Возможно, когда-то я мечтала летать. Мечтала о свободе - той самой, которую даёт только небо. Целое небо впереди и над головой, небо подо мной, слева, справа - везде... солнечный свет ласкает тепло, не сжигая, лишь согревая. Ветер играет, ластится, как зверёк домашний, добрый, верный... и любимый, конечно же. Не помню почти время, когда только мечтала - да и вспоминать особо не тянет. Мне это уже ни к чему. Хотя... тогда было хорошо, наверно.
Хотя, какое счастье - мечтать, только мечтать - не имея ни малейшей возможности распахнуть крылья... впрочем, то ли вкус победы сладок, но не долог, то ли, разучившись мечтать, потеряешь и способность радоваться - жизни?.. существованию? - но ни небо... ни что-то другое меня уже не радует.
И теперь я летаю - но без счастья внутри. И свет в глазах - не радостный блеск, а отражение солнца. Тепло - последнее, что осталось - забирает и уносит прочь ветер. Небо - теперь бесцветно, и давным-давно - клетка. Усталость - давняя, застоявшаяся тянет к земле. Усталость отравляет всё, каждое мгновение, каждый мой вдох... усталость, пресыщение. Слишком много, слишком мало. Те детские иллюзии, такие слова, как "сочувствие", "помощь ближнему" уже проверены. Я выяснила, насколько это всё - пустой звук. Столько раз видела темноту, и мерзкие улыбки, и равнодушное молчание, слышала издевающийся смех. Крылья намокли немного под ледяным ночным дождём. Вода не в силах повредить мне, но как же всё это надоело...
Надоело смотреть на всё это, не в силах закрыть глаза руками, не в силах перестать чувствовать, слышать неумолчный звон. Глупы люди - похоронный звон их колоколов - жалкий отголосок того, что оглушает и мучает меня.
Зато руки по-прежнему ловки, движения чётки, намерения ясны. Намерения... всё, что мне не нужно. Цели... нет целей. И мысль "что дальше?.." давно уж не тревожит. Просто - быть. Иногда даже кажется, я неотличима от гор вдали. Хотя, даже в горе больше чувств. И горы младше меня. И я намного постояннее, незыблемее их. Не могу умереть, как бы не хотелось. Не получится, как бы не пыталась. Когда-то пробовала, ага. Смешно, хоть и не скажу, что за всё это время особо стала умнее.
Просто день когда-то давно стал "сегодня", а "завтра" и "вчера" померкли. Сегодня, сейчас - растянувшееся надолго. Всё, что должно было случиться со мной - случилось. Я неизменна. Как серое беспощадное небо. Это всё, конец. Я уже мертва, давно и безнадёжно. Мертва - и высохшие, облетевшие когда-то листья запутались в волосах, а небо утонуло в бесцветных глазах, чужие слёзы застыли на бледных руках, страх не осенял спокойное прекрасное лицо. Конец... восхищаться этой мыслью, мечтать о глотке берёзового сока - глотка жизни - но знать лишь вишнёвый - безвкусный для меня. Знать вкус ветра на губах... ветра и морской волны. Знать, но не ощущать ничего. Зачем тут мечта, какое тут может быть чувство?
Только - память. "Я испытывала бы это, если бы ещё чувствовала, как раньше..." - и придумывать зачем-то, что и как именно. По привычке, скорее даже. Всё ещё позволяла себе эту слабость. Слабость... я должна быть сильной!
Яростно улыбнуться дождю и ринуться на знакомый звон. Одна нить узора вот-вот порвётся. Это там, вдали, впереди, где сумерки опустились на землю, в маленьком домике чуть на отшибе.
Грусть... что-то царапнуло, прорвалось сквозь мои мысли - пустые издевки над собой. Что-то мне этот домик напоминает. Что-то из того, что было "до". Грусть... не знаю, насколько грусть, но эта незванная тень чувства не в силах помешать мне. Узор останется целым, я слишком хорошо знаю, что случится, если вдруг, случайно... нет, невозможно! Не будет! И я сделаю всё, чтобы не было.
"Хотя, какой смысл всё это тянуть и дальше..."
Я опустилась на мокрую траву, неожиданно ощутила тяжесть крльев и неба. Тяжёсть тяжёстью, но холодный осколок снежинки - страх, тень страха - застыл где-то внутри. Тень страха - и внезапно накатившее бессилие. Несколько секунд я сидела на коленях, закрыв глаза, оперевшись ладонями о жёсткие стебли сорняков.
"...всё равно же сдамсяя. Не сегодня - так завтра. На сильную, могущественную, страшную их богиню я не тяну, рычи не рычи. Хм, сдамся - да. Но - не сегодня. Не сейчас..."
Нельзя. Нельзя позволять этому мешать мне. Звон нарастал. Он почти ощущался во влажном воздухе. Я встала и спешно пошла к нужному дому. Там на диване сидела молодая девушка, читавшая толстую, тяжёлую на вид книгу. Так же легко, как девушка читала книгу, я читала на её лице страх, рука лежала на сердце. В воздухе плыл неприятный запах лекарства. Девушка будто почувствовала моё появление - рука сильнее прижалась к месту чуть пониже груди, плечи напряглись, лицо слегка скривилось от боли. На улице послышался вой сирены, но девушка уже не могла его услышать. Она читала, как ей казалось, громко, слова. Только слова - пытаясь провалиться в них, спрятаться в придуманную кем-то историю от страха - неистового, безумного... от которого не спрячешься, как ни пляши. Она не знала, что её почти крик - всего лишь чуть слышный шёпот, заглушаемый сиреной. Строчки плыли у девушки перед глазами, ужас и боль совсем исказили лицо. В глазах появились слёзы. Я ждала.
Сейчас... нет, сейчас. Я осторожно подошла, наклонилась к девушке, обняла - она не видела меня, но прикосновение рук к плечам почувствовала. Ей было очень-очень холодно и страшно. "Сейчас всё кончится..." - я почти утешала несчастную. Немного нежно поцеловала девушку в лоб. Стук упавшей из разжавшейся руки книги услышала только я.
Несколько мгновений девушка смотрела мне в глаза. Я видела вместе с ней её детство, радость, замужество, страх темноты, страх утонуть, разбитую случайно тарелку, врачи, врачи, операция, таблетки... слова, голоса, слишком много страха и слёз. Взгляд погас, нить слегка жгла мне руки. Девушка уже была далеко, очень далеко, а я осторожно касалась её нити. Вот так - осторожно взять обрывок и прикоснуться им к другой, целой пока что, нити - той, что совсем рядом.
Дочь светловолосого красавца, водителя скорой, родится через пять лет и будет любить читать и бояться темноты - я ощутила мимолётное касание моего нелюбимого брата, сплетающего нити вместе.
Мимолётная мысль - я не могла этого ещё видеть, но знаю. Именно он, мой брат, когда-то и сплёл все нити в узор, паутиной пронзивший юный некогда мир. Всё бы ничего, но это его творение оказалось на редкость несовершенным. Хотя... для него, для брата это - совершенство. Узор постоянно менялся, нити рвались, их нужно было восстанавливать, сплетать вместе... придумали дурость, теперь ничего не сделаешь. Но это моё личное мнение. Которое, разумеется, никому не интересно.
"Гррррр..."
Так в невесёлых раздумьях я замешкалась и осталась незримой наблюдательницей.
Врачи звонили в дверь, потом принялись её ломать. Наконец, дверь не устояла, и в дом ринулись люди. Я опомнилась и уже собралась ухродить. В комнату ворвался - впереди врачей - юноша с длинными, чуть лохматыми чёрными волосами, смуглый и красивый на вид. Я равнодушно скользнула по нему взглядом.
-Света! - отчаянно выкрикнул он, бросился к девушке, схватил её, обнял и закричал что-то страшно. Он шептал её имя, а я решила, что больше мне здесь делать нечего и ушла.
***
Метаться по миру, чувствуя, что узор меркнет, дрожит... метаться, не зная ни отдыха ни сна, не мечтая, не ища, не думая... если я когда-то могла мечтать и мечтала о полёте, то хотела явно не такого.
Времени у меня было достаточно, я была везде, со всеми, я не опаздывала. Вот только это время мне не нужно. Толко - лишние мысли. Эти мысль - как невидимые нити с нанизанными на них чувствами-жемчужинами. Жемчужины тяжёлые, ненужные тоже. Каждая - огромная, мерцает своим цветом - слишком ярко для меня. Слишком... несущественно. И придуманно мной же, да.
Но некоторые жемчужинки - память о некоторых ощущениях - мне нравились. Слишком они красивые, сладкие... притягательные. Как спелые вишни, холодные ещё, слегка запотевшие. Тёмные крупные ягоды, немного кислые, мягкие, слишком сладкие. Нет, этим жемчужинкам я радовалась. Наслаждалась ими... самое последнее, самое странное, извращённое и любимое мною наслаждение... самое томительное... и самое заманчивое.
Авария. Три автомобиля... автобус... я не любила являться такой. Раньше, веков назад, было, хоть и грязно, но меньше мерзко почему-то. Истерзанные тела, искорёженный металл, кровь... одна женщина ещё была жива. Немыслимо как, но она умудрилась закрыть собой ребёнка. Дитя осталось невредимо в этом хаосе, в этом кошмаре.
Я с улыбкой наклонилась к женщине.
"Пойдём со мной, ты в моей власти, не сопротивляйся и не бойся... сейчас всё пройдёт, будет не больно, а насколько страшно - от тебя зависит. Ты же знала - рано или поздно это произойдёт, так ты можешь гордиться собой... ну же, не бойся..."
Да, я издевалась. Немного, правда.
Мои губы мягко коснулись лба женщины. Всё это, хоть и нравится... всё это, издевательства... это всё ненастоящее. Скучное... нелепое, ненужное, не то... совсем не то. Не то, что я хочу. И не то, что хотела тогда... когда-то. И с каждым разом налаждения всё меньше. А я когда-то играла этими людьми. Играла, пока не стало скучно и это. Слишком скучно, слишком бессмысленно и бесцветно. И ни капли азарта. Просто - вишнёвый сок.
Пронзительный визг - резали металл. Ребёнок испуганно закричал. Вот в автобус пробрался мужчина в спецодежде. Услышав крик, он изумлённо охнул и стал пробираться к ребёнку. Я видела страх в его глазах - слишком много страха. Мужчина... ага, конечно, какой из этого мальчишки мужчина.... юноша - причём тот, кого я видела совсем недавно, в домике, скрытом сумерками. Это он безнадёжно звал Светлану. Ещё молодой, ещё не привык видеть смерть... или привык, но - смерть не близких, не родных и любимых. Смерть...
Смерть, которая умеет быть разной. Нелепой, смешной, желанной... всякой, но - неизменно страшной.
"А ты красивый, всё-таки - красивый. Ты даже напоминаешь одного молодого короля - ему стоило лучше обращаться с лошадями и слушать, слушаться того, кто учил его махать мечом. Только ты, наверно, услышал бы учителя и сделал всё, как надо. Ты вытаскиваешь ребёнка - неумело, но уверенно. Ты молодец, спасатель. Только бы тебя кто спас - нить тонкая, звенит едва-едва, чуть слышно, но громко для меня. Не время, но скоро, но... ты крсивый..."
Так хорошо было издеваться в мыслях над этим мальчишкой. Он слишком хорошо чувствовал меня, слишком боялся... такой маленький, такой почти смешной. Уверенный в себе... спасатель, защитник.
"Ты ведь мнишь, что от тебя что-то зависит? Что вот так просто можешь спасти кого-то... себя ты не спасёшь, и не думай, я не оставлю тебе ни малейшего шанса. А может, ты решил, что можешь играть со мной, спасать тех, кто обречён - не ведая, что обречён сам?.."
Эта абсурдная мысль мне понравилась. Даже если в мальчишке не было ничего такого, думать так было хорошо, так хорошо, так сладко, опьяняюще, так... интересно?
Я не успела поразиться пришедшей внезапно идее, как, почти против воли, коснулась узора - тех нитей, которые касались его нити. Немного так, ещё и вот так... звон почти исчез. Вот так...
Не веря себе, я ещё раз оглядела дело рук и мыслей своих, кивнула и удалилась.
***
Дыхание осени - моей названной сестрицы - коснулась мира. Листопад сменился снегопадом, город - большой, шумный, равнодушный - укутался в снег. Дети играли в снежки, смеялись... я наблюдала за ними, за всем - без интереса, спокойно, не зная, чем себя занять. Узор местами мерк, звенел - но срочного вмешательства не требовалось.
Я пролетала над окраиной города. Вдруг меня окатило такой мягкой, такой тёплой волной... нет, я, конечно, всегда чувствую, когда меня боятся, но вот в этом страхе зрело зерно ужаса, такое сладкое... нет, не то слово, а какое - мне и не найти, не подобрать... такое хорошее слово, и волна тоже - хорошая, и страх - осязаемый, в нём можно утонуть... я попрошу Луну - Ночную Хозяйку - соткать мне из него наряд, я буду наслаждаться, нося это платье, прекрасное и такое хорошее, так прекрасно касающееся тела... я буду подносить руки к губам и целовать, ласкать губами длинный белый рукав, буду летать, двигаясь и извиваясь - чтобы ощущать всем, всей собой, каждой - даже самой сокровенной - частичкой тела, тем более - ей - ощущать этот хороший, желанный и пьянящий страх...
Я сыто улыбнулась... сыто? Этого мало... Страх начал ослабевать. Хм, так не дело... я передёрнула плечами и спустилась вниз.
В маленькой комнатке с наглухо зашторенными шторами, на кровати, свернувшись, как ребёнок, в калачик, лежал знакомый мне юноша. Он плакал, шептал "Света!.. Света...", звал её... я легла рядом с ним на широкую кровать. Мальчишка почувствовал меня, он съёжился весь, сильнее зарылся в одеяло, и продолжил плакать. Такой мнимо бесстрашный там, в автобусе, такой смелый и умелый... таким ты хотел казаться там, м? Такой ли ты внутри, где никто не видит тебя? Только - я.
"Я здесь, здесь... ты не один..." - я почти шептала это, улыбаясь и приближая своё лицо к его, - "Я здесь, смешной ты мой и маленький. Твоя нить давным давно должна была порваться, ещё осенью - ты ведь чувствуешь. Чувствуешь? Утекают секунды, исчезают - медленно, так неотвратимо, так мучительно и так приятно... ты же тоже наслаждаешься - боишься, тонешь в страхе... скоро ты станешь моим, скоро - уйдёшь, скоро, не бойся... "
Я вдруг разочарованно выдохнула. Да, он скоро умрёт, его нить звенит так красиво... умрёт, и, хоть и будет моим, но не будет вот так томительно бояться. Сломанные игрушки не радуют, а так легко его сломать... только он не будет больше сжиматься в клубочек, не будет мечтать, царапать кончиками пальцев подушку... а у него изящные пальцы - что ж он в спасатели пошёл, какими идеями был одержим? Защитник людёй, борец со смертью... я обняла его, нежно коснулась шеи... играла с его волосами - ему казалось, что это ветер. Длинные волосы, мягкие и так пахнут... не пойму даже, чем. Не вишнями ли?.. Но так... так хорошо...
Такой приятный, такой забавный страх... страх - всё исчезнет, страх - ты ведь понимаешь, что это неизбежно? Страх... всё, о чём ты только думаешь, всё, о чём мечтаешь, что знаешь, желаешь... ты всё потеряешь. Всё исчезнет, канёт, и никто никогда не найдёт, и не вспомнит, не узнает - о твоём страхе, о твоих метаниях и слезах... одинокий мальчишка. Глупый мальчишка... тону в твоём страхе, теряюсь, готова вечно касаться твоей шеи - ты чувствуешь мои холодные прикосновения, тебе же жутко, страшно... а рассвет принесёт только больше боли - ещё один рассвет - без твоей Светланы, без Неё, без той, кого любишь, кем был любим. Ещё один рассвет приближает миг - ещё один день, ещё один час, минута... ещё один вдох - всё это приближает миг, когда мои губы коснутся твоих губ... всё только приближает это!
Страх... внезапно как будто ветер у меня внутри подул - в страхе я почувствовала кое что ещё, и вот от этого странно, неистового чувства я немного сошла с ума. Боль... обжигающая, каждая мысль о ней, каждая капля его чувства пронизывала меня, я дрожала, мне всё было мало... всё мало...
"Как же тебе больно, милый, смешной ты мой, как же тебе страшно и больно..."
Я бредила, гладила его и всё не могла успокоиться, а потом все чувства исчезли, я была как безумная... и всё не могла напиться. Как же я раньше не знала этой жажды, как я жила... не жила, но как я была без этого, мыслила, летала... была...
Безумие схлынуло так же быстро, как и пришло - я ощутила твоё дыхание на своих губах. Рано, я ещё не хочу потерять тебя. Но ничто не мешает мне быть с тобой... вот так.
Я ласкала его лицо, целовала слегка шею, улыбалась... а на рассвете оставила его - бледного, слабого, жалкого... моего.
***
-Нет, мама... Ольга Анатольевна, моя мама умерла. Я... с-спасибо, я... я тоже очень огорчён... я...
Мой юноша расхаживал по комнате, говоря с какой-то своей знакомой по телефону. Сейчас от пытался хоть что-то сказать, был расстроен и явно не знал, как отреагировать на выражения соболезнований.
Я часто теперь наблюдала за ним - такой смешной, он не уставал бояться, и было приятно окунаться в это радостное чувство в груди.
Мой...
-Нет-нет, отец, конечно, сожалел, он... женился уже... - лицо юноши чуть скривилось, он явно был недоволен отцом, предавшем, по его мненяю, память матери.
Из трубки слышался чеё-то громкий голос, пожилая женщина - я чувствовала её - на том конце провода охала, ахала, говорила, говорила, заставляя парня бледнеть и краснеть.
-Да, отец... он любит свою... нынешнююю... жену. У неё есть дочка... - на этих словах лицо юноши вдруг просветлело, я вскинулась - он ещё смеет говорить о ком-то с такой теплотой во взгляде?! - Да-да, Лизочка, хорошая девочка, светлая, только она очень-очень больна, мы собираем деньги... Вы не поможете? Да?.. Простите, просто мы отчаялись...
Юноша стал горячо говорить про болезнь, рассеянно сыпать какими-то умными словами, медицинскими терминами - путаясь в них и говоря бессмыслицы. Я на миг оставила его без внимания, через несколько домов и проспектов склонившись над кроватью ребёнка.
Светлая? Да, это слово подходило девочке Лизе. Маленькая девочка, только бледная очень. Чистый ребёнок, спит, а волосы по подушке раскидались - волнистые, золотистые... нанерно, так и блестят на юном солнышке! Её нить звенела так... трогательно, так прекрасно... очень красивая, невесомая мелодия. Я заслушалась, чувствуя, как что-то странное чуть касается груди.
Молча, не делая резких движений - словно боясь разбудить дитя, - не говоря ни слова я ушла прочь и от юноши, и от девочки. Небо... летать... снег, снежинки на лицо, отчаянно рваться и молчать, не думать ни о чём, не чувствовать ничего...
***
Новый год, Рождество... ты был один и был трезв. Выпил только совсем немного на бой курантов, потом выключил телевизор, в тишине доел салат и лёг спать. А утром позволил себе поспать до рассвета -до ослепительно белого солнечного рассвета. Ты расшторил все окна, достал раскладной мольберт, холсты... я, как завороженная, следила за твоими действиями. Я и не знала. что ты умеешь рисовать.
Рисовать ты умел, да. Твои пальцы с какой-то нежностью сжимали кисть, на холсте медленно появлялся светлый берёзоовый лес, полянка. Травинки, листочки... их шевелиль ветром твой мечтательный взгляд, а лёгкая улыбка солнечными лучами проливалась на стволы деревьев. Небо будто нежилось в кудрявой листве. Утро... ранее-ранее летнее утро. И - туман... я пригляделась, и подавила в себе желание застонать.
Она появлялась из тумана - с каждым взмахом твоей руки. Появлялась невесомая, но уже - смешная и живая. Волосы разметал ветер, улыбка осветила лицо, глаза задорно и мечтательно блестели... Светлана была здесь совсем девчонкой. Сложила руки так невинно... а лицо чуть запыхавшееся... так и вижу, как вы носитесь по поляне, играя в детские салочки и смеясь. До чего же красиво... и до чего же чуждо мне теперешней.
Чувства... они ведь не сразу исчезли. Просто я не знала, что здесь столько боли, столько страха и отчаяния... столько грубости и злости. Я и представить себе не могла весь этот кошмар. Жизнь, выбор... каждый сам выбирает, каким ему быть. Свобода... та свобода, которая же счастьем, даром была, вам всем была - как так получилось, что теперь - вот так? Что за счастье нужно бороться, что дети плачут, что... каждый свободен, но его свобода лишает свободы других, и все теснятся в этом огромном, но маленьком для всех мире...
Я больше не касалась этого в мыслях. Но это было мучением для меня - сидеть неподвижной, смотреть, как ты рисуешь едва заметную тень грусти в Её глазах... смотреть - и слой за слоем вскрывать, вырывать, вырезать давным-давно похороненные мысли и чувства. Больно... да, это было больно, невыносимо...
Лёд. Я стала как ледяная. Все слова приняла всерьёз, чересчур - стала злой, страшной... самой для себя страшной - зато не жалкой, не слабой, не испуганной. А теперь ты со своими кисточками, листочками да цветочками... да зачем? Зачем тебе это нужно? Зачем нужно смотреть так мечтательно, так улыбаться? Зачем вырезать моё лицо из льда?.. зачем?
Почему мне сейчас больно, это ведь лёд, это замёрзло! Любовь...
Я пыталась, очень долго пыталась их любить. Если не уважать - уважать их было не за что, то хотя бы любить... хотя любовь больше, чем уважение. За что их было любить... все лучшее - губилось, так яростно, так беспощадно... будто бы я должна была быть лучше кого-то. Будто я обещала быть доброй и милосердной. Будто бы я обещала щадить и ценить их! Лучше ничего, совсем ничего не чувствовать, чем хоть малой, самой частью себя - любить их.
Всё давно решено. Я сама решила - быть вот такой. И один дурной мальчишка, ещё не сломанный и не разбитый - хоть ему и больно, и страшно, побольней и пострашней, чем многим, котороые сильней его - никто не должен вызывать во мне столько дурацких и ненужных чувств! Я так решила!
Само осознание того, как я смешна и жалка сейчас в своих панических восклицаниях и слабости, боли... само осознание этого заставило меня зарычать и ринуться в небо.
***
Ты часто рисовал теперь. Всегда её. На море, в лесу, в поле... всегда её. Разную - и грустную, и весёлую, и злящуюся даже - смешную тогда. Ты мог бы нарисовать её лицо и с закрытыми глазами - серьёзную, читающую одну из своих любимых книг - или развязную, прыгающую в фонтан - так, что белая блузка насквозь промокла, и ты мог разглядеть её тело... разную. Очень много раз рисовал довольно откровенные картины... ты любил её. Любил со всеми, даже малейшими недостатками... любовь затмевает взгляд людей, заставляет видеть недостаток частью совершенства - такого прекрасного и манящего... ты любил родинку на её бедре, любил полноту - быстро сменившуюся худобой из-за болезни - худобу ты тоже любил. Любил её лицо - и едва заметные веснушки летом... ты не всегда улыбался, рисуя - случалось, ты не видел своих рук из-за слёз. Ты плакал по ночам - я лежала рядом с тобой и вытирала с щёк слёзы. Ты был одинок, так невыносимо одинок. Твоя жизнь была однообразна и грустна, даже работа стала привычной, хоть ты и натерпелся страху. Мне стоило большого труда спасти тебя в двух довольно опасных ситуациях.
С тобой я чувствовала себя живой. И уставала от этого ощущения - как же было легче, когда я не знала тебя! Я чувствовала желание уйти - и в очередное утро, которое ты встретил со слезами на глазах, я поняла, что сделаю. Идея была вполне в духе всех моих свершений за всё то время, что я думаю о тебе.
Я собралась в дорогу - и полетела. Я летела сквозь снег, сквозь дождь - вода пронизывала меня, но не могла остановить. Я летела сквозь лес и сквозь огонь... я шла по дороге, по тысячам дорог, я отдыхала под звёздным небом - и летела сквозь небо. Летела сквозь звёзды... в тишине - и сквозь тишину, в звуке - и сквозь звук, быстро - и медленно, оставаясь там, где была - в твоей квартире - и летя туда, в желанное мною далёко...
Я вернулась.
Рядом со мной стояла девушка - незримый призрак. Светлана. Я сжимала её руку. Вот ты пришёл - девушка побледнела и зажмурилась, потом посмотрела на меня. Я отпустила руку, и девушка прижалась к тебе. Ты вздрогнул и заплакал. Ты хотел вечером опять порисовать, наверно - но сейчас ты на ходу, расшвыривая вещи, шёл к кровати - чтобы упасть и плакать, рыдать, как ребёнок... столько слёз, какой же ты слабый, хрупкий... мальчишка. Светлана тоже плакала, обнимала тебя, целовала - ты будто чувствовал, бредил, пытался обнять её...
-Зачем?! - Светлана в отчаянии упала мне в ноги. Я молчала. - Зачем, зачем, зачем? Зачем?!
Девушка успокаивалась, глубоко дышала и старалась замолчать, унять слёзы... ты плакал. Я вздохнула и позволила девушке увидеть все твои бессонные ночи, все слёзы и страхи... ты чувствовала, что он звал тебя. Да, это было невыносимо. Да, я жестока.
-Зачем?..
Я ждала других слов.
-Я не хочу, чтобы он так... пожалуйста, прошу тебя, сделай хоть что-то!
"Ты сама можешь всё сделать".
-Что? И как? - твои чувства сменялись слишком быстро, ты была почти живой сейчас, неспокойной... но будто ты и там знала покой. Страдала, чувствовала, что ему плохо... пора прекратить это. Я сама так хочу.
"Отпусти его".
-Но... - ты растерялась.
"Да, если отпустишь - больше не сможешь быть с ним. Никогда и нигде.".
Ты замерла. И молчала ровно столько, чтобы я почувствоваола и поняла - ты его на самом деле любишь.
-Можно... можно я одну ночь побуду с ним?..
"Да."
Девушка улыбнулась - такой радостной и светлой улыбкой, как ребёнок совсем... я ушла.
Утром я вернулась. Ты спал. Светлана молча подошла ко мне, молча опустилась на колени. Ей было спокойно - хоть и грусть, но уже не рвущее душу отчаяние.
Я посмотрела на тебя мельком - ты улыбался во сне.
Я опустила лицо к Светлане - девушка медлила, дышала глубоко и быстро, зная, что - совсем в последний раз. А после она подняла лицо к моему - и прошла сквозь мой взгляд, сквозь меня - туда, прочь...
Ты проснулся. Слёзы больше не затуманивали твои глаза. Ты улыбнулся, произнёс её имя - тепло и радостно. Эти воспоминания уже не причиняли тебе такую боль - ты отпустил её.
Отпустил - и улыбался белому зимнему солнцу - и всей жизни.
***
Парень умирал. Он матерился, пытался драться - хотя уже и не с кем. Кровь из раны на затылке пропитывала спутанные, тёмные волосы. Я почти не ощущала вкус поцелуя, вкус его страха, отчаяния, боли... Мысли мои вертелесь вокруг тебя. Я видела твоё лицо перед глазами, а, стоило возникнуть видению девочки, я встряхнула головой и рванулась в небо.
***
Я играла. Тихо смеялась, наблюдала... мой юноша бежал, крик застыл в его горле. Одежда были испачканы в крови, бумажник убитого жёг его руки. Подворотни, лабиринт ночного города... нет снега, он растаял, только не весна - опять холод... и темно, и оранжевый свет фонарей на асфальте...
Я смеялась. Веселилась, бежала рядом с ним, пугала, плясала... он боялся, плакал на ходу...
Звон нити - резкий, неприятный... чарующий и завораживающий меня. Ты тоже танцуешь, ты... Ты!..
"Ты осмелился, тебе так хочется спасти эту девочку, победить меня? Тебе так это хочется?! И неужели ты не видишь, не понимаешь?!"
Мне было весело. Касание нити...
Свет фар, мальчишка шарахнулся от дороги...
Касание нити!
Ты остановился передохнуть - крыша старого дома вдруг начала обваливаться... ты едва-едва успел убежать, но плечо болело.
Касание нити!
Лёд не виден на тёмном асфальте... что ж ты так неаккуратно, а? Чуть голову себе не расшиб, чуть шею не свернул...
Беги!
Я летела вслед за ним, играя с нитью, капли его разбрызганного страха горячим металлом, солёной кровью лежали у меня на губах.
Мне было смешно...
Касание нити!
Выстрелы - нет, это не в тебя, это - просто психи с петардами забавляются. Нет, ты опять скрылся в темноте!
Касание нити... это была машина или ветка дерева?
Касание! И ещё касание!
Обжигающее, возбуждающее... да, я была пьяна, да, я смеялась, хохотала, а ты слышал! Ты слышал мой смех! Как? Как тебе моя игра, мальчишка?
Ты устал, задыхаясь, упал возле какого-то подъезда, ты сжимал в руках бумажник, ты давился слезами... я крепко-крепко обняла тебя, ты стал вырываться - так отчаянно... меня опять обдало жаркой-жаркой волной, такой... хорошей, прекрасной, такой... такой!
Ну и кто кого?
Холодная зимняя ночь... весенняя уже, но всё равно - кто тебе поможет? Ты - убийца, преступник! Я зло рассмеялась. Зло, разочарованно... где теперь твои листочки? Да как ты осмелился убить? Как ты посмел коснуться чужой жизни, как посмел оказаться таким же подлецом, гадом, как все? Да какая разница, что у тебя такие цели, что ты отчаялся, что тебе больно... всем больно, все - сволочи и гады, но почему, почему ты - ТЫ - осмелился?
Да как ты мог? Как ты мог... я думала, ты прекратил эту игру, ты же понимаешь,что он должен был умереть независимо от обстоятельств, что это его время! Но почему именно твоя рука... почему?!
Я кричала в небо, хотелось порвать все нити, хотелось улететь прочь, хотелось всё разнести и разметать... Какой же ты мерзавец, подлая тварь, убийца! Да у меня злости на тебя не хватит! Когда ты будешь моим - а моим ты будешь, и не сомневайся, мой мальчик, мой милый мальчик - ты пожалеешь, о, ты горячо пожалеешь об этой своей ошибке! А то, что с чувствами, с чувствованием у тебя будут проблемы - о, это я исправлю, это я так исправлю, тебе всегда, вечно аукаться это убийство будет!
Да с чего я решила, что ты должен быть другим, не таким, как все эти люди, безумные в своём яростном ослеплении? Ты убивал, ты... все твои листочки, а я поверила... правда же поверила! Почему ты так, как, ну как ты посмел?
Вся твоя любовь... нет, не верю! Ну пожалуйста! Но как, как ты посмел...
Хм?..
Я затормозила и вцепилась в это знание, как за спасительную соломинку... ну же, ну пожалуйста... не ты убивал?.. Ты же не убивал, да? Пожалуйста, ты же не убивал?..
Я успокоилась по возможности и прикрыла на миг глаза. Нет, ты не убивал... Ты просто увидел, как какой-то пьяный напал на прохожего. Ты ринулся спасать, но - не успел. Мальчишка! Сколько мучений, угрызений совести ты перенёс прежде чем залез умершему в куртку?
Смелый ты мой... хороший ты мой... я погладила тебя по волосам. Дышать стало легче, холодный воздух не так обжигал лицо и грудь. Как же хорошо... ты не убивал, солнышко моё, не убивал...
Иди уж домой, хватит с тебя сегодня. Смешной... не убивал...
Его дыхание, его губы - совсем-совсем рядом... я осторожно коснулась языком воздуха возле них, поймала дыхание, ощутила на миг вкус... и рванулась прочь, ввысь - подальше от тебя.
***
Рассвет ворвался в комнату. Ты застонал, я убрала руку с твоей груди. Так хорошо лежать с тобой... тепло... будто сон, будто умела спать.
Телефонный звонок. Ты застонал громче, потянулся за трубкой. Я изогнулась и прижалась щекой к твоей руке.
Ты вслушался в голос, вскрикнул, вскочил, оделся и, не позавтракав, выскочил на улицу. Ты ехал в больницу, а я следовала за тобой.
Ты такой неуклюжий в белом халате... а девочка металась, жар, плач, стоны... я шагнула и очень-очень осторожно коснулась нити. Время... маленький горячий лобик, страх в мало понимающих глазах...
-Умоляю!.. - твой голос почти такой жа страшный, как и когда ты увидел умершую Светлану. - Умоляю, злодейка, спасительница... кто ты, я не знаю, но - умоляю - не надо!
Твои глаза... ты не видишь меня, но силишься увидеть, чувствуешь и хочешь. Руки к груди - жест отчаяния...
-Ты забрала всех, кто мне по-настоящему дорог, так не троггай её!..
Хм. Хм-м-м-м-м. А ты... ну надо же!.. и что же я в ответ на такое сделаю?
-Почему не меня? Чем я лучше её - только хуже! Прошу... лучше меня, забери меня, вот я здесь, прошу! Я, я здесь, меня!.. Вот, вот он - я!
Я молчала. Смотрела на тебя - а что ещё мне сделать? А девочка задыхалась, врачи засуетились, ты забился в рыданиях... не обращая ни на кого внимания я склонилась над девочкой, провела пальцами нежно по её лбу... маленькая.
...кого же ты мне напоминаешь?..
Ты закричал почти так же страшно, как и тогда.
Касание нити...
***
-Расскажи мне сказку... - тихий, едва слышный шёпот вплёлся в сонное дыхание детей в палате. Лизочке уже было намного лучше, она выздоравливала с поразительной быстротой. Врачи только удивлялись...
-Расскажи мне сказку... - шёпот послышался снова.
-Ты... мне?.. - чуть слышно прошептала я. Звук собственного шёпота поразил меня - я ведь давно, очень-очень-очень давно не говорила. Незачем, да и вообще... о чём и с кем мне говорить? Говорить - именно так, голосом, шёпотом... не мысленно, как с братом или с... с другими. А - вот так.
-Да. Расскажи мне сказку, пожалуйста... - Лиза взглянула мне в глаза.
Ты спал рядом с ней, в халате, на соседней кровати - выходные, врача нет, а молодая медсестра очень сочувствовала тебе, вот и пропустила. Конечно, потребовала перед этим всякие справки. Что ты ничем не болеешь, и твоё присутствие не навредит детям. Ты сонно вздохнул и улыбнулся кончиками губ - я выучила все выражения твоего лица... такой родной, твоему здоровью могут все люди на земле завидовать. Только... очень страшно звенит узор, и я... не могу его больше держать. И так... вытягиваю для тебя дни... скоро счёт пойдёт на часы, минуты. Я прижалась губами к твоёй щеке - осторожно, боясь поцеловать даже в щёку.
"Не хочу, чтобы ты был сломанным..."
-Расскажи... - девочка прервала моё раздумье, попросив в очередной раз.
-Но... я совсем не умею рассказывать сказки!
-Да?.. - девочка ничуть не удивилась, будто понимала, кто перед ней. - У тебя совсем нет детей... бедная...
Я отшатнулась...
-Прости, не хотела тебя испугать... прости...
-Ничего. Сколько тебе лет, ребёнок?
-Четырнадцать... - слабый, слишком слабый голос.
-Но... как?.. - я невольно ужаснулась. Я... что-то было не так. Не с миром, но - во мне. Как этот ребёнок может видеть меня? Как я могу... вот так... а то, что в груди - это боль, только я... давно уже ничего такого не испытывала. Только в самом начале, когда летала, мечтала... это очень быстро прошло - я не могу, мне нельзя, нельзя так!
"Нельзя быть настолько живой".
-Как?.. - повторила я, не зная, что сказать.
Лиза вздохнула с грустью, но тут же слабо улыбнулась
-Ну я же болею, вот и выгляжу младше...
-Ты прекрасна! - заверила я её, села ка край кровати, обняла слегка - девочка не .
-Расскажи мне сказку... - Лиза глядела необыиспугалась, но и не страха я от неё сейчас хотелачно серьёзно.
-Но... о чём я буду тебе рассказывать?..
-Если не знаешь сказки, то расскажи сказку про себя. - Немного поучительно произнесла девочка, глядя всё так же серьёзно.
"...Жаль, что только в глупой сказке, сняв на миг все злые маски, можем рассказать мы, что, всё же нам не всё равно..."
Не знаю, откуда пришли эти строчки - холодные льдинки, чья-то горечь... из другой, иной жизни, другая чья-то боль - боль за кого-то, кому трудно и зло, другой страх - незнакомый мне, но яркий... как насмешка. Страх, пугающий саму меня. Я встряхнула головой, не желая думть об этом.
И - обратилась в воспоминания. Сейчас неожиданно легко получилось вспомнить то, что почти забылось - ведь я старалась не вспоминать это так долго, а сейчас захотела ещё раз окунуться в тусклый, но родной свет воспоминаний.
-Когда-то мир был молодым и светлым, - заговорила я после недолгого молчания. - Солнце, юное и радостное, заливало своим светом поля, чистые дожди опывали чёрную богатую жизнью землю. Росли цветы и травы... человек жил в согласии и мире с природой, он был бессмертен, бесстрашен и велик. Но... - я вздохнула, - чем дальше это продолжалось, чем больше человек стал гордится. Он убивал животных, ищущих приют в их домах, ради удовольствия, он забавлялся своей властью...
В одном древнем и прекрасном замке жила девочка по имени Софья. Она была совсем маленькой. Её слабая матушка старалась оберегать дочку от зрелищ жестокости и зла - того, что пропитало жизнь людей. Девочка жила - запертая в высокой башне, в маленьком, своём, придуманном мире. Но однажды... она же смотрела на небо и желала летать. Её заперли, матушка хотела ей только добра - но однажды девочка сбежала... она отправилась в лес - и увидела охоту, увидела, как загнанная лань убегает прочь, услышала шум собак... Софья убежала, чудом осталась незамеченной, а вечером тайком прошла в пиршественную залу и молча наблюдала, как люди, мужчины расправляются с мясом, как они напиваются, как причиняют боль девушкам... люди ещё не осмеливались убивать себе подобных, да и... первой, кто умрёт... такие решения принимаются только нами самими.
Девушка вернулась в башню, из её глаз не пролилось ни одной слезинки. Просто мир, красивый и уютный, её мир умер, разбился, как и все иллюзии.
Девушка не хотела больше жить в мире, где не нашлось места её маленькому и беззащитному мирку. Она умерла... хотела летать - вот это и был её полёт...
Я на миг запнулась, не желая говорить девочке про самоубийство. Хоть ей и пятнадцать, но ребёнок же!
А потом небо открылось девочке, у неё выросли крылья... Смерть девочки была первой смертью мира, и она стала Смертью. Как выяснилось, у неё появились родители... и братья, и... дети... только... это странно и совсем не так было. Софья любила летать, но Смерть не может жить, а полёт - он живой... и... вот...
Я не решилась произнести слово "одиночество". Это же вроде уже перестало меня тяготить? Хотя... одно воспоминание о твоём взгляде - и я уже ни в чём не уверена.
Лиза приподнялась на кровати.
-Я хочу помочь тебе. - Сказала она серьёзно. А дальше её слова звучали приговором, страшным приговором для меня: - Ты любишь его.
***
Узор звенел. Весь. Страшно... всё дрожало.
Небеса раскрылись передо мной, я отвечала на зов.
Брат ждал меня, ждала и мать. Она молча смотрела на меня, смотрела, как я падаю на колени, как из моих глаз - которые должны были быть пустыми - льются слёзы... я умоляла - ему... жить... не час - выпрошенный, выгаданный... я не искусна, я не умею, я не плету, я только... а он... он же хороший!..
-Каждый из нас подвергается испытанию. - Сказала мать. - Теперь настало время и для твоего. Смирись. Ты не можешь любить. Нельзя.
Слова путались у меня в голове, я не могла сказать, точно ли это и точно ли так слышу. Но суть её слов я и без того знаю.
Я вернулась.
Узор звенел. Вот-вот он начнёт рваться...
Узор звенел.
***
Солнечные лучи заливали комнату. Конец весны, цветы и птичьи песни... Лизочку выписали из больницы, за её жизнь я не боялась - она будет долгой. А ты... тот, кого я люблю... я же и правда - тебя вместо неё. И... сегодня, вот сейчас, ты придёшь сюда, в дом твоего отца и мачехи, заглянешь в комнату к Лизочке, поцелуешь её, улыбнёшься... я пойду вслед за тобой - на кухню... и поцелую... несчастный случай... вот уж и правда - несчастье! Но... как же я мечтаю об этом поцелуе! Столько времени... я люблю тебя, люблю!..
Звон почти оглушал, причинял боль... Лиза приподнялась на кровати, молча посмотрела на меня... она всё понимает, дитё... я не хочу!..
-А очень плохо будет, если ты не... не сделаешь?.. - спросила она тихо. В глазах - надежда, дикая... она сочувствует мне, ей не безразличен её "брат". А он любит её... а Лиза не понимает, как относиться ко мне, раз я убью... убью же? Убью её брата. Только... нельзя.
-Очень...
Просто все нити порвутся. И просто - смерть, для всех... без жизни, без надежды... я не имею права, они люди, они хотят жить! Я... мне - нельзя, но я тоже хочу, а им - можно!..
Я не хочу, не хочу, я люблю!
Тоже мне, оправдание...
Будто любовь - оправдание.
-Значит, он умрёт в любом случае?.. - тихонько спросила Лиза.
Я ничего не ответила - горло перехватило... я ведь не умею полакать, а пытаюсь - второй раз в жизни... в существовании... и вроде даже получается... немножко...
Стукнула входная дверь. Я дёрнулась и посторонилась.
Ты... ты был прекрасен. Растрёпанные волосы, как вороньи перья, тёплый блеск в глазах, радостная улыбка... как же ты прекрасен!.. Небось опять бежал навстречу ветру к названной сестре. Ты любишь бегать по улицам города...
Ты поцеловал девочку, притихшую испуганно, провёл рукой по её волосам, утешая и убеждая, что всё хорошо. Я почти не слышала твоих слов из-за звона...
Кухня. Я осторожно подошла сзади, осторожно обняла, заставила развернуться... ты будто чувствовал мои прикосновения, чувствовал по-настоящему, не ветром. Нить почти порвалась, все нити слабые, но твоя... я столько пыталась её укрепить, что она сильная, так просто не порвётся... я люблю тебя...
Внезапно крик заглушил даже звон. Ты ринулся в комнату, крича "Нет!.."
А Лиза шагнула в распахнутое окно.
Она хотела сделать хоть что-то, поняла я. Но...
Я завороженно смотрела, как твои руки сжимаются вокруг её талии, смотрела, как ты успеваешь удержаться и не упасть, как ты падаешь на кровать - медленно, в лучах солнца. А звон стихал, и нити меркли перед моими глазами... я наблюдала чудо.
Мечта... книги, вся эта... музыка, картины... всегда не думала об этом, не обращала внимание - мечта. То, что не умирает, что живёт, что живо... любовь, желания... то, что не в моей власти, то, для чего вместо смерти - забвение... девочка и правда очень хотела помочь. Вот только её мечты оживали... в солнечном свете, серебром облаков, в чистом небе, с ветром в волосах и мечтой - рядом с солнцем, в полёте...
Я летала в последний раз... чтобы летать вечно в твоих руках и глазах?
***
Поцелуй. Безумный, яростный... ты целовал меня в ответ, смеялся...
-Лиз, ну что ты, ну... Лиза! - шептал ты. Мы лежали на кровати, а в твоих глазах я видела любовь, и свет, и радость...
Смерть!.. Но... как же?.. Я живая!
Я и правда была живой, и дыханье приночсило наслаждение, и сердце билось, руки горячие... мои, твои...
-Я люблю тебя...
-И я тебя, смешная!
-Но ты же мне брат?..
-Кровного родства нет, что ты. Я с тобой, ты только не бойся, Лиза...