Я вернулась, Ли, а тебя нет здесь. Наши дивные белые и лиловые ирисы увяли, прудик затянут ряской, и по нежному лицу маленькой мраморной нимфы с омерзительной неторопливостью ползёт серый садовый слизень. Твои карандаши в беспорядке разбросаны по полу, твоя любимая голубая чашка сиротливо лежит с отбитой ручкой под столом. Ты, похоже, очень спешил и не успел упаковать дорожную сумку - все твои вещи на месте, только альбома с рисунками нет да документы ты успел взять с собой. Ли, куда же ты подевался, несносный мальчишка?..
Ведьма сидела в плетёном кресле и, не поднимая век, низала стеклянные бусины на длинную-длинную нитку. Ловкие пальчики напоминали крысиные лапки - розове, изящные, с остренькими коготками. Я упала ведьме в ноги, задыхаясь - то ли оттого, что бежала сюда от самой калитки дома, то ли от предчувствия беды, которое становилось всё огромней и удушливей с каждой секундой.
- Пожалуйста...
Ведьма усмехнулась, глаз не открывая.
- Потеряла его, потеряла. Променяла близкое счастье на чужие края. Чем я теперь помогу тебе, капитан? Я слаба, я не могу даже выйти отсюда.
Я схватила её за запястья, прижалась лицом к цепким пальчикам. Бусины покатились с подола на пол, рассыпались, запрыгали, зазвенели, как летний ливень по крыше.
- Пожалуйста, - взмолилась я. - Помоги. Всё, всё что хочешь отдам.Что с ним, где?..
- Всё?
Дрогнул насмешливо голос ведьмы. Блеснули острые эльфийские зубки в хитрой усмешке. И замерло вдруг на секунду отчего-то сердце, заскреблось что-то тёмное, трусливое в душе. Но не ты ли мне дороже всех созвездий и всех миров под ними, Ли?
- Всё, клянусь кровью Создателя, - сказала я, и голос мой был твёрд.
Ведьма подняла глаза от бусин, усмехнулась печально. Перламутрово блеснули бельма. Белые, жуткие глаза без зрачков на румяном молодом лице - и я поняла, чем должна буду заплатить ей. Словно зимним ветром потянуло откуда-то - пальцы мои стали в мгновение ледяными, заслезились глаза, будто снежной крупой швырнуло в лицо. А ведьма опустила веки, запахнула плотнее шаль, сжалась в своём кресле, словно спрятаться от меня хотела. Розовые пальчики теребили подол, нитка бус радужной змеёй свернулась на коленях. Ведьма вздохнула тяжело. Спросила усталым голосом древней-древней старухи:
- Договор, стало быть?
- Да, - ответила я. - Только верни его...
Поспеши, капитан. По следу луны лети, не сворачивая с лунной дороги, и помни: не успеешь до новолуния - опоздаешь навсегда. Попутный ветер я подарю тебе, дорогу я тебе указала. Поспеши, капитан! И не забудь об уговоре! Ежели вернёшься домой со своим сокровищем, то отдашь мне по совести и доброй воле всё, что я ни попрошу - а не отдашь, так я и сама возьму...
Ведьма не обманула меня. Лекгомысленный ветер, такой переменчивый обычно, уже которую ночь подряд послушно нёс мой лёгкий "Листок" к границе неба и моря. Ветер пел нежным голосом в снастях, надувал шёлковые зелёные крылья моего корабля, и "Листок" нёсся стрелой сквозь ночь, днищем едва не касаясь гребней волн. Лунный путь лежал перед нами, сияющий, широкий, и с этой дороги невозможно было сбиться. Но каждую ночь я глядела на небо, и сердце моё холодело. Лунный диск уменьшался неумолимо быстро, полный круг за считанные ночи превратился в половинку, и серебряная дорога, что раскинулась перед нами, становилась уже, тускнела и понемногу дробилась и терялась среди зыби волн. Луна истаяла в узкий серебряный серпик, и надежда почти совсем погасла в моём сердце, когда, наконец, лунная тропинка привела "Листок" к незнакомому берегу. Грубо сколоченный из досок причал - и отпечатки маленьких ступней на песке, синие на голубом в лунном свете песке, какое счастье, что ветер ещё не успел стереть их, Ли! Цепочка следов уводила в рощу, полную теней и шёпотов, а в небе за рощей мерцало бледное зарево - так сияют издалека огни больших шумных городов, где ночи светлее дня.
- Малу, останься здесь; Тьего, ты пойдёшь со мной.
- Ладно, - Тьего оскалился, подмигнул Малу, подёргал кончик шейного платка. - Смотри не угони "Листок", пока я прогуляюсь с капитаном, жулик.
- Иди ты в ..., эльфьё клиномордое, - незлобно огрызнулся Малу. - Не слушайте его, капитан... и берегите себя, что бы там вас ни ждало, я хочу вас снова увидеть - целёхонькой и со своим остроухим баловнем.
Я только кивнула в ответ.
Я найду тебя, Ли, и мы вместе вернёмся домой, а потом я отдам обещанное ведьме - и стану не нужна тебе. Я ведь не смогу больше любоваться тобой и восхищаться твоими рисунками. Я стану не нужна своей команде, слепой капитан - что птица с переломанными крыльями, Ли, и я не смогу никогда больше мчаться над волнами на "Листке", подставляя лицо ласкам солёного ветра, и не смогу привозить тебе изящные безделушки из далёких стран. Я стану бедной калекой, и я ничего не смогу дать тебе, кроме собачьей верности, которая не нужна никому. Но мне бы только увидеть тебя ещё раз, Ли, а там - неважно, что будет, от того не уйти.
Следующие несколько дней смешались в моей памяти в беспорядочный многоцветный вихрь, как стекляшки в калейдоскопе. Мы с Тьего искали Ли повсюду, стучались в двери особняков и хижин, рыскали в трущобах и расспрашивали надменных лакеев, скучающих в ожидании своих господ у дверей роскошных театров. Тьего заботился о ночлеге и пище - у меня же в мозгу билась одна мысль, о тебе, Ли, Ли, Ли... Несколько раз мне казалось, что я вижу его в дверях одного из дорогих магазинов; иногда мне чудился его профиль - вздёрнутый носик, изящное, как молодой лист, остроконечное ушко, мягкие тени под скулами - в окне проезжающей мимо машины. Я бросалась за ним, но каждый раз это оказывался не Ли - ещё одна тень, рождённая моей тоской, видение или просто чужой мальчишка, похожий на Ли разве что стройностью гибкой фигурки.
- Вернёмся, капитан, - говорил Тьего. - Не найти нам его. Да и хочет ли он, чтоб вы его нашли? Малу уж неделю там один с "Листком" - беспокоятся, поди, что с нами.
Я упрямо качала головой. Разве ты мог сбежать от меня, Ли? Зачем? Я найду тебя, не бойся. Совсем скоро, малыш.
Да, я нашла его. Город празновал последний день лета; бумажные фонари, уличные музыканты, лотки со сладостями и повсюду смеющиеся молодые лица. Ли стоял у витрины шляпной лавки и ел персик. Сок стекал по тонкому запястью, пачкал манжет синей шёлковой курточки, а Ли и дела не было - он вонзал остренькие зубки в сочную мякоть, он слизывал сок с румяных губ и хохотал с полным ртом в ответ на шутки одетой в мужское платье статной рыжеволосой девушки, чья рука в зелёной замшевой перчатке небрежно поглаживала тонкое плечо моего остроухого мальчика.
- Капитан, - голос Тьего звучал спокойно. - Всё путём, капитан. Дайте мне руку, и, если вам точно это нужно, подойдём к ним. Спокойно, Ирме.
Мои пальцы сжали твёрдую ладонь Тьего, я шагнула к Ли, и вдруг он, словно услышав бешеный стук моего сердца, обернулся.
- Ирме, - удивлённо сказал он.
И город вдруг замолчал. Люди и эльфы стали безмолвными цветными призраками - живыми и теплокровными остались только я, да Ли, да Тьего, чья надёжная ладонь сжимала мою руку, не давая мне упасть.
- Ли... Я...
...зря искала тебя. Но я не могла поверить, что ты ушёл по своей воле.
- Ирме, отпусти меня.
Ли прятал от меня глаза. В мочке розового ушка пламенел похожий на капельку крови рубин. Чья рука посмела проколоть нежнейшую шелковистую кожу моего Ли - теперь уже моего ли?...
Я пошатнулась. Тёплая рука Тьего обхватила меня за плечи.
- Разве я держу тебя, малыш? Я думала, ты в беде. Я спасала тебя.
Ли покачал головой. Щёки его порозовели.
- Прости. Я трусишка, вот и удрал, не сказав ничего. Просто не хотел, чтобы ты огорчалась.
Где-то под сердцем у меня родилась странная дрожь, будто все демоны моей души разом решили вырваться на волю. Я схватилась за горло, закашлялась и... расхохоталась. Я смеялась так, что болели рёбра, и в то же время слёзы катились по моим щекам. Ли остолбенел, Тьего замер настороженно, а я хохотала и хохотала, как безумная, не в силах остановиться. И - странное дело - мне становилось всё легче и легче, обручи тоски и тревоги на моём сердце лопались один за другим, город оживал вокруг нас, и хмельные прохожие косились на изумлённого Ли, его ничего не понимающую подругу и меня, одержимую демоном смеха.
- Ирме?.. Ирме!.. - Тьего потряс меня за плечо.
Я помотала головой, развернулась и походкой пьяного пошла прочь.
Будь счастлив, Ли. Я тоже постараюсь. Прости, бедная ведьма, я не смогу заплатить тебе - я ведь вернусь домой без моего сокровища, да и сокровище уже давно перестало быть моим. У меня есть только мой "Листок", все моря мира да небеса над ними. И всё же... позволь мне иногда скучать по тебе, Ли.
Тьего нагнал меня у городских ворот и молча шагал рядом какое-то время, теребя серьгу в остроконечном ухе. Смех всё ещё тихо кипел во мне, я время от времени садилась на землю, прятала лицо в ладонях и всхлипывала от хохота и смывала слезами воспоминания о Ли. Тьего сидел рядом со мной на корточках, посасывая травинку, и смотрел на меня печальными глазами цвета крыльев "Листка".
-Знаешь, капитан, - сказал он, когда я лежала на траве, обессиленная очередным приступом, - говорят, эльф не повзрослеет, пока не разобьёт хоть одно человеческое сердце. Мы становимся взрослыми, только сделав больно человеку.
Я села и посмотрела Тьего в глаза. Он не отвёл взгляда, только брови дрогнули слегка да дёрнулся уголок красивого рта.
- Ну что ж, - сказала я нарочито легко, - я его вырастила и выпустила, птенца моего. Тьего... а ты...
Эльф оскалился в ослепительной усмешке.
- Не бойтесь, капитан. Я уже лет десять как взрослый, - и протянул мне руку. - Пора уже, Ирме. "Листок" по ветру соскучился.
Я поднялась, отряхнула налипшие травинки со штанов, посмотрела на небо. Острый серпик молодой луны был розово-жёлтым и очень ярким.
- Тьего, - сказала я, - хочешь, разбей мне сердце? Ну и что, что ты взрослый.