Эс Сергей : другие произведения.

Солнечная история

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Это первая (сокращенная) часть трилогии "Солнечная Сторона" (http://zhurnal.lib.ru/editors/s/sanochkin_s_z/ss.shtml). Выставляется здесь, как самостоятельное произведение, поскольку первоначально оно и было написано, как законченный рассказ, и выставлялось на конкурс "Звезды Внеземелья", где стало победителем в одной из номинаций и вошло в сборник.

I

   -- ...А на Солнце вы не бывали? -- спросил он меня...
   Нет, не на солнечной лужайке, не на пляже под солнцем, а на самом Солнце -- на далеком раскаленном небесном гиганте.
   Абсурдный вопрос был задан так просто и естественно, будто предполагал столь же простой и естественный ответ.
   -- Нет, -- сказал я, -- там бывать мне не доводилось...
  
   Мы сидели летней звездной ночью на берегу извилистой речушки. Наш туристический лагерь давно уже спал, и лишь мы вдвоем задержались у догорающего костра и, наблюдая за его последними огоньками, перебрасываясь короткими фразами. Говорили о разных несущественных вещах, коснулись темы сновидений, и, может, поэтому я не придал его вопросу никакого значения. Я заговорил было о чем-то другом, но в ответ услышал:
   -- А мне однажды довелось побывать там, -- продолжил он, будто не слыша меня.
   Я удивленно взглянул на него. Мне даже показалось, что мой собеседник говорит о Солнце без всякой связи с нашим разговором о сновидениях.
   Мы были незнакомы, нас свел турпоход. Я мог о нем сказать только то, что это был человек среднего роста, худощавый, с заостренными чертами лица и взлохмаченными волосами, одетый в куртку-ветровку. Больше ничего к его описанию я добавить бы не смог.
   -- Хотите расскажу? -- спросил он, будто не видя мое замешательство.
   Я с показным безразличием пожал плечами, и с этой минуты началось его долгое странное повествование, которое длилось в течение всей ночи. Сейчас я пересказываю его через свое, преломленное восприятие. Что-то говорю не так, что-то упускаю, что-то сглаживаю, что-то пытаюсь даже домыслить. Но по-другому я не могу. Меня так сильно потрясло все услышанное, что я не могу дать все это в сухом изложении.
   Итак, он начал свой рассказ.

II

   -- Так получилось, -- начал он, -- что однажды мне всю ночь пришлось проработать дома над своими бумагами. Я трудился, не поднимая головы, и почувствовал сильную усталость только тогда, когда совсем рассвело. Спустя некоторое время я обнаружил, что моя голова лежит на столе и я засыпаю. Сквозь полудрему я почувствовал на щеке тепло и понял, что это от лучей восходящего солнца. Мой стол находился как раз у окна.
   В то утро я засыпал не так, как всегда. Я и не спал, осознавая, что лежу на столе, но и, как в настоящем сне, уже погрузился во всякие несуразные мысли. Мне подумалось, что Солнце захотело посетить мои сны. Я будто видел, как оно играло с образами, которые возникали в моем полудремлющем сознании, как постепенно входило в меня, заполняя собою весь мой внутренний мир. Неожиданно я ощутил какое-то странное дубящее покалывание, пробежавшее по телу, и вслед за этим все вдруг будто ухнуло в небытие. Протянулось несколько секунд ощущения абсолютной пустоты и неожиданно... отовсюду хлынуло Солнце. Все заполнилось ярким солнечным светом.
   "Солнце, -- мелькнула у меня мысль. -- Оно совсем рядом, я могу дотронуться до Солнца -- до самого Светила!.."
  
   Мой собеседник вдруг умолк. Он неотрывно смотрел на огонь. На его щеках играли желваки, на лбу проступила испарина.
   -- Это были последние мои бессвязные мысли, -- сказал он. -- Когда в следующий миг я действительно обнаружил себя на Солнце, все было совсем по-другому. Был ясный ум, здравые суждения, и все воспринималось настолько четко, что я до сих пор не могу назвать это сном...
  
   -- Однако сон это был или не сон, -- продолжил рассказчик, -- но я обнаружил себя в потрясающем по красоте месте.
   В глаза ударило золото. Яркий золотистый свет в первый миг ослепил меня. В течение минуты я не видел ничего кроме блеска и хаотичного переливания ярко-желтых красок. Постепенно начали вырисовываться смутные очертания, и наконец моему взору предстала рваная холмистая местность. Именно рваная. Поднимающиеся повсюду желто-золотистые гигантские возвышенности не имели привычной сглаженной формы. Не напоминали они и неровные угловатые каменные горы. Они были похожи на громадные куски растрепанной золотистой ваты, которая теснилась повсюду беспорядочным нагромождением. Горизонта не было видно, его закрывали высокие холмы. Их растрепанные вершины желтовато-оранжевого цвета устремлялись наверх, к ярко-красному небосводу.
   Я опустил взгляд под ноги. Они по колено утопали в полупрозрачном золотистом тумане. Волнуясь и изредка вздыбливаясь, он медленно перемещался. Вдруг я заметил, что окружающие меня холмы меняются в размерах и форме. Все медленно плыло и причудливо меняло очертания. Иногда по какому-либо из холмов вдруг пробегали трещины. Поверхность холма медленно разрывалась, и наружу вертикально вверх вырывались бесформенные куски огня. Как в замедленной съемке, они плавно понимались в высоту, рассыпаясь и исчезая далеко в вышине.
   Спустя некоторое время подо мной вырос большой холм, и перед моим взором распахнулась обширная растрепанная золотистая поверхность. Вдали я увидел гигантские всполохи. Они были настолько громадны, что закрывали практически половину небосвода. Их рваные языки терялись в гигантской вышине, извиваясь в причудливом огненном танце. Я вспомнил солнечные протуберанцы, которые не раз видел на фотографиях.
  
   -- Солнце! -- вдруг мелькнуло у меня в голове. -- Это Солнце!
   И эта непонятно откуда возникшая мысль меня поразила. Я прислушался к себе.
   И тут произошло нечто, что повергло меня в шок.
   -- Я стою на Солнце! -- прозвучала в моей голове какая-то будто не моя, посторонняя мысль. Во мне произошло раздвоение, причем очень странное раздвоение. Я не мог сказать, что во мне находился кто-то чужой -- это был я, но какой-то другой я. Это мои мысли прозвучали в голове!
   Я оглянулся на золотистый туман, который волновался у моих ног и вспомнил (я вспомнил!), что это -- солнечная плазма. Она облизывала мои ноги, поднималась вдоль тела вверх, доставала своими огненными желтыми языками до груди, плеч, подбородка, но я был абсолютно спокоен. Мною владела твердая уверенность, что никакого вреда она причинить мне не может. Я знал, что я защищен...
   Да, я был уверен, что защищен мощным искусственным полем. Это поле пронизывало все мое тело, наполняло каждую мою клеточку, оберегая меня от шквального солнечного излучения.
   В следующую минуту в моем сознании начали всплывать совершенно незнакомые мне образы. Мне стали открываться (как бы вспоминаться) лица людей, картины домов и улиц, которые как будто бы остались далеко на Земле. На миг я изумился этим нелепым воспоминаниям, однако следом возникали все новые и новые видения, причем настолько быстро, что я уже не успевал анализировать. Спустя некоторое время вся эта круговерть плотно заполонила мой ум, одни образы стали увязываться с другими и так естественно дополняться ими, что все незнакомое постепенно стало как бы узнаваться. Незнакомые предметы и лица становились как бы знакомыми, и все это выстроилось в стройную, внутренне непротиворечивую картину, какая поглощает вас в любом сне. Тот самый неведомый я вышел на первый план и стал мною окончательно. А вместе с ним мысль о сне сменилась на другую, совершенно противоположную. "Наконец-то я просыпаюсь..." -- прозвучало в моей голове.
  
   Итак, я был твердо уверен, что я действительно стою на Солнце, что я только что доставлен сюда транспортным космическим кораблем, что этот корабль зарядил меня мощным защитным полем (тем самым "грависилом" -- вспомнилось мне его название), что сам Транспортник, исчерпав свои ресурсы и лишившись блокировки, был только что уничтожен солнечным излучением.
   Мне вспомнилось, как это произошло -- мне вспомнилось, как еще несколько минут назад его тороидальный корпус покоился на наклонной поверхности маленького холмика, обволакиваемый плазменным туманом. Я вспомнил, как за несколько секунд до его исчезновения по нему пробежала нарастающая дрожь, как после этого его вдруг сильно тряхнуло и он исчез. Мгновенно испарился, лишний раз напомнив о неимоверной силе солнечного излучения.
   Я еще раз оглянулся.
   "Меня здесь ждут" -- подумалось мне. Я отчетливо представил себе (опять вспомнил!) искусственно созданную в солнечной толще пещеру-лайкуну, домики исследователей, лаборатории. Скоро где-то рядом на поверхности должна появиться встречающая меня капсула.
   Я снова бросил взор наверх. Здесь не было привычного для планет черного небосвода с сияющими звездами. Надо мной гигантским шатром смыкались беснующиеся сполохи. Где-то за их огненной дымкой осталась межпланетная станция, от которой я отчалил на Транспортнике. Я оставлен здесь, один на громаднейшей бурлящей поверхности раскаленной звезды, словно крохотная, невидимая песчинка, поглощенная бушующим океаном огня...
   Мне невольно подумалось о первых людях, высадившихся сюда, о том, как они так же, наверное, смотрели наверх -- вслед удаляющемуся кораблю, и, наверное, ощущали в своих душах комочек инстинктивного жутковатого страха: за их спиной рвалась ниточка, связывавшая их с остальным, безопасным миром, оставляя их во власти огненного исполина...
  
   -- Постойте! -- воскликнул я, пристально посмотрев на собеседника. -- Вы мне что рассказываете?!
   Рассказчик запнулся.
   -- Это же не сон! -- сказал я. -- Такое присниться не может!
   -- Д-действительно, не может, -- сказал он упавшим голосом. -- Однако же, -- он неотрывно посмотрел мне прямо в глаза, -- приснилось!!!
   Слово "приснилось" было сказано таким внушительным шепотом, что у меня перехватило дыхание.
   Чтобы сбить волнение, я взял прут и начал ворошить вяло горящие угли. Они застрекотали, и над ними вскинулись новые язычки огня.
   Спустя несколько минут полного молчания, он тихо спросил:
   -- Ну, мне продолжать?
   Я смешался, во мне боролись два чувства: с одной стороны -- сильное недоумение, а с другой -- разыгравшееся любопытство. Наконец, я выдавил:
   -- Да, продолжайте. Только скажите, как вас зовут.
   -- Там, на Солнце меня называли Даром. Зовите меня так же.
   И мой ночной собеседник продолжил свое невероятнейшее повествование.
  
   -- Вдали показалась искрящаяся точка. Это была вышедшая мне навстречу капсула. Вынырнув из клубящегося тумана и сделав разворот вокруг своей оси, она двинулась в мою сторону.
   Капсула (цибель! -- мелькнуло в моей голове ее название) остановилась неподалеку от меня. Из раздвинувшихся створок вышел человек невысокого роста в мешковатом блестящем комбинезоне.
   Я протянул ему для пожатия руку. Встречающий сдержано улыбнулся и молча кивнул в сторону цибеля.

III

   Вскоре наш цибель погрузился в золотистую пучину, и мы понеслись в огненные глубины.
   Я оглянулся по сторонам. За прозрачными стенками цибеля проносились солнечные недра. Хорошо было видно, как неоднородна внутренность Солнца...
   Нам, привыкшим считать Солнце сплошной огненной массой, это трудно себе представить. Там, действительно, невозможно существование не только каких-либо молекул, но и даже атомов. Плазма разбивает и рассеивает любые атомы. Но, тем не менее, специфические неоднородности есть даже в раскаленном газе. Оглянитесь на нашу земную атмосферу. Казалось бы, это просто невесомый прозрачный воздух. Однако в нем есть потоки, утолщения, пласты, завихрения. Если можно было бы взглянуть на них через какие-нибудь специальные очки, которые выделяли бы и окрашивали эти неоднородности, то нам открылись бы невообразимо красивые фантастические зрелища. То же самое на Солнце. Двигаясь по солнечным недрам, мы наблюдали, как наш цибель пересекал пласты, пустоты, утолщения и другие совершенно необычные и трудноописуемые плазменные образования. Иногда он проваливался в "адские домены" -- области с ослепительно мощнейшим грависветовым излучением. В эти секунды ощущалось, как напрягался грависиловый генератор. У меня невольно захватывало дыхание. "Адские домены" очень опасны для грависила. Находиться внутри них можно лишь очень недолго. И хотя нашей скорости было достаточно, чтобы пересекать "домены" за секунды, этих мгновений хватало, чтобы пощекотать нам нервы...
  
   ...Дар рассказывал, совершенно не глядя мне в глаза. Я же пребывал в шоковом состоянии. Время от времени я поднимался с места, чтобы дотянуться до какой-нибудь ветки и подбросить ее в костер. Я боялся, что огонь погаснет и темнота схлопнется над нами.
   -- Грависил -- это что? -- сам не понимая зачем, перебил я Дара.
   Дар резко замолк, словно наткнувшись на какое-то препятствие.
   -- Грависил? -- переспросил он. -- Ах да! Грависил! Это источник искусственного защитного поля. Ну, того самого...
   -- Ох! О чем это я? -- спросил он себя тут же, и через секунду, посмотрев на меня уже совершенно нормальным взглядом, сказал: -- Извините, я совсем забылся, сыплю терминами, которые вам не знакомы... Я прекрасно понимаю всю нелепость своего рассказа, но я буду вам рассказывать все так, как воспринимал тогда. С той минуты, как я оказался в цибеле, все мои сомнения исчезли. Я уже был другим человеком, жил иной жизнью. Моя нынешняя, то есть земная жизнь вдруг выветрилась из моих мозгов, как выветриваются по утрам сновидения... Я был человеком, обладающим неведомым мне багажом знаний. Я знал, что такое цибель, знал, как он устроен и как работает, знал, что такое грависил, знал принцип его действия и меня тянуло поскорее в солнечную пучину, потому что там, в городке исследователей находился, -- взгляд Дара снова застыл на одной точке, -- самый дорогой мне человек...
   Я молчал, боясь его прервать.
  
   --...Наконец, мы добрались до городка и миновали границу его защитного поля.
   Я огляделся. Здесь ничего не изменилось. Да и не могло существенно измениться. И хотя я не был здесь семь лет (мне вспомнилось и это), но я прожил эти годы на Земле, а здесь же пролетели только десятки месяцев. В поле высокого тяготения время замедляет свой бег -- таков один из фундаментальных законов пространства и времени, открытый еще в доисторические времена. Грависил, пучкующий изолинии, еще более усиливает этот эффект...
   Лайкуна представляла собой огромную полость, созданную в солнечных недрах. Стены и куполообразный потолок лайкуны, раздвинутые на несколько километров, не имели четких очертаний. Здания, в которых жили и работали люди, были рассыпаны по лайкуне и имели самые разнообразные затейливые формы. Вдали виднелось несколько парящих над домами квоцей -- дисковидных летательных аппаратов.
   У меня защемило сердце -- веер воспоминаний всколыхнул мои мысли: семь лет назад я пережил здесь волнующие дни....

IV

   Семь лет назад я прибыл сюда на месячную школьную практику. Да, я тогда был еще подростком, мне было четырнадцать лет. Нас было двадцать мальчишек и девчонок, которых собирали по всем планетам солнечной системы. Попасть сюда было вершиной мечтаний каждого школьника. Работало тогда на станции около полусотни человек. Каждого из нас "прикрепили" к кому-нибудь из взрослых. Я достался Юнне...
  
   Дар неожиданно замолк. По его лицу пробежала грустная улыбка.
   -- Ох, помню, как я напыжился тогда, -- продолжил он после некоторого молчания, -- когда на вводном собрании нам зачитали список кураторов. Выбор для меня, для мальчишки, оказался очень досадный. Меня приставили к молодой начинающей сотруднице. Почти всем моим одноклассникам достались здешние корифеи, и я стал предметом их насмешек.
   Но так продолжалось только до той минуты, пока Юнна не вышла к нам. Перед нами предстала ослепительно красивая девушка.
   -- Нет, -- сказал Дар после небольшой паузы, -- сказать, что она была потрясающе красивой, мало. Если бы я не знал, кто она такая, и случайно встретил ее где-нибудь на Солнце, я решил бы, что передо мной самое настоящее солнечное создание...
   Дар улыбнулся.
   -- Как сказочная русалка -- порождение морской пены, так и она словно была вылеплена из маленького кусочка солнца...
   Он еще раз замолчал, мечтательно задумавшись.
   -- Едва она вошла, как наши мальчишки, поддразнивавшие меня, враз стали косноязычными. Девчонки заворожились ею...
   Когда на следующий день мы расходились на индивидуальную практику, в мою спину полетели довольно-таки глупые мальчишеские насмешки, и я, тоже еще мальчишка, испытывал двоякое чувство. С одной стороны, насмешки вызвали во мне неловкое стеснение. С другой стороны, я шел за ней с незнакомым мне прежде волнением.
   В течение нескольких первых занятий я был словно под наваждением. Меня преследовало желание убедиться, живой ли она человек, и я периодически ловил себя на том, что присматриваюсь к ней, будто стараюсь увериться в ее земном происхождении.
   Впрочем, продолжалось это недолго и прошло не без участия самой Юнны.
   -- Скажи мне честно, -- с хитрой доверительностью спросила она меня на первом занятии, -- ты завидуешь своим однокашникам за то, что им достались здешние доктора и магистры?
   -- Не надо! -- она перешла на заговорщицкий шепот. -- Не завидуй! Представляешь, какую скукотищу им придется здесь перенести, а на Солнце можно так здорово подурачиться. Я надеюсь, ты не бука какая-нибудь?
   Неожиданно она взъерошила мои волосы.
   Ее жест получился совсем не учительский, она взлохматила мне голову как давняя подруга. И все же, несмотря на то, что она так запросто, по-ребячески поступила, прикосновение ко мне такой неземной красавицы всколыхнуло все мое существо. Незнакомый прежде жар охватил меня, и я, наверное, густо покраснел. Однако она этого не заметила.
   Она не столько преподавала мне практику солнечных недр, сколько носилась по ним в буйной игре. Юнна увлекала меня на поиски солнечных трубчатников, лакушек, тороидов и многих других известных и неизвестных мне плазменных образований. Нам иногда попадались целые их колонии. Юнна ныряла в них, скрываясь за толстыми стволами крупных трубчатников и увлекая за собой меня. Мы проводили долгие часы в этом причудливом солнечном лесу, то устраивая игру в прятки, то гоняясь за какими-нибудь странными плазменными шарами. Я забывал об учебе и просто проводил время в играх. Но эти игры закончились для меня совершенно неожиданным результатом. От занятия к занятию я все больше и больше втягивался в плен больших чародейственных глаз своей потрясающей наставницы, и вскоре уже не мог выдерживать ее взгляда. Я все чаще и чаще, когда она оборачивалась ко мне, старался смотреть куда-нибудь в сторону.
   Когда занятия заканчивались, и мы собирались с ребятами, у меня в ушах стоял ее смех, мне виделись ее густо переливающие блестками волосы, ее неимоверно красивые темно-золотистые глаза.
  
   Спустя несколько дней я уже окончательно понял, что этими глазами заболел.
   Ох, как я торопил часы, проводимые без нее! Меня мучил страх, что я забываю ее лицо, меня истомляло желание это лицо поскорее увидеть. Я не участвовал в общих играх со своими одноклассниками. Ни о чем и ни о ком другом, кроме Юнны, я думать уже не мог.
   А Юнна будто дразнила меня. На семинарах словно нарочно показывала особое расположение ко мне. Чаще других ко мне обращалась. Открыто подмигивала мне. И каждый такой ее взгляд насквозь прожигал меня. Ох, как взлетал в эти мгновения!..
   Однако вскоре Юнна заметила, что со мной произошло. Она резко прекратила меня дразнить. Занятия наши сократились. Ее игры со мной обрели явный вид обучающих. Теперь уже не я, а она стала уводить в сторону свои взгляды. А я от этого чуть не сошел с ума.
   Мне так невыносимо стало от произошедших перемен, что я уже не скрывал своих чувств. Я неотрывно смотрел на нее, ловил второпях бросаемые на меня взгляды и мысленно умолял ее не отводить от меня глаз. Она избегала меня, а это разжигало мои боли.
   -- Не смотри на меня так, -- сказала она однажды, и эта фраза вызвала во мне взрыв мучительных вопросов.
   -- А как? -- неожиданно вырвалось у меня.
   Она растерялась.
   -- Никак! Хоть ты и вон какой высокий, но еще мальчишка. Я старше...
   -- Ты посмотри, -- сказала она, уведя взгляд в сторону, -- девчонки ваши -- какие красавицы!
   -- А я не хочу... -- сорвалось у меня.
   -- Чего не хочешь?
   -- Ни на кого больше смотреть! -- Я уже не отдавал отчет своим словам.
   Юнна растерялась еще сильнее.
   -- Но я же не могу тебе нравиться, я старше тебя, я взрослая, а ты еще мальчик...
   -- Не мальчик! -- вскрикнул я.
   -- Ну хватит! -- Она перешла на строгий тон. -- Будешь так на меня смотреть, я вынуждена буду отказаться от тебя!
   Эти слова словно окатили меня ледяной водой, и я с большим трудом выдавил из себя обещание не глядеть на нее вообще.
   Это был мой самый черный день на Солнце. Я не знал, куда себя девать. Меня разрывали два желания: либо улететь куда-нибудь далеко-далеко, за пределы самой вселенной, либо навеки остаться здесь, чтобы всюду невидимой тенью следовать за Юнной. Я тогда впервые нарушил строгое правило нашей школы: ничего никому не сказав, покинул лайкуну и удалился в солнечный трубчатый лес.
   Вообще, трубчатник -- это зона нисходящих конвективных потоков, в которых отработанный солнечный материал опускается в солнечные глубины. Огромные тяжелые капли холодной плазмы движутся вниз, оставляя за собой долгие тянущиеся киселеобразные следы. Эти стволообразные протеки со временем густо покрываются мелкими ямочками от лопающихся на их поверхности пузырьков и становятся похожими на шероховатые стволы наших земных деревьев. Колонии таких стволов напоминают наш сосняк.
   Я углубился в эти мрачные плазменные заросли и долго бродил там, ничего перед собой не видя и то и дело натыкаясь на массивные стволы. Мне хотелось потеряться в их самой плотной гуще, исчезнуть, раствориться. В груди все невыносимо ныло. Облик Юнны не выходил из головы. Так я провел весь остаток того дня и уже не помню, как оказался в городке.
   На следующий день я начал свои занятия с Юнной со сдерживания своего обещания. И держал его... ровно десять минут.
   Не смотреть на нее оказалось невыносимо. А поскольку обещание надо было выполнять, я старался глядеть на нее тайком. Конечно же, она это почувствовала. И вот, в один из таких моментов, когда я в очередной раз уперся в нее своим взглядом, она, уловив это боковым зрением, вдруг рассмеялась. Обернувшись ко мне и блеснув своими распахнутыми золотистыми глазами (у меня от этого помутилось сознание), она сказала:
   -- Ну что с тобой поделаешь! Смотри...
   Она на минуту увела свои глаза в сторону, а затем, обернувшись ко мне вновь, бросила на меня озорливый взгляд и сказала:
   -- Ты хоть и молоденький, а такой славненький!... Завидую я вашим девчонкам...
   И быстро отвернувшись, она понеслась по солнечному пространству прочь.
   Я остался на месте совершенно остолбеневший. Ни чем не измеримый восторг распирал меня. Обрушившееся на меня счастье смешало во мне все. Я не знал, что мне делать. Устремиться за ней или оставаться на месте? Нет, не подумайте, что мною овладели какие-то дерзкие мысли по отношению к Юнне. Она оставалась для меня не просто учительницей, она была -- само божество. Я до безумства любил ее, но я боялся коснуться ее даже в своих мечтаниях.
  
   Как пролетели следующие мои дни на Солнце, я помню очень расплывчато. Учеба для меня закончилась. Нет, в отношениях с Юнной ничего не произошло. Она осталась моим руководителем, мы по-прежнему проходили солнечные недра, но все было как в том самом призрачном плазменном тумане, свойства которого мы с ней проходили: расплывчато и неясно. Я за все это время так и не коснулся ее. Но она позволяла на себя смотреть!
   Ох, какое блаженство я испытывал в эти минуты! Я неотрывно глядел на нее, ловил каждое ее движение, каждый взлет ее бровей, каждое движение ее глаз, шевеление губ. Ни одна мимолетная улыбка, ни один, даже нахмуренный, взгляд не проходили мимо моего внимания. А какой восторг испытывал я, когда она смеялась! С каким исступлением поедал я ее своими глазами в такие минуты! Я изучил все ее лицо, каждый его изгиб, каждую клеточку. В своих снах я купался в ее глазах, трогал, целовал, прижимался к ним, со сладкой нежностью прикасался к ее губам, щекам, бровям, ресницам, но наяву этого делать не смел. Я больно тосковал от этого, мучился, но понимал, что Юнна никогда бы мне этого не позволила. Она для меня была учительницей, я для нее -- учеником.
   Поглощенный ею, я совершенно потерял счет времени, а оно неумолимо двигалось. И вот настал день отъезда. И только тогда, когда нас собрали, чтобы погрузить на цибели, до меня, наконец, дошло, что я стою перед фактом неминуемого отбытия. Вид распахнутой дверцы ударил меня как гром. Эйфорию сдуло в одно мгновение.
   "Где же Юнна!? -- во мне все взорвалось. -- Нет, я никуда не полечу! Я остаюсь здесь!"
   Я вырвался из круга одноклассников и, взвившись над ними, помчался к лаборатории, где сейчас должна была быть она. За моей спиной раздались крики удивления.
   Я влетел в лабораторный корпус и ворвался в ее комнату. Юнна сидела одна и ничего не делала. Мое появление нисколько не удивило ее. Она грустила.
   -- Я никуда не улетаю! -- вскрикнул я, вмиг оказавшись очень близко от нее.
   Она не отшатнулась. Подняв на меня свои изумительнейшие глаза, она разгладила рукой мои волосы.
   -- Мальчишка ты мой, -- сказала она тихо, -- я буду по тебе скучать.
   -- Я никуда не улетаю! -- в отчаянии повторил я.
   Она посмотрела на меня и, еще раз проведя рукой по моим волосам, сказала:
   -- Тебе надо улететь.
   -- Нет! -- воскликнул я.
   Она приложила свой палец к моим губам, останавливая меня.
   -- Если ты хочешь быть со мной, тебе надо улететь. Ведь ты пока еще даже не юноша. На Земле время летит быстрее, чем здесь. Через несколько лет ты догонишь меня в возрасте. Будешь не настолько меня моложе.
   Я замолк, пораженный этой мыслью.
   -- Да-да... -- продолжила она, -- ты прилетишь через семь земных лет, и будешь взрослым и мужественным. За это время на Солнце пройдет совсем немного времени, я буду такая же, какая я есть сейчас.
   -- Семь лет? -- переспросил я. -- Но это же так долго!.. Я прилечу раньше...
   -- Нет-нет! Только через семь!
   -- Ну почему?..
   -- Этого я тебе сейчас сказать не могу.
   -- Я не выдержу столько...
   -- Дай мне обещание, что не появишься здесь, пока не истекут эти годы.
   Я смешался. Я ничего не мог понять.
   -- Ты же хочешь, чтобы я стала твоей девушкой... А чтобы это случилось, ты не должен ни о чем больше спрашивать. Ты должен пообещать мне то, о чем я сейчас прошу.
   Комок подкатил к моему горлу. Я почувствовал, что глаза защипала слеза.
   -- Я не выдержу, -- вырвалось у меня.
   -- Выдержи, я прошу тебя...
   Она взяла в ладони мое лицо.
   -- Выдержи... а я обещаю тебя до-ждать-ся...
   Она приблизила к моему лицу свои губы. Я замер, ожидая поцелуя. Но она остановилась и не поцеловала меня.
   Так близко ко мне ее губы еще ни разу не приближались. Я ощутил тепло ее дыхания и почувствовал, что проваливаюсь в бездонную, бесконечную пропасть.
   -- Иди. Я не пойду тебя провожать, -- словно далеким отзвуком прозвучал ее шепот.
   Она провела пальцами по моим ресницам, убирая с них влагу. Я перехватил ее пальцы и стал жадно целовать. Она не одернула руки, и я целовал, целовал и целовал их. Это были потрясающие минуты. Она позволила целовать свои руки. Я окунулся в них. Я перецеловал каждую их клеточку, каждую ямочку, каждый бугорочек, я перецеловал каждый кончик ее божественных ноготочков. Весь мир для меня был сейчас в этих руках. Я целовал ее пальцы! Вокруг нас полыхало своим разрушительным огнем гигантское Солнце, бурлила раскаленная плазма, извергались огромные протуберанцы, а я целовал, целовал, целовал ее пальцы...
  
   ...Дар замолчал, остановившись взглядом на огоньках, прорывающихся из-под поленьев. Неожиданно он наклонился к костру и опустил свои пальцы в огоньки. Я инстинктивно вздрогнул, однако дальше произошло невероятное: Дар продолжал держать свои пальцы в огне. Он потихоньку шевелил ими, и языки пламени огибали пальцы, не причиняя им никакого вреда.
   -- Дар! -- воскликнул я. -- Вас не жжет огонь?!
   От моего возгласа Дар словно очнулся.
   -- Извините, -- проговорил он. -- Я совсем забылся.
   Он снова отодвинулся от огня, продолжая на него смотреть.
   -- Да, -- сказал он, -- после моего путешествия на Солнце огонь не трогает меня. У меня осталось ощущение, что меня все еще окружают остатки грависилового поля.
   -- Оно сохранилось во мне, -- продолжил он после некоторой паузы, -- хотя... -- он на мгновение словно запнулся, -- оно должно было исчезнуть в том моем сне... Впрочем, вернусь к рассказу...

V

  
   Итак спустя семь лет, я вновь вошел в ее домик.
   Юнны дома не оказалось. Помявшись немного в нерешительности, я прошел в гостиную. И тут неожиданно открылась дверь. Я невольно вздрогнул. На пороге стоял человек, который только что доставил меня сюда. На нем не было лица.
   Внутри меня все застыло.
   -- В городке никого нет, -- заговорил вошедший. -- Всех подняли по тревоге. В солнечных недрах зонды зафиксировали Гиг. Он очень быстро движется к поверхности, лайкуна оказывается на его пути.
   У меня все оборвалось внутри. Гигадомены (это их называют Гигами) всплывают на поверхность Солнца в зонах его высокой активности. Это своеобразные осколки сверхплотных солнечных глубин. Они несут в себе сильнейший заряд излучения. Их выход на открытое пространство сопровождается мощной вспышкой. Гигантские протуберанцы взмывают вверх, и в космос уносится ударная волна солнечного ветра. Если Гиг пройдет через городок, он уничтожит его. Для людей он опасен на очень больших расстояниях. Индивидуальный грависиловый генератор бессилен перед его сверхплотным гравитационным полем.
   -- Что с Юнной?! -- выпалил я.
   -- Неизвестно. Она там..., туда..., вниз отправилась за зондами....
   -- Гиг очень огромный, -- затараторил человек, -- очень огромный, десять земных радиусов. Мы как мураши над сковородкой. Нам не спастись. Не спасти...
   -- За какими, к черту, зондами!!! -- заорал я.
   Я сорвался с места и вылетел из домика. Сломя голову, я понесся к главной диспетчерской.
   Ее огромный зал оказался пуст... Надрывно гудели аварийные динамики, предупреждая о нарастающей гравитации. Я припал к видеопультам. Экраны смотрели тяжелой темнотой.
   -- Юнна! -- вскричал я.
   "Не отвечает" -- высветился ответ.
   По экрану побежали столбики цифр и извилистых линий.
   Я всмотрелся в них. Нет, из опасной зоны еще была возможность удалиться. Но эта мысль совершенно не занимала меня. В цифрах и линиях я искал намек на координаты Юнны. Грависветовое поле очень быстро сгущалось. Поднимающийся из глубин Гиг вызвал в солнечных недрах целую бурю. Солнечное вещество повсюду рвало и метало. Я видел всплески, потоки, вихри, взрывы. Все это хаотично плясало по экрану, и во всем этом просто терялись импульсы от гравифонов исследователей.
   Но я все же засек координаты людей и пулей вылетел из диспетчерской. Когда я добрался до точки поиска, место оказалось пустым -- пустым от людей. Я остановился в нерешительности. Неожиданно я услышал в наушниках знакомый слабый писк. Сигнал шел откуда-то снизу.
   -- Юнна!!! -- заорал я в динамик и ринулся вниз.
   И тут я ее увидел. Она стремительно поднималась из глубин. Ее искрящийся грависил заливался лиловым светом.
   У меня помутилось сознание. Именно так светился доставивший меня на Солнце Транспортник перед своим исчезновением.
   -- Юнна!!! Скорее сюда!!!
   -- Дар!!! Как мне... Да...
  
   И все... В этот миг Юнна исчезла.
  
   -- Ю-ю-юнна!!! -- не помня себя, закричал я.
   Нет, это невозможно! Ты не можешь исчезнуть! Не можешь!
   Внутри меня все кричало и рвалось.
   Не можешь! Не можешь! Не можешь!
   Юнна!!! Я столько лет ждал, чтобы встретить тебя.... Я столько лет жил тобой!
   Вокруг меня клокотало и бурлило Солнце. Огненные вихри, извиваясь, сталкиваясь и разбиваясь, уносились вверх. Где-то вместе с ними унеслись ввысь разбитые излучением атомы Юнны...
   Шальная мысль вдруг пришла мне в голову. Я устремлюсь вслед за ней, я разобьюсь на такие же частицы и помчусь вдогонку. Нужно только отключить грависил.
   ...Нужно только отключить грависил...
   Я протянул руку к мультиузлу. Яркий лиловый свет озарил окрестности, ударив, как мне показалось, откуда-то из-за моей спины, и...
  
   Дар резко замолчал. Я, затаив дыхание, слушал.
  
   -- Я обнаружил себя в своей комнате, лежащим головой на столе...
   Дар выпрямился и повернул голову в сторону.
   -- Я обнаружил себя проснувшимся в своей комнате...
   -- ...Но даже не сразу понял, -- закончил он, будто перебарывая удушье, -- что проснулся ото сна...

VI

   "Юнна, где Юнна?" -- была первая мысль, которая пришла мне в голову. Я с удивлением осмотрелся. Я не мог понять, где я нахожусь. Встал, подошел к двери, открыл ее... Ко мне постепенно начало возвращаться сознание.
   Неужели это был сон?! -- наконец подумалось мне.
   Я вернулся к столу, взял в руки бумаги, над которыми работал всю ночь, и с трудом вчитался в них. У меня было такое ощущение, будто я писал все это очень и очень давно.
   Шаг за шагом, цепочка за цепочкой я стал восстанавливать в памяти свою действительную жизнь. Я ходил по комнате, перебирал предметы. Каждая вещь помогала мне что-нибудь вспомнить.
   Так прошел остаток дня. Вечером я улегся в постель и утонул в таком мертвецком сне, словно не спал целую неделю.
  
   Следующий день прошел для меня словно в тяжелой дымке, хотя я полностью вернулся в реальность. Я делал какие-то свои дела, но все происходило чисто машинально, будто без моего участия.
  
   ..."Юнна! А как же Юнна?" -- была первая мысль, которая пришла мне в голову после пробуждения на третий день.
   В этот раз мне не пришлось долго осознавать, где я нахожусь, однако я сразу же почувствовал, как болезненно ноет сердце. Образ Юнны стоял у меня перед глазами. Так он не покидал мои мысли в течение всего дня. Я томился, не находя себе места. Я никуда не мог спрятаться от этих чувств. Умом я понимал, что никакой Юнны не было и быть не могло, но в голову сами собой лезли совсем другие мысли.
   "Юнны нет, -- крутилось в голове, -- потому что она погибла".
   И я чуть не выл, вспоминая миг ее исчезновения.
  
   На следующий день мне вдруг подумалось: "А может быть, это правда?" Может быть, это был не сон? Может, и вправду я был там -- в ином, очень далеком времени?
   Мне вновь вспомнились последние секунды жизни Юнны, лиловое искрение ее грависила, и у меня сжалось сердце.
   "А была ли она?" -- колыхнулось во мне прежнее сомнение.
   "Будет ли она?" -- вдруг подумалось мне. Меня поразила неожиданная мысль: если это правда, то все, что со мной случилось, было не в прошлом, а в далеком будущем.
   Если я, действительно, прошел через смешение времен, слившись с существом неизвестного мне Дара, то Юнна будет. Пройдут столетия, и она появится... Появится, чтобы исчезнуть... на моих глазах...
   Я вышел на балкон. Усевшись прямо на его полу, я обхватил руками голову. Дунул ветерок. Его прохлада слегка освежила меня. И вдруг мысль о будущем времени пришла мне в голову совсем в другом свете.
   Почему я думаю о ней в прошедшем времени?! Она еще не родилась! Не родился и Дар! Не родились исследователи Солнца, не родились экспедиторы. Еще предстоит появиться на свет ученым, которые рассчитают изогравы солнечных недр и изобретут грависил. Еще предстоит родиться исследователям, которые просчитают и опишут солнечные домены...
   Юнна! Дар! Вы еще не появились на свет, а я уже побывал с вами на Солнце. Я знаю, как будет разворачиваться трагическая цепочка событий в вашем далеком будущем! Я расскажу об этом всему человечеству. Я сумею предупредить вас о трагедии!
  
   -- Жаль, только, -- Дар сник, -- что сам я больше не окажусь там. Юнна так и останется для меня неосуществленной юношеской любовью.
   Его взгляд застыл, обратившись куда-то вдаль. Я оглянулся и обнаружил, что уже совсем расцвело, а над линией горизонта, там, куда устремился взгляд Дара, показался краешек далекого солнечного диска....
  

VII

   Прошло несколько дней. Однажды Дар случайно встретился мне на улице. Он сказал мне, что хочет повторить свой путь туда, к Юнне.
   -- Она мечтала о солнечном рае, -- тяжело проговорил Дар. -- Она восхищалась силой звезды. Самые малые работы, которые мы здесь проводим, говорила она, просто неосуществимы на планетах. А если развернуть масштабное производство?! Фантазии не хватает, чтобы представить, как преобразится человечество, переселившись сюда!
   -- Человек всегда хотел невозможного, -- продолжил он -- Хотели построить рай на Земле..., ступили на Солнце -- и...
   Дар замолчал и быстро отвернулся. Мне показалось, что я увидел в его глазах блеснувшую слезу.
   Я смешался. Растерявшись, я не знал что делать. Не успокаивать же его.
   -- Вы не правы! -- сказал я с бодрой ноткой в голосе. -- Вы же только видели, как Юнна исчезла, но даже не знаете, погибла ли она. Да и что дальше было на Солнце, вы тоже не узнали. Если уж люди попали туда и научились там жить, их ничто не остановит. Не получился рай на Земле сегодня -- построим завтра. Не удалось на Солнце...
   Дар резко обернулся ко мне. Глаза его были сухи.
   Нет, конечно, он чувствовал, что я говорил неискренне. Я смутился. Я не верил ему, но, странное дело, я чувствовал себя виноватым из-за этого.
  
   -- Но я, пожалуй, пойду, -- сказал мой собеседник.
   И он быстро удалился, забыв или не захотев даже попрощаться. А меня начали мучить угрызения совести.
   Конечно же, он почувствовал мою иронию.
   Вдруг я увидел, что Дар возвращается. Он также быстро шел в мою сторону, как только что удалялся.
   - Да поверьте вы! - заговорил он с ходу. - Можно жить на Солнце! Можно! Умом это трудно принять, это лежит просто за пределами нынешнего миропонимания. Ну представьте себе, что современнику Архимеда вы попытались бы объяснить, как работает ракетный двигатель. Если б вы ему сказали, что для работы ракеты нужны водород и кислород, то он вам бы так же не поверил. Он даже понятия не имел в свое время, что вообще существуют такие газы, как водород и кислород. На все ваши доводы он сказал бы, что все это миф и фантастические выдумки, что вы сами придумали эти газы, чтобы придать своей нелепой сказке хоть какое-то объяснение, пусть даже такое же нелепое. Вы не смогли бы древнему греку, даже самому умному, объяснить, что в том прозрачном, невесомом воздухе, который его окружает, есть нечто, что нельзя даже пощупать, но что поднимает многотонный космический корабль в небеса. Точно так же и с грависилом...
   - Ну поверьте! - в отчаянии продолжал мой собеседник. - Все, что я рассказываю, не плод моей выдумки. Жить на Солнце можно! Мы не все знаем о своем светиле! Да что там наше Солнце! Мы сами себя, свою собственную жизнь совсем не знаем! Наше общество может жить без лжи и воровства, может жить без злобы и жестокости, может жить чисто и честно! Мы сегодня не знаем, как можно так жить, и потому никто... никто в это не верит! Но для нас сегодня разговоры о такой жизни -- все равно что разговоры с современником Архимеда о космическом полете. А люди будут так жить! После Архимеда прошли века, и человек полетел. После нас пройдут столетия, и как бы мы в этом ни сомневались, человечество будет жить без пороков. Вы говорили о земном рае, но сами не верите в него, никто в него не верит. А он будет! Ну, поверьте, там, на Солнце я жил в таком мире! Поверьте, я был на Солнце! Был! -- воскликнул Дар и замолчал.
   Он не глядел на меня. Он, похоже, и не ждал от меня никакой реакции. Я ничего не говорил. Спустя некоторое время он повернулся и медленно пошел прочь.
   Я долго стоял на месте и глядел ему вслед...
  

VIII

  
   Спустя несколько дней, у нас с ним была очень короткая встреча. Мы случайно столкнулись на перроне метро. Он куда-то спешил.
   -- Я недавно видел Юнну. Во сне, конечно. Но это был долгий сон. -- Дар буквально светился от радости. -- Она мне ничего не сказала, но я почувствовал, что скоро нам предстоит настоящая встреча.
   На моем лице чуть было не нарисовалось изумление, но я быстро подавил в себе все свои мелкие мыслишки.
   -- Я рад, я очень рад! -- сказал я. -- Нет, я, правда, рад! -- поскорее добавил я, видя, что Дар удивился моей реакции.
   Я взял его руку и, насколько мне хватило внутреннего тепла, пожал ее. Мне и вправду в ту минуту очень хотелось верить Дару. Ну хоть в чем-то мы должны верить друг другу!
   Дар внимательно посмотрел мне в глаза, и счастливая улыбка пробежала по его лицу. В это время подошла его электричка, и он, не отрывая от меня взгляда, вошел в вагон. Дверца за ним захлопнулась, а он продолжал смотреть на меня сквозь стекло.
   "Прямо как на цибеле!" -- мелькнула в голове мысль. Я представил Дара, смотрящего из-за закрывшейся дверцы того солнечного автомобиля.
   "Что ему наше метро, -- подумал я, -- когда он в своей жизни на таком транспорте катался!.."
   Дар будто прочитал мои мысли. Он широко улыбнулся и махнул рукой. И поезд пошел, увозя его. В последний для меня раз. Больше я его не видел.
  

IX

   Хватился я его спустя несколько дней. Когда начал его искать, обнаружил, что не знаю ни его имени, ни фамилии, ни адреса. Имя Дар оказалось, конечно же, ненастоящим....
   Таинственный незнакомец! Однажды удивительной ночью ты явился ко мне, чтобы рассказать потрясающую историю. Я не верю, что ты исчез бесследно. Тебе выпало поведать миру и нашим далеким потомкам о драматической истории, которая может случиться в их далеком будущем. Почему-то ты не смог этого сделать. Я решил помочь тебе в этом. Может, ты прочтешь эту книгу...
   Если прочтешь, отзовись!
  

Конец

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"