Аннотация: Грустная история про старого пса и "собачью жизнь"
(с) Сапроненко Матвей
Плоская луна
Промороженная темнота наполнилась тишиной, иногда нарушаемой сухим треском деревьев. Деревня беспробудно спала. По улочкам, не спеша, брел большой пес, казавшийся белым. Он знал, что тьма эта кратка, и чувствовал приближение тусклого негреющего света, а пока, где-то очень высоко, небо застыло безразличными звездами.
Его звали Хромой. Местные собаки относились с уважением к нему, и даже не за то, что он был самым крупным сильным псом в округе, а за его большие годы и грамотность, касательно вопросов жизни собачьей и человеческой. В последнее время Хромой ощущал внутри себя предательскую легкость и пустоту, понимая - это старость, с ее внезапной тяжестью и слабостью.
Хромой шел к окраине, где в яме спряталась помойка, редко так стоившая пройденного пути по обыкновенному для местной зимы холоду. Однако не только голод вел его лапы. Будучи псом, все ж обязанным сидеть большую часть своей долгой жизни за забором, охраняя Дом, Хромой понимал толк в свободе. Еще две зимы назад он бегал в лес, теперь же, как будто голое пространство поля, предшествующее ему, необъяснимо пугало Хромого, став незримой границей ночных прогулок.
Пес насторожился - там, далеко, едва слышно работал двигатель.
«Кто еще?»- подумал он и остановился. Хромой правой лапой осторожно тронул наваленные сверху консервные банки: «Хорошо, что снегом не завалило». Все было ледяным, зато пахло едой. «Так, что тут у нас на ужин?»- невесело вопрошал он. Машина приближалась. «Вот помойки пошли,- сокрушался пес,- хотя с другой стороны, когда они были хороши?» Стало немного светлее - восходила луна. Хромой часто размышлял над природой и характером этого явления, исполнявшего его нутро торжественностью и, почему-то, некоторой нерешительностью.
Вылизав пару жестянок, и почти смирившись с трехдневным отдыхом желудка, бедняга направился к дому. Смутное детство свое он помнил вряд ли, знал, что подобрали его щенком, уже хромым - отсюда и кличка. Раньше все было по-другому. В Доме жила семья. Дети играли с псом, и никого так не любил Хромой, как этих маленьких людей, уехавших, к сожалению, вместе с матерью. Наверное, в поселок, куда же еще? Хозяин запил, даже вот кормить забывает. Хороший он, только одинокий.
На несколько секунд вынырнул звук двигателя, машина остановилась, хлопнула дверью, и резко сорвалась с места. «Ну, понятно, там же холм небольшой, вот ее - то слышно, то не слышно». А на холме церквушка стоит. Давно еще, четырехлеткой, Хромой заглянул туда. Пахло приторной жженой гадостью, как и снаружи, но сильнее, а со стен глаза смотрели, строгие и печальные. Дядя Ваня как-то рассказывал детям Хозяина про Бога, а Хромой, развалившись невдалеке, слушал. «Интересно, а у собаки тоже есть Бог? Людям хорошо, только добрый он слишком у них, иногда бы мог и сурово так... ну, напомнить, например, Хозяину моему про собаку голодную. А может, и напомнил, а тот слушать не хочет. Вот я и говорю - добрый. Точно, нет никого собачьего бога, не дал бы в такой мороз старику по помойкам пустым шарить».
Хромой подошел к родному забору и задрал лапу. «Эх, молодежь! Уважают, не ссут на мой забор»,- не без самодовольства умилялся он. В тонких ветвях деревьев повисла сияющая луна. Вдруг пес услышал новый запах и уверенно двинулся на него. «Елки-палки!»- вырвалось у него. В снегу лежал небольшой продолговатый сверток. «Кот меня задери!» Это был ребенок. Хромой сделал вокруг него несколько кругов. «Что делать то? До лет старых дожил, а что у тебя в башке?» Человечек лежал молча и хлопал глазками, такими же голубыми и печальными, как на стенах внутри церкви. До Хромого дошло, что долго ребенок на таком морозе не протянет и, схватив зубами нежданный подарочек, понес его к себе в конуру. «Надо согреть, эх, какой холод!», - Хромой испугался, но как смог окутал человечка своим огромным телом. Ребенок не издавал ни звука. «Будить, будить людей. Погоди, я быстро», - хрипло сказал Хромой и лизнул ребенка в личико, а затем быстро, но аккуратно выскочил из будки, поблагодарив мысленно хозяина, за то, что хоть повесил тряпку на дыру. Пес попытался залаять, но из глотки вырвался глухой стон. «Ах, блядь, старая развалина», - разозлился и попробовал снова. Ему удалось, почти как в то время, когда от этого только рыка разбегалась в стороны вся местная кошачья братья, да и собачья тоже. Низкий лай пролетел над всей деревней и упал эхом где-то в районе леса. Из конуры раздался приглушенный плач. «Ну, потерпи немного, потерпи!» Хромой метался по двору и лаял, заскакивая периодически в конуру погреть беззащитное перед холодом дитя, и опять лаял и лаял. Он готов был уже разорвать этих глупых людей, что спят себе в теплых домах, этих ленивых больших человеков, к которым так незаслуженно добр их печальный Бог. А над землей неслась сумасшедшая плоская луна.
Утром приехал участковый.
-Ну, чего? - громко спросил он.
-Не дает, сволочь, - кивал головой Хозяин.
-Греет его, а он уже и помер. Дай я попробую.
Участковый взял из рук Хозяина деревянный шест и осторожно приподнял ветхое ватное одеяло, закрывающее квадратный вход в будку. Оттуда на него смотрел крупный белый пес и беззвучно скалил зубы.
-Надо стрелять,- вздохнул участковый.
-Да ладно тебе. Стрелять, - проворчал Хозяин, - только стрелять и научились.
Прошло несколько часов и Хромой, безнадежно пытавшийся согреть маленькое тельце, стал потихоньку проваливаться в сладкий и неотвратимый сон. Тогда и вытащили ребенка, сломав крышу конуры.
Всю оставшуюся зиму пес прожил в Доме Хозяина, выходя во двор только по нужде. Если вам интересно, то умер Хромой той же весной, на крохотном пятачке жухлой прошлогодней травы, окруженной тающим снегом, в лесу.