В комнату редакции вошёл человек в клетчатом пиджаке. Увидев у окна большой чёрный стол, он уверенно приблизился к нему и обратился к хозяину этого чёрного линкора :
- Несомненно, вы здесь главный. Я принёс вам шедевр современной мировой классики. Это не совсем обычная вещь, и не всем может быть понятна. Только избранные способны оценить:
- Я могу оценить ваш шедевр только в рублях, уважаемый,- ответил капитан чёрного линкора.- Потому что я главбух. А вам - вон туда...
И главбух указал пальцем на небольшой коричневый столик, заваленный книгами и журналами.
За ним сидел человек, который действительно чем-то отличался от обычного бухгалтера.
- Вот он у нас по литературной части. А когда вас напечатают, признают и полюбят - тогда уж милости просим ко мне.
Человек в клетчатом пиджаке на мгновение сконфузился, чёрно-белые клетки на его клетчатом
мундире слегка посерели, но он тут же взял себя в руки и, пригладив на голове волосы, которые от возбуждения вставали дыбом, направился на абордаж небольшого коричневого фрегата.
Подойдя к вражескому кораблю на безопасное расстояние, он начал свою речь так же, как и в прошлый раз, но уже не столь уверенным голосом:
- Несомненно, вы здесь главный: Я принёс шедевр... мировой классики...
Капитан, сидевший за коричневым фрегатом, оторвался от своих записей, поднял голову и, посмотрев на пришедшего сквозь круглые стёкла очков, похожих на линзы микроскопа, спросил тоном очень вежливого врача-психиатра:
- Вы - классик?
- Ну, да...
- А почему вы живы?- улыбнулся морской волк, не желая сдаваться сразу и без боя.- Классики все давно уже умерли!
- Но я-то жив!
- Действительно... Сколько же вам лет?
- Двадцать шесть, как и Пушкину в период расцвета.
- Значит, вы гениальны как Пушкин?
- Ну, как сказать... Он по-своему, я по-своему.
- И много вы написали?
- Прилично. Вчера уже вторую пачку бумаги открыл...
- Да?- главный редактор с интересом взглянул на клетчатого.- Значит, у вас юбилей... пятьсот листов уже исписали...
- Ну, вообще-то, не все, много рвать приходилось... Я к себе очень требователен.
Капитан фрегата снял очки и , закрыв руками глаза, усталым голосом произнёс:
- Читайте.
- Что читать?
- То, что принесли.
- А... Нет, так сразу нельзя... Сначала я должен вас подготовить. Дело в том, что я открыл новое литературное направление.
- Вы?
- Да, я. Я начал новую литературную революцию - НЛР!
- НЛО?
- Нет, НЛР. На конце "эр".
- И что это такое - ваше "эр", которое у вас на конце?
- Это революция.
При этих словах главред снова одел свои медицинские очки. Воцарилась тишина, в которой громко звучала очень эмоциональная пауза. Приняв эту паузу за одобрение, клетчатый классик продолжил:
- Научно-техническая революция, как известно, уже завершилась. Интереса к ней у народа уже нет. Сексуальная революция тоже уже идёт к концу, интерес читателя к ней падает... Ну, сами понимаете, там всего два пола - много ведь не накопаешь.
- Согласен. Два пола - этого для настоящего литератора слишком мало.- Главред решил не спорить.
- А я начал литературную революцию - революцию, которая может длиться вечно. Разве мы не должны уже сейчас позаботиться о том, как и чем будут жить наши далёкие потомки?
- Мысль благородная. Но каждая революция должна когда-то завершиться. В этом её функция.
- Эта никогда не завершится.
Главный редактор, видимо испугавшись соседства двух таких слов, как "никогда" и "не завершится", которые даже хорошее дело всегда могут превратить в занудную дрянь, как-то весьма
нервно подёргал себя за кончик носа и сказал резко и отрывисто:
- Хорошо. Я всё понял. Читайте.
Автор шедевра немного сконфузился - ровно настолько, насколько это может позволить себе наглый и нахальный человек. Затем сказал с необычайно красивой интонацией:
- М... Понимаете, это вслух читать совсем нельзя!
- Почему же?
- Я же говорю - это совершенно новая литература. Её вслух не читают.
- Странно, вы же назвали себя классиком. А произведения классиков всегда читали вслух - скажем, на радио - да и фильмы по их книгам снимали... раньше.
- Мои произведения можно читать только молча. Вам крупно повезло: вы первый, кто это сделает.
- А вы что - сами не читали ?- осведомился редактор.
Пропустив мимо ушей столь бестакный вопрос, классик новой литературы подал везучему главреду лист бумаги.
Редактор взял, повертел лист в руках, резюмировал:
- Всё. Прочитал. Здесь же ничего нет! Лист-то пуст!
- Ах, извините, это я специально захватил с собой чистый лист бумаги, чтобы в метро написать продолжение. Метро меня вдохновляет. Шум, гул, лязг железа, тьма народу - для меня это идеальные условия для творения нового... Но сегодня ничего написать не смог, к сожалению. Озарение, понимаете ли, не посетило. Народу, наверно, было маловато.
Он дал редактору другой листок. На листке красивым шрифтом оранжевого цвета было напечатано следующее:
...и она захотела...
12
11
10
9
8
7
6
5
4
3
2
1
- Ну, как? Вы догадались?- спросил ликующим голосом классик.
- До чего?- по виду редактора можно было без труда сделать вывод, что абордаж фрегата удался. На месте главреда наверно никто бы не смог предположить подобного оборота событий. Дураков он видел, но таких дурацких произвелений - никогда. И он с раздражением повторил свой вопрос:
- До чего я должен был догадаться?
- Ну, во-первых, это произведение надо читать снизу вверх. И если вы прочитаете его правильно, то есть снизу вверх, то поймёте, что лежит в основе сюжета.
- А здесь и сюжет есть?
- Конечно!
- А как называется это произведение?
- "12". Как у Блока...
Редактор внимательно присмотрелся к собеседнику. Почесав ногтём подбородок, обросший за день щетиной, спросил:
- А писать сверху вниз - это неправильно? Ваш коллега Пушкин именно так писал... Да и Блок, я уверен, тоже...
- Не отвлекайтесь на ерунду, читайте. И когда вы прочитаете, то сразу поймёте, что сюжет таков: женщина поднимается по лестнице вверх, ступенек ровно двенадцать... Поднялась, значит, и тут у неё возникает желание...
- Какое желание?- судя по голосу редактора, он уже начал уставать, как будто тащил на себе классика на двенадцатый этаж без лифта.
- А вот какое именно желание, читатель должен додуматься сам.
- Иначе говоря, право решать, чего именно она захотела, вы предоставляете читателю?
- Вот именно! Пусть думает! Хорошая литература должна заставлять думать!
- Согласен.
- Вот я и хочу добиться того, чтобы народ начал думать. Пора уж, ведь сексуальная революция близится к концу.
- Да, человечеству без вас было бы намного труднее...
- Значит, вам понравилась моя поэма?
- Это поэма?- редактор подпрыгнул в кресле. Затем успокоился.- Ах да... как у Блока... В одном я с вами согласен - думать надо заставлять. По своей воле это делать могут не все.
- Это просто здорово!
- Что?
- Мы с вами одинаково рассуждаем! А вы не хотели бы тоже попробовать себя в этой новой литературе?
- Боюсь, у меня не получится. Писать снизу вверх я не смогу. Да и с математикой у меня как-то не очень...
- А можно и без цифр. Это не обязательно.
- А без букв можно?
- Наверно, я ещё не пробовал.
После небольшой паузы классик продолжил:
- Вы подали блестящую идею. Можно сказать, гениальную. Но лучше воспользуйтесь этой идеей сами. Я идеи воровать не привык.
- Серьёзно? Неужели никогда не приходилось? А как же название - "Двенадцать"? Как у Блока...
- У Блока - "Двенадцать". А у меня - "12". Это большая разница. У меня всё оригинальное, всё своё.
- Понимаю. Значит, не возьмёте мою идею?
- Нет, принципиально. Вы - автор, я не могу вас обкрадывать.
- Хорошо,- редактор как-то хитро улыбнулся,- У меня благодаря вам, исключительно только вам, только что появилась вторая идея. И если ту, первую, я наверно оставлю себе, то эту, вторую, отдаю вам. Это будет по-честному, по-братски. Не правда ли?
- Ну, может быть,- классику очень хотелось услышать, в чём же заключается идея.
- Да не "может быть", а точно! Ваше биополе так и сыплет идеями в разные стороны. Очень сильное биополе - вон даже кактус начинает цвести!
Классик завертел головой в поисках кактуса.
- Кактус в соседней комнате. Но это не важно. Слушайте. Идея такова.- Главреда, видимо на миг захватила эта игра в "новую литературу".- Итак. Чтобы заставить читателя думать, вы в своём произведении недописали несколько слов. По размеру оно стало короче, а по смыслу - объёмнее. И читатель сразу задумался.
- Вы задумались?
- Да, конечно! Я ещё несколько дней, наверное, буду думать только об этом. И вообще, вряд ли когда-нибудь забуду ваши 12 ступенек.
Автор поэмы "12" выпрямился, сидя на стуле, и заулыбался, видимо, чувствуя, как он растёт в глазах читателей.
- Но, чтобы заставить читателя думать ещё больше, можно, скажем, вычеркнуть целиком верхнюю строчку:
- Нижнюю. Она у меня нижняя,- поправил автор редактора.
- Извините. Слушайте дальше. А чтобы заставить читателя думать вообще по-крупному... в космическом масштабе... необходимо сделать... надо сделать...,- главред приподнялся и широко развёл руки, дабы показать этим космический масштаб идеи и выпучил глаза как только мог - чтобы классик понял, насколько всё это серьёзно и актуально.- Итак, я повторяю свой вопрос: " Надо сделать - что? "
Классик визуально измерил расстояние между ладонями капитана фрегата и, уловив взгляд морского волка литературных морей, тоже выпучил глаза и ошалело посмотрел ими куда-то в
пространство над головой главреда, видимо воочию узрив там всю бесконечность открытого им нового литературного космоса...
А капитан заговорщески продолжал:
- А чтобы заставить мыслить по-крупному, в космическом масштабе... необходимо вычеркнуть всё!
Вообще всё! Не только слова, но и все ступеньки! Все - с первой по двенадцатую! И вот тогда читатель призадумается всерьёз...
И после этих слов главный редактор снова рухнул в кресло. Всем своим видом он давал понять, что он очень устал, что он почти обессилен, что эта идея далась ему совсем не просто...
На классика этот миниспектакль, безусловно, подействовал, он сидел несколько секунд совсем ошарашенный, обалделый... и слегка подавленный тем, что ему самому эта идея не пришла в голову. Но, вспомнив, наконец, что гонорар-то выплачивается только за реальное количество знаков, он спросил робко, но заинтересованно:
- А что же тогда останется?
- Останется чистый лист бумаги, - ответил главред,- тот самый лист, который вы мне сначала и
подали. Это и есть самый выдающийся шедевр. И главное - вы его написали сами, сегодня в метро.
Но не сразу поняли это. Именно это гениальное произведение и заставит задуматься абсолютно всех.
Но это пока всего лишь идея. И она ваша. И вам её воплощать.
Главред выдвинул ящик стола, достал оттуда стакан чая, сделал три глотка, облизал губы и продолжил:
- Но тут ещё надо поработать, батенька, попотеть, я бы сказал. Ведь чистый лист - это очень серьёзно. Это шедевр, ещё никем не написанный. Вы будете первым.
- Это гениальная идея! И она действительно моя!- Классик НЛР достал из папки чистый лист
бумаги и посмотрел на него влюблёнными глазами,- Ведь это я подал вам чистый лист бумаги! Ведь это я... Гениально... Я должен сделать это! Я побежал...
- Куда?- удивился редактор.
- Как куда? В метро. Писать!
И классик вылетел из редакции пулей, почувствовав себя капитаном парусного корабля, отплывающего за запад, где ему предстояло открыть новый материк. Воистину, ничто не способно так сильно воздействовать на пишущего человека, как чистый лист белой бумаги!