НИЖНЕГОРСК-7

Где-то на границе между Казахстаном и Киргизией есть большое каменистое плато, обычно с июня по сентябрь покрытое редкой высохшей травой, на которой даже не могли бы пастись верблюды. Внешне ничем не привлекательная местность, за исключением живописных гор, до которых, кажется, рукой подать. Проезжающие, обычно, редко обращают внимание на извилистую дорогу, отходящую от трассы регионального значения. Она поднимается круто на плато, а где-то далеко внизу остается шоссе с весело бегущими, беспечно отдыхающими, жаждущими провести свой отпуск на берегу глубокого Иссык-Куля.

Так вот, присыпанная гравием дорога вела не куда-нибудь на вершину плато, а вглубь него. Тщательно и внешне неприметно охраняемая, она направляла машины к сверхсекретному объекту Военно-промышленного комплекса страны (ВПК) - города Нижнегорск-7.

Что здесь производили, добывали и куда отправляли, знали далеко не все жители подземного города - одного из самых многолюдных сверхсекретных объектов ВПК. Разработка началась где-то в 40-х годах, когда здесь работали только зэки, благо недостатка в них не было, да спецы, те менялись каждые 3-5 лет, и, как правило, первые же военные и спецы, сами за большие или малые прегрешения попали сюда в качестве постоянных жителей - зэков, как только им удалось выбраться из города на вольную жизнь. Уж очень дорожили секретностью того, что добывали и производили здесь, в верхних эшелонах власти.

Спустя 10-15 лет после начала разработок где-то наверху подсчитали, что постоянное жительство в городе, либо долгие годы службы под землей гораздо экономичнее и сохранней для объекта, чем высокая смертность и частная сменяемость кадров. Тогда все силы и средства бросили на благоустроенность Нижнегорска-7. Здесь все было обустроено в короткие сроки по новейшим достижениям - и многоэтажные дома, и автострады, и театры с кинотеатрами, музеи, клубы, школы, детские сады, магазины, заваленные отечественными и импортными товарами, - даже искусственные ветры, фонтаны, бассейны и заботливо ухоженная растительность. А уж о библиотеках нужно было сказать особо - здесь не только содержался ксерокс полного комплекта Ленинской и Высшей Технической библиотек, но и многое из Лондонской, Нью-йоркской, Варшавской библиотек и фильмотек. Ведь находящиеся здесь люди не должны были чувствовать информационного голода, и вместе с тем, здесь делались великие открытия, производились сложнейшие опыты. Ну, где, скажите, пожалуйста, в Союзе, в годы действия "железного занавеса", можно было свободно купить в киоске вместе с "Правдой" и "Комсомольской" - "Нью-Йорк таймс" и "Геральд трибун"? - только здесь. Внешние комфортные условия и высокие заработки должны были заменить в Нижнегорске-7 ослепительное солнце, звездное небо, естественные ветра и непостоянную погоду. Если найдутся такие, которые скажут, что потеря невелика, то сюда можно прибавить еще и высокую смертность первого поколения жителей, и то, что вначале детей здесь держали с родителями только первые три года, а затем отправляли к родственникам, либо в интернаты, то многое станет еще яснее.

Детей перестали отправлять из города, только потому, что уже второе поколение жителей, по тем же неизвестным причинам, по которым вымерло первое поколение, как открыло внешнее наблюдение, по своим психофизическим параметрам сильно отличалось от своих родственников, родившихся на земле, - дети либо умирали, не дожив 5-6 лет, либо создавались целые комиссии для выяснения экстрасенсорных способностей оных.

Первыми заметили такое со своим малышом супруги Анохины. Их Женька, восьми месяцев отраду, мог передвигать взглядом игрушки, выплескивать кашу с ложки, а однажды его мама услышала у себя в голове отчетливое "Дай!!!", когда они вдвоем с мужем украшали яркими шарами ёлку. - Вначале Женька просто кричал бесом и тянул ручки, а потом рявкнул телепатически, еще не умея разговаривать, мамаше. Вначале это приписали их - Анохинской наследственности, а потом, когда почти та же самая история повторилась и детей супругов Кульбековых, Кимов, Ложкиных и т.д. - поняли, что имеют дело с новым явлением. И таких детей приходилось отрывать от родителей, специально изучать, но тут в дело вмешался ВПК. Это подрывало секретность объекта, ведь нужно было ставить в известность о месте рождения детей, появились желающие обследовать условия - дело могло кончиться утечкой информации. Все обследования, исследования и наблюдения были перенесены непосредственно под землю, детей перестали отправлять наверх, все, как водится, еще сильнее засекретили, а тем временем под землей накопилась целая армия маленьких "выродков", как их за глаза называли наблюдатели из ВПК.

Не все ребятишки Нижнегорска-7, разумеется, были "выродками", большинство из них были самыми обычными детьми, но ведь способности могли проявиться и позже, так что теперь все дети оставались с родителями и теряли возможность когда-либо вырваться наверх. А пока что детей тщательно обследовали, закаляли, прописывали ультрафиолетовые сеансы, бассейны - отделяя в одну группу "выродков", которыми с садиковского возраста занимались специалисты - невропатологи, психиатры, парапсихологи. Да и ВПК стали не скупиться на средства, возлагая на "выродков" свои какие сверхсекретные надежды.

ХХХХХ

К тому времени, о котором идет речь, первое поколение "выродков" стало взрослыми. Женька Анохин стал военным врачом - психиатром и вернулся в Нижнегорск, считая, что только он, знающий всю изнанку жизни, здесь сможет помочь тем, кому только предстоит плаванье в недобром житейском море. Серик Кульбеков и Вадим Ким затерялись где-то в разведке и жизнь их разбросала в разные стороны, хотя они и дружили как братья, а вот Иван Ложкин теперь именовался профессором парапсихологии, белым магом и т.п., короче говоря, как считали в городе, попросту шарлатаном, - делая с шумом, рекламой и помпой вещи самые обычные даже для "выродка"-дошкольника. Се Ля Ви! Не все так могли и смогут приспособиться - большинству до конца своих дней придется жить под землей - творить уже настоящие чудеса здесь, но без шума, помпы и рекламы - такая уже специализация. Не их достоинство или порок иметь экстрасенсорные способности, так распорядилась жизнь, такова их карма. А уже о "карме", "человеческом долге", "жизненном задании", "реинкарнации" каждый из "выродков" знал с малолетства. И если там, на Большой Земле, теософию и Агни-Йогу далеко не приветствовали, то здесь, после бурных дискуссий врачей и педагогов, решили, что это единственная система ценностей в воспитании тех, кто от рождения способен на очень многое и, как тут уберечь ребятишек не злоупотреблять способностями, не обращать их во вред другим, кто не может этого, то тут, согласились все, теософия и Агни-Йога были на месте.

Для вояк же из ВПК она представлялась бурдой, но не вредной, хотя её невозможно было принять на веру, но да как же вы будете принимать на веру, что почти любой подросток из "выродков" мог вам заранее сказать, о чем будет говориться на секретнейшем совещании послезавтра; может настроить вас так, что придя домой вы долго будете допрашивать свою жену на предмет, кто она такая, и что здесь делает - и при этом будучи абсолютно трезвым; может заставить вас на людной улице почувствовать себя в родном кабинете и начать обсуждение с собравшимися секретных материалов и информации. - Нет, с "выродками" нужно держать ухо в остро, и опасно их оставлять без присмотра и вожжей, хотя разведка и сделала долгосрочный заказ на "выродков" (уж аппетит-то у неё дай бог!), все же опасно их выпускать наверх! А воспитывать их в духе морального кодекса строителей коммунизма - устарело - это означает воспитывать циников, ведь само то построение коммунизма, а пока что (с этим столкнулись, когда Анохину, Киму, Ложкину и Кульбекову наконец то разрешили выйти наверх), так стервецы - "выродки" завалили своими докладами, что - дескать, трудно, - учили одному, а в жизни - другое. Ложкин-то, этот хоть уважительно, завуалировано писал об этом, а остальные - прямым текстом. - Пока разведка категорически не заявила - "никаких "строителей коммунизма", пусть это просто проходят по истории и философии, давать нужно исподволь, что общегуманистическое", продолжалось эта чехарда, ведь вопросы вредные-то какие стали задавать, прямо с третьего класса, учителей доводили до истерик. - А всё "вражьи голоса", да иностранная пресса - хотели запретить, да не позволили, это - дескать, плохо сказывается потом на общем мышлении специалистов, да и в жизни, говорят, не смогут приспособиться. - Ох уж это радио и иностранная печать. Ведь почти у каждого в семье "Панасоник", да "Сони", и через одного знание иностранного языка. Как тут с ними разговаривать военному начальству, не уважают ни чинов, ни знаний. Ведь отправляют-то к ним самых проверенных, закаленных. Что способностями "выродков" не обладают, так такие специалисты наверху нарасхват, а иностранные языки можно знать и через переводчиков. Слава богу, пока до этого не доходит! - Чтоб со своими - да по иностранному. Зато есть чем удержать. Кто поживет здесь годик - другой, так наверх не выгонишь - тоскуют. Даже своя философия у города появилась, своя линия поведения. - С чужими осторожно, и лишних вопросов начальству задавать не принято, да и особых безобразий в городе, в общем-то, не было. Да тут и свои "первые" стали в город возвращаться - у молодежи появились примеры для подражания.

ХХХХХ

Женька Анохин попал наверх в большую жизнь одним из первых. Последние годы учебы в школе первых "выродков" сопровождались бесконечными дискуссиями среди военного и гражданского начальства "А надо ли выпускать?", согласованиям между самыми различными инстанциями, перекладыванием ответственности с одной головы на другую, но потом, как видимо, какой-то крупный чин все же решил, что нужно попробовать, и 12 жителей Нижнегорска-7 поехали на учебу в Москву, Ленинград, Новосибирск и еще куда-то.

Женька впервые оказался в Москве в середине 70-х. Огромный, шумный город. Все бегут, торопятся. Шумят трамваи, автобусы, троллейбусы. Метро каждые две минуты выплевывает огромные толпы людей и тут же заглатывает еще больше. Настоящий пронизывающий ветер и абсолютно настоящий дождь, и Москва - река, то, что он, Женька, видел только на картинах и в кино, да еще много - много читал... Все было непривычно и необычно, будто ты находишься на сеансе стереофильма, только еще натуральней. Первое время, 2-3 дня он просто ходил по улицам и глазел на все, не скрывая восхищения. Ванька Ложкин тоже не отставал от него ни на шаг - теперь им придется быть почти соседями. Анюхин поступил в 1-ый Медицинский, а Ложкин - 2-ой. Так поставило начальство "Больше двух не собираться!" - и они будут учиться теперь в разных вузах.

Жестокая действительность обнаружила себя уже на следующий день. У Ложкина украли всю наличность - ту скромную сумму, которую выделили ему в Нижнегорском горкоме. Как быстро установили ребята при помощи своих способностей - сделали это чужие, не из общежития, где Ложкин проживал. Когда они попытались объяснить коменданту, что и как это было сделано, вплоть до туманного описания жуликов, то комендант по-товарищески предложил не поднимать шумихи, а впредь деньги носить всегда с собой или отдавать в сейф на хранение ему - коменданту. На том и окончилось. Женька, конечно, не задумываясь, отсчитал Ложкину равно половину того, что имел сам - и поехал в свое общежитие.

На обратном пути в автобусе он заметил вора-карманника, как тот быстрым и неуловимым движением вырезая дыру в сумке (да еще было бы у кого!) у бабульки в толстых-толстых очках, и таким же неуловимым движением достал кошелёк. Анохин поднапрягся, поднатужился, как-то по особому раскрыл глаза и вдруг отчетливо почувствовал то, что ощущал вор. А того охватил подъем, легкое головокружение и от радости даже вспотели ладони. Потом Анохин стал осторожно, но со все большим и большим нажимом взывать к совести вора - это было нелегко, приходилось уговаривать, дескать, последние деньги у старушки, помощи ей ждать не от кого, а она старая, сама не заработает - и, наконец, последняя, третья остановка и проезд за ней ушли еще на одно дело. И получилось: карманник достал, но уже из своего бумажника деньги - все, сколько было, вложил в бабулькин кошелек, а затем хриплым голосом громко сказал: "Гражданочка, это Вы потеряли?"

- Ох, наверно я.

- Что же Вы так неосторожно.

- Спасибо, милок. Дай бог тебе здоровья!

И блаженно улыбаясь, жулик вышел из автобуса. Пока выходили другие пассажиры и заходили новые, тот стоял на остановке, будто пытаясь что-то вспомнить, но когда автобус тронулся, его лицо приобрело осмысленное выражение - пробежала целая гамма чувств, он сразу стал злой, взъерошенный кинулся на трогающийся автобус, будто хотел боднуть его.

"Тут еще очень много нужно работать..."- подумал Анохин, которого в такие моменты (непривычные для жизни Нижнегорска) спасало только чувство юмора.

Учился Женя, как одержимый, наметив себе цель стать классным специалистом и вернуться в родной город, чтобы помочь таким, как он сам, чтобы легче входили ребята в непростой, а для них слишком непростой и непонятный мир, во всеоружии. Чтобы не пугались их способностей родители, чтобы у ребятишек не было нервных и психических срывов, ведь по неписанным и писанным правилам ВПК те, кто переживал подобное, становились "материалом второго сорта", либо "отработанным материалом", а значит - путь на Большую Землю для них был закрыт раз и навсегда.

Их было 12 - первых "выродков" наверху, писем они друг другу не писали, только изредка посылали фантомов с сообщениями. Так, Вадик Ким и Серик Кульбеков сообщили, что они там, местонахождения чего не имеют право говорить, специализируются в восточных языках и всевозможных единоборствах, думают, что в будущем им позволят работать парой. Лада Мартиросян жаловалась, что на своем экономфаке ей её способности совершенно не нужны, разве что заранее знать, какая завтра будет погода и почему "не в духе" экзаменатор. Эдик Руф и Тимур Айнабеков - те считали себя на своих местах. Юрфак - самое место для их способностей, правда, в будущем.

Военное начальство буквально взбеленилось, когда все 12 третьекурсников стали присылать докладные, требуя, что для быстрой адаптации к жизни в Нижнегорске-7, нужна большая открытость к внешней информации - и отечественной и зарубежной. Критиковалась система воспитания детей и школьников, необходимость постепенного приучения к "внешней" жизни, как-то пионерские лагеря наверху, дома отдыха для молодежи и подростков и т.д. Но придраться было не к чему - внешнее наблюдение показало, что ребята не встречаются, переписки не ведут. Что-то подозревали, конечно, но конкретно сказать было нечего.

31 декабря 1978 года. 2 часа ночи по Московскому времени. Женя только что принял сообщения 4-х фантомов, а отправил-то он 7, неужели остальные не приняли сообщений. Наконец рядом появились дымчато-киселеобразные фантомы Кима и Кульбекова.

- Женька, кончай пугать начальство. Твой дубль появился как раз на нашей самоподготовке. Да так ясно, что почти все заметили. Хорошо что "преподаватель" побоялся, что примут за психа, а то бы поднял шум. - Не перебивай, Серик, дай я ему все выскажу. Ишь, нашелся, старшой! А если бы в Город сообщили - уж там бы доперли.

- Жень, - перебил Кима Серик Кульбеков, - мы поздравляем тебя с Новым годом. Недавно отправили в Город докладную о пользе зарубежных средств массовой информации. Мы им ясно написали - там тоже люди, тоже проблемы, а то у нас "сиськи-масиськи" - это я по-Брежневски, делают из них монстров, а потом удивляются, откуда у населения психозы. Да и жить станет в Городе интересно. Чем меньше информационного голода, тем легче переносить, что мы в катакомбах. Думаем пройдет. Побесятся, побесятся, а потом начнут думать об этом спокойно, авось и прислушаются.

- Жень, - вмешался Вадик Ким, у нас кончается энергия, нагрузки-то у нас о-го-го, так что мы сеанс кончаем. Сообщи, как остальные ребята. Жаль, если то, что говорили о Ваньке Ложкине - правда... Пока!

ХХХХХ

О Ложкине, тут разговор нужно вести особый. Все ребята, кроме разве что Кульбекова и Кима, которым это нужно было по учебе, не афишировали своих способностей, стеснялись как-то, считали само собой разумеющимся. Ложкин - совершенно иное дело. Он выступал в студенческих клубах, домах культуры и на факультете с сеансами гипноза, телекинеза и т.д. "глубоко по-материалистически вскрывая корни этих явлений". На традиционный вопрос "Что такое - гипноз?" - он скромно отвечал: "Свойство человеческой психики..." Его любили, уже на 3-ем курсе, к нему выстраивались очереди. И он лечил от заикания, от худобы и ожирения, от косоглазия и бесплодия. И как скромно ответил в одном из своих интервью "Вечерней Москве" - "Я считаю, что мой дар должен помочь людям". Когда один из профессоров спросил его, не рано ли он начинает, ведь много он еще не знает, не изучил, не овладел и может из-за этого незнания нанести людям вред, то Ложкин скромно отвечал, что он, как пастырь, лечит словом, а доброе слово и намерения никому не повредят. Дело тут тонкое и хитрое, просто Иван Ложкин, падкий до популярности, ослепленный дневной и ночной жизнью Москвы, во что бы то ни стало решил остаться в столице, тонко рассчитав, что в свете юпитеров это будет ему легче сделать.

Для создания надежной "крыши" Ложкин уже с 4-го курса стал смотреть на окружавших его женщин и девушек только с целью женитьбы. Не то, чтобы ему надоели легкие и необременительные связи. Нет, он любил женщин, тем более что с приходом популярности от них отбоя не было.

Даже замечая на приеме хорошенькую пациентку, Ложкин давал установку, что он либо старый знакомый, либо муж и просто целовал. Ассистентки регистратора уже давно привыкли к этому и прощали гению все. Просто сейчас настало время жениться именно выгодно, чтобы новые связи помогли ему окончательно вырваться из Нижнегорска. С этой точки зрения наиболее выгодной партией явилась бы дочь какого-нибудь крупного военного туза. И тщательный поиск дал ожидаемые результаты. На вечеринке у сокурсницы, которая была неравнодушна к Ложкину, Иван познакомился с Лидой, внешне не примечательной, но одетой ярко и броско, как пожарная машина. Весь вечер он уделял ей особое внимание, так как астрально уже определил какие-то крупные звезды на погонах близкого родственника. И точно, когда он пошел провожать ее домой, та охотно рассказала, что ее папа генерал-полковник, занимает крупный пост в Главном политическом Управлении, мама - домохозяйка, она - единственная дочь, и кроме них да еще двухлетнего бассета и двух домработниц в их девятикомнатной квартире никто не живет. Ложкин предвидел, что постараться ему придется не на шутку - Лида очень избалована и капризна, хотя интеллектом большим не отличается, но зато всем ''гениальным'' способностям Ивана она противопоставляла чин и положение отца, так что вела себя абсолютно на равных, даже иногда тон её становился снисходительным, особенно, когда Ложкин спросил, в какой стороне находится Барлиха, где у Лидиного отца была дача. И все же - успех! В первый же вечер знакомства она пригласила Ивана зайти в дом и познакомила с мамой (папа был в какой-то соцстране на совещании). Ложкин превзошел себя и произвел-таки на маму должное впечатление. Она была в восторге от нового ухажёра и пригласила его "заходить".

Когда Иван возвращался в общежитие, казалось бы, должен был быть счастливым, однако смутное предчувствие терзало его, что в качестве жены Лида ему себя ещё покажет и что уж этот брак, благодаря изначальной причине - Лидиному папе, будет на всю оставшуюся жизнь, как в католической церкви.

Лида весьма свысока отнеслась к "нижнегорским" москвичам - "плебеи" (пыль ей в глаза они не пускали, сверхвозможностями не хвастались - значит не умеют), хотя Евгений Анохин произвел на Лиду впечатление - правильные черты лица, очень темные волосы и ярко-синие глаза, она прямо-таки не могли свести с него глаз, но зато её курносый Иван Ложкин мог загипнотизировать официанта в ресторане и тот не только обслуживал их, - поднимал с пола никому не видимые и несуществующие вилки, показывал, как он моется в бане, разговаривал с кем-то по воображенному телефону, но ещё и вместо счета за ужин принесли сдачу и довольно таки много.

После этого Женька сказал Ложкину: "Иван, ты не забывай наше золотое правило, где не своим трудом найдешь, там и потеряешь. А я, кажется, знаю, где ты потеряешь. Ты уже сам как тот официант при своей "мимозе" через воображаемую веревочку прыгаешь, а она-то её все выше и выше поднимать будет - вот увидишь".

ХХХХХ

Сам Женя эксплуатировал свои возможности очень редко. - И то обычно в строго определенном кругу, когда все шесть человек в комнате, да и не только они одни (короче, когда поесть вскладчину не на что было) - Женя Анюхин выходи "на дело". Он подходил к продавцам "Спринт - лото", просил разрешения выбрать билетик и, подержав руки над пачкой, выбирал два - три, Обычно крупных сумм старался не выигрывать, но на обед хватало на несколько дней, до стипендии. Знакомые продавцы лотерейных билетов шарахались от него, как от нечистой силы и он предпочитал после нескольких выигрышей больше у одного и того же продавца билеты не покупать.

Беззаботное отрочество первенцев Нижнегорска-7 кончилось. Над ними стали собираться тучи. ВПК получал от них регулярные и толковые рапорты об улучшении жизни в городе (все правильно, но настолько непривычно, что волосы дыбом становились). Предлагали, помимо иностранной прессы и открытого воспитания детей с вывозом их на поверхность, вводить УПК для подростков для обучения простым специальностям, но там, где их особые способности могут пригодиться на поверхности. А дальше - больше. Шли даже конкретные фатами лиц из числа военных и городского управления, которых необходимо сместить с руководства и заменить рекомендуемые ими. Дело кончилось инцидентом, который, "упаси боже", не должен был ни с кем произойти. Иван Ложкин - женился!!! Да ещё так, стервец, угадал, что его теперь не достанешь. (Ещё только с Политуправлением Варшавского Договора не хватало связываться!) - Его "мамзеля" ждала ребенка и родители невесты, а главное высокопогонистый папа и слышать не хотели, чтобы дочь осталась без мужа. На этот случай всех, исключая Ложкина вызвали на три дня домой в город и взяли подписки об отказе от женитьбы и замужества с кем-то на стороне, не из городских, а потом 5-6 часов 2-3 сменами пугали за своеволие и непокорность, грозя, грозя и грозя всем, вплоть до потери свободы.

Для Анохина, которому на все угрозы было начихать, подписка явилась ударом по личной жизни, осколки которой он готовился собирать, как ему, казалось всю оставшуюся жизнь. - Он уже второй год дружил и не просто "дружил", а имел серьезнейшие отношения с Катенькой Вороновой из Томска. Безусловно, они любили друг друга, и, безусловно, собирались после окончания института пожениться, но теперь это было уже немыслимо. Говорить ей он не имел права, оставалось просто представить ей себя подонком и сказать, что все кончено, (хорошо, что хоть до детей дело не дошло, а что второй месяц они жили за загородной в комнате, так это было известно всему институту). Анохин еще в Нижнегорске пробовал отказаться от подписки, говоря, что у него есть невеста и они вместе приедут в город, но и прямо и намёками сказали, что их все равно не распишут - у Катеньки дедушка репрессирован, а тётя живет за границей, а если они будут упрямится, то Катеньку после окончания института пошлют в Тьму-таракань, а его вернут в город разнорабочим, а если он хоть словом обмолвится Катеньки о Городе его еще и посадят, не за меньше, чем за измену Родине.

Как сказать Кате, что связь с ним бесперспективна? Ведь о свадьбе они уже условились. Он считал, что просто не имеет права обманывать Катеньку, а лишние иллюзии ей ни к чему, ведь она должна построить свою жизнь без него, - значит разрыв. Невыносимо болезненный для обоих, но разрыв. Причем так, чтобы она вычеркнула Анохина из своей жизни раз и навсегда... Он не нашел сказать ничего лучшего, чем сказать, что в последнюю поездку домой (Катенька считала, что Женя Анохин живет в каком-то селе между Казахстаном и Киргизией, что в общем-то никак не вязалось с его интеллигентной внешностью и манерами, но Женька в свое время соврал, ей, что он сын колхозного бухгалтера и учительницы старших классов русского языка и литературы). Так вот в последнюю свою поездку домой он женился... Так уже вышло, но он женился и после своего окончания института возвращается домой.

Глаза Катеньки налились слезами. Анохин почувствовал её боль в сердце и единственно, что он смог сделать, так это сразу же незаметно для неё загипнотизировать её и внушить ей, что это еще не конец света, что есть другие ребята, не такие подлые, как он, что он просто её не стоит, что жизнь длинная, но времени на страдания по какому-то Женьке Анохину у неё нет, да и, в конце - концов, она была вовсе не влюблена в него, а его самого просто придумала, это было ошибкой, которую необходимо исправить.

Катюша подняла голову, гордо выпрямилась и пошла собирать свои вещи. Конечно, боль разрыва неизбежна и она еще долго будет его вспоминать, но это не конец света.

Сам же Женька в данную чувствовал большую боль, чем Катенька, но помочь ему уже не мог никто. Понимая, что в этой комнате ему всё будет напоминать о Катеньке, он договорился с парнем из соседнего общежития о том, чтобы поменяться местами, тот с радостью согласился, ведь Женькино общежитие было намного ближе к институту, чем-то, в котором жил он.

Иногда Анохину казалось, что не слышит голоса лектора, а его голова упрямо поворачивается в сторону Кати, которая, конечно же, переживала, но больше не строила иллюзий на его - Анохинский - счет и вела себя с ним очень холодно. Женьке иногда начинало казаться, что живет он чужой жизнью, так, для кого-то другого, а его собственная жизнь для себя самого, наверное, будет следующей. Он понимал, что такую любовь, как эта, ему, быть может, больше не встретить, и только горькая морщина залегла у молодого Жени возле рта. Особенно сильно её было видно, когда он улыбался. Он перешел на другой поток, перестал посещать институтские дискотеки, где мог встретиться с Катенькой, а для себя решил раз и навсегда иметь дело с женщинами, которые знают, на что идут - легкое, необременительное время препровождения и ничего больше.

ХХХХХ

Из Города получили секретные инструкции - отныне от женившегося Ложкина все события в Нижнегорске-7 нужно скрывать - отрезанный ломоть. У Лиды - его жены, роды прошли неудачно и они потеряли ребенка, и теперь Лида все обиды на жизнь вымещала на Иване Ложкине, но он не сомневался, что его жизнь устроена как надо, ведь только ему, единственному из всех "выродков", удалось осуществить их общую мечту - вырваться в большой мир, он даже съездил за границу по линии общества "Знания", правда не в капиталистическую страну, а в Болгарию, но и это уже кое-что, а перспективе он рисовал себе далекие экзотические страны, шумную популярность, шоу мирового значения, и Лиду где-то далеко-далеко - дома. Она стала его уже порядком раздражать, а ведь годы не пришли. Мелочная, вздорная, недалекая и это после городских-то девчонок, которые понимали все без слов. Но впрочем, и Лида не жалела, что вышла замуж за Ивана Ложкина, способности которого она высоко ценила и втайне гордилась им, а что до ссор, сцен ревности, капризов, так пусть уж терпит, ведь дала она ему немало, даже в институт ездит на собственной машине, хотя ей бы хотелось, чтобы в институт её мужа возил один из отцовских шоферов, тогда бы уж она точно знала, где бывает и что делает её благоверный, но тут Ложкин был непреклонен, - у него должна быть собственная машина и никаких водителей отца, это пусть сама Лида ходит в свой МГИМО с телохранителем, это уж её личное дело.

Жене Анохину все чаще по ночам снилось Катенька и он, просыпаясь, с головой уходил в спецлитературу на иностранном языке, чтобы отделаться от мыслей, теснивших все чувства и желания. Из него выходил неплохой специалист. Во время дежурств в клинике он умело успокаивал буйных простым наложением рук. Безошибочно ставил диагнозы. Особенно запоминался 5-летний Максимка, которого он вылечил, когда находился в ординатуре. Многочисленные обследования показали, что мальчик не имеет патологии в строении организма, и развития, просто не разговаривает. За него уже брались многие специалисты, но все без толку. Женя назначил встречу с родителями мальчика и самим Максимом в Вечерних сумерках в парке на скамеечке. Вначале Анохин говорил на посторонние темы с родителями, потом наклонился к большелобому и кудрявому Максимке:

- Смотри, Максим, - лягушка! - и показал мальчику воображаемую лягушку у себя на ладонях. - А вот птичка! - Улетела... А хочешь, бабочку покажу? Смотри, бабочка! Поймай её! Хочешь еще одну?

- Да... А где ты их берешь? Мама! Что с тобой? Почему ты плачешь? Мамочка не плачь, пойдем домой... Спасибо, дядя Женя. Мы пойдем, а то мама плачет...

Анохин побоялся что-нибудь добавить, он только спросил тихо, но строго у Максимкиной матери: "У Вас что-то случилось?" - главное было не испугать ребенка... По рассказам родителей Максимка ворковал весь вечер, уснул поздно, а когда проснулся утром, то позвал маму и удивился, что разговаривает.

Еще один запоминавшийся случай; это было тоже в ординатуре. И как раз по его, Анохинской, специализации. То, что ему предстоит делать в городке: На прием пришли перепуганные родители и привели пацанчика лет четырнадцати. Они уже были у нескольких специалистов, и пришли с готовым вердиктом: "паранойя". - Мальчик слышал голоса. Женька посмотрел на осунувшегося пацана, какого-то жалкого, перепуганного. Началось все это недавно, просто лезли в голову посторонние фразы, а иногда и целые диалоги. Женька попробовал поговорить с мальчишкой, тот отзывался с трудом:

- Так, ну а сейчас, что слышишь?

- Как ругаются две женщины. По-моему, это где-то рядом - из-за пропавших двух халатов.

Женька посмотрел, как он это умел - широко и увидел двумя дверями дальше, как скандалят в комендантской кастелянша с санитаркой, сцена была очень глупой.

- А ты можешь от них отключиться.

- С трудом...

Анохин вызвал из-за двери родителей и в их присутствий продолжил разговор.

- У Вас в роду, ни у кого из предков не было ничего необычного, я не имею в виду болезни, просто, не замечалось ли чего.

- Прабабушка была ведуньей. Как у кого на селе кража, либо погадать - обращались к ней,- Как она это делала, никто не знал, но из ее семерых детей никто таких способностей не унаследовал.

- У Вас прабабушкин правнук... Он унаследовал. Но совладать и упорядочить свои способности пока не в силах. Для того, чтобы овладеть даром - а это тяжелейшая ноша на всю жизнь, плюс постоянное искушение не использовать дар во вред людям - последствия такого использования плачевны. Способности могут уничтожить его личность, нанести психике непоправимый вред.

Сейчас я запишу Вам адрес, мальчик должен под руководством специалистов заниматься аутотренингом. Пока он не в состоянии ничего контролировать, я пропишу ему инъекции пролонгирующего действия - один укол в месяц. Побочных эффектов никаких, зато экстрасенсорный фон ослабевает. От Вас требуется заполнить жизнь ребенка занятиями спортом. Полезным чтением, общением с друзьями, учебой. Никакой рекламы и саморекламы. Повторяю, чтобы способности его не сожрали, к ним нужно привыкнуть, взять под контроль, научиться ими пользоваться...

Женька с головой ушел в работу в ординатуре, ему поручали все более сложные и запущенные случаи. Каждый раз, выходя победителем, он думал о Катеньке: ''Хоть чем-то расплачусь...''

Причем он отнюдь не был нелюдимым монахом - одиночкой. Любил компании сверстников, людей, и находил общий язык даже с первокурсниками. У него и романы - с сорокалетней преподавательницей английского языка из их института (та познакомила его с Московской богемой) и 36-летней художницей, благодаря чему он начал увлекаться поэзией и современной живописью. Въедливый Женькин ум уже не умилялся непорочности и чистоте неведения. Был в душе в меру циником, как и большинство городковских (понимали, в Нижнегороске-7 без жизненного опыта делать нечего), хотя, конечно костяк человечности у каждого был.

К середине 80x почти все выпускники, кроме прикомандированных к разведке, были возвращены в городок.

Здесь, практически все оставалось по-прежнему, за исключением проблемы подрастающего поколения. В городе появилось хулиганство, успеваемость подростков возрасте 14 - 17 лет резко ухудшалось. На фоне Брежневско-Черненковского застоя росло поколение циников.

Женьку бросили на этот самый ответственный фронт - работать врачом - практиком и курировать местную школу для "выродков".

Все вернувшиеся выпускники как один, невзирая на то чем это может для них кончиться, выступили за нововведения в городе. - Если не полную открытость, то хотя бы частичное снятие изолированности.

Так в городе появились новые специалисты-контрактники, эстрада из центральных городов Союза, УПК для подростков и 2-3 дневные поездки семьями на Иссык-Куль в лагерь отдыха при штабе обороны.

Женька столкнулся в местной школе с серьезнейшими проблемами. Способности выпускников делились следующим образом: силовики - телекинез, быки - гипнотизеры и сканнеры - те, кто мог заглядывать в будущее и прошлое. Силовиков и быков подростки считали плебеями, а вот сканнеры - элита, это не говоря уже о слухачах - телепатия - с ними было связываться опасно. Скажем, курит подросток, а ему проходящий военный делает замечание:

- А ты, дяденька, за своей женой присмотри, а вот завтра потеряешь удостоверение, придешь домой, а котлеты подгорели, это твой сосед Ванька развлекался с твоей женой, вот они и подгорели....

Назавтра в троллейбусе военный роняет удостоверение (ему его потом с нагоняем вернут), а дома подгорели котлеты. Как тут Ваньку-соседа не вспомнить.....

Такой метод назывался выстраиванием "башен". А умело выстроенная башня могла и с ума свести, ведь не поймешь, что правда, а что нет. Сканеры пользовались этим широко.

Но чаще всего попадались подростки, у которых были комбинированные способности - не были буграми.

С этими проблемами Женьке было не до сна, ведь пацаны и девчонки порченными растут.

А столкнулся со всем этим Анохин, когда решил понаблюдать за ребятами со стороны. - Их вывезли на Иссык-Куль в студенческий лагерь одного из вузов (перед этим долго-долго беседовали, взяли подписки о неразглашении тайн, брали только тех, кто уже получил паспорт и являлся гражданином).

Женя поехал в лагерь под видом рядового отдыхающего, и реальная действительность потрясла его.

ХХХХХ

Алина Онгарбаева считала себя умудренным опытом педагогом. Она после окончания вуза преподавала историю в том же вузе и к плохой дисциплине студентов привыкла. Могла запросто осадить не в меру расшалившихся и с некоторых пор обнаружила, что если на улице драка, то она делала попытки погасить ссору, вмешаться, пока однажды разъяренный парень не сказал ей: "Ты, чё, падла, фонарь под глаз захотела?!". От прямой расправы её спасла, по-видимому, миловидная внешность и кажущая хрупкость сложения. Свои 26 лет Алина имела один опыт неудачной личной жизни и посему также считала себя мудрой женщиной - ведь к ней обращались за советом и сочувствием подруги старше неё по возрасту. Друзей - ребят вокруг было море, но Алина все ждала и ждала того единственного, с которым можно на всю жизнь. С Иринкой Сегачевой Алина была знакома целую вечность, та была старше Алины на три года, мела семилетнего сына и мужа - бабника и гуляку. Алина была в курсе всех её личных дел, знала она о её романе на стороне тайком от мужа, но как рассудила Алина, Иринке тоже нужна отдушина и капелька счастья.

Подруги собирались на Иссык-Куль давно, еще с зимы. Алина изо всех сил подлизывалась к факультетскому профоргу и все-таки сумела достать дефицитнейшие путевки в вузовский лагерь в начале августа. Здесь Алина отдыхала еще студенткой и кроме веселой суеты ей запомнились также "трудовые десанты" - наряды на кухню, уборку душей и туалетов. Помнилась труднейшая дилемма, - или целый день на кухне, или 20 минут на уборке уличного туалета. Теперь ей и Иринке предстояло здесь отдыхать по преподавательским путевкам - коттедж "люкс" - крохотная комнатка с двумя кроватями и тумбочкой - мечта последнего полугодья. Иринка, оставив сына на свекровь и мужа, на поездку планировала подбить Алину на курортный роман с кем-нибудь, - "и чего же та такой жадной вымахала, все жмется и жмется, давно бы уже посмирней нужно быть, не 18 же лет..."

Странности начались, когда они приехали под вечер, разложили вещи и бегом побежали в кинотеатр смотреть импортный боевик. Алину поразил вид вечернего лагеря. Сплошная темень, где то веселое освещение, которое было когда-то в лагере... и тишина, только на территории соседней турбазы гремела музыка - там была дискотека.

У кинотеатра стояли парни и девушки, но почему-то все молчали, двое парней стояли друг напротив друга и жестикулировали, но молча. Не язык глухих, а обычные жесты, сопровождающие разговор. От ближайшей группы ребят отделился парень, подошел в Алине, потянул за руку в сторону и сказал "Пошли?" Алина выдернула руку - "Ты что, сдурел?"

- Ой, мужики, мне что-то страшно! - Весело сказал паренек, возвращаясь к остальным. В это время Иринка глазела по сторонам, Выискивая возможные "варианты", то, что к Алине подходили, она даже не заметила.

Когда зашли в небольшой зал кинотеатра, Алинку успокоил привычный гул, но когда проходили мимо первого ряда, её поразила следующая картина - в окружении подростков сидела девчонка, прямо и не мигая, выпучив глаза, юбка её была высоко задрана, по ноге гладил близсидящий подросток, вся компания шумно и нецензурно ругалась.

Алина дернула Иринку за руку: "Смотри, как странно... Девчонки - студентки обычно так себя не ведут".

- Это, смотря, какие девчонки. Ничего странного, просто девочка такая.

Они сели на свободный ряд, и сейчас же по обеим сторонам от них сели два паренька. Начался фильм - Импортный супербоевик, но Алина с трудом могла сосредоточиться на фильме, ей мешало молчаливое назойливое внимание паренька. Она даже вдохнула с облегчением, когда фильм закончился - "Будет возможность, посмотрю этот фильм еще раз".

Они вышли из кинотеатра.

- Ты знаешь, я третий раз посмотрела "Анжелику", но в этот раз она мне особенно понравилась.

- Иринка, ты что? Мы же смотрели это кровавое месиво - жуткий детектив!

- Совсем сдурела!!! Мы же смотрели "Анжелику". Ты что с ума сошла?

Они спорили и в кромешной тьме добирались до коттеджа, в это время в соседнем коттедже поднялся шум. Что-то сердита, кричал мужчина, плакала женщина, потом оба выскочили на улицу, крича: "Где они?!!! Держи воров!!! Помогите!!!!"

У коттеджа собралась толпа соседей. Подошли и девочки. По сбивчивому рассказу потерпевших они поняли, что на выходе из кинотеатра с ними кто-то заговорил. Их было даже несколько человек. Всю дорогу о чем-то разговаривали, потом отдали им блок "Казахстанских" сигарет и полблока "Медео". Это-то в перестроечный дефицит сигарет. Когда их днем с огнем не сыщешь. Вещи и деньги целые, а вот сигарет нет. Кто был, как выглядят, о чем разговаривали - потерпевшие не помнили.

- Сами виноваты! Дураки какие-то, - заключила Иринка.

А Алина еще часа два обдумывала перед сном все случившееся. Что-то творится вокруг. Вот если бы это был все время один и тот же человек, то можно было бы еще подумать о сверхвозможностях хулигана, но чтобы вокруг были все такие - не может быть.

После завтрака, за которым ничего необычного Алина не заметила, в ожидании пока прогреется Иссык-кульская вода, девушка решила пойти в душ. В душевой творилось что-то странное - юноши и девушки в чем мать родила, мылись вместе. Впрочем, все было очень чинно и спокойно. На них обратили внимание несколько юношей и Иринка начала успокоенно раздеваться. А вот Алина голосом милиционера - участкового громко спросила: "Мальчики! Что вы делаете в женском душе?!!! Вон отсюда!!!"

Девочки перестали мыться, как-то по новому взглянули и подняли такой визг, что пацаны пулей вылетели из душевой, на ходу натягивая на себя одежду.

Алина вспомнила пареньков по кинотеатру и еще через 2-дня вычислила таких человек 15. Среди них были 3 девочки. Причем девочек никто не задирал - они командовали, как хотели окружающими мальчиками и девочками. Те накрывали для них на стол в столовой, убирали в коттедже и т.д. Однажды Алина услышала, как одна из них грозила хорошенькой девчонке: "А бородавку на нос хочешь? Вот у тебя занемел нос... Ведь занемел? Уж что-то, а порчу-то я наводить могу!"

Мальчишки из этой группы были как-то проще, приятней, хотя явно отъявленные хулиганы.

Алина постоянно чувствовала тревогу, но не за себя, а за Иринку, с которой говорить о чем-то было бесполезно, та уже считала её чокнутой, отпускать куда бы то ни было одну - опасно. С девчонками хулиганы еще не свяжутся, так - кой-какие мелочи. А вот взрослая опытная женщина, которая не прочь здесь завести с кем-нибудь роман - легкая добыча для хулиганов.

Алина стала присматриваться, кто у них главный. Кто педагог? Правдами-неправдами она выяснила, что тот, с кем они приехали беспробудно пьёт в своем коттедже. И тут её внимание привлек молодой худощавый мужчина, красивый, как супермен, темноволосый с синими глазами, очень накаченный, но не громоздкий, а скорее жилистый. Он стал несколько раз в день собирать подростков из опасной группы, они скрывались в камышах и там долго о чем-то разговаривали. Да и подростки как-то попритихли. Не стало того отъявленного хулиганства, дедовщины и прочего.

В то утро Алина пришла на пляж одна (Иринка познакомилась с какими-то двумя центровскими девицами, они разговаривались, нашли общих знакомых, и теперь та отправилась к ним в коттедж продолжать сплетничать).

Как-то странно, но на пляже никого практически не было. Только в центре пляжа у воды устроилась группа молодых мужчин.

Вдруг в центре, глядя на неё, приподнялась ярко накрашенная женщина, с голой грудью и завитой как баран головой.

- Ложкин, не шали!!!

- А ты девушка иди дальше... Видишь это мужчина в парике. Он наказан. Жульничал в карты, теперь до обеда должен ходить в парике.

- Женька, займи девушку!

- Ким, ты не очень-то командуй, а ты, девушка, думай, чем занять подростков!

Алина и купалась, и загорала, и все это время придумывала интересные созидательные занятия для подростков 14-17 лет...

Придя в коттедж, она начала на себя злиться. Ведь ей дали установку, подгипнотизировали и она полдня ломала голову над тем, что ей в данное время было не нужно.

А тут пришла Иринка с новостями о том, что в лагерь на 2-3 дня приехал знаменитый Ложкин - гипнотизёр и врач:

- Видишь, сколько народу прибыло вслед за ним? Больные буквально преследуют его и следуют за ним.

Но он сеансов давать не будет. А студентов, чтоб не мешались, отправили на экскурсию.

Иринка с Алиной немного покуривали. Так, не курили по-настоящему, а побаловались, и теперь Иринка принесла от новых подруг пол-пачки сигарет.

Курить в коттедже не хотелось, и они пошли к берегу на волны в камышах. Алина задумалась. Ирка, говорившая без умолку, тоже замолчала.

Вдруг в 20-и метрах от них появились старуха, ведя девочку лет десяти с церебральным параличом.

Старуха увидела их и остановилась. Потом, обратившись к небу, на котором стали появляться звезды что-то начала говорить и вдруг начала, показывая то на них, то на девочки кричать что-то невнятное.

Проклинает... Алине даже показалось, что от самой яркой звезды в них полетела стрела. Ирка инстинктивно прижала к себе Алину, и Алине показалось, что та приняла удар на себя.

Вечером Иринка уговорила пойти подругу со своими новыми знакомыми на танцы. Там Алина увидела все ту же пляжную команду, только без Ложкина.

Ей бы, конечно, обидеться на них, но любопытство взяло верх. Она подошла к высокому брюнету (Женя, как она помнила) и пригласила его танцевать.

Они танцевали и разговаривали. Причем Алина завалила его вопросами о странностях подростков, которых он опекал, о происшествии на пляж она как-то забыла.

- Ну, ты завалила меня вопросами. Давай просто потанцуем, а потом сядем на скамеечку и я тебе все объясню.

ХХХХХ

Они медленно двигаться под мелодию Игл "Отель Калифорния", а Алина в первый раз за последние три года (с тех пор, как рассталась со своим увлечением с юности) почувствовала, что её тянет к Евгению, как он представился, на физическом уровне. Это её испугало, несмотря на свое прежнее увлечение (как она поняла потом, что это было просто увлечение), женщина в ней еще спала, и эти ощущения были для неё новы, и противостоять им было трудно.

Женька почувствовал это и решил не морочить девочке голову. - С некоторых пор он предпочитал более искушенных женщин, относящих к сексу, также как и он (никаких обязательств). До профессионалок, он, правда, не опускался - слишком уважал себя.

И сейчас, глядя в огромные черные глаза, чувствуя её доверчивость, усилием воли дал себе установку: "Я - врач" После этого он сам начал чувствовать себя отстраненно, да и девчонка пришла в себя.

После танца они пошли на скамеечку и Алина начала атаковать Анохина вопросами:

- Что это за подростки?

- Что они умеют?

- Почему здесь и, что они здесь делают?

Женька мысленно чертыхнулся - уж слишком наблюдательной была девчонка, и попытался кое-как, где-то поближе к истине объяснить ситуацию.

- Начать, Алина, нужно издалека. Тот конец света, который предсказывают иеговисты, уже наступает, но это не будет означать гибели миллионов. Он заключается в том, что будут рождаться дети с нестандартными способностями. Те миллионы и миллионы простых смертных постепенно уйдут в небытие, а их место займет новая раса людей. И это уже происходит.

Те подростки, которых ты видела, собраны с разных мест. Мы даем им нужное воспитание. Здесь они просто отдыхают, а хулиганство среди них - плохая работа прежних педагогов.

Не нужно пугаться, и раньше люди обладали определенными способностями, в некоторых случаях, просто феноменальными.

Вот, например, в Мангыстауских степях, в 350 километрах от Гурьева есть заброшенный мавзолей Бекет-Ата - Суфия.

Он родился в середине XVIII века, и прошли все три ступени в постижении духовной истины: первую - способность к высшему восприятию, достигаемого при помощи созидательных усилий; вторую - способность к перемещению тел в пространстве и третью - мгновение восприятие знаний при помощи озарения. Он прошел все три ступени и был избран Пиром - главой суфийского ордена, получил почетный посох.

- А что это за созидательные усилия, которые помогают достичь первой ступени?

- Ну, ты совсем глупая! Неужели не можешь додуматься? - Накопление знаний, молитва, образ жизни, физические упражнения, медитация и тому подобное.

- Расскажи еще что-нибудь о Бекет-Ата.

- Ну, вот одна из легенд: у казахов сверстники, курдасы, имеют обыкновение подшучивать друг над другом. Так вот однажды при большом стечении людей один из курдасов Бекета пристал к нему с просьбой продемонстрировать свои способности. Бекет скромно ответил: "Уведите в предназначенный Аллахом час", и перевел разговор на другую тему. Время шло, весна сменила суровую зиму, и пришло время откочевки на летнее пастбище - джайлау, и небольшой аул снялся с места. Вместе со всем аулом и шутник курдас тронулся с места, а Бекет остался со своими учениками.

Караван двигался на летнее пастбище. Казалось, ничего не предвещает беды, как вдруг при спуске по горной тропе верблюд, на котором ехали жена и дети курдаса, сорвался вниз. При таком падении вряд ли кто мог остаться в живых. И тут курдас непроизвольно воскликнул: "О, Бекет! Помоги!"

Когда же сородичи спустились, наконец, вниз, то они увидели, что его семья целая и невредимая, сидела на верблюде и ждала караван. На джайлау аул доехал благополучно, и по поводу прибытия на новое место его жители зарезали барана. В разговор пиршества прибыл Бекет - суфи со своими учениками и курдас вновь пристал к нему со своими шутками, требуя продемонстрировать свои способности.

Бекет-Ата ответил ему: "А почему же ты позвал меня в трудный час, если сомневаешься в моих магических способностях?" Курдас пробовал - было отмахнуться: "Не верю, ей Богу, не верю!", но вдруг умолк. Бекет-Ата, повернувшись к нему спиной, поднял рубаху и все увидел на его спине посиневшие пятна от четырех ног верблюда.

Шутник упал перед ним на колени: "О, Аллах, прости! Бекет, ты настоящий дух! Прости своего курдаса!" И все увидели, как в тот момент поседела его голова. Бекет, поднял его с колен, со словами: "Не переживай так сильно, мне еще нужны сверстники" - несмотря на Божий дар, Бекет-Ата оставался человеком и житейские отношения были ему не чужды.....

ХХХХХ

Алине хотелось спрашивать Женю и спрашивать, но тут появилась туманообразная фигура и наклонилась к Анохину. - Это Серик Кульбеков прислал фантома, который сказал ему, что его с Кимом срочно вызывает начальство на прощание - два часа.

Алина задохнулась от неожиданности: "Что это? Кто это?"

- Фантом, - отмахнулся Женька.

- А как это делается?

- Берешь картинку, и посылаешь!

- А!.., - дистанцируешь?

- Догадливая! Ну ладно, мне пора, увидимся завтра!

ХХХХХ

Утром Алина проснулась и увидела, что Иринка сидит на кровати в ночной рубашке и прижимает руки к голове.

- Что с тобой, Ира?

Ирина не обращала на неё никакого внимания, углубившись в себя.

- Ира, Ирочка, Иришка!!! - В ответ молчание. Она как - будто слушала кого-то...

У Алины с детства было хобби - психология и психиатрия. Она вгляделась в Иринку. Ты сидела совершенно отрешенная.

- Ира!!! Внимание!!! Я раскрываю твой головной мозг!!! Я раскрываю твое подсознание!!! Я забираю из него твои голоса и сжигаю их!!! Ты спокойна и сейчас ты уснешь, а когда проснешься, ты забудешь об этом!!!

Ира молча и спокойно легла, а Алине от нашедшей вдруг на неё усталости кое-как удалось надеть халат, взять оставшиеся от "центрух" сигареты и выйти из коттеджа.

Она бессмысленно курила на валунах в камыше. Мысли где-то блуждали. Так, сама того не замечая, она провела два часа, когда вернулась, то Иры не было.

Отчаяние охватило её, и Алина бросилась искать Ирку по лагерю. Нашла она её у столовой, оказывается, было время обеда и Ирина в окружении "центрух" щебетала об утреннем происшествии.

Оказывается, у Алины все получилось, но Ирка ничего не забыла.

- Какая дружба, какая преданность, какая любовь... Интересно, только ли на духовном уровне? - съехидничала одна из "центрух" (они невзлюбили Алину с самого начала, абсолютно подчинив себе Иринку).

От возмущения Алина вновь почувствовала приток энергии и гневно бросила: "Да ты, наверное, сама такая!!!"

И вдруг у той получился широкий взмах кистью...

- О, Лейла, такой открытый призыв к лесби? Посреди толпы народа?!! - заржал рядом стоящий патлатый парень.

"Центрухи" - взялись за руки, и отошли в сторону, о чем-то пошептались и направились в медпункт.

Алина, снова обессиленная, молча стояла рядом с Ириной. Вдруг к ним подошел врач и предложил пройти в медпункт. Там Иринка вновь повторила рассказ об утреннем происшествии, у Алины измерили давление-пульс и отпустили обедать.

Уходя, она слышала обрывок разговора врачихи с "центрухой":

- Может она и ведьма, конечно, но ты не практикуй руку в чем попало, даже в шутку - не будет срабатывать...

После обеда, во время которого Алина все время молчала, да и Ирина не была в настроении разговаривать, Алина пошла разыскивать Женю Анохина. Она знала примерно, где он живет, и теперь шла и по дороге расспрашивала о нем людей.

Наконец она подошла к домику - не чета их, а капитальному, и постучала. Дверь долго не открывали, потом появился Женька. Он, видимо, ночь не спали и проснулись только-что: волосы взъерошенные, опухшие глаза.

- Что случилось? Подожди - умоюсь... Минут десять он плескался под душем, потом вышел, одетый только в джинсы.

Алина, как могла, объяснила ему ситуацию.

- Что было на кануне? Постарайся вспомнить!

Алина вдруг вспомнила девочку с церебральным параличом и проклинающую старуху. Женька задумался:

- Кликуша... Есть в чёрной магии такой метод- лечение проклятием, вернее снятие проклятия с одного и пересылка его на другого. А ведь тогда твоя подруга приняла весь удар на себя - так что ты у неё в долгу... Вам нужно ехать домой. Сейчас для твоей подруги нужна тихая семейная обстановка, а ты в следующий раз, когда говоришь с людьми, соизмеряй силу.

Оставь свои координаты. Адрес, телефон... Я, когда буду в Алма-Ате, непременно дам о себе знать.

ХХХХХ

Женька действительно не спал всю ночь - прощался с Вадиком Кимом и Сериком Кульбековым. Их вызывали для дачи задания. Ребята даже знали куда - в Афганистан, куда же ещё... Недаром последние три года они штудировали фарси. Перед отъездом Ким, пожимая руку и обнимая Анохина, сказал: "Ты тоже задержишься здесь не надолго... Где-то через годик ждем тебя там, ты в курсе?"

- Вижу, но смутно. Думал, что это переживания за тебя с Сериком. Неужели вся эта дурь кончиться через год?

- Нет, мы влипли... Нескоро, но кончится. А ты с девочкой поаккуратнее, мало тебе Катьки?

ХХХХХ

На завтра Алина с Иринкой уезжали. Женя пришел провожать их и заметил, что Алина ждала его. Они отошли в сторону. Так, ничего не значащие фразы и только её глаза - огромные, чёрные, доверчивые. Женька просто утонул в них. Автобус просигналил о посадке, и он чмокнул Алину в щёку, наверное, от запаха её кожи, но Анохину на губах померещился вкус яблока. Он почти знал, что больше не потревожит девушку - незачем ей его сумбурная жизнь, когда он и сам не знал что будет с ним завтра. Но за те несколько дней, что он за ней наблюдал, а потом их знакомства, Женька поражался, какое значение для него имела их встреча. Автобус исчез из виду за поворотом, а он со смятенными чувствами пошел к своим "выродкам" наблюдать, как те тоже собираются к отъезду.

Вернувшись в Нижнегорск, он стал руководить практикой выпускников школ. Их готовили к работе в органах прокуратуры (а мало ли, где это ещё могло пригодиться). Девочек - парикмахерами, а мальчиков - сантехниками и электриками.

Девочки набивали руку на прическах гарнизонных дам. Стоило им слегка потянуть их за волосы - начинался безудержный треп. Когда болтали много лишнего, девочки их не жалели и стригли практически "под ноль". Вот такая стриженая овца приходила домой, и муж уже знал, что прошляпился с откровениями дома - его половина все выболтала.

Потом девочкам стали приводить нерасколовшихся уголовниц: наркотики, сводничество, грабежи, даже убийства и те рассказывали все на стрижках с бахвальством. После работы многие плакали, теряли сон, и Женькина задача была смягчить для них удары действительности.

Мальчишки же должны были во время ремонта незаметно для хозяев произвести обыск, разумеется, с санкций соответствующих органов, но научить их нужно было не злоупотреблять способностями, быть предельно честными и щепетильными. Тренироваться начинали на своих городских. Приходили, ремонтировали и в месте, где глава семьи прятал заначку, оставляли вместе с нетронутыми деньгами, квитанцию с отчетом о сумме - глава семьи узнавал, таким образом, что его "клуша" пустила в дом чужака. Затем мальчишек начинали посыпать к настоящим преступникам, и здесь Женькина задача была в том, чтобы ребята выполняли его требование - не брать на себя слишком многого. Только осторожная разведка.

В таких заботах прошел примерно год. И вот случилось то, что предполагал. - Его вызвало руководство. - В кабинете сидело несколько человек. Когда Анохин вошел, городское начальство представило его, и вышло, он остался с двумя из них: один в штатском, другой в чине майора.

Ему сказали, что его друзья Кульбеков и Ким работали в тылу душманов в Афганистане, но теперь Кульбеков с тяжёлым ранением лежит в госпитале в Кабуле, и Ким остался без связи.

- Выходить с ним на связь будете по ночам - астрально. У вас с ним, говорят, из оставшихся в городке наиболее тесные отношения. Днём, для прикрытия, будете работать в госпитале по специальности - врачом. Проштудируйте, на всякий случай, дополнительно хирургию, вдруг потребуется ассистировать. Выезжаете послезавтра...

ХХХХХ

Так Женька попал на фронт. Днем руки не просыхали от крови - ассистировал. И раз в три дня без 15 минут четыре утра выходил на связь с Вадькой Кимом. Анохин уже знал, что тот под видом душмана живет где-то недалеко в горах. Женился. Мусульманину без жены нельзя, и тот взял в жены женщину с двумя детьми - умирали с голоду.

Обычно Кимовский фантом приходил вовремя, а тут опоздал на десять минут. Сообщил, что не у них одних такие способности, его подозревают, стало опасно работать, просил разрешения вернутся, напоследок взорвав склад с ракетами "земля - воздух".

Анохин предал на Большую землю информацию и стал ждать. Но прошло целых два дня, прежде чем пришел ответ. Центр давал "добро" и на очередном сеансе Женька передал информацию. - Нервничает Ким... - Фантом то появлялся, то исчезал, но Анохин уже понял его план. Тот войдёт в глубокую пещеру под горой - склад. Заложит взрывчатку и войдёт через другой выход.

Стыдно, конечно, от сослуживцев - врачей, но Женька на утро не вышел на операцию, сославшись на высокую температуру и головную боль - он мысленно был с Кимом. То, что он понял, ошарашило его. Ким заложил взрывчатку, вышел с противоположного лаза из горы, но тут его ждали... В это время раздался оглушительный взрыв, отголоски которого услышал и он. Часть душманов завалило, но оставшиеся бросились на Вадика, и один из них ударил его прикладом по голове. Последнее, что понял Женя, так это то, что, придя в себя через сутки, Ким пожалел, что остался в живых и пришёл к единственно верному решению - загипнотизировал себя, отрезав все связи с внешним миром - теперь он зомби. Мысль исчезла, уловить больше ничего не было возможным.

Так Анохин, оправившись от шока, и доложил в Центр. Там ответили оставаться на своём месте.

Недели проходили за неделями, а никакой связи не было. И в Центре как - будто о нем забыли, а он чтобы ни о чём не думать работал до изнеможения.

Фронт становился всё ближе, участились обстрелы, а то и вылазки душманов на их участке.

Однажды Анохин, после операций, пошел к колодцу. - Умыться и напиться свежей воды. Начался обстрел. Били на этот раз предельно прицельно - видимо это работа уже их разведки. Били по госпиталю. Последнее, что увидел Женька - яркая вспышка перед глазами и обжигающая боль, он воспарил над местностью и как бы со стороны увидел, что творится. Здание госпиталя разрушено. Заместитель главного хирурга - суровая женщина лет шестидесяти - так и не дошла до укрытия, и теперь её тело лежало безжизненной кучей тряпья. Мальчишка - медбрат лежал убитый, обнимая девчонку - почтальона. Та в каждый свой приезд строила Анохину глазки, но в неё влюбился вчерашний выпускник медучилища. Он признался Женьке, что считает её неземным существом, но что делать не знает - у него еще не было женщин. Женька несколько раз поговорил с ним, и последние два раза девчонка приезжала уже прицельно - только к медбрату. Они так и погибли - обнимаясь...

Из палаток с ранеными бежали двое - один на костылях, другой - с перевязанной головой. Заметил даже собаку с разорванным брюхом посреди госпиталя. И тут пришла темнота.....

ХХХХХ

По возвращению с Иссык-Куля Алина три дня сидела дома, не потому, что не было дел - просто нужно было о многом подумать. Она решила стать такой женщиной, которую бы мог полюбить Анохин. В конце концов она набросила план мероприятий на ближайшие три года, которые включали поступление в аспирантуру и защита диссертации (благо кандидатские минимумы сданы - этого требовали на кафедре), занятия ушу (об ушу она знала очень поверхностью, но понимала, что это помогает концентрировать и управлять энергией). - Дело в том, что она замучилась со студентами - технари, через одно занятия ушу и очень часто, уличив момент, когда она того не подозревая что-то делали, она окаменевала и из сознания выпадало где-то пол-минуты, во время которых студенты, как это они говорили, "зарывались лицом в её волосы". Алина называла это "лезть и нюхаться". Потом, дома, эти выпавшие полминуты восстанавливались в памяти и она ужасно злилась.

План предусматривал также посещение индийского посольства, где те проводили занятия йогой, медитацией и преподавали танцы. Она решила ходить на медитацию.

И так - диссертация (ускоренными темпами), два раза в неделю ушу и два раза в неделю медитация (чтобы не осатанеть от писанины).

Она несколько раз звонила Иринке, с той было всё в порядке. Она даже сказала Алине, что всю поездку на отдых она вела себя странно, и посоветовала ей обратиться к хорошему специалисту.

Буквально на следующую неделю Алина приступила к выполнению своего плана.

На занятиях по ушу возникли проблемы. На второй половине зала занимались асы ушу, и среди них был паренек младше Алины лет на пять. Он был после Афганистана (его отпустили домой по ранению головы). Все знали его проблемы: каждое утро с восходом солнца он просыпался и начинал всё вспоминать (в это время обычно душманы начинали атаки).

Так вот он начал "ухаживать" за Алиной - подстерегать, отключать сознание и лапать. Ниже Алины наголову, очень худенький, он обладал невероятной силой (черный пояс). Однажды он проследил её до дома, а во дворе схватил за руку и потащил куда-то. Алина очнулась, вырвала руку - место занятий пришлось менять. Теперь она занималась спокойно, правда ездить было далеко. Потом она узнала, что мальчишка так дико действовал, потому, что она слишком сильно ему нравилась, затем он встретил хорошую девчонку и за ней ухаживал уже по-человечески.

На медитации тоже не обошлось без проблем.

Они занимались по системе Шри Матаджи, на стене даже висел её портрет. Поднимали кундалини - энергию, делали бандану - круговые движения над верхней половиной туловища, а затем разговаривали с каждым органом, причём считалось, что каждый из них отвечает за что-то духовное. Труднее всего было, положа руку на аджну - третий глаз, от чистого сердца сказать: "Я прощаю всех, я прощаю всё, я прощаю себя". Она ещё могла понять, как это можно простить всех и всё, но как простить и отпустить себя. Как говорила одна знакомая "ведьма", Алина любила "жевать опилки " - т.е. заниматься самоедствам. Она даже спросила об этом их гуру (йога из местных - Стаса). Стас ответил, что когда прощаешь и отпускаешь всех, всё и вся, в том числе и себя этот означает, что ты отработал этот и можешь двигаться дальше. Потом вначале под музыку, а потом и без музыки медитировали.

Ещё на первых занятиях Стас спросил, кто что чувствует.

Алина сказала, что один раз она летала высоко в небе под заснеженными горными вершинами, а в другой раз на закате солнца она была в огромном, с высокими домами, городе, причём с кем-то. Но, когда она сказала в очередной раз, что была у ворот Шамбалы (а может быть просто монастыря), Стас начал держать её под контролем и, когда она в очередной раз на медитации хотела вновь испытать блаженное чувство парения и освобожденности, в астрале появился Стас, почему-то во фраке и дёрнул её за руку вниз. Она очнулась и спросила его об этом, на что он просто рассмеялся. Она поняла, что либо ей слишком рано это, либо слишком опасно.

Перед началом занятий Стас отвечал на вопросы и проводил беседы. Обычно беседы были о чувстве ответственности, долге, порядочности.

Алина часто спрашивала, однажды она спросила о грехах, прощаются они или искупаются. Стас задумался и ответил, что только искупив, можно простить всех, все и себя.

Отношения становились всё ближе, доверительнее, но с некоторых пор Алина начала что-то подозревать. Однажды (обычно она приходила раньше всех и разминалась) Стас тоже пришел как обычно. Вдруг он спросил:

"Что у тебя на кисти?" Алина знала, что родинка, но растерялась и посмотрела на руку, потом перед глазами всё пропало... Очнулась она от старушечьего крика (туда ходили люди разных возрастов): " Что вы делаете?!!" Они со Стасом лежали на полу, на паласе и Стас её обнимал.

Он соскочил и бросился за старухой: " Успокойтесь! Не поднимайте шума!" Но бабка бежала, как корова, укушённая слепнем прямо в кабинет директора культурного центра при посольстве.

Индийцы в посольстве - люди высоконравственные, выяснили, что Стас был женат и уволили его. Вдруг Алины образовалось отчуждение и осуждение - Стаса любили. Особенно невзлюбила Алину Зарема - ученица Стаса, сама страстно влюблённая в него. Медитацию она проводила чисто механически, постоянно делала Алине замечания, не скрывая своей неприязни.

Алина узнала, что Стас открыл свою студию - платную (индийцы, те все мероприятия культурного центра проводили бесплатно). Она узнала адрес и пришла на занятия. Это было для Стаса полной неожиданностью. Неожиданностью это явилось и для Алины. - Она увидела, что перед портретом Шри Матаджи стоят свечи, а приходящие на занятие женщин, сначала становятся перед портретом на колени. Стас, когда увидел Алину, был в шоке и сказал, что это группа для начинающих и ей здесь делать нечего.

"Секта!", - подумала, уходя, Алина.

Потом они сидели дома с подругой - "ведьмой" и Алина всё рассказала. "А вдруг он меня изнасиловал?", - перепугалась Алина.

- На здоровье! Это такая удача! Такой колоссальный обмен энергией... Ты что, с йогом? Это же так здорово!

Затем они обе начали смеяться...

С диссертацией тоже, в принципе, было всё в порядке. Собранный за два года перед аспирантурой материал был систематизирован, разложен, изучен. Алина писала быстро, правда отец, крупный учёный, ворчал и вычёркивал половину.

Матери у Алины давно не было, и они жили вдвоём с отцом. Интеллигентный, уважаемый человек, он вместо Алины мечтал о сыне и от неё требовал, как от мальчишки - и в науке, и дома (гвоздь прибыть, лампочку вкрутить и т.п.). Алина часто жаловалась подругам, что отец, сидя дома с полным холодильником еды, будет голодным ждать её.

ХХХХХ

Анохин очнулся в сыром, холодном помещений. Ему казалось, очнулся от боли. Болело правое плечо. Судя по крови вокруг, как он на ощупь определил левой рукой на каменном полу - осколок прошел навылет.

Дверь с лязгом открылась и два душмана, переговариваясь по-пуштунски, схватили Женьку и поволокли к выходу. Они волокли его долго, как он понял, по пещере, несколько раз терял сознание, а когда очнулся, то оказался в помещении, ярко освещенном свечами и с усланным коврами полом. Коврами были увешаны также и стены.

Передним сидел ухоженный, моложавый, одетый в богатые одежды душман.

Он увидел, что Анохин очнулся и заговорил на чистом русском языке:

- Ты - Евгений Анохин, врач. Нет смысла скрывать от тебя своё имя: Я - Али Махмуд, когда-то учился в Москве и мне приятно вспомнить русский язык. Я предлагаю тебе стать моим человеком - врачи нам нужны, да и давно забытый язык приятно вспомнить. Если откажешься - расстреляем. Согласишься - примешь ислам и придёшь испытания - станешь своим.

Анохин знал душманские "испытания" - заставят расстреливать своих, а то и просто перерезать горла - и молчал.

- Жаль, что кроме тебя никого из врачей живых нет. Странно, правда? Людей нет, а бумаги есть...

- Значит - "нет"?- На закате тебя расстреляют...

- Уберите его!

Снова назад в камеру.

Болело плечо, ужасно мучила жажда. Он лежал и временами терял сознание. Потом пришел в себя и услышал, как капает с потолка, подлез и стал ловить капли ртом...

Их, приготовленных, было двое. Он и молоденький лейтенант - тот, что бежал по двору госпиталя (с перевязанной головой).

Вначале лейтенант выкопал две могилы, Женька из-за ранения не мог.

Али Махмуд пришел в последнюю минуту и сказал, что русским не будет здесь удачи - не уважает религию, но если пленные желают, то могут перед смертью помолиться.

Женьку и молоденького лейтенанта поставили на колени, и Али приказал: - Молитесь!!!

Женька мысленно попрощался с родителями, друзьями. Ну, что еще у него самого дорого. - Алина...- Большие, бездонные, черные, доверчивые глаза.

- Алиночка, будь счастлива...

ХХХХХ

В это время Алина проснулась среди ночи. - Ей показалось, что кто-то зовет.

- Женя! - обожгло её. Какими-то особыми дотоле невиданными усилиями она ушла в астрал и начала его искать. Вот он - на краю могилы, на коленях.

Единственное, что пришло в голову - послать себя туда. Каким-то уголком сознания поняла, что в ночнушке нельзя. Мысленно одела на себя юбку подлиней, свитер и дистанцировала картинку.

Их уже собирались расстреливать, как вдруг в багряных лучах заката появилась громадная женская фигура.

- Чья это? Твоя?; - Али Мохаммед спросил Анохина.

- Таджичка?

- Нет, казашка.

ХХХХХ

Алина почувствовала их разговор и продолжила присутствовать.

- Кто ты, маленькая ханум?

"Простите, эфенди", - мысленно пробормотала Алина и последнее, что она услышала

- Ну, я разочарован...

Али Мухаммед слыл среди подчиненных большим оригиналом и любил их удивить. Вот и сейчас он сказал:

- Вы многих наших женщин сделали вдовами, но я не хочу, чтобы эта женщина была вдовой. Я отпускаю вас... Не дай Аллах, вам вернуться сюда!

"Ты, - сказал он лейтенанту, - поможешь ему идти. Идите прямо на те горы, через день пути - ваши войска".

Заплетающимися ногами, при помощи лейтенанта, Женька пошел на юго-восток.

- Тебя как зовут? - прохрипел Женька.

- Сашкой. Я из-под Полтавы. А ты?

- Я Евгений из военного городка. Слушай, браток, мне б попить, и скорее выбраться из этой задницы...

- Будь спокоен, капитан, выберемся.

Когда душманского лагеря не стало, видно они передохнули у родничка. Женька объяснил, как его перебинтовать, для этого они разорвали свои нательные рубахи, и потихонечку пошли дальше. Спустя три дня обессиленные от голода и едва живые от обезвоживания, добрались до своих.

ХХХХХ

Анохин попросил отправить его в госпиталь в Алма-Ату. Теперь чуточку подправились (пришлось перенести две операции), он позвонил Алине. Та начала реветь в голос еще по телефону, а продолжала у него в госпитале для ветеранов.

- Алина, ты, когда ревешь, нос у тебя красный, а глаза-щелочки, - поддразнил её Женька. Она отмахнулась, но реветь перестала.

Теперь она каждый день носила ему то бульон с пирожками, то манты, то пельмени. И они болтали без умолку. Были, конечно, закрытые темы - табу. - Где он живет? Чем занимается помимо врачебной деятельности? Что он может, по сравнению с простыми смертными?

Он начал вставать, и они стали подолгу гулять. Однажды во время прогулки он подвел ее к шикарной машине - мерседесу, достав из кармана ключ, предложил:

- Давай покатаемся! Товарищ одолжил, Они сели в машину и поехали. Мэрс был снабжен стереосистемой и Анохин устроил Алине небольшой экзамен:

- Что это?

- "Энималз"!

- А это?

- "Пинк Флойд"!

- А это?

- "Нирвана"!

- А это?

- "Роллинг Стоунз"!

- А это? - и он включил какой-то кошмар, по мнению Алины.

Она зажала уши: "Не знаю!!! Выключили сейчас же!"

Женька засмеялся: "Извини, пожалуйста, это "Продиджи"... Это вообще-то не во вкусе моего друга, но я так подозреваю, - его сынишка потихоньку записал".

Болтали всякую ерунду:

- А у тебя какой самый любимый мультик?

- "Волк и теленок".

- Да, хороший. Я когда-то подростком смотрел, так расчувствовался, что чуть не заплакал.

- Назавтра меня выписывают, а послезавтра вечером я уезжаю. На сутки остановилась в гостинице...

- Можно я приду к тебе? Ты не думай, что чем-то будешь мне обязан после этого. Или о том, что будет со мною. Это нужно мне.

Женька вздохнул, подумал и кивнул головой:

- У нас с тобой времени - сутки: с 12 дня завтра до 12 дня послезавтра. Друзья простят, что не прощусь. Позвоню им при оказии.

Чувство обиды и протеста росло в Женьке - "Ёлки, ведь крепостной же, ей-богу!".

ХХХХХ

Целый день до вечера они провели ходя в ресторан, гуляя по улицам города, разговаривая. Вечером сходили во всё тот же гостиничный ресторан, пришли в номер, и включили телевизор послушать новости - каждый день передавали какие-то разоблачения. В ожидании переключали каналы и неожиданно поймали один из центральных каналов, транслировавши сеанс знаменитого гипнотизёра Ивана Ложкина. Алёна узнала в нём того мужчину в парике на Иссык-кульском пляже. А Анохин помрачнел:

- Шарлатан! Ты посмотри, что он делает с аудиторией. Он их раздевает, то есть лечит одного, а энергию берёт со всех - перекачивает. С его сеанса можно уйти больным. Выключи эту лажу!

Алина решила не портить себе эти драгоценные часы вопросами, что будет дальше и как она теперь будет без него, и просто впитывала в себя каждый миг общения.

Всю ночь они, естественно, не спали, доводя друг друга до измождения. В один из самых кульминационных моментов Алина подумала, пусть не он, Женя, так хоть ребёнок от него будет с ней:

- Господи, пусть это будет здоровенький, умный мальчик!

На утро Анохин посадил Алёну в такси: "Ну ты меня не очень жди... Я бы хотел остаться с тобой, но не имею права...".

Возвращаясь, он понимал, что на этот раз, рушатся его надежды на семейный очаг. Он ненавидел и себя, и командование городка, а то и выше, да и в целом всю систему, делающую людей несчастливыми.

ХХХХХ

Первое, что он сделал, вернувшись в Нижнегорск-7, так это принялся наводить справки о Вадике Киме.

Удалось установить, что он в плену и теперь, после вывода оттуда войск впервые появилось надежда на его возвращение.

Связавшись с "Красным крестом", они буквально через месяц получили ответ: такой есть, но он невменяем.

Пройдя не один кабинет и в городке, и в Москве (здесь, как нельзя, кстати, пригодились связи Ваньки Ложкина, да и сам он во всей этой истории показал себя молодцом), они добились обмена одного из душманских командиров на Вадика.

Встречали его в Москве в аэропорту. Он вышел из самолёта в сопровождении санитара, тот вел его под руку. - Худое, обросшее щетиной лицо, но они не узнавали прежнего веселого, остроумного, живого Кима. Что-то умерло в нем. Какая-то тупая, мертвая маска.

Вадика бережно посадили между Артемом Николаевичем (главным психиатром Нижнегорска) и Анохиным. Кима везли в пригородный госпиталь.

Женька поглядел на изуродованные ногти на руках Кима, и у него сжалось сердце. Там, в Афгане, душманы пробовали привести Вадику в чувство своими методами.

- Артем Николаевич - заколют его почем зря! Может, попытаемся? Я, примерно, понял, что с ним еще тогда. Может, попробуем?

- А если навредим?

- Не должны! Держите меня на потоке - моих сил может не хватить.

Он, глядя в глаза Кима, принялся открывать воображаемые люки в трёх воображаемых уровнях: потусторонний мир, наш - земной и уровень судьбы. Несмотря на энергическую подпитку главным психиатром, Анохин чувствовал, как иссекают силы.

И вдруг Вадик зажмурился и закрыл руками с изуродованными ногтями лицо: "Какое солнце!..".

Солнышко светило действительно ярко. Лицо его приобрело осмысленное выражение, но он молчал.

Врачи (Артем Николаевич и Женька), не сговариваясь, стали отдавать водителю распоряжения, как ему лучше развернуться на прямо посреди автострады назад в аэропорт. Вечером Ким переступил родительский дом в городе. В нас ударил запах фунчёзы, ещё каких-то корейских блюд, его посадили за стол. Впервые за последние полгода встала с кровати мать - сердечница, тут же за столом сидел, ссутулившись, совсем седой отец.

Вадик вдохнул полной грудью и как будто тяжесть, давившая его все это время, куда-то исчезла. Он по-прежнему разговаривал мало, в основном слушал. Потом попросил покурить и они с Женькой вышли на балкон.

- Ты знаешь, а я ничего не помню после того, как превратился в зомби.

- Ну, ты, Вадик, много не потерял. Посмотри на руки, как тебя пытали...

- А где Серик Кульбеков?

- Он в Москве. Работает в личной охране у одного депутата-подонка. Жалуется, что тот вор, бабник и пьяница; грозиться, что выждет момент и сдаст его на суд общественности.

- Бог в помощь... Пошли, а то я устал, да и по родителям соскучился.

ХХХХХ

Для Серика работа в личной охране у Леонида Кириллова- депутата от демократов, была, конечно, понижением. Дело в том, что кто-то из нижнегорцев дал интервью о жизни и порядках городка "вражьим голосам" и те передали отчет в своей радиопередаче, как доказательство о "фашистском режиме в СССР". Узнать так и не смогли, но тень была брошена очень на многих, в том числе и на него, Кульбекова, зная его непримиримую позицию и способность пойти на очень многое ради своих целей. Да и не доверяло городковское начальство бывшим афганцам - "циники, совсем от рук отбились".

Так, Серику в наказание за упрямство поручили опекать депутата. Мало того, что у депутата жена и теща организовали "пирамиду", а после её распада тот помог обеим выйти сухими из воды, так он еще и брал взятки, причем в открытую. Но потерпевшие молчали - уж слишком "мазутные" дела улаживал депутат.

Пьяница и бабник - он обычно с вечера пятницы до утра понедельника устраивал на своей даче оргии. Серик, который обычно отвозил девиц - участниц оргий обратно в город, с омерзением слушал, как те жаловались на садистско-мазохистские наклонности депутата.

Но главная его работа заключалась, разумеется, не в общении с депутатскими девочками, он должен был "оформлять" его выступления, устраивать спецэффекты.

О депутате ходили легенды - никто не знал, когда он приезжал на заседания, как заходил в зал и как, уезжая, он покидал его. - Все репортажи оказывались с засвеченной пленкой, да и выступал депутат с какой-то особой внутренней подсветкой. Он говорил правильные речи и слова, обличал всех и вся, твердо веря, что Серик обеспечит ему и прикрытие, и подсветку.

Как-то после очередной удачной речи он возвращался из здания парламента в особо игривом настроении. Этим и решил воспользоваться Серик - он самоустроился.

Депутат вышел на крыльцо с захваченной в буфете бутылкой коньяка, отхлебнул на глазах у всех - мучил сушняк и похмелье; ущипнул за круглый зад молоденькую статистку; показал неприличный жест коллегам, которые выходили за ним следом; и наконец припустил брюки и показал зад, одетый в синие с оранжевыми цветочками трусы, в объективы местных и зарубежных телекамер. Затем он сел в машину, твердо уверенный, что Серик сидит с ним, всю дорогу разговаривал с воображаемым Кульбековым, а на последок отпустил его на целых три дня "займись "кустотерапией", а то совсем в монаха превратился".

С депутатом и его карьерой было покончено... Серик Кульбеков вернулся в Нижнегорск-7 снова для работы органах, но теперь уже в штабе.

ХХХХХ

Женьку вызвало к себе командование и поручило ему убедить Ивана Ложкина не делать глупостей - он собирался переменить гражданство, причем никто ничего не понимал, ладно бы в Америку и куда-нибудь еще в какую-то высокоразвитую страну, а то - в Африку, причем, вглубь континента.

По приезде в Москву Анохин с трудом нашел Ложкина, оказывается тот не жил дома, и как ему по телефону ответила Лида (жена), "её совершенно не интересует где Иван, и что с ним было или будет". Его номер телефона он нашел с величайшим трудом, и они договорились встретиться в ресторане "Русский трактир".

Ложкин пришел раньше, и когда появился Женька, то Иван уже сделал заказ - все как всегда у него - по "высшему разряду".

Женька решил не терять времени и сразу приступил к делу:

- Иван, что случилось? Наши в панике, прислали поговорить с тобой. Куда и зачем ты собрался?

- Понимаешь, Женька, я ведь не чурбан и все понимаю. Уже давно я чувствую, что потерял что-то важное. Денег "куры не клюют", стоит пошевелить пальцем - все, что хочу, получаю. Благодаря Лидкиным связям - ни для кого не досягаем, хотя теперь и её и её папашку могу купить с порохами...

- Дело даже не в том, что начал терять способности - внутри пустота, так, наблюдаю за всем, как - будто со стороны. Живу "на автомате".

- А тут от безделья увлекся методикой африканских колдунов - удивительные вещи могут!!! Уже съездил на место к одной знаменитости. Ты знаешь, живет в хижине - в лесу, никаких удобств, никакой цивилизации, а такие вещи умеет!!! Я до этого пол-года учил местное наречие и поговорил с ним. Хочу поступить учеником. Он сказал, что может быть лет через пять и у меня что-то будет получиться, но первый год - буду очищаться - слишком много "шелухи".

- Заговорил дома - не поняли. Лидка - курва, все до последней копейки отсудила - папашка помог.

- Ты меня не отговоришь, послезавтра самолет. Колдун говорит, что через 5 лет смогу вернуться обратно - и у нас всё переменится, примут.

Женька посмотрел на стол - Ложкин в своем репертуаре - все шикарно: блины с черной икрой, селедка с картошечкой и лучком, уха из севрюги, запотевший графинчик с водкой и т.д.

Ведь до самого самолета потом будет ходить голодный! Лишь бы пыль в глаза пустить...

Поговорили на другие темы: об Афгане, о своих - городских, да мало ли о чем.

Уходя, Женька положил на стол пачку банкнот: "И не вздумай отзываться, бери, тебе там пригодится..."

Отговаривать не стал, только посмеялся, как бы Ложкину не загреметь в тамошнюю армию:

- Газеты читаешь? Там же бесконечные стычки правительственных войск с повстанцами!

- Еще прибавь - межплеменные войны...- с вздохом добавил Ложкин, - Ну бог не выдаст, свинья не съест...

Расставались, как в юности - друзьями.

ХХХХХ

Год выдался у Женьки страшно хлопотливый. После вывода из Афгана войск потекли рекой к нему с "афганским" синдромом.

Так, например, вызвали однажды в Томск. Там молоденький лейтенант забаррикадировался в магазине с полным боекомплектом оружия и патронов и, выгнав всех из магазина, (магазин-то полупустой, практически без продуктов - кризисное время). Нашел в подсобке продукты, сначала наелся салями с булкой, а потом стал отстреливаться от милиции, в полной уверенности, что это переодетые душманы.

Женька срочно затребовал документы "террориста". Два похода на Кандагар... Оба раза чудом без ранения... Рота почти вся полегла... Две недели был "не в себе" в полевом госпитале... Потом до вывода из Афганистана снова на передовой...

Женька срочно вызвал к месту происшествия последнего командира роты. Тот вспомнил паренька и коротко спросил, что делать?

Милицию убрали. Магазин оцепили военные. Под Женькиным контролем и при его помощи. Командир роты вышел и скомандовал:

- Отставить стрельбу!!! Атака отбита!!! Ты среди своих!!!

Когда пацана привезли в городковский госпиталь, он долго не верил, что война окончена, а спустя время поверил и расплакался:

- Что за жизнь... За что воевали... Свои, а хуже чужих...

И таких случаев было немало.

ХХХХХ

У Алины тоже выдался непростой год... Во-первых, после их с Женькой ночи, она твердо была уверена, что у неё будет ребенок, а когда это подтвердилось, то страшно обрадовалась.

Теперь во что - бы то ни стала нужно срочно защититься - ребенка ведь нужно растить...

Невзирая на токсикоз, она закончила работу и с блеском защитила диссертацию. Потом, единственное, что могла вспомнить - это бледное лицо отца - переживал очень за дочь.

Когда уже нельзя было скрывать - она сказала о ребенке своему отцу. Первое время он пробовал узнавать у её знакомых, что, кто и как, но она пригрозила, что уйдет в общежитие. И тот смирился.

На работе конечно в её отсутствие сплетничали, но виду ей никто не показывал и особо в душу не лез. Её это устраивало.

Книги по беременности и уходу за ребенком она буквально проглатывала одну за одной.

В принципе у нее все было в порядке, вот только кто-то ей сказал, что при родах женщина не способна хранить тайн и секретов и может рассказать все.

Конечно, они с Женькой конкретно не говорили о Городе, но того, что знала, видела и догадывалась Алина, было достаточно, чтобы ребенка от Анохина забрали в Город, а этого она боялась...

Но как оказалось зря. Рожавших в одной комнате оказалось сразу четверо и акушерки, и врачи метались от одной к другой.

Потом Алина не могла вспомнить те 6 часов родов, а помнила, только, как ей сказали:

- Мальчик! Да какой красивый!!! Она смотрела на красное, сморщенное личико и прекрасно понимала, что это существо - теперь главное в её жизни.

ХХХХХ

Советский Союз распался неожиданно для всех, хотя к этому все и шло.

В Городе, многие предвидели это и готовились к этому по-своему.

Ученые проводили тайную работу - проект перевода Города на легальное положение... Приложили руку все - физики, химики, архитекторы, медики и т.д.

Предвидя судьбу Семипалатинского полигона, они вторым пакетом готовили Президенту на подпись проект о Нижнегорске-7.

Их выбрали троих: Анохин, Кульбекова и Кима, и те офицерской форме, с наградами приехали и записались на прием - надежда всего городка. ( Не дай бог, пронюхало бы начальство...)

Они попросили час времени. Убедительно доказали, что то, что добывалось и ради чего, собственно говоря был создан Город уже давно истощалось. Город потерял уже свою секретность - средства зарубежной массовой информации получили даже фотографии с видами города, не говоря уже о том, что из космоса они, конечно же, давно сфотографировали местность. Но, если, с другой стороны, открыть город и сделать его крупнейшим легальным научным центром, а также крупнейшим медицинским центром - целебных шахт там было море, то от этого молодое государство только выиграет.

ХХХХХ

Вслед за закрытием Семипалатинского ядерного полигона - из цепких лап военных "ястребов" был вырван Нижнегорск-7.

ХХХХХ

Женька поднялся на второй этаж и с волнением позвонил дважды. - Не поздно ли - 9 часов вечера.

Дверь открыл Алинин отец, как узнал его по описанию Женька.

- Здравствуйте, а Алина дома?

- Алиночка, дочка, к тебе!

Вышла Алина. Она такая же, только чуточку плотнее, да и волосы собраны в хвост.

Они долго стояли, говоря друг другу что-то бессвязное, обнявшись, прижавшись друг другу.

Вдруг Алина напряглась, вслушиваясь во что-то. Женька тоже прислушался и в первый раз в жизни, почувствовал, что сердце у него провалилось и теперь громко бьется где-то в желудке.

Тоненькие мяукающие звуки... Прямо не разуваясь, он бросился в комнату за Алиной. Не мог ничего сказать, не мог взять ребенка - руки дрожали. Его выгнали снимать обувь и мыть руки. Когда он вернулся в комнату - Алина уже кормила их сына.

ХХХХХ

В эту ночь Женька Анохин спал очень крепко и впервые с детства ему снились цветные сны. Он не слышал, как Алина вставала к ребенку, как, ложась, каждый раз целовала его - Женьку.

А ему снился сон - мечта его детства. Что они наверху, на речке, маленькие мальчишки - Ким, Кульбеков, Ложкин и он - Анохин Женька, полные планов на всю жизнь - ловят майками рыбу, плещутся, хохочут...