Сарсути : другие произведения.

Сделка. Общий файл

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Опишу кратко и по-свойски. Это история о ведьме со светлой душой, волей случая связавшейся с негодяями демонами. Правда, негодяи бывают разные, впрочем, как и светлые души. А про ангелов, и вовсе стоит умолчать... 18.08.15. Благодарю за ваше отметки, в виде коммов или оценок. И то и другое одинаково приятно,но первое еще и дает ощущение приятной компании))
   - Последний раз предлагаю, дщерь моя, покаяться во грехах своих, господу нашему, и почить с миром и благостью в душе, - падре держал крест, крепко ухватив его за навершие, и выбивал им ритм на изрядно потрепанной библии, от чего речь его казалась речитативом. Ведьма приоткрыла один глаз, чтобы убедиться в нелепости своего предположения. Падре и впрямь выглядел нелепо и фантазии ведьмы здесь были не причем. Наружности он бал обыкновенной, без следов постного мора, но со следами глубокой запойности, и теперь уже трезвости. Той трезвости, которая резко случается с людьми глубоко верующими, но слабохарактерными, после очередного знамения. Но если падре Елик, к знамениям божьим был привычным, то с дьявольскими, до сих пор, встречаться ему не приходилось. От того, некогда белый, воротничок ему был тесен, глаз нервно подергивался, а крест выступал в роли не символа веры, но боевого оружия.
   - Покайся уже. Видишь, человек старается, - оставаясь невидимым для прочих, Ульф разместился за спиной падре, но в зоне видимости ведьмы. Его не смущали ни осклизлые стены, ни мокрицы, на удивление пронырливо, шастающие по камере туда-сюда. Видимо, даже для них, происходящее сегодня в этих стенах, казалось зрелищем из ряда вон выходящим, от того требующим какого-либо действия, пускай, хотя бы и совершенно бесполезного. Слева от падре метнулось пламя, на мгновение придав камере зловещий зеленоватый оттенок. Падре от неожиданности пискнул, но, не уронив креста и чести своей, спешил продолжить читать молитву. За упокой. Вот только имен в списке прошения к упокоению было более чем одно. Елик, в миру, Авросий, каждый раз после упоминания имени ведьмы, торопливо вставлял свое. В святом синоде (упаси боже, скромному падре предстать пред очами самого Владыки), его поспешность была бы заклеймлена позором маловерия, но падре, избегая громких слов, скромно именовал ее дальновидностью.
   - И зачем тебе это все? - не скрывая напряженности, демон следил за своими тонкими пальцами, которые чертили узор на истертом временем камне. Узоры складывались в картинку сразу, как камень переставал шипеть и плавиться.
  - Рано или поздно, но ты устанешь. Или тебе надоест. Нам же надоело, и тебе надоест. Лучше, конечно, рано...Тебе же лучше... - Ульф устало глянул в сторону богобоязного, и натравил на него пауков, величиной с кулак младенца, и болотных жаб, почему- то на этот раз муаровой расцветки. Мокрицы в счет не брались.
  - А так, почем людей зря мучишь, - демон проследил за Еликом, забившемся в угол, и пытающемся стряхнуть с себя дьявольское отродье. Надо отдать должное, пастор кричал хорошо поставленным баритоном, и Ульф отвлекся от своих переживаний, вслушиваясь в вопли очередной нечаянной жертвы. Священнослужитель оказался любителем не только крепко выпить, но и крепко выразиться.
   - Ева, мы уже полгода ходим по кругу. Еще один заход и можно просить подковы...на удачу, - почетный слуга преисподней и эмиссар князя третьего ранга, был не наигранно растерян. Он сидел напротив ведьмы, не боясь испортить костюм из тончайшей шерсти с шелковой подкладой, и теребил угол своего органайзера.
   - Можешь начинать просить, - ведьма так и не подняла своей головы от колен, от чего ее голос чудился загробным.
   - Прошу! Милости прошу! - шепотом просипел пастор Елик, боясь пошевелиться и раззадорить неосторожным движением, устроившуюся на нем нечисть. Ведьма, на время забывшая о падре, возвела на него свои очи, от чего он нервно всхлипнул, увидев в них сатанинскую зелень.
   - Дева Люцифера, пощади... - падре теперь уже не был в своей просьбе столь уверен, потому в конце добавил с опаской и затаенной надеждой, - душой я слаб, а телом болезный.
   Ведьма блеснула белками закатившихся глаз, и, уронила голову обратно, от чего ее огненные кудри, неровными волнами рассыпались по плечам и спине. Ульф невольно улыбнулся, разглядывая мягкие рыжие кольца.
   - Значит, нет...- продолжая мысленно накручивать на палец ведьминскую кудряшку, задумчиво ответил за рыжеволосую Ульф.
   - Нет, - повторила зеленоглазая невольница достаточно громко, что послужило отмашкой для пастора, успевшего примерить на себя похоронное облачение, и пожалевшего, что матушка его, так и не успела вышить на праздничной сутане золотой нитью его имя. Не дозволено, конечно, ему, простому приходскому дьякону такая роскошь, но, то ж на оборотной стороне... Никто и не узнал бы...
   Падре Елик, дьякон приходской католической церкви, в приступе божьей ярости, коя бывает только у людей отмеченных перстом архангела Михаила, бросился с воплем преисполненным силой и духом на врага людского. Им оказался дверной засов, который, то ли по небрежности самого падре, то ли волей случая, а скорее, не без помощи эмиссара князя тьмы третьего ранга, был крепко задвинут изнутри.
   Дьякона вскорости унесли, а ведьме деликатно предложили пройти на костер. Деликатность та скорее была не признаком воспитания, а следствием действий не без известной ведьме личности. Хотя, сама ведьма, уже не раз проклинала эту личность, и не два, предлагала ей прогуляться по неизвестным закоулкам, но с заранее известным пунктом назначения. Освещение святой водой тюремной обители, как и ношение крестов стражниками, от несчастных случаев, повторяющихся с завидной регулярностью, с момента появления в их стенах вышеупомянутой ведьмы, не спасали. Но закреплению уроков вежливости способствовали.
   - Ева, ну чего ты хочешь добиться? Я не исчезну. Условия сделки тоже. Это стандартные пункты договора, никто не в силах их изменить, - Ульф пожал плечами, демонстрируя свое непонимание упертости ведьмы. - Подумай еще раз. Огонь, дым, горелая плоть... - при упоминании последнего верноподданный эмиссар, запнулся и дернул верхней губой, - Кому это все надо?
   - Вот скажи, разве стоит оно того? - Ульф не отставал, продолжая шагать в ногу с рыжей, сопровождаемой тремя стражниками. Стражники крепко жались друг к другу, вздрагивая каждый раз при появлении искр огня или зловещего смеха, разносимого подлым эхо по всему подземелью. В действительности же, подземельем назвать этот сарай, от времени, почти по крышу, вросший в землю, было сложно даже с натугой.
   В конце концов, демон не выдержал, и загородил дорогу. Ведьма резко затормозила, а стражники, не ожидавшие такой подлости со стороны сатанинской поборницы, хором взвизгнули, и стали походить на шестирукую богиню Кали. Только теперь богиня была облагорожена еще двумя парами ног, которые, известно полезны, как пятое колесо, и двумя головами. О пользе последних, и вовсе стоит умолчать. Ведьма впервые за все время заточения взглянула в лицо своего, теперь уже верного спутника. Лицо было также прекрасно, как и в первый миг их знакомства. Белокурые локоны обрамляли светлый лик юноши, а сапфиры его глаз излучали невиданную доселе чистоту морских глубин. Но сейчас Ульф выглядел скорее соблазнительным мужчиной, и его вряд ли можно было бы назвать невинным юношей.
   - Ой, дууура... - по удивленному выражению лица Ульфа, было понятно, что голубоглазый демон никак не ожидал подобного вывода от своей подопечной. Нет, он надеялся, что рано или поздно, а лучше, конечно, рано, ведьма примет сей прискорбный факт к сведению, и восстановит договор, но чтобы так быстро и проникновенно...
   - Какая же я дура, - ведьма ухватила себя за волосы, звякнув рыжими кандалами. За последний десяток лет, она первая, кто удостоился чести носить уже почти такие же рыжие, как и сама ведьма, браслеты. А Ульф, выдохнув клубившуюся в нем нервозность и напряжение, в надежде на восстановление договора, протянул зеленоглазой руку.
   - Грабли свои убери, - ведьма перестала стенать также быстро, как и начала. А демон, давно уяснивший, что просьбы ведьмы, произнесенные в таком тоне, следует уважать, неспешно спрятал их в карманы своих идеальных, как и вся его внешность, брюк.
   - Значит, нет... - без былой мечтательности в голосе, повторил Ульф.
   - Значит, иди ты... - дальше Ульф предпочел не слушать и исчез из поля зрения ведьмы. Эмиссар князя тьмы третьего ранга не любил грубостей, особенно произнесенных в присутствии дамы, даже если эта дама, сама была источником виртуозно произносимой брани. В такие моменты, Ульф непременно задавался вопросом, чему именно учат девиц в приюте святого Лаврентия, каждый раз, обещая себе незамедлительно навестить монахинь, по совместительству наставниц осиротевших детей.
  Стражники отмерли почти сразу, как невольница с минуту побренчала перед их глазами своими кандалами с настоятельной просьбой продолжить путь.
   Ведьму поджигали долго. Сначала была обвинительная речь старосты, после, плевки соседей в сторону рыжеволосой, потом еще много чего развлекательного, но такого однообразного, и в конце, геройски эпос и молитва за спасение души ведьмы от пастора Елика, чудом держащегося на ногах. Видимо, чудо было заключено в металлической фляжке пастора, висевшей, теперь поверх сутаны.
   К моменту, когда первые языки пламени лизнули пятки, ведьма притомилась, и ей даже пригрезились аккорды хорошо знакомой колыбельной. Чуть позже, пламя полностью скрыло ее от жадного взгляда толпы, подняв столп дыма к самому небу.
  Так неожиданно приятно на костре за последние полгода ей было впервые... Звуки мерно лились, убаюкивая... Забава с огнем, впервые выглядела забавной... Ведьма зевнула и прикрыла глаза... все-таки смерть на костре, пусть и такая временная, не очень приятная вещь.
  ****
   - Ну, а твои дела как, сын тьмы, и мой брат? - Велиал, потирал мужественный подбородок, с легким прищуром поглядывая на Ульфириэля. Еженедельная планерка протекала в обычном режиме - весьма напряженно. Было заметно, что верноподданные князя тьмы третьего ранга, чувствуют себя не уверенно. Кто-то слишком часто поправлял узел на своем галстуке, будто боясь, что тот непременно его задушит, кто-то нервно покашливал, прочищая горло, ну, а кто-то был темнее самой Матери Тьмы, хмуря изящные брови. Да и неспроста выглядели они сейчас столь жалкими даже в своих собственных глазах. За последние полгода дела в их ведомстве были не ахти какими. Дело в том, что результаты их трудоемкой деятельности, стали резко отрицательными, после одного примечательного случая с одной светлой ведьмой. Теперь уже просто удержать показатели на месте, без прироста душ грешников, на число работников их отдела, было пиком мастерства и невероятной работоспособности. Многие искоса поглядывали на Ульфриэля, некоторые даже пытались ему намекнуть на его излишнюю мягкотелость по отношению к виновнице их неудач. Но прямо обвинять кровного брата Велиала никто не решался. Да и что лукавить, даже сейчас, его результаты заведомо были лучшими среди лучших. Демон, несмотря на кровное родство с князем тьмы, никогда не увиливал от работы и всегда выкладывался на сто процентов, не жалея своих ног и черной души. Вот и сейчас он завершал свой доклад вполне достойно, можно даже сказать, оптимистично.
   - По последним данным активной динамики не наблюдается. Есть незначительный прирост в западном районе, но его можно списать на геомагнитные бури, явление не стабильное, и нам не подчиняющееся, - демон вывел на экран четко выверенные данные. - И если подать прошение князю шестого ранга, - Ульф говорил без нажима, но не без намека, - то мы могли бы закрепить этот результат и поднять планку для всего отдела.
   - Мерезит не упустит возможности, и потребует вернуть долг душами, а это в свою очередь увеличит общую нагрузку на наш отдел. Это не тот результат, которого я жду, - Велиал не серчал, но и воодушевленности не проявлял. - Временное решение и для нас не перспективное. Кстати...Как дела обстоят с бело-черной ведьмой? - князь третьего ранга умел и любил портить настроение. Сейчас он даже не скрывал улыбку, и если бы, не великий титул и авторитет князя, то ее можно было бы назвать гаденькой.
   - Нормально...Нормально дела обстоят, - былая легкость, и деловитость Ульфриэля улетучились так же быстро, как и приподнятое настроение. В этом умении вознести и низвергнуть в пучины жесткосердного мрака, с Велиалом мог сравниться разве, что сам предмет их разговора.
   - Мне хотелось бы услышать более детальный отчет. Исходя из того, что я видел в сводках, - Велиал неспешно рылся в бумагах. Мог бы вывести информацию на экран, но предпочитал пользоваться только высокосортной бумагой с родовым гербом. Не зря ведь был князем отдела порочных деяний. Любовь к роскоши привилась у него еще с дней служения рядовым демоном. Да и не выбился бы он наверх, если б во истину не любил свою работу. - Твой проект, в исполнении выше озвученной ведьмы, не только не уравнял баланс, но и существенно подпортил статистику глубоко минувших дней, - Велиал еще пошуршал бумагой, - Ах, вот! Нашел! - князь с неуместной радостью стал зачитывать цифры. - Падре Елик, бывший запойник и любитель азартных игр, уверовавший в господа после ваших с ведьмой игр так, как не могла добиться ни одна церковь, ни от одного пастора. Минус одна штука. Стражники, причащающиеся каждую неделю, и верно внемлющие закону божьему, а доселе сластолюбцы и собутыльники падре - минус три штуки. Староста с деревней в полторы сотни душ, - Велиал водил пальцем по строчкам, оставляя глубокую борозду отполированным ногтем.
   - Да бог с ними с деревней! Не очень-то и нужно было. Так, - Велиал откинулся на кресло и небрежно махнул рукой, - все по мелочевке, не нашим, не вашим. А вот чего стоил только пастор! - князь мечтательно выдохнул. - Я буду скучать по его глубокому баритону в пятой пыточной. Знаешь, как сложно отыскать такой тембр?! А как хорошо ему давались нижние ноты. Середина правда плыла, часто не попадал. Ну да это поправимо, - Велиал резко помрачнел, - Было поправимо, - факт потери редкостного баритона его расстраивал больше, нежели потеря хорошо прокопченной души. В конце концов, искусство тоже можно было отнести к элементу роскоши. Меж тем, князь продолжал:
   - Мне очень интересно, что вы с ней на пару делаете такого, от чего наши камеры пустеют после каждого ее восхождения на костер, - князь морозил Ульфа многообещающей голубизной глаз. - За все время существования людского племени, ни один фанатик евангелист не добился такого количества обращенных к свету душ! Я жду подробностей Ульфриэль.
   Ульфриэль обладал подробностями, но делиться ими не хотел. Особенно последними. Там, в этих подробностях, его ведьма была ... Нет, такой она никогда раньше не была. Даже в дни их лучших отношений.
   Ульфриэлю нравилось, когда им восхищались, но не как ангелом, спустившимся с небес, а в давно минувшие дни, ведьма на него смотрела именно так. И даже когда ее роспись, алыми буквами засветилась на пергаменте договора, и на время можно было расслабиться и перевести их отношения в другую плоскость, например, горизонтальную, Ева продолжала пускать слезы умиления, боясь осквернить божью волю, просто своим присутствием рядом с непорочным ангелом Ульфриэлем. Ни уверения, что ласки столь чистой девы не опорочат его светлый образ, ни утверждение, что господь любит всякое свое чадо, даже согрешившее, ни печать великой скорби от неразделенной любви на светлом его лике, не могли поколебать уверенности ведьмы в неправильности таких действий. А после того, как все карты были вскрыты, Ева открыла в Ульфриэле давно позабытую способность удивляться. Маленькая светлая ведьма, разговаривающая с домашними рыбками так, словно они могли ее понимать, любимица местной детворы и просто зеленоглазое светящееся чудо, в один миг превратилась в гарпию, достойную звания Фурий. Аввадон, князь тьмы седьмого ранга, будь она в его рядах, ей бы непременно гордился.
   Да, немного слукавил. Да, воспользовался случаем. Но зачем спрашивается было разрывать договор?! Она что, не понимала, что пункт тысяча семьдесят восьмой точка тридцать четыре, в случае попытки расторжения договора, путем физической расправы над его носителем, вступит в действие?! Ровно через трое суток, после ее необдуманного решения, рыжая фурия была сослана в средневековье, где каждые двадцать четыре дня, в разных уголках планеты, от рук разных людей ее тело охватывало всепожирающее пламя, и так будет продолжаться до тех пор, пока договор не будет восстановлен. Такова была расплата за нарушение условий сделки. Но ведь были еще эти три дня 'до'. Именно тогда Ульф открыл в светлой ведьме, теперь уже с черными возможностями, таланты и богатую фантазию. Надо отметить, извращенную богатую фантазию. Чего только стоили плевки, которые, после подписания договора, стали ядовитыми. Демон потом еще неделю прикрывал плешь, плотно обтягивающей шапочкой, в народе именуемой аналогом барьерной контрацепции. Рыжеволосая стерва опалила его седалище, простым пожеланием лицезреть бенгальский огонь в месте, для этого огня не приспособленном. Хорошо еще, что на глаза ей попался именно этот невзрачный в не активированном состоянии новогодний атрибут, а не олимпийский факел, например, или хотя бы та же, елочная верхушка в виде пятиугольной звезды. Его крылья, одетые мороком в перья, едва заметно присыпанные золой по краю, и ранее так завораживающие зеленоглазую, пострадали больше всего. Хотя, нет. Больше всего пострадало лицо Ульфа. Оно ведьме казалось истоком всех ее бед. О, если бы это были банальные ссадины от ее заострившихся когтей, или хотя бы, просто выбитый глаз, было бы даже лестно, в первую очередь перед братьями по тьме, но как было сказано, фантазии рыжеволосой, носили сугубо извращенную форму. Однако, Ульф, молча терпел ее издевательства, порой выходящие далеко за рамки дозволенного баловства. Молчал и терпел, полагая, что ведьма, как всякая женщина должна выпустить пар, прежде чем смиренно принять свою судьбу. Отчасти, Ульф искренне так думал, отчасти он искренне верил, что думает именно так. И уж точно Ульф не предполагал, что его терпению можно найти и иное обоснование.
   Демон почувствовал, как ярость мурашками прошибает кончики пальцев, заставляя свою волю удерживать вторую ипостась. Полгода! Полгода она практически живет на костре, каждый раз умирая по-настоящему, знакомясь с огнем ближе, чем любой грешник средней руки в его цехах. И каждый раз, маленькая глупая ведьма думает, что это его месть, или очередная уловка в попытке выкупить у нее душу. Да зачем она ему такая нужна, ей богу?! Это обычная цена восстановления договора на черное искусство, скрепленного кровью. Или и этот пункт ведьма тоже пропустила?! Боже! Ульф теперь часто обращался к помощи совершенно иного ведомства по сохранению баланса, потому как Мать Тьма, пока игнорировала его намеки, а в последнее время, и откровенные просьбы. А вот там, наверху, услышали...
  Велиал громко постучал пальцами по полированной крыше стола из цельного дуба. Поразительная роскошь даже для этого времени. Ульфриэль мельком взглянул на стрелку наручных часов. Пять минут его молчания могли привлечь внимание самого Люцифера, не говоря о внимании его собратьев и князя. А уж сколько эмоций они могли вызвать... Его коллеги и братья по тьме заворожено следили за реакцией Ульфа, тема у них вызывала, по меньшей мере, оживленный интерес. А вот князь тьмы третьего ранга откровенно скучал, внимательно рассматривая паркер сделанный по спец заказу. Наконечник такого маленького великолепия был остер и носил частицу души его хозяина, поэтому являлся опасным оружием в руках одного из самых сильных князей тьмы. По крайней мере, демоны чином, и даже рангом, ниже, опасливо посматривали на самописец.
   - Очень информативно, Ульфриэль. Но конкретики все-таки не хватает, - Велиал не скрывал, что ерничает. - Итак, мы остановились на твоей ведьме.
   - Моя ведьма пребывает в здравии и полноте силы, как и положено черной ведьме, - Ульфриэль говорил осторожно, внимательно следя за перекатыванием паркера в руках брата. Убить не убьет, но покалечить может надолго. Да еще и так, чтобы работоспособность не пострадала. В конце концов, Велиал всегда, в первую очередь, думал о деле.
   - О... - князь деланно воодушивился новостью. - Это, несомненно, приятно слышать, брат. И скольких еще утраченных душ нам ждать, после очередного аутодафе столь непоколебимо крепкой... здоровьем ведьмы?
   Ульфриэль не мог лгать князю, как и давать ложных надежд своим собратьям.
   - Не знаю.
   - Достойный ответ правой руки князя тьмы, - Велиал пальцем пробовал острие паркера. И убрав сарказм, добавил тоном, лишавшим всяких надежд:
  - У тебя есть время до следующего сожжения. Если к этому моменту, ведьма не начнет, хотя бы практиковать, не говоря уже о восстановлении договора, я буду вынужден принять меры относительно тебя, а ее дело передам Алзариэлю.
   Алзар в почтении склонил голову, покорно принимая решение князя, попутно заметив недобрый блеск в глазах кровного брата Велиала.
   - Алзариэль, с тебя пересмотр всех договоров за последние два года. Пункт тысяча семьдесят восьмой точка тридцать четыре должен быть аннулирован. Подбери иную меру пресечения в случае нарушение условия сделки, и утверди ее дополнительным соглашением. Мне достаточно одного... казуса в юбке, - Велиал щелкнул пальцами и на время притихшая толпа подчиненных, исчезла трудиться на благо Матери Тьмы.
  А в голове Ульфа начинал рождаться план, и его воплощению могло помешать только само маленькое рыжеволосое чудо. Но его он собирался взять на себя, и это было самым сложным во всей партии. Да и вообще оказалось самым сложным в его долгой жизни. И почему-то очень важным. И все быть может удалось бы, единственному демону, рожденному в чертогах ада, если бы вопрос касался только одной сделки, заключенной между светлой ведьмой и эмиссаром князя тьмы третьего ранга.
   ***
   - Ева, ну почему ты отказываешься?
   - Почему? Почему. Почему?! - ведьма сверкала зеленью глаз и наступала, тыча коготком, опасно заострившимся, где-то в область солнечного сплетения Ульфа.
   - Ты, шелудивый безродный кобель! - Ульф морщился каждый раз, когда ведьма обидно обзывалась, запойно ругалась, да и просто кривлялась. Иначе, гримаса легкого неудовольствия, застывала на лице Ульфа каждый раз в моменты общения с рыжеволосой. - Спрятал под простыней свои копыта и заставил подписать самой себе смертный приговор! - коготок чувствительно кольнул белокурого демона.
  - И что ты там еще желал? - ведьма подкатила глаза к небу, припоминая. - Возлечь со мной на одре невинности, испить чашу моей чистоты, возлюбить мою непорочность, пригубить... - припоминала она дословно, чего Ульф выдержать был не в силах.
  - У меня нет копыт. И не было никогда. Как и проблем с кожным покровом, - на 'безродный' Ульф промолчал, возможно, посчитав это не обидным.
  Рыжеволосая же утробно заурчала, и, прокрутив кистью возле глаз демона, резко сжала ее в кулак. Ульф почувствовал, как его лицо начало трансформироваться, по-собачьи вытягиваясь вперед, и скоропалительно обрастая шерстью. Шерстью не важного качества, норовившей опасть пучками, обнажив синеватую кожицу с белесыми хлопьями-струпьями.
   Ульф примерял одно заклятие за другим, пытаясь распутать плетение ведьминских чар. Вот парадокс, как светлая ведьма - была никакой, как черная - талантище! Пока белокурый поражался превратностям распределения талантов, Ева, развернувшись на сто восемьдесят градусов, спешила обратно к деревне, увязая по середину икр в грязи, и с трудом взбираясь на осклизлый, после недавнего дождя, пригорок.
   - Ты же собиралась в город? - Ульф начал говорить, когда обратное превращение еще не было завершено, от чего его речь сильно походила на щенячий скулеж, и он поспешил прочистить горло.
   - Передумала. Старосту деревни легче соблазнить, чем распорядителя города. Тогда костер выше и горишь быстрее. Почти безболезненно, - не оборачиваясь, зло шипела ведьма. Ульфа передернуло, но поддаваться ее меланхоличному настроению он не собирался.
   - Ева, от тебя требуется всего ничего. Немного твоего искусства для этой забытой богом деревни. Посмотри на это с другой стороны.
   - Уже. Со всех сторон. Горячо везде одинаково, - она месила грязь, путаясь в длинной серой юбке. Демон издал короткий рык.
   - Я не о том сейчас. Каждый желает получить свой маленький кусочек счастья. И ты можешь им в этом помочь. Стать своего рода волшебной феей из их личной страны грез.
   - Как ты, например?
   Ульф неосознанно хмыкнул:
  - Грёзы обо мне? - голос стал бархатистый, погладь и заурчит, а улыбка, не одно девичье сердце заставила бы биться быстрее. Но только не сердце ведьмы. Демон на себе ощутил, что его вопрос был задан не своевременно. Обольстительный прищур небесных глаз, сменился пульсирующим, в такт болевого импульса, зрачком, после того как рыжая небрежно повела рукой, и голова Ульфа увенчалась длинными закрученными в спираль рогами.
  Ведьме проще было ругаться с ним вот таким, нежели с ангелом, хотя бы и с однодневной щетиной. Откуда только взялась...
   - Грёзы...Пожалуй, было немного... - Ева повела тонким пальчиком по краю губы, и в задумчивости закусила ноготок.
   - Вот только помню плохо, с какого именно момента мое хрупкое сознание изменилось настолько, чтобы начать грезить о кошмарах... - недалеко громыхнуло, и глаза рыжей, Ульфу почудилось, заалели...
  - Может, когда падре Аврелий поднес факел к соломе. У него еще правая нога не гнулась, не знаю, помнишь ли...- громыхнуло ближе...
  - ...или, когда твой стилет прошил насквозь, пригвоздив к столбу... - полыхнула молния...
  - или, быть может в тот день, дождь еще был, когда мои односельчане спустили стаю голодных псов... - к концу воспоминаний, ведьма шипела, и Ульф на сей раз не обманулся, ее глаза алели.
  - Да за одно знакомство с тобой мне должны проститься все грехи до двенадцатого колена! - небо затянулось темно серым покрывалом, грозясь обрушится потоком.
  - Ты светлое дитя, - рыжая кривлялась, немного перевирая слова демона, - достойное высшей любви....Тебе лишь стоит согласиться принять нашу помощь... - кудряшки волос периодически забивались в рот, и ведьма, каждый раз смахивая, нечаянно зажеванный пучок волос, все больше растирала грязь по веснушчатому лицу. Ульф отметил, что вопреки общему мнению, рыжий никак не сочетается с рубиновым - радужка ведьмы светилась кровавым красным. Зеленый цвет ему был привычнее и милее.
   - Только подпиши, и будет тебя счастье и мир во всем мире! Ангел ... - последним словом ведьма почти подавилась - огненные пружинки, от сильного порыва ветра, разом запечатали ее уста. Рыжая, ощутив песок на зубах, сплюнула аккурат в сторону своего навязчивого спутника.
   - Заметь, это был твой вывод, - демон, похоже, уже привык к подобному непочтению со стороны ведьмы, оттого, он даже не обратил внимания на ее плевок.
   - Я ни разу не говорил, что являюсь представителем небесной епархии. И в чем я тебя обманул? Воспользовался твоей доверчивостью? Может быть, но ты что совсем договор не читала? - голову Ульфа все время заносило назад под тяжестью витиеватого украшения. Найти подходящее заклятье он пока так и не смог, потому вынужден был руками облегчать вес прямого доказательства кем он, Ульфриэль эмиссар князя тьмы третьего ранга является в глазах ведьмы. Демон мысленно возблагодарил ее за природную доброту. В конце концов, в довершении образа, он мог сейчас невнятно млеять и искать свежую осоку на обед.
   Ева перестала бороться со скользкой травой и тяжело села на землю. Провела обратной стороной ладони под носом, и так и застыла, тяжело дыша от устроенного ей же самой забега.
   - Ты не читала... - ведьма продолжала изучать носки размокших и грязных туфель, а Ульф в своей догадке выглядел растерянным.
   - Что я должна была прочитать после слов 'вверяюсь в руки высших сил и клянусь служить во их благо'? Сто двадцать страниц под звездочкой мелким шрифтом? Боже, Ульф! - рыжая в отчаянии воздела руки к небу, тут же уронив их. - Ты выглядел как ангел, ты говорил как ангел, ты светился, черт возьми! Что должна была подумать девочка, выросшая в католическом приюте?!
   - Что сыны лукавого не дремлют! - кожа демона потемнела, а зрачки стали вертикальными. - Ты же брала договор на два дня! Ты просила дать время на подумать! О чем, скажи?!
  Ева тяжело выдохнула, продолжая следить взглядом, как потревоженный ею слизень, настороженно шевелит усиками, выбирая дальнейший путь. Потому ответила не сразу.
   - Об ангеле спустившимся ко мне с небес, об ответственности за счастье других людей, о том, достойна ли я... Знаешь, я ведь молилась тогда. Так горячо я молилась только, когда родители погибли. А мне в ответ приют и пытка огнем. И в довесок ты, - ведьма устало глянула на демона, поморщила нос и щелкнула пальцами. Голова Ульфа, видимо, ощутив небывалую легкость, резко дернулась в желании уйти в отрыв.
   - Спасибо, - демон присел рядом с ведьмой, оглаживая свои волосы, из-за влажности, норовящие завиться в мелкие кольца.
   - Не за что. С такими глазами выглядишь просто мрак. Ладно, - ведьма постаралась закрутить растрепавшиеся волосы в узел, - мне идти нужно. Быт налаживать, знакомства заводить. Эти двадцать четыре дня еще прожить надо. Ведь договор субсидий по врожденной глупости не предусматривает, - и Ева прищелкнула языком, оценивая потрепанность своего внешнего вида.
   Какая-то мысль молоточком стучала в голове демона, не давая покоя, цепляя за что-то важное, за что именно, Ульф пока не мог уяснить.
   - Возьми, - демон достал новенький кожаный бумажник и извлек из него несколько купюр разных цветов. Ева хмыкнула.
   - Лучше кредитку дай. Ею грязь из под ногтей удобнее вытаскивать, - ведьма все же догадалась подвязать платье чуть ниже колен. Серые шерстяные чулки безнадежно испачкались и сползли почти до лодыжек. Ева принялась их подтягивать, изворачиваясь, что бы зацепить пояском, и демон поспешно отвернулся, протягивая теперь бархатный мешочек наполненный золотом.
  - Возьми. Как компенсацию.
  - За что? - рыжая справилась с застежкой и теперь нагло смотрела на Ульфа. Ульф неуверенно обернулся.
  - За... недопонимание...
  - Себе оставь. Тебе пригодится, - теперь рыжая насмешливо смотрела немного поверх головы Ульфа. - И отстань уже. Хотя бы на сегодня.
   ***
   Ульф откинулся в кресле, размышляя уже более трех часов, пока старательная стилист и парикмахер в одном лице, вытягивала белокурые волосы демона. Укладка в стиле Анджелы Девис не поддавалась демонской магии, а Невада, личная ведьма самого Аввадона, разведя руками и вручив визитку салона красоты, намекнула, что девочку с таким даром, неплохо было бы пристроить к ней в отдел. Ульф сказал, что подумает, отметая даже возможность такого исхода. Характер ведьмы был и без того...ведьминский.
   Демон который раз прокручивал в голове разговор с ведьмой и никак не мог понять, что ему не давало покоя. Досье светлой было изучено еще перед самым началом сделки. Ничего примечательного в нем он не нашел. Молодая девочка, восемнадцати лет от роду. Сирота. Воспитанница приюта святого Лаврентия. Цвет волос и глаз природный. Способности врожденные. Опыта и навыков никаких. Вырасти в сильную ведьму, не смогла бы априори - резерв слабый. Но душа ее, лакомый кусочек для любой из епархий. Дело передали в их отдел, как специализирующийся на пороках. Демон в задумчивости потянулся к органайзеру, чтобы привычно сделать пометки, от чего невольно потянул голову вниз, и горячий утюжок с шипением напомнил, зачем он здесь. Ульф передернул плечами и глянул на часы. Три с половиной часа на укладку, пожалуй, много было бы, даже для инкуба. Сравнение с инкубом ему не понравилось. Дело, не сколько в более низком ранге, сколько в ограниченности методов работы и зацикленности самих инкубов только на одном источнике наслаждения. Ульф тряхнул головой, и не глядя в зеркало, вышел из салона красоты, проигнорировав нечленораздельное сопротивление стилиста. Смысл неуверенного неодобрения властительницы расчесок и ножниц, стал ясен, после первого же отражения в витрине. Демонская магия не всегда превосходила потенциал человеческих рук или мысли, но сейчас, похоже, они уравнялись в своем бессилии перед задачей поставленной им рыжей. Бывшие еще не так давно белокурыми локоны, на верхушке головы стояли шапкой мелкого кучера, длиной сантиметров в пятнадцать, а нижний ряд волос, с середины и до основания, поддавшись горячему пару утюжка, теперь был похож на растревоженный стог прошлогоднего сена. Решение пришло мгновенно, как и вопрос, почему ведьму пропустили инкубы? По стандарту соблазнения людских душ, следовало начинать с низменных пороков, а это ведомство Маммоны, и в первую очередь, его приспешников - демонов прелюбодеяния. В деле ведьмы, отметок по их отделу не было. Ульф решил воспользоваться кровным родством с Велиалом, чтобы напроситься на неофициальную встречу с князем тьмы девятого ранга.
   ***
   - Неожиданно, - Маммона сидел, развалившись в кресле у небольшого камина, и потягивал виски. В чем-то они с Велиалом были похожи, вроде как из одной линии, и даже специализация у них была одна и та же. Только Маммона занимался пороками, живущими в душе каждого из людей, а Велиал со своими приспешниками, шлифовал мастерство соблазна. Ведь, одно дело совратить душу изначально готовую к совращению, и другое, соблазнить ее же, пороком ей не присущим. От того и ранги у них значительно разнились. Но Маммона всегда смотрелся гармонично на занимаемой им должности, и как ни странно, обладал качеством, которое можно было бы назвать скромностью, будь он человеком.
   - С чем связан твой новый образ? - Маммона говорил размеренно и почти без эмоционально, и только глаза, продолжали жить своей жизнью, весело реагируя на отблеск отполированной макушки Ульфа. - Требование твоего брата, или, так... Твой каприз?
   - Ни то, ни другое, - Ульф спешил перейти к главному, - Я о другом пришел говорить Маммона, - огонь глаз князя увеличился прямо пропорционально внезапно возникшему раздражению демона. Маммона был приятно удивлен, раздраженного Ульфа, он еще не видел. Слабости, не важно, человеческие ли, демонские, были его работой и увлечением одновременно. Князь мысленно сощурился и даже, прицокнул языком, но внешне продолжал оставаться почти равнодушным, и молча, взирал на своего гостя, не давая и шанса сделать диалог более комфортным для него.
   - Я пришел спросить о деле ? 83746523128905, - Ульф очень старался выглядеть хотя бы также равнодушно, как Маммона, а Маммона даже не скрывал, что не старается помочь ему справиться с этой задачей. Он с толикой интереса, достаточной для того, что бы не быть обвиненным в невежливости, продолжал рассматривать Ульфа.
   - Дело ведьмы. Светлой..., - демон знал, что князь не жаловался на память, но решил от собственного неудобства поторопить его, напомнив.
  Князь дернул бровью, выказывая нарочитое удивление.
   - Ты же не думаешь, что я лично курирую все дела своего отдела? Или ты думаешь, что мне должно бы этим заняться? - Маммона был прекрасен в своем вишневом атласном халате с черными фалдами и умело сыгранном оскорблении. Князья и все демоны чином поменьше, никогда не отказывались от возможности извлечь выгоду или просто разбавить свои однообразные будни. И Маммона не был исключением.
   - Нет, князь, - Ульф думал не так, как предполагал Маммона. Он думал о том, какой черт его дернул обратиться к Маммоне. Он даже знал ответ. Черт носил юбки, обладал кудрявыми рыжими волосами и, как оказалось, сквернейшим из характеров. Ульф достал небольшой ритуальный кинжал и вспорол себе кисть, окропив каплями крови мерно гудящее пламя в камине. - Мой знак уважения к тебе и знак открытых намерений...
   Князья передернуло. Добровольно отданная кровь демона, вынуждала ответить, если не тем же (все-таки, как-никак, ранг князя давал свои преимущества), то хотя бы, не чинить препятствий кровному донору.
   - Говори что хотел, Ульфриэль, эмиссар князя тьмы третьего ранга, сын Матери Тьмы и мой брат. Даю слово, что не стану чинить преград, - Маммона на секунду задумался, продолжать ли, или стоит на этом и остановится. Но решив, что иметь в должниках кровного брата Велиала, дело не просто нужное, но и дальновидное, продолжил.
   - И окажу помощь достойную князя и сына Матери Тьмы.
   Ульф редко ошибался что в людях, что в демонах, но до последнего надеялся на сокращенный вариант ритуальной фразы. Мысленно скривившись от досады, демон перешел к делу, решив не тратить время на обязательные расшаркивания, в конце концов, визит все еще был неофициальным.
   - В деле ведьмы не было заметок по твоему отделу. Мне нужно знать причину.
   - Насколько я понял, речь идет об урожденной светлой ведьме Еве Богольской,- немного помедлив, произнес князь. Он неторопливо раскуривал сигару, следя за тем, как разгорается огонек на ее конце, - Это все, что тебе нужно знать?
   - Все зависит от того, что ты скажешь, князь, - Ульф понимал, что Маммона остается Маммоной независимо от произнесенных кровных слов. - Я готов услышать больше, если ты позволишь.
   Маммона не собирался говорить больше, но и меньше не имело смысла. Информация была пустяковой, а цена приятно грела его темную душу.
   - Отметок в деле ведьмы не было, поскольку дела ведьмы не было, - князь сделал затяжку. Выпустив пару одинаковых, как близнецы, колец, продолжил:
   - У нас его не было. Досье прямиком отправили в ведомство Велиала, - Маммона медленно втягивал табачный дым, и любовался замешательством неофициального гостя.
   - Тебе стоит больше общаться с братом, - сейчас князь, не скрываясь, скалился, зная, что Ульфриэль, скорее накличет на себя гнев Люцифера, нежели обратиться за помощью к брату. Уж как-то так повелось у них в семье...
   - Кто отправил? - Ульф не обратил внимания на ехидство князя. За пару тысячелетий он, пожалуй, впервые задумался, как вообще работает система. Кто дает наводки на души, кто маркирует их по степени ценности и срочности? Кто, в конце концов, решается нарушить устав, и отсылает дела, вопреки стандарту, прямиком в их отдел? И что заставило этого кого-то так поступить с делом его ведьмы? По привычке, Ульф записал вертевшиеся вопросы и возникающие предположения в органайзер. Закончив скорые заметки, взглянул на князя. Князь как будто ждал его внимания, неопределенно пожал плечами, и выпустил еще одно кольцо пахучего дыма. Ульф понял, что аудиенция окончена, и возможно, Маммона прав. Ему действительно стоит больше общаться с родней.
   ***
   -Нет, милая пани, я готовлю только травяные сборы, а не приворотные зелья. И нет, отворотных тоже не делаю. Если это для вас, то вам они точно без надобности. Вполне обойдетесь собственными силами... Вы не правы, я не ведьма, я травница, милая пани...
   - Пан Тадеус, это не мужская слабость, это трагедия вашей жизни. И жены тоже? Не уверена, что мы говорим об одной и той же жене. Ваша, например, еще вчера выписала у меня три пузырька от случайного окота...Нет, не для вашей кошки, достопочтенный пан... Я не ведьма, я травница, пан Тадеус...
   - Вы ели послен, пан Пшежик? По моему совету? Вы, верно, не поняли меня, пан Пшежик... Я всего лишь рекомендовала убедиться в действенности этих ягод, прежде чем подсыпать их соседским буренкам...Нет, от желудочных расстройств снадобья у меня нет... Я не ведьма, я травница, многоуважаемый пан...
   - Вы желаете мужа пани Тадеуса?! Пани Анка, у меня есть средство от выпадения волос, но не ума!... Я не ведьма, я травница, пани Анка....
   ***
   - Ева, почему тебя нельзя и на сутки одну оставить? - Ульф устало тер пальцами глаза. Последний день ничего нового не принес. Время равнодушно отсчитывало секунды, разговор с Велиалом так и не состоялся, а Ева отказывалась идти даже на малые уступки. Теперь еще и это.
   - Тебя не было почти десять дней, - ведьма не смотрела на демона, привычно повернувшись к нему спиной. Ульф не обижался, уже давно не в глубине души, понимая, что виноват. Сильно...
   - То, что ты меня не видишь, не значит, что за тобой не присматривают, - так же устало отрапортовал демон. Наконец, до него стал доходить смысл сказанных ведьмой слов. Раньше он не замечал за ней склонности отсчитывать дни в его ожидании. Ульф в неверии даже тряхнул головой, отгоняя явно пригрезившееся, возвращаясь к насущному. - Скажи, как так вышло, что сожжение планируется на неделю раньше?
   - Скажи, как так вышло, что представитель стороны обеспечивающей мне ежемесячный аттракцион с огоньком, задает такой вопрос?! Мне откуда знать?! Не я составляла этот треклятый договор! - Богольская закрыла лицо руками, звякнув отполированным металлом. Тюремная камера, в которой на сей раз, она оказалась, действительно заслуживала это горделивое звание, и кандалы, длинной цепью прикрученные к каменной кладке, могли смело требовать у тюремщика выплат по сверхурочным.
   Ульф неуверенно потянулся к ведьме. Приободренный ее молчанием, осторожно обнял, готовый в любую минуту исчезнуть, в случае, если Ева неверно истолкует его действия, ну, или просто, ее настроение окажется не столь безобидным.
   - Ульф... они ждут экзекутора, - глухо, из-за распухшего от слез носа (и как сразу он не заметил?), произнесла ведьма.
   Острые иголочки начали пробивать кожу вдоль позвоночника демона, а удлинившиеся, теперь уже когти, вспороли тонкое полотно шерстяного платья ведьмы, задев нежную кожу рыжей. Ульф поторопился раствориться, понимая, что полная трансформация потребует выхода освобожденной энергии.
   ***
   - Ульфриэль, мне понятен твой гнев, но это ваза династии яо. Она дорога мне как память, прежде всего. И да, таких больше нет. Ее мастер отработал свой долг еще сотню лет назад, - казалось, Велиал разговаривал сам с собой, не обращая внимания на безобразия, творимые братом. А брат, разошедшийся не на шутку, методично крушил резиденцию князя, в попытке добраться до него самого.
   - Уникальные все-таки грешники раньше были, ни чета нынешним, - сожаление князя было искренним. - Прежде чем начать работать, мастер Линь проводил трехдневный ритуал, в котором обязательным атрибутом была кровь юных дев. Нет, не та кровь, которой жаждут инкубы, а самая что ни на есть обыкновенная... Артериальная желательно...горячая, да и ванна быстро наполняется... Ульфриэль! За портрет Люцифера ответишь перед ним же! Лично!
   Но не разодранный в клочья портрет князя первого ранга по совместительству наместника матери тьмы, и даже не знаменитый на всю епархию огромный резной камин ручной работы, раскрошенный в пыль, а тонкое шелковое полотно, раскрашенное, несомненно, нежной женской ручкой, и, вспыхнувшее спичкой, заставило Велиала принять истинную ипостась. Бой был не долгим, и назвать его дружеским спаррингом было бы несправедливо. Несправедливо, прежде всего, по отношению к Ульфу. Друзья, ради шутки, не отрывают руки, и не наматывают на кулак выдранные внутренности. А вот родственники вполне ...
   - Это было моим решением, Ульфер. И сейчас я убедился в его правильности, - Велиал уже отдышался, и успел залечить полученные раны, но менять ипостась пока не торопился. Продолжил:
   - Ты стал лицом заинтересованным, и не можешь принимать объективные решения. Твоя ведьма стала слишком... твоей, - скривился, отображая отношение к сему факту.
  Ульфриэль же громко хрустел костями, и местами щелкал суставами. Кости послушно обретали изначальный вид, а вот левый тазобедренный и правый подчелюстной суставы все никак не желали становиться на место. Потому Ульф старался не шевелиться, и даже дышал через раз, но, не удержавшись, спросил:
   - Эсекуто сасем? - пробитый собственными клыками, язык Ульфа, ввел в замешательство не только его самого, и князь, смутившись своих мыслей, предложил:
   - Оборачивайся и поговорим, - он по-братски хлопнул родственника по плечу, незамедлительно исчезнув. Сделал он это предусмотрительно вовремя, потому как Ульф, наконец, полностью восстановившись, нанес удар, разрушивший, не одно столетие простоявший камень, ровно в том месте, где долю секунды назад находился его кровный брат.
   ***
   - Твоя Ева Богольских, это смесь апокалипсиса и нонсенса по силе воздействия. И если бы эта сила, хоть каким-то боком имела отношения к нам, то, несмотря на последствия ее выходок, я бы гордился и тобой и ею. Но. Но это совершенно неуправляемая стихия! - Велиал эмоционально всплеснул руками. В глазах Ульфа еще клубилась тьма, заставляя вертикальный зрачок местами плыть, однако это не помешало ему оценить откровенное возмущение и растерянность брата. Для Ульфа это было сравнимо с откровением.
   - Думаешь, я поспособствовал сокращению срока?! Нет, Ульфер! Это та загадка, над которой я лично бился последние сутки! Договор не имеет ни единой фразы или оборота, которыми можно было бы объяснить происходящее! А уж ее таланту настроить против себя не только близлежащую деревню, но и всю округу на несколько миль, можно душевно восхититься! Да они сожгли бы ее уже вчера, если бы я не вмешался! Кстати, где ты был? - князь требовательно глянул на брата, но посчитав вопрос в данный момент неуместным, свел брови вместе, от чего стал вдруг не серьезным и хмурым, а хмурым и потерянным, - Не важно, сейчас не важно...
  На миг остановившись, он продолжил вышагивать по разгромленному кабинету, кроша замшевыми туфлями, черепки когда -то ценных артефактов. Они придушенно крякали под мягкой подошвой и осыпались пылью.
   - Потом полный отчет предоставишь. Решение вызвать экзекутора было единственно верным. Ты больше не можешь гарантировать результат, Ульфер, - Велиал остановился напротив брата, разумно ожидая вопроса.
   - Кто им будет? - Ульф тяжело сглотнул слюну, от чего адамово яблоко ухнуло вниз, тут же отпружинив обратно.
   - Алзар, - твердо и непоколебимо.
  Тьма в глазах демона на время задремавшая, заклубилась с новой силой, когти заскрипели по обломку дубовой столешницы.
   - Возьми себя в руки, Ульфриэль, - от растерянного Велиала не осталось и следа, теперь перед Ульфом стоял знакомый всем князь тьмы третьего ранга. - Ты можешь иметь некоторые слабости. Но именно в такой последовательности, а не наоборот. Мне, казалось, ты это понимаешь, - князь рассматривал небольшую кучку пепла, бывшую некогда изящно расписанным шелковым полотном.
  - Я разговаривал с Люцифером, ты отстраняешься от этого дела. И вообще... у тебя внеплановый отпуск... скажем, лет на триста. С полной компенсацией естественно. Оформим задним числом. У меня есть парочка мертвых демонов. Это не ты, это они провалили дело Евы Богольских. Ни один аудитор не найдет и намека на след.
   Почему-то Ульфу подумалось, что эта парочка мертвяков организовалась только что, или, они доживают последние часы в счастливом неведении своего великого предназначения.
   - Твое подразделение возглавит Алзар, как только заставит ведьму восстановить договор, - в успехе Алзариэля Велиал не сомневался. Это был лучший палач и экзекутор с которым он был знаком. А знаком он был со многими. Алзар умел делать предложения, от которых было сложно отказаться, точнее, он умел создавать антураж, благодаря которому, любое его предложение выглядело определенно более заманчивым, чем сотворенная демоном реальность.
   - Дай мне три дня, - Ульфу так и не удалось полностью вернуться в исходное состояние, когти продолжали вырезать фигурную стружку, а князь, буравил взглядом брата, не соглашаясь на его условия. Ульф не любил торговаться, но давно привык к этому делу, служившему хорошим подспорьем в его демонской работе. И в его арсенале значился внушительный перечень приемов, в том числе и для особых случаев. В том числе и для особых случаев... для брата.
   - Два. Мне хватит двух дней, - это звучало просьбой, пусть и, произнесенной в вольной форме, но просьбой. Князь медленно кивнул, прицениваясь к внезапно объявившейся, от того подозрительной, гибкости брата.
   - И она свободна от рук Алзара на эти два дня, - князь еще раз едва заметно склонил голову, разумно ища пути к отступлению. Не то, чтобы князь не ценил свое слово, но и быть обязанным, не имея возможности освободиться от опрометчиво данного обещания, не имел привычки.
   - И за ней должны присматривать. Помогать, - последнее демон подчеркнул, - Желательно двое.
   - Не хамей, - Велиал всегда лихо сбрасывал наездников, не заботясь, что оные любители верховой езды, частенько ломали не сколько рога и копыта, а все больше шеи. Однако попытку оседлать оценил... ровно до следующих слов.
   - Хорошо, я сам. И...мне нужна твоя помощь... мой князь и кровный брат, - Ульф вскрыл клыком вену и, покосившись на обломки изувеченного камина, опалил, заструившуюся жидкость, дыханием. Кровь вскипела черной шапкой, оставив только багровый след на запястье демона. А князь тьмы зарычал, очередной раз, склоняя голову в знак согласия. Отказывать в помощи кровным было не только вежливо, но и не безопасно. А в безвременье Велиал не торопился.
   ***
   Уже на третьем пропускном пункте Ульф ощущал все радости таможенного контроля. И это при наличии бумаги заверенной самим Велиалом. Теперь демон, не удивлялся тому, что удачных побегов из преисподней за последнюю сотню лет, не было вовсе. Беглецов не возвращали. Они возвращались сами. И только ожидание наказания за самоволку, скрадывало блеск радости у дезертиров, при виде, уже ставших до боли (в прямом смысле) родных пенатов. Дело в том, что система пропуска была заимствована у людей, и Ульф теперь на личном опыте убедился, что решение это было подписано с подачи какого-нибудь остряка из четвертого или седьмого отделов. Такая подлянка, вполне укладывалась в психотип сеятелей раздоров или демонов мести.
   К тому моменту, когда над номером Ульфа загорелась зеленая лампа, демон успел несколько раз сложить мозаику из кусочков тех сведений, которую ему удалось выудить из брата. И каждый раз выходила новая картинка. Велиал неохотно делился информацией, то ли из-за врожденной вредности, то ли храня одному ему известную тайну. Но тысячелетия службы под крылышком у брата, воспитали в Ульфе такое качество, как похвальная целеустремленность и раздражающая въедливость. Зеленый свет мигнул в тот момент, когда стилус его органайзера, возвращался к теории великого заговора небесной канцелярии. Удивительно, маловероятно, но возможно.
   Небожители и преисподняя, в отличие от повсеместно распространенного мнения, жили если и не в гармонии, то уж точно никогда не находились в отношениях резко негативных. Их взаимодействие, можно было обозначить, как здоровое соперничество, и то, существовавшее всего каких -то пару-тройку миллионов лет. Ульф об этом знал, но предысторией возникновения этих отношений ранее не интересовался. И Велиал, от чего-то, решил заполнить пробелы в знаниях кровного брата.
   Жизнь служителей равновесия, коими являлись и ангелы и бесы, была долгой, можно даже сказать утомительно долгой. Да что там! Она все чаще становилась умопомрачительно бесконечной. В самом, что ни на есть, прямом смысле слова. А демон, или (упаси вселенная!) ангел, сведенный с ума, да еще помноженный на бесконечность, каждый раз грозил создать сверхновую, конечно же, предварительно разрушив поднадоевшую.
  После очередной выполненной угрозы, Создатель решил озадачить скучающих. Не то, что бы до этого, они прозябали в безделье, но и покорять, как и воздвигать новые Эвересты не спешили. Так, небожители и преисподняя, обзавелась отделом по планированию и жестким регламентом. Цель осталась той же, а вот задачи, как и методы работы, во вновь сформированных ведомствах, существенно разнились. Пояснять особенности ведения дел в ангельских и демонских епархиях, Велиалу не требовалось, Ульф был с ними знаком не понаслышке. По крайней мере, в своем отделе, он утвердил регламент лично, внеся некоторые поправки, чем взбодрил не только плененные души, но и своих собратьев. И мало кто знал, что Ульф отличался завидной успешностью, не от врожденного таланта и покровительства старшего брата, а все больше от того, что это самое покровительство всегда выражалось исключительно пристальным вниманием, лично к его, Ульфовым достижениям. Потому - то в их немногочисленной семье всегда присутствовала, ничем не оправданная, напряженность и подозрительность, граничащая с нелюбовью. Хотя, Ульф, спроси его мнение, мог бы поспорить на счет беспричинности со своей стороны. С паркером брата, как и с его характером, демон был тесно знаком. Гораздо теснее, чем ему бы того желалось.
  Ульф дернул головой, отгоняя ненужные мысли и продолжил, в очередной раз, тщательно пережевывать полученные от брата сведения. Планы по числу завоеванных душ росли от столетия к столетию, как у демонов, так и у ангелов. Скука сменилась интересом, затем азартом, а после кабалой, ставшей привычной и единственной целью существования служителей, как светлой, так и темной стороны. И каждый из них, забывая о главной задаче - сохранности мирового равновесия, или, как принято было говорить у людей, баланса белого и черного, непременно старался склонить чашу весов в свою пользу.
   Ну, и, конечно же, первым, что могло прийти на ум искушенного демона, была диверсия со стороны светлых. Ведь соперничество давно могло перерасти в негласную войну, а на войне, как известно, как на войне.
   Ульф одним движением спрятал органайзер во внутренний карман и толкнул последнюю дверь, отделявшую межмирье и эдем, и одновременно с этим, легкий зуд в носу, возвестил демона о том, что его просят на аудиенцию.
   - Черт! - Ульф выругался, не заметив рогатого в форменной одежде, - Прости, брат, - Ульф склонил голову и осенил себя знаком Матери, и черт, вновь поскучнев, вернулся к подпиранию магодетектора. А демон уже не в первый раз подумал, о том, что все князья тьмы отличались завидной стабильностью в делах подлейших. Дело в том, что Маммона, славившейся некоторой размеренностью и неторопливостью в принятии решений, на сей раз преданным себе не остался, и вернул долг Ульфа, перекинув на него свой собственный. Был тот долг свидетельством услуги Маммону, либо же был просто карточным долгом, Ульфу доподлинно известно не было, да и было это не суть важно. Важным было то, что теперь демону посчастливилось лично предстать активным участником людской самодеятельности. Счастье это имело временное ограничение, каких-нибудь полвека, но представлялось демону весьма и весьма сомнительным.
   Повсеместно существующие среди людей кружки магов недоучек, частенько баловались черной волшбой, представляющей из себя смесь традиционных знаний, псевдоучений князей тьмы, и личных дополнений каждого практикующего, неизвестно из каких глубин сознания взятых. От всего этого черное искусство эффективно было всего на треть, но и этой трети хватало, чтобы вызываемый практикантом демон, к моменту прибытия в круг вызова, не обманул людских ожиданий и стал тем, кого заказывали - исчадием ада. Несомненно самым популярным был Сатана, ему немного уступал Люцифер, и замыкал тройку лидеров Асмодей. У каждого из них был свой пресс атташе, иначе, демон, отвечающий за связи с общественностью, или проще говоря, двойник, прибывающий на вызов магодела, вместо своего князя. За что Сатана решил наградить этой ролью Маммону, являлось загадкой, но факт оставался фактом. Теперь этой проблемой, у людей называемой болезнью нижних девяносто, озадачен был Ульф. Он был вынужден, так не кстати, общаться с обожателями, предпочитающих в одежде черное. И почему именно черный? Вот Велиал всегда выбирал деловой темно синий, Маммона обожал бархат и глубокий вишневый, тот же Сатана, как и сам Ульф, и вовсе предпочитали белое. А вот ангелы... А вот и ангелы. Ульф, наконец, увидел границу и служителей неба, и нервно почесав нос, решительно проигнорировал вызов.
  ***
  По крайней мере, в оригинальности светлым Ульф не мог отказать. У него сильно рябило в глазах, отчего ему приходилось постоянно щуриться и угол обзора вертикального зрачка, только добавлял дискомфорта, к его почти оскорбленному чувству стиля.
   Достав темные очки, демон спешно натянул их на переносицу, пожалев, что их титановые дужки слишком тонкие. Свет и цвет резал глаза. В очках видно было хуже, зато радужное сияние поубавилось, перестав мельтешить разноцветной рябью, и вызывать головную боль.
   Рябило в глазах у Ульфа не только от обилия цвета и характерного для ангелов свечения, но также и от того, что цвета эти, вынужденные быть частью облачения ангелов, перемещались (не без помощи вышеупомянутых) на предельной скорости, периодически сбивая друг друга и натыкаясь на вновь прибывших. Ульф, не ожидавший такого оживления среди безрогих, попытался выяснить маршрут у одного из них, но получив невразумительный ответ 'там', решился отыскать это 'там' самостоятельно.
  После часового шатания по коридорам и залам светлых, Ульфу удалось встретить заветный указатель. Длинный коридор, ведущий к искомой двери, был переполнен, нос жутко зудел, а горло саднило. Демону пришлось приложить усилие, чтобы посторонить страждущих попасть на прием к Распорядителю Судеб - толпа не желала уступать и минуты, проведенной в белоснежном туннеле. Каждый рассчитывал получить свой долгожданный билет в чертоги рая, если и не в первую очередь, то уж никак не в последнюю. И желательно не в предпоследнюю тоже. Воспитанная не первым воплощением в человеческое тело душа, подозревала, что в любой системе, даже столь совершенной, может найтись изъян, и кому-нибудь сопроводительного талончика не достанется вовсе. Этим кем-нибудь не желал быть никто, от того каждый был полон решимости не уступать и сантиметра занятой им высоты. И Ульф, лишенный своих сил, на время пребывания в эдеме, вынужден был действовать примитивно, можно даже сказать грубо. Демон уже успел оценить и хлипкую по своей конструкции дверь, выкрашенную, конечно же, в белый цвет, (надо отметить не в первый раз) и скромную табличку указывающую, что де мол, именно здесь обитает Распорядитель Судеб, как манжета его рукава зацепилась за одеяние одного из ожидающих. Ульф дернув со всей силы руку, замер, услышав брань, хорошо поставленного и столь знакомого баритона.
   - Пастор Елик, - демон нехорошо улыбнулся, даже не стараясь спрятать за губами чуть выдающийся вперед клык. Один от рождения, но пробирает адресата улыбки, не хуже парных.
   Падре, припоминая, где и при каких обстоятельствах слышал сей голос, крайне медленно развернулся, словно боясь спугнуть наваждение. То, что падре боялся, было без сомнений, вот только страх тот был вызван далеко не возможностью упустить знакомый образ. На память, пастор в прошлые времена никогда не жаловался, и несмотря на то, что был личным заключенным Велиала , с Ульфом был знаком не понаслышке.
   - Демон...- прожевал одними губами пастор. - Права не имеешь...искуплен... - падре продолжал беззвучно шептать слова. Демон же только шире улыбнулся, от чего голос пастора прорезался до высоких, почти крикливых нот.
   - Сыны божии! Внемлите мне, пастору своему, пастуху душ и искупленцу грехов ваших! - то ли от страха, то ли от пущей самоуверенности, бывший священник голосил, перекрывая собственное эхо. Слова из очередной службы, мешались с личным экспромтом отца, который, как и прочие ожидающие, не заметил огненную щербинку, расширявшуюся с каждым его словом. - Покуда есть сила божия во мне, я есть блюститель чистот ваших! Средь чистых овец, паршивая одна, да не кроткая и смиренная, а...
   - Про паршивую, это ты, верно заметил, - Ульф невежливо перебил пастора, - Поспеши, твоя овчарня ждет тебя. И... стада свои прихвати.
  Из- за отекающих глаз и зудящего носа, настроение у демона было нервозное. В другой раз он бы несомненно задержался, устроив небольшое развлечения для себя и окружающих, но сейчас только скривился и уж совсем некрасиво дернул плечом.
   Падре, как и сотню душ, нечаянно дождавшихся своего часа, затянуло в огненный портал ведущий прямиком в распорядительный центр преисподней. Не то, чтобы демон испытывал личную неприязнь к падре, что к этому, что ко всем прочим, невольно встречавшимся на его пути за последние пол года, просто Ульф поддался свербящему чувству неудовлетворенности и долго томившейся раздражительности. Да и повод был, грех пропустить, да и... князю будет приятно...
   Демон откашлялся, в надежде, что это пары серы, а не сила вызова вызывает жгучее першение в горле, и развернулся к оставшейся и, абсолютно молчаливой, толпе.
   - Вопросы? - демон приподнял левую бровь так, что ее стало видно из-за темных очков.
   Чья-то рука неуверенно рассекла загустевший воздух над застывшем людом. Ульф подал одобрительный сигнал, и ожидающие расступились, как расходятся воды океана, повелеваемые рукой пророка. Представший пред его взором юноша, уже пожалел о своем любопытстве, но еще незамутненная душа, была непреклонна в поиске истины.
   - За что? - был задан единственный вопрос высоким сопрано. Ульф внимательно присмотрелся к говорившему, и не найдя и намека на червоточину в его сердце, с все хуже скрываемым раздражением, ответил.
   - Гордыня, юноша, величайший из грехов.
   - А по что еще сотню уволок?! - Ульф, не ожидавший такого напора со стороны сухонькой старушки, едва увернулся от занесенной над его поясницей, корявой клюки. Божий одуванчик гневно мерила взглядом зарвавшегося демона. От ее скрипучего голоса, у Ульфа сводило скулы и обильно отделялась слюна. Он не выдержал и чихнул, от чего просторные наряды ожидающих рванулись назад, плотно обтянув их тела, а старушка, почувствовав изменение центра тяжести, присела у стены.
   Все-таки вызов... Ульф недовольно мотнул головой и повернулся к уроненной бабушке.
   - Зато теперь вы следующая, - демон галантно подал руку старушке, и, не дожидаясь, когда та в нее плюнет, поднял заступницу. - После меня, конечно.
   - Да, - перед тем, как толкнуть дверь, Ульф дополнил, - в стенах божьих еще в одном пастыре нет необходимости. Падре, как и его почитатели, видимо, запамятовали это.
   Подмигнув любопытному юноше, с интересом, разглядывающим демона, с тех самых пор как его внимание сместилось на старушку, Ульф скрылся за дверью. Жаль, а впрочем, хорошо, что из-за темных очков демона, юноша этого не увидел. Ульф разглядел все верно, червоточины в нем не было, но и демон, по-прежнему, оставался мастером своего дела, а любопытство редко кого не вводило в заблуждения, часто на поверку оказывающиеся греховными.
   ***
   Вода капала мерно, и почти неслышно, но в полной тишине, эти звуки начинали ведьму раздражать. А раздраженная она плохо контролировала оружие, так нечаянно полученное по условиям сделки. Воду Ева всегда любила, но вот что бы так...кап...кап...кап... Она дернулась, с размаху бросила ржавый болт в источник ее мучений, и не попала. Упоительные ругательства мокрицами расползлись по углам каменного мешка.
   Однако, не звук падающих капель, и даже, не ровно тридцать девять секунд ожидания, следующего удара воды о камень, беспокоили ее больше всего. Ее беспокоили ее личные бесы, о которых еще полгода назад она ничего не знала. И Ульф был лишь одним из многих, желающих полакомиться ее душонкой. И далеко не самым опасным для нее. По-крайней мере, ей так думалось. Она с ужасом отмечала, как меняется от костра к костру, и только ее сила воли, или как говаривала настоятельница, баранья упертость, не давали ей возможность воспользоваться черным даром, чтобы облегчить себе жизнь, или усложнить ее кому-нибудь особенно отличившемуся. Ульф в расчет никогда не шел. Он был сыном самой Тьмы и был Еве должен. И вот именно здесь, Ева углядела опасность. С каких пор, у нее появились должники? Настоятельница учила смирению, и Еве казалось, что этот урок она вызубрила, после того как стала сиротой. Почти сразу. Где-то через пару лет. Повзрослев в месте, где любовь зачастую носила исключительно абстрактное понятие, Ева нашла ее там, где многие забывают искать. В себе. Любить оказалось так просто и легко. Даже того, кто решил оставить ее совсем одну, прощая и принимая его решение. Когда она успела позабыть об этом? С какого по счету костра она начнет ненавидеть? И на кого тогда будет направлена ее ненависть?
  Ева была уверена, что недели с экзекутором ей не выдержать. Дело не в смерти, такого подарка ей ожидать не приходилось, хотя и очень не хотелось. И даже не в боли, к ней за последние шесть месяцев она почти привыкла. Ева страшилась потерять себя. А еще она уже не впервой замечала, что не одна в камере.
   -... скрытно глядеть на барышень в их личных апартаментах не хорошо, - Ева видела, как стена дернулась, после замерла, словно обдумывая, и, наконец, приобрела четкие очертания.
   - А не скрытно, значит, годится? - нарисовавшийся выглядел...опасно он выглядел. Движения его были плавными, взгляд неотрывным. И лицо его улыбалось. Но от улыбки этой делалось дурно, и Ева догадывалась, что не ей одной. До сих пор, встречаться с кем-то из преисподней, кроме Ульфа, ей не приходилось, а то, что гость был именно оттуда, сомневаться тоже не стоило.
   - Однако, у барышни неожиданный вкус к апартаментам, - гость осматривал стены, словно и, правда, явился только что. - Впрочем, не всякая барышня и лексикон себе достойный подобрать сможет, - если бы Ева не боялась привлечь не нужное внимание, она бы, верно, смутилась, а сейчас просто застыла, стремясь сравняться со стеной.
   Гость неслышно прошествовал к зарешеченному окошку, размером с небольшую фрамугу. Глубоко втянул воздух ноздрями, на мгновенье замер, и резко обернулся, пристально разглядывая барышню, как изволила выразиться сама ведьма.
   - Шустрый стервец, - наконец отмерев, поцокал незваный. - Печать поставил...Ох уж мне эти кровные узы, - гость говорил сам с собой, казалось, по-отечески журя подельников. Но в то, что это только казалось, Ева как-то поверила сразу.
   Гость не отличался красотой. Нос имел значительную горбинку, впалые щеки только подчеркивали кривой, рвано зарубцевавшийся шрам, пересекающий всю левую сторону лица, и теряющийся под строгим воротничком. Волосы были по военному коротко острижены, и вся его форма, тоже сильно походила на парадно-военную. С нескрываемым налетом траурности. Или, быть может, это был для него цвет всеобъемлющего счастья и свершений, Ева не знала.
   - И что мне с тобой делать? - вопрос явно был риторическим и предназначался не для Евы.
   - Отпустить? - Ева несмело попробовала предложить, отчетливо увидев три латинские буквы на его пуговицах 'LAN' . Ее личный палач и экзекутор из преисподней. Что ж, наивно было бы ожидать другого.
   Палач словно проснулся от глубокой задумчивости и рассмеялся громко, почти заливисто, от чего его шрам передернулся и потянул на себя часть лица.
   - Отпустить? - палач продолжил веселиться, - Пожалуй, это было бы необычным решением. Даже для меня. Я даже подумаю, - и, посерьезнев, добавил:
  - Может быть. Ева, так кажется?
   Ведьма кивнула, чувствуя, как взгляд ее стекленеет, приковываясь к золотистым пуговкам, а воля становится мягкой, как переброженное тесто, и разум мутнеет, наполняясь звенящей пустотой.
   - Ева, значит, - палач стоял так близко к ведьме, что протяни руку, дотронется, чем собственно говоря, он и воспользовался, но быстро отдернул пальцы, так и не коснувшись ее лица. - Ну, что ж, весьма символично, - и, словно боясь сорваться, завел руки за спину.
   - Ладно, Ева. Давай мы с тобой договоримся, - он смотрел в зеленые глаза, ожидая послушного кивка с ее стороны, или хотя бы взмаха ресниц завороженных глаз, означающего, что его слышат. Но ведьма успешно притворялась изваянием. И был у нее для этого повод - она, как по четкам, перебирала все известные ей молитвы, которые мешались, с неизвестно откуда взявшимися, черными заклятиями, от чего получалась чистой воды чушь. Но чушь, как оказалось действенная. Демонское наваждение медленно, но таяло.
   - Упрямая, - усмехнулся демон, - И догадливая, - Ева мгновенно отмерла и, перестав моргать, с еще большей безнадежностью взглянула, ни как иначе на своего мучителя, от чего ему сделалось то ли приятно, то ли забавно, - Так даже интереснее.
   В том, что палачу будет интересно, Ева не сомневалась ни на минуту, вот только быть предметом его интереса ей от чего-то не хотелось.
   - Может все-таки... просто отпустить? - Ева понимала, что с аргументами, как и с альтернативными предложениями у нее предательски слабовато. Ее сердечко набатом стучало где-то в пятке, а отдавало прямо в висок, вызывая жутчайшую головную боль.
   - Вряд ли, - палач больше не шутил и не забавлялся, да и вообще приобрел пугающую серьезность, - Да и что изменится? Ты ведьма. Черная. Нарушившая условия сделки. Кстати, очень глупо с твоей стороны, - он бросил на нее осуждающий, взгляд.
   - Ну, погоришь ты еще годик другой. Насколько тебя хватит? И что останется? Маленькая сожженная черная ведьма. Сожженная изнутри. Принеприятнейшее зрелище, хочу тебе сказать, - палач поморщился, словно видел такое не раз. Ева глупой не была, и праздным внимание к себе палача не считала, но слова его упали на уже хорошо подготовленную, ей же самой, почву.
   - Давай все-таки договоримся. Без клятв и печатей. Просто по-дружески. Ну, хорошо, просто договоримся, - видя реакцию ведьмы на свои слова, поправил гость.
   - Я ведь забочусь об общем благе. В данном случае, твоем и моем. Ты же понимаешь, я птица подневольная, - гость тяжело вздохнул. - Сказали - сделал. Без обид, - не видя возражений со стороны Евы, демон продолжил.
   - Итак, Ева. Я не стану торопить, и у тебя будет пара дней, что бы все взвесить и принять единственно верное решение. А решением твоим будет, - палач выдержал полагающуюся паузу, - стать черной ведьмой без души, формально сохранив ее, или остаться Евой практикующей черное искусство, формально утратив душу. Что хуже, что лучше решать тебе.
   - Но ведьмой я останусь в любом из случаев, - скорее утвердила, чем спросила Ева, а демон не поспешил ее разуверить.
   - Я подумаю, - Еве действительно нужно было подумать. Палач еще с мгновение внимательно разглядывал ведьму, и медленно кивнул, словно услышал за ее 'подумаю', что-то большее. Растворился он также быстро, как это делал Ульф, но вот исчезать пока не торопился.
   Алзариэль уже несколько дней внимательно следил за своей новой жертвой. Вопреки слухам, прежде чем приступить к непосредственно экзекуциям, Алзар всегда проводил внушительную беседу. Иногда делал это раз за разом, не жалея времени и сил. Угрозы и насилие оставались действенным оружием в его умелых руках, но он предпочитал видеть не иступленную безысходность в глазах своих жертв, а безысходность обдуманную, смиренную. Алзар всегда давал выбор. Давал возможность до последнего чувствовать себя существом свободным и самостоятельным. На самом деле, чувства жертвы ему были глубоко безразличны, но он не мог позволить, лишать себя зрелища душевных мук принятия ответственности за свое же решение.
  Ведьма была ему симпатична. Он бы может даже оставил ее себе, если бы такая возможность предоставилась. Ему импонировала ее наивность вкупе с поразительной силой, о наличии которой, она, наверное, даже сама не подозревала. Ее страхи и сомнения, которые он успел подсмотреть, были, как ему виделось, напрасными. Из ведьмы вышла бы очаровательная забава. И пахла она хорошо. Свежестью. И ни капли серы. Но...Но у Алзара была цель, и девочка по-прежнему оставалась всего лишь расходным материалом. Хотя и соблазнительным. Эдакой веснушчатой курносой невинностью...
   Алзар еще немного понаблюдал за ведьмой, и, убедившись в ее благоразумии, поспешил восвояси. Последнее время его дни были весьма насыщенны.
  
   ***
   - Занято! - проревел голос ничуть не напоминающий ангельский.
  Демону было чихать на предупреждения. Ему вообще, просто было...чрезвычайно нужно было чихать. Это дикое, неконтролируемое желание начинало выводить из себя, и уже полностью заложенный нос, не способствовал благостному расположению духа.
   - Дрожайший, мы не у кабинки клозета, что бы так отчаянно протестовать, - заметил Ульф. Начинать знакомство с препирательств не следовало бы, и видит Мать, он сдерживался изо всех сил, но глаза продолжали слезиться, еще больше нарушая и без того плохую, видимость, а дышать приходилось уже через рот. В этот раз магоделы попались настойчивые. Подавив, в очередной раз, желание чихнуть, Ульф расположился на металлическом стуле, выкрашенном в ярко бирюзовый цвет. Стул был прикручен болтами к полу, как и прочая нехитрая мебель комнаты два на два. Голубой и розовые цвета превалировали над остальными, и демон решил, что очки снимать не станет.
   -Вы... ?- голос с раздраженного сменился на вопросительный.
   - Я, - Ульф не очень любил общаться с поднебесными, благо на это требовалось отдельное разрешение, но вид этого персонажа откровенно порадовал. Серег в ухе у него было по две в каждом, в форме гвоздиков, не ювелирных, а самых, что ни на есть обыкновенных, строительных. Наряд не соответствовал ни ранее виденному демоном пестрому одеянию, ни классическому облачению ангелов. Единственное, что осталось неизмененным, это сияющий нимб над головой. В целом, в глазах Ульфа, Распорядитель только что взял фору в несколько очков.
   - Это понятно, что вы ... Ульфриэль, если не ошибаюсь? - ангел протянул руку демону, - Сэм. Можно просто Сэм, - видя некоторую заминку со стороны гостя, дополнил Распорядитель. Крепко пожав ладонь демону, Сэм откинулся на свой стул с высокой спинкой, от чего тот жалобно и робко скрипнул. Некоторое время Распорядитель отсутствующе взирал на противоположную стену, а после, одним движением стянул с себя светящийся обруч.
   - Мигрень от него, - Сэм болезненно сморщился и потер переносицу, - От предыдущего достался. Жуть как жмет, все не досуг заказать новый, - он пальцами сдавил виски, и затравленно глянул на Ульфа.
   - Их там...много еще?
   Демон неопределенно пожал плечами.
   - В среднем, на четверть меньше.
   Взгляд Распорядителя резко просветлел, счастливая улыбка скинула с него груз усталости.
   - Жаль, что ваши братья редкие у нас гости, - фраза должна была выйти с сожалением, но эйфория от предыдущей новости смазала эффект. Однако, Сэм, похоже, не переживал на сей счет, весьма эмоционально продолжая начатую речь.
   -Не успеваю отсеять души. Каждый месяц все одно - заваливаю план. А порой, просто глаз замыливается. Не вижу степень чистоты, и все тут, - Распорядитель, расстегнул верхнюю пуговицу, и громко отпил, судя ободкам на стакане, не совсем свежей воды.
   Ульф решил же занять выжидательную тактику. Его братья и впрямь бывали не частыми гостями у светлых. И дело здесь было даже не в занятости оных, а в негласном их противостоянии. По сути, братья по тьме и вовсе не должны были бы бывать здесь, потому как дело это исключительно княжеское, и исключительно неприятное. Для обоих сторон. И Ульф пребывал в некотором смятении.
  Во-первых, его ожидания не соответствовали действительности, во-вторых, по причине радушия и болтливости Распорядителя Судеб. Не таким он ему виделся, совсем не таким. А интуиции своей Ульф доверял. Рука автоматически потянулась к внутреннему карману с органайзером, но опомнившись, демон ограничился мысленной пометкой, что по завершению личных дел, стоит наладить прямую связь 'демон-ангел'. Если и не для урегулирования общих вопросов, то хотя бы для отслеживания последних изменений в райских чертогах. Сейчас Ульф чувствовал острый недостаток информации, от того, к имеющемуся раздражению прибавилось уже очевидное нервическое состояние. Демон пальцами одной руки теребил лацкан пиджака, а пальцами второй, выстукивал марш на своем колене, иногда замирая и тщательно разглаживая заутюженную складку на брюках.
   - Вы впервые у нас, так? - похоже, молчание Ульфа Сэма не смущало вовсе. Он встал со своего кресла, которое казалось, облегченно вздохнуло, а его коморка, больше похожая на кладовую уборочного инвентаря в детском саду, стала стремительно расширяться и менять цвет. Теперь Ульф находился в просторном и одновременно уютном зале с видом на бескрайний океан во всю стену. Серая униформа вьетнамских тружеников полей, сменилась на просторный летний наряд из тончайшего льна. Сэм поманил Ульфа вглубь залы, к небольшой барной стойке и заложенный нос демона на мгновение пробило ароматом смол и пряностей предлагаемого напитка. Пожалуй, его он не пробовал уже несколько сотен лет. Рецепт, как и ингредиенты, считались давно утерянными.
   - Из старых запасов, - понимающе хмыкнул Сэм, удобно разместившись в небольшом и глубоком кресле. Ульф последовал его примеру и, не удержавшись, задал вопрос.
   - К чему... маскарад? - и тут же мысленно одернул себя.
   - Ты же... кровный, так? - Сэм ответил вопросом на вопрос, и по своему расценив молчание демона, уточнил, - Ну ты же из княжеской линии, верно?
   Ульф кивнул.
   - Угадать не сложно. Небось, третий, четвертый или седьмой чин?
   - Третий, - настороженно уточнил демон.
  Мог бы и промолчать, но... Но разве, Распорядитель не был осведомлен об его, Ульфовом визите? Там и ранг и краткая характеристика... Не передали в суматохе? Но дверь-то пустила...Забыл? По имени назвал...Шутить изволит? Маскарадничает? С какой целью?
  Мысли Ульфа непривычно прыгали одна к другой, и, ударяясь о черепную коробку, терялись на задворках сознания. Теперь его пальцы не эстетично оттягивали и вновь возвращали на место ворот пиджака, колено дергалось, а сам демон откровенно менжевался, проявляя, несвойственную для него, обеспокоенность, и даже истеричность.
   - Велиал... - мечтательность с коей произнес это имя Распорядитель, в двойне озадачила Ульфа.
   - Кстати, как он? С этой дьявольщиной, совсем закрутился. О, прости, прости, - опомнившись и сложа руки в молитвенном жесте, Сэм извинился перед...Ульфом.
   - Я все помню, Мать священна, не поминать ее и ее детей всуе, - казалось, Сэму собеседник был только для антуража.
  ...или все- таки играет? Ульф отметил, что играет весьма паршиво... Или это самому Ульфу паршиво?
   - Ах да, маскарад...Ты об общей ситуации, или в частности? - Сэм решил обойтись без обязывающего 'вы'.
   - Обо всем, - Ульф машинально отметил обращение, но постарался сконцентрироваться на другом. Он в равной степени был заинтересован, как общим, так и частным. Особенно если учесть, что смутно представлял себе, что сейчас есть 'общее', а что 'частное'...
  Демон уже не первый раз пытался сконцентрироваться на лице Сэма, но оно, лицо Сэма, его от чего-то раздражало, заставляя отвлекаться на посторонние предметы и мысли. Например, о том, что хоть вкус у Распорядителя все-таки был, но весьма однобокий, и что неприлично так щуриться на гостя, хотя бы и демона. А еще, он начал терять нить разговора, отчаянно цепляясь за обрывки мыслей, которые перестали мельтешить в голове и принялись вяло переругиваться между собой, становясь все более статичными и неповоротливыми.
   - Первое - авангард, просто прихоть. Это у нас, ангелов, бывает. Да и золотистый оскомину набил, вот ребята и шалят. Экспериментируют. Как понимаешь, не всегда удачно, - Сэм поднял указательный палец, - Но Отец мудр, детей не журит. Правда и не хвалит... Все больше молчит... Вот уже сотню, другую... Устал, может? Чай, не первую тыщенку на посту... - Сэм задумчиво щурился, скорее размышляя вслух, нежели объясняя что-то Ульфу. - Да и расслабляться мальцам как-то ведь тоже нужно. Нагрузка такая, что, даже у меня крылья дымятся, а с них что взять? Это вам не хороводы на лужку водить...
   - А ты.. - Ульф невежливо был перебит Сэмом.
   - А что я? Я как все. Но в сторонке. Как и Дадриил, Азазель... Но последний -то всегда сам по себе. Ему можно, у него работа такая.
  -Какая? - Ульф незаметно втягивался в монолог Сэма, и задал вопрос, по сути, совершенно не важный. В голове во всю клубился туман, то ли от выпитой настойки, то ли...
  - А то сам не знаешь. Сложная у него работа, но спокойная, размеренная. Хотя и трудится без выходных. А толку, что они у меня есть? - Сэм одним махом осушил бокал, усилием воли подавив огонь рвавшийся изнутри. Ульф увидел только дымок, но и этого хватило, что бы понять, что Велиал, видимо, старался оставить место для сюрприза, в чем и преуспел. А зуд тем временем распространился по всему телу, уже когти скребли прорывающуюся броню, а очки только еще больше раздражали, за что и были смяты в неаккуратный комочек.
   - Я чувствую себя Сизифом, - Сэм продолжал горевать, печально взирая на барашки морских волн, - Он все там же? - и развернувшись к Ульфу, замер, наконец, увидев глаза демона, которые доселе скрывало темное стекло очков. Да и сам демон немного изменился не только в размерах, но вообще..
   - Мать Тьма...Ты на вызове...Ты спятил?!
   - Ты демон, - изменившимся голосом и как-то уж совсем подозрительно безразлично сделал вывод Ульф. Сейчас его больше беспокоило свечение, испускаемое ангелом, на поверку оказавшимся демоном. Оно громко гудело у Ульфа в голове, настойчиво взывая к единственно возможному варианту его прекращения. Радикальному, действенному, и такому знакомому, словно бы он всю свою жизнь прожил с этим знанием. Источник свечения должен быть ликвидирован.
   Покуда вторая ипостась Ульфа пыталась совладать с гулом, зала резко стала терять форму и стремительно спешила зажевать двух демонов, нечаянным образом оказавшихся не готовым к такому повороту событий.
   Вновь оказавшись в комнате два на два, Сэм вспорол кожу руки и запечатал единственную дверь. После, размазал алую жидкость по всем четырем стенам, и последним припечатал Ульфа, оставив кровавый след на его лице. Ульфриэль зарычал громко, долго и обещающе, но разобраться по счетам так и не смог. Невидимые путы, жгучими лентами спеленали тело теперь уже полностью измененного демона. Красная пелена застила глаза, рык перешел в леденящий вой. Удлинившиеся когти скрежетали о собственное тело демона, в надежде вспороть слой брони, которой стала кожа Ульфа после трансформации. Бессильная ярость заставляла демона пробивать своими же клыками губы, спешно слизывая капельки крови. Магоделы были бы в восторге (будь у них верно выведенный круг вызова, конечно).
   - Прости, брат, но у меня нет выбора, - Сэм расправил, до того невидимые крылья пегого окраса и, очертания комнаты, как и лицо ангела поплыло. Мягкие, и очень даже миловидные черты Сэма приобрели угловатость и жесткое выражение, так не присущее, виденным ранее Ульфом, ангелам. Правда, в данный момент, Ульф, будь у него такая возможность, отметил бы эту особенность в последнюю очередь.
   Крылья Распорядителя заострились на концах, превратив перо в стальное лезвие, множественные шрамы огненной змеей кружили по оголенному торсу псевдоангела. Рука Сэма уверенно сжимала пику, острие которой, сразу за словами Распорядителя стремительно вошло в межреберье Ульфа. Демон, ощутив острый укол в своем сердце, задрал голову кверху, изрыгая пламя и рев, сотрясающий стены конуры. Тело Ульфриэля стало медленно крениться набок, пока не уперлось в стенку комнаты. После сползло по окрашенной в розовый цвет стене, разрисовывая ее красными разводами, которые мгновенно вспыхивали, оставляя за собой обугленную дорожку. Глаза демона закрылись, а мощная грудная клетка, до этого напоминающая работу мехов, перестала двигаться, издав последний вой-стон.
   Сэм сложил крылья и потянулся до жилки на шее демона. Убедившись в очевидном, опустил голову и встал на одно колено.
   - Прощай сын Матери Тьмы и мой брат, - Сэм одним движением вырвал пику из груди Ульфа. - Приветствую тебя, лаик! Да признает в тебе суд достойного!
  
   ***
   Ульф сквозь негу слышал, как галька недовольно перешептывается, поспешно оставляемая солеными волнами. И слышал разговор на повышенных тонах. Его нос улавливал свежесть морского бриза, и раздражающий аромат серы...
  Раздражающий? С каких пор запах серы стал раздражать тонкое обоняние демона?! Ульф резко открыл глаза. Он был в знакомой ему зале Сэма. Память накатила, сметая растерянность. Ульф вспомнил свое более чем вялое изумление от своей догадки, о принадлежности Сэма преисподней, вспомнил его вопрос о дееспособности Ульфа, а дальше ...дальше образы заменились обрывочными ощущениями. Помнило тело, но не память Ульфа. Демон резко прижал ладонь к левой стороне груди, ощупывая гладкую поверхность. Его пальцы обнаружили тонкий рубец, еще слишком свежий, для того, что бы затеряться на молочной коже, и что бы быть безболезненным. Ульф поморщился и решительно направился в сторону знакомых перебранивающихся голосов. В целом, это был один голос, иногда окрашенный возражением второго.
   - ...щенок! Он не знает банальных истин! Ты должен петь хвалу Матери и хвалу Отцу, что он жив!
   - Ты мог найти другой выход, - Велиал был как обычно невозмутим, и только скрежет металла в его голосе, мог сказать, что это не обычное препирательство между представителями сторон.
   - Какой, позволь узнать? - Сэм приторно улыбнулся, от чего его миловидное лицо сделалось сладким и каким-то уж совсем ненастоящим. Ангелы, как и демоны, в большинстве своем, блистали красотой, кто мужественной, кто нежной, а вот Сэм был просто милым, и только улыбка делала его лицо невероятно привлекательным для дам, полистывающих журнальные статейки.
   - Ты знаешь какой, - Велиал же, напротив, был серьезен, да и вообще шутовства он не жаловал, от того верно и стал князем.
   - Конечно, князь, - Сэм перестал улыбаться, и вторил князю его же серьезностью. - Я должен был позволить твоему демону развеять по ветру само упоминание о епархии светлых, опираясь на факт вашего с ним родства. Так?
  - Не развеял бы. И не развеял. Не с твоей силой. Есть ведь и остальные...
  - Батюшки! - Сэм, не дав договорить, восторженно хлопнул в ладоши и приложил их к груди, - Да вы и впрямь с ним одной крови! Сразу видно, одна дурь на двоих! Такую схожесть одной Матерью не оправдаешь!
  Велиал скрипнул зубами, но смолчал. Возможно, все же, чуял за собой грешок.
   - Какого, вообще, черта он на вызовах у тебя?!
   - Я не знал, - процедил князь. Роль распекаемого удавалась из рук вон плохо.
   - Не знал? ...Ты не знал, он не знал... Неубедительно, не находишь? - нарочитая эмоциональность слетела, оставив место закономерной подозрительности. Велиал же молчал, а Ульф решивший было вмешаться, остановился. Уж больно натурально выглядела мнительность Распорядителя.
   - Зачем? Сомненья гложут? А ты часом временем не ошибся, князь? В колыбели рука дрогнула, решил сейчас сгнобить?
   Князь оставался невозмутимым. Разве что, подлокотник кресла осыпался пылевой трухой. Наверное, от старости.
  - Ты мне норовом под носом не крути. Чай не один век вместе коротали, - Сэм выказывал удивительную непочтительность князю. - Ну, так что? Нарочно? - глаза Распорядителя блестели, и блеск тот сложно было назвать отголоском ангельского свечения.
  Князь глаз не опустил, лишь только зрачок стал еще уже.
  - Не знал, значит... А кто знал?
  - Я найду, - прозвучало обещанием, которому не сложно было поверить, глядя на Велиала.
  - Ищи, князь, ищи. Должно быть твой интерес...или мальчишка...
  - ...обычен...
  - Ну-да...обычен. Ну, раз так, - Сэм откинулся на спинку кресла, - стоит работать с тем, что имеем. Суд...
   - ... должен его признать. Как и других. Он достойный... демон.
   -Демон. Не забывай об этом. Сколько их кануло в безвременье после Суда, не помнишь?
  Ульфу надоело слушать разговор, суть которого постоянно ускользала, а вот память настойчиво возвращалась к, не так давно, прожитым мгновениям. Рубец противно ныл.
   - А что такое лаик? - Ульф был подчеркнуто спокоен. Его не смущала ни на секунду побледневшее лицо князя, ни улыбка Сэма, теперь делающая его не слащавым красавчиком, а оскаленным хищником, ни собственная нагота. Он вальяжно завалился в одно из кресел, слегка кривясь непривычным ощущениям в районе груди.
   - Я хотел бы все-таки получить часть причитающейся мне информации, - заполняя паузу, озвучил демон. - И узнать какое отношение к лаику и Суду имею я. А еще мне хотелось бы знать, какого черта демон, - Ульф некультурно указал пальцем на Сэма, - делает в епархии светлых. И что за дрянь здесь твориться, ведущим солистом коей я оказался. Ангажимента мне не высылали, а добровольно в самодеятельностях я не участвую.
   - Вот как? - Велиал это сказал со знакомым для Ульфа прищуром. Знакомым далеко не с приятной стороны. - А что за интересная лотерея с вызовами? Чем не занятная самодеятельность?
   - Это был долг, - слегка поморщившись, ответил Ульф
   - Кому? - князь спрашивал спокойно, словно обсуждал вероятность грозовых облаков на предстоящие выходные. И каждый из присутствующих знал, что вероятность грозы в таких случаях увеличивалась на добрую треть.
   Ульф молча сжал зубы, ожидая принуждения. Говорить, о том, что он предпочел воспользоваться услугами Маммоны, а не собственного князя, ему не хотелось. Как-никак, иерархия власти. Демон отсчитывал секунды, заранее зная, что с силой Велиала ему не совладать, однако, томительное ожидание было прервано словами Сэма.
   - Велиал оставь его. У тебя ничего не выйдет. Ты больше не его князь, а он больше не демон.
  ***
  Силовые нити отсвечивали золотом, едва слышно вибрируя в такт четким и размеренным ударам сердца Ульфа. Несведущему могло показаться, что бывший демон, в преддверии Суда, погрузился в саму суть, дабы очистить свой разум от наваждения оной. Да и как могло пригрезиться иначе? Тело демона, сидящего в позе лотоса выглядело расслабленным: ладони мирно покоились на коленях, легкая улыбка не сходила с его лица, а из под чуть прикрытых век, сияние лазури глаз, переливалось синевой морских глубин. И мало кто мог заметить, что лазурь, переливаясь синевой, почти захлебывалась ею, а улыбка, отрешенного от мирских забот монаха, была следствием почти не проходящей судороги, благодаря которой и выправке лаика, мог позавидовать любой мундирный.
  Велиал был не долгим гостем Сэма. Он исчез почти сразу, как только подоспел сопроводительный конвой, прибывший по предусмотрительному зову Распорядителя. Сэм был достаточно опытным, чтобы обмануться выдержанным спокойствием Ульфриэля, который, до определенного момента, внимательно слушал занимательную историю, рассказанную, практически от первого лица.
  Сэм, или Самаэль, известный, как ангел Загробного Суда, был одним из древнейших. Он и, правда, был демоном. Был он им в ту пору, когда понятие равновесия заключалось в балансе всего мироздания, а не в балансе отдельно взятого подшефного мирка. Вселенная удивляла разнообразием любопытнейших созданий, одними из которых были ракшасы, иначе демоны. Ракшасы были почти совершенны, и как почти совершенства обладали, привилегиями, дарованными им Создателем. Одной из таких щедрот была неограниченная свобода. А неограниченная свобода, всегда искушение. Казалось, кто как не демоны должны бы знать об искушении все? Но...
  Демоны обладали пытливым умом, дьявольским очарованием, и удивительными талантами, среди коих значилась и магия, но...но был в них небольшой изъян. По началу, он был не заметен, немногим позже, вызывал всего лишь толику сожаления, а после, стал угрозой существования подлунной. Мотивов Вседержателя никто не ведает, и никто не может сказать, почему столь безупречные творенья, единственные из всех, были обделены душой. Однако, свято место пусто не бывает. Порок стал и душой и неутолимой жаждой существ, должных быть прекрасными, и в один из дней, роль любимых, но несовершенных детей перестала их радовать. Ракшасам захотелось власти, схожей с всесилием самого Создателя. Противостоять своим желаниям они не могли, впрочем, особенно и не хотели.
  Экспансия демонов была захватывающей и головокружительной историей их побед, а также разрушительной и опустошающей балладой поражений прочих. И может, промышляли бы демоны, лиходейством и далее, кроша мир за миром, если бы были первым, или последним экспериментом Создателя. Амбре крови и железа, разбудило Хранителей - немногочисленную и, погруженную, в божественный сон, расу. Их длительная летаргия была следствием непомерного честолюбия, и имела обратную сторону. Помнили Хранителей немногие, а те, кто не помнил, не видел надобности освежить память. Вот и ракшасы, опоенные своей вседозволенностью, примкнули к ряду последних. Как оказалось немногим позднее, сделали они это весьма и весьма опрометчиво.
  Хранители не отличались щепетильностью, как и обостренным чувством справедливости, это был достаточно миллитарный народец. Хотя, и не без особенностей. Если иные и совершали действа против воли Создателя, порой весьма ужасающие по своей задумке или размаху, то делали они это, все в основном, от безысходности. Кто-то, не вынеся тягот испытания суровой жизни, кто-то, ошибочно дав волю своим мечтаниям, а кто-то, как демоны, например, не имея сил противостоять себе же. А вот Хранители не принадлежали, ни к одним, ни к другим, и даже не ко всем прочим. Их действия по порабощению не одной подлунной, имели характер стойкий и более чем осмысленный. Своей, почти походной жизнью они не тяготились, как и не отягощали себя мыслями об исчезнувших по их вине мирах, да и прочими мелочами, называемыми совестью. Уникальные в своем роде, они находились в состоянии абсолютной гармонии с самим собой, коей не мог похвастаться и каждый просветленный. Видимо, за то и были выбраны Создателем в качестве Хранителей покоя мироздания, впрочем, по той же причине, погружены в постоянную летаргию, пробуждаясь только во времена начинающейся агонии вселенной.
  И демоны, покорившиеся мечу Немезиды, в лице тех же Хранителей, были удостоены награды. Вот только поступка Создателя никто не оценил. Создатель решил одарить демонов душой. Но душа, не кролик в шляпе, по мановению руки не достать, уж больно тонкая организация... Однако Вседержатель и тут не оплошал...В очередной раз. Ангелы, в силу своего не убиенного пацифизма, пострадали, от неугомонности демонов, более всего и почти исчезли, потеряв не только дом, но и тела...
  Мир ракшасов был разрушен, Хранители привычно погрузились в дрему, а демоны, обретшие такую неудобную часть, теперь уже себя, стали обживаться в одном пространстве с ангелами.
  История, рассказанная Велиалом Ульфу, про сшедших с ума демонов, была абсолютной правдой. Вот только разум мутнел у них не от скуки долгого существования, а от раздираемого несоответствия между порочным телом ракшаса и безупречно чистой душой ангела. Ангелы, и вовсе, демонам казались безумными, от того и родились легенды о помрачнении рассудка и этих светлых крылатых.
  Создатель, внемля молитвам безумных своих детей, равнодушным не остался. Мятежных духом и неспокойных умом, удалось уравновесить с помощью одной не хитрой, но редкой вещицы - стального пера Хранителя. Пронзая сердце демона, оно оставляло следы сущности своего хозяина, даруя долгожданное единство души и тела, иначе, желанную гармонию. Таких демонов стали называть лаиками, и несли они в себе три сути: суть ангела, демона и хранителя, но не являлись ни одним из них.
  Лаики, стали неожиданностью, с которой приходилось не просто мириться, но и разумно опасаться. С одной стороны, они отображали равновесную суть хранителей, усмиряющую беспокойный разум демона, с другой ...С другой, никто до конца не ведал, чего еще они унаследовали от миротворцев с мечом. Если к тому же взять в расчет, что один лаик всегда обладал силой большей силы одного демона, и учесть, что и демоны были различны в своем потенциале... То желание ангелов и демонов обезопасить себя, выглядело более чем разумным. Суд предоставлял возможность реализовать это скромное желание. Возможность очень условную, однако предоставлял.
  Для начала Суд решал, признать ли лаика достойным или нет, или, проще, решал, на сколько, тот или иной, усмиренный безопасен. Если новоиспеченному подсудимому везло, то он переходил в полное распоряжение Суда, подряжаясь на разного рода роботы, или скорее на ...грязную работенку. Ту работенку, на которую не пошлешь ангела, ибо осененным крестом и обещанием боле так не делать, не обойдешься; не пошлешь демона, ибо извлекать выгоду нужно уметь не только в свою пользу; не пошлешь хранителя, за неимением оного, да и за имением, его сложно было бы послать хоть куда, не обойдясь без глубоко идущих последствий. Последствий никто не хотел, поэтому Суд старался не доводить ситуации до крайностей, дабы не привлечь внимание последних.
  Сам Суд состоял из демонов, в основном представителей княжеской крови, ангелов, рангом не ниже, пусть и без церемониальных титулов, и Беспристрастных. Ими были лаики, некогда отвергнувшие все три сути. Именно их наличие на Суде являлось гарантией принятие единственно верного решения, исключало подсуживание одной из сторон и откровенное игнорирование общих принципов равновесия. Беспристрастные одним словом могли наложить вето, или пустить ход любому делу. Их не очень любили, но признавали их абсолютное право и необходимость.
  - Какого типа работа у лаика?- Ульф рисовал на отполированной ручке кресла невидимые узоры, вместо привычного резюмирования в своем органайзере. Возможно потому, что его игрушка почила с миром в момент трансформации, вместе с карманом, в котором пребывала, как и самим пиджаком, к коему этот карман был изящно подшит. Ульф по прежнему щеголял наготой.
  - Задания бывают разного плана... - начал окольно Сэм.
   - Пример,- невежливо оборвал его Ульф.
  - Чаще всего это улаживание конфликтов, налаживание связей, добыча информации...- продолжал тянуть Сэм.
   - Конкретный пример, - Ульфа было сложно сбить с мысли.
  - Лаик преимущественно работает с иными мирами, - выдохнул Сэм.
  - Иные миры закрыты для нас, - Ульф проявил невиданную осведомленность, особенно в свете последних событий.
  - Не для всех. И что самое неприятное ... мы открыты для них, - Сэм дернул верхней губой и, почувствовав себя в своей стихии, погрузился в еще один рассказ.
  ***
  - Баланс нашего мира стал нарушаться задолго до твоего рождения, сынок. Аккурат с момента появления человеческого детеныша, - Сэм хмыкнул, словно высоко оценил только что сказанное. И, правда, Адам мало напоминал детеныша, по крайней мере, внешне, но в остальном, для Сэма, он был сродни младенцу. - Принцип равновесия, чтимый всеми нами, как само имя Создателя, так и не был ни разу соблюден. Почему именно так и в чем задумка Творца, мало кто сможет дать ответ. Только у меня, есть более десятка возможных гипотез, - Распорядитель умолк, постукивая пальцем по вытянутым в трубочку губам, словно, сам себе давал зарок молчать.
  - Так вот, человеческий детеныш был всяко хорош, что с одной, что с другой стороны, как ни крути - хорош и бесценен. Хорошо сложен, не глуп, в меру талантлив и до совершенного безобразия совестлив. Неприхотлив в содержании, размножался хорошо, и регулярно впадал в крайности. Идеальный материал для работы, что для ангелов, что для демонов. Одни в своей вселенной склоняли его к свету, другие увещевали не теряться и брать от жизни все и даже больше. Последние, как ты уже знаешь, - Сэм выразительно глянул на Велиала, который продолжал игнорировать бескультурье Распорядителя, - не устояли перед своим же советом, за что и были наказаны насильным подселением светящихся квартирантов. Демоны с самого начала не особо понимали, чем же так ценны людишки, что бы озадачивать чистотой их душ сразу две расы, а после ...недоразумения с разрушением нескольких подлунных, нам стало не до того... - Сэм машинально коснулся пальцами левой груди, словно небольшой рубец только что напомнил хозяину о своем существовании, и, совсем, не обратил внимание, на оброненное в рассказе 'нам'. Возможно, сейчас, бывший демон, ощущал себя настоящим.
  - Однако, прошло время, - Сэм очнулся от воспоминаний, - и каждому из блюстителей равновесия, отдельно взятого подшефного мирка, стало любопытно, чем же так дороги детеныши, что их, а значит, теперь уже и наша солнечная, была скрыта куполом невидимости и защиты. И что самое интересное, возле нее все время кто- то крутился. То одни, то десятые, то тысячные... Словно, нюх у них особый! - Сэм на мгновение смолк, тогда как в глазах, продолжала жить, и тревожить любознательный ум Распорядителя, неразгаданная задачка. - Ну, да к этому еще вернемся. Что бы обуздать наше любопытство и направить энергию в нужное русло, Создатель, дай бог ему здоровья, - Сэм осенил себя крестом, - ниспослал нам Мать и Отца. Тогда же появились епархии с четко проработанным функционалом, планы, отчеты и прочее, - ангел скривил губы, и Ульф усомнился в искренности, прозвучавшему из уст Сэма, пожелания Создателю здоровья.
  - И вот, сынок, как бы мизерны не были планы, ниспосланные нам свыше, каждый из нас роет землю, кто копытом, кто нимбом, заранее уверенный в проигрыше. И, несмотря, на наш оптимизм и завидное упрямство, как ты понимаешь, речь о равновесии уже давно не идет. И да, предвидя твое недоумение, обмолвлюсь, - Сэм стоял у бара, разливая смолистый напиток в крошечные чарки, - Наше упрямство и оптимизм напрямую зависят от воли Отца и Матери, - одну чарку он потянул Велиалу, вторую оставил себе, - а тебе нельзя, - Распорядитель проказливо пожурил пальцем Ульфу.
   - И нет, они не идиоты. Прости Отец, за такое предположение, - Сэм еще раз перекрестился и залпом осушил почти наперсток, откинувшись в кресле.
   - У них, тоже, знаешь ли, план своего рода. Купол с каждым серьезным перекосом теряет один из слоев. Всего их семь. Шестой растворился пол года назад. Есть, конечно, еще экран, но он даже за сколь-нибудь порядочную ширму не сойдет...Мы же, для всех как на ладони, и что особенно неприлично, словно десерт с вишенкой на торте. Каждый если и не желает нас съесть, то хотя бы лизнуть. А если каждый лизнет, а кто не удержится и надкусит? - казалось, Сэм и вправду ожидал ответа от Ульфа.
  - Так вот, сынок, к вопросу об особенностях работы лаика... Ты сам должен понимать, ангел излишне миролюбив и наивен, провести нас, раз плюнуть...демон излишне коварен, может и не удержаться от соблазна. А чего только не сулят иномирцы, лишь бы попасть под нашу луну...Вообщем, в силу особенностей природы ангела и беса, мы не можем вести переговоров с покусителями на предмет целостности нашего бисквита, - Сэм почти виновато улыбнулся.
  - Иначе говоря, лаик птица редкая и весьма полезная именно для таких вещей. Судейство крепко держит вас за...вообщем, послушны вы ему, и шага не осторожного не сделаете. Да и все данные к урегулированию местных конфликтов, а где и прямых столкновений у вас имеются. Силенок-то лично у тебя, сейчас, небось, под шесть, а то и восемь стандартных демонов* !(демон* - единица измерения силы лаика, равная стандартной силе демона)
  Ульф восторженности Распорядителя не разделял, продолжая рисовать пальцем, от чего вся полироль, да и корабельный лак, на подлокотнике кресла уже поистерлись.
  - Мне вот сейчас больше любопытно другое, - Сэм переключился с бравой веселости на заговорческую загадочность, - Кем станешь, а? - и он подмигнул Ульфу.
  - Самаэль! - до этих слов, можно было предположить, что Велиала здесь и вовсе не было. Все время рассказа Сэма, князь молчал, попеременно, то хмурясь, то надевая привычную маску отстраненного равнодушия.
  - А что тут такого, Лил? - Сэм в удивлении развел руками. - Большинство из нас делали этот выбор, и далеко не каждый предпочел остаться демоном. Вспомни Азраила, Дадраила, Малика, в конце концов. И это только те, с которыми ты лично бился бок о бок, не говоря о прочих...- Сэм звучно надкусил красное яблоко, взявшееся практически ниоткуда.
  - ...он может стать хранителем, - выдавил Велиал.
  - Ты считаешь, он идиот? Чтобы получив такую мощь и силу, сразу похоронить ее, уйдя в сон на миллиарды лет, с кратковременной побудкой на скорый завтрак в случае крупной заварушки? На моей памяти не было ни одного случая. Хотя... тебе виднее. Одна кровь как никак... - следующий сочный кусок был с хрустом утрамбован зубами Распорядителя.
   - ...Беспристрастные... - перечислял князь.
  - Ну, - Сэм облизал, вымазанные в яблочный сок, губы, утерев тыльной стороной ладони, сбежавшую на подбородок каплю. Закинул руки за голову и уперся взглядом в падающую звезду (беседа проходила под открытым звездным небом на террасе Распорядителя). Проследив траекторию гаснущей, Сэм продолжил, - странные они. Вот сколько смотрю на них, а понять не могу. Зачем и почему? Неясно... Но это не участь Ульфа, - Распорядитель широко улыбнулся, полностью оголив верхнюю десну, от чего стал похож на уличного шалопая.
   - Ну какой из влюбленного мальчишки Беспристрастный, Лил?!
  Велиал одномоментно подобрался, в то время, как Ульф сделался невероятно учтивым.
  - Простите, что мальчишка осмеливается прервать ваш любопытный диалог... - за спиной Ульфа засветился контур крыльев, а отполированная ручка кресла, в котором сидел лаик, оторвалась, крошась в щепки.
  - Отец... Второй раз за день! - Сэм скривился, досадуя на столь разрушительное проведение в лице Ульфа. - Нервишки у твоего братца ни к черту... Лил! Гаси инерцию! - и Сэм, отпуская на волю свою суть, принял боевую ипостась.
  Что лаики отвергнутые, что лаики признанные, что сделавшие свой выбор, все они имели одну и ту же ипостась, не зависимо от того к какому виду принадлежали. Теперь Ульф выглядел почти так же как Сэм. Тело его искрилось молочной белизной, доставшейся в наследство от ангельской души, и свет, исходящий от него вполне заменял не один светильник. Демоны оставили в подарок лаику клыки и роспись боевых шрамов, огненной змеей вьющихся по телу. Ульф, правда, таковыми, в отличие от Сэма, практически не обладал, несмотря на довольно частые стычки с сородичами. А Хранители стали невольными дарителями роскошного стального оперенья. Каждое перо было смертоносным по своей силе и режущему свойству, не говоря уже о возможности вырвать демона из его обыденности, предоставив новый выбор.
  Велиал, не имеющий сил, в ангельской обители, принять свою вторую ипостась, только и мог, что гасить инерцию. Гасил он ее своим же телом, после того как новоявленный лаик был отправлен в вынужденный полет с одновременным нокдауном.
  - Что за новички пошли, а? Никакой выдержки, даже меня не дослушал, - сокрушался Сэм опутывая Ульфа золотыми силовыми нитями, привязывая их к сердцу лаика, и параллельно разъясняя подоспевшему конвою, что всю сопроводительную документацию он отправил тремя часами ранее, и как будущий наставник и куратор лаика, имеет еще около тридцати минут времени для подготовки своего подопечного.
  - Не стоило впутывать ведьму! - резко обронил Велиал, опершись подбородком о сложенные домиком ладони, что указывало на незавидную степень напряженности князя.
   - Это тебе не стоило ее впутывать. А мне не стоило так бесцеремонно упоминать о ней. Знал же, что нестабильный сейчас, - досадливо поморщился Сэм и дернул за одну из силовых нитей, от чего Ульф мгновенно пришел в себя и скрутился от боли. В ответ на это, его сердце забилось быстрее, и мириады игл понеслись по телу, каждый раз пуская новую волну оглушающих болезненных толчков.
  - Урок первый, Фер, - Сэм наклонился низко - низко, почти компрометирующе прижавшись к лаику, и заговорил тихо-тихо, так, что лаик был вынужден обратиться в слух, - Что бы выжить тебе понадобятся всего две вещи. Абсолютный контроль над собой, и ...информация. Без контроля, от непрекращающейся боли, ты не дотянешь и до Суда, поэтому уже можешь начинать практиковать. А на счет информации... Слушай меня внимательно, мой юный друг, и запоминай...
  ***
  Ульф помнил каждое слово Сэма. Словно, Распорядитель некогда увлекался выжиганием по дереву, и теперь ему, наконец, удалось практиковать на более податливом материале. Паяльник в его руках, в моменты их первого общения, как наставника и ученика, смотрелся бы органично. Куда подевался милашка Сэм? И был ли он вообще, этот славный малый?
  Испарина покрыла все тело Ульфа, собираясь в капельки пота и скатываясь по телу, закушенные губы покрылись кровавой коркой, а зрачок пульсировал в такт неровно стучащего сердца, а значит в такт каждого болевого импульса. К тому моменту, как Ульфу удалось замедлить ритм сердца, Сэм почти окончил краткий информационный экскурс. Оказывается, когда было надо, он умел не растекаться по тексту.
  - Ты лаик. Ни ангел, ни демон, ни хранитель. Со временем, сделаешь выбор в зависимости от личных качеств и предпочтений. Время не лимитировано. Все зависит от тебя и обстоятельств. Обстоятельства я беру на себя как твой наставник. Ты, как мой ученик, неоспоримо веришь в мою власть над тобой, и потому безоговорочно послушен. За маловерие и самодеятельность будешь наказан, - и Сэм чуть тронул одну из нитей, от чего сердце лаика опять сбилось, и из прокушенной губы, кровь тонкой струйкой потекла по подбородку. Сомневаться в богатом демонском прошлом Сэма не приходилось.
  - Сейчас идет подстройка под новую суть. Из-за этого ты чуть более обычного ...восприимчив. Может, даже где-то излишне эмоционален. Но все же, постарайся усвоить следующее. Любой всплеск неконтролируемой агрессивности и тебя устранят. Любая помарка или сомнение в твоих намерениях, и тебя устранят. Любое все, что покажется неожиданным, и не приведи Отец, опасным... Ты умный мальчик, домыслишь. И еще, запомни: тебя нет, есть лаик принадлежащий Равновесию, в нашем случае - Суду. Ни княжескому роду, ни демону, ни даже самой Матери Тьме, а именно Равновесию. И уж тем более, ты не принадлежишь кому-либо еще, - Сэм внимательно смотрел в глаза Ульфа, который дыханием старался выровнять сердце, готовое пойти вскачь от упоминания о ком-либо еще. Вполне конкретном ком-либо.
   - Уже лучше, Фер. После принятия решения силовое поле снимут, и ты официально станешь слугой Суда. Бесправным слугой. Отныне твоей воли нет, есть воля Суда, и есть твоя сила на ее реализацию. Только так ты доживешь до выбора, лаик. А тебе он нужен, ведь, правда, Фер? - Сэм искривил губы в улыбке. - Чуть больше чем через сутки, Ева Богольских станет преинтерейснишим развлечением экзекутора. Так, сынок?
  Однако, Ульф, и, правда, был умным мальчиком. Дыхание осталось ровным, а взгляд уперся в одну из мигающих звезд.
  - Почти хорошо, мальчик, почти хорошо... Но не убедительно, - и Сэм чувствительно дернул сразу три нити.
  Сколько так продолжалось, Ульф точно не мог сказать. Но теперь, он был осведомлен, что маленький мирок, именуемой Землей, является ничем иным как, билетом в один конец для любого существа вселенной. Но счастливым билетом в один конец. Правда не сразу, и, правда, пройдя все девять кругов ада, в прямом и переносном смысле. И так несколько раз, пока душа существа не очистится и не станет абсолютно свободной. Ключевое слово 'абсолютно'. Опасное слово... Особенно если учесть, что абсолютная свобода подразумевает независимость от Создателя. А это, ни много ни мало, можно назвать претензией. Что делать не обремененному высшему существу? Слиться с атманом Создателя, став его разумом, волей и телом? Этот вариант был обещан людям, как высшая награда. Но это только один из возможных исходов. Есть ведь и второй... и слияние здесь вовсе не желанная процедура...И тогда, как говориться, и целого мира мало.
  Инкарнироваться в теле человека, было дозволено любому существу с любой плоскости любого мира, но...Но случайным образом. Можно было денно и нощно восхвалять Творца и пествовать свои добродетели, однако, это совершенно не обещало следующего рождения человеком. А вот отъявленный мерзавец или негодяй с низших планет имел гарант того, что в равной степени может претендовать на возможность слиться в нирване с Вседержателем. Правда, мало какой мерзавец желал именно этого результата...И, как обычно бывает, редко какой негодяй смиренно ожидал своего шанса, все чаще захватывая судьбу в свои руки...и где хитростью, где силой проникал под купол Седьмой, а там, принимая весь груз своей кармы и теряя память прошлых жизней, вступал на тернистый путь теперь уже человека.
   Вычислить таких нелегалов было не просто, да, и, вычислив, нечего больше не оставалось, как поставить перебежчиков на учет, и вести строгий контроль перерождений их душ, обеспечивая, как награду в райских чертогах, так и наказание в адовых низинах в перерывах между воплощениями. Поскольку, единожды родившись в человеческом теле, искатели удачи были навсегда защищены божьей печатью уникальных существ. Впрочем, как и любой другой человек.
  Но обвал защиты Седьмой грозил массовыми несанкционированными инкарнациями, а значит, сбоем баланса не только в одной подлунной, но и во всех прочих мирах. И чихать бы хранителям местного равновесия на купол, Землю и людей, уж коли ошибка была допущена не по их недогляду, но у каждого еще была жива память о прошлых временах... Повторения крушения вселенной с последующей раздачей сюрпризов уцелевшим от Создателя, когда и смерть не являлась оправданием, хотел избежать каждый. Хранителей боялись, но еще больше опасались милостей Творца к своим чадам.
  Лаики, как дети трех народов, пусть и искусственно рожденные, имели силу не сколько латать купол (хотя, мелкие разрывы и были ими затянуты не раз), но влиять на оккупантов. Была это сила от Хранителей, или же являлась она результатом смешения трех сущностей, известно не было, но лаики были незаменимы, и от того особенно ценны. Однако, это умение не спасало их от мгновенной расправы со стороны Суда, лишь стоило заподозрить неладное. Хотя не одного предательства так и не было зафиксированно, а вот лаиков досрочно отправленных в безвременье насчитывалось...
  Насчитывалось.
  Но Суд полагал, что сия статистика была достигнута лишь их прозорливостью и упреждающими ударами. Или попросту - страхом. Страхом того, что лаик имеющий мощь латать сферы и влиять на иных существ, может обернуть это влияние себе во благо, другим во вред. Поэтому, каждый из них был накрепко связан со своим наставником силовыми нитями вплоть до выбора, и, наверное, имел четвертую суть - рабскую...
  До Суда оставался всего час, а Ульф продолжал сосредоточенно слушать телом удары своего сердца, и пытался не думать о том, что причин, по которым он находился здесь, всего две, не считая, подруги Судьбы, обладающей весьма необычным юмором. Первая из них звалась его кровным братом и князем тьмы третьего ранга, вторая откликалась на Беспросветную Тупость. Демоны, обладающие столь ярким качеством, обычно не доживали до возраста Ульфа, но и здесь он был исключением, подтверждающим правило.
  К сожалению, Сэм не был расположен к выдаче информации. Тайные помыслы, побудившие его к интригам с человеческими душами и Ульфом в главной роли, так остались не рассекреченными. Нескромный вопрос лаика вызвал серию сдавленных хрипов самого Ульфа, пытающего остановить галоп сердца. Ульф тогда еще успел подумать, что его наставник весьма разносторонняя личность - Сэм перебирал золоченые нити со знанием дела, изящно отставив в сторону мизинец. И может быть, лаик даже оценил бы незаурядный талант непризнанного арфиста, если бы в глазах не мутнело, а в голове сотни молоточков, голосом Распорядителя, не отстукивали: 'Не о том думаешь, сынок... не о том...'
  Надо отметить, что вопрос был задан больше из упрямого любопытства, нежели от недостатка знаний. Ульф умел делать выводы и из меньшего, и теперь мозаика из разрозненных пазлов, была почти собрана, по крайней мере, основной сюжет картинки более менее различался.
  Велиал, во всей этой истории, имел свой не праздный интерес, и обвинять его в чем-либо было бы неразумно. Кровный брат в глазах Ульфа так и остался князем тьмы, зорко блюдящим интересы не только своего отдела, но и как оказалось, всего мироздания в целом. А вот все остальное стало результатом воли случая и его, Ульфовых, недостатков. Не зря, все-таки, брат так был ...строг с ним...
  Видимо, кровь еще не гарант качества...
  Неспроста дело, на первый взгляд, самой что ни на есть обычной ведьмы, было передано в отдел Велиала, да еще и в руки самому Ульфу. Это сейчас он понимал, что решил размотать клубок, так и не отыскав оборванной нити. Поиски стоило начинать с самой рыжеволосой, а именно с ее прошлых инкарнаций. Непозволительное упущение. Ульф был уверен, что нашел бы там много чего интересного. Хотя, учитывая вовлеченность самого Велиала...
  Если принимать догадку Ульфа всерьез, то желание поместить нелегальную душу под контроль, было более чем обоснованным. А как лучше всего это сделать? Максимально приблизить к себе, используя не только сухие слова и буквы договоренностей, но и личную привязанность.
  ...Ульфу было интересно, какой процент грешников и заложников в адовом колодезе составляют беженцы иных миров. Светлые должно быть не спешат тянуть к себе нарушителей, а значит...
   Личная привязанность, учитывая место взросления ведьмы, должна была обладать определенным типажом. Пшеничные кудри, мягкими волнами ниспадающие с плеч, аквамариновая глубина глаз и молочная, почти искрящаяся кожа, делали Ульфа идеальным кандидатом... однако, в аду, он был не единственным блондином с небесной синевой глаз...
   Для девочки, выросшей в стенах пропитанных почитанием святых, Ульф таковым и являлся. И даже больше, ведьма видела в нем ангела. По вероятной задумке, она должна была проникнуться глубоко нежными чувствами к демону и, подписав договор, перейти в полное подчинение его отдела, а значит быть под недремлющим оком самого князя. Но все пошло совсем не так, как ожидалось. Начиная с того, что чувства рыжеволосой к демону хоть и были глубокими, но с нежностью не имели ничего общего, и, заканчивая тем, что стандартная программа, по которой должны были отработать с Богольской, дала сбой, высвечивая доселе неизвестную демонам ошибку. Это в свою очередь запустило цепочку событий и случайностей, которые и привели Ульфа в небесную обитель в день не на шутку разошедшихся магоделов недоучек.
  Отдельно следует отметить, что Ульф не был уж настолько глубоко непросвещенным в вопросах законодательства. И посещая ангельскую обитель, будучи призывным демоном, он вполне знал, чем грозит сия авантюра. Однако, знание, никогда не заменяло его осознания.
  Вторая ипостась демонов, являлась боевой формой, которая была отличным подспорьем в пору их великих завоеваний. Именно в ней демоны могли проявить всю свою мощь, а порой и иные таланты. Была, правда, одна не очень приятная деталь. Контролировать ее мог далеко не каждый демон, от того многие рогатые так ни разу и не пересекли черту, становясь, своего рода, не выездными гражданами ада. И если в своих чертогах, они вполне укладывались в образ среднестатистического мирного жителя, то в мире людей, с их завышенными стандартами к понятию 'среднестатистический', не говоря уже об ангельской обители, несомненно, являлись плевком обществу. Если быть точнее, плевком, представляющим серьезную опасность, и не только моральному облику граждан. Так, демон, вынужденно являющийся на вызов во второй своей ипостаси, заведомо был плохо подконтролен прежде всего себе. Не зря же чародеи и магоделы, спешили заключить его в круг вызова, не позволяющий беснующемуся, выйти за границы обозначенной черты. А демон, длительно игнорирующий вызов, попросту походил на груженный товарняк, сорвавшийся на полной скорости с рельсов.
  И Ульф это знал. Но одно дело разрушить епархию светлых (хотя, таких целей, молодой демон себе и не ставил, надеясь на удачу), и совсем другое стать рабом, гордо именуемым достойным, или, уже привычно - лаиком.
  И сейчас, Ульф клял свою самонадеянность, также возведя ее в ранг недоумия, но не был уверен, что при прочих равных условиях, поступил бы иначе. Слишком высока цена была его промедлению, и как оказалось, она оказалась еще выше.
  Нет, бывший демон жалел не себя, но того времени, которое было потеряно. Ведьме не выдержать с экзекутором. Ей и одной выдерживать-то было нелегко...
  Два раза подкупленный священник, который должен бы дать ей яду перед костром, но который она отказалась пить, то ли от страха, то ли от упрямства, и который, был заменен крепким отваром сонной травы. Действенным, но не настолько, чтобы не чувствовать жара огня...
  Один раз заклятие, которое выжгло почти весь резерв демона, да и почти самого демона... и отдел с треском завалил столетний план. Велиал особенно был зол...
  Колыбельная, опять же... Ульф тогда впервые встретился с небожителем, который смущенно протянул ему бумажку с названием колыбельной и поспешил исчезнуть. Демон неделю разучивал ноты, боясь ошибиться...
  Еще один Ульф вспоминал с явной неохотой, когда самолично пришлось запалять костер, что бы смочь приблизиться к привязанной ведьме и точным ударом стилета, не допустить ее мучений...
  Но самый страшный был первый раз. Первое сожжение, вопреки сомнениям ведьмы, бывший демон помнил очень хорошо. И пастора Аврелия тоже. И его не гнущуюся ногу, и оспины на уже немолодом лице. И остервенелый взгляд его, как во время поджога, так и в часы очередной их встречи в седьмой пыточной Ульфа.
  Тогда демон еще не знал, как может быть мучительно больно от своего же бездействия. Тот раз демон запомнил, и свято хранил эту память.
  И память эта помогала Ульфу настроиться на мирный лад и принять третью суть, как самое себя, замедлив ритм сердца до минимально возможных значений. Времени оставалось непозволительно мало, но оно было, и бывший демон, теперь лаик, не допускал и мысли о своем бездействии.
  Тем временем, до суда оставался час, а свою готовность Ева уже озвучила вслух, провоцируя экзекутора, спешно окончить начатые дела и омыть руки. Негоже к прелестнице являться с руками, в буквальном смысле, по локоть в крови.
  ***
  Нет, Ева мазохисткой не была, как могло бы показаться со стороны. И экзекутора она звала не от отчаяния, хотя и была близка к нему. Правда, ее состояние можно больше было охарактеризовать, как предстартовый мандраж сумоиста, решившего впервые в жизни пройти по канату без страховки. Ее страховка на зов не отзывалась уже почти два дня, впрочем, она сама толком не могла понять, почему решилась бы довериться Ульфу, будь он заинтересован в ее дальнейшей судьбе. Но на нет и суда нет, в конце концов, он именно тот демон, который и был первопричиной ее хождений по мукам. Отбросив мысли об Ульфе, Ева еще раз по памяти пробежалась по разорванному ей договору на черное искусство. Теперь она помнила все тысяча девятьсот тридцать девять пунктов наизусть. Прежде чем сжечь мосты, которые уже давно не только дымились, но и местами обуглились, Ева решила помолиться, возможно, последний раз в своей непродолжительной жизни. Может быть, заложенность ее души, а может шесть пережитых ею костров сделали свое дело, но впервые в жизни Ева молилась не горячо, а смиренно, прося лишь достойно принять уготованную для нее судьбу. Оставалась самая малость, вызвать палача, и не выдать себя ненавязчивыми расспросами, и как следствие, сохранить себе жизнь и душу. Всего-то ничего.
  ***
  - Ева, Ева, - Алзар укоризненно покачал головой, зажимая левое ухо тонкими пальцами - Я услышал тебя с первого раза.
   - И кстати, меня зовут Алзариэль, - он поклонился, - Будем знакомы. Ты меня звала...
  Ева облизала сухие губы и медленно кивнула в знак согласия. Ведьма не видела смысла оттягивать неизбежное, но одно дело согласиться с верностью своих доводов глубоко в мыслях и совсем другое озвучить свое решение вслух. И быть готовой немедленно оплатить счет. Эта готовность давалась Еве крайне тяжело. А палач спокойно ожидал, видимо, понимая, что в такой момент твориться на душе у его жертв.
  Истиной же причиной его невозмутимости была не только выдержка, успевшая закалиться в жерловах вулканов родной планеты, но также и тот факт, что вызвав его сама, Ева автоматически сняла с себя кровную печать и полностью перешла под его юрисдикцию. Теперь самому Люциферу было бы сложно вырвать ее из его цепких коготков. Алзар критично осмотрел последние, в надежде, что под ногтями не осталось нежеланных следов его работы.
  - Прежде чем согласиться, я бы... я бы узнать хотела...кое-что... - слова Еве давались нелегко. Почему то в присутствии палача она робела и терялась. Возможно потому, что палач выглядел совсем не так, как выглядел Ульф, и вел себя совсем иначе. Ульфа Ева не боялась.
   Алзар развел руки, давая понять, что никто не вправе лишать ее такой малости, и приготовившись давать пояснения, всматривался в кусочек синего неба из зарешеченного окна, по привычке сцепив руки за спиной. Стоять, отвернувшись от ведьмы, было не вежливо, но в камере тяга работала, нарушая законы физики, смешивая запах осенней листвы с ароматом самой ведьмы, ближе к окну. Алзариэль давно научился находить приятные моменты в своей работе, поэтому и теперь не гнушался получать заслуженный бонус.
  - После восстановления договора, что... что со мною происходит дальше?
   - То же, что и с любым другим человеком полным жизненных сил, - Алзар неопределенно пожал плечами. Ощутив молчаливую озадаченность ведьмы, демон пояснил.
   - Живешь, радуешься жизни. Может, прославишься. А может, и нет. Возможно, разбогатеешь. А возможно, ограничишься скромными дотациями нашего отдела, - демон лукаво подмигнул. - Может даже детишек заведешь и умрешь на склоне лет, окруженная любящими тебя людьми. В общем, ничего особенного. Все как у всех. С большим количеством 'может быть' и 'возможно'.
  - А возможно, скоропостижно скончаюсь от несчастного случая в самом расцвете сил. Может быть, сразу же по подписанию договора... - Еве почти удалось взять себя в руки, по крайней мере, звенья ее кандалов, почти перестали предательски позвякивать.
   - Ева, если ты пытаешься намекнуть, на нашу заинтересованность в твоей ранней смерти, спешу развеять твои опасения. Зачем же нам резать кур, несущих золотые яйца? Прости за сравнение, - Алзар мимолетно взглянул на ведьму из-за плеча, и снова продолжил рассматривать кривую решетку фрамуги, больше напоминавшую бойницу. И не совсем было понятно, за что именно демон извинялся. За сравнение с домашней, и не самой умной, птицей или за возможный метод расправы с ней же.
   - Нет, конечно, ты можешь и умереть в самом расцвете сил, но это уже по провидению Господа вашего. Здесь, мы не в силах ничего предпринять. В конце концов, вы его чада, - Алзар еще раз неопределенно пожал плечами, словно, смирялся с волей божественного.
   - А что со мной будет после смерти? - ведьма не удержалась и громко сглотнула. Вязкая слюна не желала смачивать пересохшее горло, и от этого слова выходили резкими и какими-то шершавыми, - Огонь, стоны...скрежет зубов?
   - Скрежет твоих зубов? - Алзар улыбнулся и ведьму передернуло.
   - Нет, Ева, со своими поданными мы более чем терпимы. А если что не так, так там и скрежетать нечем будет, - заметив напряженность собеседницы, Алзар поспешил дополнить, - у меня в подчинении мало...барышень, но все они довольны и их стоны могут быть следствием лишь...
  - Я уяснила...Спасибо... - Ева поспешила недослушать Алзариэля, равномерно окрасившись в нежный розовый, какой часто бывает у молочных поросят.
  Смертных, точнее бывших смертных, в отделе, теперь уже можно не сомневаться, Алзариэля и, правда, было немного. Все они были некогда теми людьми, кто из корысти, а кто по наивности подписал договор на черное искусство. Были и другие, конечно, договора. Например, на смерть, или проклятие, но души этих, корчились в пыточных, принимая ответный удар своих деяний. А вот черноискуссники, были славным подспорьем для демонов, помогая решать вопросы по соблазнению душ, используя дарованную им магию. Не то, чтобы им жилось плохо в аду, они были почти равноправными работниками, но с каждым новым делом и каждой новой очерненной душой, все больше марались, без возможности долгожданного очищения. И рано или поздно, бывшие ведьмы и колдуны, со стонами отчаянья, сами бросались в вечный огонь ада, в надежде хоть немного снять копоти, ибо душевные муки совести оказывались страшнее телесных. Алзариэль, так невежливо перебитый ведьмой, решил не настаивать на продолжении своей мысли. И право, какой смысл раньше времени огорчать девицу? К тому же, если полагаешь, что до этого дело не дойдет.
  - И какому отделу я буду приписана... к твоему? - вполне закономерный вопрос, разве нет? По крайней мере, Ева на это рассчитывала.
  Алзариэль на пару секунд прикрыл глаза, осторожно втягивая воздух ноздрями. Да, небольшой виток магии имелся. Такой, словно ею здесь пользовались очень-очень давно. Или очень-очень активно затирали ее след. Ну что ж, не дура, тоже приятно. День вообще выдался для Алзариэля на редкость приятным.
  ...вот-вот и гонг возвестит о начале Суда...
  ...вот -вот и еще одна мышка попадет в мышеловку, ей же самой и расставленную.... Внепланово, но тоже хорошо...
  - А в какой бы ты хотела? - Алзар отвечал в вольной форме, но по уставу, помятуя пункт тысяча первый договора на черное искусство. Он щурился на проплывающие облака, угадывая в них картинки из пыточных ада. И думал о том, что Рошарха все-таки стоило подольше подержать подле себя. Забавный был докторишка и собеседник интересный, хотя и малость тронутый умом.
  Ева судорожно выдохнула, до конца не веря, что возможно, искупила свои, неведомые ей, тяжкие грехи и свобода брезжит неуверенным светом.
  - А... какие есть?
  Вопрос был задан не от неведения и не из вежливости. Ева сильно, так сильно, как только было возможным, надеялась сойти за невинную простоту, которой случайным образом улыбнулась удача.
  Ну, право, откуда несведущей ведьме знать, что из девяти отделов, только отдел карателей, под руководством князя тьмы четвертого ранга Асмодея, имеет лицензию на досрочное освобождение душ? И только при соблюдении трех условий.
  Первое. Душа должна быть согласна с переводом.
  Второе. Владеющий душой демон должен быть согласен с переводом.
  Третье. Перевод осуществляется при жизни переводимой души.
  Иначе, человек, подписавший договор, поступал сразу в отдел Асмодея, после скрепления бумажки кровью, без обязательного доживания своих грешных дней на грешной матушке - земле. И именно этот пункт был той юридической лазейкой, благодаря которой, черноискусник не имел физической возможности воспользоваться своим даром сугубо в личных интересах, а значит, и взимать платы было не за что.
  И все бы ничего, но было два 'но', которые нельзя было не учесть.
  Первое, это то, что Ева совсем недавно пользовалась своим даром исключительно в своих целях. И это была единственная возможность получить квалифицированную помощь юриста. А учитывая тот факт, что законодательство ада имеет свою специфику, и законник требовался не совсем обычный.
  Второе, это сам демон, а именно Алзариэль.
  Ева была хорошо осведомлена на счет того, что своим вызовом, спровоцировала передачу ее к нему в собственность, если так можно было выразиться. Она бы предпочла Ульфа, но он не отзывался, а ей следовало поторопиться. По истечению срока оговоренного Алзариэлем, возможность воспользоваться лазейкой исчезала.
  И если первую проблему можно было еще решить, то вот со второй были некоторые сложности.
  Использованный трафик полученного дара Ева могла оплатить. Плата была высокой, но не выше цены ее жизни, или тем более души. Разменной монетой выступал варварский обычай платы плотью. И нет, речь шла не о любовных утехах (возможно, Ева не так бы и переживала), а о любой части тела.
  Сначала ведьма подумывала о почке, скромных знаний человеческой анатомии, полученных в приюте, ей хватило, что бы сходу назвать все парные органы. Среди них, в том числе, значились глаза, уши, руки и ноги. Глаз ей определенно было жаль, как и ушей. Такой вариант ее не устраивал исключительно по эстетической причине. Руки и ноги носили еще и серьезную функциональную нагрузку, оттого отдавать их тоже не хотелось. Почкой можно было бы пожертвовать, живут же люди и с одной, но кто скажите, поможет ведьме выжить после изъятия оной? Скорая медицинская помощь в таких случаях не предусматривалась. И Ева решила остановиться на мизинце правой руки. Почему правой и почему руки? Ева была левша, а рука...У Евы была хорошая фантазия, чтобы в красках представить картину лишения себя мизинца на ноге. И выглядело это как-то не очень...красиво что-ли...
  Самая непредсказуемая часть состояла из процедуры добровольной ее передачи Алзаром в отдел Асмодея. Здесь было два варианта. И Алзару было интересно, какой из них выберет ведьма. Отдача кого-то взамен себя была стандартным предложением и...скучным. А вот сыграть с демоном...Не многие решались, и еще меньше выигрывало, а если точнее, демон помнил двоих за всю историю существования этого условия. Девочка не была глупой, но вряд ли ее можно было назвать заядлой картежницей. Судя по закушенной губе и лихорадочному блеску глаз, ведьма просто цеплялась за соломинку. Алзар никуда не торопился. К прерванной работе предмет его настойчивого внимания отнесся с явным благодушием.
  -Есть девять отделов, - Алзар не мешал ведьме верить в чудо.
  - Девятый - отдел прелюбодеяния, - он с сомнением оглядел ведьму, - Тебе вряд ли там понравиться. Хотя, инкубы мне жали бы руки, - осклабился.
  - Восьмой - обвинители. Но это только звучит гордо. На самом деле, служба доносчиков. Седьмой - фурии, - Алзар передернул плечами, - Серпентарий. Просто не советую.
  ...шестой - мор...
  ...пятый - обманщики...
  Ева с закрытыми глазами шептала названия отделов, не слушая демона.
  - Четвертый - каратели. Главное, не перебегай им дорожку. Пылкие демонята, - Алзару было весело, и он упоительно продолжал подыгрывать ведьме.
  - Третий - беззаконие, - демон развернулся, и по военному кивнул, - ваш покорный слуга. - Второй, прорицатели. Достаточно мирный и спокойный отдел. Кстати, рекомендую... Ну и первый, называть не стану, в него тебе все равно не попасть... Итак, куда идем?
   - В четвертый! - Ева не сказала, выдохнула.
  - Да ну?! - возглас Алзара, и его разворот на сто восемьдесят градусов к ведьме, был таким громким и неожиданным, что она дернулась и кандалами ободрала кожу на запястьях.
  - Ну, да...-уже не так уверенно, произнесла Ева.
  - Ну, не знаю...Может еще раз подумаешь? Все-таки демоны мести. Они так скоры на расправу...- казалось Алзар искренне сомневается в верности выбора. Он стал медленно к ней приближаться, также держа руки за спиной.
  - Да...я уверенна, - Ева, наконец, проглотила сухой ком, поселившийся где-то в горле.
  - Тогда, может...- демон подошел к ведьме почти вплотную. Еще пара миллиметров и между ними не поместился бы и спичечный коробок. Ева решила не шевелиться. Было достаточно тех движений, которые совершали ее волосы, вознамерившиеся резко изменить объем, поднявшись дыбом. Хотя может быть, тому причиной было теплое дыхание демона, и Ева предположила, что все-таки, 'оплата плотью' имела и второй вариант трактовки.
  В то время, пока ведьма думала, что же хуже, лишение мизинца или невинности, демон осторожно взял ее холодную руку в свои, и, сняв блестящие кандалы, подул на содранную кожу. Глубокая ссадина, как и потертости, мгновенно испарились, и в тот момент, когда ведьма уже было решила, что все-таки хуже, а что определенно лучше, демон предложил:
   - Сыграешь со мной в карты? Выиграешь ты, уйдешь к Асмодею. Я - станешь моей...личной ведьмой...
  Иметь в своем распоряжении личную ведьму, вообще-то могли позволить себе только князья. И дело было вовсе не в подчеркнуто иерархических привилегиях, а в банальном уровне силы. Личная ведьма, это не только самый быстрый ответ на запрос заклинания или проклятия, с этим уже вполне мог справиться и гугл, с высокой долей ошибочности, но все же. Личной ведьмой, могла стать только природная ведьма, подписавшая договор на черное искусство, и только дав согласие. Именно она могла черпать силы и восстанавливать резерв своего повелителя из природных источников, даже таких недружелюбных, как вулканическая поверхность ада, а он в свою очередь, мог снимать часть накипи с ее души, принимая копоть на себя. А это всегда съедало половину резерва. Мог, конечно, и не снимать, но князья всегда были хорошими хозяйственниками, а личная ведьма это не просто еще один предмет с присвоенным инвентаризационным номером, это, своего рода, гарант стабильности.
  Зачем требовалось согласие ведьмы? Даруя силу своему князю, ведьма лишалась возможности пройти путь очищения, а значит, срок в аду становился пожизненным. Здесь было над чем поразмыслить.
  Чаще всего личных ведьм в свое пользование заполучали не совсем честным путем, ну или, условно честным, как например, собирался это сделать Алзар. И только в редких случаях, ведьма по доброй воле поступала в полное услужение демону. Алзар знавал только одну такую. Неваду, личную ведьму Аввадона, князя седьмого ранга, которая без колебаний стала еще и правой его рукой, командующей армией фурий. Наверное, потому, что в душе она сама была ею.
  Интим не был обязательной составляющей таких отношений, даже больше, он редко когда вообще был. Потому как, что может быть еще интимнее такого тесного контакта, когда только личная ведьма знает, истинный резерв и уровень наполненности своего повелителя, и когда только повелитель ведает, что больше всего терзает душу его ведьмы?
  То, что Алзариэль делал такое предложение, говорило о многом. Во-первых, о том, что его уровень силы был приближен к княжеским значениям, во-вторых, что он был знаком с процедурой снятия копоти (что само по себе необычно), и, в-третьих, что он сейчас нуждался в этом самом гаранте стабильности, дающем возможность восстанавливать силы в краткосрочный период. Ведьма всех этих подробностей не ведала, и потому расценила его предложение по-своему, хотя любовных романов в ранней юности и не читала. Почти не читала.
  Поэтому, чуть медленнее, чем следовало бы, что бы списать на нервозность, Ева облизала губы, и протянула демону вторую руку, все еще закованную в кандалы. Не поднимая взгляда, сказала совсем тихо и чуть хрипло.
   - Без них играть сподручнее...
  Алзар осторожно снял полированный металл, и Ева увидела, как грязные стены сделали неожиданный выпад вперед, перед тем как окончательно раствориться.
  - Предпочитаю более ...сподручные условия игры, - Алзар правильно расставил акценты, подозревая теперь в маленькой ведьме возможного шулера. Кандалы хоть и прикрывали ее запястья, но делали это хуже достаточно широких рукавов платья ведьмы. Достаточно широких, для того что бы запастись парой-тройкой выгодных карт, к тому же, невольничьи браслеты могли звенеть в самый не подходящий момент. Да и поведение ведьмы, резко изменившееся с издерганно- запуганного, до смущенно провоцирующего, говорило об ее намерении отвлечь демона от главного действа. Алазар широко улыбнулся, обнажая два белоснежных ровных клыка.
  Теперь ведьма находилась в достаточно просторных покоях, оформленных в стиле жутчайшего минимализма. Единственной достопримечательность здесь были резные шахматы, смотревшиеся почти цветным и несуразным пятном в бело серой обстановке. Партия была не завершена, но белая королева находилась в патовой ситуации, от чего ее король казался весьма и весьма удрученным. Ева почему-то была уверенна, что Алзар играл черными. Шахматы исчезли, открывая небольшой и совершенно прозрачный столик.
  Ну что ж, было время, Ева играла и в худших для выигрыша условиях.
  - Покер? - Алзар спрашивал больше для соблюдения традиций, не предполагая, что будет иная игра.
  - Дилера нет... - ведьма произнесла немного растеряно, откровенно рассматривая гладкие белые стены, гладкий белый диван, гладкий серый ковер и пластиковый столик со стульями по числу присутствующих. Окон в помещении не обнаружилось. Когда ведьма, также растеряно посмотрела на владельца покоев, Алзар радушно развел руками, с гордостью оглядывая свое пристанище.
  - Добро пожаловать. Правда, здесь немного не прибрано, - последняя фраза, видимо, характеризовала недопустимую вольность со стороны одного из пластиковых стульев. Похоже, он решил выбиться из симметричной гармони остального окружения, отказавшись стоять спинкой горизонтально крышке стола, и эпатажно развернулся к ней под углом.
  -Так понравилось?! - видя, не проходящий столбняк ведьмы, поинтересовался Алзар.
  - Необычно... - все же Ева знала основы этикета, а точнее, у нее просто сработал инстинкт самосохранения, до этих пор немилосердно дремавший, что бы сказать правду. Но, ведьма понимала, что для искреннего восхищения ей не хватит актерского мастерства.
  Алзар неопределенно пожал плечами, словно, не понимая, что здесь можно найти необычного.
  - Блэкджек? - на столике уже красовалась колода из пятидесяти двух карт. Ева была уверена, они еще пахли краской.
  - Двадцать один, не мое счастливое число, - ведьма неторопливо подошла к столику, но карты, во избежание, то ли недоразумений, то ли соблазна, не стала трогать.
  - Значит, рами? - продолжил демон, немного удивленно приподняв бровь. Все-таки сыграть с демоном в игру, где ключевую роль в победе давал строгий расчет и ни капли удачи, было бы верхом самонадеянности. Ева медленно вела пальцами по ребру спинки взбунтовавшегося стула, не находя на нем ни грамма пыли, или хотя бы одной царапины. Также гладко и также стерильно чисто. Перебираясь кончиками пальцев на поверхность стола, ведьма медленно качнула головой, отрицая.
  - Для бриджа не хватает пары игроков и... - Алзар, наблюдавший за действиями Евы, откашлялся, - кислородных подушек.
  Наконец оторвав взгляд от тонких пальцев ведьмы, предположил.
   - Не думаю, что тебе по нраву игра пенсионеров...
  Ева легко улыбнулась вспоминая один из множества вечеров, проведенных с монашками из монастыря Св. Лаврентия, за партией в бридж. Божьи невесты хоть и были в летах, но по-прежнему, имели такое завидное качество для всякой невесты (кроме, разве что божьей), как страсть. И не только к азартным играм. Именно тогда, сестра Берта, сказала рыжей худой девченке, по всем правилам должной сейчас усердно молиться во искупление своих еще не набежавших грехов, что жизнь похожа на партию в бридж. Все зависит от того, какого партнера тебе подкинет судьба. А если изменчивая к тебе оказалась не благосклонна, научись играть, полагаясь только на себя. Тогда же сестры Берта, Агнес, и, до этого все время дремавшая, Клементина (кстати, волей случая, оказавшаяся в тот день напарницей Берты) научили ее игре в непарный бридж.
  Ева неплохо владела каждым из названных демонов видом игры, и далеко не всему ее научили богообразные монашки. Была еще улица, такие же, как она, сироты, быстро осознавшие, что парные игры хороши, когда твой партнер находится вне игры, выступая суфлером...
  ... И были дни, когда стоило припоминать вялые уроки физкультуры, чтобы успеть затеряться среди застиранных простыней и нависших балконов, потому как, судьба оказалась к тебе не благосклонна. Однако, ведьма быстро научилась полагаться только на себя, и не только в игре. Вот и сейчас, она надеялась до трепета в коленках, что не подведет, а уж какие планы на нее у Фартуны... Ева решила не задаваться этим вопросом.
  - Бридж. Непарный, - теперь на Алзара смотрела не запуганная девочка с выбившимися прядями волос, а хитрая лохматая рыжая ведьма.
  ***
  Алзар уже второй роббер следил за находкой. За первые два гейма Ева набрала двести двадцать очков, что говорило об ее выйгрыше в первом эпизоде. Играли два роббера, и Алзар с любопытством наблюдал за ходом мысли молодой ведьмы. Было видно, что сказывался опыт, в отсутствии которого, демон первоначально заподозрил Еву, но была еще и своя техника игры, за которой угадывался острый ум, склонный больше к авантюре и риску, нежели к тщательно выверенным и прагматичным решениям. Надо отдать должное, рисковала ведьма умеючи и подтасовкой карт не занималась, верно оценив успех такого предприятия в игре с демоном.
  В целом, если бы Ева решилась сыграть с обычным смертным, пусть даже мастером своего дела, она имела бы все шансы на абсолютную победу. Возможно даже, будь на месте Алзара демон из другого отдела, и тут, ее мог бы ждать успех. Но играть в карты и надеяться на выигрыш у демона, служившего в отделе, отвечающем, прежде всего, за азартные пороки...
  Либо ведьма до конца не была проинформирована, либо и правда цеплялась за соломинку. Либо... Последнее 'либо' было маловероятным, однако, Алзар задумался, рассматривая ведьму теперь с вполне определенной целью.
  - Семь пика, - голос ведьмы дрогнул, произнеся козырную масть. Ее чуть взбудораженный адреналином игры взгляд нарвался на зауженный зрачок демона.
  - Контра, - Алзар продолжал откровенно ее рассматривать, не обращая внимания на явный дискомфорт рыжеволосой, а Ева спасовала, решив не рисковать, взяв обязательство выполнить игровой контракт. Вертикальный зрачок Ульфа Ева воспринимала как данность, а вот такой же Алзариэля, как намек на неприятности.
  Торги второго гейма были завершены (первый был сыгран вничью), и игроки перешли непосредственно к розыгрышу. Собственно говоря, от этой партии зависел исход игры. Ведьма отчетливо помнила отрицательный кивок головы законника на вопрос, имеют ли право демоны на жульничество...
  ... и Ева превратилась в белокаменное изваяние, с характерной неподвижностью и молочной бледностью покровов, как только внезапное озарение, стало оформляться в конкретную мысль. А демон, подтверждая ее недобрые подозрения, теперь уже в открытую раздевал взглядом...
  Права лукавые, конечно, не имели, но кто скажите, будет чтить букву закона в отделе, нареченным 'беззаконие'?! Пальцы ведьмы не заметно для нее стали перебирать карты. Срабатывал рефлекс карточного шулера.
  Алзар, и, правда, сдирал с ведьмы одежду, была бы возможность и кожу тоже, но сугубо в интересах дела. Он искал возможные отметины, которые могли бы, совершенно не кстати, испортить так хорошо начавшийся день. Нет, на задачу в целом, это бы практически не повлияло, маятник уже был запущен, и теперь мерно раскачивался, лишь набирая обороты. Возможно, наличие отметин, даже придало бы некоторую зрелищную пикантность событиям, но экзекутор преисподней не любил, незаявленного по программе, экспромта. Разве, что только сам, не принимал активного в нем участия.
  Критичный взгляд палача, продолжал блуждать по телу ведьмы, в то время как его карты приобретали исключительно выгодное для него значение. Впрочем... как и у самой ведьмы.
  Игра застопорилась на месте, не давая преимуществ ни одному из махинаторов. Но если Алзар, действовал автоматически (будучи уверенным в исходе карточной битвы), сметив все внимание на сканирование ведьмы, то сама ведьма внимательно следила за игрой, понимая, что они, скорее всего, играют вничью...
  А это...это означало, что ее душа и жизнь вновь станут исключительно ее, без права внесезонной распродажи.
  Ева старалась удержать лицо, но то ли она была все же не важным покерменом, то ли Алзар был не так самонадеян, как рассчитывала ведьма, но... Но лицо экзекутора потемнело, и без того резкие черты, стали еще резче, небольшой столик рассыпался пылью, а ведьма была схвачена палачом за руку, в которой карты свидетельствовали о нешуточной ловкости ее пальцев. Последнее, что помнила ведьма, перед тем, как сознание ее милосердно оставило, было искаженное холодной яростью лицо палача и экзекутора преисподней.
   ***
   - Цвиньг - дин - дон... Цвиньг-дин-дон...
   Сухонькая рука старичка, облаченного в шафранную рясу, методично дергала колокольчик, заставляя его издавать скромные мелодичные звуки. Существу с богатым воображением могло померещиться, будто колокольчику неловко за его кроткое бряцанье, и поэтому каждый раз он старался дребезжать тише, в надежде быть не замеченным. Но если приглядеться, то идея с малохольностью инструмента была провальной, поскольку причиной неуверенного дерганья язычка, был, скорее, паркенсонический тремор его владельца, нежели непритязательный духовный мир самого колокольца.
   - Пластина гонга треснула, - озадачено произнес Сэм, осторожно наматывая золоченные нити на свой кулак. - Гонг сломался и с его поломкой, хранитель утерял возможность священного призыва. Пришлось в срочном порядке выписывать из ошрама, - Сэм кивнул в сторону удаляющейся желтой спины. - А у него только колоколец и оказался.
  Священный призыв на Суд мог осуществить лишь человек, открывший в себе силу Создателя. Таковыми могли быть монахи и прочие, отрекшиеся от мирской жизни в желании окунуться в духовную. Главное, чтобы бы при себе имелся музыкальный инструмент с личной привязкой к его владельцу. А уж бубен это будет или детская свистулька, значения не имело. Призыв был слышен в любой из плоскостей имеющегося мира, а еще, его сила не знала слов отказа, выхватывая участников, и безошибочно доставляя их в зал Суда.
   - Мы, точнее ты, его причина, поэтому сила призыва на тебя не распространяется. Я как твой опекун и наставник, тоже имею такую привилегию. Но до тех пор, пока, нахожусь рядом с тобой.
  - Тяу Жень жаль больше не увижу, - Сэм резко переключился и как-то совсем по-детски погрустнел. - Исключительный призывник был. Душа как стеклышко, а юмор...юмор специфичный, - и непонятно было, то ли искренним сожалением, то ли затаенной обидой делился ангел. - Да и гонг совсем новый. Ни вмятинки, а треснул...- Сэм замер.
  - Ну, лаик, пора нам. Все уже в сборе, - Распорядитель аккуратно потянул вперед, и не одна из нитей не дрогнула.
   ***
   Лаик, казалось, был погружен в себя, не замечая происходящего вокруг. А вокруг было чему подивиться. Компания собралась разношерстная и в целом мирная, однако, чем-то не на шутку взволнованная. Что было причиной их беспокойства, лаик не ведал, но особым чутьем уловил, что не он причина замешательства. Вернее, не он один. Спокойными оставались лишь Беспристрастные, меланхолично взиравшие на разгорающийся спор.
  Несмотря на очевидную бессмысленность препирательств, взявшие слово, своих позиций не сдавали. Делали они то по привычке, или в угоду своим интересам, было неизвестно, но делали качественно и со всей душой, кто черной, кто беленой.
   - Князь лицо заинтересованное, и его заседание, является нарушением протокола, - с видимым спокойствием вещал пернатый, с настольным бэджем 'Михаэль'.
   - Князь, лицо единственное, имеющее возможность представлять один из ведущих департаментов епархии демонов, - нарочито утомленно рапортовал наместник матери тьмы. Бэдж 'наместник Матери Тьмы и князь первого ранга Люцифер' был небрежно задвинут в сторонку.
   - Отсутствие организационных успехов в вашем ведомстве, не является причиной попустительства с нашей стороны, - уверенно настаивал Михаэль.
   - Вам известно, что заместитель князя Велиала исчез с плоскостей мира. Возможно, что один из моих лучших демонов, сейчас уже мертв, и вполне возможно, что причиной тому являются тревожащие всех нас обстоятельства. Что в свою очередь, дает нам право воспользоваться пятой поправкой, не нарушая протокола собрания, - не поддаваясь на провокацию, со взглядом убеленного сединой мужа, продолжал декларировать Люцифер.
   - Тревожная участь Алзариэля остается под вопросом, учитывая его прошлое и компанию с которой он исчез, а кадровые пробелы нельзя назвать веской причиной для активизации пятой поправки, - практически обвинял бедж.
   - Прошлое моего подчиненного, было аналогичным прошлому многих из нас, - Люцифер многозначительно обвел аудиторию тяжелым взглядом. - И кадровые проблемы мы решаем самостоятельно и соразмерно обстоятельствам. Без ущербных попыток переманивания работников у своих коллег, - расчет отвлечения от темы с исчезнувшим демоном и его компанией был верен.
   - Обвинения епархии светлых в коварстве и обманном пути найма на службу звучит нелепо. По крайней мере, из уст покровителя лгунов и соблазнителей, - Михаэль изменил лицо с беспристрастного на высокомерно презрительное.
   - Об обвинении речи не шло. Прошу внести в протокол, что это выводы представителей светлой стороны, - не известно к кому именно обращался князь. - Возможно, выводы, основанные на имеющемся опыте, - князь продолжал петлять, рассчитывая закрепить успех.
  Люцифер рассуждал верно, затягивая и отвлекая присутствующих от злобы дня. Не общей, а его личной. Общая волновала, баламутила, ставила в тупик и старалась дотянуться до паники каждого из присутствующих, но личная... Личная неприятно царапалась в районе груди, колола иголками беспокойства, и непривычно тонко тревожила.
  Велиал будет молчать, прочие князья, несмотря на догадки, на Суде не скажут и слова, Сэм...Сэм, будь на то его желание, высказался бы уже давно, Беспристрастным все равно, а пернатые...Пернатые вряд ли забудут. И Люцифер понимая это, намеренно выводил суть разговора на Алзариэля и ведьму, нарочито громко и коряво отвлекая от них внимание светлых.
  Нет, Люцифер не спешил сбрасывать со счетов ни ведьму, ни Алзара. Причиной могли быть и они. Ведь Алзар всего лишь демон, пусть и древний, а ведьма...
  Богольская... Теперь у Люцифера надежно отложилась в памяти не только фамилия ведьмы, но и все, что когда либо касалось ее скромной персоны, вплоть до предпочтений в исподнем. Последствия от ее присутствия уже не походили на спородические вспышки под названием синдром Богольской, теперь это была очевидная картина пандемии, лихорадочно распространяемой уже за пределами плоскости мира, что не могло не насторожить наместника.
   Черная ведьма Ева Богольская, как и экзекутор преисподней, заместитель князя третьего ранга Алзариэль, перестал отслеживаться одномоментно с небывалым событием: разломом гонга и разломом последнего покрова мира под названием 'седьмая'.
  ***
  - Призыв не мог ошибиться, - тускло выдавил Беспристрастный под номером три. И говорил он вовсе не громко, но был услышан каждым.
  Тишина обрушилась лавиной, давая условный сигнал каждой из сторон об окончании бессмысленной перепалки. И темные и светлые, и без участника под номером три, знали, что призыв не мог ошибиться. Если за судейской скамьей, находился Велиал, значит, имел полное право присутствовать там. Но Люцифер знал зачем тратил силы на свою словоохотливость, а Михаэль не знал, как обвинить его без прямых доказательств, и не знал, стоило ли это того сейчас. Разящий воин, непримиримый борец со злом и наместник Отца, был сбит с толку, от того тянул, машинально подыгрывая князю, и пытался собраться с мыслями, что бы принять верное для себя решение.
  Последний покров 'седьмой', иначе, защитный купол Земли, дал трещину по меридиану. И сейчас, лаики, как настоящие, так и бывшие, были мобилизованы для сдерживания потусторонних сил, ласточкой метнувшихся к неожиданно сверкнувшему счастью. Исключение составляли разве что, бывшие лаики, занимавшие ведущие посты, и сейчас, задействованные в судействе. Большая часть демонов, оставив дела насущные, страховала вторую условную границу, прорыв к которой звучал бы приквелом второму армагедону.
  Каждая из сторон, была заинтересована в скорейшем приобретении дополнительной боевой единицы в виде новоиспеченного лаика. Однако, не заметить исчезновение двух персон, успевших сложить определенную репутацию во всех плоскостях этого мира, одновременно с расколом покрова, было бы сложно. Особенно тревожил тот факт, что каждый из исчезнувших, был хорошо знаком с подсудимым. Если Люцифер всячески поддерживал скорейшее введение лаика в боевой строй, то Михаэль оправданно опасался подвоха с его стороны (правда, умалчивая истинную причину) и на каждую демонскую резолюцию со знаком 'плюс', накладывал свою, полную подозрений и возможных рисков.
  - У Бесстрастных нет имен, - шептал Сэм Ульфу. - Только его судейский номер. Ей богу, инопланетяне! - продолжал восторженно удивляться Распорядитель. Казалось, Самаэля и вовсе не интересует, как исход дела его подопечного, так и исход самой 'седьмой'. Он, не скрываясь, продолжал разглядывать Беспристрастных, находя для себя новые доказательства их инакости. Однако, Ульф хорошо ощущал уверенность натянутых нитей, ни одна из них за все время привязи к кулаку Сэма не дрогнула от нечаянного движения их владельца. И Ульф ощущал сосредоточенность своего опекуна сердцем. Буквально.
  Новость о пропаже ведьмы его не взволновала в общепринятом понимании. Мысли не ринулись табуном, заставляя организм пускать в кровь вещество, гоняющее сердечную мышцу с утроенной скоростью. Температура тела осталась ровной, не поднявшись и на градус, а лицо лаика отображало полную незаинтересованность. Сейчас он не сильно отличался от Беспристрастных. Возможно, только Сэм и мог бы указать на различие между ними. Природная сдержанность Ульфа, вкупе с радикальными методами воспитания Сэма, давала свои плоды, и Ульф автоматически выжимал сухой остаток из услышанного, разбавляя его своими выводами. Лаик и на долю секунды не допустил мысль о смерти ведьмы. Не из-за веры в чудо или врожденного оптимизма, а исходя из уверенности, которая, как известно, должна быть чем-то основательно подкреплена.
  ***
  Ведьма открыла глаза. Точнее, постаралась и у нее почти вышло. Не увидев ровным счетом ничего, раскрыла их настолько широко, насколько это представлялось возможным. А возможности у нее были явно ограничены. Лицезрея в очередной раз 'ничего', ведьма издала, как она думала сдавленный крик, а вышло шершавое мычанье саднящего горла. В глазах явно побывал песок. Как и во рту. Песчинки скрипели на зубах, раздражали и без того чем-то обожженную глотку. Ее крик ни разу не отразился гулким эхо, да и вообще никак не отразился, затухнув, так и не успев в него сформироваться. Ева ощутила, как острая игла паники входит в ее испуганно бьющееся сознание, поднимая волоски на теле. Выводы не просились и даже не напрашивались, для этого необходимо было иметь хотя бы одну внятную мысль, а мысли ведьмы предпочли отойти в сторонку, уступив место глубинным страхам, грозящим раздавить любого осмелевшего встать у них на пути. Истерия Богольсокой выплеснулась, исцарапывая руки в кровь и сдирая кожу с торчащих коленок. Когда настал черед хрупкой головы, ведьма ощутила острую нехватку кислорода и неестественную скованность в суставах, не допускающую даже намек на сопротивление. В ушах зашумело, и, смирившись с неизбежным окончанием бренной жизни, поникшее сознание ведьмы неожиданно встрепенулось, различив череду знакомых звуков.
  - ... гл...ку ...ерешь...олчи ... се...плохо...
  Пропустив буквенную несуразицу, оно (сознание) четко уловило лишь последнее слово, вспомнив его значение и допустимые варианты его применения. Челюсти ведьмы сжались сами собой, и поток воздуха стал врываться в ее легкие, но вот скованность тела осталась. Теперь зрение ведьмы способно было различить огонек, слабо мерцающий недалеко от нее.
  - Плохо? - просипела ведьма.
  Над ухом хмыкнули, отпуская ведьму на волю стремительным разжатием крепких демонских объятий, от чего Богольская неизящно приземлилась на твердую поверхность.
  - Смотря кому, - философски ответил демон, протягивая флягу Богольской. Жестяной сосуд был пыльным, с вмятинами по бокам. Вода отдавала ржавчиной и...
  - Тухлая, - сплюнула Ева.
  - Можешь не пить, - разрешил демон, сосредоточенно сметая пыль с неясного хлама в дальнем углу.
  Еще раз сплюнув песок, и умыв отекшие глаза, ведьма неуверенно огляделась, пока внимание экзекутора было сосредоточено не на ней.
  Гладкие стены, выкрашенные в грязно серый цвет, местами зияли темными провалами. Оборванные провода, гнутыми палками торчали из пола и стен, и в свете слабого огонька, напоминали корявые обрубки щупалец неизвестных чудовищ. Изъеденная временем и повсеместно разбросанная рухлядь, ничего не напоминала, упрямо притворяясь не нужным и окончательно мертвым хламом. Хламом, с которым продолжал возиться демон. Богольская запоздало вспомнила, при каких обстоятельствах они в последний раз встречались. Отступившая истерика потянулась, разминая мышцы, и больно ткнула ведьму в сердце.
  - Я проиграла. Да? Это ведь...Это, что... будущее? - Ева никогда не мешала своим фантазиям устраивать у себя в голове дебоши, и прочие несогласованные с нею непотребства. Так и в этот раз, необузданные самовольцы крепко ухватились за скипетр власти, рисуя картины апокалипсического будущего Земли. И что больше ужаснуло Богольскую, ее проигрыш, или несчастливое будущее человечества, она и сама бы сейчас не смогла разобрать.
  Алзар на миг замер, пытаясь понять, что именно подтолкнуло ведьму к такому выводу о месте их пребывания, и быстро сдавшись, бросил в ведьму пыльный мягкий сверток.
  - Уж не выиграла точно. Переодевайся.
  Не успев опечалиться, что бы бесповоротно впасть в уныние, Ева озадачилась.
  - Зачем?
  Демон бегло окинул ведьму раздраженным взглядом.
  - Можешь не переодеваться. И нет, это не будущее. Тебе не понравится.
  Посчитав немногословность некогда словоохотливого демона, веской причиной, чтобы оставить расспросы на потом, Ева неуверенно развернула сверток брошенный Алзаром. Это оказался костюм, чем-то напоминавший водолазный, только плотность и толщина ткани была заметно меньше. Цвет выходил темно коричневый, хотя утверждать ведьма не взялась бы. Пока она определялась с оттенком полученного добра, Алзариэль уверенно скинул свой черный китель с золоченными буквами, и принялся за нижнюю часть своего облачения.
  Ева жила во взрослом мире, и будучи воспитанницей приюта, повидала много оголенных тел, при чем не всегда женских. Было юношеское любопытство, хорошо сдобренное гормональной перестройкой молодого организма и скромным количеством далеко не скромных книжек, что бы по очереди рассматривать мужское несовершенство (тогда, в глазах Евы это выглядело именно так). Глазок, саморучно проделанный в мужской купальне ученического интерната, был не велик, да и желающих ознакомиться с особенностями анатомии противоположного пола, всегда было не мало, чтобы подробно изучить интересующий предмет, однако общее впечатление сложилось. Сложилось и почти поистерлось, потому как, пойманные сестрой Августиной единожды, надолго забывали о чем-либо, помимо еженощных молитв и внеурочных постов.
  Ведьма забыла дышать, рассматривая в неверном свете костерка, обнаженное тело своего пленителя. То ли свет костерка и правда был неверным, то ли сказывалось напряжение последних дней, или, виной тому было кислородное голодание, не планово устроенное ведьмой, но Ева отчетливо увидела контур серебристого оперенья на гибкой мужественной спине испещренной шрамами. Нижняя часть призрачного оперенья касалась запыленного пола, плохо скрадывая от глаз стройные сильные ноги, и упругие ягодицы владельца. Поняв, что больше всего ее заинтересовало, Ева порозовела. Шумный вдох привлек внимание экзекутора.
  - Ты еще не оделась? - как ни в чем не бывало, поинтересовался демон, натягивая на себя водолазный костюм. Ведьма моргнула, убедившись в нездоровости своих видений, потому как демон уже застегивал неприлично обтягивающее одеяние. Прорезей для крыльев в нем не наблюдалось, как и прочих мест, куда можно было бы незаметно для окружающих спрятать части тела ... особо выдающиеся. Ева еще больше покраснела, уперев взгляд на свои обновки. Будь ее воля, она мимикрировала бы под еще одну кучу хлама, особенно после того, как услышала понимающий смешок демона.
  - На сарге ночью минус тридцать - тридцать пять. Закат будет ровно через двадцать две минуты. Как только солнце уйдет за горизонт, здесь будет не протолкнуться от сайганов. У тебя слишком...сильный запах, - демон дернул носом, и ведьма не собиралась, но обиделась. Правда, об обидах тут же забыла, рассмотрев длинную обглоданную кость в руках Алзариэля.
  - Если хочешь, можешь остаться здесь, - Алзариэль откинув кость в сторону, и движением фокусника выудил из кучи две пары обуви. Критично осмотрев каждую, одну бросил к ногам ведьмы.
  Ева еще какое-то время измышляла на тему предоставленного ей демоном выбора, и тяжело вздохнув, потянулась к завязкам на платье. Но вспомнив о девичьей скромности, остановилась.
  - Отвернешься? - Ева мысленно обругала себя за жалостливость, ненамеренно промелькнувшую в просьбе. Конечно, ей стоило бы вспомнить свое небогатое ведьминское прошлое, и предложить, нет, пожалуй, потребовать... Но даже в мыслях, требовать от Алзара чего-либо, виделось, если и не безумием самоубийцы, то умственным нездоровьем точно. Еще Богольская помнила о блестящих пуговках с гравировкой 'LAN' и о своем постыдном, а главное, не удачном жульничестве. Совершенно некстати, в памяти всплыли последние полгода, и особенно жаркие его моменты. И уж совсем не впопад привиделся синеокий предатель Ульф. К воспоминаниям присоединились детские и юношеские невзгоды, не свершившиеся надежды и беспроглядное нерадостное будущее. Будущее в компании экзекутора. И когда палач даже не шелохнулся, услышав ее скромную просьбу, подбородок ведьмы предательски дрогнул, первая горячая слеза устроила спринтовый забег, за ней поспешила вторая, и сдавленный всхлип Богольской разбавил потрескивание костерка. Когда одинокие слезинки превратились в поток, а всхлип трансформировался в сдавленные подвывания, Алзариэль отмер, и подивился бы сам своей грубости, если бы не был так увлечен взметнувшимся раздражением.
  - Может, успокоительные капли поискать? Или за носовыми платками до ближайшей аптеки прогуляться?
  За еще одну минуту ведьминского рыдания и своего упрямого молчания, Алзариэль вспомнил несколько неприличных слов, и, не сдержавшись, тихо выругался, скрываясь в одном из темных проемов стены.
  ***
  - Я говорю один раз. Ты запоминаешь. Или нет. Но тогда...- Алзару можно было не продолжать. Ведьма уже прониклась и осознала. Осознала и прониклась.
  Несколько раз.
  Сначала в заброшенных катакомбах с сайганами, когда она задержалась, поддевая под гидролазный костюм сорочку, потому как материал срамного одеяния ничего не скрывал, а в укрытии было прохладно. И ведь опоздала всего на одну минуту...
  После, на живых песках, когда отвлеклась, разглядывая анимации песочных миражей, и они с демоном были затянуты в одну из повсеместно разбросанных воронок. Что поделать, если рефлекторно ведьма уцепилась за то, что было ближе. Лодыжка демона оказалась гораздо ближе его руки...
  А затем, в естественном ущелье, набирая воды, ведьма оступилась, с головой ныряя под лед. Гидролазный костюм оказался вовсе не гидролазным, промокнув до основания. Как у ведьмы, так и у демона.
  Ева вздрагивала от каждого слова, понимая весь груз своей вины, или, что скорее, просто продрогла. Алзар же отдирал от себя существ похожих на лишайник, очень медлительных и очень голодных, от того, наверное, очень настойчивых. Только основательно подпалив, их можно было оторвать от кожи, к которой они надежно крепились присосками с острыми, как иглы зубами. После них оставались три язвы, которые практически не кровоточили, зато поверхность кожи вокруг покрывалась ожоговыми волдырями.
  - Я не нарочно, - ведьма металлическим штырем подкидывала опаленных кровососов в наскоро разведенный костер. - Я пошла туда, куда ты велел, - дым от живого лишайника, разъедал глаза, заставляя их слезиться. В ответ Богольская услышала очередной визг отдираемого, и шипение отдиравшего. Она участливо посмотрела на своего спасителя. Некоторое чувство вины ее все-таки тревожило. Направление указанное демоном, было слишком освещенным, для того что бы уединиться после вынужденной холодной ванны...
   - Я мазь могу сделать. Мне бы только травы...поискать, - запнувшись о злобный взгляд Алзара, Ева неумелым движением спихнула очередной лишайник, и взметнувшийся сноп искр, вызвал, со стороны демона, серию, видимо, ругательств. Видимо, потому как, ругательный язык ведьме был не знаком, но глубоко прочувствован его обладателем.
  ***
  - Сидеть. Здесь. Ждать...когда отдохну, - выплюнул Алзар, поджигая квач, намотанный на подобранную арматуру. Он, должно быть, обращался к ведьме, хотя и внимательно смотрел на огонь. В противном случае, Еве следовало бы начинать основательно переживать, поскольку никого, кроме них двоих поблизости не наблюдалось.
  Похоже, кровососы были не так просты, как казались на первый взгляд. Алзариэль отличался заметно потрепанным видом, таким он не выглядел даже после схватки с сайганами. Его шатало, и он с трудом выводил огненное кольцо. Что самое удивительное, делал это вручную, а не с помощью заклинаний. Видимо, иначе, было нельзя. За все время пути, куда, ведьма так и не рискнула спросить, демон ни разу не применил магию. Еву это озадачивало гораздо меньше, чем его нынешнее состояние. В конце концов, ее жизнь теперь полностью зависела от него - дружелюбным это место можно было назвать с большой натяжкой, и только в условиях отсутствия выбора (и исключительно в целях поддержания боевого духа). Алзар опустился возле центрального огня, напрягая и без того напряженные мышцы. Его лицо и спина покрылись испариной, и если бы Ева не была так обеспокоена, она бы смутилась, в очередной раз, поймав себя на пристальном разглядывании по пояс оголенного мужчины. Несмотря на обещанные минус тридцать, демону было жарко. Сейчас же Богольская прониклась сочувствием, и, наблюдая за страданием прикорнувшего и лихорадящего экзекутора, пыталась припомнить, чем отличается листовик обыкновенный, снимающий жар, от листовика ядовитого. Ей казалось, она видела такой неподалеку.
  ***
  - Сам... убью, - прохрипел Алзар. И будь стойка демона столь же убедительна, как и его лицо, ведьма, несомненно, поверила бы. А так... только перетрусила зря.
  Алзар втянул ее обратно в огненное кольцо, и рухнул сам. Сайганов, оказывается, здесь не водилось, пески они давно прошли, с лишайниками Ева теперь знала, как управляться. Для этих целей она даже прихватила отброшенную, Алзаром арматуру. А вот всех прочих опасностей учесть было не возможно. Ведьма и не пыталась. Как известно, волков бояться...
  Да и демон зря переживал. Уж от стайки летучих грызунов, Ева решительно отбилась бы. Не помешай ей сам демон, принявший атаку крылатых на себя. Благо примеченное растение Богольская успела отыскать.
  Ведьму можно было заподозрить...в недостатке верных умозаключений, приправленных отсутствующим инстинктом самосохранения, в чем и поспешил ее заверить рассвирепевший демон, но в несколько иных выражениях. Однако, ведьма не обиделась, потому как на больных нельзя, а Алзар горел той лихорадкой, которая пуще лесного пожара в засушливое лето.
  Богольская прикусила губу, потому как за водой идти она бы не решилась, а ругательства демона явно приобрели бредовый оттенок. Иначе, к чему так сильно сокрушаться о возмездии, перьях и безумии старого шаромыги? Решив не стыдиться по чем зря, ведьма принялась растирать прихваченный листовик, усиленно молясь, чтобы местная фауна не сыграла с ней злую шутку.
  Пальцы Богольской привычным движением втирали маслянистую жижу в виски демона. Травное дело не было ее призванием, ни приобретенным, ни от рождения. По своей воле Ева вряд ли бы занялась этим искусством, если бы не нужда, навязанная ей разорванным договором Ульфа. Она до сих пор путалась в названиях, нечаянно травила подопечных (ее личная гордость - не тяжело и не смертельно) и заваривала чертовски отвратительные травяные чаи.
  Алзар хватал ее за руки, нюхал, затем, похоже, ругался, порывался кому-то оборвать крылья, и еще много чего, чего нельзя было разобрать. Демон все больше употреблял слова, смысл которых ведьме не был ясен. Несмотря на ее манипуляции, глаза Алзара все чаще подкатывались, оголяя блестящие белки, и Ева решила больше не тянуть, приберегая крайнее на крайний случай.
  Богольская всегда была честна перед собой, и сейчас не искала себе оправданий. Вовсе не милосердие подтолкнуло ее к запрещенным для себя приемам. Ева рассуждала просто. Нет демона, нет их с ним карточной сделки. Нет сделки, есть привычный костер и новый экзекутор. Есть новый экзекутор, есть новые проблемы. К старым она уже как-то привыкла и пообтерлась, оплакав в катакомбах и их и себя. И ей определенно хотелось отсюда выбраться, а быть уверенной в обязательном ее возврате 'туда-откуда взял' вследствие смерти Алзариэля, ведьма быть не могла. Не с ее везучестью.
  Пас первый. Ничего. Пас второй. Аналогично. Третий. Тишина. Ведьма изменила заклинание и снова ничего. Попробовала самое простенькое и безобидное, но и тут ее подозрения на счет своей же удачливости подтвердились.
  Полный игнор демоном магии теперь был ясен. Ее либо здесь нет, либо конкретно они не могут ей воспользоваться. Обидно, но даже плакать уже не хотелось. Хотелось домой, в свою маленькую квартирку на окраине города. К чайнику в горошек, и разномастным кружкам. Две остались от родительского сервиза, с золотой каймой и изящной фарфоровой осанкой. Одна была подарена Рамилем. Красная большая с эмблемой кофейни на толстом брюхе, почти такая же как и сам бариста Рамиль. Другая, досталась от Янушки, малолетней...сиротки, из приюта Евы. Откуда та попала в руки девочки, Ева не интересовалась, будучи стопроцентно уверенной. Точно такие же кружки она видела у торговца на соседнем рынке. И цена была непозволительно высока для девятилетний сиротки.
  Кухня два на два, зато окно выходит в соседний сад и в солнечный день, каждый уголок залит светом. Еве привиделось, как весной, в открытое окно, залетают паутинки, или как летом, ветер приносит жаркий воздух, наполненный дурманящим запахом жимолости и переспелой жерделы.
  Или как сводит скулы сок недозрелой вишни, украдкой сорванной у соседа.
  Или жалобное поскуливание ветра осенью, прячущегося от холодного дождя, или тишину первого снега, выпадающего непременно ночью.
  Ева машинально пододвинулась ближе к демону, тепло его лихорадочного тела согревало сильнее огненного кольца. Жаль, нельзя было над ним так же, как над огнем, погреть замерзающие руки.
  Хотя...
  Ведьма придвинулась еще ближе, неуверенно положила ладошку на лоб, проверяя глубину обморочности демона. Удостоверившись в полной его бессознательности, Ева на секунду замерла, прикидывая 'за' и 'против'. Далекий вой, наверное, сайгана, перевесил стопку 'против', и Ева стала устраиваться возле Алзара.
  Сначала она легла рядом, прислушиваясь к его дыханию, присматриваясь к выражению лица. Немного успокоившись, пододвинулась еще ближе, оставляя между собой и им несколько сантиметров личного пространства. Если сайганы и пробьются через огненное кольцо, демон, в ее глазах, выглядел значительно аппетитнее плюгавенькой ведьмы. Эта мысль успокоила уставшие мышцы, отпустила дневные невзгоды, и, смешавшись со скрипом сухих веток одичалых деревьев, перешла в шелест листвы под окном. Во сне Ева всем телом ощущала по настоящему летний зной, и пыталась избавиться от навязчивого и неуместного в такую жару одеяла.
  ***
  Устав сопротивляться убегающему сну, Ева только из врожденного упрямства решила вернуть его, уткнувшись лицом в деревянную подушку.
  - Не шевелись.
  Сон, почувствовав, что тиски ослабевают, мгновенно испарился, предоставив своей хозяйке, разбираться с резко накатившей действительностью.
  Помятуя о прошлом дне, Ева исполнила приказ, превратившись от напряжения в каменную плиту. Ее фантазия успела нарисовать несколько вариантов жутких и огромных чудовищ этого мира. И каждое из них непременно должно было разорвать на месте ее худосочное тельце. Только один монстр выходил с капающей слюной, у другого с клыков стекала кровь предыдущей жертвы, а третий и вовсе изрыгал пламя. Пересмотрев слайды своего воображения несколько раз, Ева решила в точности следовать указаниям демона, который, в целях, видимо маскировки, почти лежал на ней, тесно прижавшись, и обняв тремя из четырех, а может и пяти, конечностями. С анатомией демонов Ева знакома не была, поэтому решила не удивляться.
  Обождав добрых минут десять, страх ведьмы притупился под ощущениями затекшей руки. Осторожно приподняв лицо и уткнувшись в демонский подбородок, Ева приглушенным шепотом спросила:
  - Еще долго?
  - Пожалуй, хватит, - после небольшой заминки, демон как ни в чем не бывало потянулся. Неосторожно вытащил руку из под притихшей ведьмы, от чего ее голова чувствительно стукнулась о землю, и стал внимательно осматривать изъеденные лишайником, остатки своего гидрокостюма.
  Демон определенно выглядел лучше. Более того, ожогов и обещанных язв, вызванных слюной кровососов, не наблюдалось. Наверное, листовик в этих местах обладал во истину магическими свойствами. Ева даже задумалась над стратегическим запасом волшебного растения. Не то, чтобы она планировала и дальше испытывать терпение демона в приключениях с лишайниками, но всегда присутствовал 'а вдруг'.
  Автоматически следя за действиями демона, и что там говорить, за самим демоном, Ева вспомнила, что им должно быть грозит опасность. Она осторожно осмотрелась, и, не увидев ничего, что выбивалось бы из привычной картины мира, также шепотом спросила:
  - Они уже ушли?
  Не ожидав вопроса, демон на секунду замер.
  - Кто?
  - Ну, те... кто был, - Ева, немного смутилась, как объяснить демону кого именно она имеет в виду. Не описывать же ему трех палых огнедышащих чудовищ.
   - Местные... монстры...- она говорила шепотом, оглядываясь, будто само их упоминание могло поспособствовать их же материализации.
  - А...Да. Ушли, - понимающе кивнул демон. - Собирайся, у нас мало времени. Путь не близкий. И мы сделаем крюк. У нас мало припасов.
  Алзар говорил обыденно, словно, еще вчера они обсудили подробный план действий в этом адовом (по всем представлениям Евы) мире.
  Нет, Ева не была истеричкой, да и не в ее ситуации быть привередливой, она ею и не была.
  Она была ведьмой.
  Черной.
  И женщиной.
  Что, по сути, в неудачные дни, равнялось.
  Последние полгода у нее явно были неудачными.
  И если в начале, сработал шок, и высокая динамичность происходящего, то сейчас, Ева почувствовала прилив так давно не ощущаемого раздражения. Ведьминское нутро давало о себе знать.
  - Ты поспешай, поспешай, - Богольская, расслабленная отсутствием поблизости пригрезившихся чудовищ, незаметно переместившись к засыпающему костру, ворошила угли.
   - Я, пожалуй, тебя здесь обожду, - что она собиралась делать, когда демон исчезнет вместе с бабьей дурью, Ева не думала. Да и некогда ей сейчас было задумываться над такой мелочью, как способы выживания в одиночку в условиях крайне враждебного мира. Куда важнее было дать всем понять, что тоже не лыком шита, и как-никак, а образчик такого гордого и независимого существа, как человек. Ну, или женщина. Что в глазах Алзара, за вчерашний день, перестало быть тождественным понятием.
  Ну и пусть, что эти 'все' были представлены всего лишь одним демоном. Ну и пусть, что вчера этот демон пугал ее до щекотки в коленках. В конце концов, это было вчера.
  А сегодня... Алзар мог бы предположить, что сегодня накатило последствие шокового состояния, и теперь стоит ждать истерику, либо с криками, либо со слезами. А скорее всего и с тем и другим.
  Умудренный же опытом, сказал бы, что сегодня Ева была просто не в духе. Что не исключало наличие криков и слез.
  ***
  Алзар задумчиво разглядывал Богольскую. Казалось, он собирался с мыслями. Может и правда подумывал оставить ее здесь, вспомнив весь долгий, один из самых долгих дней в его жизни - день вчерашний. Но было в демонском взгляде нечто такое, что не вязалось с идеей равнодушного просчета.
  Что-то такое звалось интересом, и может даже азартом.
  Он почувствовал неладное, ровно за секунду до начала перемещения, и только благодаря своей реакции, успел втянуть в воронку ведьму. И не раз пожалел об этом за минувшие сутки. Но это было ровно до сегодняшней ночи.
  Похоже, его планы кому-то пришлись не по вкусу, и этот кто-то решил действовать против правил. Правда, и правила-то никто особенно не обговаривал. Было всего пару условий, но на этом и все. И только поэтому к последней выходке, Алзар отнесся почти с благодушием.
  Его настрой в отношении задуманного не изменился, всего лишь маршрут стал чуточку иным, добавился элемент неожиданности.
  
  Сарг тоже почти не изменился. Хотя Алзар и помнил его другим.
  Дикой живности было меньше, они оставили планету существам бесспорно разумным и сильным. Сарган, местное светило, всегда был тускловатым, но опасным никогда. Следует уточнить, что только для саргов. Все порталы были настроены на длины волн лучей Саргана, и оттого проникновение иномирцев на планету было возможным, но нежелательным для мечтающих ознакомиться с местной флорой и фауной, которой, кстати, было немного. Пара заповедников и две точки отдыха, итого, процентов восемь от общей поверхности планеты. Металл...много металла, камень и ласелит, чем -то схожий со стеклом, и еще автономное управление планетой, по подсчетам Алазара, должное было еще просуществовать около тысячи земных лет.
  Сейчас, будучи здесь, он вынужден был прибегать к элементарным правилам выживания, хотя его это ничуть не смущало - как никак, а все же разнообразие. Исключением разве что были недуги, связанные с уязвимостью тела и, накапливающиеся раздражение. Вот раздражение... раздражало. Как и сама ведьма. Правда, только по началу. То, что должно было превратиться в разменную монету и послужить всего лишь частью провокации, поставив под сомнение само понимание о единовластии, стало любопытным объектом исследования.
  Алзар за утро уже успел про себя отметить:
  а) Ева Богольская оказалась неучтенным фактором, могущим повлиять на исход. Гипотеза.
  б) Она прошла переход на Сарг вместе с ним, что уже само по себе невозможно. Значит, или контроль порталов перестал в должной мере функционировать, или у кого-то на ведьму серьезные планы. Теорема.
  в) Ева Богольская природная ведьма, восстанавливающая силовой резерв объекта в самопроизвольном порядке. Аксиома.
  Демон проснулся от ощущения легкости и бурлящей в нем силы.
  Нет, не магической. Иначе, пункт первый автоматически превратился бы в аксиому.
  В нем бурлила сила организма, находящегося на пике своих возможностей.
  На пике возможностей зрелого мужчины.
  Неожиданно приятное открытие. Следовало признать, что это ощущение он уже успел подзабыть.
  Была магическая сила, с которой приходилось учиться обращаться, была всепоглощающая сила желаний и пороков демона, которую приходилось учить покоряться, а вот такой...живой силы не было очень давно.
  
  Ведьма лежала, крепко прижавшись к нему, видимо, греясь, и...храпела. Если до конца быть откровенным, это больше походило на сопение, правда очень громкое, но не это разбудило и привлекло внимание Алзара.
  Ева Богольская светилась.
  Она светилась мягким ровным светом по всей поверхности своего миниатюрного тела (ткань и покрой защитного костюма, позволил Алзару успеть отметить и размеры, и гармоничность сложения).
  Прикосновение к ведьме, усиливало свечение в несколько люксов, и укутывало негой.
  Опытным путем Алзар установил, что сила передаваемых ощущений одинакова на всех участках тела ведьмы, и возрастает при увеличении площади соприкосновении с донором силы. Если проще выражаться, демон методично и нахально ощупывал Богольскую, выясняя какая часть ее тела...эффективнее. Ведьма оказалась эффективной вся, особенно если не стесняться, чего демон, в общем-то, и не делал.
  Яд лишайников должен был выжигать его изнутри лихорадкой еще сутки, постепенно нисходя на нет, а его тело уже успело завершить регенерацию поврежденных тканей, и теперь истосковавшись, просто нежилось в живительных волнах. И это учитывая тот факт, что ведьма не имела перед ним никаких обязательств.
  Партию в бридж им так и не дали завершить, видимо, опасаясь возможных последствий, и это не могло не заводить его. Несмотря на контрмеры, Алзар заполучил в свой арсенал нечто большее, чем просто гарант наполненности магического резерва. Само 'нечто большее' и вовсе не подозревало о своих способностях и меценатстве, что тоже имело свои плюсы.
  - Ева, нам пора, - он говорил ровным, почти мягким тоном. Зачем лишний раз настраивать ведьму против себя? В конце концов, он еще не знает, что именно послужило причиной добровольной передачи силы.
  Может быть жалость. Ведь пошла же она за какой-то там травой...
  Или чувство вины... что вероятнее.
  А может просто усталость сорвала подсознательный контроль, и сила потекла, подчиняясь закону сообщающихся сосудов, или закону разнополярности.
  Он присел на корточки напротив ведьмы.
  - Здесь не стоит задерживаться. Скоро взойдет солнце. Температура окружающей среды поднимется до пятидесяти трех градусов. Источники воды высохнут через два часа после восхода. Уровень радиации будет равняться пяти зивертам. Смертельная доза для человека единоразово - ноль пять. Смерть от обезвоживания в таких условиях наступает через восемь часов. Мучительная смерть, с ожогами, рвотой, кровотечением, - Алзару казалось, он был убедительным.
  Но, видимо, так казалось только Алзару, потому как ведьма, продолжила ворошить угли, без видимых признаков скорых сборов. Алзар решил продолжить в том же духе, в уверенности, что и ведьма обладает задатками хоть какой логики, и рано или поздно, но разум возьмет свое.
  Лучше рано.
  Он торопился и не только по причине озвученных ведьме причин.
  ***
  Сэм продолжал нашептывать Ульфу выводы, сделанные из своих наблюдений за Беспристрастными. Казалось, он готовился к написанию, по меньшей мере, изыскательных трудов, так вдохновенно наблюдая за предметом своего интереса.
  - Однако...- поражался чему-то вновь, при этом успевая отметить, сколько участников судейства голосуют 'за', а сколько заняли иную позицию.
  Но Сэм был не одинок в своем внимание к процессу.
  Ангельская сторона, все больше воздерживалась. Скорее по привычке, потому и готова была поступиться своими принципами невмешательства.
  А вот княжеский ряд, удивил.
  Трое из девяти братьев по Тьме, и так уж вышло, подчиненных наместника оной, противились признанию лаика достойным.
  Среди обозначенных был и Маммона.
  Желающих выделиться Люцифер запомнил, и подумывал в ближайшее время сократить бюджет своего ведомства.
  Ровно на три отдела.
  
  Минуты вяло отсчитывали свои шаги, понимая, что, по сути, бессмертным на них наплевать. Но меж тем, время близилось к заключительному голосованию с резолюций Беспристрастных.
  Сэм немного погорячился, полагая, что все пройдет до нельзя гладко и в их с Велиалом интересах.
  Ульфу светило безвеременье.
  - Я прошу слово! - едва закончив нашептывать, на ухо лаику, свой очередной домысел, тут же заявил Распорядитель. Громко и без должной доли пиетета, словно крикнул свой номерок в очереди к терапевту.
  Зал затих, и Ульф предположил, что это небывалая просьба. Ответил Михаэль.
  - Самаэль, ты наставник лаика. И как любой наставник и опекун, будешь ощущать потерю, в случае его ухода. Мне понятны твои мотивы, как и мотивы князей первого и третьего рангов, но твой интерес слишком явен в этом вопросе. Мне жаль, Сэм, но решение, будет приниматься...
  - ...нами - бесстрастно закончил за Михаэля Третий. - Интерес здесь чужд только Беспристрастным. Пусть говорит.
  Михаэль скривился, а вот Люцифера передернуло.
  Но Сэм внимал только словам Третьего, возможно, поэтому счастливо избежал сожжения Велиалом. А еще трех проклятий немоты, корчи и безрассудства, которые каждый раз искрились, рассыпаясь о невидимое защитное поле, густой сеткой пронизывающей все пространство судейства. Михаэль вопросительно поднял бровь, на что Люцифер только пожал плечами. Попробовать стоило в любом случае.
  - Боюсь, Суд не принял во внимание все факты дела лаика Ульфриэля....
  - Мы слушаем. Продолжай, - проснулся Второй.
  Сэм медлил, то ли действительно сомневался, то ли держал атмосферу. Чуть погодя достал книгу, на вид схожую с амбарной, только увеличенную в пять раз. Начал нарочито медленно, предварительно сдув пыль с поистершегося кожаного переплета.
  - За время существования человечества было зафиксировано, - Сэм пролистывал по одной странице, громко хрустевшей в тишине. Он не торопился, - триста пятьдесят девять миллионов шестьсот семьдесят пять тысяч попыток взлома купола Седьмой с целью воплощения в человека. Конечно же, истинных целей нарушителей порядка нам уже не узнать, - Распорядитель виновато улыбнулся, и поправил возникшие на носу очки на, необязательной в его случае, цепочке. Свет отражался от стекол, и выражения глаз Сэма оставалось для всех тайной, о которой, впрочем, все догадывались.
  - Ну, да не нам о них измышлять, - еще одна страница с шумом легла на предыдущую. - Однако, не все попытки были...пресечены.
  - Мы все знаем историю, Сэм, - Маммона дымил и здесь. Князь продемонстрировал Распорядителю сигару, и алый огонек ее, уже готовый опалить пальцы демона, - говори по существу и ближе к делу. Время никогда не было нашим союзником.
  Минуты встрепенулись от нечаянного внимания к ним и зашагали быстрее.
  - О деле, Маммона... - книга исчезла вместе с очками, и ударившемся в несвоевременные исторические вехи Самаэлем, вернув ему прежний, обманчиво простецкий облик и не вязавшуюся с этим обликом улыбку.
  - Будь Хронос все же нашим другом, я бы спросил, как продвигаются ТВОИ дела. Не из вежливости. Мне любопытно, - Сэм подмигнул Маммоне, и князь излишне торопливо прикрылся сигарой, делая очередную затяжку.
  Сэм же, вновь изменился, утеряв простоту и игривость. И в зале стало на одного лаика больше. Огненные шрамы, змеей ползли вдоль молочного тела, медленно пересекали ключицу и, крылья его, не могли укрыть от взора, спутанные нити, некогда вспоротой и неровно зарубцевавшейся кожи.
  - Я прошу принять лаика достойным в силу неоспоримого факта - лаик Ульфриэль находится под печатью защиты Творца, ибо является любимым чадом его...как и всякий рожденный в плоскости Седьмой.
  В зале было тихо, и вовсе не от того, что обозначенный факт стал новостью для присутствующих.
  Скорее, он стал для них осмысленным приговором.
  Две с лишним тысячи лет назад, единственным рожденным блюстителем равновесия за время существования Седьмой, был Ульф.
  Он же, надо отдать должное, единственным и остался.
  И как всякий инкарнирующий на Земле, автоматически становился неприкосновенным.
  А это накладывало на судейство определенные ограничения.
  Например, несмотря на компрометирующие связи и прочие недостатки, отправить лаика в безвременье никто не мог. А хотели многие...
  Но даже не это верх меры насторожило хранителей.
  Ульф был демоном с человеческой душой, если бы он им и продолжал оставаться, то вряд ли, что-то изменилось бы.
  Статично строгий контроль кровным братом, внимательный надзор со стороны кровного же отца, и более менее стабильное будущее, с обязательными пометками в отчетах о незаконно инкарнирующих переселенцах.
  И ни какой неизвестной составляющей.
  А сейчас, новоявленный лаик был сродни случайно обнаруженной мине. Вроде лежит себе спокойно, все больше неприметно даже, но стоит на нее наступить...
  Никто не знал, чем, или точнее кем, обернется демон с вольной и такой неприкосновенной человеческой душой и ...сущностью Хранителя.
  А минуты перешли на бег, отсчитывая время до, уже стучавшего в двери, Армагедона. В том, что это именно он они не сомневались. Хронос и вправду не был другом блюстителей равновесия. Впрочем, он вообще был нелюдим, оттого дружбы ни с кем не водил, хотя и во враги его никогда не записывали, полагая, что он, всего лишь, очередное отображение воли Создателя.
  Ну а числиться во врагах у самого Творца никто не желал, всем сполна хватало его отеческой любви.
  ***
  Ульф не торопясь выплетал тонкие нити, должные если и не восстановить последний купол Седьмой, то хотя бы существенно замедлить продвижение ловцов удачи. Удача, по мнению бывшего демона, была сомнительной, но его мнением не интересовались, от того нити были хоть и тонкими, но весьма прочными. Работу Ульф выполнял качественно, можно даже сказать, излишне придираясь к мелочам, заставлявшим его не единожды перевязывать уже сплетенные узлы.
  Нет, Ульф не желал смерти Седьмой, да и вряд ли она бы ей грозила, и еще меньше его волновали Хранители, к сущности которой с такой опаской отнеслось судейство.
  Судейство вообще, после заявления Сэма, повело себя крайне неосмотрительно (на все тот же взгляд Ульфа) предоставив ему право не только быть достойным, но и дав свободу.
  Свободу, конечно, условную.
  Связь с наставником продолжала иногда колоть иглой то в левое плечо, то в спину, однако, мыслить вольно не мешала. И от мыслей этих узлы выходили одинаковыми и ровными, закрывая не бреши, но выплетая новую ткань.
  
  Ульф не чувствовал в себе призрака чудовища минувших дней. Его по-прежнему не прельщал запах крови.
  Нет, его не мутило от отвращения, в конце концов, два тысячелетия работы с этой субстанцией, воспитали исключительно деловое к ней отношение, но желания бесконтрольного убийства, присущего сомнамбулическим Хранителям, не вызывала.
  - Акелла, слева, - все так же не спеша, Ульф предупредил одного из демонов, который, не имея возможности латать раны Седьмой, останавливал не в меру разошедшихся нарушителей исключительно своей силой.
  Ульф, погруженный в свои мысли, может и вовсе не предупредил бы демона, но ему его стало от чего-то жаль. Наверное, терять боевую единицу всегда жаль. Ульф еще мгновение покрутил эту мысль у себя в голове, и так и не решив, зачем ему собственно целый демон в месте, в которое он не собирается возвращаться, одним движением крыла упокоил троих, опрометчиво решивших воспользоваться незащищенной спиной Акеллы.
  Лаик на мгновение замер, прислушиваясь к чему-то, и улыбнувшись полученным вестям, продолжил работу.
  Плетущееся полотно ложилось ровным слоем, но края его были слишком гладкими, чтобы трепетная ткань последнего купола Седьмой могла за нее зацепиться.
  ***
  Ева продолжала молчать, видимо, решив таким образом наказать демона. Следует отметить, что наказывался он из рук вон плохо.
  Во время очередного привала невежливо сбросил ведьму с плеча, правда, голову придержал, наверняка опасаясь последствий ушибов оной.
  - Держи, - Алзар протянул раскрасневшейся из-за недолжной транспортировки, Еве обугленный прутик с... ведьма определила это как, 'с чем-то'.
  Богольская показательно отвернулась, но решение изменила сразу же за словами демона.
  - Тогда я сам.
  После ее отказа уходить с обжитой и выгоревшей кругом полянки, демон перемещал ее тоже исключительно сам. Даже тогда когда, она отчаянно, а после все жалостливее, просила вернуть ее телу вертикальное положение. Желательно головой вверх.
  Торопливо пригладив рыжие космы, Ева, в надежде не вымазаться в сажу, аккуратно перехватила импровизированную шпажку.
  Увидев на своем нечаянном обеде, глаз, который казался глянцевым и живым, разве что не мигал, она громко сглотнула, надеясь все же удержать скудное содержимое своего желудка.
  Покосилась, на своего мучителя, и, убедившись в его абсолютной занятости трапезой, Ева присмотрела место для удачного, в плане не заметности, схорона неудачливого животного.
  - Сразу землей присыпь. В целях экономии времени и сил, - и ведьма нутром чуяла, не пугает. Предупреждает. Стоит прикопать, и скормит, не струсив и пылинки.
  Странно, что не смолчал, ведь мог и подождать. Так сказать, в целях воспитательных, или вовсе без целей, исключительно из поганости демонской души.
  - Я... правда...не хочу, - Ева запнулась о взгляд Алзара, - ...там глаз... как живой...
  Демон, выхватил шпажку из рук ведьмы и, проткнув очи зажаренной живности острием охотничьего ножа, вернул Еве. - Теперь как мертвый. Ешь.
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"