В светлой зале за длинным кленовым столом проходило заседание Военного Совета с присутствием короля ДжозефаIII. Осуждался довольно многозначащий для Ардериании вопрос: выход к Ипрасинийскому морю, который был практически потерян во время десятилетней войны с Итанией при Кристофе V.
Всего присутствовало двенадцать человек, из которых, по большей части, все решали лишь семеро. Первым был министр военных дел - упитанный мужчина лет пятидесяти в черном мундире с золотыми эполетами, при наградах. Гаспард де Лоран, который и председательствовал на Совете.
По правую сторону от него сидел высокий стройный мужчина. Его лицо было испещрено морщинами. Под впалыми небесно-голубыми глазами виднелся глубокий шрам, проходивший через острый нос, как память о выигранной битве. Но, несмотря на вид человека весьма преклонного возраста, генерал-фельдмаршал Бернар де Брасс на самом деле был не намного старше министра. Его вышитый золотом темно-синий мундир был увешан медалями и орденами с муаровыми лентами, что говорило о заслугах фельдмаршала перед королевством.
По левую сторону от министра сидел главнокомандующий другого вида войск - адмирал Ардериании Николя Дюбари. Тоже мужчина в возрасте, следивший за своей фигурой, не давая вырасти животу, как это бывало у некоторых его товарищей по военному делу, имеющих высокое звание. Он был высок и крепок, как скала, от чего походил на грозного великана. Его волос уже коснулась седина, чего не видно было под белым накрахмаленным париком, но зато отчетливо виднелось на черных усах, которые стали белеть. Несмотря на свой возраст, который недавно перешел отметку шестидесяти, он был молод душой и телом и мог похвастаться в удали даже с юными, еще полными энергии матросами или же молодыми капитанами. Авторитет адмирала Дюбари не вызывал никаких сомнений. Он был уважаем как и в родном флоте, так и в сухопутных войсках.
По другую сторону от адмирала сидел еще один представитель флота - контр-адмирал Ансельм де Готьер. Ему было лишь немного за тридцать, но выглядел Ансельм моложе лет на пять, как минимум. Не высокий, но очень крепкий. Особенно кидался в глаза его орлиный нос, говоривший о твердости характера и о некой хитрости, что подтверждали болотного цвета глаза, которые де Готьер постоянно щурил. Темно-зеленый мундир молодого контр-адмирала также украшали различного рода награды, которые по численности уступали наградам того же адмирала Дюбари не намного, что подтверждало все разговоры о том, что Готьер преемник Николя Дюбари.
Напротив Ансельма де Готьера сидел мужчина лет сорока - генерал Бонифаций де Голь. Ничего примечательного в его внешности не было. Набирающая вес фигура, светлые усы, в которых просвечивалась легкая седина, маленькие, водянистые, серые глазки, бегающие из стороны в сторону. Но, несмотря на столь невыдающуюся внешность, де Голь имел военный талант, с которым нельзя было не считаться.
Еще пять человек присутствовали на Совете больше как слушатели, нежели как активные участники, но их касался обсуждаемый сегодня в этой зале вопрос.
Напротив Министра военных дел, сидевшего в центре стола, сидел король Джозеф III, присутствие которого на Военном Совете не всегда было обязательным, но данный вопрос требовал его присутствия, да и сам король старался по возможности посещать каждый Совет. Справа от Джозефа сидела Анриетта, вхожая в Совет, причем не только в Военный, и даже не в качестве слушателя.
В Ардериании принцам с самого рождения присваивалось звание генералиссимуса, которое, по большей части, носило лишь формальный характер. Принцессам же давали лишь орден Марии, в том время как мальчикам в придачу к столь высокому рангу присваивался и орден Франциска. Но поняв, что у Анри совсем не девичьи интересы, отец - король Луи-Август VI - решил и ей присвоить и звание генералиссимуса, и второй орден - орден Франциска, что послужило причиной зависти у братьев Анриетты.
Произошло это, конечно, не сразу, хотя и довольно быстро. Луи-Август быстро привык к таким наклонностям дочери и, хорошенько все обдумав, все же решился на такой шаг, пойдя на поводу у дочери. Каждый воспринял это по-разному, хотя большого негодования здесь не было, Ардериания не та страна, где таким можно кого-то удивить и уж тем более вызвать бурю недовольств. Нет, девушек в армии практически не было, набирали, как положено, мальчиков. Но если какая девушка и изъявляла желание служить на благо государству, то и для нее находился военный мушкет, который ей выдавали, порой, скрипя зубами. К слову, за свой либерализм в некоторых вопросах Ардериания слыла страной разврата.
Несмотря на формальность звания генералиссимуса, Анри не воспринимала его таковым, желая все же исполнять свои военные обязанности. Конечно, доверия среди многих офицеров юная герцогиня не вызывала, и как действительно достойного и настоящего генералиссимуса Анриетту мало кто воспринимал, что ей не совсем нравилось, хотя, в целом, она относилась к этому спокойно, понимая, что еще к непроверенному в бою командующему действительно сильного доверия быть не может.
- Наш флот на юге немногочисленный, - прозвучал бодрый бас адмирала Дюбари. - Выход в Ипрасинийское море есть только через Аффексьёнию, - он кинул мимолетный взгляд на Анри, а затем снова обратил его к королю, к которому и обращался. - Но он очень мал. Можно считать, что флота, как такового, там и нет. А он был бы на юге очень кстати, особенно, если мы хотим вернуть Ардериании былое могущество и превосходство на море.
Адмирал говорил о понятных всем вещах, которые уже давно напрашивались быть высказанными на Военном Совете и получить положительный ответ. Этот вопрос пытались разрешить еще и при Луи-Августе VI, да только успехом дело так и не увенчалось. Оправдывали это тем, что Ардериания несколько лет находилась в состоянии войны с Эрданом, в ходе которой расширила свои границы на востоке. Но все же вопрос об Ипрасинийском море позже снова был открыт и стоял ребром, да только Луи-Август в скором времени скончался, так и не приняв решения на счет войны со своим давним южным врагом - Итанией. Но буквально через несколько дней был коронован Джозеф, которого с восторгом и трепетом встретили ардерианцы, ожидая от него столь же великих дел, какие совершал его отец. Джозефа можно было считать монархом прагматичным, перед тем, как принять какое-либо решение, он по нескольку раз взвешивал все "за" и "против". Особенно это касалось вопросов войны, в которую новый король не спешил ввязываться. Хотя, признаться, честно, был его характер все же немного мягким, и иногда он больше прислушивался к своей самой младшей сестре, а не к себе.
Как бы этот морской вопрос не откладывали, все же пришло время наконец-то вновь поднять его и решить. И все присутствующие в этой зале понимали, что война неизбежна, вот только дату ее начала мог определить лишь Военный Совет с согласия короля, который пытался оттягивать войну с Итанией до последнего, но вовсе не из-за трусости, которой у него, к слову, и не было, особенно в делах военных. Но Джозеф понимал, что тянуть дальше уже просто некуда и не имеет смысла. Армия давно готова бороться за некогда потерянные Кристофом V приморские земли. Все ждут лишь распоряжения сверху, а точнее, от него - Джозефа III, так как все остальные члены Военного Совета уже единодушно решили, что войну пора начать, и причем уже давно.
Ардериания когда-то действительно имела великолепный флот в Ипрасинийском море, у которого по историческим стечениям обстоятельств было два истинных хозяина: Ардериания и Итания. Но первая потеряла свое господство в этом море, которое все чаще называли Кровавым из-за постоянных баталий на нем. Но ардерианцы давно горели желанием вернуть и утерянные земли, и превосходство в южных водах. Но если простой народ желает ратовать за земли, по праву принадлежащие их родному королевству, то в высших кругах также понимали и то, что приипрасинийские земли - это не просто утерянные территории, которые надо вернуть, но и что Ипрасинийское море - ключ к дальнейшему росту Ардериании, причем как и плане границ, так и в плане экономики.
- К тому же, если мы вновь получим выход к морю, нам не придется платить столь большие пошлины за проход наших торговых судов. Это позволит сократить государственные расходы, - продолжал адмирал.
- Но если ближе к делу, - заговорил генерал де Брасс. - Ваше Величество, - он вздохнул. - Все ведь понятно, для чего мы здесь собрались. Удачная война позволит нам еще больше укрепить свои позиции.
- Вы так уверены, что это война станет для нас победоносной? - поймав на себе недоумевающие взгляды всех присутствующих, Джозеф поспешил добавить. - Не стоит недооценивать противника. К нему следует относиться, как к хищному зверю, с осторожностью. Только тогда можно будет победить.
- Вы правы, Ваше Величество. Противник силен, - вступил в разговор де Голь. - Но и ардерианская армия не уступает Итании ни в чем. И она уже готова к битве за то, что некогда потерял ваш покойный дед - Кристоф V. Даже наши патриоты из простонародья готовы встать под мушкеты, только дайте сигнал.
- Думаю, у вас уже есть план, - голос Анриетты звучал твердо. Ее манера говорить размерно заставляла остальных все же прислушиваться и к ней.
- Разумеется, Ваше Высочество! - в один голос ответили генералы.
- Со дня на день должен приехать герцог Марсанский, герцог Нарсильский и герцог Фартелинийский. Но перед тем, как они услышат и увидят подготовленный вами план, с ним бы хотел ознакомиться лично я, - сказал Джозеф.
***
Жуаль с каждым днем становился все прекрасней. Весна оживляла природу, украшая кроны деревьев свежей, приятно пахнущей листвой, озеленяла газоны, за которыми старательно и любяще ухаживали королевские садовники; заставляла вновь благоухать и цвести ягодные деревья. И снова слышался приятный слуху и успокаивающий шум воды в фонтанах, коих в Жуале было немало.
Пряный, свежий и еще слегка прохладный воздух заполнял весь двор, врывался в распахнутые окна, заставляя всех жителей дворца покинуть свои апартаменты. И многие поддались этому соблазну, не устояв перед приятными проказами весны.
Легкий, прохладный ветерок озорно игрался с голубоватым плюмажем на шляпе Анри, который был под стать полушелковому костюму нежно-голубого цвета.
Такого человека, как Анриетта, не могла не радовать столь чудесная погода. Это сердце не было лишено романтизма, который то извергался, словно вулкан, готовый уничтожить все вокруг, то скрывался за хладнокровностью, которая, к слову, временами была лишь маской.
Но сейчас по главной дворцовой лестнице спускалась та самая Анриетта, которую знал весь двор. Веселая, романтичная, готовая пофлиртовать забавы ради.
Она спускалась не спеша, с легкой улыбкой оглядывая доступную ее взору часть двора, где царила весенняя идиллия. Казалось, что здесь собрались чуть ли не все придворные, да и некоторые другие представители высшего общества, которые не жили в Жуале, но имели в него свободный вход чуть ли не в любое время суток.
Заметив небольшую группку юных камеристок, состоявшую из пяти девушек в легких платьях, Анри подмигнула им. Реакция не заставила себя ждать.
- Вы это видели? - сказала одна из девушек, чаще замахав веером. При этом весь ее вид говорил о том, что она вот-вот лишится чувств от внезапно наступившего удушья, причиной которого являлся вовсе не сжимающий корсет, как это обычно бывает, а волнение от невинной шутки Анриетты.
- О, да, - не менее взволнованно ответила подружка. - Интересно, кому она подмигнула? Может быть, мне? - она улыбнулась от собственной лести самой себе.
- А может быть, и мне, - подхватила эстафету третья, также интенсивно замахав веером и смотря на герцогиню слегка смущенным взглядом, от которого длинные ресницы запорхали, словно крылья бабочки.
Они, как и многие другие, играли во влюбленных девушек, охотно обманывая самих себя этой фанатичной любовью, будучи полностью уверенными в искренности своих чувств. Они считали герцогиню Аффексьёнскую своим единственным идеалом, который не требует проверки, и в котором нет и быть не может никаких сомнений.
Анриетта урожденная принцесса, одна из некоронованных наследников престола, герцогиня Аффексьёнская, Нажуйская, Фелийская, дама ордена Марии и Франциска, генералиссимус. Лишь один этот длинный титул заставлял шлейфом тянуться за собой случайных поклонниц, которые и сами были рады этой своей, так называемой, любви. Но, к слову, привлекала, как и дам, так и кавалеров обаятельная внешность юной герцогини, обладавшей, как и положено, королевской грацией, которой Анриетта иногда умело пользовалась, а иногда и спокойно пренебрегала. Да и мужские одеяния на девичьем теле вызывали немалый интерес. Особенно желание узнать, что под ними скрывается.
Анри хотела было сделать еще что-нибудь безвинное, но в то же время сводящее с ума этих воздыхательниц, но к дворцу подъехали белоснежные, блестящие на ярком солнце кареты, запряженные четырьмя белыми лошадьми с нежно-розовыми султанами на головах. Следом за двумя экипажем ехали шестеро всадников в красно-зеленых расстегнутых мундирах.
Анриетта быстро признала герб на дверцах карет: в щите с синем полем изображены восемь крестов, имеющих на верхних концах крестообразные перекладины, а по середине, между ними, - шестилиственный цветок. Герб был увенчан шлемом с выходящими из него желто-красными страусовыми перьями. Безусловно, это герб Дюмонов, а значит, в Жуаль приехала та, о чьем приезде Анри уже давно знала и ждала эту особу в гости.
С запяток кареты спрыгнули двое лакеев в зеленых костюмах, белых париках и треуголках. Открыв дверцу, один из них немного склонил голову, подавая руку. И в следующее мгновение из экипажа вышла девушка в полушелковом оливковом платье.
- Ваше Высочество! - воскликнула она, увидев Анриетту, и присела в глубоком реверансе, выражая тем самым все свое уважение к герцогине.
- О, Софи! А вы, однако, быстро, - Анри поприветствовала девушку неглубоким реверансом. Она искренне улыбалась жене своего фаворита.
- Вы все еще помните меня, Ваше Высочество? - голос виконтессы звучал очень звонко и радостно. Ведь теперь она здесь, в Жуале, совсем рядом с предметом своего обожания. Как же рада была она вновь видеть перед собой Анриетту, которая все это время жила в ее мыслях. Как приятно было снова видеть живой блеск этих синих глаз, в которых Софи просто тонула и таяла под их лучезарным взглядом, проникавшим в самую душу, и заставляя сердце трепетать от волнения.
- Как я могу забыть столь прекрасную женщину, как вы?
- Вы мне льстите, - щеки виконтессы слегка покрылись румянцем от приятного смущения.
- Ничуть, - Анриетта продолжала разглядывать гостью. - Боже, прошел всего год, а такое ощущение, что я не видела вас целую вечность. А вы все так же прекрасны, Софи. Вспоминаю, как на свадьбе делала комплименты Роланду на счет вас. Кстати, как он?
- Мой муж в добром здравии. И он очень старается, делая отчеты для вас. Даже меня не всегда подпускает к бумагам.
-Я ценю Роланда именно за его ответственность. Но сейчас о вас, Софи. Я рада видеть вас в Жуале. Аффексьёния, конечно, красивое место, но балы и светские приемы навряд ли сравнятся с пышностью балов Жуаля, на которых вам обязательно надо поприсутствовать. Негоже такую красоту прятать.
Софи продолжала краснеть от комплиментов Анри, что герцогиня, конечно же, замечала, но не придавала этому никакого значения, давно привыкнув к подобного рода реакциям на свои слова.
- Правда, Роланд в своем письме отправить вас домой раньше настолько, насколько это возможно. Но будьте спокойны, Софи, - поспешила успокоить ее Анриетта, заметив слегка расстроенный взгляд молодой виконтессы, на чье лицо тут же вернулась улыбка. - Вы можете оставаться здесь столько, сколько вам захочется. К тому же, Аффексьёния в ближайшее время может стать небезопасным местом для вашего пребывания там.
- Что вы имеете в виду? - Дюмон с недопониманием посмотрела на герцогиню, от которого на ее лбу появилось несколько глубоких морщинок.
- Думаю, об этом скоро будут говорить на каждом углу. Хотя, это и так обсуждают, правда, не так открыто. Мне кажется, достаточно упомянуть лишь название известного всем географического объекта, как Ипрасинийское море, и вы все поймете.
- Война?- с некоторым безразличием сказала Софи, которая воспринимала войну лишь как забаву мужчин, которые всегда найдут для нее повод, даже если его как такового и нет. И в чем-то ее мысли были близки к истине. Большинство войн начиналось именно с пустяков, которые того и не стоили.
- Да, Софи. А потому, очень даже хорошо, что вы приехали в Жуаль. Здесь вы будете в полной безопасности. Что это я? - спохватилась Анриетта. - Вы только приехали, а я вам уже про войну. Надеюсь, вы простите мне это, моя дорогая Софи.
- Ну, что вы, Ваше Высочество! Вы вправе говорить все, что захотите, а я с удовольствием выслушаю вас, - поспешила заверить ее девушка, при этом затрудняясь дышать от одних трех слов: "Моя дорогая Софи". Такой благосклонности от герцогини она и не ожидала, хоть в сердцах всегда и надеялась на нее.
- Не хотите ли осмотреть весь Жуаль? Он прекрасен. Особенно мне нравятся цветущие сады. Вы обязаны побывать в них. И я лично поведу Вас на эту прогулку.
- Ну что вы, Ваше Высочество? Право, не стоит. Это слишком большая честь для меня.
- Да плюньте вы на все эти титулы, Софи, - махнула рукой Анриетта. - Я вам друг. А для друзей я просто Анри.
- О нет, Ваше Высочество! Я не могу так называть вас, - оторопела Дюмон. Она чувствовала, как становится еще душней, как затруднительно стало дышать. Еще немного такой благосклонности со стороны герцогини, и она точно лишится чувств прям здесь. Конечно, Софи в своих мыслях называла герцогиню по имени, а иногда с ее губ во сне или во время пребывания в своих мечтах слетало томное: "Анри", но позволить себе такое, как ей казалось, фамильярное обращение к Ее Высочеству она не могла, хотя самые потаенные мечты и подвигали виконтессу к этому.
Анриетта же усмехнулась. Ее отчасти забавляли подобные вещи. Она не требовала какого-либо особого отношения к себе, даже несмотря на свой титул. Юная душа хотела романтики и приключений без всего этого дворцового этикета, который так и окружал герцогиню со всех сторон, и Анри была искренне рада, имея все же людей, которые считали ее в первую очередь за друга, а уж только потом за особу королевских кровей, которая требует к себе почета и уважения. Но, к слову, бывали и моменты, когда хотелось воспользоваться данной от рождения властью, но все было настолько безобидно, что не могло подвергаться осуждению.
- Боже, Анри. Не успела мадам Дюмон приехать, как вы уже беретесь за свое, - Жаклин все это время внимательно слушала их разговор, хотя большого интереса он для нее не представлял. Лероа благодаря безукоризненной памяти, в особенности, на лица, быстро узнала виконтессу Дюмон, которую в последний, да, кажется, и в первый раз видела на свадьбе Роланда и Софи, на которой она присутствовала лишь благодаря Анриетте. Впрочем, Софи не представляла для Жаклин никакого интереса, но это ее неожиданное появление наталкивало на кое-какие мыслишки, которые вызывали ухмылку на губах.
- О! И вы здесь? - Анри обернулась к любовнице. - Никак ревнуете, Жаклин? - шутливо спросила она, посмотрев на женщину, присутствия которой она до этого не заметила, однако такие внезапные появления Жаклин за самой спиной были уже неудивительны. Мадам де Лероа умела внезапно появляться даже в самых неожиданных местах, к чему Анриетта успела привыкнуть
- Вот еще, - фыркнула, усмехнувшись, Жаклин. - Не обольщайте себя, Анри. К тому же, и нервов никаких не хватит, если ревновать вас ко всем.
- Интересно, вы хоть когда-нибудь ревновали, моя дорогая? - все с той же улыбкой говорила Анриетта.
- Что-то не припомню такого, - немного подумав, ответила она.
Софи старалась спрятать взгляд, дабы не выдавать себя. Ненависть к Жаклин просто переполняла бедную виконтессу, а желание отгородить Анри от этой дурной женщины стало только сильней. Нет, она отобьет Анри у ненавистной графини де Лероа. Именно за этим она сюда и приехала.
- Не составите ли нам компанию, Жаклин? - предложила ей Анриетта.
- Прошу прощения, Ваше Высочество, - обращение прозвучало как-то наигранно, но оно и было лицедейством, в котором мадам де Лероа преуспевала. Лишь соблюдение на виду у всех формальностей, которые с легкостью нарушались в апартаментах герцогини. - Но я уже договорилась встретиться с графом де Мартеном.
- Прошу, прощенья, Софи, - вновь обратилась Анри к своей гостье, в то время как Жаклин поспешила удалиться. - Теперь точно все мое внимание принадлежит вам. Вы же не откажетесь прогуляться со мной? - герцогиня взяла виконтессу под руку.
Накатила очередная волна волнения. Софи не думала, что герцогиня встретит ее так тепло и дружелюбно. И теперь от такой благосклонности кружилась голова. Значит, все возможно, и у нее, Софи, есть шансы заполучить сердце Анриетты. Эта приятная мысль заставила губы виконтессы расплыться в цветущей улыбке.
- Конечно, Ваше Высочество! С вами я пойду, куда угодно.
***
Софи Дюмон была не единственной, кто прибыл сегодня погостить в Жуаль. Прибыли все три герцога, приходившиеся братьями королю.
Самый старший из них был Базиль - герцог Фартелианский, родной брат ДжозефаIII.
Это был высокий худощавый бледнокожий мужчина лет двадцати пяти с очерченными чертами лица. Из-под тонких дугообразных бровей блестели небесно-голубые глаза, который вкупе с блондинистыми волосами и хрупким телом придавали Базилю женственности, которую, в свою очередь, дополняли порой излишне грациозные движения. Об увлечениях герцога ходило много слухов, являвшихся правдой; он был безразличен к противоположному полу, отдавая благосклонность своему, за что в некоторых кругах общества о герцоге Фартелианском отзывались весьма нелестно. Однако по большей части никому не было никакого дела до интимных дел Базиля, но кого же еще пообсуждать, как не высокопоставленных особ. А посплетничать всегда любят. И Базиль это понимал, как никто другой, а потому не придавал всем подобным разговором за своей спиной никакой значимости.
Вообще, он был человеком довольно спокойным, и как-либо вывести Базиля из себя было невозможно. К власти же герцог относился с равнодушием, а потому, когда в пятнадцать лет получил свой апанаж, не спешил отправиться в него, однако по настоянию отца все был вынужден бывать там. Во время правления Луи-Августа Базилю было спокойно, но он знал, что недалек тот час, когда отец издаст последний вздох и оставит престол, на который метят пять наследников, но взойдет лишь один.
Как только короновали Джозефа, герцог Фартелианский поспешил вернуться в свое герцогство, держась подальше от трона, который обязательно станет причиной не одного заговора и братоубийства, а принимать участие в дворцовых интригах Базиль не собирался, но они, к сожалению, никак не могли обойти его стороной, и, так или иначе, касались герцога.
В Жуаль Базиль приехал не по собственному желанию, а по приглашению Джозефа. Хоть и имел звание генералиссимуса, но принимать участие в военных действиях не собирался, считая свой ранг лишь формальностью, которой он, собственно, и являлся.
Другое дело Шарль, отличавшийся экспрессивным характером. И к трону он старался держаться поближе, да вот только Джозеф поспешил отправить братца в Нарсилию, герцогом которой и являлся Шарль. Не то чтобы герцог Нарсильский находился в опале, но дабы избежать опасности, исходящей от сводного брата, ДжозефIII не желал держать его подле себя. Сам же Шарль старался делать вид, что не имеет никаких притязаний на престол, хотя все его мысли вертелись именно вокруг короны.
Шарль был сыном от второго брака Луи-АвгустаVI; самый старший среди всех детей Аннеты - второй жены ныне покойного короля. Статный парень двадцати трех лет с плавными чертами лица; кареглазый шатен.
Если с сестрами Антуанеттой и Габриэллой Шарль еще мог общаться вполне обходительно, то вот с братьями и Анриеттой он был не очень дружен, особенно с младшей сестрой.
На что мог рассчитывать третий сын короля? Трон так далек. На нем уже сидит Джозеф, а если с ним что и случится, то по старшинству корона перейдет Базилю. И шансы Шарля здесь очень малы. Вот с чем не мог смириться герцог Нарсильский. Но если нелюбовь к старшим братьям вполне обоснована, то причина такого же отношения к Максимилиану и Анриетте имела немного другой характер. Хотя, мало кто желал в этом разбираться. Да и мало кто знал об истинном положение дел, о том, что не все Дезиры питают к друг другу братскую любовь. Хотя о ненависти Шарля к Анриетте было давно известно всем.
Что же касается Максимилиана - самого младшего сына Луи-АвгустаVI, то это был высокий юноша очень крепкого телосложения, которому в этом году минуло двадцать лет. Он больше походил на мать, унаследовав от нее русые волосы и желто-карие глаза, и, как и все Дезиры, имел белоснежную кожу.
Самый загадочный из всех вышеописанных герцогов, притягивающий к себе тем самым внимание и интерес, который возникал не только у женщин, но и у мужчин, которые пытались разгадать эту неординарную личность.
Он не был многословен, но зато отличался четкостью действий, которые, казалось, всегда тщательно продумывал вплоть до мелочей. Его квадратное лицо всегда выражало спокойствие; никто никогда не видел Максимилиана в ярости, казалось, герцогу Марсанскому было вовсе не знакомо это чувство.
Из всех герцогов, пожалуй, он один заслуженно носил звание генералиссимуса. Его военный талант был признан не только в военных кругах Ардериании, но даже за рубежом о Максимилиане уже ходила слава. И именно его Джозеф больше всех желал видеть на Военном Совете и услышать все, что думает младший брат по поводу предстоящей войны.
Но стоит сказать, что эта некая скрытность Максимилиана представляла собой опасность для короля. Если с Шарлем все и так было понятно, то вот что творилось в голове этого молодого человека, было неясно. И если он и имел какие-то планы, то предугадать их не представлялось возможным.