Утро началось как обычно со стука в дверь. Сначала было слышно лишь осторожное поскребывание, потом раздались более сильные удары, пока в дверь не забарабанили так, как будто задались целью снеси ее с петель. Когда к стуку прибавились еще и истошные крики, хозяйка, наконец, высунула нос из-под одеяла, с трудом соскребла себя с кровати и, кряхтя как девяностолетняя старуха, побрела к двери. Я лениво наблюдала за ней, приоткрыв один глаз. Мда...хоть бы в зеркало глянула, прежде чем дверь открывать. Неудивительно, что когда надоедливому посетителю, наконец, открыли дверь, воцарилась минутная тишина. Я бы тоже растерялась, если бы меня встретило на пороге этакое взъерошенное нечто с торчащими во все стороны волосами, завернутое в одеяло, да еще и с почти закрытыми глазами. При этом она еще и покачивалась.
Но дед Матей обладал широким опытом побудки моей хозяйки, поэтому молчание продлилось недолго.
- Дочка, мне бы это...травки той, что ты давеча давала, сил больше нет, как зуб болит. Я уж всю ночь глаз не сомкнул, еле до утра дотерпел и сразу к тебе. Выручай уж старика.
Полусонно кивнув, хозяйка, все также спотыкаясь, пошла в кладовку. Порывшись минуту в темноте, вышла с темно-бурым пучком и протянула деду. Тот принялся многословно благодарить, но, поняв, что хозяйка его просто не слышит, быстро сунул ей в руки сверток и поспешил удалиться, видимо, готовить отвар. Надеюсь, она ничего в темноте не перепутала и дала то, что надо.
Я принюхалась. Так, похоже, в свертке козий сыр, значит, ко вчерашнему молоку на завтрак будет что-то посущественней.
Деревенские упорно продолжают именовать хозяйку травницей. Сколько она им не твердила, что не относится к этой профессии, все бестолку. Травы знает - значит, травница. Побрыкавшись немного, хозяйка смирилась, да и деньги потихоньку заканчивались. А жители Медвядки за всякие полезные травки несли, если не звонкую монету, то уж что-нибудь съестное точно. Правда, уговор у нас четкий - врачевать хозяйка не будет, не хватало еще знахаркой становиться.
Я нежилась в постели, пока запах молока не стал слишком уж настойчивым. В борьбе между ленью и голодом победил последний, и я, наконец, потянувшись всем телом, спрыгнула с кровати. Как и ожидалось, моя миска молока была уже на своем законном месте. Разделив со мной сыр, который, кстати, был необыкновенно вкусным, хозяйка задумчиво вертела в руках остывающую кружку.
- Пожалуй, поедем в город, Мита. Ярмарка сегодня, может, удастся что-нибудь продать. - С этими словами из кладовки были извлечены подготовленные к продажи пучки сушеных трав. Особо редкие бережно завернуты в полотно и сложены сверху сумки, чтобы не помялись. Мешочки истолченных сушеных трав отправились туда же.
Я весело мешалась хозяйке под ногами, с удовольствием выслушав пару ругательств насчет надоедливой кошки. Ура-ура! Мы едем в город, а то от скуки скоро выть начнем (я бы этого не пережила, уподобляться этим блохастым собакам!).
На задворках сознания метнулось нехорошее предчувствие. Я замерла, прислушиваясь к себе, но чувство опасности, ругнувшись разок, примолкло. Значит, если что-то и произойдет, то не известно к хорошим или плохим последствиям это приведет.
Еле успев спасти хвост от ног хозяйки, суетящейся за сборами, я задумчиво проводила ее взглядом. Судя по легкой дрожи "связи" у нее было хорошее настроение, которое с каждой минутой становилось все лучше. Ладно, не хочу ее расстраивать, едем, только надо быть настороже. Успокоив себя таким образом, я не стала препятствовать поездке, понадеявшись, что все обойдется. К сожалению, никто не застрахован от ошибки, а в тот день я была чересчур беспечна.
Между тем, хозяйка вынесла остатки хлеба на улицу, где к подоконнику была прикреплена кормушка для птиц. Пернатые тут же слетелись на дармовое угощение, устроив большую кучу-малу. А я устроилась на перилах крыльца наблюдать за ними, лениво прищурив глаза и делая вид, что просто на солнышке греюсь. Иногда я не понимаю людей. Придумывают какие-то кормушки, причем и дураку ясно, что это не для птиц, а для кошек. Почему же тогда хозяйка ругается, когда мне, наконец, удается поймать птичку? Сомневаюсь, что хозяйка просто так их кормит. Какой в этом смысл, ведь пользы от пернатых разбойников никакой, в отличие от меня или того же Ветерка, нашего старого мерина.
Ветерка, кстати, запрягли в небольшую телегу, а хозяйка уже закрывала дом.
- Пошли, Мита, хватит на птиц облизываться.
Бегу, бегу. Запрыгнув на уже тронувшуюся телегу, я устроилась на деревянном сиденье рядом с хозяйкой. С этой колымагой мы тоже в свое время хлопот огребли. Деревенские косо смотрели на женщин в брюках, а хозяйка всеми силами старалась влиться в местное общество, поэтому ей пришлось отказаться от привычных брюк. А в юбке верхом ездить не удобно. В результате, староста на радостях от успешно вылеченного нашими травками расстройства желудка подарил хозяйке старую, почти детскую по размерам телегу, пылившуюся у него в сарае.
Ветерок, которого даже в молодости вернее было назвать Мертвым Штилем, тихонько рысил по дороге, сиденье приятно пахло теплой древесиной, мерное покачивание телеги постепенно усыпляло. Домик наш, доставшийся хозяйке от старой Анисы (которая и была, кстати, самой настоящей травницей), уже давно скрылся за поворотом, но до местного городка было еще около часа пути нашими темпами.
- Знаешь, Мита, вчера староста опять предлагал мне лицензию травницы получить, - хозяйка подстегнула Ветерка, на что тот лишь недовольно мотнул головой, - не знаю, что делать будем, когда он слишком настойчивым станет.
Я в знак внимания повернула в сторону хозяйки ухо. Эту проблему рано или поздно придется решать. Фактически мы сейчас находимся на полулегальном положении, так как продавать травы без соответствующего разрешения незаконно. Нам повезло, что после смерти Анисы местные решили закрыть на это глаза. А за лицензией надо было ехать в Перман - довольно крупный город в трех днях езды отсюда (на Ветерке - в десяти) - и официально зарегистрироваться в Табеле Профессий, сдав предварительно нехитрый экзамен на знание трав. Хозяйку пугал не экзамен, а обязательное посещение мэрии, где вносилась запись в Табель. Это для нас было неприемлемо, так как помимо того, что мы всеми силами стараемся избегать контакта с официальными властями, так в Пермане нас могли узнать. Проблема могла решиться, если бы мы перебрались в деревеньку подальше отсюда, желательно вообще в другом конце страны. Регистрироваться в Табеле Профессий предписано в том городе, за которым закреплена деревня или другой маленький город, не достигший статуса "ведущего". Однако этот путь был для нас закрыт, потому как хозяйка питала пугающую меня слабость к старому покосившемуся дому на самой окраине Медвядки.
Моя подопечная ничего не меняла в доме с тех пор как Аниса умерла, не позволяя деревенским мужикам даже поставить новую ограду. Я старалась не вмешиваться, только нового нервного срыва мне и не хватало. До сих пор с ужасом вспоминаю последний, случившийся за несколько дней до того, как Аниса нас подобрала. Тогда дикий эмоциональный всплеск снес половину злополучной деревеньки, в которой мы остановились, и рикошетом ударил по нашей с хозяйкой "связи". Я чуть сама не сошла с ума, чудом зацепившись за поверхность сознания и сумев удержать там подопечную. Но я хорошо помню рассказы старших сестер о потерявшихся в безумии "связках". К сожалению, наши подопечные постепенно становятся все более неустойчивыми в эмоциональном плане. Что, впрочем, неудивительно, потому что им приходится постоянно закрываться от эмоций людей и сдерживать себя, а это рано или поздно приводит к срыву.
За этими размышлениями я прозевала, что хозяйка погрустнела, и ее приподнятое с утра настроение грозило кануть в воду. Пришлось перебираться к ней на колени, мурлыканьем сообщив о желании, чтобы меня погладили. Теплый, пушистый мех, негромкое тарахтение у живота и капелька успокоительного, выступившего на шерсти и оседающего на гладящих руках - я почувствовала, что тревоги покидают хозяйку.
К счастью даже Ветерок когда-нибудь доходит до места назначения и в полдень мы все-таки подъехали к городу. Тащить с собой телегу через узкие улочки не имело смысла, поэтому мы оставили ее за воротами под присмотром знакомого стражника. Хозяйка перекинула через плечо ремень необъятной сумки и направилась сквозь людскую толпу к торговой площади. Я же, не имея желания попасть кому-нибудь под ноги, двинулась за ней по крышам ближайших домов с удовольствием подразнив по пути пару бродячих собак, но стараясь не упускать из вида темную головку хозяйки и родной запах.
На площади было людно и шумно. Ярмарки бывали примерно раз в неделю и со всех окрестных деревень старались поспеть в город к этому времени. Продавали кто что - скотину, расшитые платки, домашнюю утварь. У хозяйки была договоренность на маленький прилавок чуть в стороне от всеобщего бедлама. Хоть место было не такое оживленное, но кому нужно, тот всегда нас найдет. А нужно в основном бывает аптекарям да лекарям, хотя и некоторые горожане у нас клиентами числятся. Мы ездили на ярмарки довольно редко, хозяйка не любит людных мест.
Пока девушка извлекала из недр сумки товар на продажу, я, устроившись на прилавке, присматривалась к прохожим. Утренняя тревога все еще отдавала внутри каким-то дискомфортом и я намеревалась быть сегодня особенно внимательной. Поэтому на попытки хозяйки прогнать меня с прилавка лишь дернула хвостом и предостерегающе зашипела. Мари обеспокоено поджала губы, зная, что подобное я себе позволяю только в оправданных случаях. Я почувствовала как она внутренне насторожилась и стала внимательнее смотреть по сторонам. Молодец.
Торговля шла не шатко не валко. Подошла пара постоянных клиентов, купили какие-то редкие травы, о которых заранее договорились, и все. Я вздохнула. Много денег, торгуя травами, не выручить, особенно в провинции, где местные и сами неплохо в них разбираются, да и лес рядом. Хотя у хозяйки в сумке было припрятано несколько пузырьков с толченой мохнаткой, пряничником и семенами веркята, за которые можно было выручить неплохие деньги даже в столице, а уж здесь-то вообще запредельную сумму. Ибо росли они только далеко на севере. Но на эти травки покупатель был редкий, как бескорыстный ростовщик. Они нужны были для приготовления более сложных, требующих особенного мастерства аптекарей, лекарств.
Внезапно по позвоночнику пробежала дрожь. Я заметила его сразу, хотя среднего роста мужчина ничем не выделялся из толпы, однако легкий характерный запах нельзя было не почувствовать. Одет как обычный небольшого достатка купец, темные волосы, крепкая жилистая фигура, непримечательное лицо. И мастерски выполненная личина, сквозь которую не видела ничего даже я. Именно ее запах, незаметный для людей, я и почуяла. Гадать, кто это, не приходилось. Люди магией не владеют, нечисть я за версту чую, остается - раск. Последний раз я расков видела около пяти лет назад, и это был всего лишь третий раз. Моя мать встречалась с ними чаще, что-то около дюжины раз, память о чем меня совсем не радовала. В отличие от настоящих кошек, у которых якобы девять жизней, в чем я сильно сомневаюсь, у нас, шарисс, жизнь была всего одна, длившаяся ровно до тех пор, пока жив наш хозяин. Зато мы помним все, что помнят и помнили наши матери и бабушки, до самых первых шарисс, появившихся в лабораториях айкир.
Прикрыв на секунду глаза, я взглянула на раска уже измененным зрением. Если бы человеческие глаза могли видеть магию, им бы престало весьма странное зрелище. Личина выглядела как плотный кокон тончайших лент желтоватого цвета, плотно обхватывающий всю фигуру мнимого купца. Иногда среди них мелькали яркие вкрапления сиреневых лент, что еще раз подтверждало то, что передо мной несомненно раск. Их природная магия именно сиреневого цвета и пахнет как цветок ланти весной.
Моя легкая паника передалась хозяйке, и та принялась судорожно искать в толпе источник возможной опасности. Пришлось срочно успокаивать и себя, и ее, не хватало еще, чтобы раск понял, что его узнали
Предмет моих волнений между тем удобно устроился у соседней лавки. Если бы я не признала в нем раска, никогда бы не заподозрила эту личность в каком-либо интересе к нам. Ну выбирает мужик бусы кому-то в подарок, даже торгуется с азартом. Я вся подобралась, готовая прикрыть хозяйку, если понадобится, но раск не делал попыток напасть.
У прилавка появился Вихорта-аптекарь.
- Здравствуй, Мари. Вижу, торговля сегодня идет не очень бойко.
- И вам не болеть, лон* Вихорта. Торговля и впрямь не ахти, наверное, сегодня просто не мой день.
- Ну, может, я смогу исправить эту ситуацию, - аптекарь подошел ближе и попытался меня погладить, но тут же отдернул руку на предостерегающее шипение, - кир** Липс подцепил где-то "красную лихорадку", нужна настойка охры. Все ингредиенты у меня есть, за исключением листа ларты. Можешь мне помочь с этим?
Хозяйка попыталась спрятать смешок, и я ее в этом понимаю. "Красную лихорадку" можно вот именно, что подцепить, преимущественно от особ женского пола и легкого поведения, к коим кир Липс, купец средней руки, питал определенную слабость. Болезнь была не то чтобы тяжелой, но весьма неприятной, и лечилась только настойкой охры. Необходимая для ее приготовления ларта была чрезвычайно редкой и стоила немалых денег, но Липс мог себе это позволить. Хотя я что-то не помню, чтобы у нас была ларта.
- Боюсь, листьев ларты у меня нет, лон Вихорта, - подтвердила мои подозрения хозяйка, - но ее можно заменить.
- Да, лапрой, но ее достать еще труднее, чем ларту, - вздохнул почтенный муж.
- Напротив, лапра у меня как раз есть, - с этими словами Мари выложила на стол небольшой мешочек и вытряхнула из него четыре грязно-бурых засушенных листочка.
Аптекарь, явно не ожидавший такой удачи, осторожно взял один лист кончиками пальцев и поднес к подслеповатым глазам.
- Ох, Мари. Ты меня просто спасла. Кир Липс уже совсем терпение потерял от проклятого недуга.
Радость Вихорты отнюдь не помешала ему отчаянно торговаться за каждый листик. Наконец, сговорившись на цене (кстати сказать, весьма высокой, хозяйке тоже палец в рот не клади), аптекарь уплатил положенное и уже прощался, как случилось то, чего я подспудно ждала все это время. За спиной Вихорты возник раск в сопровождении четырех стражников.
- Минутку. - Голос его был мягкий и бархатистый, нам такие особенно нравились, напоминая нежное горловое мурлыканье кота весенней ночью...Ох, какой кот, тут неприятности грядут!
Аптекарь непонимающе уставился на говорившего, а переминающийся с ноги на ноги страж смущенно выступил вперед.
- Добрый день, лон Вихорта, здравствуй, Мари. Тут такое дело...этот почтенный господин утверждает, что ты, Мари, продаешь травы из Запретного Леса.
- Это серьезное обвинение, Марк, - нахмурился аптекарь.
Я была с ним полностью согласна. Запретный Лес потому так и называется, что ходить туда категорически запрещено. Инквизиция строго следит за выполнением этого закона и простого обвинения в присутствии свидетелей достаточно, чтобы послужить основанием ареста. А если вина будет доказана, наказание одно - смертная казнь.
* лон, лонна - обращение к лекарям, знахарям, травницам, аптекарям, т.е. ко всем, кто, так или иначе, связан с врачеванием
** кир, кирра - обращение к купеческому сословию
Примечание - с мерами длины, веса, обозначением временных единиц и т.д. особо не заморачивалась