Аннотация: магия живет в нашем мире. Ее владельцы таятся, им угрожают непредставимые опасности. Герой волею судьбы на некоторое время оказался причастен к ней.
Период магии
Ладное
- Это и есть Ладное? - повернулась Элька к Антону, узрев открывшееся на высоком берегу село.
- Да, то, что на правом берегу, Ладное. А на левом - Киреевка.
В голосе Антона проскользнул холодок. Сидящая рядом с ним Наташка наклонила к приятелю голову:
- Ваши парни с киреевскими не дружат?
Антон возразил, ничего, мол, такого нет. И вообще, разделение больше традиционное, учитываемое преимущественно самими местными жителями. Клуб общий, медпункт тоже, у всех, считай, родня за речкой живет. Речка, Наринка, одна для всех, один большой мост и четыре пешеходных, подвесных, соединяют оба берега.
Я спросил, заливает ли в половодье Киреевку.
- Да, раз в несколько лет заливает прибрежные дома. Раз в двадцать - заливает всю. Оттого наши предки и построились на возвышенности, - объяснил Антон, - это уже потом пришлые заселили тот берег, хоть их и предупреждали.
Автобус начал спускаться к Киреевке, и тут меня поразила неожиданная мысль. У нас ведь исторически на возвышенностях у воды практически не строились. Колодцы приходится копать глубоко, к воде далеко спускаться - в общем, если есть выбор, русская деревня на бугор не лезет, предпочитает терпеть последствия наводнений. Заселявшие Ладное люди выбор имели - и выбрали четко ограниченную возвышенность, на которой ныне размещались в четыре ряда большие старинные дома.
- Антон, а дома в низине, - тоже Ладное?
- Киреевка.
Антон ответил неохотно. Я не стал задавать очевидный вопрос: как это дома на правом берегу, прямое продолжение улиц села, могут относиться к левобережной деревне? Очевидно, мой вопрос приятелю не понравился. Хорошо, что девчонки не обратили на него внимания. Автобус уже катил по асфальтированной улице Киреевки. Элька отметила, что дома чистенькие, ухоженные.
- Ты еще наших домов не видела, - повеселел Антон, получив повод возгордиться малой родиной.
Наташка, к которой приятель, в сущности, и адресовал свои слова, не обратила на них внимания. Мы вышли на автостанции, Антон указал рукой в сторону кирпичного двухэтажного особняка.
- Нам туда.
Прошли мимо увешанного рекламными щитами кафе-стекляшки, тропинкой, когда-то присыпанной щебнем, между железных заборов миновали особняк и оказались у лестницы, поднимающейся к подвесному мосту. Девчонки ойкнули, едва мостик закачался под ногами. Антон кивнул на расходящиеся по воде круги, похвастал рыбалкой. Правый берег сверкал весенней травой, сквозь ветви деревьев блеснули купола церкви.
- Антон, а чего церковь такая низкая? Листва появится, ее вообще не разглядишь.
- Старая у нас церковь, ей чуть не триста лет. Тогда высоких не строили. И звонницу с тех времен так и не установили.
Мост закончился чистой бетонированной площадкой, от которой расходились веером асфальтированные тропинки. Наташка решила, что для сельской местности это необычно.
- У нас село зажиточное, крепкое. Ты еще много неожиданного увидишь, - пообещал Антон с гордостью.
Я заметил, что вдоль берега в линию выстроились колодцы. Ясное дело, здесь хоть и пригорок, но до водонесущего слоя все же ближе, чем в центре села, на самой высоте.
- Антон, чего колодцев столько?
- А это все наши колодцы. Выше нет ни одного, только скважина у медпункта.
Наташка досадливо поморщилась. Когда Антон приглашал ее в гости - и меня с Элькой за компанию, чтобы не выглядело, будто он привез на показ невесту - ей как-то было не до прелестей деревенского быта. К тому же Антон всегда настаивал, что он не деревенский, а вовсе даже из процветающего села. Сейчас до нее дошло, что даже в процветающем селе вовсе не обязательно присутствуют городские удобства. Да и разница между селом и деревней всего-то в наличии церкви. Для неверующего - несущественно.
Дорожка вела мимо огороженных сеткой садов, в глубине стояли хозяйственные постройки, большие дома, крытые черепицей, белели резными окнами веранды.
- Антон, а что, из кирпича у вас не строят?
- Нет, Гена, все постройки из дерева. Кроме церкви. И ни одного пожара за всю историю села! Вот так, лихо-бодро...
Мы пересекли улицу, асфальтированную, с тротуарами и съездами к каждым воротам. Антон сообщил, что у них в каждом доме - машина. Наташка одобрительно кивнула, а Элька заметила, что в больших домах, должно быть, не одна семья проживает. Антон подтвердил, разъяснив, что машина здесь для повседневной жизни не требуется, так что хватает и одной на три семьи.
Встречные вежливо здоровались, окидывая нас внимательными взглядами. Мне показалось, что они быстро просчитывали, кто из нас кто Антону. Впрочем, раз мы с Элькой шли вместе сзади, особых умственных усилий для этого не требовалось. Прошли мимо двухэтажной школы, полюбовавшись резными наличниками.
- Это с 19-го века уцелело? - полюбопытствовала Наталья.
Антон принялся рассказывать, сколь долговечны хорошо построенные бревенчатые дома. Но школе было не более полувека, ее изначально строили под использование водяного отопления. Мастеров же по резьбе в селе хватало и поныне, было даже несколько мастерских.
- Как в коллективизацию не раскулачили? - удивился я, узнав, что многие мастерские существуют столетиями.
- У нас в каждом доме по несколько семей жило. Вроде на дом и приходилось несколько коней, коров, промыслов каких, а поделишь на все семьи - богатеев и нет. В Киреевке больше кулаков обнаружили. Хотя и нашим досталось, не без этого...
У двухэтажных хором нас встретила мать Антона. Пронзительно стрельнула глазами в сторону девчонок, настороженно осмотрела меня. Поздоровались, Антон всех представил, мать проводила девчонок в их комнату, обещав познакомить с домом и особенностями быта.
- Дорогу запомнил? - насмешливо поинтересовался Антон, когда мы расположились в его комнате.
Я ответил, что топографическим кретинизмом не страдаю. Но дом произвел на меня впечатление - внутри он казался гораздо больше, чем снаружи. Вероятно, оттого, что маленькие комнаты и узкие коридоры не загромождала мебель. У Антона в комнате стояли низкий самодельный топчан, небольшой столик и две табуретки. Хозяин предупредил, что стульев в доме очень мало. Спать, если мне не понравится на полу, я мог и на сеновале. В доме, кроме родителей Антона, проживали еще две семьи. Кухня была общая, мы зашли перекусить с дороги, я познакомился с дядей и тетей Антона и его двоюродной сестрой. Пятнадцатилетняя девушка мгновенно прониклась ко мне неподдельным интересом и принялась расспрашивать о жизни.
Родители такому поведению дочери ничуть не удивились. У меня на минуту даже мелькнула мысль, что это не Наташку Антон привез на смотрины, а меня - такого внимания я удостоился со стороны родителей Веры. Потом появилась Алена с годовалым сыном, и меня оставили в покое.
Уже у Антона в комнате я поинтересовался, сколь часты здесь близкородственные браки.
- Не больше, чем обычно, - пожал плечами приятель. - В деревнях всегда девушек выдавали замуж в другие деревни. Ну, а у нас и мужей, и жен со стороны берут.
Когда девчонки зашли к нам, Антон предупредил меня и Эльку, что молодежь Ладного проявит к нам особый интерес.
- А ко мне что, никакого интереса не предвидится? - надулась Наташка.
- Ты со мной, - пожал плечами Антон.
- Так Элька тоже с Генкой.
- Генка нездешний. Наши девицы будут его лихо-бодро обхаживать, даже если Эльвира повиснет у него на шее.
- Интересная у вас деревня, - неприятно удивилась Элька.
Я предположил, что местные ребята попытаются ухаживать за ней, невзирая на мое присутствие. Антон кивнул. Впрочем, он уверял, что в клубе у них все ведут себя прилично, даже киреевские.
Так оно и было.
На сцене тихонько лабал самодеятельный ансамбль, периодически массовики-затейники устраивали веселые игры с раздачей призов, пьяных не было вообще. Но я заметил, что киреевские держатся одной стороны зала, ладненцы и их гости - другой. И общение между ними ограничивается скупыми приветствиями и мимолетными улыбками.
Когда наши девчонки принялись увлеченно отплясывать какой-то неизвестный мне танец, я, освобождаясь от липкого внимания ладненских девиц, отошел на "чужую" сторону.
- Городской? - безразлично спросила меня одиноко стоящая у стены девушка.
- Городской, - кивнул я, глядя, как лихо отплясывает Элька.
- А чего с подругой приехал? В Тулу со своим самоваром...
Я сказал, что в гости, к приятелю. Девица возразила, что просто так в Ладное не ездят - селяне присматриваются, кто им подойдет. И если подойдет кто, всеми силами затягивают к себе. Мне стало интересно, тянут ли к себе киреевских, и моя собеседница гордо заявила, что те в этом не очень-то нуждаются. Мол, и так живут у той же речки.
Танец закончился, я вернулся к Эльке, с которой успели познакомиться все ладненские парни, от старшеклассников до бородатых неженатых мужиков. Элька чувствовала себя неловко, но уйти не просилась. Наташка отрывалась по полной, перезнакомившись со всеми, выиграв несколько призов. Чем веселее и довольнее она становилась, тем сильнее нервничал Антон. А ведь к его подруге никто из парней специально не подходил, знаков внимания не оказывал.
Расходились неспешно, стояли компаниями возле клуба, кто-то о чем-то договаривался. Никто не шумел, не пытался устраивать разборки. Мы еще прогулялись по четырем улицам села, осмотрели подсвеченную фонарями церковь, несколько магазинов, по ночной поре закрытых, и отправились спать. Антон предоставил мне свою кровать, сам ушел на сеновал, но вернулся до рассвета.
Проснувшись, я сквозь полузакрытые глаза разглядел, что он недвижно сидит за столом, глядя в окно. Проснувшись окончательно, заметил, что он сидит в том же положении.
- Что-то не так, Антон?
- Да нет, все идет своим чередом. Это у меня в голове не все в порядке было. Уже прошло, - он вымученно улыбнулся. - Как спалось?
- Заснул с трудом. Звуки непривычные, в городе привык к другому.
- Да, конечно, - рассеянно пробормотал Антон.
Поутру жизнь в большом доме кипела. Алена успокаивала разревевшегося ребенка, гремели кастрюлями на кухне мать Антона и Вера, а девчонок я обнаружил в комнате, где на каждом столе стоял ноутбук. Столов было шесть.
- Генка, тут во всем селе вай-фай бесплатный! - ликующе воскликнула Элька.
Наталья мне едва кивнула и вновь повернулась к экрану.
- А техника чья? - полюбопытствовал я.
- Жителей дома, как мне сказали. Общедомовое имущество, как крыша и стены.
Пройдя мимо столов, я уставился в окно. В саду работал дядя Антона, что-то подрезал, обрабатывал стволы деревьев. Я подумал, что Наташка выглядела мрачно. Поссорились с Антоном? Элька, судя по всему, не в курсе, вон какая выспавшаяся и довольная.
Ладное, как не раз говорил Антон, назвали так не зря. Я чувствовал себя прекрасно, и все встреченные мной здесь люди, кажется - тоже. Это Эльвира неприкрыто сияет от счастья, у других душевная гармония может проявляться иначе. Я вот стал внимательнее к чужим переживаниям, оттого сразу догадался, что Наташка будет искать повод смыться как можно быстрее.
Кто ищет, как известно, тот найдет. Повод - вполне приличный - был объявлен за завтраком. Элька проявила женскую солидарность, заявив, что ей тоже пора и она очень благодарна за гостеприимство. Антон промямлил, что мол, да, ехать надо, но у него, да и у Генки - меня то есть - остались совершенно неотложные дела, так что раньше, чем завтра, мы выехать не сможем. Я впервые слышал, что у меня в Ладном есть какие-то дела, но возражать не стал. Мать Антона в дела молодежи не вмешивалась, как решили, так и будет.
Конечно, то, что Антон и Наташа старались друг на друга не смотреть, все заметили. Однако вопросов не задавала даже Элька, до которой ситуация дошла позже других. Мы проводили девчонок в Киреевку, по дороге Антон рассказывал разные истории из жизни села, Элька ахала, Наталья вежливо улыбалась. Ближе к отправлению автобуса, когда началась посадка, она спросила Антона:
- Тебя завтра ждать?
- Как дела пойдут, - пожал плечами в ответ приятель.
Равнодушно так пожал, у Эльки даже физиономия вытянулась. Она вопросительно глянула на меня, я постарался придать физиономии безразличное выражение. По-моему, ничего не получилось.
- Ну, и зачем ты сказал, что у меня здесь есть дела? - спросил я, едва автобус вырулил с автостанции.
- Чтобы никто не заметил, что Наташка мне не подошла. А то советы всякие начнутся, выражения поддержки... А так все видят, что мы с тобой делом занимаемся, для того и приехали, девчонки же нас сопровождали из любопытства. Повертели хвостами в клубе - и назад.
Я выразил некоторое сомнение, что так все и будет. Уж очень явно Наташку воспринимали как подругу Антона. И что же за дело такое он мне хотел предложить?
- Дело важное, не только для меня - для всех наших. Хочешь - участвуй в нем волонтером, на уровне историка-исследователя. А захочешь - с полным допуском, лихо-бодро. Но последнее, - Антон глянул на меня испытующе, - требует принятия серьезных обязательств. Я этого не советую. А быть волонтером не менее интересно.
- Что за дело, ты до сих пор не сказал. И ждешь от меня ответа?
- Так пока не жду. Пойдем домой.
Дорогой Антон рассказывал о своем пропавшем отце. В годы репрессий кое-кого из жителей Ладного сослали в далекие северные леса, налаживать добычу нефти и других ценных ископаемых. Все они там и сгинули. Уже в наше время небольшая группа потомков сгинувших зеков отправилась в те места. Что-то они там такое нашли, что - объяснить толком Антон то ли не сумел, то ли не захотел, но находка оказалась роковой. Кто-то из исследователей умер, а некоторые пропали. В том числе и отец Антона.
- Волки съели? Заблудились? - предположил я, - В тайге пропасть дело нехитрое.
- Только не там, Гена. Железная дорога, шоссе, река рядом. Неподалеку несколько поселков, шахты. В тех краях все изрыто и освоено еще в сороковые, кругом просеки, дороги, нефтепроводы. Ну, не совсем кругом, но они там есть. Искали их тогда хорошо, с собаками. Никаких следов. Волков там нет, медведей тоже. Люди, правда, есть, а это куда опаснее.
С последним утверждением я молча согласился, имея о местах тех некоторое представление. Лагерей там было до недавних пор множество, бывших зеков, осевших неподалеку - несчитано. Да и выражение "закон - тайга, прокурор - медведь" именно для таких мест характерно. Поселки и города, ясное дело, безопасны, там приличное население: добывает и перерабатывает нефть, возит ее по железке, обслуживает нефтепроводы. Дело денежное, работающих людей можно не опасаться. Зато бродяг и бичей хватает, среди них всякие попадаются.
- Есть некоторые соображения, по которым вести поиски в тех краях ладненцам не стоит. Как бы история с моим отцом не повторилась. Так что мы периодически набираем волонтеров и посылаем их на поиски. Летом, разумеется. Сам я ездил трижды, но в тайгу не выходил. Жил в поселках, налаживал связи. Там есть, у кого остановиться, кто будет проводником.
- В поселках ладненцам безопасно?
- Каждый год ездим, за тридцать лет ничего не случилось.
Включив компьютер, Антон вывел на экран спутниковый снимок:
- Вот город. Большой, с нефтеперегонным заводом, вузами, прочими заводами, стадионами, парками, бассейнами. Все, как положено. Строили его зэки, ну, на начальном этапе...
Он передвинул снимок вверх по реке, остановившись на небольшом поселке. Там, по его словам, с тридцатых годов добывали соли радия, так что поселок кое-где до сих пор порядком фонил, хотя добычу прекратили еще в пятидесятых. Занимались этим тоже поначалу заключенные.
- А чего прекратили? - полюбопытствовал я.
- Началась массовая добыча и переработка урановых руд для атомного проекта. Промысел потерял экономическое значение. В этот поселок тоже попали несколько ладненцев, их судьба неизвестна. Но посмотри, - он сдвинул снимок немного в сторону. - Вот, практически рядом, поселок нефтяников. На месте бывшего лагеря, само собой. В нем жили более десятка наших, жили более пяти лет. Письма от них доходили. Не вдаваясь в подробности, скажу - так долго они продержаться в тех условиях не могли. То есть не могли без поддержки какого-то неизвестного фактора. Но они продержались. Наши, те что поехали туда исследовать, подозревали либо паранормальный фактор, либо уникальное сочетание обычных факторов. Ты не спеши смеяться, - грустно глянул на меня Антон, - наше Ладное тоже место не совсем обычное.
- Заметил, - хладнокровно ответил я, - от всех прочих вы себя отделяете, будто сами иной расы.
- Раса та же, местные условия другие. Но об этом посторонним знать не положено. Сумеешь сам догадаться - твое счастье.
- Заманиваешь загадками? Ну-ну, - что-то Антон мне совсем сейчас не нравился.
Но с другой стороны, я понимал, что как раз в этот момент он со мной откровенен - в тех пределах, в которых это возможно.
- Итак, в северных лесах ладненцам полагалось быстро сгинуть, а они держались, и писали домой письма о своей жизни.
- Верно, - согласился Антон, - именно так. Народ у нас мастеровой, они выбились в бригадиры, мастера, получили все возможные для зэка поблажки. Оттого и письма писали, и передать их могли. Наши исследователи, приехавшие туда лет через двадцать, занялись местными тунами. Колдунами, то есть. Их в тех краях немало водилось. Местное население, по уверениям генетиков, довольно сильно отличается от прочих популяций Восточной Европы. Банальных причин живучести зэков из Ладного быть не могло, мы их довольно быстро исключили.
Мой вопросительный взгляд Антон встретил уверенным кивком.
- Да, часть тунов обычные знахари с талантом гипнотизера, но есть и экстрасенсы, способные видеть тонкие миры. Туны называют их мирами духов. На обычных людей тонкие миры способны подействовать в исключительных случаях, зато на тех же экстрасенсов - очень даже легко. И не только на экстрасенсов, тунов и прочих шаманов. Это вопрос чувствительности. Чувствительная у тебя нервная система - считай, тонкие миры для тебя реально существуют, ты можешь научиться с ними взаимодействовать. К добру или к худу - вопрос другой. Ну, а если чувствительность низкая, быть тебе твердым материалистом, коему доступен только наш мир, мир плотностей и энергий.
Что же, такое объяснение меня, материалиста, в какой-то степени устраивало. Не то, чтобы я верил в экстрасенсорику и аномальные зоны, но допускал - что-то такое может быть.
- Ладненцам тонкие миры доступны?
- Кому как, - усмехнулся Антон. - Мне - нет. Но я, лихо-бодро, живу благополучной жизнью. Кто знает, в экстремальных условиях, на краю гибели, не проснется ли и у меня особая чувствительность? Зэки в северной тайге всегда находились на краю голодной смерти. Первым партиям даже ограды вокруг палаток не ставили, выжить в тайге без навыков охотника невозможно, до освоенных людьми мест - сотни километров. Это потом навезли людей, настроили бараков, привезли колючку, заключенные сами ее вокруг лагерей растягивали. И мерли там люди, как мухи. В общем, - сменил тему Антон, - многие годы наши исследователи работали по колдунам. И нашли кое-что...
Он замолчал и сменил масштаб снимка. Перевел его в режим карты. Указал курсором на крупный город.
- Смотри, от него шоссе и железная дорога расходятся. Вновь сходятся они южнее, - он щелкнул несколько раз мышкой, - на девяносто километров. Расходятся недалеко, максимум на двадцать километров. Образуется ромб с длинной диагональю в девяносто километров, короткой в двадцать. Где-то внутри него находится то, чего мы ищем. Нечто паранормальное. Или некто - нельзя исключить, что это мощный тун, наследник того, кто жил здесь в тридцатые. Туны ведь, если ты не знаешь, передают свою силу по наследству.
Объяснения Антона были путаными, судя по всему, он просто пересказывал чьи-то слова. Как определили, что его отец пропал именно в этом ромбе, существовала ли на самом деле связь исчезновения с загадочным фактором, позволившим выжить ладненцам в северных лагерях, я не понял. Да и был ли тот фактор? Единственное, в чем Антон оказался докой - это в рассказах о тамошних тунах. Он мог рассказать явный миф, подкрепляя его, сразу же привести случай из жизни лично знакомых ему людей и тут же дать ему какое-то объяснение. То есть увязывал фольклор, бытовые наблюдения - он бывал в тех краях трижды и лично знал нескольких тунов - с какой-то доморощенной теорией, объясняющей их способности. В истории он ориентировался хуже, но это было поправимо.
- Сходим в церковь, - поднялся он, глянув на часы. - Познакомлю тебя с Колькой.
За ограду он велел мне не ходить, зашел в церковь, быстро вернулся. Следовало немного подождать. На улице Антон либо молчал, либо рассказывал что-нибудь, касающееся села. Я уловил, что от коллективизации до конца войны село потеряло больше трети жителей - а ведь многие мужчины в годы войны работали в соседнем городе, на заводе, производящем артиллерийские системы. То есть на фронт практически никто из них не попал, рабочих оборонных заводов военкоматы не трогали.
- Во многих домах сейчас молодежи нет совсем, одни старики остались, - сообщил Антон с грустью.
- Ну, у тебя все нормально: ты, Вера, Алена.
- Нет, - покачал головой Антон, - Алена сейчас не в Ладном живет, а в райцентре. Только погостить приезжает. У нас многие так. Их дети ладненцами не будут.
В Киреевке, ясное дело, те же проблемы - но до киреевской молодежи Антону дела не было. Меня это несколько удивило, ведь Колька, с которым он хотел меня познакомить, его двоюродный брат, жил в Киреевке. Его Антон считал ладненцем, тогда как некоторых жителей Ладного земляками не числил.
Из ограды вышел круглолицый, с небольшой бородкой мужчина средних лет в коротком черном пальто, подошел.
- Андрей Игнатович, - протянул он мне руку.
- Гена, - автоматически представился я, догадываясь, что моему собеседнику моя личность заочно известна.
- Я пойду, потороплю Кольку, - Антон немедленно ретировался.
- Волонтер, стало быть? И что тебя в нашей частной истории привлекает? Сама история, тайна, колдовские штучки? - полюбопытствовал Андрей Игнатьевич.
Собеседник он доброжелательный, но, как я понял - ладнинец. То есть правды он мне не скажет. Оттого я довольно формально, с некоторым даже вызовом, сообщил, что любые тайны меня, как нормального человека, привлекают. История же Ладного меня трогает мало, в колдовство я попросту не верю. Да и вообще - на волонтерство я пока не подписывался, и не уверен, что подпишусь.
- То, что мне Антон рассказал, всего-навсего легенда. Такое сельское предание с потусторонним налетом. Антона я понимаю - у него там отец пропал, в такой ситуации любые версии станешь рассматривать на полном серьезе. Но становиться волонтером, потратить лето на поиски неизвестно чего, не имея веских оснований... - я махнул рукой и замолчал.
- Поездку тебе оплатит сельская община, возместит все расходы. Поедешь не один, обеспечим тебе и другим добровольцам проводника. Риск со стороны тайги полностью исключен, ядовитых змей и насекомых там нет, волков с медведями тоже, заблудиться практически невозможно. Ну, а в колдовской риск ты сам не веришь, - лукаво поглядел на меня собеседник. - Из прежних волонтеров почти все ездят вновь и вновь. Это тебе ни о чем не говорит?
- Не знаю, что они за люди, - я пожал плечами.
- Люди как люди. Загадки любят, жаждут к тайне прикоснуться. В колдовство, как и ты, до первой поездки никто не верил. Все трезвые материалисты, к селу нашему никакого отношения не имеющие. И они своим ощущениям и чувствам верят больше, чем чужим словам. Это обязательное условие.
Этому условию, надо признаться, я вполне соответствовал. И спросил, что же именно за фактор нашли искатели, поехавшие с отцом Антона. А также как определили его местонахождение.
- Сейчас тебе об этом знать нельзя. Все детали, относящиеся к колдовским штучкам, - Андрей Игнатьевич их явно недолюбливал, он даже скривился при произнесении этих слов, - разузнаешь на месте. Здесь и во многих других местах это небезопасно.
- Верите в колдовство? - поддел я собеседника.
- Я священнослужитель и верую в Создателя, - укорил меня Андрей Игнатьевич. - Но знаю, что кроме охотящегося за нашими душами лукавого и его служителей, существуют силы бесовские, людям чуждые. Иметь с ними дело опасно, но порой избежать этого невозможно. Потому и потребны отважные души, неподвластные соблазнам, чтобы распознать среди мороков истину. Кстати, вместе с отцом Антона пропали восемь человек, трое из которых - мои родичи...
Уболтал меня священнослужитель, зацепил крючком любопытства. Я, признаюсь, не очень сопротивлялся. Наверное, возраст - не наигрался в шпионские игры в детстве; а кто из нас наигрался, скажите? Я согласился. В тот же момент Андрей Игнатьевич со мной распрощался, а из церкви вышел длинноволосый худой парень в джинсовом затертом костюме и решительным шагом подошел ко мне.
- Я Николай, - руки он мне не протянул. - Ты Гена, приятель Антона. Зайдем к Антону, заберешь вещи и ко мне.
Конспирация началась прямо с этого момента. Мне не стоило больше появляться в Ладном, мне объяснили, что Андрей Игнатьевич - священник, и по делам, связанным с Поясом Воды, разговаривает всегда вне ограды храма и представляется мирским именем. Он со мной больше беседовать не будет, он лишь одобрил волонтерство, и мне следовало к обязанностям приступать с первой же минуты.
Когда переходили речку, Николай остановил меня и попросил сказать над текущей водой что-то вроде: "я обещал Андрею Игнатьевичу ехать на север искать колодец живой воды". Я пробормотал нужные слова, даже не пытаясь изобразить какое-то рвение. Николай не смутился.
- Не думай, что произнесенные над текущей водой тайны исчезают бесследно. Это не защита, скорее, небрежное заметание следов. Лучше так, чем никак. Дома я объясню тебе правила, которых придерживаются волонтеры. Они покажутся тебе бредом. Возможно, так и есть, но лучше соблюдай их. Можешь подставить не только себя - других. Теперь ты часть отряда...
- Понял, согласен, - перебил я назойливого наставника. - А что такое Пояс Воды, и эта живая вода - та, что в сказках, или что иное?
Поясом Воды искатели-ладненцы назвали область, в которой локализовали некий фактор, позволивший выжить их односельчанам. А живой водой назвали, абсолютно условно, этот самый фактор. К тому же само Ладное оказалось тоже поясом - Поясом Верности. Вот тут мне стало по-настоящему интересно...
Я вякнул было, что в тех краях даже для зэков были доступны радоновые ванны. Не об этом ли речь? Речь шла совершенно не об этом, всякие материалистические объяснения мне следовало выбросить из головы: их искали весьма опытные люди задолго до меня, незачем попусту тратить время.
В Киреевке мы уже о делах не разговаривали. Зашли в магазин, Николай ушел в зал набирать продукты, я ждал его возле кассы. Кассиршей оказалась та самая девица, с которой я разговорился вчера на танцах.
- Уезжаешь, городской? - она с интересом посмотрела на висящую на плече сумку.
- К Николаю перебрался, - коротко ответил я, отворачиваясь.
- Так он тоже ладненский. Или в его хибаре места больше?
Я пожал плечами. Девица замолчала. Но долго держать язык за зубами было не в ее натуре.
- А девчонки ваши чего так быстро уехали?
Вот ведь деревня - все про все знают. Тут без конспирации даже на рыбалку не сходишь, набегут советчики, весь кайф обломают.
- Не понравилось им в деревне, городских удобств не хватает. А почему ты сказала, что Николай ладненский, он же в Киреевке живет?
- Да хоть где он живи - раз из Ладного, так навсегда им останется. А я или ты, если за речку переедем, все равно ладненцами никогда не станем.
Что-то мне показалось, что она об этом немного сожалеет. Но тут к кассе подошел Николай, рассчитался - девица держалась с ним строго официально, - и мы покинули магазин.
Дома у Николая мы перекусили. Никаких разносолов, все на скорую руку. Молодая жена хозяина была занята с младенцем, так что в нашу беседу никто не лез. Припомнив слова кассирши, я поинтересовался, будет ли дочь Николая ладненкой, или ее удел - киреевское "гражданство". Николай неохотно ответил, что это пока не определено. Больше я подобных вопросов не задавал.
Мы вышли в комнату, служащую продолжением веранды, и Николай включил насос. Вода из шланга полилась в стоявшую тут бочку.
- Слушай, Гена, и запоминай. Серьезные разговоры - только рядом с текущей водой. Приснится тебе что из наших дел ночью - включи воду и наскоро проговори сон рядом со струей. Без свидетелей. Это понятно, надеюсь?
Я кивнул, Николай продолжил инструктаж:
- С этого момента никаких дел с религией. С любой, даже с сатанизмом. Не читай религиозных текстов, не участвуй в обрядах, не входи в храмы, вообще не думай на эти темы. Тебе, атеисту, это нетрудно. В ином случае ты в Поясе Воды будешь, как корова с колокольчиком на шее, заметен. Третье - регулярно посматривай по сторонам одним левым глазом. Осмотрелся, запомнил все, вновь осмотрелся одним правым. Заметишь разницу - поднимай тревогу, звони мне или Антону, приезжай в Ладное. Не думаю, что тебе сейчас что-то угрожает, но лучше поберечься.
Я с невозмутимым видом кивнул. "Сложны дела колдовские, господи... Стоп, господа тоже нельзя припоминать. Интересно, а как насчет вина, карт, женщин? Спросить, что ли?"
- Далее. Сейчас сброшу тебе на флэшку инфу, закрою ее паролем. Будешь ее изучать, убедительная просьба - хохочи по поводу и без повода. В голос. Это тоже защита. Все, о чем прочитаешь, можешь опробовать. Скорее всего, ничего не получится, город место неподходящее, но как знать? Антон считает, в тебе есть определенная сила. Лучше, чтобы она проявилась до твоего визита к тунам...
Ближе к вечеру Николай сводил меня на вечернюю рыбалку. Десяток упитанных рыбешек плескалось в ведре, когда мы возвращались. Наутро он собрал мне на дорогу домашней снеди, посоветовал зайти в магазин, посмотреть кожаные изделия ладненских мастерских. Я зашел перед отъездом, прикупил барсетку. Кассирша удовлетворенно прокомментировала мое появление:
- Не зря приезжал. К нам часто за продукцией здешних мастерских ездят. Серебро наше видел?
- Видел краем глаза. Откуда у студента деньги на украшения?
- Я тоже так раньше думала. А потом смотрю - гости ладненские бедными долго не бывают. Так что как деньги появятся - приезжай за серебром, - девица послала мне недвусмысленный призывный взор.
Я, естественно, ответил в смысле: как только - так сразу. И побыстрее удалился. Внутренний голос утверждал, что слова Николая, несмотря на их внешнюю бредовость - реальные инструкции к неизвестной мне стороне жизни. И больше всего меня убедили в этом слова девицы за кассой. Даже не слова, а стоящая за ними несомненная разница между ладненцами и остальным человечеством.
Вакрамеш на дому
Ванную комнату наполняла вода. Не ванну, в которой мы с Элькой обнимались, а саму комнату. Чуть выше половины, так, чтобы плававший вдоль стенки селезень мог стягивать клювом с полки под зеркалом флакончики с ароматизаторами. Селезень нас побаивался, заставить его принести флакончик я не сумел. Пришлось тянуться самому. Элька при моем движении открыла глаза:
- Генка, потоп же! Выключай воду!
- Ерунда, у меня все под контролем. Кроме селезня. Придется его выгнать...
Я прижмурил правый глаз, строго глянул на вредную птицу и произнес два слова. Селезень нырнул и втянулся в верхний слив ванны. По поверхности воды поплыл опорожненный флакончик. Подруга вдохнула чарующий запах, закрыла глаза и впилась в меня страстным поцелуем. Как исчезла вода, я уже не смог заметить.
Когда наши водные упражнения кончились, улеглась гормональная буря, и мы обрели способность трезво воспринимать окружающее, Эльвира провела рукой по стенке.
- Сухая. Здесь же вода была!
- Ну, была, потом ушла, вот стенка и высохла.
- Сейчас, высохла она! - воскликнула подруга, отлепилась от меня и дотянулась до сложенной в сторонке одежды. - Мы с тобой меньше часа здесь плещемся, - она глянула на часы и сообразила, что вода-то была выше стула с одеждой. - Иллюзия, значит? Мои б часы в воде враз накрылись...
- Есть претензии к качеству иллюзии? - я вслед за ней вылез из ванны и принялся вытираться.
Заполняющая всю комнату вода была иллюзией, зато вода в ванной - настоящей. И ароматизатор я выливал в нее.
Претензий к иллюзии подруга не имела. Собственно, с тем же успехом мы могли развлекаться и в постели, это я вздумал проверить свои колдовские способности на практическую пригодность. Ну, проверил, убедился еще раз.
- А селезень, тебя, тун недоделанный, не слушался, - поддела меня Элька, запахиваясь в халат. - Недоработал ты, мастер. Или ты подмастерье пока? Давай чаю попьем, - внезапно перешла она к сугубо бытовой тематике.
Туном, строго говоря, я не был. Тун - это гадатель, провидец, совершенно не мой талант. Колдуны бывали добрые - тодыси, или знающие, на местном языке, и еретничи - злые маги, способные и порчу навести, и еще много нехорошего сделать. Но ладненцы такими тонкостями себя не утруждали, называя всех колдунов тунами. Была здесь и своеобразная защиты - как ты себя назовешь, так в мире духов твоя позиция и определится. Таков будет и ответ на твои действия.
Назвавшись туном, я брал на себя ответственность за прорицания. Но поскольку их-то я не делал, то и бояться мне было нечего. То есть на самом деле было чего, и оттого на вопросы о завтрашней предполагаемой погоде я принципиально не отвечал. И вообще предположений о ближайшем или отдаленном будущем в разговоре не озвучивал. За каждое случайно произнесенное слово я, назвавший себя туном, мог перед тонким миром и ответить. Вроде бы простое правило, не строить никаких предположений о грядущем, а попробуй-ка неукоснительно ему следовать. Так что я иногда залетал, и некоторое время с тревогой ожидал возможных последствий. Пока обходилось.
- Значит, кроме иллюзий - ничего серьезного? - разочарованно вздохнула Элька, намазывая на булку варенье.
Врать я не мог. Антон снял для меня эту квартиру, дабы я мог вдали от посторонних глаз вести тайную жизнь ладненского волонтера. Предполагалось, что Элька будет ко мне приходить, но подруга быстро решила, что лучше ей жить со мной, чем приходить в гости из общежития. Отказать своей возможной жене я не осмелился - это же почти наверняка скандал. И сказать ей правду права тоже не имел. Ограничился полуправдой - дескать, увлекся магическими ритуалами северо-восточной окраины Европы; ни малейшей связи с Антоном и Ладным.
- Могу сгущать стоячую воду. Положу на нее кирпич, и он не потонет. Но малейшая волна, и эффект исчезает. Практически бесполезное умение, идеально стоячей воды даже в болоте не бывает, всякие мошки-червячки нарушают покой. Еще могу небольшими водоворотами в реке управлять, сдвигать их влево или вправо. Я не волшебник, я только учусь...
Кое о чем я умолчал. Недавний случай в сто третьей аудитории - мои упражнения. Кроме иллюзии бьющей из батарей воды, я еще и запорный кран дистанционно сорвал, чтобы по окончанию иллюзии хотя бы пол остался по-настоящему мокрым. Так что не только созданием иллюзий - я еще и материальными предметами мог управлять. Конечно, теми, которые контактировали с водой.
- Так потоп - тоже твой эксперимент? - Эльвира быстро связала мою последнюю фразу с недавним происшествием в университете. - Постой, мы же с тобой вообще на другом этаже были!
- Наверное, поэтому Зинка Месхиева вообще утверждала, что никакого потопа не было. Воды она не видела, у нее чуть крыша не съехала, когда внезапно одногруппники во главе с препом на столы залезли. А потом и ее за волосы туда втянули, спасая.
- Так была же вода! - удивилась подруга. - Я сама видела, как ручьи по лестницам текли.
- Ну не такой там был потоп, чтобы от него на стол карабкаться. Вполне могли тихо, без спешки выйти в коридор, даже обувь никто бы не промочил. Вот Зинка, одна из всех, видела то, что было на самом деле. И теперь вся группа смотрит на нее, как на тормознутую дуру.
Элька поинтересовалась, не грызет ли меня по этому поводу совесть. Я ответил, что совесть пусть грызет поверивших в иллюзию. Они не виноваты, что поверили, но задним числом могли бы и мозги включить. Как это так - только что плескался в аудитории двухметровый слой воды, а спустя десять минут - сухие столы, подоконники, стены... Задумайся - и тебе в голову не придет кидать в Зинку камень.
Тут в дверь позвонили, открываю - Антон. Выскочившая за мной Элька поинтересовалась, почему друг пришел без Наташки.
- Она собиралась вроде к кому-то, а я до закрытия в библиотеке сидел, жрать хочу, - он протянул Эльке пачку пельменей. - Покормишь чем-нибудь вкусненьким?
Когда подруга с радостным видом гостеприимной хозяйки унеслась на кухню, Антон тихо спросил:
- Она с тобой постоянно живет?
- Теперь да. Пришлось сообщить ей, что я учу заговоры и заклятия тунов. Больше ничего.
- Ты их еще и тренируешь, - хмыкнул Антон, проходя в комнату. - Не стоило привлекать к себе внимание. Я про потоп говорю.
Я сказал, конечно, что в момент иллюзорного наводнения вообще находился на другом этаже, и связать меня со случившимся невозможно. Но Антону не нравилось другое - любое малообъяснимое событие могло привлечь внимание, пусть не ко мне, а к университету. И это уже само по себе плохо.
- Ты ей не сказал, что летом едешь в Пояс Воды?
- Пока нет. Намекаю на свой интерес к теме, дожидаюсь, пока она сама мне поездку туда предложит.
- Неплохая мысль. От ее кандидатуры отделаться сможешь?
Я уверенно кивнул. Элька очень не любила холодов. Ночевать в палатке даже летом - не для нее. Можно и о полчищах комаров заранее рассказать, и медведей с волками упомянуть. Кстати придется и рассказ о радиевом комбинате - его хвостохранилище по сей день в реку радиоактивные отходы помаленьку травит. А ведь с закрытия более полувека прошло...
К пельменям моя хозяйка состряпала салат, аккуратно разложила по тарелочкам, чтобы красиво смотрелось, и сервировала стол. Мы неспешно принялись вкушать пищу, Антон вежливо придерживал руку с ложкой, чтоб не спешить, участвуя в общей беседе.
- Зачеты уже в среду начинаются, а сессию я сдам досрочно, чтобы успеть в экспедицию...
Он учился на географическом, тогда как мы с девчонками вникали в основы социальной педагогики. У нас никаких экспедиций не планировалось.
- Ой, здорово! И куда? - обрадовалась Элька.
- Не южный берег Крыма, ясное дело. Центральный Урал. Реки, горы, леса; описание ландшафтных комплексов, одним словом. Не курорт, но и не каторга.
Антону стоило подкинуть тему, как я вякнул насчет романтики костров и палаток, Элька немедленно вспомнила мои колдовские упражнения - и вскоре идея самостоятельной экспедиции в колдовские места была озвучена.
- Колдуны... покачал головой Антон, - дело богомерзкое. Даже для неверующих.
Я только усмехнулся в ответ.
- Ничего богомерзкого, - заступилась Элька, - иллюзии, и ничего больше.
- Иллюзии, - Антон положил ложку и придвинул к себе чай, - очень даже годятся для того, чтобы обчистить карманы ближнего. Лихо-бодро! Или вы там на медведях собираетесь упражняться?
- Нет, но Гена мог бы с кем-то из колдунов поговорить, посмотреть на настоящих мастеров.
- Эль, я для них либо досадная помеха, либо соперник. Никто мне там не обрадуется. К тому же многие сейчас перебрались в города, кузницы почти везде закрылись, лечатся теперь у врачей. Мне что, встать в центре деревни и кричать: - "Колдуны, на выход"? Вот так, приехав без подготовки, я ни одного колдуна не отыщу. Для этого нужно в каком-то отношении своим стать, прикинуться хоть геологом каким, чтобы никто меня не сторожился.
- Геолог из тебя получится мощный, Гена, ты не обижайся, - фыркнул Антон. - Лучше историком прикинься, в тех краях полно лагерей было. Железную дорогу на север поляки ссыльные строили, были там и корейцы, и прочие молдаване. Вот и представляйся исследователем их судеб.
Эльку такая перспектива - а я сразу сказал, что в таком варианте проще присоединиться к кому-то еще, тема наверняка проходная, натоптанная, ею люди постоянно занимаются - не обрадовала. Это же надо готовиться, знакомиться с историческими документами, чтобы твоя легенда прокатила. А у нас через пару недель - сессия.
Наш замысел удался, вскоре я уже мог демонстрировать Эльвире свою переписку с энтузиастами-историками, собравшимися летом побывать на местах сталинских лагерей как раз в тех краях. Уточнять, что они волонтеры Ладного я, естественно, не стал. В тайгу Элька больше не рвалась, а с моей грядущей поездкой смирилась.
Вернувшись однажды домой - сессия уже подходила к концу - я застал ужасающее зрелище: ополоумевшая от испуга Элька металась вокруг пришпиленной к стенке Наташки. Обе уже не кричали, на это не осталось сил, а лишь протяжно всхлипывали.
- Гена, Натка стала расчесываться, брызнула лаком на волосы, их как притянет к стене!
Стоящая на цыпочках Наташка скосила ко мне округлившиеся глаза. К стене ее притягивали не волосы. Левым глазом я явственно различал множество впившихся в ее тело крючков. Натка, как рыба, попалась на магический перемет. Пока он ее только держал. Что же будет, когда появится хозяин сего устройства? Лучше не ждать.
- Ну, девки, вы даете. Химию неизвестную на себя брызгаете, потом помощи просите, - я сорвал с шеи свой оберег, щучьи зубы на нитке, и аккуратно перерезал невидимые простому человеку нити.
Начал сверху, бормоча сохранившиеся в памяти со школы химические формулы. Когда освободились волосы, Наташка смогла оторвать от стены голову и встала на полную ступню. Но отойти в сторону у нее не получилось.
- Стой смирно, Наташ, еще не все. Видно, клей сполз по стенке. Сейчас очищу до конца.
Наташка осоловела от внезапно явившейся помощи, но Элька не могла не заметить, что туловище Натки со стенкой вовсе не соприкасалось. Но она молчала. Я крепко-накрепко наказал ей, чтобы о моих опытах - никому. Рассказал несколько страшных историй из психиатрической практики, специально подобранных для такого случая. Ведь, начни она вслух распространяться о моих колдовских умениях, психиатры немедленно заинтересуются. Мной-то ладно, я от всего отопрусь, силой меня к чудесам не принудят, да и пытать не станут, не средние века. А вот Эльвирой заинтересуются всерьез: откуда глюки, обкололась-обкурилась девушка или шиза скосила?
Закончив, я отвел Натку в ванную, приказав раздеться, налить воды и лечь в ванну.
- Пены нальешь вот из этой бутылочки, - я сунул ей в руку первый попавшийся шампунь, - дверь пока не закрывай, когда вся покроешься пеной, меня позовешь. Мне на пену посмотреть надо, вдруг ванны недостаточно, чтобы эту дрянь отмыть.
Наталья открыла рот, но я смылся раньше, чем она успела возразить. В кухне открыл окно и выбросил флакончик с лаком на газон.
- Скажешь, что я в сердцах его выбросил, чтобы никто больше не пострадал, - предупредил я притихшую Эльку.
- Гена, с ней все нормально будет?
- Сейчас - да. А ты собирайся. Жить в этой квартире мы больше не будем.
Конечно, глядеть на пену мне незачем. Крючки из Натки я мог вынуть и на расстоянии - но только при условии что она полностью погрузится в воду. Для того и припугнул ее своим неминуемым визитом. Крючков было около десятка, выходили они туго, и Натка, по-моему, тихонько всплакнула в ванной. Хотелось спросить, какие она испытывала в этот момент ощущения, но усугублять странность ситуации не стоило. Она и так была, для обычного человека, запредельной.
- Гена, я готова, - жертва магической атаки позвала меня спустя минуту после того, как мне удалось удалить последний крючок.
Я сунул голову в дверь, кинул взгляд на пенную гору, вздымающуюся над бортиком ванны. "Ей-богу, Натке ситуация даже нравится. Ну и хорошо, оно к лучшему". Девушка походила на снегурочку, вылезшую из сугроба, из пены виднелись только глаза.
- Нормально, домывайся быстренько, и мы уходим. В квартире придется делать дезинфекцию, находиться здесь опасно.
Кто сказал, что женщины долго собираются и долго одеваются? Смотря в какой ситуации. Спустя пятнадцать минут мы втроем уже шагали к общежитию, унося с собой весь нехитрый скарб. Наташка, осознав, что из-за ее приключения нам с Элькой приходится покидать обжитый угол, виновато молчала. Элька разрывалась между желанием утешить подругу и пониманием, что любой разговор на эту тему обернется большой и плохо подготовленной ложью. И тоже молчала. Ну, а я гордо изображал из себя немногословного мужчину-спасителя. Хотя виноват в случившемся был именно я, мне все же удалось исправить собственные ошибки.
Тонкая струйка воды лилась в бочку. Николай слушал с отсутствующим видом. Когда я закончил, спросил, ношу ли я прежний оберег. И повелел снять. Он ушел с ожерельем из щучьих зубов, а вернулся с мягким кожаным поясом и небольшим железным ножом.
- Надень. Будешь носить вот это. Прежний оберег потерян, ты использовал его для другого человека. Нож из рук не выпускай, он должен быть или на поясе, или в руках. Это и оберег, и оружие. Все понял?
- Что делать с квартирой? Отчего это случилось, мои упражнения причиной?
- Квартиру лучше оставить. Вымой там все, как следует. Сам вымой, другим не доверяй. Тонкий мир тебя почуял, почему - сказать трудно. Что ты делал из того, что присуще сильным тунам?
Пришлось признаться, что я тренировался в исчезновении. Накладывал несколько слоев иллюзорной реальности, отличающихся от действительности лишь одной деталью - меня в ней не было. Элька меня не замечала, даже когда случайно на меня натыкалась - иллюзия касалась не только зрительного восприятия.
- Сам оставался неподвижным? - полюбопытствовал Николай.
- Ну, да, а что такого?
- Исчезновения в движении почти невозможно добиться. Твоему сознанию пришлось бы удерживать несколько меняющихся картинок одновременно. Туны, чтобы скрыть движение, проецируют на свое место образ животного, обычно лисы или волка. Человеческий глаз следит за фантомным образом, и не замечает блеклого полупрозрачного образа самого туна. Потом тун замирает, а фантом уводит преследователей в сторону и там исчезает. Отсюда и появились мифы о том, что туны способны превращаться в зверей, или прыгать в воду и проплывать в глубине огромные расстояния. Ведь вместо образа зверя можно отправить в путешествие и свой образ, оставаясь невидимым на месте...
Получалось, что я если и не сильный, то вполне полноценный тун. Даже избавление Наташки, осуществленное мною вполне интуитивно, ученику туна вряд ли по силам. Я, понятно, возгордился, но Николай смотрел на мои достижения скептически:
- В пределах квартиры или избы все трюки исполнить куда легче. Попробуй то же выполнить на открытом месте, тогда и нос задирай. И то не очень высоко - все наши волонтеры умеют не меньше. Познакомишься, держись скромнее. И терпи, если чьи-то взгляды покажутся тебе неприемлемыми, или кто-то своими тараканами в голове тебя огорошит. Наши волонтеры - люди сложные. Пока до прямой уголовщины не доходит, терпи. Раздоры между вами, даже мысленные, могут очень плохо закончиться.
Я кивнул, понимая, что больше ничего полезного не услышу. Николай снабдил меня деньгами, и велел бежать на последний автобус.
- Ты везунчик, - заявил он на прощанье, - достиг такого уровня почти без осложнений...
На автостанции кого-то провожала знакомая кассирша.
- В магазин приезжал, городской, или по делам?
- По делам, - я оглядел щедро размалеванную девицу в коротком сарафане.
"И чего она так красится, привлекательности ей это не добавляет. Должно быть, в себе не уверена".
- С ладненскими поведешься, они тебя враз проблемами нагрузят. И ты, я смотрю, весь такой серьезный стал...
- Я по жизни всегда такой, - забравшись в автобус, я уставился в затылок впереди сидящего пассажира.
Каждый разговор с киреевской девицей неприятно меня цеплял. И я понимал, чем. В ее присутствии мне становилось болезненно ясно, что я - ладненский агент, вставший на их сторону против обычных людей. Я пока не понимал, в чем именно я против, и оттого мое положение не вызывало явного протеста. Его я ощущал только рядом с кассиршей.
Кольцо чудского кузнеца
Пояс Воды я проехал насквозь, взяв билет до следующей станции. Конспирация, однако. Там меня должен был встретить Антон, уже отработавший в экспедиции необходимый минимум. За окнами тянулась бесконечная тайга, однообразно-унылая и какая-то чахлая. Только возле поселка нефтяников я сосредоточил внимание, пытаясь разглядеть терриконы титаноносной породы. Нефть в данном случае совместилась со стратегическим металлом.
Главный город района выглядел довольно живописно, постройки полувековой давности радовали глаз неброскими привычными очертаниями. Я внимательно осмотрел нескольких высадившихся пассажиров, постаравшись их запомнить. В мой вагон никто не сел. Дальше поезд шел вдоль реки, справа тянулся холм, открывший панораму кварталов небольшого городка. Деревянное здание вокзала сохранилось в неизменности со дня постройки в сорок втором году. Среди встречающих я заметил Антона.
- Привет, - он обнял меня с улыбкой на лице.
Чувствовалось, что его отпустило постоянное напряжение. Он поинтересовался, как я доехал и принялся оживленно рассказывать, какая тут стоит погода. Только отойдя от вокзала, он замолчал, давая возможность и мне вставить слово. Я оглянулся - никто из пассажиров за нами не шел. Кто-то остался у вокзала ждать автобус, другие разошлись по сторонам. Мы шли между построек, понемногу поднимаясь в гору.
- Ты же говорил, мы отсюда на автобус, и в гостиницу.
- Кое-что изменилось. Вакрамеш в твоей квартире - вещь серьезная. Отведу тебя к знакомому туну, пусть он на тебя глянет. Здесь недалеко...
Вакрамеш, от русского "ад кромешный", местное наименование преисподней, казался мне не самым подходящим названием для случая с Наташкой. Она даже не особо испугалась, мое объяснение ее вполне устроило. Девицы иногда в технических вопросах непроходимо глупы. Однако что Николай, что Антон моего оптимизма отнюдь не разделяли.
- На мне что, клеймо поставили?
Антон в ответ только пожал плечами.
Тун жил в древней кирпичной пятиэтажке. Мой провожатый позвонил определенным образом, дверь открыла невзрачная женщина средних лет, сразу же скрывшаяся в глубине квартиры. Разувшись в узкой прихожей, мы прошли в зал. Оглядывая висевшие на стенах головы животных, я обратил внимание, что стоящий на серванте череп крупного животного подмигивает мне и клацает челюстью. Я глянул на него левым глазом - точно, иллюзия. Иллюзия на глазах обрастала мясом. Превратившись в медвежью голову, она взревела, и бросилась ко мне. Коснувшись моего лица, фантом бесследно исчез, по щеке пронесся холодок. Хозяин явно умел работать и со звуком, и с температурой, причем я мог поклясться, что Антон ничего не видел и не слышал.