"Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный."
Который день начинался с воя сирен. Я выходил на балкон своей новенькой новостройки, осматривал десятки таких же высоченных человейников, что выросли в целый район благодаря задранным выше здравого смысла ценникам на квадратный метр и предпринимательской жилки подрядчика выражавшейся в способности кидать своих клиентов и субподрядчиков. Первое время я очень боялся, что какая-то ракета нет-нет, да и залетит в одно из этих порождений раздутой жадности застройщика, ведь по высоте своей дома в новоиспеченном квартале достигали воистину колоссальных высот. Выше были только звезды, достопочтимый патриарх, свора власть имущих, да и когда-то летал Юрий Гагарин. Хотя последнее в скором времени могут и оспорить, нечего черни заглядываться в космические дали, да и поднимать свой нос выше самых примитивных желаний. Стабильной работы не было уже несколько месяцев, завод простаивал. То ли кончались комплектующие для сборки, то ли владельцы решили затянуть пояса потуже и переждать, потому что зарплаты не платили уже месяца два, а перебивались мы редкими поручениями в обход служебных обязанностей. Постричь траву, покрасить бордюры, мести улицы. Не очень густо, но даже эта мелочь казалась спасением, тонкой ниточкой, которую в любой момент могли перерезать. И невольно вспоминалось детство, когда пугали участью стать дворником, если не будешь учиться. А вот как оно получилось, рабочие на сборочной линии, инженеры, конструкторы, бухгалтеры, все были не прочь ухватиться хоть за какую работу. Некоторые совсем отчаянные написали прошение к царю батюшке, чтобы поспособствовал спасению одного из немногих работающих предприятий в мире барбершопов и кофеен, однако шансов, что оно дойдет до адресата, было мало. Кого-то подсасывало на фронт, кто-то шел добровольно, благо основная заварушка была еще далеко, что вносило определенный диссонанс в общественный порядок. Игровые автоматы были полны посетителей, различные кальянные все так же извергали из своих недр клубы дыма, да отвратительную музыку, проститутки все так же не думали сбивать цены на свои услуги. В общем и целом жизнь продолжалась, не смотря на редкие прилеты в наш относительно удаленный от передовой город.
"Чайки стонут перед бурей, - стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей."
Многие мои соседи уехали почти сразу, как только все началось. Кое-кто возвращался, видать заканчивался жирок, с трудом накопленный тут. Мне же бежать было вовсе некуда, все что было у меня - моя квартира, старенькая подержанная машина, да и я сам. К слову сказать на ту же самую квартиру я угробил около десятка лет, и черт его знает, сколько мне еще выплачивать ипотеку, особенно если то, на что эта ипотека бралась, в один момент перестанет существовать. Так что бежать куда-то - я не видел в этом никакого смысла. Отдельная комнатка, где я планировал организовать детскую, так и стояла с непобеленными стенами, совершенно пустая и безжизненная. Но даже этот холодный камень стен был дорог мне, в нём была моя жизнь, моя цель, мое потраченное время в надежде, наконец, зажить как все нормальные люди. К сожалению я был совершенно не Эдвард Нортон, чтобы в один прекрасный момент мою крышу снесло от бесконечного потребления и я загорелся желанием уничтожить все то, ради чего жил. Хотя не буду отрицать, что где-то в глубине души я ненавидел эти мертвые стены, в которых еле слышно пульсировала моя жизнь.
"Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах... Только гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем!"
Всё казалось абсурдным и меня это пугало. Я смотрел в окно и вспоминал родительский дом, где я вырос. Будучи еще совсем детьми, мы часто дрались с ребятами из соседнего дома лишь за то, что они посмели играть в нашем дворе, оккупируя детскую площадку или скамейки под подъездами. Став чуть постарше, дрались с ребятами из соседнего района. Мы всерьез верили, что то, за что мы разбивали свои носы и кулаки принадлежит только нам. Мой дом, моя скамейка, мой подъезд и чужакам сюда вход запрещен. Став куда постарше, мы все же ничего не смогли сделать, когда коммунальщики намеревались спилить и без того редкие деревья в нашем дворе, чтобы расширить парковочные места. Соседи по дому оказались настолько пассивными, что их было никак не расшевелить на борьбу за их собственный двор. Да какие к черту деревья, их совершенно не волновали обоссаные подъезды или ржавые скрипящие качели, которые никто не спешил смазать. Каждый замыкался внутри своей коробки семнадцати квадратов, лелея мечту выбраться отсюда куда подальше, на все готовое, желательно при этом ничего не делая. Мой дом моя крепость? Наверное да, когда она не нужна кому-то еще. Когда начинались протесты, во двор без проблем врывались космонавты и месили отдыхающих граждан прямо у подъездов, врывались в парадные в поисках забежавших туда демонстрантов. Вскоре после того соседний дом снесли, чтобы построить новостройку, дали ли его жильцам достойные квартиры взамен - история умалчивает. Выходит ни двор, ни дом, ни даже наш подъезд нам не принадлежали, за то ли мы разбивали свои носы?
"Гром грохочет. В пене гнева стонут волны, с ветром споря. Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаху в дикой злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады."
Держа в руках собрание сочинения Горького, я закуривал уже четвертую сигарету, снова и снова вслушиваясь в вой сирен, ожидая тягучий свист крылатой ракеты. И с каждый мгновением, я все меньше боялся её. Ко всему привыкаешь, но невозможно привыкнуть к бесконечному ожиданию. Раньше я верил в человечество, мне казалось, что оно должно извлечь уроки из всего им пережитого. Однако все, что его интересовало - это жить веселее, да жрать пожирнее. В своих семнадцати квадратах, не замечая, что творится за дверью, замыкаясь на своих мелких радостях, без устали прожигая свою жизнь в погоне за примитивной мечтой, накапливая то, что они считают своим. Пока все это не заберет всепоглощающий огонь за их окнами, пламя которого разжигали те, кому действительно принадлежали мы все.
"- Буря! Скоро грянет буря!
Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы: