Алексей лежал на диване. Диван стоял в огромной пустой комнате заброшенного дома на окраине старого провинциального городишки. Почему воры оставили диван? Обычно в таких городах покинутые дома перестают быть похожими на жилье очень быстро, из них уносят все, а уж мебель, двери и оконные рамы в первую очередь. Здесь же все двери и окна были на месте. И диван. Старый, но еще крепкий. Он был очень кстати. По большому счету это был Хилтон, по сравнению с тем, где ему приходилось ночевать иногда. Особенно когда кончились деньги.
Алексей лежал на диване. Было очень грустно и немного безнадежно. Может быть потому, что ночь была дождливой, а может просто устал. Трудно сказать. Эта ночь была особенной, он это чувствовал. Но ничего не мог поделать. Это было вне его возможностей и с этим надо было смириться. Смириться и надеяться, что и в этот раз у него получиться. Алексей так до сих пор и не мог понять, как ЭТО у него получается. Он ничего не имел против своих способностей, в конце концов это было свойственно ему как и цвет глаз, но с недавнего времени это стало сильно отражаться на его жизни, и ладно бы только его. Но когда твои близкие страдают из-за тебя это не добавляет душевной твердости. Когда твои родные начинают смотреть на тебя затравленно, а на дне их глаз шевелится новорожденная ненависть, ты начинаешь с испугом понимать, что твоя любовь к ним тает как снежинка в ладони.
"А что сделал ты из-за любви к девушке?"
"Я отказался от нее."
Любовь была сильна - Алексей ушел.
Он ушел не говоря ни слова. Он потом вернулся, через некоторое время, и увидел их испуг. Они испугались за свой покой и Алексей не мог их винить. Как бы он повел себя сам, случись ему оказаться в такой ситуации? У него не было ответа на свой вопрос, а их ответ был слишком очевиден. Поэтому он взял предложенные деньги и ушел. Теперь навсегда.
Алексей повернулся на бок и стал смотреть в угол, где гулко капала протекающая вода. Хорошо, что сейчас лето. Можно легко устроиться на ночлег где-нибудь в заброшенном доме, а то и вовсе под открытым небом. Единственная неприятность - бомжи, но и они пропали после одного нелепого случая. Не иначе у них есть какая-то почта. Как по-другому объяснить, что в любом городе, где бы Алексей не появлялся, местные бродяги бегут от него как черт от ладана.
Но это был, пожалуй, единственный плюс в его теперешней жизни. Все остальное было слишком уж печально. И беспросветно.
В пятидесяти метрах от заброшенного дома на обочине магистрали Москва - Санкт-Петербург стоял армейского вида автомобиль, в котором сидело два усталых человека, один старый, другой раза в два моложе. Свет в машине был погашен, только огонек сигареты разгонял тьму, но не сильно в этом преуспевая. Молодой зябко кутался в плащ, что было бесполезно, так как плащ был мокрый, а включать печку Старик категорически запретил. Горбоносый, с всклоченными мокрыми волосами, он напоминал какую-то хищную птицу. Старик, который из машины не выходил, и похоже, был настроен просидеть в ней ближайшие пару месяцев, смотрел прямо перед собой, лишь изредка прикуривая новую сигарету от окурка. Молчание, длившееся с момента возвращения горбоносого, тяжелым облаком висело в машине, переплетаясь с клубами табачного дыма, но никто не прерывал его. Наконец молодой не выдержал:
- Может, вы мне хоть что-нибудь объясните?
Старик нетороплив прикурил новую сигарету, загасил окурок и только потом ответил:
- Что ты мне можешь рассказать о счастье? Или об удаче? О везении?
Молодой недоуменно уставился на Старика:
- То есть?
Старик откинулся на спинку сиденья. Кажется, ему удалось немного расслабится.
- Видишь ли, существует определенная категория, присущая все, каждому человеку. Тебе, мне, твоему соседу, кому угодно. И у каждого она присутствует в разных количествах. У кого-то больше, у кого-то меньше. Как часто тебе чего-то хотелось, и оно так и случалось?
Молодой заколебался:
- Ну, иногда бывало.
- И что ты делал для этого?
- Ну, по разному... - горбоносый замялся.
- Но делал что-то?
- Да, конечно. А при чем тут это?
Старик удовлетворенно кивнул.
- А он не делал ничего. Он просто хотел.
Горбоносый непонимающе уставился на Старика. Тот покивал:
- Совершенно верно, ничего. Он просто хотел, чтобы что-то случилось. И оно случалось.
- Так он кто? - молодой забыл кутаться в плащ.
- Никто. Простой человек. - Старик снова прикурил. - Мы изучали его биографию настолько полно, насколько это вообще возможно. Мы знаем что и когда он делал в любую минуту его жизни. Ну, почти в любую.
- А чего он хотел? - Молодой согрелся от одного только интереса.
- Вообще-то мелочей. Как любой обыватель: хорошо сдать экзамены, встретить хорошую девушку, чтоб квартира и тому подобное. Мелочи, на которые никто не обращает внимание, потому что этого хочет девяносто девять процентов населения планеты.
- Как же вы на него вышли? Это же невозможно отследить.
Старик хмыкнул:
- Невозможно. Но дело в том, что он сам понял, что на что-то способен. Он хочет получить премию и получает ее. Все знают, что ему премия не положена. Он знает, начальник знает, коллектив, но получает он. Именно он, потому что хочет получить.
- Интересно, где это у нас еще премии дают?
- Я просто привел пример. Но дело не в этом. Он начал этим бравировать. Молодой, беззаботный. Опять же, все по мелочи. Чтоб у соседа колесо спустило, чтоб телевизор сломался, или наоборот заработал. При этом надо обязательно произнести вслух пожелание. Естественно, поползли слухи. Ничего конкретного: где-то появился новый экстрасенс, колдун, шаман, который может все, но помогает только своим. Тоже ничего такого, что могло бы привлечь наше внимание, сколько подобного бреда люди передают друг другу в очередях и в трамвае. Но однажды он бросил фразу, которую запомнили и соотнесли с последующими событиями. Показывали криминальную хронику, какого-то ублюдка насильника. Вот он и сказал: "чтоб ему голову оторвало". А на следующий день в криминальных новостях рассказывают о невероятном событии: в одиночной камере найден труп ублюдка-насильника с оторванной головой. В камеру никто не заходил, и уж, конечно, не выходил. И вообще камера была заперта. Жена услышала и подивилась совпадению. Он тоже удивился. Не задумывался о своих способностях. Думал, просто везет по жизни. Но жена рассказала подруге, та еще кому-то, так и дошло до нас. А мы начали копать.
- Неужели он может все? - Молодому было очень интересно, но профессиональный скептицизм жестко держал его в рамках объективной реальности.
- Не знаю. - Старик приоткрыл немного окно. - Совсем дышать нечем. Никто не знает его возможностей. И он тоже не знает. И, надо признаться, меня это радует. Как бы ты себя чувствовал, если бы знал, что идешь против абсолютно всемогущего существа?
- Против Бога, что ли? - Горбоносый аж скривился от скептицизма.
Старик грустно улыбнулся:
- Я бы не удивился. - И, помолчав, добавил:
- Начинайте.
Ничего не хотелось. Абсолютно. Даже спать, хотя Алексей провел весь день на ногах. Сейчас усталость отошла куда-то в сторону, осталась только легкая ломота. Казалось, весь мир замедляется, весь шар притормозил в своем вращении, время перешло с бега на шаг. Мысли текли вязко и неторопливо, как варенье. Или как кисель. Да, а поесть бы не мешало. Жаль, что всех способностей только и хватало на разные пустяки, а на что-нибудь материальное мочи не хватало. Как сейчас было бы славно пожевать чего-то этакого, а лучше просто кусок жареного мяса, батон свежий, еще теплый и чего-нибудь попить. Пива, например. Алексей откинул руку в сторону и зашипел от боли: рядом с диваном стоял небольшой столик, о который он и ударился. Сервирован стол был в полном соответствии с пожеланиями Алексея. Некоторое время он оторопело смотрел на мясо, а потом пожал плечами и принялся есть. Утолив первый голод, он перевел дух и стал есть немного медленней. Умереть от голодной смерти ему теперь точно не грозило, но и оставлять столь замечательную хавку было жалко. Методично пережевывая очередной кусок - отрывать приходилось руками, так как ни вилки, ни ножа он не удосужился пожелать - Алексей размышлял. Интересно, а что он вообще может? Например, кучу денег. Или оружие. Или...
Он решил поэкспериментировать. Уселся по-турецки и, закрыв глаза, начал представлять пистолет системы Макарова, единственное оружие, которое доводилось держать в руках. Он очень старался представить его поподробней. Но когда открыл глаза, то ничего не обнаружил. Ни на диване, ни на столике, ни под диваном, под который не поленился заглянуть. (На то, что в комнате вдруг стало заметно светлей, он не обратил внимание. Зато обратил Старик, внимательно следящий за домом и за тем, как его обходят темные фигуры). Тогда Алексей решил попробовать что-нибудь другое. Что ему сейчас особенно нужно? Еда уже не нужна, а вот деньги пригодятся в любой момент. Снять номер в гостинице, например. Да, деньги сейчас нужны. Он закрыл лаза и попытался представить... Как надо представлять кучу денег? Кучей? Или аккуратной стопочкой? В пачках или россыпью? Алексей недоуменно вздернул брови и непроизвольно открыл глаза.
На диване стоял, завалясь на бок, черный аккуратненький "дипломат".
Это был тот момент, когда психологический шок не наступает. Алексей воспринял это как должное. Протянул руку и придвинул "дипломат" поближе. Открыл и спокойно посмотрел не ровненькие пачки сторублевых купюр, новеньких, как будто только что из-под станка. Алексей закрыл чемоданчик и улегся, подложив его себе под голову вместо подушки. Впрочем, уже через минуту его голова покоилась на самой настоящей подушке, в хрустящей наволочке, с розовым цветочком, вышитом в уголке.
Алексей уже в который раз за этот день задумался. Он не знал, чего ему еще захотеть, да и вообще, на что употребить обретенное могущество. Он смутно чувствовал, что подушки - это только начало, даже не начало, а преддверие чего-то глобального. Его переполняла сила и эта сила требовала выхода. Он резко поднялся и, не оглянувшись на "дипломат", подошел к двери и резко распахнул ее.
На крыльце в позе подслушивающего стоял некто в черном камуфляже и черной же маске. В руках черный человек держал смешного вида автомат, который тем не менее не вызывал у Алексея ни капли положительных эмоций, поскольку мгновенно оказался направленным ему в грудь. Алексей остро захотел, чтобы в этот момент милитарист оказался за тридевять земель.
Старик пригнулся к лобовому стеклу и внимательно наблюдал за действиями группы захвата. Вот они подходят к дому, вот они становятся возле окон и двери, вот один из них подходит к двери и прислушивается к тому, что происходит внутри. Вот он приподнимает руку, собираясь дать сигнал к началу операции. И вдруг дверь распахивается.
Старший группы был очень хороший оперативник. На его счету было около двадцати безупречно проведенных операций, во время которых он не потерял ни одного бойца. Это был человек твердых убеждений и крепкой психики. Он никогда не предполагал, что оставшуюся жизнь проведет в мексиканской глубинке, тихим сумасшедшим бродя по внутреннему дворику муниципальным тюрьмы, в минуты просветления обучая охранников приемам рукопашного боя. Раз иди два в год он неожиданно приходил в ярость и крушил все вокруг, но охранникам раз за разом все легче удавалось утихомирить его. Он был неплохим учителем.
Старик отчетливо увидел, как старший группы исчез. Просто исчез. На остальных бойцов это, правда, не произвело никакого впечатления. Они дернулись было схватить объект, но тот что-то произнес и мутные облачка, бывшие некогда группой захвата, смело в ночную тьму.
(Алексей недолго думая сказал: "Ну-ка, все по матрешкам!" Что и было незамедлительно исполнено).
Старик пребывал в ступоре. Горбоносый со скоростью пулемета что-то говорил в маленькую рацию, но на том конце его явно не понимали. А Алексей оглянулся кругом и пошел к машине.
Дверца открылась, машина качнулась, дверца закрылась. Алексей поерзал на заднем сидении, устраиваясь поудобнее:
- Привет, ребята.
Горбоносый дернулся было достать чего-то из-под мышки, но Старик перехватил его руку.
- Чего вы хотите, Алексей?
- Не знаю. - Алексей лучезарно улыбнулся. - У меня сейчас такое чувство, что я все могу. Хотите, у него рога вырастут? - Алексей кивнул на Горбоносого. - Или вы помолодеете?
- Не стоит, пожалуй. - Старик закурил. - Скажите, Алексей, что вы собираетесь делать дальше. Вы ведь понимаете, что не сможете всю жизнь скрываться, а ваши способности обязательно проявят себя так, что вам придется решать, чему посвятить свою жизнь. Простите за пафосность, но не размениваться же вам на мелкие бытовые удовольствия. Вам ведь чего глобального захочется.
- Экологией займусь. - Алексей пребывал в самом радужном настроении.
- Это, конечно, хорошо. Но ведь сильные мира не упустят возможность прибрать к своим рукам столь лакомый кусочек.
- Не бессмертный же ты, - кровожадно вставил Горбоносый.
- Нет, наверно. Но убить меня будет сложновато.
- Почему это? - Удивился Горбоносый.
- Потому что я этого не хочу. - Алексей был сама любезность.
Горбоносый удрученно заткнулся. Старик задумчиво курил, решая, очевидно, какую-то правительственную проблему. Алексей бодро продолжал:
- Вы, ребята, не переживайте. Я прятаться не буду, можете следить за мной сколько хотите. Но взять меня не сможете. Утешайтесь тем, что Мосаду я тоже не достанусь. Вот так вот. Ну, я пошел.
Алексей вылез из машины. Поднял лицо подставив его летнему дождю.
Посмотрел на сидящих в машине и подмигнул им:
- Да будет свет!
Стало светло. Просто светло, хотя ни солнца, ни чего еще не было. Звезды весело поглядывали на Землю, по которой неторопливо шел человек.
Алексей отошел на десяток шагов, обернулся и помахал рукой Старику. Тот кивнул в ответ и махнул зажженной сигаретой. Потом Алексей протянул руку и открыл дверь, которой не было. Шагнул в проем, а ветер захлопнул дверь. Свет через некоторое время померк, и опять стало как прежде: ночь, дождь, автомобиль. И огонек сигареты Старика.