Аннотация: Воспоминания молодого лейтенанта перед отправкой в Афганистан.
Начальнику штаба дивизии,
полковнику Васько,
посвящаю...
Сухой, высокий, поэтому и форма на нем слегка висела. Лицо морщинистое, худое, на первый взгляд, загоревшее, брови черные большие, смыкаются на переносице, под ними ничего не выражающие глаза, бесцветные, но в тоже время все видящие, оценивающие и в миг загорающиеся, если тема касается его или интересна ему. Про таких обычно говорят, "обветряный как шпала".
На первый взгляд можно было сказать, что служба его тяготила, волевых командирских решений от него не дождешься, но вместе с тем, от него исходила какая-то магическая сила, которая заставляла повиноваться и подчиняться беспрекословно, скрытая и до поры сжатая пружина чувствовалась в каждом его слове, жесте, взгляде. Он начальник штаба и в этом весь смысл. Его работа - четкость рабо?ты штаба, мозга дивизии.
Полковник в тридцать шесть с половиной лет, кавалер трех орденов Красной Звезды, ордена за службу Родине, прошедший, как тогда говорили, "крым и рым". Если б я не узнал его так близко, как довелось узнать, то глядя на него издали, можно было бы ска?зать, что этому полковнику до пенсиона осталось чуть больше од?ного шага, а может и того меньше.
...Клуб дивизии, актовый зал, офицеров мало, только команди?ры полков, начальники штабов полков, командование дивизии и про?веряющие в количестве 3-4 человек в чинах от генерал-майора до генерал-полковника, кто из штаба ТуркВО, кто из ГШ.
На стене ве?сит карта, рядом с картой стоит стол, заваленный бумагами, цвет?ными карандашами, офицерскими линейками и т.д., за ним сидят проверяющие. У карты, в одной руке указка, длиной метра полтора, острая, как иголка, в другой носовой платок, жара страшнейшая, стоит командир дивизии.
КШУ - командно-штабные учения.
... Вводная: "Командир дивизии выведен из строя, управление дивизией передано начальнику штаба. Полковник Васько, доложите решение ... за командира дивизии".
Полковник встал, кашлянул и, смотря прямо перед собой, направился к карте.
Подойдя к комдиву и беря из его рук указку, пожал плечами, как будто извинялся, мол, я не сам напросился, по воле проверяющего тебя меняю у карты. Командир, молча, отдал указку и пошел к своему креслу в актовый зал.
В зале стояла гробовая тишина.
Начальник штаба, как и положено, представился и сходу в лоб:
- С решением, которое отображено на карте,- НШ ткнул указкой в висячую карту, - я не согласен. Разрешите оформить собственное решение.
Пауза. Немое оцепенение, даже глухой мог услышать полет мухи.
- Кто решение вырабатывал? - спросил один из проверяющих и как-то не особо дружелюбно посмотрел в сторону сидящего в зале командира дивизии. Всем было понятно, что это самый главный проверяющий, генерал из Москвы.
- Я, - ответил Васько и вытянулся по стойке смирно.
- Ты что, полковник, ожирел тут или самым умным себя счита?ешь, ты чего тут мелешь, не готов или не можешь, так и скажи, мы найдем тебе замену, - и посмотрел в зал на смирно сидящих офицеров,- зажрались тут,- вскочил генерал и в один прыжок подскочил к начальнику штаба.
- Никак нет, товарищ генерал-полковник,- не смутился началь?ник штаба,- данное решение вырабатывал я совместно с командиром дивизии, но у меня, как у начальника штаба есть и второй вариант решения.
Пауза ...
Тишина стояла такая, что в ушах стоял звон, звон и ничего более. Казалось, что и время остановилось. Офицеры, сидящие в зале, вжались в кресла так, что многих можно было разглядеть только лишь с большим напряжением зрения, неко?торые даже пригнули голову. От греха подальше. Было ощущение, что всех одновременно поразил столбняк, паралич, даже сидевших за столом генералов.
Подполковник Ковин Л.Н., командир танкового полка, особой боязнью не отличавшийся и умеющий смотреть любому начальству прямо в глаза, и тот вжал голову в плечи, свел брови на переносице, и всем своим видом показывал, что, он, из числа приглашенных и к данной дивизии отношения ни какого не имеет.
Тем временем пауза продолжалась.
Генерал, привыкший к безоговорочному подчинению нижестоящих чинов, опешил. Было видно, что слова Васько для него были как гром среди морозного январского дня, он не находил слов для ответа и поэтому пауза затягивалась. Он, генерал Генерального штаба ВС СССР, имеющий вес, а значит и собственное мнение среди генералитета Министерства Обороны, а тут такое! Какой-то полковнишка, ну и что, что у него иконостас из орденов, в Богом забытом месте, в какой-то дивизии кадра, которой и в штате-то ГШ днем с огнем тяжело отыскать, мне, одному из лучших операторов ГШ, так воспротивиться, собственное мнение, видите ли, у него есть. Да я таких...
Желваки играли на багрово-красном лице генерала, глаза наливались кровью и казалось сейчас будет взрыв, не просто взрыв эмоций, а по-армейски сказать, разнос с ебом и матом, без выбирания выражений, по-мужски, от души, с далеко идущими последствиями и для полковника и для комдива, и уж, конечно же, достанется и проверяющим-окружникам.
- Ваше мнение,- обратился стоящий рядом с полковником Васько генерал-москвич, не скрывая своего раздражения, всем видом напоминающий разъяренного быка, красный как рак, к притихшим за столом генералам. Те переглянулись, но с высказыванием своего мнения не торо?пились, как бы, не навредить, что у этого генерала-москвича на уме, вдруг не угадаешь, не дай Бог, мнения не совпадут, а тут Аф?ган под боком. Железок на груди у каждого хоть отбавляй, вроде бы за успехи в боевой и политической получены, но там война, там воевать нужно и сам можешь, не нароком, голову сложить.
Москвич не стал испытывать ни своего терпения, ни терпения ге?нералов, сам, наверное, попадал в такие же переделки, повернулся к начальнику штаба и сказал:
- Сколько времени необходимо для выработки решения?
- Решение готово, прошу пятнадцать минут для нанесения обстановки на карту, склейка готова,- бодро ответил начштаба, как будто и ждал этого вопроса, ни на минуту не смутившись от ярости москвича.
- Может ты и войну уже выиграл, а? Через полчаса вытащишь из кармана договор о капитуляции Турции, Ирана, Ирака и всего южно?го полушария. А мы тут штаны от безделья протираем. Кутузов, твою мать.
Лицо генерала начало приобретать нормальный человеческий вид.
- Пятнадцать минут и ни минуты больше, - уже не так свирепо, а больше для приличия, сказал генерал-москвич,- и эти воробьи,- показал на офицеров в зале,- пусть штаны поменяют, да и нам перекурить не мешало б, пока этот Суворов нам свою дорогу будет про?кладывать.
- Перерыв,- гаркнул генерал-москвич и пошел первым на выход.
- Читай медленно, - сказал мне полковник Васько и склонился над картой.
Я стоял с другой стороны стола, напротив НШ, который двумя руками наносил обстановку на карту. Как работает на карте начальник штаба дивизии, я уже видел, но чтоб двумя руками, одинаково ровно, согласно всех нормативов, ни разу не использовав стирашку, левой как правой и наоборот, это я видел впервые.
- Номера частей добавим в конце, потом,- на секунду отвлекся он,- не забудь, потом напомнишь.
Из-под рук начальника штаба выходили стройные тактические знаки соединений, частей, линии обороны и направлений наступления. Была чистая карта и вот, за короткое время она превратилась в секретный документ, документ, в основу которого рукой полковника Васько закладывалась победа, победа и все, ни больше, ни меньше, победа и все. Читал с листа и краем глаза смотрел на рукотворчество начальника штаба, каким-то дальним, не совсем осознанно, мальчишеским чутьем чувствовал, получится, успеем и это порождало в душе успокоение и радость причастности к этой, а может и к той, в будущем, сейчас на карте разыгрываемой, победе. Кто знает, как жизнь сложится, может и придется этими дорогами пройти, к этой сейчас рисуемой на карте, сейчас условной, а потом, может быть, реальной победе.
За временем мы не следили, но по тому, как робко и с осторожностью начали входить офицеры в актовый зал, я понял, что перерыв заканчивается. Два, три, пять штрихов и все. Готово. Вешаем свое произведение поверх предыдущей карты. Начальник штаба отошел от карты, оценил свое художество, потом отдал мне инструменты и сказал:
- Покурить успеем?
- Наверное, нет,- отвечаю, хотя от одной хорошей затяжечки не отказался бы.
- Успеем,- сказал он в ответ и пошел на выход.
Перекур ему нужен был как воздух, выдержать такое давление, такой прессинг, одна только должность москвича всех в шок повергала, а тут в лобовую атаку против него, это не каждый может себе позволить. Но и смельчакам когда-то нужен передых, перекур, так сказать, набрать полные легкие воздуха и резко его выдохнуть. Нервы. По лицу НШ было видно что он переживает, но вида не подает, я отметил про себя, в спокойной обстановке он курил сигарету минут десять, а сейчас раз, два и она кончилась.
- Товарищи офицеры! - послышался голос из зала.
Значит пора, все в сборе.
Входим в зал. В зале, как после сильного, но желанного дождя, взошло солнце, и природа стала оживать. Офицеры взбодрились, некоторые улыбались, кто-то тихонечко переговаривался, но время от времени с опаской поглядывали в сторону карты и стола. Генералов не было. Начальство! Оно не опаздывает, оно задерживается.
Начальник штаба, на входящих и шумно рассаживающихся офицеров, не смотрел. Он тупо уставился в стену, у которой стоял стол для генералов, как будто гипнотизировал их места, как будто их скорое появление могло что-то изменить.
- Ну, что, полковник, успел карту подменить,- как гром средь ясного дня прогремел голос москвича,- готов докладывать?
- Так точно, товарищ генерал-полковник,- полковник Васько стоял у карты с указкой в руке и всем своим видом показывал, что ничего не произошло, просто, обычный рабочий момент, перерыв, все по плану учений.
- Где этот лейтенант, куда ты его посылал, за готовой картой,- опять не унимался генерал-москвич,- он, куда, направлен?- и большим пальцем правой руки показал через плечо. Это обо мне.
- Так точно, туда,- сказал начальник штаба и повернулся к карте.
- Вот и сдаст все твои секреты, маршруты-прорывы, как эта, бля..., полковник Зайцев.
- Не сдаст, наши не сдают, у нас одна Альмаматр, - в лобовую атаку пошел Васько.
- Одни герои, откуда, только такие пидарасы, как этот Зайцев, берутся.
Начинай и не тяни, коротко, раз-два и мы у моря,- генерал показал вниз карты, куда-то в пол, как будто там должно было быть море.
Генерал подошел к карте, почти вплотную, отвел в сторону правую руку и сказал, ни к кому не обращаясь:
- Линейку, курвиметр, карандаш.
Не успел я сообразить, что этот вопрос адресован ко мне, как тут же, как из-под земли, вырос генерал-окружник и услужливо протянул москвичу запрошенные инструменты.
Услужливость перед вышестоящим начальством, это один из залогов успешного продвижения по служебной лестнице, а может и гром разбора учений отвести от себя. Там, в этих эшелонах, такие качества очень нужны и кто ими не обладает, тот полигоны пузом утюжит.
Москвич взял протянутые ему инструменты, даже не взглянув на того, кто так ему мгновенно прислужил, надел очки и что-то на карте начал мерить.
Промахнулся генерал-окружник, незамеченным остался, жаль, теперь жди следующего раза.
Тем временем полковник Васько из-за невозможности подойти к карте, чтоб свой доклад сопровождать показом на ней, махал указкой в воздухе, воображая перед собой карту и нанесенную им обстановку и только ему известное расположение войск.
- Достаточно, полковник,- не отрываясь от карты, сказал москвич и начальник штаба замолк.
- Когда наносил обстановку, полковник, вчера, а тут "Ваньку" валял. Я все промерил, расхождения в миллиметры. Говорят, двумя руками по карте ходишь?
Что мог ответить начальник штаба? Сказать да, вроде бы на хвастовство похоже, что ему было не свойственно, сказать нет, неправда, тоже не по душе. Так и стоял, тупо смотрел на генерала.
- Мне б таких пару-тройку, а то, напихали, слизней, вот и мучаюсь, хоть в войсках есть, есть на кого опереться,- наверное, больше для себя, чем для всех, сказал москвич.
Повернувшись к командиру дивизии, продолжил:
- Разбор завтра, время разбора получите телефонограммой из округа, учения продолжаются, оперативная обстановка согласно плана учений. Командуйте отбой этапу,- повернулся и быстро вышел из зала.
На разборе я участвовать не мог по причине отсутствия собственной головы. Нет, нет. Голова, как часть тела была, но как инструмент мышления и мозгового сопровождения своих и тем более чужих мыслей, отсутствовала.
А причиной тому был все тот же полковник Васько, который вывел меня из строя путем снятия стресса после вчерашнего этапа учений. А отказать я ему не мог, потому как уже знал, что мы с ним из одной Альмаматр.