Зачем Лиза полезла в мужнин бумажник? Надеялась найти там квитанции за телефон? Да, надеялась! Он опять их куда-то задевал и страшно раздражался, когда она просила положить эти несчастные бумажки в папку, где хранились с незапамятных времен все нужные и ненужные уже квитанции об оплате квартиры, света, газа, телефона. Вот и пришлось искать дурацкие листочки самой. Ну, карманы пиджака Лиза проверять не стала. Ей на всю жизнь хватило случайно найденной однажды в заднем кармане брюк мужа разорванной упаковки от презервативов. Причем она тогда ничего не искала, а просто хотела постирать летние вещи. И вот теперь она держала в руках беззащитно разинувший кожаную пасть бумажник и с горечью смотрела на небольшую фотографию, с неровно обрезанными краями, выпавшую из одного из отделений.
Девушка на снимке не смотрела в объектив, но точно знала, что ее фотографируют. Это было видно по легкой улыбке, приподнявшей уголки полных губ, по стрелочкам морщин в уголках глаз. Улыбаться ей было не очень-то удобно, потому что фотограф застал ее в тот момент, когда она, держа в ладони горсть спелой земляники, двумя пальчиками другой руки отправляла в рот очередную алую, перезревшую, бликующую на солнце, ягоду. Тонкие пальцы с беловатыми ногтями были измазаны розовым соком. Девушка немного наклонилась навстречу наслаждению, чтобы не упустить ни одной сладкой капли. Широкая прядь длинных темных волос выбилась из небрежного пучка на затылке, сколотого длинной костяной спицей, напоминающей те, которыми украшают свои традиционные прически японки. Шелковистая завеса оттеняла нежную, едва тронутую загаром, кожу лица девушки. Нельзя сказать, что девушка была красавицей, ее единственным и неоспоримым украшением была ослепительная, вызывающая молодость, которая сквозила во всем. В угловатой грации позы, в выпирающих ключицах под тонкой кожей, в обнаженных плечах, вызывающе торчащем, темном соске маленькой груди. Вторая грудь была не видна, заслоненная горсткой земляники. Она была молода и счастлива своей молодостью, сладостью ягод, солнцем, ласкающим обнаженное тело, она просто не могла не улыбаться.
Лиза долго разглядывала снимок, потом, опустив глаза, подошла к зеркалу. Помедлив секунду, она взглянула на свое отражение. Ей грех было жаловаться на свою внешность, ухоженная кожа, эффектная стрижка, которую делал мастер своего дела, предложивший осветлить несколько прядей, чтобы скрыть намечающуюся седину. Конечно, уже видны мимические морщины в уголках рта и у глаз, но опытный косметолог свел до минимума возрастные изменения, накладывающие патину на женские лица. Объективно говоря, Лиза видела перед собой стильную, ухоженную женщину "чуть за тридцать". И жизнь этой женщины сложилась благополучно, и все было "не хуже, чем у всех". Достойный муж, семья. Свои мелкие проблемы и неурядицы, но у кого их нет. И все же найденный снимок молодой девушки холодной, царапающей болью отозвался в мудрой лизиной душе.
Лиза немного наклонила голову так, как это делала девчонка на фотографии и попыталась улыбнуться той же улыбкой, чуть приподняв уголки губ и по-кошачьи сощурив глаза. Нет, это была не та улыбка, в ней не было безграничного, бездумного молодого счастья, счастья этой, одной единственной минуты, когда все равно, что было секунду назад и что случится через мгновенье, весь мир был сосредоточен во вкусе ягод, жарком солнце и том человеке, который стоял рядом. Так она уже не улыбнется никогда. Лиза со злостью схватила снимок, пальцы сжались на его краях, чтобы резким движением разорвать это счастье, уничтожить то, чего никогда не вернешь. Но тут ее взгляд упал на надпись на обратной стороне фотографии, сделанную торопливо, синим, плохо заточенным карандашом. Она знала эти слова наизусть, потому что сама когда-то, будучи этой самой девчонкой, нацарапала их, отдавая снимок будущему мужу: "Хочу тебя съесть. Лиза".