Папа у Тани полковник. Самый настоящий, боевой. В молодости поездил по командировкам в горячие точки, бывал в таких местах, про которые даже интернет-поисковики не знают. Воевал в горах и джунглях, в пустынях и городах, и каждый раз возвращался целым и невредимым. Не только сам, но и людей своих выводил. За долгую службу получил только два лёгких ранения и одну контузию. Да и ту на учениях.
Из командировок он возвращался с холодными усталыми глазами. Привозил подарки: то роскошный ковёр, то сладости, и когда он видел, как жена и дочь радуются подаркам, лёд в его взгляде постепенно таял. А потом он снова уезжал.
От папы не было вестей уже пару месяцев. Мама не находила себе места. Она забывала поливать цветы и чуть что срывалась на дочь. Вечерами смотрела без звука репортажи из горячих точек. Надеялась, что повезёт, и он попадёт в кадр. Пусть с закрытым лицом, пусть мельком и на заднем плане, она узнает и так. Главное – чтобы живой.
Таня ходила в магазин, убиралась и старалась не появляться вечером дома. Лучше так, чем ходить на цыпочках мимо гостиной. Она знать не хотела, что там в новостях. Верила: пока не знает, папа неуязвим. А мать всё делает наоборот. Вот увидит его в новостях на носилках – и всё, будет уже поздно, ничего не исправишь.
Дом накрыла серая пелена молчания.
Тёплым сентябрьским вечером Таня сидела на детской карусели во дворе. Все её друзья разошлись по домам ужинать и смотреть сериалы. Тусклая луна катилась над вечерними фонарями.
Таня немного покрутилась, вслушиваясь в печальный скрип карусели. Подняла голову: вон её окно, светит бледно-голубым. День рожденья, грустный праздник. Вот бы папа был здесь.
Он выскочил из-за кустов, на бегу вытягивая из жилетного кармана часы-луковицу. Левой рукой придерживал ярко-зелёный цилиндр. Маленькие ножки в лимонных чулках быстро мелькали. Ростом он был примерно с овчарку. С размаху человечек врезался в танину ногу и плюхнулся на задницу.
– Ой! – одновременно вскрикнули оба.
Человечек тут же принялся быстро бормотать, делая странные жесты руками. Иногда он бросал косые взгляды на Таню.
– Всё ещё видишь меня, да? Значит, не сработало, – констатировал он через минуту скрипучим голосом. Его длинный нос повис, почти уперевшись в старомодный камзол. – Ладно, загадывай желание.
Таня верила в волшебство, но разве это оно? Волшебство это фея, джин, семицветик, щука, наконец. Чудеса и путешествия по радуге.
Карлик подобрал цилиндр и принялся его отряхивать, яростно чихая.
– Ты кто? – спросила Таня.
– Белобрысая, не томи, я опаздываю! – человечек раздражённо щёлкнул крышкой часов. – Считай, что я твоя крёстная фея! Загадывай, или я пошёл!
А ведь и правда, сбежит сейчас, подумалось Тане.
– Пусть папа вернётся! – выпалила она.
Карлик водрузил цилиндр на голову и несколько раз поправил его, добиваясь прямой посадки.
– Эммм, – протянул он, – так не получится. На свободную волю людей я влиять не могу. Хочешь новый телефон или куклу? Или, может, – он помялся, – горшочек с золотом?
Таня задумалась. Телефон это круто, все в классе обзавидуются. И золото тоже неплохо, на золото можно кучу телефонов купить и ещё на сумочку останется. В конце концов, это же папа, с ним ничего не может случиться. А у неё день рождения.
– Телефон? А какой?
– Да любой! – карлик сделал быстрый жест. Перед Таней появилось несколько коробочек известных брендов. – Хочешь, возьми две!
Таня кивнула и взяла одну из коробочек.
– Ну всё, я побежал! – карлик сунул часы в карман. – Да, чуть не забыл, вот здесь подпиши.
Таня как раз достала телефон из коробки и думала, как он включается. Не глядя она взяла у карлика ручку и поставила подпись на мятой бумажке. Через секунду карлик исчез в кустах.
Смартфон был великолепен. Никакого сравнения с привычной дешёвой звонилкой. Лёгкий и удобный, он устроился в таниной руке, словно всегда там был, большой яркий экран заманчиво светился. Наверное, и фильмы смотреть можно. Надо срочно проверить! Вприпрыжку Таня поднялась по лестнице и аккуратно вошла в квартиру. Увидит мама – заругает; чего доброго подарок отнимет.
Мама говорила с кем-то по городскому телефону.
– … а в каком госпитале? Где это? Хорошо, я приеду…
Таня вслушиваться не стала – все её мысли занимал новый телефон – небось опять с работы звонят. На цыпочках, стараясь двигаться побыстрее, она пробралась в свою комнату, забралась под одеяло и, наконец, включила телефон.
Какой же он был классный! Тут тебе и камера, и безлимитный интернет, и голосовой помощник. А уж игр-то сколько! Играть не переиграть!
На последней странице с приложениями она нашла странную иконку. Неприятная красная рожица подмигивала владелице. Названия у приложения не было. Таня несколько раз нажала на иконку, но ничего не произошло. Глюк, наверное. Глаза уже смыкались, и под мерное бормотание телевизора в соседней комнате, Таня заснула.
В гулкой мрачной комнате горел огромный камин. Багровое пламя плясало на толстых поленьях, но стены и потолок всё равно тонули во мраке. Рядом с камином стоял стол, заваленный свитками и толстыми книгами без названий на кожаных переплётах.
За столом, меж двух опасно накренившихся стопок листов бумаги скрипел пером давешний карлик. Он полностью погрузился в работу, высунув от усердия кончик языка. Когда он заканчивал с одним документом, тут же брал другой и с удовольствием рассматривал его, жмуря глаза.
– Привет, – сказала Таня.
Карлик подпрыгнул на стуле и прикусил язык. Его физиономия приняла страдальческое выражение.
– Не принимаю! – его резкий голос отдавался в высоких невидимых сводах. – Никаких возвратов!
– Ты о чём? – удивилась Таня.
– Твой запрос уже обработан, видишь? – карлик похлопал ладонью по стопке слева от него. – Сама подписала.
Он взял пергамент и прочёл. «Сим меняю то, чего не знаю на новый телефон. Дата, подпись».
– Поняла? Никто тебя за язык не тянул. Не веришь мне, мастера своего спроси.
– Мастера? Какого мастера? Я просто кнопку нажала, – пробормотала Таня.
– Кнопку? – пришёл черёд карлика удивляться.
– Ну да, кнопку в телефоне, рожица такая красная.
Карлик шумно выдохнул.
– Фуууух, сразу не могла сказать? Я уж думал, ты сновидец. Наверное, хочешь знать, что происходит? А ничего. Обычная сделка. Как в фильмах про нечистую силу. Только я не дьявол, мне твоя душа без надобности. Меня интересует время людской жизни. Заметь, я забираю даже не твоё время, а то время твоих близких, о котором ты ничего не знаешь. Для тебя одна сплошная выгода, чем ты недовольна? Нет-нет, помолчи, это риторический вопрос, – он поднял руку, обрывая набравшую было воздуха Таню. – Всё честно и по договору. Телефон-то нравится?
Таня оторопело кивнула.
– Вот и славненько, значит всё в силе. До свидания, – карлик отвернулся и сделал жест, словно сметал крошки со стола.
Больничные коридоры пахли хлоркой и дезинфекцией. Строгий дядька на входе долго не хотел их пускать, мама кому-то звонила и чего-то требовала, а Таня сидела и бессмысленно листала список приложений в телефоне. Красная рожица пропала.
Отца привезли ночью. Он получил тяжёлую контузию, и теперь лежал в коме. Прогнозы врачей были неутешительными. В палате Таня смотрела на сплетение трубок и капельниц, слушала тонкое комариное попискивание мониторов и никак не могла поверить, что этот осунувшийся незнакомый человек с седой бородой – её отец, полковник Королёв.
Это нечестно. Нечестно и подло! Так не может, не должно быть! Тут ошибка, просто ошибка, папу спутали с кем-то, его же ни одна пуля не берёт… И она сама тут ни при чём, не виновата, не виновата не виновата не виновата…
Вечером они с мамой молча сидели на диване напротив погасшего телевизора. Смотреть больше было нечего. И говорить – тоже не о чем. Врач сказал, если через полгода из комы не выйдет, всё. Шансы упадут экспоненциально.
Таня поднялась и пошла к себе в комнату. Она двигалась медленно как под водой, ей казалось, что она в аквариуме с затхлой застоявшейся водой, где давно умерли все обитатели.
Тяжёлый сон сморил её.
В комнате с камином карлик блаженствовал, вытянув ноги к огню и попыхивая трубкой. Сизые облака ароматного дыма плавали по комнате.
– Верни папу, – начала Таня без предисловий. – Забери телефон. Хочешь, моё время забери, я ведь о своём будущем тоже ничего не знаю.
Карлик лениво поднял глаза.
– Снова ты? Сказал же: никаких возвратов. А ты подтвердила, что всё в силе. Телефон тебе нравится, отец вернулся, тебе радоваться надо, а ты бухтишь – карлик покачал головой и сделал глубокую затяжку. – Не пойму я вас, людей, вечно вы недовольны.
Он закинул ногу на ногу и выдохнул в сторону Тани большой клуб дыма.
Она сжала кулаки, подошла к нему и пнула его прямо в коленную чашечку. Трубка упала и раскололась. Карлик обхватил колено и завыл.
– Айййй! Ты чего делаешь?! Ты знаешь, кто я? А ну свали обратно в сон!
– Не вернёшь всё как было, буду каждую ночь к тебе приходить, – пообещала Таня. – Даже когда помру – буду.
– Ладно. Ладно, ладно! – прошипел карлик. – Обратить сделку нельзя. Нет! Не бей!Обратить нельзя, но можно разорвать. Все купчие отправляются Великому дракону, он ими кормится. Если ещё не съел, можешь попробовать отобрать свою. Повезёт – сможешь переиначить судьбу. Не повезёт – сгинешь.
– Как это сделать?
– Я дам тебе крылья, – карлик поднялся. – Стрекозиные. Других мне по должности не положено. Их хватит минут на пять, потом сгорят. За это время тебе надо будет успеть выхватить купчую и улететь. Иначе, ну, сама понимаешь.
– Давай свои крылья.
Стрекозиные крылья светились мягким голубым светом и она чувствовала, как стекает и капает вниз слюда. Прямо перед Таней ревела гигантская воронка из огня и густого дыма. Пугающие тени вокруг выли на разные голоса.
Густой низкий требовательный рёв вырвался откуда-то из пылающего жерла. Тени засуетились, навстречу рёву понёсся поток света. На краткий миг она увидела в нём отца на любимой фотографии: там, где он не в форме, а в гражданском, катает её, пятилетнюю на качелях.
Таня бросилась свету наперерез. Крылья с каждой секундой таяли, сухой жар пробовал на вкус её тело. Страшные морды неслись навстречу. Они угрожали, жаловались, просили, требовали.
Не смотреть, не слушать!
Краем пальцев, роняя слюдяные слёзы, она коснулась потока и крепко сжала фотографию в кулаке. Новый рык снизу пронизал всё тело, отдаваясь в костях. Древняя, ненасытная жажда слышалась в это голосе. Готовность пожирать всё, даже самого себя, лишь бы поглощать, подчиняя себе таким образом мир.
Чужая мысль впилась в сознание словно безжалостные челюсти.
Таня вцепилась в фотографию. Жар сдул с её спины крылья и кожу.
И плоть.
И кости.
Боль затопила сознание. Она падала в чёрно-красную пасть, всё дальше и дальше, сквозь вечно голодный огонь и густой дым под ехидный смех карлика.
Таня открыла глаза и долго лежала молча. Перед глазами плавали чёрно-красные круги, ногти оставили кровавые следы на ладонях. Спина горела как после дня на пляже. Воздух не желал пролезать в лёгкие.
С кухни доносился отцовский голос.
– И ты знаешь, был такой случай. Нас тогда здорово прижали, я думал – кранты. Зажали в ущелье, а сверху вертолёт. И откуда его только бармалеи взяли, ума не приложу. В общем крутился он над нами что твой дракон. Чуть высунешься – садит НУРСами. Сбивать его нечем было. Ну и вот, сидим мы в ущелье, бармалеи вперёд лезут, и сволочь эта воздушная головы поднять не даёт. А потом бахнуло! Вертушку что твой салют на девятое мая разнесло. Бармалеев осколками покосило, а кого не покосило, контузило. Мы и прорвались. Но главное не это. Главное то, что перед взрывом я на эту гадину в бинокль смотрел. Знаешь, что видел? Крылатую девчонку. По возрасту как наша Танька, может младше чуток. И крылья навроде стрекозиных. Когда она в кабину влетела, тогда и бахнуло. Такие дела. Похоже, завязывать мне пора, давно уже в штаб зовут...
Таня слушала и улыбалась, а потом прикрыла глаза. Ожог она решила маме не показывать, чтобы не волновать понапрасну.