Сонеты. Томас Харди.


Thomas Hardy (1840-1928) 

She, to Him 1. 
I 


When you shall see me in the toils of Time, 
My lauded beauties carried off from me, 
My eyes no longer stars as in their prime, 
My name forgot of Maiden Fair and Free; 

When, in your being, heart concedes to mind, 
And judgment, though you scarce its process know, 
Recalls the excellencies I once enshrined, 
And you are irked that they have withered so; 

Remembering mine the loss is, not the blame, 
That Sportsman Time but rears his brood to kill, 
Knowing me in my soul the very same 
One who would die to spare you touch of ill! 
Will you not grant to old affection's claim 
The hand of friendship down Life's sunless hill? 

Она - ему 1. 

Когда меня ты через годы встретишь, 
Во мне ты не увидишь красоты, 
В глазах, как раньше, звезды не заметишь, 
Мои черты уж не узнаешь ты. 

Когда, созрев, твой ум осилит сердце, 
И ты припомнишь, глядя на меня, 
Моих красот былое совершенство, 
Ты не найдешь в них блеска и огня. 

Но не моя вина - мои потери, 
То Время лишь ведет свою игру; 
В душе я хороша все в той же мере 
И за тебя, за жизнь твою, умру! 

Смени же страсть былой любви своей 
На руку дружбы на закате дней. 


She to Him 2 

Perhaps, long hence, when I have passed away, 
Some other's feature, accent, thought like mine, 
Will carry you back to what I used to say, 
And bring some memory of your love's decline. 

Then you may pause awhile and think, "Poor jade!" 
And yield a sigh to me--as ample due, 
Not as the tittle of a debt unpaid 
To one who could resign her all to you 

And thus reflecting, you will never see 
That your thin thought, in two small words conveyed, 
Was no such fleeting phantom-thought to me, 
But the Whole Life wherein my part was played; 
And you amid its fitful masquerade 
A Thought--as I in your life seem to be! 

Она - ему 2. 

Когда умру, однажды, через вечность , 
Увидя чей-то лик издалека, 
Ты вспомнишь вдруг мои черты и речи, 
И как пылал твоей любви закат. 

Тогда, помедлив, скажешь ты: "Бедняга!" 
И обо мне вздохнешь не без тепла; 
Не долг платя и не во имя блага 
Той, что тебе всю душу отдала. 

И, размышляя, ты поймешь едва ли, 
Что эта мысль, какой-то смысл тая, - 
Не мысль-фантом , сверкнувшая в печали, 
А сцена жизни всей и роль моя. 
И сам ты в жизни, в маскараде дней, 
Всего лишь мысль, как я была в твоей. 

120502 

She to Him 3. 

I will be faithful to thee; aye, I will! 
And Death shall choose me with a wondering eye 
That he did not discern and domicile 
One his by right ever since that last Good-bye! 

I have no care for friends, or kin, or prime 
Of manhood who deal gently with me here; 
Amid the happy people of my time 
Who work their love's fulfilment, I appear 

Numb as a vane that cankers on its point, 
True to the wind that kissed ere canker came: 
Despised by souls of Now, who would disjoint 
The mind from memory, making Life all aim, 
My old dexterities in witchery gone, 
And nothing left for Love to look upon. 

Она - ему 3. 

Тебе верна я буду; слышишь? Знай! 
Забрав меня, Смерть страшно удивится, 
Не разобрав, что я ее жилица 
По праву лишь последнего Прощай! 

Что мне друзья, родня, и целый свет, 
Хоть не были со мной грубы иль плохи? 
Средь счастливых людей моей эпохи, 
Свой долг любви отдавших, мой портрет - 

Упрямый флюгер, что съедает ржа, 
Но он свой пост не может уж оставить; 
Кого презрели все, кто ум и память 
Навек разъяли, жизни лишь служа. 
Все волшебство ушло с теченьем дней 
И не на что смотреть любви моей. 

030502 


She to Him 4. 

This love puts all humanity from me; 
I can but maledict her, pray her dead, 
For giving love and getting love of thee 
Feeding a heart that else mine own had fed! 

How much I love I know not, life not known, 
Save as one unit I would add love by; 
But this I know, my being is but thine own 
Fused from its separateness by ecstasy. 

And thus I grasp thy amplitudes, of her 
Ungrasped, though helped by rough-regarding eyes; 
Canst thou then hate me as an envier 
Who see unrecked what I so dearly prize? 
Believe me, Lost One, Love is lovelier 
The more it shapes its moan in selfish-wise. 

Она - ему 4. 

Любви своей всю душу отдаю; 
Кляня, молю - возьми ее могила! 
Даря любовь, беру любовь твою, 
Питая сердце, что мое вскормило! 

Как сильно я люблю, не знаю я, 
А только тот, с кем я в незримой связи; 
Но жизнь моя - вся целиком твоя, 
Неразделимо слитая в экстазе. 

Я импульсы твои ловлю у ней, 
Неуловимой, под суровым взглядом; 
Но я - не враг, меня губить не смей, 
Что мне всего нужней - ему не надо. 
Потерянный мой, верь, любовь - сильней, 
Творя свой рай из своего же ада. 

040502 

Hap 

If but some vengeful god would call to me 
From up the sky, and laugh: "Thou suffering thing, 
Know that thy sorrow is my ecstasy, 
That thy love's loss is my hate's profiting!" 

Then would I bear it, clench myself, and die, 
Steeled by the sense of ire unmerited; 
Half-eased in that a Powerfuller than I 
Had willed and meted me the tears I shed. 

But not so. How arrives it joy lies slain, 
And why unblooms the best hope ever sown? 
--Crass Casualty obstructs the sun and rain, 
And dicing Time for gladness casts a moan. . . . 
These purblind Doomsters had as readily strown 
Blisses about my pilgrimage as pain. 


Судьба. 

Когда б с небес бог мщенья, рассмеясь, 
Воззвал ко мне: "О, жалкое созданье! 
Твоя печаль - всего лишь мой экстаз, 
Любви утрата - злобы созиданье!" 

Я б сжался весь и умер бы в слезах 
От чувства незаслуженной обиды; 
Надеясь только, чтобы в небесах 
Мои мученья не были забыты. 

Но все не так. Надежде места нет. 
Зачем она так рано увядает? 
Реальность грубо застит солнца свет 
И Время тихо счастье убивает. 
Рука Судьбы равно мне отмеряет 
В пути моем и радостей, и бед. 

250402