Аннотация: Продолжение Сицилианской защиты. 1942-1943 года. Продолжение будет тут: https://author.today/work/106096
Пролог
Токио, Японская Империя, 23 октября 1941 года.
Адмирал Ямамото - знаковое лицо в Японском флоте. Перефразируя Людовика 14, он и был самим флотом. Ну почти. Именно он с самого начала продвигал строительство авианосцев в качестве основной ударной сил флота в пику "линкорному лобби", видевшему, как и тридцать лет назад, именно к толщине брони и калибре орудий победную мощь островной империи. Крайне популярный во флоте среди матросов и офицеров, Ямамото никогда не стеснялся говорить, то, что думал, чем, конечно же, нравился разного рода начальникам гораздо меньше.
Не скрывал он и своего негативного отношения к подписанному в 1940 году Берлинскому пакту. Адмирал, как и многие другие моряки видел основным вектором экспансии для Японии южный - юго-восточную Азию, в противовес армейским, которые ратовали за северный - Китай и СССР. Соответственно, направленный против Советского Союза альянс, с точки зрения Ямамото, был откровенно вреден, ничего не давая Японии только раздражал русских, вместо того чтобы обеспечивать надежный тыл.
Именно поэтому адмирал был крайне удивлен, получив именное приглашение в немецкое посольство, на один из традиционных приемов, устраиваемых германским дипломатическим ведомством "для укрепления горизонтальных связей". Более того удивительным был звонок от его старшего товарища и непосредственного начальника военно-морского министра адмирала Есида. Тот и сам будучи противником союза с Берлином и соответственно конфронтации с Москвой настоятельно рекомендовал Ямамото принять приглашение.
- О чем-то немцы хотят с тобой поговорить в неофициальной обстановке, во всяком случае мне об этом намекнули. Может быть что-то важное, поэтому держи ухо востро.
- Да, господин адмирал, обязательно посещу это без сомнения достойное мероприятие, - в голосе адмирала слышался неприкрытый сарказм.
Сам прием не отличался от десятков других, на которых Ямамото присутствовал по долгу службы. Нужно сказать, что, не будучи профессиональным дипломатом, адмиралу, тем не менее, довелось за годы службы подвизаться и на этом поприще. И далеко не всегда это был приятный опыт. Именно ему пришлось извиняться перед американцами за инцидент с обстрелом канонерской лодки "Панэй".
- Добрый день, господин адмирал, - из раздумий Ямамото вырвал вкрадчивый голос, раздавшийся со спины, - вернее, вечер уже.
Адмирал обернулся. Перед ним стоял высокий брюнет, одетый в классическую тройку. Совершенно европейская внешность, тем более удивительно, что незнакомец говорил на чистейшем японском, будто бы прожил всю сознательную жизнь где-нибудь в Токио. Обычно европейцы не заморачивались изучением языка страны Восходящего солнца, если только это не прямо требовалось по службе. По службе язык обычно учили либо дипломаты, либо шпионы, либо торговцы. По дипломатической линии, на сколько знал Ямамото, никто из Берлина новый не прилета, торгашам японский адмирал был мало интересен, оставались рыцари плаща и кинжала.
- Добрый вечер, мы знакомы?
- Зовите меня Мюллер. Пауль Мюллер.
- Говорят, что иметь в Германии фамилию "Мюллер", все равно что не иметь фамилии вовсе. Или может быть вы родственник? - Поддел адмирал незнакомца. Тот в ответ на шпильку только пожал плечами.
- Даже не дальний. Впрочем, моя фамилия не имеет никакого значения. У меня к вам, адмирал, приватный разговор. Очень важный.
- Я весь - внимание.
- Не здесь, здесь слишком много лишних ушей, - немец ловко подхватил бокал с шампанским с подноса, проходящего мимо официанта, - здесь есть пустая комната, предназначенная специально для таких разговоров, вы не будете против уединиться?
Настала очередь японца пожимать плечами - если бы он был против разговора, то не пришел бы вообще.
- Итак, о чем мы будем разговаривать? - Адмирал удобно расположился в кресле и устремил колючий взгляд на собеседника. Он даже не пытался скрыть, что собеседник ему не нравится.
- Я хотел поговорить о вашем плане войны с Соединенными Штатами. - С ходу попытался огорошить немец. Однако адмирал умел держать удар, и лишь только предательски дернувшееся веко, выдало всю глубину его удивления.
- Какой план войны?
- Тот который никуда не годиться. Если, конечно, ваша цель - победа, а не массовое самоубийство. Откровенно говоря, и с куда более удачным планом, я в надвигающейся войне не поставил бы на вас, а с тем, что есть... Вы продержитесь ровно до того момента, когда до метрополии смогут дотянуться американские тяжелые бомбардировщики. После этого для Японии все быстро закончится. Американцы вбомбят вас в каменный век, даже не высаживаясь на центральные острова.
Ямамото молча смотрел на немца. В его голове лихорадочно роились мысли. Откуда утечка, зачем немцы раскрывают свою осведомленность, кто еще может знать о разрабатываемом плане нападения на Гавайские острова? А еще куча других вопросов.
- Хорошо. Для того, что обозначить свои положительные намерения, я предлагаю вам ознакомиться с вот этими документами, - немец потянул пряжку кожаного портфеля и достал не очень толстую папку.
- Что здесь?
- Здесь данные по Перл-Харбору. Расположение стоянок кораблей, аэродромов, береговых и зенитных установок, склады, топливохранилища, лоции бухты и подходов. Все что может быть вам полезным для внесения корректировок в план нападения.
- Нет никакого плана, - машинально ответил адмирал, неторопливо перелистывая документ.
- Без проблем, для внесения изменений в план которого нет, - немец усмехнулся и поднял руки в защитном жесте. - Я хочу, чтобы вы поняли, господин генерал, я тут для того, чтобы вам помочь, а вот как вы этой помощью воспользуетесь, это уже будет зависеть только от вас.
- Хорошо, не буду спрашивать, откуда у вас эти данные, да еще и с авиаснимками, - Ямамото хлопнул по лежащим на столе листам открытой ладонью, - готов выслушать, то, что вы хотели мне рассказать. Я ведь правильно понял, эти документы - только вступление.
- Вы правильно поняли. Для начала ответьте мне на вопрос - чего вы хотите добиться ударом по Перл-Харбору?
- В каком смысле?
- Цель? Вывести из игры американский флот на полгода? Уничтожить полностью базу? Захватить? На сколько я знаю, идея заключается именно в первом. Более масштабных планов у вас нет?
- Нет, захват островов не планируется, - слово прозвучало.
- Прекрасно, - немец всплеснул руками, - и что вы, стесняюсь спросить, будете делать через полгода - год? Или вы на самом деле надеетесь нанести стоящим на мелководье линкорам такие повреждения, которые американцы не смогут исправить? Это, мягко говоря, самонадеянно.
- Мы обсуждали возможность расширения операции против базы на Гавайях, но пришли к выводу, что это приведет к неоправданно большим потерям, - адмирал успокоился и взял себя в руки.
- Боюсь, господин Ямамото, вы не понимаете всей конъектуры. Конечно, вы все же флотоводец, а не политик, вам простительно. Давайте, я попробую объяснить вам, как вся ситуация выглядит при взгляде немного сверху.
Японец кивнул, соглашаясь слушать.
- Итак есть Япония. Япония задыхается от нехватки ресурсов, которыми, по несчастливому стечению обстоятельств, острова оказались бедны. Япония вот уже много лет ведет войну в Китае, и конца этой войне не видно, при этом в топке сражений на континенте каждый день сгорают гигантское количество ресурсов. Часть из которых вы импортировали из США, пока те не обрубили вам этот канал, и теперь вы стоите перед выбором - либо ввязаться в большую войну против всех, либо задохнуться без сырья и сдаться. Я правильно излагаю.
- В целом все так и есть, - адмирал кивнул.
- Дальше. Есть США. Они претендуют если не на мировое господство, то на лидерство в азиатско-тихоокеанском регионе. Вмешиваются в китайские дела, посмасматривают на колонии европейцев в Азии, уже имеют плацдарм в виде Филиппин. И не против расшириться дальше. Вот только взять и объявить войну Японии, которая стоит между Штатами и их целью они не могут: политическая система не позволяет. Значит, что нужно сделать?
- Спровоцировать Японию напасть первой.
- Правильно! Вы убедитесь в правдивости моих слов, когда через месяц Япония получит от Соединенных Штатов ультиматум с требованием, по сути, капитулировать без войны. И, вообще, если вы, господин адмирал, задумаетесь, то увидите, что все действия наших демократических друзей последний год, были направлены именно на провоцирование Японии к более активным действиям. Более того, я вас уверяю, американцы знают про ваш план атаки на Перл-Харбор, и вот эти старые линкоры были заранее принесены в жертву.
- А вот в это я никогда не поверю, Вы перегибаете палку, - адмирал усмехнулся, - Не думаю, что американцы на такое способны.
- Отнюдь, косвенным подтверждением этой идеи может быть еще один факт. Эмм... Как бы вам объяснить? Вот какой тип боевых кораблей будет основным в предстоящей войне. По вашему мнению, конечно.
- Авианосцы, конечно, - мгновенно ответил японец.
- Вот! Забавный факт, но в декабре ни один американских авианосцев, приписанных к тихоокеанскому флоту, не будет находится в Перл-Харбор. "Саратога" - в Сан-Диего якобы на ремонте, хотя ремонт уже должен будет закончится. "Йорктаун" переводят в Атлантику, в Норфолк для получения новой артиллерии, он по плану долен вернуться уже в 1942 году. "Энтрепрайз" уходит на атолл Уэйк. Ну и "Лексингтона" в бухте тоже не будет. Куда его отправят еще точно не понятно, вряд ли далеко, но подставлять его под ваши, господин адмирал, самолеты, точно никто не будет. Там в документах, кстати, - немец указал пальцем на листы на столе, - есть пара идей, где может находится "Лексингтон" в декабре. Но это лишь предположения, так что без гарантий.
- Вы можете прозревать в будущее? Слишком все это, - японец сделал неопределенный жест рукой, - притянуто за уши. Хотя, конечно, версия стройная, тут вам в фантазии не откажешь.
- Хорошо. А что если я вам скажу, - немец с сожалением покрутил пустой бокал из под шампанского в руках, поставил его на стол и продолжил, - что они сломали ваш военно-морской шифр и читают его как открытую книгу.
Это был удар ниже пояса.
- Не может быть, - Ямамото принялся лихорадочно прокручивать, какая информация могла попасть к гайдзинам, если немец говорил правду, выходило все очень паршиво.
- Однако, это так. При этом я бы не советовал в срочном порядке менять шифры. Такой канал дезинформации - грех не использовать.
- Это буду решать уже не я, как вы понимаете. Есть еще хорошие новости? Или на сегодня это все?
- Ну почему же, есть, конечно. Например, как вам такая новость - на Гавайях у американцев сосредоточен десятимесячный запас нефтепродуктов, который может стать вашим, в случае если вы все-таки решитесь не просто пострелять по американским кораблям, но взять этот орешек на копье.
- К сожалению, это тоже зависит далеко не только от меня.
- Хорошо, господин адмирал, не будем тянуть кота за яйца. Мы, - немец посмотрел вверх, как бы намекая на то, что решение принималось на самом высоком уровне, - набросали тут кое-какие предложения, по поводу предстоящей операции. Там и необходимый наряд сил, и возможные действия, и прикрытие всей операции, и кое-какие нестандартные ходы.
"Мюллер" достал из портфеля еще одну папку - близняшку предыдущей. Разве что вторая была куда более пухлой.
- На этом, пожалуй, можно закончить нашу встречу. Все что мы могли сделать для Японии, мы сделали. Остальное будет зависеть только от вас, господин адмирал. По правде говоря, даже если вам удастся исполнить все задумки, которые мы вам предложили, - немец кивком головы указал на папку в руках Ямамото, - все равно шансы Японии на успех - минимальны. Но ведь это вас не остановит. Как там написано в вашей книге: "из всех путей выбирай тот, который ведет к смерти". Так?
- Да, господин Мюллер. К сожалению, выбора нам не оставили. Вопрос "воевать или не воевать" уже не стоит.
- В таком случае, я бы хотел дать вам еще несколько советов, не связанных с началом войны напрямую, но с тем, что, возможно, поможет вам продержаться подольше.
- Вы неоптимистичны, - Ямамото грустно усмехнулся, - впрочем, я слушаю.
- Для начала - действия ваших подводных сил. Не верьте тому, о чем будут рапортовать ваши подводники. Согласно их данным, они уничтожат весть американский торговый флот несколько раз. На деле, их эффективность стоит делить на десять. Не буду давать советы по применению подводных сил - сами разберетесь, просто что бы для вас это не стало неприятной неожиданностью.
- А что-то хорошее у вас для меня есть?
- Да легко. Попробуйте наладить взаимоотношения с русскими. Япония уже вступила на этот путь полгода назад, но все же. Им будет максимально выгодна Япония, занятая в подальше от их границ, и вообще как можно дольше продолжающаяся война на Тихом океане. Поэтому красным будет выгодно поддерживать слабейших, а Япония, не в обиду будет сказано, в этом противостоянии выглядит слабее чем США.
- Что-то еще?
- Попробуйте перенести войну на территорию США. Десант на алеутские острова, захват побережья Аляски. Это даст вам плацдарм и станет мощнейшей информационной победой. Впрочем, - немец пожал плечами, - это дело мягко говоря не близкое. На этом, я, пожалуй, откланяюсь.
Немец встал, отдернул полы фрака и, кивнув на прощание, двинулся к выходу. Перед дверью, уже взявшись за ручку он остановился и обернувшись процитировал: "Засада, если ее обнаружить и быстро окружить, нанесёт готовившим её такой же урон, какой они сами хотели нанести. Вегеций". После этого молча открыл дверь и вышел, оставив Ямамото наедине с документами и собственными мыслями.
Адмирал задумчиво посмотрел на закрывшуюся дверь, на документы, разбросанные по дорогому столу, на пустых бокала из-под шампанского. Что это было? Хитрая провокация? Зачем? Опять же откуда такая информированность. О планах нападения на Гавайи знало не так много человек.
А самое противное заключалось в том, что адмирал был в целом согласен со всем тем, что ему говорил немец. Более того, он сам настаивал на расширении операции, на захвате островов и простой налет виделся ему совершенно недостаточным. Вот только далеко не все в Японии решает адмирал Ямамото.
- Что ж, видимо, придется знатно поработать, - пробормотал японец, сгребая в стопку разбросанные по столу листы. Решение принято, осталось воплотить его в жизнь.
Выйдя из переговорной, адмирал внезапно понял, что немец не оставил ему никаких контактов, что выглядело максимально странно. В любом случае, такой полезный источник информации следовало сохранить, в независимости от дальнейших действий. Одно только сообщение о взломанном шифре, которое, в общем-то было не так сложно проверить, стоило очень многого.
- Извините, не подскажите, где Пауль Мюллер? - Обратился адмирал к одному из служащих посольства.
- Пауль Мюллер, высокий такой брюнет, ээмм... - Ямамото, внезапно понял, что совершенно не запомнил лицо "Мюллера". Оно было настолько стандартным, что глазу, тем более азиатскому, не за что было зацепиться. - Мы с ним разговаривали сегодня пол вечера, но он мне контактов своих не оставил, а я не хотел бы потерять связь.
- Прошу прощения, но никаких Паулей Мюллеров у нас сегодня в посольстве не было. И высоких брюнетов, вроде бы, тоже. Впрочем, я могу уточнить, но на сколько мне известно к вам в переговорную никто не входил.
Немец удалился, оставив адмирала в полнейшем недоумении. Он встряхнул головой и на всякий случай открыл папку, которую держал в руках. Нет, все документы были на месте, значит Пауль Мюллер ему не приснился. Странно. Или это такой способ обозначить, что дальнейших контактов не будет? Впрочем - какая разница? Что от этого меняется.
Адмирал кивнул собственным мыслям и решительно направился к выходу. Нужно было многое обдумать и еще больше сделать.
Глава 1
Нейтральные воды у побережья Перу, январь 1942 год.
Балкер "Дананг" был достаточно крупным кораблем для своего класса. Судно грузоподъемностью пости семь тысяч тонн, хоть и ходило под флагом Третей Республики, в основном совершало каботажные рейсы вдоль тихоокеанского побережья Южной Америки. Руда, уголь и иногда селитра - основные грузы для таких посудин в этих местах. На этот раз трюмы Дананга были заполнены фосфатными удобрениями, а пунктом назначения значилась Тампа - порт на южном побережье Соединенных Штатов.
"Дананг" бороздил просторы океанов уже не первый десяток лет. Многое повидал и пережил, что не могло не оставить на нем своих следов. Изношенные машины, которые и в годы ушедшей молодости давали не больше четырнадцати узлов, сейчас даже со всеми матами стармеха едва показывали десять, а многолетние наслоения краски плохого маскировали участки проржавевшего до состояния трухи металла. Откровенно говоря, "Дананг" был той еще калошей.
Под стать судну была и команда. Страшно даже представить, в каких джунглях французского Индокитая набрали этих матросов, но работу они свою знали отвратительно. Отдельных теплых слов тут заслуживал боцман, который позволил довести палубу и надстройки до такого состояния. Будьте уверены: в любом хоть сколько-нибудь приличном месте его вероятно уже вздернули бы на рее. И поделом.
На фоне остальной команды неожиданно выделялись "офицеры". Сам капитан, старпом, главный механик и карго-мастер. В их поведении совершенно отчетливо чувствовалась военная косточка. Именно благодаря их профессионализму судно все еще бороздило просторы мирового океана, а не лежало мертвым железом где-нибудь среди островов юго-восточной Азии.
Фосфатами "Дананг" загрузили в Лиме в начале января. Вернее, должны были загрузить в начале. На деле новогодняя суета определенно отрицательно сказалась на темпах работы перуанцев, и все портовые работы затянулись на несколько лишних дней, позволив судну покинуть порт только одиннадцатого числа.
Полторы тысячи километров до панамского канала "Дананг" сделал за три дня. Чуть быстрее чем обычно, пытаясь нагнать, плывя вдоль побережья, потерянное в порту время.
Старые изношенные машины не выдержали напряжения и что-то внутри корабельного сердца навернулось, скорость упала до совсем неприличных четырёх узлов. Вместо экономии времени пришлось потратить время на мелкий ремонт, который занял лишние сутки. Благо, как потом объяснил всем желающим стармех, ничего серьёзного не произошло, и получилось отделаться легким испугом.
К каналу вышли пятнадцатого января и встали в очередь. Не зря Панамский канал считается, одной из самых загруженных точек в мировом океане в плане грузопотока. Это важнейшая торговая и военная артерия, соединяющая два океана, через которую, словно игольное ушко ежегодно протискиваются тысячи судов в обоих направлениях.
В очереди "Дананг" отстоял два дня. Сроки доставки груза отчетливо трещали по швам, отчего нервничал капитан, а от него нервозность волнами расходилась по всему кораблю.
Семнадцатого января приняли на борт местного лоцмана. Понятное дело, что в таком месте никто не позволит двигаться судам бесконтрольно. Вечерело. Справа по борту на побережье горели огни Панама-сити, города с давней и очень увлекательной историей.
"Золотая чаша" - ни много не мало, именно так называли этот богатейший на тихоокеанском побережье город испанцы. А потом пришел самый, наверное, знаменитый пират в истории - Генри Морган - и до основания разграбил Панаму, вывезя отсюда абсолютно баснословные богатства.
"Дананг" меж тем вошел в канал. По обеим берегам живописно зеленели джунгли, но которые, впрочем, мало кто обращал внимание. Это когда ты проводишь всю жизнь в городе, вид девственной природы приводит тебя в восторг. Когда же ты большую часть времени проводишь посреди этой самой девственной природы, она уже не воспринимается чем-то достойным внимания.
За час дошли до тихоокеанских шлюзов. Сначала балкер подняли в шлюзе "Мирафлорес", потом после пересечения одноименного озера - в шлюзе "Педро Мигель".
Еще два с половиной часа движения по самому Панамскому каналу и "Дананг" вошел в озеро Гатун - искусственное озеро, появившееся вследствие строительства этого грандиозного гидротехнического сооружения, и занимающее почти половину длины пути между двумя океанами.
К трехступенчатому шлюзу, носящему имя питающего его озера, подошли уже глубоко ночью. Впрочем, тут это никого не смущало. Суда двигались по каналу круглосуточно, о том, чтобы останавливать работу в темное время суток не могло быть и речи. Именно для того, чтобы не зависеть от естественного освещения и не полагаться на мастерство судоводителей, управляющих посудинами, идущими каналом, тут была предусмотрена рельсовая система приводки через шлюзы. То есть судно цепляли за специальные направляющие, имеющиеся по обоим сторонам, и принудительно заводили в шлюз, исключая разного рода ошибки и сводя к минимуму возможность каких-либо происшествий.
На мостике "Дананга" меж тем происходило странное. Капитан вместе со старшим помощником достали откуда-то бутылку, маленькие чашечки и разлив по ним что-то явно алкогольное, принялись неспешно, маленькими глотками, вкушать напиток. Особенно необычно это было в том ключе, что ранее капитана в алкоголизме на рабочем месте никто не замечал.
Судно полностью зашло в шлюх, створки закрылись и вместе с уходящей водой "Дананг" начал медленно опускаться вниз. Капитан и старпом переглянулись.
- Пора, - единственное, что произнес капитан.
Старпом кивнул и двумя шагами подошел к переговорной трубе: на ржавом корыте о нормальной внутрикорабельной связи никто и не слышал.
- Давай.
Где-то в глубине чрева балкера, ждущий команды главный механик повернул ручку электродетонатора и через мгновение все исчезло в ослепительной вспышке.
Шестого декабря 1917 года в порту канадского города Галифакс взорвался военный транспорт, перевозивший две с половиной тысячи тонн взрывчатки. Взрыв произвел колоссальные разрушения, частью разрушив город, частью приведя к обширным пожарам. Тогда погибло почти четыре тысячи человек, а сам взрыв считался самым мощным рукотворным взрывом в истории человечества.
Таким он считался до семнадцатого января 1942 года.
Ночную тишину Белого дома разорвала трель телефонного звонка. Дежурный офицер поднял трубку:
- Белый дом. Дежурный слушает.
На том конце провода потребовали связи с президентом.
- Президент спит. Могу передать сообщение, когда проснется.
Собеседника это не устроило, и он продолжил настаивать, ссылаясь на чрезвычайность событий.
Дежурный тяжело вздохнул - понятно, что отвертеться не получится и спокойное дежурство на сегодня закончилось.
- Ждите, - первый лейтенант опустил на стол трубку, встал и быстрым шагом отправился будить президента.
Рузвельт проснулся не сразу. После пары минут деликатного стука, сначала проснулась Элеонора, тихонько встала и выглянула в коридор. Там очень стоял смущенный первый лейтенант.
- Прошу прощения, миссис Рузвельт, мне нужен президент. Новости чрезвычайной важности. До утра ждать нет никакой возможности.
Встревоженная первая леди только кивнула и вернулась в спальню. Прошло несколько минут: инвалидность президента делала его не очень хорошим бегуном, впрочем, в народе его любили совсем не за это.
Когда дверь открылась вновь, президент был уже одет.
- Да, Джейсон, что случилось?
- Взрыв на Панамском канале. Вас просят к телефону.
- На сколько все серьезно?
- Не могу знать, господин президент, - первый лейтенант обошел кресло и повез президента к телефону, - но судя по тому, что связь с вами потребовали в половину четвертого утра, вероятно - достаточно серьезно.
- И так джентльмены, давайте для начала узнаем на сколько все плохо, потому что ночью мне на этот вопрос ответить так и не смогли. Спрашивается, зачем только будили, - слегка по-стариковски проворчал президент.
В овальном кабинете, кроме самого президента присутствовали еще четыре человека. Гарри Гопкинс - бывший министр торговли, формально ушедший со всех постов в 1940 году, однако остававшийся одним из наиболее влиятельнейших людей в стране, ближайший друг и соратник ФДР. Генри Уолес - вице-президент. Эдвин Уотсон - генерал-майор армии США и советник президента по военным делам. Франклин Нокс - военно-морской министр Соединенных Штатов и соответственно главный ответственный в том числе и за защиту Панамского канала. Собрались, так сказать, узким кругом "самых доверенных товарищей".
Слово взял Нокс.
- Для начала оговорюсь - это то, что мы знаем на данный момент, возможно, что-то еще поменяется, потому что там на месте после взрыва сейчас черт ногу сломит. Здесь то, что удалось узнать за первые полдня.
Военно-морской министр окинул присутствующих взглядом - все внимательно слушали, Рузвельт кивнул, приглашая продолжать.
- Вчера вечеров в канал зашло судно под Французским флагом, следовавшее по документам из Перу в Тампу. Будем еще проверять, и место погрузки, и кому это в США этот груз предназначался, но по документам - так. Груз - семь тысяч тонн фосфатных удобрений.
- Прошу прощения, а разве фосфатные удобрения взрываются? - Подал голос Гарри Гопкинс.
- В том-то и дело, что не взрываются, именно поэтому мы предполагаем, что груз на самом деле был другой.
- Не суть важно, - прервал их диалог президент, - откуда, куда, что - это мы потом выясним. Меня сейчас больше интересует, на сколько сильны повреждения оборудования, и как быстро мы сможем ввести канал в действие вновь.
- Хорошо, господин президент. С практической точки зрения взрывом уничтожены шлюзы с атлантической стороны канала. По словам очевидцев, там теперь огромная воронка. Так же взрывной волной повреждена дамба Гатун по которой излишки воды в одноименном озере сливались в Атлантический океан. Так же от взрыва пострадал город Колон и вся окружающая канал инфраструктура: от взрыва образовалась волна, которая прошла по берегам озера, много разрушений и много погибших. Сильно повреждена железная дорога, которая идет вдоль канала, что может опять же замедлить темпы ремонтных мероприятий.
- Как быстро можно восстановить шлюзы?
- Сложно сказать, их на сколько я понял нужно, по сути, строить заново. То есть ориентировочно до полугода. Может быть быстрее - в зависимости от того, насколько там повреждена в округе инфраструктура. Но главная проблема не в шлюзах и даже не в инфраструктуре. Дело в воде.
- Воде?
- Да, - кивнул военно-морской министр. - Дело в том, что озеро Гатун находится выше уровня океана. Обоих океанов. Собственно, для того чтобы поднять суда на высоту семидесяти восьми футов и нужны шлюзы. Так вот, после их разрушения, а также разрушения дамбы, вода из озера беспрепятственно ушла в Атлантический океан. А площадь озера - 165 квадратных миль. Прошлый раз, при постройке канала озеро заполняли почти три года.
В кабинете повисла оглушительная тишина. Остаться на три года без Панамского канала, и это в тот момент, когда в мире бушует большая война. Это был очень болезненный удар под дых, даже если не считать чисто экономические потери, которые тоже обещали быть очень значительными.
- Есть и хорошая новость, - Нокс меж тем продолжил, пять лет назад мы построили дамбу Мадден, чуть выше по течению реки Чагрес, которая питает водой весь канал. Таким образом был создан некоторый запас воды на случай засухи или какой другой неприятности. На полное осушение канала, мы конечно не рассчитывали, но все же. Если полностью использовать запас воды, то возможно получится запустить канал быстрее чем за три года.
- Возможно, не слышу в вашем голосе уверенности, господин министр, - тон Гарри Гопкинса был просто переполнен ехидством. - Где же тут тогда хорошие новости?
- Проблема в том, что начать набор воды мы можем только после того, как перекроем сток в океан. Как минимум нужно насыпать дамбу, думать про восстановление шлюзов будем потом. А как я уже говорил, окружающая инфраструктура сильно пострадала. Если же вы хотите от меня точных сроков, господин советник, - министр не остался в долгу, - то у меня их нет. Прошло только полдня, а я, как вы могли заметить, нахожусь в двух тысячах миль от места событий.
- Господа, не нужно горячиться, - президент поднял руки в умиротворяющем жесте, - мы все в одной лодке. Сейчас важно понять, как ускорить введение канала в строй, какие средства на это нужно направить.
- А еще - как мы будем обходиться без канала в случае войны, - это подал голос генерал Уотсон. - И вообще, если предположить, что это была направленная диверсия, а я так понимаю, что предполагать это мы имеем повод.
Нокс кивнул.
- Так вот, давайте подумаем, кому это может быть выгодно. Cui bono? Как говорили древние.
- Японцы, - моментально озвучил Нокс мысль, которая пришла в голову всем. - Больше некому. Нужно посмотреть, что там в сводках было. Не проявляют ли они какую-то подозрительную активность.
- Предполагаете возможность нападения? - Оживился генерал.
- Предпочитаю быть готовым ко всему.
Рузвельт и Гопкинс обменялись быстрым, но многозначительным взглядом. То, что Япония не может не начать большую войну на Тихом океане стало понятно всем после введённых против нее экономических санкций. Острова задыхались без поставок целого ряда стратегически важных ресурсов, главным из которых была нефть. И даже поставки из Союза, о которых узкоглазые неожиданно для всех договорились с красными, их потребности отнюдь не перекрывали. У японцев было только два выхода - либо попытаться взять ресурсы в Юго-восточной Азии силой, либо отказаться от претензий на статус великой державы. Зная японцев, в их выборе никто не сомневался.
Для США же участие в большой войне был тем самым шансом выкарабкаться окончательно из ямы Великой Депрессии и включить свою экономику на полную мощность. Американцам уже давно было тесно в рамках "доктрины Монро", но протянуть свои руки за океан можно было только поучаствовав в большой войне. Ну а чтобы у японцев совсем не осталось места для маневра, в начале декабря госсекретарь Корделл Халл США передал тем ноту, в которой очерчивал условия, при которой отношения между двумя странами могли бы нормализоваться. По сути, это был ультиматум, вошедший впоследствии в историю как "нота Халла".
Вот почему, ни у кого из присутствующих в кабинете не возникло разногласий по поводу первого кандидата на возможную ответственность за произошедшую диверсию.
- Нужно привести войска на Гавайях и Филиппинах в повышенную боевую готовность, - Рузвельт обратился к военно-морскому министру. - С точки зрения японцев было бы логично ударить как можно быстрее. Тем более, что они вряд ли знают, сколько времени у них есть.
- Служба радиоперехвата не докладывала ни о каких подозрительных переговорах, которые свидетельствовать о возможном нападении, но я согласен, лучше перестраховаться.
Стрелка больших старинных напольных часов, стоящих у одной из стен кабинета, сдвинулась и указала на двенадцать. Полдень. Бум. Бум. Часы мерно били положенное количество раз. В Вашингтоне полдень. На Гавайах - семь часов утра. Никто из присутствующих не мог и подумать, что отдавать команду о повышенной боеготовности уже поздно, ведь как раз в этот момент перва волна японских самолетов атаковала стоящие у причала, спящие еще по утреннему времени американские корабли.
Официальное объявление войны же, которое японское посольство в Вашингтоне, должно было передать правительству США одновременно с началом боевых действий - запоздает. Островное дипломатическое ведомство сработает отвратительно и эту самую ноту о объявлении войны передадут в МИД только спустя несколько часов - ближе к вечеру этого длинного дня, что впоследствии даст право утверждать всем заинтересованным сторонам, что самураи, дескать, вероломно напали, без объявления войны. Впрочем, они это делают не первый раз.
Глава 2-1
17 января 1942 год, Тихий океан, севернее Гавайских островов
Тюити Нагумо стоял на мостике своего флагманского авианосца "Акаги" и смотрел как на фоне светлеющего на западе неба с палубы корабля в воздух один за одним поднимаются боевые самолеты. Все распоряжения отданы, подчиненные сами знают, что делать и в ближайшие два часа никаких дополнительных команд от него не потребуется. Мысленно адмирал скользнул в недавнее прошлое, еще раз прокручивая в голове последние два месяца спешной подготовки к сегодняшнему дню, пытаясь понять, все ли было сделано для достижения успеха, не было ли нигде допущено просчетов или недоработок. Впрочем, судя по тому, что его авианосная ударная группа сейчас находилась в ста восьмидесяти километрах от острова Оаху, а их, судя по всему, все еще не обнаружили, они все сделали правильно.
План нападения на американскую военно-морскую базу на Гавайских островах переделывался за прошедшую осень не один раз. Вначале в нем вообще не шла речь о десанте, но неожиданно для всех адмирал Ямамото с упорством достойным истинного самурая продавил расширения операции до полноценного вторжения. Основным аргументом, склонившим чашу весов, оказалась как это ни странно звучит - нефть, вернее ее запасы, которые могли бы достаться японцам при захвате островов. Все же, посаженные на жесткий сухой паек японские моряки, готовы были сражаться за такой куш до последнего.
Эскадра, собранная под рукой адмирала Нагумо, была, возможно, самым сильным соединением кораблей, участвующих в одном сражении. Семь авианосцев, четыре линкора (вся третья дивизия), крейсера, эсминцы, подводные лодки и эскадренные танкеры и транспорты, забитые под завязку морской пехотой. Вся эта сила должна была с минуты на минуту обрушиться на головы американцев, своим упорством, мешающих продвижению Японской империи.
Соединение находилось в открытом море уже одиннадцать дней. Шестого числа по приказу командующего объединенным флотом адмирала Ямамото, флот вышел с базы на Курильских островах и двинул на встречу судьбе. Шли длинным кружным маршрутом, избегая оживленных торговых трасс в режиме полного радиомолчания. Меры по соблюдению скрытности принимались столь серьезные, что ключи с радиопередатчиков били физически сняты, дабы исключить любую случайность. В свою очередь в Японском море была затеяна радиоигра, имитирующая маневры флота, дабы ни у кого не возникло и тени сомнений насчет истинного нахождения кораблей страны восходящего солнца.
Почти всю дорогу пришлось бороться с природой. Январь - сезон зимних штормов, со всеми вытекающими последствиями: проблемы с ориентацией, обледенение надстроек, бесконечно блюющая пехота в недрах транспортников. Только пятнадцатого числа соединение спустилось на юг достаточно, чтобы выйти из зоны холодных течений и получить возможность вздохнуть спокойно. Оставались последние приготовления: дозаправиться топливом, привести в порядок технику и экипажи. План выходил на финишную прямую. Ну а непосредственно в активную фазу он вошел пять часов назад, когда адмирал получил шифрованное сообщение из Токио, в котором император желал им удачи и дополнительно сообщалось, что затея с Панамским каналом, в которую мало кто верил, увенчалась полнейшим успехом.
Меж тем последние самолеты первой волны уже поднялись в воздух и, заняв отведенные места в строю, взяли курс на юг, быстро догоняя ушедшие вперед тяжелые артиллерийские корабли. Обстрел с моря стал одним из важнейших пунктов расширенного плана захвата Гавайев, без которого практически невозможно было добиться решающего успеха, необходимого для высадки десанта.
Ну а для того, чтобы обстрел крупными калибрами с моря не закончился так же печально как у англичан в 1915 году, пришлось выделить дополнительный наряд пикирующих бомбардировщиков для подавления береговых батарей, защищающих остров. Благо все они, обустроенные еще в начале века, представляли собой открытые артиллерийские дворики, без какой-либо защиты с воздуха. Тогда, когда их строили, об атаках крылатых машин еще никто не думал.
Вообще для понимания тех событий, которые должны были развернуться в ближайшие несколько часов, необходимо, наверное, обрисовать в общих чертах обстановку на Гавайских островах, с точки зрения готовности их к обороне. В целом, общая ситуация на Гавайских островах была крайне ненапряженной. Сложно объяснить почему, то ли это местный климат так расслабляюще действовал на людей, то ли никто реально не верил в возможность начала войны, однако войска и флот находились в готовности сильно далекой от боевой.
Офицеры, требовавшие реальной подготовке к войне вместо имитации оной и увязания в мирной рутине, были крайне непопулярны. Наиболее характерным стал эпизод, случившийся на крейсере "Индианаполис" в преддверии рождественских праздников 1941 года. А случился на корабле натуральный бунт. Нет, черную метку капитану никто не передавал и по доске офицеров гулять команда не отправляла, но в остальном никак иначе эту ситуацию назвать невозможно.
Старший офицер корабля весь ноябрь и декабрь держал экипаж в "боевой готовности номер два", то есть с расчехленными орудиями, подготовленными боеприпасами и расчетами готовыми к отражению атаки. И все это время он представлял из себя мишень для шуток местных острословов, находивших такие меры избыточными. Более того, доходило то смешного: ему приходилось регулярно выслушивать жалобы от жены: "Жены всех офицеров крейсера спрашивают меня: "Что делает "Индианаполис"? Собирается воевать в одиночку?" Их мужья почти не бывают дома, и они этим очень расстроены".
В итоге дело дошло до открытого неповиновения и разбора ситуации у командования ВМБ. И самое смешное, что командование во главе с адмиралом Киммелом встало на сторону "бунтующего" экипажа, сочтя описанные выше приготовления чрезмерными. Впрочем, адмирал Киммел был тем еще персонажем...
Приведенный случай хоть и являлся самым показательным, но был отнюдь не одинок. Можно, например, вспомнить, что Оаху было завезено большое количество мелкокалиберной зенитной артиллерии, для прикрытия острова в случае войны. В случае нахождения всех этих зениток на позициях, история могла пойти совсем другим образом, но поскольку война еще не началась, а в мирное время размещать военные посты на территории частных владений было не принято, то зенитки без толку пылились на складе.
Именно этим - общим раздолбайством - объясняется спокойствие дежурных у радиолокатора. Когда машина показала множественные воздушные цели, приближающиеся к острову, те решили, что это американские самолеты, и тревогу поднимать не стали. Вернее, они, согласно инструкции доложили по команде наверх, но где-то в длинной цепочке сложной подчиненности и отсутствия взаимодействия между флотскими и армейцами, это сообщение затерлось, наткнувшись на очередного твердолобого вояку, ответившего встревоженным локаторщикам: "Не беспокойтесь об этом". Рядовые предпочли не спорить с офицером и ушли на завтрак. Воистину: миром правит на тайная ложа, а явная лажа!
Мацуо Футида успокоился. В разрыве облаков он увидел белую линию прибоя, а значит они правильно вышли к северному побережью острова Оаху, он бросил взгляд на часы: 7.40. Все верно.
В наушниках раздался голос радиста:
- Господин капитан, принимаю передачу от разведчиков. Наблюдают бухту и стоянку кораблей. Признаков тревоги нет. Корабли стоят у причальных стенок, воздух чист, вражеских самолетов не видно.
- Принял, - ответил капитан, ведущий к цели армаду самолетов. И мысленно добавил: "Боги сегодня на нашей стороне". И действительно, просчитывая различные варианты в японском морском штабе в основном считали, что к цели придется пробиваться с боем. В такой подарок богов никто особо не верил.
- Что с погодой?
- Радио Гонолулу передает: "Разорванная облачность... главным образом над горами... высота 1500 метров, видимость хорошая".
- Идеально.
Футида еще раз обернулся и оглядел строй самолетов, которые следовали за ним. Непосредственно у него за спиной летели срок восемь бомбардировщиков. Чуть выше и левее шел строй пикирующих бомбардировщиков, насчитывающий шестьдесят восемь самолетов под командованием капитана третьего ранга Такахаси. Ниже справа летел строй торпедоносцев капитана третьего ранга Мурата. Сорок машин. Ну а истребители капитана третьего ранга Итая - сорок три самолета - уже ушли вперед для расчистки неба от возможных вражеских истребителей. Им сегодня, судя по всему, работы будет не много.
В 7.50 показалась сама Жемчужная Бухта. Футида приложил к глазам бинокль и принялся считать вражеские корабли. Семь линкоров, одного не хватало. Зато на месте были два авианосца. В воздухе действительно ни одного самолета, а на земле не видно вспышек зенитных орудий, а это значит, что внезапная атака удалась.
Футида достал ракетницу, высунул наружу руку и подал сигнал к началу атаки. Торпедоносцы резко приняли вниз. Согласно тщательно разработанному плану, в случае удачи с внезапностью, начинать должны были именно они. Если бы их ждали, то первую скрипку играли бы пикировщики.
Нельзя сказать, что появление двух сотен самолетов над военно-морской базой прошло незамеченно. Однако, даже теперь никто не поднял тревогу. Несколько человек вышли на улицу, чтобы посмотреть на "учения морских бомбардировщиков", некоторые приняли японские самолеты за советские, прилетевшие в зашедшего в гости "красного" авианосца: у них же красные круги на крыльях. А с эсминца, шедшего к выходу из бухты, мимо которого пролетел строй торпедоносцев, вражеским самолетам приветственно махали матросы. Японец приветственно качнул крыльями - как тут не помахать в ответ!
Плану налета на американскую военно-морскую базу командование уделило много внимания. Каждый летчик совершенно точно знал, какая цель предназначена именно ему. Более того, на каждый самолет была выделена как основная, так и запасная цели. Старались учесть любую мелочь - если именно этого корабля в момент нападения не будет в бухте или наоборот - если он уже ляжет на дно: какой смысл тратить боеприпасы на уже актированную цель. В течение месяца пилотов гоняли по знанию расположения важных объектов: стоянок кораблей, батарей зенитных и береговых орудий, аэродромов, штабов и прочих первоочередных целей. Откуда у командования настолько подробные данные, Футида не знал, но не мог не восхититься тщательностью проработки каждой детали предстоящей операции. Так, например, пилотам указали место стоянки старого линкора "Юта", с которого уже сняли вооружение и переделали в плавучую мишень. Понятное дело, что на эту плавучую калошу приказано было боеприпасов не тратить. Такая предусмотрительность в подготовке вселяла уверенность в успех в сердце японца, Аматерасу в этот день была на их стороне.
Каждый день в 8.00 на кораблях проводилась церемония поднятия флага. Сначала ка всех кораблях поднимали "подготовительный" флаг, говорящий о готовности, а ровно в восемь под звуки национального гимна - на больших кораблях в составе экипажа были для этих целей небольшие оркестры - на мачты поднимался флаг и гюйс.
В этот день оркестр не успел доиграть гимн, ведь в 7.59 первые выпущенные торпеды достигли своих целей в бухте раздались первые взрывы, одни из многих в этот длинный день.
Первыми торпеды получили два авианосца в этот несчастливый день оказавшиеся на якорной стоянке. Они считались приоритетными целями, поэтому для атаки на них было выделено аж шестнадцать торпедоносцев, по восемь на каждый. "Лексингтон" получил три торпеды в правый борт, а недавно пришедший из Атлантики "Йорктаун" - четыре. Для того, чтобы потопить такие большие корабли этого было явно недостаточно, но вот чтобы выключить их из сражения до его окончания - вполне. Получившие крен, объятые пожаром и не имеющие хода огромные плавучие аэродромы выпускать и принимать самолеты были, конечно же уже не способны, поэтому мгновенно стали не интересны японским пилотам, переключившимся на другие не менее важные цели.
Пять американских линкоров стояли попарно: "Оклахома" - пришвартованный к борту "Мэриленд", "Вест-Вирджиния" - к борту "Теннесси", плавучая мастерская "Вестал" - к борту "Аризоны"; "Невада" стояла отдельно, а флагман флота линкор "Пенсильвания" с двумя эсминцами занимали сухой док. Благодаря такому расположению удобно атаковать торпедами можно было только те корабли, которые стояли бортом к отрытой воде, те же, которые стояли бортом к острову оставались на "попечение" бомбардировщиков.
В 8.02 в "Оклахому" попала первая торпеда, а потом в течение семи минут еще шесть. Старый линкор, заложенный еще до начала Первой мировой, не выдержал над собой таких издевательств и начал крениться на левый борт. Во многом почти мгновенное - по меркам больших кораблей, конечно, - затопление "Оклахомы" стало последствием еще одного фактора раздолбайства в американском флоте. 17 января выходной день, половина офицеров находились на берегу - это, впрочем, относилось ко всем кораблям - матросы, которым предстояло идти в увольнительную в город оставляли незадраенными переборки между отсеками, чтобы выиграть время отдыха на берегу. Поэтому, холодная океанская вода беспрепятственно заполнила почти все отсеки левого борта, не оставив "Оклахоме" ни единого шанса.
Почти идентичная судьба постигла "Западную Вирджинию", с той лишь разницей, что этот корабли получил на одну торпеду больше - восемь. Кроме того, в него прилетела какая-то шальная бомба, видимо предназначавшаяся его соседу - "Теннесси".
Футида прильнул к смотровому окну в днище бомбардировщика. Четыре бомбы оторвавшись от фюзеляжа устремились вниз, к стоявшей где-то там вдалеке цели. Казалось, что при бомбометании с такой высоты попасть в цель невозможно. Ведь бомбы такие маленькие, да и корабль с высоты в тысячи метров тоже казался совсем игрушечным. Разглядеть попадание в такой ситуации практически невозможно. Зато можно увидеть промах: бомба, попадая в воду поднимает огромный столб воды, который отлично видно даже с высоты птичьего полета. Поэтому, когда возле борта "Теннесси" - а самолет Футиды отработал именно по этому кораблю - поднялось два фонтана воды, капитан удовлетворено сообщил экипажу:
- Есть два попадания!
Всего же "Теннесси" получил четыре бомбы, что вывело из строя большую часть артиллерии и привело к обширнейшим пожарам, борьбой с которыми (и их последствиями) экипаж будет занят следящие несколько часов.
Самым невезучим из всех американских больших кораблей в этот день оказался "Аризона". В 8.06 он получил последнее - шестое - бомбовое попадание, четыре из которых пришлись в одну точку - нос корабля. В результате сдетонировали боеприпасы в погребе башни главного калибра, практически разорвав корабль на две неравные половины, которые тут же пошли на дно, забрав с собой больше тысячи жизней моряков.
Больше всего повезло "Мериленду", он отделался всего парой бомбовых попаданий, что хоть и покорёжило надстройку и повредило часть артиллерии, но по сути глобально никакой опасности не представляло.
Единственный линкор, который в этот день успел дать ход и попытаться выскочить из бухты, ставшей в одночасье западней стал "Невада". И то, произошло это лишь по стечению обстоятельств. Вообще для того, чтобы разжечь котлы на таком корабле обычно требуется больше двух часов, однако именно в это утро на смену одному из работающих на стоянке котлов был разожжен другой, что позволило "Неваде" дать ход уже через сорок пять минут. Корабль хоть и получил незначительные повреждения во время налета первой волны бомбардировщиков, но в целом был во вполне боеспособном состоянии, успешно маневрировал в тесной бухте и вел действенный зенитный огонь, чем и привлек внимание самолетов второй волны, как раз подлетевших к 8.45 к месту развернувшейся трагедии.
Логично предположив, что те корабли, которые больше всего отбиваются, получили меньше всего повреждений, японцы сосредоточили свое внимание именно на них. Вошедший в фарватер "Невада" оказался под ливнем бомб и из-за угрозы закупорки фарватера в случае затопления корабля, принял в сторону и плотно сел на мель, продолжая, впрочем, вести зенитный огонь.
В это же время пикировщики второй волны совершили налет на штаб командования Тихоокеанским флотом, куда как раз успели съехаться адмирал Хазбенд Киммел со своим штабом. Буквально одной бомбой был обезглавлен весь Тихоокеанский флот, оставив отдельные батареи, части и корабли отбиваться в одиночку без какой-либо координации действий.
Последним из линкоров, находившихся в этот день в бухте, получил свое флагманский "Пенсильвания". Этот корабль последние два месяца находился на плановом ремонте в сухом доке вместе с двумя эсминцами "Кэссин" и "Даунс". Оба эсминца были практически уничтожены прямыми бомбовыми попаданиями, после чего в доке начался пожар. Для того, чтобы его ограничить в док пустили воду, что с одной стороны помогло, с другой - привело к затоплению части отсеков самого линкора. Впрочем, учитывая, что корабль стоял со снятыми винтами, в ближайшее время плыть ему все равно никуда не светило.
Еще одной большой группой первоочередных целей для японской авиации стали расположенные на аэродромах острова американские самолеты. Всего на Гавайях у Соединённых Штатов было порядка трех сотен крылатых машин. Самолеты на аэродромах представляли собой крайне удобную цель, учитывая их расположение. По приказу генерала Шорта, - во избежание возможных диверсий - все машины стояли большими группами на открытых местах. Так было на аэродромах Хикэм и Эва, в районе Пёрл-Харбора, на аэродроме истребительной авиации Уиллер, в центре Оаху, и других. На базе морской авиации в Канэохэ, расположенной в восточной части острова Оаху, гидросамолеты ровными рядами покачивались на якорях.
Вакханалия над Жемчужной бухтой продолжалась почти два часа. В 9.55 последние самолеты второй волны избавившись от бомб и расстреляв ленты до железки повернули на обратный курс. В это же время на авианосцах начали принимать возвращающиеся торпедоносцы, истребители и бомбардировщики первой волны. Все они нуждались в дозаправке - топливо было выработано почти до нуля - и пополнении боекомплекта. Некоторые особо поврежденные машины просто сбрасывали за борт, чтобы не возиться с рухлядью и не загромождать палубу. Самолеты первой волны потери понесли совсем мизерные, особенно если сравнить с нанесенным ущербом. На родные авианосцы не вернулось меньше десяти машин, еще два десятка "отбраковали" уже по прилету. К половине двенадцатого третья волна самолетов - большая часть первой, дополненная первыми вернувшимися из второй - была готова к вылету. В этот момент основная часть авианосного соединения была на расстоянии в восемьдесят морских миль к северу от Гавайев.
Меньшая же часть, ушедшая вперед - артиллерийские корабли - уже к этому моменту находилась в десяти милях от острова, ожидая только поддержки с воздуха, чтобы начать второй акт марлезонского балета. Длинный-длинный день и не думал заканчиваться.
Глава 2-2
17 января 1942 год, Тихий океан, остров Оаху
После того, как последний японский самолет скрылся за горизонтом, американцы начали постепенно приходить в себя, осматриваться вокруг и считать потери. А результаты подсчетов были крайне неутешительными. Полностью уничтоженными были три линкора "Аризона", "Западная Виджиния" и "Оклахома", "Теннесси" и "Пенсильвания" продолжали гореть, а "Невада" с покалеченной пикировщиками надстройкой сел на мель. Только "Мериленд" оставался в более-менее боеспособном состоянии. Так же продолжали гореть оба авианосца, получивших во время налета второй волны японских самолетов еще по паре бомбовых попаданий в летную палубу. И судя по всему, быстро потушить плавучие аэродромы шансов было весьма не много. Впрочем, и здесь разница в состоянии кораблей была существенна.
"Лексингтон", имеющий водоизмещение чуть ли не в два раза больше и получивший в наследство более толстую "крейсерскую" броню, держался на плаву гораздо увереннее чем "Йорктаун", отхвативший, ко всему прочему, еще и больше попаданий. Последний, имел совершенно отчетливый крен, который никак не получалось спрямить контрзатоплениями, поэтому команда каждую секунду ждала приказа на оставление судна.
Были потоплены три легких крейсера, два эсминца. Тяжелый крейсер "Новый орлеан" получил бомбовое попадание, не приведшее, впрочем, к тяжелым последствиям. В такой ситуации два десятка трупов, покореженная надстройка и выведенная из строя башня главного калибра - мелочь. "Чикаго" получил четыре торпеды и ушел на дно, "Астория" - две и успела выброситься на мель.
Огромные потери понесла авиация. Полторы сотни самолетов сгорело на двух авианосцах, еще под две сотни было уничтожено на аэродромах. Еще сто тридцать машин получили разного рода повреждения. Со степенью этих повреждений в будущем еще предстояло разобраться: в эту категорию отнесли и те самолеты, которые получили несколько дырок в фюзеляже, и те у которых нужно было менять разбитые моторы, системы управления и прочее. Полностью целыми на Оаху осталось меньше пятидесяти машин, разбросанных по пяти аэродромам, и подчиняющиеся отдельно флотским и армейцам. А при том, что командование флотом погибло, о какой-либо координации действий в ближайшее время не могло быть и речи. Более того, учитывая, что изначально из четырех сотен самолетов базовой авиации около сотни числились в ремонте еще до начала атаки, а больше ста были разведывательными и патрульными - например только "Каталин" было семьдесят штук - по факту к полудню на Оаху американцы боеспособной авиации не имели вообще!
Так же крайне печально обстояли дела с орудиями береговой обороны. На шестнадцатое января 1942 года на Оаху имелось такое количество орудий БО:
Стационарных:
406-мм - 4
356-мм - 2
305-мм - 4
305-мм (мортиры) - 20
203-мм - 8
152-мм - 8
120-мм - 6
мобильных:
240-мм - 12
155-мм - 48
Японцам не удалось уничтожить все орудия - слишком много их было изначально - но большую часть стационарных орудий удалось так или иначе вывести из игры. Что же касается тех, которые остались неповреждёнными - никто не обольщался, быстро наладить их защиту от атак с воздуха все равно представлялось невозможным.
Тем не менее, не смотря на все потери, на Оаху никто вскидывать кверху лапки не собирался. Каждый на своем посту был готов сражаться до последней капли крови. Так экипаж "Невады", понимая, что в случае атаки с моря их корабль обречен, принялся рыть окопы на берегу, предполагая сначала отстреливаться до последнего из орудий, а потом воевать в качестве пехоты. В Гонолулу встревоженные жители начали организовывать добровольческие части, моряки с погибших кораблей брали в руки оружие и готовились воевать на суше.
А потом в бухте начали подать 14" чемоданы, прилетевшие с японских линкоров. И в Перл-Харбор опять стало жарко.
Первой целью линейной части соединения, состоящей из однотипных "Конго", "Харуна", "Хией" (тут держал флаг вице-адмирал Гунъити Микава) и "Кирисима", стала застрявшая на мелководье "Невада". Тридцать две четырнадцати дюймовки превратили американский линкор в пылающую развалину меньше чем за двадцать минут и шесть попаданий.
Дальше японцы принялись методично разносить все оставшиеся более-менее целыми корабли в бухте, используя корректировку с самолетов, продолжающих кружить над островом. Все попытки американских летчиков подняться в воздух и дать бой японцам на равных, пресекались на корню. Уже к двум часам на Оаху не осталось по факту ни одного целого самолета. Так же провалилась попытка как-то повлиять на ситуацию предпринятая американскими подводниками.
За время затишья, когда над бухтой не висели вражеские самолеты на глубокую воду успели проскочить три американские подлодки. В 14.20 они попытались выйти на рубеж атаки, чтобы торпедировать линкоры страны восходящего солнца, методично разносящие все что шевелится внутри Жемчужной бухты. Попытка оказалась неудачной: одну из лодок заметили с прикрывающего эскадру самолета, после чего была отдана команда на отражение подводной атаки. Четыре огромных корабля до того неспешно плавающие в пяти милях от входа в бухту в кильватер друг другу, приняли все вдруг курсом на 180 и увеличили ход до максимума. Тем не менее подлодки выпустить торпеды успели; восемнадцать торпед - по шесть в залпе - могли бы натворить делов, если бы только это были не американские торпеды, а, например, японские. Американские же, как будет установлено комиссией в 1943 году, имели большие проблемы с заглублением - часто проходили под килем - и с тугим взрывателем. Плюс они были медленнее своих японских визави и имели гораздо меньшую дальность хода. Из восемнадцати торпед четырнадцать прошло мимо, одну торпеду принял на себя японский эсминец - именно эта сработала как надо - мгновенно разорванный взрывом пополам и затонувший в считанные минуты. Еще две прошли под целью, не детонировав и лишь одна достигла цели: попадание получил "Кирисима". Впрочем, разорвавшаяся на противоторпедной защите стальная сигара особого ущерба не нанесла. Несколько десятков тонн принятой через образовавшуюся течь забортной воды для корабля водоизмещением в тридцать тысяч тонн - всего лишь досадная мелочь. Минус пол узла от максимальной скорости.
А вот для подлодок последствия оказались куда неприятнее. За них тут же принялись эсминцы противолодочного охранения и авиация. Как долго их гоняли - история умалчивает, остался только зафиксированный в штабе соединения рапорт о потоплении четырех подлодок. Пикантности ситуации добавляет то, что спустя двенадцать дней одна из трех лодок добралась до Портленда, став таким, образом единственным кораблем, которому удалось выскользнуть из смертельных объятий японского флота. Ну а что же касается несоответствия количества реально потопленных лодок заявленным, так не японцы первые и не они же последние в благородном деле приписок при составлении победных реляций. Как говорил Суворов: "Пиши больше, чего их басурман жалеть!"
Высадка десанта началась уже ближе к вечеру. Первым населенным пунктом, перешедшим в руки японцев, стало селение Уоиана на западном побережье острова. Место было выбрано не случайно. С этой стороны было мало военных объектов и практически не было береговых батарей, только орудия Форта Баррет простреливали эту часть острова. Вернее, простреливали бы, если бы были в рабочем состоянии. Ну а небольшая гряда холмов прикрывала эту часть острова от возможного обстрела еще способных на это американских кораблей.
Самой главной проблемой японцев на данном этапе было то, что численность десанта, которую удалось притащить с собой на Гавайи была крайне небольшой. Все, как обычно, упиралось в логистику. В Японии просто не оказалось достаточного количества эскадренных транспортов, которые могли бы поддерживать скорость всего соединения. Ну и, конечно, нельзя забывать о том, что всю эту ораву нужно было как-то снабжать. Люди хотели есть и пить, оружие требовало везти запас боеприпасов, плюс топливо, техника и т. д. В итоге сквозь это логистическое игольное ушко удалось протолкнуть чуть больше пятнадцати тысяч человек морской пехоты. И это при том, что только армейские части на Оаху составляли около сорока тысяч, а ведь были еще и моряки. В таких случаях все решает инициатива. Быстрота и натиск!
Тем временем в далеком, расположенном на другой стороне Земли Вашингтоне в Белом Доме проходило совещание президента и кабинета министров. Первым слово взял Уильям Нокс. Он кратко обрисовал сложившуюся ситуацию, после чего посыпались вопросы:
- Какими силами мы располагаем в этом районе.
- Ваш прогноз развития ситуации?
- Какие шансы на то, что армия сможет удержать острова?
И многие другие.
Общее настроение было подавленным, еще никогда США не терпели такого оглушительного поражения.
- Что касается наличных сил на Тихом океане. Теперь, когда канал нам не доступен, переброска сил с театра на театр будет сопряжена с известными трудностями, поэтому пока исходим из того, что есть, - Нокс, наверное, участвовал себя хуже всех, так как был напрямую ответственен за произошедшее. - Из больших кораблей мы располагаем двумя авианосцами и четырьмя линкорами. "Саратога" все еще в Сан-Диего. Там же "Айдахо". "Миссисипи" находится южнее, в районе канала, сейчас идет на север для соединения с остальными. "Энтерпрайз" вместе с "Калифорнией" ушли в патруль к Мидуэю. Они, кстати сегодня перехватили и потопили пару японских эсминцев, которые там оказались. Так же линкор "Колорадо" находится на западном побережье, но в ближайшие пару месяцев будет недоступен - проходи плановый ремонт в Брементоне. Из десяти тяжелых крейсеров у нас осталось пять. "Нортхэмптон" и "Солт Лейк Сити" ушли с "Этерпарайзом". "Честер" и "Индианаполис" патрулировали в 200 милях к югу от Гавайев. "Минниаполис" - в Портленде. "Чикаго", "Сан Франциско", "Астория", "Новый Орлеан" и "Портленд" остались в Перл Харбор.
- Что вы собираетесь делать? Мне нужно понимать, о чем говорить завтра на пресс-конференции, - Рузвельт был максимально спокоен. Многие считали, что это - самая сильная его черта: стойко переживать неприятности и не терять голову даже в самые тяжелые моменты.
- Боюсь мы ничем помочь нашим парням на Гавайаях не можем, те силы, которые есть под рукой... их совершенной недостаточно, - по кабинету прокатилась волна шепотков. Идея бросить больше пятидесяти тысяч военных на убой, оставить врагу свою территорию - воистину январь 1942 года стал месяцем нового опыта для американского руководства. - Более того, сейчас стоит вопрос, о том, как вывести из-под удара соединение ушедшее к Мидуэю. Потерять еще и эти корабли мы не можем себе позволить.
- И когда же вы собираетесь начать активные боевые действия? - Голос Гопкинса просто сочился ядом, - думаю, что выскажу общую для собравшихся в этом кабинете мысль: прогнать ускоглазых с нашей земли нужно как можно быстрее.
- Весной мы вводим в строй три новейших линкора типа "Саут Дакота", - морской министр ничуть не смутился. - У нас высвободятся силы, перебросим на западное побережье три-четыре линкора и такое же количество авианосцев, и будем уже тогда разговаривать с японцами по-другому. А пока - после соединения, флот уйдет на Филиппины. Если Японцы развернут наступление на юг, а скорее всего так и будет, на нашей стороне окажутся силы Англии, Франции, Голландии. Пока план такой.
В ночь на 18 января поспать американцам не удалось. Японцы всю ночь вели беспокоящий огонь, по разведанным еще днем с воздуха целям. Ну а на сколько "беспокоящим" может быть 14-дюймовый фугасный снаряд, описать словами достаточно сложно.
С рассветом наступления японского десанта продолжилось. Не пытаясь лезть на рожон, они планомерно овладели северным и западным побережьем Оаху, оттеснив защитников вглубь острова. Не смотря на то, что в Перл-харбор все еще было более чем достаточно крупных калибров, способных при иных обстоятельствах, остановить любую атаку, без корректировки моряки просто не знали куда стрелять Ну а когда очередная бомба сброшенная с японского самолета накрыла еще и штаб командования сухопутными силами на Гавайах, где в это время находился генерал Шорт и прочие ответственные за оборону, эта самая оборона развалилась окончательно. Нет, американцы продолжали стрелять, отступать и контратаковать, умирать, но все это была агония.
20 января американцев выбили из центра острова и прижали непосредственно к бухте, после чего к оставшимся в строю защитникам был отправлен парламентер с предложением капитуляции.
К позициям американцев под развивающимся на ветру белым флагом неторопливо приближался открытый автомобиль. Не доезжая метров пятидесяти до переднего края, автомобиль остановился и из него вышли три человека в военной форме, один из которых ловко перехватил древко флага и несколько раз махнул им в воздухе. Впрочем, то, что приехали парламентёры было понятно и без этого.
С американской стороны, после небольшого замешательства, на бруствер выскочил солдат после чего рывком вытащил на верх офицера с капитанскими знаками различия на форме. Офицер парой движений смахнул грязь и двинул к японской делегации, помогший ему солдат пристроился сзади.