Оркас Анатолий Владимирович : другие произведения.

Ахарион

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Слава Тессея и Геракла, занявших место жертв и победивших ужасных монстров, неся людям радость и освобождение, служит примером молодежи. Но жизнь, как всегда, совсем не похожа на легенды.
  Розовощекая Эос окрасила небо, предвещая явление лучезарного Гелиоса и мелкие волны, набегающие на холодный после ночи песок, заблестели ее красками.
  
   - Значит, на рассвете? - спросил юноша, одетый в легкий доспех, уперев тяжелое копье в обломки ракушек.
  
   - Да, оно приходит на заре или чуть позже, - ответил ему седовласый мужчина с ровной круглой бородкой. - И забирает свою жертву при свете дня.
  
   - А когда вы приходите похоронить останки?
  
   - Никогда, - с легким удивлением ответил собеседник. - Хоронить нечего.
  
   - Как? Совсем нечего? Не остается даже костей или обкусанных конечностей?
  
   - Не остается вообще ничего. До следующего года цепи пустуют.
  
  Путники двинулись дальше, приближаясь к россыпи прибрежных камней, из которых поднималась ввысь почти отвесная стена гладкого камня. Возле самых волн, органично вплетаясь в шум моря, позвякивали упомянутые цепи.
  
   - Как же оно съедает свою жертву?
  
   - Прости, чужеземец, но среди нас нет настолько любопытных, чтобы смотреть на сию скорбную трапезу, рискуя навлечь гнев Владыки Океана. Да и просто, по-человечески, смотреть как зверь пожирает знакомого и любимого человека... Это выше сил.
  
  Юноша отрешенно кивнул. К камню с вбитыми в него цепями пришлось пробираться в брызгах набегающего прилива. Седовласый спутник машинальным жестом приподнимал край хитона над волнами.
  
   - Здесь все и происходит. Мне придется приковать тебя, чтобы обряд был исполнен полностью.
  
   - Что ж, попробуй, - без особой угрозы в голосе отозвался молодой воин.
  
   - Не гневись, я понимаю, что для сражения тебе потребуется свобода, но у тебя будет время освободиться. А обряд должен быть исполнен в точности. В конце концов, если у тебя не выйдет, то это твои трудности, но если я нарушу свою часть... Не мне спорить с богами.
  
   - А девушку подменить ты все-таки согласился.
  
   - Не будь тебя - и девушка была бы принесена в жертву, как должно. Прости, чужеземец, тебе сложно понять нас, мы и не требуем. Мы радостно встретим тебя с победой и наградим достойно и щедро за избавление от чудовища, но - только после. Не ты первый, кто пытает свою отвагу, а обряд продолжается ежегодно. Если и у тебя не получится - на нас падет гнев богов, а я знаю, что это такое. Но тебе уже будет все равно...
  
   - Хорошо, приковывай. Но не сильно, я не собираюсь убегать.
  
   - Вот и славно. Стань вот сюда, и просунь руки... Вот, я закрепил болтами, видишь? Теперь - ноги. То же самое. Вот здесь я оставляю эту рогульку, и ты сможешь сам воспользоваться ею, но сделай хотя бы вид, что оковы держат тебя. Все, я буду молить Гермеса, дабы он даровал тебе удачу.
  
  Юноша посмотрел вслед поспешно удаляющейся фигуре в розоватом хитоне, ярком на фоне серых скал и подцепил носком сандалии копье. Уже им подвинул к себе железную штуковину, с помощью которой не спеша раскрутил болты на оковах. Прислонил копье к стене, вставил запястья обратно в мокрый ржавый металл и стал смотреть на море.
  
  Край солнечной короны светозарного Гелиоса показался над морем, перечеркнув его наискосок золотой дорожкой. Волны дружно ускорили бег, разом усилив шум прибоя, крабы дружно вылезли на камни, встречая и приветствуя Дарителя Жизни. Тишина и красота просыпающегося мира захватила юношу, подставляющего лицо утреннему Зефиру, да так, что он пропустил тот миг, когда появилось долгожданное чудовище.
  
  Он ожидал его глядя на золоченую поверхность моря, высматривал момент, когда эта красота вздуется горбом воды, ждал выхода морского гада поодаль - ибо невозможно подплыть к самой скале незаметно. А оно спустилось сверху. Только шум крыльев заставил поднять голову и руки сами схватили и выставили копье.
  
  Лазурь неба сливалась с синевой его брюха, мощные крылья разгоняли воду когда он спускался вниз. В момент, когда крылатый зверь коснулся воды, еще не встав на лапы но уже не держась на крыльях - Ахарион метнул копье. Хорошо отлаженным движением, послав наконечник не туда, где вздымает крылья могучая грудь, а туда, где она будет через секунду - когда долетит.
  
  Стена брызг взметнулась вверх, но вместо утробного рева раненного зверя раздался обычный шум падающей обратно воды.
  
  Крылатый стоял по самые крылья в воде, держа в левой лапе его копье. Изогнув длинную шею он одним глазом рассматривал его, другим - поглядывал на юношу.
  
   - Ты хотел меня этим убить? - зверь взглянул прямо на воина.
  
   - Нет, это у нас так желают здоровья, - издевательски ответил Ахарион.
  
   - За что? - поинтересовался зверь.
  
   - А что, не за что?
  
   - Пока - не за что. Это жертвенный камень, а ты - воин. Тебе нельзя здесь находиться. Или ты уже убил всех этих людей и не дал им свершить обряд? Тогда мне придется забрать тебя.
  
   - Я не убивал их! - возмутился юноша. - Но тебя, гад крылатый, я убью. Не будешь больше девушек съедать!
  
   - А, так ты пришел вместо жертвы! - гулко догадался монстр. - А тебя приковали, или ты запугал людей и обманул их?
  
   - Приковали. Но разве это - оковы? - Ахарион выразительно звякнул цепями о камень. - Уходи отсюда, и больше никогда не появляйся.
  
   - Ты сам пришел сюда, или обманом занял место жертвы? - продолжал допытываться крылатый зверь.
  
   - А это важно?
  
   - Очень. Я не знаю, что с тобой делать. Если ты обидел этих людей, обманул их или как-то еще испортил им обряд, тебя надо наказать. Но если они обманули тебя - наказание ждет их.
  
   - Попробуй, мерзкая гадина, накажи меня!
  
   - Глупец! Я могу улететь и больше никогда не прилетать в эти края. Не пройдет и полувека, как кости последних людей сглодают шакалы. Скажи мне, ты сам вмешался, или тебя заставили?
  
   - Я сам вызывался на смертный бой и либо умру, либо убью тебя!
  
   - Есть и третий исход. Идем, - зверь протянул ему лапу.
  
   - Куда это?
  
   - Туда, куда уходят все жертвы с этого камня. Ни один из них не умер здесь, даже самые трусливые девицы уходили живыми. Уйдешь и ты.
  
   - Куда?
  
   - Туда, где вершится таинство обряда. Ты же хотел узнать, зачем нужны жертвы? Вот и узнаешь.
  
   - Нет! Я буду сражаться.
  
  С громким скрежетом выворачиваемых камней монстр двинулся на берег, а Ахарион выхватил бронзовый меч. Он уже прикидывал, куда ударит и куда шагнет, но в трех шагах от него ящер выбросил в море копье, нагнулся и зачерпнул горсть камней со дна. А была эта горсть... Ахарион присел, защищая голову руками и тут рядом с ним в песок ткнулась исполинская лапа, а вторая лапа припечатала к камням. Меч не завершил своего замаха и покинул ладонь, изрядно ее ушибив. Лапа убралась с груди и Ахарион вскочил.
  
   - Дальше что? - спросил монстр, нагнув к нему огромную голову. Бугрились ноздри, за которыми вытянулась широкая морда. Зеленые крокодильи глаза смотрели не мигая, но Ахарион был готов поклясться, что без злобы или жестокости.
  
   - Вернуть тебе меч и попробуешь еще раз?
  
  Ахарион перевел взгляд на лапу, держащую его оружие. Пока он раздумывал над ответом, зверь действительно протянул ему меч. Как положено - рукоятью вперед. Если он рассчитывал, что Ахарион не воспользуется - то зря. Рывок вперед, меч - на себя и - по морде. Попал.
  
   - Уууууууу! - отозвался зверь, отшатываясь, совсем по-человечески прижимая лапу к рассеченной губе. - Больно!
  
  И принялся отплевываться кровью. Как то за этим всем Ахарион упустил из виду хвост, который хлестнул его по руке, выбив меч в воду.
  
   - Ну, что, будешь еще сражаться?
  
   - Что, мало? - Ахарион постарался сказать это без дрожи.
  
   - Чтобы испугаться тебя - мало. Но больно, скажу я тебе! Ты хорошо сражался, герой. И заслужил награду. Ты останешься в живых. Пойдем.
  
   - Я не боюсь смерти. И буду сражаться.
  
   - А смысл? Твой меч погнут, копья нет, а забить меня голыми руками ты не сможешь, даже если я просто лягу. Я мог бы забрать тебя силой, но боюсь нарушить обряд. Вдруг ты и меня обманываешь? Вдруг ты не жертва, и завтра или послезавтра приведут настоящую девушку, и она тут будет ждать и мучиться напрасно, ибо я не прилечу?
  
   - Нет! Меня привели в жертву! Никакой другой не будет!
  
   - Тогда чего же ты упрямишься? Раз уж назвался жертвой, и дал себя приковать - полетели. Ты сражался и проиграл. Я мог бы убить тебя, если бы хотел. Но сам видишь - не хочу. Если ты умрешь здесь - ты не победишь меня, но обречешь на целый год, а то и больше, этих людей на всяческие несчастья.
  
  Ахарион смотрел на зверя, сверкавшего под взошедшим солнцем, и думал.
  
   - Если ты решил сражаться за их счастье - лети со мной. А там сам увидишь, правильно ли ты поступил.
  
   - Пообещай, что больше не прилетишь сюда, и я - лечу.
  
   - Не могу. Сам увидишь, почему. Так надо. Ни ты, ни я - не можем спорить с природой! И хватит на этом.
  
  Чудовище протянуло свою лапу, и Ахарион попытался отшатнуться, уклониться... Его больно и постыдно прихлопнули сверху, сгребли и подняли с песка. Толкнуло в грудь и волны унеслись вниз, мимо пронеслась поверхность скалы, далеко наверху ударили в воздух могучие крылья. Ахарион судорожно вцепился в пальцы обеих лап, которые прижимали его к чудовищу, не в силах отвести взгляд и не в силах спокойно смотреть на уменьшающийся внизу берег...
  
  Через пару минут ощущение высоты потерялось - и берег, и море стали одинаково далекими, зато мимо стали пролетать редкие облака. Здесь Гелиос был уже высоко, но справа вдали еще была заметна полоска отступающей Никты.
  
  Против воли, Ахарион почувствовал восторг.
  
  
  
  
  
  На каменистом плато великой Горы, где только боги должны собираться на совет, уютно и по-домашнему курились дымки, низенькие крыши жались друг к другу, и блеяли козы. Если бы не каменные стены вокруг и высокогорный холод - ничто не отличало бы этот поселок от сотен других.
  
  Ах, да... И еще - крылатые создания, которых не боялись ни двуногие, ни четвероногие жители поселка. Где-то залаяла собака. С гулким, но не столь уж и громким звуком чудовище упало на камень и Ахарион заслонил глаза локтем от поднятой крыльями пыли. Потом его как ребенка поставили на твердь и ноги подломились, не в силах держать после пережитого. Крылатая тварь не обратила на это ни малейшего внимания, перешагнула, приподняв хвост чтобы не задеть и направилась к такому же чудовищу, только цвета потемневшей бронзы.
  
   - Проклятье! Что творится в этом мире! - громогласно пожаловался лазурный.
  
   - Ты прав. Римляне забывают традиции, а потом удивляются, что их молитвы не слышат боги!
  
   - Ахейцы не лучше! Но что у тебя случилось?
  
   - У них, видите ли, война! Им нужен каждый воин! А чем провинились ахейцы?
  
   - А у них воинов избыток, и они лезут в каждую дыру! Представь, вместо девушки прибыл вот этот! - чудовище махнуло крылом. - И попытался меня убить! Меня! Копьем!
  
   - Могло бы и получиться, - скептически, насколько можно было различить скепсис в этом рыке, ответил зеленоватый.
  
   - И что теперь с ним делать? Конечно, ахейцы странные, и может быть всякое. Он может даже согласиться, воин все-таки. Но как в нем распалить неземную страсть - я не представляю.
  
   - Так ты принес воина? Все-таки их боги милостливы. А у меня - девушка.
  
   - Девушка? - лазурный сел на хвост, вытянул морду в небо, и захрюкал от смеха. - Роммы пожадничали приносить в жертву воина, и прислали девушку? Вот потеха!
  
  Желудок Ахариона, наконец, успокоился, и он смог встать.
  
  Две морды внимательно смотрели за ним. Без оружия он чувствовал себя неуютно, но нападать на него, вроде бы, никто не спешил. Пауза затягивалась. Нарушил ее старик с длинной бородой и раскосыми глазами, смело обогнув крылатых и заспешив к молодому воину.
  
   - Что уставились, людей не видели? Притащили, бросили, и смотрят! - коверкая греческие слова акцентом, запричитал старик. - Пойдем, смелый воин, ко мне! С этими каши не сваришь, как коня на базаре смотрят, пойдем!
  
  Старик схватил Ахариона за руку и потащил за собой. Еще и погрозил гигантским ящерам кулаком. Те, как ни странно, подвинулись, пропуская людей.
  
  В дом он Ахариона не пригласил, усадив на каменную скамеечку рядом с горящим костром, над которым висел котелок. Нырнул внутрь и вынес накидку из козьих шкур, как у него самого. Это было вовремя - юноша уже начал здорово зябнуть. Потом снял с полочки глиняную кружку, наполнил из котелка бросил в нее несколько веточек каких-то трав.
  
   - Садись, садись, - сказал он сидящему Ахариону. - Рассказывай! За какие такие грехи отправили тебя на съедение этим демонам?
  
   - А это и правда демоны? - осторожно спросил Ахарион.
  
   - Какие это демоны! - засмеялся старик. - Это обычные драконы. А что я ругаюсь - не обращай внимания. Это я любя. Они хорошие, просто обычай этот дурацкий с жертвами... Ты пей, пей!
  
  Суетливый старик-креонт, отдающий противоречивые приказания, не понравился Ахариону. Но он все-таки отпил горячего настою. Мята и что-то еще терпкое... Напиток согревал тело, и отвлекал разум.
  
   - Рассказывай, что там творится внизу? Кто сейчас правит в Микенах? Ты же грек, я правильно понял? Не пришлый, а коренной? За что тебя отправили в жертву? Чем прогневал ты правителей?
  
   - Ничем я никого не прогневал, - ответил юноша. - В жертву должны были принести красавицу Симелу, а она была мне по нраву. Вот и вызывался я сразиться с чудищем, дабы осталась она жива и не было бы больше кровавых жертв.
  
   - А, так все-таки - Симелу! Глупая корова, ну, и пусть сидит себе там внизу, счастливая от своей участи.
  
   - Хоть ты и стар, но не следует так говорить о девушке при мне. Бить стариков - не большая доблесть, но иногда проучить следует.
  
   - Стар? - сверкнул из под седых бровей старик. - Да сколько же тебе зим, славный воин?
  
   - Двадцать, - ответил юноша.
  
   - Двадцать! Надо же! Так знай, что я старше тебя аж на три года! И хоть седины и борода украшают меня, готов я еще потягаться с тобой в схватке! Если хочешь - потом разомнемся, потопчем круг. Но не за Симелу. Ибо эта коровища не стоит того, чтобы тратить на нее пот. Четыре года назад ее уже пытались приносить в жертву и тогда попался я.
  
  Ахарион честно пытался справиться с лицом, но удивление было слишком явным. А старик хитро поглядывал на него, теребя кончик бороды.
  
   - Что? Не веришь? Думаешь, что двадцать три зимы - это слишком мало для такого старца, как я?
  
   - Я думал... Что ты местный креонт... Что ты повелеваешь этими чудовищами....
  
   - А, много ты думал! А с чего ты решил, что я им хозяин?
  
   - Ты вел себя с ними, как со своими собаками, - ответил оправившийся Ахарион. - Махнул рукой - и они тебя слушались.
  
   - Меня? Слушались? А, ты про это... Ну, потом все сам увидишь. Не буду портить тебе удовольствие, все сам увидишь. Единственное, что могу сказать - не бойся ты их. Хоть они и огромны, и сильны, и летать умеют - но тебе не сделают ровно ничего плохого.
  
  И, подмигнув заговорщицки, добавил полушепотом:
  
   - Ты им нужен.
  
   - Я и не боюсь! - ответил Ахарион с достоинством.
  
   - Да, да, знаю. Вышел на битву... Копье брал?
  
   - Копье.
  
   - И как? Метал, или в ближнем бою бил?
  
   - Метал. Когда он на воду садился.
  
   - Молодец! - одобрил старик. - Правильный ход. Попал?
  
   - Нет... точнее - не знаю. Но копье он, кажется, поймал.
  
   - Да он же твое копье изначально видел, вот и садился от тебя подальше. Чтобы ты его не достал. Надо бы, конечно, подождать его и подпустить поближе, но тоже не известно. Их очень тяжело убить.
  
   - Зато я ударил его мечом.
  
   - Куда? В грудь? Меч сразу сломался, или он его потом сломал?
  
   - Нет, по морде. И даже попал.
  
   - Попаааал? И даже ранил?
  
   - Да!
  
   - Ну, герой... Ладно, потом извинишься...
  
   - Я? Извинюсь? Перед... этим?
  
   - Да.
  
   - Не буду.
  
   - Да подожди, глупец, я не приказываю, я просто так сказал. Не захочешь - никто тебя не заставит. Ты голоден?
  
  Скоро к старику присоединились и другие жители. Все сплошь - старше пятидесяти. Ни одного молодого лица, ни одного ребенка. Но, действительно, вели себя они странно. С жадным любопытством оглядывали старухи его лицо и тело, старики же были осведомлены о делах внизу так, будто недавно только принимали в них участие. Скоро подошел и лег рядом лазурный дракон, кто-то немедленно устроился у него на лапе а какая-то старушка принесла ему полное ведро воды, которое тот, поблагодарив, выпил.
  
  Огромный зверь никак не помешал посиделкам, на него отвлеклись только два раза - первый, когда он пил и второй с вопросом, что там со второй жертвой. Он ответил кратко: "Все нормально" и после продолжили расспросы Ахариона. Потом все-таки реплики обитателей горной чаши вызвали грубость юноши и тот первый старик все-таки вызывал его на поединок.
  
  Обнажились до пояса, подставив спины жаркому солнцу и груди - холодному ветру. Зрители восторженными восклицаниями описывали друг-другу юного грека, как будто он был не перед ними, а где-то далеко. Боролся старик на диво ловко и не смотря на разницу в возрасте уложить его было очень тяжело. Не раз и не два падал Ахарион на колено, и даже на два, но каждый раз умудрялся выскользнуть из захвата. Когда же прижал он старческое тело к камням, то вместо горечи поражения увидел на лице старика неземное блаженство.
  
   - Вот спасибо тебе, дорогой, потешил старика, дал молодость вспомнить.. С этими (он кивнул на зрителей) разве поборешься? Эх, годы мои, где они?
  
   - А то ты не знаешь, - раздался из толпы насмешливый старушечий голос.
  
   - Да знаю, - махнул рукой довольный старик, подымаясь. - И не жалею, но все-таки...
  
   - Все? - раздался звучный голос дракона. - Натешились? Дети малые... Отдавайте мне добычу. Пойду знакомить.
  
  Все расступилис, и Ахарион принялся подымать одежду.
  
   - Не надо, - остановил его дракон. - Так даже лучше будет. Вон, говорят, что ты - красавец. Может и правда лучше....
  
  
  
  
  
  Дракон направился куда-то в сторону от жилья. Отойдя подальше он развернулся, лег на камни и вытянул голову к Ахариону. Тот невольно отшатнулся и зверь заметно смутился.
  
   - Скажи еще раз, как тебя зовут.
  
   - Ахарион.
  
   - Ты мужчина?
  
   - Я мужчина и воин, - ответил Ахарион, несколько удивленный такой постановке вопроса.
  
   - Сколько у тебя было женщин?
  
   - То есть?
  
   - Сколько женщин ты использовал, как самок?
  
   - Я что их, всех считать должен? - слегка покраснел мужчина и воин.
  
   - Хорошо, спрошу иначе. Больше трех?
  
   - Больше.
  
   - Хорошо. Сколько у тебя было мужчин?
  
   - Один, - подумав, ответил Ахарион. - Если это считается.
  
   - Не считается. Кого ты предпочитаешь, мужчин, или женщин?
  
   - Женщин, разумеется! - с жаром ответил юноша.
  
   - Хорошо. Не связан ли ты узами Гименея или иными обязательствами перед смертными?
  
   - Это важно?
  
   - Нет, ибо здесь ты принадлежишь богам, а они сами разберутся между собой. Но для меня может оказаться полезным.
  
   - Тогда - я стою на службе у архонта.
  
   - На что ты готов ради женщины?
  
   - Ну... Смотря какой...
  
   - Поясню для тебя. Жертву приносят не только в этом поселке. Есть много мест на земле, где требуется божественное вмешательство для того, чтобы выжить. Сегодня кроме тебя в жертву принесли девушку. Хотя вместо нее должен был прийти воин. Не дергайся так, я не укушу тебя.
  
   - Я случайно! - стал оправдываться застигнутый Ахарион.
  
   - Сам понимаешь, девушка слегка расстроена, напугана, распереживалась, и вообще представляла себе все возможные ужасы. Это же не в у вас храме, одним движением ножа... В общем, сейчас она спит. Сможешь ли ты пойти и ее успокоить?
  
   - Почему я?
  
   - А кто? Я? А остальные... Сам видишь, они стары телом, но не всегда стары умом. А ты молод, красив и точно в таком же положении. А лучшим утешением для девушки...
  
  Огромный глаз совсем по-человечески подмигнул.
  
   - Я вовсе не уверен, что она мне понравится! - как можно более ледяным тоном ответил Ахарион.
  
   - Так пойди, и посмотри. Тем более, что других вариантов у тебя нет, если только тебя не привлекают старухи. Они будут согласны, можешь мне поверить.
  
   - Нет уж... Веди.
  
   - Я туда не пойду. Незачем мне. Вот в том доме лежит и спит волшебным сном твоя девушка. Если ты желаешь ей добра, если она тебе понравится и ты не против того, чтобы она была твоей самкой - просто поцелуй ее. Дальше все зависит от тебя.
  
   - Постой! Я не понял! Она - тоже жертва? Как и я? И вы принесли нас сюда целоваться и...
  
   - Все в свое время. Ты узнаешь и поймешь. Может быть даже больше, чем поймешь. Иди. И можешь делать с ней все.
  
  В грудь резко толкнул поднятый крыльями ветер.
  
  
  
  
  
  Назвать ее красавицей было нельзя. Непривычные глазу формы лица, но без явных изъянов. Кожа белая, волосы цвета спелой пшеницы. Покрытая хитоном грудь мерно вздымалась и Ахарион из чистого озорства решил проверить на счет "волшебного сна", сначала разворошив хитон, явив груди полутьме хижины. Девушка даже не вздрогнула. Полюбовавшись на эти холмики, такие же белые, как и кожа рук или лица, Ахарион не удержался, и прикоснулся губами к упругим соскам. С сожалением запахнул ткань, и лишь тогда перешел к пробуждению несчастной.
  
  Она дернулась и закричала.
  
  Ахарион отстранился, сев на топчане, глядя как девушка пытается вжаться в стенку как можно дальше от него.
  
   - Не бойся. Меня зовут Ахарион.
  
  В ответ она сказала что-то ему на своем языке, невнятном, но красивом и переливающемся.
  
   - Ахарион! - он прикоснулся к груди.
  
  Она подумала. Повторила. Ахарион кивнул и улыбнулся. Медленно протянул руку и коснулся ее запястья, вопросительно подняв брови.
  
   - Юлия Секунда, - ответила она ему тихо.
  
   - Не бойся, Юлия, - он постарался говорить ласково и сам верить в то, что говорит. - Тебе здесь не сделают ничего плохого. Не бойся. Пойдем.
  
  Он протянул ей руку, приглашая выйти наружу, не представляя, как будет объясняться с девушкой, если совершенно не знает ее языка.
  
  Проблема решилась мгновенно. Увидев их, выходящих из хижины, к ним тут же кинулись остальные жители. И залопотали с девушкой по-ихнему, одновременно спрашивая Ахариона, понравилась ли она ему.
  
   - Да что вам всем так дались мои чувства! Вы что, женить нас собрались?
  
   - А как же! - ответила ему бойкая старушка. - Или ты собираешься тут провести всю жизнь в целомудрии? Или на мне женишься?
  
   - Да как же я с ней буду жить, если даже языка не знаю?
  
   - С языком - разберешься позже! - заявили ему. - А так - почти идеальная жена. Почти немая и все-таки может говорить. Ну, не прелесть ли?
  
  Видимо, девушке говорили что-то подобное, потому что она не только не выпустила ладонь Ахариона, но и крепче сжала, на бледных щеках выступил заметный румянец.
  
   - Что же вы нас женить спешите? - удивлялся Ахарион, пытаясь перекричать общий гомон.
  
   - Ты - жертва, вот прими свою долю сполна. Тем более, что она куда как приятна: вместо жертвенного камня или зубов чудовища - красавица жена, а что тебя ждет еще - уууууу!
  
  Говорящий закатил глаза и зацокал языком.
  
  В общем, со всякими обрядами затягивать не стали, спросили их согласия, на том все и закончилось. И солнце еще не коснулось края каменной чаши, а весь поселок уже сидел за грубыми столами уставленными зеленью и амфорами с кислым козьим молоком, а два дедка подносили куски свежей козлятины, жарившейся на кострах рядышком. И хоть свадебный стол не мог похвастаться роскошью блюд, молодые старики веселились от души. Были и песни, и пляски, и даже что-то похожее на военные танцы. Молодых поздравляли на обоих языках, желали чего-то загадочного, и просили не стесняться.
  
  Как только тень от каменной чаши накрыла пирующих, молодых чуть ли не насильно выгнали из-за стола, направив в тот самый домик, где недавно спала девушка. Под предлогом того, что сытое брюхо к любови глухо, и обожравшийся жених ни на что не будет годен, а они тут останутся, и будут за них радоваться.
  
  Оказавшись в одиночестве и прислушиваясь к гомону за стенами, Ахарион вдруг оробел. Уселся на широкий топчан, застеленный все теми же шкурами и демонстративно вытер пот со лба.
  
  Девушка засмеялась, мгновенно сняв этим напряжение и села рядом с ним. "Во имя Геры, почему бы и нет?" - подумал Ахарион. - "Действительно, девушка приятная и сама вроде бы не против. И уж если так получилось..."
  
  Он потянулся к ней и нашел ее губы. Она ответила ему, прижавшись жаркими устами, еще хранившими запах копченого мяса, и поцелуй ее был как продолжение пира. Он обнял ее за плечи и девушка прижалась к нему теснее. Хитон сполз с ее плеч, и тонкие руки гладили спину юноши, вызывая дрожь и бросая в жар. Тогда и Ахарион дал рукам волю, уже без боязни вбирая губами крупные соски и слыша жаркие стоны. Соединились они уже в почти полной темноте и языки их сплетались, не делясь на ахейский и ромский, но выражая восторг и негу.
  
  Утром девушка ласково улыбалась ему, глядя в только что открывшиеся глаза любимого.
  
   - Не спала? - спросил он.
  
   - Мммммм... - ответила она и поцеловала его.
  
  Несколько секунд Ахарион боролся с собой, но потом подумал, как это глупо, и отпустил утреннего жеребца в свободный бег без удил к вершинам наслаждения. Утром получилось не хуже и из домика они вылезли уже совсем по светлому.
  
  Встречали их на удивление обыденно. Коротко приветствуя, без излишнего внимания, и сразу возвращаясь к повседневным делам. Ахарион огляделся и понял, что в этом бедном месте и соломенная крыша - роскошь. Деревья здесь не росли, вокруг - голый камень с редкой порослью, которую обгладывали козы. Поросль росла только в восточной части долины и не то что построить из нее дом, даже прокормить козу было нереально.
  
  Ахарион отправился к вчерашнему старику.
  
   - Как провели ночь? - первым делом спросил он, мастеря что-то из глины с помощью каменных обломков.
  
   - Благодарю, почтенный, хорошо. Не подскажете ли...
  
   - Это я-то почтенный??? Хорошо с вами, молодыми, - одобрительно крякнул старик. - Теймур меня звать. Так и зови. Хоть не долго тебе звать меня осталось, но... Садись, посиди.
  
   - Да я бы с удовольствием, Теймур, да только не знаю я, как здесь жить, и что делать...
  
   - Да ничего тебе пока делать не надо! - удивился старик. - Зачем?
  
   - Как "зачем"? А чем кормить жену, как дом содержать, что вообще делать?
  
   - Вчера голодным остался? Нет? Так и дальше не помрешь. Коз пасти не надо - сам видишь, бежать им некуда, а если и сбегут - драконы вмиг сыщут. Козы их уже не боятся. Жена подоит, а не умеет - ее быстро научат.
  
   - А мне что? Остается лежать пузом к небу, ожидая, пока молодая жена кружку молока принесет?
  
   - Эх, молодежь... Кровь кипит, глаза зовут... А что ты хочешь делать?
  
   - Ну, там, дом подладить, утварь какую... Может, здесь охотиться надо, или охранять - я умею.
  
   - Э, воин, ты что, не видел, какая у нас охрана? Да такую все армии Спарты не одолеют, тем более, здесь, в горах. А если в доме что хочешь сделать - добро. Делай.
  
   - Да из чего, и чем?
  
   - А вот это скажи драконам. Они вас принесли, пусть и бошки ломают. Им полезно.
  
   - Как? Просто прийти, и сказать?
  
   - Вот именно. Ты, парень, по-прежнему думаешь, что это - сказочные чудовища, посланцы Аида или самого Хроноса? Так ты попал в сказку. Теперь это для тебя не чудовища, а родственники. Да, да, какие никакие, а вот такие. И обращаешься ты к ним не как слуга к господину, не как хозяин к рабам, а именно как к... Ну, пусть будет, как тете или дяде. Что смогут они для тебя сделать - сделают. А что не смогут - скажут.
  
   - А к какому я могу обращаться? Я не помню, кто из них меня принес.
  
   - Того, который принес - сейчас нет. Готовится к обряду. К любому. Они все тебе обязаны, поэтому сделают. Да вон, хотя бы, к этому. Помаши ему рукой, он спустится.
  
  Ахарион посмотрел на пролетающего в небе дракона, вздохнул и встал с камня. Внутренне собрался, отошел на десяток шагов и помахал рукой. Действительно, дракон тут же изменил направление и пошел на снижение.
  
   - Радуйся! - приветствовал его зверь неопределенной землистой окраски. - Тебе что-нибудь нужно?
  
   - Да. Я не знаю, чем кормиться, во что одеваться, и чем вообще заняться.
  
   - Козы дают молоко, зерно мы приносим два раза в год, люди знают, где оно лежит. Если захочешь мяса - спроси людей, какую козу можно зарезать. Инструменты мы не можем ни сделать, ни достать, но что-нибудь готовое из одежды принесем. Здесь умеют выделывать шкуры животных, спроси людей.
  
   - А чем кормят коз? Ну, не этой же травкой?
  
   - Сено мы приносим часто, его хватит, не бойся.
  
   - А можете ли вы спустить меня вниз, я схожу на базар, и куплю, чего мне надо? Не бойся, я не сбегу.
  
   - Я не боюсь, просто это невозможно. Мы даже их, - дракон махнул крылом в поселок, - не отпускаем, хотя они уже не представляют для нас интереса. На то есть причины и смирись с этим.
  
   - Тогда мне нужно хотя бы дерево.
  
  Пластины доспеха были распределены между жителями. Были здесь не только воины, были и простые ремесленники, так что сразу начались делаться ножи, долота, иголки и прочие нужные вещи. Выдали нож и Ахариону. Были в селении и два топора, их передавали из рук в руки. Воровство здесь было немыслимым - все на виду, да и людей мало на диво.
  
  После работы над двумя принесенными стволами деревьев, Ахарион отдыхал у костра из свежих сучьев и беседовал.
  
   - Почему у вас нет детей?
  
   - Есть.
  
   - А где?
  
   - Не важно, потом все увидишь и узнаешь.
  
   - А где у вас рожают женщины? Надо ли делать люльку, или уже есть ненужная?
  
   - Не беспокойся, все решится в свое время. Тебе не об этом думать нужно.
  
   - А о чем?
  
   - Пока - просто отдыхай. Занимайся женой. И не забывай тренировать тело.
  
   - А это-то зачем?
  
   - Ты что, хочешь превратиться в жирного борова, обленившегося и заплывшего жиром?
  
   - Нет, просто мне сказали, что вас охраняют драконы.
  
   - Правильно. Но тело-то носишь ты! Так что нужно это тебе самому.
  
   - Понятно. А когда будет обряд?
  
   - Все в свое время, не торопись.
  
   - А ты его проходил?
  
   - Все узнаешь, никуда оно не денется...
  
  Никто в поселке ничего не говорил про предстоящий обряд, только поглядывали сочувственно, хлопали по плечу, или трепали за щечку...
  
  Тогда Ахарион решил обратиться к драконам. Но и тут ему не сказали больше, точно так же отослав отдыхать и заниматься женой.
  
  Юлия, постирав свой хитон и повесив его сушить, надела балахон из козьих шкур, сразу став похожей на местную жительницу. До обеда они практически не виделись, но когда их позвали обедать, сели вместе, немного стесняясь, но больше наслаждаясь одобрительными взглядами жителей.
  
  После обеда Ахарион взял местных в качестве переводчиков и стал знакомиться с молодой женой - кто, откуда, зачем... Старики очень быстро присоединились к этому процессу и долго вспоминали, выясняли, рассказывали байки.
  
  Жизнь здесь была более чем скучная.
  
  Потом компании как-то разделились,
  
  Под вечер забрался в домик один - жена где-то гуляла. Дома было грустно, одиноко и ужасно уныло. Почему-то не хотелось ни выходить наружу, ни спать, ничего не хотелось. Наверное, кончился подвиг, когда все силы брошены на выживание и победу и теперь бывший воин чувствовал себя зверем в клетке - одиноким, запертым, и... ненужным.
  
  Лег на топчан, прикрылся краем козлиной накидки. Да так и заснул.
  
  Проснулся, когда Юля залезла к нему, прижалась осторожно, чтобы не разбудить и замерла. Скоро девушка задышала свободно, чуть отвалилась, и Ахарион выполз в ночной холод, сам не зная зачем.
  
  Подобрал ее накидку, завернулся и вышел в ночь.
  
  Снаружи было светло - крупные звезды и яркая Селена, которая отбрасывала на камень длиннющую тень с длиннющей шеей.
  
  Юноша направился к ней и сразу же шевельнулась голова на фоне яркой луны. Тело осталось неподвижным.
  
  Когда он вошел в тень, распахнулись огромные крылья и гигантская туша покинула свой насест, грохнулась неподалеку. Подождала, пока человек приблизится.
  
   - Что случилось? - голос негромкий, дабы не будить никого.
  
   - Ничего не случилось. Не спится.
  
   - Иди сюда.
  
  Ахарион спокойно дал взять себя подмышки, перенес короткий перелет до обрыва на внешнем краю долины, переждал секунду покачивания, пока зверь устраивался на шатком карнизе. Потом его посадили рядом и обняли крылом. Тепло, заодно придерживает от падения вниз. А высокоооо! Особенно сейчас, в лунном свете....
  
   - Рассказывай.
  
   - Что?
  
   - Почему не спится, и вообще?
  
   - Зачем меня притащили сюда? Как барана-производителя?
  
  Огромная туша нервно дернулась, чуть сильнее прижав его крылом к камню.
  
   - Можно сказать и так. А чем это тебе не нравится?
  
   - Да всем. Не понимаю я, что мне делать и как. Шел сражаться за счастье людское и оставлять вам здесь потомство не хочется.
  
   - Не надо тебе понимать. Все будет совсем не так.
  
   - А как?
  
  Дракон задумался.
  
   - Считается, что нельзя людям говорить о сути обряда до его свершения. Я не хочу проверять древние истины. Меня другое волнует... Не держишь ли ты зла на нас?
  
   - На вас?
  
   - Да, на нас.
  
   - За то, что вы...
  
  Ахарион задумался - а за что, собственно, он мог держать зло на этих чудовищ? За то, что едят людей? Так, вроде бы, не едят. За то, что берут жертвы? Было бы за что обижаться, в каждом храме берут. Не везде - людьми, но и капищ немало.
  
   - Пожалуй, нет. Только не понимаю я происходящего.
  
   - Не стремись понимать, нет здесь разума, одни чувства. Только и требуется от тебя - люби ту девушку, что досталась тебе в жены. Люби, пока можешь.
  
   - А скоро ли не смогу?
  
   - Ой, скоро. Слишком скоро.
  
   - А вы... Ты... Любил ли когда?
  
   - Так, как вы, люди - нет. Никогда еще. Только видел.
  
   - А советы раздаешь.
  
   - Ты же хотел поговорить.
  
   - А ты почему не спишь?
  
   - Я сплю.
  
   - Но меня увидел.
  
   - Услышал.
  
   - Да. А где тогда боги? Ты видел их?
  
   - Нет, не видел. Но если ты ищешь богов - они не живут здесь, они выше гор, и выше неба. И я не видел их. Но я еще молод, поговори завтра со старейшим.
  
   - Как мне узнать его?
  
   - Я передам, он сам прилетит к тебе.
  
   - А можно с тобой полетать?
  
  Крылатый звучно вздохнул где-то там на верху.
  
   - Не сегодня. Вдруг я тебя уроню или сам упаду? Нет, не сегодня.
  
  Ахарион вцепился в лапу, которая помогла ему подняться, и позволил перенести себя на дно чаши. Даже помахал на прощание ночному стражу. Интересно, - подумал он. - А где остальные?
  
  
  
  
  
   - Ты так спешишь пройти свой путь?
  
  Возраст этого ящера невозможно было узнать на глаз. Ни размерами, ни окраской, ни блеском чешуи не выделялся он из своих. Может, и старейший.
  
   - Я хочу узнать, что за боги послали вас к нам и кому приносится жертва.
  
   - Правильный поступок. Но поверишь ли ты мне?
  
   - Почему нет?
  
   - Мы давно живем среди людей и я знаю, как вы умеете и любите обманывать.
  
   - Вы живете среди людей? А я думал, это люди живут у вас...
  
   - Все зависит от точки зрения. Мы думаем, что мы живем среди людей.
  
   - А они? - юноша махнул рукой на поселок.
  
   - Они не делят мир на "нас" и "них". И я надеюсь, что ты тоже согласишься войти в нашу семью. Формально твоего согласия не требуется, но мне каждый раз чудится, что мы крадем у вас ваше кровное... Хоть я и не человек, но тоже вас люблю и не хочу красть. Предпочитаю, чтобы вы отдавали добровольно.
  
   - Что? Свою жизнь? Любовь? Стада?
  
   - И стада, и любовь, и жизнь. К сожалению, мы слишком многим обязаны людям. Приятно, если наш долг будет хоть немного меньше, хоть вы этого и не знаете.
  
   - Тогда скажи мне...
  
   - Давай я лучше расскажу тебе другое. Я расскажу, зачем драконы нужны в этом мире и чем Эллада обязана нам. Возможно, что ты не знаешь - гнев Посейдона не касается берегов Аттики и Аид не колышет Крит и Итаку, пока мы летаем в этом небе. Да, мы не можем защитить людей от болезней или войн, Арес не в нашей власти, но хорошо уже то, что мы - не в его. Ни боги, ни титаны не трогают эту землю. Люди забыли те времена, когда драконы не парили в этих небесах и не помнят, как оно было. А что касается жертвы... То она приносится... нам.
  
   - Вам?
  
   - Да. Я не хочу обманывать тебя, и ты, и твоя девушка - вы наши жертвы.
  
   - А что вы будете с нами делать?
  
   - Любить.
  
   - И... и все? Или ты имеешь ввиду...
  
   - Нет, это анатомически невозможно. В том смысле, что у драконов нет половых органов.
  
   - Как? Вообще?
  
   - Да. Вообще. Мы не можем размножаться так, как это делают животные.
  
   - Но как же вы тогда...
  
   - Для этого нужны вы, люди.
  
   - Подожди. Я совсем запутался...
  
   - Не надо думать. Ты все равно придешь к неправильным выводам. Поэтому брось.
  
   - Тогда скажи мне!
  
   - Зачем я буду говорить, когда ты все узнаешь сам? Вон, видишь, летит твой... Твой?
  
  К ним приближался лазурный дракон.
  
   - Мой.
  
   - Поговори с ним. Он будет с тобой во время обряда. Он скажет тебе все, что надо, и все объяснит.
  
  
  
  
  
   - Ты готов? - с ходу выдохнул "его" дракон, упав рядом с человеком.
  
   - Уже? - спросил юноша, убирая локоть от глаз, и с ужасом глядя на зверя.
  
  Будучи готовым к смертельной схватке, будучи готовым к боли поражения, он оказался совершенно не готов к неизвестности. Сейчас должно было случиться... нечто. А он действительно не готов. И даже - боится.
  
   - Что "уже"? - удивленно переспросил дракон.
  
   - Уже - пора? Ну, в жертву и так далее?
  
  Дракон лег, подняв голову на уровень глаз собеседника.
  
   - А ты - хочешь?
  
   - Я не знаю, что будет происходить, поэтому не знаю, чего хотеть.
  
   - Что будет... Все вам, людям, надо знать, что будет... Не об этом ты должен заботиться.
  
   - Все мне говорят "Не то думаешь, не об этом должен заботиться"...
  
   - А чего ты хотел, если ты не о том думаешь?
  
   - А откуда вы все знаете о чем я должен?
  
  Дракон посмотрел на него с нескрываемым удивлением.
  
   - Так мы же знаем, что будет происходить. А ты - нет.
  
   - Хорошо, я тебя слушаю, - сдался посрамленный Ахарион.
  
   - Ты - воин. Тебе легче. Я правильно понимаю, что ты - воин?
  
   - Правильно, - кивнул юноша.
  
   - Это старейший думает, что все можно объяснить словами и вы поймете. Поймете великий смысл жизни и смерти. Поймете ценность того, чем вы разбрасываетесь на войнах, в набегах, на публичных казнях. И согласитесь, что если кого-то послали на смерть ради наживы басилея и он пошел туда с тысячами таких же - то не такой большой ущерб нанесут драконы, если урвут и себе кусочек. А нам действительно нужно.
  
   - Ты как-будто оправдываешься передо мной. Я - воин, и я понимаю. Если уж взял меня, то давай. Чего там надо - сердце вырвать, или голову откусить.
  
   - Да ну тебя. Все у тебя не о том мысли. Не надо мне твоего сердца и головы твоей пустой не надо. И словами я объяснить не смогу.
  
   - А старший ваш сказал, чтобы я с тобой поговорил. Мол, ты и будешь обряд проводить.
  
   - Да не "проводить", а быть рядом! Ух, как же с вами тяжело! Но - надо!
  
  Дракон вздохнул всей своей тушей, и перетоптался на все четыре лапы.
  
   - Ты меня совсем запутал. Будешь ты меня есть, или не будешь?
  
   - Не буду. Успокойся.
  
   - Тогда... Зачем вы меня... утащили?
  
   - Ты сам пришел, помнишь?
  
   - Да понятно, а зачем вам была нужна девушка?
  
   - Для любви.
  
   - Старейший сказал, вы не умеете любить.
  
   - Не мог он такого сказать! - возмутился дракон. - А совать свои члены в разные дырки - это еще не любовь!
  
   - А ты прям знаешь, что такое "любовь", без члена-то! - с ехидцей ответил Ахарион
  
   - Знаю! - совершенно серьезно ответил лазурный. - И нам для этого даже не требуется стрела Эрота. Нам для этого нужны люди. А что нужно людям... Вот, скажи. Ты ведь хотел летать, как мы?
  
   - Как вы??? Не знаю. Тяжело себе представить.
  
   - А хочешь попробовать?
  
   - Я уже летал с тобой один раз. Вся грудь болит, даром что под доспехом была.
  
   - А хочешь полетать не так? Как мы? Смотри, какая красота!
  
  Дракон опять схватил его подмышки (Ахарион уже чуть ли не привычным жестом приподнял локти) и взлетел на край скалы. Вид действительно открывался потрясающий. Внизу проплывали редкие облака, словно стадо баранов, отбрасывая тени на ровные поля или густые леса. Бескрайнее синее небо отсюда было еще более бескрайним. Едва видимая полоска моря где-то далеко. И слева, словно ступеньки - горы. Мал, мала, меньше.
  
   - Ты всю жизнь прожил внизу. Давай полетаем?
  
   - Как? - спросил потрясенный Ахарион, непроизвольно вцепившись в держащую его лапу.
  
   - Свободно. Как птица. Как ветер. У тебя не получится так, как у меня, но я постараюсь тебе показать.
  
  И дракон действительно постарался. Сначала дал возможность стоять самому. На неудобном и узеньком карнизе. Всем нутром ощущая ужас высоты. Потом подсказал, как прыгнуть вперед. Как раскрыть руки, как скользить в потоке.... Подхватил, и отнес обратно наверх. Снова поставил на карниз и снова чутко следил за первым шагом человека в пропасть. Один раз Ахарион неудачно прыгнул, и чуть не врезался в скалу. Дракон, когда ловил его - врезался. Но не издал ни звука, не показал, больно ли ему. Поставил на край, и приготовился ловить дальше.
  
  Раза с двадцатого Ахарион понял. Шагнул вниз уже привычно, без страха. Рванулся в лицо ветер, рванулась мимо серая поверхность камня, рванулся рядом верный ящер. Они падали вместе и в нарастающем воздушном потоке юноша повернулся, чтобы посмотреть на дракона, летящего рядом с ним. Тот прижал крылья к бокам и чуть изогнул голову, внимательно следя за человеком. Чуть растопырив лапы. Ахарион протянул ему руку, и дракон ответил, поймав его ладонь. Сжал руку и тут же распахнул крылья. Ахариона рвануло, крутнуло, и дракон оказался снизу, лежа на распластанных крыльях, поставил человека себе на грудь и выгнул шею вниз. Ахарион стоял на этом летающем корабле, глядя на окружающее пространство и лишь слегка придерживаясь за коготь. Хитон трепетал на ветру, ноги подкашивались. Потом он решился на маленькую дерзость. Сел дракону на грудь и....
  
  И съехал вниз по склоненной шее, оттолкнувшись пятками от дернувшейся головы, улетел вперед. Вот теперь был полный восторг - пространство распахнулось перед ним во всю ширь, и мимо пролетело вверх облако, снизу расширялись и увеличивались леса и река.
  
  Сверху грохнуло и зарычало. Острые когти больно вцепились в бока, рванув вверх. Не понимая, что происходит, Ахарион извивался и стонал в мертвой хватке, пока дракон тащил его в небо.
  
   - Ты чего? - хором спросили они, утвердившись на краю каменной чаши.
  
   - А ты чего? - спросил юноша первым.
  
   - Предупреждать же надо! - ответил дракон, отдышавшись. - Я даже не понял, что произошло! Вжжик, и ты уже падаешь! А крылья-то у меня остались!
  
   - Да я ж думал, ты меня и так поймаешь!
  
   - Ох уж, эти бесстрашные воины. А сколько до земли было - ты видел? Мне же не только тебя поймать надо, мне еще взлететь надо! А там такая скорость была, я чуть хвостом деревья не скосил!
  
   - Правда? - удивился Ахарион. - Там, вроде, было еще очень высоко...
  
   - Это для тебя - высоко! Ты же маленький! В общем, больше не делай так... Без предупреждения. Знаешь, как я испугался?
  
   - А с предупреждением - можно?
  
  Дракон зачем-то пощупал нижнюю челюсть и осторожно согласился.
  
   - Давай попробуем. Только я повыше взлечу.
  
  На этот раз дракон не стал дожидаться, пока человек сам шагнет в пропасть, а взял его поудобнее, и взлетел.
  
  На горе было холодно и ветрено, а здесь было совсем морозно. Гора осталась далеко внизу и отсюда отлично была видна вся чаша, с пятнышками коз и муравьями-людьми, которые суетились внизу. Откуда-то появилось еще несколько драконов, которые тоже взлетали вместе с ними вверх, но далеко в стороне. Ахарион дрожал от холода и возбуждения, но тут дракон выгнул шею и что-то буркнул, из-за ветра он не расслышал, что.
  
  Мир опрокинулся, и юноша упал спиной на жесткую шкуру. Лапы тут же исчезли, и стоило больших трудов перевернуться и не улететь вниз. Дракон вольно парил на спине, раскинув лапы и крылья в стороны, свесив вниз голову и хвост. Остальные драконы улетали вверх, но зато собравшись в кучу над ними. Юноша снова сел на грудь зверя, вздохнул поглубже и ринулся с этой живой горки в пустоту.
  
  В очередной раз свело живот и дракон неожиданно кончился. Остался только полет в пустоте. Щемящий восторг дрожал внутри натянутой струной, налетающий воздух перевернул человека боком, а сверху, отчаянно хлопая крыльями, приближался покинутый дракон. Ахарион закричал что-то радостное и протянул ему руку. Дракон дотянулся до нее и зачем-то сложил крылья. Теперь они падали вместе. Потом дракон что-то сделал, и человек оказался у него под брюхом, а сам зверь крепко держал его всеми четырьмя лапами.
  
  Предосторожности оказались не напрасными, выходящий из падения дракон так мотал своей ношей, что мог бы и оторвать ей руку-другую.
  
  - Ну, уж нет! - сказал ему дракон после приземления. - Шуточки у вас, людей... Кажется, мне было страшнее, чем тебе.
  
  
  
  
  
  Неизвестно, видела ли Юлия его выкрутасы с воздухе, как остальные селяне, но обнимала она его с такой страстью и нежностью, что юноше пришлось напомнить себе - у них впереди вся ночь, а сейчас на них смотрит невесть сколько глаз. И не следует отпускать низменные страсти на волю. Вечером драконы натаскали фруктов снизу и организовался очередной пир в честь молодых. Ахарион даже подумал, что свадьба как-то подзатянулась.
  
  Вечером, уже овладевая податливой и стонущей Юлией он неожиданно вспомнил чувство беспомощности пред огромными пространствами и сильнее прижал девушку к себе. Похоже, это движение нашло отклик и девушка стонала уже чуть ли не в голос. Потом валялись рядом, расслабленные и довольные, Юлия нежно перебирала ему волосы, а он прижимался к теплой груди щекой, совершенно забыв про девушку, вспоминал колючий ветер и облака, проносящиеся рядом. И сам удивился этому.
  
  Как там говорил дракон? "Хочешь, как мы"? А сам потом и сбежал....
  
  Утром их потащили в разные стороны. И Ахарион понял: началось. Мужики собрались в одну сторону, старушки - в другую. Его разложили на лавке, принялись умащивать маслом и разминать тело. Потом раздевшийся до пояса Теймур снова пригласил его в круг - бороться. После Теймура был Диомед, потом - Протоний. На четвертом (имя его он уже не запомнил) Ахарион сломался. Однако вместо победного рева зрителей его опять подняли и отправили на лавку - разминать.
  
  Следующим был дракон. Юноша не очень понял, зачем пришлось его утомлять перед этой схваткой - все равно дракон валял его, как хотел. После того, как он опять не смог встать, его снова отправили на лавку. И снова масло и умелые руки довели его до состояния теста. Он почти уснул под этими движениями.. Как вдруг все кончилось. Он поднял голову и увидел, что рядом никого нет. Кроме "его" дракона. Лазурный сидел рядом, внимательно рассматривая человека.
  
   - Давай не будем сегодня летать! - чуть не жалобно попросил юноша.
  
   - Давай, - согласился дракон. - Давай сегодня будем вспоминать.
  
   - Что?
  
   - Тебя. И меня. Будем знакомиться. Не вставай, так и лежи. И чуть-чуть потерпи.
  
  Без усилий дракон поднял лавку вместе с человеком и взлетел. Чуть ниже каменной чаши в скале были пещеры, куда дракон и затолкал свою ношу. Помог устроиться поудобнее, уложил ему руки на животе и приступил.
  
   - Я появился на свет здесь почти тридцать зим назад. Я помню, что в тот год басилеем был Феофан, так говорили взрослые. Я участвую в обряде второй раз и первый раз я был самкой. Не говори, молчи пока. Слушай. Я помню это восхитительное ощущение, когда тобой овладевает мужчина, тот экстаз, когда в тебя вторгается чужая плоть, и жаркое ощущение силы и сладкое ощущение слабости. Расскажи теперь ты о себе.
  
   - Я родился двадцать зим назад и мало что помню о годе своего рождения. Да и потом не много осталось в памяти. Я хорошо помню детство в садах моего отца и то, как я пас коз. Потом... Потом была та война и отца не стало... И меня взял к себе его друг и военный товарищ... Я жил у него... и с ним... и не могу согласиться, что проникновение в тебя чужой плоти так уж приятно, как ты говоришь.
  
   - Не спорь. Это для женщин. Как ты стал воином?
  
   - Как, как... Постепенно. Там учился метать копье, здесь - искусству кулачного боя. Когда архонт собирал армию в первый раз - пошел и я. Повезло, и я выжил, хотя получил удар копьем в бок и меня сильно потоптали. Потом обзавелся своим оружием, и так и пошло.
  
   - Каково это - быть мужчиной и воином? Расскажи, что ты чувствуешь перед битвой? Как это - убивать не зубами, а железом? Что ты чувствуешь с женщиной?
  
  Дракон загораживал своей тушей выход из пещеры, да еще и приоткрыл крылья, так что внутри было практически темно. И Ахарион стал рассказывать в эту тьму, насколько мог изложить словами то, что чувствовал. Когда почувствовал, что устал, дракон утащил его обедать. На обед ему приготовили что-то специальное, а пить дали только ключевую воду.
  
  После обеда он спросил своего мучителя:
  
   - А что ты собираешься со всем этим делать?
  
   - С чем?
  
   - Ну, с тем, что я тебе рассказал?
  
   - Ничего я не собираюсь делать.
  
   - А зачем тогда все это? Что мне можно рассказывать, а чего - нельзя?
  
   - Надо рассказывать все. Все-все. Мне совершенно не важно, как в детстве ты воровал яблоки у соседа или тайком от отца пил вино. Я не буду думать о тебе хуже, или лучше. И даже то, что ты боялся в первый раз сражаться, не сделает тебя трусом. Но мне желательно знать тебя.
  
   - Зачем?
  
   - Чтобы думать, как ты. Чтобы слиться с тобой. Так надо.
  
  Мучения с воспоминаниями продолжались до вечера. В процессе не только дракон узнавал человека, но и человек - дракона. Тот рассказывал о полетах, о сражениях, в которых он участвовал, об их способе еды и могуществе общения с богами и стихиями. Дракону приходилось еще тяжелее - он сидел на одном месте, и даже не мог повернуться.
  
  Под вечер вылетели уже полностью перебрав косточки друг-другу.
  
  Но желанная и долгожданная Юлия оказалась сегодня недоступна. Ночевали они в разных домах и даже в разных краях деревни. Измученное бездельем тело не хотело засыпать, а рукоблудие ему строго-настрого запретили. Ночь он провел совершенно без снов, проснулся отдохнувший и выспавшийся. Проверил руки-ноги-спину - ничего не болело и не тянуло. Тело было полностью отдохнувшим, с радостью отозвалось на утреннюю разминку.
  
  Выйдя из домика, вознес Ахарион хвалу восходящему Гелиосу и проводил уходящую Никту, ибо чувствовал, что последний день сегодня ему отпущен Мойрами.
  
  За завтраком старики хитро поглядывали на него и пересмеивались. А один сказал тихонько:
  
   - Хорошенько думай, чего попросить.
  
  И быстро отошел.
  
  Ахарион думал, но когда его дракон (на этот раз - действительно его!) предложил "Чего душе угодно, но в пределах этой долины" - так и не смог ничего толкового придумать. Заставить, что ли, всех этих крылатых плясать под звуки кифары?
  
  Так нет кифары, и где достать? Даже на свирели не мастак играть, хотя и учился в детстве. Да где то детство?
  
  Однако, драконы собрались в кружок и чуть не наперебой просили хоть чего-нить попросить.
  
  Тогда Ахарион набрался наглости, и затребовал отнести его обратно к жертвенным камням. Окунуться в море, последний раз поплавать в его соленых волнах. Думал, драконы будут сильно упрямиться, но те лишь постояли молча, кивая длинными шеями, и согласились.
  
  Даже не взяли с него слова, что не сбежит. Да и то верно, не было у него желания бежать. Почему-то он уже не боялся, особенно после всего, что узнал об этих крылатых монстрах.
  
  Обратно летел с тяжкими думами, но легким сердцем. В чаше наблюдалось невообразимая суета - драконы таскали и раскладывали какие-то ветки, таскали воду, люди сновали туда-сюда, посреди площади расстелили шкуры, и вообще, что-то творилось.
  
  Ахарион так ничего и не знал, что будет, как будет... Какая-то старушка схватила его, и потащила примерять плащ из козьих шкур. Что-то прикидывала, отмечала для перекраивания. Краем глаза юноша отметил, как приготовили носилки.
  
  И никакого пиршества. Никто не готовил еды, а живот уже намекал на то, что не прочь бы и перекусить.
  
  Селена показала свой растущий лик над краем чаши, и Ахариона трижды омыли водами, тщательно растерев тело. Все собрались в центре, возле куч хвороста, Диомед встал возле лежащих шкур и запел надтреснутым голосом Гимн Гере, покровительнице семейного очага. Молил он ее о ниспослании своего благословения на четырех влюбленных, и гимн подхватили драконы. Могучие басовитые переливы четырьмя крыльями взметнулись в небо, и задрожал где-то барабан, задавая ритм.
  
  Темнело, и была вознесена молитва стреловержцу Зевсу, дабы послал он последний свой дар этим людям в преддверии этой долгой ночи.
  
  Сам собой зажегся костер в куче дров, ярко осветил он площадь и собравшихся. Старики и старушки собрались парами, обнимались и ждали.
  
  Вышла полная женщина и просила Гекату прийти к ним на пир, ибо без ее помощи нельзя будет достучаться до Тартара. Драконы здорово изобразили удары в медные стены.
  
  И тут притащили жертвенного козленка, и возложили на камень. Одно движение, и под булькающий всхрип рядом с Ахарионом как по волшебству вырос дракон.
  
  Ласково коснулся крылом плеча. Ахарион подвинулся, прижавшись к лазурному боку.
  
  Напротив, как оказалось, стояла Юлия. Это стало понятно по дракону, симметрично выросшему на той стороне. Вознесли молитву Аиду, ибо без его покровительства и помощи не будет сегодня успеха. После чего им поднесли по каменному кубку, полному жертвенной крови, юноша сделал глоток, а остальное одним махом допил дракон. Юлия со своим драконом сделали то же самое.
  
  Молили и Персефону, жену Аида, о даре чудесном, и бросали в огонь цветы в дар богине.
  
  И последним молили Хроноса.
  
  Была молитва эта странной, ибо впервые видел Архарион, чтобы возносили смертные жертву и просьбы к павшему титану. Ибо пребывал он в Тартаре, и не мог слышать молитв.
  
  Но звучно ударил жрец Хроноса в ладоши, и шагнул влево, шагнул вправо. Его действие подхватили соседи: хлопок, шаг влево, шаг вправо. Вот присоединились все на площади, и гулко хлопают крыльями драконы. Почувствовав движение плечом, шагнул в ритм и Ахарион. Все на площади влились в ритм: хлопок, шаг, шаг. Хлопок, шаг, шаг. И раз, и два, и десять... И что-то изменилось. Вроде бы, чуть убыстрились? Или чуть замедлились? Не понять. Не чувствует Ахарион, не помнит - как все начиналось? А на площади - единый организм бьет ритм: хлоп, стук, стук, хлоп, стук, стук. Вот. Теперь уже явно ритм изменился. Но как? Не понять.
  
  Закончилось все красочно - все двенадцать заготовленных куч одна за другой вспыхнули, разогнав подступившую темноту, и дружно остановились люди и драконы, тяжело дыша и слушая треск разгорающегося дерева.
  
   - Снимай, - жарко выдохнул в ухо дракон, дернув за ткань хитона.
  
   - Здесь? - осторожно прошептал юноша.
  
   - Да. Не стесняйся, все через это проходили, знают, что сейчас будет.
  
  Юноша безропотно обнажился.
  
   - Пойдем. Посмотри, как она прекрасна. Как идет к тебе на встречу. Как красиво светятся ее бедра, действительно, очень красиво. Как полны ее груди, и впрямь, как спелые дыни...
  
  Шепот дракона, казалось, рвал тишину в клочья. Они сошлись с Юлией на шкурах, и остановились, прижатые с двух сторон зверями.
  
   - И... Что делать дальше? - спросил Ахарион.
  
   - Люби ее. Она твоя и ждет этого.
  
   - Здесь и сейчас?
  
   - Здесь, и сейчас.
  
   - При всех?
  
   - Боги пришли на вашу свадьбу, что тебе глаза смертных, если Гера благословила вас, Зевс дал огня, и Аид с Персефоной радуются за вас?
  
   - Так мы же, вроде, уже женаты.
  
   - Это была разминка, настоящая свадьба здесь и сейчас. Мы укроем вас, хотя бы для начала.
  
  Крылья драконов согласно сплелись, образовав шатер, и над шатром соединились две морды в страстном поцелуе. Почему-то это тронуло юношу, и он поспешил обнять Юлию, коснувшись влажных и полуоткрытых уст. Она ответила ему, лишь слегка шевельнув губами, и прикрыв глаза.
  
  Ахарион был не уверен, что можно, а что - нельзя. Можно ли ему сейчас сладко завалиться спать, или надо было срочно спариваться? Как? В какой позе? Как долго? Девушка сама подсказала, провела ладошкой по спине, по плечу, по груди. Коснулась губами его сосков. Он отдался ласке, ощущая иногда прикосновение шершавой шкуры, когда драконы двигались над ними. "Интересно - подумалось ему - каково это, не иметь ни члена, ни всего остального? Просто отверстие для нечистот. Каково это - не чувствовать напряжения в паху, не восхищаться никогда нежным касаниям губ... Хотя, какие у них губы? Ну, хотя бы языка, как сейчас..."
  
  Потом глупые мысли убежали, он обнимал девушку и целовал везде, где только мог достать, они повалились на шкуру, пытаясь дотянутся до потайных мест друг-друга, смеясь и возясь как дети.
  
  И только игра света на ее лице и огоньки в глазах напомнили, что они на площади, в центре внимания.
  
  Ибо драконы валялись рядом, широко раскинув крылья, но отодвинувшись подальше, дабы не задеть людей.
  
  В освещенном кругу никого не было. Только они, четверо, под взглядом тысячеглазого Аргуса и под покровом Никты, самой не чуждой подобных утех.
  
  Юлия, глядя на него влажным взглядом, перекатилась и призывно развела ноги. Он и сам уже жаждал наслаждения, подвинулся к ней, оперся на ладони, введя осторожно член в девушку, закусившую губу от удовольствия.
  
  Сначала все было как обычно. Он двигался ритмично, она все больше распалялась, растекаясь под ним, потом обняла руками, потом - и ногами, тесно прижавшись к его телу. Все было как обычно - она говорила что-то на своем гортанном языке, то ли умоляя, то ли благодаря.
  
  Потом он понял.
  
   - Милый, хороший, любимый, еще, пожалуйста! - говорила она. На своем шкворчащем наречии. Который он понимал, как родной ахейский.
  
   - Ты самая хорошая... - ответил он на пробу.
  
   - Да, да, говори! - кажется, она не заметила, что стала его понимать. И то правда, разве до таких мелочей сейчас?
  
  Но на этом чудеса не закончились. Он вдруг почувствовал в себе силу. Огромную силу. Он был способен перевернуть горы и рвануться в небо и даже выше. Он даже умерил темп, дабы не сломать эту хрупкую девушку у него в лапах. Лапах? Он точно помнил, что хватает своими грязными когтистыми лапами стройные бедра человеческой красавицы, а ей... А ей это нравится! И его захлестнула волна ответного чувства, когда сила влюбленного мужчины заставляет растекаться сброшенным хитоном, извиваться раздавленной змеей, и сердце бешено стучит в грудь, словно умоляя: еще, еще!
  
  И Ахарион наддал еще, изогнув гибкую шею, чтобы сплести ее с такой же шеей Юлии, обняв ее и лапами, и крыльями...
  
  Где-то внизу мелькнула мысль, что у драконов нет половых органов и он не может сейчас делать то, что делает, но она отдавалась ему с такой страстью, что мысль немедленно умерла, а внутри зародилось то яростное чувство, которое всегда предшествовало оргазму.
  
  И в этот момент его девушка рванулась в небо! Расправила крылья и улетела! В такой момент! Он рванулся следом, бездумно, во тьму и высь, одновременно сжимая руками мягкие плечи, зарываясь носом в волнистые волосы, чувствуя приближающееся блаженство и вбивал в ее содрогающееся чрево свой член, пронзая волны ее удовольствия. А где-то там наверху он догнал ее, глупую, навалился сверху, вцепившись зубами в загривок, и обхватив задними лапами. Здесь он тоже вцепился зубами ей в шею, она вскрикнула, но не отстранилась, прижимая его к себе.
  
  А дальше он лопнул. Сначала это был просто оргазм. Струя семени потекла из него и он двигался дальше просто по инерции. Потом понял, что ТАКОГО удовольствия просто не бывает. Потом его разметало на клочки, и он забыл все - лапы, крылья, хвост... Только надеялся, что они взлетели достаточно высоко, чтобы не разбиться сейчас, когда ветер упруго скользит меж прижатых крыльев, когда глаза закрыты в эйфории, а языки сплетаются теснее, чем тела любовников. Потом рванулись вокруг звезды, и он ощутил их жжение внутри себя, дышать было необязательно, ибо было нечем, а Никта гладила его по спине, и шептала о том, как ей хорошо.
  
  Быть с богиней - это было божественно. Он знал теперь, что такое Огонь Любви, ибо душа пылала, тело горело, а изнутри бил огненный фонтан и от тел, наверное, уже не осталось даже пепла, а потом все кончилось, и лишь прохладный воздух легко-легко опускал их на землю.
  
  В глаза ударил свет. Наверное, они увлеклись, и упали рядом с костром. Но с трудом раскрыв глаза, он понял, что костры давно потухли, и в каменной чаше стоит оглушительная тишина. И что ему - холодно. А свет исходит от неба, ибо розовоперстая Эос уже вывела коней на утренний водопой. Под ним мелко дышала старуха. Пока еще без тугой сети морщин, но уже сильно в летах. Лежала, бессильно гладя сухой рукой его костлявые плечи.
  
  Он сам не понял, как он это почувствовал, что плечи у него - костлявые, что былая округлость мышц растворилась в прошедшей ночи, и поспешил упасть на шкуру рядом с ней, пока она не открыла глаза, и не поняла, что произошло.
  
  Не самый, наверное, лучший вид после ТАКОЙ ночи.
  
   - Не волнуйся, милый, - прошептала или подумала она. - Я знаю. Полежи рядом, еще хотя бы немного. Было так хорошо!
  
  Да. Было так хорошо! Просто божественно. Один раз в жизни. Ибо пережить это второй раз - невозможно. Без помощи богов и драконов такое нельзя вынести и остаться живым. Теперь останутся только унылые годы старости и каждый из них будет скрашен приходом новой пары, которая переживет одну незабываемую ночь.
  
  Вот только - ради чего? Зачем им было подарено неземное блаженство в обмен на молодость?
  
  Рядом раздался шум, и Ахарион увидел драконов, приближающихся, словно пьяные. Кажется, лазурный поддерживал подругу, но в неверном утреннем свете было нельзя понять точно. Они упали рядом, и юноша понял, что драконы испытывают нечеловеческую благодарность им, за то, что пережили. Он с легкой усмешкой почесал своего под нижней челюстью, ибо знал, что это будет ему приятно.
  
  Почему-то потерянной молодости стало вовсе не жаль.
  
  
  
  
  
  Вся деревня, в одинаковых козьих накидках, собралась смотреть на рождение молодого дракончика. Когда серая с крапинками скорлупа лопнула, все закричали радостно, кто что мог и хотел. А драконы слегка толкнули своих людей к новорожденному.
  
   - Это и ваш ребенок. Идите, поприветствуйте его первыми.
  
  И они пошли.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"