Аннотация: Написано на конкурс БД-17. Иногда выбор между добром и злом далеко не всегда очевиден. Особенно издалека.
Февраль в Берлине выдался холодным. Итальянский коммунист да Винчи сидел за столиком, попивал кофе и смотрел в окно на прохожих. Оперативная работа в Берлине в последние годы стала тяжела. Вербовки редки, мало кто соглашался встречаться лично с опальным коммунистом. Особенно сейчас, в 1933-м году. К власти пришла национал-социалистическая партия, и в этот раз рейхсканцлером назначен выскочка и попугай Адольф. Удивительно, как такие люди прорываются к власти? И зачем? Ведь понятно же, что этот юнец не просидит на верхах и месяца. Но нет, старался же, лез по головам… Смешно.
Сейчас да Винчи не интересовал этот ставленник зажравшихся промышленников. Куда интереснее ряд товарищей из компартии Германии, в частности, Эрнст Тельман. Который очень неохотно прислушивался к советам и рекомендациям оттуда, считая, что лучше других знает Маркса и свой народ. К личному контакту Эрнст тоже не стремился, а сам да Винчи не хотел компрометировать председателя. На последних выборах компартия проиграла социал-демократам, не говоря уже про национал-демократов. Тоже был повод для разговора. Поэтому надо послать связного, договориться о планах и скоординировать действия…
Дверь открылась, и в кафе вошёл человек. Да Винчи разглядывал его отражение в окне и раздумывал, чей это разведчик? Одежда сидела на нём мешком. Явно с чужого плеча. И непривычна для него. Войдя, он остановился в дверях и огляделся, чего никогда бы не сделал коренной немец. Отослал официантку взмахом руки, но это явно не англичанин. Тип лица не тот, движения не те. Надо же! Направляется прямо к нему!
- Гуд ивнинг, герр! Могу ли я присесть к вам за столик? - нет, надо же, всё-таки англичанин!
- Плиз, я уже ухожу.
- Не торопитесь, Борис Яковлевич.
Итальянский коммунист да Винчи ничем не выдал удивления. Только медленно поставил на стол кофейную чашку.
- И ещё, Борис Яковлевич, - сказал странный гость, нагло водрузив прямо на стол большой портфель, - не стреляйте в меня прямо здесь. Мне-то ничего, а вот окружающие могут бог знает что подумать.
- Прямо таки ничего? - уточнил да Винчи.
- Абсолютно. Вы присаживайтесь… Сейчас я тоже закажу кофе, создам для нас интимную обстановку и мы сможем поговорить по-русски не опасаясь, что кто-нибудь услышит.
Он поманил официантку, сделал заказ и полез в свой портфель, что-то там перебирая. Да Винчи внимательно следил, просчитывая, куда можно прыгнуть и чем укрыться, если он начнёт стрелять.
- Вот так, - с удовлетворением сказал на чистом русском незнакомец. - Сейчас нас никто не слышит.
- Вы уверены?
- Абсолютно! Поскольку я использую технику далёкого будущего, то я вас уверяю: никто в кафе нас не только не слышит, но и даже не предполагает, что мы с вами тут вообще разговариваем. Позвольте представиться, через семьдесят лет меня будут звать так же, как и вас. Борис Яковлевич.
- Будут?
- Да, поскольку я тогда только рожусь. Я рожусь в 2005 году. А ещё через 30 лет я войду в машину времени, которая перенесёт меня сюда, в 25 февраля 1933 года. И мы встретимся с вами в довоенном Берлине.
Странный человек почмокал губами, отпив кофе.
- Ах, настоящий кофе! Как же он вкусен!
- Вы сказали «довоенный»? А что, будет война?
- Да, грядёт страшная война. Мировая.
- Вы… пьяны?
- Нет. Не только не пьян, но и даже в своём уме. Я и не рассчитываю, что вы мне поверите вот так, сразу. Давайте я вам немножко покажу кое-что.
Человек полез в свой портфель и достал оттуда… Кусок стекла. Кусок толстого тёмного стекла в кожаном чехле. Он коснулся его, и вдруг стекло засветилось! И на нём проявилась фотография самого да Винчи, моложе, в мундире русской армии, изумительной чёткости и качества!
- Я знаю о вас всё, товарищ Базаров. После войны многие материалы рассекретили, в том числе — и по вашему делу. Через сто лет ко всему этому будет совсем другое отношение! Вот ваши родные Цитовяны. Узнаёте? А это — ваш отец. Вот вы в составе сто пятого полка. Вот здесь вы сейчас проживаете. А это — фотография вашего будущего. Это вы в Москве летом этого года. Так что организацией резидентуры в Берлине вы занимаетесь последние месяцы. Скоро домой.
- Что ещё покажете? - опытный разведчик «держал лицо».
- Да вот, хотя бы! - собеседник сделал неуловимое движение рукой, как будто смахнул со стекла соринку… И теперь в нём отражался сам поручик Базаров. Сидящий за столом с напряжённым лицом. Только отражение не имело цвета, как фотография. Да Винчи сделал жест рукой — и тот, в стекле, тоже. Но как будто с небольшим запозданием… И ракурс другой. А гость напротив мазнул пальцем — и теперь в стекле отражался он сам, хотя сидел с другой стороны. И уже цветным. Но цвета были слишком яркие.
- Так говорите, будет война… - да Винчи рассматривал невероятную вещицу и думал, что это, пожалуй, и потянет на доказательство.
- Да. Мировая война! И ваша родина тоже будет воевать. Умрут все ваши родственники.
Желваки на скулах да Винчи вздулись.
- И не только ваши. Погибнет двадцать миллионов советских граждан!
- А кто победит?
- Россия победит, - горестно вспомнил почившую империю странный гость. - Но разве от этого станет легче? Это будет очень тяжёлая победа… И умерших не воскресить.
- Но, раз вы пришли ко мне, значит, всё-таки что-то можно сделать?
- Да, - кивнул гость. - Вы можете изменить ход истории. Правда, возможно, я не рожусь никогда и не буду иметь счастье беседовать с вами, но я готов рискнуть своей жизнью за двадцать миллионов других жизней. Ведь это будут очень хорошие люди! В том числе и вы сами, Борис Яковлевич.
- А… А когда умру я?
- А вот это пока неизвестно. Если вы сделаете то, что я скажу, то лет через пятьдесят. А если не сделаете… То скоро.
- Ну, да, война.
- Вы даже до войны не доживёте. Потому что война уже началась. Только другая, невидимая.
- Она и не кончалась.
- Можно и так сказать. Такие, как вы — всегда на войне.
- Что я должен сделать?
- Убить Гитлера.
- Что?!
- Убить Адольфа Гитлера.
- Но… Нет, вы серьёзно? Вот этот усатенький клоун — ключ к мировой войне?
- Именно так. Вот, смотрите!
И снова на стекле появлялись фотографии. Гитлер в военной форме вместе с итальянцем Муссолини. Вот он на трибуне. Изображение вдруг ожило и Гитлер с трибуны что-то вещает сотням слушателей. На рукаве у него повязка с крупным угловатым крестом. А потом — роты солдат с тем же флагом. Летящие самолёты, десятки танков. Взрывы, люди падают, поле завалено трупами, а они бегут, в касках со звёздами против касок с крестом.
- И так — целых семь лет. Будет захвачена вся Европа, Греция, Египет… И Россия тоже.
- А потом?
- Я очень надеюсь, что потом — не будет. Послезавтра в Рейхстаге будет пожар. На него приедет и Гитлер, разбираться что к чему. Вам будет очень легко его убить. И тогда всё, что я вам только что показывал — это будет исторический мусор. Вы один будете знать, что могло случиться, потому что это никогда не произойдёт. И уже будет не важно, кто победит в войне, которая не случится.
- Вы знаете, я…
- Я знаю. Вы мне, конечно, не верите. Я вот оставлю вам кое-что… Опробуете на досуге. А потом сами решите, верите мне или нет. Прощайте, Борис Яковлевич. И помните, что на вас висит судьба всего будущего. Целого мира!
Гость вытащил длинный чёрный предмет, положил на стол, собрал портфель, бросил на стол бумажку в десять марок и вышел.
Да Винчи некоторое время сидел, раздумывая… Потом подвинул к себе предмет, оказавшийся чехлом из необычного материала, потянул застёжку, легко открывшуюся под его пальцами…
А внутри лежало оружие. Сразу было видно, что оружие было мощным. Оно было удобным. Его нельзя было назвать пистолетом, но и для винтовки оно было слишком мало. А на потёртой рукоятке был выбит год изготовления.
1998.
Борис Базаров, он же Кин, он же Норд, он же да Винчи — лежал на балкончике рейхстага, вдыхая отвратительный запах гари. Он видел пожар с самого начала, включая участие Карла Эрнста и его боевиков. Но сейчас это было не важным. Важно было, надо же? - дождаться приезда Гитлера. И с самого небольшого расстояния прекратить тот ужас, который ему позавчера показал пришелец из будущего. Да Винчи долго размышлял и пришёл к выводу, что если у него есть возможность предотвратить войну — то он обязан ею воспользоваться.
- Виктор Борисович! - вдруг раздалось сзади. Прямо позади него стоял пожилой дядька в очень странном костюме. - Я знаю, зачем вы здесь. Я вас очень прошу! Не убивайте вы этого Гитлера.
- Да? А сколько тогда умрёт людей? - жёстко спросил да Винчи, как будто свою совесть.
- Почти сто миллионов, - покорно кивнул очередной представитель будущего. - Ну и что? Они всё равно когда-нибудь умрут. К двадцать первому веку — почти все. Зато какой пласт культуры пропадёт?
- Какой пласт?
- В этой войне будут не только жертвы. В ней же будут победители. Герои! Вы не представляете, сколько будет написано книжек, снято фильмов,сделано компьютерных игр… В общем, на результатах второй мировой войны будут кормиться ещё три поколения! Гитлер станет нарицательным ругательством, а обозвать кого-нибудь фашистом будет верхом неуважения! Победа Советской Армии будет воспета в десятках песен! А сколько открытий даст эта война для науки? Сколько будет изобретений, сколько мальчишек будут мечтать походить на героев древности! И вы всё это сейчас убьёте одним выстрелом. Ну, подумайте сами, товарищ Базаров!
- Но как же… - сейчас решимость, отточенная за эти два дня сильно пошатнулась.
- Ну, вот если бы вы не знали — вы бы жили спокойно, правда? Вот и живите! Да, будет война. Ну, будет! Уж если вам досталось это знание — используйте его себе во благо. Но оставьте вы это будущее в покое. Что оно вам сделало? Вот, давайте, отдайте мне ваш ствол, да и разойдёмся миром!
- Ну, уж нет! - нехорошо усмехнулся разведчик и к треску пожара и гулу брандспойтов добавился звук одинокого выстрела.
Но собеседник исчез, будто растворился. И непонятно было даже, попал или нет? Базаров укладывал оружие в чехол, когда появился следующий пришелец.
- Что, струсил, да? В первую мировую не трусил, а сейчас стрекача собрался давать?
- Кто? Я? - оскорбился разведчик. - Да я тебя сейчас за такие слова…
- Ты лучше не меня, а Гитлера. Или жалко стало сучёныша?
- А как же пласт мировой культуры?
- Да в жопу тот пласт! Ты знаешь, что устроят потомки тех потомков героев? Они устроят третью мировую войну! Сожгут весь мир к чертям собачьим! Потому что им, видите ли, повоевать не довелось! А героическое прошлое отцов в жопе шилом щекочет! А ты можешь одним выстрелом прекратить две войны!
- Таки не слушайте его, Виктор Борисович! - на балкончике становилось тесно, пожилой еврей в кипе держал в руке какую-то железяку, непонятную, но маслянисто блестящую. - И вовсе не весь мир они сожгут! Да, пострадает многое, но если вы сейчас выстрелите — то государства Израиль не будет на карте мировой! Поми…
Тут за евреем появился крепыш, ухватил его мощной пятернёй за рот, крепко сжал руку с железякой, кивнул третьему и сказал:
- Стреляй! Никого не слушай, стреляй! Тебе, кстати, две минуты осталось! Уже едут!
- Да почему я? - возмутился разведчик, ошалевший от количества указчиков. - Сами и застрелите! Это же ваше будущее!
- Мы не можем, - скорбно сказал третий, глядя на борьбу четвёртого с пятым. - Потому что у нас это прошлое. А мы не в состоянии изменить собственное прошлое, оно уже случилось. Так что будущее оно — ваше. И только вы можете его создать.
- То есть, я могу сделать что угодно, и в зависимости от этого кто-то из вас исчезнет?
- Да, так и есть. Кстати, вон машина.
В этот момент исчезли еврей и последний могучий посланник будущего.
- То есть, - советский разведчик потрясённо смотрел вниз, - каждое моё движение, каждый поступок может изменить будущее… Но как же выбрать?
- Никак, - просто сказал посланник. - Через сто лет все эти ваши терзания и размышления не будут иметь ровно никакого значения. А через двести про них все забудут. Про ваш героизм, про вашу любовь, про ваши страхи и ошибки. Но у вас уже нет времени! Сейчас или никогда!
- Вы ошибаетесь! - да Винчи резко сжал руку. - У меня масса времени. Это у вас его нет.
Пальцы схлопнулись, сжимая пустоту. В руке было пусто. На балкончике кроме него никого не было.
Рейхсканцлер Германии Адольф Гитлер подъехал к зданию рейхстага, но даже помыслить не мог, что пережил сегодня первое покушение на свою жизнь.
И что за неё сражалось будущее с прошлым.