Генри протянул мне фотографию. Я изучил рожицу оборотнихи, провёл над снимком ладонью, сканируя слепок ауры.
- Когда сбежала? - спросил я, отдавая фотографию Генри.
- Сегодня утром. Мы тут же вызвали тебя.
- Правильно сделали. Охотники не любят промедлений.
Генри понимающе улыбнулся:
- Знаю. Притащишь её сюда через два дня.
Я приподнял брови:
- И что я должен с ней делать всё это время? В игрушки играть?
- Можешь назвать это и так. Нужно поработать с её психикой. Она слишком нервная.
- До какого результата?
- Разочарование. Тогда она не захочет сбегать ещё раз.
- Это будет стоить лишних денег.
- Не беспокойся, всё учтено. Вот аванс, пятьдесят процентов, - он положил на стол пухлую пачку денег.
Я пересчитал купюры, кивнул:
- Хорошо. Считай, что я её уже привёл.
- Я знал, что ты так ответишь. Бывай, Охотник.
- До встречи, - я поднялся из-за стола и вышел из полутёмной комнаты.
В приюте не удивились моему визиту. Я всегда заявлялся сюда, чтобы взять след.
- Господин Охотник, вам нужно осмотреть комнату беглой?
- Нет. Она оставила ясный след и здесь.
Мы стояли во внутреннем дворе приюта. Директор заведения угодливо заглядывал мне в глаза, что не очень получалось из-за того, что он был на голову выше меня.
- Желаете ознакомиться с досье на беглую?
- Желаю.
У меня перед глазами появилась тонкая серая папочка. Я пролистал её содержимое. Рита Сандер, 21 год, место рождения не установлено, попала в приют десять лет назад, когда её поймали на городской свалке во время очередного рейда. До последнего времени считалась спокойной, но пару месяцев назад охрана замучила её самца. Оборотниха ожесточилась и, в конце концов, сбежала. В особенностях характера были указаны некоторая нервозность и патологическая преданность самцу.
Я отдал папку директору.
- Я говорил вам в прошлый раз: нельзя доводить оборотней до смерти. Львиная доля побегов совершается потерявшими своего самца или самку.
- Знаю, господин Охотник. Но тот охранник был новичком и считал оборотней тупым зверьём.
- Они и есть зверьё. Но хитрое и мстительное. А того охранника увольте.
- Хорошо, господин Охотник.
Кивнув уходящему директору, я бросил взгляд на серое здание приюта. Там сидят сотни оборотней, сотни зверей, считающих себя людьми. Идиоты.
Я сплюнул под ноги и вышел из приюта. Пора брать след этой беглой, как её, Риты.
Тоненькая ниточка следа вела в трущобы. Конечно, где же ещё может спрятаться молодая оборотниха... Представив план переплетения трущобных нор, я понял, что беглая через пару минут будет на соседней улочке. Быстро проследовав туда и спрятавшись в закутке между домами, я стал ждать.
Чутьё меня не обмануло: скоро я увидел пробирающийся в тени зданий силуэт. Оборотниха, не чувствуя меня, подходила всё ближе. Я нащупал в кармане сворку, вынул, приготовился к броску.
Беглая поравнялась с закутком, заметила меня, и я, уже накидывая сворку на шею оборотнихи, увидел в её глазах ужас. Она судорожно меняла ипостаси, но затянувшаяся сворка не желала отпускать её. Наконец беглая обессиленно упала на асфальт. Так просто. Как всегда.
Я дернул за сворку.
- Хватит разлёживаться. Идём.
Она подняла голову:
- Неси, если тебе это нужно.
- Если ты так хочешь...
Я поволок слабо сопротивляющуюся оборотниху по асфальту, крепко держа сворку в ладони. Видимо, ей не понравилось такое обращение, и она поднялась на ноги.
- Сволочь.
- Без тебя знаю. Иди, а то ещё раз протащу.
- Надорвёшься, - буркнула она, но поплелась за мной.
Решив не тащить беглую на сворке через полгорода, я поймал такси, как только мы оказались в приличных районах. Водитель недоумённо глянул на оборотниху, потом его осенило.
- Поздравляю с успехом, господин Охотник.
- Спасибо. Лучше побыстрее отвези нас к... - я назвал адрес.
- Разумеется, господин Охотник.
Беглая угрюмо сидела рядом со мной. Я оценивающе изучал её. Худая, как щепка, немытые русые волосы свисают длинными патлами, только глаза выделяются на грязном личике: огромные, цвета пасмурного осеннего неба. Интересно, какой же самец на неё позарился... Хотя, если отмыть, может и ничего будет.
Она почувствовала мой взгляд, поёжилась, потом с ненавистью посмотрела на меня. Интересно, нравится ли ей наглый кареглазый мужик с густыми чёрными усами?.. Надо, чтобы нравился. Иначе как её ломать?
Водитель довёз нас до моего дома. Я расплатился, вылез из машины, ведя за собой оборотниху. Краем глаза я успел заметить, как таксист, перегнувшись через кресло, протирает тряпкой сиденье, на котором ехала беглая.
Я оставил оборотниху в подвале, надёжно укрепив сворку на предназначенной для этого скобе, приваренной к стене. Пока я возился, беглая попыталась передвинуться ближе к двери подвала. Я дёрнул за сворку.
- Не глупи. Только неприятности себе наживёшь.
- Мне всё равно. Но в приют я не вернусь!
- Поговорим об этом позже. Пока посиди, одумайся.
Выйдя из подвала, я направился на кухню. Был уже поздний вечер, и есть хотелось зверски. Я разогрел недоеденный обед, потом полез в холодильник за добавкой.
Я занёс беглой кое-какой еды и, не дождавшись ответной реакции, спросил:
- Ты хоть мир воспринимаешь?
- Отстань, - она пододвинула к себе тарелку, начала есть.
- Значит, воспринимаешь, - я подождал, пока она закончит ужин, забрал тарелку. - Я бы советовал тебе поспать. С меня голову снимут, если ты будешь еле держаться на ногах.
- Плевать я на тебя хотела.
- Как хочешь, - я вышел из подвала.
Дура. Маленькая идиотка, которая считает, что все вокруг виноваты в смерти её самца...
Среди ночи я проснулся, почувствовав, что с беглой что-то случилось. Вскочив с кровати, я помчался в подвал.
Оборотниха, перекинувшись в волчицу, сосредоточенно расцарапывала когтями собственную шею. Я кинулся к ней, схватил за лапы.
- Если ты так хочешь умереть, выбери какой-нибудь более гуманный способ!!
Она, уже снова приняв человеческий облик, билась в моих руках, пытаясь вырваться.
- Тебе не понять! Они убили его, мне больше незачем жить!
- Истеричка. Смерть не такая приятная штука, чтобы стремиться к ней.
Я рискнул оставить беглую на минуту и принёс вторую сворку. Стянув ей за спиной запястья, я, наконец, успокоился. Теперь она ничего с собой не сделает.
- Шея болит?
- Не твоё дело.
Впрочем, я отлично видел, что раны уже затягиваются.
- Бинт принести?
- Чтобы я была похожа на собачку в марлевом ошейнике? - она усмехнулась, показывая острые зубки.
- Могу тебя утешить: ты и так похожа на собачку. На поводке.
Оборотниха скривилась, потом фыркнула, посмотрев на мою одежду:
- Тебе не кажется, что твоя костлявая фигура - не лучшее зрелище?
- У меня не было времени, чтобы одеться и лишить тебя удовольствия разглядывать меня.
Она скривилась, отвернулась к стене. Я решил, что теперь можно и одеться, и вышел из подвала.
Натянув штаны и позаимствовав из бара бутылку вина и стакан, я вернулся к беглой.
- Выпей. Даже для оборотня кровопотеря может быть опасной.
Она понюхала вино, потом опасливо попробовала.
- Вроде не отравленное.
- Зачем мне тебя травить?
- А кто вас знает! Вы все ненавидите оборотней!
Конечно, ненавидим. Благо, есть за что.
- Лично мне всё равно. Ненависть - ненужное чувство.
- Не верю.
И правильно делаешь.
- Как хочешь. Я не врал.
Оборотниха пристально посмотрела на меня.
- Так почему же ты стал охотником?
- А что мне ещё делать? У меня есть способности к охоте, так почему бы не использовать их?
- Тебе не жалко нас?
Как можно жалеть зверьё?
- Иногда. Но на ферме не жалеют свиней.
- Мы не свиньи! Мы тоже люди!
Наивная...
- Большинство так не считает.
- И ты относишься к этому большинству?
- Мне сложнее. Я тоже в некотором роде... нелюдь.
- Как?!
- Профессия охотника подразумевает некоторые способности, которыми обычные люди не обладают.
- Но ведь вас уважают, а оборотней прячут в приюты!
Мы выше людей, а вы ниже. Вот и ответ.
- Оборотни опасны. И ты сама это знаешь.
- Знаю! Но ведь можно следить, не допускать жертв...
- Следить проще, когда объекты наблюдения сидят у тебя под носом, а не бегают по всему городу.
Она промолчала, налила себе ещё вина, выпила. Пустой перевод ценного продукта, но ведь ломать-то её надо...
- Благодари судьбу, что сейчас не полнолуние. Иначе я бы с тобой не трепался.
- А что бы ты делал? - в голосе появляется интерес. Отлично.
- Скрутил бы тебя и спрятал в комнату, обитую сталью.
- А у тебя есть такая?
- Конечно. Я тоже, знаешь ли, хочу жить.
- И не боишься?
- Я делаю всё возможное, чтобы у меня не возникало причин для страха.
- А ты хоть раз видел оборотня... в полнолуние? - в глазах мольба об ответе. Можно и сказать правду.
- Видел. И больше не хочу повторения такого зрелища.
- А это страшно?
- Разве ты не видела?
- Нет. На свободе я вообще не видела других оборотней, а в приюте в полнолуние нас запирают по комнатам.
- Представь себе огромную псину, которая накидывается на тебя, брызжа слюной и стремясь добраться до горла. И отбиться от неё очень сложно.
- И мы все такие в полнолуние?
- Да.
На этот раз её молчание длилось долго. Я поднял почти пустую бутылку, потянулся за стаканом. Оборотниха вскинула голову.
- Не боишься оставлять меня одну?
- Я почую, если ты снова попытаешься что-нибудь с собой сделать.
Беглая недоверчиво покосилась на меня.
- И прибежишь спасать?
- Придётся.
- Благородный принц мчится на помощь к принцессе, погибающей в башне...
- Ты почти права, - я оставил удивлённую моим ответом оборотниху в подвале и отправился досыпать.
Днём я принёс ей обед. Когда я вошёл, беглая лежала на полу, свернувшись клубком, и только приготовилась просыпаться. Я поставил миску перед ней и опустился на пол рядом.
- Кошмары не снились?
Она разлепила один глаз, лениво посмотрела на меня, но не стала посылать куда подальше.
- Нет. А должны?
- После попытки суицида - вполне.
Беглая села, взяла миску, начала есть.
- Мне не снятся сны. Насколько я знаю, никому из оборотней не снятся.
Без тебя знаю, но ведь надо проявить участие.
- Приму к сведению.
Она посмотрела на меня, словно что-то обдумывая.
- У тебя есть семья?
Я ожидал этого вопроса, но позже. Впрочем, так даже лучше.
- Нет.
- Никого? Ни жены, ни родителей, ни детей?
- Совсем. Я ценю одиночество.
- И тебе никогда не бывает грустно?
- Глупо грустить, когда есть чем заняться. А у меня всегда найдётся дело.
- Странно. Говорят, что оборотни - волки-одиночки. А мне кажется, что всё наоборот.
- Что именно?
- Ты одиночка. А я не вижу смысла в жизни после того, как его убили.
Оборотни - стайные звери. Им нужна не просто пара, а множество таких же, как они. Непонятно, почему она не видела ни одного оборотня до попадания в приют.
- Вы же не лебеди, чтобы влюбиться раз и навсегда. Найдёшь другого.
- Нет! Он был самый лучший!
Ты слишком молода, чтобы понимать глупость этих слов.
- Не зарекайся.
Она скорчила злую гримаску.
- Ты не знаешь, о чём говоришь! Разве ты когда-нибудь любил?
- На практике - нет. Зато я замечательный теоретик.
- Циник.
Ты не представляешь, насколько ты права...
- Возможно. Но я тебе сочувствую.
- Спасибо за такое сочувствие... - она поставила миску на пол. - Наверняка притворяешься!
А интуиция у тебя неплохая.
- Отнюдь. Можешь не верить, это твоё дело.
Она отвернулась, показывая, что разговор окончен. Я пожал плечами, забрал миску и вышел. Пока дело идёт отлично. За оставшиеся полтора дня я успею всё, что нужно.
Когда я приносил ей ужин, оборотниха сидела спиной к двери. Я поставил миску на пол, порадовавшись, что взял небьющуюся, и уже собирался уходить, но тут она глухо спросила:
- Как тебя зовут?
- Охотник.
- Это профессия. А имя у тебя есть?
- Нет. Зови меня Охотником.
- Хорошо, Охотник. Меня... меня зовут Рита.
- Знаю. Спокойной ночи, Рита.
За всё время разговора она не повернулась ко мне, и я счёл нужным уйти.
- Доброе утро, Рита.
- Разве утро? - оборотниха подняла голову. - Мне кажется, уже день.
- Правильно, - я протянул ей обед. - Но ты ведь только что проснулась.
Она понимающе хмыкнула, принимая миску.
- В чём-то ты прав.
Какое-то время беглая молча ела, потом спросила:
- Когда ты меня сдашь?
- Завтра вечером. У тебя есть больше суток.
- На что? - она хмуро покосилась на меня.
- На мысли о добром, разумном и вечном.
- Думаешь, поможет?
- Всё возможно, - я постарался напустить на себя загадочность. - А вдруг чистая душа отрастит крылья и улетит из приюта?
Оборотниха недоверчиво прикусила губу.
- Ты на что-то намекаешь?
- Конечно, нет. Моё дело - сдать тебя в приют, - усиленно подмигиваю и вообще создаю иллюзию тайных планов.
Не доверяй охотникам, милая. Они никогда не говорят всей правды.
Я поднялся, собираясь уходить. Беглая с мольбой посмотрела на меня.
- Посиди со мной, пожалуйста. Когда я одна, мне кажется, что он рядом...
Я снова опустился на пол.
- Так и будем сидеть молча?
- Можно поговорить.
- О чём?
- Ну вот, например... Почему у охотников нет имён?
- Видишь ли, у охотника не должно быть никого близкого и хоть чем-нибудь дорогого. Тем, что у меня нет имени, я показываю, что отказался от своего прошлого, - надо же, почти не вру.
- Не слишком ли велика жертва?
- На мой взгляд, нет. Меня абсолютно устраивает такая жизнь.
- Разве может нравиться отчуждение от мира?
- Когда это по собственной воле - да.
- Ты сам строишь себе клетку. А в ней холодно и одиноко.
Ты не знаешь, о чём говоришь. Мы по-разному понимаем жизнь.
- Я морозоустойчивый.
Беглая улыбнулась, потом снова посерьёзнела.
- Тебе никогда не хотелось изменить ситуацию?
- Может, и хотелось, - я выразительно замолчал.
Она изучала моё лицо, пытаясь найти на нём какие-то признаки сожаления или ещё чего-нибудь в том же духе. Зря стараешься. Лицо охотника - самая совершенная из масок: им можно управлять.
- Ты странный, Охотник.
- С твоей точки зрения.
Мне уже надоел бессмысленный разговор, но оборвать его сейчас - значит потерять всё достигнутое.
- Тебе не нравится разговаривать со мной?
Как же ты проницательна...
- Нравится. Только я не понимаю, зачем ты упорно спрашиваешь меня об одном и том же.
- Я пытаюсь тебя понять.
- Не старайся. Я сам не могу себя понять.
Она поняла смысл фразы, хмыкнула.
- Ты можешь взять меня за руку? Я хочу заснуть спокойно.
Я придвинулся ближе к ней, коснулся узкой ладошки, ничем не выдавая отвращения. Оборотниха вцепилась в мои пальцы, как будто это была её последняя надежда на спасение, и свернулась на полу клубком, засыпая.
И я, и ты одиночки. Только каждый по-своему. Я сознательно отгораживаю себя от всех вокруг, а тебя отбрасывают люди. И ты не можешь понять, за что с тобой так. Глупый маленький зверёныш, возомнивший себя человеком.
Через полчаса я, удостоверившись, что беглая крепко спит, высвободил руку и оставил оборотниху в одиночестве.
Когда я зашёл к ней вечером, она всё ещё дремала. Во сне беглая улыбалась светлой, почти детской улыбкой. Я решил не тревожить её, но тут она что-то пробормотала. Я наклонился и услышал:
- Ты ведь меня отпустишь, правда?
Я не стал отвечать и вышел из подвала.
- Ты сегодня сдаёшь меня?
- Я же говорил вчера. Что-то случилось?
- Я не хочу в приют. Там всё напоминает о нём. Я сойду с ума.
Тебе не с чего сходить. Ты ведь зверь.
- Посмотрим.
Беглая так обрадовалась, как будто я согласился отпустить её и даже разрешил пожить в собственном доме.