В необъятной дали тихо и протяжно, даже несколько философствуя, пели два великана. Их пение напоминало то ли гудящий пчелиный улей, то ли задумчивую виолончель в руках начинающего музыканта. Звук отражался от снежно-зелёных гор, стелился в поросшей кустарником равнине и, запутываясь в кронах деревьев, сливался с кучерявым безудержно голубым небом. Эта, несомненно, безграмотная, музыка как-то органично вливалась в меня, заставляя моё тело вслушиваться в наплывающие вибрации. Земля мелко дрожала, а шелест листьев и травы возвращал меня к давно покинутому морю. Наконец я вышел к краю и увидел их. Вернее две огромные макушки, качающиеся в такт пению над гигантской грядой угловатых гор. Передо мною открылась удивительная картина, поражающая своим масштабом и необычностью. Цепь бесконечно высоких гор заканчивалась ступнёй, наверное, десятитысячного размера, которая покоилась на небольшой рощице, напоминающей теперь скорее лесоповал, нежели райский сад стройных деревьев. В тёмных волосах давно не стриженой макушки запуталась пара брёвен, но это, вероятно, ничуть не смущало её обладателя. Неожиданно пение смолкло и через несколько минут, превратив мясистой рукой какой-то холмик в глубокую низменность, над ставшей теперь незаметной и малозначительной полоской гор возвысилась величественная фигура гиганта. Крепко сколоченное тело, опираясь на мускулистые ноги, возносило в разбегающийся туман облаков лохматую голову с не правильными, но почему-то красивыми чертами лица и громадными даже на таком расстоянии серыми глазами. Взгляд его был устремлен куда-то за горизонт, в недоступную мне даль. Глубокий вдох великана вызвал завораживающее движение в спокойных до этого ватно-белых лоскутках облаков. Казалось, весь воздух может войти в его безразмерные легкие. Оглушительный грохот, раздавшийся сверху, оказался непонятной мне речью возвышавшегося исполина. В ответ прозвучало не менее тихое месиво рева и ветра, но голос был несколько выше и нежнее, хотя такое сравнение вряд ли подойдет к раскатам грома. Опираясь на протянутую руку, рядом с первой возникла фигура женщины. Ее стан, освещенный заходящим солнцем, затирал множеством оттенков и, отражаясь от ее гладкой кожи, свет будто разливался вокруг. Поправив слегка растрепавшиеся волосы, она взглянула на мужчину-великана. Улыбнулась и, повернувшись лицом к солнцу,... побежала. Воздушные движения ее тела, казалось, не могли вызывать грохот, распространяющийся вокруг. Перескакивая через горные хребты и озера, она быстро убегала прочь. Мужчина, немного помедлив, оттолкнулся от снежной шапки гор и грациозными прыжками пустился вдогонку.
Глядя вслед двум счастливым великанам, так беззаботно бегущим навстречу судьбе, я первый раз в своей короткой и пустой жизни пожалел, что родился муравьем...