Месть - это блюдо, которое подают холодным. И что уж тут скрывать - она была отличным кулинаром. Вот уже почти год, как она вынашивает в голове рецепт своего коронного блюда, где главной приправой будет её острая ненависть.
Сначала она хотела просто убить его. Она отследила его маршруты, его привычки, места, где бывает, людей, с которыми встречается. Она уже придумала, как сделает ЭТО, но потом вдруг решила, что смерти мало. Что ЕГО смерти мало. Он умрёт и всё - он не будет ничего чувствовать, не будет знать, как страдала она, не будет сам страдать. Нет, такого она допустить не могла. Он будет жить, но каждый день своей никчёмной жизни он будет проклинать! Ведь этот человек убил её любимого Алёшеньку.
Человека звали Дмитрий Альбертович Шахов. Крутой сын крутого папаши. И что бы там не написали в медицинском заключении, в тот день он был пьян! Она сама видела это, видела его пьяные, красные глаза, когда он вывалился из своей новенькой, блестящей Ауди. Он нёс что-то нечленораздельное, извинялся, плакал .... Тварь! К чему его извинения, если Лёшки больше нет! К чему они, если любовь всей её жизни вот уже год как гниёт в земле, а белое подвенечное платье пылится в шкафу! К чёрту его извинения и его самого, ведь у неё вместо сердца образовался чёрный, хлюпающий ненавистью комок.
И ведь если бы его тогда посадили, если бы признали виновным, она бы успокоилась ... не перестала бы ненавидеть, но успокоилась и о мести не думала. Но его отпустили, он не сидел ни дня. Ведь он не абы кто, а сам Дмитрий Альбертович Шахов! Таких людей не сажают! Его высокопоставленный папаша обставил всё так, как будто виновником аварии был сам Алёшка. Но ведь она то была там! Она то всё видела! Она сама лишь чудом осталась жива .... Хотя кому до этого дело? Их покорёженную, изувеченную аварией иномарку отвезли на свалку, Лёшку похоронили, а про неё забыли. Ох, зря они это сделали, зря ... она ведь ничего не забыла, она будет помнить всегда.
Итак, смерть самого Шахова она посчитала недостаточной платой за его преступление. Ей хотелось, чтобы он страдал и страдал так же сильно, как она. Око за око, зуб за зуб ... а любимого человека за любимого человека. Но вот загвоздка - любимого человека у этого нелюдя не было. Ни детей, ни жены, ни постоянной девушки. Женщины, конечно, были и не мало. Сколько разных девиц она видела рядом с ним - и не сосчитать, но ни одна не задерживалась больше двух недель. Он притягивал к себе этих глупышек как магнит - высокий, стройный, синеглазый брюнет, хорошо одетый, с ровным загаром, полученным на лучших курортах мира. К тому же богат и успешен. Он мог подцепить любую девчонку, поиграться с ней, влюбить её в себя и бросить даже не объяснившись, лишь потому, что надоела. Вот таким был этот страшный человек.
Она стала присматриваться к его родственникам и друзьям. Матери у Дмитрия Шахова не было - умерла, когда он был ещё ребёнком. Может оттого он и вырос такой бесчувственной скотиной. А с отцом, тем самым Альбертом Шаховым, который помог ему избежать наказания, Дмитрий почему-то не общался. Друзей было много, но разобраться, кто же из них настоящий, кто лучший, за кого из них его сердце будет болеть, она так и не смогла. Казалось, что единственным существом, которое он искренне любит, была его собака - ротвейлер Люся. Собака была уже старая и вот-вот сама должна была помереть, а он заботился о ней как о родном человеке - подолгу гулял, возил к ветеринарам, ездил с ней загород. Следя за Шаховым, она много раз видела, как он о чём-то разговаривает со своей Люсей, ласково теребя за ухо, как целует её в слюнявую морду. Но сама мысль о том, что жизнь её любимого Алёшки может быть сравнима с жизнью какой-то собаки, казалась ей кощунственной. Нет, умереть должен был человек, но вот кто именно?
***
В тот апрельский вечер было невероятно тепло, совсем по-летнему ... и вместе с тем во всём городе стоял пьянящий запах весны - пахло оттаявшей землей, набухшими почками тополей, первой зелёной травой. Солнце уже клонилось к горизонту, и его мягкие лучики торопились обогреть напоследок истосковавшихся по теплу горожан. Как обычно в это время, она заняла свой пост, припарковав машину, как раз напротив входа в офисный центр, где работал Шахов. Его новенький Мерседес (от злополучной Ауди он избавился сразу после аварии) стоял тут же, значит, сам Шахов был ещё в офисе. Она опустила окно и стала ждать. Щебетание птиц, перекрывавшее ровный гул города, развеселило её. Как давно она не слышала птиц! Как давно она не видела солнца! Ей захотелось выйти из машины и подышать весной, погреться под тёплыми лучиками заходящего солнышка. Она прислонилась спиной к стареньким отцовским Жигулям, прикрыла веки, повернув лицо на запад.
- Девушка, с вами всё в порядке?
Она открыла глаза и вздрогнула - прямо перед ней стоял ОН. Голова закружилась, она качнулась, хватаясь руками за машину.
- Вы себя плохо чувствуете? - продолжал проявлять заботу ненавистный ей человек. - Может скорую вызвать?
- Нет, я в порядке, - выдавила она из себя.
- Вы уверены? Вы что-то совсем бледная ... позвольте я вам помогу.
Не дожидаясь ответа, он подхватил её одной рукой под локоть, другой за талию и потянул к скамейке, что стояла рядом.
- Садитесь ... вот так, осторожно. Вы уверены, что скорая не нужна?
- Не нужна, - хрипло повторила она за ним.
Он присел перед ней на корточки и взял её дрожащие руки в свои холёные ладони:
- Ой, какие у вас пальцы холодные, - сказал он, широко улыбаясь, и принялся согревать их своим мерзким дыханием. - Меня Димой зовут. А вас?
- Олеся, - прошептала она, не веря своим глазам. Он заигрывает с ней!!!
- Ваше лицо кажется мне знакомым, мы раньше не встречались? - продолжал он беспечно.
Шахов не узнал её. Конечно, ведь тогда, в день аварии он был пьян! Он просто не запомнил её лица тогда, а после так и не удосужился зайти в больницу и поинтересоваться, как чувствует себя выжившая.
- Нет, мы не встречались, - медленно произнесла она, внимательно вглядываясь в его лицо. Так близко она видела его впервые.
- Ну, это легко исправить, - продолжил наступление Шахов. - Солнце уже село, сейчас похолодает. Тем более, я зверски голоден! Может, составите мне компанию за ужином? Здесь за углом есть отличный японский ресторан.
- Почему бы и нет, - она хищно улыбнулась. Теперь она узнает о нём абсолютно всё, теперь она найдёт его слабое место.
В тот вечер узнать удалось не много. Дмитрий болтал без умолку, но говорил преимущественно на отвлечённые темы - про то, как ему не понравился Нью-Йорк с его каменными, давящими на психику небоскрёбами, про то, как понравилась Венеция, про золотых карпов в Японии, про чемпионат мира по хоккею, где он познакомился с самим Ковальчуком и так далее и тому подобное, а про родных и близких ни слова. Когда он провожал её до дома, она напрягалась каждую минуту, боясь, что он вот-вот полезет целоваться. Но Дима не полез, и вообще был на удивление галантен. А утром доставили цветы - охапку белых роз и короткую записку: "Спасибо за прекрасный вечер". Записка, конечно же, была разорвана в клочья, а цветы отправились в мусорный бак. Жаль, они были ни в чём не виноваты.
Поцелуй состоялся на их третьем свидании. После она всю ночь прорыдала в обнимку с Лёшиной фотографией, как молитву твердя одно и то же: "Это ради тебя, мой любимый. Это всё только ради тебя".
***
Прошло три недели с тех пор, как начался их "роман". До сих пор Олесе удавалось держать Дмитрия на расстоянии, дальше поцелуев дело не заходило, хотя встречались они почти каждый день. Похоже, что ей удалось то, чего не смогла сделать ни одна из тех длинноногих красавиц, которых он с лёгкостью затаскивал в свою постель - Дмитрий Шахов влюбился. Олеся пленила его своей загадочностью и холодностью. Она не гнала его, благосклонно принимая ухаживания, но и не допускала слишком близко. Порой он ловил на себе её обжигающий взгляд, который и пугал и завораживал одновременно. В другой раз она смотрела на него с такой тоской, что хотелось обнять её, прижать к себе и защитить от всех невзгод. Он чувствовал, что у Олеси есть какая-то тайна, что она сама - тайна. Ему нравилось это, ему нравилось в ней всё.
Дмитрий умел ухаживать - дарил цветы, приятные ни к чему не обязывающие безделушки, был заботлив и нежен, устраивал восхитительные романтические встречи. А она тем временем медленно, но верно ковырялась в его душе, заводя разговоры о семье:
- Дим, скажи, это правда, что ты сын того самого Шахова?
- Да, Альберт Шахов - мой отец, - вздохнул Дмитрий. - Но мы не общаемся сейчас.
- Почему?
- Не люблю об этом говорить.
- Ну, расскажи, - она прильнула к его плечу и стала теребить пуговицу на рубашке. - Я так мало знаю о тебе.
- Я знаю о тебе ещё меньше! Девушка-загадка! - усмехнулся Дима и полез целоваться.
- Не уходи от разговора, - настаивала Олеся, уклоняясь. - Или ты считаешь, что со мной нельзя просто поговорить?
- Глупышка, - вздохнул Дима, нежно целуя её в макушку. - Я ни с одной девушкой так много не разговаривал, как с тобой.
- Тогда расскажи про отца, - Олеся капризно надула губки.
- Хорошо, - сдался Дмитрий. - Мой отец ... он всегда много работал, политика это дело такое ... и мы никогда не были очень уж близки. А в прошлом году ... в прошлом году я сильно накосячил - попал в ДТП, замес был жуткий. Там даже человек погиб. Отец тогда замял всю эту историю, но на меня обозлился. Сама понимаешь, человеку с его положением не нужны скандалы. Вот и всё.
- Всё?!! - её голос предательски задрожал, она подняла голову и посмотрела ему в глаза. - Ты хочешь сказать, что ты был виновен в смерти человека, а твой папа замял дело ради своей политической карьеры?!!
- Ну, ты скажешь тоже! Виновником аварии был тот парень, который погиб - не справился с управлением, вот и вынесло его на обочину. Мою машину он тоже слегка зацепил. - Шахов отвёл глаза в сторону, не выдержав её пристального взгляда. - Просто фамилия у меня слишком громкая и известная, чуть где засветишься, журналисты сразу найдут к чему придраться. Да и вообще, давно пора забыть эту дурацкую историю.
- Ну да, конечно, пора забыть, - отрешённо произнесла она и вновь положила голову ему на плечо.
***
С ней творилось что-то неладное. Она не могла есть, не могла спать, терзаясь жутким чувством вины. Она встречалась со своим врагом каждый день, позволяла ему целовать себя и, что самое ужасное, осознавала, что эти поцелуи ей не противны. Может быть, она просто привыкла? Она хотела поскорее закончить начатое, осуществить свою месть, но всё никак не могла решиться. И вроде даже жертву выбрала, но ... что-то было не так - всё не то! Да и причём вообще этот несчастный парень?!! Он виноват лишь в том, что дружит с Дмитрием. А Дмитрий ... Дмитрий должен ... должен быть наказан!!! В этом она убеждала себя каждую бессонную ночь, заливая слезами изрядно помятую фотографию Лёшки.
***
- Вот так, проходи ... осторожно ступенька. Ву-а-ля! - пропел Дмитрий и снял повязку с её глаз.
Олеся обвела взглядом богатое убранство Диминой квартиры, куда он наконец-то привёз её. Обставленная в стиле хайтек, гостиная впечатляла оригинальностью дизайна, но казалась холодной и неуютной. Наверное, такой и должна быть квартира богатого, закоренелого холостяка. Посреди комнаты, совершенно не гармонируя с окружающим чёрно-белым интерьером, мерцал пламенем свечи островок уюта - маленький стол, сервированный шампанским, фруктами и нелепыми многослойными бутербродами.
- Посмотри, это я сам приготовил. Представляешь, в первый раз в жизни, что-то приготовил сам! - гордо произнёс Дмитрий, сияя, как мальчишка.
- Ты молодец, - не смогла сдержать улыбку она.
***
Шампанское, две виноградинки, ещё шампанское - и закружилась голова. Его горячее дыхание, такие сильные и такие нежные руки - она не смогла устоять.
***
Когда всё закончилось, она откинулась на подушку и заплакала, сначала тихо, чуть подвывая и всхлипывая, потом всё громче и громче, пока не зашлась в жуткой слёзной истерике. Испуганный Дмитрий пытался привести её в чувства - он тряс её, звал по имени, но всё тщетно. Наконец он схватил её в охапку, крепко прижал к себе и зашептал:
- Олесенька, перестань. Солнышко моё, что случилось? Я обидел тебя? Хорошая моя, что я сделал не так?
Она упёрлась ладонями в его грудь, высвобождаясь из объятий.
- Отпусти, - всхлипывала она. - Отпусти меня. Я не должна ... я не должна была....
Он разжал руки, позволяя ей встать с постели, но в последнее мгновение вновь ухватил её за тонкое запястье:
- Не уходи, прошу! - теперь уже он был готов разрыдаться. - Я не понимаю! Не уходи! Я люблю тебя!
- Что ты сказал? - резко повернувшись, спросила она.
- Я люблю тебя, Олеся! Я никого так не любил, как тебя! Я не знаю, что со мной будет, если ты уйдёшь ... ты самый любимый, самой дорогой мой человечек.
- Что ты несёшь?!!
- Это правда! Я думал, что такого не бывает, что все эти рассказы про любовь лишь выдумка глупых романтиков! Но я ЛЮБЛЮ тебя!
Он всё ещё держал её за руку, стоя перед ней на коленях, и смотрел на неё так, как никто и никогда не смотрел ... даже Лёша.
- Мне надо в душ, - произнесла она отрешенно.
- Ты не уйдёшь?
- Нет.
***
Шум льющейся воды смешивался с гулом странных, страшных мыслей в её голове. Она сидела на краю ванны, сжимая в руках осколок зеркала, которое она только что разбила.
"Всё сходится ... он любит МЕНЯ, я - ТОТ САМЫЙ ЧЕЛОВЕК ...", - думала она, а слёзы текли по щекам и падали на острое стекло.
В узком осколке отразилась её горькая улыбка:
- Пусть будет так, - сказала она вслух. - Это всё только ради тебя, мой любимый.
***
Рука взметнулась вверх и резко опустилась, зеркальный осколок блеснул ярким светом лампы и погас.
***
Она думала, что месть - это сладкое блюдо, думала, что ей станет легче. Но ей стало больно и страшно. Очень страшно.
"Зачем?" - зашумел в голове далёкий, уже почти забытый голос.
- Зачем? - повторила она вслух, медленно оседая на холодный пол.