- Никит, убери, пожалуйста, вещи с пола. Мне нужно пропылесосить.
- Варь, я занят, давай позже.
- Можно тогда я их постираю?
- Нет! Мне завтра идти в этих штанах, они не высохнут.
Варя не стала спорить. Она медленно сложила тряпку, которой только что вытирала пыль, и устало опустилась на диван. Напротив, у стены, стоял большой компьютерный стол, вся поверхность которого была занята техникой: монитор, принтер, отдельно принтер для фотографий, стопка с плоскими коробками от планшета, айпэда, нового телефона, навигатора, DVD рекодера, GPS-приемника. За всем этим сидящего за столом Никиту было почти не видно, лишь иногда его лохматая голова выглядывала из-за импровизированной стены. Сейчас он с бешеной скоростью что-то печатал, и каждый щелчок клавиш злил Варю больше и больше. Она опять отметила про себя уже хорошо знакомую ей навязчивую мысль о том, что ее семейная жизнь перестала ее удовлетворять. С каждым днем она все отчетливее чувствовала, что ей чего-то не хватает, но чего именно, понять не могла. Может быть, она просто устала, и ей нужно уехать отсюда на несколько дней. Может быть, за годы, проведенные с Никитой, в ее душе накопилось слишком много негативных впечатлений от той жизни, которую они вели: порой Никита бывал просто невыносим! Варя изо всех сил старалась смотреть на его поведение сквозь пальцы, потому что он мужчина, а это ведь многое должно оправдывать.... Может быть, Варя просто не спешила стареть душой, и поэтому все еще ждала от их с Никитой отношений некой романтики и влюбленного парения. Конечно, Варя понимала, что чувства со временем притупляются (а они уже пять лет вместе), но ведь на их место должно приходить что-то еще, что делает жизнь супругов комфортной и приятной, а в их семью пришло слишком мало, и когда страсть улеглась, жизнь помрачнела и стала скучной. А теперь еще эта куча...
Куча поселилась в небольшой двухкомнатной квартирке на ВДНХ с молодоженами с первого дня их совместной жизни. В первую брачную ночь Никита, раздевшись, любовно уложил снятый костюм на пол, перед их новым вместительным шкафом, достал из сумки футболку и пару носок и пристроил рядом с костюмом. На удивленный Варин взгляд он ответил:
- Эта куча будет лежать здесь. Я так храню свои вещи.
- Но... А, ладно! - Варя не хотела в тот момент спорить или что-то объяснять Никите.
Первое время влюбленная и счастливая Варя не то что мирилась с кучей, а вообще не замечала ее. Если нужно было пропылесосить, куча просто временно переселялась в другой угол комнаты, после чего возвращалась на место. Когда Варя брала из кучи вещи для стирки, она никогда не забывала вернуть их обратно: чистые и отглаженные они теперь лежали на полу не кучей, а аккуратной стопкой.
Однако в последние несколько месяцев в отношениях Вари и Никиты что-то пошло не так: всегда угрюмые и недовольные, они почти не разговаривали друг с другом. А каждое, пусть незначительное, недовольство Никитой растило в Варином сердце ненависть к пресловутой куче, потому что намного проще было свалить вину на что-то одно и конкретное, чем тратить силы и искать настоящий источник этого недовольства.
Варя вскочила с места, зло затопала в ванную, зашвырнула тряпку в раковину.
- Варь, ну что опять! - взревел Никита. - Я же сказал, что занят!
- Хорошо, я тоже сейчас сяду за стол и буду очень занята. Мне нужно статью писать.
- Ну, вот и отлично! А злиться и беситься-то зачем?
- Затем, что мне уже вот где эта уборка! - она провела рукой по подбородку. - Чего ради? Я к тебе в домработницы не нанималась!
- Так и не убирай, мне-то что! - огрызнулся Никита.
- Ну да, ничего, только ты же потом первый начнешь ворчать, что тебе чай не из чего попить и ноги к полу прилипают!
- Не буду, мне все равно!
- Ага, конечно!
Никита раздраженно засопел и снова спрятал голову за коробками. Варя ушла в кухню, села на стул. Через пятнадцать минут она в очередной раз вздохнула, словно что-то для себя решив, и пошла в комнату к мужу.
- Никит, - позвала Варя, стоя в дверях. Он отодвинулся от компьютера, снял наушники, посмотрел на жену выжидательно, но уже не зло. - Пойми, меня просто обижает, что последний год из тех пяти, что мы вместе, ты меня как женщину не замечаешь. Ты никак не оказываешь мне знаки внимания, и я чувствую себя чем-то вроде бесплатной уборщицы. Очень тяжело, во-первых, чисто физически каждые три дня наводить капитальный порядок. Я не говорю, что ты один виноват в том, что мусор скапливается. Нет, конечно! Но убираю я. Это, во-вторых, занимает много времени, а у меня помимо семейного очага есть еще и свои дела, да хоть работа. Обиднее всего, что если раньше домашние дела были мне в радость, потому что для меня они были связаны с заботой о любимом человеке и нашем с ним общем комфорте, потому что взамен я получала то, что необходимо для комфорта мне: поддержку и родственное тепло, то теперь я не получаю этой поддержки. Мы очень отдалились друг от друга, я больше не уверена в твоей любви, не рассчитываю на тебя, не советуюсь с тобой, мы не проводим время вместе, нигде не бываем, даже спим уже в разных кроватях! Возможно, что это всего лишь такой период, но мне очень тяжело его пережить, и я была бы очень рада, если бы ты иногда оставлял компьютер не только для того, чтобы уставиться в телевизор, а еще для того, чтобы пообщаться со мной.
Под конец этой тирады к горлу Вари подступил слезный ком. Она хотела добавить что-то еще, но слезы лишили ее голоса.
Никита сидел в своем кресле, уставившись в одну точку. Казалось, он заснул с открытыми глазами или впал в какое-то бездеятельное оцепенение. Варю раздражала, бесила эта его защитная реакция: когда она пыталась поговорить с ним об их отношениях, как-то наладить их совместную жизнь, попросить о чем-то нематериальном (выслушать, посочувствовать, поговорить о них), он утыкался в одну точку и сидел так довольно долго, пока Варе не надоест его оцепенение и она либо не признает свою вину в ссоре (и неважно, кто виноват на самом деле), либо не скажет, что ситуацию "проехали". В общем, перестанет ждать от него каких-либо действий. Вывести Никиту из этого упрямого ступора было очень нелегко. Почти всегда, прежде чем оставить его в покое, Варя спрашивала (не то чтобы в надежде на продуктивное развитие беседы, скорее просто для того, чтобы его позлить): "И что нам теперь делать?" или "Что ты думаешь об этом?", но ответ был неизменно один: "Не знаю" (наверняка Никита тем самым тоже стремился позлить Варю).
Вот и сейчас реакции на Варины слова не последовало. Никита все также сидел неподвижно, смотрел в пол. Наверное, за то время, что Варя говорила, он пересчитал все трещинки на доступном взгляду куске напольного покрытия, раза три задался вопросом, почему они выбрали именно этот непонятный персиковый оттенок, и придумал себе список дел на завтра. Однако Варя знала, что он слышал все, о чем она ему сейчас говорила. Значит, чтобы добиться от Никиты реакции, ей придется еще несколько раз вернуться к этой теме, еще несколько раз доступно и подробно объяснить, почему она себя так чувствует и что может помочь ей начать чувствовать себя по-другому, объяснить, как он, Никита, может поучаствовать в процессе улучшения их совместной жизни; возможно, ей даже удастся уговорить его тоже быть откровенным. Может, все и наладится.
Вечером все случилось как всегда после ссоры: не было яркого или хотя бы просто очевидного примирения. Ситуацию просто "забыли". Варя обладала таким характером, при котором не могла долго обижаться; Никита был рад, что гроза миновала, и больше к нему не придираются. Внешне все снова было нормально. Варя не знала, что чувствует Никита, однако в ее собственной душе скопилась еще одна капелька черной негативной массы, которая все больше и больше загораживала собой ее любовь к Никите.
Ночью Варя долго не могла заснуть. Она опять легла не с Никитой в спальне, а в гостиной на диване. Никита храпел задорно и беззаботно, Варя снова почувствовала раздражение. Все-таки обида сложная вещь. Даже если она приглушалась, она не проходила совсем, а всего лишь уходила вглубь, может быть, для того, чтобы однажды снова воспалиться. Часа в три Варя, наконец, заснула. И видела, вопреки всему, очень приятный сон. Проснувшись, она еще долго нежилась в постели, не желая отпускать такие невероятно настоящие образы сновидения. Ей приснился человек, мужчина, незнакомый, но этот незнакомец почему-то казался ей во сне таким родным и знакомым; ей даже представилось на мгновение, там, во сне, что это Никита, просто в другом образе. Мужчина разговаривал с Варей, смеялся, рассказывал ей о своей жизни (Варя смутно помнила подробности, но у нее сложилось впечатление, что он актер). Ей было очень хорошо и спокойно рядом с этим человеком, она чувствовала себя нужной и любимой, красивой и единственной. Он был высок, статен, гладко выбрит, одет в свободную белую рубашку навыпуск и джинсы. От него очень приятно пахло дорогим и со вкусом подобранным парфюмом. Варя долго не могла перестать о нем думать: он был слишком настоящим. Ей казалось, что она до сих пор слышит его спокойный голос, чувствует запах его свежей рубашки. Ей хотелось снова и снова вспоминать отрывки сна, снова испытывать это невероятное счастливое спокойствие.
Вошел Никита, плюхнулся на диван, на котором лежала Варя, включил телевизор. В его руках была тарелка с оладьями. Он брал их руками, отправлял в рот, затем высасывал прямо из упаковки сгущенное молоко.
- Будешь? Там еще есть.
Варя вздохнула. В следующую минуту она сидела рядом с Никитой и с аппетитом уплетала похожие на амебу оладушки, а ее неподвижные глаза наблюдали за тем, что происходит на экране.
* * *
Энтони Бакер младший открыл глаза и стал медленно и старательно потягиваться в своей до неприличия большой кровати, смакуя каждый хруст заспанных суставов. Солнце задорно пробивалось в светлую комнату через прозрачные белоснежные занавески. Энтони улыбнулся: день обещал быть добрым. Он посмотрел на часы: почти одиннадцать, пора вставать. На два часа у Энтони была назначена встреча с агентом, Тони Лайклом, который должен передать ему сценарий нового фильма. В этом фильме Энтони предложили сыграть главного героя. Фильм обещал быть прибыльным, и для карьеры Энтони это был действительно неплохой шанс. Он еще несколько минут провалялся в кровати, стараясь припомнить сон, от которого у него осталось лишь какое-то смутное ощущение тоски о чем-то несбыточном и далеком, но сон растаял и исчез.
Энтони быстро привел себя в порядок, потому что хотел успеть позавтракать в своем любимом ресторане до встречи с Тони и деловых разговоров, надел джинсы и светлую легкую рубашку под стать жаркому калифорнийскому дню, и вышел из двери своей роскошной двухуровневой сложносказатьсколькокомнатной квартиры.
Тони уже ждал подопечного, которого считал своим любимцем, но это не мешало ему нещадно обирать звезду. Конечно, Энтони мог позволить себе такого дорогостоящего агента, самого лучшего в Голливуде, однако денежный вопрос мешал им стать настоящими друзьями. Хотя в такой среде как Голливуд дружба едва ли возможна: всем друг от друга что-то нужно, и люди давно перестали тратить время на ненужные условности и околохождения, а научились сразу приступать к делу, благодаря чему экономили свое время, усилия и нервы, но напрочь лишались возможности испытать все прелести искренней дружбы. Тони знал Энтони давно, когда тот, еще совсем юнец, играл второстепенные роли в театрах. В кино Энтони попал случайно: однажды в кафе его увидел режиссер, отметил, что тот идеален для одной небольшой роли, и позвал сниматься. С тех пор карьера Энтони пошла в гору. Когда начинающий актер пообвыкся и обустроился в Голливуде, ему потребовался агент, и уж тут-то Тони не мешкал и подцепил на свой крючок этого новичка. С тех пор прошло шесть лет. Тони, обладающий идеальным дельцовским чутьем и хваткой, никогда не присматривался к актерам, с которыми ему доводилось работать, как к людям: он видел в них только марионеток, которые готовы платить ему большие (а иногда просто сумасшедшие) гонорары. Однако Энтони его интересовал. Он не понимал этого человека. Тони не раз отмечал про себя, что Энтони, даже спустя столько лет, проведенных в Голливуде, не похож на обычного современного человека: он словно несвойствен современному миру. О такого типа людях Тони читал и почему-то всегда ассоциировал их с Америкой двадцатых годов прошлого столетия. В Энтони еще не успела развиться жажда денег, он еще, пусть не так свято, но верил в идеалы и принципы. Как-то у актера и его агента все-таки вышел доверительный разговор за бокалом виски с содовой, и тогда Энтони немного рассказал о своей жизни. Он был актером, но видел в этом не только работу, но искусство, нечто большее, чем простое служение индустрии развлечений. Когда-то он играл на театральной сцене, но театральная иллюзорность довольно быстро его разочаровала. В кинематографе он ценил нацеленность на натуральность (ставшую особенно заметной в последние несколько лет). Киношные декорации позволяли воссоздавать почти со стопроцентной точностью сцены из жизни: ты мог утром пройти по тротуару, случайно толкнуть плечом симпатичную девушку, обернуться, чтобы попросить прощения, и больше никогда ее не увидеть, а вечером разыграть эту сценку перед камерой с очень похожей на ту девушку актрисой, и не просто разыграть, а придумать для этой незначительной истории продолжение и финал. В общем, Энтони без сожаления оставил театральные подмостки и перекочевал в мир больших кинематографических возможностей.
Уладив все организационные вопросы с Лайклом и посвятив десять минут ничего не значащей болтовне, Энтони отправился в парк, чтобы занять там самую удаленную от глаз гуляющих лавочку под раскидистыми ивами и провести несколько часов на захватывающих дух виражах нового приключенческого сюжета.
Солнце клонилось к горизонту, притупляя свой подернутый малиновым свет и убаюкивая природу. Энтони оторвал взгляд от страницы, с удовольствием пошевелил затекшими конечностями. И только тогда заметил разлитую по желудку неприятную пустоту.
- Ну, на сегодня хватит, - вслух произнес он и зевнул.
Он встал со скамейки и зашагал на не гнущихся еще ногах по парковой дорожке. Энтони посмотрел на багровеющее солнце и неожиданно для себя вспомнил сегодняшний сон, словно это ощущение спокойной радости, появившееся в его душе при взгляде на засыпающую прекрасную природу, было сродни впечатлению, которое оставило после себя сегодняшнее сновидение. Но сон уже невозвратимо растворился в сценарии будущего фильма. Скрипнули массивные ворота - это сторож собирался закрыть один из выходов из парка на ночь. Энтони окрикнул его, прибавил шаг и окончательно развеял дымку воспоминания о сегодняшней ночи.
* * *
Вечером следующего дня Варя честно призналась себе, что ей безумно понравилось то романтическое приключение, которое ей так заботливо предоставило ее подсознание, что она не могла дождаться того времени, когда стемнеет и по городским меркам будет не рано идти спать. Наконец, традиционный вечерний чай был разлит по кружкам. Варя была не в силах ждать, когда чай остынет, поэтому она осознанно пошла на риск обжечь язык и небо и выпила чай в три глотка.
- Куда это ты? - Осведомился оторвавшийся-таки от газеты Никита.
- Спать, а что?
- Ничего, просто, - Никита сделал губы смайликом в обратную сторону.
- А, ну, ладно тогда.
- Давай.
Варя залезла под одеяло, крепко зажмурилась и изо всех сил стала засыпать. На кухне работал телевизор, кто-то бесполым голосом орал с экрана, Никита бегал, кашлял, с шумом упала тарелка на кафельный пол. Когда, наконец, взъерошенный муж вошел в спальню, Варя совсем отчаялась уснуть. "Может, так оно и лучше", - подумала она и пристроила голову на плече у Никиты. Какая-то непонятная нежность вдруг разлилась по ее телу, растопила все обиды. Ей хотелось обнимать этого человека, хотелось увидеть его снова неутомимым и дерзким, каким он был еще так недавно.
- Не сегодня, я устал, - пробурчал Никита, обдал ее запахом выпитого чая и плохо смытого дезодоранта, после чего отвернулся к стенке и захрапел.
Несколько минут Варя лежала неподвижно, устремив открытые глаза туда, где должен быть невидимый в темноте потолок. Снова вернулась пережитая уже тоска от того, что отношения рано или поздно затираются, теряют свою остроту. Когда эта отрицательная тенденция только наметилась, когда Варя поняла, что Никита не будет стараться сохранять то, что ему неважно: одухотворенность и страсть в их союзе, что она одна не сможет ее удерживать постоянно, ей было очень тяжело. Варя очень болезненно переживала этот пасмурный этап в их с Никитой отношениях, долго отказывалась верить в то, что так случается почти во всех семьях, что мужчина от природы невнимателен и неотесан и не способен понять многие сложные чувства женщины, не знает, как правильно на них реагировать.
Никита, всхрапнув, перевернулся на другой бок, отчего кровать жалобно скрипнула, несколько раз волной подалась вправо и влево, и Варя не первый уже раз за последние несколько месяцев отметила, что Никита сильно поправился. Удивительно, но раньше она как-то не обращала на это внимания, хотя поправился он уже давно. Может, она его больше не любит? Эта мысль не впервые пришла Варе в голову, но теперь она ее не огорчила и не расстроила.
* * *
Снова он! Тот же мужчина снова приснился Варе. Теперь он был еще реальнее, еще ощутимее. Они встретились как хорошо знакомые друг другу люди, провели в искаженной сновидением реальности несколько незабываемых часов. Каждое чувство, каждое мимолетное впечатление, каждая мысль, каждая мурашка отчетливо осели в Вариной памяти. Она точно помнила запах его парфюма, долго после пробуждения чувствовала мягкость его большой ладони, видела каждую твердую щетинку на его приближенной для поцелуя щеке. Он был галантен, обходителен, иногда нетерпелив, но непременно внимателен и близок. От него веяло спокойствием, уверенностью, счастьем, с ним было очень спокойно, глупые страхи и опасения, так свойственные женскому полу, просто не существовали. Сколько они успели обговорить! Они смеялись, ворковали, что-то обсуждали, даже немножко спорили. Варя без утайки рассказала, что работает в журнале, не самом, конечно, популярном, и пытается писать стихи (факт, о котором не было известно даже Никите!), и впервые за много лет не ощутила дискомфорта по поводу своей работы, не ждала упрека или порицания, а была по-настоящему горда собой, потому что ей не пришлось с боем отстаивать свое право заниматься пусть не прибыльным, но любимым делом. Ее ночной визави оказался тоже человеком творческим - все-таки актер. Во сне Варе даже показалось (или так оно и было?), что она действительно видела пару фильмов с его участием.
Когда они уже перешли от бурного обсуждения к тихому времяпрепровождению, почему-то совсем некстати зазвучал марш Мендельсона, ее собеседник поспешил удалиться. Варя открыла глаза и поняла, что это марш вовсе не Мендельсона, а Турецкого, и играет его не оркестр, а будильник. Только благодаря тому, что Варя приучила себя не обнажать свои чувства при других людях, она не расплакалась в то утро.
* * *
Энтони широко улыбнулся пригревавшему щеку солнцу, перевернулся на другой бок и обхватил рукой подушку, будучи абсолютно уверен, что это его возлюбленная, девушка, чье имя он почему-то не мог вспомнить, но знал, что она работает в журнале, не любит спагетти и запах орхидей, стесняется своих детских ямочек на щеках и удивительно нежно умеет прикусывать его губу во время поцелуя. Все еще в полудреме Энтони провел рукой по подушке и задумался, потому что не мог понять, какая именно это часть той девушки, которую он предполагал сейчас увидеть в своей кровати. Несмело он открыл глаза и потом несколько секунд бессмысленно смотрел на пуховый безжизненный валик.
- Сон, - удивленно выдохнул Энтони и сел на кровати. Не веря своим глазам, он еще раз осмотрел всю кровать, заглянул под одеяло, тщательно ощупал несколько раз подушку.
Верить в то, что это сон, Энтони отказывался до последнего. Ему казалось, что каких-нибудь несколько минут назад он обнимал ту девушку, держал ее за руку, ласково привлекал к себе для поцелуя. "Может быть, сейчас она выйдет из ванной? Или вернется с кухни?" - промелькнула слабая надежда в его сердце, но квартира отозвалась только гулкой тишиной.
* * *
Варя упивалась этим необычным счастьем примерно неделю - ровно столько, сколько ее рассудок позволял ей жить впечатлениями и восполнять недостаток необходимой ей нежности в жизни, прежде чем предстояло задуматься не только о нормальности подобной ситуации вообще, но и о некоторых моральных нормах в частности. Всю неделю она не замечала Никиту, он превратился для нее в часть интерьера, предмет мебели, который сродни новомодным гаджетам и может сам передвигаться по квартире и даже способен на некоторые несложные действия. Каждый вечер она с сияющей улыбкой оставляла удивленного мужа в одиночестве соблюдать их семейную традицию в виде чаепития и удалялась на уже ставший за неделю полностью ее территорией диван. Энтони (она все-таки вызнала и запомнила его имя) являлся строго к назначенному времени, а именно между седьмой и десятой минутой ее сновидения, и начиналось невероятное. Для них не было никаких преград - ни временных, ни пространственных, ни культурных: сновидческая реальность тщательно об этом заботилась. Их встречи были наполнены только приятными впечатлениями, только радостью свидания и нарождающейся любви, легким светлым и в то же время страстным переживанием. Сколько нежности подарили они друг другу за эти ночи, сколько ласковых слов сказали, сколько раз ее маленькая ладонь нежилась в объятиях его большой мужественной руки. И каждый раз, просыпаясь, Варя испытывала горькое чувство пустоты, словно там, откуда она каждое утро возвращалась, оставалась важная и незаменимая часть ее самой. С каждым пробуждением это чувство становилось все нестерпимей, но вечером на его место приходило радостное возбуждение от предстоящей встречи.
* * *
Последняя неделя была для Энтони мучительной. Он потерял покой, сделался рассеянным и замкнутым. Он толком не ел, почти перестал улыбаться, на его гладком не тронутом возрастом лбу проступила задумчивая морщинка. Он явно был чем-то озадачен. Каждую ночь ему снилась одна и та же девушка, красивая и невероятно притягательная. Она появлялась в его сне, и эти сны были наполнены счастьем и странным очарованием. Но утро непременно заставало Энтони обнимающим подушку или скомканное одеяло и не приносило ничего, кроме разочарования и острой боли от утраты чего-то дорогого. К тому же, подобного рода навязчивые сновидения явно свидетельствуют о том, что в его жизни чего-то не хватает, и заботливый сон компенсирует, таким образом, недостаток тех ощущений, которые Энтони не может получить в реальности.
* * *
Неделя не очень долгий срок, но достаточный, когда речь идет о сказке, которую либо нужно воплотить в жизнь, либо скорее отказаться от нее, чтобы потом потрясение от разрыва с мечтой не было чересчур болезненным.
Варя стала замечать, что встречи в сновидении больше не приносят ей того ничем не омраченного удовольствия, которое она испытывала вначале, потому что теперь даже во сне она начинает осознавать, что все это выдуманное, не "всамделишное". И чем четче она это осознавала, тем горше ей становилось.
Вечером она сидела за компьютером и пыталась сосредоточиться на заданной статье, но мысли то и дело возвращали ее к тому, что в ее жизни нет такого мужчины как Энтони, а она уже так привыкла к тому спокойному счастью, которое пробуждается в ее душе, когда она с ним.
Наконец, она вымучила из себя два довольно внушительных абзаца. Пока она их перечитывала, вспомнила подходящую к тексту цитату, но никак не могла вспомнить автора. Варя вышла в интернет и ввела в поиске фразу: опыт - это то, что получаешь, когда не получаешь того, что хочешь.
Поисковик отреагировал странно и в первых строчках ответов вывел фильм под названием "Опыт чувств". На кадрах из анонса к картине было какое-то смутно знакомое лицо. Не подозревая ничего странного, Варя увеличила изображение и едва сдержала вскрик: это был Энтони. Когда первое оцепенение прошло, она начала судорожно выискивать имя актера. Сомнений не было: в титрах значился Энтони Бакер младший.
Варя никак не могла собраться с мыслями. Ее сердце бешено, с надрывом, колотилось, щеки горели. Наконец, ей удалось немного успокоиться, и она призвала на помощь весь свой здравый смысл, чтобы объяснить себе подобное совпадение. Первое, что пришло в голову, это что она просто когда-то видела этого актера, услышала или прочитала и, сама того не заметив, запомнила его имя. Чтобы найти подтверждение своей догадке, она стала просматривать названия всех фильмов с его участием, эпизоды этих фильмов, критические статьи - все, что могло попасться ей на глаза. Она провозилась до глубокой ночи, но так и не нашла ни одного знакомого фильма, названия или фрагмента. Решив, что утомленный мозг плохой советчик и помощник, она собрала свою волю в кулак и выключила компьютер.
В эту ночь ей снились какие-то птицы, лошади и поросший зеленой тиной прудик.
* * *
"Как же отвратительно настолько отдаваться глупой фантазии!" - негодовал Энтони по пробуждении. Он чутьем, каким-то седьмым чувством, понимал, что еще немного, и эти безмятежные ночные свидания спровоцируют в его душе бурю мрачных мыслей о его месте в этом мире, истинном счастье и тому подобных вещах. А ему совершенно не хочется сейчас снова задумываться о женщине, семье и детях. Был в его жизни один серьезный эпизод, когда он был влюблен, хотел жениться, а девушка его предала. И снова возвращаться к этому вопросу он пока не хотел - не чувствовал себя к этому готовым.
Ночная подруга очень ему нравилась, но он отдавал себе отчет в том, что это всего лишь сон, и именно поэтому с ней все так просто и хорошо. Ему нравились эти сновидения, однако его пугал тот факт, что они сосредоточены вокруг одной ситуации - это уже как никак мания и требует консультации психотерапевта.
Энтони включил компьютер, чтобы проверить утреннюю почту и распечатать черновой вариант нужного ему договора. Почта почтой, но потребность в информации тоже надо удовлетворять, поэтому он начал беспорядочно лазить по интернету. В процессе он вспомнил, что его близкий приятель, музыкант, предлагал ему сняться в новом клипе на его песню. Энтони нашел песню. Стихи были так себе, но при профессиональном подходе из этого действительно можно сделать кое-что стоящее. Вдохновившись песней, Энтони стал лазить по сайтам со стихами. Потом он вспомнил, что его Варя тоже пишет стихи, и из любопытства ввел ее фамилию транслитом, чтобы посмотреть, есть ли в реальной жизни поэтессы с такими именем и фамилией. И первая же открывшаяся анкета воззрилась на него Вариными глазами, такими знакомыми и родными. Энтони раскрыл от удивления рот и стал энергично протирать глаза. Видение, однако, не исчезло. Немного придя в себя, он стал внимательно вчитываться в информацию: все совпало. Действительно, работает в журнале, даже пара ее статей были переведены с русского на английский и были доступны по ссылке. Энтони почувствовал, что ему нехорошо, и поспешил выйти на лоджию, на воздух.
* * *
Соблазн закончить эту историю словами "они нашли друг друга в реальной жизни и обрели один в другом долгожданное счастье" велик. Может быть, случись такое где-нибудь в другом месте и в другое время, финал был бы именно таким. Но это планета Земля, и двадцать первый век, поэтому все закончилось так, как и должно было закончиться. Варя решила, что ее бедная больная фантазия сыграла с ней злую шутку, подсунув в сновидения актера, которого она наверняка прежде видела, но просто не заметила, как запомнила его имя. Однако это небольшое приключение показало ей ее жизнь с другой стороны, и она отважилась на решительный шаг - развод. Пока она обдумывала все перспективы их с Никитой отношений, в ее голове назрели новые мечты, новые надежды, в которых пусть нечетко, но уже проглядывала такая же прекрасная, как в детстве, мечта быть рядом с истинным другом.
Энтони Бакер младший ходил к психотерапевту целую неделю, которой вполне хватило опытному мозгоправу, чтобы убедить своего подопечного в логичности ситуации, после чего тот посоветовал ему завести "реальную" девушку. Энтони не сразу прислушался к совету врачевателя душ, а когда начал искать подругу, понял, что в его сердце еще слишком сильно ощущение близости этой загадочным образом появившейся в его жизни Вари. Ну, нет девушки, значит, остается погрузиться в работу, чем он и занялся, с энтузиазмом пробуя себя в режиссерском деле.
Жаль, но люди больше не верят в чудеса и совершенно равнодушны к стараниям Судьбы, указывающей им нужный путь. А чем меньше люди верят в чудеса, тем меньше чудес выпадает на их долю.