Сбродов Павел Николаевич. J [джей]

[ Джей ]

Полные карманы красного.

Засунув руки в карманы, я брёл по парку, не разбирая где газон, а где прогулочные дорожки, по которым в вечернем моционе проплывали горожане. На скамейках сидели пьяные компании. За стеной почёта пацаны били друг другу по лицу. Осень упала на провинцию, но жизнь по-прежнему ползла улиткой по болотной траве. В этом городе менялись только времена года, словно декорации в одном и том же спектакле, а события оставались теми же из года в год. Менялись поколения, менялась мода, но дети повторяли судьбу родителей с аптечной точностью. Тут люди не умирали, а переезжали на кладбище.

Я зарывался кедами в жухлую листву, мокрой простынёй засыпавшую корни тополей и гнилую жёлтую траву. Когда-то в детстве назвал это ширшовником за характерный звук при хотьбе. Курю уже сколько себя сознательно помню. Другим не советую, но для себя я расставил все точки над "Ё". Я брёл, пыхтя сигаретою, и сквозь сизый дым обозревал сонный бежевый мокрый провинциальный беспричинно агрессивный бесперспективный городок в глубине Северо-Западного региона.

Под одним из тополей на целлофановом пакете сидел юноша (хДД) и пил из стеклянной бутылки дешёвое пиво, периодически затягиваясь сигаретою. Из лежащего у него на коленях телефона звучала музыка эмоций. Он явно меня не замечал и был увлечён чем-то грустным, судя по выражению неподвижных глаз. Я подошёл и ткнул его кедом в ногу. Он поднял голову и посмотрел на меня.

- О! Ты, - он усмехнулся. - Чё тут делаешь?

- Я где-то тут вчера телефон потерял, когда портвейн пили.

Он усмехнулся, что-то говорил мне безо всяких эмоций, периодически отпивая из бутылки и затягиваясь. После некоторых предложений он замолкал, углубляясь в свои мысли, которые мне не хотел открывать, потом снова начинал говорить.

- А чё на работу ко мне не заходишь? - спросил он.

- Дак я ж портвейн пил. Неделю уже...

Он усмехнулся. Это самая частая его ответная реакция. Горькая ухмылка, когда одна сторона губ отходит наружу, а другая - несколько к верху, что в сочетании с вечно грустными глазами делало его печальнее Пьеро, хотя тот, по-видимому, был мажором и позером.

Грустного человека под тополем звали Джей. Я ткнул его носком кеда в ногу снова.

- Ладно, давай. Пойду я...

Джей сказал: "Ага" и вновь приложился к пиву. Я брёл дальше, вороша листву кедами.

Рядом со зданием администрации я увидел человека, который забрасывал это здание яйцами и гнилыми овощами. Я подошёл к нему, встал рядом и наблюдал, как вонючие продукты портят свежую итальянскую штукатурку и немецкие стеклопакеты.

Человек остановился и опустил уставшие руки.

- Борюсь с системой, - сказал он, - Пока безуспешно. Но скоро я этих *** научу правде.

- А чё? - спросил я, достал сигарету и закурил.

- Жене моей, её пьяный водитель сбил, ноги оторвало. Обе. А ей двадцать семь. И детей у нас не было, а ей матку удалили. Козла пьяного того так и не нашли. Теперь с неё ещё и инвалидность сняли. Как будто ноги отрасли.

Он посмотрел на небо. То ли молился, то ли чтоб не заплакать.

Я взял пару яиц и запустил ими во флагшток, удачно попав прямо в железо и забрызгав практически весь флаг.

Послышалась сирена.

- Бежим! - Он дёрнул меня за рукав, и мы побежали во дворы. Мужик тянул, не разжимая пальцы, но внезапно, когда мы пробегали через гаражи, отпустил рукав и исчез. Издали донёсся его голос: " Приходи! Вместе мы сможем больше!"

Дворами, где вокруг мусорных контейнеров были разбросаны продукты жизнедеятельности обитателей ближайших домов, я дошёл до школы. Там, за углом, стояли учащиеся старших классов и пили пиво из пластиковых бутылок. Заметив знакомых, я подошёл поближе и стал пить с ними. Пиво было противное, с мелкими, колющими горло пузырьками. После него всегда бывает тяжёлое похмелье. Школьнички обсуждали, кто с кем из класса бы и прочую чушь, о которой только говорят, но ни на шаг не приближаются к моменту начала действий. Мне быстро надоели и гнусное пиво, и тупые разговоры. Я большими глотками допил пиво и попрощался.

Снова пошёл через парк, но Джея там уже не было. Видимо ушёл на работу. Попинал немного коричневые листья, справил нужду в кустах и направился к торговому центру. Там по паркингу катали скейтеры, редкие люди здесь, кто не стал угрюмым быдлом. Мы ни с кем из них не были знакомы, потому что они не пили, как остальные, а только катали, хотя довольно посредственно. Я сел на тротуар недалеко и стал наблюдать. Они падали, прыгали, запинались, мне нравилась их жизненная позиция, но вскоре и это занятие мне надоело. Я пошагал в сторону детского дома. Именно там работал Джей. Раз он просил, то надо бы зайти.

Детский дом представлял из себя серое печальное здание с облупившейся краской на окнах и рушащейся штукатуркой. Однако котельная при нём была ещё жива. Старое одноэтажное здание с высокой красной трубой. Там работал кочегаром Джей.

Я толкнул дверь, обитую рваным линолеумом. Внутри было жарко. Пригнулся, чтоб не удариться головой о потолок, чёрный от угольной пыли.

В закутке, отгороженном от остального помещения шкафами, стоял диван с торчавшей из-под обивки ватой, маленький чёрно-белый телевизор на столике и пара табуретов.

Кроме Джея, там уже сидели Дора и Кэт, пара эмочек из этого же детского дома. Им было лет по шестнадцать, они не отличались ни умом, ни сообразительностью.

- Привет!

- Чё пришёл-то? - Спросила Дора. - Ты нашёл телефон?

- Неа. Да и ладно...

- Ты мне должен будешь до самой смерти. Хотя, зная тебя, - Дора полезла в сумку с нарисованными на ней кедами, - Зная тебя, ты мне должен будешь ещё после смерти.

Она достала из сумки телефон, обмотанный синей изолентой модели пятилетней давности.

- Спасибо уж! - я взял телефон и мы демонстративно, излишне тряся, пожали друг другу руки.

- Чё я те должен?

- Жаркую ночь! Ты ведь человек порядочный и после этого женишься.

- Хмм... Давай лучше бутылку трёх топоров? - я посмотрел на её непропорционально толстые ноги и прыщавое лицо.

- Нет мужиков! Вообще не осталось! - Кэт сидела на краю дивана, закинув ноги на стенку и оперевшись локтём на стол, отчего у неё покраснело лицо.

- Давай, давай! Дуй за портвейном! - у Джея зачесались руки, он сразу стал дёргаться, нервно поглядывая на эмочек и меня.

- Спасибо! Я вас тоже очень люблю!

Пригибая голову, вышел из котельной. Хорошо, что нашёл телефон, плохо, что не поговорил с Джеем. Денег у меня всё равно не было и я пошёл домой. Телефон сел и им до меня не дозвониться.

"С добрым утром, холодный завтрак на столе..." - заиграл будильник на музыкальном центре, до того кривом, но, всё же, работающем.

- Урод! Выруби свою музыку и иди работай! - послышался с кухни голос бабушки. Она сама была вечна пьяная, и я её презирал всем своим сердцем.

Я послал бабушку, оделся и ушёл. Уже второй час дня. Город ёжился в лучах догорающего осеннего солнца, бледным пятном игравшего в лужах. На скамейке около соседнего дома спал мужик пенсионного возраста, а рядом лежала непочатая бутылка портвейна. Вот и мне повезло. Рядом никого не было, и я взял бутылку и, насвистывая "Джанк", ушёл.

Дошёл до детдома, где на спортивной площадке сидели Дора и Кет с каким-то местным гопарём.

- Это ваша подружка? - спросил гопарез у эмочек и заржал, показывая гнилые зубы.

Я без слов ударил ему между ног. Он повалился на землю, громко матерясь и угрожая жестоко меня наказать. Я расстегнул ширинку и помочился на него. Теперь меня точно прикончат.

Дора ткнула в плечо:

- Ты идиот?

- Да! А у тебя были сомнения? Валим отсюда!

Прошли пару кварталов и засели на заднем крыльце Дворца пионеров, одноэтажного задания с кучей пристроек и зелёной торпедой у главного входа. Там распили портвейн, расковыряв пробку ключом. Пили прямо из горла, ужасно кривя лицо и глотая потом воздух. Кет долго рассказывала какую-то чушь, нервно хихикая и косясь на меня.

Из-за угла соседнего дома показался Бобр, ужасный мутант, слишком дикий, чтобы не пить и ныне редкий, чтобы умирать. Это он сам про себя переделал фразу из культового фильма. На самом деле он был недалёким, болтливым алкашом лет на десять нас старше, лысый, с длинной неухоженной бородой. Он выхватил у Доры бутылку, заглянул в горлышко одним глазом и выпил остатки залпом.

- Молодёжь! Хо-хо! Пельмени!

Кет послала его, и Бобр, хромая и матерясь под нос, ушёл. Уже издалека он крикнул: "Я не прогибаюсь под изменчивый мир!"

По улице проехала машина ППС с мигалками и сиреной. Вспомнился человек с тухлыми яйцами, я рассказал о нём эмочкам. Тогда мы решили сходить до администрации.

На площади стояла толпа народа, пара машин ППС и скорая помощь.

Я продрался через толпу, старательно наступая на ноги провинциалам. В эпицентре события на асфальте, в двух метрах от стены, растекалась лужа крови, и валялись осколки чего-то керамического. Скорая помощь уже отъезжала.

Пробившись через толпу наружу, я увидел съёмочную группу местного телевидения.

"Сегодня на городской площади, рядом со зданием администрации был предотвращён теракт. Героически повёл себя сотрудник канцелярии второго помощника депутата городского собрания. Он единолично обезвредил террориста, который увезён с места теракта бригадой скорой медицинской помощи": накрашенная тётка с убогой дикцией плевалась в микрофон.

Сидя на газоне недалеко, мы наблюдали, как расходятся ротозеи и уезжает ППС.

- Там на мужика, который бросал в мерию яйцами, с окна четвёртого этажа выбросили раковину. Точно в голову попали...

Это внезапно и незаметно появился Джей. Я промолчал. Дора и Кет стали обсуждать случившееся, а я молчал, даже не думал об этом. Было всё равно.

Потом было что-то ещё, куда-то шли, с кем-то разговаривали. Из торгового центра украли пару шоколадок и новый альбом "Оригами". С богатенькими эмо выпили "Блейзера". Нас таких на весь город было человек семь. В узких джинсах, с чёрными чёлками и т.п.

Уже изрядно "хорошие", мы с Кет залезли на чердак какого-то дома и долго там целовались. Это трезвый я ей не особо импонировал, а под "Блейзером" тянуло к ней очень сильно. Мы были на чердаке часов до трёх ночи. Когда вышли, держались за руки. Не помню куда, но Кет пропала, а я нашёл компанию панков и стал пить с ними портвейн. От гопников панки отличались только берцами и косухами, в остальном те же китайские "Абибасы" и "Найки".

Очнулся в собственном подъезде, когда стоял, упёршись головой в стену и меня рвало прямо на собственные кеды. Домой идти было влом, сейчас часов семь утра. Сунул руку в карман, но там было сыро. Посмотрел на ладонь и рыгнул с испуга: вся кисть была в крови. Понюхал её - нет, это был портвейн. Тогда вспомнил, что панки мне "на-дорожку" налили полные карманы красного.

Достал телефон. Он тоже был весь в портвейне и не хотел включаться. Сдуру, разбил его об стенку, и осколки былой роскоши полетели в лужу рвоты. Надо было что-то делать. Сегодня Джей должен работать в дневную смену.

Голова болела, а я угрюмо брёл к котельной. Около детского дома сидела Дора и ревела, нет, даже кричала и слёзы разлетались во все стороны.

- Ты что? Не реви, у меня и так голова болит!

- Артёма убили!

- И чё? - мне было абсолютно безразлично, что убили какого-то Артёма.

- Идиот! Артёма Шорша! Убили! Что ты стоишь? - Дора кричала что есть сил, срывая голос на шипящий визг и разбрызгивая сопли.

- Еврей умер, надо радоваться!

- Кокой же ты урод! - Дора перестала кричать, вытерла лицо, - Артёма Шорша, Джея!

Вообще-то я коренной петербуржец, только бабушка из этой дыры. Родители погибли года два назад. В квартире был пожар ночью, говорят, виною был мой компьютер, они оба сгорели. Бабушка взяла надо мною опекунство, и я переехал к ней. Квартиру в Питере пришлось продать, так как соседи предъявили иски из-за пожара. Все деньги ушли им. С детства, как приезжал к бабушке, у меня был единственный друг - Джей.

Когда я нашёл себе новый телефон и восстановил симку, мне пришёл список пропущенных звонков от Джея. В морге сказали, что после удара ножом он был жив ещё минут пятнадцать.

Жена человека с яйцами покончила с собой через неделю. Ещё через неделю провинция забыла о событиях этих двух дней и вновь впала в анабиоз.

14 августа 2010.

Непреодолимое желание стать звездой.

Меня зовут Саша. Зовут так часто, я уже сам верю, что это моё настоящее имя. Год назад я получил возможность официально покупать спиртное в магазинах. Уже целый год, как вернулся в Питер. Жизнь наладилась, я учусь в ВУЗе, работаю на пол ставки официантом в добропорядочном кафе. Сейчас май, и , когда идёшь после полудня по городу, подошва кед приятно липнет к асфальту.

Суета, когда люди спешат с работы домой и в магазины уже прошла. Висящее над горизонтом солнце пронзало город нежными лезвиями своих лучей, и вот он был позитив. Не наш эмошный пазитифф, от которого уже тошнит, а настоящий, трушный.

Я откинул чёлку со лба. У места нашей тусовки стояли новые люди, но по внешнему виду они были "в теме". После провинции, я уже не мог вариться в крупных компаниях и сам собрал из интравертирующих лузеров в кедах себе общество. Мы тусили рядом с одним из торговых центров, где под деревьями стояла скамейка с коваными ручками. Красивые люди в красивом месте.

Я подошёл к "тени", как мы называли это место. Там стояли трое: два парня и девушка. Они повернулись ко мне, один из парней протянул мне руку.

- Эдичка, - он говорил как ортодоксальный еврей из Одессы. - Ты, верно, Саша?

- Да хоть Валера, - я сказал это беззлобно, с улыбкой, уже привыкнув к чужому имени. - А вы откуда меня знаете?

- Тебе привет от Доры!

Я был поражён. После смерти Джея мы с Дорой и Кет не общались, а когда сталкивались на улицах нашего тесного городка, долго смотрели глаза в глаза не произнося ни слова, и проходили мимо. Потом мы вообще не виделись, когда я учился в вечерней школе, когда начал работать курьером. Ну и целый годя уже живу в Питере.

- Я - Юля, а это Свин, - она показала на второго парня с густо пирсингованым лицом и туту на шее и руках.

- Ну а меня можете звать Саша... Какими судьбами здесь?

- Я хочу стать звездой! - Юля при этом смотрела на меня абсолютно серьёзно, даже с претензией на то, что это и так ясно.

- Хех! Клёво! Чё, вписка нужна?

- Нее... Мы уже нашли хату. Снимаем на троих.

_ Ммм... Ну понятно тогда...

В это время из маркета вышли чики, парочка моих знакомых, ещё школьницы, совсем не тру. Над ними регулярно потешался Майк, парень в эмошном прикиде, которого рэп-баттлы привлекали больше, чем любой рок. Майк учился на филологическом, но уже вёл собственную колонку в крупной газете. Вербально он мог уничтожить человека полностью, а потом постебаться над его прахом. Но надо сказать, что к одной из чик, Свете, он относился по-особому. Я думаю, только это не позволяло ему сбрить чёлку и одеть кепку с прямым козырьком. Света была семидесяти процентной педовкой, но она воображала, что она самая тру-эмо. От этого "не тру" её не интересовали. Говорят, что когда один из эмошников перед армией самолично побрился налысо и снял все железки, она плюнула ему в лицо. Короче говоря, тяжёлый случай. Через пару лет ей будет совсем всё равно на эмо субкультуру и эмо-боев, но сейчас это Чика-Света, под алкоголем целующаяся со своей подругой, Чикой-Ирой.

Они увидели меня у "тени" и, сделав крутой поворот, под руку подошли. Я с чиками обнялся, а Юля помахала им рукой.

- Зацени плаги! - Чика-Ира убрала волосы от уха, показала затычки в тоннелях в мочке уха с нарисованной клубникой.

- Круто! - я без всякого интереса наклонился, чтоб посмотреть поближе. В этот момент Ира чмокнула меня в губы. От неё так густо пахло "Ягуаром", что всё стало понятно.

- Чика, ты синяя! - Я с улыбкой сделал шаг назад. Если Света, когда выпьет, лезет только к Ире, то Ира готова на всё с любым обладателем косой чёлки.

- Сучки! - Это с визгом закричала Света, увидев выходящих из-за угла маркета Майка и Женю. Женя носил футболку с нарисованной на фоне российского флага рыбой и подписью "Та ещё кефаль!" и готов был побить человека, если тот называл его Джоном. Практически в любую фразу он вставлял выражения типа "Оплот капитализма", "Гниющий запад", "жирная империалистическая свинья". Света, раскинув руками, побежала навстречу к ним и бросилась на шею обоим, целуя Майка в щёку. Майк, сделав шаг назад, укоризненно смотря на Свету, стал её грузить по поводу алкоголя. Она смотрела ему в глаза, потом взяла за руку и он замолчал. Эти трое подошли к нам.

По доброй эмошной традиции мы хитрым способом пожали друг другу руки, люди познакомились между собой.

Мимо проходил модный пипл. Света было ринулась к ним, но её крепко держал за руку Майк.

Мы перетирали минувшие события, Чики что-то лепетали про школу, про выпускной. Мы с Майком обсуждали грядущую сессию.

Из-за спины мне крикнули в ухо: "Вали эмошников!" Этот прикол Макса уже не пугал, слишком часто он его использовал. К нашему стаду присоединились ещё двое - Макс, парень с длинными волосами и длинной же бородой, заплетённой в косичку, и Мери - потрясающе красивая девушка из обеспеченной семьи, которая, в отличии от нас, носила не кеды, а красные английские туфли и говорила, что в моде скоро будет всё британское. Мери обнялась с Юлей и Эдичкой, обменявшись поцелуями в щёку.

- Привет, мои дорогие! Как там Дора?

- Э! Стоп! Ты откуда знаешь Дору? - я немного выпал, только сейчас поняв, что Дора не знала, где я и что, но направила приехавшую троицу именно сюда.

- Она кузина моя. Не велела мне рассказывать ничего. Типа "оно того не стоит".

Я ничего не стал комментировать. Моментально вспомнилась наша компания, пьянки, ночь с Кет, Джей... Мой самый старый друг, а я ведь до его смерти не знал даже настоящего имени Артёма Шорша. Не знал, что он еврей, что он писал Доре стихи, но они даже ни разу не целовались, что ему было двадцать, когда нам по шестнадцать.

Прошло три года с момента смерти Джея. Убийцу так и не нашли, но больше всего угнетало, что в последнее время я уделял ему слишком мало времени, не знал, что его тревожит, отчего он был всегда такой печальный...

Погрузившись в свои мысли, я незаметно покинул компанию незамеченным и побрёл по улице прочь. Я шаркал по мостовой не разбирая направления. Сзади послышался бег, Ира взяла меня за руку и, глубоко дыша после бега, пошла рядом. Она, делая паузы на шумный вдох, спросила: "Что случилось? Кто такая Дора?". При этом она сильнее сжала мою руку.

- Не... важно, - мне совсем не хотелось сейчас делиться с кем-либо мыслями и воспоминаниями.

- Поговори со мной! Я хочу...

- Хоти! Я не мешаю... хотеть, - оборвал я её и попытался высвободить руку.

Ира остановилась и потянула меня, отчего я тоже остановился, иначе пришлось бы тащить её по асфальту.

- Я тебя люблю! - Ира смотрела на меня и в её расширенных алкоголем зрачках блестели слёзы.

- Опа! У ребёнка сейчас будет истерика, - я улыбнулся и подошёл к ней вплотную.

- Неет, не будет! - она прижалась ко мне и уткнулась лицом в грудь. - Люблю, люблю! - почти шёпотом сказала Ира.

- Я не про тебя!- сухо и резко, прозвучало как и хотелось, выдернул руку и, развернувшись, пошёл дальше.

- Стой! - голос Иры сорвался на крик. Она визжала ещё что-то, потом перешла на нормальный голос.

Я не хотел оглядываться, но в отражении стёкол витрин увидел, что Ира идёт за мной. "Пофигу!" - вертелось в голове, - "Джей... Блин!" У меня намокли глаза. Обернувшись, сказал Ире: "Иди сюда!" Она как послушная собачонка, обхватив мою руку обоими своими, засеменила рядом. "Молчи, пожалуйста!" - я взглянул на неё.

Она мне нравилась, но казалась недалёкой доступной девчонкой. В принципе, всё равно, пусть идёт рядом. Хоть отвлекает меня от грусти о Джее.

Мы бродили по Питеру, потом дошли до её дома, у подъезда которого я получил долгий поцелуй взасос и поплёлся в общежитие. Там придётся долго уговаривать вахтёршу пропустить меня внутрь.

В общаге я никак не мог уснуть. Наконец взял телефон, вышел на балкон и позвонил Мери.

- Привет, не разбудил тебя?

- Нет! Всё ОК! - голос Меря был бодрый, на фоне слышался перестук клавиш, видимо сидела за компом и чатилась со знакомыми из Британии.

- Дай мне номер Доры.

- Её настоящее имя - Даша, - Мери продиктовала номер.

Чтоб не забыть цифры, сразу набрал номер и тут же позвонил.

- Привет, Дора! Это Саша...

В трубке сначала была тишина, потом заспанный голос ответил:

- Иди ты в жопу, Саша, я сплю! - и тут же бросила трубку.

Было горько. Я чувствовал себя полным мудаком, что не общался с ней все эти годы. Что забрал дневник Джея из котельной, полный записей о ней и не рассказал об этом. В итоге, долго выбирая слова, набрал СМС: "Это саша, те паша. Извини, хочу поговорить." Подумал и не стал отправлять. В конце концов, что измениться от этих слов? Лёг спать.

Я уже спал, когда зазвонил телефон.

- Да, - я не посмотрел, кто звонит.

- Я по тебе скучала, - я не узнал голос. - Знаешь, многое меняется, я тоже поменялась. Давно о тебе думаю, думаю, о чём ты думаешь, что ты делаешь, как ко мне относишься... - она говорила быстро, взахлёб.

Я взглянул на дисплей. Высвечивалось "Чика Ира". Блин! Подумал, что это Дора.

- Я сплю, прости...

Поставил телефон в беззвучный режим и сунул его под подушку. Утром на учёбу.

До каникул мы гуляли с Ирой, тусовали в "тени". Я удачно сдал сессию и поехал к бабушке.

После культурного безумия Питера, я вихрем ворвался в безмятежный сон провинции. Жизнь тут никак не изменилась. Люди взрослели, старели, умирали, и всё это время пили.

Дверь бабушкиной квартиры была заколочена и опечатана. Позвонил к соседке, толстой морщинистой старухе, похожей на жирного бульдога.

Бабушка умерла неделю назад. Пока тянулись дела с квартирой, а она уже была переписана на меня заранее, я жил у жирного бульдога. После, связавшись с единственным в городе риэлтором по поводу продажи квартиры, я пошёл на вокзал покупать билет в Питер. Шёл конец июня и засыпающий город купался в зелени и солнце.

Я был в сладостном воздушном облаке ощущения, что здесь меня ничего не держит, когда пришло сообщение от Иры: "Ты козёл! Я встретила другого. Не звони, не пиши больше". Мой ответ был проще: "Пошла на йух, б***ь!!!!" Было абсолютно всё равно. Я шёл по пыльному асфальту, насвистывая что-то из Such A Beautiful Day...

Около витрины магазина бытовой техники, где были выставлены телевизоры, стояло несколько человек. Я подошёл и глянул на экраны, где на всех телевизорах был включен один и тот же канал. Показывали экстренные новости. В Питере, в одном из агентств, типа "Мы ищем таланты" на конкурсе некто взял в заложников участниц. Требовал, чтобы взяли на конкурс его дочь, видимо такую же бездарную и истеричную. Камера взяла крупным планом заложников, и, вот такое стечение обстоятельств, среди них я узнал Юлю. Она с самого приезда посещала всяческие кастинги, шоу и тому подобное. На предложение поехать в Москву, категорически отказывала. Типа там сплошь проституция и криминал. В Питере же ей удача не улыбалась. И вот сейчас, она и три таких же неудачницы стояли на коленях, заложив руки за головы, а мужик в маске и с пистолетом бегал вокруг с выпученными глазами.

Переговоры работников органов внутренних дел, видимо, ни к чему не приводили. Спустя некоторое время, террорист вывел к выходу заложницу, приставив к её затылку ствол. По иронии судьбы, это была Юля. Я разослал в аське всем контактам месседж, чтоб включили телевизор. Кто-то отписался, что уже смотрит. Звука в магазине не включали, так что о происходящем можно было догадываться по визуальным образам. Вот террорист с Юлей остановились на выходе из здания, вот он ей что-то говорит и Юля становится "звездой" - ноги на ширину плеч, руки в стороны. Террорист всё это время стоит сзади и держит пистолет у её головы. Вот он обливает её какой-то жидкостью из бутылки, вытащив её из-за пазухи свободной рукой, вот достаёт зажигалку. В этот момент, видимо, стреляет снайпер и голова террориста разлетается как спелый арбуз. Секунда, и Юля объята пламенем, но стоит всё в той же позе, от щока не шевелясь.

Рядом кто-то сказал, горько усмехнувшись: "Вот! Хе! Стала звездой!"

На экране пожарные с огнетушителями бегали вокруг Юли, покрытой сугробом пены.

Я позвонил Эдичке, Свину, но никто из них не поднял трубку.

Купив билет, вышел на привокзальную площадь. По тротуару катила коляску молодая пара. Самая обычная, даже типичная для этих мест. Он в бежевом и с банкой пива, она в юбке и топике с сигаретой. Молодые густо крыли друг друга первосортным матом, а ребёнок орал, и никто не обращал на них внимания, считая такое должным. Самое забавное, что девушкой была Кет, изрядно располневшая, опухшая от алкоголя и недавней беременности. Теперь у неё были выбеленные волосы собранные в хвост. В этот момент она повернула голову в мою сторону. Я с крыльца видел, как расширились от удивления её зрачки. Кет моментально отвернулась, покраснела, выматерилась на парня и ускорила шаг, толкая перед собой коляску с орущим младенцем.

18 августа 2010

22:22

Бывает, жизнь поворачивается к тебе задом. Однажды приняв такую позу, она простояла задом всю мою юность. Потом было легче, я весело проводил время, хорошо ел, учился и имел приемлимую работу. Видимо прошло... Жизнь снова повернулась ко мне задом. Я подсел.

Да! Да! Да! Прямо как в буклете социальной рекламы. Первые дозы за компанию, потом за полцены, следующие по полной и всё чаще и чаще. Даже не важно, что, но это было.

Из своей компании я выпал. Как предсказывала Мери, в моде стало всё английское, и эмо-киды выросли в инди-пипл. А я так и остался с чёлкой, правда теперь выросла ещё и бородка. Весь в феньках, пирсинге, с извечной сигаретой в зубах, я потерял работу, меня выгнали с учёбы, но хуже всего было без друзей.

Самое важное - признаться себе, что ты наркоман. Сейчас я пролечился в больнице. Трудно это. Видел на днях свою прошлую компанию - Мери, Макса, Женю. Подошёл, хотел поздороваться. В ответ на "Привет!", получил в нос от Жени.

Риелтор вместе с квартирой бабушки исчез в неизвестном направлении, денег не было, на работу с учётом у нарколога не принимали. В самую пору было опять начать принимать наркотики. Часы на рекламном щите показали 22:22. Желание: "Хочу, чтоб всё было нормально!" Может и случиться, что что-то будет...

Я понял за всю жизнь только одно - если у тебя нет мобильника, то ты хуже бомжа. Я ходил без носков, ночевал на вокзале, но в кармане лежал сотовый. И он зазвонил.

На дисплее высветилось имя давно забытой мною Доры. Странно... Последняя наша беседа состояла из посылания меня в жопу...

-Да!

- Привет Саша, то есть Паша! Это Дора, помнишь кто такая?

- Как забыть-то! - наступило молчание.

- Я хочу тебя увидеть. Скоро замуж выхожу. Ты был бы моим свидетелем?

- Дора, извини... Сейчас я на самом дне социума. Тебе меня не стоит видеть, - так хотелось сказать это, но сказал, - Огромная кучища дел и денег вообще нет!

- Я в курсе, мне Мери рассказала. Через неё и получишь деньги на проезд. Зайди к ней завтра, созвонитесь.

Хорошо... - хотя ничего хорошего от этой идеи я не ждал.

- Знаешь, мне многое тебе нужно сказать.

- Я приеду! Точно! - я положил трубку.

Зимой спать на улице холодно. Я бесцельно ходил по супермаркету, продавцы у кассы смотрели по выставленному на продаже телевизору концерт Franz Ferdinand в Москве. Я украл несколько булок и незаметно вышел на улицу. У входа две хорошо выпивших выпивших женщин бальзаковского возраста хохотали около красного купе.

- Молодой человек! Юноша? - одна обратилась ко мне, а вторая стала хохотать от этого до визга.

- Молодой человек! Покатайте по ночному городу двух девушек, а то они слегка выпили.

- Синие в хлам! - выдохнула вторая и снова продолжила хохотать.

Я аморален? Нет! У человека, употреблявшего наркотики другая система ценностей. Мы неслись по полупустым улицам с газом в пол, на красный, по встречной, проходя повороты на ручнике. Водительских прав у меня не было, терять нечего.

Через некоторое время от хохотушки на заднем сиденье послышался храп. Вторая, положа мне руку на колено, сказала: "Девушка устала, давай завезём её домой?" Мы отвезли спящую хохотушку, а потом поехали "к ней".

По журнальному столику был рассыпан кокс. Много кокса. Ничего уже не могло остановить меня. Я снова пообещал себе, что это последняя доза.

С утра, с ревущей в голове сиреной, уполз от этой старухи. Где-то ходил до вечера, потом вспомнил, что надо позвонить Мери.

- Здравствуй!

- Хай, наркоман! Не спрашиваю, как живёшь, знаю, что плохо, - Мери говорила совершенно отстранённо.

- Я завязал, я в больнице лечился! - не смотря на ложь, я в данный момент сам в это верил.

- Да я тоже отлично танцую! Лучше не тормози. Зайди ко мне, деньги забери. Тебе послезавтра утром нужно выезжать, - она положила трубку.

Снег падал гигантскими хлопьями, в свете фонарей искрился и, казалось, своей массой задавит скоро весь город или превратит его в мегачудойогурт.

Поднялся к Мери. Вахтёрша в фойе крайне косо на меня посмотрела, но пропустила без вопросов. Позвонил. Послышались шаги, щёлкнул замок. В проёме показалась Мери, всё так же обворожительно красива, в роговых очках, с приклеенной на верхнюю губу мушкой.

- Держи! - она протянула конверт. - Тут с избытком. Там ещё адрес Даши. Короче, разберёшься...

Я взял конверт, открыл рот, чтобы сказать, но Мери закрыла дверь и только звук закрывающихся замков.

Если едешь в поезде, то можно заночевать на вокзале без проблем с правоохранительными органами. Туда я и направился.

Проходил мимо клуба, где сегодня играли пост-хардкор команды.

- Саша! - кто-то позвал от входа в клуб. Там стоял и курил Буги, тот ещё фрик. Мы поздоровались.

- Сегодня фест рульный! Ты чё, не идёшь? - Буги говорил не выпуская сигарету изо рта.

"Мери сказала, что денег с избытком": голос в голове всегда был прав.

- Дак как же не иду-то?! Без меня тут никак! - Я трехнул чёлкой, заплатил за вход деньгами из конверта.

Кто не в курсе слема, тот ничего не знает о субкультурах нашего времени. Это бог драйва! Силы наркомана конечно не те уже, но тут фору я дам многим.

Потная чёлка липла ко лбу. Я сидел в каморке с только что отыгравшей группой и пил пиво с демидролом. Что-то говорили, стебали друг друга. Весело и уютно, как в старые добрые...

Буги подсел ко мне. Наклонился близко-близко.

- У тебя ещё деньги есть?

- Тебе зачем? - этим я ответил положительно, раздобрев от пива и усталости.

- Есть маза хорошего достать. Но только прямо здесь и сейчас.

Дал ему денег. Не смог отказаться. Ведь хороший и прямо сейчас! Вскоре мы с наркотиками свалили в подъезд ближайшего дома.

Если вы вечером поднимаетесь к себе в квартиру и в подъезде видите нескольких молодых людей непонятного вида, мой вам совет: проходите мимо! И как можно быстрее.

- Э! Молодёжь, ну-ка брысь от сюда! - мужик лет сорока стоял в трениках и майке на лестничной площадке с газетой в руке. В ответ он был послан Буги в далёкие дали к самому истоку появления на свет человека и, собственно, его происхождения.

- Ты что, щенок! О88ел? Иди сюда! - мужик рванул к нам, был уже в метре, когда Буги одним движением поднялся и вплотную прислонился к нему.

- Аррива нон эста! - сказал сквозь зубы Буги и вытащил нож из живота мужика. Лезвие блестело в темноте, следы крови на нём тёмными пятнами испугали меня до истерики. Я вскочил, кричал что-то казалось, кровь заливала весь подъезд. Задержал дыхание и нырнул в неё.

Пришёл в себя лёжа на снегу в каком-то парке. Уже светало. Ужасно замёрз. На рекламном щите неподалёку высветилось время. В ближайшем супермаркете в тамбуре, где создаётся воздушный тепловой заслон, торчал, пока не согрелся. Попутно несколько старушек бросили мне мелочь. Значит, я выгляжу так, что вызываю подобные мысли. Резко вспомнилось про поезд. Сунул руку в карман, но конверта там не оказалось. На мелочь, брошенную старушками, купил немного поесть.

Шлялся по злачным местам, выискивая Буги, но это было бесполезно, да и деньги вчера давал я сам.

В кафешке с большими окнами, на которых было что-то нарисовано, я увидел Мери, Майка и Свету. Зашёл туда под презирающим взглядом официанта и присел на свободное место, рядом со Светой. Та что-то увлечённо рассказывала и не заметила появление меня.

- Привет! - Мери и Майк пронзили меня гневно-непонимающими взглядами, а Света подпрыгнула и вскрикнула от неожиданности.

- Что тебе надо? - Майк говорил сухо, с неохотой.

- Мери, можно тебя на секунду? - я нервничал и отстукивал ногой незамысловатый ритм.

- Я не понимаю, о чём мы можем говорить всего секунду...

Мери прикусила край губы, потупила глаза, но всё же встала, мы подошли к гардеробу.

- Мери, мне бы ещё немного денег... - я смотрел ей прямо в глаза без тени стеснения. Учишься этому, когда ты наркоман и постоянно врёшь, даже когда не хочешь врать.

- Тварь ты! Вали на **й от сюда! - последние слова Мери уже кричала, так что все посетители кафе обернулись на нас, Майк вскочил со своего места и, грозно смотря на меня, застыл, но я уже пятился к выходу, не спуская глаз с Мери...

На улице уже темнело, опять шёл крупный тяжёлый снег. В голове, то затихая, то крича, крутилась фраза: "Завтра ехать к Доре".

Проходя мимо типичного ресторана, увидел позавчерашних женщин. Снова пьяных и смеющихся. У одной из них в руках был клатч. Я надвинул капюшон на лицо, огляделся. Вокруг никого не было. Стал скорым шагом приближаться к ним...

Сзади густо матерились тётки, звали милицию. Я бежал, прижимая клатч к груди, в ближайшие дворы, потом через арки проходных, сквозные парадные... Следы быстро засыпало свежим снегом. Я забился в грязный подъезд, где при свете тусклой лампочки стал рыться в клатче. Обычная женская чушь, паспорт, презервативы и пачка денег на защелке. Несколько тысяч пятисотками и сотенными, три сотни баксов. Сунул деньги в джинсы, обтёр клатч и кинул в мусорку. Вывернул куртку на изнанку, шапкой плотно прижал чёлку к лицу и пошёл на вокзал.

В кассе купил билет, в кафетерии плотно поел. Купил носки и бритву. В вокзальном туалете умылся и побрился. У вахтёрши тем временем зарядил мобильник. "Я в норме!" - хотелось крикнуть, но сдержался.

Решил немного вздремнуть до поезда. Заснул сидя в зале ожидания, прижимая руку к карману с деньгами.

Глаза были закрыты, но уже проснулся. В зале ожидания был движняк. Начал открывать глаза и через ресницы увидел: на противоположной стороне милиция окружила группу человек, кавказцев. Везёт мне на стереотипы, но как есть Они были вооружены и, видимо, "очень опасны". Тут раздался выстрел и кто-то выключил свет...

- Как тебе картина?

- Привет, Джей! - как-то удивительно обыденно себя чувствовал. Мы с Джеем стояли в палате, где около постели, на которой лежало тело, подключённое к системе жизнеобеспечения, суетились медсёстры: "Светленько так, ничего..."

- Хорошая больница, люди тут работают замечательные, - Джей смотрел в стену над кроватью.

- Джей?! Ты же умер! - в голове начала проясняться абсурдность происходящего.

- Сам ты умер! Скажешь тоже... - Джей улыбнулся своей привычной кривой улыбкой.

- И я умер? - я чувствовал, как в груди сжалось что-то холодное и липкое.

- Нет, ну ты просто дебил! - Джей улыбался всё шире и кривей, - Нет смерти! Есть вечная струя континуума в тысячах вариаций.

- Но ты же умер! А сейчас я с тобой разговариваю! Причём в больнице, где, видимо, на этой самой койке лежит моё тело в коме! - Я был в исступлении, а Джей улыбался.

- Я не умер, а перешёл в качественно иной формат существования, а это, - он показал на кровать, - какой-то старик-алкаш!

Я присмотрелся, у лежащего была жирная неухоженная борода и жёлтая морщинистая кожа.

- А я тогда где? - не понимая ровным счётом ничего, хотелось стонать.

- Тут, а где же ещё? Я, конечно, предполагаю дуализм всего сущего, но пока параллельной вселенной не нашёл...

- Джей! Ты можешь нормально объяснить происходящее?

Он промолчал, потом, отвернув в сторону лицо, сказал с хрипотцой:

- Хочешь стишок прочитаю? - и не дожидаясь ответа, начал декламировать. Читал эти строчки в его дневнике, который забрал из котельной после убийства.

"Жизнь - это странное стечение обстоятельств

Разве ты можешь знать, в какой момент

Пуля, наполненная равнодушной реальностью,

Пронзив тебе мозг, явит на свет..."

Перед глазами полетели события прошлого. Всё в строгом хронологическом порядке. Джей в это время продолжал:

"Нечто стремительно новое и неясное,

Потоками мыслей изливается,

Прожигая тускнеющую действительность

Хочется крикнуть, но не получается".

- Джей! Джей! - Я орал во всё горло, пока не охрип.

- Тише, тише! - пожилая медсестра путалась уложить меня на койку. Голова была забинтована, слегка тошнило.

- Где я? - вопрос уже приелся.

- Ты в больнице, успокойся, Саша! Голос Мери послышался слева. Я лёг на кровать и зажмурился.

- Меня зовут Паша! - что-то щёлкнуло в голове, - Как там Дора?

- Её зовут Даша...

- И я отложила свадьбу, пока ты не поправишься, - голос был не знаком, но наполнялся лаской и грустью.

- Дора! - губы расплылись в улыбке.

- Она самая! - слышно было, как она улыбается.

- Дора, тебе, наверное, привет от Джея! - что-то изнутри меня подалось наверх, раздвигая органы, потом мягким теплом разлилось по груди. Пустота и боль в душе, терзавшая меня с момента смерти Джея заполнилась лёгким и ободряющим.

- А тебе, наверное, привет от маленького Джея! - Дора рассмеялась.

- Кто? Где? - в груди ёкнуло.

- Маленький Джей, который живет в моём животе, - Дора говорила с упоением.

- Ничего не понял...

- Я беременна! Дурачёк! Решила назвать ребёнка в честь нашего с тобой общего лучшего друга.

- От оно как! - последние звуки растянулись и я уснул.

Дора приходила ко мне каждый день, рассказывала про свою жизнь, но я практически ничего не запомнил, сильно болела пробитая шальной пулей голова.

Прошло необходимое время и меня выписали. Я выходил из больницы, под руку меня поддерживал Дорин будущий муж, оказавшийся замечательным парнем. Я было закурил, но выкинул сигарету. Ярко светило почти весеннее солнце.

- Дора! Слышишь меня?

- Конечно! Это ведь ты у нас контуженный! - Все рассмеялись.

- Дора, спасибо за хеппи энд!

Оставить комментарий © Copyright Сбродов Павел Николаевич Размещен: 10/12/2010, изменен: 10/12/2010. 41k. Статистика. Рассказ: Проза		Ваша оценка:
Аннотация: 1)Про эморей. 2)Про алкашей. 3)Про секс, наркотики, провинцию и Питер.

Сбродов Павел Николаевич : другие произведения.

J [джей]