Аннотация: Ещё одна байка из жизни Замечательных Преподов.
для Н.А.
...навевающий трансцендентные глюки.
(с) Д. Хэвок
Константин Сергеевич Песецкий очень любил студентов. Особенно в сессию
(с) Valery
Онтосубъектность заслуженного шамана Чукотки и декана психологического факультета, Константина Сергеевича Песецкого, в этот день находилась не в лучшей системе отношений с миром. Не везло с утра. На подходах к любимому Универу его обпукал трактор. На лестнице на него упал пьяный Марафонов и заорал: "Не подходи, сознание!" "С чего бы это?" - привычно удивился Песецкий. И вспомнил.
Сегодня начинались вступительные экзамены.
Константин Сергеевич Песецкий любил студентов и экзамены. Самым приятным в жизни для него было задать какой-нибудь каверзный вопрос, например, о терапевтическом смысле понимания Аристотелем равенства предметов с точки зрения экзистенциального психоанализа. Абитуриентов он, впрочем, тоже любил, несмотря на то, что многие из них считали Аристотеля Платонова - или Платона Аристотелева, один хрен - русским философом конца девятнадцатого века.
Только что вышедшая из кабинета девушка была совершенно уникальна своей потрясающей обычностью. Увидев её, любой непременно подумал бы: "Студентка." Но даже Песецкий не смог бы вспомнить ни фамилию, ни то, видел ли он её раньше. В памяти отложилось только, что собеседование она прошла. "Да как же её звали", - задумался Песецкий, в ведомость заглянуть поленился, и громко потребовал: "Следующий!"
- Наталья, значит, - листал документ Константин Сергеевич, пока будущая психологиня устраивалась на стульчике за круглым столом.
- Ага, - радостно подтвердила абитуриентка. Глаза её счастливо сияли, улыбка озаряла кабинет получше лампы.
- "Девчонка Наташка теперь первоклашка", - демократично пошутил Песецкий и счастливая девушка вновь закивала. Пора было переходить и к общественным наукам.
- А скажите-ка мне, Наталья, что такое сознание, - вспомнил он самый сложный вопрос из своей коллекции. Наталья не смутилась ни на секунду.
- Ну это где КАТОК СОЗНАНИЯ, - ответила она. - О нем ещё Платотель и Аристон писали.
- Аристотель и Платон, - строго поправил Песецкий.
- Аристотель и Платон о душе в структуре государства писали, - и Наталья начала цитировать Платона на древнегреческом. Хотя, возможно, это был Аристотель на новогреческом. - А Платотель и Аристон про каток сознания и двусмысленность однозначного восприятия.
Песецкий икнул и впервые в жизни пожалел, что рядом нет Марафонова. Тот специализировался на восприятии, и наверняка что-то знал о его однозначности. Сам Константин Сергеевич мог вспомнить только, что восприятие... это... как его...
- Позвольте, но ведь восприятие константинно, - сказал он и сам удивился тому, что сказал.
- Ну что вы, только если вы не Константин, - любезно пояснила Наталья. Песецкий был вынужден признать, что как раз Константин и есть. - Первичный или вторичный? - уточнила абитуриентка.
- А это важно? - испугался Песецкий.
- Ну козе же понятно, что важно.
В кабинет заглянул молодой преподаватель Козлов.
- Конечно важно, - заявил он и исчез.
- Вот видите, - подтвердила Наталья. Песецкий загрустил. Меж тем в кабинете начали происходить необъяснимые изменения. С каждой секундой находящиеся там предметы все более походили на свои противоположности. Отраженная в зеркале субъектность Песецкого отчаянно против этого протестовала, но и она постепенно превращалось в объективную реальность.
- Сдаюсь! - воскликнул Песецкий. - Объясните про Платотеля.
- Нет, все-таки вы вторичный, - огорчилась Наталья. - Первичные все сами чувствуют, печенкой.
Песецкий нащупал под пиджаком свою печенку. Та определенно что-то чувствовала.
- Ну, и что она Вам говорит? - вежливо осведомился Платотель. Он был в типичном греческом костюме, но на коньках, видимо, только что с катка сознания.
- Это всё та Студентка, - заорала печенка. - Она глюк!
- Глюк - это та объективная реальность, которая нам не нравится, - вмешалась из зеркала бывшая отраженная субъектность. С этим поспорить было трудно. Перед глазами маячило восприятие. Вело оно себя однозначно двусмысленно. А за дверьми кабинета дожидалась до тошноты субъективная действительность.
Песецкий подписал ведомость, взял студентку Наталью за руку и вместе с ней отправился решать новую задачу взросления.
Послесловие автора.
Мои извинения заказчице рассказа. Она наверняка ждала чего-то другого.
Мои извинения Песецкому, он хороший человек, хотя и вторичный Костя.