Довасе Ирина : другие произведения.

3. Лето жизни

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Ирина Довасе

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ВСЕ МОГ

  

Книга III

  
  

ЛЕТО

ЖИЗНИ

   ББК 84 Р7
   Д
  
  

Серия "Человек, который все мог"

Серийное оформление И.И. Седовой

ПЛАНЕТА ПАРАДОКСОВ

МЯТЕЖ

ЛЕТО ЖИЗНИ

КОНТРАКТ НА ТРИ ГОДА

БРАК ПО-ТЬЕРАНСКИ

МСТИТЕЛЬ - ОБМАН - ЦЕНА МОЛЧАНИЯ

ЗОЛОТО ЛАКРА

  
  
  
  
   Довасе, И. И.
   Д Лето жизни (фантаст. Роман)
   Планета чудес....Все для наших героев здесь возможно, но жизнь разбросала их в разные стороны. Мечтая о встрече друг с другом, они порой не знают, что судьба и любовь их находятся совсем рядом. Что остается нашим героям? - продолжать быть прежде всего настоящими людьми. И однажды роли меняются...
  
  
  
  
  
  
  

Издательство "Надiя" 2008 г.

  

Часть I

ИНКА ВЖИВАЕТСЯ В ОБРАЗ

Инка меняет профессию

  
   "Что мешает человеку нормально устроить свою жизнь? - рассуждала Инка, сидя за пультом управления Рябинкиного звездолета. - Ничего, кроме извечной лени. И еще - страха перед неизведанным. Ведь что тебя удерживало там, на той проклятой планете? Оно самое, ничего. Но Лиска тебе незнакома, и надо было сделать над собой усилие, чтобы отказаться от привычного, пусть даже опротивевшего быта. Вот в чем угол проблемы."
   "И не надо оправдываться незнанием условий или отсутствием подходящей профессии. Профессий у тебя аж четыре: астроном (не очень), учитель (это основное), специалист по электронике и прочим наукам (это любительство, но тоже может пригодиться) и, наконец, лесовод-садовод. Пусть не "космо-", зато в твоих руках растет все, что ты посадишь. Ты умна, хладнокровна и обладаешь прекрасной памятью."
   Так рассуждала молодая женщина, удаляясь прочь от планеты, где она называлась могучей. Там она принадлежала к классу волшебников, способных силой воображения создавать все что угодно из ничего. Она прекрасно осознавала, что в других мирах Великого Космоса проявить эту способность уже не сможет, что сразу же превратится там в обыкновенную смертную, одну из бесчисленного множества безработных и бесприютных эмигранток.
   Но женщина не жалела об этом. Ей давно хотелось стать такой как все. Кроме того, как мы видим, она была уверена, что и без могущества кое-чего стоит. К своим преимуществам она могла бы еще добавить красивую, броскую внешность: чудесный цвет лица, иссиня-черные волнистые волосы и гибкую, стройную фигурку. Но как раз приметы пола занимали Инку меньше всего. Она глубоко презирала женщин, стремившихся любой ценой пристроиться под чье-то крылышко, и не принадлежала к их числу. Роковые для каждой представительницы слабого пола тридцать лет маячили для нее где-то совсем близко, но она и возраст свой относила к своим достоинствам - меньше всего ей хотелось выглядеть школьницей-переростком.
   "Звездолет привезет тебя сам, - продолжала она мысленный разговор со своей собственной персоной. - Следовательно, есть смысл пошарить по ящичкам-шкафам и ознакомиться с их содержимым."
   Действительно, шкафчикам и ящикам стоило уделить самое пристальное внимание. Инка уделила. К концу пути она уже знала всю систему кодирования и извлечения информации из блоков корабельного мозга. Она постигла и многое, многое другое. Несколько смутила ее лишь серия фотографий на стене каюты: маленький мальчик в возрасте от двух до четырех лет.
   "Интересно, кем приходится он особе, с которой слепил меня Эльмар (многие ему лета). Наверное, какой-нибудь племянник. Симпатичный экземпляр, и снимки превосходные. Но нужно быть неисправимой сентиментальной дурой, чтобы держать эти изображения перед носом в качестве украшения интерьера. Подумать только, кому я обязана своим появлением на свет! Хорошо еще, что Эльмар не знал об этой черте характера его обожаемой Рябинки, а то бы и меня наделил склонностью увешивать стены всякой дрянью."
   Разделавшись таким образом и со своим прототипом, и со своим создателем, Инка занялась бортовым журналом. Это показалось ей гораздо более интересным, чем разглядывание никчемных картинок. Журнал был информативен, и человеку понимающему многое мог рассказать. Инка листала его и размышляла, на что она способна из того, что под силу бывшей хозяйке звездолета.
   Кое-кого мог бы смутить язык, на котором был написан журнал: тот самый хингр, изучение которого Рябинка считала невероятно трудным делом. Но это потому, что она не знала Инки. Разве не наделил ее Эльмар лингвистическими способностями? Годы, прошедшие с момента ее сотворения, пробежали не зря - хингр Инка давно уже знала в совершенстве.
   Кстати, не следует думать, будто Инка изучала хингр для того, чтобы со временем подменить собой хозяйку лисканских лесов. Даже теперь, решившись кинуть вызов судьбе, она не собиралась выживать с занимаемого места кого бы то ни было.
   Объявлять себя Рябинкой N2 Инка тоже не намеревалась. Она всего лишь жаждала быть на высоте, соответствовать тому идеальному образу космонавтки и разведчицы, который так неосторожно пригрезился однажды художнику с киностудии. Любознательность ее поддерживало стремление оказаться адекватной работе, которую выполнял прототип.
   Впрочем, ничего особенного Рябинкины передвижения по космосу из себя не представляли: два-три пункта на Тьере и пара десятков маршрутов по Лиске. Пустяки. Все это можно извлечь из корабельного мозга, и умная машина сама доставит, куда надо.
   "Странно, что эта чудачка так часто переходила на ручное управление. Не доверяет механизмам, что ли? Впрочем, и это мне доступно."
   Самым важным для Инки было найти в просторах Вселенной загадочную планету Лиску, которую она была обречена заочно любить.
   Второй задачей было разыскать особу женского пола по имени Рябинка. Хотя она, Инка, Рябинку и презирала, но обойтись без нее в первое время ей было бы трудно. Любому человеку проще, если кто-то его представит начальству, замолвит за него словечко, подскажет насчет жилья. Первые шаги всегда лучше делать при помощи знакомых.
   "Жаль, когда искать протекцию приходится у столь беспомощной особы. Нет, рассчитывать придется только на себя, на свои способности, трудолюбие, характер."
   И она, казалось бы, правильно рассудила, эта умная, полная сил и энергии, пусть явившаяся на свет и необычным путем, но все же женщина.
   Она не осознавала, что двигало ей стремление стать полноценным человеком, как и не понимала, зачем когда-то постоянно следила за своим творцом и хотела, чтобы документацию по производству воды из твердых пород Рябинка получила из ее, Инкиных рук.
   Именно эта причина, кстати, заставила ее однажды, еще в хорошие времена, припрятать Рябинкин звездолет. Она даже наделала глупостей с досады, что вместо того, чтобы просить ее о помощи, Рябинка нашла другое транспортное средство для возвращения домой, и спрятанный звездолет превратился в украденный. Сколько лет простоял он в Зеленой Долине под защитным колпаком, пока не пригодился, пока прошлое не реализовалось вдруг для Инки в одномоментном порыве!
   И теперь пугавшая прежде неизвестность казалась Инке тем, чего ей не хватало всю ее краткую биографию. Пусть даже ее жизнь будет скромной и незаметной капелькой в огромном людском море, пусть она будет трудной и небогатой внешними эффектами, но все же в ней будет хоть какой-то смысл.
   Да, Инка хотела многого... и ничего на ждала из того, что подарила ей действительность...
  
  
   Программы, заложенные в корабельный мозг, сработали без сбоев: очутившись возле Лиски, Инка без проблем отыскала центральный космодром. Помогло то, что одновременно с ее миниатюрным одноместным корабликом на Лиску возвращалось солидного размера транспортное чудовище. Следуя за ним, Инка довольно прилично приземлилась на огромной и круглой ровной площадке, четко выделявшейся среди криво и косо разбегавшихся скалистых гряд.
   Перед тем, как выйти из звездолета, Инка посмотрела в иллюминатор. Стенки космодрома, похожие на склоны древнего кратера, оказались на просто стенками. Контуры и ниши, прорезывавшие их, демонстрировали, что истинная жизнь планеты более бурна, чем это могло показаться неопытному взгляду. Инка одела скафандр и вышла в неизведанное.
   - Рябинка! - чуть не оглушил ее радостный вопль.
   Инка завертела головой. Не успела она ничего сообразить, как ее уже обнимал некто в скафандре, а затем этот некто поднял ее и закружил:
   - Рябиночка ты моя, вернулась! Я не ждал тебя так скоро!
   Машинально Инка уменьшила громкость в наушниках шлема, но на то, чтобы вырваться, у нее мощности не хватило. Наконец, она оказалась на земле и перевела дух.
   - Как твои дела с бывшим мужем? - посерьезнел незнакомец. - Взяла развод?
   - Да, то есть нет, - пролепетала Инка растерянно. - Я тебе все потом объясню.
   - Тогда подожди меня тут. Я разгружусь и пойдем вместе.
   - Рой! - донеслось откуда-то.
   - Привет! - крикнул обитатель скафандра и помахал кому-то рукой.
   - Я быстро, - обратился он снова к Инке. - У меня всего десять контейнеров. Груз крупный, минимум перебросок.
   Инка кивнула. Она села на трап своего звездолета и погрузилась в раздумье. Картина получалась такая: Рябинки сейчас здесь нет. Незнакомец, принял Инку за Рябинку, и если поступать разумненько, сможет показать, где Рябинкино койко-место. Там она, Инка, перебудет как-нибудь и подождет возвращения хозяйки. Тем временем можно будет присмотреть подходящую работенку.
   Обновленный план показался Инке превосходным. Но и его выполнить не удалось.
   - Двинули ко мне, отпразднуем, - сказал скафандр, возвращаясь.
   - Лучше ко мне, - возразила Инка. - Ты ведь знаешь, где я живу?
   - Смешная ты! Ну помчали в твой терем-теремок, я тебя туда сам отвезу.
   Он, действительно, сам сел в кресло пилота и произвел все необходимые манипуляции с клавиатурой. Кораблик приподнялся и помчался бреющим полетом. Инка пристально смотрела вперед, оценивая мир, в котором ей отныне предстояло жить. Везде, куда ни обращала она свой взор, поднимались прозрачные купола, зеленые изнутри. Их было не счесть.
   Имелся также ряд скал, совершенно бесформенных, но у каждой была одна особенность - гладкая вертикальная поверхность, обращенная в сторону каньона, вдоль которого неслась машина. Вид был такой, словно по скалам прогулялись гильотиной: Тяп - и обрубок, ляп - еще один.
   "Жилища," - сообразила Инка. Но до чего же эти самые жилища показались ей похожими друг на друга!
   "Надо бы запомнить маршрут. Впрочем, машина запомнит, то есть, конечно же, маршрут давно уже корабельному мозгу знаком. Ведь к какому-то из этих обрубков мы и следуем?"
   Она не ошиблась. К одной из скал, ничем не отличавшейся от прочих, Инкин кавалер причалил звездолет и галантно сказал:
   - Мы прибыли, ваше королевское величество. Какие будут указания?
   "Царственным" жестом Инка подала ему набор ключей, обнаруженных ей в "бардачке" звездолета. Ее кавалер осторожно взял их двумя пальцами (что было совсем нелегко сделать в толстых перчатках скафандра), и, словно неся небывалую драгоценность, прошествовал к выходу из кораблика. Улыбаясь, Инка пошла за ним.
   Оказалось, ее временное обиталище только снаружи имело бесформенный вид. Внутри это были вполне приличные и уютные апартаменты. Они состояли из прихожей, комнаты и служебных помещений. Ее кавалер, решивший, видимо, играть роль пажа до конца, закрыл входной люк, впустил воздух в шлюзовую камеру и раскрыл дверь в прихожую.
   Там он избавил Инку от скафандра, разделся сам и даже убрал оба облачения в стенной шкафчик. Инка сосредоточенно фиксировала в памяти движения своего спутника. Не успела она опомниться, как снова очутилась в его объятиях.
   Как он ее целовал! Ее, Инку, не подпускавшую к себе никого даже на пушечный выстрел! Она хотела было отстраниться, но опоздала, а затем голова у нее закружилась, и сердце куда-то ухнуло. И ей не захотелось отстранять своего спутника.
   - Ну что ты, Рой, - произнесла она, наконец, боясь, что еще минута - и она разрыдается. Целый букет совершенно новых и непонятных чувств возник в ее до сих пор безупречно функционирующем организме и отозвался в сердце щемящей болью. Ведь этот мужчина целовал не ее, а Рябинку в ее оболочке!
   - Ты ведешь себя, словно девочка, - засмеялся Рой. - Как ты похорошела! Я не знал, что ты у меня такая красавица! Ну, рассказывай!
   - Я не нашла Эльмара, - вымолвила Инка.
   - Но мы все равно поженимся, ведь так? Прошло достаточно времени, чтобы объявить его безвестно отсутствующим, я узнавал.
   В голосе этого сильного и притягательного мужчины слышалась такая мольба, что Инка не смогла заставить себя на эту мольбу не отозваться.
   - Да, - прошептала она, опустив глаза и ужаснулась, что обещает что-то тому, кто ждет ответа вовсе не от нее.
   Но крепкие руки, так решительно взявшие Инку в плен полчаса назад, уже снова обнимали ее, и губы ее сами собой протянулись для поцелуя.
   "Ну и пусть, - мелькнула мыслишка. - Хоть один разок в жизни почувствую себя женщиной."
   Ах, какая это была ночь! Инка даже понятия не имела, что такие ночи бывают! Все, что она когда-то читала или слышала, во что не верила, вдруг оказалось не выдумкой поэтов, а той истиной, которая одна заставляет людей совершать разные сверхглупости и сверхчеловеческие подвиги. Впрочем, кто сумеет провести четкую грань между тем и другим?
   Вот и Инка, она тоже совершила. Но не подвиг, а сверхглупость.
  
  
  
  

Инкины тревоги

  
   Разве могла Инка признаться Рою, что не ее он должен был обнимать? Как могла она отказаться от безумных, страстных ночей, таких сладостных и таких коротких? Пусть ее счастье было непрочным, пусть краденым, но оно было!
   На третий день Рой сказал:
   - Какие бумаги требуются для регистрации брака?
   - Не помню,... - молвила Инка растерянно. И вдруг сообразила: - Все делал Эльмар!
   Еще через три дня Рой попросил ее прихватить самое лучшее (единственное) платье и повез на прием к "Саваофу". Все было кратко, но торжественно. Инку спросили, согласна ли она взять Роя в мужья.
   - Согласна, - ответила она.
   Она согласна была бы и на Голгофу с ним взойти, если бы это понадобилось. А объяснение с Рябинкой можно было отложить до ее приезда.
   "Может быть, он не захочет со мной расходиться... - втайне думалось Инке, - Почему бы ему не выбрать меня? Пусть даже в свидетельстве о браке стоит ее имя - разве не имею я на него точно такое же право?"
   Имела, конечно же. Но несмотря на это, Инка с ужасом ожидала окончания Рябинкиного отпуска. День этот она вычислила заранее, рискнув самостоятельно переступить порог начальственного кабинета.
   - Самшит Уайндович, - сказала она, - Когда мне выходить на работу?
   - Вообще-то у тебя медовый месяц, - удивился глава колонистов. - Ты спокойно можешь прибавить себе недели три.
   Целых три недели! Это было бы замечательно, если бы недели были действительно ее. И если бы явилась она в контору за отпуском, а не с тайным умыслом узнать дату крушения своего счастья.
   - Мне бы не хотелось... Я... Я немного волнуюсь, - подобрала Инка аргумент, показавшийся ей подходящим.
   - Да-да, я понимаю, ты привыкла все тянуть на себя. Пора отвыкать, девочка. Но если тебе так не терпится, выходи пятнадцатого. До встречи.
   Оставалось встроиться в местный календарь, но это можно было сделать и в другом месте. Например, дома, задав вопрос любимому мужу:
   - Рой, какое сегодня число?
   - Второе. А что?
   - Да так...
   До рокового события оставалось всего четырнадцать дней. Как бы ни была занята Рябинка, где бы она ни находилась, но пренебречь своими служебными обязанностями она не могла. Никаких сомнений в том быть не могло. Тем не менее, Инка продолжала вживаться в роль своего прототипа.
   На книжной полке она обнаружила несколько книг по лесоводству и почвоведению, фотоальбом, большой географический атлас Тьеры и несколько толстых папок с бумагами.
   На стене висела карта пестрой расцветки, подавляющая часть территории была заполнена серым цветом разных оттенков. Серые пятна на карете соответствовали местам, где еще не были начаты работы, а основным направлением, в котором велось озеленение, было климатическое районирование, примерно соответствующее Тьеранскому. То, что реальный климат в будущем мог оказаться иным, в расчет не бралось. Это было абсурдно и не рационально, но задачу вживания в образ безусловно упрощало. Не было необходимости сушить голову над проблемами, разрешить которые на данном жизненном этапе Инке было не под силу.
   Инка даже не подозревала, что подобный подвиг был бы не по плечу даже самому "Саваофу", уж на что он в освоении планет собаку съел. Именно по этой причине парки с древесными посадками располагались в закрытых оранжереях, точно так же, как и большинство питомников.
   Для того, чтобы лучше замаскироваться под Рябинку, Инка вызубрила поименно всех Рябинкиных коллег по работе и вообще затолкала в память как можно больше подробностей о деятельности лесоводческий братии на Лиске. Ближайших Рябинкиных друзей она уже знала: Рой, горя желанием сделать своей невесте приятный сюрприз, пригласил их на свадьбу. В общем, Инка неплохо подковалась.. С каким же отчаянием она думала, что сведения, собранные ею с таким напряжением, могут оказаться ненужными!
   "Выпрут как самозванку - и все дела."
   Но ни 14го, ни 15го утром Рябинка не появилась. И урочный час для Инки пробил.
   "Ничего не бойся, - сказала она себе. - Ты знаешь достаточно. А чего не знаешь - постигнешь на месте. Иди."
   И Инка снова помчалась к начальству.
   - Самшит Уайндович, я готова, - сказала она.
   - Хорошо отдохнула? - вопрос был произнесен с такой благожелательностью в голосе, что Инка поежилась.
   - Да. Где сейчас наши? - именно эта фраза была заранее обдумана Инкой и приготовлена как основная.
   Глава экспедиции оторвался от бумаг, которые только что внимательно разглядывал, и с легкой укоризной ответил:
   - Спроси у Вихря, он же замещал тебя все это время.
   У Инки словно гора с плеч свалилась: есть для нее возможность на законных основаниях выяснить, каковы были Рябинкины служебные функции! Оказывается, надо всего лишь расспросить "своего" зама. Но бросаться из кабинета сломя голову она не заторопилась.
   - Его ракетки нет на месте, - пояснила она, стараясь не выдать ликования, которое в данный момент выглядело бы неуместным. - Я не знаю, где его искать.
   Старец подумал.
   - Скорее всего, он в пятом секторе. Последний раз я посылал ему людей туда.
   Где пятый сектор, можно было не спрашивать. Над столом у Саваофа висела точная копия той карты, какую Инка видела на стене в Рябинкиной квартире. Сектор N5 находился в зоне субтропического пояса, и там значилась всего одна точка, знаменующая собой населенный пункт.
   Интересоваться, как до этой точки долететь, и вовсе было смешно. То есть, смешно для Рябинки. А, значит, и Инка обязана была продемонстрировать соответствующий навык в ориентировании. Отыскав Вихря (это оказалось нетрудно, все скалы-дома на Лиске имели поверху визитки с соответствующей маркировкой), Инка имела возможность оценить еще один подарок судьбы.
   Рябинкин заместитель оказался заместителем без кавычек. Похоже было, что служебные обязанности свои он знал досконально, выполнял их скрупулезно и, главное, проявил готовность подробно отчитаться во всем, что проделал за время ее отпуска. Вникнуть в его доклад было ничуть не трудно.
   Инка даже слегка испугалась. Заниматься очковтирательством она не умела, и давать указания людям, которые разбираются в своей профессии намного лучше ее, было в ее понимании неэтично. Ведь выходя на работу, она ожидала, что командовать будут ей!
   Если бы не страх перед разоблачением, Инка вряд ли бы сумела справиться с ситуацией, уж слишком она противоречила Инкиным жизненным принципам. Она бы впала в прострацию и непременно все завалила.
   Однако уверенность, что она работает временно, и если чего-то не сумеет, то явится кто-то и все поправит, придала ей сил и включила ее разум. Она убедила Вихря поработать вместо нее еще немножко, но под ее наблюдением. Глядя на его действия, она училась. Точнее, доучивалась, потому как оказалось, что знает она по лесоводству вовсе не мало.
   Инкино сознание все время раздваивалось: одна половинка хотела возврата Рябинки, зато другая жаждала, чтобы та подольше не появлялась. К тому же Инку не покидало чувство соперничества со своей живой копией.
   "Вот прилетит она, и вдруг окажется, что я и без нее научилась всему, чему следует," - мечталось Инке.
   И она старалась. И брала один бастион за другим. Очень скоро цифровые и буквенные символы найденных в Рябинкином столе сводок по культурам уже не казались ей непреодолимой тарабарщиной. С прочей документацией она также справилась без осложнений. Кипы бланков и формуляров только на первый взгляд казались обременительными, и перспектива регулярного их заполнения скоро перестала казаться Инке пугающей. Ей пригодился и ее учительский опыт.
   Кстати, первое конструктивное решение Инка приняла в первый же день работы. Выслушав доклад Рябинкиного "зама" и наскоро пролистав толстенную кипу разнокалиберных бумажек, кое-как соединенных скоросшивателем, она себе сказала:
   "Надо забрать их домой и еще раз внимательно изучить. Не стоит доводить себя до инсульта из-за пары не совсем верно понятых строк."
   Действительно, не стоило. Тем более, что основная Инкина работа оказалась вовсе не с бумагами, а с людьми.
   - У нас снова новенькие, - сказал Вихрь, закончив доклад. И как же уныло это прозвучало!
   - Кто они? - спросила Инка с любопытством.
   К тому моменту она уже преодолела в себе ужас перед собственной некомпетентностью.
   - Как всегда, только еще хуже. Много гонору, мало понятия. Я поставил их на новый объект. Ну, как обычно, ты же знаешь - полная самостоятельность. Пусть, думаю, себя покажут...
   - Ну и?
   - Лучше бы я этого не делал. Без няньки - ни шагу. И все права качают: "от и до" - и ничего сверх.
   - Вообще-то я думала, что никто ничего и не должен делать сверх своих служебных обязанностей, - кинула Инка зонд, стараясь прощупать взаимоотношения в среде, где ей предстояло сколько-то проработать.
   - Но они вообще ничего не делают, пока их не толкнешь. Полнейшая безынициативность!
   - Не все же рождаются руководителями, исполнители тоже нужны, - засмеялась Инка. - Не сердись, Вихрь. Я понимаю тебя, но не всем быть таким, как ты. В крайнем случае, приставим к ним кого-нибудь из "стариков" и закроем проблему.
   Вихрь поморщился.
   - Кому охота возиться с этими жоржиками? - произнес он грубовато. - У каждого под командой своя группа рабочих, а они же техники, у них папы-мамы и образование... Тьфу, одним словом!
   - Ладно, покажи мне их. И чтобы нам было от чего танцевать, дай-ка копии их трудовых соглашений.
   - Их контракты? Пожалуйста, с большим удовольствием. Вообще-то среди них есть один нормальный, из него будет толк. Я поставил его старшим.
   - Хорошо. С него и начнем.
   На другой день возникла новая проблема.
   - Тут я составил примерную смету на посадочный материал, - сказал Вихрь с утра пораньше. - Заявку составить я не успел. И слетать за семенами по заявке "Д" - тоже. Я ужасно рад, что ты вышла вовремя, и я скоро возвращусь к моим водорослям и кувшинкам.
   Инка задумчиво кивнула и озадаченно воззрилась на еще одну стопочку страничек, скрепленных зажимом для бумаг. С составлением заявки она справится, конечно, найдет испорченный черновик или копию, либо, опять же, попросит Вихря...
   Но слетать за семенами? Куда слетать? И как? Как можно найти, никого ни о чем не спрашивая, место, которое, как все думают, ей давно хорошо знакомо? А если и разыщет, то к кому она должна будет обратиться? И как она будет выглядеть, не зная ни процедуры оформления, ни способа оплаты?
   - Рой, - сказала она вечером мужу, - мне надо лететь за семенами, а я потеряла личное летное удостоверение. Что делать?
   - Ничего не надо делать, - сказал сердито Рой. - Я сам привезу твои семена. Давай свою заявку, и считай ее выполненной.
   - О, Рой, ты у меня чудесный! - обрадовалась Инка. - Ты привезешь и все мне расскажешь, да? Один-единственный разок!
   - Один? - снова рассердился Рой. - Неужели ты думаешь, что я позволю своей жене шляться по космосам? Я хочу, чтобы наш ребенок родился здоровым!
   - Наш ребенок? - пролепетала Инка, покраснев. - Я еще об этом не думала...
   - И зря. Или ты собираешься ограничиться одним Доди?
   - Доди?
   "Какой Доди?" - чуть не вырвалось у нее.
   В этот момент Инка чуть было себя не выдала, но вовремя осеклась. Ее отлично организованный мозг тутже заработал в усиленном режиме и начал сопоставлять факты, не укладывавшиеся в разработанную ей ранее схему. Оказывается, у нее, то есть у Рябинки, есть ребенок. Сын. Мальчик. Так вот чьи фотографии украшали стенки Рябинкиного звездолета! Этот таинственный мальчик был ее, точнее, теперь Инкиным, сыном!
   "Где же он? Наверняка у бабушки на Тьере. Вряд ли эта сентиментальная неженка взяла его с собой, когда полетела к своему Эльмару за разводом... Интересно только, когда она успела..."
   Дойдя до этого пункта своих размышлений, Инка запнулась. В те времена, когда она прятала под слоем дерна приглянувшийся ей кораблик, детей у Рябинки еще не было.
   "Значит..."
   Инка побледнела.
   - Тебе плохо? - услышала она встревоженный голос супруга. - А, да ты, наверное, уже... Признавайся, дорогая.
   - Пустяки... Я сейчас...
   Инке действительно стало плохо. Резко засосало под ложечкой и нечто непонятное стиснуло сердце. Великие силы! Вот почему Рябинка до сих пор не вернулась!
   Звездолет, который Инка посчитала старым, оказался очень даже новым. Ведь фотографии четырехлетнего ребенка нельзя заполучить ранее, чем эти четыре года ребенку исполнятся! И никаким чудом не могли они очутиться в кабине машины, упрятанной под землю за два года до его рождения!
   Все это требовало немедленной проверки.
   Инка достала с полки фотоальбом и лихорадочно его перелистала. Ошибки быть не могло! Вот и даты на точно таких же, как в звездолете, фотографиях. Великие силы! Выходит она, Инка, украла у Рябинки не только мужа, но и всю ее дальнейшую жизнь? Нет-нет, не может быть, нет!
   "Конечно же, да!" - сказала ей совесть.
   "Нет! - возразил услужливый рассудок. - Не надо, чтобы эта двоемужница возвращалась. Ты имеешь точно такое же право, что и она, на эту уютную квартирку в скале, на интересную работу и на нормальную, человеческую жизнь, доступную каждой женщине."
   "Разве не Рябинкой вообразил тебя твой создатель? И разве не бросила та, первая, Роя, обманув его необходимостью развода с пропавшим без вести персонажем? Пусть теперь разыщет своего обожаемого и возвращается с ним. У Эльмара тоже есть звездолет, ничуть не хуже прочих. Две женщины и двое мужчин. Здесь, на Лиске, всем четверым места хватит."
   Увы! Инка ничуть не возражала против того, чтобы Рябинка осталась на Новой Земле навсегда. И Эльмара, своего невольного создателя, она тоже отнюдь не жаждала видеть.
  
  
  
  
  
  
  

Катрена принимает гостей

  
   Роль "золотой рыбки" но привлекала Эльмара никогда. Отправляясь в логово бандитов, он рассчитывал убедить их бросить оружие и рассеяться по планете, растворившись среди мирных жителей. Однако он плохо знал публику, к которой попал. "Растворяться" его поднадзорные не пожелали. Вместо этого новый вожак банды усадил Эльмара в одну с собой ракетку и повел своих людей курсом восток-северо-восток, прихватив заодно и обоих девиц-красоток.
   Эльмар не возражал. Собственно говоря, ему было безразлично, на какой точке земной поверхности банда исчезнет как нечто, угрожающее спокойствию населения многострадальной планеты. Сохраняя внешнюю невозмутимость, он сел, куда ему указали, даже не заикнувшись, чтобы ему развязали руки. Он только спросил:
   - Куда летим?
   - Там будет видно, - буркнул атаман.
   Будет так будет, Эльмар замолчал. Он подумал и решил, что лучшей политикой на данный момент будет не вмешиваться, пока намерения бандитов не прояснятся. Тем более что была ночь, а утро, как известно, мудренее любой части суток.
   Ночью было положено спать, и Эльмар заставил себя заснуть. Понадобится - разбудят. Понадобился он часа через три. Его настойчиво теребили за плечо, и он не сразу вспомнил, где находится, и почему он должен открывать глаза.
   Однако он открыл. Уже занимался рассвет. Точнее, темнота ночи вокруг ракетки сменилась густым сумраком, сквозь который было видно, как обширна и безбрежна водная поверхность, над которой они летели.
   - Что там за остров впереди? - прозвучал вопрос.
   - Где? - почти простонал Эльмар.
   - Вон там полоска справа по курсу.
   - Откуда мне знать? -
   Связанные за спиной руки немного затекли, и он чувствовал себя прескверно.
   - Тогда будем приземляться. Приготовься.
   Эльмар откинулся на спинку кресла и снова ухитрился задремать. Он просыпался еще несколько раз, уже самостоятельно, чтобы переменить позу и снова забыться. Окончательно пробудился он ярким солнечным утром. Просыпаться не хотелось, он чувствовал себя скорее уставшим, чем отдохнувшим, но сон пропал. Руки Эльмара по-прежнему были связаны, и он их почти перестал ощущать, такие они стали тяжелые и неповоротливые. Но попросить развязать их было некого: в ракетке Эльмар находился один. И он выглянул наружу.
   Ракетка стояла на скалистом возвышении посреди песчаного пляжа. Справа было море, а слева беспорядочным стадом уснувших механических монстриков лежали ракетки. И еще - люди. Они стояли тесной кучкой ближе к Эльмару, чем к ракеткам, и о чем-то переговаривались. Ветер дул с моря, и отдельных слов было не разобрать, но лица и все остальное Эльмару были видны отлично. Банда была в полном составе: все, кроме Тода. Но по Тоду Эльмар, вполне понятно, соскучиться еще не успел.
   Он открыл ногой дверцу ракетки и выбрался наружу. Недавно избранный новый атаман (имя его, Алек, четко записалось в усталом мозгу нашего героя), увидев его явление публике, вразвалку к нему направился.
   - Развяжи мне руки, - сказал Эльмар, стараясь сохранить на лице выражение невозмутимости.
   Атаман достал из кармана складное лезвие и разрезал путы.
   - Уф! - сказал Эльмар, разминая запястья. - Наконец-то! С чего начнем?
   - Мы хотим есть, - сказал Мик, непостижимым образом очутившийся за спиной Алека. - Как насчет этого?
   Насчет этого можно было бы без проблем вообразить нечто незамысловатое и привычное для этих парней, мало чего успевших повидать за два с лишним десятка оборотов Новой Земли вокруг своего светила. По Тьеранской шкале отсчета времени это значило, что самый старший из парней разменял двадцатник, а остальные были еще моложе. В глазах Эльмара они были юнцы, и он решил блеснуть, чтобы поразить их и наглядно продемонстрировать свои способности.
   - Что именно? - поинтересовался он снисходительно.
   - Утку жареную в собственном соку можешь?
   Не успел Мик договорить, а уже на песке под скалой раскинулся стол в виде плоской плиты из полированного камня. Еще мгновение - и в центре стола возникло блюдо с цельной жареной уткой. Бандиты переглянулись и нестройной толпой передвинулись к месту действия.
   Мик нерешительно поглядел на утку, покосился на Эльмара и произнес:
   - А чем ее препарировать?
   Двадцать два комплекта вилок, ножей и ложек расположились на каменной плите. Это было само по себе эффектное зрелище. Плиту Эльмар вообразил из розового с прожилками мрамора, а ручки столовых приборов - из рубинов, придав им формы продолговатых кабошонов. Сами же приборы сделал серебряными с позолотой. И под лучами солнца, столь редко выпускавшего на новоземную поверхность снопики своих обжигающих лучей, что их появление всегда воспринималось праздником, алые огоньки брызнули по блестящей розовой поверхности, еще больше оттеняя сияние благородных металлов, соединенных с ними в единое целое. Эльмар любил театральные эффекты, это была его слабость!
   Заказы посыпались лавиной. Через несколько минут плита была заставлена яствами полностью. Но пробовать никто не решался.
   Эльмар усмехнулся и присел на корточки возле каменной плиты.
   - Вы как хотите, а я проголодался, - сказал он и поддел на вилку ломтик ветчины, свежеобжаренной в сухарях.
   - Однако, вкусно получилось, - похвалил он сам себя, отправляя в рот свое собственное произведение.
   - Действительно, вкусно, - подтвердил Алек, отхватив от несчастной утки изрядный кус.
   Больше общество не колебалось. Спустя полчаса только груда грязных тарелок занимала помост. Алек приказал двум красоткам перемыть посуду и окликнул Эльмара:
   - Подойди сюда, нам надо поговорить.
   Эльмар подошел.
   - Вот что, - сказал атаман. - Пока ты спал, наши слетали на разведку. И мы ничего не поняли. Доложи, Мик.
   - Здесь никто не живет, - объяснил Мик. - И нам это не нравится.
   - Почему? - удивился Эльмар. - Это, кажется, хорошее место, и можно спокойно продумать дальнейшие действия. Зачем вам люди?
   - Люди нам не нужны, - сказал атаман. - Но мы хотели бы знать, почему они отсюда сбежали. Доложи, Мик.
   - Здесь есть дороги и дома. И пашня, и сады. И даже скотный двор. Но нет ни скота, ни людей.
   Эльмара пронизала смутная догадка. Неужели?.. Так вот почему этот пляж кажется ему таким привлекательным!.. Он внутренне посуровел, и это не осталось незамеченным.
   - Здесь есть опасность? - быстро спросил атаман.
   - Нет, - покачал головой Эльмар. - Но есть предположение. Нарисуйте-ка план местности, чтобы я мог убедиться.
   - План? - изумился Мик. - Что я тебе, чертежник, или как?
   - Или как, - передразнил его Эльмар, материализуя на песке листок с картой аэрофотосъемки Катрены. Таким запомнил он остров, когда с группой ребят ездил снимать энергетические элементы для заградительного барьера.
   - Да, - сказал Мик, рассмотрев карту-план. - Мы находимся здесь.
   Он ткнул пальцем в соответствующую точку.
   - Ну и где мы?
   - На кладбище, - сказал Эльмар мрачно.
   Мик вздрогнул.
   - Ну у тебя и юмор, - сказал атаман, отстраняясь.
   - Это не юмор, - возразил Эльмар. - Это Катрена.
   Бандиты зашевелились. Эльмар обвел их взглядом, и под его пристальным взором многие из ребят опустили головы. Они знали, почему Катрена - кладбище. Никто из них не участвовал в налете на бывшую резиденцию могучих, но Тод в свое время просветил их об уничтожении всех, кто по предположению вдохновителей мятежа мог помешать им захватить власть на планете.
   Нет, на этих парнях не было крови, пролитой здесь, крови безвинных детей, зато была кровь взрослых, пусть даже и не могучих. И хотя они считали себя борцами за свободу, за право жить и поступать независимо, но одного намека на то, какой ценой было куплено их право на такую свободу, хватило, чтобы у большинства на душе заскребло. Они были бандиты и не собирались сдаваться - но и они были людьми!
   - Здесь нет руин! - возразил запальчиво Мик, не желая признаваться в своей, как ему казалось, слабости.
   - Руины убрали.
   Объяснение пленника усилило всеобщую неловкость. Наконец, атаман прервал молчание.
   - У тебя здесь кто-то погиб? - спросил он настороженно.
   - Нет, Алек, - покачал головой Эльмар. - Я не потомственный. Мои проживали в Первыгорде.
   Вздох облегчения пронесся среди бандитов. Несомненно, они были рады услышать, что у их пленника нет личных причин для ненависти к ним. Эльмар сразу почуял это каким-то особым, непонятно обострившимся внутренним чутьем. И он сказал:
   - Так что вы решили?
   - Мы решим потом, - быстро сказал атаман. - Нам надо подумать.
   - Мне все равно, - пожал плечами Эльмар.
   Он поднялся и пошел по берегу моря.
   - Куда? - крикнул Мик.
   - Оставь, - пронесся голос атамана. - Если бы он хотел сбежать, его бы давно здесь не было.
   Разумеется, Эльмар не стал объяснять, что даже при его способностях сбежать от двадцати вооруженных до зубов молодчиков не так-то легко. Но возражать было бы смешно, тем более, что в главном атаман понял правильно: побег в Эльмаровы расчеты не входил. Он ждал развития событий, а они шли своим чередом.
   Весь день бандиты рыскали по острову. После ужина атаман сказал:
   - Если мы обоснуемся здесь, а?
   - Можно, - ответил Эльмар, подумав. - Надеюсь, не на песчаном пляже? Я хочу, наконец, выспаться.
   - Там есть большой дом в центре, - напомнил атаман осторожно. - И постройки возле пруда.
   - Тогда переместимся к постройкам. Посмотрим, что нам оставили.
   Домик возле пруда при ближайшем рассмотрении оказался просто роскошным. До сих пор бандиты не заглядывали в него, почтительно осматривая снаружи. Двенадцать помещений, девять из которых были жилыми, выглядели после лагерной тесноты райской обителью.
   - С кроватями неувязочка, - лишь заметил атаман, выжидающе глянув на Эльмара.
   Эльмар согласно кивнул, пообещав тем самым разрешить проблему. А затем на Катрену незаметно опустилась ночь, укутав своим теплым ласковым покровом и банду, и нового атамана, и их могущественного пленника. Кто спал, кто не спал - разобрать было невозможно, все стихло. И каждый чувствовал, что он отдал себя во власть чему-то неотвратимому. Доброму или злому, но совершенно неизбежному.
   Эльмар лежал и размышлял, верно ли он сделал, позволив бандитам поселиться на Катрене. Его мучили сомнения, и он не знал, как лучше было поступить: ввести Алека и его людей в образ жизни могучих или наоборот. Остаться здесь с ними надолго или побыстрее смотаться? Это был второй вопрос. Под утро Эльмар заснул, так ничего и не решив.
   А на следующий день он повел атамана показывать его новые владения. Кое-что, например, цех по переработке мясных тушек Эльмар сам видел впервые. Однако вход на склад-ледник он заметил вовремя и замаскировал его, решив оставить про запас.
   Прошлись они и по полям с огородами. Перед отъездом с Катрены его прежние обитатели успели кое-что посадить и посеять.
   - Вот, Алек, - сказал Эльмар. - Конечно, здесь все заросло, но техника в вашем распоряжении. Систему полива я продемонстрирую.
   - Ты думаешь, нам этого хватит? - усмехнулся иронически атаман.
   - Рад, что ты это понимаешь. Но ничто не мешает вам распахать достаточный участок земли.
   - Уже поздно. Не вызреет.
   - Это оставьте на меня. Я же сказал: "Распашите и засейте."
   - А ты не можешь сделать сразу, чтобы не пахать? - поинтересовался атаман.
   - Могу. Но не хочу.
   - Почему?
   - Потому.
   - А если мы не захотим?
   - Тогда я вам помогать не буду.
   - А если заставим?
   - Меня нельзя заставить.
   На этом первый раунд переговоров закончился. В чью пользу - Эльмар пока не понял. Но после обеда банда пошла знакомиться с сельхозинвентарем. Обе девицы остались дома: прибирать и готовить пищу. Эльмар предусмотрительно вручил им по кулинарной книге и заполнил кладовку продуктами. Инструкция его была краткой:
   - Учитесь.
   И ушел к ангару сельхозмашин.
   С первого же взгляда он постиг, что бандиты недовольны.
   - Зачем нам эта бодяга? - сказал Мик. - Всю жизнь мечтал землю пахать - как же!
   Остальные нестройным гулом поддержали дружка.
   - Как хотите, - сказал Эльмар и вышел.
   Он пошел к центру острова, на площадь. Немного постояв перед братской могилой, он открыл дверь клуба.
   Здесь царила истинная мерзость запустения. После уничтожения врага прежние обитатели Катрены так и не собрались с духом навести здесь порядок. Следы грязных ног, посуда из-под одурманивающих напитков и мусор, покрытые слоем многолетней пыли, больно царапнули по нервам Эльмара. Звук шагов в коридоре прервал его печальные размышления. Он обернулся и увидел Алека.
   - Мрачно тут у вас, - проворчал атаман.
   - Да, невесело, - согласился Эльмар.
   Он прошел в кабинет, который раньше занимал завклубом. Алек последовал за ним. В глаза обоим бросился открытый сейф и странная ниша за окном. Эльмара она удивила: такого он здесь не помнил.
   - А это что? - спросил Алек, указав на кнопку под прозрачным колпаком на щитке.
   - Сигнал, - сказал Эльмар, мимоволи чувствуя себя гораздо сильнее этого высокого, вооруженного до зубов крепкого парня. Он внутренне усмехался, зная, что может его заставить сейчас испугаться. - Если нажать на эту кнопочку, скоро здесь появятся наши.
   - Могучие? - уточнил Алек не дрогнув и мускулом
   - Именно, - подтвердил Эльмар нарочито безразличным тоном.
   - Ты мог бы и промолчать, - усмехнулся бандит.
   - Лучше предупреди своих, чтобы не прикасались.
   - Предупрежу.
   Они перебрасывались как будто вполне безобидными фразами. Но за фразами скрывался подтекст: "Я вас всегда мог бы передать в руки властей." - "Не очень-то мы боимся." - "А я вас еще не пугал."
   Они словно прощупывали друг друга.
   - Твоя миссия, кажется, провалилась, - сказал атаман. - Почему ты не улетаешь?
   - Моя миссия только началась, - возразил Эльмар. - Кстати, заложники уже свободны, разве не так?
   - А Тод?
   - Мертв.
   - Откуда ты знаешь?
   - От Таирова.
   Это произвело должное впечатление. По фамилии называли одного-единственного Таирова - того из могучих, кто был их официальным представителем в Совете Безопасности, и чья принадлежность к клану была поэтому теперь известна всем.
   - Шустро, - помрачнел атаман.
   То, что Эльмар успел связаться со своими ему, конечно же, не понравилось.
   - А ему известно, где мы? - добавил он, чуток поразмыслив.
   - Не думаю. Я не дал ему возможности засечь направление.
   Они помолчали и отвернулись друг от друга.
   - Я не понимаю, - сказал, наконец, вожак банды, - чего ты добиваешься?
   - Расформирования вашей нежной компании.
   - Но разве тебе не проще было бы достичь своей цели, если бы ты был уверен, что за тебя в случае чего отомстят?
   - Я устал, - сказал Эльмар, опускаясь в кресло возле сейфа.
   - Ты не ответил, - процедил сквозь зубы атаман.
   - А тут нечего объяснять. Таиров и я по-разному смотрим на некоторые вещи. Я, например, не думаю, чтобы у вас возникла идея меня убить. А Таиров вам не доверяет, он за меня боится.
   - Значит, он понимает нас лучше, - угрюмо буркнул Алек.
   - Возможно. Но если у него сдадут нервы или ему что-то там покажется, он может выслать карательную экспедицию.
   - А если не покажется, а в самом деле?
   Эльмар пожал плечами:
   - Моему трупу будет все равно, лежать в одиночку или в сопровождении почетной свиты.
   - Я тебя предупредил, - сказал атаман и повернул к выходу.
   - Спасибо. Принял.
   Эльмар подождал, пока за атаманом закроется дверь вестибюля и, пройдя по коридору следом, задвинул дверной засов. Он вернулся в кабинет, прикрыл дверцу сейфа и прибрал в комнате. Возвращаться к бандитам ему не хотелось, и он захотел обосноваться здесь. А придав своему новому жилищу более-менее уютный вид, он принялся наводить порядок во всем клубе.
   Работу Эльмар окончил поздно ночью. Последним его деянием было заполнить библиотеку книгами. Примерно половина из них была из прежнего фонда Катрены, а остальные он дополнил, исходя из своей биографии. Теперь он был собой вполне удовлетворен, и он отправился спать.
  
  
  
  

Алек в недоумении

   Эльмар действительно послал Таирову сообщение, что жив и интересовался судьбой Тода. Ему незачем было лгать. Точно так же он не собирался запугивать Алека последствиями своей смерти и вызовом подкрепления.
   Впрочем на следующий день он убедился, что атаман сделал собственные выводы из разговора в клубе. Банда в полном составе пыхтела на огороде во главе с вездесущим Миком. Сам атаман на тракторе бороздил просторы луговины, некогда представлявшей собой пашню, а ныне густо заросшей высоким разнотравьем.
   Получалось у него не очень, но Эльмар вмешиваться в его работу не стал: по такому полю в любом случае придется прогуляться с дискователем. Важно было начало. Ну а после того, как он, Эльмар, подключит сюда свое воображение, и вовсе все станет как надо. Иное дело - огород. Следовало туда направиться, и Эльмар направился.
   Оказалось - правильно, никто из ребят и понятия не имел, что там нужно делать. Так что прежде всего Эльмару пришлось показать систему полива: растения давно и явно страдали от недостатка влаги. Затем он предложил публике взять пару минитракторов и разделать еще один клочок земли, чтобы огород расширить. Двух человек он направил на раздергивание моркови, остальных расставил на прополке других овощей.
   Странно, они его послушались. Так же было и на другой день, и на третий. Но дальше дело застопорилось. То ли ребята просто устали с непривычки, то ли им показалось, что огород и поле приняли должный вид, и делать там уже нечего, но никто из них к Эльмару больше не подходил и ни о чем его не спрашивал. Публика опять разбрелась по округе и занялась чем--то своим. Чем - неизвестно.
   Так пролетел месяц. Огород постепенно вновь зарос сорняком, растения страдали от жажды, но никого это не интересовало. Парни слонялись по острову, возвращаясь в домик у пруда лишь для еды и на ночевку. Очевидно, были у них и еще кое-какие дела, потому что при виде Эльмара они между собой втихомолку пересмеивались. Очень было похоже на то, что втайне от него, когда он спал и не мог ничего заметить, банда совершила пару налетов на побережье.
   Появление на острове еще двух девиц легкого поведения подтвердило Эльмаровы подозрения. Конечно, их от него прятали, но разве спрячешь ухмылки, интонации, намеки? Наконец на одну из девиц Эльмар случайно наткнулся во время прогулки по западному саду. Девица оказалась не так уж юна, зато при теле и являла собой разительный контраст по сравнению с худышками Галой и Неттой.
   - Тебя как зовут? - спросил Эльмар угрюмо.
   - Яна, - торопливо ответствовала девица.
   - Ты одна?
   - Нас двое.
   Эльмар кивнул и вернулся в клуб. Весь вечер он напряженно размышлял, стараясь понять свою ошибку. Что-то надо было срочно предпринимать, Или сбегать отсюда, или...
   Эльмару не хотелось признавать, что прав оказался Таиров, а не он. Получалось, он зря миндальничал с бандой, доброго отношения эти люди не поняли. Надо было принимать крутые меры, а на такое Эльмар не чувствовал себя способным.
   Ему остро хотелось с кем-то посоветоваться. Но Феоктистушка была мертва, а связаться с Таировым значило, по Эльмаровым понятиям, поступить бесчестно. В конце-концов лично ему, Эльмару, конкретно эти ребята ничего плохого до сих пор не сделали. Его здесь даже не удерживали.
   Какое же он имел моральное право способствовать отлову этих, в сущности, запутавшихся юнцов, подвести их под суд и в конечном итоге навсегда лишить надежды на человеческое счастье?
   Другое дело, если бы они по-прежнему кого-то убивали или грабили. Но нет, на это было не похоже. Эльмар регулярно просматривал по телеприемнику новости: ничего не было слышно, никаких налетов.
   Ребята летали резвиться на свободе, это несомненно, и, возможно, резвились не совсем законным образом. Но действительно ли они творили нечто не то? И до какой степени? Следовало ли обрушивать на них репрессии? И не ставит ли его бездеятельность под угрозу жизнь и благополучие мирных, ни в чем не повинных граждан?
   Так ничего и не решив, Эльмар погрузился в сон, а утром еще одна новость обрушилась на него.
   Да как обрушилась! Чуть не погребла под обломками! Просто лавиной, лавиной злых голосов и поднятых в воздух кулаков.
   Короче, разбудил Эльмара громкий требовательный стук. В двери били чем-то тяжелым, потому что грохот доносился до Эльмара даже в его прочно отгороженный от окружающего мира кабинет. Эльмар вскочил, оделся и вышел в вестибюль своего обиталища.
   - Сейчас! - громко сказал он, сдвигая засов.
   Стуки и крики на мгновение стихли. Эльмар вышел на крыльцо клуба. Все наличное население Катрены, включая привезенных девиц, стояло напротив него.
   - Ты! Отвечай! Зачем нас запер? - раздались отдельные выкрики. Что кричалось дальше, было не разобрать, потому что теперь кричали все.
   Эльмар сначала ничего не понял. Толпа угрюмо на него надвигалась, и сжатые кулаки подсказывали без лишних слов, что дело пахнет керосином. Не доставало еще кому-то кинуть лозунг "Бей его!"
   - В чем дело, ребята? - спросил он хмуро.
   Крики стихли.
   - А то ты не знаешь! - высказал обвинение угрюмо-язвительный Мик.
   - Конечно не знаю. И прошу объяснить.
   - Алек! Расскажи ему! - воззвал одинокий голос из толпы.
   - Расскажи! Расскажи! - снова зашумела толпа.
   Алек вышел вперед.
   - Тише, ребята. Дайте человеку воспринять. Итак, нас окружили. Мы снова в ловушке. Ребята думают, что это подстроил ты.
   Эльмар оглядел окрестности. Никакого окружения он не заметил.
   - Не здесь, - правильно истолковал его движение вожак. - На море. Ночью ребята решили сделать вылазку. Вполне невинную вылазку, между прочим. И что же? Они не смогли выбраться. Эта стена намного выше барьера вокруг Зеленой Долины. Перелететь невозможно.
   - Да, - подтвердил Эльмар. - Она и должна быть выше. Барьер вокруг Катрены всегда был выше Границы.
   - Значит ты знал? - сурово сказал вожак.
   - Предатель! - донеслось из толпы.
   - Нет, - покачал головой Эльмар. - Это не из-за меня. Катрену всегда окружал барьер. Его временно снимали, чтобы загнать вас в угол, а теперь поставили на старое место.
   - Он врет! - крикнул Мик. - Он специально нас сюда заманил.
   - Тише! - поднял руку вожак. - Ребята не верят. Чем подтвердишь?
   - Тем, что я еще здесь. Я не самоубийца и сделан из того же мяса и костей, что и вы. Для чего мне окружать Катрену?
   - Во дает! - снова подал голос Мик. - Да всем известно, ты хочешь нас повоспитывать, только не вышло. Вот ты и решил нас на измор взять.
   - Если бы я хотел вас повоспитывать, - возразил Эльмар запальчиво, - я бы воздвиг барьер не на синем море, а окружил бы тот сектор, где вы укладываетесь сладко спать. И вы бы сейчас выкрикивали свои обвинения сквозь прочную и очень удобную для моих воспитательных целей перегородку.
   - Зря мы развязали тебе руки! Может, опять связать? - в голосе Мика звенела угроза.
   - Я не позволю больше связывать меня, - Эльмар снова был внешне спокоен, но внутри у него все кипело от возмущения.
   Вожак внимательно на него глянул.
   - Ша, ребята, - обернулся он к своим. - Ошибочка вышла. Он теперь такой же пленник, как и мы.
   - Скорее похож на тюремщика, - буркнул Мик.
   - Сваливаем отсюда. Эту тему лучше обмозгуем в другом месте.
   Угрюмо, перебрасываясь угрозами в адрес Эльмара и всего его племени, бандиты покинули площадь. Точно так же угрюмо Эльмар смотрел им вслед и точно так же измышлял различные способы, с помощью которых он мог бы показать кое-кому где зимуют раки, и этот кое-кто представлялся в его воображении самоуверенной и возомнившей о себе слишком много толпой, которую он только что созерцал. Он был зол на Алека, на Таирова, и еще больше - на самого себя.
   Наконец бандиты скрылись из виду, и он тоже закрылся в кабинете своей резиденции. Запершись на засов, он долго думал, какую тактику избрать, а вечером отправился к дому на берегу пруда. Банда ужинала, и все были в сборе.
   - Приятного аппетита! - произнес он, войдя.
   Впрочем, в голосе его любезности не прозвучало. Возможно поэтому аппетит у присутствующих временно пропал.
   - С чем пожаловал? - прозвучал вопрос главы застолья.
   - С предложением. Вы обозвали меня тюремщиком. Вы сказали, что я намеревался вас перевоспитывать.
   - А разве не так? - подал голос вездесущий Мик.
   - Отвергаю это как не соответствующее истине.
   - Мы слышали твои слова. И посулы. Язык у тебя звонкий, мы знаем.
   - Прекрасно, теперь пришло время дел. Я обещал устроить вашу жизнь так, как вы того пожелаете. Я готов.
   - То есть? - удивился атаман.
   - Я не могу убрать барьер, но в его границах вы можете просить у меня все, что хотите. В пределах разумного, конечно. Открываю бюро заказов. Приемные часы - с завтрака до обеда. Начинаю с завтрашнего дня.
   Каков был эффект от его слов, Эльмар не заинтересовался. Он развернулся и ушел к себе. А после ужина к нему явился Алек.
   - Ребята хотят просечь, что такое "в пределах разумного", - сказал он.
   Эльмар задумчиво почесал за правым ухом, и на стене напротив него проступили золотые буквы. Девять пунктов - девять изречений. Вот они какие были, эти пункты.
  
      -- Не вообрази человека.
      -- Не подумав о последствиях, не воображай.
      -- Приходи на помощь каждому, кто в ней нуждается.
      -- Не раскрывайся постороннему.
      -- Ты не можешь быть невежественным или злым.
      -- Честность, смелость и добросовестность - не украшения, а долг.
      -- Если ты не прав - не стыдись признаться.
      -- В спорах побеждает не тот, за кем осталось последнее слово, а тот, кто силой своего убеждения заставляет противника задуматься.
      -- Отстаивай свои убеждения, не взирая на лица, с которыми разговариваешь.
  
   - Читай, - вздохнул он.
   - Мы такое уже видели, - ухмыльнулся Алек.
   - Ну и?
   - Ребята очень смеялись.
   - И напрасно. Я могу действовать только в пределах этих правил.
   - Да разве это правила? - снова ухмыльнулся вожак банды. - Это бред сивой кобылы!
   Эльмар грустно улыбнулся.
   - Очень жаль, но это наши законы. Наш уголовный кодекс. За нарушение их я навеки лишусь возможности что-либо для вас сделать.
   - Чего? - изумился атаман. - Ты хочешь убедить меня, что готов подставить свою шею под удар ради какого-нибудь дерьма, которое, может быть, не стоит и твоего мизинца?
   - Не так примитивно, - поморщился Эльмар. - Бывает, что помогая одному человеку, я нарушу права другого. Тогда я вмешиваться не должен, конечно.
   Атаман подумал.
   - Я понял, - сказал он сурово. - Но в вашем кодексе не хватает некоторых важных статей. Ну я понимаю, воровать и грабить вам незачем. А, предположим, убийство? Давай поговорим откровенно. Я не верю, чтобы ты в самом деле был такой божьей коровкой, какой прикидываешься.
   Он решительно развалился на диванчике напротив стола и в упор взглянул на Эльмара.
   - Прекрасно, - снова вздохнул Эльмар, опускаясь в кресло.
   Помолчав, он скользнул глазами по узорам ковра на полу, а затем произнес, поднял голову и медленно:
   - Я с самого начала вам сказал, что у меня особые полномочия.
   - То есть? - настороженно поинтересовался вожак банды.
   - Открытый лист. Я имею право поступить с вами так, как сочту нужным.
   - И тебе за это ничего не будет?
   - Разве отругают. Но если я не нарушу вот этого, - Эльмар указал на девять пронумерованных комплектов букв, украшавших стену.
   - Бред! - воскликнул в который раз атаман, уже с раздражением. - Ты не убийца, я же вижу.
   - Конечно, не убийца, - снова подтвердил бывший художник, а ныне перевоспитыватель бандитов. - Но я не конфетка в мягкой обертке и не печатный пряник. Я говорю о правах, и мою снисходительность не надо переоценивать.
   - Угрожаешь?
   - Да нет же, Алек. Я хочу, чтобы ты подумал, почему мы, могучие, живем среди людей и подобно вам работаем, а не воображаем без конца и краю.
   - Что-то я не замечал, чтобы ты трудился руками.
   - Да? А цех, который ты видел, механизмы, мельница, скотный двор, наконец - они здесь, по-твоему, для мебели?
   - Уж не хочешь ли ты сказать, что собирался предложить нам пожить жизнью могучих?
   - Хотя бы так. К сожалению, вы отказались. Но я предлагаю вам теперь другое - пожить так, как могли бы жить могучие, если бы захотели.
   - А девять правил?
   - Они не для вас, а для меня. Естественно, я вынужден буду отказывать в выполнении таких заказов, которые противоречат нашему кодексу. Поэтому очень прошу внимательно вчитаться в закон N2 и хорошенько его обмозговать.
   "Не подумав о последствиях, не воображай," - произнес атаман вслух.
  
  
  

Алек ироничен

  
   На следующий день после объяснения с Алеком к Эльмару явились первые клиенты.
   - Заходите, - пригласил их Эльмар.
   Он провел посетителей в свой кабинет и остался очень доволен впечатлением, какое произвели его апартаменты на визитеров.
   Клуб сиял всеми красками, какие когда-то в нем предполагались и наличествовали. Воспользовавшись тем, что обзору мешали густые деревья и здание стояло вне пределов видимости с пруда, Эльмар обновил его не только внутри, но и снаружи. Мощной струей воды под напором он вымыл сверху донизу фасад и подправил облупившиеся или иным способом поврежденные детали отделки. Нужного эффекта он достиг: в глазах клиентов четко читалось невольное восхищение.
   И впрямь. Простые линии клуба, каждая деталь строения которого была строго функциональна, сами по себе не могли произвести впечатления на примитивные вкусы полуневежественных юнцов. Зато мозаики, расположенные вдоль цоколя и по карнизу, способны были поразить кого угодно. Очищенные от пыли и копоти пожара, превратившего однажды бывшую резиденцию могучих в место безлюдья и запустения, они сразу придали всему зданию и скверику вокруг праздничный вид.
   Диссонансом могла прозвучать лишь безобразная бетонная нашлепка на торцевой стене здания, похожая то ли на балкончик, то ли на внутреннюю нишу, пристроенную к кабинету. Но к счастью, находилась эта нашлепка на противоположной стороне от парадного входа; Эльмар выровнял ее по высоте и заделал под общий фон.
   Естественно, и внутри все давно посвежело. Интерьер Эльмар восстановил еще в первые дни, и теперь все первоначальное убранство клуба являлось взору таким, каким оно должно было быть - "мерзостью запустения" здесь больше не пахло.
   Фойе сияло витражами, вновь испускавшими непонятно откуда струившееся сияние, зал торжеств приятно умиротворял резной многоцветной штукатуркой, выполненной в пастельных тонах. Только кабинет Эльмар обставил по своему вкусу. Всем входящим бросался в глаза пушистый ковер на полу, и когда парни вошли, им было вежливо, но твердо предложено разуться.
   - Где предпочитаете сидеть, на полу или на диване? - Эльмар произнес эти слова так, словно предлагал меню на выбор.
   Гости молча оккупировали диван.
   - Прекрасно, - сказал Эльмар, опускаясь в кресло напротив. - Какой заказ будет на сегодня?
   - Я хочу отдельный дом, - угрюмо заявил один из бандитов, с седой прядью надо лбом.
   - Прекрасно, - повторил Эльмар. - Какой именно дом?
   - Ну, просто дом.
   - Просто домов не бывает, - возразил бывший художник с киностудии. - Они бывают каменными, кирпичными, деревянными, еще есть шлакоблочные и цельнолитые из бетона и прочих пластичных материалов. Какой фасон крыши, окон, какая высота, ширина?
   - Не все ли равно? - пожал плечами бандит. - Мне лично безразлично.
   - Так нельзя. Чтобы материализовать дом, я должен хорошо представить в уме его внешний вид и прочее. Иначе у меня ничего не получится.
   - Придумай сам, - не сдавался бандит.
   - Я придумаю, а ты скажешь: "Мне не нравится." Куда я потом твой дом дену? Кому он будет нужен?
   - Что же теперь делать?
   - Вот тебе бумага, карандаш, ручка. Сочиняй. И все опиши: количество комнат, размеры, нарисуй общий план и фасад.
   - Но я не знаю, чего хочу.
   Эльмар был озадачен. Он-то всегда знал, чего хотел. В данный момент он хотел кое-чему поучить "клиентов". И он со вздохом произнес:
   - Пойдемте в библиотеку, я покажу как пользоваться справочной литературой.
   Бандиты переглянулись. Эльмар усмехнулся про себя, поняв их растерянность: они думали, что заказы - дело простое. Он поднялся, и "гости" вынуждены были последовать за ним. В библиотеке Эльмар подвел их к полкам и извлек из фонда пару альбомов по архитектуре.
   - Вот, может, подберете что-либо подходящее. И еще там журналы в углу на столике. Пользуйтесь.
   - Кто-нибудь еще желает сделать заказ? - обратился он к остальным парням самым невинным тоном.
   "Клиенты" пришибленно молчали.
   - Можно, мы еще подумаем? - осторожно спросил один из парней.
   - Пожалуйста, пожалуйста, - тоном гостеприимного хозяина произнес Эльмар. - Ищите. Пользуйтесь информацией.
   И он махнул рукой в сторону полок.
   Свое внимание он перенес на первого клиента. Когда все три альбома оказались перелистаны, он подошел к нему и спросил:
   - Ну, на чем остановился?
   - Не знаю, - растерянно ответил тот.
   - А ты сначала отбери несколько рисунков и заложи их закладками. Пусть они у тебя в голове отложатся, а ты тем временем составишь основной план.
   Совет был исполнен.
   - Итак, записывай. Материалы... Размеры... Теперь рисуй прямоугольник в соответствующем масштабе... Дели пространство на комнаты. Хорошо. Теперь двери, окна. Заранее продумай все необходимое, потому что в натуре исправить будет почти невозможно... Все продумал? А теперь просмотри отмеченные картинки и выбери одну. Эту? Превосходно. Теперь я знаю, чего ты хочешь, осталось выбрать место. После обеда я подойду к тебе, и можешь считать себя хозяином собственной виллы.
   Вся эта тирада растянулась во времени на довольно значительный срок. Когда проект был готов, до обеда оставалось совсем ничего. Эльмар для порядка поинтересовался, что надумали остальные, и выпроводил всю компанию. После обеда он возвел в указанном месте домик и стал ждать дальнейшего развития событий.
   События не замедлили явиться. На следующий день все парни захотели иметь по собственному дому. Эльмар не возражал. Вскоре целая улица выстроилась вдоль пруда. Особой фантазией, правда, проекты не отличались, но так было Эльмару даже легче. Только Алек не захотел пока переселяться из большого дома. Он выжидал.
   Эльмар тоже выжидал. Он уже предвидел следующий заказ своей клиентуры и ничуть не удивился, когда к нему явились сразу пятеро, чтобы высказать претензию:
   - Там нет удобств.
   - А что же вы думали раньше? - сделал недоуменное лицо исполнитель их проектов. - Так называемые "удобства" требуют канализации.
   - Значит, нельзя? - насупился парень с сединой.
   - Отчего же нельзя? Можно, но нужно будет поработать руками. Прорыть траншеи, например. Есть целых три варианта. Один - баня и туалет во дворе. Второй - общая система канализации на все дома, но ванная и прочее внутри. И третий - каждый делает свою отдельную.
   Естественно, парни выбрали третий вариант.
   - Тогда идемте, я покажу на месте, что делать.
   Он дошел до первого из домов и начал объяснять:
   - Канализация - это сливная яма и система труб для отвода использованной жидкости. Она должна находиться на такой глубине, чтобы зимой не промерзать. Следовательно, вам предстоит: 1) выбрать место для ямы; 2) выкопать яму и траншею; 3) продолбить соответствующие отверстия в полу и фундаменте дома для подвода труб.
   - А вода?
   - Правильно, еще и вода. Это значит, придется рыть скважину и проделать еще пару отверстии в фундаменте, полу и стенах. Поэтому продумайте так, чтобы скважина для воды и сливная яма находились в противоположных концах от дома. Скважина ближе к пруду, а сливная яма - в сторону поля.
   - А чем копать?
   - Инструмент я дам. Будете меняться.
   Он так и поступил. Кому-то вручил буровую установку для рытья скважин, кому-то - экскаватор для траншеи. Остальным - дрели, пробойники и лопаты.
   И ничего, справились. Через две недели каждый дом сиял новенькой ванной, водопроводом и прочим. Правда, Эльмару пришлось в первую семидневку с утра до вечера неотступно торчать возле новостроек, чтобы вовремя подсунуть формовщик труб или бульдозер, или показать, как установить насос для подачи воды. Но затем обмен информацией и единицами машинной техники начался за его спиной, а его функции ограничились чистой материализацией дополнительного оборудования.
   Далее встал вопрос об освещении, водогрейных колонках и отоплении. Хотя было лето, и холод никого не донимал, но стоило одному догадаться, как остальные немедленно подхватили идею.
   И опять пришлось будущим новоселам засучить рукава. Хотя в каждом доме имелось автономное энергетическое обеспечение в виде солнечных батарей, составляющих кровлю крыши, но требовалось просверлить отверстия для проводки, и для прокладки элементов обогревательных батарей.
   Мелкие улучшения быта происходили и в дальнейшем. И снова Эльмар объяснял, помогал составлять проекты и, наконец, материализовывал.
   К концу месяца дома приобрели вид, пригодный для вселения. Само собой, без мебели вселяться было неинтересно, и всей гурьбой новоселы двинулись в библиотеки. Но тут уж Эльмар решил продемонстрировать характер. Когда дело дошло до выполнения заказов, он потребовал, чтобы прежде был наведен порядок в большом доме. который к тому времени оказался здорово захламлен. Публика было скривилась, но Алек цэ.у. поддержал:
   - Он говорит по делу. Пора кончать со свинарником. Приступайте. Каждый свою комнату.
   - А куда девать мусор? - спросил Мик.
   - А куда он раньше девался? - отозвался Эльмар ему в тон.
   Он пожал плечами и лужайку перед задним крыльцом украсил контейнер - приемник.
   - Постельное белье тоже снимайте и бросайте сюда.
   Действительно, после двух месяцев употребления белье столь посерело, что вряд ли было способно приобрести первоначальный вид после банальной стирки. Да никто и не собирался его стирать. Эльмару проще было материализовать новые постельные комплекты, чем принудить кого-либо из своих подопечных заняться работой, которую те считали для себя унизительной.
   После того как весь хлам из комнат и окружающей среды был погружен на платформу, Эльмар включил нужный механизм, и платформа плавно взмыла вверх. Лишь когда на глазах у публики она благополучно исчезла вместе с содержимым, вся компания отправилась по домам ставить мебель.
   Это было только начало. Дальше и Алек принес Эльмару свой заказ на отдельный дом. Заказ был выполнен с учетом опыта других новоселов, тщательно прорисован в нескольких проекциях. О траншеях, сливной яме и скважине для воды Алек тоже не забыл. Все подготовительные работы он проделал до возведения заказанного объекта.
   После приведения в надлежащий вид большого дома Эльмар замкнул лишние спальни. Но не сказать, чтобы там сразу же стало пусто. В четырех комнатах разместились девочки, а три раза в день вся компания собиралась в столовой для совместных трапез. Были еще телевизор, видео, и с некоторых пор кто-то постоянно шарил по полкам в библиотеке. Да и на ночь не все расходились по домам.
   Так пролетел еще один месяц, и снова он был заполнен для Эльмара до отказа. Его подопечные начали входить во вкус. Полуспартанский набор предметов мебели, состоящий из кровати, стола и пары кресел, дополнился диванами, креслами, коврами, навесными и встроенными шкафами и прочим. Ну а когда все было заставлено и заполнено, настал черед еды. Компанию перестала удовлетворять скромная пища, приготовляемая девчонками по очереди. Внезапно и резко всем захотелось чего-нибудь поизысканней.
   - Прекрасно, - сказал Эльмар. - Только заказы готовьте с вечера.
   Так и стало. Теперь каждое утро он приходил к большому дому и, когда компания собиралась, по заранее написанным заявкам (заказы непременно должны были оформляться в письменном виде) материализовывал каждому то, что тот желал. Впрочем, желания у этих парней были поразительно похожи. Одному грезился салат-каре - всем подавай салат-каре; одному захотелось жаркого - всем подавай жаркое. Спиртные напитки и иные одурманивающие вещества Эльмар отказался поставлять сразу же.
   - Закон N 2, - сказал он многозначительно.
   Вместо завтрака было открыто нечто вроде салона полуфабрикатов. После ужина каждый утаскивал себе домой упаковку с быстро приготовляемой пищей и утром сибаритствовал в полное удовольствие, не выходя из дома раньше обеда. Осуществлять такой проект Эльмару было тем проще, что за время пребывания на Лиске он имел возможность ознакомиться с широким ассортиментом таких блюд, завозимых на планету транспортниками Большого Космоса. Да и Рябинка нередко прихватывала с Тьеры что-нибудь новенькое, чтобы побаловать себя и мужа чем-либо, кроме приевшихся блюд из обезвоженных прессованных концентратов.
   Салон полуфабрикатов освободил Эльмара от необходимости наведываться в большой дом по четыре раза на день. Заказы он принимал либо в обед, либо у себя в клубе, где все чаще стал появляться местный народ. Эльмару даже пришлось установить приемные часы, иначе он был бы занят круглые сутки. В библиотеке постоянно кто-нибудь шарил по полкам либо что-то листал. Парни не знали, куда себя деть, и вполне закономерно, что их начало тянуть туда, где они надеялись откопать что-нибудь новенькое.
   Да-да! Теперь, когда у подопечных Эльмара, казалось бы, все устроилось, и они должны были бы блаженствовать, на Катрене прочно поселилась скука. Парни начали томиться, снова заслонялись по острову с заспанными, осоловелыми лицами. Лишь девицы не скучали, им было некогда. Ежедневная мойка посуды, приборка помещений и ночные "вахты" скорее вымучивали их, чем освежали. Они все время выглядели, да и были измотанными, нервными, озлобленными и чуть что - норовили спрятаться и поспать.
   - Отстань, - это был их обычный ответ на любой знак внимания со стороны сильного пола.
   А изнывающим от безделья парням хотелось... в общем-то ясно, чего им хотелось.
   - Баб бы сюда побольше, - выразил как-то после обеда общее мнение Мик.
   Девицы отлеживались после бурной ночи в своих апартаментах.
   - Закон N 1, - напомнил Эльмар лаконично.
   - Закон, закон... Тоже мне, законник! - пробуррчал Мик. - Между прочим, что-то не верю я, чтобы ты свято придерживался буквы закона. Вот закон N 4 "Не раскрывайся постороннему" - ты в свое время очень даже раскрылся. Как же так?
   - Да и Тод про тебя рассказывал, - напомнил парень с сединой.
   - Что скажешь, Эльмар? - усмехнулся Алек.
   В последнее время он все чаще усмехался и посматривал на Эльмара довольно иронически.
   - Из каждого правила бывают исключения, - спокойненько отвечал тот, проявляя известную долю нахальства.
   - Так сделай еще одно исключение. Уважь публику, - в тоне Алека сквозила четкая насмешка.
   Эльмар покосился на него и произнес как бы в раздумье:
   - В Большом Космосе для таких целей существует секс-индустрия, - и он многозначительно показал рукой на потолок, имея в виду небеса.
   - Что? Что? - загалдели парни, ухмыляясь.
   - Специальные манекены. Все при них: и бюст, и бедра, и прочее, - и он обвел взглядом публику. - В общем, полное самообслуживание. Покупай любую, тащи в дом и включай, когда есть надобность. Позабавился - выключи, и пусть ждет до следующего раза. Сами понимаете: никаких истерик, никаких отказов - блеск!
   Эльмар начал так расписывать эти секс-манекены, словно и впрямь пользовался ими. На самом деле ни секс-шопов, ни секс-изделий он и в глаза никогда не видел. На Лиске их не было, "Саваоф" не одобрял секс-индустрии. Но слышать о ней в Большом Космосе слышали все.
   У парней заблестели глаза.
   - Ух ты! - воскликнул Мик. - Изобрази-ка один!
   - Я принимаю заказы с утра, - уклонился Эльмар. - А вы оформляйте проекты как положено: внешность, объем, рост.
   Он поднялся и вышел. Алек последовал за ним.
   - Ты это всерьез с манекенами? - спросил он сурово.
   - Да, а в чем дело?
   - Я опять тебя перестал понимать. То ты был таким порядочным, прямо не достать, а теперь готов потрафлять самым низменным вкусам.
   - С кем поведешься, от того и наберешься, - пожал плечами Эльмар.
   - Да? Чем же ты тогда лучше их? - Алек показал рукой в сторону большого дома.
   - Наверное, ничем, - снова пожал плечами наш художник.
   - Эх ты! А я еще тебя уважал!
   Алек развернулся и направился к себе.
   "Стой!" - скомандовал себе Эльмар. Это было что-то новенькое. Он догнал Алека и положил руку ему на плечо.
   - Подожди-ка! - проговорил он. - Нам надо пообщаться.
   - Не о чем нам с тобой общаться, - отрезал тот, сбрасывая его руку со своего плеча.
   - Я серьезно, - продолжал Эльмар настойчиво. - Ты всегда говорил, что не понимаешь меня, а сейчас я тебя не понял.
   - Чего тут не понимать? Противно смотреть, как ты мелким бисером рассыпаешься перед этим кодлом.
   - Да? А ты разве не они? Разве ты не одинаковым с ними макаром убиваешь время?
   Алек яростно на него зыркнул и кратко отрезал:
   - Идем.
   Быстрым шагом, не оборачиваясь, он двинулся в сторону хозпостроек. Обогнув сарай для машин, он привел Эльмара к тому самому полю, которое за три месяца до этого самолично пахал.
   - Смотри, - показал он рукой на поле.
   Эльмар посмотрел. Поле было убрано. Только скирды соломы высились то здесь, то там.
   - Идем, - снова сказал Алек.
   Он подвел Эльмара к бункеру для зерна и открыл смотровой люк. Бункер был полон.
   - Я не ожидал, - сказал Эльмар задумчиво. - Ты молодец, однако.
   - А ты - нет, - ожесточенно парировал бывший вожак банды.
   - Поясни. Что я, по-твоему, должен был делать?
   - Заставить. Ты начал хорошо с этими домами. Но сейчас больше похож на холуя, чем на человека.
   - Вот как? - нахмурился Эльмар. - Значит, я холуй. И надо было мне заставить. А если бы я тебя начал заставлять? Ты бы сделал вот это? -
   Эльмар постучал по бункеру с зерном.
   - Я - нет. Но я - не они!
   - О! Вот как! Тогда возьми и заставь их. Хотя бы овощи убрать.
   - Они не подчинились бы, - мрачно возразил Алек.
   - То-то и оно. Я хочу, чтобы они поняли то же, что и ты. Сами поняли.
   - Они не поймут, - угрюмо ответил бывший бандит.
   - Поймут, если ты мне поможешь.
   Алек с прежним интересом воззрился на Эльмара.
   - Я согласен. Но как?
   - Веди пока свою линию, а возникнет идея - обсудим. Запомни: я всегда поддержу тебя. И если что - помогу по первой просьбе.
   Алек снова глянул на него и с подковыркой сказал:
   - А помидорчики-то уже давно созрели. Пора убирать.
   Эльмар засмеялся:
   - Ну и уберем. Ты да я. Разве не справимся?
   - Вот так, сразу?
   - Почему бы и нет? Пошли за машиной.
  
  
  
  

Инкино забытье

   Если бы Инка была ясновидящей и могла бы из глубин Вселенной следить за Эльмаром, она бы здорово посмеялась над его попытками уверить молодежь в том, что он всегда придерживался закона N 1. Кому как ни ей было знать, что скрывалось за девятью параграфами на стенах обоих главных зданий Катрены. И если бы кто ей напомнил, что в одном Эльмар был правдив: за нарушением неизбежно последует наказание, она бы лишь хмыкнула. И только бы сказала, как это уже однажды и было: "Мне от этого не легче."
   И впрямь. Если бы Инка стала вспоминать унылые, безрадостные годы, которые вынуждена была тянуть лишь потому, что кому-то вздумалось не вовремя замечтаться, она вряд ли бы пожелала своему создателю что-либо кроме неприятностей.
   Однако с тех пор, как Инка вырвалась на волю, ее злость понемногу иссякла. К моменту, когда Эльмар связался с бандой Тода, она позабыла не только об этом персонаже, но и других печалях первых лет своего существования. Целая серия волнующих, радостных событий закружила ее трезвую и уже отвыкшую от положительных эмоций голову.
   Во-первых, Инка полностью освоилась с работой. Настолько освоилась, что даже не взяла отпуска по беременности. Наоборот, именно тогда она ухитрилась развернуться в полную силу и продемонстрировать некоторые свои таланты. А получилось все само собой.
   Она настолько часто слышала про вредное влияние жесткого излучения на плод, что совершенно растерялась, когда поняла, что и впрямь беременна. Рой решительно заявил:
   - Будешь сидеть дома, пока не родишь. Моя жена...
   - Не будет мотаться по оранжереям, подвергая себя опасностям, - завершила Инка его фразу. - Чушь! Я хочу работать! Я не подопытный кролик и не инкубатор. Придумай что-нибудь другое.
   - Ну, не знаю тогда, - проворчал Рой недовольно. - Решай сама.
   Инка позвонила "Саваофу".
   - Не вижу проблемы, - улыбнулся старец, нисколько не рассердившись. - Управлять сотней работников можно не выходя из кабинета. Не так уж трудно привыкнуть отдавать распоряжения и принимать информацию по радиосвязи.
   - Но я не смогу проконтролировать!
   - Есть прекрасное выражение: "Делегируй полномочия." Так что подумай.
   Инка подумала. Вихрь показался ей самой подходящей кандидатурой на роль проверяющего. Переговорив с ним, она созвонилась со всеми секторами и объявила о новом порядке руководства. Теперь каждое ее утро начиналось с обзванивания объектов. Инка принимала доклады, выслушивала о неполадках, отдавала распоряжения. Покончив с этим, она принималась за анализ и работала со вспомогательными службами: доставкой удобрений, ремонтом, размещала заказы на оборудование для теплиц. Инке это так понравилось, что когда она столкнулась с проблемой, напрямую с лесоводством не связанной, она вникла, не удержалась и с энтузиазмом занялась ее разрешением.
   На проблему она вышла случайно, анализируя данные, пришедшие на ее компьютер. Делала она это по старинке, используя распечатки, и на бумажную возню у нее уходила масса времени, но каждый метод имеет свои преимущества. В данном случае преимущество было в том, что Инка не тратила времени на составление электронных таблиц, в которых в те времена еще ничего не смыслила, да и вообще распечатки были нагляднее. Можно было просматривать несколько документов одновременно, раскладывать их перед собой в любых комбинациях и вообще делать с ними что угодно.
   Инка и просмотрела. Оторванная от непосредственной практической работы, она все резервы головного мозга устремила на анализ плывущих ей в руки документов, и один из них очень ее удивил. Документ этот касался не лесо-, а овощеводства. Это была сводка количества урожая, собранного в одном из секторов, по оранжереям. Вполне возможно, что если бы Инка не провела изрядный кусок своей биографии в сельской местности, она бы и не стала выводить информацию на принтер, но есть вещи, перед которыми большинство людей устоять не в силах. Инка помнила, чего и сколько у нее вырастало, и она сразу захотела сравнить свои результаты с результатами других.
   Пробежав глазами по цифрам, она едва поверила увиденному, а затем вытащила из компьютера сводки по остальным секторам. Результаты чужих трудов показались ей столь странными, что она немедленно связалась с "Саваофом".
   - Самшит Уайндович, по-моему, нам сбрасывают мусор, - выпалила она сразу после "Здравствуйте".
   - А если поподробнее? - отозвался глава экспедиции.
   - Ну я понимаю, что нас, лесоводов, не должны беспокоить количество выращенного и вкусовые качества того, что у нас воткнуто в землю, лишь бы оно росло. А вот как насчет овощей и прочего? Семена пшениц, которые мы получаем, даже приблизительно не районированы. В общем, полный маразм. Урожаи - нищенские.
   Самшит Уайндович засмеялся:
   - Рад, что ты это, наконец, заметила. Мы сажаем растения не для того, чтобы от них кормиться, а для образования почв и для получения кислорода. Еще - на всякий случай, чтобы как-то перебиться, если произойдет заминка в снабжении. Не надо воспринимать все так эмоционально, моя девочка: первые посадки всегда пробные и часто гибнут, поэтому нет смысла в трате времени и средств на приобретение сортовых материалов.
   - Но у нас не так, - возразила Инка. - У нас до сих пор полный порядок и все приживается! Какой же смысл разводить огороды, если урожая - кот наплакал?
   "Саваоф" укоризненно напомнил:
   - Мы снабжаемся с центральной базы. Что она нам дает, то мы и вынуждены иметь.
   - А если заказать семена в другом месте?
   - А кто будет оплачивать?
   Инка была вовсе не из тех, кто воспринимает проблемы эмоционально, но она была практична и привыкла любое дело делать добросовестно. Немного подумав, она созвонилась с полеводами. Оказалось, что и они не были равнодушны к плодам своих трудов. Качество семенного материала их тоже не радовало.
   - На Аньге есть прекрасные пшеницы, - сказал один из агрономов. - Жаль, нас снабжают не оттуда.
   - А если бы мы купили партию семян сами, в складчину? - не сдавалась Инка. - На развод?
   - А транспортные расходы? Накрутка будет такая, что нам не поднять.
   Инка снова позвонила "Саваофу".
   - Говорят, на какой-то Аньге есть то, что нам надо, - сказала она. - Люди готовы заплатить за семена, но проблема за транспортом. Нельзя как-нибудь выделить пару емкостей топлива на один рейс?
   "Саваоф" подумал.
   - Аньга... Что же, возможно... Там разреженная атмосфера и сходный световой режим...- проговорил он, наконец. - Пришли-ка ко мне Вихря, я с ним побеседую.
   Перед рейсом на Аньгу Инка тоже поговорила с Вихрем. В результате он привез не только несколько сортов пшениц и всякой огородины, но также черенки ягодников и плодовых деревьев. Результат не замедлил сказаться: к тому времени, как Инкин ребенок родился, некоторые из завезенных растений готовились дать первый урожай, и урожай этот уже уверенно обещал быть вполне удовлетворительным. Колония на Лиске получила надежду в недалеком будущем кормить себя сама!
   А затем подобных рейсов на разные планеты было сделано несколько. "Саваоф" каким-то чудом ухитрялся обеспечить не только топливо, но даже оплату груза и командировочные. Еще Инка связалась с семцентрами Тьеры, работающими в горных областях, и ей удалось приобрести несколько сортов скоростных культур, дающих при соответствующих световом и тепловом режимах два урожая в год.
   А когда отпала необходимость сидеть взаперти безвылазно, Инка уговорила "Саваофа" собрать совещание всех, имеющих отношение к полеводству, и поставила вопрос о самоснабжении Лиски продуктами питания. Глава колонии ее поддержал, но, как оказалось, он имел в виду при этом и собственные планы. На другой день после совещания он навестил Инку прямо в ее квартире.
   - Отключись от связи и внимательно меня послушай, - проговорил он, и глаза его блеснули хитринкой.
   Инка недоуменно глянула на семидесятилетнего старца. Он выглядел весьма торжественно в ту минуту: подтянутым, в наглаженном костюме-тройке официально-делового фасона. И прямо светился изнутри.
   "Этого мне только еще не хватало, - шевельнулась в голове у Инки нехорошая мысль. - Верно говорят: "Седина в бороду - бес в ребро"."
   - В это время у меня всегда много звонков, - возразила она, косвенным намеком давая понять, что его визит туда, куда посторонние приходят только по приглашению, не вызвал у нее энтузиазма тесно пообщаться.
   Однако ее холодность не сбила Саваофа с взятого им тона.
   - У нас серьезный разговор, - сказал он с прежней настойчивостью. - Служба подождет. И твоя и моя.
   - Я Вас слушаю, - произнесла Инка надменно.
   Она рассчитывала, что ее начальник стушуется, но тушеваться пришлось ей.
   - О том, что я тебе сейчас сообщу, никому на Лиске лучше пока не знать, моя девочка, - сказал он. - иначе у нас с тобой возникнуть сложности в работе.
   - Конечно, конечно, Самшит Уайндович, - пролепетала Инка удивленно. - Здесь нас никто не подслушает.
   - Я стар, и что будет, если я внезапно скончаюсь, не успев передать тебе дела? Короче, ты богата, Рябинка Дождевна Кенсоли, и половина предприятий на этой планете принадлежит нам с тобой.
   - Что? - вымолвила Инка. - Я Вас не понимаю... Вы хотите подарить мне половину своего имущества?
   - Нет, я не это имел в виду. Мне незачем тебе дарить что-либо. Но до сих пор я считал несвоевременным посвящать тебя в свои хлопоты. Я ждал, пока дело не станет приносить устойчивый доход. Поэтому отнесись к моим словам серьезно. Все заводы по производству воды из твердых пород принадлежат нам с тобой вдвоем, а не компании, моя девочка.
   И Инка услышала историю, какие хотя и редко, но еще происходят в Большом Космосе.
   Когда Рябинка привезла на Лиску материалы, добытые ей на Новой земле, она отдала материалы Саваофу с таким же безмятежным видом, с каким доставляла из бабушкиного заповедника очередную котомку семян.
   - Просмотрите, пожалуйста, - сказала она. - Мне сказали, это то, что нам надо. А вот приспособление для просмотра, диапроектор называется. Я сейчас покажу, как им пользоваться.
   Она потушила свет, на белой стене вспыхнул экранчик, и с первых же кадров увиденного главный экономист Лисканской экспедиции понял: вот оно, спасение.
   - Сколько они за это просят, милая девочка? - произнес он, стараясь не показать, насколько взволнован. Правильно он сделал, выбрав из всех кандидатур эту строптивицу, рвущуюся напролом вопреки общежитейским стандартам! Она сотворила чудо - принесла надежду.
   - Мне сказали: "Если у вашей фирмы есть лишние кредитки - пусть она их кому-нибудь отдаст.", - сообщила между тем Рябинка, включив свет. - Вы не беспокойтесь, Самшит Уайндович. Здесь все расписано так подробно, что понятнее не бывает, я проглядела в дороге. А если что-нибудь окажется не совсем ясно, я еще раз слетаю.
   Отпустив Рябинку, старый космонавт задумался. Он приказал секретарше говорить всем, что его нет, закрылся в кабинете и погрузился в изучение сокровища, волей судеб оказавшегося у него в руках. Метод был потрясающе дешев, на постройку одного завода хватило бы даже скудных средств Самшита Уайндовича. А, главное, он был отлажен, и все спецификации были в наличии. Подобрать дельного инженера - и производство можно запускать чуть ли не сразу после возведения стен...
   Разумеется, компания не откажется от такого лакомого кусочка. Отказаться-то не откажется, а дальше?
   Позвонив Рябинке, Самшит Уайндович удостоверился, что привезенная ею технология действительно применялась на практике, но было это так давно, что автор изобретения уже лет сто как умер. Так что дарить кампании документацию было бы величайшей глупостью. Лучше было продать, это давало возможность откупиться от наследников, если те однажды предъявят претензию,... Однако неизвестно было, как кампания документацией воспользуется.
   Главный экономист Лисканской экспедиции знал то, чего никогда не говорил новичкам, чтобы не подрезать им крылья. Он не помнил ни одного случая, когда планеты осваивались до такой степени, чтобы на них можно было жить с комфортом. Это значило, что ни лесам, ни тем более маслинам с кокосами, о которых мечтала Рябинка, не предстояло произрастать на поверхности Лиски под открытым небом.
   А метод, доставшийся Рябинке от неизвестных благотворителей делал ее мечты вполне осуществимым. Он давал надежду усталому космическому скитальцу обрести тихий угол, где можно было мирно встретить свой конец и безмятежно взглянуть в глаза своей смерти.
   Мистер Власенко еще раз все хорошенько просчитал и прикинул, каковы шансы, что кампания не начнет противодействовать его планам, если о них узнает. Выходило, что кампании должно быть глубоко безразлично, каким образом решится на Лиске проблема водного дефицита. И он начал действовать. Он оформил метод как изобретение, организовал патент, записав автором Рябинку, и от имени фирмы "Космосгидротех" взял подряд на образование у Лиски гидросферы. Он специально подгадал в момент, когда доклад об отсутствии на Лиске водных ресурсов был уже сделан. А поскольку в освоение планеты к тому времени была вгрохана уйма средств, подряд удалось заключить на условиях, выгодных по любым меркам.
   И все же с открытым забралом "Саваоф" действовать не решился. Он подстраховался, конечно, на всякий случай. Для ведения работ и представительства он взял управляющего, подобрав его из деловых, но безработных на тот момент инженеров. Инженер был счастлив получить место и согласился исполнять для него роль ширмы. Должность этого инженера была отнюдь не декоративной: именно он занимался наймом рабочих и поиском оборудования на Тьере.
   Тот первый заводик по производству воды можно было назвать заводом лишь с большой натяжкой. Это была крошечная территория, заполненная полукустарным, а то и вовсе бросовым оборудованием, которое им удалось высмотреть в различных местах. Однако свою стоимость это оборудование отработало с лихвой. И чуть только прибыль достигла суммы, вложенной мистером Власенко в дело, он решился еще на один шаг: взять подряд на поставку оборудования для промышленного производства воды не только на Лиске, но и в других мирах ее величества Вселенной. Планет таких было предостаточно. Рекламные материалы у него имелись, они были на одной из привезенных Рябинкой кассет. И они сделали свое дело: на двух планетах "Космос - гидротех" подряд получил.
   Договора были заключены на сто лет, до срока окончания действия патента, с постепенной выплатой средств. На первые взносы была укомплектована по принципу "с бору по сосенке" и отправлена первая партия оборудования и начаты работы. На последующие - построен собственный завод по выпуску такого оборудования. Завод обосновался на Лиске как предприятие, входящее в гидрокомплекс, хотя откуда конкретно фирма достает оборудование, мистер Власенко громко и вслух не объявлял.
   Дело развивалось столь успешно, что Власенко счел возможным разделить банковские счета и половину прибыли от предприятия перечислять непосредственно на счет Рябинки. Теперь фирма имела филиалы уже на четырех планетах и свободно могла бы взять подряд еще на столько же.
   Все это Самшит Уайндович подробно изложил Инке, из чего она постигла, что увольнение с работы для нее не актуально, и что она теперь обеспечена по гроб жизни. Но если первому Инка была несказанно рада, то неожиданно свалившееся богатство привело ее в растерянность. Она, конечно, уже знала, что в Большом Космосе куча денег - это великолепно, но для чего здесь, на Лиске, можно было эту кучу применить?
   - У меня возникли некоторые затруднения, - продолжал между тем Самшит Уайндович. - Развивать дело, ничего не меняя, стало опасно. Если пронюхают, что головной филиал предприятия находится на Лиске, у нас могут быть неприятности.
   - Как я понимаю, здесь что-то зависит от меня? - догадалась Инка.
   - Да. Мне требуется твое согласие на проведение некоторых операций. Необходимо закрепить за собой землю, на которой стоит завод по выпуску оборудования. Лучше всего ее купить. Но после раздела банковских счетов текущих доходов может не хватить.
   - Землю покупать обязательно?
   - Да, и как можно скорее. С каждым годом она будет подниматься в цене.
   - Я согласна. Что от меня надо?
   - Пока ничего. Возможно, твои деньги вообще не понадобятся: вероятнее всего, я просто не смогу некоторое время перечислять на твое имя дивиденды. Могут возникнуть и еще вопросы. А пока ты ознакомься вот с этой папкой. Здесь краткий отчет о деятельности фирмы за восемь лет ее существования.
   И вот, после всех этих событий Инка будет по-прежнему злиться на какого-то там Эльмара? Когда работа ее движется как нельзя более успешно, когда указания ее беспрекословно выполняются, а будущее просто лучезарно?
   У Инки начали возникать грандиозные планы, она начала мечтать. Да, она еще превратит эти сыпучие пуски в цветущие сады! И если когда-нибудь ее первое "я" сюда вернется, ей будет чего предложить для сравнения! Настоящая она или нет, но она и сама по себе представляет собой нечто ценное. Для Роя. Для себя. Для своего ребенка.
  
  
  

Гала и ее подруги

   До Инкиной злости Эльмару давным-давно не было ни малейшего дела. Даже злость Рябинки - и та взволновала бы его сейчас гораздо меньше, чем мнение того же Алека. И ко всему прочему он вдруг завел себе подружку. Получилось это так.
   После успешного осуществления проекта с секс-манекенами девицы остались не у дел. Конечно, для них еще оставалось мытье тарелок и приборка, так что окончательная деградация им не грозила, зато пострадало их самолюбие. Удар этот они почувствовали не сразу, но тем болезненнее он для них оказался.
   О том, почему их вдруг оставили в покое, жрицы ночного образа жизни догадались не вдруг. К моменту проекта они настолько потеряли вкус к определенному виду развлечений, что только на третий день сообразили обменяться впечатлениями о странном поведении представителей противоположного пола, а узнав, что происходит, сначала даже обрадовались. Однако затем, увидев, что на них совершенно не обращают внимания, девицы приуныли. Они растерялись и запаниковали.
   Стоило им отоспаться и хоть немного прийти в норму, как ситуация, когда мужчины находятся рядом, но совершенно не реагируют на их чары, начала казаться девчонкам пугающей. Наконец они вспомнили, что на острове есть еще один представитель противоположного пола и, между прочим, из тех, кто делает больше, чем обещает. Посоветовавшись, девицы решили: идти должна одна. Но которая именно? Что она ему скажет? Неожиданная робость овладела каждой.
   - Я пойду, - сказала Гала.
   О тайном совещании представительниц свободной профессии Эльмар узнал несколько погодя. Для него это выглядело так.
   Однажды вечером, не успел он вернуться домой после выполнения очередного заказа и открыть входную дверь клуба, как в вестибюль следом за ним проскользнула тоненькая хрупкая фигурка.
   - Тебе чего? - спросил он скорее удивленно, чем строго.
   - Я пришла за помощью, - пролепетало хрупкое создание.
   - Проходи, - и, задвинув засов, Эльмар провел хрупкое создание в кабинет.
   - Ах, я так несчастна, - заговорило создание, уютно устраиваясь в любимом кресле Эльмара.
   - Расскажи, в чем проблема? Может, я смогу тебе помочь? - спросил художник, опускаясь на пушистый ковер.
   - Мне нельзя помочь! - воскликнула Гала и зарыдала, закрыв лицо руками. Рыдала она как нельзя более искренне.
   - Меня никто не любит, - повторяла она. - Никто! Никто!
   Ситуация заставила Эльмара подняться с ковра и придвинуться к юному созданию поближе.
   - Так уж и никто? - сказал он добродушно. - А я? На-ка платок и вытри слезы.
   Гала промакнула лицо и подняла на него свои огромные глазищи.
   - Ты шутишь! А я такая несчастная!
   - Почему я шучу? Ты симпатичная, и все в тебе есть. С чего бы вдруг тебя не любить?
   - Потому что меня никто больше не хочет! - в отчаянии пролепетало юное создание.
   - Вот как? - изумился Эльмар, постигнув суть происходящего. - А я думал, вы будете рады отдохнуть.
   - Я уже отдохнула. И я теперь не знаю, что делать! Я никому не нужна!
   И Гала снова зарыдала.
   - Ну-ну, не плачь! - Эльмар погладил ее по темноволосой головке. - Так уж и никому? Вот мне, например, так очень даже нужна.
   Он сказал это и тутже понял, что юное создание восприняло его слова слишком буквально.
   - Тогда почему ты меня не целуешь? - простодушно сказало оно.
   Эльмар растерялся.
   - Потому что я женат, - сказал он, наконец.
   - Твоей жены здесь нет, - возразила жрица поцелуев и прочего.
   - Но я хочу к ней вернуться.
   - Значит, ты врешь, что я тебе нравлюсь, - вздохнула делегатка от девиц. - Я ведь не требую остаться со мной навсегда. Я всего лишь игрушка для мужчин. Подержанная, брошенная игрушка.
   И слезы снова покапали из глаз Галы.
   Что оставалось делать Эльмару? Естественно, осушить эти слезы. В конце-концов он был мужчиной и не видел ничего зазорного в том, чтобы пользоваться услугами женщин определенного поведения. Если он не изменял Рябинке все эти годы, то лишь оттого, что круг, в котором он вращался, не допускал легкого флирта, а слоняться по публичным домам ему было элементарно некогда.
   Как бы там ни было, Гала осталась у него ночевать. Утром он ей сказал:
   - И тебе не противно обнимать такого старика, как я?
   - Вовсе ты не старый, - возразила юная любительница ночных забав.
   - Конечно. Всего в два раза тебя старше, не так ли?
   - Какой смешной! - был ответ. - Уж не хочешь ли ты сказать, что тебе за сорок?
   - Угадала.
   - Ты шутишь? А хоть бы и так. Я никогда бы не дала тебе столько. И мне все равно. Я буду приходить к тебе, можно?
   - Можно, - кивнул Эльмар. - Но при одном условии.
   - Ну? - выразила кокетливое удивление Гала.
   - Ты не будешь больше кидаться на шею всем подряд. Либо ты спишь со всеми подряд, но не со мной, либо со мной, но больше ни с кем. Я не из тех, кто готов делить свою женщину с кем бы то ни было. Уяснила?
   - Угу, - зарделась от удовольствия Гала. - Но если ко мне будут приставать?...
   Она вдруг испугалась такого предположения.
   - Никаких "если". Дай отпор. И скажи мне. Если ты не поддашься, я смогу тебя защитить. Договорились?
   - Угу.
   - И еще. Постарайся не афишировать наши отношения. У меня нет желания стать всеобщим утешителем. И пригласи сюда своих подружек. Я, кажется, придумал, как поднять вам настроение. Ну, беги.
   Девочки явились буквально сразу, ровно через столько минут, сколько потребовалось Гале, чтобы добраться до большого дома и назад.
   - Вы хотя бы позавтракали? - удивился Эльмар.
   - Нет, - дружно замотали они головами.
   - Ну, идемте.
   Он закрыл дверь за ними на засов и провел их за собой.
   Никто из девчат, кроме Галы, в клубе еще не был, а она находилась тогда не в таком состоянии, чтобы глазеть по сторонам. К тому же встречена она была Эльмаром без всякого парада, да и проводил он ее весьма скромненько. Сейчас же он включил подсветку в вестибюле, и девчонки были совершенно очарованы красотой, видеть которую им в их тяжелой беспросветной жизни еще не приходилось.
   - Сюда! - показал Эльмар на арку, ведущею в библиотеку.
   Там он поставил на стол самовар, принес пять чашек с блюдечками, заварочный чайник. И скомандовал:
   - Пока самовар закипит - осваивайтесь, девочки.
   Сам же сделал еще несколько заходов к себе в кабинет. Он принес две вазы с печеньем и конфетами, четыре глубоких тарелки с бутербродами, причем отсутствовал каждый раз примерно столько, сколько потребовалось бы любой хозяйке, на которую внезапно свалилось некоторое количество гостей. Последнее блюдо было водворено на стол ровно к тому моменту, когда закипел самовар.
   - Присаживайтесь, девочки, - пригласил он ошеломленных девиц, когда посчитал, что пора. Девиц ошарашили не лакомства, каких они сроду даже не нюхивали (Эльмар опять-таки воспроизвел кое-что из рациона экспедиции на Лиске). Их поразило, что Эльмар все делал руками. Последним его деянием было священнодействие вокруг заварочного чайника. Художник достал из кармана пакетик с черной сушеной травкой, засыпал содержимое в чайник и залил его кипятком на две трети.
   - Пока чай настаивается, наваливайтесь на бутерброды. Между прочим, я тоже еще не трапезовал. И злой, как пантр. Рр... -
   И Эльмар щелкнул челюстями, изображая голодного хищника.
   Это было очень смешно. Ася, четвертая из девочек, невольно фыркнула, и это разрядило напряжение. Все заулыбались и приступили к угощению. А когда Эльмар добавил в чайник кипятку, тонкий аромат разнесся по комнате.
   - Что это? - спросила Яна.
   - Натуральный чай, - пояснил Эльмар. - Самый популярный напиток во Вселенной. Некоторые пьют его прямо так, несладким. Но по-моему, с конфетами вкуснее. Дегустируйте.
   Это было только начало. Когда раздался стук в дверь, сигнализируя о появлении очередного заказчика, Эльмар встал и, открыв засов, громко, чтобы девчонки слышали, произнес:
   - Я занят.
   И, вернувшись в библиотеку, добавил:
   - Я табличку повесил, теперь нам не помешают. Кому добавки?
   Трапеза подошла к завершению. Он сказал:
   - Ну девочки, теперь поговорим. Какие у нас проблемы?
   Девочки переглянулись. Все проблемы почему-то вдруг показались им мелкими и ничего не стоящими. И это было вполне понятно.
   - Гала мне рассказала, что вы остались недовольны тем, что я якобы лишил вас работы, - проговорил Эльмар мягко. - Признаться, я очень удивлен. Я-то рассчитывал вас порадовать.
   - Мы приехали сюда подзаработать, - объяснила Яна.
   - Вот как? И много вам удалось поддобыть монет?
   Девочки опустили глаза.
   - Зачем смеяться? - резко сказала Яна. - Сам знаешь, мы отрезаны от мира, откуда здесь монеты?
   - И впрямь, - согласился Эльмар. - Тогда зачем стараться?
   - Нас кормят.
   - Неужели? А, по-моему, это вы до недавнего времени кормили всех.
   - Продукты были не наши.
   - Продукты были общие, и дальше будут. Девочки, вы мне не нравитесь. Посмотрите на себя, до чего вы себя довели. Какой занюханный, затасканный у вас вид. Вы опустили себя до того, что позволяете обращаться с собой как с вещами. Не удивительно, что вас сменили на манекены. Чем вы от них отличаетесь?
   - О! - враждебно произнесла Яна, отодвигая тарелку с недоеденным бутербродом. - И что ты нам предлагаешь?
   - Перестать плакаться и ныть. Я бы на вашем месте воспользовался моментом и вспомнил, что мужчину влечет к женщине не только то, что есть у манекена.
   - О! - сказала Ася.
   Но это "О!" было совсем иным, чем у подруги.
   - И что же?
   - Тем, что вы - люди. Каждая из вас - человек. И кроме лица, фигуры и прочего обладаете сердцем и набором замечательных мозгов. Вспомните, чего мужчине не хватает в мужском обществе, и дайте ему это. И он - ваш.
   - Легко сказать, - заметила Нетта, Галина напарница, которая до сих пор держалась в тени.
   - Конечно, ничего не сваливается с неба. Но все зависит только от вас. Могу дать пару уроков, если интересуетесь.
   - Интересуемся.
   - Тогда встали и подойдем к зеркалу. Начнем с внешности. Что вы видите?
   - Ну, лица
   - Нет, обильную косметику. Фальшь. Фальшивые ресницы, фальшивые локоны. Словом, манекены, только в худшем издании. Предлагаю смыть эту грязь и посмотреть на себя заново.
   Сделав паузу, он добавил:
   - Если возражений нет, здесь есть душевая и то, что потребуется. Между прочим, все по первому разряду. А свои лохмотья выкиньте в мусорную корзину. Отныне вы будете одеваться только во все красивое, изящное, самое лучшее.
   Эльмар знал, чем поражать. В раздевалке на полке стояли несколько сортов шампуня, лежали мочалки в упаковке, висели свежие полотенца. И четыре шелковых халата: алый, синий, желтый и снежно-белый. Чтобы не вышло спора, на каждом халате висела бирка с именем той, для кого халат предназначался. Здесь же в раздевалке были щетки для волос, несколько расчесок и сушилки для девичьих шевелюр.
   Пока девочки приводили себя в порядок, художник убрал со стола, перемыл посуду. К возвращению "клиенток" на столике лежало несколько журналов мод.
   Девочки ушли от него совершенно преображенными. На крыльце Эльмар, как бы только что вспомнив, спросил:
   - А почему вы не переедете из вашего барака?
   - А можно? - робко поинтересовалась Ася.
   - Конечно. Пора кончать эту богадельню. Вы не обязаны выносить грязь после их попоек. Скажите Алеку, пусть выроет котлованы для фундамента и прочего.
   - Он не захочет.
   - А вы включите свое женское обаяние и попросите. В случае чего есть еще я. Мне тоже приходилось обращаться с соответствующим оборудованием. В общем, если надумаете, жду вас завтра в приемные часы.
   А после обеда Эльмар направился к Алеку.
   - Почему бы нет? - усмехнулся Алек. - Подойдут - выкопаю.
   - Ты запомнил, что яму под фундамент надо будет сделать глубокой, не меньше полутора метров?
   - Да понял я, не настолько я туп, как тебе кажется.
  
  

Преображение

   После генеральной приборки большого дома и вселения в собственные квартиры Эльмар собрал девочек и сказал:
   - С меблировкой особенно торопиться не будем. Подождем, пока у вас не возникнут собственные идеи. А пока - за вами должок. Алек завалился с уборкой фруктов. Ну как, поможем, девочки?
   А парням за ужином сказал:
   - Девочки переехали. Убирать за вами больше некому. Если намерены сохранить за собой помещение - наводите порядок сами.
   - Как так? - вскочил Мик.
   - Как хотите. Можно по очереди.
   Алек усмехнулся.
   - Можно подумать, мы не в состоянии помыть каждый за собой тарелку, - произнес он с деланной ленцой.
   - Вот и отлично. А то мне уже начало казаться, что вы вообще не способны обходиться без нянек.
   И ушел. Завтра ему предстояло отвести девушек в северный сад и для начала предложить оборвать всю позднюю вишню. Там было с пяток таких деревьев. А затем, когда с вишней было покончено и они переключились на сливы с абрикосами, он сходил за Алеком и зачем-то передал ему четыре ящика. Алек поставил ящики на грузовик и увез их.
   Так промелькнуло еще несколько дней. Наконец, Эльмар объявил об окончании помощи начинающему садоводу и пригласил девочек снова к себе. В библиотеке на столе, сияя красочными обложками, лежало несколько симпатичных книжиц. Эльмар раскрыл одну из них и протянул Нетте:
   - Читай, - сказал он.
   - "Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок", - прочитала она. - Что это значит?
   - Это значит, что домашняя пища должна чем-то отличаться от ресторанной. К вам придут гости. Чем вы будете их угощать?
   - Мы умеем, - робко напомнила Ася.
   - Да, знаю. Кое-что, лишь бы набить брюхо. У каждой хозяйки должно быть свое, фирменное блюдо. Короче, сегодня мы занимаемся консервированием. Добро пожаловать за кулисы нашего буфета.
   Вот так он дрессировал девочек. Между делом, потихоньку, ему удалось внушить им, что самая лучшая для них сейчас тактика - полностью отделиться от мужчин, не замечать их и общаться только между собой. И Алеком, если возникнут проблемы.
   - Они образовали свой мужской клуб - вы образуйте свой, девчоночий. Ходите друг к другу в гости. Вы - свободный народ.
   - А если они сами придут? - улыбнулась на все тридцать два зуба Ася.
   - Девочки, по-моему, вы называли себя профессионалками. Ваше право поступить, как вы найдете нужным. Но право, а не обязанность. Вы должны сами назначать себе цену.
   - Но у них нет денег, - напомнила Яна.
   - Разве деньги - это единственная ценность? А хорошее настроение? А помощь в делах? Да мало ли чего, мне ли вас учить? Только не разменивайтесь на пустяки вроде духов и барахла. В этом магазине (Эльмар взмахнул рукой, демонстрируя обширность предполагаемого магазина) вы можете совершенно бесплатно взять все, что пожелаете.
   - А если они силой?
   - Скажете мне. Мы вместе придумаем, как поставить их на место. Кстати, придя домой, не забудьте заглянуть в свои подвалы.
   - Мы уже заглядывали, спасибо, - сказала Нетта, сморщив носик.
   - Не меня благодарите, а Алека. Я его попрошу, пусть он вам сахару подкинет для варенья. Только ведь долг платежом красен. Если он вас о чем-нибудь попросит...
   - Алек? - снова широко улыбнулась Ася. - А ему и просить не надо...
   Девушки дружно фыркнули и отвернулись, пряча усмешки.
   - Вы все об одном? - изобразил укоризну Эльмар. - Вот и воспитывай после этого молодежь...
   Скоро девочек было не узнать. Куда только девался их измученный, издерганный вид! Они посвежели, расцвели, и даже походка у них изменилась. На глазах у изумленной мужской публики они, под смех и шутки убрав огороды, устроили на верандах своих домов посиделки. Посиделки веселые, с танцами, песнями. Иногда и Эльмар приходил к ним. Правда, танцев он не любил, по обычаю ленивой мужской натуры, зато пел под струны инструмента, по тембру напоминавшего старинную гитару, песни, привезенные им из Большого Космоса. Особенно нравилась девочкам одна, со строчкой на неизвестном языке Тьеры:
  
   Е лали ран, кабго мудже, чоле да...
   Юность - рубин, хмельной напиток она...
   Пей, пока он в твоих руках.
   Пей до дна свой бокал!
   Пламя и лед, нектара суть он вобрал...
  
   - Спой, спой еще раз! - просили девочки.
   И Эльмар выводил:
  
   Что не выпил - не допить тебе,
   Здесь, взгляни, не вода!
   Нас назад не возвратить судьбе
   Ни за что, никогда!
   Милый, взгляни, сверкает он словно лал!
  
   Будет в цвет рубина вновь вино
   Пениться и играть.
   Только будет не твое оно
   И бокал не достать.
   Чист твой настой, он словно горный кристалл!
  
   Друг! Если молод - слезы зря не лей,
   Пей до дна жизни цвет!
   Пей до дна бокал весны своей!
   Пей, он твой! Завтра - нет!
   Юность - рубин, хмельной напиток она!
   Е лали ран, кабго мудже чоле да!
  
   Но это был, так сказать, отдых, развлечение. Эльмару нравилось петь и нравилось быть в центре внимания. Когда же девочки приходили к нему, он вел себя с ними совсем иначе. Он учил их бальным танцам - просто так, для развития координации движений, - шитью, рисованию, искусству рукоделия. Он учил их разнообразить свою внешность самыми простыми приемами, в том числе и макияжу. Он также обучал их искусству легкого, ни к чему не обязывающего флирта, умению поддерживать в гостях хорошее настроение.
   Времени у девочек был избыток, и они все постигали с полунамека. Очень скоро между ними стало цениться не взятое готовым "в магазине", а сделанное лично, самостоятельно. Они хвастались своими достижениями друг перед другом, и посиделки превратились в замаскированную форму своеобразного соревнования между ними. И еще это была тайная борьба за внимание Алека.
   Сначала парни лишь презрительно наблюдали, как `'копошится курятник''. Но постепенно звонкий дружный смех, задорный девчоночий труд под руководством Алека или Эльмара и действительно независимый вид начали вызывать в них затаенную зависть. Девочки не притворялись. Им в самом деле было хорошо. И чем лучше становилось слабой половине населения Катрены, тем хуже чувствовала себя так называемая сильная.
   Парням было скучно. Непробудная лень, которой они подчинились, сделала их существование бессмысленным. Если в общем доме они кое-как поддерживали порядок, то ничто не заставляло их делать то же самое в своих домах, и большинство из них приобрело тот неопрятный и захламленный вид, который сразу выдает обиталище мужчины, лишенного женского внимания.
   Целыми днями они резались в карты или в какую-нибудь другую самодельную азартную игру, проигрывая иной раз с себя все, кроме нижнего белья. Потом они брели к Эльмару и просили одеть их заново. Эльмар придирчиво смотрел на бланк заказа и отдавал на доработку, если рисунки ему не нравились. Впрочем, чаще всего до такого не доходило: играть на вещи на острове было неинтересно, ими никто не дорожил. Играли чаще на очередность уборки или другие дела. Но все это было до отупения однообразно и давно перестало приятно возбуждать нервы.
   Наконец парни сдались.
   - Чегой-то девки совсем зазнались, - уныло проговорил как-то вечером бывший адъютант бывшего атамана банды.
   Из окон столовой большого дома были хорошо видны четыре домика на противоположном берегу пруда, в одном из которых в тот вечер собрались девочки.
   - Пора поставить их на место, - продолжил он уже решительнее. - Пошли, братва.
   Всем кагалом парни направились к объекту их устремлений. Точно также гурьбой они вломились в дом. Было уже темно, и девчонки не сразу постигли, что военные действия начались. Только когда раздался топот шагов на крыльце и грохот открываемой двери, Гала слабо пискнула:
   - Ой, девочки, задержите их!
   У нее на запястье были ручные часики, подарок Эльмара. Выдвижением особого шпенька часы превращались в мини-радиотелефон, настроенный на одну-единственную волну. Пара к этим часикам находилась у Эльмара, а, значит, подать ему сигнал было пустячным делом.
   Яна вышла в прихожую.
   - Разувайтесь, - сказала она непрошенным, хотя и давно ожидаемым гостям, стараясь придать своему голосу столько высокомерия, сколько сумела.
   Она включила свет в коридоре и заранее отработанным жестом пригласила гостей в зал. Остальные три девочки, успевшие прийти в себя и принять равнодушный вид, сидели на диванчике и что-то вышивали, каждая свое. Яна тоже села, взяв рукоделие.
   - Мы вас слушаем, - произнесла она с важностью.
   У парней просто язык отобрало от такого нахальства.
   - Может, присядете? - предложила как ни в чем не бывало хозяйка дома. - Девочки, не поставить ли чаю?
   Но чаю парням не хотелось - что это такое, они не знали.
   - Мы пришли напомнить вам, для чего мы вас сюда привезли, - многозначительно заявил Мик.
   - Да? - изумилась хозяйка дома. - И для чего же?
   - Чтобы вы нас развлекали.
   - А нам показалось, что вы прекрасно развлекаетесь без нас, - подала голос Нетта.
   - Вам только показалось. На самом деле это потому, что вы нас покинули, - цинично усмехнулся Мик.
   - Неужели? Тогда почему вы перед нами стоите? Почему до сих пор в верхней одежде? Если вы пришли в гости, и мы вас пустили, ведите себя прилично.
   Парни не поверили своим ушам.
   - Чего-чего? - процедил сквозь зубы Мик. - Ты чего о себе вообразила? А ну-ка, хватай их, ребята!
   Эльмар весь этот полилог прекрасно слышал. Он попросил Галу не выключать связь и уже мчался к дому Алека, которого в тот вечер среди теплой компании не было. Алек постиг ситуацию с пол-оборота и рванул за ним. Когда они подбегали к месту действия, их слух улавливал уже не только голоса, но и крики, причем звуки неслись не только из прибора на руке Эльмара, но и из окон Яниного домика. В общем, было ясно: прибыли они вовремя.
   - Что тут у вас происходит? - с самым невинным видом поинтересовался Эльмар, разрушив таким образом идиллию громкой и несколько излишне оживленной сцены.
   Алек смотрел через его плечо и пытался за гримасой недовольства спрятать улыбку. В самом деле, открывшаяся перед ним картина позабавила бы любого непредвзятого зрителя. Яна стояла на столе и вопила: "Не подходи, убью!" В руке у нее была длинная спица и клубок ниток для вязания. При виде Эльмара она затихла.
   - И чего ты лезешь не в свое дело? - обернулся к нему Мик. - Девчонки наши, и что мы хотим с ними, то и делаем.
   - Мы не ваши, мы свои собственные, - выпалила Яна, спрыгивая со стола.
   - Девочки находятся под моей защитой, - спокойно объяснил Эльмар. - Закон N 3.
   - Кого ты защищаешь? - взвизгнул Мик. - Это же проститутки!
   - Знаю. В курсе. Только при чем здесь насилие? У них товар, вам он нужен. У вас есть язык, выясни цену и имей на здоровье. Так, девочки?
   - Так, - сказала Яна.
   - Ася? Нетта?
   - Не возражаем.
   - Гала?
   - А я сразу говорю: ко мне не подходите. Мою дверь считайте забитой.
   - Ох! - насмешливо сказал кто-то из бандитов. - Знаем, к кому ты бегаешь по ночам.
   Гала беспомощно вскинула на Эльмара свои бездонные глазищи.
   - Это ее право, - сказал он невозмутимо.
   - Право? - опять взвился Мик. - Ты подсунул нам кукол, а сам окрутил наших девок? Теперь мы должны выпрашивать у них то, что раньше имели, только свистни? На колени перед ними вставать, как перед принцессами?
   - Меня не интересует, каким способом вы собираетесь добиваться их благосклонности, лишь бы с их стороны возражений не поступало. А кто станет приставать к Гале, будет иметь дело уже не с законом, в со мной лично. Прошу очистить помещение.
   Алек смотрел на эту сцену и усмехался. Ему-то не надо было перед девчонками становиться на колени, он пользовался их благосклонностью просто постучав к любой из них в дверь.
   - Неужели ты втюрился в нашу Галку? - недоуменно поинтересовался он у Эльмара, когда инцидент был исчерпан, и вся мужская половина населения острова расползлась по своим домам. Они с Эльмаром последними покинули обитель Яны и были на полпути к апартаментам Алека, мимо которого проходила дорога к клубу.
   - Я люблю свою жену, - ответил Эльмар хмуро.
   Алек был из поколения, которое не очень четко знало подоплеку космических приключений Эльмара.
   - Так ты женат? - спросил он. - Вот так штука! А Тод об этом помалкивал! Рябинка, да? Хотел бы я на нее взглянуть.
   - Ты ее видел. Она точная копия Инки.
   - Женщины Тода?
   - Почему ты так говоришь?
   - Потому что так ее называл Тод: "Моя женщина." А ты хитрый, Эльмар!
   Эльмар не был хитрым. И ему совсем не понравилось, что боль его души, венец его творения, его шедевр, за создание которого он некогда жестоко поплатился, в глазах кого-то был всего лишь "Женщина Тода".
  
  
  
  
  
  
  

Воскрешение

  
   Эльмар вряд ли бы стал так безмятежно развлекаться с четырьмя девицами, если бы знал, что его Рябинка еще совсем недавно находилась от него близко-близко. И что даже теперь путь к ней измерялся не парсеками, а километрами. Что она погибала от горя, думая, будто он, Эльмар, ее забыл.
   Да, если бы он только ведал, какая ничтожная малость отделяет от смерти единственную женщину, которую ему было суждено любить и в разлуке, и держа в объятиях, тогда бы он сказал Алеку со товарищи: "Извините, дорогие, у меня свои проблемы." Но Эльмар о Рябинке известий не имел, и даже подозрения у него не возникало, что не на Инку он глядел сумасшедшим взором, сидя со связанными руками под дулами огнемета. Он не поверил своему сердцу, и сердце его замолчало.
   Конечно, если бы Рябинка, лежа на больничной койке, начала мысленно призывать его, как это обожают приписывать человеческому страданию любители разной мистической чертовщины, может, до утонченной натуры бывшего художника с киностудии что-нибудь бы и донеслось. Но Рябинке было не до испускания из себя телепатических лучей. С Эльмаром, с его любовью она простилась, и ей стало после этого все безразлично. Тем более перестали волновать ее переживания о том, что станется с ней лично.
   Она была практически без сознания, когда попала в больницу Солнечного. Лерка, бывший "лесной бог", сдал ее на руки медсестрам и исчез, ничего не объяснив. Главврач, он же доктор Мартин, которого немедленно вызвали в приемный покой, признал в пациенте Инку, и под этим именем нашу героиню поместили в отдельной палате.
   - Полный покой и добросовестный уход, - прописал Мартин основное лекарство. - Сильнейшее нервное истощение, поэтому никаких контактов с внешним миром вплоть до моего личного распоряжения.
   Вот Рябинку и лечили соответственно. Бульоны, жидкие каши, комплекс витаминов, плюс к тому месяц полнейшего одиночество позволили ей немного ожить и даже начать передвигаться по палате. Но непонятный кашель, открывшийся у нее после поединка с Тодом, продолжал надрывать ее легкие и вовсе не собирался оставлять их в покое.
   Кашель обычно начинался внезапно, на горле, с легкого покашливания и вроде бы должен был на этом делать стоп, как полагалось каждому порядочному кашлю. Но вместо этого он длился, длился и усиливался, пока все Рябинкино тело не начинало содрогаться под натиском яростного, неумолимого приступа. Добившись своего, то есть боли, кашель покидал Рябинкино измученное туловище и внезапно отпускал до следующего своего коварного прихода. Предугадать его появление, тем более купировать начавшийся приступ было совершенно невозможно. Ни таблетки, ни микстуры, ни уколы не помогали. Даже бабушкины народные средства оказались бессильны.
   К концу второго месяца у Рябинки начало болеть горло. Тогда кашель переместился ниже, в трахею, а затем перебрался к бронхам. Все в груди Рябинки начало болеть, вот тогда-то призрак близкой смерти и замаячил где-то от нее вблизи. Рябинка знала, что подобный кашель обычно завершается кровохарканьем, и - все. Словом, исход летальный, по медицинской терминологии. Судя по тому, как жалостливо поглядывали на нее нянечки, когда думали, будто одинокая больная уснула, персонал больницы тоже ждал печального исхода.
   Надо было что-то предпринимать. Но что именно? Если бы не слабость, Рябинка давно сбежала бы из больницы, но она чувствовала себя совершенно опустошенной. Ей владела апатия, и никого не хотелось видеть. Даже Доди. Она была абсолютно уверена, что ребенок находится в надежном месте, и о нем прекрасно заботятся. Так сказал ей Таиров. Чего еще? Требовать ребенка сюда, чтоб он любовался, как его мама медленно и тяжко умирает? Лучше ему про это ничего не знать!
   И Эльмара она видеть не хотела. Зачем? Он уже выразил свою волю: сказали же ей, что он женат и вполне удачно. Права была бабушка, когда отговаривала ее от этой поездки, и зря она, дуреха, на что-то надеялась, зря тащила с собой сынишку, мечтая показать его отцу. Как же! Нужны они оба кому-то на этой проклятой планете!
   Нянечек Рябинка едва выносила, а на медсестер и врачей смотрела пустым, ничего не выражающим равнодушным взором. Мартин был прав: даже видеть человеческое обличье было для Рябинки глубоко противопоказано.
   На исходе третьего месяца, когда боль в груди стала просто жгучей, Рябинка вынырнула из апатии. Может, она и не прочь была помереть, но кашель до разрыва альвеол никому не способен показаться оптимальным вариантом дороги в небытие. Ей поневоле вспомнилась такая штука, как аутотренинг, о котором она как космонавт знала вполне достаточно.
   И в самом деле. Прежде чем получить летные права, она проходил краткий курс занятий по управлению своей психикой от саморазрушения в условиях одиночества или внезапной аварии. Это диктовалось жестокой необходимостью: космос не прощает ошибок, и слабонервным за пультом управления летсредством в нем места нет.
   До сих пор Рябинке не приходилось пользоваться полученными знаниями, по крайней мере, сознательно, но тестирование после окончания курса она прошла успешно, следовательно, шанс был. Тоненький мостик размером в одну соломинку протянулся из трясины мучительной гибели до берега надежды, и измученный организм Рябинки за эту соломинку ухватился.
   Вот как она начала с кашлем бороться. Первое, что она постаралась сделать, это вернуть кашель туда, откуда он начал свой путь, то есть на горло. Содрогания голосовых связок и гортани были не менее мучительны, чем содрогания бронхов, однако жизни не угрожали. По крайней мере, таково было невежественное мнение Рябинки, а у врачей она брать консультацию не захотела.
   Как бы там ни было, но у нее это получилось, и первый успех придал ей уверенности. Вторым шагом и был аутотренинг. Если до сих пор она чисто физически старалась кашлять не грудью, а горлом, то теперь включила в действие словесное внушение. "Кашель уходит, кашель становится тише," - повторяла она себе во время приступа. До некоторой степени это помогало, хотя и не сказать, чтобы слишком.
   Так прошла неделя. Рябинка совсем измучилась и уже было собралась сдаться на милость болезни, но тут ее память снова выдала ей нечто полезное. Это нечто называлось "переключение рефлексов".
   Горло следовало чем-то занять, пока Рябинкино сознание будет бороться с кашлем. Ему следовало чего-нибудь подсунуть. Вкусненькое. Сладкое. Долгоиграющее. Короче, леденцовую карамель. Ментоловую, например.
   Через неделю кашель был почти забыт, однако новая напасть свалилась на нашу космонавтку. Совершенно неожиданно при полном отсутствии каких-либо эксцессов у нее заболело сердце. Болит и болит. Приступами. Как раньше кашель. Обследование снова ничего не показало, а только пульс - 90. С чего бы вдруг? И пришлось Рябинке вновь пошевелить мозговыми извилинами.
   Она постаралась вспомнить, с чего начинался приступ. Увы, как ни отгоняла о от себя Рябинка такое открытие, но, оказалось, что после мыслей об Эльмаре. Стоило ей подумать, что у него где-то здесь есть другая женщина, стоило вспомнить, что при выходе из больницы ее ждут хлопоты о разводе - и было достаточно.
   Рябинка осознала это и ужаснулась.
   "Что же ты творишь? - сказала она сама себе. - Неужели собираешься отдать концы только из-за того, что какой-то жалкий попрыгун взмахнул крылышками и улетел собирать мед на другое поле? Возьми себя в руки. Переключи внимание. Вон там в углу стоит телевизор. Ты за все три месяца хоть раз на него взглянула? Не подойдут программы - материализуй видеопроигрыватель и смотри то, что пожелаешь. Подохнуть из-за мужика - большей глупости нельзя себе и представить!"
   Решено - осуществлено. Телевизор был включен тотчас же. А на следующий день при врачебном обходе она заставила себя заговорить с медсестрой:
   - Где располагается клиника, в которой я лежу?
   - Это Солнечный, - улыбнулась медсестра. Она, как и все в больнице, обрадовалась, найдя пациентку в ожившем состоянии.
   - Значит, доктор Фот должен у вас работать.
   - У нас их двое. Который именно?
   - Мартин. Он знает, что я здесь?
   - Ему докладывают обо всех пациентах.
   - Тогда почему он ни разу не подходил?
   - Он приходил, когда ты была без сознания.
   - Скажите ему, что я очень прошу его прийти.
   - Обязательно передам. Что-нибудь еще?
   - Пару бестселлеров, если можно.
   Бестселлеры лечебного эффекта на Рябинку не оказали. Она ненавидела триллеры, ей не доставляло эстетического удовольствия смакование подробностей чьих-то смертей. А уж когда виновником безобразий объявлялся могучий, тогда и вовсе ничего кроме раздражения она не ощущала.
   Зато Мартину она обрадовалась от души.
   - Как наши дела? - заботливо поинтересовался он, приблизившись к ее кровати. - Мы начали оживать, говорят?
   - Да, все в порядке, - ответила Рябинка, хватаясь за сердце.
   Вид друга Эльмара напомнил ей о ее потере.
   - Знали бы вы, как я счастлива Вашему приходу! - продолжала она, отгоняя грустный призрак. - Как Марие? Расскажите!
   - У нас все замечательно, - отвечал Мартин мягко, несколько удивленный тем, что Инку интересуют дела его семьи. - Доди совсем освоился. Он пошел в школу вместе с моим Элькой и Мариевой Диной. Старается.
   - Значит, он у вас? А я думала, его отправили в интернат. Вы уж простите меня за то, что мы доставили вам столько беспокойства. Он мальчик непоседливый, я ведь знаю. Вы его не балуйте, пожалуйста, и если он вам в тягость - скажите сразу. В крайнем случае, я возьму его сюда, в палату. Конечно, если это в принципе возможно...
   Рябинка смутно осознавала, что несет чушь, но не могла остановиться. Она чувствовала стыд оттого, что не желает вновь погружаться в суету окружающего мира со всеми его сложностями и норовит остаться в больнице подольше. Что она, в сущности здоровая особа, занимает отдельную палату с дорогостоящим койко-местом, пользуется вниманием медперсонала и бесплатным обслуживанием, не говоря уже о спецпитании. И она продолжала лепетать нечто вроде:
   - Когда он вам надоест, Вы мне скажите...
   Рябинка не знала, какое удручающее впечатление на любого медика способен был произвести лихорадочный блеск ее глаз и эта рука, словно примагнитившаяся к левой половине грудной клетки. Возбуждение, сменившее апатию, Мартину вовсе не понравилось. И пульс, упорно державшийся на отметке за девяносто вызывал в нем тревогу. До выздоровления его пациентке было далековато, если не сказать большего. А она явно рвалась на выписку. Даже о ребенке вдруг вспомнила впервые за три месяца. Ведь чужой он ей, а изображает мать...
   Как бы там ни было, пациентку необходимо было немедленно успокоить. И он мягко, ровно, привычным врачебным тоном произнес:
   - Что ты, красавица ты наша, Доди очень интересный ребенок. Все в нем души не чают. Они с Элькой - не разлей вода.
   - Его можно сюда пускать?
   - Можно, но лучше пока не нужно. В его возрасте посещение больницы может кончиться истерикой. Да и тебе, милочка, длительные свидания пока не показаны.
   - А короткие?
   - Короткие тем более. Подождем с недельку.
   Неделька растянулась на месяц. Рябинка не подозревала, что Мартин специально тянул время, думая, будто действует в интересах мальчика. Он был уверен, что ребенок не ее, и хотел постепенно вытеснить из памяти Доди привязанность к "маме Ине". Он по опыту знал, что женщины любят приемных детей лишь до тех пор, пока не встретят мужчину, с которым захотят вступить в брак. Ребенок в подобных случаях внезапно оказывается лишним, со всеми последствиями.
   Другое дело, если бы ему некуда было деваться, но здесь ситуация была иной. Ребенок был из тех, на каких всегда есть спрос. Его присутствие не нарушило ничего серьезного в Мартиновом доме. Наоборот, когда Доди и Элька играли вместе, Мартин почему-то становился спокоен за сынишку.
   Да что там говорить: за все лето, проведенное с детьми на даче, Ниночка впервые не пожаловалась ему, что устала от их шума и криков. Все пятеро дружной стайкой передвигались компактно и ни к кому из взрослых не приставали. Они даже на огороде пытались помогать, чего раньше от них было не дождаться. Мальчик знал множество игр и историй и был жутким фантазером.
   Вот из-за всего этого Мартин считал крайне нежелательным вновь вручать ребенка Инке. Инку он и прежде-то не любил, считая ее виновницей всех бедствий Эльмара. Теперь он боялся, что она искалечит жизнь еще одному человеческому существу. Ребенок и без того казался ему несколько странным, его излишняя деловитость и независимость порою просто пугали. Нельзя было не заметить его глубокую ранимость и впечатлительность. В общем, Мартин мечтал сам усыновить предполагаемого отпрыска Эльмара. Ниночка тоже была не против, он ее об этом уже спрашивал.
   И вот теперь нарушить эти планы? Расстроить нервы ребенку ради прихоти особы, которая за три месяца ни разу не поинтересовалась его самочувствием? Чтобы ребенок ушел от нее в слезах и снова начал по ночам звать маму? Нет, конечно же, психику ребенка необходимо было поберечь!
   Только когда просьбы пациентки стали слишком настойчивыми, он решился сказать Доди, что "тетя Ина" находится совсем рядом и можно у нее побывать. Однако, как он и предполагал, ничего хорошего из этого не вышло.
   Мальчика пропустили в палату и закрыли дверь. Сквозь стекло было видно, как мальчик бросился на шею женщине, и она, с совершенно отрешенным взглядом гладя его по голове, что-то заговорила. Вдруг слезы покатились у нее из глаз, и она начала судорожно целовать ребенка. В результате малыш зарыдал... В общем, зрелище было ужасное.
   Но то, что малыш произнес по дороге домой, оказалось еще неприятней:
   - Мама сказала, что мы скоро поедем к бабушке.
   "Начинается, - подумал Мартин с раздражением. - Этого и следовало ожидать. Приучила к себе ребенка, а теперь собирается бросать его. Бездушная кукла, что с нее возьмешь?"
   Но, разумеется, вслух он этого не сказал, просто спросил:
   - А как же школа? Как же Элька и Дина? Тебе не понравилось у нас?
   - Понравилось. Но мама сказала, что нам пора. Не следует злоупотреблять гостеприимством чужих людей.
   Слово "злоупотреблять" Доди выговорил с большим трудом. Но видно было, что ему хочется выглядеть солидным и взрослым.
   - Ты нам совсем не чужой, - возразил Мартин. - И как же папа? Ведь ты хотел его найти?
   Ручонка мальчика дрогнула в большой ладони Мартина.
   - Мама сказала, что он нас бросил, - печально проговорил он, и предательские слезинки упали на воротничок его новенькой курточки, заботливо вышитой Марие.
   - Ну-ну, держись, ты же мужчина, - строго сказал Мартин. - Ты подожди уезжать, не торопись. Мы что-нибудь придумаем. Я сам поговорю с тетей Иной. И дядю Эльмара попросим, чтобы он нам помог.
   Некоторое время малыш молча шел рядом с ним, иногда, впрочем, шмыгая носом. Вдруг он дернул Мартина за рукав и спросил:
   - Дядя Мартин, а где сейчас дядя Эльмар?
   Мартин, занятый своими мыслями, машинально ответил:
   - У бандитов.
   Если бы он знал, к каким последствиям приведут его необдуманные слова, он бы сказал что-нибудь другое.
  
  
  

Эльмар бесстыдно лжет

   Последствия женского равноправия, так решительно объявленного Эльмаром, предугадать было нетрудно. Поскольку девушек было гораздо меньше, чем желающих пользоваться их благосклонностью, началась усиленная борьба за обладание ими.
   Раньше, когда девчонки смотрели на себя только как на объект воздействия и даже не пытались демонстрировать, что в них есть нечто большее, чем набор примет, составляющих признаки пола, все было просто. С вещами и обращаются как с вещами: их можно дарить, ими можно меняться и пользоваться в порядке очереди. Оказалось, однако, что набор примет можно придать и манекену.
   Стоило девчонкам это постичь, как оскорбленное самолюбие заставило их вспомнить, что кроме представительниц их профессии на планете существует множество других женщин, и большинство из них ухитряется не только привлечь к себе внимание мужчины, но и удержать его, порой на всю жизнь. Они задумались и соответственно себя повели.
   Но самое важное, то, что каждая из них - самостоятельная личность, очень скоро поняли и ребята. Оказалось, к манекену нельзя было заглянуть на огонек. Манекен не мог шутить, смеяться, приласкать, утешить. С ним нельзя было подурачиться, и он не мог выставить на стол нечто вкусненькое и неожиданное. Наконец, манекен был всегда одинаков, он был удручающе, тоскливо однообразен... Зато он ничего и не требовал!
   Естественно, никакой очередности "новые девочки" не признавали. Они очень просто могли не открыть дверь или, открыв, захлопнуть ее затем перед самым носом. Они могли надуться, обидеться и изобразить из себя подобие айсберга. Наконец, они могли заплакать и шепнуть на ушко удрученному испорченным вечером обожателю имя того, кто явился причиной их плохого самочувствия.
   После целой серии мордобоев, а то и весьма свирепых драк произошло то, что и должно было произойти: Яна и Ася избрали себе постоянных кавалеров и стали жить с ними, взяв пример с Галы, которая свято хранила верность Эльмару. Только Нетта вследствие слабости характера оказалась при своей прежней профессии, и на некоторое время стабильность была восстановлена.
   Нарушило хрупкое равновесие появление на Катрене новой особы женского пола. Ну а поскольку без знания секрета энергетического барьера проникнуть через него было невозможно, то любой новый персонаж на острове мог быть только из могучих.
   Особа, нарушившая уединение вынужденных отшельников, вдобавок ко всему была юна и принадлежала к сторонникам самых радикальных действий против нарушителей уголовного кодекса. Она мечтала посвятить себя воспитанию подрастающего поколения, а звали ее Саной. Эльмар только долгое время спустя узнал, что заставило ее вернуться туда, где давным-давно не было ни ее друзей, ни врагов. Но Сана вернулась, и это спутало все его расчеты. О ее появлении он узнал слишком поздно и не имел возможности вовремя сориентироваться в обстановке.
   Сана прилетела ранним утром, когда все еще спали. Еще с воздуха она заметила ряд домиков возле пруда и другие изменения. Это заставило ее поставить ракетку с южной стороны острова и пойти туда, куда она намеревалась попасть, пешком. Стояла поздняя осень. Теплый комбинезон с капюшоном бурого цвета с серебринкой делал Сану малозаметной на фоне изморози, покрывавшей пашню и луга. Ночной морозец, прихвативший землю, прикрытую поникшей побуревшей растительностью, оказался очень кстати. Путь Саны лежал к большому дому, и она пошла прямиком.
   Зачем Сане было принимать все эти предосторожности с запрятыванием ракетки и блужданием по полям, она не смогла бы толком объяснить никому на свете. Должно быть, ее смутил сам факт неизвестно откуда взявшихся домов.
   Двери большого дома оказались не заперты, но внутри никого не было слышно. Сана подошла к своей комнате и потрогала ручку замка. Закрыто. Такой пустяк Сану смутить не мог. Материализовав ключ, она отперла дверь и вошла. В доме никого не было, хотя всюду присутствовали следы того, что здание не заброшено.
   Обследовав все помещения, она убедилась: новые жители Катрены были кем угодно, но не вандалами. В ее комнате ничего не было поломано, только прибавилась одна кровать и чего-то не хватало... Точно, предмета, ради которого Сана проделала весь длинный путь, на месте не было, полочка над ее кроватью была пуста. Понятно, здесь кто-то уже побывал до Саны. Кто-то, кто жил в одном из двадцати трех домов. Надо было сесть и подумать.
   Что же, за последние полгода Сана привыкла полагаться на себя и свой рассудок. И с простыми людьми, если жители домиков из простых, она уже как-то приноровилась общаться без осложнений. Улетать, отказавшись от попытки вернуть себе свою собственность, Сана не собиралась. Ничто не мешало ей поговорить с теми, кто проживал в этих домах, и рыдать заранее было глупо.
   Насчет самого факта появления на острове неизвестных лиц Сана решила, что, улетая в большой мир, ее друзья не закрыли за собой проход. Кто-то случайно залетел сюда, увидел прекрасное место и решил поселиться. Чему же было тут удивляться или что-то подозревать? Бездомных людей после военных действий всегда хоть отбавляй. А прекраснее Катрены не может быть места на земле. Даже сейчас, хмурым голым осенним утром Сана могла бы поклясться в этом чем угодно!
   Рассудив таким образом, Сана села возле окна. Некоторое время она наблюдала за домиками возле пруда, высматривая признаки чего-нибудь тревожного, но зрелище мирной тишины успокоило ее. Сана решила пройтись, и поскольку на улице было безлюдно, а в окошках не горело ни одного огонька, то смешно и глупо с ее стороны было продолжать изображать шпионку-разведчицу.
   Уже не прячась, она закрыла за собой дверь, выбралась на центральную дорогу и неторопливо пошла к площади, где стоял клуб. Сане захотелось навестить одно потаенное убежище в западных скалах, то самое, где они, крошечная горстка ребятишек, прятались после бандитского налета. Постояв возле памятника погибшим, она обогнула клуб и отправилась прямиком в заданную точку.
   Неизвестно, как бы обернулось дело, если бы во всех домах действительно еще спали. Однако это было не совсем верно, кое-кто уже пробудился. И этим кое-кем оказался Алек. Он не заметил, когда Сана входила в большой дом, но зато прекрасно видел, когда она оттуда выходила и куда направилась. И вполне естественно, он заинтересовался, кто бы это мог быть. Лица в капюшоне было не видно, Алек оделся и двинулся наперерез, чтобы выяснить подноготную, кто это сумел так замаскироваться и куда спешит.
   Прячась за домами, он благополучно миновал место, где ходок по центральной дороге мог бы его заметить, и довольно скоро осознал: наперерез у него не получится. Тогда, не мудрствуя лукаво, он решил пофланировать за объектом наблюдения следом.
   На площади возле каменного саркофага фигурка в капюшоне задержалась, а затем пересекла скверик и последовала дальше, на противоположный конец острова. Дорога так хорошо просматривалась, что Алек даже притормозил в скверике. Но скоро фигурка скрылась в прибрежных зарослях, и ему пришлось прибавить шаг.
   Еле слышный вскрик заставил его перейти на бег. Алек миновал кустарник - никого не видно. Всплеск воды подсказал ему место драмы. Алек взлетел на ближайшую скалу... По воде разбегались весьма красноречивые круги. Что-то там, внизу, барахталось и, кажется, было еще живо.
   Алек скинул куртку и бросился в центр, откуда разбегались круги. Ледяной холод сразу пронзил его с ног до головы, легкие сжались, и все тело зацепенело. Тем не менее ему удалось заметить нечто конвульсивно дергающееся человекоподобного вида и размера. Ухватив это нечто поперек туловища, Алек оттолкнулся от дна и всплыл. Транспортировать находку к берегу оказалось уже проще.
   Как он и предполагал, чужеродный водной стихии предмет оказался особью женского пола. От Алека не потребовалось особой наблюдательности, чтобы постичь: девушка была ему незнакома. Оттащив тело подальше от воды, Алек получил возможность разглядеть ее несколько получше, но не рискнул воспользоваться моментом: особь не шевелилась.
   В голове у Алека мало что сохранилось из школьных знаний, но кое-что об оказании первой помощи он все же помнил. Например, название одного из способов спасения утопающих всплыло без затруднений: "рот в рот". Спасающий зажимает пальцами нос спасаемого и, обхватив губами его губы, вдувает через рот воздух из собственных легких. После этого следовало несколько раз нажать на грудную клетку.
   Алек приступил к выполнению своей миссии. Но не успел он прикоснуться к губам незнакомки, как резкая оплеуха обожгла его щеку. Он отпрянул. Незнакомка вскочила и, яростно сверкнув небесно-голубыми взорами, прошипела:
   - Кто тебе позволил меня целовать?
   Алек мог бы поклясться, что будь ее воля - она бы уничтожила его одним взглядом. Все это выглядело жутко глупо, и холодный ветер, норовивший напомнить о себе короткими резкими порывами, не добавил Алеку желания продолжить действо.
   - Я думал, ты утопленница, - угрюмо произнес он, чувствуя, как превращается в образчик мерзлой телятины.
   - Если утопленница - значит можно? - зацокала зубами обладательница яростного взора.
   Алек разозлился. Он сгреб девицу поперек туловища, взвалил на плечо и помчался по направлению к дороге, ведущей в центр острова. Девица колотила его по спине кулаками и вырывалась, болтая ногами.
   - Не мешай, мне тяжело, - сказал Алек, повернув на ходу голову.
   - Пусти, я сама! - возразила его живая поклажа.
   - Мне так теплей.
   Поклажа еще неистовей принялась подавать признаки жизни. Алек поставил ее на землю - бывшая утопленница показала ему спину и резво припустила увеличивать расстояние между собой и новоявленным исследователем осенних морских глубин. Алек поторопился за ней. Ситуация уже начала его забавлять.
   Утопленница между тем метнулась в сторону клуба, и, надо сказать, преодолела последние метры дистанции достаточно быстро. Взлетев по ступенькам крыльца, обладательница яростного взора затарабанила кулаками по двери. Алек подскочил следом и, притянув свою бывшую поклажу к себе одной рукой, свободной затарабанил тоже.
   Грохот получился такой, что разбудил бы и мертвого. Эльмар проснулся, накинул халат и, еще толком не продрав глаза, потащился открывать.
   - Кого несет ...? - закончить фразу он не успел.
   - Спаси меня! - закричала девица, делая бросок внутрь помещения.
   - Мы промокли, пусти обогреться, - рассмеялся Алек.
   Эльмар, разумеется, их пустил. Конечно, незнакомое лицо сразу навело его на мысль о том, что девица прибыла из большого мира. Но он и глазом не моргнул: неприятностей от появления на острове новой жительницы он еще не ожидал.
   - Девушке лучше пройти в душевую, - сказал он. - Гала! Принеси ей халат, шлепанцы и помоги переодеться.
   Естественно, и Алека он не проигнорировал.
   - Откуда ты ее явил? - спросил он бывшего вожака банды, а тыне отлавливателя плавающих девиц, когда тот уже обтерся и влез в пижамную пару, любезно предоставленную ему хозяином апартаментов.
   - Она упала в море, а я ее вытащил.
   - Значит, ты меня спасал? - высунулось из коридора изумленное личико, обрамленное мокрыми слипшимися прядями.
   - А ты думаешь, топил, да? - со злой насмешкой бросил Алек.
   - У меня не было возможности догадаться, - строптиво вздернула нос девица. - Хотя прости великодушно, я действительно сорвалась со скалы.
   Теперь бывшая утопленница стояла перед ним вся. Ростиком чуть повыше полутора метров, довольно плотная - на фотомодель явно не тянула. Алек иронически осмотрел ее с ног до головы и медленно произнес:
   - Прощу, если ты скажешь, откуда взялась.
   Любительница нырять в воду не раздеваясь открыла было рот...
   - Я... я это организовал, - опередил ее ответ Эльмар.
   Он уже понял, кем была выловленная из воды девица. Поскольку проникнуть на остров без посторонней помощи могла только одна, притом весьма немногочисленная категория граждан, то об остальном мог рассказать возраст. Но на месте Эльмара каждый бы предпочел не озвучивать промежуточные звенья подобных выводов. Проще было выдать на-гора нечто более доступное восприятию публики. Например, такое:
   - Вы жаловались, что вам не хватает женщин, вот я и создал пробный экземпляр.
   - Что? - взвилась девица. - Сам ты... недоразумение мужского пола!
   Эльмар вздохнул, совершенно не представляя, каким образом ему убедить девицу подыграть.
   - Вот и поговори с ней! - произнес он обреченно.
   - А как же закон N 1? - в голосе Алека четко прозвучала насмешка.
   Эльмар снова вздохнул, на этот раз с облегчением: законы могучих были ниточкой, за которую следовало уцепиться.
   - Закон? - повторил он, подражая интонации Алека. - Разве Тод не говорил вам, что я самый великий нарушитель законов в Великом Космосе? Меня зовут Эльмар, запомни!
   Реплика произвела нужное впечатление.
   - Ты лжешь! - возразила девица. - Наш Эльмар тебя старше. Он... он другой, он не такой, как ты!
   Данная тирада заставила Алека снова усмехнуться. Он не сомневался: знай девица, что перед ней действительно Тот Самый Эльмар, у нее бы челюсть отвисла от восторга. Но нет, их слабые куриные мозги абсолютно не способны предположить, что знаменитость, которой планета обязана тем, что мятеж потерпел неудачу, может скрываться за самой обыкновенной внешностью.
   Эльмар тоже улыбнулся.
   - Ничем не могу помочь, - сказал он весело, - Доказывать очевидное - не мое амплуа. Но я знаю, например, что тебя зовут Сана Незнамова, тебе 21 год, ты сирота, воспитывалась в интернате, образование среднее.
   - Я студентка пединститута! - вспыхнула девица.
   - Да, знаю. На первом курсе. Между прочим, я научил тебя кое-каким играм.
   Девица снова открыла рот, но Эльмар опять ее опередил.
   - Например, в розовые шарики.
   Он достал из кармана три совершенно одинаковых по размеру разноцветных шарика и принялся ими жонглировать.
   - Гоп ля! - он собрал все три шарика вместе, вытянул их на ладони и добавил: - Я жду!
   Эльмар вспомнил про розовые шарики не для того, чтобы запутать девчушку и заставить ее поверить в то, что она ненастоящая. Наоборот, предлагая ей игру, сыграть в которую никто кроме могучих не мог, он давал ей намек не распускать язык на глазах у свидетелей. С удовлетворением он понял: сработало. Девочка, наконец, улыбнулась.
   - Я тоже знаю эту игру, - произнесла она лукаво.
   - Прекрасно. Покажи.
   К удивлению Алека девчонка вынула из кармана халата три точно таких же шарика и тоже прожонглировала ими.
   - Я был уверен, что у тебя получится, - кивнул головой Эльмар. - Гала, проводи Сану в мой кабинет и напои ее чаем. А мы с Алеком потолкуем. По-мужски.
   - Алек, - начал он, когда девочки оказались вне пределов слышимости. - Сана - экземпляр совершенно особенный, с ней нельзя обращаться обычным образом...
   Что в таких случаях полагается говорить, Эльмар представлял себе слабо. Он знал одно: Сану необходимо было защитить от посягательств на ее достоинство. Самые дикие аргументы не казались ему в тот момент нелепыми.
   - Видишь, как ты ее напугал. Она совершенно наивная, неопытная и глубоко ранимая. Она не профессионалка как те четверо. Она порядочная девушка.
   - Не понял, зачем здесь такая, - возразил Алек. - Что мы с не будем делать? Молиться на нее? Учти, мои ребята быстро ее обломают. Нетта как фанаберилась, а теперь одна за четверых работает и не жалуется.
   Эльмар внимательно на него посмотрел...
   - Так это Нетта, - произнес он тем бархатным тоном, за которым, как Алек уже знал, скрывалась тайная угроза. - Я тебя прошу: предупреди ребят, чтобы рук преждевременно не протягивали. У вас есть языки. Включайте свое мужское обаяние, в конце-концов.
   - За себя я ручаюсь, а за ребят нет, - сказал Алек, поднимаясь. - Выдай мне одежду, я пошел.
   В обед Алек успел убедиться, что весь поселок уже видел новую жиличку, и что она поселилась у Галы. Он передал парням слова Эльмара, но по их реакции понял, что говорил впустую: всерьез их никто не воспринял. Зато он почувствовал, как в нем разгорается интерес к выловленной из воды девице, и он решил с ней познакомиться: есть ли там вообще чего-нибудь, кроме наивности и спеси?
   Во второй половине дня он напросился в гости к Гале. Был далеко еще не вечер, и Гала его впустила.
   - Просто в гости, - улыбнулся Алек улыбкой сфинкса. Ему очень удавалась такая улыбка, и он знал, что она всегда производила на девчат нужное впечатление.
   Итак, его впустили. Девушка, которую он увидел, оказалась мало похожей на посиневшую от холода утопленницу. Белокурые с пепельным оттенком прямые волосы рассыпались по плечам. Чистая, очень тонкая, хотя и бледноватая кожа; небесную голубизну глаз подчеркивала едва приметная подводка.
   "Не глаза, а омуты. Нырнешь и не вынырнешь," - подумалось Алеку.
   Изящное и очень простого покроя платье облегало фигурку, а когда Сана встала и пошла на кухню, он удивился, опять же про себя, почему эта фигурка показалась ему в первый раз толстоватой.
   "Наверное, из-за роста, решил он, наконец."
   Весь вечер он наблюдал за Саной, и должен был признать, что пробный экземпляр у Эльмара получился первый сорт. Она было действительно не похожа ни на одну из знакомых ему девиц, а их он, надо сказать, знавал немало. В ней не было ни тени вульгарности, манерности. Она казалась абсолютно простодушной и бесхитростной. И легкодоступной - но нечто непонятное мешало этой доступностью воспользоваться.
   К концу вечера Алек почувствовал, что совершенно очарован.
   "Как она красива," думал он.
   - Пора расходиться, - напомнила Гала.
   Алек вздохнул: действительно, пора. Он распрощался и отправился домой.
   И чудо! Ноги несли его так, словно к ним были приделаны крылышки. Он ощущал в себе неподвластную рассудку легкость, внутри у него все пело. Дорога до дома показалась ему слишком короткой; он пронесся мимо, и ноги его сами отправились топтать окрестные тропинки.
   Очутившись на берегу моря, Алек пошел вдоль пляжа. Он добрался до южной оконечности острова, когда услышал громкий сердитый голосок и характерный шум.
   - Пусти! - тихо кричал голос. - Пусти сейчас же, тебе говорю!
   Еще пара шагов - и ситуация стала как нельзя более ясной: его бывший адъютант Мик прижимал к себе особу женского пола, и та яростно отбивалась. Кем была эта особа, для Алека тоже тайны не составило несмотря на темноту.
   Одним прыжком он пересек пространство и резким ударом кулака саданул Мика по боку. Вторым ударом он отбросил его от девицы метров на пяток и заставил приземлиться на пятую точку туловища.
   Ругаясь, Мик поднялся.
   - Хулиган! - выслала в его адрес Сана. - Бандит!
   - Ну и бандит, - зло отпарировал Мик. - А ты думала, куда попала: в пансион благородных девиц? На этом острове живут только бандиты и проститутки.
   - Что?
   Сана выпрямилась, и лицо ее приняло испуганное выражение.
   - Это правда? И ты тоже? - повернулась она к Алеку.
   - Мог бы и промолчать, - угрюмо бросил тот Мику.
   - Убийцы! - воскликнула девушка. - Ненавижу вас всех, ненавижу!
   Она стрельнула глазами на Мика, и тот, еще ничего не поняв, вдруг полыхнул ярким пламенем. На нем загорелось сразу все, что только могло гореть, даже волосы на голове, брови и ресницы.
   - А!! - завопил он.
   Алек как завороженный смотрел на приятеля, не в состоянии шевельнуться. Рокот мотора заставил его поднять голову - из-за деревьев стремительно поднималась ракетка. И тогда он понял!
  
   Мик уже перестал кричать. Кинув прощальный взгляд на труп своего бывшего приятеля, Алек бросился к дому на площади.
  
  

Алек хочет правды

   Эльмар Алека встретил скорее озабоченно, чем недовольно. Хотя это и был вечер, то есть его личное время, но роль, взятая им на себя, требовала сохранять спокойствие даже когда его подопечные вели себя иначе, чем ему бы того хотелось.
   - В чем дело?
   Его спокойный вид способен был сейчас свести с ума любого.
   - Ты обманул меня! Она настоящая! Она улетела! - выдавил из себя Алек.
   - Проходи!
   - Нет, ты ответь! Зачем ты солгал? Зачем уверял, что мы здесь намертво закрыты?
   - Я никого ни в чем не уверял, - возразил Эльмар. - Я всегда говорил, что в любой момент могу сообщить Таирову, и вас отсюда вывезут. Правда, попали бы вы не во внешний мир, а в Зону.
   - Да лучше в Зоне, чем в твоей богадельне!
   Чего только люди не наговорят друг другу в запале! Конечно же, Алек сморозил глупость, но дело здесь было вовсе не в словах. Дело было в эмоции, какую те слова выражали, а значили они следующее: "Ты держишь нас здесь пленниками, а изображаешь из себя благодетеля."
   Самое печальное, что никакое Эльмарово красноречие больше не будет этим парнем восприниматься в правильном ключе. Требовалось действие. И немедленное.
   - Вот как? - вздохнул наш художник. - Тебе знакомо такое имя: Вольд? Тот самый Вольд, с которым Тод сбежал когда-то из Зоны?
   - Да, - с угрюмой угрозой ответил Алек.
   - Перекинуться с ним парой слов не хочешь?
   - Хочу. Где он?
   - Не вживую. По телефону. Из моего кабинета.
   - Гала, - сказал он юной любительнице нежных ощущений, - выйди, погуляй маленько. У нас с Алеком будет долгая беседа.
   Гала молча оделась и вышла.
   - Код? - потребовал Алек.
   - Я сам наберу, - мягко ответил художник, так и не подобрав еще нужных для данного момента интонаций. - Вольд живет не под своей фамилией, и вовсе не мечтает вернуться туда, куда ты так рьяно стремишься попасть.
   Прикрывая телефонным справочником табло с цифрами, он набрал Солнечный и нужный номер.
   - Вольд, - позвал он, когда экранчик засветился. - Как дела?
   - Дела на все сто. Скоро ли ты у нас появишься? Доди тебя все время спрашивает.
   - Обо мне потом. И не говори никому, что я звонил. Лады?
   - Лады. У тебя проблемы?
   - Да. Я хочу, чтобы ты поговорил с одним человеком. Он слышал о тебе от Тода.
   - Зови.
   Эльмар кивнул Алеку и покинул кабинет, демонстрируя этим полное доверие к посетителю. Дверь за собой он закрыл и, прислонившись к стене, уселся прямо на пол. Он ощущал усталость и холода каменного паркета даже не чувствовал.
   - Это правда, что ты был в Зоне? - спросил между тем Алек Вольда. Если бы Эльмар подсматривал за ним, он бы сейчас засмеялся: Алек произнес эти слова совсем тихо, наклонясь поближе к прибору и прикрывая рот, чтобы звук не убегал в сторону двери.
   - Да, - ответил Вольд просто.
   - Эльмар держит нас в изоляции и уверяет, что делает это, чтобы мы не попали в Зону. Есть разница?
   - Ты дурак, если спрашиваешь. Зона - это хуже, чем ты себе представляешь. Это хуже, чем смерть, усек? Эльмар пошел против всех, чтобы спасти ваши головы. Если бы не он, вас давно бы повязали.
   - Мне кажется, он ведет свою игру.
   - Кажется - крестись. На предательство Эльмар не способен, запомни. И если он вас держит - значит, есть причины.
   Алек помолчал, переваривая информацию. И снова - понял.
   "Если он вас держит," - пронеслось у него в голове.
   "Неужели Эльмар знает выход отсюда?" - подумал он, холодея от внезапного прозрения.
   - Это он вывел тебя из Зоны? - задал он Вольду вопрос, ответ на который уже знал.
   - Да. И меня, и Тода. Он здорово рисковал. Берегите его, он единственный такой.
   "Ну Эльмар, ну и жук, - подумал Алек, отключив телефонный аппарат. - А каким ангелочком притворялся! И Тод тоже хорош - нет бы признаться, кому он был обязан своей свободой."
   Он еще долгонько бы рассуждал таким образом, сопоставляя отдельные факты, но дверь кабинета открылась, и Эльмар заглянул в комнату.
   Алек был мрачнее тучи.
   - Проклятый тюремщик! - процедил он сквозь зубы. - Выкладывай адрес Саны! И выход отсюда показывай! Ты ведь все время знал, как отсюда выбраться, ведь так?
   - Конечно, знал, - невозмутимо согласился художник вызвав тем самым у Алека настоящий приступ бешенства.
   - Вот что! - свирепо прохрипел он, сжав кулаки. - Я сейчас тебя буду бить.
   - Э, нет, - отпрянул Эльмар, снова прикрывая дверь, хотя и не совсем полностью, а скорее для блезиру. - Бой будет не на равных!
   - Ты не мужчина! Ты только и можешь, что угрожать и заживо сжигать! - выкрикнул Алек ему вдогонку.
   - Я просто не умею драться на кулаках, нас этому не учат, - сообщил Эльмар, вновь помещая голову в пространство кабинета.
   Голос его при этом по-прежнему звучал настолько невозмутимо, что Алеку только и оставалось, что горестно расхохотаться:
   - Так вот почему ты держишься в отдалении! Ты просто трус!
   - Хватит! - наконец не выдержал Эльмар, вдруг очутившись по эту сторону двери полностью. - Сыт! Садись и выслушай правду!
   Алек плюхнулся на диван и глухо застонал, обхватив голову руками. Эльмар уселся в кресло напротив и тихо произнес:
   - Проход все время торчал у вас перед носом, но вы его не увидели. Кто вам виноват? Я? Если бы я очутился в западне, я бы не ждал терпеливо, пока меня соизволят выпустить. Я бы уже давно был на воле.
   - Ты мне его покажешь?
   - Не имею права. Я тебя выведу, завязав тебе глаза, как когда-то завязывали мне. А держу я вас здесь потому, что я отвечаю не только за вас, но и за людей, которые не совершают налетов, не насилуют девушек, а спокойно живут и мирно трудятся.
   Алек яростно зыркнул на него и проговорил глухо:
   - Сана?
   - Я не могу дать тебе ее адрес, потому что у меня его нет. Но если захочешь - ты ее найдешь. В Открытом.
   - Смени мне лицо и документы.
   - Это не обязательно. Тебе ничего не будет угрожать.
   - Я не хочу, чтобы она меня узнала. В ее глазах Алек - всего лишь убийца и никогда не станет человеком!
   Эльмар покачал головой.
   - Вряд ли она рассмотрела твое лицо под роскошной растительностью, которая его скрывает. Дело не в тебе. Дело в ней. Она... - Эльмар запнулся.
   - Знаю. Она из могучих.
   Услышав такие слова из уст Алека, Эльмар оцепенело взглянул на него и потер в растерянности лоб.
   - Силы небесные! - извлек он из себя, наконец. - И узнав это, ты еще лезешь ко мне с претензиями?
   Он откинулся на спинку кресла и скривился, как от зубной боли.
   - Не понял, - угрюмо проговорил Алек.
   - Закон N 4. - голос Эльмара прозвучал мрачно, как никогда.
   - Так ведь не ты его нарушил, а она, - возразил Алек запальчиво.
   - Какая разница? Я не имел права давать тебе ее координаты. Впрочем, теперь этого уже не исправишь.
   - Но я не скажу ей, от кого получил сведения.
   - Разве это что-то меняет?
   Алек подумал.
   - Я тебя не понимаю, - сказал он все еще обиженно. - То ты лжешь, не моргнув даже глазом, то режешь правду-матку, когда любой нормальный человек спокойненько бы промолчал. Ах да, закон N 6!
   - Интересно, что бы ты делал на моем месте? - отпарировал сердито Эльмар. - Подумай, разве можно было бы раскрывать твоим приятелям правду о Сане?
   - Ну а мне? Ты мог хотя бы не вешать мне на уши спагетти и не выставлять меня дураком? "Пробный экземпляр, глубоко наивная" - как же! Твой пробный экземпляр убил Мика - вот!
   Пару секунд Эльмар переваривал информацию.
   - Уж не собираешься ли ты мстить? - спросил он, впрочем, абсолютно не веря в такое предположение.
   - Ты меня за кого-то другого принимаешь, - фыркнул Алек. - Я всех предупреждал, чтобы не распускали руки, и он всего лишь получил по заслугам. Но вот что теперь будешь делать ты, великий перевоспитыватель разного подозрительного сброда? Кстати, если ты раскаиваешься в том, что обещал меня выпустить, удержи меня. Повяжи. Запри. Ты ведь на все имеешь право, да?
   - Ты меня за кого-то не того принимаешь, - по-прежнему мрачно усмехнулся Эльмар. - Если я задумался, то вовсе не над тем, каким образом тебя повязать. Я даже готов тебе сказать о Сане ту правду, которую ты так страстно жаждешь услышать. Потому что прежде, чем рваться за ней вдогонку, тебе не мешало бы запомнить кое-что. Она была на Катрене в ту самую ночь - ты понял. Ее убивали вместе со всеми - учти. Ее семья уничтожена. И если она увидела в тебе убийцу, бесполезно менять лицо. Ее будет отталкивать в тебе все: голос, движения, манера разговаривать.
   - Значит, безнадежно.
   - Не совсем. Подстригись, побрейся, смени одежду, имя. Если ты ей понравился, ее рассудок постарается не догадаться, что бандит Алек и ты - один и тот же человек. Она просто подумает, что ты на него похож. Остальное будет зависеть от тебя.
   - Ты меня, кажется, благословляешь?.. - в тоне Алека сквозило вполне понятное сомнение.
   - Наоборот, предупреждаю. Она долгие годы мечтала отомстить, понимаешь? И если ты намерен обмануть ее доверчивость...
   - Да, я запомнил, в вашем кодексе нет статьи за убийство. Я недаром провел здесь время. Я стал немного иным человеком. И выучил ваши законы наизусть. Кстати, в них что-то есть.
   - Но ты не могучий, Алек, - горько улыбнулся Эльмар.
   - Разве это что-то меняет?
   - Ты не в курсе насчет поправок. Например, о приоритетах. Что ты станешь делать, когда требования одного закона будут противоречить требованиям другого? И, главное, насчет тебя самого: никогда не забывай о своих собственных интересах. Не стоит превращать себя в жертву на заклание. Уяснил?
   - Уяснил.
   - Тогда в путь.
   Отправив Алека, Эльмар не стал закрывать за ним проход. Вместо этого он поставил два буя, покрытые люминесцентным составом и поспешил в поселок. Подойдя к коттеджу, где обреталась Яна со своим избранником, он разбудил их и попросил впустить.
   - Собирайте вещи и срочно улетайте. Завтра здесь станет опасно, - были его слова.
   - Куда нам лететь? - встрепенулась Яна. - И зачем?
   - Нас обнаружили. С рассветом ловушка может захлопнуться. Держите курс точно на восток. Когда увидите внизу два огня - проход между ними. Поторопитесь.
   Ни Яна, ни ее сожитель даже не поинтересовались, откуда вдруг возник проход и как Эльмар о нем узнал. Зато когда Эльмар сказал то же самое второй паре, Асин поклонник, тот самый парень с седой прядкой, спросил:
   - А остальные?
   Эльмар посмотрел на него с невольным уважением и ответил:
   - Это моя забота.
   С Галой и Неттой возникло затруднение.
   - Мы не умеем управлять летательными аппаратами, - сказали они.
   - Хорошо, - сказал художник, подумав, - я отвезу вас сам. Упаковывайтесь. Но учтите, взять с собой вы сможете только самое необходимое.
   Девочки покорно закивали головами.
   - Куда вас отправить? - спросил он притихших подружек, чуть только два огонька на поверхности моря остались позади.
   - Мы из Солнечного, - робко сказала Нетта.
   - Туда и полетим тогда. У тебя есть родные?
   - Да, мама и братик.
   - Прекрасно. Я развезу вас по домам. И первую - тебя.
   Так он и поступил. Убедившись, что у Нетты дома зажглись огни, и родные ее впустили, он повернулся к Гале.
   - Ну, показывай, где живешь ты.
   - Я не хочу расставаться с тобой, - тихо прошептала Гала.
   - Вот еще новости! - возмутился Эльмар. - Ты соображаешь, что говоришь?
   - Ты не обманешь меня, - проговорила Гала. - Ведь ты вернешься на Катрену, правда?
   - Ну?
   - И завтра они тебя убьют. Ты не представляешь, как они тебя ненавидят, милый мой наивный старичок!
   Эльмар усмехнулся, и довольно горько. Гала впервые назвала его стариком. Это был плохой симптом.
   - Убьют так убьют. Твоя какая печаль? - сказал он.
   - Я люблю тебя. И хотела бы умереть вместе с тобой.
   Эльмар был тронут.
   - Вот еще глупости, - пробурчал он смущенно. - Что это за похоронное настроение? Почему меня должны убивать?
   - Потому что они на тебя злы из-за меня, а теперь разозлятся еще больше.
   - Даже если и так, это совсем не твоя забота. Женщины не должны вмешиваться в разборки мужчин между собой.
   - Почему?
   Эльмар досадливо крякнул:
   - Потому что они всегда мешают.
   - Я не буду мешать. Я убью себя, если ты умрешь - вот и все.
   Тут Эльмар понял, что пора рассердиться.
   - Влюбленные девушки, - жестко сказал он, - часто не знают, что своим вмешательством обрекают своих возлюбленных на смерть. Из самых добрых побуждений. Ты будешь мешать мне, ясно? Что будет, если они тебя объявят заложницей и станут требовать от меня того, чего я им тогда уже точно дать не смогу? Один - я буду заботиться только об одном человеке. А если рядом будешь ты - мне придется еще и тебя охранять. Я что, двужильный, по-твоему?
   Гала обиженно заплакала:
   - Ты меня не любишь! - всхлипывала она.
   - Дорогая, я женат.
   - А дети? Дети у тебя есть?
   Эльмар вспомнил Доди и улыбнулся.
   - Может быть, и есть, - сказал он мягко.
   - А может быть и нет, - возразила Гала. - Зато у меня точно будет "да". Я жду ребенка.
   И огромные глазищи Галы наполнились слезами.
   - Вот это номер, - присвистнул Эльмар. - И ты собираешься покончить жизнь самоубийством?
   Он подумал, достал из кармана бумажник и сказал:
   - Возьми, это тебе пригодится. Там еще чековая книжка и доверенность на твое имя. Я хотел отдать тебе после, но теперь понял: возможно, я действительно не вернусь. Пользуйся. Если возникнут затруднения - обратись к Таирову.
   - Ты вернешься ко мне?
   Эльмар покачал головой:
   - Я вернусь к жене.
   - А если она тебя не дождалась?
   - Тогда может быть. Я ни в чем не уверен. Ты очень милая, но пойми: я всего лишь бродяга-одиночка. И я не знаю сегодня, как поступлю завтра.
  
  
  
  

Катрена снова пустеет

  
   О том "завтра", которое должно было наступить следом за исчезновением с Катрены Алека и девушек, Эльмар, впрочем, имел достаточно четкое представление. Предстояло, закрыв за собой проход и убрав опознавательные буйки, вернуться на остров. А дальше - ждать. Он приземлил ракетку позади клуба напротив черного входа и пошел спать. Но погрузиться в иллюзорный мир ему так и не удалось: сон упрямо не желал смыкать Эльмаровых очей.
   Весь остаток ночи Эльмар проворочался с боку на бок: он размышлял над словами Галы и вспоминал "женщину Тода". И еще: он боялся. Такого страха он не испытывал уже давно. Он чувствовал себя той самой "жертвой на заклание", от превращения в которую предостерегал Алека.
   Мало того. Эльмар уже почти раскаивался, что влез в такую бодягу. Он чувствовал отвращение и к себе, и к обитавшим в данный момент на острове пятнадцати персонажам. Ни малейшего понятия о том, что требуется делать, у него не маячило. Самое же скверное, что бросить парней и смыться он никак не мог. Он обзывал себя и дураком, и кретином, но, оказывается, существовали вещи, через которые он переступить был не способен. Стоило Эльмару представить, что станется с парнями, если они окажутся запертыми в ловушке с полным пониманием того, что их обманули, поманили сладкой конфеткой и лишили самого важного для них - свободы, как он начинал воспринимать себя буквально изувером! Да лучше бы ему тогда их вообще никогда не трогать!
   Эльмар вовсе не рассуждал в ту ночь о высоких миссиях или других философских материях и не называл свой побег с острова грязным словом "предательство". Ему просто почему-то казалось, что если он так поступит, то перестанет себя уважать, и этого было для него вполне достаточно. Короче, он увяз в этом деле по самые уши, и пришлось ему разгребать то, что наворотил, без всяких поправок на не могу или не хочу!
   Настало утро, а затем и день. Подошел обед. Как всегда, вынужденные обитатели острова собрались в большом доме, и Эльмар их там уже ждал. Он знал, что отсутствие исчезнувших будет замечено еще не скоро и мог бы потянуть волынку, но нервы его были уже на пределе. Что угодно казалось лучше, чем ожидание.
   - Вот, ребята, - сказал он, прокашлявшись, - я должен сообщить вам неприятную новость. Наше местонахождение больше не является тайной для правительства.
   Бандиты как по команде положили ложки и переглянулись.
   - Ну и дела! - сказал один. - То-то вчера я слышал моторы. Взад-вперед, взад-вперед. По-моему, кое-кто от нас сбежал. Проверим.
   Бандиты бросились к выходу. Дожидаться их возвращения можно было и не здесь. Эльмар вернулся в клуб, расположился в вестибюле на мягком пуфике напротив окон и вытянул ноги. Заложив руки за голову, он откинулся к стене. Кажется, он даже ухитрился задремать.
   Долго наслаждаться покоем ему, впрочем, не пришлось. На крыльце зашумело. Эльмар глянул в окно - банда, в количестве оставшихся пятнадцати голов, была снова в сборе. Он встал, отодвинул засов и вышел на крыльцо.
   Молчание. Некоторое время банда с тихой ненавистью смотрела на него, пока лавину не прорвало.
   - Ты! Отвечай! - сказал один хрипло. - Куда делись девки?
   - Это ты все подстроил! - крикнул другой. - Где Мик и Алек?
   - Ты! Правительственная шавка!
   Раздались нестройные возгласы. Парни сжали кулаки и сделали маленькое, чуть заметное движение в сторону Эльмара. Волна откровенной ненависти исходила от них.
   - Ну убей нас всех! - снова раздался хриплый голос. - Как ты убил Мика и остальных! Нам надоело ждать! Хватит над нами измудряться!
   - Спокойствие! - и Эльмар поднял вверх руку. Он и сам был не прочь последовать собственному призыву.
   - С чего вы взяли, что я кого-то убил? - с горечью спросил он.
   - Тебе доказательства нужны? Расступись, ребята!
   Толпа раздалась, и Эльмар увидел нечто, что до сих пор прятали от его взора - а именно, человеческий труп. Несомненно, это был Мик, хотя рассудок и не желал признавать в обугленных останках того, кто еще вчера блистал остроумием и был полон жизненных сил.
   Только теперь Эльмар постиг, во что влип. Он похолодел.
   - Это не я, ребята, - проговорил он, покачнувшись. - Я не ожидал так скоро.
   - Не важно, чего ты ожидал! - с отчаянием прокричал тот же хриплый голос. - Ты скажи, что мы теперь должны делать? И что с нами будет?
   Эльмар опустился на крыльцо. Ноги его не держали.
   - А ничего не будет, - сказал он отстраненно. - У вас есть старый вариант. Вы можете отсюда сняться и улететь, как это сделали остальные.
   - У-ле-теть? Так просто?
   - Да. Я могу открыть проход.
   Зловещая тишина повисла в воздухе.
   - Так ты его знаешь? - проговорил "хриплый" с непонятной интонацией в голосе. - Хитер ты, однако...
   Эльмар вздохнул:
   - Решайте скорее, куда вас отвезти или еще что, - сказал он устало. - Я выполню свои обещания.
   - Нам больше не нужны твои благодеяния! - сказал "хриплый" насмешливо. - Мы ими сыты. Мы уйдем отсюда без тебя.
   - Нет, - меланхолично отозвался Эльмар. - Без меня не получится. Я за вас отвечаю.
   - Ты уверен, что мы без тебя не обойдемся? - спросил "хриплый" саркастически.
   - Обходитесь, - ответил Эльмар. Он встал и повернулся к двери.
   Резкая боль пронзила его правую руку. Рука дернулась и повисла.
   - Что это значит? - обернулся он, едва сдержав стон.
   Два портативных лучемета, ствол одного из которых слегка парил, объяснил ему, что произошло. Этого-то он и опасался!
   - Что вы от меня ходите? - спросил он отрывисто.
   Боль была адской. Возле локтя чернело аккуратно пробитое отверстие, неприятно вонявшее паленым мясом. Крови не было.
   - Это тебе напоминание, - сказал "хриплый", очутившись почему-то совсем рядом, на крыльце. - Мы спрашиваем: куда делись девки и Алек?
   - Я их отпустил, - так же кратко ответил Эльмар. Лоб его покрылся испариной. Он сцепил зубы и прислонился к дверям.
   "Только не показывай свою слабость, - мысленно скомандовал он себе. - Ну-ка, сделай безмятежное лицо!"
   Безмятежность получилась не очень.
   - А почему ты их отпустил? - последовал очередной вопрос.
   - Потому что они разлетелись каждый сам по себе, - объяснил он, изо всех сил пытаясь придать голосу металлические нотки.
   - Тебе не больно? - произнес ехидно-ласково его мучитель.
   - Нет, - выцедил из себя Эльмар, скаля зубы в "последней улыбке".
   - А чем мы хуже? - выкрикнул кто-то.
   "Хриплый" посмотрел Эльмару прямо в глаза, а пальцы его мелко застучали по предплечью правой руки его жертвы.
   Левая рука Эльмара сама собой сжалась в кулак, и резким взмахом он ударил своего палача под дыхало, так что тот слетел с крыльца.
   Снова блеснула трубка лучемета...
   - Не стоит, - сказал "хриплый" насмешливо. - Я просто хотел проверить, в самом ли деле ему не больно.
   - Проверил? - гневно спросил Эльмар.
   - Проверил, - подтвердил тот, ухмыляясь. - Так ты выпустишь нас отсюда?
   - Только по одному и с соответствующими документами, - процедил сквозь зубы художник.
   - А как же твоя рука? - в голосе "хриплого" прозвучал нескрываемый интерес.
   - У меня их две, - и подняв левую руку, Эльмар протянул ее к двери, демонстрируя окончание аудиенции. - Прошу через полчаса и по отдельности.
   - Смотри не упади! - засмеялся кто-то ему вслед.
   Упасть Эльмар не упал. Добравшись до своего кабинета, он открыл аптечку, висевшую на стене. Из обезболивающих средств остались одни слабые анальгетики, сильнодействующие средства типа морфинов отсутствовали начисто. На всякий случай Эльмар проглотил пару таблеток, хорошенько их обнюхав и размяв, чтобы ощутить вкус, запах и вид. Затем он догадался отыскать мазь от ожогов и тоже, перед тем, как наложить ее на больное место, постарался ее запомнить. Открыв левой рукой банку с мазью, он вылил ее на рану и, нажав этой же рукой на кнопку мыслеуловителя, материализовал бинтовую повязку вокруг.
   Большего он пока сделать не мог. Для регенерации требовались специальные знания, а он их не имел.
   "Ничего, доберусь до Солнечного - Мартин поможет, в случае чего."
   "В случае чего" обозначало: если задето сухожилие или начнется гангрена. А сейчас, к началу приема "клиентов", рука почти не болела.
   Первым пришел "хриплый".
   - Ты действительно не собираешься нам отомстить? - спросил он с интересом.
   - А что вам это даст? - в тон ему ответил Эльмар.
   - Нам ничего. Мы просто хотели, чтобы ты понял, с кем имеешь дело. Мы не ангелы и в милостыне не нуждаемся.
   - Вам нужно было мне и левую руку искалечить, тогда бы уж точно я не смог бы вас отсюда выпустить.
   - Не страшно. Ты бы дал нам парочку ценных указаний, и мы бы сами открыли дверцу из клетки. Ты ведь любишь давать советы, а?
   - Конечно. Но не тогда, когда от меня их требуют. Я ведь тоже далеко не ангел.
   - Ничего-ничего. Мы умеем развязывать языки не только у ангелов. Можно ведь и просто заставить, а?
   Эльмар глухо засмеялся:
   - Валяйте, - сказал он насмешливо, усаживаясь на подоконник и демонстративно складывая руки на груди. - Я жду.
   - Можно и не на тебя давить, - невозмутимо продолжал новый предводитель банды. - Мы можем взять тебя в заложники и заставить правительство нас отсюда выпустить.
   - Я вам это уже предлагал, - напомнил Эльмар, - но вам такой вариант почему-то показался западло.
   - Это точно, - вполне миролюбиво согласился бандит. - Таскать за собой гремучую змею - удовольствие ниже среднего. Зато ее можно в любой момент где-нибудь оставить, надежно упаковав в крепкие, прочные обвязки.
   - Или убить, - ласковым голосом напомнил Эльмар.
   - Брось, мы не такие неблагодарные. Ну, как наш план?
   - Превосходен. Вам кажется, будто никто не предусмотрел такую возможность?
   - И?
   - Как только вы от меня удерете, вами буду уже заниматься не я.
   - А если мы разбежимся в разные стороны?
   Эльмар вздохнул и спрыгнул с подоконника:
   - Долго же до вас доходило. Мы будем теревени разводить или займемся делом? Ты заполнил бланки документов?
   - Нет еще.
   - Тогда приступай. Не забудь указать, по какой специальности хочешь работать.
   - А зачем? Для "липы"?
   - Чудак! Вам предстоит устраиваться. Каждому из вас я дам на выбор несколько адресов, где вас смогут принять. Это хорошие места, и рабочие там требуются.
   - А если я не хочу вкалывать?
   - Твое право. Я об этом уже никогда не узнаю. Надеюсь, по крайней мере. И думай быстрее. Нам надо покончить со всем сегодня: если Таиров узнает о нашем местопребывании раньше, чем мы отсюда уберемся, вряд ли он поверит, что дырка в моем мясе - это результат неосторожного обращения с огнем.
   Сразу же после работы с последним "клиентом" Эльмар позвонил Вольду.
   - Привет! - сказал он. - Ты не выполнишь одной пустяковой просьбы?
   - Почему бы и нет? Давай!
   - Если завтра до этого времени я с тобой не свяжусь, сообщи Таирову: в кабинете на аптечке лежит пластинка. Пусть заберет.
   - В каком кабинете?
   - Пусть спросит у Саны. Запомнил?
   - Да. А почему нельзя сообщить сегодня?
   - Потому что я собираюсь отвезти пластинку ему лично. Это подстраховка. Нельзя допустить, чтобы пластинка пропала.
   - Понял, - уловил Вольд, подумав. - Значит, скоро увидимся?
   - Надеюсь. Если не возникнет неожиданностей.
   - С моей стороны не возникнет.
   - Спасибо. Так я на тебя надеюсь.
   Эльмар отключился. Еще до темноты он пригнал к берегу яхту-плоскодонку, которую ему не так давно удалось отловить в акватории вокруг острова и объявил отплытие. Бывшие бандиты, а ныне будущие свободные граждане забрались в каюту и приступили к последней совместной трапезе. После трапезы они благополучно уснули в полном соответствии с программой Эльмара: тайна энергетического барьера должна была оставаться тайной.
   Когда барьер был пройден, Эльмар поставил яхту на якорь и начал будить своих подопечных по одному. Каждому он вручал пакет, где были паспорт, листочек с адресами предприятий, и маршрутный атлас. Получив пакет, каждый персонаж грузил в уже ждавшую его машину тюк с прихваченным с Катрены личным барахлишком и стартовал - в новый для него путь.
   На все про все у Эльмара ушло больше четырех часов темного времени суток. Теоретически процедуру трансформации опасных элементов в законопослушных членов общества можно было бы завершить и побыстрее, но Эльмар предпочел прислушаться к голосу разума и не суетиться. Бывшие члены бывшей банды должны были разлететься строго по одному и каждый в свою сторону: адреса с поисками работы каждому были даны с таким расчетом, чтобы даже двое из них могли встретиться друг с другом только либо случайно, либо благодаря сговору.
   Ну а после этого Эльмару еще предстояло вернуться на Катрену. Пришвартовав яхту в бухте северного побережья, он отправился в свой далеко не последний рейд по острову. Работу предстояло проделать большую: уничтожить все следы манекенов и законсервировать дома на долгий срок, а для этого слить воду из всех систем, проверить окна, двери, осмотреть механизмы. И прошло полночи, прежде чем он понял, что для очистки бывшей резиденции могучих от следов пребывания криминального элемента у него не осталось ни времени, ни сил. Вторую половину ночи следовало поспать.
   Утром Эльмар полетел в Открытый, чтобы вручить Таирову пластинку - последнее свое изобретение, о котором пока еще не знал никто, если не считать Вольда. Потому что в ту самую бессонную свою ночь наш герой-одиночка понял, наконец, что делать с бандой. Всем пятнадцати человекам он вмонтировал в черепные коробки микропередатчики, работавшие на определенной частоте. Пластинка на аптечке была приемником, с помощью которого звуковые сигналы кодировались в световые и отражались на карте, изображенной на лицевой стороне пластинки.
   Поскольку масштаб был мелким, точного адреса отмеченных сигналом людей он не давал, и пока каждый из них вел мирный образ жизни, выявить их в массе народа было невозможно. Однако если бы вдруг оказалось, что парни за спиной Эльмара сговорились снова собраться вместе, пластинка бы это незамедлительно показала. В общем, она давала уверенную возможность оперативно отследить и обезвредить тех, кто представлял для планеты опасность, не трогая однажды оступившихся и понявших свои ошибки.
  
  
  
  

Как исполнилась Инкина мечта

  
   До Солнечного Эльмар добрался только во второй половине дня и первым делом постарался разыскать Вольда. Правда, затрудняться розысками ему особо не пришлось: Вольд пребывал у себя дома и ждал его звонка. Мартин с женой и Марие тоже были там.
   - Значит, вы полностью в сборе, - широко улыбнулся Эльмар, переступив порог гостиной. - И все живы-здоровы.
   - Если не считать тебя, - ответил Мартин, глянув на его перевязанную руку. - Поздравляю с боевым ранением.
   - Пустяки, мне вкололи обезболивающее, так что ничего страшного.
   - Ничего? - ахнула Ниночка. - И это ты называешь "ничем"?
   - Он хотел бы, чтобы ему продырявили лоб, - сердито пояснил Мартин. - Вот тогда бы он еще задумался перед тем, как влезать во всяческие авантюры.
   - Дружище, все хорошо, что хорошо кончается, - примиряюще сказал Эльмар. - Я жив и свободен и сделал, что хотел.
   Короткое слово "жив" привело Ниночку в ужас.
   - Значит, ты бы мог и... - всплеснула она руками.
   - Был некоторый шанс, - усмехнулся художник.
   - Не некоторый, а очень даже большой, - поправил его Вольд.
   Ниночка захлопала глазами.
   - Да рассказывай, не тяни! - сказал Мартин. - А то Марие разрыв сердца получит от любопытства.
   - Если вы настаиваете... - начал Эльмар. И он вкратце поведал о событиях, участником которых был. Большинство деталей он опустил, но о ранении ему пришлось рассказать более подробно.
   - И ты ничего не сделал? - ахнула Марие. - Даже не отомстил?
   Эльмар пожал плечами:
   - По-твоему, я должен был перебить им руки или испепелить их молнией? - произнес он меланхолично.
   - Не следовало нянчиться с ними, - покачал головой Вольд. - Эта публика уважает только наглую силу.
   - Возможно, ты и прав, - сказал Эльмар. - Но, видишь ли, у меня не хватило духу поступить с ними жестко. Каждый бы взбесился, поняв, что его дурачат.
   - Удивляешься, что они не свернули тебе шею? - по-прежнему осуждающе поинтересовался Мартин.
   - Что вы говорите! - снова испугалась Ниночка. - Как можно шутить такими серьезными вещами!
   - Значит, ты их отпустил? - в раздумье сказал Вольд, словно подводя итог. - Ты уверен, что поступил правильно?
   - Пока они сами не нарвутся, их трогать не будут, - ответил Эльмар уклончиво.
   Мартин вопросительно на него глянул...
   - Вот оно что! - догадался Вольд. - А я уже думал, что ты и впрямь из породы Дон Кихотов.
   - То есть дураков, говоря по-другому. Нет, я дурак только по отношению к самому себе, а жизнью других никогда не рискую.
   - Так, - сказал Мартин. - А ну, покажи руку.
   - Не здесь, - поморщился Эльмар, потому что действие обезболивающего уже начало ослабевать. - Лучше это сделать в больнице.
   Ниночка снова ахнула.
   - Пуля? - спросил Мартин деловито.
   - Лучемет.
   - Дурак! - выругался Мартин. За время военных действий ему приходилось видеть раны, выжигаемые лучеметом. - Ты не Дон-Кихот. Ты банальнейший остолоп. У тебя что, есть в запасе лишняя верхняя конечность?
   - Нет, но я надеюсь на тебя. Ты ведь не допустишь, чтобы твой приятель остался инвалидом?
   Фальшивая веселость Эльмара больше никого не могла ввести в заблуждение. Марие, которая всегда боялась крови и всяких ран, побледнела.
   - Идем на кухню, - строго сказал Мартин. - Ниночка, будешь мне ассистировать. Надеюсь, ты не забыла, что была когда-то медсестрой?
   Рана действительно оказалась в ужасном состоянии. Зловещая краснота начала распространяться вокруг, показывая на омертвление обожженного места. Процесс зашел так далеко, что Мартину пришлось удалить значительную часть мягких тканей. Промыв образовавшуюся полость дезинфицирующим раствором, он занялся регенерацией, то есть соединением отдельных обрывков сосудов, нервов, связок и мышц между собой, без чего рука, собственно говоря, являлась бы бесполезным привеском к туловищу.
   Поскольку операция происходила под местной анестезией, Эльмар имел удовольствие наблюдать весь процесс.
   - Не думал, что это будет такая канитель, - заметил он.
   - Лучше помолчи, - сказал Мартин. - А то я что-нибудь напутаю.
   Эльмар не захотел, чтобы Мартин что-нибудь напутал и предпочел замолчать.
   - Ну вот, - сказал наконец Мартин, покрыв свое произведение кожей. - Теперь осталось ввести тебе двойную дозу антибиотика - и гуляй, дорогой. Можешь снова лезть под лучеметы, если не пропала охота к такого рода прогулкам.
   - Спасибо, я уже нагулялся, - засмеялся Эльмар. - Я возвращаюсь к жене.
   - А как же Инка? Она очень хотела с тобой повидаться.
   Эльмар вспомнил о "Женщине Тода". Он поморщился.
   - Мартин, я не двужильный. Если бы ты только знал, как я вымотался за эти полгода! Неужели я обязан выслушивать разный бред только из-за того, что у кого-то есть потребность его на меня вывалить? Мало ли кто жаждет со мной повидаться? Что я, ходячий экспонат?... Кстати, где Доди?
   - Сбежал. В тот самый день, когда она захотела его увезти.
   - Вот видишь? Так о чем мне с ней разговаривать?
   - Но ты все равно не можешь улететь сразу. На Катрене почвы искусственные, ты же в курсе!
   - Это не имеет отношения к проблеме. Важно, что Инку я видеть не желаю. Я хочу отдохнуть, понимаешь? И надеюсь, имею на это право.
   - Имеешь, конечно, - вздохнул Мартин.
   Эльмар обнял его и вышел в гостиную.
   - Ну, друзья, - проговорил он, улыбаясь, - пришла пора прощаться. Не знаю, увидимся ли мы еще когда-нибудь, поэтому давайте попрощаемся навсегда. Бывайте.
   Он подал руку Вольду, сел в ракетку... Ракетка взлетела.
   - Мне кажется, ты его обидел, - сказала Ниночка, проводив ракетку затуманенным взором.
   - Ты думаешь? - нахмурился главврач Солнечного, потому что и сам испытывал смутное недовольство собой. - Ничего, ему это только пойдет на пользу.
   Вольд с укоризной произнес:
   - Вообще-то мы с ним, кажется, поступили крутенько. Парень совершил великое дело, рисковал собой...
   - Вот именно, что рисковал! - раздраженно пробурчал Мартин. - А кто его просил рисковать? Какая была в том риске нужда? Заложников освободить можно было без всякой канители, да и с бандой справиться был пустяк, когда они все были в сборе. А теперь? Одно беспокойство: как бы чего голубчики не натворили. Где гарантия, что они не возьмутся за старое?
   - Эльмар сказал, что их можно будет легко поймать, - возразила Марие.
   - Да, когда они себя проявят во всей красе. Но зачем этого ждать? Все, кто хотел исправиться, давно сложил оружие. Эти не сложили - спроси любого, как с ними поступить, и каждый ответит: освободить от них общество, и как можно скорее.
   - Каждый совершает ошибки, - сказал Вольд, - и, бывает, раскаивается в них целую жизнь. Зачем же стричь всех под одну гребенку? И путать мир с войной? Мальчики думали, что сражаются за правое дело, может быть, даже считали себя героями, и теперь их за это обречь на досмертную муку? Осудить легко, понять душу человека - трудно.
   - Убийцы - не люди! - запальчиво возразила Ниночка.
   - Все?
   - Все.
   - А убийство при самозащите? А несчастный случай?
   - Ну, это другое дело. Я имею в виду сознательное убийство, преднамеренное.
   - А если человека довели до точки? Если над ним издевались, изводили его, и он не имел возможности никуда от этого деться? Если закон ему помочь ничем не хотел? Ты и такого убийцу проклянешь?
   - Ну... таких на поселение не осуждают, - недоверчиво протянула Ниночка, ошарашенная неожиданным взрывом неприязни со стороны всегда невозмутимого рассудительного Вольда.
   - Врешь, таких в Зоне до вола!
   - И все-то ты знаешь, - засмеялась Марие. - Ты их так защищаешь, этих головорезов, будто сам - убийца!
   - А вдруг?
   Ниночка представила себе мужа Марие с лучеметом в руках и невольно прыснула.
   - Вот ты все шутишь, - сказала она, - а Эльмар улетел такой расстроенный, бедняга!
   - Жалостливый он слишком, - буркнул Мартин.
   Он не знал, что на долгие годы потерял из виду своего приятеля.
  
  
   Как его пациентка догадалась о том, что Эльмар появлялся в Солнечном, Мартин так и понял. Но женщина откуда-то об этом узнала.
   - Вы сказали Эльмару, что мне необходимо с ним побеседовать? - встретила она вопросом приход доктора в палату.
   - У него срочное дело, и он не сможет сюда заглянуть, - ответил Мартин подчеркнуто вежливо.
   - Но вы ему передали?
   - Да, передал...
   - Значит, он не захотел... - прошептала пациентка. - А где Доди? Почему вы его сегодня не привели? Сегодня приемный день! И я уже совсем здорова!
   Мартин закашлялся.
   - Видишь ли, ... - нашелся он, - мальчик слегка приболел.
   - Что с ним? - встревожилась женщина.
   - Ничего страшного. Но я решил, что ему лучше полежать.
   Мартин не учел одного маленького, но существенного пустяка: телевизора. Когда стандартные методы поиска не дали результатов, объявление о пропаже ребенка было подано по всем каналам. Стоило отзвучать вечерним новостям, как в его кабинет ворвалась разъяренная фурия.
   - Мой мальчик! - кричала женщина. - Мой Доди! Что вы с ним сделали?! Я доверила вам своего ребенка, а вы его выгнали!
   Она убивалась так, словно мальчуган и в самом деле был ее родным сыном, а когда затихла, то это было еще хуже. Она принялась тихо, безмолвно плакать и вообще впала в прострацию. Она плакала в кабинете, и в коридоре, и в палате. Она плакала день, другой, третий, не отрываясь смотрела в телевизор и, казалось, сошла с ума.
   Как ни осуждал Мартин Инку, но она была тяжело больна, и врачебный долг быстро взял верх над его эмоциями.
   - Просто сильный нервный стресс, - сказал вызванный для консультации психопатолог. - Такое бывает, когда ребенок единственный. Подержите ее недельку на успокоительных, а там посмотрим.
   Рекомендация помогла: плакать женщина перестала. Она теперь просто неподвижно сидела, замерев, уставя глаза в одну и ту же точку, и могла так сидеть часами. Что нужно делать в таких случаях, Мартину известно не было, но однажды она встала и пришла к нему в кабинет снова.
   - Мне пора выписываться, - произнесла она спокойно.
   - Вообще-то, конечно, - сказал Мартин с сомнением, не зная, чего он, собственно, хочет: побыстрее отделаться от Инки или оставить ее долечиваться. - Но куда ты пойдешь?
   - Все равно куда. Надоело есть чужой хлеб и занимать чужое место. Вы не поможете мне устроиться на работу?
   - Я могу предложить должность сиделки...
   Произнесши это, Мартин запнулся. С одной стороны, если стоящая перед ним женщина покинет больницу, есть вероятность, что она забьется где-нибудь в четырех стенах в какой-нибудь угол и, отключившись от действительности, тихо уйдет в небытие. С другой стороны, эта женщина его раздражала. И он добавил:
   - В отделении для тяжело больных.
   - Хорошо, - согласилась его нестандартная пациентка. - Какие мне надо пройти анализы?
   Она рассуждала вполне здраво, и Мартина это несколько успокоило.
  
  
   Рябинка долго бы еще пребывала в заторможенном состоянии, если бы не надежда, что Доди разыщется. Погружаясь в неподвижность, она как бы дремала с открытыми глазами. Она переставала воспринимать окружающий мир, и чувства ее замирали. Это был род сенсорной анестезии: душевная боль, страх за Доди на некоторое время словно притуплялись.
   Однако как-то, очнувшись на краткий миг, Рябинка вдруг испугалась. Что если однажды, погрузившись в себя, она уже не найдет сил, чтобы повернуться лицом к реальному миру? Нужна ли будет ее Доди полупомешанная мать?
   Способ не позволить человеку полностью уйти в мир грез существовал: работа. Только это должна была быть работа не на своем подворье, а та, где отбывают часы, где с тебя кем-то что-то требуется. Работа, которая была бы нужна кому-то. Вот тогда-то Рябинка и отправилась к Мартину. Место сиделка ее вполне устроило, и ей даже понравилось, что не придется уходить из больницы. Она чувствовала себя по-прежнему очень слабой, о лесоводстве думала почти с отвращением, а другой профессии не знала.
   Скоро новую сиделку в больнице полюбили и даже начали ценить. Все уже знали, какое несчастье с ней приключилось, но причина, по которой отношение к ней переменилось, заключалась, конечно, не в Доди. Из-за Доди ее жалели. Просто персонал больницы оценил некоторые качества ее характера. Рябинка была всегда ровной, приветливой, исполнительной. Ей можно было поручать самых тяжелых, самых капризных больных, и она терпеливо выхаживала их, неукоснительно соблюдая при этом процедуры и ухитряясь выполнять все указания врача. Правда, она никогда не улыбалась, но для сиделки улыбаться было совсем не обязательно.
   Рябинка ждала. Она снова погрузилась в транс, теперь транс ожидания. Она совершенно перестала ухаживать за собой, лишь поддерживала личную гигиену, поскольку этого требовала работа. Короче, Рябинка, еще совсем недавно заставлявшая мужчин на нее оглядываться, совсем полиняла. Это была не женщина, а тень, ходячая боль, воплощение человеческой скорби.
   Итак, Рябинка ждала, но шло время, и надежды ее найти мальчика таяли. Прошло полгода - Доди так и не обнаружился. А мимо нее широким потоком продолжала бурлить жизнь, отдельными всплесками своими проникая в больничную тишину. Заботливая, скромная женщина со следами былой красоты тоже может кому-то понравиться, причем несколько в ином качестве, чем просто больничной сиделки.
   И вот в конце новой весны, когда запах цветущих яблонь добрался даже до Рябинкиного отуманенного привычной болью сознания, один из выписывающихся пациентов предложил ей выйти за него замуж. Выйти и уехать в крошечный поселок на берегу океана.
   - У меня... - начала Рябинка.
   - Да, я знаю. Мы оставим адрес, и если твой сынишка найдется, нам сообщат.
   "Если"! Короткое это слово сразу расставило все по своим местам. Острая боль пронзила Рябинку. "Если" обозначало, что надежды на то, что Доди еще жив, практически нет!
   Что делает женщина, когда теряет единственного ребенка? Она старается завести другого.
   И Рябинка вышла замуж.
   Поселок, где ей отныне предстояло проживать, находился на противоположном от Солнечного краю планеты, и это было теперь даже лучше. Чтобы покрепче забыть прошлое, его следовало зачеркнуть как можно резче. Рябинка зачеркнула, и правильно сделала. Месяца через два после ее отъезда на запад в Солнечный вновь заглянул Эльмар. Но даже если бы Рябинка и не поторопилась с новым браком, для нее лично появление Эльмара не изменило бы ничего.
   Эльмар не заходил ни в больницу, ни даже на дом к Мартину. Он отправился на окраину, к старенькой развалюхе, где ютилась семья Галы.
   - Ну как? - спросила Гала. - Удачно слетал?
   - Она давно замужем, - с невеселой бравадой ответил Эльмар. - А как ты?
   - Идем, покажу.
   Она повела его в крошечную комнатушку, где только и помещались, что узкая кровать и люлька, подвешенная к потолку. Комната была жутко захламлена тряпьем, пеленками, развешанными на веревках, стульях и батарее отопления. Но ребенок производил впечатление чистого и здорового.
   - Мальчик, - сказала с гордостью Гала. - Я еще не успела выбрать для него имя. Мы только что из роддома.
   - А почему все эти тряпки? Я тебе оставил достаточно монет, - озабоченно сказал Эльмар.
   - Вот уж не собиралась я прикасаться к твоим деньгам, - возразила Гала. - Ребенок мой, и я не хочу, чтобы ты потом предъявлял на него права.
   - А я уже сейчас хочу предъявить, - улыбнулся Эльмар. - Если у тебя не имеется более подходящей кандидатуры на мое место.
   - Я одна, - прошептала Гала, не смея поверить неожиданному счастью.
   - Тогда познакомь свою маму с будущим зятем. Она в курсе, кто отец твоего ребенка?
   - Нет, - покачала головой Гала. - Я ей не говорила. И про твои деньги она ничего не знает.
   - А против твоего переезда отсюда она возражать не будет?
   - Ох, да она только обрадуется, что свалила с плеч обузу!
   Таким образом, тайная мечта Инки исполнилась: Рябинка надолго потеряла возможность покинуть Новую Землю. Она не могла теперь очутиться на Лиске, чтобы вмешаться в Инкину жизнь.
  
  
  
  
  

Часть II

ДОДИ

Доди ищет отца

  
   Доди сбежал вовсе не потому, что не захотел возвращаться к бабушке. Бабушку он любил, и ему очень хорошо жилось в лесном заповеднике. Но он помнил: мама привезла его сюда, чтобы найти папу. Она сама говорила: "Надо спросить его, почему он нас бросил." Как же он, Доди, мог улететь не спросив? Пока мама лежит в больнице, он должен узнать правду. Дядя Эльмар обещал найти отца - значит, надо было сначала найти дядю Эльмара.
   Где был дядя Эльмар? Дядя Мартин сказал: "у бандитов". А где находились бандиты, Доди знал. Он запомнил, как они с мамой летели через горы, как опустились на площади возле огромного здания, похожего на белое облако. Правда, он нечаянно заснул по дороге к дяде Мартину, но зато недавно узнал в школе, что дом-облако находится в городе Открытом. А еще, что отсюда, из Солнечного, каждый день летают в Открытый аэробусы. Место, откуда они летят, называется "площадка".
   Всех этих сведений было в понятии Доди вполне достаточно, чтобы отправиться на поиски дяди Эльмара. За три месяца школьных занятий он успел пропутешествовать всеми городскими маршрутами, и где таинственная "площадка" он уже помнил хорошо. На другой день после свидания с "мамой Иной" он пробрался в один из аэробусов и отправился в путь. К дяде Эльмару. Это значило - к папе.
   Посадка прошла без осложнений. Доди даже не заметили. Он спокойно встал в толпу пассажиров и прошел в салон впереди какой-то тетеньки с большим баулом. Сев на свободное место возле окна, он улучшил момент и юркнул под сидение, расположившись прямо на полу. Он был маленьким и вполне уместился. А когда все три кресла заняли пассажиры, его и вовсе не стало видно.
   Аэробус поднялся в воздух и полетел. Ах, если бы Доди знал, что аэробусы из Солнечного летают не только в Открытый! Но он этого не знал, иначе непременно прочел бы табличку на корпусе машины. "Южный", - гласила табличка. Именно в Южном и очутился Доди после того, как аэробус прибыл в место назначения.
   Он вышел из салона в числе последних пассажиров, и ему сразу стало жарко. Его желтая курточка с вышитым воротничком была слишком теплой для этих широт, и Доди снял ее. Некоторое время он таскал ее за петельку, пока не устал и не присел отдохнуть на скамейке в скверике. Курточку он положил рядом, а когда встал и пошел, то оставил ее лежать там, где положил. Он забыл о курточке так, как забывают надоевшую игрушку в песочнице. Место, куда аэробус принес Доди, оказалось ему совершенно незнакомо, и никакого дома-облака он здесь не нашел.
   Вечером, очень уставший и голодный, он вернулся на ту же скамейку в скверике. Курточки там давно уже не было, но Доди о ней даже не вспомнил. Он сел, подпер рукой щеку и задумался, а затем тихонько заплакал.
   - Ну ты, чего разнюнился? - раздался насмешливый дискант.
   - Я б... бандитов ищу, - всхлипнул Доди.
   - Чего-чего? - снова взметнулся дискант. - А зачем тебе бандиты?
   - Мне дядю Эльмара надо, - прошептал Доди, поднимая голову.
   Перед ним стоял мальчишка лет девяти, очень худой и грязно одетый. Мальчишка был бос, но весело скалил зубы и, по всему видать, несовершенство собственного наружного облачения его нисколько не смущало.
   - И где твоя банда? - продолжил он допрос.
   - В лесу, - ответствовал Доди.
   - Ой, уморил! - развеселился мальчик. - Гляди-ка, Стас, вот чудило! В лесу, говорит. Ты слышал?
   Мальчуган обращался к кому-то за спиной Доди. Доди обернулся. За скамейкой стоял другой мальчишка, постарше, одетый, впрочем, не менее живописно, чем тот, что стоял напротив.
   - Да слышал, - снисходительно подтвердил Стас. - Он столбы за липки посчитал, а нас - за двух пантров.
   - И вовсе я не посчитал, - буркнул Доди. - А кто такие пантры?
   - Я же говорю - чудило! - засмеялся первый мальчик. - Ты чей такой?
   - Я мамин, - отвечал Доди печально.
   - А мама твоя тоже в лесу живет?
   - Нет, она в больнице.
   Старший мальчишка присвистнул.
   - Вот оно что? А где твой папа?
   - Не знаю, - и глаза Доди снова наполнились слезами.
   - Ну-ну, не рюмсай. Пошли с нами. Здесь нельзя оставаться, патруль заметет.
   Доди послушно встал и пошел за мальчиками. Они долго вели его какими-то запутанными переулками, пока не вышли к пустырю, окруженному полуразвалившимися строениями. В подвал одного из таких строений странные мальчишки и привели Доди.
   - Это бывшая теплоцентраль, - объяснил мальчик поменьше. - Здесь можно ночевать даже зимой.
   Действительно, в подвале было тепло, хотя и очень темно. Впрочем, сквозь входную дверь просвечивал свет фонаря над пустырем, и, приглядевшись, Доди заметил, что они здесь не одни: несколько мужчин и женщин неопределенного возраста сидели или лежали возле стен, прижимаясь к трубам.
   - Кого ты привел, Стас? - раздался мужской голос.
   - Да вот... У него мамка в больнице и батьки нету, - ответил Стас деловито.
   - Так... Ну-ка, подойди сюда, малец!
   Доди завертел головой. Он не мог понять, кто спрашивает.
   - Иди! - подтолкнул его Стас в нужную сторону.
   Доди очутился в углу подвала, и кто-то, чьего лица он так и не разглядел, начал забрасывать его кучей вопросов. Доди что-то пытался отвечать, но он очень устал и почти перестал понимать, чего от него хотят.
   - Возьмешь его завтра с собой, Магда, - наконец услышал он. - Малец будет тебе полезен.
   - Иди сюда, малыш, - раздался женский голос.
   Доди опустился на какую-то подстилку рядом с чьим-то человеческим телом и забылся.
   Очнулся он утром, когда было уже светло, и не сразу осознал, где находится. События прошедшего дня грезились ему лишь сном, однако, открыв глаза, он понял, что сон продолжается. В полумраке подвала он увидел немолодое изможденное лицо, склонившееся над ним, толстую трубу, тянувшуюся вдоль стены, и услышал приглушенный храп, доносившийся из глубины подвала. Воняло чем-то нехорошим, затхлым.
   - Проснулся? Вот и молодец, - сказала тетенька с изможденным лицом, поднимаясь с кучи тряпья, на котором они лежали. - Вставай, нам пора.
   - Я хочу есть, - проговорил Доди.
   - Ишь какой прыткий! Сначала надо заработать ту еду, - засмеялась женщина каким-то ожесточенным смехом.
   - Хорошо, - сказал Доди. - Пошли.
   Они выбрались на улицу, и сразу холодный ветер пронизал его насквозь.
   - Ничего, сейчас согреешься, - снова засмеялась женщина. - Побегай немножко.
   Доди совсем не хотелось бегать, и он просто сжался, стараясь унять дрожь. Но побегать ему все же пришлось. Женщина схватила его за руку и потащила за собой столь быстрым шагом, что маленькие ножки Доди едва успевали нести его хлипкое тельце с соответствующей скоростью.
   Вдруг женщина резко остановилась и сказала:
   - Ты должен называть меня мамой. Понял?
   - У меня есть мама, - насупился Доди.
   - Это неважно. Если ты не будешь называть меня мамой, нам ничего не подадут.
   - Но врать нехорошо.
   Тетенька склонилась к нему и тихо проговорила:
   - Ты же хотел кушать, правда? Если нам ничего не подадут, кушать будет нечего.
   - Все равно я не могу, - упрямо возразил Доди.
   - Тогда просто молчи и не спорь, что бы я ни сказала, договорились?
   Доди кивнул. Он огляделся. Они стояли на широкой улице между двух рядов больших домов. Где-то в конце маячила высокая арка с буквами.
   "Б-а-з-а-р", - прочитал Доди вслух.
   Они прошли к арке. Женщина велела Доди сесть и сама села рядышком. Затем она достала из сумки круглую коробку, бросила туда несколько монет и поставила ее возле своих ног.
   - Подайте, люди добрые, - загнусавила она.
   Доди было холодно. Он молча жался к женщине, ловя крохи тепла, которые могло дать ее костлявое тело. Он был голоден, но не смел жаловаться и лишь умоляюще смотрел в глаза прохожих. Люди шли и бросали деньги. Бумажки, а их было немного, женщина тутже убирала, пряча куда-то в складки своего одеяния. А напротив стояла лоточница со всякой вкусной всячиной и кричала:
   - Пирожки! Горячие пирожки!
   Доди молча глотал слюну. Но взгляд его был куда красноречивее любых слов.
   - Подойди сюда! - позвала его лоточница.
   Доди взглянул на женщину, рядом с которой сидел. Та кивнула.
   - Возьми пирожок, - сказала лоточница.
   Так они и просидели почти весь день. Ближе к вечеру, когда поток проходящего через арку народа начал заметно ослабевать, приемная "мама" закрыла коробку, встала с земли и, взяв Доди за руку, пошла вдоль базарных прилавков.
   - Подайте на пропитание, - просила она, останавливаясь возле некоторых продавцов. Не всегда, но кое-кто давал то пару яблок, то кисть винограда. Затем они двинулись в магазин...
   "Домой" они вернулись уже сытые и с полной сумкой. Другие обитатели подвала тоже начали потихоньку собираться на ночлег. Мужчина, так решительно вручивший Доди попечительству новой "мамы", тоже был здесь.
   - Покажи-ка, что принесла сегодня, - скомандовал он.
   Магда молча вывалила на расстеленную газету колбасу, хлеб, фрукты.
   - Деньги, -
   Он пересчитал протянутые женщиной бумажки и хмыкнул:
   - Неплохо для начала. Как малец?
   - Терпеливый, - сказала женщина с непонятым оттенком в голосе.
   - То-то же! Не обижай его, Магда, малец с характером.
   - Не знаю, долго ли он протянет, - с сомнением отвечала Магда. - Мальчик-то домашний, разве не видно? Совестно мне чего-то, да и ищут его, небось.
   - Он сирота, - сказал мужчина. - Таких не ищут. Они никому не нужны.
   - Я нужен, - возразил Доди.
   - Ну-ну, конечно, нужен, - успокоительным тоном произнес мужчина. - Вот нам нужен, и Магде. Правда, Магда?
   - Конечно, нужен, - ласково сказала Магда, погладив его по головке. - Ты ведь не бросишь меня, верно?
   - Я ищу папу, - сказал Доди упрямо.
   Мужчина и женщина переглянулись.
   - Конечно, конечно, - сказала Магда торопливо. - Когда ты встретишь своего папу, то уйдешь к нему. А пока будешь жить у нас. Договорились?
   И потянулись за днями дни. Длинные, тяжелые, скучные. Еду, которую Магда приносили в сумке, съедали тутже всей пестрой компанией и наутро ничего уже не оставалось. Голодные, они шли на базар и порой до самого обеда у Доди во рту не бывало ни крошки. Он не знал, что Магда специально не кормила его с утра, чтобы вид был пожалостливее.
   Сытый ребенок меньше вызывал сострадания, и поток подаяния соответственно был бы более тощим. Худенькое личико мальчика из приличной семьи трогало сердца прохожих, и они даже проникались симпатией к изможденной женщине, пытающейся изо всех сил сохранить благополучный вид хотя бы у своего дитя.
   Однако новая жизнь Доди окончилась, едва успев начаться. Дней через десять его разбудил среди ночи крик: "Облава!". Доди открыл глаза: все вокруг него суетились и метались. Доди тоже хотел было куда-то бежать, но передумал и забился в угол, прикрывшись кучей тряпья.
   - Выходи по одному! - услышал он громкую команду.
   Некоторое время по подвалу топали ноги, затем все стихло. Доди долго не решался высунуть голову из-под тряпья, а затем снова уснул. Утром он осмотрелся: подвал был пуст. Доди пошел к базару, куда каждый день его приводила Магда. Магды под аркой не было, и Доди побрел по улицам. Так он блуждал по городу, пока вдруг на стене какого-то дома не заметил картинку, и эта картинка притянула к себе его утомленное внимание.
   Доди подошел ближе - на картинке был изображен дом-облако, а рядом - какой-то город. И город этот Доди тоже узнал. Он видел его, когда улетал с мамой в аэробусе от "зеленых" и бандитов.
   "От-к-ры-ты-й", - прочитал Доди. - "До-м Со-ве-то-в".
   - Дяденька! - обратился он к прохожему. - Скажи, пожалуйста, как проехать к этом у дому?
   - Тебе туда не попасть, малыш, - засмеялся прохожий. - Это в Открытом, без мамки не доберешься.
   - А где это - в Открытом?
   - Это надо лететь с площадки.
   - С площадки?
   - Именно. Бывай, малыш!
   "С площадки? - подумал Доди в отчаянии. - Как же так?"
   Хоть до площадки было не очень далеко, добравшись дотуда, Доди сильно устал. Он присел на лавочку для пассажиров и начал наблюдать за аэробусами.
   "Посадка в Открытый производится с третьей платформы," - услышал он объявление по репродуктору.
   Доди повертел головой. Он увидел столбики с цифрами: 1, 2, 3, 4... Возле столбика с цифрой 3 стоял аэробус, и на боку аэробуса большими буквами было выведено: "Открытый". Доди соскочил с лавочки и присоединился к пассажирам.
   В этот раз он не стал прятаться под кресло, а остался сидеть возле окна. И когда аэробус пошел на посадку, панорама открывшегося перед ним населенного пункта подсказала: он прилетел, куда хотел. Выйдя из аэробуса, Доди почувствовал, что замерзнет, если постоит хотя бы чуть-чуть. И он бегом припустил по улицам.
   Дом-облако находился совсем близко, и перед ним, как и в тот день, когда он встретил дядю Эльмара, стояло несколько машин. Доди открыл дверцу одной из ракеток и сел в кресло пилота. Глядя на пульт управления, он постарался вспомнить, в каком порядке дядя Эльмар нажимал на рычаги и клавиши. Вспомнив, он повторил все в той же последовательности.
   Машина поднялась в воздух. Доди снова увидел панораму города и повернул ракетку в противоположную сторону от того направления, по которому прилетел сюда полгода назад. Когда его потом спрашивали, откуда он знал, куда двигаться, он пожимал плечами. Направление он просто чувствовал, вот и все, к этому его приучила бабушка. Два часа полета - и внизу показались разноцветные шары: розовый, три желтых, два синих. Доди развернул ракетку налево и пошел на снижение.
   О том, что ракетка, на которой он летел, была воображенной, Доди узнал слишком поздно, когда изменить что-либо было невозможно. Он даже не испугался, когда все вокруг него начало меняться, и он рухнул вниз, увлекаемый клубком скользких гибких тел. "Зеленые" его не пугали, а догадаться, что он может разбиться об землю, он не успел до самого приземления и даже после. Ушибиться он почти не ушибся: зеленые тела, окружавшие его со всех сторон, спружинили и, подбросив его пару раз вверх, расползлись в разные стороны. Падая, Доди сгруппировался, как его учила мама, и повалился на бок, чтобы затем перекатиться и смягчить удар.
   Сказать, что Доди ничуть не ушибся, было бы неверным. Он ушибся, и ему было больно, но он привык стоически относиться к царапинам и ссадинам. Но Доди был озабочен: место, где он очутился, было совсем не тем, куда он стремился попасть. Это была лесная полянка, на которой он часто играл с Леркой, "лесным богом". До лагеря бандитов отсюда было далеко, хотя и не настолько, чтобы нельзя было дойти пешком.
   Доди сделал несколько шагов и поежился: ему вдруг стало очень холодно. Нечто мокрое коснулось его затылка, шеи, ручонок. Он поднял голову и вспомнил: это снег. В свои права вступала зима. А про зиму Доди слышал, что ее "как-то надо перебыть".
   Что такое "перебыть", Доди представлял себе довольно смутно, но от Лерки он слышал, что тот "перебывал зимы" в своем логове. Где это логово, Лерка ему показывал. Там было сухо, довольно тепло и, главное, не дуло.
   Доди разыскал место. Вход в логово (узкую нору под корнями большого старого дуба) был завален ветвями и прошлогодней листвой. Доди приподнял ветки и пролез внутрь, подальше от лаза. Руки его коснулись чего-то скользкого и гладкого. Логово уже было кем-то занято, и Доди почти понял, кем.
   - Ой! - воскликнул он, словно ожегшись.
   Затем вскрик его стих, и тельце его, обессиленное голодом и холодом, беспомощно вытянулось вдоль лежащего рядом с ним длинного, упругого туловища.
  
  
  

Замужество Рябинки

  
   Человек, за которого Рябинка вышла замуж был не первой молодости, но еще не старик. Разница была в восемь, или, по-здешнему, в десять лет. Подобно Рябинке, он был разведен. Он имел двоих детей от первого брака: мальчика и девочку, которые почему-то жили с ним, а не с матерью. Девочка была постарше, ее звали Лета, и она находилась в том возрасте между детством и юностью, которые принято называть "трудным". Мальчика звали Гари, и он был на три года моложе сестры.
   - Ты, главное, не суетись, - поучал Рябинку ее свежеприобретенный супруг по пути к их месту жительства. - И не очень на них нажимай. Они у меня привыкли к свободе, и я их не ущемлял.
   Рябинка безучастно слушала, не очень вникая в смысл того, что он ей говорил. Мужчина, с которым она рядом сидела, не вызывал у не ровно никаких чувств: ни хороших, ни плохих.
   "Там сама увижу, каковы твои дети," - думала она.
   Впрочем, мысли свои одна держала при себе. Она уже почти раскаивалась, что привязала себя к этому невеселому грубому мужчине, совсем не отличавшемуся ни интеллектом, ни обаянием.
   - Ты их, главное, не бойся. Они ничего не имеют против тебя, - продолжал бубнить ее спутник.
   Дети в самом деле встретили ее совершенно спокойно, хотя и без радости. Как скоро убедилась Рябинка, они действительно привыкли к свободе, причем к свободе полнейшей. И результаты этой свободы были столь разительны, что спустя неделю после свадьбы Рябинка напрочь вылетела из меланхолии и больше в нее уже не впадала. Ей стало некогда тихо страдать. Страдать ей пришлось громко, вслух, выражая эмоции так, чтобы они сразу же становились понятны обоим юным оболтусам и их толстокожему родителю.
   Во-первых, дом, он оказался жутко запущенным. Просто непонятно было, как здесь могли обитать три пары человеческих рук. Рябинке даже подумалось, что генеральная уборка там не проводилась вообще никогда.
   "Интересно, как он выглядел при его бывшей жене, - подумалось Рябинке, едва она очутилась на грязной закопченной кухне, заставленной немытыми кастрюлями и заплесневелыми банками. - Любопытно было бы познакомиться с ней."
   Но в первый день Рябинка не решилась наводить свои порядки. Вместо этого она заглянула в сад и на огород. Ее поразило, что вид его оказался столь же запущенным. Многолетний бурьян покрывал все пространство, не занятое деревьями и кустарником. Если вспомнить, что шел третий месяц весны, и все огороды соседей были не только вспаханы, но и засажены, то досада Рябинки была вполне понятной.
   "А ленивенький мне муженек попался, однако," - сделала она вывод.
   Тем не менее начинать семейную жизнь с малоприятного для обоих разговора она не рискнула. Вместо этого утром, когда муж ушел на работу, а дети в школу, она устроила нечто вроде предварительной приборки в жилых помещениях дома: пропылесосила стены и ковры на полах, протерла влажной тряпкой все, что было на виду. Кладовую она решила оставить на следующий раз и занялась кухней.
   Едва она успела помыть стены, потолок и пол, как явились из школы дети. Увидев на кухне полный разгардяж, они недовольно сморщили носы, но ничего не сказали. Зато чуть за ними закрылась дверь в залу, как раздались вопли:
   - Куда она дела мой максплей?
   - А мои петролы?
   И это вместо благодарности!
   Рябинка сжала челюсти и быстренько принялась рассовывать по полкам банки, бутылки, пакеты и коробки, не требовавшие незамедлительной капитальной чистки. Остальную посуду она сложила в четыре большие коробки и спустила в подпол.
   Она глянула на часы - до прихода мужа осталось еще три часа. Пора было готовить ужин.
   Рябинка умела и любила готовить, но ей очень давно не приходилось этого делать. Пошарив в кладовке и в холодильнике, она нашла почти все, что требовалось для карри. Риса, правда, не было, но его вполне можно было заменить какой-то местной крупой. Название крупы Рябинка не знала, хотя вкус ее, судя по больничному опыту, был ничуть не хуже. Приправы вроде шафрана или муската Рябинка добавила "от себя". Поколебавшись, она решила приготовить карри гораздо менее острым, чем то, к которому привыкла. И как скоро оказалось, правильно сделала.
   Не успел муж прийти с работы, как на него посыпались жалобы:
   - Она все перепутала!
   - Я ничего не могу найти!
   И, наконец:
   - Мы голодные!
   - Что это такое? - спросил сурово хозяин дома. - Ты до сих пор не накормила детей?
   Резкий ответ в том смысле, что не умирали же они с голоду раньше, до нее, так и вертелся на языке у Рябинки. Но она вспомнила, к чему это может привести, и вымолвила:
   - Садитесь за стол.
   Ни чистота, ни порядок, казалось, никакого впечатления не произвели. А отведав карри, Лета с отвращением провозгласила:
   - Какая гадость!
   - Отвратительно! - согласился с сестрой мальчишка.
   Рябинка отведала. Вкус у блюда совсем не изменился с момента приготовления. Карри был превосходным по любому мнению. Какими падетьми ее наградила судьба, стало бы и слепому ясно. Но опять-таки Рябинка уклонилась от спора.
   - Не ешьте, - сказала она сухо. - Из холодильника не все выгребено.
   - Вот еще! Желудок портить! - возразила девочка. И преспокойно принялась уплетать кушанье.
   Оба чада слопали все до крошки. То же самое сделал и их отец.
   - Ну как? - спросила Рябинка.
   - Лучше бы сварила суп, - ответствовал супруг.
   Следующий день был выходным.
   - Давайте вскопаем огород, - предложила Рябинка.
   - Сама копай, - грубо сказал мальчик.
   Рябинка едва поверила своим ушам. Она взглянула на супруга - тот промолчал.
   - Я-то вскопаю, - сказала она наставительно. - И даже посажу кое-чего. Но как же ты будешь это есть? Чужое, не свое?
   - Это ты ешь чужое, - надменно сказала девочка. - А мы едим свое. Папино.
   Рябинка засмеялась, хотя внутри у нее все кипело.
   - Я правильно поняла? - обратилась она к своему муженьку. - Мне следует начать подыскивать работу?
   - Нет-нет, - поспешно ответил тот. - Наоборот, я хочу, чтобы ты сидела дома.
   - Сидеть и выслушивать такое?
   - Правду никто не любит, - холодно заметила девочка.
   - Нет, я хочу знать, это только их мнение, или твое тоже? Насчет чужой еды? - продолжала Рябинка, намеренно не реагируя на слова девочки.
   - Я хочу, чтобы ты занималась хозяйством, - упрямо пробубнил муж.
   - Одна? А как же дети?
   - Мы учимся! - прозвучал радостный дуэт.
   - Учеба - это не работа.
   - Что же ты сама не выучилась?
   - А это, милая, не твое дело.
   - Я тебе не милая! - вспыхнула девочка, вскочив.
   - Прекрасно. Только как насчет огорода? Имейте в виду, одна я все разгрести не в состоянии.
   - И не надо.
   Рябинка искоса глянула на супруга. Тот промолчал. Тогда она встала и вышла во двор. Сразу же за усадьбой начинался лес. Рябинка прошла через сад, отперла калитку и пошла, куда понесли ее ноги. А куда они ее несут, ей было все равно. Она медленно брела, и ей очень хотелось навсегда заснуть и не просыпаться. Она так надеялась обрести здесь покой и счастье!
   "Неужели придется уйти?" - размышляла она без эмоций. Ни гнева, ни отчаяния у нее больше не осталось. Лишь тупая, ноющая боль...
   Она услышала треск сучьев за спиной и остановилась в ожидании. Ее догоняли.
   - Ты не ерепенься, - сказал человек, от которого она только что собралась уходить.
   - Они меня не слушаются, - ответила Рябинка устало.
   - А ты не спеши, пусть сначала они к тебе привыкнут.
   - Я не позволю собой помыкать и разговаривать со мной в таком тоне.
   - Ну-ну, уже и обиделась. Иди лучше вари обед.
   - Для бездельников?
   - Какая ты! Да никуда они не денутся, пойдут копать как положено. Идем.
   В общем, день закончился вполне благополучно. Зато следующая неделя показалась Рябинке длиной в год. Такого бездушного отношения к себе она еще никогда не встречала!
   Муж, появляясь после работы, молча швырял куда-нибудь в угол одежду и так же молча поглощал заботливо приготовленную Рябинкой пищу. Вкусной она казалась ему или нет - узнать было невозможно. Он ни разу не похвалил ее, не сказал ни единого ласкового слова. "Принеси", "подай" - вот все, что она от него слышала по своему адресу.
   Но это было бы еще терпимо, если бы не дети. Те ее просто не замечали. Игнорировали, словно глухую и немую вещь. Это было не притворство, не маска - нет, высокомерие и презрение к мачехе из них просто выпирало. После приключений в Зеленой Долине Рябинка приобрела необычную восприимчивость к человеческим эмоциям, нечто вроде пресловутого шестого чувства. Перед ней невозможно стало правдоподобно изобразить ни гнев, ни радость, всякое притворство вызывало в ней отталкивание, некий внутренний скрежет, подобие искры, проскакивавшей между двумя разомкнутыми контактами. Она нутром чувствовала отношение к себе, а эти двое его даже не скрывали.
   Например, один случай в среду.
   Как обычно поиздевавшись над Рябинкиной стряпней (не в глаза, но дверь-то на кухню не была закрыта), они сели за уроки.
   - Нам сегодня задали строение атома и типы химических связей, - сказал мальчик. - Тоскища - муть!
   - Муть не в учебнике, а в твоей ослиной башке! - насмешливо сказала девочка. - Вникни - и все запомнится само.
   - Так непонятно же, почему одни химические элементы образуют между собой связи, а другие нет. Смотри, у тех и у других внутри положительное ядро, а вокруг - оболочка, несущая равный отрицательный заряд. Где логика?
   - Все очень просто, - безапелляционно сказала девочка. -Ядро состоит из отдельных как бы шариков: протонов и нейтронов. Это значит, что оно имеет пространственную форму. Форма электронной оболочки либо повторяет форму ядра, либо основной заряд сосредоточен в тех местах, где на поверхность выходят протоны. Если формы двух химических элементов подходят по конфигурации друг к другу, так что есть возможность протонам их ядер сблизиться на достаточное расстояние и образовать общее электронное поле - они образуют единую молекулу. В ином случае связь невозможна - вот и весь секрет.
   - Так просто?
   - Ну да. Нам учительница объясняла с помощью пластилиновых шариков. Вам разве нет?
   - Все это не так, - вмешалась Рябинка. - Электроны вращаются вокруг ядер по особым орбитам, в несколько оболочек. Если внешние оболочки не достроены, атом имеет возможность вступать в химическую связь...
   Девочка фыркнула, а мальчик сказал, демонстративно обращаясь только к сестре:
   - Вам хорошо, у вас Лида Степановна химию ведет. А у нас...
   И дети занялись пластилином.
   Рябинку кинуло в жар. Она развернулась и вышла из комнаты. Вечером, воспользовавшись отсутствием детей, она взяла в руки учебник физики и прочла:
   "Таким образом мы убеждаемся, что электрон - это не шарик, а нечто вроде кусочка отрицательного пространства, способного принимать любую форму. В молекулах и атомах отдельные электроны объединяются в единое целое, называемое электронным облаком."
   "Электрический ток - это не движение электронов, как предполагали древние, а смещение всех электронов у атомов, входящих в цепь, в одну сторону."
   "Поэтому невозможно разрезать магнит на две части так, чтобы одна часть его имела положительный заряд, а другая - отрицательный."
   "Поскольку равновесное соотношение в каждом атоме положительного и отрицательного заряда является непременным условием его существования, то появление вблизи атома свободно летящих электронов (гамма-лучей) и тем более протонов или нейтронов неизбежно вызывает возмущение в системе, вплоть до ее разрушения."
   "Стабильность ядра атома обеспечивает непрерывное превращение протонов в нейтроны и обратно путем перескакивания положительного заряда. Именно поэтому в электрической цепи провод, несущий плюс, является активным."
   "Поскольку чем меньше скорость нейтрона, тем дольше будет длиться его контакт с ядром атома, то для медленных нейтронов резко возрастает вероятность их подхода на расстояние, при котором положительный заряд ближайшего к ним протона покинет "хозяина" и улетит на новом носителе, т.е. произойдет распад ядра."
   И т.д.
   Рябинка прочла один раз, другой. Когда она вникла, ей стало ясно, почему фыркнула девочка. Строение материи рассматривалось в учебнике с точки зрения теории полей. Никаких круговых, гантелеобразных и прочих орбит у электронов. Никакого перескакивания электронов с одних орбит на другие. Странно, непривычно, но по-своему абсолютно логично!
   Но почему бы было этой девчонке с ней, Рябинкой, не поспорить? Почему бы не сказать хотя бы простейшую фразу: "Так написано в учебнике"?
   Недоразумение для Рябинки разъяснилось, но обида внутри нее осталась. Больше в школьные дела детей она не вмешивалась, и без того забот у нее было по горло. Она навела порядок во всех закоулках дома, перемыла засунутые в подпол банки (оказалось, они были там отнюдь не первым "кладом", захороненным подальше от человеческих глаз), подновила цвет обоев. Чтобы не тосковать вечерами в одиночестве среди чуждых ей существ, она изобразила несколько поездок за посадочным материалом для огорода. К концу недели вся земля вокруг дом была занята, и все зазеленело цивилизованным образом.
   Настала суббота, короткий день. Дети рано пришли домой, и Рябинка с ходу им объявила:
   - Обедайте, и начнем уборку. В прошлый раз вам не понравилось, как я расположила ваши вещи, и мы договорились, что вы будете делать все сами.
   Эти двое словно бы и не слышали. Набили себе брюхо и демонстративно принялись гонять по дому мяч. Прямо по коврам. Затем они набросали на пол подушек с дивана и улеглись смотреть видеодиски.
   Пришел с работы отец. Рябинка дождалась, пока он поел, и пожаловалась ему на детей.
   - А ты на что? - ответствовал тот недовольно.
   Это было последней каплей. Рябинку взорвало. Ей уже больше не хотелось ни замужества, ни даже ребенка. По крайней мере - от этого мужчины. Этот человек соскучился по скандалу - он его получит!
   - Ты для чего меня сюда привез! - завопила она на весь дом. - Я поняла, почему от тебя удрала твоя первая жена! Да нужно быть дурой, чтобы терпеть такое к себе отношение! Тебе служанка была нужна, да? Домработница бесплатная? Постельная грелка? Так поищи другую, а я обойдусь без тебя и твоих неблагодарных деток!
   Покричав так некоторое время, Рябинка развернулась, покидала незамысловатый свой скарб в чемоданчик и выскочила из дома. Хотя ее поступок и был совершен под влиянием момента, но унывать она больше не собиралась. За неделю, проведенную в поселке, она приметила здесь пару-тройку брошенных домов.
   "Хорошо бы снять один из них, - думала наша космолетчица, вышагивая вдоль самой длинной улицы поселка. - Или купить? Хватит скитаться по чужим углам. Мой благоверный что-то упоминал насчет лесхоза..."
   И не успели Рябинкины ноги донести ее до ближайших заколоченных окон, как, идея о приобретении собственности на Новой Земле уже не только возникла, но полностью сформировалась в ее проснувшейся после долгой спячки русоволосой головушке.
   Придумано - сделано. Рябинка спросила у соседей, кто хозяин самого плохонького из домов. Хозяин проживал тут же, в поселке. В тот же день сделка была заключена, а после выходного оформлена должным образом. И наша беспокойная странница опять повернула калейдоскоп судьбы, чтобы заново собрать из осколков мозаику своей рассыпавшейся жизни.
  
  
  

Пробуждение

  
   Доди проснулся опять-таки от холода. Он лежал ничком, и вокруг было почти темно. Яркий луч света где-то в ногах напоминал: день начался.
   Доди хотел встать, но ударился затылком. Что-то нависало над ним на манер низкого потолка. И тогда Доди вспомнил все-все. Он повернул голову направо, затем налево. Рядом никого не было, и тогда он решился выползти на улицу.
   Пройдя несколько шагов, он очутился возле той поляны, над которой исчезла его ракетка. Чудо - полянка совершенно преобразилась! Из-под побуревшей пожухлой травы пробивались крошечные зеленые травинки, на деревьях начали распускаться почки, и луч солнца, заставивший Доди вылезти из норы, согревал, а не морозил.
   Раздался слабый шорох. Доди повернулся. Совсем рядом стоял "зеленый" и таращил на мальчика свои огромные гляделки. "Зеленый" был совсем большой и высокий, но кем он являлся, тетенькой или дяденькой, было непонятно. Существо сделало шаг по направлению к Доди...
   - Нет-нет, - сказал Доди, - не надо ко мне приближаться. Я еще не взрослый, понятно?
   Где-то неподалеку должны были стоять старые аэробусы и пустой ангар. Доди развернулся и побежал по лесу. "Шлеп", "шлеп" - топали его ножки. Вот и их прежнее с мамой и Валей жилище. Доди забрался в аэробус и пошарил в шкафчике. Увы! - там ничего не было, кроме кулька с горохом. Доди бросил в рот несколько сухих горошин и задвигал челюстями. Он все равно не собирался здесь оставаться, его путь лежал дальше, вниз по реке, к лагерю бандитов. Поэтому он порылся в вещах, сложенных в углу аэробуса, разыскал свой старый свитер, курточку и вещевой мешок, любовно сшитый мамой, когда они собирались в свой первый поход. Эти вещи словно ждали появления Доди, они были чистыми и сухими, только почему-то немного уменьшились в размерах. Впрочем, это не показалось Доди важным. Сунув кулек с горохом в заплечный мешок, Доди положил туда же кусок пленки на случай дождя, зажигалку и кружку с ложкой. Он все старался делать, как делала мама, и ноша получилась о-го-го! Однако чего-то все-таки в его поклаже не хватало. Взгляд Доди упал на складной ножик, валявшийся на столе. Доди взял и его. Теперь можно было отправляться в путь.
   Выйдя из аэробуса, он вновь увидел зеленое существо. Оно стояло совсем близко и снова таращило на него гляделки.
   - Ну чего тебе? - спросил Доди укоризненно, подражая бабушкиной интонации, с какой та обращалась к домашним животным. - Я не могу тебе помочь. Правда-правда!
   И он решительно зашагал к реке. Бревнышко, связывающее оба берега, было еще крепко, и на другую сторону он перебрался без труда. Продравшись через прибрежный кустарник, он оказался на окраине огромного поля. Хотя, может, это был и луг - Доди не размышлял над точными терминами, лишь на мгновение замер, не зная, в какую сторону ему лучше направиться: через Долинный или прямо к стоянке банды.
   Другой мальчишка на его месте почувствовал бы растерянность при виде безбрежного пространства, отделявшего его от цели. Или бы он попросту заблудился. Но Доди родился и вырос в лесу, он привык отыскивать дом, не видя его непосредственно. Он давно уже не пугался, оказываясь в густой высокой траве или среди бесконечного ряда толстенных и иных стволов.
   А сейчас светило солнце, как же Доди мог заблудиться? К тому же, маршрут к Долинному он помнил, хотя и знал, что идти ему придется больше дней, чем у него пальцев на руках. Это было очень долго, поэтому Доди решил двигаться вдоль реки. В его памяти сохранилось, что это было короче в три раза. Увы, Доди не знал, что путешествие вдоль реки показалось ему коротким из-за того, что они с мамой плыли в лодке: им помогала вода, и они не тратили время на привалы или ночевки.
   Итак, он повернул направо и пошел вдоль припойменных зарослей на юг. Он брел целый день, изредка присаживаясь, чтобы отдохнуть и бросить в рот несколько пригоршней гороха. Иногда он оглядывался, и тогда снова видел зеленое существо, которое неотступно за ним следовало. Доди это не волновало: идет, так пускай себе идет. За компанию было как-то веселее. Иногда Доди даже говорил что-нибудь "Зеленому", и хотя существо ничего не отвечало, но Доди казалось, будто оно его понимает.
   Вечером он вынул из рюкзачка пленку, расстелил ее на земле и, нарвав сухой травы, набросал ее поверх пленки. Затем он положил голову на заплечный мешок и закрыл глаза. Он не почувствовал, как рядом с ним улеглось большое зеленое туловище и, обхватив его гибкими подвижными щупальцами, прикрыло от ночной прохлады.
   Так прошла неделя, затем наступила вторая, а Доди все шел и шел. Горох давно кончился. Доди щипал травинки и жевал их на ходу. Если бы он был постарше, он бы удивлялся, конечно, откуда у него берется энергия продолжать путешествие. Но он не задавал себе подобных вопросов, он просто двигался, пока однажды не упал, совершенно обессиленный, прямо посреди поля.
   Словно в полусне, он увидел, как над ним склонилось зеленое существо и подняло его с земли. Гибкие упругие щупальца взметнули его вверх, и он очутился на плечах у "Зеленого". Ноги Доди теперь свешивались по обе стороны от гладкого безухого зеленого шара, но Доди это почему-то совершенно не удивило.
   - Эгей! - пробормотал он едва слышно, уверенный, будто кричит во весь голос. - Мне туда!
   Он показал на юг, и "Зеленый" послушно двинулся в заданном направлении.
   А дальше Доди снова провалился куда-то, потому что вдруг очутился вовсе не на плечах у "Зеленого", а на постели, и не среди травы, а в каком-то помещении. Спиной к нему стоял самый обыкновенней дяденька, и вкусно пахло каким-то варевом.
   Доди пошевелился. Дяденька обернулся и сказал:
   - Проснулся, герой?
   - Я тебя знаю, - пробормотал Доди. - Ты бандит.
   Дяденька засмеялся.
   - Тебе лучше поспать, - сказал он.
   Дальнейшее Доди опять воспринял смутно. Зато когда он окончательно проснулся, то почувствовал себя совсем хорошо. И место, куда он перенесся непонятным образом, вспомнилось. Это была палатка, где они с мамой и Валей прожили тяжелую длинную зиму. Значит, он у бандитов. А где же дяденька?
   Дяденьки рядом не было. На столе стояла тарелка с вареной картошкой. Доди взял одну картофелину, надкусил и выбежал на улицу. Дяденька стоял возле ветряка и что-то там уделывал.
   - Хорошего утра, - поздоровался Доди, вспомнив о правилах вежливости. - Где дядя Эльмар?
   - Ты хотел сказать "Хорошего вечера"? - засмеялся дяденька. - А зачем тебе Эльмар?
   - Он сказал, что найдет моего папу, - сказал Доди, стараясь придать уверенность не столько своим словам, сколько самому себе.
   - А я не могу стать твоим папой? - весело сказал дяденька.
   - Нет, потому что моего папу зовут Эльмар, - объяснил Доди.
   - Вот оно что, - посерьезнел дядя, с интересом и очень пристально взглянув на мальчика. - А я-то удивлялся, откуда ты такой герой.
   - Я не герой, - возразил Доди. - Я ищу папу. Я должен узнать, почему он бросил маму.
   - Ты прав, - сказал дяденька, помолчав, - я ничей не папа, потому что я никого не бросал. Только я ничего не понял. Изложи-ка свою историю поподробнее.
   Доди очень захотелось рассказать о себе все как есть. Но он помнил мамины слова, что бандитам нельзя рассказывать правду, потому что тогда они его убьют. И он просто сказал, что "тетя Ина" в больнице, и она сказала, что папа их бросил, а дядя Эльмар...
   И как Доди ни крепился, но слезы брызнули у него из глаз.
   - Ну-ну, - сказал дяденька, - такой крепкий пацан - и вдруг такие потоки. Слезами горю не поможешь. Мы с тобой оба искали того, чего нет, и оба попали в беду. Давай-ка держаться вместе, а, дружище?
   - А разве ты не бандит? - недоверчиво сказал Доди.
   - Бандиты отсюда уже смылись, - объяснил дяденька. - И Эльмар твой тоже давным-давно не здесь.
   - А где?
   - Отправился туда, откуда появился. Мы только двое: ты и я.
   - Меня мама будет искать, - насупился Доди.
   - Правильно мыслишь. Но, видишь ли, у нас нет рацона, чтобы ее сюда позвать, и чтобы тебя найти, ей понадобиться целая уйма времени. Мы попали в ловушку. Знаешь, что это такое?
   - Да, знаю, - вынужден был согласиться Доди. - Мама... то есть, тетя Ина, говорила.
   - Вот и молодец. Мы будем жить и что-нибудь придумаем вдвоем. Верно?
   - Да, верно. Мы мужчины, мы что-нибудь придумаем, - сказал Доди нетвердо. - Какое твое имя?
   - Зови меня Олесь, - снова засмеялся дяденька.
   И они начали жить вдвоем. Навели порядок в теплицах, починили курятник, подправили ветряк и мельницу. Они побывали в Долинном и облазили все окрестные развалины, оставшиеся после "зеленых". И нашли кучу интересного. Роясь в остатках мебели, они откопали уйму всяческих безделушек, в том числе множество ювелирных изделий и несколько комплектов столовых приборов. ("Очень дорогих," - заметил вскользь Олесь.)
   - Здесь это никому не нужно, - объяснил Доди его старший товарищ по несчастью. - А нам пригодится, если мы отсюда выберемся.
   Но выбраться было нелегко. Один раз они сделали вылазку до энергетического барьера, который, как сказал Олесь, ничем в принципе не отличался от барьера, окружавшего Катрену. Потыкавшись в него, они побродили по насыпи и вынуждены были вернуться к оранжереям, ничего не надумав. Тайны барьера они не разгадали.
   Так промелькнуло лето, и подошла осень. Оба-два товарища: и большой, и маленький, уже почти отчаялись в надежде вернуться в цивилизованный мир. Они, впрочем, не унывали, то есть Доди не унывал. Он вырос в лесу и большую часть своей сознательной жизни провел вот так, почти без людей: сначала с бабушкой, затем с мамой и Валей. В школе было интересно, конечно, но от большого количества народа он быстро уставал.
   И все же...
   - Доди, тебе не кажется странным вон тот хворост в овраге? - спросил его однажды Олесь.
   Они бродили по берегу речки и скучали. Делать было совсем нечего, везде был ажур (по выражению того же Олеся.)
   - Ты думаешь, там то-то спрятано? - звонко откликнулся Доди.
   - Я не понимаю, как он туда попал. Словно его кто-то свалил в одну кучу. Тебе не кажется?
   - Кажется! - воскликнул Доди, подбегая к овражку. - Олесь! Я знаю, что там! Там кто-то прячется. Гляди, блестит!
   - Ну-ка, я посмотрю, - сказал его товарищ и неспешно спустился в овражек. Он откинул несколько веток...
   - Ух ты! - воскликнул Доли. - Кто ее сюда поставил?
   "Ее" относилось к летательному аппарату, видневшемуся из-под хвороста.
   - Я тоже хотел бы знать, - отозвался Олесь. - Но ведь не твоя тетя Ина, верно?
   - Это сделал хозяин теплиц! - догадался Доди.
   - Вполне возможно. А зачем?
   Бродя по развалинам, они частенько играли в такую игру. Им нравилось строить различные предположения о найденных предметах и сочинять о них истории.
   - У него здесь был гараж.
   - Интересная гипотеза, - весело улыбнулся Олесь. - Остановимся пока на ней. А сейчас мы проверим, в каком оно состоянии.
   Открыв дверцу, Олесь полез в ракетку. Через пару минут ракетка зафыркала и, разбрасывая хворост, поднялась в воздух.
   - Ура! - закричал Доди, припускаясь за ракеткой.
   - Мы полетим отсюда, да? - запыхавшись, проговорил он, когда ракетка приземлилась, и Олесь очутился на твердой земле. - И маму заберем, да?
   - Почему бы и нет, малыш? - радостно скаля зубы, согласился Олесь. - Грузим багаж и вперед.
   Зеленую Долину они покинули в тот же день. Доди едва дождался этого момента. До сих пор довольно терпеливый, он вдруг сделался почти невыносим. Ему вдруг очень захотелось увидеться с мамой. Пока Олесь увязывал корзины и баулы, он не знал, куда себя деть.
   - Скорее, - теребил он Олеся.
   - Я делаю это для тебя, - наконец, не выдержал Олесь. - Потом будете с тетей Иной кушать и еще скажете, что мало.
   Доди присмирел, но ненадолго. Всю дорогу он крутил головой и безумолку тараторил, вспоминая, какая у него хорошая мама, и как она его любит. Впрочем, это не помешало ему заметить, что летели они не той дорогой, какую он знал.
   - Мы направляемся прямо в Солнечный, к больнице, - объяснил Олесь.
   И правда, хотя Доди никогда не видел Солнечного с высоты птичьего полета, но чуть они очутились на больничном дворе, он сразу вспомнил, куда его водили проведать маму. Палата была на первом этаже, и даже окно было открыто. Доди подбежал и просунул в окно голову - мамы там он не увидел. Вместо нее на кровати лежала совсем чужая тетенька, намного старше, и лицо другое.
   - Это не мама... - проговорил он растерянно, спрыгивая с выступа цоколя.
   - Погодь здесь, я все разузнаю, - сказал Олесь.
   Вернулся он хмурым и задумчивым.
   - Твоей тети Ины здесь уже нет, - объявил он. - Она выздоровела и куда-то уехала.
   - Насовсем? - не поверил Доди.
   - Насовсем. Что будешь делать, герой? Поедешь со мной, или у тебя есть варианты?
   - Я... я не знаю, - грустно произнес Доди, опускаясь на все тот же цоколь.
   - Тогда двинули отсюда. Не люблю больниц, просто на дух не выношу. Давай лапку, ну!
   Весь перелет Доди молча плакал. Он глотал слезы и всхлипывал, стараясь делать это незаметнее. Мама его бросила! Насовсем! Все его бросают! И папа бросил! И тетенька Магда! И бабушка отдала!
   Когда ракетка опустилась на какой-то улочке, и его старший товарищ открыл дверцу машины, собираясь выходить, Доди зарыдал вслух.
   - Не бросай меня! - заревел он.
   - Ты что, я сейчас вернусь! - удивился Олесь.
   Он вынул из багажника чемодан и направился к какому-то магазину.
   "ЛО-М-БА-РД", - было написано над дверями.
   Олесь отсутствовал очень долго, так что Доди почти отчаялся его вновь увидеть. Он снова заплакал, и хотя слезы у него постепенно иссякли, продолжал тихонько всхлипывать, содрогаясь всем тельцем, и начал впадать в апатию. Он смирялся с новой разлукой.
   - Алек! - вдруг раздался удивленный девичий голос.
   Доди глянул сквозь лобовое стекло ракетки. На улице, на стороне, противоположной от магазина, в котором исчез Олесь, стояла невысокая светловолосая тетенька.
   - Земелица, ты ошиблась, - отозвался другой голос, и сердечко Доди екнуло.
   Он повернул голову налево... Дверца ракетки уже открывалась...
   - Вот и я , - сказал Олесь, бросая чемодан на заднее сидение. - Едем ко мне домой.
  
  
  
  

Картина на стене

  
   Ни Доди, ни Алек не подозревали, что дом, в котором они собирались жить, имел богатую и довольно бурную историю. Когда-то он принадлежал телецентру Открытого и использовался как нечто среднее между гостиницей для творческих работников и дачей для пикников на лоне природы. Когда постепенно Открытый раздался в длину и ширину, домик очутился уже не на окраине и был передан на баланс киностудии под квартиру. Как раз в то время там появился новый художник-декоратор, и домик вручили ему в качестве служебного жилья.
   Это обозначало, что когда этот художник уволился с работы и улетел в дальние края, на домик он права потерял и должен был возвратить его по принадлежности. Домик снова поступил в жилфонд киностудии, дважды там менялись жильцы, а затем наступило время великих перемен. Все стало делиться, переходить в чью-то собственность, продаваться.
   Домик также затянуло в этот круговорот. Хозяин, в руки которого он попал, сумел каким-то чудом разбогатеть и построил себе другие хоромы. Домик он начал сдавать в наем. Там жили беженцы, затем он долго пустовал. А потом, уже после реставрации старых порядков, хозяин его умер.
   Правительство Беляева, учтя сложившуюся обстановку, не стало ломать образовавшиеся к тому времени жизнеспособные общественные структуры, в том числе не захотело отменить права на приватизированные объекты. Домик киностудии возвращен не был, а поступил в распоряжение наследников умершего. Однако он был им не нужен, и они выставили его не продажу.
   Алек, вырвавшись из плена на Катрене, как раз подыскивал возможность окопаться в Открытом, намереваясь сделать это на законных основаниях. Документы у него были в порядке, работу он тоже надеялся найти. Идея заиметь собственную без всяких-яких точку обитания настолько ему импонировала, что в проблему он окунулся с увлечением. Он осмотрел несколько объектов купли - продажи, а затем наткнулся на бывший теле-домик.
   Надо сказать, что к тому моменту строение имело обшарпанный-таки вид, но чем-то Алеку оно приглянулось. Здесь требовался самый минимальный ремонт, и все бы заиграло. И стоил он не особенно дорого... Впрочем, может, Алек и продолжил бы поиски, но одна вещь в убранстве дома потрясла его воображение. Осматривая его, он наверху, в мансарде, среди сваленной в угол старой мебели наткнулся на большую голографическую картину.
   Загляни в мансарду Алек в пасмурный день или вечером, он ничего бы и не заметил, кроме серой пелены, оправленной в резную раму. Но было утро ясного дня, какие иногда случаются на Новой Земле ранней осенью, и не успел Алек переступить порог помещения, как навстречу ему прямо из рамы шагнула женщина. Сквозь пыль, покрывавшую картину, трудно было понять, красива она или не очень, но в ее облике Алеку почудилось нечто очень знакомое. Одетая в серовато-голубоватый комбинезон, она словно приглашала его войти - и остаться.
   Эффект был потрясающим, Алек был покорен. Видение показалось ему перстом судьбы, и он тутже, ни секунды не раздумывая, сделал свой выбор.
   - Вон та рухлядь под крышей тоже входит в стоимость дома? - поинтересовался он у агента по продаже, который стоял внизу и в мансарду не поднимался.
   - Если покупатель желает, мы можем освободить все помещения, - засуетился агент.
   - Нет, меня как раз устраивает, что дом может быть куплен вместе с обстановкой, - возразил Алек, стараясь не выдать, насколько он заинтересован.
   Сделка состоялась, и дом был закреплен за ним.
   К сожалению, на приобретение данного вида собственности ушли почти все монеты, привезенные Алеком с Катрены. Он продал кое-какое барахлишко и не совсем уж обнищал, но самое ценное, что у него было: позолоченный столовый прибор с рубиновыми ручками в виде кабошонов, менять на монеты не захотел. Он решил оставить его себе на память, точно так же, как и несколько других сувениров. Алеку пришлось резко сократить свои расходы, а ущемлять себя в чем-либо он уже отвык. К тому же его постигла постыдная неудача в том, в чем он казался себе наиболее силен. Впервые за всю свою биографию Алек не сумел познакомиться с девушкой.
   И, разумеется, этой девушкой оказалась Сана.
   Вычислить ее для Алека труда не составило. Он запомнил, что девушка училась на педагогическом. Пединститут в Открытом был только один, и хочешь не хочешь, но два раза в день, утром и вечером, Сана должна была появляться возле входа в этот храм просвещения. Некоторое время Алек держался в отдалении от вожделенной точки пространства, а затем решился.
   Наблюдательный пост он занял во второй половине дня. Занятия подходили к концу, и Санин курс должен был покинуть стены альма-матер, предоставив эти самые стены другим желающим черпнуть из источника знаний.
   Объект его внимания очутился на крылечке вместе со стайкой девчонок и последовал по направлению к общежитию. Это был обычный каждодневный маршрут Саны. Алек, вынырнув из-за дерева, быстро догнал свою симпатию.
   - Девушка, можно с тобой познакомиться? - начал он.
   - На улице не знакомлюсь, - отрезала Сана, не глянув в его сторону.
   - А если я провожу тебя до твоих апартаментов, там можно?
   - Хам! - прозвучало в ответ, и опять-таки девушка даже головы не повернула.
   Алек в растерянности отступил. Вернувшись домой, он пересчитал финансы. С таким количеством монет ухаживать за женским полом он не привык. Устроиться на работу? Можно, конечно, но потом. А пока... Пока можно было попытаться пошарить в Зеленой Долине, в заброшенных городах. Не может быть, чтобы там не нашлось чего-нибудь мало-мальски ценного, что можно было бы продать.
   О том, что изобретенный им способ добычи денег именуется мародерством и весьма осуждается в цивилизованных мирах, Алек даже не подозревал. Ничего плохого в своей экспедиции он не видел. В самом деле, дома были не только брошены, но и полуразрушены, жители их хотя и существовали, но пребывали в таком состоянии, что вообще ни в чем не нуждались и даже ничего не хотели. К тому времени, когда общество придумает способ вернуть им человеческий облик, вещи их давным-давно испортятся или даже исчезнут с лица земли. Почему же Алеку было не обернуть ситуацию себе на пользу? И как всякий человек действия, он захотел немедленно осуществить идею.
   К сожалению, немедленно не получалось. Двигатель его ракетки совсем разболтался, рискованно было пересекать границу опасного места в ненадежном транспортном средстве. Если ракетка откажет за барьером, неоткуда будет взяться другому аппарату. Да и без барьера мало приятного было нарезать пешедралом километры до ближайшего населенного пункта со слезным "Помогите!".
   Алек обратился в ремонтную мастерскую.
   - Срочно никак нельзя, - сказал мастер. - Занят.
   - А что же можно?
   - Взять крылья напрокат.
   Алек подумал и согласился. Однако не предусмотрел он всех коварств злодейки-судьбы. Подумал он плохо. Мало того, что ракетка, на которой он полетел за барьер, оказалась воображенной, и стоило ему очутиться в пределах влияния "зеленых", как от взятого напрокат летательного аппарата ничего не осталось. Но превращение произошло и с Алеком.
   К добру это случилось или к худу - сказать было трудно. По крайней мере, Алек не осознал в миг катастрофы всей глубины постигшего его несчастья, и клубок спутанных безмозглых тел вместо корпуса, сидений и пульта управления не заставил его содрогнуться от ужаса. Он не впал в панику от сознания непоправимости случившегося, потому что надолго потерял способность что-либо четко воспринимать. О произошедшем он догадался только потом, когда они с Доди разыскали логово, где вместе провели зиму. В самом деле, если бы превращение коснулось его одного, рядышком в лесочке валялись бы либо ракетка, либо ее обломки. Но ничего такого там не валялось, отсюда был и вывод.
   Память Алека смутно сохранила оцепенение, которое все сильнее распространялось по его телу, пока он не вполз в какую-то нору под корнями большого дерева. Непонятное маленькое "это", не давшее ему сразу же уснуть, он тоже припоминал, хотя и еще более смутно.
   Почему-то с "этим" спать было приятнее, и он перележал в логове, хотя давно было пора выползать навстречу теплу и свету. А когда он все же вылез, то неуютное ощущение потери овладело его существом. И когда маленькое "это" выползло вслед за ним и двинулось прочь от норы, сила, которой невозможно было противиться, повлекла его следом.
   Все же пока рецепторы существа, в которое превратился Алек, ощущали достаточно световых фотонов, что-то удерживало его от прикосновения к маленькому "этому", пока оно двигалось. Зато когда свет угасал, и объект притяжения замирал, приятно было снова вытягиваться с ним рядом.
   Пробуждалось маленькое "это" тогда, когда свет и тепло от света поднимало их обоих, чтобы подставить струящейся сверху энергии наибольшую площадь поверхности их тел. Каждый из двух делал это по-разному. Маленькое "это", вместо того, чтобы шевелиться или неторопливо кружиться на одном месте, начинало куда-то перемещаться, снова к себе притягивая.
   Так Алек грезил, пока не очнулся. Пробуждение явилось для него шоком. Только что он летел в ракетке, миновал барьер, пошел на снижение и вдруг - стоит. Ракетки нет, вместо холода тепло, а на руках - спящий ребенок. Хорошо хоть мальца он сразу узнал, а то бы совсем швах. Додька, Инкин найденыш! Но где, собственно говоря, они оба находятся? Как здесь очутились?
   Думая, что Инка где-то неподалеку, Алек сначала решил подождать ее появления. Затем он догадался покричать. Но ни на крик, ни на ожидание никто не явился. И мальчик даже не вздрогнул, когда Алек положил его на землю. Он продолжал спать даже под аккомпанемент его криков, и все так же почти не дышал, а затем тихо застонал, когда Алек снова взял его на руки. Только тут до Алека дошло, насколько малыш худ и изможден. Похоже было, что он заблудился и непонятно как, но Алек на него наткнулся. Так куда же они шли?
   Хорошо подумав, Алек в конце-концов решил, что сам того не подозревая, он двигался туда, куда хотел попасть, то есть к Долинному. Правда, оставалось непонятным насчет погоды: разрази его гром, но очень было похоже, что вокруг не осень, а весна. Решив не сушить себе голову над неразрешимыми проблемами, он сориентировался по солнцу, спустился к реке, посмотрел, куда она течет, и пошел вниз по течению. Через день он наткнулся на три теплицы и ветряк с палаткой. А дальше все было просто.
   Поговорив с мальчиком, Алек понял то, что с ними обоими случилось. Конечно же, радости в ситуации было мало, но по крайней мере хорошо было узнать, что ты не помешался и что твое помрачение рассудка имеет логичное и естественное объяснение. Да и мальчик, доставшийся ему в наследство то ли от Эльмара, то ли еще от кого, оказался что надо. Он не хныкал, не висел на руках и ногах пудовой гирей, а, наоборот, старался поддерживать своего товарища по несчастью.
   Это его-то, Алека! Смех, да и только! Помощничек! "Однако не удивительно, что пацаненок приглянулся Инке."
   Подумав так в первый раз, Алек вовсе не вознамерился переманить найденыша себе. Но узнав, что Инка скрылась, не оставив адреса, он обрадовался. За лето он привязался к малышу. Дом, который ждал возвращения Алека в цивилизованном мире, был слишком пуст и велик для одного человека. И Алек искренне обрадовался шансу удержать за собой хоть одно живое существо, которому он был искренне и бескорыстно нужен.
   "Он спас меня, неужели в этом дело? - размышлял Алек по дороге в Открытый. - Чувство долга, что ли? Нет, не то, ведь и я спас его..."
   Алек не подозревал, что ощущение, которое он испытывает к мальчугану, называется любовью. Потому что под любовью Алек всю свою биографию подразумевал нечто совсем иное. Например, влечение к Сане - ух, как это было забористо и, главное, понятно! К мальчику он в себе никаких таких поползновений не находил, и после того, как снова стал человеком, держал себя с ним так, как и полагалось сильному, настоящему мужчине вести себя по отношению к ребенку.
   "Он очень забавный," - решил Алек, наконец, для себя проблему и больше о том не думал.
   Но, наверное, какие-то тайные пружины руководили его действиями. Первым делом по возвращении домой он повел Додьку не куда-нибудь, а в мансарду, показать картину. И вот тут-то он постиг, что не случайно приобрел именно этот, а не какой-то другой дом, и что руководил им, по-видимому, перст судьбы.
   - Мама! - закричал мальчуган, бросаясь к портрету.
   Точно! Спустя пяток минут у Алека в голове прояснилось, откуда он знает шагнувшее им навстречу гостеприимное изображение. Смахнув с картины пыль, он ахнул: Инка! Только лет на десять моложе...
   - Мама! - заплакал Доди, обнимая раму.
   - Ну-ну! - растерялся Алек. - Вот уж не ожидал! Послушай, это только картина. Если она тебе не нравится, мы ее выбросим.
   - Не надо выбрасывать! - проговорил малыш, всхлипывая. - Пусть она будет в моей комнате, хорошо?
   - Хорошо, если ты не будешь рюмсать. Я снесу ее вниз, а ты поищи чего-нибудь еще.
   Так и сделали. В одном из ящиков комода они обнаружили несколько наборов разных красок, кисти, картон и пачку бумаг, среди которых - стопку открыток. Открытки были прошлым дома, но если лицевые их стороны отражали лишь эстетику давно минувшего и уже невозвратимого бытия, то из надписей на стороне оборотной можно было извлечь и само это быте.
   "Дорогой Эльмар, - было написано на одной карточке. - Приглашаем тебя на нашу свадьбу, которая состоится в следующую среду, в 12 часов в нашем доме, в Солнечном. Твои преданные друзья Мартин и Нина Фот."
   - Я готов поверить в привидения, - пробормотал Алек. - Мистика какая-то! Хоть бы фотографию этого самого Эльмара найти, что ли?
   Но фотографий не было. Собственно, и мистики тоже. Хозяин дома, по всему, был художником. Дом был куплен из-за портрета, портрет изображал женщину, которую Эльмар очень любил. Тот Эльмар, которого знавал Алек, тоже отлично рисовал. Отсюда два вывода: во-первых, на портрете изображена вовсе не Инка, а во-вторых...
   Поняв, какую шутку сыграло с ним сходство двух женщин, Алек воспрянул духом.
   - Здесь жил Эльмар, - сказал он мальчику. - А портрет Рябинкин. Слышал о ней?
   - Это портрет моей мамы! - упрямо возразил малыш. - А дом - папин!
   - Очень приятно, - сказал Алек. - А кто же тогда здесь я?
   Малыш задумался:
   - Наверное, ты мой старший брат, - наконец, решил он.
  
  
  
  

Смирение Рябинки

  
   Купленный Рябинкой домишко стоял в самом дальнем конце поселка, и это устраивало ее лучше не надо. Чем меньше вокруг нее вертелось любопытных глаз, тем для нее было проще. Следовало утереть нахалу нос, чтобы не чванился достатком. Подумаешь, мужик!
   "Я тебе покажу служанку!" - мстительно думала Рябинка.
   Изобразив деловую поездку, она вернулась на грузовике, доверху набитом блоками пеностала - материала, широко применяемого для строительства на Лиске. Пеностал вряд ли был известен на Новой Земле, но Рябинке нынче было на это глубоко наплевать. Не знают - пусть познакомятся.
   Затем она пригнала экскаватор для рытья котлована под дом и наняла бригаду из трех человек. К концу месяца рядом со старой развалюхой высился новенький одноэтажный коттеджик. Неважно, что это была лишь оболочка дома, лиха беда начало.
   Когда рабочие смонтировали систему отопления и прочие службы, на возведение которых Рябинкиных слабых силенок явно бы не хватило, она велела разобрать старую развалюху и сложить на ее месте погреб с несколькими сараями. Бревна на всякий случай Рябинка пропитала консервирующим составом, и теперь они должны были простоять лет сто, не меньше. Сараи были Рябинке не нужны, но ведь надо же было привести в порядок территорию?
   Точно так же из любви к порядку она наняла трактор для вспашки огорода и "засадила" его привычными для себя растениями. Чтобы соседи не видели, каким способом она "сажает", пришлось сначала починить забор и совершать огородные дела по ночам, заранее разработав план. Расчистку сада пришлось отложить на потом, после благоустройства "гнездышка", как Рябинка именовала свои хоромы.
   Расплатившись с бригадой и отпустив ее, Рябинка принялась творить. Одну из комнат она преобразовала в точное подобие своей квартиры на Лиске: тесно, уютно, только скафандров не хватало да кухоньки. Но для кухни Рябинка отвела место на противоположной стороне домика, назначив для этой цели количество метража в два раза большее. Кухня у нее служила еще и столовой, поэтому интерьер для нее Рябинка назначила особый.
   Веранду, две стены которой, забранные стеклом из Лисканских оранжерей, выходили во двор, она оформила в стиле бабушкиного дома: дерево, покрытое лаком. Стеклянные секции были раздвижными.
   Остальные помещения были меблированы вполне современно и даже роскошно. Все самое комфортное, красивое постепенно перенесла Рябинка в оборудование кухни, гостиной и подсобных помещений.
   Но как же работа? Неужели Рябинка лишь назло своему неудачливому супругу упомянула о том, что может подыскать себе место, где будет получать за свой труд зарплату, а не очередную порцию хамства? Конечно же, нет! И с этой проблемой Рябинка благополучно справилась. Она походила, похлопотала, побеседовала кое с кем, и ее взяли восстановителем вырубленных делянок. Лучшего для Рябинки и пожелать было нельзя. Она вновь расцвела, похорошела и снова стала ловить на себе мужские взгляды.
   - Вот так-то! - сказала она однажды своему отражению в зеркале.
   Это означало: "Пусть этот тип не думает, что взял в жены кусок тряпья, о который можно вытирать ноги."
   К концу лета Рябинка вдруг обнаружила, что все-таки успела забеременеть и забракованный супруг снова завертелся вокруг нее. А она давным-давно уже жила себе не скучала.
   - Наш брак недействителен, - объявила она. - Мой прежний муж оказался жив, а развод с ним я не брала. Так что можешь считать себя свободным.
   И как ни пытался тот ее умаслить, все было напрасно. Неприязнь, возникшая к нему у Рябинки за неделю совместной жизни, никуда у нее не делась, а принуждать себя к сожительству с неприятным человеком... Зачем?
   Тот факт, что они с Эльмаром не были разведены, оказался очень кстати. Иметь в обороте живого, но вечно отсутствующего мужа было так удобно, что если бы его не было, то стоило бы даже изобрести.
   Следующую попытку помириться экс-муж сделал, когда ребенок родился. У мальчика были голубые глаза, и Рябинка дала ему имя Василек, для окружающих - Васил. Она вернулась домой из роддома и даже не успела привести себя в порядок, как явился его папаша.
   - Я пришел взглянуть на сына, - сказал экс-супруг. - Не станешь же ты меня уверять, что я ему никто. Я отец, как-никак.
   - Отец? - деланно изумилась Рябинка. - Отцы не приходят к детям с пустыми руками.
   - Всему свой срок, придет время и для подарков, - важно сказал мужчина, думая, что попал на верную стезю разговора.
   - Вот как? А сейчас, по-твоему, ему ничего не нужно? Ни пеленок, ни распашонок - ничего? И кушать он ничего не кушает, кроме родной мамы. Да? Эх ты! Корову и ту кормят, чтобы давала молоко!
   - Возвращайся ко мне - и все будет. Небось, не чужие мы теперь.
   - Теперь - чужие, - отрезала Рябинка. - Мне лично от тебя ничего не надо, обойдусь. А подрастет дите - сам шевели мозгами, если захочешь, чтобы он признавал тебя за отца.
   - Значит, не помиришься?
   - Нет. Ищи себе другую служанку.
   Рябинка великолепно знала, что делает, столь решительно обрезая концы. Обладая способностью создавать все из ничего, она во многом, во многом не нуждалась. Пеленки-распашенки были лишь отговоркой, их вполне могли заменить и заменяли подгузники и прочее одноразовое белье. Использованное тряпье можно было бросать в специальный бак и по темноте время от времени вместе с баком вывозить за пределы поселка, чтобы затем, приделав к баку причиндалы мини-ракетки, отправлять его наверх, для ликвидации.
   Эти новые взаимоотношения с миром вещей настолько облегчили Рябинкину жизнь, что она даже отпуска по уходу за ребенком не брала. Зачем? - пищу она тоже готовила подобным образом, а приучить ребенка по ночам спать ей удалось с первых же дней по возвращению из роддома. Утром она привязывала его к себе на грудь и отправлялась в лесничество, где в питомнике зеленели сеянцы-саженцы, тоже ее дети. Пока она производила необходимые работы, ребенок играл рядышком в манежике либо опять же спал. Иногда Рябинка бродила по окрестным угодьям, тогда ребенка она, конечно же, брала с собой. Иной поклажи кроме него ей было не нужно.
   Еще в первое лето она разместила на одном из водоемов тростник, рогоз, а на соседнем - суссак с белой кувшинкой и водяной орех. Надо было взглянуть, как они прижились, и подсадить пару-тройку пород рыб. Кроме того, она присмотрела за дальними перелесками низину, подходящую для сфагнумового болотца. Клюкву она отложила до следующего сезона.
   Были у нее и иные запланированные деяния. Климат местности, где располагался поселок, весьма подходил для процветания многих и многих лесных ягод. Выбрав делянки подальше от людского жилья, Рябинка раскидала участки с черничником и брусникой. Одну вырубку она заселила лимонником и снытью, а на нескольких полянах "разбросала" лесную землянику - мелкую, зато живучую.
   Но основная Рябинкина работа была, конечно, на участке с питомником. Положив ребенка в манежик, Рябинка принималась за прополку, полив, прореживание. Одни культуры требовали притенения, другие нуждались в немедленной подкормке или рыхлении. Ей удалось расширить участок, распахав несколько соток, и подготовить почву для посева еще кое-каких лесных нужностей.
   У нее уже был молодняк кедров, черемухи, боярышника, лещины, липы, но ей захотелось ввести в местную флору ругозу, дикую грушу и актинидию. Обнаружить себя она не боялась. Наоборот, скандал вокруг новых растений, не предусмотренных всевидящим Советом, ее бы только порадовал.
   "Что вы мне можете сделать? - думала она, мысленно представляя себе встречу с представителем здешнего синедриона. - Отправите меня в сумасшедший дом? Или не выпустите с территории вашей планеты? Очень я испугалась, как же!"
   Но скандала на вышло. Никому не было дела до того, чего она разводит на своих делянках. Да и в самом деле, кто кроме специалистов мог знать, какие растения существуют на Новой Земле, а какие нет? К тому же однолетки многих деревьев и кустарников не похожи на взрослые растения. Так что даже вопросов особых не было. Кедры так кедры, лишь бы росли.
   Так и повела ее жизнь помаленьку. Планета совершила один оборот вокруг своего светила, другой, третий. Рябинка попросила помощников, и ей дали. Прошел еще год - дали еще. Постепенно аппетиты ее росли, и она "обнаглела" до того, то запросила крупногабаритную технику. Получив заказанное, она пошла в школу и предложила организовать пришкольное лесничество, назвав его "Юные спасатели леса".
   К ее удивлению, и эта ее затея увенчалась успехом. С помощью столь ощутимой прибавки рабочей силы, как местная детвора, Рябинка очистила все окрестные леса и вырубки от куч брошенных веток и рассадила первую партию подросшего посадочного материала. Она договорилась также с учителем труда насчет того, чтобы пустить в дело вывезенную из леса бросовую древесину. В самом деле, почему бы было не приохотить детишек к полезному в хозяйстве творчеству: изготовлению корзиночек, табуреток или даже просто штакетника для забора?
   Учитель оказался с понятием, и директор тоже идею одобрил. Оставшиеся неиспользованными отходы и не пригодную в дело лесную мелочь Рябинка пропускала через измельчитель и запахивала в землю на пустырях, занимавших обширные пространства южнее и севернее лесных границ вокруг поселка. Собственно говоря, и питомник-то она организовала ради облеснения этих пустырей, так что сталкиваться лбами было не с кем.
   И дело продвигалось помаленьку. Ягодники подросли и начали полегоньку давать плоды, территорию их Рябинка своевременно расширяла. Скоро она даже поселила в березняке колонию съедобных грибов. Но решилась на такой экстремальный поступок она не сразу, помог случай.
   Во время каникул большинство школьников работало в лесхозе. Подзаработать самостоятельно хоть несколько монет всегда приятно юному поколению. Лета и Гари, оба младших члена несостоявшейся Рябинкиной семьи, не были исключением и тоже крутились возле своей бывшей мачехи. Увидев их впервые, она сделала вид, что не находит ничего необычного в их появлении. Да, собственно, так оно и было.
   Очень часто к вечеру, когда возникал перерыв в работе, небольшая компания собиралась возле костра. Кто-то приносил гитару или кристаллофон. Запись, прозвучавшая однажды во время такого сидения, заставила Рябинку заговорить о том, о чем она всегда предпочитала молчать.
   "Е, лали ран, кабго мудже, чоле да...", - отзвучала последняя мелодия.
   - Мы тоже такое пели, - вздохнула Рябинка.
   - Неправда! - возразил Гари. - Этого не может быть!
   - Отчего же "не может"? Только у нас слова были другие.
   И она спела:
   Видишь, пенится настой, манит
   Он прохладен, душист.
   Сладок он и сердце пламенит,
   Словно яхонт искрист.
   Пламя и лед, и нектар он вобрал.
  
   И не прячь бокал, не отставляй,
   Завтра будешь жалеть.
   Первых радостей не отдавай -
   Пеплом сердце не греть...
  
   - Вы не могли их петь! - снова возразил Гари. - Тут написано: "Песни Тьеры"!
   И он показал на футляр от кристалла.
   - Я тоже слышала, что эти записи привез Эльмар, когда побывал на Лиске, - сказал кто-то.
   - Можно подумать, до вашего Эльмара никто не прилетал сюда из Большого Космоса, - фыркнула Рябинка. - Если я утверждаю, что мы их пели, значит, это так и есть.
   - О! - сказала Лета многозначительно. - Если вы пели, тогда должны знать, что такое "яхонт".
   - То же, что и рубин.
   - А лал?
   - Другой драгоценный камень, тоже красного цвета.
   - Вот бы взглянуть, - мечтательно произнесла одна девочка.
   Рябинка пожала плечами и вынула из кармана горсть сверкающих камушков. Рядом с костром они показались горящими угольками, упавшими на ладонь.
   - Это яхонты, - пояснила Рябинка, - они же рубины. А лал я никогда не видела.
   - Ух ты! - не сдержал восклицания Гари. - Разрешается потрогать?
   - Берите, дарю, - равнодушно сказала Рябинка. - Я могу достать их сколько угодно.
   Вот после этого-то случая под ее опытным оком и выросли в березняке грибочки, а осенью на пеньках появились опята. В тот год Рябинка их еще не собирала.
   "Пусть созреют и дадут споры," - подумала она.
   Кроме того, она снова решилась сойтись с мужчиной, и снова забеременела. Она хотела иметь девочку и давно махнула рукой на людские пересуды. А пересуды эти потихоньку - помаленьку распространялись от нее, как круги от брошенного в воду камня.
   Молодежь по своей природе любознательна. Лета к тому же поступила в лесной институт и скоро должна была его закончить. Естественно, она не могла не заметить, что в лесничестве возле их поселка много растений, отсутстввовавших в каталогах. Тем более что первая ее летняя практика проходила именно там.
   - Что это? А это? - интересовалась она, рассматривая сеянцы в питомнике.
   - Это будут рябинки, - показала однажды наша героиня на рядок прутиков.
   - Рябинки? - изумилась Лета. - Разве существует дерево под таким названием? Я всегда думала, что это имя!
   - Конечно, существует, - невозмутимо пожала плечами носительница данного имени. - Оно очень красивое, можешь мне поверить.
   - Я верю, - задумавшись, сказала Лета и о чем-то зашушукалась с подружками.
   Садик Рябинки, больше похожий на травяные заросли, тоже заставлял людей шептаться за ее спиной. Чего там только не росло! И в каком же беспорядке содержалось! Нет, никак не походила владелица сада на рачительную хозяйку!
   Кроме того, никому не было понятно, чем она живет. В магазин Рябинка почти не ходила, все куда-то ездила, целыми днями шаталась по лесам. И в довершение ко всему она в одиночку растила без мужика двоих детей. Это было странно.
   Впрочем, с отцом своего второго ребенка Рябинка все же общалась. Она милостиво привечала его в своих апартаментах раз или два в неделю, и это снова вызывало пересуды. А рассказы ее ухажера об убранстве комнат коттеджика просто шокировали публику.
   Но людская молва Рябинку не трогала. Она существовала в собственном замкнутом мирке и принимала многозначительные взгляды в свою сторону как нечто должное. Она совершенно смирилась с потерей старшего сына и сумела-таки вжиться в новый способ существования. Конечно же, Эльмар оказался абсолютно прав: леса и дубравы можно было выращивать и здесь. Зачем же было куда-то рваться? В какие-то заоблачные выси?
   Только сердце порой щемило, вспоминая о былом, но кто его спрашивает, сердца-то?
  
  
  

Инкино счастье

  
   Занимая Рябинкино место на Лиске, Инка должна была чувствовать себя безумно счастливой. Подумать только, у нее впервые за долгие годы было все, о чем она мечтала. Да что "она"! У нее было то, о чем мечтает любая женщина во Вселенной: муж, ребенок, полная обеспеченность. Притом не просто муж, а обожаемый, не просто ребенок, а долгожданный, и не просто обеспеченность, а количество кредиток, позволявшее не думать о стоимости того, что она приобретает либо желает приобрести. Богатство, причем свалившееся на нее без всяких с ее стороны на то усилий. А еще, сверх того - работа, вымечтанная, успешная и не обременительная. Казалось бы, чего лучше? Увы, если бы кто теперь спросил Инку, счастлива ли она, Инка бы лишь горько улыбнулась. Счастье ее оказалось замком, построенным из песка.
   Создавая Инку, Эльмар воплотил в ней все свои неправильные представления об инопланетянах. Он не был в том виноват: общение его с Рябинкой было слишком мимолетным, чтобы он мог узнать, какой она была на самом деле. Предрассудки и иллюзии закрывали его глаза надежней любых шор.
   Так, Эльмар был уверен, что Рябинка как представитель космической цивилизации, была подкована в технике лучше любого инженера, - отсюда, в технике Инка разбиралась его не меньше. Он думал, что у нее прекрасная память - Инка никогда ничего не забывала, цифр не путала и в документации ошибок не делала.
   Эльмар считал Рябинку способной вникнуть в любую проблему - Инка могла разобраться в чем угодно, было бы желание. С момента своего появления на свет она знала все, о чем имел сведения ее создатель, и очень скоро узнала еще больше. Ну а чего ей не было известно, тому она могла научиться быстро и без проблем.
   Память ее, не загруженная детскими и юношескими воспоминаниями, имела громадные резервы, то же самое касалось двигательных навыков. Инка была исполнительна, трудолюбива, корректна в обращении, целеустремленна и рассудительна, - словом, нечто вроде идеального человека из идеального будущего. Сверх того она была безупречно красива - ну как в такую было не влюбиться?
   А между тем, поклонников у Инки никогда не было. Если, конечно, не брать в расчет Тода. В идеальной Инке отсутствовало самое главное - человеческое тепло. Ее присутствие никого не грело.
   Почему Эльмар представлял себе космонавток хладнокровными, расчетливыми, бессердечными и бесстрастными созданиями, не способными увлекаться никем и ничем - осталось навсегда загадкой. Но Инку он создал именно такой. При всей ее любви к Рою она постоянно держала между собой и ним эмоциональную дистанцию. Нечто внутри нее все время помнило, что не ее он любит, а другую, что он краденый и раскрываться передним нельзя. И Инка старательно таилась, демонстрируя не свои истинные чувства, а те, которые, по ее мнению, должна была бы испытывать на ее месте Рябинка.
   Инка и не подозревала, что Рябинка, воспитанная на приволье и с детства не ущемляемая ни в чем, вела себя с окружающим миром свободно и искренне. Притворства не было в ее натуре, фальшь ей претила. Именно этим объяснялась притягательность ее для тех немногих мужчин, которых она допускала к своему сердцу. Сближаясь с ней, мужчина переставал чувствовать себя на вечной войне без права перемирия, и если он жаждал отдыха среди волн бурного и опасного жизненного моря, то увязал моментально и бесповоротно.
   Рой и Эльмар, оба любимых ею человека, тоже были подлинными и в своей заботе о ней, и в работе, которой занимались. Они никогда не пытались потрафлять Рябинкиному вкусу для того, чтобы к ней подлизаться или что-нибудь из нее извлечь.
   Но Инка не подозревала о разных сенсорных тонкостях. Эльмар разделял всеобщее заблуждение, что мужчины любят женщин за красоту, и догадаться, что Рой увлекся Рябинкой не из-за ее лица или фигуры, она была не в силах. Конечно, его любовь к жене погасла бы слишком скоро, если бы между двумя женщинами не оказалось много общего. Но к Инкиному счастью, она унаследовала от своего прототипа многие качества характера, а то бы ее брак лопнул, не продержавшись и года.
   В тот их первый год Инка очень старалась угождать Рою во всем. Страх, что появится Рябинка и он ее бросит, заставлял ее ловить малейшие его желания. Напряжение, какое ей для этого требовалось, быстро разладило бы любой человеческий организм, но мужа Инка видела всего пару дней в пару недель, а в остальное время имела возможность от него отключаться. Ее отдушиной была работа. Быстро постигнув, что любое ее указание будет поддержано начальством, Инка больше не волновалась о своем служебном будущем: так или иначе, но место ей в системе озеленения Лиски нашлось бы в любом случае. "Креслом" она не дорожила: стремление командовать в нее заложено не было.
   Другое дело Рой. В глазах Инки он был единственным, неповторимым и незаменимым. Удержать его, удержать любой ценой - вот на что устремлялись все душевные силы Инки, чуть в поле ее зрения появлялось ее сверхценное приобретение. Да еще она ждала ребенка - что же она будет делать с малышом одна? И как же старалась Инка обеспечить своему супругу все, чего он ни пожелает, как рассыпалась мелким бисером, как под него подлаживаясь! Как часто говорила "да", когда ее душа стремилась сказать "нет"!
   Например, его друзья, Инка их просто ненавидела. Из-за друзей Рой мог, приехав, улизнуть из дома и где-то слоняться, заставляя ее волноваться и нервничать. Либо и того хуже: в их дом в самый момент встречи вырывалась орава, и она вынуждена была изображать, будто безумно рада гостям. А ведь Инке так хотелось провести эти заветные три дня наедине с мужем! Но - ах, подать знать, что компании ей не по нутру, она не смела!
   Или эта привычка Роя бросать вещи куда попало. Она просто бесила педантичную Инку, не переносившую беспорядка. Каждый раз, когда Рой отправлялся в очередной рейс, ей приходилось тратить полдня на бессмысленное перемещение предметов с места на место, размещая их в нужном порядке. А только вместо того, чтобы прозрачно намекнуть Рою, что у нее достаточно дел и без хождения за мужем следом и запоминания, куда тот чего сунул, она с готовностью бросалась подавать ему любую мелочь, стоило ему о том заикнуться.
   И что же в результате?
   В результате, как Инка ни старалась, угодить Рою она не могла! Она была на высоте только тогда, когда он выражал свое желание вслух. Но если Рой сам не знал, чего хотел, а это происходило все чаще?
   Особенно Инка терялась, когда Рой являлся домой злой - в такие дни его раздражало все, что бы она ни делала. Раздражала ее угодливость, ее стремление все расставить по местам. И напрасно Инка старалась понять логику его недовольства - с точно такой же неизбежностью он обрушивался на недостаточно быстро убранную посуду или придирался к ее стряпне. Словом, он был тогда абсолютно непереносим!
   На первом году их совместной жизни такое с ним случалось всего один или два раза. А только куда подевалась его нежность? Куда исчезла та веселая искра, с которой он когда-то глядел на Инку?
   Рождение ребенка вновь вернуло в отношения супругов нечто живое. Рой обожал свое первенца, и Инка на некоторое время вновь почувствовала себя счастливой. Разорваться на две части она не могла при всем желании и угодить двум существам одновременно была не в силах. Великий инстинкт материнства сделал свое дело: ребенок оказался в приоритете. Танцевать на задних лапках перед Роем Инка перестала.
   Боже мой, как она испугалась, когда ей пришлось первый раз повысить на мужа голос! Но она полдня укачивала ребенка, пока он не заснул, а этот тип ввалился навеселе и загорланил какую-то песню. Малыш немедленно проснулся. Инка, которая весь день крутилась как волчок, уже едва стояла на ногах. За целый день она едва успела один разок поесть, и над ней еще висела груда стирки. Вот ее и взорвало.
   Великий Космос, что она ему наговорила! К ее удивлению, трагедии не произошло - Рой выслушал все абсолютно невозмутимо, и когда она закончила, спокойно произнес:
   - Оказывается, у моей жены есть характер.
   - Да! Есть! - выкрикнула Инка, сатанея. - И если тебе нравится, когда я кричу, я могу демонстрировать тебе его каждый день!
   - Мне вовсе не нравится, когда ты кричишь, - усмехнулся Рой. - Но это все же лучше, чем думать, будто я женился на роботе.
   Инка поперхнулась. Язвительные слова, готовые сорваться с языка, замерли на полдороге.
   "Все, что угодно, только не это!" - мелькнула у нее паническая мысль.
   - Роботе? - переспросила она, изо всех сил пытаясь придать голосу спокойствие.
   - Угу. Терпеливом, заботливом, покладистом. С вечной улыбкой на лице.
   - Я не знала, что тебе нравятся кричащие женщины.
   - Совсем не нравятся. Но видеть, как ты злишься, надев на лицо эту фальшивую маску вечного восторга... Внутри зубами скрежещешь, продолжая изображать всепрощающего ангела...
   Инка растерялась окончательно.
   - Извини, я больше не буду. Я думала, что ты этого хочешь, - вымолвила она совершенно убитая.
   - Опять ты за свое, - поморщился Рой. - Я устал, понимаешь? Мне не поддакивало дома нужно, а... черт побери! Ведь я тоже не всегда бываю прав, а с тобой разве посоветуешься?
   С этими словами он поднялся и вышел в тамбур. Инка не успела ничего сообразить, как мягко стукнула наружная дверь, и до утра Рой не появлялся, а утром ему снова надо было в рейс. Всю ночь она проплакала. Робот! Она - робот! Ну, она ему покажет робота!
   "Буду капризной, дерзкой, грубой - пусть наслаждается!" - думала она мстительно.
   Но ничего такого она Рою не показала. За две недели его отсутствия ее целиком захватили ребенок и уход за ним, и ей стало не до скандалов. Впрочем, урок был слишком горьким, чтобы его не запомнить. Инка навсегда потеряла способность изображать радость, когда ее не испытывала. При появлении гостей мужа она вставала и переходила с ребенком в другую комнату.
   И как прежде она сходила с ума по Рою, точно также все ее мысли, все ее заботы теперь начали кружиться вокруг крошечного существа, отцом которого Рой являлся. Кормление, приготовление пищи, стирка, приборка, бесконечное укачивание - Инке долго не было дела ни до чего более.
   - Найми служанку, - сказал Рой, когда она ему пожаловалась на усталость.
   Служанку? Ни на Лиске, ни на Новой Земле не было такой категории работников. О служанках Инка только читала.
   - Служанку? - проговорила она обиженно. - Да где я ее возьму, эту самую служанку? Здесь нет свободных рук, ты же знаешь!
   - Можно попросить какую-нибудь из "веселых девочек".
   - Допустить в дом одну из этих грязных вертихвосток, которые таскаются с кем попало? Чтобы она заразила нашего малыша какой-нибудь болезнью?
   - Ах какие мы щепетильные, - усмехнулся Рой.
   Подобно большинству мужчин Лиски, он изредка хаживал в "веселый дом", особенно когда ссорился с женой, что бывало теперь частенько.
   - Они, между прочим, регулярно подвергаются медицинскому осмотру...
   Инка сделала неприязненный вид и посмотрела в верхний правый угол комнаты. Там ничего особенного не было, но у нее была такая привычка: она так отворачивалась, когда сердилась.
   - Еще можно привезти служанку с Тьеры. Правда, это будет стоить намного дороже. Но ты ведь имеешь долю в какой-то фирме? Или твои деньги - блеф?
   - Ничего не блеф, - оскорбилась Инка. - Я могу оплатить хоть десяток служанок, только где мы их разместим? Я не хочу терпеть в доме постороннего человека.
   - Можно попросить проходчиков, и они во внерабочее время выдолбят пещеру нужного размера. Оборудуем ее под жилище - и дело в шляпе.
   - Я не умею разговаривать с твоими друзьями.
   - Я сам с ними переговорю. И о цене сам столкуюсь, если ты согласна без звука выложить требуемую сумму. Ну так как?
   Инка подумала. Освободиться от бесконечной домашней карусели - неужели это возможно?
   - Нанимай, я заплачу... Чего ты испугался? Я сказала что-то не то и снова начала походить на робота?
   Рой покачал головой.
   - Я пошутил, - произнес он медленно. - Это никому не по карману.
   - Выдолбить пещеру?
   - Оборудовать помещение, пригодное для жилья. Доставку материалов с Тьеры обеспечивает фирма, и я однажды интересовался, сколько это стоит.
   - Ну и сколько?
   - Мы не потянем, даже если возьмем кредит.
   Инка вздохнула. В свое время она говорила Рою о деньгах, которые на нее свалились, но подробностей не приводила, и Рой, по всему, не воспринял ее слова всерьез.
   - Кредит нам без надобности, - сказала она, изображая равнодушие. - Все оплатит "Космосгидротех".
   Рой нахмурился.
   - Вот значит, почему ты так переменилась, - сказал он горько. - Когда зависела от меня - ужом стелилась, а теперь морду воротишь.
   Инка на мгновение потеряла дар речи. Это было уже слишком!
   - На тебя не угодишь, - наконец, выпалила она. - Ты сам не знаешь, чего хочешь!
   - Да уж, - невесело усмехнулся Рой.
   Весь вечер он молчал, а через месяц из очередного рейса на Тьеру привез угрюмую особу средних лет.
   - Вот то, чего ты хотела, - сказал он.
   - Служанка? - ужаснулась Инка. - И где ты собираешься ее держать?
   - Все как мы с тобой обсудили, дорогая. Оплата по общему тарифу, согласно контракту. Рабочий день - десять часов. Насчет сверхурочных договаривайся сама.
   Изумлению Инки не было предела.
   - Не припоминаю, чтобы я выписывала чеки за доставку материалов и на конфеты твоим приятелям, - сказала она.
   - "Саваоф" помог с беспроцентным кредитом. Сам предложил. Ты у него супер-специалист, он ждет не дождется, когда ты снова выйдешь на работу.
   Инка кивнула.
   - Прекрасно, - сказала она. - Где контракт?
   Служанка, действительно, основательно разгрузила Инкино время. Но если Рой надеялся, что с ее появлением Инка снова затанцует на задних лапках вокруг его персоны и завертит хвостиком, то он жестоко просчитался. Чуть пропала необходимость безотрывно находиться при доме, как Инка вернулась к своим служебным обязанностям.
   И трещина, возникшая между ней и Роем ширилась, норовя превратиться в пропасть. Напрасно Инка старалась спасти положение, родив Рою еще одного ребенка, напрасно пыталась нащупать нужный стиль поведения, то лебезя, то демонстрируя полное равнодушие. Муж, которого она обожала, постепенно отдалялся от нее.
   Иногда он закатывал ей бешеные скандалы, грозя пришибить на месте, и бывали моменты, когда бывал с ней нежен. Но увы! Чаще всего между супругами держался холодок. Зачастую только дети заставляли их помнить, что они единая семья. С детьми Рой был прежним. Он шутил, баловал их, наказывал, одобрял, ругал. Он любил устраивать для детей разные сюрпризы, и из каждой командировки на Тьеру привозил какие-нибудь хоть и пустяковые, но подарки.
   Но хотя чувства Роя к Инке и пригасли, они все же продолжали потихоньку тлеть. Он строго наказывал детям слушаться мать, особенно в его отсутствие. Инка со своей стороны также старалась поддерживать его авторитет как отца. Супруги держали дистанцию, и вполне удачно. Ниточка Инкиного семейного благополучия не рвалась, несмотря на обоюдное недовольство мужа и жены друг другом.
  
  
  

Столкновение

  
   Новую жизнь Алека и Доди никто бы не назвал привычной для них обоих.
   - Если я твой старший брат, то ты должен меня слушаться, - сказал Алек в первый же день, точно расставляя все знаки над буквами. - Лады?
   - Лады, - охотно согласился Доди.
   На этом и остановились. Доди заново пошел в школу, то есть снова в первый класс. Хотя за лето он и научился довольно сносно читать по книжкам, которые они притащили из Долинного, но не писал, а считал с большим трудом.
   Алек тоже не слонялся без дела. Он устроился на завод металлоизделий и о Сане теперь думал гораздо меньше, чем до своей ездки к Долинному. В Открытом было полным-полно других представительниц прекрасного пола, и он по-прежнему пользовался среди них успехом. В общем, переживать ему было особенно не о чем.
   Иногда он проходил после смены мимо педагогического института и высматривал, не появится ли знакомая фигурка. Она появлялась и скользила по нему равнодушным взглядом, словно он был стеклянным, а Алек смотрел ей вслед, не решаясь подойти и заговорить. Один раз он нарвался на "хама", второго как-то не хотелось.
   Он мечтал, чтобы на нее снова кто-нибудь напал, а он, Алек, снова бы за нее заступился. Роль спасителя казалась ему единственно надежным предлогом для знакомства. Попадание в цель было бы стопроцентным: симпатии и благосклонность слабого пола во все времена бывали на стороне героев.
   Смешно, какой нелепостью иногда оборачиваются человеческие мечты. Вот только напали почему-то не на Сану, а на него, Алека.
   Был выходной, и Алек возвращался с гулянки. Он провожал какую-то девицу. Девица жила в том же общежитии, что и Сана, поэтому Алек с ней и пошел. Логики в его поступке, конечно же, не было, но кто может требовать логики от влюбленного идиота?
   Итак, общежитие было уже в пределах видимости, когда нехорошее предчувствие шевельнулось где-то в подкорке Алека. И не случайно - впереди по курсу в темноте замаячило три темных фигуры. Подозрительное трио медленно фланировало им с девицей навстречу. У Алека заныло под ложечкой. Почему троица показалась ему настроенной недружелюбно, он не осознавал, но предчувствие его не обмануло.
   Если бы он был один, он бы ответил подваливающей троице нечто в духе привычных им интонаций, и они бы отвяли. Но рядом с ним шла девушка, возможно, даже знакомая Саны. Как вести себя в таких случаях, Алек не знал. Тем более, когда девушка просто висит у тебя на руке и гляди того грохнется в обморок от ужаса.
   Действительно, не дойдя до них совсем чуть, троица затормозила.
   - Какая нежная парочка! - сказал один.
   - Дубина паршивая! - услышал Алек ответ своей спутницы.
   Он содрогнулся. Сказать такое было все равно, что чиркнуть зажигалкой вблизи фитиля. Парни были накаченные и, по всему видать, в драках не новички.
   - Помолчи, - грубо сказал он девушке, высвобождая руку. - Чего надо?
   - Зачем же затыкать роток такой прелестной пчелке? - оскалил зубы второй парень, повыше. - Прожужжи еще что-нибудь, медовенькая!
   - Она со мной, - сказал Алек веско.
   - Ай-ай-ай, она с ним, - снова оскалился высокий. - А ты кто такой?
   - Это неважно, - буркнул Алек, стараясь выдержать тон, но уже сжимая кулаки. Дело стремительно продвигалось к драке, и он приготовился.
   Раз - чьи-то руки протянулись к лицу девушки.
   Два - рука Алека ударила по руке нахала.
   Девушка истошно завизжала, а дальнейшее Алек запомнил слабо: замелькали руки-ноги. Он бился как пантр, но и эта троица были не из слабаков. Финал в общем-то был в данной ситуации для него ясен: разделали бы его под орех, но посторонняя сила вмешалась в событие и изменила его в неожиданную и позорную для Алека сторону.
   - Вы что это тут творите? - раздался гневный и, главное, хорошо знакомый Алеку голос. - Трое на одного! Как не стыдно! Вот я сейчас патруль позову!
   Раздался резкий свист и троицу как ветром сдуло. Алек поднялся с земли. Перед ним стояла Сана, а из-за спины Саны выглядывала его сегодняшняя спутница.
   - А, это ты! - усмехнулась Сана, посмотрев на его разукрашенную физиономию. - Любитель знакомств!
   Алек выплюнул осколок разбитого зуба и, развернувшись, зашагал к себе домой.
   - Куда же ты? - пронесся ему вслед звонкий смех. - Идем, мы тебя умоем хотя бы!
   - Олесь! - жалобно позвал второй голосок.
   Вот так бесславно и закончилась его любовная эпопея. Больше Алек возле института не появлялся.
   Между тем наступила следующая осень, а затем еще одна. Доди перешел в третий класс.
   - А у нас новая учительница! - объявил он с порога.
   - Красивая?
   - Угу. Саной Владленовной зовут. Завтра родительское собрание. Пойдешь?
   - Нет, не пойду. Мне некогда.
   У Алека была возможность пойти на собрание. Но не мог же он объяснить мальцу, что его новую учительницу он видеть не желает. А не желал он видеть Сану столь яростно, что покидал через окно собственный дом, когда она подходила к его двери, как, кстати, и полагалось учительнице начальной школы. По пословице: "Не гора к Магомету, так Магомет к горе".
   Но дни шли за днями, а Доди начал приходить домой заплаканным, злым, растрепанным. Он ничего не рассказывал, лишь отметки в дневнике стали хуже. Так прошел месяц, другой. Доди стал замкнутым и в школу больше ходить не хотел. По ночам он вскакивал и что-то бормотал.
   - Все дерешься? - спросил его однажды Алек.
   - Угу, - отвечал мальчик упрямо.
   - Так и надо держать, не поддавайся.
   - Я не поддаюсь, - и он уткнулся в учебник.
   Разговора не получилось. Только спустя полгода Алек раскусил, в чем проблема. В тот день Доди принес ему очередную повестку от учительницы с приглашением в школу.
   До сих пор Алек их игнорировал, но в тот раз впервые задумался, правильно ли поступает. С мальчиком явно творилось что-то неладное.
   - Я пойду, - принял он, наконец, решение. - Только ты сначала расскажи мне все сам. И поподробнее.
   - А пусть они не лезут, - упрямо сказал Доди и разразился слезами.
   Неприятности у него начались из-за новой учительницы. Уже на второй день, делая перекличку, та обратила внимание на необычный предмет в волосах мальчугана.
   - А ну-ка дай сюда твое украшение, - приказала она.
   - Нет, - замотал головой Доди.
   - Что нет?
   - Это не украшение, а заколка. Я никогда ее не снимаю.
   Учительница была шокирована: учащийся не подчинился.
   - Может, я ошиблась, и ты на Доди, а Дода? Может, ты девочка?
   - Я не девочка, я мужчина, - возразил Доди. Заколку он так и не снял.
   На перемене его вызвали в учительскую. Там его долго ругали, но ничего не добились. И вот после этого учительница невзлюбила Доди. Она постоянно одергивала его, не прощала ему ни единой промашки и язвительно критиковала.
   Это было бы еще полбеды, но в начальных классах если учительница не любит кого-то из учеников, то к нему плохо относятся и дети. Доди быстро превратился в изгоя. Правда, и он в долгу не оставался. Его дразнили - и он дразнил, его задевали - и он задевал. Его ударяли - он бил, но обидчиков было много, а он один. А держать круговую оборону - это обозначало быть всегда начеку, ни на минуту не позволяя себе расслабиться.
   Ребятишки уже и забыли давно, с чего заварилась каша, только Доди помнил - с заколки. Потому что учительница время от времени ему напоминала:
   - Не надоело изображать девочку?
   Выспросив у Доди подробности заколочной войны, Алек разгневался. В таком настроении он и двинул на свое первое свидание с Саной.
   - В чем дело? - бросился он с места в карьер, едва переступив порог учительской. Они были одни, и в выражениях можно было не стесняться. - Ты не могла бы избрать себе другой объект для упражнений в остроумии? И оставить мальца в покое?
   - Земелец родитель! Веди себя корректно! - услышал он.
   Алек так разозлился, что уже не мог сдерживаться:
   - Я не знал, что ты такая бессердечная, Сана!
   - Сана Владленовна.
   - Много чести называть тебя по отчеству. Я не знал, что ты будешь мстить невинному мальцу из-за того, что ненавидишь его брата!
   Сана покраснела:
   - Я не знала, что он твой брат. И... и у тебя дома растет бандит!
   - Он не бандит. Он очень славный мальчуган!
   - Славный? От такого славного весь класс уже стонет.
   - О да! Навалились всем хором на одного и стонут. Они раньше не стонали, когда тебя не было!
   - Он не подчиняется дисциплине!
   - Раньше подчинялся!
   - В класс не положено приносить посторонние предметы!
   - Ага, вот и приехали. Чего ты пристала к нему с этой заколкой? Он никогда ее не снимает. Это его единственная памятка о матери.
   - Вашей матери?
   - Его матери. Он найденыш. Из Зеленой Долины. Слышала о таком месте?
   - А ты...
   - А я - вот я бандит. Я плохой, я знаю. Но мальчугана не трогай, иначе я тебе морду набью, несмотря на все твое могущество.
   Сана подскочила на стуле и выпрямилась:
   - Откуда ты? ... Почему ты? ...
   - Потому что знаю.
   - Алек? Спасатель тонущих? - последние слова Сана вымолвила очень даже неуверенно. В неуверенности этой прозвучало столько удивления, раскаяния и радости, что злость Алека мгновенно испарилась.
   - И любитель получать по зубам, - напомнил он хмуро.
   Сана улыбнулась:
   - Да, я помню. А я-то никак не могла понять, чего ты за мной ходишь.
   - Уже не хожу.
   - Да, я заметила. - Сана снова залилась краской. - Я повела себя тогда не лучшим образом. Из-за Верки. Я разозлилась на тебя, потому что ты с ней пошел.
   - Ладно, это дело прошлое, - сказал Алек миролюбиво. - Я хочу знать, как насчет заколки?
   - Не знаю, - сказала Сана. - Возможно, я зря подняла из-за этого столько шума, но ее форма слишком о многом мне напоминает. Тут дело даже не в школьных порядках. Он...
   И добавила, запинаясь:
   - Я не могу тебе всего сказать, но... в общем, он не должен носить на голове такой предмет!
   Алек взглянул на украшение в ее волосах и усмехнулся.
   - Идем-ка к нам в гости. Я тебе покажу одну вещь, тогда и поговорим насчет того, кто чего не должен.
   Он продолжал усмехаться всю дорогу до дома, а когда они зашли в прихожую, весело крикнул:
   - Доди, покажи Сане Владленовне портрет своей мамы!
   Алек ведал, что делал. Конечно, он мог бы просто сказать этой юной представительнице заносчивого могучего племени, что знает, почему ее бесит фасон штучки с камушком в волосах мальчика, но наглядное доказательство было несравненно эффектнее. Картина в Додькиной комнате на любого произвела бы нужное впечатление.
   Не узнать в изображенной на портрете особе Рябинку было невозможно. Она была одета в серовато-голубой комбинезон с геометрическим орнаментом а-ля-Тьера и держала в руках кедровую ветвь, символ своей принадлежности к космосу. В дополнение к прочим атрибутам прическу ее украшала заколка с красным камушком, форма и цвет которого были почти точь-в-точь такие же, как у заколки в волосах у Доди.
   - Не может быть! - ахнула Сана, едва Алек включил освещение в комнате.
   - Может, - сказал он веско. - Доди, иди погуляй, будь другом.
   Они с Саной долго разговаривали в тот вечер. Алек не утаил от нее ни одной подробности из того, что видел сам и о чем говорили ему Доди, Эльмар и Тод. Даже случайные обмолвки, и те он вплел в строку.
   - Мне иногда кажется, что Инка была вовсе и не Инкой, - завершил он свой рассказ.
   - Значит, мальчик уверен, что он сын Эльмара и Рябинки, - подытожила Сана.
   - И я готов с ним согласиться. Слишком все совпадает. И, главное, пацан чертовски на Эльмара похож. Можешь мне поверить, я в свое время наобщался с ним по самую завязку.
   - Если ты не любишь Эльмара, зачем держишь у себя его ребенка?
   - Я не говорил, что не люблю вашего Эльмара, - возразил Алек.
   - А мне не надо говорить, я не слепая, - в тон ему ответила Сана. - Только не пытайся меня уверить, что наоборот, ты остался от него в восторге.
   - Да нет, та права... Какого черта, я действительно его не люблю. Это трудно объяснить...
   - А ты попробуй.
   - Вообще-то все довольно примитивно. Никому не нравится, когда с ним играются, как кот с мышью. А он, этот ваш Эльмар, с нами просто забавлялся.
   - Конечно, любить кота мыши не обязаны. Но ты уверен, что тот, с кем ты общался на Катрене, был именно Нашим Эльмаром, а не каким-то другим?
   - Разве есть сомнения?
   - Перед тем как вернуться туда, откуда он прилетел, когда его призвал Таиров, Наш Эльмар ликвидировал на нашей планете последнюю банду.
   - Ну и что?
   - Когда мы с тобой познакомились на Катрене, вы все были живы-здоровы.
   - Кот было сыт и в продовольствии не нуждался. Все имеет предел.
   - А...
   - Ага. Когда я вижу храбрость, граничащую с безрассудством, я спрашиваю себя: "Не храбрость ли это идиота, не соображающего, куда он рвется?" Но Эльмар-то был далеко не идиот, нет? Зачем же он тогда вел себя с нами так, будто мы - кролики?
   - От вас запугивал?
   - Конечно же, нет. На испуг нас было не взять, ребята были стреляные, прошли и Крым и Рим. А этот шпендик... Он даже драться не умел!
   - Правильно, - вздохнула Сана, - драться нас не учат. Но ты уклонился от сути.
   - Суть? Пожалуйста. Он должен был нас бояться, но почему-то не боялся. Все благородство изображал: мол, помочь вам хочу. Даже руки себе предложил связать - это нам-то! Как же, ради заложников! Большей дури я еще не видывал. Если бы мы все оказались таким дерьмом, как Тод, давно бы ваш Эльмар был покойником. И заложники тоже.
   Поглощенный воспоминаниями, Алек и не заметил, как переменилось выражение на физиономии Саны. Какая-то мысль промелькнула у нее в глазах.
   - И вы... вы не воспользовались его беспомощностью? - недоверчиво произнесла она. - Или он смог развязаться?
   Алек горько засмеялся:
   - Хотел бы я знать, чего вы все так задаетесь? Да сдери с вас могущество - обыкновенные вы люди, такие, как все.
   - Например, ты, - в голосе Саны прозвучала насмешка.
   Алек предпочел насмешку не заметить и ответил всерьез:
   - Например, я.
   Сана показала на полку, нависавшую над письменным столом и сказала:
   - Вот этот белый металлический кубик, откуда он у тебя?
   - На Катрене нашел. На подоконнике лежал.
   - Зачем он тебе?
   - Интересная штучка. В огне не горит, в воде не тонет... Твоя, что ли?
   - Это памятка. Верни.
   - Зачем тебе она? Ты же можешь иметь таких сколько угодно.
   - Таких, но не эту. К ней прикасались руки моего отца. Впрочем, тебе этого не понять.
   Алек невольно сжал кулаки. Зря он разоткровенничался!
   - Куда мне! - сказал он зло. - У меня ведь отца никогда не было!
   - Извини, - сказала Сана тихо.
   Она в самом деле почувствовала себя виноватой, и эмоция эта странным образом донеслась до Алека.
   - А мама? Разве она никогда тебе об отце не рассказывала? - вновь тихо произнесла бывшая владелица кубика.
   - Я приютский. Из подброшенных. Не только безотцовщина, но и безматерщина. Знаешь данную категорию?
   - Слышала. Но я почему-то думала, что до мятежа таких детей не было.
   - Они всегда были, есть и будут.
   - Вот оно что... Поэтому ты и не отвел мальчика в детдом?
   - Наверное. Но пацаненку нельзя верить. Он слишком большой фантазер. Ведь он так же искренне, как считает Эльмара своим отцом, называет меня своим старшим братом. А одно напрочь исключает другое.
  
  
  

Эльмар уходит на дно

  
   Но как же Эльмар? Куда он вдруг подевался? Неужели позабыл он своей первый, путь неудачный, но все-таки брак? Неужели никогда не вспоминал он о Рябинке, и синеглазый мальчуган, утверждавший, что он - его сын, напрочь изгладился из Эльмаровой памяти? Почему его друзья и знакомые заговорили о нем исключительно в прошедшем времени? Куда он увез Галу? Может, на одну из планет Великого Космоса?
   Конечно же, нет. Просторы Вселенной не настолько манили к себе нашего героя, чтобы ради них он пустился в новые авантюры. Оказалось, что без Рябинки никакой особой прелести в звездных трассах, полетах и тому подобном для Эльмара не было.
   "Вечность с ними, пусть неизведанные планеты изведывает кто-то другой," - вот бы что Эльмар сказал любому, кто бы вздумал поинтересоваться, почему он еще на Новой Земле. Жажда непременно оставить свой след в искусстве у него давно прошла, как проходит у любого нормального человека юношеский максимализм. Теперь, после женитьбы на Гале, ему не хотелось ни брать в руки кисть, ни сочинять стихи, конструировать или изобретать. Вообще - творить.
   Переехав в самый дальний от столицы край планеты, он выбрал себе самую нетворческую профессию из всех возможных - рядового рабочего на огромном заводе. Завод был шумным, людным, заурядным. На сборку Эльмару, правда, идти не захотелось, точно так же, как и вообще в бригаду. Он назвался электриком, и его функции заключались в присмотре за соответствующей начинкой различного оборудования.
   Своевременно ремонтировать то, что где-то оборвется - вот и вся была хитрость избранного им нового поля деятельности. Никакой самодеятельности, никакого простора для самовыражения. Чем лучше работаешь - тем реже о тебе вспоминают.
   Именно такое рутинное прозябание назначил себе Эльмар на данном этапе жизни. Он жаждал отдыха. Слишком он устал от славы, устал от необходимости быть постоянно на высоте, соответствовать образу, который сложился о нем в умах современников. Он устал стоять на пьедестале, устал от всеобщего восхищения.
   Но была и еще одна причина, заставлявшая Эльмара уйти на дно и залечь: слишком большой ценой досталась Эльмару победа. Если бы кто мог забраться в тайники человеческой души и всмотреться в то, что он скрывал даже от самого себя, то ему бы обозначилась печальная истина: Эльмар не мог простить людям того, что, спасая их благополучие, он потерял собственное счастье.
   В нашем уставшем от собственного героизма герое возникла потребность отгородиться от чужих проблем. Он захотел стать эгоистом. Все свои душевные силы он устремил на извлечение из жизни того, что она любому из нас норовит отсыпать пореже и жалкими крупицами. Эльмар захотел покоя.
   "Я хочу жить как все," - твердил он.
   "Как все", по его понятиям, было тихо, скромно, незаметно. Без эксцессов, без выстрелов, погонь, без опасения оказаться под судом или на том свете. Жить под безопасным голубовато-лиловым небом, в окружении любящей жены и кучи собственных, а не чужих детей.
   А поскольку Эльмар был из тех, у кого принятие решений означает не теорию, а практику, то он и сумел повернуть свою жизнь в соответствующее русло. Гала показалась ему подходящей подругой для осуществления задуманного - и он женился на Гале.
   Забавно, но стремясь убежать от прошлого, он переехал в тот самый район, где находилась Рябинка. Город, избранный им, назывался Рудный и был центром горнодобывающей и перерабатывающей промышленности. Кстати, именно поэтому бурная Рябинкина деятельность не только не встретила препятствия, но наоборот, поощрялась. "Пусть растет что угодно, лишь бы росло", - такова была негласная установка местных властей, полностью совпадавшая с мнением местного населения.
   Но Эльмар, твердо решив придерживаться намеченной линии поведения, растениями больше не занимался. Приехав в Рудный, он поинтересовался работой для себя и для жены, приобрел крохотную времяночку с солидным по местным меркам куском пустыря вокруг и принялся обустраиваться.
   Проект дома выбирала Гала, все остальное делал он сам, притом исключительно руками, либо нанимал помощников.
   - Я тебя не узнаю, - удивлялась Гала. - Зачем тебе эта возня? Если ты можешь...
   - Для маскировки, - отвечал Эльмар кратко. Объяснять истинную причину ему не хотелось.
   Он ожидал, что и Гала, посидев с ребенком, устроится на производство, но ошибся. Работать Гала вообще не пошла. Никуда. Да и зачем? - Эльмар зарабатывал достаточно. К тому же не успел подрасти их первенец, как появилось в проекте второе дитя, затем третье. Она была послушной женой: супруг хотел много детей - и она подчинилась его воле.
   Собственно говоря, жаловаться Гале было грех. Она жила в достатке, домашней работой муж ее не изнурял, к подругам бегать не запрещал. Раз в неделю они принимали гостей, и она даже ухитрялась петь в самодеятельности. Дома она была полновластной хозяйкой, и вся утварь приобреталась по ее вкусу: Эльмар упорно не желал делать выбор ни в чем.
   - Не хочу думать, - объяснял он угрюмо, когда она особенно донимала его ахами и охами.
   Он действительно в этот период своей жизни с отвращением относился к любым мыслительным процессам в своей голове. Эльмар настолько не желал ни о чем думать, что если бы был способ существования без мозга, то он бы непременно отправил свой куда-нибудь на отдаленный склад - до востребования.
   Но поскольку избавиться от собственной головы не в состоянии никто, то пришлось Эльмару применить другой способ для превращения себя в человека ниоткуда. Если выкинуть память на свалку было ему недоступно, то иначе обстояли дела с задвигиванием ее в глубины подсознания. Главным было не давать своему прошлому выныривать на поверхность, а для этого следовало затолкать его подальше и заполнить пространство чем-нибудь прочным и надежным. Так Эльмар и поступил.
   Первые три года он все свое свободное время посвящал постройке дома и его отделке. Справили они с Галой новоселье, перебрались из времянки. Казалось бы, отдыхай? Нет, теперь наш мастер-самдельщик принялся сооружать ограду вокруг участка, затем мостить двор. Потом подошла очередь переделывать старую времянку...
   - Зачем все это? - удивлялась Гала.
   - Я хочу, чтобы нашим детям было где безопасно играть, - отвечал Эльмар не моргнув глазом.
   - Ты просто помешался на этой самой безопасности, - возмутилась она однажды. - Ты хоть вечерок можешь уделить мне лично? В конце-концов, есть у меня муж или нет?
   - Есть, есть, - усмехнулся он, легонько похлопав ее по животу.
   Гала как раз ждала их третьего ребенка, хотя снаружи было еще не заметно.
   - Для людей это не доказательство, - возразила она.
   - Гала, дорогая, каждый живет как может. Я же не мешаю тебе ходить по гостям, вот и ты не мешай мне оставаться дома. В конце-концов, надо же кому-то сидеть с детьми?
   - Для тебя дети важнее жены, - раздраженно сказала Гала, и каблучки ее застучали по направлению к калитке.
   Эльмар пожал плечами и полез за обрезками досок к сараю. У него на тот день по плану намечалось возведение качелей. Сынишка и дочурка играли в песочнице, и двое соседских ребятишек, ровесники мальчика, составляли им компанию.
   Вот так и текла его жизнь. Старшие детишки подрастали, и их надо было чем-то занимать. По обычаю Катрены Эльмар завел сад с огородом и потихоньку приучал детей владеть руками так же хорошо, как и мозгами. Во времянке он устроил мастерскую, где вертелся не только его выводок, но и окрестная ребятня. Всю зиму там что-то пилилось, строгалось, паялось. Словом, сооружалось.
   Эльмар давно не рисовал сам, зато детская комната была увешана ребячьими картинками и заставлена их поделками. Он и Галу включил в процесс: к каждому карнавалу она изготавливала вместе с детьми маскарадные костюмы.
   В остальном он не мешал ей жить так, как она хотела. В доме было чисто, пища всегда стояла на столе либо в холодильнике - большего Эльмар от жены не требовал. Мало того, он поддерживал ее стремление хорошо выглядеть, выступать на сцене и вообще - блестеть. А когда она попросила у него парочку свежих песен для концерта, он напел ей целый кристалл часа на полтора звучания.
   - Это песни Великого Космоса, - пояснил он.
   Песни были кем-то обработаны и запущены в эфир. Часть из них исполняла Гала. Ее имя как-то вдруг неожиданно стало широко известным. Галу все чаще стали приглашать на выступления, и после появления на свет четвертого ребенка (снова девочка) она заявила:
   - Все. Больше я рожать не будут. Я хочу пожить, наконец, для себя.
   Эльмара удивил такой оборот событий, но он опять же не возразил:
   - Великолепная идея. Живи. Надеюсь, ты не собираешься бросать нас навсегда?
   - Ну, - капризно нахмурилась Гала, - Бросать вас я вообще не собираюсь. Только я не родильно-вскормочный полуавтомат, понятно?
   - Куда уж понятнее, - усмехнулся Эльмар. - Мне нанимать кормилицу?
   - Я тебе найму! Тебе только дай волю, ты и жену себе наймешь! В общем, так. Мы с твоим новым сокровищем, я имею в виду вот эту куколку, намерены провести месяц в спецсанатории для кормящих матерей. Говорят, там чудесно, и все условия.
   - И, главное, нас, мужей, не будет под боком.
   - Хотя бы и так. В общем, я уже достала путевку.
   Эта путевка была первой, но не последней. Гала зачастила по санаториям и домам отдыха. Однако напрасно она пыталась уговорить мужа разделить с ней такие поездки. Эльмар не моргнув глазом соглашался на любые ее головокружительные развлечения, но сопровождать отказывался наотрез.
   Причина была проста: он не любил Галу. Нет, он не испытывал к ней отвращения, но отдыхал лишь тогда, когда ее не было дома. Он осуждал себя за равнодушие к спутнице жизни, но поделать с собой ничего не мог: длительное присутствие супруги его утомляло.
   Возможно, именно поэтому он не только не мешал ей демонстрировать свои достоинства, но даже поощрял такую демонстрацию. Он настолько преуспел в этой политике, что она начала вылезать ему боком, и довольно-таки острым. Вот, например, один из результатов.
   Завод, на котором Эльмар работал, находился не слишком далеко от его дома, и он всегда шел домой пешком, предпочитая зелень узких улочек широте центральной магистрали. Самый короткий маршрут пролегал через парк, где было много боковых аллей и тропинок. Вот в этом парке Эльмару и довелось подслушать обрывок диалога, вряд ли предназначавшегося для его ушей.
   В тот день он как всегда возвращался с работы, и в руке у него был большой пакет с продуктами. Мысли его плавно кружились вокруг сегодняшнего вечернего меню. Надо было что-то готовить, а готовить ему было лень: Гала в очередной раз упорхнула на очередной курорт.
   - Видишь? Это и есть муж Галы, - произнес тихий голос из прогулочного пространства за Эльмаровой спиной.
   Пространство это, в отличие от аллей, не освещали фонари, и кто там шествовал параллельным курсом, скрывал густой мрак.
   Эльмар отключился от решения своей суперважной злободневной проблемы и прислушался.
   - Да ты что? - донесся до его ушей изумленный дискант. - Этот тюфяк?
   - Я тебе говорю!
   - Надо же! У такой великолепной женщины - такой невзрачный мужчина!
   - Наверное, она специально искала себе недотепу. Кто другой потерпел бы вокруг нее толпу поклонников?
   Эльмар усмехнулся. Он-то знал: Гала его любит. Причем любит по-прежнему, глубоко и страстно. Толпа поклонников его ничуть не волновала, ему было даже лестно, что его жена производит эффект. Он же успешно добился своей цели держаться в тени, пусть даже тенью этой оказался отблеск славы популярной певички. И если вместе с прочим в награду ему причитается кусок досады, так это пустяк.
   А тень Эльмар себе подобрал действительно густую.
   Сын заканчивал третий класс, когда однажды, придя из школы, с места в карьер выпалил:
   - Нам сегодня учительница рассказ читала, из истории. Папа, можно я тебе секрет скажу?
   - Ну скажи.
   - Я хочу быть героем, как Эльмар Кенсоли.
   У Галы, которая стояла в дверях кухни, как была в руках посуда, так и посыпалась на пол.
   - Что? - воскликнула она потрясенно.
   - Ой, мамочка, ты дома! Да, я решил, что я буду космонавтом и стану бороться с бандитами. Ведь я недаром ношу такую фамилию, и все сказали, что я на него похож!
   - Ох! - вырвалось у Галы.
   Что она хотела сказать этим охом, было неясно, но несомненно, восторга при известии о сходстве лица сына с лицом ловца бандитов и покорителя космоса она не испытала.
   Эльмар засмеялся:
   - Чтобы стать героем, мало быть на кого-то похожим внешне. Надо многое знать и уметь.
   - Я понимаю. Ты ведь тоже похож на Эльмара. Очень похож, правда-правда! Учительница нам показывала его портрет.
   - Пообедайте сначала, земельцы герои, - сказала Гала.
   - Папа не герой, - упрямо сказал мальчик.
   - Много ты понимаешь в героизме, - возразила Гала. - Если хочешь знать, твой отец и есть самый настоящий герой.
   - Герои не такие, - гнул свое мальчик.
   - А какие?
   - Другие.
   Взрослые переглянулись. Они никогда не рассказывали детям о собственном прошлом: Гала, понятно, стыдилась того, кем была, а Эльмар не хотел, чтобы дети им хвастались. Он и возраст-то свой скрывал, пользуясь тем, что выглядел на десяток лет моложе.
   - Ты должен поведать детям правду, - сказала Гала вечером, когда они остались вдвоем. - Дети должны гордиться своим отцом.
   - Нет, - покачал головой Эльмар.
   - Тогда я сама расскажу.
   - Поссоримся.
   - Ну и пусть. Я устала таиться от окружающих. И вообще, может, ты и не Эльмар вовсе? Может, ты вместо себя другого кого прислал?
   - Из могучих.
   - Ну, могущество из тебя приходится по капельке выцеживать. В общем, договорились.
   - Разойдемся.
   У Галы запылало от гнева лицо:
   - Из-за такого пустяка ты готов меня бросить?
   - Закон N 4, - напомнил Эльмар лаконично.
   - С каких пор дети для тебя посторонние?
   - Они не могучие.
   Гала надулась и отвернулась к стене.
  
  

Разоблачение

  
   Десять лет ни для кого не проходят бесследно, тем более они кажутся огромным сроком любому ребенку. Так и для Доди. Конечно, если бы он жил на Тьере, то все сказали бы, что миновало только восемь из них, и что он должен считать себя двенадцатилетним. Но здесь, на Новой Земле, ему давали четырнадцать. Он успешно перешел в седьмой класс, и Сана второй год как не была его учительницей. Но из Додькиной жизни она никуда не делась.
   Да и как иначе? Сана давно уже обитала в их с Алеком доме, хоть и не ясно, в роли кого именно. У них с Алеком были какие-то странные отношения, а называла она себя квартиранткой. Причем поводом избрания Саной для постоянного места жительства конкретно бывший кино-домик явился он, Доди. Так сказал ему Алек, но подробности Доди узнал, когда подрос. А происходило все так.
   На следующий день после вызова родителя Сана ступила к ним на крыльцо уже сама и без приглашения.
   - Нам надо серьезно поговорить, - сказала она Алеку.
   Алек посмотрел на Доди и чуть заметно кивнул головой на дверь.
   - Можно я погуляю? - спросил Доди.
   Они заранее с Алеком договорились, что он не будет путаться под ногами у взрослых, если кто-то придет к ним в гости. Поэтому тот важный, определивший дальнейшую судьбу многих людей разговор состоялся без него.
   - Алек, - сказала Сана тихо, - я должна тебе кое-чего открыть. Ребенок двух могучих может быть только могучим. Если у мальчика нет дара, значит, он все придумал.
   Алек поразмышлял и кое-что припомнил. Этим кое-чем был день накануне отлета банды из Зеленой Долины, когда Лерка, брат Тода, насмехаясь над связанным Эльмаром, проговорился, что только могучий способен превратить "зеленого" назад в человека.
   Он рассмеялся:
   - Тод говорил, что если могучий не имеет возможности пользоваться блокировкой, то он ничего не сможет сделать. Мальчик может не знать секрета штучки в своих волосах.
   - А ты знаешь? - взмахнула ресницами Сана.
   - Мне известно, что если начать вращать камушек против часовой стрелки, то сработает сигнал о помощи, на который явится кто-то из могучих. Так утверждал Тод, хотя я и не проверял. Зато я знаю абсолютно точно, что заколка на голове Доди сидит так, словно он с ней родился.
   - Надо отдать его на проверку Таирову, - сказала Сана, помолчав.
   - И что после?
   - Его отправят в специнтернат.
   - Вот спасибо, удружила. Да ты понимаешь, как это мальчонка воспримет?! Снова среди чужих, и ни одного родного лица! Тебя бы засунуть в какой-нибудь интернат, ты бы по-другому запела!
   - Я была, - возразила Сана. - Я выросла в одном из.
   - Извини, я забыл, - со злостью проговорил Алек и отвернулся.
   - Вообще-то там хорошо, - Сана молвила это так неуверенно, что Алек сразу понял: выбор за ним.
   - Я не отдам его, - возразил он решительно. - И он от меня не уйдет. Мы просто сбежим, вот и все.
   - Но я сама могу провести проверку. Мальчик должен знать, кто он такой.
   - Да? А зачем? Что ему это даст? Силу, которая навсегда отрежет его от остальных людей? Ты сама говорила, что из-за него в классе все стонут. А что будет, если он ответит обидчику не кулаком, а чем-то похлеще?
   - Вот поэтому я и говорю об интернате, - вздохнула Сана.
   - Пусть лучше он ничего не знает, - отрезал Алек. - И пусть никто ничего не подозревает о нем.
   - Алек, ты не прав. Рано или поздно он все равно столкнется с этой проблемой.
   - Пусть лучше поздно, чем преждевременно. Я за ним присмотрю дома, а в школе будешь ты. Лады? К тому же, ты можешь приходить к нам в гости, вот как сегодня. Приходи почаще, - добавил он лукаво.
   - Я должна к тебе приходить? - ужаснулась Сана.
   - К нам, - поправил ее Алек, ухмыляясь. - Если ты стесняешься передвигаться по улице одна, я могу заходить за тобой и торжественно сопровождать тебя к твоему подопечному.
   Сана засмеялась:
   - Ах, какие мы благородные! Нет уж, пусть меня лучше Доди провожает.
   - Значит, договорились? - обрадовался Алек.
   - Посмотрим, - уклонилась Сана от прямого обещания.
   Уклониться-то уклонилась, но несколько раз в неделю непременно заскакивала на пару часов в бывший Эльмаров домик. Так прошел год, другой, пока она не получила диплом и не встал вопрос о поиске квартиры.
   Собственно говоря, Сана скрыла от Алека и Доди, что ни в какой квартире не нуждалась. Существовал специальный фонд для помощи выпускникам Катрены, и, пожелай она - Таиров выделил бы ей необходимую сумму на покупку любых апартаментов в любом уголке планеты. Но не могла же Сана признаться Алеку, что ищет предлог поселиться с ним под одной крышей?
   Алек ей нравился - просто жуть! Она должна была признать, что он не намного преувеличивал с утверждением, что "ничуть не хуже" (кстати, кубик он Сане отдал, и сразу же). Он был отважен, силен, заботлив, гостеприимен. Конечно, до Эльмара, если верить легендам, или до Таирова ему было далековато, но Таиров воспринимался Саной глубоким стариком. Он был мудр, она его боялась, и это было все, что испытывала она к бывшему председателю Совета Безопасности.
   Единственным существенным недостатком Алека, по Саниному мнению, было потрясающее невежество. В некоторых вопросах он был просто дремуч. Но он был по-настоящему добр, а это искупало многое. И как ни старалась она открыть в Алеке нечто, что бы ее от него оттолкнуло, она чем дольше, тем крепче привязывалась к бывшему бандиту. Подозрение, будто он приветил мальчика в пику Эльмару, быстренько развеялось, как дым. Алек был слишком прямолинеен для подобного коварного плана, в этом мог убедиться любой непредвзятый зритель.
   Доди очень скоро поведал Сане обо всех своих приключениях, и она от души пожалела малыша, которому довелось столько пережить. Затем она мальчика полюбила, потому что его трудно было не полюбить. И в конце-концов эти двое: маленький и большой, стали для Саны частицей ее жизни.
   Однако признаваться в своей слабости было не в характере этой юной представительницы могучего племени. Вот и предпочла она сделать строгие глаза и заявить, будто срочно нуждается в жилье, а поскольку Доди требует постоянного надзора, то она желала бы снять в их доме угол и согласна на любое помещение, хоть даже и в мансарде. Вместо установленной платы она обязуется возиться на кухне и вообще вести хозяйство.
   Это был чистейший блеф: присматривать было незачем, мальчик рос удивительно самостоятельным, и ни малейшей нужды в особых женских руках в доме не ощущалось. Так что никого наивная Санина декларация в заблуждение не ввела. Но у Алека хватило сметки притвориться, будто он и не догадывается о своей победе. Ни единой ухмылки не позволил он ни себе, ни Додьке. В мансарду запихивать "квартирантку" он тоже не стал, а вместо этого предоставил ей лучшую комнату в доме, с отдельным выходом из центрального коридора.
   Естественно, все эти маневры кончились понятным образом, и только гордость мешала Сане согласиться на оформление ее с Алеком отношений. В роли квартирантки она могла уверять всех, что свободна, как ветер и имеет возможность в любой момент сбежать. Это была иллюзия, самообман, но Санино самолюбие очень страдало оттого, что ее безумно притягивал к себе один из тех, кого она еще недавно так пламенно ненавидела. Ей нравилось думать, будто она вертит Алеком как хочет.
   Доди видел, что ничего подобного, но Алек хмурился.
   - Ты меня не уважаешь, - заявил он Сане однажды.
   - Я? - покраснела Сана, уподобившись цветом лица зрелому помидору. - С чего ты взял?
   - Ты меня стыдишься. Помнишь, к тебе приходила Нела, а ты не захотела меня с ней познакомить.
   - Ох, какой ты дурак! - всплеснула Сана руками. - Я просто испугалась, что она догадается.
   - Вот-вот.
   - Ты ничего не понимаешь! Она станет меня осуждать!
   - Куда уже мне глупому.
   - Я тебя люблю, но она моя подруга!
   - Детства?
   - Что?
   - Подруга детства, спрашиваю? - в упор поинтересовался Алек.
   Сана возвела к потолку глаза.
   - Я не навязываю тебе свою компанию, я понимаю, что я тебе не пара. Твоему высочеству нужен партнер позначительней.
   Он хлопнул дверью и вышел на крыльцо.
   - Олесь! - побежала за ним Сана. - Не сердись, дорогой! Ты же знаешь, мне никого не нужно!
   - Хотел бы я услышать то же самое при свидетелях, - буркнул Алек.
   - Доди! - позвала Сана с обворожительной улыбкой, которая когда-то свела Алека с ума. - Подойди и услышь: я люблю этого земельца, а он еще сомневается.
   - Она тебя просто обожает, - с готовностью подтвердил Доди.
   Ведь как бы ни был человек скрытен, он не может запереть в себе любовь, если она настоящая. Когда чувство переполняет нас, в поисках наперсника мы зачастую готовы излить душу любому, кто готов нас выслушать. А Доди согласен был бесконечно внимать серенадам в честь "Олеся". Он безгранично гордился своим названным братом и считал его образцом всех совершенств.
   Каким образом Алеку удалось склонить Сану к законному браку, осталось тайной для них обоих, но наконец назначили день свадьбы. Для завершения всего маневра Алеку понадобилось целых пять новоземных лет.
   - Кого ты собираешься пригласить? - поинтересовался он у Саны.
   - Как и ты, коллег по работе.
   - А я думал, друзей детства, - усмехнулся он.
   - Например, Нелу, если ты ничего не имеешь против, - отвечала Сана колкостью на колкость.
   - Я-то не имею, но ведь она тебя осудит.
   - Если я ее не приглашу, она осудит меня еще больше, - фыркнула Сана негодующе. - Кстати, она будет моей дружкой, запомнил?
   Вот так, перебрасываясь остротами, они и продвигались по пути к взаимному пониманию. Свадьба состоялась точно в срок. Алек пригласил всех своих друзей, человек двадцать, не меньше. Со стороны Саны было столько же, и почти все они были из сферы учительства. Но был и кое-кто и из тех, с кем Сана Алека знакомить избегала. Троих Алек заметил сразу, слишком они выделялись. И впрямь, трудно было не заметить Шурку, Нелиного младшего брата, и ее сводную сестру, на любой вкус настоящую красавицу. Изящная фигурка из тех, что "все при ней", бархатистая кожа и губки бантиком, зажигательные карие глаза...
   - Валя, - представилась обладательница зажигательных глаз. И добавила, показав на своего спутника. - Это Валер, мой жених.
   - Хорошего вечера! - поздоровался Доди.
   Время многое изглаживает из памяти, и Лерка с Валей не узнали мальчика. Он, что называется, изросся, а странную заколку прикрывала в тот день широкая узорная лента, какие тогда были в моде среди подростков. (Кстати, точно такая же лента была на голове у Шурки.)
   Доди, которому в "зеленые" времена было меньше пяти тьеранских лет, тоже совершенно позабыл и "лесного бога", и милую подружку, приобретенную им когда-то в поисках выхода из Зеленой Долины. К тому же оба они: и Валя, и Лерка сильно изменились. Девочка превратилась в девушку, а юноша с мускулатурой и взглядом хищника - во вполне цивилизованного мужчину.
   Но если эти трое друг друга не вспомнили, то у Алека проблем с памятью не возникло. Слишком мало лет прошло с тех пор, как от неверной оценки веса человека в социуме могла зависеть его жизнь. Приличный костюм и манеры человека из общества не меняли для него человеческой сути, и имя "Валер" его в заблуждение не ввело.
   А только слишком уже невероятным показалось Алеку сочетание младшей сестры радикально настроенной Саниной подруги с таким персонажем, как брат Тода. Пусть даже Тод и был давно мертв. Кстати, ему показалось, что и Лерка взглянул на него так, словно узнал с полуоборота.
   "До чего тесен мир! - подумал он, наконец. - Интересно, если бы Тод остался жив, сколько бы у нас было шансов напороться друг на друга не здесь, а там, где бы мы сейчас могли пребывать?"
   Лерка поздравил жениха с невестой и смешался с толпой приглашенных. Элегантный, красивый, очень быстро он растанцевал всех гостей. В свою юность он бы некоронованным королем местной танцплощадки и сохранил пружинистость походки и живость движений. Благодаря ему обе группы приглашенных быстро почувствовали себя комфортно и незаметно перемешались друг с другом. Каким-то непостижимым образом он сумел поставить себя так, что вместо зависти вызвал желание подражать ему и даже попытаться его превзойти. И мужчины вдруг на один вечер превратились в галантных кавалеров, торопясь продемонстрировать свое остроумие и умение кружиться в дансе не хуже этого стройного белокурого красавца.
   Само собой, двое мальчишек, Шурка и Доди очень скоро очутились рядом. Разница в пять лет не могла помешать им быстро найти общие интересы, и когда в застолье обозначился очередной перерыв, Доди увлек Шурку в свою комнату.
   - Я тебе кое-что покажу, - сказал он.
   Доди не отличался сентиментальностью, и это "кое-что" обозначало вовсе не картину в его комнате, но кто бы ни заходил туда, реакция у всех была одинаковой: стоило включить свет, как каждый на несколько секунд терял способность смотреть на что-либо другое.
   - Кто это? - лукаво спросил Шурка, чуть женщина с портрета шагнула ему навстречу.
   - Просто картина, - ответил Доди уклончиво. Он давно усвоил, что посторонним раскрываться нельзя.
   - Мальчики, идемте потанцуем, - просунулась в комнату голова Вали. - Ой! - воскликнула она. - Лерка! Лерочка!
   Изображение в рамке шагнуло навстречу и ей.
   - Ина Давидовна, - показала Валя на портрет.
   - Не Ина Давидовна, а Рябинка, - возразил Лерка.
   - Заблуждаешься, мой хороший. Думаешь, я способна забывать тех, кто меня однажды спас? Неужели не узнаешь?
   - Это ты заблуждаешься, а не я. Не Инка, а Рябинка была твоей спасительницей.
   - Признайся, ты это сочинил? - сложила губки бантиком Нелина сводная сестрица.
   - Я не сочинил, я просто знаю больше, чем другие. Я видел ее документы: имя, отчество, фамилию. Я сам отвез ее в больницу после драки с Тодом. Это она его уничтожила, и это случилось на моих глазах.
   - Значит, зря мы не верили Додьке про папу Эльмара? - произнесла Валя через секунду.
   - Конечно, зря. Я же сказал: я видел его свидетельство о рождении.
   - Интересно, где они все теперь?
   - Наверное, улетели к себе на Лиску.
   - Они не улетели, - возразил Доди, внезапно охрипнув от волнения. - То есть, не все улетели.
   - Может, и так, - согласился Лерка. - Она была необыкновенной женщиной, это точно.
   Шурка хотел было вставить словечко, но Доди дернул его за штанину и приложил палец к губам. И Шурке вдруг все происходящее показалось ужасно забавным.
   - Я забыл, как тебя зовут, - сказал он своему новому приятелю, когда Валя и Лерка вышли из комнаты.
   - Дожи, - представился ему Додька так, как он обычно называл себя в школе. Можно Джи.
   - Папа, - сказал дома Шурка, возвратясь после торжества. - Лерка сказал, что он видел Рябинку, и что она необыкновенная женщина.
   - Лучше нашей мамы Наталь все равно никого нет, - возразил Таиров, не вдумываясь особенно в известие, принесенное его старшим сыном.
   А через несколько дней случилось то, что, в общем-то, давно должно было случиться. Была очередная школьная перемена, и ребятишки играли во дворе, радуясь теплому ветерку и неожиданно ясному небу. Доди давно уже не трогали, и хотя друзей он так и не завел, зато приятелей была уйма. Они гоняли мяч, изображая одну из многочисленных вариаций игры, известной на Тьере под названием "футбол". Скоро мяч перешел к Доди. Доди ударил по мячу...
   Бац! Вместо того, чтобы попасть в ворота, мяч очутился под ногой у старшеклассника. Игра остановилась, пацаны притихли.
   - Отдай мяч! - крикнул Доди. - Его дали нам!
   Нагло ухмыляясь, старшеклассник пнул мяч ногой, и тот покатился за пределы поля. Доди кинулся за мячом. Пробегая мимо старшеклассника, он запнулся и растянулся на утоптанной площадке игрового поля. Подножка! Доди приподнялся и, сделав вид, что не может встать, дернул обидчика за ногу. Тот мешком свалился на то место, где только что стоял, к громкому удовольствию пацанов. А Доди побежал подбирать мяч.
   Прозвенел звонок, все ринулись в класс. Больше в тот день Доди на школьный двор не выходил, а после уроков его ждал неприятный сюрприз.
   Как обычно, чтобы пойти домой, Доди сошел с парадного крыльца школы и пошел по тропинке вдоль фасада. Не успел он завернуть за угол, как ему перекрыли дорогу двое подростков. Одного из них Доди узнал, и сердце у него екнуло. Это был тот самый сегодняшний старшеклассник! Его дружок в их школе не учился, но габариты у него были внушительные.
   Доди хотел было драпануть, но не успел шагнуть в сторону, как был схвачен и затиснут в клещи.
   - Что у тебя за заколочка в волосах? - услышал он над собой насмешливое шипение, больше похожее на издевку. - Ты девочка или мальчик?
   Грязные пальцы протянулись к Додькиной голове и полезли в его кудрявую шевелюру. Он резко рванулся и, чуть присев, вывернулся из-под стиснувших его рук. Резкая до потемнения в глазах боль обожгла его висок и, отпрянув, он увидел в чужой грязной лапе свою заколку с клоком выдранных волос.
   - Отдай! - закричал он в отчаянии.
   - А ты поиграй с нами, поиграй! - насмешливо предложил верзила и поднял заколку над Додькиной головой.
   Волна ненависти захлестнула Дольку.
   - Скандра! Халигэз! - выкрикнул он невесть откуда взявшиеся слова, показавшиеся ему оскорбительными.
   Так когда-то ругалась его бабушка. И хотя бабушку он давно позабыл вместе с хингром, которому она его тогда учила, боль, обида и злость извлекли из клубка памяти чуть ли не единственное ругательство, которое позволяла себе весьма воспитанная старушка-лесничиха.
   - Вот как? Мы еще и ругаемся? - продолжал издеваться верзила. - Ну тогда нам придется поучить тебя вежливости.
   Доди мягко прыгнул на него и повис на руке, державшей заколку. Верзила переложил заколку в другую конечность и загоготал. А Доди приземлился на плиты тротуара, и ярость, смешанная с болью от утраты, подсказала ему:
   "Убить!"
   Чем убивают герои увиденных им фильмов? Лучше всего у них это получалось треском и огнем, из громоздкой штуки с двумя ручками. Именно она очутилась невесть откуда у Додьки, и очередь из огненных вспышек прокатилась поперек туловищ его обидчиков. Верзила выронил заколку и повалился на тротуар.
   - А-а-а! - закричал он.
   - Убивают! - завопил второй Додькин обидчик.
   Ошеломленный Додька продолжал стоять с оружием в руках. Он не мог понять, откуда появилась эта штука. Потом он вздрогнул, увидел вокруг кучу народа и очнулся. Штука с двумя ручками была брошена, и он нагнулся, чтобы поднять заколку. Когда он выпрямился, пред ним возникло бледное лицо, обрамленное белокурыми волосами. Он услышал тихий приказ:
   - Надень.
   Негнущимися пальцами Доди приделал заколку на прежнее место.
   - Идем, - услышал он.
   Так же послушно он взял протянутую руку и покорно позволил себя увести с места действия.
   - Ну как, признал? - спросил Лерка, когда они отошли на значительное расстояние от школы и толпы, собравшейся на месте происшествия.
   Он был в этот раз гораздо более похож на самого себя, чем на франта, гулявшего на свадьбе.
   - Ты - лесной бог, - прошептал Доди тупо.
   - Сегодня я "бог города", - усмехнулся Лерка, вспомнив свою прежнюю шутку. - А почему ты не спрашиваешь, куда мы движемся?
   - К нам домой, - все так же без эмоций ответил Доди.
   - Нет, я отведу тебя к людям, которые знали твоего отца. Мы им все расскажем, и они тебе помогут.
   Доди остановился.
   - Я их убил? - спросил он тревожно.
   - Тех двоих? Не думаю. На покойников они не смахивали.
   - Как я теперь появлюсь в школе?
   - Чудак! Твое оружие ведь не взаправдашнее. Скажешь, что нашел его, что оно валялось на тротуаре.
   Доди задумался:
   - Я не помню, чтобы я его поднимал, - проговорил он. И глаза его наполнились соленой влагой.
   - Только без осадков, - сказал Лерка. - Ты победил, а ревешь, словно побитый. Ты был в ярости и ничего не соображал.
   - Это точно, - вздохнул Доди, вытирая рукавом курточки мокрые щеки.
   - А сейчас внимание, мы у цели. Ничему не удивляться и ничего не бояться. Стучи в эту дверь.
   Вместо того, чтобы постучать, Доди нажал на кнопку звонка. Дверь распахнулась, пропуская их внутрь, и они прошли темным коридором в жилую освещенную часть дома. Таким же уверенным шагом Лерка раздвинул перегородку в гостиную, и Доди увидел Шурку, Нелу и Валю. Но, главное, он увидел знаменитого Таирова. Лицо его, как официального представителя от могучих в Совете Безопасности, знал каждый достигший сознательного возраста земелец.
   - Рекомендую, - громко и четко произнес Лерка, указывая на Доди. - Дождь Эльмарович Кенсоли. Прошу оценить и занести в каталог.
  
  
  

Допрос

  
   - Ох и влетит мне от Таирова! - сказала Сана, когда они встретились после работы.
   И она рассказала Алеку о происшествии.
   - А ты скажи, что ни о чем не подозревала, - пожал плечами тот.
   - Ты думаешь, будто Таиров считает твою жену круглой дурой? - изумилась Сана. - Я не могла не догадаться, это исключено!
   - Ну вали все на меня.
   - Еще лучше. То я выглядела бы просто дурой, а теперь еще и тряпкой ты предлагаешь мне высунуться.
   - Ах да! Я совсем забыл, что у вас принято отвечать каждому за себя, - осознал Алек свою промашку. - Но ведь и в самом деле, это я тебя уговорил.
   - А если бы ты меня уговаривал прыгнуть с телебашни, я бы тоже согласилась? - отпарировала его супруга. - Самое печальное, что мальчик до сих пор не пришел домой. Как бы не сбежал с перепугу!
   - Подождем до вечера.
   "Бип", "Бип", - раздалось из Саниных наручных часиков.
   - Вот, уже вызывают, - укоризненно пояснила она. - Подай-ка телефон.
   Она связалась с Таировым.
   - Приезжайте оба, - прозвучал приказ главы могучих.
   - Учти, для наших ты Олесь, рабочий на заводе, - сказала Сана, нажав на рычаг прекращения разговора.
   На этот раз изумился Алек.
   - Разве Таиров обо мне ничего не знает? - ошеломленно простонал он.
   - Откуда ему знать? Да и зачем? Поэтому я тебя очень прошу: думай перед тем, как открывать рот.
   - Угу. А то Сане будет очень стыдно, и все скажут: "Ай-ай-ай!" Если вы все такие принципиальные, как же Лерка затесался в вашу компанию? Или вы обо всех предпочитаете ничего не знать?
   - Ох, - сказала Сана, - Какой же ты злой, оказывается. Но ты не прав. Как раз о Лерке мы знаем все. Он ни в чем не виноват, чтоб ты знал, и живет под своей биографией. Лучше поторопись, не стоит играть на чужих и своих нервах. Чем быстрее мы с этой историей покончим, тем скорее она завершится.
   Алек был совсем не уверен насчет "лучше", но предпочел послушаться рекомендации. Таирова он панически боялся, памятуя со слов Эльмара, что во время мятежа тот потерял всю свою семью. Нелу, подружку Саны, он с грозным Таировым никак не связывал, потому что эта фамилия вовсе не была редкостью на Новой Земле.
   Алек вообще ожидал, что они вызваны в Дом Правительства на главной площади, поэтому оказался совершенно сбит с толку, осознав себя стоящим перед дверями скромного домика на другом конце города. Увидев в гостиной всю разношерстную компанию, он и вовсе ошалел.
   - Мать честная! - воскликнул он, стараясь скрыть замешательство. - Оказывается, я давно вращаюсь в высшем обществе! Сана, неужели это все друзья твоего детства?
   До этого момента идея, что Нела такая же, как Сана, не посещала его голову. Зубоскаля на эту тему, он просто поддразнивал ее, сбивая, как ему казалось, спесь. И узнав причину, по которой Сана не хотела знакомить его со своей закадычной подружкой, он струхнул еще больше.
   - Не паясничай, - одернула его супруга.
   Она была очень бледна, но знакомые интонации в ее голосе придали Алеку бодрости.
   Таиров взглянул на него пронзительным взглядом и нахмурился.
   - Валя и Валер, выйдите пока, - сказал он сухо. - Мы вас скоро позовем.
   - Я собрал свидетелей по делу вот этого мальчика, - продолжил он, когда закрылась дверь за его падчерицей и "лесным богом". - А вас, столь удачно спевшуюся парочку, пригласил как ответчиков. Саночка, ты и своего ребенка будешь прятать от общества? Ну, я понимаю, Олесь - человек темный, с него спросу нет, но ты-то как промахнулась?
   - Почему это с меня нет спросу? - сказал Алек грубовато. - Я тоже могу ответить, между прочим. По закону мы обязаны отправить вам ребенка, проявившего способности. А наш Додик их до сих пор не проявлял. Следовательно, сообщать о нем мы обязаны не были.
   - Так-так... А ты, Сана Незнамова, что скажешь?
   - Шурка же дома живет, - ответила та, покраснев.
   - А, еще и Шурка, - сказал Алек намеренно грубо. - Здесь есть еще нормальные люди кроме меня?
   - Прекрасно, - ядовито улыбнулся Таиров, по-прежнему обращаясь к Сане. - Значит, он в курсе наших дел, милая ты наша учительница?
   - Как будто трудно было догадаться, - продолжал дерзить Алек. - Ну Тод мне раскрыл все ваши секреты, чего тут непонятного? Ну еще Эльмар помог разобраться, что к чему. Не такой уж я и тупица, чтобы не расшифровать собственную жену.
   - И чтобы не расшифровать мальчика тоже? - холодно спросил Таиров, обращаясь уже к нему.
   - Нет, с пацаном мы запутались. Да я и не хотел о нем ничего такого знать.
   - Вот! - поднял негодующий перст председатель. - В том-то и причина, почему вас сюда вызвали. Вы, оба, своего ребенка тоже будете прятать от проверки?
   - Ой! - жалобно пискнула Сана.
   - Вот тебе и "ой!". Если ты не хотела, чтобы мальчик узнал о своих способностях, надо было поставить ему стационарный уловитель мыслей. Под черепную коробку. Поняла?
   - Разве я имела право? - подняла на него Сана испуганные глаза.
   - Не имела. Но это было бы лучше, чем тот стресс, которому ты его подвергла. Хорошо, что мальчик не знал устройства ручного пулемета, иначе чего бы мы с ним сейчас делали? В общем, дома познакомишь его с его правами и обязанностями и подробно объяснишь ему устройство "ума". Ясно?
   - Ясно, - поспешно согласилась Сана, довольная, что отделалась так легко.
   - А теперь переходим ко второму пункту. Почему вы скрыли ото всех, кто родители мальчика?
  
  
   От глаз Таирова не укрылось, что Лерка и муж Саны знакомы между собой. Он прочитал это на лицах обоих так же легко, как другие читают по книжкам. Но сталкивать их лбами не стал. Вместо этого, отпустив чету Алек + Сана вместе с мальчиком домой, он вызвал Лерку к себе в кабинет, чтобы пообщаться с ним один на один.
   - Где ты встретил этого Олеся? - спросил он его в упор.
   Задавая этот вопрос, Таиров был совершенно уверен, что искомая встреча произошла отнюдь не на благотворительном вечере. Он никогда не забывал, что ухажер его падчерицы в бытность свою был хотя и невинно, но все же осужденным и имел знакомства весьма далекие от респектабельных.
   - Мы встретились на свадьбе, - не моргнув глазом солгал Лерка, прекрасно понимая, какую встречу имеет в виду Таиров.
   Бывший "лесной бог" уже уверился после разговора с мальчиком, что Олесь и Алек - одно и то же лицо. Но твердо усвоенное на поселении правило не лезть в чужие отношения и никогда не наушничать оказалось сильнее любви к Вале и кодекса его новой гражданской жизни. Таирова он очень уважал и был теперь за закон и порядок, но вот поди ж ты: как дошло до дела - оказалось, что Алека он уважает не меньше.
   "Не хочу, чтобы этого парня отправили за барьер", - подумал Лерка, подыскав себе более-менее подходящее к случаю оправдание.
   Он очень бы удивился, если бы узнал, что и сухарь Таиров решил для себя проблему "Алек" подобным образом. Поздно вечером, оставшись с супругом один на один, Наталь спросила его:
   - Ох и крутенько же ты с ними!
   - Иначе нельзя, - объяснил Таиров. - Да и нашей молодежи урок будет, чтобы не шутили такими вещами.
   - И все же странно, что у такого спокойного парня, как Эльмар, такой вспыльчивый сын.
   - Это Эльмар-то спокойный? Ха! Ты бы еще назвала спокойным вулкан! Воспитание - вот и весь секрет его спокойствия. Катрена была раньше хорошей школой насчет искусства не доводить дело до драк. К тому же у нас существовала выбраковка. Слишком конфликтных лишали возможности пользоваться Даром и отправляли с Катрены.
   - Но с этим мальчиком ты поступил иначе.
   - Слишком поздно, он переросток. Он уже ничего не забудет и просто озлобился бы. Для того, чтобы ступить на кривую дорожку вовсе не обязательно быть могучим. Я даже не припомню ни единого случая, когда бы нам пришлось отправить на поселение кого-то из наших. А вспомни Тода? Он и без всякого Дара нашел способ умерщвления людей. Так что было бы желание.
   - Согласна. Но Эльмар был потрясающе миролюбив!
   - Я же говорю: воспитание. В характере мальчика чувствуется влияние этого самого Олеся, будь он неладен.
   - А мне так парень понравился. Как он кинулся на тебя в атаку!
   - Да, он здорово защищал Сану. Прямо по пословице: "Моя жена - моя половина".
   - Мне кажется, он не все сказал.
   - Дорогая, если он сумел догадаться, что Сана из наших, следовательно, она себя выдала. У нее же не написано на лбу, кто она такая, а?
   - Значит, ты не станешь выяснять, кто он?
   - А зачем? Ну получу я доказательства, что он из банды Тода, а дальше? Побегу с доносом к Беляеву?
   Наталь Ивеновна посмотрела на него с удивлением и засмеялась:
   - Вот ты как начал рассуждать? Раньше бы ты...
   - Раньше я был председателем Совета Безопасности, а нынче, хвала разуму, избавлен от правительственных забот. Бандами теперь занимается Беляев, это его функция, а не моя. Я ведаю делами могучих. Этот парень не могучий и моему суду не подлежит. Точка.
   - И ты больше не пылаешь жаждой мести? Не боишься, что он чего-то натворит?
   - Я уже отмстил, кому следовало. А что касается этого самого Олеся - так Сана куда как прилежно разглядывала его приличное количество лет. Или ты хочешь, чтобы я развел их?
   - Вообще-то я раньше думала, будто могучие вступают в брак только среди своих, - засмеялась Наталь.
   - Вот еще один предрассудок, - усмехнулся Таиров той горькой усмешкой, которая сразу показывала, сколько ему на самом деле лет. - Хотя вообще-то в этом есть доля правды. Браки в своем кругу для нас предпочтительнее, они прочнее. Да что там прочнее, они на всю жизнь.
   - И дети ваши рождаются могучими, - тихо напомнила Наталь.
   Ей не повезло: как ни мечтала она иметь ребенка со способностями, никто из троих ее детей от Таирова не проявил Дара.
   - Ты хочешь сказать, становятся ими, - поправил ее супруг.
   - Какая разница! - вздохнула она.
   - Какая же ты до сих пор наивная! - улыбнулся он, с нежностью глядя на темно-каштановую голову своей подруги. - Ты думаешь, это так приятно - отрывать от себя свое дитя и отсылать его в какой-то там интернат? Для наших женщин это огромная трагедия, можешь мне поверить.
   Наталь молча кивнула. Она знала, что первая жена Таирова была из могучих.
   - И все же Шурку ты любишь больше, чем Тина, - опять же тихо возразила она.
   - Зато Светку - больше, чем Нелу, - засмеялся бывший глава правительства, довольный, что Наталь его ревнует. - Но, главное, я тебя люблю гораздо больше моей покойной Жанны. Глупышка! На свете есть любовь, понимаешь?
   - Понимаю, - все так же тихо проговорила Наталь. - Подумать только, когда-то я считала тебя абсолютно черствым и бездушным человеком.
   - Эдаким автоматом для рубки голов?
   - Наподобие. Как вспомню этот ваш суд над Эльмаром, так дрожь берет. Вселенский разум, как я на вас разозлилась! А оказалось, что ваша жестокость - одна декорация.
   - Ну не скажи! - снова засмеялся Таиров, любуясь своей супругой, которая и теперь, после уймы лет совместной жизни казалась ему непревзойденной красавицей. - Ты многого не знаешь о нас, дорогая. Ты думаешь, если я позволил Сане с ее кавалером благополучно уйти - значит, я добрый человек.
   - А разве нет? - удивилась она.
   - Конечно же, нет. Если бы ты могла заглянуть вглубь моего мозга, когда я разбирал это дело, ты бы сказала сейчас иначе: "Ахмад, ты бессердечное чудовище. Как ты можешь так хладнокровно разрешать этой молоденькой нежной девочке жить с типом, на счету у которого не один труп. Он ведь убийца, и из тех, кто плюет на законы, если те ему не по нраву."
   - Даже так? - изумилась Наталь.
   - Голубушка, если копнуть - я уверен, там бы многое открылось. Когда я был председателем, я достаточно повидал всяких разных. Он не голубь, можешь мне поверить.
   - Тогда почему же?
   - Холодный расчет. Где Сана найдет себе другого мужа? Она неконтактна, самолюбива и вся на нервах. Наших парней ее возраста нет, более старшее поколение из оставшихся в живых давно женаты. Разбить ее с этим Олесем - значит обездолить. С другой стороны, он парень их тех, в ком есть стержень. Он из тех, кто пойдет до конца, если уверен в своей правоте. Сану он любит и, главное, с ее мнением считается.
   - Ой ли?
   - Даже не сомневайся. Она его тоже уважает и за что-то очень ценит. Любопытно, конечно, знать, за что, но это не суть важно. Мальчик его обожает и, между прочим, слушается. А Эльмар - тот даже не посчитал нужным поставить парня на контроль. Почему я не должен доверять его решению? Меня гораздо больше интересует, какого лешего Эльмар ловит на Лиске, если Рябинка - здесь.
  
  
  

Зов

  
   Рябинка, конечно же, не подозревала обо всех этих событиях. Она была уверена, что Таиров знал о ней все, и таинственная Ина Давидовна была лишь удобной личиной, под которой ему можно было ее держать без особых хлопот. Конечно, она бы без труда могла эту личину скинуть, но подчиниться было разумнее. В проживании инкогнито был свой резон. По опыту зная, сколько людей на Новой Земле боится и ненавидит инопланетян, она не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы этой ненависти и страху сопротивляться.
   Да и какая, собственно, была разница, как называться? Покинуть планету без звездолета Рябинка все равно не могла. Так зачем было усложнять себе жизнь, бия себя в грудь, мол, вот она я? Важно, какой ты, какова твоя суть.
   И Рябинка, выкинув из головы всякие безрассудные мысли, постаралась извлечь из сложившейся ситуации то рациональное, что в ней содержалось. Все, за чем могли наблюдать чужие глаза, она делала руками, а в остальном свободно творила, не считаясь ни с чьими предрассудками.
   Эльмар превратился для нее в тень, в приятное воспоминание, и даже Доди стал всего лишь одной из обычнейших потерь, какие неизбежно случаются на жизненном пути человека. Новые заботы, новые счастливые мгновения заполняли теперь ее дни. Она жила насыщенной, полнокровной жизнью. Она процветала.
   Ко времени описываемых событий ее старший сын ходил во второй класс, а младшее дитя, ненаглядная крошка-дочурка по имени Надежда, уже лепетала разный вздор, столь приводящий в умиление бабушек и дедушек. Впрочем, ни тех ни других поблизости от Рябинкиного семейства не наблюдалось, и в этом тоже был свой плюс, потому что вынести без вреда для себя упятеренную дозу обожания не способен ни один младенец.
   И мужчина у нее был. Правда, нелюбимый, но вполне сносный для того, чтобы раз в неделю было кого принимать у себя в гостях. Удобный такой мужчина, нежадный, на нервах без причины не играл и на психику не давил. Рябинка старалась привечать его как можно лучше: он же не был виноват, что ее дурацкая натура не выдерживала его постоянного присутствия. Но она уставала, когда кавалер ее приходил слишком часто, где уж тут было создавать с ним законный брачный союз! Стоило Рябинке представить себе, что этот человек будет постоянно, каждый день путаться у нее под ногами и ей мешать... - нет!
   Именно так она и отвечала (то есть не вдаваясь в подробности кратким "нет") на все предложения и брачные намеки. Она старалась делать это в шутливом тоне, мягко, даже нежно: обижать без причины кого бы то ни было она считала для себя делом недостойным.
   Но самым важным своим достижением за промелькнувшее десятилетие Рябинка считала, конечно же, не свидания с мужчиной и даже не воспитание детей. Нет - работа, вот что занимало все ее существо, чем она гордилась и чем жила. И не удивительно, гордиться ей было чем. Таких ландшафтов, какие окружали теперь крошечный поселок, где она однажды поселилась, и на Тьере было поискать!
   Рябинка недаром в свое время штудировала космографию с экологией: о растительных сообществах, совместимости растений между собой и их влиянии на здоровье человека она знала практически все.
   По крайней мере, перечитала, а это обозначало в данном конкретной случае, что к ее услугам были сведения неизмеримо большие, чем были доступны любому, даже очень крупному специалисту Великого Космоса. Освежить в памяти подзабытое она могла в любой нужный момент, и это здорово ей помогало. Где у другого не выросло бы ровно ничего, у нее проклевывалось из-под земли то, что было способно там укорениться и даже процветать.
   На песчаном взморье начали свой бег в высоту молоденькие сосенки особой янтароносной породы. Рябинка расположила их с нарочитой неправильностью, и их было немного. Так, крошечная рощица, на пробу: может, акклиматизируется. По земле среди прочей растительности она разбросала костянику с ее красными кислыми ягодами: и красиво, и съедобно.
   Рядом в ложбине, на понижении, "вырос" ивняк. О сортаменте Рябинка позаботилась с запасом: различных пород туда было заброшено столько, что она и сама быстро позабыла подробный список, предоставив мудрости естественного отбора право решать, чего оставлять, а чего уничтожить.
   А какие перелески создавала Рябинка на бывших пустырях, то есть за основным лесным массивом - любо-дорого взглянуть! Никаких тебе размеренных и уныло расквадраченных территорий! Там - семейка дубков, там - стайка березок, здесь липки, тут ольтранс... А по земле - земляничник с зенмаем: и вкусно, и не забивает рост деревьев.
   Она не брезговала и топольком: вдоль границ полей он был в самый раз. Склоны ближайших оврагов были благополучно протеррасированы и укреплены лозняком, дающим особо упругие и прочные ветви, пригодные для плетения корзин и разной утвари (занятие для школьников зимой), либо все той же обожаемой Рябинкой лещиной. Аппетиты Рябинки росли, в перспективе она уже видела обустроенными все овраги планеты. Ух! Мечтать она умела!
   Даже там, где и до Рябинки что-то зеленело и прозябало, она сумела создать нечто! В лугах появились душица, щавель и дикий лук, вблизи водоемов - мята. Бархатистые щеточки рогоза вдруг стали модным украшением осенних букетов, но украшали они не только вазы. Речные поймы, мелкие озерца и ручейки тоже могли похвастаться новым оригинальным убранством.
   Да что рогоз! Целые комплексы представителей флоры, прекрасно чувствующей себя на мелководье, чаровали глаз, смешавшись с местными растениями. Здесь кичился разнообразием своих листьев стрелолист, там поднимали гордые головки фиолетовые дикие ирисы и желтые стоцветы.
   Благоухали любавки и ночедар (так Рябинка перевела на язык Новой Земли название натагита), растение с бесподобно нежным и слегка одурманивающим запахом. Его белые мелкие цветы ухитрялись сохранять аромат спустя годы после засушки, а букетик считался самым изысканным подарком для возлюбленной. Сравнить девушку с натагитом обозначало на Тьере сделать ей высший комплимент.
   Рябинка натагит не афишировала, она не хотела, чтобы его перевели на букеты. И без того с наступлением весеннего тепла начиналось массовое паломничество молодежи на луга ближайших водоемов.
   С помощью добросовестной армии школьников Рябинка давным-давно привела в порядок все окрестные леса, освободив их от унылых остатков хозяйствования дельцов времен мятежа. Леса снова стали пролазными, чистыми и привлекательными. Комаров и мошкары, этого бедствия Тьеры, на Новой Земле изобрести никто не догадался, и прогулки по лесу были истинным наслаждением для любого нуждающегося в уединении человека.
   Однако Рябинкина голова заботилась вовсе не о праздном времяпровождении местного населения. Ей мало было убеждать в своей правоте ребят и мобилизовывать их себе в союзники. Она придерживалась принципа "красота - дело полезное". Каждый житель поселка должен был наглядно видеть: лес - это тот же огород, только для всех.
   Чтобы познакомить людей с новыми для них вкусностями, она проводила в клубе (по договору с администрацией поселка) цикл лекций, заканчивавшихся дегустацией новых, неведомых доселе людям блюд. Грибной вечер ей особенно удался, маринованные опята и жареные лисички имели потрясающий успех. Суп из сушеных белых грибов также был воспринят домохозяйками вполне благосклонно.
   При поддержке местного населения как же было не удаваться всем Рябинкиным начинаниям? О бывших вырубках давно уже напоминали только не успевшие сгнить пеньки. Где орешник, где молоденький лесок бодро заявляли: жизнь продолжается. Уже и рябиновые ягоды были опробованы и объявлены лучшим лакомством для птиц, уже и дикие яблоньки, высаженные вдоль дорог, дали первые плоды, и готовились им в соперничество боярышник с черемухой. А в питомнике подрастали в школке калинки, съедобная жимолость и крупноплодный шиповник.
   Но мечты мечтами, однако вдруг начало доноситься до нашей лесоводши, что не одной ей казалось красивым небольшое деревце с горькими красными ягодами. Это прозвучало как зов, словно кто-то невидимый, спрятавшись среди необъятных просторов планеты и безразмерной людской толпы начал вдруг ее манить: "Приди!" "Приди!"
   Например, бусы, словно составленные из ягод одноименного с Рябинкой дерева. Или целая череда последовавших за этим ювелирных украшений. Рябинка даже приобрела один из наборов: серьги, брошь, кулон и заколка для волос. Заколка ей до того понравилась, что она придала своему мыслеуловителю точно такую же форму. Украшение очень шло к ее волосам, все так говорили.
   Конечно же, никуда Рябинка не кинулась и никого искать не побежала. Она прекрасно знала, что на планете существует адресно-справочная служба и любой человека, если бы он вдруг захворал к ней внезапной любовью, без затруднений мог узнать бы, где она, Рябинка, находится. Брак ее был вовсе не вселенской тайной, а поселок, где она проживала - отнюдь не Тьеранским Спейстауном.
   Рябинка даже не подозревала, что иной раз открытость - лучший способ маскировки. Что ее в самом деле ищут. По-настоящему, без дури и без обмана.
   Найти адрес, по которому она значилась в банке данных адресной системы, конечно же, проблемы для Таирова не составило. Но беда была в том, что по этому адресу Рябинка давным-давно не проживала. Развода со своим экс-супругом она не брала, а, купив дом, не позаботилась поставить соответствующую отметку в документ, удостоверяющий личность. В бюро данных она вообще проходила как жительница Стасигорда, о чем, между прочим, даже не подозревала.
   Итак, Таирову пришлось откомандировать на розыски Рябинки Лерку, потому что Лерка хорошо знал ее в лицо. А Лерка, долетев до поселка, куда Рябинка уехала после замужества, простодушно направился прямиком к подворью ее предполагаемого спутника жизни.
   - Знать ничего не желаю об этой неблагодарной, - рявкнул паспортный муж Рябинки со злостью. - Ищи ее, где хочешь!
   Тогда и возникла идея отыскать Рябинку, как говорится, нестандартными методами. Пусть откликнется сама, если она есть еще на планете.
   - Поговори с мальчиком, Лерик. Вдруг он помнит что-нибудь подходящее.
   Доди долго и прилежно вспоминал, что он знает о матери. Наконец, Сану осенило:
   - Твое полное имя Дождь, верно? И что такое "дождь", мы знаем. А что обозначает имя "Рябинка"?
   Вот из какого источника хлынул на планету поток изделий, напоминающих о Рябинкином именном гербе: кисти красных ягод с красивыми резными листьями.
   Однако мозг Рябинки, когда-то остро переживавший потерю единственного ребенка, оказался не в силах воспринять в нужном ключе предлагаемую информацию. Боль отошла, надежда давным-давно умерла, и нечто внутри Рябинки навсегда отказалось от любых попыток вернуться к прошлому. Душа Рябинки словно заковала себя в прочный непробиваемый панцирь "Не тревожь меня, хозяйка, не волнуй". И рассудок Рябинки покорно избегал всяких ситуаций, способных пробить эту броню. Он откидывал любые мысли, ведущие к печальному для организма результату.
   Она с большим удовлетворением восприняла рябиновые листья на обоях, портьерах, тканях, настенных панно. Сердце у нее дрогнуло, только когда в киосках появилась серия открыток с изображением мальчика под дождем: мальчик был слишком похож на ее Доди. Но и тогда она сумела отогнать от себя нелепые мысли.
   Открытки были "С днем рождения" и вообще к самым разнообразным праздникам. Одну из них, "Поздравляю маму", принес и подарил ей ее нынешний старший ребенок. На открытке были изображены головка мальчика и рябиновая кисть. Рябинка вставила открытку в рамочку и повесила на стенку.
   - Красивую открытку я подарил тебе, мама? - спросил Василек, прибежав из школы.
   - Да, сынок, красивую, - согласилась Рябинка, смахивая набежавшую слезу.
   Она прижала к себе его русую голову и поцеловала ее.
   - А меня? - протянула к ней ручонки малышка.
   - И тебя тоже, иди сюда, моя красавица.
   Приласкав детишек, Рябинка уже совершенно спокойно полюбовалась открыткой и перестала о ней думать.
   Еще одну открытку она купила сама. Там был нарисован мальчик под дождем и напечатана забавная рифмовка:
  
   Дожди, дождик пуще,
   Дам тебе я гущи,
   Дам тебе я ложку -
   Хлебай понемножку.
  
   Этот древний стишок-заклинание Рябинка когда-то слышала от своей бабушки...
   А затем наступил "полевой сезон", и Рябинке стало не до открыток и сувенирных лавочек. Целое лето она практически не появлялась в поселке. Правда, она чувствовала какое-то беспокойство, какую-то безотчетную тревогу, но мало ли женщин в Великом Космосе тревожится без всяких причин и оснований?
   "Нервы пошаливают, - сказал бы врач. - Свежий воздух, природа - и все пройдет."
   Свежий воздух и природа были возле Рябинки в избытке, и пока не пришла осень, смешно было бы заниматься самокопанием или бегать по докторам. Однако приближался учебный год, и требовалось кое-что подкупить.
   - Завтра мы поедем в столицу, - объявила она детям накануне выходного дня.
   - На ярмарку? - всплеснула руками малышка.
   - А куда же еще? - снисходительно сказал Василек.
   Ему вот-вот должно было исполниться девять лет, и он гордился тем, что все три года проучился на отлично.
   - Не только на ярмарку, - поправила сынишку Рябинка. - Я покажу вам Открытый с высоты птичьего полета, а еще мы побываем возле дома правительства.
   - И "Дверь" покажешь, куда приводят детей-могучих? - восторженно сверкая глазенками, спросила Нада.
   - Покажу, если вы немедленно ляжете спать, - тон Рябинки не допускал никаких сомнений в том, что на эту тему спорить с мамой бесполезно.
   Утро следующего дня они встретили в полете. Дорога отнимала часа четыре, но для малышки и этого было более чем достаточно, чтобы утомиться. Ей вот-вот должно было исполниться пять лет по местному календарю, и Рябинка следила за девочкой с повышенным вниманием, опасаясь, вдруг у нее тоже появится способность к материализации мыслей. Ранний вылет давал детям возможность большую часть дороги проспать, а она, Рябинка могла слегка расслабиться.
   - Подлетаем, - произнесла она, наконец.
   Василек поднялся, протирая глаза.
   - Это Открытый, да? - воскликнула малышка, увидев внизу дома.
   - Нет, это всего лишь пригород, - засмеялась Рябинка. - Но я не хотела, чтобы вы проспали самое интересное. Посмотрите, какая красота внизу!
   После крошечного поселка в три порядка Открытый и впрямь поражал. Прямые под линеечку улицы расчеркивали столицу на ровные квадратики. Если бы не киностудия и не площадь в центре, город мог бы показаться набором разноцветных кубиков на серо-зеленом фоне.
   Рябинка знала, что впечатление одинаковости построек в Открытом обманчиво. Домики отличались друг от друга рельефом стен, материалом, из которого они были возведены, оконными наличниками. Двор и садик каждый хозяин также обустраивал по-своему. И пропустить тот момент, когда Господин Стандарт вдруг оборачивался вакханалией полного своеволия, было бы большой потерей для юных путешественников.
   Поездка была для ее детишек событием, так далеко от дома они были впервые. Они с удивлением глазели на обилие разной снеди в большом универсаме, задержавшись ради полноты зрелища на площадке винтовой лестницы в центре торгового зала, накупили всякой всячины для и до школы, а из отдела игрушек малышку пришлось уводить чуть ли не силой. Наконец покупки были сделаны.
   - Ну теперь все, - сказала Рябинка, запихивая в багажник последний сверток.
   - Нет, не все, возразил Василек. - Ты обещала показать нам "Дверь".
   - А разве вы еще не устали? - удивилась Рябинка.
   Сама она уже валилась с ног.
   - Нет! - запрыгала малышка.
   - Ну тогда поехали на площадь. Заодно в зале голографии побываем.
   - В голом зале? - округлились Надины глаза.
   Рябинка не смогла не засмеяться.
   - Нет, - сказала она. - просто я поведу вас в самый шикарный кинотеатр планеты.
   Однако от ярмарочной площади до центра путь хотя и короткий, но все же был. И подсознание Рябинки, куда ее рассудок изгнал все напрасные и опасные воспоминания, тутже заявило свои права на ее волю. Маршрут, избранный нашей космолесоводчицей, пролег сначала над киностудией, а затем прямехонько к бывшему дому Эльмара, напротив которого она и приземлила машину.
   - Посидите смирно, а я кое-куда загляну, - сказала она детям.
   Но она не успела выйти из машины. Дверь домика раскрылась, и на крылечке появился мальчуган ("лет тринадцати", - отметила его возраст Рябинка привычными ей Тьеранскими мерками). Широко распахнутые глаза, черная кудрявая шевелюра...
   Сердце Рябинки бешено заколотилось.
   "Нет, - решила она. - Кто бы здесь ни жил сейчас, как ты будешь выглядеть, интересуясь мужчиной, которому ты тысячу лет как не нужна? Да тебе и сейчас в каждом брюнете Эльмар начал чудиться, что же будет дальше? Разворот - и никаких вопросов."
   Она быстренько нажала на кнопку взлета и покинула улочку. С большим трудом ей удалось заставить себя не промахнуть мимо центральной площади, чтобы показать детям обещанное. Но соображала она плохо. Рябинке не помнилось ни что она говорила, ни о чем ее спрашивали и что она отвечала. В голове у нее прояснилось, лишь когда они вышли из кино. Лента была неплохая, типа "любовь и слезы", давала хорошую разрядку и не била по нервам.
   Детишки тоже просидели весь сеанс как пришитые и не терзали ее больше бесконечными вопросами. Поэтому Рябинка снова почувствовала прилив энергии. Она подошла к афишам, чтобы освежить в памяти название понравившегося фильма и при случае сходить на него еще разок. Рядом с афишами стояла полукруглая тумба для объявлений. Взгляд Рябинки поневоле сначала скользнул туда...
   Плакат. Рамка из листьев и ягод рябины. Две фотографии одного и того же мальчика в возрасте пяти и тринадцати лет. "Я ищу тебя, мама!"
   Руки Рябинки потянулись к вискам, и она медленно осела на тротуарные плиты.
  
  
  

Эльмар видит призраки

  
   Эльмар бы, наверное, так и отошел от всякой деятельности, удобно очертя вокруг себя непроницаемый круг однообразного быта. Он столь хорошо погрузился в мелкие будничные заботы, что совершенно в них утонул. Но Галу, избранную Эльмаром в подруги для такого затонного существования, скромная и неприметная жизнь супруга совсем не удовлетворяла. Она пилила его пилила, толкала его толкала и, наконец, вытолкнула-таки на поверхность, еще раз подтвердив старинную мудрость насчет того, что большинство своих несчастий человек кует для себя сам.
   - Я достала путевку в лучший дом отдыха. Специально для творческих работников, - заявила она однажды.
   - А дети?
   - Вместе с детьми, чудак ты эдакий. Им тоже будет полезен морской воздух.
   - А я так понял, что мы попадем в лес.
   - Там все есть. Там чудо как замечательно! Там совсем рядом лесничество и, говорят, какие-то особые ягоды растут специально для оздоровления.
   Насчет оздоровительных ягод Гала присочинила, но она знала, что ради детей Эльмар способен на многое. Действительно, на этот раз вытащить его из дома ей удалось. Только ох! - лучше бы ей было потерпеть неудачу. Потому что прошлое вовсе не умерло для Эльмара, оно лишь крепко в нем спало.
   Светиться среди людей того круга, к которому он когда-то принадлежал, Эльмар не рвался. Слова Галы "для творческих работников" он пропустил мимо ушей, иначе бы не согласился на поездку. Однако оказалось, что они были сказаны всерьез, и наш бывший художник-декоратор очутился вдруг в компании, где его запросто могли узнать.
   В общем, когда Эльмар постиг, какое испытание его ждет, поделать что-либо оказалось уже невозможно. Оставалось махнуть рукой и положиться на волю течения. Не хватало еще и на отдыхе решать сакраментальную головоломку изображать ли ему неграмотного работягу или надеть на себя привычные манеры.
   "Пусть будет, что будет," - решил он.
   - Мой муж, - представила его Гала своим знакомым.
   - Мариано, - назвал Эльмар имя, под которым проживал в Рудном. И сделав лицо потупее, оглянулся вокруг, высматривая, куда бы поскорее смыться вместе с детьми.
   Кое-кого из отдыхающих он знал. Правда, знакомство было шапочным, деятелей его профессии в кинобизнесе никто не запоминает кроме специалистов, и, изображая безмятежное равнодушие, можно было надеяться, что номер пройдет успешно. Действительно, день минул нормально. Роль мужа популярной певички имела свои преимущества: мимолетные знакомые очевидно предположили, что видели его вместе с ней или по поводу ее.
   Можно было расслабиться, что Эльмар и сделал. Впрочем, большую часть времени он проводил не среди людей, а на природе. Поручив младших детей попечению жены, он уводил старших в лес и до вечера бродил с ними по окрестностям. Иногда он уходил и один. Ландшафты, среди которых он здесь оказался, подействовали на него самым неожиданным образом. Они почему-то показались ему знакомыми, смутно напомнив нечто важное, что составляло самую Эльмарову суть. Эльмару вновь захотелось взяться за кисть... словом, творить!
   Просопротивлявшись целую неделю, Эльмар наконец не выдержал. Тайком, стыдясь самого себя, он брал небольшой плоский чемоданчик с рисовальными принадлежностями и сразу после завтрака уходил "в поле". Совершенно неожиданно он открыл в себе страсть к миниатюре. Он брал в руки пластинку размером с почтовую открытку и тонкой упругой кисточкой переносил на нее мазок за мазком свое видение окружающего мира.
   - Что с тобой творится? - сердилась Гала. - То был такой домосед, а теперь тебя не разыщешь. С детьми побыть не допросишься!
   - По вечерам ты, кажется, от них свободна, - был ответ.
   - А днем?
   Эльмар усмехнулся.
   - Интересно, кто у нас домохозяйка? - сказал он. - И вообще, имею я право раз в десять лет на отпуск? Я хочу побыть один. Точка.
   Однако не только Гала его больше не понимала, он сам себя не понимал. Здешний воздух его словно пьянил. Эльмар чувствовал себя снова молодым, полным сил. Сладко ныло сердце, и снова хотелось куда-то лететь, чего-то достигнуть. Он снова жаждал жизни. Он снова хотел любить, а не только быть любимым.
   Месяц отпуска подходил к концу, когда Эльмар забрел на территорию лесничества. Незнакомые растения его поразили, точнее их количество. Травы еще так-сяк, в травах он бы еще усомнился, но деревья средней полосы он хорошо знал, поскольку не раз участвовал во всепланетных ботанических конкурсах.
   Эльмара не то, чтобы потрясла новизна, его, что называется, повело. Сердце куда-то ухнуло, и от ощущения нереальности происходящего вдруг засосало под ложечкой.
   Местность пошла на понижение, под ногами зачавкало, и деревца перед ним начали расступаться. Взору Эльмара открылась словно бы поляна. Белая мягкая травка поляны, подернутая сетью тонких зеленых нитей с мелкими листочками, была усыпана зеленоватой, еще не спелой ягодой. По краю поляны торчало несколько кустиков с другой ягодой, продолговатой, сизо-голубой и очень сладкой.
   "Мох, клюква, голубика," - всплыло в памяти Эльмара. И он понял, почему таким странным показался ему лес. Мозг, обустраивавший здешние ландшафты, принадлежал не простому человеку. Несомненно, Эльмар раньше знал этого человека или, по крайней мере, такой мозг. Поэтому-то и казались ему столь пьянящими перелески, полянки и водоемы.
   Кто же это мог быть? Непреодолимое желание выяснить имя хозяина лесных угодий овладело Эльмаром. Если бы он собственными глазами не видел Рябинку на Лиске, он бы точно подумал, что здесь поработала она. Но Рябинки здесь быть не могло. Тогда кто же? Неужели Инка?
   Повстречаться с Инкой Эльмару не хотелось, и в то же время нечто непонятное заставило его продолжать путь. Вскоре он наткнулся на узкую, но хорошо утоптанную тропинку, которая вывела его к группе домиков посреди участка обработанной земли. На земле стройными рядами что-то росло, очень маленькое и пестрое.
   Эльмару захотелось обследовать домики, но послышались голоса, и он спрятался за ближайший куст. Он увидел темноволосую женщину средних лет в комбинезоне, окруженную подростками обоего пола. Женщина что-то говорила им, бурно жестикулируя.
   Жесты были до боли знакомы Эльмару. И эта выразительная мимика, и этот поворот головы...
   "Странно, она почти не постарела... Подойти или не стоит?" - подумал он.
   Пока он колебался, момент был упущен, компания скрылась в глубине участка. Эльмар долго глядел ребятишкам вслед, и сердце его сладко таяло. Он не любил Инку, нет, и ничуть не раскаивался, что женат не на ней, но один ее вид сводил его с ума.
   Целых три дня он был сам не свой, отвечал невпопад и чему-то улыбался. Гала смотрела на него со все возрастающим беспокойством. А затем отпуск Эльмара кончился, и они вернулись в город.
   Это было тем летом, когда Доди отпраздновал свои местные четырнадцать лет. Осенью был начат выпуск сувениров на рябиновую тему, и душа Эльмара, конечно же, не устояла. Он мало того, что обвешал всю свою комнату привезенными из дома отдыха миниатюрами, но начал скупать все подряд, способное напомнить ему о его зеленоглазой фее. Он переклеил обои, сменил ковровые дорожки, портьеры, посуду, люстру. Он собрал все серии открыток, куда был втиснут хотя бы обрывок рябиновой кисти или ее листья. Он приобретал все сувениры, и несколько комплектов женских украшений тоже стали его достоянием.
   Естественно, Гала не могла не заметить его новой мании.
   - Для кого ты все это накупил? - ужаснулась она, увидев великолепный, но баснословно дорогой косметический набор "Рябинка и дождь".
   - Хотя бы для тебя, - вяло ответствовал Эльмар.
   - А вот эту гору серег, колец и брошей?
   - Тоже.
   - Почему же не показал?
   - Хотел сделать тебе сюрприз.
   Гала дико взглянула на него, но больше не сказала ничего. Муж все дальше от нее отдалялся, и справиться с ситуацией она была не в силах. Крах Галиной семейной жизни замаячил где-то вблизи, и тогда она решила использовать так называемое "последнее средство". Требовалось придумать роман, причем роман такой, чтобы вызвать у мужа ревность, а ненужного поклонника потом отшить без сцен и проблем.
   Как раз в это время один из гастролирующих режиссеров начал усиленно подбивать к ней клинья. И Гала поощрила его, просто так, слегка, ничего серьезного не обещая. Режиссер предложил проводить ее до дома, и она согласилась, а возле дома, впустив за калитку, позволила себя поцеловать.
   Эльмар сидел дома и ждал ее прихода. Гала специально встала со своим поклонником так, чтобы он мог увидеть всю сцену в окно. Действительно, он ее увидел, но эффект был совсем иным, чем ожидала Гала .
   - Так, - мрачно сказал он, чуть она переступила порог его комнаты. - Вот до чего ты, оказывается, допрыгалась, голубушка!
   - А хотя бы! - ответила она с некоторым вызовом, стараясь скрыть страх, потому что тон Эльмара очень походил на затишье перед бурей.
   - Короткая же у тебя память, Галочка, - продолжал Эльмар с таким же ледяным спокойствием. - Мы, кажется, договаривались, что наш союз длится до того момента, пока я у тебя единственный. Я своих женщин ни с кем не делю. Забыла?
   - Да ведь ничего и не было! - поспешно начала оправдываться Гала. - Я имею в виду, ничего серьезного.
   - А я не собираюсь ждать, когда будет серьезное. С меня достаточно, что ты перестала беречь свою репутацию, дорогая. С сегодняшнего дня можешь считать себя свободной. Документы на развод подадим завтра.
   - Нет! - закричала Гала. - Я не дам тебе развода! Я не хочу, чтобы мы расставались!
   - Интересно, чем ты меня намерена удержать? - усмехнулся Эльмар. - Надеюсь, ты не собираешься со мной судиться?
   Гала зарыдала. Но слезы ее, когда-то тронувшие Эльмарову чувствительную струнку, теперь оставили его совершенно равнодушным. Он был рад инциденту. Уныние, в которое он чем дольше, тем больше погружался, требовало одиночества. Образ женщины из лесничества жаждал единовластно царить в его воображении, и сколько ни искал Эльмар, но для Галы там места не находилось. И год, пролетевший с того волшебного отпуска, показался ему вдруг тяжелым сном.
   Если бы кто спросил Эльмара, не собирается ли он разводиться с женой для того, чтобы иметь возможность приударить за Инкой, он бы высмеял нахала. Но, видимо, плохо он себя понимал, потому что ровно через день после того, как официальные бумаги были подписаны, он взял на работе отгул и помчался в тот поселок возле моря, где располагалось искомое лесничество. Увы, что за весть его ждала!
   - Ина Давидовна у нас больше не работает, - объяснили ему. - А ты кто ей будешь?
   - Так, старый знакомый. Где же она теперь?
   - Этого никто не знает. Но дом она не продала, так что, может, еще вернется. Адресок оставишь - передадим.
   Адрес Эльмар не оставил. Вся затея с разводом внезапно показалась ему пустой блажью. Он вдруг обнаружил, что соскучился по ребятишкам, и досада на Галу заняла обычное, то есть почти ничего не значащее место. В конце-концов, он сам выбрал когда-то себе путь, и разным фантазиям не стоило придавать серьезный смысл. Что ему мешает снова стать художником, мастером или еще кем-то? Никто и ничто.
   "Не дури, Эльмар, - сказал он себе. - Возвращайся-ка к семье. "
   И он вернулся. К полнейшему изумлению окружающих (развод был-таки шумным) он преспокойнейше снова начал жить с Галой, и все, казалось, вернулось в накатанное русло. Но это только казалось.
   Жизнь интересами детей больше не удовлетворяла Эльмара, и тем более его перестала устраивать роль "мужа Галы". Его потянуло к старым друзьям, ему захотелось побывать на выставке, сходить в театр. А однажды приснился маленький мальчик, которому он так опрометчиво пообещал когда-то найти отца.
   "Интересно, где теперь Додька? - подумал Эльмар, проснувшись - Славный был мальчуган."
   Наступила весна, и с первой капелью Эльмара вновь начало "водить". Ему снова стали сниться тревожные, уносящие в прошлое сны, где к нему являлась Рябинка. И снова он увидел маленького мальчика по имени Доди.
   "Я твой сын. Что ты не идешь ко мне? " - сказало видение.
   А потом запели в любовном экстазе птицы, и Эльмара страстно потянуло в путь. Жизнь стала для него совершенно невыносимой. Непонятное томление, охватывавшее его по временам, искало немедленного выхода. Нервы Эльмара, что называется, поползли, и местный невропатолог вынес вердикт: "Общее переутомление". Он прописал срочную перемену обстановки, и это, между прочим, полностью совпадало с желаниями Эльмара. Конечно же, ту бузовую канитель, в которую он себя затянул, пора было обрывать. Жить на полную катушку - для этого он был создан природой. Но как повернуть? Куда? И, главное, ради чего?
   Искать приключений ради приключений, а опасностей ради опасностей? Бред! Пакость, бессмыслица! Работа, которой Эльмар занимался на заводе, ему нравилась. Но дать душе пару месяцев разрядки было совершенно необходимо.
   Отпуск был взят. Эльмар сказал семье: "До свидания", - и рванул в Открытый. В белое здание на Центральной площади он заходить не стал, киностудию и Таирова отложил на потом. Душа его жаждала иных воспоминаний, и главным из них был старенький домик, где он провел когда-то столько захватывающих, насыщенных событиями лет. Где он принимал в гостях Рябинку, где создал ее портрет.
   Вот она, бывшая его улица, вот он, дом.
   "Интересно, кто там сейчас живет? - подумалось Эльмару в тот миг, когда глаза его наполнились созерцанием объекта его устремлений. - Надо забрать картину, если ее еще не выкинули."
   Эльмар решительно поставил ракетку во дворик и направился к крыльцу. Ключ не понадобился, не понадобилось даже протягивать руку к звонку - дверь раскрылась от одного его прикосновения. Замок, следовательно, не меняли. Улыбнувшись, Эльмар прошел в гостиную.
   Молодая светловолосая женщина сидела в кресле и кормила дитя.
   - Это ты, Олесь? - спросила она, не поднимая головы. - Ну как, проводил Рябинку?
   - Рябинку? - переспросил Эльмар, подумав, что ослышался. - Разве она опять здесь?
   Женщина вздернула подбородок и удивленно на него воззрилась.
   - Сана? - нерешительно проговорил наш отшельник.
   - Эльмар? - прозвучал столь же неуверенный ответ. - Но разве ты не на Лиске? А Рябинка полетела туда ...
  
  
  
  
  
  

Часть III

НАСЛЕДСТВО САВАОФА

Возвращение

  
   Рябинка действительно улетела на Лиску, но вовсе не за Эльмаром, как подумали Сана и другие ее новоземные знакомые. На Эльмаре Рябинка давным-давно поставила крест и думала о нем не больше, чем думают о напитке, испробованном десяток лет назад: приятно, но, увы, выпито. Он ее бросил - о чем тут было теперь горевать ли беспокоиться? У нее были дети, вот о них и надо было позаботиться. Да и о себе не худо было бы попомнить.
   Поэтому-то и держала Рябинка курс на Лиску, что когда-то там у нее была любимая работа, друзья и, главное, мужчина, который ее любил и который нравился ей. Вот почему она снова села в кресло пилота космического кораблика и, сказав последнее прости планете чудес, нажала на нужные клавиши.
   Все. Старт. Глядя, как стремительно убегает куда-то вниз пестро-голубая поверхность, Рябинка вспоминала свой последний большой разговор с Таировым.
   - Не понимаю, зачем тебе от нас лететь? - говорил Таиров недовольно. - Чем тебе здесь плохо?
   - Мне здесь вполне хорошо, - отвечала Рябинка. - Только у меня на Тьере осталась старая бабушка. Она меня, должно быть, уже похоронила, но порадовать человека никогда не поздно. И Доди разве не правнук ей? Она его растила.
   - Но ты и остальных детей берешь.
   - Конечно, беру. Да вы не беспокойтесь, о вашей планете они ничего никому рассказать не сумеют. Дороги сюда они не знают, а если и начнут о каких-то чудесах рассказывать, кто им поверит?
   - Согласен, - кивнул головой Таиров. - И когда ты намерена отправиться в путь-дорогу?
   - Как только вы вернете мне мой звездолет.
   Никогда не забыть Рябинке, как дико взглянул на нее Таиров. Несколько секунд он молча взирал на нее, потом лицо его нахмурилось, переменилось и, наконец, он довольно-таки ехидно улыбнулся.
   - Ах вот оно что! - промолвил он почти весело. - Оказывается, все это время ты думала, будто мы спрятали твое летсредство и намеренно морочили тебе голову, именуя тебя Инкой? И в больницу тебя засунули, и сына у тебя отняли, и Эльмара в заблуждение ввели?
   Почти так Рябинка и думала. Но она имела достаточно рассудка, чтобы не распространяться на эту грустную тему, поэтому лишь произнесла:
   - Нет, я только о звездолете хотела узнать...
   - Еще того лучше, - засмеялся Таиров. - Воры, да еще и глупые. Увидали звездолет, подобрали и даже не поинтересовались, кто хозяин. Хорошенького же ты о нас мнения!
   - Получается, он не у вас? - не совсем поверила Рябинка, не желая расставаться с надеждой, что ее одиссея наконец приблизилась к благополучному финалу.
   - Получается, не у нас, - подтвердил Таиров.
   - Но, может, кто из ваших?...
   - Взял и не сказал? - ирония в голосе Таирова стала почти убийственной.
   - Угу.
   - Совершенно исключено. За время мятежа обсерватории прекратили свою деятельность, а Зеленая Долина оказалась отрезана от остальной территории. Следовательно, о твоем появлении там никто из наших узнать не мог. Рыскать же в поисках приключений по опасным местам нам было некогда. Нам было не до острых ощущений, пойми, уважаемая. Я уже не хочу говорить тебе, что подобный поступок: взять и не сказать, совершенно невозможен для молодежи нашего круга, а за стариков я готов поручиться головой. Но для тебя это не аргументы, ведь так? Или, может, ты Мартина подозреваешь?
   - Ох, - сказала Рябинка, - но тогда все еще хуже!
   - Хуже чего?
   - Если мой звездолет не у вас, тогда его взял кто-то другой. Как же я смогу отсюда улететь?
   Этот диалог происходил в рабочем кабинете Таирова, в правительственном здании. Они были одни, и Таиров позволил себе сбросить официальность.
   - Ах, Рябинка, Рябинка, - сказал он. - Если бы все наши проблемы решались так же легко, как эта твоя. Эльмар-то на чем к тебе прилетал? Где он взял межпланетный корабль, как ты думаешь?
   - У него была мастерская, я знаю. Но я не Эльмар, и у меня нет способностей к технике. Устройство своего звездолета я знала лишь в общих чертах, и внутрь ни разу не лазила. Я не способна его воспроизвести даже методом воображения, не только руками.
   - Ты не способна - другие способны. Я тебе дам координаты одной мастерской, и тебе воспроизведут, если потребуется, хоть целую звездолетную флотилию. Конечно, на это потребуется время, но не такое уж большое. Так как, мне связаться с ребятами, или погодить?
   С тех пор прошло полгода, и вот теперь все Рябинкины треволнения позади. Корабельный мозг программировала она сама, все системы работают, накануне старта она их дополнительно протестировала. И сублиматы она готовила лично, так что голод ее детям не грозит. Как хорошо!
   Мысли о хлопотах, ждавших ее впереди, Рябинка решительно отметала как нечто малосущественное. "Сам" поверит, что не по Рябинкиной свободной воле затянулся ее отпуск. Не так уж трудно приискать ей какую-либо должность в системе озеленения, лишь бы он захотел. А не захочет - останется Тьера с бабушкой. Проблема могла возникнуть только с квартирой, но ведь Рябинка недаром провела великое множество лет, месяцев и дней там, где не на кого надеяться, кроме как на саму себя.
   Она сможет сварганить нечто герметически закупоренное, поставит там палатку, предусмотрительно захваченную с собой, а потом, попросив кредит, потихоньку обустроится. Если пошевелить мозгами, то выкрутиться она сможет: почти все можно будет соорудить из местного сырья или отходов.
   Для внутренней отделки она использует стебли соломы и бамбук, эти материалы не будут ей стоить вообще ничего. Если не считать расходов на топливо для их перевозки. Хотя... можно будет договориться с "Саваофом" насчет оранжерей, тогда и эта статья расходов сведется к минимуму.
   Так рассуждала Рябинка. "Лишь бы взяли," - думалось ей.
   Но как же изумилась она, увидев Лиску после десятилетнего отсутствия! Из космоса планета стала неузнаваемой, даже цвета ее, буровато-сизый и серо-желтый стали иными. Они как бы потускнели, поблекли, а вдоль экватора протянулась широкая зеленая полоска.
   Один из полюсов украсился белой шапкой, и такие же, только меньшего размера белые пятнышки указывали на вершины гор. Сеть тонких светло-синих жилочек покрывала поверхность равнин, и широким своим концом каждая жилочка упиралась в какой-либо населенный пункт.
   - Глядите-ка, вот смешно! - воскликнул Доди. - Реки впадают в города!
   Зрелище было престранное, несомненно. На самом деле населенные пункты находились в истоках, а не в устьях рек. То, что наблюдала Рябинка и ребятишки, было обманом зрения: из-за сухости атмосферы вода не могла слишком долго удержаться на поверхности почвы; она либо впитывалась в грунт, либо быстро испарялась.
   Второй новостью были дома под открытым небом, обычные дома без защитных колпаков. И еще - зелень, очень много зеленого цвета вокруг и внутри всех населенных пунктов, расположенных в низких широтах. Это была трава, Рябинка опознала ее тотчас же, чуть приблизилась к центральному космопорту. Да, древняя рекомендация не расставаться с любимыми даже на миг ударила ее в самое сердце!
   - Мама, а почему мало домиков? - дернул ее за рукав Василек, бывший старший, а ныне средний сын. - Я вижу только большие камни.
   - Не мешай, - ответила Рябинка озабоченно. - Доди, присмотри за Надюшкой, мы идем на посадку.
   Поставив ракетку на старое излюбленное место (оно оказалось не занято, и это увиделось Рябинке хорошим предзнаменованием), она подождала, пока развеется облачко тумана, возникшего от столкновения дюзовых газов с атмосферными, и глянула в иллюминатор. По космодрому шел человек без скафандра! И эта третья новость окончательно сразила нашу героиню. Подумать только, здесь можно дышать?!
   Казалось бы, увидев такой прогресс, Рябинка должна была обрадоваться, но у нее защемило сердце. Иногда бывает очень грустно убеждаться, что ты правильно понимаешь и жизнь, и свое скромное место в ее течении.
   - Чего мы ждем? - спросил Доди. - Или мы еще куда-нибудь полетим?
   - Ох, не торопи меня, - вздохнула Рябинка. - Или я сделаю какую-нибудь глупость.
   - Какую глупость? - деловито поинтересовалась Надюшка.
   - Непоправимую, вот какую.
   Рябинка еще раз с сомнением глянула в иллюминатор: человека без скафандра уже не было видно. Тогда она дала команду приборам взять пробы воздуха. Результаты анализа оказались положительными: давление 0,5 атмосферного, дышать можно. Все же что-то мешало Рябинке отважиться на смелый эксперимент в виде прогулки всей семьей.
   - Дорогие мои, - сказала она детям, - самое лучшее для вас сегодня - находиться в том помещении, где мы сейчас сидим и никуда не высовывать носа. Большой Космос очень опасен, и кто знает, какая публика здесь шляется. Мы сейчас полетим к главному управлению, а вы хорошенько смотрите в иллюминатор и все запоминайте. Что непонятно - спрашивайте, я отвечу.
   - Теперь можно спрашивать? - удивилась малышка.
   - Я же сказала, можно, - снова вздохнула Рябинка. - Мы специально полетим медленно, чтобы вы могли все подробно разглядеть.
   На самом деле все подробно разглядеть хотелось самой Рябинке, но детям об этом, по ее мнению, знать было не обязательно. Впрочем, центральная улица, вдоль которой они летели, не претерпела особенных изменений за годы Рябинкиного отсутствия. Те же дома-скалы, те же оранжереи и, никуда не переехало из своей пещеры главное управление.
   Еще раз приказав детям никуда не отлучаться, Рябинка отважилась на вылазку без защитного шлема и дыхательной маски. Для этого ей пришлось переступить некий психологический барьер. Рассудком она понимала, что если другие ходят с открытыми лицами, значит, и ей можно, но дома в пещерах упорно напоминали ей о том, что Лиска - мир без воздуха.
   Итак, Рябинка быстренько преодолела расстояние между своей машиной и входом. Она спешила туда, где была главная кухня планеты. Знакомыми коридорами Рябинка прошла к кабинету начальника экспедиции.
   В приемной сидела секретарша (совсем молоденькая) и, глядя в зеркальце, подкрашивала фиолетовой тушью пушистые белесые ресницы.
   - "Сам" у себя? - спросила Рябинка хмуро.
   - Что? - сказала секретарша, встрепенувшись и, как показалось Рябинке, испуганно.
   По крайней мере, краска для ресниц и зеркальце моментально исчезли.
   - Извините, мадам, мистер Рамирес просил передать Вам, что он отправился в западные сектора северного полушария. У него внеплановая инспекция.
   Заискивающие интонации в голосе секретарши не прибавили почему-то Рябинке излишнего оптимизма. Она глянула на дверь, висевшую в кабинет "Саваофа"...
   "Андос Рамирес", - прочитала она.
   "Так и есть, смена руководства! И новый начальник меня не знает!"
   - А когда он вернется? - спросила она, приуныв.
   - Не раньше завтрашнего дня, - бойко ответствовала секретарша. Она по-прежнему была сама любезность. - Он не предполагал, что Вы так скоро освободитесь. Что мне ему передать?
   - Ничего не передавайте, я все скажу ему при встрече, - торопливо ответила Рябинка и покинула кабинет.
   Она шла по коридору и, совершенно расстроенная, обменивалась "здравствуйте" со всеми подряд. Здоровалась не она, здоровались с ней, причем совершенно неизвестные люди. Недоумение Рябинки росло. Никто из знакомых не удивлялся, почему ее так долго не было, и никто из незнакомых не интересовался, кто она такая. Словно бы и не покидала Рябинка Лиски, а годы, проведенные на Новой Земле, ей только приснились.
  
  
  
  
  

Инкины проблемы

  
   За тринадцать лет, пролетевших на Новой Земле, Тьера успела совершить десять оборотов, а Лиска вокруг своего светила и того меньше. Но десять лет иногда ой-ой много, особенно для планеты, которую люди решили сделать пригодной для своего существования.
   И как же тоскливо могут эти годы тянуться для человека, который пришел в этот мир только ради осуществления четко намеченной цели, и кто всю свою предыдущую жизнь провел среди зелени, под мягким голубовато-лиловым небом. С каким нетерпением, подхлестыванием каждого своего мгновения должен был жить такой человек!
   Ах, как быстро Инке осточертело все, что тянуло и привлекало сюда ее прототипа! Яркий свет центрального светила слепил ее, каменные пейзажи удручали. Реалии быта в крохотной квартирке, поначалу показавшейся ей чуть ли не раем, начали раздражать. Особенно добивала ее необходимость каждый раз надевать скафандр при выходе наружу. А плакаться, увы, было не перед кем.
   Приняв чужую роль, Инка вынуждена была одеть на себя и чужие вкусы, желания, привычки. Будучи уверена, что Рябинка любит Лиску и свою работу на ней, она ни разу не усомнилась, что и ей, Инке, полагается любить то же самое. Но заставлять себя любить - вернейший путь к ненависти.
   Эльмар никогда не видел ни буровато-сизых Лисканских песков, ни бесконечных, отупляющее разнообразных скал и ущелий. Он запрограммировал Инку хотеть здесь жить - она и хотела, однако любить все это - нет, любить такое для нее было совершенно невозможно. Она была сотворена преобразователем, то есть человеком, стремящимся переделывать безжизненные планеты в нечто подобное Земле. Вот и получалось, что чем дольше, тем больше тосковала Инка по просторам Зеленой Долины, по архитектурным красотам Стасигорда и строгой планировке Открытого.
   Инке не с кем было поделиться своей печалью, как не могла она никому поведать того, что мучило ее даже больше унылых пейзажей. Инку грызла непонятная внутренняя тоска, постоянное недовольство собой. С каждым месяцем, с каждым новым посадочным сезоном тоска эта становилась все сильнее, и заглушить ее не могли ни муж, ни дети, ни интересная работа.
   Как ни пыталась Инка вычеркнуть из сознания то, что занимает чужое место, но что-нибудь да напоминало ей: "Не твое все это. Украденный муж, украденная жизнь." Кража богатства Инку не беспокоила. Разве на Новой Земле не имела она возможности пользоваться гораздо большим, стоило лишь захотеть? И Рябинка, конечно же, там не бедствует... Если, конечно, она жива...
   Вот это "если" и грызло Инку. Ведь, рассуждая логически, живая Рябинка давно была быть здесь, с Эльмаром или без. А если Рябинки до сих пор нет, значит, не спаслась она из зеленой ловушки, погибла тьерянка.
   Инка не подозревала, что тоска, отравляющая ей жизнь, называется муками совести. Она считала себя ни в чем не виноватой, и свое отвратительное самочувствие приписывала чему угодно, только не такой мелочи, как украденный звездолет.
   Все чаще ей снились одни и те же сны, весьма и весьма неприятные. Но мало ли чего человеку порой привидится? Встав поутру, можно было изгнать сон из памяти и не мучить себя бесполезной мыслью, что ты обрекла кого-то на смерть. Что этот кто-то вряд ли выбрался за энергетический барьер и, не найдя достаточно пропитания, замерз в первую же зиму.
   И если Инка не возненавидела весь свет, то только благодаря заложенной в нее внутренней программе. Стремление переделать Лиску, совершить это быстрее и полнее заставляло ее, поднявшись утром, забывать сны и действовать. Причем действовать с максимальной активностью. Благодаря этому стремлению Инка очень скоро не только постигла все тонкости Рябинкиной работы, но даже превзошла ее уровень.
   Инка не знала лени, апатии и слово "невозможно" применяла только в редких, совершенно безнадежных случаях. На каждое "не получится" или "нельзя" своих подчиненных она требовала объяснения: "Почему нельзя? Что мешает?" Она искала пути, дававшие возможность выполнения своих приказов.
   Результаты не замедлили сказаться. Лет через пяток работы она уже знала все "узкие места", все препоны, какие могли встретиться в работе у ее подчиненных, все прорехи, какие могли у них появиться. И она не просто знала - она заранее устраняла причины, способные вызвать сбои в процессе либо обеспечивала помощь. Она помнила наизусть, что и где на Лиске должно было расти. У нее имелись склады, действовали долгосрочные связи с поставщиками, были ремонтные мастерские.
   В обращении с людьми она стала придирчивой до мелочности. Она требовала неукоснительного выполнения графика работ и разработала целую серию инструкций, где четко значилось, как поступить в том ли ином случае. Она работала как хорошо налаженный автомат и заставляла точно так же работать других.
   Жаль, что Инкины труды не приносили ей удовлетворения! Тем и отличалась она от живой и несколько безалаберной Рябинки, что работа, сам процесс ее почему-то оставлял Инку равнодушной. Рябинка наслаждалась проделанным. Любое, самое маленькое свое достижение она способна была видеть самим по себе, независимо от общего результата. Она могла часами любоваться каким-нибудь особо удачным сочетанием растений в только что обустроенной оранжерее или, разрыхляя грунт в очередном парнике, отделенном от вакуума Великого Космоса тремя слоями тонкой пленки, тихо мечтать под шумок мини-трактора о том, как замечательно здесь будет лет через двадцать.
   Но Инку мечты о том, что будет через двадцать лет, никогда не вдохновляли. Она не способна была черпать радость в мелочах, результат - вот к чему она стремилась. Достичь результата следовало как можно быстрее, и всякую там лирику она воспринимала лишь как помеху делу. Зато у нее и не было случая, чтобы что-то внезапно потребовалось или поломалось, а она к тому оказалась не готова.
   Досадные неожиданности исчезли из лесоводческого обихода на Лиске. Группе, направленной на освоение нового объекта, сразу же выдавалось все необходимое с инструкциями, четкими графиками, что и когда из вспомогательных механизмов должно быть взято на складе и туда возвращено.
   Не удивительно, что и "огородники" скоро оказались в подчинении у Инки. Она быстро сосредоточила в своих руках все семфонды а также знание того, что, где и примерно сколько должно быть выращено и к какому сроку. По ее планам, через несколько лет Лиска должна была не только кормить себя сама, но даже с запасом, чтобы без помех привлекать новую рабочую силу.
   Какие там эксперименты - вся самодеятельность подчиненных строго Инкой пресекалась!
   - Ребята тобой недовольны, - сказал ей однажды "Саваоф".
   - Недовольны лентяи, - возразила она.
   - Я бы не назвал так кое-кого из твоих бывших друзей.
   Инка удивилась.
   - Да в чем дело-то? - спросила она.
   - Ты слишком стремительно норовишь вырваться вперед.
   - Разве это плохо?
   - Плоха односторонность, излишняя прямолинейность. Вспомни, как ты начинала. Разве я запрещал вам био-опыты?
   - Ах вот, откуда ветер дует! - усмехнулась Инка. - Значит, это Верн жалуется.
   - Он прав. Опытный уголок должен существовать, считай это моим прямым указанием.
   - Отклонения от процесса замедляют работу! Я хочу, чтобы наша планета стала пригодной для жизни как можно быстрее!
   - Мы все этого хотим. Но однообразие фенотипов может обернуться бедой. Космос хитер, и ты еще не знаешь, на что он способен. Колебание фонового излучения - и мы останемся ни с чем.
   - Что ж, мне теперь и опыты включать в программу? - спросила Инка раздраженно.
   - Зачем? Не запрещай и негласно предоставляй возможность. У кого есть склонность к экспериментам, тот все равно будет творить, хочешь ты того или нет. Воевать с такими - один вред делу, а пользу от них можно получить немалую. Вот Верн, например. Ты в курсе, что его марсианские бактерии уже вовсю трудятся возле тех мест, куда открываются аэротрубы?
   - Мы начали впускать воздух?!
   - Уже две недели как распечатали накопители. Через несколько лет придет черед и твою травку высевать.
   Новость была потрясающей, но отчего она, Инка не была первой из озеленителей, кого "Саваоф" счел нужным проинформировать? Неужели Инка и в самом деле допустила крупный промах?
   - Под открытым небом? - произнесла она сухо.
   - О чем я и веду речь, - кивнул "Сам". - Так что готовься потихоньку.
   Какое там потихоньку! Отрадную весть Инка восприняла как команду старта к усиленным действиям. Вот когда она задействовала на полную катушку все свои ресурсы. Био-опыты она разрешила, ведь "Сам" упомянул, что Рябинка ими интересовалась, но все трудовые резервы Лиски она теперь нацелила на одно: производство посадочного и семенного материала для будущего массового озеленения.
   Это обозначало новые площади теплиц, дополнительный набор рабочих и, соответственно, целый комплекс новых проблем. Атмосферное давление в рассадниках Инка решила поддерживать на пониженном уровне, и это также создавало определенные трудности.
   Так пробежало еще два года. На исходе третьего Инка высеяла под открытым небом первую партию семян. Их был всего центнер, но зато это были семена самых стойких, самых неприхотливых растений. Увлажнение почвы производилось изнутри, с помощью системы орошения, знание которой было унаследовано Инкой от Эльмара. Участок был ее собственностью, именно поэтому она начала с него. А чуть появились первые всходы, она объявила широкую кампанию по массовому севу.
   - Нам надо срочно выкупать всю планету, - сказал Инке "Саваоф" неделю спустя.
   - Почему вдруг? - удивилась Инка.
   - Согласно расчетам, через два года атмосферное давление на Лиске достигнет половины нормального. Планеты с подобным уровнем считаются пригодными для эксплуатации. Это значит, что правительство прекратит финансирование и пустит земли с аукциона для распродажи.
   - Ну и пусть, - не поняла проблемы Инка. - Мы сами в состоянии продолжить гидро- и аэро- работы.
   - Конечно, в состоянии. Поэтому я и хочу планету выкупить. При прекращении финансирования заводы по выпуску воздуха будут демонтированы, а оборудование вывезено. Ты не забыла, надеюсь, что оно принадлежит не нам?
   - Мы его можем откупить.
   - Можем. Но мы потерпим громадные убытки, если земля, на которой они стоят, окажется в чужих руках.
   - Теперь понятно. А зачем нашей фирме территории, на которых работы вестись не будут?
   - Эти территории нужны не фирме, а нам самим. Я задумал нечто очень перспективное - акционерное общество. Земля будет приобретаться частными лицами: мной, тобой, членами твоей семьи. Более того, я задумал сделать акционерами всех людей, работающих на Лиске. Понимаешь меня?
   - Не совсем. Почему вы желаете вовлечь в дело всех? Больше народа - больше организационных сложностей. Не проще ли откупить столько земли, сколько нам необходимо, а с остальной пусть разбирается империя?
   - Ты не ведаешь, о чем говоришь. Я не хочу, чтобы с Лиской случилось то же самое, что с другими планетами, где я работал. Их изгадили, моя девочка. Чтобы их оживить, я в каждую вложил по доброму куску самого себя, а эти сволочные промышленные хищники мои планеты вновь умертвили.
   - Но на Лиске нет ничего, что бы могло привлечь крупные кампании.
   - Империи бы такую уверенность. Кто знает? До сих пор мне удавалось не допускать, чтобы у нас было открыто что-нибудь, способное принести сверхприбыль. Маленькие хитрости, я тебе о них потом расскажу. Но если мы не откупим планету вовремя, сразу после объявления ее пригодной для освоения сюда будет прислано несколько крупных поисковых партий, и у меня уже не будет власти, чтобы их проконтролировать.
   - Да, мало хорошего будет, если мы на своей территории будем создавать биосферу, а кто-то ее отравит, - вынуждена была согласиться Инка. - Жаль, что у нас не хватит средств обойтись без посторонних.
   - Дело не в средствах, - снова возразил "Саваоф". - Мы с тобой хоть завтра могли бы откупить Лиску. Но мы ведь не вдвоем собираемся здесь обитать. Уже сейчас у нас пятьдесят с лишком тысяч народу, и многие из них находятся здесь с начала ее освоения. Они ничего не имели бы против у нас остаться. А только будут ли они беречь эту землю, если она будет не их? Вспомни, как поступают люди, чувствующие себя временщиками. Как ты внушишь им заботу о чистоте воды, если не им ее пить, как ты заставишь их беречь красу природы, если не для них она будет создаваться? Каждый человек прежде всего старается для себя, и ни ты, ни я не сможем уследить за всеми.
   - Но если территория будет поделена на отдельные участки, каждый хозяин будет заботиться только о своем, а на остальную территорию ему будет наплевать.
   - Нет, я все продумал, и завтра намерен объявить всеобщее собрание. Ты поддержишь меня, или я старый осел? Без твоего согласия моя затея бессмысленна.
   - У меня есть некоторые сомнения, но, если вы считаете, что акционерное общество лучший вариант, чем личная собственность... В конце-концов, нам нетрудно будет в случае чего взять все в свои руки. Да?
   - Разумеется. Существуют законы, и мы всегда сможем их применить.
  
  
   До возвращения Рябинки оставалось два года...
  
  
  

Вторая любовь Рябинки

  
   Вернувшись в звездолет, Рябинка почувствовала себя плохо. У нее застучало в висках, затем стало тяжело дышать и открылся кашель. И до боли заложило уши.
   - Совсем я расхворалась, детки, - попробовала она пошутить.
   Но шутка не получилась: расхворалась Рябинка действительно серьезно. Ощущение было пугающим: невозможно было постичь, что с ее организмом такое приключилось. Только когда дети начали проситься на улицу, пришло понимание. Перепад давления - у Рябинки была типичная горная болезнь. Действительно, Рябинка сначала без подготовки шагнула из звездолета наружу, а затем, надышавшись разреженного сухого воздуха, вернулась назад. Она откашлялась и сказала:
   - Видите, к чему приходит торопливость? Или вам тоже хочется б?хать, как чахоточным?
   - Ты обещала, - надулся Василек.
   - Если обещала, так что, теперь всем умирать? Нельзя так сразу перепрыгнуть из одного мира в другой.
   Она снова закашлялась, а тем временем мозг ее уже заново прокручивал ситуацию. Кое-что она вспомнила.
   - Мы задержимся здесь еще немножко. К наружным условиям надо привыкать постепенно.
   - Мы будем высовываться и прятаться, да? - с любопытством спросила Надюшка, которая любое затруднение воспринимала как новую игру.
   - Я догадался, - сказал Доди. - Мы будем потихоньку открывать дверь и впускать наружный воздух. Таким образом давление в звездолете будет постепенно падать и скоро станет безопасным.
   - Молодец, не зря учился в школе. А что мы будем делать, если регулятор состава воздуха будет возвращать его на прежний уровень?
   - Надо его выключить.
   - Умница. Конечно.
   Василек немедленно полез к пульту управления.
   - Только не сегодня, - остановила его Рябинка со стоном. - Дайте мне прийти в себя. Наделаете беды, нам вовеки потом ее не расхлебать... Слышишь, кому говорят!
   Средний, он же бывший старший сын нехотя отошел от пульта.
   - Заклинаю вас, не лазьте по приборам. Мы все погибнем, если какая-нибудь цепь не так замкнется.
   Это охладило пыль юных исследователей.
   Утро встретило Рябинку головной болью и фигурой Доди, склоненной над сводом программ, заложенных в корабельный мозг.
   - Мама, смотри, это очень просто! - заговорил он, чуть она отняла голову от подушки. - Надо нажать клавишу "обеспечение жизнедеятельности", затем набрать код "воздух", найти "давление" и ввести "отключить".
   - Рада, что ты разобрался, - выдавила из себя Рябинка, превозмогая головную боль. - Я сейчас встану и тоже вникну.
   Отключив регулировку давления, Рябинка одела легкий скафандр, вошла в тамбур и открыла наружный люк. Давление воздуха чуть не вытолкнуло ее из звездолета, до того она была слаба. Это ощущалось как порыв ветра и на поверхности Лиски всегда помогало выбираться наружу точно так же, как мешало попадать внутрь. Сейчас Рябинка выходить не собиралась. Она подождала, пока ветер стихнет, закрыла наружный люк и распахнула дверь в основное помещение. Движение воздуха показало ей, что процесс пошел.
   - Ну как? - поинтересовалась она, снимая шлем.
   - Все окей, мамочка, ты зря боялась, - ответил Доди. - Правда, Василек?
   Рябинка несколько раз вдохнула воздух полной грудью, примерив результат на собственном организме. Ощущения ее удовлетворили, и поздно вечером эксперимент был повторен, а затем и утром следующего дня. Более резко понижать давление в салоне корабля Рябинка не решилась, и лишь спустя пять суток разрешила детям выход наружу. Да и то это была прогулка на природу, а не в поселок.
   - Мама, чего ты боишься? - удивился Доди, услышав категорическое "нет".
   - Не знаю, родной, но мне почему-то тревожно. Душа не на месте, - ответила Рябинка.
   Вид деревьев, посаженных под линеечку действовал на нее удручающе. А на траву, растущую подобным образом, она вообще не могла смотреть без содрогания.
   - Ну... - протянул Василек.
   - Лапти гну, - передразнила его Надюшка, подражая матери.
   - А что такое "лапти"? - спросил Доди.
   - В Большом Космосе очень опасно.
   - Ладно, поглядели на природу - и хватит, - сказала, наконец, Рябинка.
   - Работать пойдем, да? - запрыгала девочка.
   Она привыкла, что еще совсем недавно когда Василек был в школе, мать брала ее с собой в лесничество.
   - Пока только я одна, - улыбнулась Рябинка, любуясь дочуркой.
   - Сначала маме надо устроиться, - снисходительно пояснил Доди.
   - Построить дом, да?
   - Да, да, и дом построить.
   - Не ври, - насупилась Надя, - Дома строят строители, а мама...
   - Наша мама все может! - сказал Василек.
   Разговор детей навел Рябинку на мысль, что звездолет не самое лучшее пристанище для детворы. Следовало поискать что-нибудь более просторное и менее напичканное опасными приборами. В самом деле, почему бы ей не заглянуть в свою старую квартирку и не поговорить с теми, кто там теперь живет?
   Впустить их они к себе вряд ли впустят, зато в подробностях расскажут о событиях последних лет и о новом начальстве. И повод был: следовало бы поинтересоваться судьбой своих пожиток. Скорее всего, их давно выбросили, но чем черт не шутит?
   Остановив звездолет возле входа, Рябинка подошла к дверям и, нажав на кнопку звонка, подождала. Никто не отозвался и не вышел. Следовало принимать решение. Рябинка вздохнула и полезла во внутренний карман своей курточки, где она хранила документы и комплект запасных ключей. Курточка эта была та самая, в которой она когда-то ступила на поверхность Новой Земли, и Рябинка ее сберегла как память о той жизни, которую потеряла. Она открыла квартирку и вошла.
   Странно, но в тот момент она даже не подумала, что ее могут принять за взломщицу, и была уверена, что поступает рационально. Уверенность ее укрепилась, когда, оказавшись внутри, она увидела, что квартирка необитаема. Мебель, правда, присутствовала, но дверцы шкафчиков были открыты, а сами шкафчики пусты. Зато имелись три дополнительные кровати, причем две детские, и они были застелены.
   Рябинка села и подумала. Похоже, ей крупно повезло. Если кто-то в квартире и обитает, то появляется здесь нечасто. Встав, она пошарила в ящиках письменного стола, полазила по кухне... Решено!
   Выйдя на улицу, она глянула на звездолет - ребятишки выжидающе глазели на нее сквозь стекла иллюминаторов. Она махнула им рукой, приглашая спуститься.
   - В общем, так, - сказала она им до того, как впустить внутрь помещения, - вы пробудете здесь, пока я за вами не приеду. Если сюда кто-нибудь явится, скажите, что это квартира вашей мамы, и что когда она придет, то все объяснит. Чужие вещи не трогать, и чтобы ничего не сломать. Ясно?
   - А что можно? - поинтересовался Доди.
   - Все остальное. Пользоваться душем, кухней, бегать, играть. Увидите.
   Перенесши в квартирку сублиматы и детскую одежду, Рябинка заблокировала люк звездолета, и пошла вдоль по улице. Она не меньше детей устала от тесноты, ей хотелось простора и живого воздуха. Главное управление находилось в пределах пешего маршрута, и грех было бы не воспользоваться моментом. Свернув в очередной раз за угол, она столкнулась с Роем. Тот постарел, еще больше высох, но сердце у Рябинки затрепетало при виде его стремительной подтянутой фигуры.
   Все в ней вспыхнуло ему навстречу, и она с трудом удержалась от желания его позвать и остановить. Она понимала: сладкие сны редко сбываются наяву, и после стольких лет отсутствия странно было бы, если бы Рой немедленно заключил ее в объятья с возгласом "Как долго я тебя ждал, дорогая!"
   Но Рой остановился сам.
   - Рябинка! Ты вернулась! - обрадовано провозгласил он. - Вот удача! Мне сегодня в рейс. Идем, я покажу тебе наш новый дом.
   "Наш!" От этого слова у Рябинки закружилась голова. Неужели Рой действительно ждал ее все эти годы? И по-прежнему ее любит?
   - Мне в управление надо, - слабо возразила она.
   - А ты не можешь ради меня... хоть один разок отложить свои отчеты?
   В голосе Роя прозвучало нечто сердитое, даже злое. Это был незнакомый Рябинке Рой: напряженный, очень усталый. И как всегда, когда что-то было Рябинке непонятно, она постаралась так построить свой ответ, чтобы его можно было истолковать как угодно.
   - Ради тебя я на все согласна!
   - Тогда полетели. Карета ждет вас, миледи!
   Рябинка засмеялась. Почему ей показалось, будто Рой переменился? Да он все такой же, а пара морщин на лице - не в счет.
   Всю дорогу она ожидала, что он засыплет ее вопросами, удачной ли была поездка, но он даже не заикнулся насчет развода с Эльмаром и не спросил о Доди. Вместо этого он сказал:
   - Я перевез все твои вещи со старой квартиры.
   "Вот кто там жил! - пропело в голове у Рябинки. - И он все сохранил!"
   - Ты у меня молодец, - сказала она с нежностью, глядя на седину в его шевелюре.
   Заметив, что Рой перехватил ее взгляд, она отвела в сторону глаза и только через секунду снова искоса на него глянула.
   Удивительно, но Рой изменился! Морщины на его лбу разгладились, он словно помолодел.
   "Какой он славный!" - подумалось Рябинке.
   И вновь ее ждал сюрприз. Ракетка опустилась возле двухэтажного особняка, похожего на дворец.
   Правда, дворец этот был миниатюрным, но он не казался от этого менее шикарным. Он выглядел возведенным не из пеностала, а из цветного поделочного камня. Полированные колонны подпирали навес крыльца, башенки на крыше... Он казался перенесенным сюда из иной реальности, словно Рябинка грезила и никак не могла проснуться. Словно чего-то здесь не хватало ...
   "Зелени, - наконец поняла Рябинка. - Ничего, двориком я займусь сама..."
   Действительно, территория вокруг особняка была столь камениста и пустынна, словно трава и древесные побеги на улицах поселка были из области миража. Высокая каменная стена отгораживала особняк от окружающего пространства, делая его "вещью в себе".
   "Посмотрим, что там внутри..."
   Внутри тоже оказалась сказка. Ожидавшая спартанскую обстановку космических интерьеров, Рябинка ахнула от восторга, обозрев пушистые паласы, яркие цвета и мебель из инкрустированного дерева. Стены, обитые мягким, но гладким и упругим материалом приятной расцветки, украшало трюмо в резной раме и застекленная витрина для сувениров.
   - Ах! - поневоле вырвалось у Рябинки. - Какая прелесть!
   - Идем в твою комнату, - улыбнулся Рой, сверкнув набором отличных зубов. - Ты не все еще видела.
   Ее комната и в самом деле была великолепна. Она была выдержана в бирюзовых, столь любимых Рябинкой тонах. На туалетном столике в углу стоял ее портрет работы Эльмара, тот самый, который он когда-то ей подарил в ее первый полет на Новую Землю. У стены, торцом к окну, находился стол-секретер со множеством выдвижных ящиков.
   - А сядь-ка на стул!
   Рябинка села
   - Вращается! - радостно воскликнула она, крутанувшись вокруг оси. - Рой, ты чудо! Ты прелесть! Как ты догадался?
   - Если я прелесть, что надо сделать, а? - улыбнулся Рой прежней своей улыбкой, неотразимо подействовавшей на Рябинку уйму лет назад.
   Рябинка бросилась ему на шею и спрятала лицо в его шевелюре.
   - Э нет, этого мало! - засмеялся он, целуя ее. - Но чудо не я, чудо ты! Я снова вижу тебя прежней. Снова ты - это ты, а не твое привидение.
   - Ах, Рой, если бы ты знал, как я по тебе скучала! - воскликнула Рябинка через полчаса, когда они спустились вниз. - И этот дом, и ты - я не верю, что так бывает. Я сейчас проснусь - и все исчезнет.
   - Смешная ты! - сказал Рой. - Разве не ты сама задумала все это великолепие, а теперь радуешься, словно это для тебя новинка.
   - Конечно, я когда-то мечтала о подобном, - согласилась Рябинка, пьянея от счастья, - Рой, если ты меня бросишь, я умру!
   - Великий Космос, ну и идеи у тебя в голове! - воззрился на нее Рой. - Как ты могла подумать, что я могу тебя бросить?
   - Но ты столько обо мне не знаешь. Я должна тебе рассказать кое-что.
   - Опять какое-нибудь наследство? - усмехнулся он.
   - Наследство? Нет, ничего такого в обозримом будущем мне не угрожает.
   Она не успела заметить, как Рой отреагировал на эту шутку. Дверь в ходовой тамбур отъехала в сторону, и в холл вбежал ее Василек. Он был одет как-то странно, в вязаную шапочку непонятного фасона и костюм пестрой раскраски.
   Рябинка остолбенело взглянула на сына. Дети самовольно пустились в странствия по улицам! Но как они ее разыскали?
   - Мама, ты вернулась! - закричало дитя. - А мы тебя сегодня не ждали!
   - Закрой дверь, Рози! - сказал Рой. - На улице холодно.
  
  
  

Акционеры

  
   Собрание, объявленное в тот памятный день "Саваофом", было самым необычным из тех, какие Инке до этого приходилось видеть в ее биографии. Главе Лисканской инженерии надо было поговорить одновременно с пятьюдесятью тысячами своих подчиненных. Поскольку объединить их всех в одну толпу было нереально, то пришлось ему применить другой способ. "Сам" воспользовался видеосвязью. Речь он держал из своего кабинета, а аудитория его, сгруппировавшись по кучкам, без излишней суеты рассредоточилась в узлах связи с центральной базой по месту работы.
   Предложение его вызвало шок. Стать на паях собственниками целой планеты! Превратить Лиску в зону комфорта и всеобщего благоденствия!
   Примерно полминуты длилось молчание - люди переваривали услышанное. Наконец, один за другим начали подниматься "старики", те, за плечами которых Лиска была не первой планетой. Сначала те, которые были обременены семьями, затем и остальные. Они были "за", но хотели знать, что значит "совместно".
   - Это значит, - объяснил "Саваоф", - что пока работы по созданию гидросферы не будут закончены, точного указания местоположения земельного участка в документах не будет. Указан будет лишь размер, величина пая. Необходимость такого положения диктуется тем, что по мере образования гидросферы на планете будет происходить перераспределение водных ресурсов. В результате некоторые территории окажутся под водой, а другие наоборот, очутятся в зоне пустынь. Для того, чтобы никто не оказался обездоленным, в уставе акционерного общества будет указано, что окончательный раздел территории произойдет через 15 - 20 лет, а пока по желанию его членов им будет выделен соответствующий участок во временное пользование.
   - Кому же достанутся моря, скалы и пустыни? - подал голос кто-то из молодежи.
   - Хороший вопрос. Территории, на которых разместятся водные и лесные ресурсы, а также неудобицы останутся в совместном пользовании.
   - Где бы найти того доброго дядю, который готов отвалить каждому из нас по мешку с кредитками...
   - Обойдемся содержимым своих кошельков. Оплата совместных ресурсов будет пропорциональна количеству земли, заявленной акционером. Но заявить придется с коэффициентом.
   - Это как?
   - Каждому из нас придется указать в заявке количество земли, в несколько раз превышающей его запросы.
   - И на сколько превышающей?
   - А посчитайте. Для нормального функционирования гидросферы необходимо, чтобы территория, занятая водой, составила примерно 2/3 планетарной поверхности. Значит, умножим на три. Далее. Примерно половина суши будет не пригодна для земледелия. Оплачивать ее тоже придется, так что умножаем еще на два. И прибавим на каждого по гектару зеленых насаждений для дыхания.
   - То есть, если мне нужен участок под дом площадью 100м2, я должен оплатить 600 + 1 га?
   - Абсолютно верно.
   - И стоимость каждого квадратного метра будет тем меньше, чем больше земли себе захапает каждый?
   - Получается, что так.
   - А что я буду делать со своим участком, если куплю его в запас, а пользоваться им пока не буду?
   - Сдашь его в аренду, например, фирме по производству воды или фермерам. Это, кстати, избавит тебя от выплаты поземельного налога а в будущем, возможно, даже принесет некоторый доход. Имейте в виду, что еще долгие годы нам придется оплачивать из своего кармана все работы по улучшению нашей планеты и превращению ее в такую, какой мы ее хотим увидеть.
   Идея, поданная "Саваофом" лисканскому трудовому населению, была слишком захватывающей, чтобы никого не соблазнить. "Сам" дал понять, что он в любом случае приобретет кус, и все старики последовали его примеру. И когда спустя месяц начался прием заявок, мало кто устоял. В основном это были те, кто не собирался пока оседать на одном месте, из молодежи.
   Саваоф позаботился о том, чтобы акционером мог стать любой независимо от количества кредиток на своем счету. Он договорился с банком, филиал которого находился на Лиске, насчет долгосрочного займа для всех желающих, с погашением долга в течение 15 лет. Гарантией выплат служил размер зарплаты пайщика, а поскольку доходы и расходы каждого обитателя Лиски походили через этот банк, то платежеспособность каждого клиента не составляла секрета для управляющего филиалом. Естественно, банк не смог бы выложить сумму на покупку целой планеты, если бы основными его клиентами не были Самшит Уайндович Власенко, Рябинка и "Космосгидротех".
   На выработку устава общества, оформление заявок ушло около месяца. По истечении этого срока Инка обнаружила, что владеет одной четвертью территории планеты, и это без квадратных километров, записанных за детьми и Роем. Инку избрали председателем, по-другому, президентом. На этом настоял "Саваоф".
   - Я тебе помогу, если возникнет необходимость, - сказал он ей, когда они остались одни. - В первую очередь постарайся разобраться в движении денежных средств населения нашей планеты.
   - Нет нужды тратить на это время, - фыркнула Инка. - Я достаточно богата, чтобы оплатить Империи всю сумму ежегодного взноса за все общество чохом, а затем поручить банку вычитать ежемесячно с каждого акционера его долю и переводить эту сумму на мой личный счет.
   - Личный счет оставь в покое, - сказал Саваоф. - Для акционерного общества выгодней иметь свой фонд, отдельный, и оперировать с ним.
   - И откуда этот фонд должен взяться?
   - От паевых отчислений. И чтобы люди и банковские служащие не путались, проще производить эти отчисления в процессе выплаты процентов по займу. Поручить банку раз в месяц, в день подсчета доходов - расходов каждого клиента, отчислять двенадцатую часть суммы его годового налога на Лисканскую собственность на счет акционерного общества.
   - Но нужная сумма накопится только к концу года.
   - Не беда, первый взнос я уже сделал. "Космосгидротех" далек еще от банкротства. И в дальнейшем не торопись залазить в свой карман.
   - Я поняла, - сказала Инка, - но при чем здесь движение денежных средств всего населения?
   - Пригодится.
   И пригодилось. Скоро Инка знала все нужды большинства акционеров, на что каждый из них расходует свою зарплату, а узнав это, проанализировала результаты и пришла в ужас.
   "Так мы непременно разоримся, - сказала она сама себе. - Стоит фирме потерпеть убытки, и нас постигнет крах!"
   - Самшит Уайндович! - побежала она к "Саваофу". - У нас огромная прореха в бюджете! Необходима собственная промышленность: собственные ткани, переработка и прочее. Чтобы деньги не утекали в Большой Мир, а оставались в системе!
   - Правильно, моя девочка, не хлебом единым жив человек. Мы можем либо привлечь дополнительную рабочую силу, либо уговорить кого-то из незанятых женщин включиться в производство. Помещения мы построим, часть фермеров перебросим на выращивание технических культур. Ты так себе это представляла?
   Конечно же, влезть в подробности Инка к тому моменту еще не успела, но разве это было важно? "Сам" предложил ей составить смету на оборудование и запуск в действие первого завода по производству мягкой мебели. Им удалось обойтись собственной рабочей силой, пригласив со стороны только десять основных специалистов.
   Через полтора месяца "Саваоф" потребовал от нее отчет о деятельности ее как председателя акционерного общества. Заполнять графы было не сложно, хотя и требовало некоторого терпения. И вывод был прост до примитивности: большинство земли оказалось сдано фирме по производству воды в так называемую аренду. А поскольку в уставе оговаривалось, что налог на собственность выплачивает в имперскую казну не собственник, а пользователь, то выходило, что и на следующий год не менее 3/4 суммы будет оплачено "Космогидротехом".
   - Зачем вся эта канитель с мнимой арендой? - высказала Инка "Саваофу" свое недоумение.
   - Чтобы люди чувствовали себя хозяевами, а не иждивенцами, - объяснил "Саваоф". - Кроме того, все должно быть строго по закону, чтобы с формальной стороны ни к чему нельзя было придраться. Не забудь: в конце года ты должна будешь отчитаться перед акционерами за каждый потраченный тобой грош. Они должны знать, что сколько чего стоило и какова цена их участков, если они захотят их продать.
   - А ценность земли и впрямь будет расти?
   - Разумеется, ведь работы по благоустройству тоже чего-то стоят. Затраты эти будут увеличивать стоимость каждого квадратного метра не только ежегодно, но даже ежедневно. Для нас достаточно вести перерасчет по месяцам. Суммы общего прироста будешь брать у меня, но разбрасывать на каждого тебе предстоит самой. Постарайся быть точной.
   Инка подумала.
   - Вообще-то мы занимаемся ерундой, - сказала она, наконец. - Почему бы не взять эту сумму с каждого акционера? Это было бы справедливо.
   - Они не потянут. Подумай сама, кто согласится 15 лет выжимать из себя все соки ради клочка земли, которой он еще и в глаза не видел? А затем еще надрываться годы и годы для того, чтобы обустроиться, как положено?
   - Поэтому мне и не понравилась эта идея с акционерством. Что, если кто-нибудь из акционеров захочет продать свою долю насторону? И что, если покупателем окажутся те самые промышленные хищники, которых мы пускать сюда не хотим?
   - Перечитай устав: продать долю можно лишь тому, кто родился и вырос на нашей планете либо другому члену нашего акционерного общества.
   - А если такого не найдется?
   - Общество включает участок в свой земельный фонд и выплачивает выходящему сумму, равную сумме его убытков.
   - То есть, паевых взносов и проценты по кредиту. Ясно. Не проще ли было купить планету самим, а через 15 лет продавать готовые участки?
   - Через 15 лет земля будет стоить столько, что никто из работников не сможет приобрести даже клочка под дом.
   - Значит, мы занимаемся благотворительностью? А я думала, вы деловой человек!
   Мистер Власенко усмехнулся.
   - Я богат, куда мне деньги? Увидеть эту планету зеленой, умереть под голубым, а не черным небом - вот о чем я мечтаю, моя девочка.
   Увидеть зеленой всю планету Самшиту Уайндовичу не довелось. Зато голубым, точнее, темно-синим небом полюбоваться он успел. В тот месяц Инка как раз высадила без укрытия первую очередь молоденьких сосенок. "Сам" взглянул на стройные разки крошечных деревьев, поднял верх лицо и сказал, прикрывая глаза рукой:
   - Хорошо-то как! А каково будет через двадцать лет! Ты не бросай дело на полдороге, моя девочка, уважь старого ворчуна.
   Поднявшись на косогор, он сел на траву и снял шлем.
   - Хорошо, - повторил он, вдыхая холодный весенний воздух.
   А, вернувшись домой, слег и умер.
   Инка рыдала, не скрывая слез, она горевала искренне. Она оплакивала не только начальника, не только хозяина планеты, но и единственного своего друга, заботливого и надежного, почти отца. Кто теперь поможет ей советом в трудную минуту? Что станется с акционерным обществом и фирмой? Кто будет ее компаньоном?
   Оказалось, что компаньона не будет вообще. "Саваоф" сделал своей наследницей ее. Он завещал Инке все свое богатство: и земли, и долю в фирме, и огромную сумму денег в банке Тьеры. То есть, вообще-то наследницей он назвал Рябинку, но разве не была она, Инка ее полномочной заместительницей?
   Теперь Инка владела половиной земельного фонда Лиски и могла распоряжаться фирмой по своему усмотрению. То, что она стала хозяйкой планеты, моментально стало известно всем. Но вместо того, чтобы обрадовать, это ее почти пришибло. Она принимала поздравления, а на душе у нее скребли кошки. Богатство-то было не совсем ее. И, опять же, что она будет делать с фирмой?
   Поразмыслив, Инка поняла, что с фирмой ничего особенного делать не надо. По крайней мере, пока. Как раньше ей управлял главный инженер, так и теперь будет управлять. Особой срочности в ее, Инкином, вмешательстве там не было, чего нельзя было сказать о должности главного экономиста, которая теперь оказалась вакантной.
   "Сам" замыкал на себе все основные ветви, обеспечивавшие существование поселенцев: производство атмосферы, пищевой минимум, строительство и снабжение. Когда Лиска откупила себя у правительства, снабжение превратилось в торговлю с Тьерой и другими планетами, что также имело свои нюансы. После его смерти все эти обязанности автоматически перешли к Инке. Но Инка не чувствовала в себе достаточно сил для освоения такого объема проблем.
   - Послушай, может, ты сядешь в кресло "Саваофа", - обратилась она к мужу. - Зарплату мы тебе положим королевскую.
   - Кто это "мы"? - усмехнулся Рой.
   - Ну я, то есть общество.
   - Вот спасибо, свет ты мой! Моя жена будет мне платить зарплату. Весело, ничего не скажешь!
   - Ты будешь получать столько же, сколько себе назначал "Сам" , - разозлилась Инка.
   - Я транспортник, дорогая, им был, им есть и им останусь. Если тебя это не устраивает, ищи другого мужа.
   - Ах нет, - спохватилась Инка, сразу сбавив тон. - Ты меня не понял. Но от того, кто сядет в кресло "Саваофа", будет зависеть вся наша жизнь!
   - Вот и держи это кресло для себя. Я не понял, чего ты паникуешь? У "Самого" было три зама. Одного из них назови главным экономистом, и все дела.
   - Я бы рада, да ведь все может пойти прахом! - снова было вспыхнула Инка.
   - Не преувеличивай. В конце-концов никто не мешает тебе отдать свою траву-мураву в ведение того же Вихря, а самой всерьез заняться планированием, как этого и хотел "Сам".
   - Но лесоводство - дело моей жизни!
   - Тогда как хочешь. Ты просила совета - я тебе его дал.
   Судя по этому разговору, взаимоотношения с Роем у Инки выглядели к тому моменту не лучшим образом. А только Инке уже было не до семейных проблем. Должность председателя акционерного общества, то есть главы планеты, требовала ее всю. Лесоводство же бросить она упорно не хотела. Да что там "не хотела" - не могла. Создавая Инку, Эльмар вложил в нее жажду сажать леса, и не в ее силах было изменить программу. Семья, любовь и председательство были уже вне программы, отсюда и все остальное.
   Целый месяц Инка пыталась совместить несовместимое, затем сдалась. Она выбрала лес и землю. Работу по координации она свалила на одного из бывших заместителей Самшита Уайндовича, а за собой оставила право "вето", то есть инспекторскую функцию. Раз в месяц она собирала Большой Совет, где в обязательном порядке присутствовали руководители всех узловых служб, и устраивала нечто среднее между планеркой и мозговым штурмом.
   Теперь, после смерти "Саваофа" она оценила его мудрость насчет случайностей и хотела иметь в запасе несколько разных вариантов того, что можно предпринять, если грянет какая-либо неожиданность. На Совете каждый обязан был честно говорить о своих узких местах и назревающих проблемах. Впоследствии, когда Инка со своим замом оставались одни, выработка пути устранения возникших трудностей протекала уже без особых осложнений.
   Одной из первых таких проблем оказалась разница в давлении между воздухом в питомниках посадочного материала для массового озеленения и в остальных помещениях на Лиске. Персонал, привыкший к тому, что в парниках и оранжереях можно находиться без скафандров, норовил и там работать в обычной экипировке. Но если непосредственных исполнителей задания убедить использовать защитные средства еще было возможно, то что можно было поделать с теми, кто заглядывал туда на пару минут? Если он откидывал щиток на шлеме скафандра, то тяжелое респиратурное заболевание ему было обеспечено.
   Обсудив ситуацию, конклав решил понизить давление воздуха во всех помещениях поселенцев до приемлемого, чтобы сравнять его с тем, которое было в питомниках. Лучше было сделать это постепенно, ступеньками, растянув на три месяца. К тому моменту и наружное давление воздуха на Лиске должно было достичь, согласно плану, соответствующей цифры, и таким образом по планете можно будет передвигаться без скафандров. Было сделано объявление для населения, в каждом доме приборы жизнеобеспечения были соответственно подрегулированы, и спустя полгода после смерти "Саваофа" Лиска воочию начала приобретать облик поверхности, на которой люди не только трудятся, но и живут. То есть такой, которая так поразила Рябинку.
  
  
  

Рябинка в растерянности

  
   Дитя скинуло шапочку, и роскошные волнистые волосы рассыпались по его плечам. Это не был Василек, это была девочка!
   Рябинка почувствовала, как у нее сжало сердце, и все медленно поплыло у нее перед глазами.
   - Мама, что с тобой? - закричала девочка, бросаясь к ней.
   Рябинка покачнулась.
   - Ковер! - выдавила она из себя. - В грязной обуви... как можно...
   - Я сейчас!
   Девочка бегом вернулась к порогу и начала стаскивать с себя фасонистые сапожки на толстой подошве. Рябинка отстраненно смотрела на нее, как смотрят кинопленку. Грудь сдавливало все сильней. Она схватилась за сердце и обернулась в поисках кресла или какого-нибудь сидения.
   - Тебе плохо? - кинулся к ней Рой.
   - Нет-нет, сейчас все пройдет, - прошептала Рябинка, опускаясь на диван. - Это после болезни, остаточные явления.
   - Болезни? - сердито изумился Рой, усаживаясь на пол возле ее ног. - И ты ничего не говорила? Я не знал, что ты настолько мне не доверяешь!
   Рябинка не сдержала стона. Рассудок не желал верить в открывшуюся вдруг ей истину: этот дом не ее. И забота, расточаемая Роем, тоже предназначалась не ей!
   - Муж любит жену здоровую, - попыталась отшутиться она, одновременно кидая зонд: какова последует реакция.
   - Вот именно, поэтому я немедленно вызываю врача, - хмыкнул Рой, поднимаясь с колен.
   - Ох нет! - испугалась Рябинка. - Только не это!
   Она вспомнила, что на Лиске визит врача стоил баснословно дорого, и не видела причины, почему она должна выбрасывать свои последние средства на абсолютно не нужную процедуру. О своем здоровье Рябинка и без врачей знала достаточно.
   - Мне уже лучше, - солгала она, принужденно улыбаясь.
   - Верю, дорогая, верю, - мрачно усмехнулся Рой. - Но я хочу услышать, что думает по этому поводу медицина.
   Он действительно сделал вызов. Рябинка тихо полулежала среди диванных подушек. "Вдруг это розыгрыш?" - на миг подумалось ей.
   - Подойди ко мне, Рози, - тихо проговорила она. Девочка подбежала и присела возле нее. Рябинка заглянула ей в лицо, погладила по голове... Волосы оказались настоящие, и по выражению глаз было совсем не похоже, чтобы ребенок участвовал в спектакле.
   - Сколько меня не было? - решилась она на вопрос.
   - Здрасьте! - пожал плечами Рой. - Тебе лучше знать. Когда я отправлялся в последний рейс, ты была еще дома. А вернулся - ты уже - фью!
   - Ну не сердись, милый. Я всего лишь хочу прояснить... Для меня это очень важно, поверь... Когда ты отправился в свой очередной рейс?
   Рой взглянул на нее с неподдельной тревогой и произнес:
   - Я здесь третий день. Четверо суток туда, четверо сюда, трое суток на Тьере. Получается, две недели тому назад, одиннадцатое число.
   Всего две недели! А ведь она отсутствовала годы... С кем же тогда Рой прожил весь этот срок? За кого он ее, Рябинку, принял?
   "А ведь он меня за меня и принимает, - дошло до Рябинки. - Неужели кто-то, воспользовавшись моим отсутствием, назвался моим именем, подлез к Рою и занял мое место? "
   Это был полнейший абсурд. Разве Лиска имела какое-то стратегическое значение, что сюда необходимо было засылать шпионку? И откуда подменная Рябинка могла знать, что настоящая никогда не вернется?
   "В общем, полнейший бред..."
   Так размышляла Рябинка, перебирая в уме все, что знала или слышала о подобных случаях. А затем ее осенило. Шпионаж, конечно же, был чепухой. Существовала во Вселенной одна особа, которая великолепнейшее могла воспользоваться Рябинкиным именем и биографией, если бы в тот день, когда она в третий раз прилетела на Новую Землю, прознала, в каком месте Рябинка приземлилась!
   Инка! Она! Потому-то и невозможно было Рябинке доказать кому-либо на Новой Земле, что она подлинная, ведь копия-то к тому моменту, когда Рябинка встретилась с людьми, уже исчезла с лица планеты. Причем на ее, Рябинкином, звездолете. Рою, конечно же, тоже простительно было обмануться!
   Но что же теперь было делать? Как поступить? Доказывать с пеной у рта, что Инка - самозванка? Или бросить все и уехать к бабушке в заповедник? Ведь бессмысленно разводить эту мерзавку с Роем, если они прожили столько лет в любви и согласии. Чего она добьется этим? Оставит без отца эту грустную девочку?
   Оказалось, не только девочку, но и еще двоих детей. Дверь, ведущая в тамбур, отъехала, и в холл вошли мальчик лет девяти и дородная женщина с пятилетним ребенком.
   - Вы вернулись, мадам? - сказала женщина. - Тогда я, пожалуй, пойду домой.
   - Да-да, идите, - ответил Рой вместо Рябинки. - Приходите завтра, как обычно.
   - Непременно приду, мистер Рой. Не беспокойтесь.
   Рябинка чуть было не поинтересовалась, кто это был, но вовремя прикусила язык. К чему было поднимать шум? Вот она полежит немножечко, проводит Роя в очередную командировку, а затем вернется к своим детишкам и навсегда покинет Лиску. Жила она без Роя столько лет - и дальше проживет. Зря только Рой вызвал доктора... Почему же его до сих пор нет?...
   Доктор приехал. Он прослушал Рябинкину грудную клетку, достал из чемоданчика какой-то прибор с кучей проводов, подсоединил их к Рябинке в разных точках ее туловища и, наконец, сказал:
   - Ничего серьезного, типичные последствия недавно перенесенного нервного стресса. Полный покой - и все пойдет. Вот рецепт. Вы часто бываете на Тьере, постарайтесь раздобыть указанное. Весьма эффективное средство. Если мадам в состоянии подняться наверх, ей лучше перейти в ее комнату.
   - Я пока полежу здесь, - отказалась Рябинка.
   Рой проводил доктора до дверей и вернулся к ней.
   - Ну так как? - спросил он.
   - Доктор же сказал: все благополучно. Тебе пора в рейс, мой славный.
   Она села, откинувшись на спинку дивана, и добавила:
   - Я не хочу уходить отсюда, я хочу сначала проводить тебя.
   Рой взглянул на нее задумчиво и сказал:
   - Дай слово, что сегодня ты не побежишь по конторам.
   - Даю.
   - И вообще не будешь заниматься делами.
   - Не буду.
   Он поцеловал ее в лоб, оделся и вышел.
   Рябинка услышала слабый звук двигателя его машины и снова опустила голову на подушки.
   "Я только полежу немного," - подумала она и отключилась.
   Проснувшись, она почувствовала, что сердце отпустило. Тогда она встала и решительно направилась к лестнице, ведущей вверх. Надо было забрать хотя бы подарок Эльмара и другие кое-какие мелочи поискать.
   Прямо ей навстречу вынырнула та самая девочка, которую она приняла за своего Василька.
   - Ты куда, Рози? - спросила она машинально.
   Дети были оставлены на нее, и пока это так, она должна была о них заботиться. Вспомнив об этом, Рябинка остановилась.
   - На кухню, конечно. Я хочу есть, - ответила девочка.
   - Подожди немного, я сейчас сварю, - вылетело у нее чисто механически.
   - А не надо варить. Мэри все приготовила, там только разогреть.
   - Тогда пойдем вместе. Я тоже проголодалась.
   Кухня показалась Рябинке такой огромной, что можно было заблудиться.
   - А ну-ка покажи, какая ты у меня хозяйка, - скомандовала она девочке. - Что и где у тебя здесь запрятано?
   - А все в холодильнике или на столе.
   Действительно, искать пришлось недолго. Жареная курица (откуда следовало, что на Лиске уже был собственный птичник), картофельное пюре в кастрюльке и два сорта хлеба.
   - И это все? - поморщилась Рябинка.
   - Конечно. А что еще должно быть? - удивилась девочка.
   - Еще суп.
   - Суп будет на ужин. Папа привез с Тьеры чертову уйму супов для быстрого приготовления, и мы их очень любим. Ни у кого на Лиске нет столько!
   - Ой как же вульгарно ты выражаешься!
   - Ничего не вульгарно. Так говорит папа.
   - Не помню, чтобы он задавался, когда у кого-то чего-то не хватало!
   Девочка насупилась.
   - А как надо говорить? - спросила она, покрутившись возле плиты.
   - Ну сказала бы, например: "Папа всегда привозит нам что-нибудь вкусненькое."
   - Наш папа самый лучший! Правда?
   - Конечно, самый лучший, - подтвердила Рябинка, горько вздохнув. - Зови остальных, готово.
   Она приправила пюре луковой поджаркой, и получилось очень даже недурно. Глядя, как дети уминают за обе щеки гарнир и расправляются с курицей, она почему-то почувствовала к ним острую жалость.
   - Как вкусно сегодня! М-м... - проговорил вдруг мальчик.
   - Маленькая кулинарная хитрость, - улыбнулась Рябинка.
   "Сегодня же вечером я привезу сюда своих, а когда эта стерва приедет, уж я с ней побеседую по душам!"
   - Каждая женщина должна знать, как доставить себе удовольствие, - сказала она вслух.
   - Ты меня научишь? - вскинула Рози голубые, как у Василька, глаза.
   - Если хочешь, - улыбнулась Рябинка.
   - А меня? А меня? - загалдели мальчик и младшая девочка.
   - После обеда. Если пообещаете меня слушаться.
   После обеда, поручив Рози мытье посуды, она принялась инспектировать содержимое многочисленных шкафчиков. В морозилке оказалась кроличья тушка, уже разделанная, четыре пакета замороженных цыплят, яйца, масло и куча жиров, твердых и жидких. Это было уже отрадно. Крупы, специи, сахар, соль и набор сухих напитков тоже ее порадовали. И, главное, была мука.
   - Доставай мясорубку, - сказала она мальчику, едва сдержавшись, чтобы не произнести "как тебя зовут". - Крутить мясо - мужское дело.
   - А для чего?
   - Для пельменей, конечно. Вы любите пельмени?
   - Любим, - согласилась младшая девочка. - А что это такое?
   Кухонная вакханалия была в самом разгаре, когда во дворике снова послышался звук приземляющейся машины. Рябинка выглянула в окно, но машина остановилась вне пределов видимости. Оказалось, вернулся Рой.
   - Встала? - нахмурился он, увидев веселую компанию.
   - А мы пельмени лепим, - сообщила младшая девочка.
   - Пельмени - это похвально. Но кто позволил вашей маме заниматься делами?
   - А все уже прошло.
   Рябинка виновато улыбнулась.
   - Зачем же я тогда отпрашивался с работы?
   - Наверно, чтобы провести этот вечер с нами. Милый, если бы ты только знал, как я рада тебя видеть!
   Рябинка вымолвила это и спохватилась. С возвращением Роя прекращались и ее обязанности по отношению к этим детям. Надо будет лишь улучшить момент, придумать какую-нибудь отговорку и тихо улизнуть из этого дома. Конечно же, уходить ей вовсе не хотелось. Но так будет лучше... Лучше?
   Живая Рябинкина фантазия тутже представила ей, что начнется после ее неожиданного тайного побега. Рой кинется ее искать, дети весь вечер проведут в тревоге за мать. А, может, и не только вечер. Кто знает, когда Инка вернется? Самое лучшее - объясниться с Роем, да побыстрее. Сразу же, как только закончится эта пельменная возня. И зачем она ее затеяла в чужой квартире?
   У Рябинки снова защемило сердце. Глянув на погрустневшие личики детей, она поняла вдруг, что ее великолепный, исполненный благородного намерения план "уйти" был бы по отношению к ним банальной пакостью. Решено, этот вечер она проведет с ними. А как же ее Доди, Василек и Надежда?
   - Ну Рой, не будь таким занудой, - принужденно засмеялась она. - Лучше смени меня возле стола. Осталось совсем чуть, а я помою посуду.
   Мытье околопельменного оборудования было благовидным предлогом для того, чтобы собраться с мыслями. Рябинка никак не могла на что-то решиться. Знать бы, когда заявится эта проклятущая Инка, и проблемы бы не было!
   Запрятав последнюю партию пельменей в холодильник, Рябинка молвила:
   - Пельмени должны промерзнуть, иначе, когда мы бросим их в кипящую воду, они неправильно сварятся.
   И, выпроводив таким образом детвору с кухни, сказала Рою:
   - Нам надо поговорить.
   - Уже готов, - сказал Рой весело. И этот его веселый вид нова заставил больно сжаться Рябинкино сердце.
   - Дело в том, что я... - начала она.
   - Я давно догадался. У тебя какие-то неприятности, верно?
   - Да... Я привезла с собой детей.
   Выдавив из себя это, Рябинка почувствовала облегчение: она переступила через это. Сейчас Рой возмутиться, начнет ее с пристрастием допрашивать... Однако ничего подобного не случилось.
   - Каких детей? - удивился он. - Разве Доди у тебя был не первый? Чудачка! Давно бы привезла их сюда - и все проблемы!
   - Они... младше.
   - Какая разница? Дорогая, твои дети - наши дети. Неужели ты мне настолько не доверяешь?
   - Я? Доверяю. Но... В общем, они меня сейчас ждут.
   - Прекрасно. Скажи, где, и я за ними слетаю.
   - Ох, Рой, ты ничего не понял! Видишь ли, у меня была... сестра, ее звали Инка.
   - Так это дети твоей сестры? Ну ты и смешная!
   - Я для них мама, - возразила Рябинка несколько неуверенно.
   - Неважно. Так где они? Я уже на ноге. С удовольствием познакомлюсь со своими племянниками.
  
  
  

Приключения Эльмара

  
   Для Рябинки было бы куда проще принять нужное решение, если бы она знала, что ее ищет отец ее первенца, то есть Эльмар. Но годы, проведенные в ожидании его возвращения на Лиску, а затем удар, нанесенный словами Таирова о существовании женщины, которую Эльмар любит, навсегда вымели из Рябинкиной памяти тоску по тому, кто первый разбудил ее сердце.
   Зато Эльмар думал теперь только о Рябинке.
   Правильно однажды заметил Таиров, что, прежде чем учить жить других кое-кому следовало бы научиться жить самому. Перекинувшись с Саной парой фраз, наш неудачник в личных делах смог в полной мере убедиться, какой он болван. Подумать только, его Рябинка находилась от него совсем близко, а он не соизволил с ней поговорить! Не решился сделать несколько шагов, чтобы объясниться! Самолюбие его, видите ли, трепыхнулось, на Инку он обиделся!
   В общем, если бы упреки и самобичевание кому-нибудь когда-либо помогали, Эльмар извел бы себя раскаянием. Каким идиотом он себе показался! Надо было теперь немедленно перехватить Рябинку, пока она не стартовала. В таком духе он и высказался Сане, устремившись к выходу. Он рванул так резво, что чуть не сбил с ног Алека, как раз открывавшего дверь.
   - Уже не успеешь, - сказал Алек, хватая его за плечи.
   - Я должен задержать ее, -
   Произнеся эти слова, наш бывший герой, а ныне самый невезучий мужчина на свете затормозил и повернулся, чтобы освободиться.
   - Она уже два часа, как вне пределов твоей досягаемости, - пояснил Алек, не отпуская рук.
   - Это Олесь, - сказала Сана. - Он тебе все расскажет.
   - Я должен убедиться...
   - Мы с Леркой и Таировым только что ее проводили.
   Эльмар замер. Какой смысл был догонять улетевшую тень? Догонять женщину, которая давно уже ему не принадлежит...
   - Я ничего не понял, - сказал он. - Что здесь происходит?
   - Воспользовался твоим советом, - продолжал Алек невозмутимо. - Знакомься, моя жена.
   На мгновение повисла пауза. Эльмар сделал круг по комнате, подошел к окну и глянул во двор. Если он там что-либо и увидел, то моментально об этом позабыл - в голове у него летали туда-сюда обрывки впечатлений, мыслей и еще непонятно чего. Он прислонился к стене и воззрился на Сану. Под этим его взглядом та начала медленно краснеть, и на лице ее воцарилось выражение, которое могло означать что угодно. Наконец она сделала глубокий вздох и выдала резюме:
   - Советом? Так это ты посоветовал Алеку меня охмурить?
   - Это она так шутит, - сказал Алек. - На самом деле еще неизвестно, кто кого охмурил.
   - Ах! - сказала Сана, поднимаясь, чтобы уложить ребенка в кроватку. - Вы совершенно невозможны!
   - А мне показалось, будто он тебе понравился, - проговорил Эльмар с горькой усмешкой. Смеялся он над собой.
   - Конечно же, понравился, - фыркнула Сана с капризной гримаской. - Стала бы я иначе выходить за него замуж!
   Ее реакция показывала, что возмущение было притворным. Но теперь уже замер Алек. Очевидно, что-то в ответе супруги явилось для него новостью.
   Он посмотрел на Эльмара с откровенным изумлением, словно видел его впервые. Казалось, он только что понял нечто черезвычайно для себя важное.
   - Вот почему ты предоставил мне ее координаты! - воскликнул он. - А я-то всю жизнь не мог постичь, как ты при вашем непробиваемом воспитании дал такую слабину!
   - Смешно! Ничего особенного я тебе не открыл. Надеюсь, ты не скажешь, будто, улетая с Катрены имел на руках ее домашний адрес и набор прочих цэ.у.? - меланхолично произнес Эльмар.
   - Угу. Вот только не успела она на острове появиться, как ты выложил мне ее имя, отчество, фамилию и название института, в котором она училась. Славно, да? Ведь я же мог...
   Одна мысль о том, что он мог натворить, если бы захотел, заставила Алека побледнеть и задохнуться от возмущения. Это показалось Эльмару почти забавным. Оно понятно бы было, если бы его обвинила Сана, но когда тебя осуждают за то, о чем когда-то умоляли... Чудак!
   Так подумал Эльмар, но вслух сказал:
   - Ничего ты не мог.
   - А второй закон?
   - Откуда ты знаешь про законы? - снова нахмурила брови Сана. - Ах да! Все время забываю, где мы с тобой познакомились. Ты поэтому и вертишь мной как хочешь, что вчитался в их смысл?
   - Дорога моя, если бы я вертел тобой, как хотел, то вот этот объект твоих печалей и тревог, сладко спящий сейчас в кроватке, - Алек показал на младенца, - появился бы у тебя намного раньше, чем ты предполагаешь.
   Сана снова покраснела, а Эльмар усмехнулся:
   - Твой супруг, Саночка, не только знает наши законы, но когда-то даже намеревался их выполнять.
   - И вы это от меня скрыли! - волнение в голосе Саны было уже неподдельным.
   - А о чем тут было говорить? - принужденно зевнул Алек. - Особых подвигов я как будто не совершил...
   Сана всплеснула руками.
   - Ох, если бы я знала раньше! - молвила она тихо. - Ведь я всю жизнь тебе не доверяла, пойми меня, чучело-мучело! Если бы ты только знал, как часто я ругала себя за любовь к тебе, за то, что не могла ее вырвать из сердца, как ни старалась! И когда мне хотелось сказать тебе "да", а я говорила "нет"... Я ведь не решалась завести от тебя ребенка из страха в тебе ошибиться!
   - Из-за какого-то пустяка...
   - Хорош пустяк! Ох, какой же ты у меня еще глупый!
   Она сказала это с такой невыразимой нежностью, что Эльмар остро позавидовал Алеку.
   - Если бы не этот пустяк, я бы никогда не решился доверить тебе судьбу одной из наших девушек, - произнес он горько.
   Алек остервенело глянул на обоих представителей племени могучих. Он был уязвлен до глубины души.
   - А сына? Своего сына ты бы тоже мне не доверил? - процедил он сквозь зубы.
   - Сын? При чем здесь это? - пожал плечами Эльмар. -
   - А при том, - проговорила Сана торжественно. - Если бы не Алек, твой Додька погиб бы!
   Снова повисла пауза. Эльмар подумал и снова пожал плечами:
   - Если вы имеете в виду Инкиного ребенка, то за ее фокусы я не отвечаю. Додька не может...
   Он запнулся. Он кое-что вспомнил. Ведь ему всегда, с самого первого момента встречи нравился отважный синеглазый мальчуган, так решительно забравшийся в его машину, когда он помчал на поиски банды Тода. Сколько раз он сравнивал его со своими детьми от Галы, сколько сожалел, что ни один из них и вполовину не будил в нем тех чувств, какие вызвал когда-то Инкин "найденыш из Зеленой Долины". Именно таким представлял себе Эльмар своего сына, и как же осуждал он Инку, узнав, что малыш от нее сбежал!
   Здорово же она запрограммировала мальчику мозги, если он и через столько лет помнит то, что она ему навнушала...
   " Хотя..."
   Эльмар сглотнул слюну.
   - Алек, расскажи ему, как ты растил мальчика, - сказала Сана.
   - Да что там рассказывать, - отмахнулся Алек, весьма, впрочем, довольный впечатлением, которое произвели на Эльмара Санины слова. - Пусть Додька сам ему рассказывает, при встрече. Если он захочет разговаривать с типом, который способен бросить жену и удрать куда-то под тем флагом, что ему не терпится совершить парочку подвигов.
   - Может, не стоит не стоит насчет подвигов и брошенных жен? - процедил сквозь зубы Эльмар. - Я не давил тебе на психику, когда ты был у меня в гостях на Катрене.
   - Значит, ты у нас в гостях? - мрачно усмехнулся Алек. - Не помню, когда я тебя звал, но предположим. Впрочем, этот дом был когда-то твоим, так что, может, в гостях у тебя мы?
   - Прекратите, - сердито произнесла Сана. - Ребенка разбудите!
   - Так вот, насчет детей, - отозвался Эльмар мрачно. - Своих детей я никогда ни на кого не вешал. С Инкой у меня ничего не было ни до, ни после, да и другие женщины меня в тот период не интересовали...
   - Даже собственная жена? - в голосе Алека звучал откровенный сарказм.
   - Мне кажется, я говорил тебе однажды, что моя жена в то время была на Лиске.
   - Алек, расскажи ему, где ты нашел мальчика, - вновь вмешалась Сана.
   Эльмар вздохнул и сел в то самое кресло, откуда она только что встала.
   - Я очень устал, - буркнул он хмуро. - Зовите сюда парня, я при нем все объясню.
   - Не получится, - ухмыльнулся Алек, оценив юмор ситуации. - Додька улетел вместе с Рябинкой.
   - Ну и зачем он ей нужен? - в который раз за день пожал плечами наш бывший художник с киностудии. - Хотя, конечно... если у женщины своих детей нет... Она очень хотела иметь детей...
   Алек откровенно засмеялся.
  
  
   Молвив о Рябинке, Сана не успела посвятить Эльмара в подробности, и смех Алека его несколько уязвил. До сих пор сарказм своего бывшего подопечного он воспринимал как позу. Никому не нравится, когда на него смотрят сверху вниз, и наш герой - неудачник знал из собственного опыта, что простые люди воспринимают могущество как силу, подавляющую их независимость и свободу. Жизнь научила его относиться снисходительно к заблуждениям и предрассудкам окружающих, однако он еще на Катрене заметил, что именно эта его снисходительность неумолимо отодвигала от него Алека, не позволяя им сделаться друзьями. Алек не чувствовал себя с ним на равных, вот и изображал оскорбленного правозащитника.
   Примерно такую философию развел про себя Эльмар, стараясь понять и оправдать поведение человека, обязанного ему всем, и тем не менее не испытывавшему к своему спасителю ни малейшей благодарности. Потому что Эльмар действительно смотрел на Алека сверху вниз, и ничего поделать с собой не мог. Алек в его глазах был и остался младшим, "перевоспитуемым", и относиться к нему как к равному Эльмар был не в состоянии.
   И вдруг одно мгновение все переменило. Алек сквитался с ним. Теперь он смотрел на Эльмара сверху вниз и требовал от того быть ему благодарным. А за что, спрашивается?
   "Вот и побывал в прошлом, - подумал он невесело. - Теперь осталось заглянуть к Таирову и можно возвращаться к домой, к Гале."
   - Брось, Алек, - сказал он. - Поскольку за чужими женами я не гоняюсь, расскажи-ка мне лучше о том, чего я не знаю, сам. Все-все-все.
   - Слушай, - сказала Сана. - Алек, если я чего-то не так поняла, ты меня поправь.
   И рассказала. Какое там "поправь"! Какое там могло быть сомнение в правдивости ее слов? Эльмар был не просто оглушен, он был совершенно уничтожен. Да, судьба хорошо посмеялась над ним. Ведь если бы не его проклятая ревность, давно бы он знал все. А чего, спрашивается, было лезть в бутылку? Когда бросаешь женщину, имеешь ли ты право удивляться ее последующим приключениям?
   "Беги! - крикнул ему его внутренний голос. - Немедленно лети вдогонку жене и сыну! Догоняй и проси прощения!"
   "Стоп, - сказала ему другая половина мозга. - Не торопись. Не суетись. Поздно. Включай рассудок."
   Действительно, вскакивать и куда-то бежать было более чем бесполезно. Звездолет Эльмара, покоящийся в убежище на морском дне, больше не был запрограммирован на полеты к другим мирам. Прощаясь с прошлым, Эльмар стер из памяти корабельного мозга всю информацию, которая там хранилась. Чтобы запрограммировать его заново, нужен был не один день. Сам же Эльмар без помощи компьютера вести звездолет не мог. Он и в самом деле столь глубоко закопал в себе воспоминания о Космосе и его дорогах, что начисто их забыл.
   Для того, чтобы восстановить информацию, требовалось материализовать учебники, по которым Эльмар когда-то готовился в свое первое путешествие, и проштудировать их заново. На это тоже необходимо было время. И топливный отсек был почти пуст. Топливо тоже надо было доставать, то есть просить помощи у ребят из мастерской. Вот почему Эльмар никуда не заторопился.
   - Признаю себя побежденным, - произнес он вместо этого. - На этот раз твоя взяла.
   - С каким счетом? - поинтересовалась Сана.
   - Два -один в пользу Алека.
   Две последующих недели Эльмар готовился к путешествию. Он навестил Таирова, Мартина с Вольдом, ребят из мастерской. Один день у него ушел на дозаправку и профилактический осмотр, а затем он погрузился в пособия по космонавигации. В любом случае необходимо было заново запрограммировать корабельный мозг, да и свой собственный подпитать информацией не мешало. На всякий случай он даже переснял на кристалл весь курс учебника и еще несколько важных пособий.
   Гала восприняла его отлет на удивление спокойно.
   - Я всегда знала, что рано или поздно ты к ней вернешься, - сказала она. - О детях не беспокойся. Выращу.
   - Если возникнут финансовые трудности - обратись к Таирову, - ответил Эльмар удрученно.
   Он чувствовал вину перед Галой, хотя и был уверен, что поступает правильно.
   - Не возникнут. Я не мотовка, ты же знаешь.
   - Знаю. Но мало ли что. Ты ведь не работаешь.
   - Здрасьте! По-твоему, мне ничего не платят за концерты?
   - Раньше ты пела бесплатно.
   - Я давно уже профессионалка, к твоему сведению. Проснись, дорогой, а то залетишь еще вместо Лиски куда-нибудь в другую Галактику.
   Гала как в воду глядела. Хотя путей -дорог в другую Галактику Эльмар и не открыл, но проснуться ему все же следовало. Иначе почему при программировании корабельного мозга в его расчеты вкралась ошибка? Пустяковая ошибка, всего-то плюс на минус, но эта ошибка чуть не оказалась для его планов роковой.
   Итак, простившись с детьми, Эльмар перенес звездолет на старую стартовую площадку возле Долинного и нажал на кнопку "пуск". Знакомое ощущение убегающей земли - и вот уже вместо родной планеты он созерцает круглый лиловый шарик. Переход в гиперпространство, выход...
   Вместо голубой звезды перед ним засияло ослепительное желтое светило с тремя звездочками-планетами вокруг. В общем, ничто из того, что смог увидеть Эльмар, не напоминало окрестности Лиски.
   Любой бы человек на месте Эльмара впал в прострацию от ужаса. Но Эльмар не был "любым". Конечно, он тоже ощутил неприятный холодок в грудной клетке, но не более того. Он был в том возрасте, когда жизненный опыт подсказывает человеку, опасна ли ситуация, в которой он оказался. Здесь же, хотя под ложечкой у Эльмара и засосало, но рассудок не удивился - следовательно, особой опасности не было.
   И в самом деле, поскольку действовал Эльмар согласно программе, заложенной в корабельный мозг, то стоило дать команду на возврат звездолета в ту точку пространства, откуда звездолет стартовал, как машина совершит обратный рейс, только и всего. Это будет задержка, и потеряется время на проверку программы и исправление ошибки, но вовсе не смертельно.
   Поняв это, Эльмар решился исследовать обнаруженную планетную систему. Коль опоздание неизбежно - не беда, если он задержится еще немного.
   Измерив интенсивность излучения центральной звезды, Эльмар решил, что самые близкие к светилу небесные объекты осматривать не стоит. Дав компьютеру программу на запоминание маршрута, он двинулся к третьему объекту, вокруг которого имелась атмосфера и размеры которого были близки к Тьеранским.
   Кое-какие отличия от знакомых Эльмару планет у небесного шарика все же имелись. Он поворачивал свою массу вокруг оси со скоростью, отмечаемой только приборами - глаз человеческий не заметил бы никакого вращения хотя бы потому, что самое острое зрение не способно было что-либо различить на его поверхности. Густая оранжево-желтая субстанция обволакивала планетку плотным клубящимся покровом.
   Спектральный анализ этой субстанции привел бы в шок любого впечатлительного химика. Эльмар как неспециалист отметил лишь первые четыре составляющих и дальше интересоваться на стал; серной и соляной кислот, разбавленных хорошей дозой угарного газа ему вполне хватило.
   Сделав виток вокруг занимательного объекта, Эльмар ощутил в себе острый приступ любознательности. Из космоса планета выглядела необыкновенно притягательно, она звала, манила подойти ближе, раздвинуть облачный покров, ощутить ногой ее поверхность...
   "В конце-концов, я художник или нет? - сказал сам себе Эльмар. - Кто-то, помнится, мечтал нарисовать серию космических пейзажей? Только сначала сделай расчет, не превысят ли давление и температура там, куда ты собираешься попасть, параметры, способные выдержать оболочкой твоей машины. И насчет запаса прочности поинтересуйся."
   С запасом прочности оказался полный порядок. Эльмар отбросил колебания и нырнул вниз. Обнаруженное потрясло его своей мощью и красотой. Пласт раскаленной атмосферы, состоящий почти сплошь из углекислоты, норовил сжать в блин любой попавший в его объятия объект. Огненно-красная лава, извергавшаяся из вулканов, светилась столь ярко, что освещала все вокруг на сотни километров. По крайней мере, так объяснял Эльмар себе тот странный факт, что на поверхности планеты было светло, как в ясный Лисканский полдень. Однако особой ядовитости в ландшафте не ощущалось, да и приборы ничего такого не показали.
   Эльмар покружил над планетой по нескольким направлениям и несколько раз опускался на грунт для взятия проб. Результаты показались ему интересными. Он также измерил наклон планетарной оси - опять же из любопытства, на всякий случай, и все занес в компьютер. И в довершение ко всему, а, может, для тренировки нервов, поставил корабль в той точке поверхности, где ему показалось повыше и похолоднее, и предался размышлениям.
  
  
  
  

Рябинка в панике

  
   Рябинка задержалась в роскошном особняке намного дольше, чем намеревалась. Но ее вины в том не было. Сначала она рассудила следующим образом:
   "Ни к чему огорчать Роя. Вон он как радуется. Уедет в очередную командировку - поручу детей Мэри и исчезну."
   Однако Рой уехал, а Рябинка так и не решилась сбежать. Слишком уж хорошо ей было эти три дня! Все шестеро детей успели сдружиться, и необычайное сходство между Васильком и Розой очень их забавляло. Они и впрямь были весьма похожи, эти двое. Даже манеры у них были почти одинаковые.
   - Я в маму, - говорила Рози, подбоченясь.
   - Нет, это я в маму, - отвечал ей Василек.
   И оба смеялись.
   Вопросов, чья Рябинка мама, в те дни всерьез не возникало. Рябинка сразу же поговорила со своими. Она им сказала:
   - Мои дорогие! Я очень вас люблю, потому что я ваша мама. А у Рози, Шамрока и Наргис мама уехала. Их очень жалко, правда? Мы с дядей Роем договорились: пусть они, пока их мама не вернется, считают своей мамой меня. Вы ведь не станете с ними спорить? Верно?
   С Доди ей пришлось поговорить более подробно.
   - Мама, - сказал он. - Я понял, почему Рози с Васильком похожи. Вы с дядей Роем раньше были женаты, и Рози - твоя дочь.
   - А Шамрок и Наргис?
   - Не знаю. Может, ты летела туда-сюда?
   - Ну ты и фантазер! - засмеялась Рябинка. - Все гораздо проще. Есть люди, похожие друг на друга. Мама этих детей очень похожа на меня, вот и весь секрет. Рой хочет, чтобы они думали, будто я - это она.
   - Мне это не нравится.
   - Мне тоже. Но, боюсь, нам придется жить здесь, пока мой двойник не вернется. Разумеется, если ты согласен. Если нет - мы завтра же уедем к бабушке. Но в любом случае я прошу тебя держать свои догадки в секрете.
   Они прожили в особняке три недели. Каждый день Рябинка ложилась спать с мыслью, что завтра уедет, но "завтра" приходило, а она все не решалась навсегда оборвать свою мечту о безоблачном семейном союзе. Ей было слишком хорошо. Все шестеро гавриков дружно носились по дому, наполняя его веселым шумком, деловитостью, шутками, смехом. Один раз из командировки приезжал Рой и снова провел с ней три упоительных дня. Целых три дня счастья, разве это мало?
   Много, если подумать. Но Рябинке думать не хотелось. То есть, намерения ее начали радикальным образом меняться. Почему, зачем она должна куда-то уезжать, если ей здесь так хорошо? Почему она должна уступать какой-то мерзавке своего мужчину? Мужчину, который с самого начала предназначался ей и только ей? Разве не был когда-то Рой ее женихом, почти мужем?
   Что плохого в том, чтобы занять свое собственное место, изгнав захватчицу и воровку?
   Претендовать на собственное место обозначало в числе прочего еще и возврат к старым служебным обязанностям. Чтобы такой возврат мог произойти безболезненно, следовало узнать в подробностях как и чего конкретно на Лиске сейчас делается: объем работ, план озеленения, количество объектов, находящихся под наблюдением. Шутка ли сказать, десять лет! Сосенки и травка под открытым небом были, конечно же, лишь приповерхностной частью айсберга.
   Раньше такой источник информации был бы у Рябинки под руками - она всегда имела дома копии всех служебных документов, благо их было немного. Если и самозванка сохранила такой обычай....
   Оказалось - сохранила. Решительным шагом переступив порог рабочего кабинета, Рябинка проинспектировала все шкафы, шкафчики и выдвижные ящики, хотя в общем-то этого и не требовалось. Мебель была пуста, только на столе высилась груда папок, очевидно, перевезенная Роем со старой квартиры да в углу стояла коробка, заполненная разной канцелярской мелочью.
   Разложив эту мелочь по ящичкам секретера в удобном для себя порядке, Рябинка занялась папками. Папки были разных цветов, но в оформлении их присутствовал строгий смысл: все четыре зеленые, несмотря на разные оттенки, имели гриф "Земельный фонд".
   Рябинка полистала некоторые. Вывод был незамысловат: на данный исторический момент ей полагалось курировать на Лиске все, имеющее отношение к растительности любого вида и назначения. Ничего неожиданного. Масштабы грандиозны, но по сути все знакомо. Понятно теперь, кстати, откуда у Инки особняк - служебное положение плюс бесплатная доставка с Тьеры.
   "Заглянем теперь сюда..."
   То, что Рябинка нарыла, открыв наугад пару папок из другой, более пестрой стопки, едва не вызвало у нее мозговой паралич. Она ничего там, во-первых, не поняла. Во-вторых, то, что поняла, вместо понимания вызвало растерянность. Приход, расход, дебет... Какое отношение имеет ее профессия к производству обуви и других предметов потребления, к гидро- и аэро- работам, к строительству и общественному питанию? Как в одной из подпапок очутилась смета на оборудование для медицинского центра?
   Папки красных оттенков украшал гриф "Акционерное общество". Сам список членов этого самого акционерного общества, насчитывавший более сорока тысяч голов, уже пугал. А ведь напротив каждой фамилии были колонки, и в каждой были цифры.
   Рябинка закрыла глаза и постаралась взять себя в руки. Паниковать не стоило. Скорее всего, наличие этой серии папок обозначает, что Лиска имеет статус планеты, имеющей право самостоятельно решать свои внутренние проблемы. Или не вся Лиска, а часть ее территории?.. Рябинка открыла глаза, чтобы глянуть на цифры.
   "Да нет, все верно: вся Лиска целиком. Ай да "Саваоф", вот молодец! Так, посмотрим, сколько захапала себе эта мерзавка..."
   Оказалось, "мерзавка" отхватила себе такой кус, какой Рябинкино богатое воображение было бессильно себе даже представить. То-то Рой упоминал о каком-то наследстве! Интересно, от кого оно могло быть?
   Рябинка долго перебирала в уме своих родственников, но ни одного миллионера не вспомнила. Ради любопытства она прикинула суммы... Нет, тут пахло миллиардами...
   "Мерзавка..."
   "И зачем ей понадобилось столько? Понятно теперь, зачем вся эта радуга. Территорией надо управлять. Дороги, найм рабочей силы для освоения... Ясно, зачем здесь сметы и расходы. Ну, осуществлять все эти милые проекты для меня нисколько не обязательно... А если обязательно?"
   Предположив на мгновение перспективу немедленного вникания в сметы, доходы и расходы, Рябинка покрылась холодным потом. Финансовых проблем она касаться не любила. И при "Саваофе", и в своем лесничестве она всегда исходила из одного: ей надо. Она брала бланк заказов, заполняла его и относила, куда следует. Начальник либо говорил "да" и подписывал, либо откладывал в сторону для рассмотрения. И все. Над ценами и сведением балансов она себе голову не сушила. Для начисления зарплаты персоналу и сезонным рабочим существовала бухгалтерия.
   И все же что-то требовалось делать. Открыв папку, посвященную финансам, Рябинка заставила себя вникнуть в документ, лежащий сверху. Расчеты в документации велись в каких-то р\ч. В конце документа цифры по каждой графе суммировались, и общая сумма получалась огромной. Графы были "доход", "налог", "расход", "возврат" и "резерв".
   Рябинка прикинула. По всему было похоже, что если вычесть сумму налога, то три последние графы можно было объединить, при этом "возврат" и "резерв" вместе составляли сумму, равную сумме "расхода".
   Следующие два документа были посвящены подробному исследованию того, на что каждый член акционерного общества тратит свою зарплату. При этом один содержал разработку графы "возврат", другой - "резерв". Смысл такого деления долго ускользал от Рябинки, пока она не заглянула в документа N 4, посвященную графам "налог" и "резерв" и их сумме, причем четвертой колонкой шел перевод этой суммы в имперские кредитки. По всему получалось, что Инка намеревалась на своей территории создать производства, восполнявшие потребность колонии в товарах, которые они пока завозили с Тьеры.
   В этом был какой-то смысл...
   "Ну а зачем ей документация по тем производствам, какие уже на Лиске имеются? Неужели Инка намеревается прибрать к рукам всю планету целиком?"
   "Мерзавка..." - в который раз подумала Рябинка.
   "Ну и устрою я ей, когда она вернется..."
   В конце третьей недели ей внезапно позвонили.
   - Да? - ответила Рябинка нервно.
   - Вы прибудете на сегодняшнее совещание? - сказал голос, который очень походил на голосок секретарши, с которой Рябинке довелось пообщаться в первый день по ее возвращению на Лиску. Изображение на экранчике подтвердило: она не ошиблась.
   - Конечно я буду, - обрадовалась Рябинка возможности вникнуть в проблему до момента основной схватки с "мерзавкой" и подготовить себе плацдарм для победы.
   - Все собрались, мы Вас ждем.
   - Я уже еду.
   Спустя полчаса она была уже в приемной.
   - Они там? - спросила она, неопределенно кивая на дверь, ведущую в кабинет главного экономиста.
   - Как обычно, - любезно сказала секретарша. - Мы слышали, Вы заболели?
   - Да, немного, - улыбнулась Рябинка улыбкой "последнее прости" и зашла в кабинет.
   Десять мужчин приподнялись, приветствуя ее. Это было настолько необычно, что Рябинка даже испугалась. Она поискала глазами стул где-нибудь в сторонке, но единственное свободное сидение было за председательским столом рядом с красивым стройным брюнетом. Рябинка уже знала, что брюнет был хозяином кабинета Андосом Рамиресом. Он отодвинулся, пропуская Рябинку, и по его жесту она поняла: ее место здесь.
   - Начинаем, - сказал он, когда все снова уселись. - Первым вы, мистер Робертсон.
   Мужчина, сидевший слева от Рябинки, безропотно раскрыл папочку, которая перед ним лежала, и начал свой доклад. Следом выступил второй из собравшихся, затем третий... По содержанию это очень напоминало то, что Рябинка успела извлечь из Инкиных бумаг, только обстоятельнее и с комментариями, и речь шла не о будущем, а о настоящем. Точнее, об итогах прошедшего месяца.
   Отчитавшись, каждый из выступавших передавал бумаги Рябинке, и после отчета главного экономиста перед ней лежала аккуратная радуга, весьма напоминавшая ту, которая появилась в одном из шкафов в кабинете Инки, после того, как Рябинка там поработала. Правда, радуга была потоньше, но зато ситуация была куда сложнее: одной сортировкой по тематике было явно не обойтись.
   Сначала Рябинка пыталась вдумываться в то, что говорили докладчики, но затем она почувствовала, что у нее кружится голова. И в бумагах, которые перед ней лежали, и в докладах, которые здесь звучали, были цифры, цифры и еще раз цифры, обильно сдобренные терминами. В математике Рябинка не была сильна никогда, и необходимость ежемесячно писать и отправлять куда-то несколько бумажек казалась ей моментом каторги в ее трудовой деятельности.
   "Что я здесь делаю? - думала она со все возраставшим ужасом. - Если все эти люди - заговорщики, то надо с Лиски удирать, и побыстрее. Да нет, ерунда: совещание настоящее, вот только мне здесь присутствовать надо бы не за председательским столом, а на противоположном конце. Ничего, я быстро прекращу этот спектакль для одного зрителя. Надо же, заставлять целый десяток деловых, утомленных заботами людей смотреть на тебя так, словно они и впрямь ожидают твоего вердикта: хорошо ли они сработали..."
   - Ваши отчеты мы проанализируем позднее, - сказал между тем главный экономист.
   "Надо же, на что способна большая куча кредиток..."
   - Переходим ко второму пункту. У кого есть вопросы? - услышала она.
   - У меня, - сказал инженер по обеспечению жизнедеятельности. Рябинка его знала, он был из "стариков". - Опять полетел компрессор. Новый.
   - Это уже второй в нынешнем квартале, - заметил главный.
   - Да, в том и вопрос. Они не рассчитаны на давление в пол-атмосферы. Они вакуумные.
   - А что вы раньше думали, когда заказывали?
   - Раньше они работали, как часы. Откуда я знал, что они будут ломаться?
   - Хорошо, записал. - Сегодня же пришлем. Куда?
   - Я и сам могу съездить, это не проблема. Я не стал бы Вас беспокоить по такому пустяку. Но они скоро все повыходят из строя, а наш завод нацелен на выпуск только этой модели. Прошу помощи.
   Дальше началось нечто, похожее на бедлам. До сих пор все присутствующие говорили строго по очереди и даже по регламенту. Сейчас же все нестройно загалдели... нет, зажужжали, щедро рассыпая технические термины и совершенно не слушая друг друга. Если бы Рябинка разбиралась в технике, возможно, ей бы это жужжание и не показалось бессмысленным. Однако хотя машины, механизмы и их детали были для нее не совсем тайной за семью печатями, но назвать себя техническим экспертом она бы не рискнула. Дальше проверки работы основных узлов двигателя собственного звездолета ее познания не заходили, да и то делала она это лишь с помощью инструкции.
   - Вы приняли какое-нибудь решение? - спросил ее главный экономист.
   "Боже, какое лицемерие! - мелькнуло в голове у Рябинки. - как правдоподобно они все притворяются!"
   - Я сегодня очень плохо себя чувствую. Извините, мистер Рамирес, - произнесла она вслух.
   - Может, вам лучше уйти?
   - Нет-нет, я досижу до конца, я просто сегодня туго соображаю. Ведите Вы.
   - Видите ли, если мы в ближайшее время не найдем способа изменить конструкцию компрессоров без коренной ломки производства, мы потерпим колоссальные убытки. Нам придется либо покупать лицензию и оборудование для производства компрессоров другой системы, либо закупать огромную партию со стороны. В любом случае через неделю надо будет на чем-то остановиться. Иначе я не стал бы вас поднимать с постели.
   - Да-да, - пролепетала Рябинка. - Понимаю. Я все обдумаю дома.
   Совещание окончилось, все заторопились к выходу. Рябинка встала последней.
   - Я сегодня же пришлю вам все спецификации на этот компрессор и образцы, - сказал мистер Рамирес, и в голосе его была такая серьезность, то Рябинку, наконец, проняло.
   Десять человек, только что сидевших в этом зале, не притворялись - они действительно ожидали от Рябинки проявления талантов конструкторского гения!
   Интерьер перед глазами Рябинки слегка поплыл, и она схватилась за сердце.
   - Вам снова плохо? - услышала она. Участие и обеспокоенность в тоне главного экономиста Лисканских поселенцев были неподдельными.
   - Нет-нет, уже прошло.
   - Ну потерпим некоторые убытки, понесем дополнительные расходы... Я провожу Вас домой.
   - Это было бы великолепно.
   По дороге "домой" Инка вновь успокоилась. Мистер Рамирес был очень любезен, о работе больше не говорил и лишь прощаясь сказал:
   - Компрессоры не стоят того, чтобы из-за них умирать. Может, нам все-таки взять лицензию?
   Спецификации и образцы он прислал этим же вечером.
   Распечатав пакет и осознав, что за ящик ей принесли, Рябинка растерялась.
   "Неужели есть люди, способные не только видеть нечто за этими чертежами, но и понять, что здесь можно изменить? - подумала она с тоской. - Ну зачем, зачем этой мерзавке понадобилось завязывать все на себе? И эти тоже: куча мужиков, а без мадам обойтись не могут. И еще хвастают: мол, сильный пол...
   Скорее бы вернулся Рой. Не может быть, чтобы он не знал, кого эта стерва использует в качестве технического эксперта."
  
  
   Рябинка была абсолютно не права, считая, что на Лиске отсутствует твердое руководство, и что мужчины там беспомощны. Космос беспомощности не прощает, по крайней мере в смысле деловых качеств, и в кабинете у главного экономиста собрались вполне компетентные люди, умевшие решать и решающие порой гораздо более сложные задачи, чем замена одного типа компрессора другим. Но данное дело упиралось в финансы, а финансами распоряжалась Инка. Как же они могли без нее обойтись?
   Кроме того, за полгода, прошедшие после смерти "Саваофа", они имели не один случай убедиться, насколько хорошо она разбирается в технике.
   Создавая Инку, Эльмар наделил ее всеми своими знаниями. Он был уверен, что космонавты во всем превосходят его земляков, и если уж он, скромный художник-декоратор что-то умеет, то инопланетяне и подавно должны были с этим справляться. Это обозначало, что практически вся техническая библиотека Катрены была к услугам Инкиной памяти, и она могла в любой момент извлечь оттуда нужную информацию. Если Эльмар читал с листа чертежи, то и Инка читала, если он был изобретателем, то и Инка обладала этой способностью.
   И еще она умела как никто другой выбрать из нескольких предлагаемых вариантов наиболее оптимальный. Ее замечания всегда были точны, а рекомендации выполнимы. Не пренебрегала она и дельными советами других. Мало того, она умела "заводить" людей на поиски новых, свежих идей, и в их хаосе замечательно отлавливала то ценное, что могло пригодиться, пусть даже это была жалкая крупица пользы.
   "Из крошечного семечка может вырасти огромное дерево," - любила говорить она.
   Мозговой штурм, так неприятно поразивший Рябинку, был введен ей и, между прочим, уже принес всеми замеченные плоды. Если бы в ходе обсуждения выкристаллизовалось нечто конкретное, главный экономист сам бы принял решение, обсчитал и преподнес хозяйке с соответствующим обоснованием. Рябинке осталось бы только подписать распоряжение - и весь труд. В данном же случае орешек оказался тверд.
   Кстати, альтернативное, пусть даже заведомо худшее решение проблемы "главный" предложил, и даже целых два. То есть либо закупить лицензию, либо заказать компрессоры на стороне.
   Но, конечно же, оценить ситуацию правильно Рябинка была не в состоянии. Будь она похитрей, она бы спихнула компрессорную проблему с плеч долой, поддакнула мистеру Рамиресу насчет закупки патента или лицензии, а сама занялась бы милыми ее сердцу лесочками. Будь она понаглей, она бы отстранилась от руководства акционерным обществом и только "стригла купоны", то есть растила бы дома шестерых детей и делала бы то, что хотела. Будь она полегкомысленней...
   Да что говорить пустое: Рябинка не была ни хитрой, ни наглой, ни легкомысленной. Мало того, она была добросовестной, причем скрупулезно, отзывчивой и предусмотрительной. И если уж она собиралась занять место "самозванки", то должна была сделать это так, чтобы потом справиться со всем грузом ответственности, который при этом ложился на ее хрупкие плечи. Другой альтернативы для нее не существовало. И не важно, что груз, который она собиралась принять, мог бы свалить и слона.
   "Не может быть, чтобы не нашлось выхода, - думала она. - Если не удастся разведать, каким образом эта мерзавка решала технические проблемы, или договориться с ней о разделе полномочий, проведу собрание акционеров и откровенно признаюсь, что роль председателя мне не по зубам. Вряд ли кто-то сильно огорчится. Незаменимых людей нет."
   Но нервы у Рябинки поехали. Она не закомплексовала, нет, она просто затосковала, заволновалась, засуетилась. Лиску она считала своей, о Лиске у нее болела душа, и вдруг оказалось, что ее бездеятельность и некомпетентность могут нанести Лиске вред. Впервые она попала в ситуацию, когда люди на нее надеялись, а помочь им она была не в силах.
   " Возвратилась бы эта мерзавка поскорее..."
  
  
  

Тупик

  
   Инка тоже считала Лиску своей, и точно также у нее болела о Лиске душа. Более того, Инка ведала, что без нее дела на Лиске пошли бы намного хуже, что она там незаменима. Она вовсе не отличалась ложной скромностью, да и "Сам", завещав ей фирму, вполне определенно продемонстрировал этим свое мнение о ее, Инкиных деловых качествах. И если Инка отсутствовала на Лиске столь долго, то повод, задержавший ее, должен был быть достаточно серьезна.
   В самом деле, причина, не отпускавшая ее с Тьеры, показалась бы уважительной кому угодно. Заключалась она все в том же проклятом наследстве, свалившемся на Инку как снег на голову, точнее в формальностях, связанных с буквой завещания и вступлением наследницы в ее права.
   Можно только догадываться, как бы поступил мудрый "Саваоф", если бы в свое время догадался, что его наследница - не Рябинка, а лишь похожая на нее особа. Но к сожалению или к счастью, однако ему ни разу не представилось случая наткнуться на некоторые несоответствия, способные раскрыть ему глаза. Стоило например, сравнить генетический код, впечатываемый в удостоверение личности каждого гражданина Тьеры при достижении им совершеннолетия, с образцом, хранившимся в центральном регистрационном управлении, и Инка была бы раскрыта.
   Генетический код Инки хотя и несколько отличался от кода ее прототипа, но все же был очень сходен. Сходство было таким большим, что когда Инка заказала дубликаты якобы утерянных ей документов, они были выданы ей без скрипа. Ей повезло и в том, что банк на Лиске появился уже после ее там появления. А дальше она сама позаботилась о том, чтобы все проходило гладко. Во-первых, она попросила, чтобы ее доля как компаньона перечислялась именно в этот банк, а во-вторых, чтобы права совладелицы фирмы были оформлены согласно тем документам, которые соответствовали ее, Инкиным характеристикам.
   И уж, разумеется, она не проговорилась Саваофу о том, что суммы, какие он перечислял на ее Тьеранский счет, тот самый, который открыла Рябинка еще в то время, когда она была студенткой института Космобиологии, лежали там мертвым грузом. Казалось бы, разумная предосторожность, но именно она Инку и подвела. В том же самом банке хранил свои личные сбережения и Саваоф, памятуя старинную пословицу о том, что не следует все яйца класть в одну корзину.
   О том Рябинкином счете Инка узнала нескоро. Счета "Космосгидротекха" и основной поток оборотных средств шел через банк на Лиске. К счету, через которого проводились операции фирмы, она имела доступ как компаньон и могла снимать любые суммы, не запрашивая согласия Самшита Уайндовича. Это было так удобно, что Инка вообще долго не могла понять, зачем ей отделяться, если потребности ее скромны и тратить кредитки ей совершенно не на что.
   - Чтобы в случае банкротства фирмы не вылететь в трубу вместе с ней, - объяснил он. - Счет фирмы - это счет текущий. По общей сумме в банке невозможно догадаться, с прибылью мы или с убытком. А ежемесячно подводя итоги и перечисляя себе как владельцам дивиденды, мы сразу видим, как сработали. И если я захочу себе что-нибудь такое эдакое, то это уже не повлечет за собой финансового краха "Гидротеха".
   Мистер Власенко, конечно, лукавил. Ничего "такого - эдакого" он приобретать не собирался. Фирма была его детищем, он ей гордился, и если на ее счету не хватало денег для финансирования очередного шага к расширению дела, он снимал деньги со своего личного счета.
   Сняв деньги, он заносил их в графу "займ" и впоследствии восполнял, вычитая из валового дохода фирмы как расходы.
   - Никогда не путай сумму, поступившую на счет, с прибылью, - поучал он Инку. - Если на нововведение потребовался миллион кредиток, а назад ты получила пятьсот тысяч, то ты окажешься перед фактом прямого убытка. И неважно, что расход ты понесла пять лет тому назад, важен результат. Амортизация оборудования и зарплата персоналу - эти две прожорливые рыбины способны проглотить и проглотили великое множество самоуверенных бизнесменов.
   Так он поучал Инку, и все годы, вплоть до своей смерти, неизменно водил компаньонку во все тонкости своих действий и документального оформления их. Он оберегал ее, и хотя она знала, что в случае чего ей тоже, как совладельцу, придется для покрытия убытков фирмы понести кое-какие расходы, но ей ни разу не пришлось этого делать. Последняя крупная трата, покупка земли, уменьшила ее счет всего лишь наполовину. Даже теперь, когда она стала владелицей еще и земельного пая "Саваофа", сумма налога, которую она должна была платить в Галактический Союз, значительно перекрывалась доходами, приходившимися на ее личную долю.
   Замотанная свалившимися на ее голову заботами по реформированию управления своим огромным хозяйством, Инка не сразу постигла, что дивиденды, падающие на долю мистера Власенко, по прежнему убегают на его счет на Тьеру. Узнав об этом, она пришла в ужас и навела порядок в бухгалтерии. Однако за судьбой уже перечисленных денег необходимо было проследить, отловить их и заодно заявить свои права на его счет как наследницы. Фирму также надо было перерегистрировать полностью на себя. Вот для чего Инка полетела на Тьеру, и вот отчего не смогла быстро вернуться.
   Формальностей оказалось множество. Инке пришлось обойти несметное количество кабинетов, причем каждый по нескольку раз, поставить кучу подписей, затребовать гору всяческих подтверждений и собрать уйму разных справок. Эта канитель затянулась почти на месяц. Месяц хождений, перелетов и бесконечных, иногда напрасных ожиданий.
   Но наконец он остался позади. Очень усталая и жутко недовольная собой и целым миром, Инка помчалась домой. Сердце у нее ныло. Собственно говоря, ныть оно стало задолго до возвращения, но Инке удавалось отгонять от себя тревожные мысли. В самом деле, что такое могло случиться с ее Лиской за столь незначительный срок? Она оставила прекрасно отлаженный механизм, и какая бы внезапная проблема ни возникла за время Инкиного отсутствия, любая из них могла бы быть решена без нее или отложена на некоторое время.
   Но, видно, недаром говорят, что сердце - вещун. Неприятные сюрпризы начались для Инки с самого момента приземления.
   Во-первых, в ее квартире оказался абсолютный разгардяж. Всюду лежала пыль, на плите стояла кастрюля с заплесневелыми останками какого-то варева, и все было вверх дном.
   "Мэри совсем распустилась, - подумала Инка о служанке. - Совершенно необходимо устроить ей разнос. Однако сначала надо побывать в конторе, а то и они решат, что моим мнением можно пренебречь."
   Инка уже знала на опыте, что когда начальство не требует от подчиненных регулярных отчетов об их деятельности, то те склонны исполнять свои обязанности спустя рукава. Тем более она не хотела, чтобы ее начали водить за нос, скрывая истинное положение дел и в фирме, и во всем остальном.
   Вчитываться в колонки цифр и вдумываться в их содержание было, конечно, скучно, но это было единственным способом быть в курсе текущих событий. Разумеется, если еще и регулярно сверять смысл, маячивший за рядами цифр, с реальным положением дел.
   - Помни, моя девочка: на бумаге можно изобразить все, что угодно, - предупреждал ее как-то "Сам". - Умный хозяйственник умеет за цифрой видеть действительность, а за действительностью - цифру. И если одно с другим не совпадает, он задает вопрос: "Почему?"
   Следовательно, в контору необходимо было слетать в любом случае. По пути от стоянки машины до кабинета главного экономиста она могла столкнуться со множеством народа. Реплика здесь, реплика там - в общем, можно поймать совершенно неожиданную и крайне полезную информацию.
   На этот раз никакой ценной информации по дороге к кабинету Инка не поймала, зато целая гроздь странных и непонятных обрушилась на нее сразу по достижении конечной точки маршрута.
   - Как Ваше здоровье? - спросила ее секретарша.
   - Как Ваше здоровье? - встретил ее тем же вопросом ее заместитель.
   - Я оЄкей, - ответила Инка, пожимая плечами. - А вот Вы как?
   - Ничего не приходит в голову. Боюсь, нам-таки придется закупать лицензию на эти проклятущие компрессоры.
   - Компрессоры? - удивилась Инка. - А что с ними случилось?
   Мистер Рамирес посмотрел на нее ничего не понимающим взглядом и проговорил, наконец:
   - Вы уже нашли решение?
   - Какое решение? Объясните же толком, Андос.
   - Разве Вы не получили мой доклад? Посыльный сказал, что отнес Вам все материалы и отдал их из рук в руки.
   - Я ничего не получала. Куда он их отнес?
   - В ваш новый особняк.
   Это надо было хорошенько обдумать. Инка подумала.
   - Возможно, - сказала она. - Но он солгал, что вручил их мне лично. Я сейчас же поеду туда и все просмотрю. А насчет компрессоров... Объявите конкурс на лучшее решение проблемы среди всех желающих поломать голову. Назначьте премию... Можно даже три, от одного до десяти размеров начальной ставки... Значит, отчеты вот где?... Ну что ж, прекрасно, завтра я с Вами увижусь.
   Служанку она дома не застала. Впрочем, Инка уже поняла причину разгардяжа в квартире: очевидно, дом, который они с Роем так долго возводили, наконец-то был докончен, и новоселье состоялось. В ее, Инкино, отсутствие.
   "Но выругать Мэри все равно придется. Она должна была навести порядок после переезда. Безобразие - оставлять после себя подобное свинство."
   Мысли эти, впрочем, волновали Инку куда меньше, чем беспокойство по поводу отчетов. И то лишь до того мгновения, пока она не переступила порог своего особняка.
   - Мама! - радостно схватила ее за руку Рози. - Как быстро ты успела переодеться! Пойдем же скорее!
   Осознав, что ее бесцеремонно тянут к выходу, Инка была поражена. Она-то была уверена, что уже приучила детей вести себя скромно, степенно, и, тем более не цепляться за ее руки-ноги.
   Она поморщилась:
   - Разве так встречают мать, Рози? - сказала она строго. - И вообще, что у тебя за манера такая, визжать на весь дом? Девочка должна вести себя попристойнее.
   - Я не Рози, я Василек! - фыркнуло дитя в ответ на ее выговор и направилось к двери. - Если ты не хочешь с нами гулять, так бы сразу и сказала!
   Инка остолбенела.
   - Что за тон? - возмутилась она. - И почему ты подстригла волосы? Эта прическа не подходит для девочки из общества.
   - Но я вовсе не девочка из общества! - долетело до ее ушей уже из тамбура.
   Инка хотела было вернуть озорницу и хорошенько ее отчитать, но голос, разверзшийся за ее спиной, заставил ее вздрогнуть и начисто позабыть не только о выходке ребенка, но и обо всех предыдущих событиях дня. Меньше всего хотела бы она его услышать здесь и сейчас, потому что принадлежал он тому, точнее, той, кого из всех обитателей Великого Космоса Инка мечтала встретить как можно позже. Голос этот был для Инки и чужим, и в то же время до боли своим. А слова, произнесенные этим голосом и вовсе ввергли ее в столбняк.
   - Это мальчик, Инночка! Поверь его маме!
   Инка замерла. Затем она нашла в себе силы повернуться... На ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж особняка, стояла она сама в своем любимом домашнем халате.
   - Пойдем в мою комнату, поговорим, - сказало видение.
   - Ты... ты вернулась? - произнесла Инка робко.
   - Как видишь, - ответил ее прототип. - Так ты идешь, или сразу предпочитаешь убраться восвояси?
   Инка машинально поставила ногу на первую ступень и начала подниматься. Смысл реплики дошел до нее не сразу.
   - То есть как это - убираться? - проговорила она, добравшись до верхней площадки.
   - А вот так, - зло сказала дама в любимом Инкином халате, открывая одну из роскошных дверей. - Проходи.
   И состоялся разговор, которого Инка множество лет ждала и которого столько лет боялась. На нее обрушился целый поток весьма сердитых и неприятных формулировок.
   - Что ты собираешься делать? - решилась, наконец, спросить Инка.
   - Как что? - изумилась ее обвинительница. - Восстанавливать справедливость, конечно.
   - И что ты понимаешь под справедливостью?
   Вопрос был для обоих дам весьма нелегок.
   - Как что? Я возвращаю себе свое имя и все остальное.
   - Но на Лиске не может быть двух Рябинок!
   - Конечно, не может. Ты снова станешь Инкой.
   - Этого еще не хватало! Да ты понимаешь, что говоришь?
   - Собственно говоря, чего ты забросалась? Какая тебе разница, как называться? - ехидно сказала первая обладательница спорного имени. - Я ведь не посягаю на твою должность. Будешь по-прежнему президентом вашего акционерного общества. Вот только наследство придется вернуть.
   Инка зло засмеялась.
   - Наследство? Да что ты с ним будешь делать, с наследством? Ты хоть представляешь, откуда оно взялось? Я заработала его тяжелым трудом, а ты приехала, и подавай тебе готовенькое!
   - Может, ты и Роя заработала?
   Это был, конечно, удар наотмашь.
   - Рой, он... - запнулась Инка.
   - Да, Рой. На ком он собирался жениться? На тебе или на мне? А ты даже счастливым его сделать не сумела!
   - Зато я сумела многое другое! Видела, сколько я уже добилась?
   - Да, видела. Эти ровные рядочки под линеечку способны свести с ума любого психически здорового человека.
   - Ты... ты просто завидуешь мне. В общем, так: выметайся отсюда в 24 часа, иначе я объявлю тебя самозванкой.
   - Ну и что? Объявляй, я буду только рада. Я все расскажу о тебе.
   - Прекрасно. Жди. И посмотрим, кому поверят. Учти, здесь, на Лиске, ты дохлого цыпленка не купишь по своей карточке. От тебя, от твоей личности, даже следочка не осталось.
   - Не сомневаюсь, что ты об этом позаботилась. Но есть еще Тьера, и там мои следочки наверняка сохранились.
   - Твое право, - сказала Инка и повернулась, чтобы уйти. - Я предупредила.
   Она ступила пару шагов в направлении галереи, на которую выходило большинство комнат второго этажа, и столкнулась с невысоким подростком. Смугловатая кожа, темные вьющиеся волосы и глаза, синие и блестящие смутно напомнили Инке кое-кого из ее прошлого...
   - Твой пащенок явился! - крикнула она своей противнице в приоткрытую дверь.
   Мальчишка глянул на нее с неприязнью, и по этому его взгляду Инка поняла, что он в курсе, кто она такая. И вполне нормальная мысль подслушать, что эти двое станут сейчас о ней говорить, заставила Инку прислонить ухо к двери и настроиться на прием.
   - Мне это не нравиться, - услышала она.
   - Мне тоже.
   - Но ты в самом деле собираешься подавать на суд?
   - Вовсе нет. Какой смысл? Разве нам нужны этот дворец и полпланеты?
   - Конечно же, не нужны. Я подумал, что ты собираешься судиться из-за наследства.
   - Которое давно растрачено?
   (Инка злорадно усмехнулась.)
   - Я не сошла с ума. Признаюсь тебе честно, мой мальчик, я прилетела сюда из-за Роя. Конечно, ты вряд ли меня поймешь, ты еще слишком мал... Но мне трудно одной. А Рой был бы вам хорошим отцом...
   - Ха! Отцом! Скажи прямо, что влюбилась! Ладно, я тебя понимаю, Рой мне самому нравится. Он чем-то на Олеся похож, верно? Такой же веселый, добрый...
   - Вот как! - воскликнула Инка, врываясь в комнату. - Свой мужик от нее сбежал, так ты прилетела отбивать чужого?
   - Каждый судит в меру своей испорченности, - услышала она надменный ответ.
   Отчаяние овладело Инкой.
   - Я не отдам тебе Роя, так и знай! - выкрикнула она.
   - Вот как? - соперница уже откровенно усмехалась. - Каким же образом ты собираешься его удержать? Чем тебе поможет твое самозванство? Вряд ли он станет исследовать кредитные карточки и выискивать следочки. И украденное богатство не поможет: Рой никогда не был падок на золотой дождь. Из двух женщин он выберет ту, которая ему ближе, и вряд ли он уцепится за подделку, когда услышит всю историю.
   - Он тебе не поверит!
   Ее соперница даже не удостоила ее ответом.
   - Доди! - обратилась она к подростку. - Посмотри на мерзавку, из-за которой твой папа, думая что я - это она, улетел неизвестно куда, не захотев со мной даже поговорить. Мы сегодня же покинем эту планету, и я надеюсь, что ты запомнишь эту женщину навсегда и никогда ее со мной не перепутаешь.
   - Я - нет, - ответил подросток звонким насмешливым голосом. - Мы поедем к бабушке, верно? А Рой потом к нам прилетит. Да?
   - Ты у меня умница. Иди, позови малышей, а я соберу вещи.

Приключения Эльмара

(продолжение)

  
   Размышления, которым предавался Эльмар, пока глаза его насыщались зрелищем сказочно притягательной панорамы неизвестного звездного мира, не отличались особой оригинальностью. Вообще-то он хотел понять, где он очутился и почему. Окружающий его пейзаж напоминал преисподню, и если оценивать события нашей жизни как нечто предначертанное свыше, то очевидно, был в изменении маршрута Эльмарова звездолета какой-то тайный смысл, пока ему неведомый.
   Однако в указующий перст провидения Эльмар не верил и тайного смысла ни в чем не искал. Он прокручивал в голове программы, которые вводил в компьютерный мозг корабля и размышлял, где допустил ошибку. Придя к выводу, что для начала следовало бы поинтересоваться координатами системы относительно известных космических объектов и сравнить их с координатами Лиски, он прекратил созерцательный процесс и вернулся к пульту управления звездолетом.
   Информации, возникшая на дисплее, ситуацию не прояснила. Звездочка, вокруг которой вращалась планетка, находилась от Новой Земли и Тьеры точно на таком расстоянии, что и Лиска. Признаться, Эльмар едва не запаниковал. При всем своем воображении он не мог себе представить, чтобы голубая звезда превратилась в желтую, а голая маленькая планета увеличилась в размерах и приобрела плотную атмосферу. Да и где следы людской деятельности? Не могли же разом исчезнуть десять космодромов и куча поселков?
   Естественно, не могли, тут и думать было нечего. Следовательно... Следовательно, причина крылась в другом. Очевидно, при закладке информации в корабельный мозг Эльмар перепутал направление полета к интересующему его небесному объекту. Расстояние задал правильное, а вектор - не тот. Вместо 130 градусов от поляра Галактики взял 330.
   Нечего и говорить, как рад был Эльмар открытию. Теперь он не только всегда мог отыскать эту планету, если бы она кому-то понадобилась, но и имел возможность не возвращаться на Новую Землю для того, чтобы определиться. Взять курс на Лиску и прыгнуть он мог прямо отсюда!
   Поразмыслив, Эльмар на такой прыжок не решился. Он не чувствовал себя в Космосе настолько уверенно, чтобы двигаться без точных ориентиров. Неоправданный риск никогда его не привлекал. Он не видел ничего заманчивого в том, чтобы очертя голову рвануть в нелетанном направлении и очутиться вечность знает где. Хотя топлива он взял и с запасом, но не расходовать же его на игру в кузнечики...
   Разумнее было поступить согласно первоначальному плану, то есть вернуться в исходную точку полета и там без суеты кое-что переделать в программе. Выведши на дисплей слово "Лиска" и, изменив название на "Безымянная", он снял с файла копию, скинул его в отдел долгосрочной памяти, а затем занялся исправлением своей ошибки. Вернув откорректированной программе прежнее название, он нажал на кнопку "Переход в гиперпространство" и - снова в путь.
   На этот раз все произошло без сбоев, Эльмар вынырнул, где хотел. Голубая звезда была в полном наличии со всем своим семейством, и Лиска тоже благополучно крутилась на своей орбите. Десять стандартных лет, промелькнувшие с того момента, когда Эльмар видел ее в последний раз, явно пошли ей на пользу. Лиска похорошела, посвежела. Голубая вуаль атмосферы делала ее просто очаровательной, а зеленый поясок вдоль экватора и вовсе вызывал у каждого космического бродяги желание немедленно приземлиться и отдохнуть от бренности бытия.
   Но Эльмара, вышедшего в Космос не для странствий, мягкая трава юного лугового пояска не манила. Он покинул куда более благословенное место, и темно-синее небо над головой не волновало его воображение. Он искал людей, точнее, одного человека, и, как ни изменилась Лиска, но память смогла подсказать нашему художнику, где какой поселок на Лиске располагался.
   Вот центральный космодром вот нужный ему населенный пункт, а вот и нужный ему обрезок скалы. Эльмар поставил звездолет на площадку и поспешил войти. Нет, совсем недаром он столько лет хранил как сувенир ключик от этой заветной двери. Вот он в тамбуре, вот в коридоре... А вот и комната, где они с Рябинкой ссорились, мирились и мечтали...
   - Эльмар! - бросилась к нему особа, сидевшая за письменным столом. - Эльмарчик! Какое счастье! Вот неожиданность! Вот счастье-то!
   Все это особа в комбинезоне выпалила одно за другим, без перерыва.
   - Рябинка? - спросил Эльмар, недоверчиво.
   В самом дел, особа, кинувшаяся к нему в объятия, выглядела ровнехонько на свои 39, и ни годом меньше. Молодость, поразившая Эльмара, когда он видел Рябинку при их последней встрече, совершенно слиняла. А между тем ни единой серебряной нити не было в черных кудрях. Все было в полном наличии: и зеленые глаза, и бархатные загнутые ресницы, и даже румянец на щеках. Лишь кожа завяла и сеть морщинок разбежалась по лицу.
   И хотя особа в комбинезоне искренне обрадовалась Эльмарову появлению, но нечто необъяснимое удержало его от всплеска чувств.
   - Инка, - поправился он. - Женщина Тода.
   - Интересно, как ты нас различаешь? - усмехнулась особа, остановив поток восклицаний. - Все, абсолютно все принимают меня за нее. Один ты... Хотя, в общем-то, это неважно. Я вовсе не собиралась сейчас исполнять ее роль.
   - Женщина Тода... - повторил Эльмар, прищурясь.
   - Я женщина Роя! - возразила Инка запальчиво. - То есть была ей до недавнего времени. И ни с кем другим меня не соединяй, пожалуйста... Ох, Эльмарчик, если бы ты знал, как вовремя ты появился! Эльмар! Спаси! На тебя одного вся надежда!
   - Даже так? - изумился Эльмар. - Ух, как вы мне надоели! Не успел порог переступить - уже спасай. Я что вам, спасательный круг? Или ангел-спаситель? У меня разве своих проблем нет?
   - Выслушай меня, прошу! - схватила его за руку Инка. - Садись, я тебе все расскажу, умоляю! Ты единственный, кто меня всегда понимал, мне больше не перед кем излить душу!
   - Ах-ах! - сказал Эльмар, вырываясь. - Когда ты выдавала себя за Рябинку, я был тебе не нужен. И, между прочим, из-за тебя я потерял ее. Ты понимаешь, стерва, я потерял женщину, которую любил, потому что думал, будто она меня забыла. Ненависть - это единственное, чего ты, пожалуй, стоишь. И выручать тебя я вовсе не намерен.
   - Но я пекусь и о твоих интересах! - выпалила Инка.
   - Что? - насмешливо процедил сквозь зубы Эльмар. - Теперь ты о моих интересах заговорила?
   - Но они у нас общие! Она, Рябинка, была тут!
   - Была? Это меняет дело...
   Эльмар решительно прошел в угол комнаты ближе к окну и развалился в кресле.
   - Я слушаю, - произнес он насмешливо.
   - Она хочет все у меня отнять!
   Он засмеялся:
   - С ее стороны это вполне понятно. И я, ее, между прочим, одобряю. Попользовалась, голубушка, - и хватит.
   - Чего хватит? Она же ничего не смыслит в делах! Она все развалит!
   Эльмар вспомнил лесничество, базу отдыха и отзывы о Рябинкиной работе, какие ходили в поселке на берегу моря...
   - Неужели? - саркастически сказал он.
   - Ах, да ведь ты ничего не знаешь, должно быть! Я хозяйка на Лиске, здесь мне принадлежит все, да. А она ни к чему даже прикоснуться не сможет, вот!
   Саркастическая усмешка с лица у Эльмара слиняла. Инка - хозяйка Лики! Подумать только, вот чудеса! И без сомнения, она не лжет, чем-чем, но лживостью его создание не страдало...
   - Не преувеличиваешь? - спросил он, поразмыслив.
   - Когда это я преувеличивала?
   - Но как ты этого достигла?
   - Самшит Уайндович умер и передал все дела мне.
   Эльмар еще раз подумал.
   - Чего-то ты темнишь, - сказал он, наконец. - Самшит Уайндович был всего лишь служащим компании, он никогда себя хозяином не называл.
   - С тех пор многое переменилось, - возразила Инка. - Я многого добилась и сама. Мы уже полностью обеспечиваем себя продуктами питания и даже производим некоторые промтовары. У нас на очереди - перейти на полное самообслуживание, чтобы ни в чем не зависеть от Большого Космоса.
   Инка воодушевленно начала расписывать Эльмару перспективы, которые открывались перед Лиской и ее обитателями. Эльмар прилежно слушал некоторое время.
   - Я не понимаю, в чем твои проблемы, - сказал он. - Почему бы на планете не работать вам обеим? И ты, и она - вы обе могли бы тут пребывать, не мешая друг другу, каждая на своем месте.
   Инка открыла рот, закрыла и снова открыла.
   - Ты ничего не понял! - воскликнула она в отчаянии. - Она хочет увести у меня Роя!
   - А! Вот и до сути дошли, - усмехнулся Эльмар в который раз за этот вечер. - С этого и надо было сразу начинать. Но мне-то что за дело? Пусть уводит.
   - И тебе все равно? - возмутилась Инка. - Твоя жена собирается уйти к другому, а ты - пусть уходит?
   Разумеется, Эльмару было не все равно, но Инка была бы последней, кому бы он в этом признался.
   - Если она меня разлюбила, что я могу здесь предпринять? - меланхолично произнес он, не подавая виду, что новость ее задела.
   - Но я люблю его!
   - О!
   - Эльмар, я открою тебе ужасный секрет. Рябинка жутко богата. Если ты на ней женишься - станешь одним из самых состоятельных людей Тьеры.
   Эльмар расхохотался. Сама мысль о том, что он должен жениться на ком-то ради чего-то, не имевшего в его глазах ни малейшей ценности, показалась ему абсурдной.
   - Но ты же собираешься теперь жить здесь, - насупилась Инка. - Значит, должен подчиняться здешним обычаям.
   - Ты прелесть, Инночка, - снова засмеялся Эльмар. - Да я даже у нас на Земле всегда жил согласно собственным законам. Ты-то это должна знать не хуже меня.
   - За что не раз бывал бит, - вынуждена была согласиться Инка, но она не могла вложить в свое принудительное согласие хотя бы капельку желчи, накопившейся в ней с того мгновения, когда она постигла всю хрупкость своего благополучия.
   - Если ты собираешься учить меня жить, я пошел, - в третий раз засмеялся Эльмар.
   - О нет! - испугалась Инка. - Я еще не сказала самого главного. Видишь ли, Рябинка ничего не знает о своем богатстве. И поскольку я не собираюсь просвещать ее на этот счет, то без твоей помощи ей навеки суждено прозябать в неведении.
   - Неужели ты и в самом деле такая стерва. Инночка? - изумился ее создатель.
   - Она... она меня довела... - прошипела Инка с ненавистью.
   Никакие силы не могли заставить ее признаться кому бы то ни было в том чувстве унижения, которое она испытала, осознав, что в глазах соперницы даже не выглядит достойным противником. Что та ей просто пренебрегла, отмахнулась от нее, как от назойливой мухи.
   Однако внезапно вспыхнувшие глаза Эльмара подсказали ей, что и без подобных откровенных излияний он, наконец, зацеплен.
   - Интересно, - сказал он. - Я не припомню что-то, чтобы у Рябинки имелись богатые родственники.
   - Это "Саваоф", - быстро ответила хозяйка планеты.
   - А за что?
   - Конечно же, не за что! - в голосе Инки звучала теперь досада. - Он мне оставил, но он же не знал, что я - это не она!
   - Ну Инночка, ты и даешь! Сначала Тод, затем "Саваоф", теперь Рой... Хотел бы я взглянуть на этого Роя, что он за персонаж.
   - Он всего лишь десять лет как мой муж, - возразила Инка запальчиво. - И он обычный транспортник.
   - Это совершенно меняет дело, - произнес Эльмар как бы в раздумье.
   - Конечно же меняет, - страстно подтвердила Инка и вдруг, ринувшись к креслу, где сидел Эльмар, бухнулась перед ним на колени.
   - Эльмарушка, миленький, у нас трое детей. И я его обожаю!
   - А "Сам"?
   - Что "Сам"? Ах, это совсем не то, что ты подумал! Я самая верная жена во Вселенной, и если Рой меня бросит, я просто умру!
   - Тогда незамедлительно поднимайся с колен, тебе эта поза совсем не идет. Лучше сядь и подробно поведай, почему наш мудрый "Саваоф" воспылал к тебе такой страстью, что не нашел никого лучше тебя на роль владельца честно нажитого им имущества.
   Это-то Инка могла рассказать Эльмару с полным удовольствием. Она рассказала.
   - Так, - сказал он, - теперь понятно.
   - Эта примитивная дуреха даже не догадалась, получив от меня фотокопии, что держит в руках золотое дно. Зато "Сам" сразу понял, что к чему.
   - Рябинка не дуреха, а честный человек, - возразил Эльмар. - Она поступила так, как ей подсказала совесть. Помнится даже, она пыталась заплатить мне за документацию, все как полагается. А я сказал: "Отдай эти деньги тому, кому они больше нужны." Вот так. "Саваоф", конечно же, потому и решил сделать ее своим компаньоном, он тоже был человеком с совестью. И завещание он оставил на нее по этой же причине. Он знал, что Рябинка болеет за дело, и добро, накопленное им, пойдет на благосостояние всей Лиски, а не только одного твоего семейства. Но вот у тебя с совестью не лады.
   - Да разве я не тружусь, не покладая рук, ради все той же Лиски? Разве я не болею за дело?
   - Болеешь. Но готова разом все спустить ради одного-единственного мужика, лишь бы сохранить его за собой. Что будет с остальными людьми - тебе наплевать.
   Инка уставилась на него в недоумении, затем впервые за вечер улыбнулась широкой свободной улыбкой.
   - Вот значит, что ты обо мне думаешь? - засмеялась она грустно. - А только я своим мужем не торгую и его не покупаю. Он, между прочим, даже еще и не знает, что у меня есть соперница. И будь моя воля, я бы твоей обожаемой сверхчестной заботнице лопнувшей кредитки не доверила, не только миллиардное наследство. Но это от меня уже не зависит, дорогой мой создатель. После смерти Самшита Уайндовича все его деньги в Тьеранском банке были автоматически переведены с его лицевого счета на Рябинкин. Теперь ни единый человек из всего великого Космоса не сможет снять оттуда ничего, только она одна. Такова буква завещания.
   - Ловко. Получается, он все же сомневался, кто ты есть?
   - Вовсе нет. Он хотел как лучше, чтобы не было бюрократических проволочек и лишних потерь. Чтобы я сразу же после установления факта его смерти могла бы пользоваться этими деньгами. Два кошелька: тут и там, понимаешь?
   - И ты ничего Рябинке не сообщила?
   - Я ненавижу ее! Не успела она появиться, как залезла в постель к моему мужу и совершенно закрутила ему голову... Ах, Эльмар, если ты не вмешаешься, она уведет его...
   И Инка зарыдала.
   Эльмар чуть снова не засмеялся. Подумать только - его упрашивают сделать то, для чего он сюда и примчался. Но женщина, рыдавшая перед ним, заслуживала маленькой мести. И вместо того, чтобы открыть ей свои намерения, он сказал:
   - Хорошо, я попробую. Где Рябинка сейчас?
   - Полетела к бабушке.
   - Жаль. Но ничего. Ты заправишь мне мою машину топливом? И сублиматы у меня на исходе.
   - Ах, да я все тебе дам. И кредиток сколько захочешь, только разыщи ее, пожалуйста!
  
  
  
  

Рябинка делает выбор

  
   - Вообще-то мне совершенно безразлично, с кем из вас двоих оставаться, - сказала Рябинка, поняв из слов Эльмара, что ему известно о Рое.
   Все эти дни, проведенные среди дикой природы, натуральной, естественной и нерукотворной, она буквально отдыхала если не телом, то душой. Впервые за бесконечную вереницу лет она никуда не торопилась и ни за что не отвечала. Ведь даже будучи в отпусках, она никогда прежде не оказывалась способна выкинуть из головы проблемы, связанные с работой.
   Сейчас работы у нее не было. Никакой. Совсем. Огород возле бабушкиного дома можно было не считать - он был засажен старушкой-лесничихой ровно настолько, чтобы с обработкой его могла справиться одна пара ее натруженных и уже потерявших былую силу рук. Для Рябинки с ее привыкшим к огромным площадям и неленивым семейством справиться с пятью сотками был пустяк.
   Будущее Рябинку тоже не беспокоило. Бабушка уже была на почетной пенсии; родовой дом их вместе с полянкой, на которой он располагался, значился ее прижизненной собственностью, а в случае, если бы Рябинка захотела устроиться на работу в штат заповедника, перешел бы в ее пользование. Рябинка побывала на новой базе и узнала, что ее возьмут всегда и охотно: желающих провести свою жизнь на безлюдье среди сосен и берез никогда не было слишком много. Тем более из специалистов, а уж знающих от и до конкретно эти перелески и вовсе было наперечет.
   Но устраиваться на работу Рябинка не спешила. Она наконец-то была дома, и кто-то любящий, более опытный, стремился ее приласкать, согреть, пожалеть. Для старой Вербы она все еще была несмышленым ребенком, и мягкое облако любви и всепрощения окутывало целительным бальзамом раны и рубцы Рябинкиного истерзанного сердца. Каким наслаждением для нее было делиться с кем-то самым сокровенным и знать, что тебя не осудят, и не посмеются над тобой вдогонку; что над твоей печалью кто-то способен поплакать.
   А дети? Каким восторженным взглядом следила бабушка за каждым их движением! Ей все в них нравилось, каждый их жест, каждое слово, каждый поступок. Она буквально пылинки готова была сдувать с девчушки, и даже рассердилась на Рябинку за то, что она однажды в гневе отшлепала дочурку, когда та в порядке эксперимента схватила за хвост бабушкиного кота. Кот жалобно мявкнул и хватанул озорницу когтями. Та, естественно, в рев.
   - Дите никогда не видело кошек, а ты ее стегаешь! - причитала бабушка.
   - Ничего, теперь увидело! - отрезала Рябинка.
   Она начала уже побаиваться, что бабушка избалует детей. И строго-настрого наказала им вести себя достойно.
   - Видите, какая она у нас старенькая, - сказала она им в первый же день по приезде. - Ее надо жалеть и помогать ей.
   - Кто обидит бабушку, будет иметь дело со мной, - гордо ответил Доди.
   - Можно я буду пасти барашков? - спросил Василек.
   - Если бабушка разрешит. Она у нас главная и спрашивать надо у нее.
   Так и пошло.
   Дети резвились на просторе, Рябинка вела дом и бегала по окрестностям. Она не уставала любоваться видами, открывавшимися перед ней. Ведь как ни старалась она создать нечто похожее на Новой Земле, все равно это было не то, что она встретила здесь и сейчас. Природа никогда саму себя не повторяет в точности, и за двенадцать лет, проведенные Рябинкой вдали от родины, многое стало почти неузнаваемым.
   Нынешний хранитель заповедника слегка изменил программу исследований. Он проложил несколько новых тропинок обхода, и вследствие этого несколько старых почти исчезли, заглушенные травой. Опытному взору было интересно отыскивать следы от передвижений, длившихся многие десятилетия а, может, и столетия, даже когда для этого надо было перелезать через стволы поваленных деревьев или продираться сквозь кустарник.
   Только озеро да кедровый бор остались практически прежними. Вода в озере, питаемом подземными ключами, была слишком холодна и глубока, чтобы прибрежная растительность могла заглушить ее, а могучие стволы старых кедров не позволяли подняться молодняку. Подроста было совсем мало, хотя шишки поверху привычно обещали и в этом году отличный урожай орехов, собирать который позволялось исключительно работникам заповедника для собственных или семенных нужд.
   Правда, обойдя всю рощу, Рябинка все же наткнулась на несколько пеньков. Очевидно, новый хранитель, строя себе базу, решил одним махом убить двух зайцев: дать возможность обновиться бору и приобрести отличный строительный материал. Теперь-то Рябинке стало понятно, чем именно так приятно пахло в доме у смотрителя: потолок, пол и даже мебель в гостиной были там сделаны из кедровых досок.
   В общем, все было просто замечательно. Настолько замечательно, что Рябинка даже не заметила, как самым любимым местом ее прогулок вновь стал маршрут "березняк - бугор над озером - кедровый бор". Тот самый маршрут, который она когда-то, замечтавшись, в полном неведении воспроизвела на Новой Земле.
   И если она не проложила через кедровник тропинку, идентичную той, по которой немыслимое количество лет тому назад ее вел Эльмар, так это только потому, что не было здесь, на Тьере, живописной балки с поселком под названием Долингорд. Не смогла бы эта тропинка привести ее к домику возле аллеи из синих тюльпанов...
   Увы, сколько ни старалась Рябинка забыть прошлое, оно не собиралось умирать в ее душе. Да она и не хотела теперь его убивать. Зачем? Она побывала однажды в волшебной сказке, а сказки вспоминать так приятно.
   Она и Доди сразу же по приезде повела на заветный бугорок над озером.
   - Я помню, - сказал Доди с некоторым удивлением. - Мама, я помню это место! Правда-правда! Ты меня сюда уже водила. Помнишь? Когда я был маленьким?
   - Да, сынок, водила, - смахнула слезу Рябинка. - А что я тебе говорила, тоже помнишь?
   Мальчик помнил. И это тоже было приятно Рябинкиному сердцу.
   - Пусть это место будет нашей с тобой заветной тайной, - сказала она сыну. - Не говори ничего младшим, хорошо?
   - Я понимаю, мама, - отвечал мальчик, подумав. - Не надо, чтобы они завидовали. У них ведь нет здесь такого заветного места, правда?
   - Ты у меня умница, - сказала Рябинка, во внезапном порыве прижав к своей щеке его кудрявую голову. - Твой папа был незаурядным человеком, помни это!
   Да, Эльмар был удивительным по любым меркам. Помнить такого мужчину, грезить о нем было безусловно приятно. Но не настолько, чтобы, увидев эту свою грезу наяву, мгновенно потерять голову и, бросив все на свете, зарыдать от счастья на его плече. И как ни поражена была Рябинка внезапным появлением своего первого муженька, восприняла она произошедшее вполне хладнокровно. По крайней мере, внешне. А какие страсти разбушевались у нее внутри, она не продемонстрировала.
   Она как раз пропалывала грядки на бабушкином огороде. Было погожее ясное утро. В доме и во дворе было пусто. Бабушка с Надюшкой пасли овец на дальнем краю поляны - Рябинка была одна, она отдыхала.
   Характерный звук шагов пробирающегося через лес человека заставил ее оторваться от работы и выпрямиться. По тропинке, ведущей от нового лесничества, двигался человек.
   "Кто бы это мог быть?"
   Невысокого роста мужчина с волнистыми черными волосами подошел к забору, отгораживавшему дикую растительность поляны от специально посаженной и окультуренной.
   "Как он похож на Эльмара, - пронеслось в голове у Рябинки. - Только значительно моложе."
   - Вам кого? - спросила она приветливо.
   - Не узнаешь? - засмеялся мужчина, сверкнув синими глазами. - А где Доди?
   - Мальчики на рыбалке...
   И вот теперь этот разговор...
   - Может, тебе вообще безразлично, с кем жить? - спросил Эльмар несколько обескуражено.
   - Если бы было все равно, я бы осталась в поселке, - возразила Рябинка сердито.
   - О!
   - Неужели ты рассчитывал, что я захочу годы и годы куковать в неизвестности, ожидая, не осчастливишь ли ты меня через пару десятков лет внезапным появлением? У меня было шестеро мужчин, и Рой среди них не был ни последним, ни даже первым.
   - И Тод в том числе?
   - Дался тебе этот Тод! С чего ты взял, что у меня с ним что-то было? Отвратительный тип, между нами говоря.
   - Он тобой хвастал.
   - Мало ли кто мной хвастал! Надо было спросить у меня, только и всего.
   - Я думал, он тебе нравится.
   - Чего?!
   - Женщины любят власть.
   - Но не такую!
   - И что ты теперь будешь делать со своими деньгами?
   - Для начала узнаю, не посмеялась ли над нами Инка. И вообще... Надо выяснить, какой суммой мы располагаем.
   Это "над нами" и "мы" приятно польстило Эльмару.
   - Не думаю, чтобы она пошла на обман, - сказал он. - Ты ведь можешь доставить ей кучу неприятностей. Тем более, что она страшно боится, как бы Рой не узнал, кто она такая.
   - Но ведь рассказать о ней правду - это выдать твой народ, Эльмар. Мы не можем пойти на это.
   - Конечно. Но Инка-то об этом не знает. Для того, чтобы подать на нее в суд и выставить самозванкой, вполне достаточно объявить, что она присвоила твое имя. Кстати, я так и не понял, почему вы обе вцепились в этого самого Роя? Я видел его, самый обыкновенный работяга.
   - Ты всех меряешь по себе, дорогой, - засмеялась Рябинка. Ей вдруг захотелось немного поддразнить своего бывшего и будущего супруга. - Он очень хороший, просто клад, а не муж. И он не бросает жен, чтобы побежать на другой конец Вселенной ради парочки революций.
   - Чего ему бежать, если свою обожаемую он видит два раза по три денечка в месяц, - усмехнулся уязвленный Эльмар.
   - Ну уж! - вздернула нос Рябинка.
   - Да уж!
   На следующий день Рябинка вылетела в столицу. Вернувшись, она сказала:
   - Инка не обманула. "Саваоф" действительно составил завещание на меня. И у нас с тобой, Эльмарушка, теперь куча денег.
   - Почему "у нас с тобой"? - сделал непонимающий вид наш бывший художник и бывший самый невезучий мужчина на свете.
   "У нас с тобой" обозначало, что как бы там ни было, но Рябинка не собирается выталкивать его из своей жизни, и что между двумя она выбрала его-таки кандидатуру.
   - Потому что как-никак ты все еще мой муж. Если, конечно, ты прилетел не за тем, чтобы утрясти это маленькое недоразумение. Ты не запамятовал, что мы до сих пор не разведены?
   - Глупости болтаешь, - рассердился Эльмар. - Или ты воображаешь, что без бланка с печатью я не в состоянии завести другую семью? У меня, дорогая, четверо детей, и Гала, между прочим, вовсе не гнала меня из дома.
   - Вот как? Ее зовут Гала? - покраснела от внезапной ревности Рябинка. - И детей ты, естественно, бросил?
   - Естественно, нет. Мы расстались мирно, и она сама не захотела их мне отдавать.
   - Разумная женщина. Такому легкомысленному стрекозлу не следует доверять даже взрослых.
   - Кому-кому?
   Незнакомое слово показалось Эльмару донельзя обидным.
   - У нас про легкомысленную женщину говорят: "Порхает, как стрекоза." Но ведь ты не "она", а "он", вот я и изменила соответственно! - пояснила Рябинка, смеясь.
   Тон ее, однако показывал, что она и не думает сердиться на стоящего перед ней двуногого представителя легкопорхающих. Теперь, когда Рябинка узнала правду и поняла, что Эльмар запутался между двух женщин, как иные блуждают в трех соснах, она по-иному восприняла события прошлого.
   За годы, проведенные в поселке, она достаточно наслышалась о фантастических подвигах, совершенных Эльмаром ради спасения земельцев. Если хотя бы десятая часть этих россказней была правдива, то перед ней сейчас стоял герой, а к этой категории мужчин особо придираться было бессмысленно.
   Главным было, что он любил ее и, как оказалось, никогда не забывал. А Рой? Да бог с ним, в конце-концов у них с Инкой были совместные дети, и он их жутко обожал, это было ясно. Забрать его себе обозначало обречь их на сиротство - при такой матери, как Инночка, это было яснее ясного...
   - Ну что ж, я согласна позволить тебе сложить свои крылышки возле меня, - добавила она, продолжая смеяться. - Давай для начала обсудим наш совместный бюджет. Как ты думаешь, сколько у нас на счету денег?
   - И сколько?
   - Ох, даже не поддается рассудку. Я точно не запомнила, но, по-моему, столько, что можно купить целую планету.
   - Такую, как Тьера?
   - Тьеру тебе никто не продаст. Но такую как Лиска - без проблем.
   - Целую планету! И что ты с ней станешь делать?
   - Да не собираюсь я покупать никакую планету! По крайней мере, пока. Я лесовод, дорогой мой, а не бизнесмен. Зачем мне такая куча поверхности? Что я с ней буду делать?
   - Леса разводить, - улыбаясь, сказал Эльмар.
   Рябинка любовно засмеялась.
   - Мой милый! Где можно разводить леса - я не нужна, потому что они уже кем-то там сажаются. А там, где их еще разводить не начали - нужны специалисты совсем иных профессий. Слышал о тех, кто оживляет мертвые миры?
   - Вот ты и найми их. Послушай, я говорю серьезно. Почему бы тебе самой не заняться подрядами на освоение планет?
   Рябинка взглянула на него, как смотрят на неразумное дитя.
   - Ты не представляешь, как это хлопотно. Да и зачем?
   - Затем, чтобы никто не помешал тебе потом разводить эти твои самые леса...
   - Послушай, - сказал он на следующий день. - Я видел одну планетку, она как раз нам подходит...
  
  
  
  

  

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

  
   Через месяц, когда все было размечено, подсчитано, увязано, Рябинка взглянула последний разок на схему с планетарной системой и сказала, вздохнув:
   - Ну что, завтра в путь?
   - Можно и завтра. А куда сначала?
   - Ты на Новую Землю, вербовать людей, а я - в центральное бюро космонавтики и прочих служб. Еще разок разведать, какие документы нам потребуются, и взять образцы бланков для надлежащего оформления. Затем я лечу к тебе... Чего ты головой качаешь? Думаешь, я не справлюсь с таким пустяком?
   - Справишься, конечно. Но тебе не кажется, что Космос - не самый мелкий кусок пространства, чтобы по нему можно было скакать в одиночку?
   - Уж не собираешься ли ты превратиться в мой эскорт? - изумилась Рябинка.
   - Именно это я и намерен сделать. Не желаю, дорогая, чтобы к моменту нашей новой встречи между мной и тобой возникло еще шестеро новых твоих мужей.
   - Ты мне не доверяешь?
   - Я теперь не доверяю никому и ничему. Я боюсь тебя потерять, понимаешь ты это, ненаглядная моя? Сколько пустых лет я провел, вспоминая твою улыбку, пытаясь забыть твой голос, прикосновения твоих нежных ладоней! Что я скажу земельцам, если с тобой что-нибудь случится, и ты не прилетишь? Да и зачем мне без тебя какая-то там еще одна планета? Что я там смогу найти? Чего обрести?
   - А со мной?
   - С тобой? - Эльмар улыбнулся. - С тобой я жадный-жадный. С тобой мне нужно все, целиком. Сразу. Весь мир!
   Сердце у Рябинки отчаянно заколотилось, норовя выпрыгнуть из своей темницы. Потому что лишь теперь, в этот миг, она поверила, что не спит, и появление Эльмара - это не греза и не обман чувств.
   - Значит, вместе?... На всю жизнь?... - проговорила она нерешительно, словно боясь, что воздушный замок, выстроенный ее воображением, вдруг рухнет.
   - И до конца вечности.
  
  
  
  
  

ДОПОЛНЕНИЕ

Как Эльмар уговорил Рябинку

(отрывок из главы, которая могла бы быть началом новой книги)

  
   - Послушай, - сказал Эльмар на следующий день. - Я видел одну планетку, она как раз нам подходит. Только представь себе: давление 90 атмосфер, температура 350 градусов по Цельсию, масса - в полтора раза больше Тьеранской, скорость вращения вокруг оси - чуть больше вашего месяца.
   - Ты все смеешься, - укоризненно сказала Рябинка.
   - Вовсе нет. Звезда класса Солнца - это очень перспективно. К тому же, у тебя не будет конкурентов.
   - Конечно же, не будет, - хмыкнула свежеиспеченная миллиардерша. - Кому такая планета нужна? Они считаются бросовыми, то есть непригодными для освоения.
   - Зато наверняка стоит баснословно дешево. И подумай, если ты доведешь ее до нужного уровня, ты будешь первой, кому это удастся. Только представь: вместо того, чтобы создавать атмосферу заново, ее требуется всего лишь разредить и очистить... Там много света и тепла, и под колпаком твоя зелень будет произрастать без помех.
   - А если колпак треснет, моментально сгорим вместе с ней.
   - Можно подумать, вакуум чем-то лучше. Один шальной метеорит - и результат тот же самый.
   С этой стороны Рябинка еще не смотрела на проблему.
   - Ну, к вакууму я как-то привыкла... - протянула она в раздумье.
   - Какая разница, чем тебя прихлопнет?
   Действительно, принципиальной разницы между смертью от вакуума и моментальным сгоранием не было. Прошла неделя, и Рябинка сама заговорила с Эльмаром о его планете.
   - Ты уверен, что температура спадет, если мы изменим состав атмосферы? И тяготение в полтора раза больше Тьеранского... Думаешь, можно привыкнуть?
   - Думаю, можно. А насчет температуры я вводил данные в компьютер. Ответ удовлетворительный.
   - Так... но день длиной в месяц... Нет, Эльмар, это совершенно невозможно!
   - Я немного размышлял насчет этой планеты, - произнес Эльмар несколько торжественно. - Мы раскрутим ее.
   - Как это раскрутим? - испугалась Рябинка.
   - Очень даже просто. Постепенно. Поставим в нужное место нужный механизм и заставим ее вращаться с такой скоростью, с какой нам надо. Я просчитал, теоретически это вполне осуществимо.
   Рябинка снисходительно улыбнулась:
   - Теория - прекрасная вещь, - сказала она, но практически... Лавры Архимеда спать не дают? В Космосе, мой милый, чтобы передвигаться в одну сторону, надо что-то выбрасывать в другую. И с соответствующей скоростью. Чтобы раскрутить твою планету до нужной угловой скорости, необходимо будет "съесть" львиную долю ее массы.
   - Откуда ты знаешь?
   - Мы производили соответствующие расчеты на занятиях по физике.
   Эльмар задумался.
   - Ну и чудесно! - воскликнул он спустя полчаса. - Это же решит кучу проблем. Посмотри: уменьшится сила тяжести, соответственно спадет атмосферное давление...
   - Все это абсолютно беспредметный разговор, - ответила Рябинка. - Нет таких приборов, с помощью которых можно было бы раскручивать планеты.
   - А может и есть, - не сдавался Эльмар. - Ты не дооцениваешь моих земельцев. Мы тоже кое-чем занимались на уроках физики. В наших архивах хранится немало изобретений, которые не были реализованы в силу своей преждевременности.
   - Ты точно знаешь? - недоверчиво спросила Рябинка.
   - Вся библиотека Катрены у меня вот здесь, - Эльмар показал на свой лоб.
   - Жаль, что ты не можешь выложить ее оттуда немедленно.
   Прошло еще несколько дней. План, предложенный Эльмаром, казался Рябинке все соблазнительнее.
   - А на каком топливе будут работать твои механизмы? - поинтересовалась она.
   - На ядерном, конечно.
   - Тогда не пойдет. Радиация.
   - Наши ученые открыли секрет полного превращения энергии ядра в направленый поток. Радиационное излучение расходуется на превращение элементов вплоть до конечного результата, то есть атомов водорода. Требуется лишь некоторое количество урана для затравки, а его запасов на планете достаточно, даже с избытком.
   - Что значит "с избытком"? - снова испугалась Рябинка. - Там что, повышенный радиационный фон?
   - Вовсе нет, - успокоил ее Эльмар. - "С избытком" - это для наших нужд. Я же сказал: планета вполне комфортна.
   - Ну хорошо, а где мы возьмем людей? Где средства? Если я заикнусь о подряде, меня только высмеют. А если мы откупим твою планету, то где мы возьмем денег, чтобы платить зарплату наемному персоналу? Ведь не за год же ты думаешь провернуть освоение?
   - Я думаю, это займет лет тридцать.
   - А, может, и все пятьдесят. Значит, еще и нашим детям достанет хлопот. А ежегодный налог на собственность? Вся эта затея кончится пшиком, и очень быстро.
   - Разумеется, если ты собираешься снова взвались все на себя.
   - А разве ты мне не это предлагаешь?
   - Конечно же, нет. Мы организуем акционерное общество.
   Рябинка так и села там, где стояла. Она вспомнила кучу бумаг, испещренных колонками цифр в кабинете у Инки.
   - Ты не представляешь, о чем говоришь! - испуганно воскликнула она. - Акционерное общество? Да кто согласится-то влезть в подобную авантюру?
   - Новая Земля согласится.
   - Ты думаешь, среди земельцев найдутся идиоты, согласные променять чистый воздух и безопасную обеспеченную жизнь на 350? и силу тяжести в полтора g?
   - Перед тобой один из них, - засмеялся Эльмар.
   - Но ты... ты исключение. Послушай, тьеранцев бросает в Космос нужда, необходимость искать кусок хлеба. Чем ты заманишь своих земляков? Сказки им расскажешь?
   - Ты столько жила у нас и ничего не поняла. На Тьере свои проблемы, а у нас свои. Если бы ты знала, сколько молодых людей у нас жаждут чего-то необычного, сколько из них ощущают Новую Землю не родиной, а тюрьмой, из которой нет выхода!
   - Нет? А твой пример?
   - После мятежа многие боятся проблем вашего мира. Кое-кто пробовал слетать на Тьеру, посмотреть, но возвратившись рассказывал сплошные кошмары. А тут - представь: это будет их собственная планета, где они станут хозяевами. Что они сами себе создадут, таким оно и будет. Романтика! Уверяю тебя, желающих будет с избытком.
   - А если нет?
   - Тогда у нас останется еще Тьера с ее проблемами. Насчет средств не беспокойся - Новая Земля богата не только идеями. Пока в Большом Космосе котируются золото и алмазы, будут у нас и средства.
   - Я не справлюсь.
   - И не надо. Мы же не бездельников и не новорожденных младенцев собираемся привлечь. Сопредседателем поставим человека, умеющего считать не только цифры. Притом, он сам будет кровно заинтересован в успехе всего предприятия...
  
  
  
  
  
  

ОГЛАВЛЕНИЕ

ИНКА ВЖИВАЕТСЯ В ОБРАЗ

   Инка меняет профессию
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   - 4 -
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"