Элиза оглянулась. Позади нее и чуть-чуть сбоку стоял парень, одетый в грубые кожаные штаны, холщовую рубашку, заправленную внутрь, кожаную поношенную жилетку с вместительными карманами. Красный кушак, обмотанный вокруг его талии, и широкополая шляпа придавали парню вид независимый. Лицо его... нет, лица парня Элиза разглядеть не могла, как ни старалась. Но этого парня она несомненно знала...
- Я боюсь лошадей, - произнесла Элиза робко. - Они непредсказуемы и вероломны. Этот конь, он так на меня смотрит...
Черный конь действительно смотрел на Элизу дерзко и вызывающе. Не в упор, а искоса, но его темные, отдающие синевой глаза следили за ней неотрывно. Впрочем, и Элиза не отводила глаз от коня. Тот был прекрасен, прекрасен весь от ноздрей до копыт. Его гладкая лоснящаяся шкура отливала на солнце шелком, под которым перекатывались тугие мускулы, шея изгибалась горделиво, а тонкие ноги грациозно переступали, словно танцуя.
Конь был чудо как хорош, но Элиза сказала правду: при первом же взгляде на этого коня у нее сжалось от испуга сердце. Сжалось - и застучало в бешеном темпе, норовя выпрыгнуть из груди. Ей страстно захотелось очутиться на его спине - а потом будь что будет.
Тем более что конь уже был оседлан. Седло было изящным, под стать коню, и под седлом была роскошная попона с кистями, напоминавшая потемневшую цыганскую шаль.
- Смелее, мисс, конь всего лишь хочет вас покатать. Я подсажу вас, - вновь прозвучал голос того, чье лицо закрывала широкополая шляпа.
И сопротивляться этому двойному - нет, тройному призыву Элиза больше не могла. Она взялась за уздечку, сунула ногу в стремя и взлетела над конской спиной, подкинутая сильной умелой рукой.
Не успела она опуститься в седло, как конь встал на дыбы и сбросил ее на землю, затем развернулся и загарцевал на задних ногах, норовя опустить передние копыта ей на грудь.
"Вот и все, - подумала Элиза глядя в огромные лошадиные очи.
И прошептала.
- Орсо...
Почему она вдруг вспомнила имя своего первого и единственного возлюбленного, она не поняла.
Черный конь сделал несколько шагов назад, и копыта опустились рядом с Элизой, ее не задев.
Элизе захотелось встать.
- Протяни мне руку, - обратилась она к парню холодно- надменным тоном.
И сама себе удивилась: она никогда так не разговаривала с людьми, стоявшими ее ниже по социальной лестнице.
- Вот еще! - с издевкой усмехнулся парень. - Холоп не должен протягивать рук к ее сиятельству. Принимайте солнечные ванны, пока не надоест! А я пошел. Это ведь ваш луг, разве не так?
Элиза моргнула - парень в безрукавке двигался от нее прочь, уводя с собой табун. Лишь черный конь остался стоять рядом с Элизой, склонив к ней свою прекрасную гордую голову.
- Орсо, - повторила она.
Непонятно как, но Элиза встала, подошла к крупу коня и приподняла попону - колючка чертополоха, невесть как залетевшая туда, все ей объяснила: и странное поведение животного, и настойчивое стремление парня убедить ее покататься. И еще: ей повезло, что коня звали Орсо. Совпадение, которое спасло ей жизнь. Странно только, что она, Элиза, произнесла именно этот набор звуков: кличку коня ей никто не говорил.
Обняв конскую морду, Элиза принялась покрывать ее поцелуями. Слезы текли у нее из глаз, падая на ноздри коня, заставляя его фыркать и прядать ушами.
- Мой хороший, - приговаривала Элиза, - любимый! Как долго я тебя ждала! Как искала! Где же ты был, дуралей?"
* * * * *
- Мисс, проснитесь! - услышала она голос горничной.
Элиза открыла глаза... Она находилась в собственной спальне, в своей кровати, а вовсе не на лугу. И коня рядом с ней, естественно, не было. Однако лицо ее было мокрым от слез, и подушка тоже была влажной.
- Сколько сейчас времени? - спросила она.
- Шесть утра, мисс. Но вы так горько плакали, что я решилась вас разбудить, - отвечала горничная.
Звали ее Бригитта. Она была ровесницей своей хозяйки и ее наперсницей, поэтому позволялось ей многое.
- Мне приснился странный сон, - растерянно произнесла Элиза.
- Страшный?
- Нет, скорее непонятный. Я видела во сне Орсо. Помнишь его?
- Того самого парня, с которым вы десять лет тому назад дали друг другу клятвы в вечной любви, и он после этого исчез навсегда?
- Угу. Он мне приснился в виде коня. И я хочу понять, что бы это значило.
- Сходите завтра к гадалке на ярмарке. Расскажите ей сон, и она его растолкует.
- А я из без гадалки толковать умею. Помнишь, что мне цыганка сказала после того, как Орсо исчез? Она была еще в такой темной шали с кистями? Ну? с черными маками на багровом фоне? Помнишь ее слова?
- Что ты выйдешь замуж за парня, который тебя напугает.
- Этот конь во сне меня напугал почти до смерти. И он был покрыт той самой шалью.
- Ой! - пискнула Бригитта. - Только не говорите, будто вы собираетесь выходить замуж за коня!
- Конечно же нет! - засмеялась Элиза. - Но я вчера познакомилась с одним парнем! Он простой конюх, а я в него почти влюбилась.
Бригитта прыснула смехом.
- Ваш дядюшка получит инфаркт от счастья. Мне кажется он бы скорее за коня вас согласился выдать, чем за простого работягу, пропахшего навозом и конским потом. Расскажите, расскажите мне про него!
- Ах, он такой красавчик! Весь из себя ладный, на полголовы меня выше, глаза синие, брови черные. А улыбка... душу дьяволу можно заложить за такую улыбку.
- Не говорите так, мисс! - испугалась Бригитта и перекрестилась. - Нельзя упоминать нечистого. Иначе привяжется - не отвяжетесь.
- Да шучу я! Мне обворожительная улыбка ни к чему. Ты же знаешь: повязана я с Орсо словом.
- Глупости все это! Сколько пар разбегаются после помолвки, и никто их не осуждает. Нерушим только законный брак...
Элиза заплакала.
- Ой, мисс, неужели вы...
- Да, Бригитта, - проговорила она. - наш брак был освящен. Знаешь ту часовню, что стоит на острове посреди озера? Иногда, в засушливый год дотуда можно дойти не замочив ног. Мне было всего 20 лет, я была глупа и неопытна, и мы с Орсо знали, что дядя ни за что не согласится выдать меня за него замуж. Зайдя в часовню, мы увидели там иеромонаха.
- Не всякий монах имеет право венчать, - быстро проговорила Бригитта.
- Этот имел. В руках у него была библия, и одежда такая... соответствующая.
По правде говоря, подробностей бракосочетания Элиза не помнила, она была словно оглушена и сейчас вдохновенно фантазировала.
"Я привел ее, святой отец, - сказал Орсо. - Обвенчайте нас, Мы хотим дать друг другу нерушимую клятву."
- А кольца?
- У Орсо и кольца были. В общем, монах нас обвенчал, мы обменялись кольцами, и Орсо меня поцеловал... Первый раз. А потом он проводил меня до дома и больше я его никогда не видела.
Произнеся эти слова, Элиза вздрогнула. Было в том венчании нечто нетрадиционное, излишнее. Одно она знала твердо: клятвы, которые Орсо и она давали в ту ночь... а может, и день, ведь сверху на алтарь определенно лился свет... имели непреложную силу.
- Да вот он, этот красавчик, что мне приснился, у нас по саду бродит, - сказала она, подойдя к окну. - Интересно, что он там делает?
- Где? - Бригитта высунулась и окна. - Так это же наш новый садовник! Какой молоденький!
- Молоденький? - удивилась Элиза. - Я думала, ему уже за 30. Впрочем, так даже проще: не будет смотреть в сторону такой старухи как я.
- Ой, вы себя недооцениваете. Вы просто не хотите замечать, как на вас смотрят мужчины.
- И как?
- Облизываются. Вы не забыли, что сегодня вечером ваш новый сосед граф Роксвельский устраивает бал? На который вы тоже приглашены, а у вас нет ни одного подходящего платья.
- У меня не только платья, у меня и желания ехать на этот бал нет. А облизываются они на мое приданое. Потому что после моего замужества все, чем сейчас распоряжается дядя, перейдет под опеку моего супруга. Мне хочется эту публику немножко позлить. Поможешь мне?
- С удовольствием. А как?
- На балы положено являться обвешанными бижутерией, желательно эксклюзивной. То есть ручной работы. Вот мы этот эксклюзив и изготовим. У меня есть отличные плоские галечки, принесенные мной с озера в тот год, когда я познакомилась с Орсо. Целых три штуки.
- Это ж самые обычные серые камни. Вы хотите повесить их себе на шею?
- Не просто повесить. Я оплету их медной проволокой и прикреплю к той цепочке, которую когда-то для меня сделал Орсо. Пусть побесятся!
- А одежда?
- Подберу что-нибудь из старья. Давай пороемся в сундуках.
- Что-нибудь из гардероба вашей бабушки?
- Нет, это будет неинтересно. На балу наверняка будут присутствовать пожилые дамы. Не дай бог фасон моего платья совпадет с одеянием какой-нибудь из них: в сочетании с булыжниками на моей шее это будет намек на их бедность. Я не могу оскорбить их гордость, это исключено... Мне надо изобрести что-нибудь нарочито примитивное, пощечину общественному вкусу, чтобы потенциальному жениху стало стыдно за мое облачение.
Бригитта засмеялась:
- А вы оденьтесь крестьянской.
- В бальный зал не пропустят... О, идея! Мы не станем наряд шить - я задрапируюсь в старую линялую штору. Полезли на чердак!
Сказано - сделано. Сундуков там было несколько. Первый, самый новый, был забракован сходу. Подобравшись к самому дальнему углу, обе: и служанка, и госпожа взвизгнули от восторга: сундук явно был сделан не вчера: доски, их которых он был сколочен, иссохлись, слегка потрескались, и краска приобрела неопрятный вид.
- Ну, открываем?
О чудо! Сверху лежал неразрезанный рулон батиста шириной примерно в ярд, а длиной в 10 серо-голубого цвета, узор которого состоял из примитивных кружочков разного оттенка.
- И как вы собираетесь намотать на себя все эти ярды?
- Да очень просто. На манер мужского шотландского килта. Только чтобы было до полу. И не ремнем подпояшусь, а заправлю в нижнюю юбку. Будет смахивать на сари, которые мы с тобой видели в кино, но складки-то будут сзади. В общем, все шиворот навыворот.
- Теперь осталось кофточку подобрать.
- Это я уже придумала. Черного цвета, в облипочку, обрежем рукава на три четверти и ты обошьешь мне их красной окантовкой. А я займусь бижутерией.
Элиза окрасила волосы в более темный цвет, чтобы еще меньше походить на блондинку, умыла лицо, шею и руки и грудь (спину подсобила Бригитта) раствором марганцовки, чтобы быть посмуглее. Когда пробил урочный час, она задрапировалась избранным способом и, надев на безымянный палец медное кольцо отправилась в соседнее имение. Не было забыто ни ожерелье из озерной гальки, ни красная точка между бровей - полный комплект примет ненавистной аристократам "полукровки из колоний"
* * * * *
Рассчитала Элиза правильно. Стоило ей скинуть с себя плащ и ступить в бальный зал, как все внимание присутствующих было устремлено на нее. Общество было повергнуто в шок и дамы повисли на руках у своих кавалеров в полном моральном изнеможении. Те, возле кого кавалеров не было, безвольно опустились на диваны или застыли неподвижными столбиками вдоль стен.
Увидев произведенный эффект, Элиза гордо расправила плечи и принялась лениво осматривать зал. Она даже не подозревала, что округлые плоские озерные галечки, которые она считала ничего не стоящими, представляли из себя разновидность лунного камня, весьма ценимого ювелирами.
И еще меньше она понимала, что в сочетании с самодельной оплеткой и экзотическим одеянием ее ожерелье смотрелось роскошнее любого другого в этом зале. Благодаря им намотанная вокруг ее туловища скромная тряпочка сразу стала казаться дорогой импортной тканью, а босоножки на ногах не отсутствием общепринятой обуви, а деталью костюма.
- Приветствую вас, мисс, - услышала она голос, показавшийся ей смутно-знакомым.
Голос был с легким акцентом. Чувствовалось, что принадлежал он человеку, приехавшему издалека. Элиза повернула голову и отметила, что лицо подошедшего к ней мужчины также она где-то когда-то видела. Вот только где? - память как будто обрезало.
- Меня зовут Элиза. А вас?
Отвечая так вместо этикетного "Здравствуйте", Элиза намеренно нарушала приличия, но знакомого незнакомца это ничуть не смутило.
- Приветствую вас, Элиза. Мое имя - Артур Шелли, граф Роксвелл, ваш сосед. Надеюсь, вы окажете мне честь со мной потанцевать?
Элиза вспыхнула. Не таким она представляла себе их нового соседа. Старого барона она знала хорошо: он часто бывал у них в гостях, был несколько назойлив, и то, что после его смерти конезавод за неимением законных наследников перешел в руки бастарда, ей поведали не только дядя, но и горничная с управляющим. И каждый выразился в том смысле, что означенный бастард до этого шатался где-то по миру, а теперь явился не запылился, чтобы наложить лапу на конезавод и прилагающуюся к нему часть территории.
Впрочем, на внешность бастард был, пожалуй, смазлив, и причин, чтобы отказывать ему в танце, у Элизы не имелось. Она подала руку и уступила. Ей даже показалось забавным, что план ее по отталкиванию потенциального жениха сработал с точностью до наоборот. И теперь она должна открывать бал.
Оставалась еще возможность продемонстрировать отсутствие воспитания, но и в этом Элиза не преуспела. Ее кавалер танцевал столь легко и грациозно, столь уверенно держал ее за талию, сохраняя при этом необходимую дистанцию, что наступать ему на ноги было бы хуже чем хамством. Зато после танца ей удалось сослаться на плохое самочувствие и упорхнуть на балкон. Бастард вызвался ее проводить, и можно было больше не притворяться.
- Вы не узнали меня, мисс, - произнес бастард, поймав на ее лице откровенную скуку.
- Разве мы встречались с вами раньше?
- О да! Ты сказала, что я прекрасен и что мои глаза говорят больше, чем все слова некоторых парней.
- Не помню, чтобы я брякнула такое хоть кому-то. А где это было?
- На лугу. Еще ты сказала, что моя грива, наверное, мешает мне, и принялась заплетать ее в мелкие косички.
Элиза рассмеялась.
- Граф! - сказала она. - Это очень мило, воображать себя конем, а меня своей пастушкой. И свои сны пересказывать тоже, но я вынуждена вас покинуть. Какое-то неуловимое предчувствие тянет меня домой и не позволяет наслаждаться дальше вашим обществом.
- Ничего, нас впереди ждет еще много дней и ночей, чтобы познакомиться друг с другом поближе.
* * * * *
- Дядя! - высказала Элиза свое возмущение сразу после того, как они сели в карету, и соседское имение скрылось за поворотом. - Почему вы не сказали мне сразу, что моя свадьба с графом Роксвелльским - дело решенное?
- Потому что тогда бы ты, дорогая племянница, не поехала на этот бал.
- Конечно бы не поехала. Это не мужчина, а недоразумение с мозгами пятилетнего ребенка. Какой из него муж?
- Самый лучший. Ты получишь опеку над его землями и будешь делать, что захочешь.
- Я и сейчас делаю, что хочу.
- То есть тебе нравиться целыми днями молиться, бродить по лугу и заниматься благотворительностью?
- Нравится, - подтвердила Элиза, прикусив губу.
- Ну так скоро ты уже не сможешь этого делать. Мы разорены, и все наше имущество будет продано за долги.
- Мое имущество? - покраснела Элиза от охватившего ее гнева. - С какой стати? Я никаких долгов не делала!
- Зато их сделал я.
- Дядя, как ты мог! Я буду с тобой судиться!
- И проиграешь. На доверенности, по которой я представляю твои интересы, стоит твоя подпись.
Элиза застонала. Она действительно при вводе ее в наследство подписывала какие-то бумаги у юриста, в том числе и ту, по которой делами поместья по-прежнему занимается Сэр Гвинфор Райли, а она только получает определенную сумму и проценты с дохода.
- Я отменю эту бумагу. Завтра же.
- Твоя воля. Но тебе все равно придется заплатить по всем уже имеющимся долгам, которые на поместье висят.
- И кому же ты задолжал? Кто держит тебя за причинное место?
- Виктор, наш управляющий. Если ты против брака с красавцем-графом, то выходи замуж за него.
- За этого лицемерного святошу?
- Почему бы и нет?
Элиза подумала. Лучшего момента для признания было не подобрать. Момента признаться в глупости, сделанной ей десять лет тому назад.
- Я уже замужем, дядюшка. Я повенчана, - произнесла она, собравшись с духом.
Она взглянула на дядю и поразилась, до чего злобной была усмешка, скользнувшая по его лицо. И сердце Элизы нехорошо сжалось.
- Уж не с этим ли актеришкой из проезжавшей через наш город бродячей труппы? С которым ты хотела сбежать, но мы с Виктором вовремя вас перехватили?
- А если и да? Какая разница?
- Огромная. Ваше венчание не имеет силы.
Элиза вспомнила столп света, исходивший от алтаря, и клятвы, которые они с Орсо тогда произносили... Она перекрестилась.
- Почему вдруг не имеет? Нас венчал иеромонах в священном месте, и в руках у него была священная книга. Не важно, что рядом не было иных свидетелей кроме луны - слова были произнесены, и ничто не заставит меня нарушить данный мной обет. Если мое имущество будет распродано - я уйду в монастырь.
- Глупая доверчивая девочка! Твой Орсо был нанятым мной актером, чтобы принять твою неискушенность и соблазнить тебя на обряд, из-за которого ты будешь отказывать всем женихам, которые захотят к тебе посвататься. Священник тоже был поддельным, ряженым.
Элиза вспыхнула. Десять лет пустого ожидания, и вместо радостей супружеской жизни - молитвы со слезами о разбитых мечтах. Нет, поверить в это было невозможно!
- Зачем тебе это понадобилось? - произнесла она недоверчиво.
- Чтобы получить должность депутата в местном самоуправлении, нужны были деньги. И я разыграл пьесу как по нотам: ты послушно пошла к алтарю, а затем принялась добросовестно ждать, пока твой несуществующий муж о тебе вспомнит.
Элиза подумала. Нет, ее любовь не могла быть поддельной... Дядя просто ее сейчас подначивал...
- Ты лжешь! - сказала она резко. - Ты не можешь знать, кем был иеромонах, который нас с Орсо венчал.
- Я то венчание видел. Вместе с Виктором.
- Отчего же я тебя там не припомню?
- Мы стояли в тени. А ты кроме своего актеришки никого не замечала.
- Докажи!
- С удовольствием, обожаемая племяшка! Сейчас доберемся до дома, пересядем на верховых лошадей и поедем прямиком на замечательный островок с алтарем, перед которым твой возлюбленный мошенник произносил свои фиглярские клятвы. С нами поедут Виктор и Макс, наш новый садовник. Мы встанем так, как тогда стояли. Если ты не имеешь ничего против.
Элиза понуро кивнула. Дома она скинула с себя бальный наряд вместе с нижней юбкой, на которую тот крепился, и надела брюки: для езды верхом они подходили лучше. Сердце ее плакало. Ее сердце отказывалось верить и не желало смириться с тем, что дядя, которого она любила, мог организовать столь жестокий розыгрыш. Весь путь до озера она промолчала, и только подъехав к тому месту, где когда-то были взяты ей три галечки со дна, она подняла голову.
Огромное черное зеркало словно притягивало ее ступить на него, сделать шаг, другой и заскользить невесомой тенью, и закружиться в сегодняшнем бальном танце. Элиза коснулась ожерелья, по-прежнему висевшего у нее на груди, и наваждение спало.
Молча она вошла в часовню. На этот раз там горели факелы, воткнутые в стены, и они освещали пол, на котором была выложена пятиконечная звезда. Вершина звезды была обращена ко входу, а лучи убегали в противоположную сторону. В глубине залы располагался плоский прямоугольный камень высотой со стол, на котором лежала раскрытая книга.
Действительно, на христианский храм часовня походила мало, и только крест позади алтаря напоминал об Иисусе и муках, которые тот принял во искупление человеческих грехов.
- Ты стояла здесь, - показал сэр Гвинфор на левый луч звезды. - Я был там, а Виктор справа от алтаря.
Раздался стук копыт, затем в часовне появилась еще одна фигура.
- Я торопился, - произнес граф Артур, потому что это был именно он.
- Ты успел, - ответил садовник, неуловимым движением переместившийся за алтарь. Теперь он казался выше и значительно старше, а куртку его с капюшоном, простую и грубую, колеблющийся свет факелов превратил в роскошную рясу священнослужителя. - А вот и наш последний гость...
Элиза повернула голову к двери - напротив пятого луча звезды стоял черный конь. И сердце ее отчего-то екнуло, встретившись с взглядом черных, слегка косящих, отливающих синевой глаз.
- Сегодня мы собрались здесь по воле Аштарот, чтобы завершить ритуал, прерванный десять лет тому назад. - проговорил "садовник" торжественным голосом, и не подчиниться этому голосу было невозможно.
- Туро, что ты слышал в ту ночь когда стоял здесь за дверью? - обратился он к графу Артуру.
Граф разомкнул уста и начал говорить. Элиза слушала, и с каждым произносимых им словом ее сознание пробуждалось, словно с него спадал навеянный кем-то туман.
" Убей ее! - приказал моему хозяину Сэр Гвинфор. - Ты пришел сюда, чтобы попросить Аштарот исполнить твое заветное желание? Такое желание весит много на балансире судьбы. Требуется жертва равноценная твоей просьбе.
- Не могу! - отвечал мой хозяин. - Ведь мое заветное желание - это обвенчаться с моей любимой. Для этого я здесь, и этого я прошу у Аштарот.
- Ты готов заплатить за ее жизнь единственным, что у тебя есть: своей свободой? - спросили вы.
- Да, - отвечал мой хозяин. - Готов.
- А ты, Элиза, готова ли ты отдать свою юность и любовь парню, который завтра покинет тебя на много дней? Веришь ли ты ему?
- Да, - отвечала Элиза. - Готова и верю."
Элиза вспомнила - и застонала. В ту ночь они с Орсо стояли в центре звезды, и в его руках был кинжал...
- Значит, Орсо погиб? - произнесла она дрогнувшим голосом. - Из-за меня?
- Нет, твой Орсо жив. Просто он сильно изменился с тех пор, и ты его не узнала.
Элиза вздрогнула. Она взглянула на графа Артура - нет, это не мог быть ее Орсо. И не во внешности было дело - вся ее душа протестовала против такой вероятности. Она подошла к коню и обняла его за шею. И почувствовала биение его сердца, и прижалась щекой к его щеке. И поцеловала его во влажный черный нос.
- Жаль, что ты не человек, - сказала она. - Вот с кем я готова провести остаток всей своей жизни.
- Мне тоже жаль, - произнес священник, - но здесь сегодня должна пролиться кровь. И если ты не хочешь, чтобы это была кровь из твоих вен, ты должна сделать выбор между двумя. Что ты выбираешь: тело или душу?
В руках Элизы появился кинжал - точно такой же, какой был десять лет тому назад у Орсо...
- С какой стати? Я не буду никого убивать. - произнесла Элиза, направив кинжал в сторону алтаря. - Артур не заслуживает смерти, потому что он ничего плохого мне не сделал. Орсо... ведь этого коня зовут Орсо, не так ли? - потому что у него душа человека. Если уж кто-то и должен сегодня умереть, то пусть вот эти двое, кто учил меня, что главная добродетель девушки - это жертвенность во имя интересов семьи. Пусть они пожертвуют собой! И если они не способны самоубиться - пусть убьют во имя Аштарот друг друга.
- Да будет так! - произнес священнослужитель, подняв вверх руки. - Ну, кто из вас двоих хочет, чтобы в живых остался он?
Не успела Элиза глазом моргнуть, как Сэр Гвинфор и Виктор выхватили пистолеты и одновременно выстрелили друг в друга. И жуткий хохот разнесся по часовне. По лучам звезды помчался кровавый ручеек, лунный свет ворвался в часовню, и, соединившись с огнем факелов, закружился над алтарем. И сил у Элизы не было воспротивиться этому вихрю. Она закрыла глаза и открыла их только когда все стихло. Факелы погасли,стало темно, и даже луна куда-то делась.
- Идем отсюда.- услышала она голос Артура. - Осторожно, Туро, наклони-ка голову, дружище, здесь очень низкий дверной проем. Дай мне руку, Элиза, и спасибо, что ты никого из нас не убила. Десять лет тому назад Аштарот поменяла наши с Туро души за то, что я посмел обратиться к ней с просьбой. Десять лет я был в шкуре циркового коняги, выполняя разные трюки на потеху публики. Твоя любовь спасла меня и тогда, и сегодня. Ты согласна теперь стать моей женой, когда я снова стал двуногим и несколько уменьшился в размерах?
Элиза подумала. Она столько сегодня наслушалась всяческого обмана, что не грех был и проверить, кто был кто.
- Расскажи, как мы познакомились, - проговорила она.
* * * * *
Элиза с Артуром обвенчались через месяц в городском соборе. Свадьба была пышной, и прием молодожены устроили соответствующий: не поскупились.
Наученные горьким опытом, они не стали нанимать нового управляющего в Элизино поместье, и постарались разобраться самостоятельно в счетах, расходах и доходах. Воровал Виктор, как оказалось, без зазрения совести. Когда это обнаружилось, то расследование дуэли между сэром Гвинфором и его управляющим закрыли за ясностью улик, а долговую расписку с сопутствующими документами Элиза сначала надежно спрятала, а затем уничтожила.
Затем она поинтересовалась стоимостью камней, сиявших на ее груди в ритуальную ночь.
- Какая разница? - улыбнулся ее супруг. - Мы не будем портить озеро, превращая его в карьер. Пусть оно останется в наследство нашим детям.