Седова Ирина Игоревна. О подлинности Повести временных лет

О подлинности "Повести Временных лет"

Седова И.И.

Трудно не согласиться, что одной из внутренних опор, помогающей человечеству не заблудиться и выжить, является его история.

Да, в официальной истории много противоречий.

Да, многие даты спорны, и хронология сомнительна...

Да, история как наука - предмет спекулятивный, и школьные учебники, хотим мы того или не хотим, но всегда пишутся на злобу дня, то есть по определенному идеологическому заказу власть предержащих...

И что с того? Давайте дружно все потопчем, объявим себя Чингисханами и примем на себя ответственность за все, что творилось и творится в цивилизованном мире по мнению различных истериков(не опечатка)? Которые весьма не любят окунаться в первоисточники, потому как сведения, которые там содержатся, очень редко совпадают с их хитроумными построениями...

Это ведь очень просто: объявить все документы, доставшиеся нам от предыдущих эпох, написанными недавно. И похихикать: а вы докажите, что мы врем. Ведь у вас на руках только копии: подлинники если и были, то давно истлели.

Такие люди даже не подозревают, что способ, позволяющий хотя бы несколько сориентироваться в ворохе информации, сваливающейся на нас, давно человечеством выработан и успешно применяется в научной практике. И вот он.

Истина не всегда бывает тем, что нам кажется очевидным. Поэтому, выясняя ее, желательно исходить из предположения, что сведения, заполученные нами из какого-то источника, являются правдивыми. Парадоксально, однако это лучший способ разложить полученный материал по полочкам, чтобы информацию сопоставить и обдумать. Например, поискать в ней внутренние противоречия. Только после этого мы имеем право заподозрить: вдруг факты, предъявленные нам, неполны либо вообще фальшивы?

Поэтому следующий этап - спрашиваем себя, соответствует ли данный материал информации, которая имелась у нас ранее, в том числе и имеющемуся у нас личному жизненному опыту?

Если видим противоречия, то приступаем к третьему этапу: проверке предложенных нашему вниманию сведений с помощью дополнительных источников, помня, опять же, что критерием истины является жизненная практика.

Процесс этот может нами не осознаваться, но он имеет место быть, иначе бы мы заблудились в информационном море или вообще бы не смогли существовать, не будучи способными отделить реальность от иллюзий. Даже заблуждаясь, мы вынуждены в своих заблуждениях на что-то опираться и чему-то верить. Не одному, так другому, помня хотя бы о том, что Буриданов осел помер с голоду, не решаясь протянуть морду ни к какой из предложенных его вниманию охапок сена.

Давайте же попробуем отделить зерно от плевел и посмотрим на историю не как на салат-оливье, прокрученный через мясорубку и ставший от этого несъедобной бурдой, а как на совокупность четких закономерностей, некоторые из которых вполне реально отследить и изучить. Ну и так далее.

Например, попробуем рассмотреть "Повесть временных лет" в качестве источника сведений об истории нашего (прежде всего, конечно, русского) народа. То есть:

а) содержит ли она логически необъяснимые и непреодолимые внутренние противоречия;

б) есть ли в ее тексте нечто, противоречащее ранее известным нам фактам;

в) подтверждают или опровергают содержащуюся там информацию иные (независимые) источники.

Я подробно останавливаюсь на доказательстве подлинности "Повести временных лет" потому, что в своих работах я пытаюсь представить концепцию исторических событий, основанную именно на этом факте.

Зачем люди пишут мемуары.

Начнем с малого. Не будем пока воспарять в дебри высокой политики. Продуктивнее задуматься, зачем вообще люди берутся за перо. Мы видим 4 основных причины.

1. сообщить кому-то необходимые сведения;

2. рассказать о себе, любимом;

3. изложить просьбу;

4. заработать на жизнь (запись под диктовку, работу переписчика или хрониста относим сюда же).

В общем-то это настолько общеизвестно, что даже не подлежит сомнению, и тот, кто берется делать качественную фальшивку, конечно же, все эти нюансы учитывает. В свете этого то, что содержание ПВЛ полностью соответствует пунктам 1, 2 и 4 само по себе доказательством подлинности еще не является, хотя и заставляет в эту подлинность поверить.

Однако у любого литературного жанра есть признаки, которые всегда такой жанр выдают. Есть они и у подделок под старину.

Дело в том, что любое литературное творение всегда опирается на систему стандартов своего времени. То есть, чтобы ему поверили, он должен воссоздать старину такой, какой она является в понимании его соотечественников и современников. То есть он всегда пишет для чего-то, и в его творении невольно присутствует некая законченность, или по крайней мере замысел. Потому что крайне редко бывает, чтобы можно было продать вещицу либо просто произвести впечатление на публику обрывком непонятно чего начертанного непонятно на чем.

Вспомним: все знаменитее фальшивки XIX века были именно чем-то знаковым. Например, "Серебряный кодекс" - памятник на готском языке, написанный серебряными буквами на пурпурной бумаге, (отрывок, но так как это "Четвероевангелие", то содержание есть с чем сопоставить); или "Беовульф" на "древнеанглийском" языке(поэма, изложенная аллитерационным стихом). То есть для сенсации важны две вещи: содержание и оформление.

В этом плане Лаврентьевский список "Повести временных лет" не удовлетворяет ни одному из требований. После Радзивиловской ("Кенигсбергской) рукописи, например, с красочными иллюстрациями, она произвести впечатления на публику уже не могла. Что, кстати, с ней и произошло - извлеченная из неизвестности Мусиным-Пушкиным в качестве раритета, она в качестве объекта, с которым никто, собственно, не знал, что толком делать, была в 1811г Александром 1 отправлена в Императорский музей, никем не востребованная и никому не интересная аж до середины XIX века.

Содержание ее было в общем-то давно всем известно. Хотя бы по "Патриаршей летописи", которая не читалась широкой публикой исключительно потому, что содержит длиннющие вставки о церковных делах, абсолютно не интересные ни одному светскому уму. Ну, разве кроме историков, которые черпали оттуда материал для своих трудов. Черпали, отнюдь не списывая все подряд, поскольку это "все" ни один из них не прочел даже наполовину.

Кроме того, по Руси ходили отрывки из ПВЛ (публика об их происхождении вообще не задумывалась) в качестве сказок для детей вроде "Белгородского киселя", "Кожемяки" или истории про вещего Олега.

До своего подарения августейшему правителю Лаврентьевский список не менее двух столетий (XVI-XVIII вв.) находился в Рождественском монастыре г. Владимира, что, кстати, вполне закономерно, поскольку вторая часть списка содержит так называемую "Суздальскую летопись", посвященную событиям в этом регионе.

То есть сенсации данный список при своем появлении отнюдь не произвел. Никто не восклицал: "Смотрите, здесь все написано" или "Какая прелесть".

Мало того, для автора фальшивки вполне достаточно было бы и одной ПВЛ, чтобы удовлетворить свое тщеславие. То есть тратить время и силы на изготовление второй половины рукописи ему было вообще ни к чему. Тем более что вероятность того, что содержание этой половины будет востребовано хоть кем-то из его современников, было близко к нулю.

В самом деле: для "Серебряного кодекса", чтобы его продать, подарить и прочее, вовсе не потребовалось наличие слишком большого количества страниц - вполне хватило 188 из предполагаемых 336, чтобы его объявили ценным для Юнеско.

Сенсацией могло быть только одно: если бы это был автограф Силивестра. То есть не копия силивестровой компиляции, переписанная неким Лаврентием, а якобы подлинник То есть рукописи была бы придана древность еще на пару столетий вглубь истории. Тогда бы это действительно прозвучало, да.

Ведь для того, чтобы предъявлять ее в качестве доказательства "праосновы", подпись игумена Сильвестра ничем была не хуже подписи монаха Лаврентия. ПВЛ - компиляция, и ученый мир точно с таким же энтузиазмом скрещивал бы перья в том, кто был "последней рукой", а кто первой.

Тем более, что точно известно: копировалась и расходилась по стране именно ПВЛ, причем без включенного в нее "Поучения Владимира Мономаха", нахождение которого и могло являться поводом для сенсации. А так, в общем массиве долго никем не прочтенной рукописи, оно очень долго оставалось неизвестным для широкой публики.

То есть, получается, что "фальшивка" была изготовлена так, чтобы автор ее от ее появления на свет никакой пользы для себя не извлек. Ни материальной, ни моральной. В общем, денег, труда и времени было потрачено уйма, но без толку. Громадное, напряженное многомесячное корпение над непривычными буквами - и ни ради чего?!

Ведь даже простейшего текстологического открытия по поводу имени игумена Силивестра тогда не было сделано - научный мир долгое время даже не подозревал, что авторство монаха Нестора, по недоразумению возникшее в связи с Хлебниковским списком, можно оспорить. То есть еще одна пропущенная сенсация.

Простите, но так не бывает. Так что с этих позиций Лаврентьевский список ПВЛ ничем подделку не напоминает.

Подойдем к делу с другой стороны, с текстологической.

Если "ПВЛ" - произведение подлинное, то при исследовании ее мы должны учитывать, что это - типичная компиляция, в основе которой лежат один или несколько пратекстов, дополненных записями, сделанными человеком не просто грамотным и имевшим прямой доступ к переписываемым им документам.

Этот человек был полностью уверен в том, что ему за его самоуправство и вставки, порой весьма нравоучительного характера, ничего не будет. То есть что заказчик не обидится, не расстроится, не накажет и не заставит все переписывать.

А поскольку таким заказчиком в те времена могли быть только либо князь, либо очень знатный боярин, умевшие, между прочим, читать не хуже самого писца (грамоте со времен Владимира Красна Солнышка учили всю правящую верхушку), то извините, но рядовой безвестный монах в качестве "Последней руки" не подходит. Не рискнул бы тот советы князьям подавать и их осуждать.

Ну и еще: в его распоряжении имелась кучка первосортного пергамента, иначе как бы его труд дошел до нас, да еще минимум в двух слегка различающихся вариантах (все известные нам списки "Повести" восходят либо к Лаврентьевскому, либо к Ипатьевскому спискам. Новгородская летопись стоит несколько в стороне).

Хотя признаемся сразу: в принципе, для определения "подлинность или подделка" имя "последней руки" (монах Нестор или игумен Селивестр) не столь важно. Гораздо важнее понять, насколько полно представлена в "Повести" личность этого человека.

То есть пишет ли "Последняя рука" о себе? Да, пишет, причем постоянно - именно поэтому мы и знаем о тесной связи этого человека с киевским Печерским монастырем. То есть выполняя чужую волю, автор не забывает о себе, любимом - в общем, перед нами типичные мемуарные выкладки.

К стати, людям, далеким от религиозной экзальтированности, читать большинство монастырских эпизодов мало интересно, они выглядят наивно и чаще всего исследователями пропускаются. Что еще раз подтверждает: ПВЛ - это отнюдь не произведение "высокой литературы", рассчитанное на то, чтобы произвести на читателя некий эффект.

"Последняя рука" везде четко разделяет то, что он знает понаслышке от того, что видел или испытал сам. Боевые эпизоды, включенные в хронику своего времени, он совершенно недвусмысленно описывает с чьей-то подачи, то есть по рассказам некоего поучаствовавшего в этих эпизодах лица.

Не подлежит сомнению, что "источник N 2" без которого "Повесть" вряд ли бы имела слишком большую историческую ценность - это трезвый, государственный муж, ратующий за мир между князьями и не склонный к авантюрам или мистике. Эпизоды о том, как Янь Вышатич разобрался с волхвами, относятся к одним из наиболее ярких в летописи, однако впечатления, будто автор в этих местах "сочиняет байки" для того, чтобы проиллюстрировать какую-то идею, нет.

В общем, четкие два автора, но ни параллелей между их текстами, ни каких-то иных литературных приемов, характерных для искусственно слепленных законченных произведений, в ПВЛ нет. Просто признаки наличия двух людей, дружба между которыми привела к продолжению летописания, начатого кем-то, кто тоже имел и возможность, и причины взяться за перо.

А ведь будь перед нами литературная подделка, такой параллелизм абсолютно точно бы был. Я говорю не о морализаторских ремарках автора, а о противоположном явлении - автор практически нигде не привлекает описываемые им эпизоды из княжеской жизни в подкрепление своих тезисов. То есть в ПВЛ как в целом отсутствуют признаки публицистики.

Забавно, что в заголовке "Откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве начал править..." такая публицистическая направленность четко просматривается, и даже не скрывается. Однако очень скоро летопись превращается просто в историческую хронику, соединенную со вставками самого различного характера.

То есть отсутствует и третий признак литературного творения - отсутствует единый цельный замысел, подчиняющий себе все. Нет ни деления на части, ни иных литературных приемов. Ничего нет вообще, кроме отдельных разнородных частей, разных по языку и стилю. То есть наш "изготовитель" должен был бы не просто сочинить рукопись на древнем языке, но и сделать это так, чтобы было видно: к созданию текстов причастны по крайней мере три разных человека. И это не считая договоров с греками. А ведь это было бы непросто и для произведения на языке куда более близком временам предполагаемого сочинителя.

Дьявол, как известно, кроется в мелочах. Возьмем, к примеру договоры первых князей с греками. Они не только все три разные, но и клятвы в подтверждение их верности различны. Если при Олеге посланцы от русского князя клянутся только своим оружием, то в договоре с Игорем уже среди посольства упоминаются христиане, и клятва теми приносится дополнительная, в храме св. Ильи. Также там упоминается Перун, а в договоре Святослава еще и Велес. Это не стандарт! Это нарушение всех литературных канонов.

И пусть меня извинят сторонники того, что талантливый литератор способен сварганить все, что угодно, но я не соглашусь. В ПВЛ отсутствует главный признак подделки под старину - художественность. То есть отдельные жемчужины там имеются, но они не связаны единым полем, единой мыслью: "Я вот это пишу для этого". То есть перед нами - сборник, редактор которого не имел права нигде ничего убирать или изменять, лишь мог добавлять и датировать то, что не имело датировки, но могло хоть как-то быть определено во времени.

В общем, без сомнения ПВЛ - подлинник. Таков очевидный вывод. И, признаться, даже крайне удивительно, что находятся люди, пытающиеся на основе столь шатких доводов, как наличие в тексте не заполненных событиями дат, делать вывод о том, что поскольку имел место заказ, то исключительно поздний, а 1116 год для его исполнения никак не годится. Смешно!

Гораздо важнее, что события, изложенные в ПВЛ, уходят во времена, когда письменности на Руси еще не было. Вот и возникает вопрос: верить или не верить? И особенно много полемического задора всегда возникает вокруг темы: Рюрик и его племя. Было или не было оно, призвание варягов?

Что нам известно о Рюрике.

Итак, поскольку можно считать доказанным, что ПВЛ - полноценный исторический источник, поищем в ее тексте места, где говорится о варягах. Например, снова откроем договоры первых князей и прочтем имена послов, участвовавших в процедурах.

"Равно другаго свещания, бывшаго при техъ же цесарихъ Лва и Александра. Мы от рода рускаго -- Карлы, Инегелдъ, Фарлофъ, Веремудъ, Рулавъ, Гуды, Руалдъ, Карнъ, Фрелавъ, Рюаръ, Актеву, Труанъ, Лидуль, Фостъ, Стемиръ, иже послани от Олга, великаго князя рускаго, и от всех, иже суть под рукою его, светълыхъ бояръ..."

Это начало договора Олега с греками. Отнесемся к документу объективно: были варяги, были. Имена послов сплошь скандинавские. "Олег" и "Игорь" - также отнюдь не похожи на славянские, точно также как Рогнеда и Рюрик. Только кто же они были по национальности? На каком языке говорили, если не осталось от их наречия никаких следов в наших говорах: ни в киевском, ни, тем более, в новгородско-псковских?

А должно было бы, между прочим остаться - ведь правила эта диаспора, если верить официальной легенде, аж до того момента, пока в княжеские отряды не начали активно нанимать местных, то есть до вокняжения Ярослава. И сроку этому было... Сейчас посчитаем... 1016 минус 862... около 150 лет.

Это много, очень много. За такой период древнеанглийский язык, германский в своей основе, после завоевания норманами Британии в 1054 г. настолько пропитался французской лексикой и грамматикой, что радикально изменился, и французские корни очень многих распространенных слов обнаруживаются в современном английском языке без особого труда даже неспециалистами. А у нас от скандинавов - фр-р - и ничего! Чудеса, да и только!

А нет никаких чудес. Русская летопись упоминает племя русь, к которому принадлежал Рюрик, среди народов, обитающих на прибалтийских территориях. Автор ПВЛ их добросовестно перечисляет: шведы, норманны, готы, русь... То есть для автора ПВЛ "варяги" - это не народность, а сборное название людей по месту их обитания, Варяжскому морю. Чего ж тут копья-то особо ломать?

Ясно ведь: из летописи следует, что русь - это не шведы, не норвежцы, и не готы. И даже если мы вдруг решим, что русь - это прусы, то и тогда причин для ажиотажа нет. Потому что историки единодушны: летописные прусы были либо славянами, либо очень близким к ним по языку балтийским народом (см. теория раннего балто-славянского языкового единства - она полностью подкрепляется языковыми данными).

В общем, с варягами - да, было.

Но теории норманизма все же скажем решительное "нет".

Кстати, существует "народная" гипотеза, запущенная в широкий обиход Михаилом Задорновым, правдоподобно объясняющая не только слово "варяги", но и таинственную фразу из "Повести временных лет": ...земля наша велика и обилна . а наряда в неи нетъ .

Те, кто служил в армии, вспомнили, что фраза "пойти в наряд" обозначает "заступить в караул". Так что фразу следует перевести:

"Земля наша велика и обильна, а защиты у нее нет."

Мы так подробно останавливаемся на этом маленьком аспекте, потому что он, как ни странно, является ключевым во всей русской истории - "варяги" - это "защитники", поэтому абсолютно все взаимоотношения между ними и остальным населением, в том числе регулируемые законом, следует рассматривать именно с этой точки зрения.

Например, совершенно не случайно, что законы, изданные Ярославом, защищали в первую очередь их! То есть штраф за убийство варяга был несравнимо больше штрафа за убийство обычного крестьянина или горожанина. Именно поэтому новгородцы и простили Ярославу жестокую расправу над теми, кто в бытность его Новгородским князем вздумал против него подняться. И не только простили, но еще и поддержали в его стремлении бороться за власть.

Кстати, о том, что "призвание варягов" не фейк, сварганенный Романовыми или потомками Дмитрия Донского, свидетельствует факт права жителей городов Древней Руси приглашать на княжение того кандидата, который казался им наиболее приемлемым. Например, в ПВЛ упоминается эпизод 1068 г с освобождением горожанами Киева "из поруба" (то есть из тюрьмы) Всеслава Полоцкого, чтобы заменить им не понравившегося им Изяслава.

"Людие же кликнуша и идоша ко порубу Всеславлю, Изяслав же, се видев, со Всеволодом побегосте со двора. Людие же высекоша Всеслава ис поруба, в 15 сентября".

У нас принято считать это "восстанием киевлян", но в действительности это было прямым осуществлением горожан того времени права приглашения того, кого они хотят. Естественно, в реальности князья такое предпочитали решать между собой, но для Новгорода это право оставалось актуальным вплоть до времен Ивана III, то есть до момента разгрома новгородской земли Московскими князьями.

Из Радзивилловской летописи

Как примеры, навскидку приведу пару эпизодов:

1) Просьба делегации Новгородцев отдать им на княжение малолетнего Владимира, что Ольга охотно удовлетворила;

2) Приглашение на княжение Александра Невского с дальнейшим изгнанием его, когда он показал себя слишком "крутым".

3) Приглашение на княжение в Новогрудок ("Новгород Малый" летописей позднего периода) литовского князя Миндовга - история там несколько туманна, но что сам факт обращения к литовцам после монголо-татарского нашествия на Русь имел место быть, так это несомненно.

Кстати, напомню и более близкие к нам времена: 1611 г.; в Москве сидят поляки. Нижний Новгород - ополчение Минина и Пожарского. Так вот, вече, скликанное старостой Козьмой Мининым посредством звона вечевого колокола, было осуществлением все того же старинного права городов приглашать к себе как защитника кого-нибудь из князей.

Выбор пал на Дмитрия Пожарского, причем согласно все тому же обычаю, горожане без звука и сомнения скинулись на наем отряда, который тот возглавил, и поставили рядом с ним в подручные своего человека. Абсолютно то же, что было когда-то 800 лет тому назад. Что лишний раз подтверждает: полезные обычаи возникают не на пустом месте и сохраняются в народах веками.

Но продолжим расследование о варягах. Что знает автор ПВЛ о Рюрике? Ведь вот где бы простор для фантазий - "пиши не хочу", проверить никто не сможет. Но автор такой возможностью не пользуется. Его сведения о Рюрике весьма скупы. То есть он не знает о нем практически ничего, кроме того, что тот пришел с Балтики в Новгород со всем своим родом, "русью" и с двумя братьями, Синеусом и Трувором, которые вскоре умерли.

Мы отмечаем здесь этот факт исключительно как лишний довод о том, что автор ПВЛ нигде не превысил объем сведений, которые мог иметь человек, создавший "Древнейший свод", то есть Ярослав. Рюрик был его пра-прадедом, подвигами тот, очевидно никакими особенными на Руси не прославился: жил и служил. Чего еще?

Вот о сыне Рюрика, Игоре, автор знает уже намного больше. И даже об Олеге, который привез Игоря в Киев, он имеет массу сведений, вплоть до принятия смерти от коня. Что совсем не удивительно, если вспомнить, что он поучаствовал в сосватывании Игорю его законной жены, княгини Ольги, которая прожила достаточно долго, чтобы кое-что из ее рассказов могло отложиться в памяти юного Владимира. Ну а о том, как та поступила со сватами от древлян и городом Искоростенем, могла поведать ему его матушка Малуша, дочь убитого Ольгой древлянского князя. Или ее брат Добрыня, его дядя.

Вполне возможно, что причина беспамятства по поводу Рюрика кроется в том, что Игорь остался сиротой, будучи еще ребенком, и своего отца практически не знал. Воспитывал его Олег (дядя по матери, согласно сведениям историка Татищева). И поскольку умер Олег, когда Игорю было уже за 35, то рассказов о нем осталось в семье немало.

Кроме того, Рюрик если и ходил в какие-то походы, то на Балтике, и очевидно, письменные договора им ни с кем не заключались, поэтому почерпнуть дополнительные сведения о нем автор "Древнейшего свода" ниоткуда не мог. В отличие от Средиземноморского региона, где всем заправляли константинопольские греки, уже имевшие традицию записи событий, причем по годам.

Все это настолько очевидно, что не будь у наших историков зашоренных глаз, они бы давно знали, кто был первым летописателем на Руси Великой. В "Повести" же прямо сказано, что Ярослав Мудрый сам книжки писал. Кстати, не исключено, что первые свои записи тот начал еще ребенком, записывая под диктовку отца семейные предания. Надо же было ему на чем-то упражняться в письме? И даты учился записывать - вот откуда, кстати, могли появиться те самые перечни ничем не заполненных пустых лет...

Хотя это, конечно, уже относится к области предположений. Для упражнений в письме в те времена служили вощеные дощечки, значки на которых могли легко как наноситься, так и стираться посредством специальной остро заточной палочки-писала. Но для отрока, склонного к писательству, вряд ли было невозможно догадаться увековечить рассказы отца на более прочном и долговечном материале.

А то: "религия! Переводы - основа русской литературы" Как будто люди для того грамоте учатся, чтобы в церкви священника лучше слышать, и никакие бабушки-дедушки своим внукам сказок до введения христианства на Руси не рассказывали. Народ всегда творил, вот только охотников записывать эти народные сказки маловато.

И скажите-ка на милость, господа ученые, зачем было Владимиру школы грамоты в Киеве и Новгороде открывать и туда детей из знатных семей заставлять ходить, если бы первые тексты на Руси только через 40 лет появились, да и те церковного характера? Ясное дело, грамота сразу стала применяться для повседневных нужд.

Если мы согласимся с тем, что основой "Повести временных лет" послужили "книги", написанные Ярославом Мудрым для собственных детей и потомков, то очень многие проблемы текстологического характера снимаются сами собой. И неполное совпадение текстов Первой Новгородской летописи с "Начальным сводом",(переписка с исправлениями и дополнениями), и некоторая путаница в датах (тот кто писал их, не умел еще точно высчитывать, да и много не знал точно);

И отсюда привлечение для уточнения событий цареградских хроник. Правда, установить, кто таким образом пытался увязать события с греческой историей: Ярослав или Силивестр, мы уже не сможем. Оба были на это способны, поскольку обоим это было интересно. Просто у Ярослава к моменту его смерти могло еще не быть нужного материала.

Одно абсолютно точно: после кончины Ярослава рукописи его либо копии с них остались в семье. Естественно, они читались, естественно, им подражали ("Слово и Законе и Благодати" митрополита Иллариона).

И другое: нашелся кто-то, пожелавший продолжить традицию летописания, причем неважно, была ли это княжеская просьба, или Ян с Силивестром сами решились на литературный подвиг (для тех лет это было серьезно!).

Однако где-то в 1114 году очередной пришедший к власти потомок Ярослава велел Силивестру переписать весь имевшийся к тому моменту в его распоряжении летописный материал. Причем опять же поступил как его дед: то есть вложил в получившийся фолиант свои наставления для собственного сына а также для будущих внуков и правнуков, (знаменитое "Поучение Владимира Мономаха"), и отправилось наследие предков во Владимиро-Суздальскую землю.

О подлинности текста Лаврентьевской летописи (если не брать в расчет некоторые описки, достаточно легко исправляемые по другим сохранившимся спискам, но об описках потом) свидетельствует и рассуждения одного из авторов ПВЛ о том, правдива ли легенда об основании Киева Кием, Щеком и Хоривом. Потому что будь тот непредвзятое лицо, то конечно же, сразу увидел бы в этом сюжете лишь побасенку, пытающуюся как-то объяснить названия гор, на которых стоял Киев (Щековица, Хоривица) и реки Лыбедь.

В летописи приводится и альтернативный вариант, кстати, намного более реалистичный: мол Кий перевозчиком был, потому как люди говорили "У перевоза, у Киева". Но автор летописи страстно защищает версию "Кий-князь", привлекая для этого сведения из греческих источников.

(Не будем здесь отвлекаться на топонимику, согласно которой слово "кий" в названии города Киева запросто могло быть не именем собственным, а обозначать "скала", "склон", точно также как река Лыбедь - "топкая", "болотистая")

Но оказывается, во времена греческого императора Михаила какая-то "русь" под предводительством какого-то Кия нападала на Царьград. И автор делает резонный со своей точки зрения вывод: "Если бы Кий перевозчиком был, не ходил бы он к Царьграду."

Именно от этого, отмеченного в греческих хрониках момента и отмеряет наш автор историю русской земли. Приведенный аргумент не кажется ему смешным, потому что и Владимиру, и Ярославу вполне удавалось таким образом основывать города: взяли и срубили. И назвали своим именем.

К сожалению, отследить, в каком именно месте "последняя рука" вносил свои поправки, можно далеко не везде. Первоначальный текст обычно пытаются восстановить с помощью Новгородской летописи, но, как здесь уже было замечено, есть все основания полагать, что первый раз текст переписывал и изменял его первый автор.

Иногда "последняя рука" виден сразу. Так, именно ему принадлежит сделанный в статье под 852 годом хронологический расчет, поскольку там упоминается смерть князя Святополка спустя 60 лет после окончания правления Ярослава Мудрого, но вот кто сделал запись о крещении болгар под 859 годом уже неясно.

Как бы там ни было, появление варягов на Руси автор (авторы) относит (относят) на время после указанной даты. Числа лет жизни и правления первых князей расставлены авторами только приблизительно, с опорой на даты походов Аскольда, Дира и договоров Олега, Игоря и Святослава с греками. С помощью этих дат и привязывают авторы русскую историю к греческим хроникам.

Кстати, даже некоторые разночтения между Лаврентьевской и Ипатьевской летописями сигнализируют о подлинности ПВЛ. Так, в Лаврентьевской летописи на месте слова "сарматы" написано "гарматы" - явная ошибка переписчика.

И подобных мест (а списков более позднего времени сохранился, как ни странно, достаточно большой массив, и тексты те давным-давно друг с другом сверены вполне добросовестными учеными), не понятых переписчиками вследствие их устаревания либо ветхости рукописи, слишком много, чтобы можно было поверить в поддельность ПВЛ.

Так что спрессовать русскую историю по-фоменковски не получится - слишком хорошо она известна, так как очень много параллельных записей велось очень многими людьми, датировавшими происходящие события по единому общему для них для всех и легко читаемому шаблону. А именно: сначала от сотворения мира (+ 5508 лет к годам по новой эре), а затем и от рождества Христова.

А это значит, что начиная с времени правления Ярослава Мудрого, то есть с XI в н. э. по современному летоисчислению, русские летописи дают достаточно точную хронологическую шкалу, на которую можно нанизывать события происходившие не только в нашей стране, но и, если они там упоминаются, в сопредельных странах.

По поводу фильма М. Задорнова "Рюрик. Потерянная быль"

Пересмотрела на днях этот документальный шедевр. Задорнов, безусловно, умница. Хотя его лингвистические изыскания и оставляют желать лучшего, но зато он сумел-таки обратить внимание нашей общественности на ту строчку в летописи, где конкретно излагается на подлинном древнерусском языке содержание договора между варягами и призвавшими их племенами.

Те же, кто читал Лаврентьевскую или Ипатьевскую летопись хотя бы в переводе, имеет возможность воскресить в памяти еще некоторые моменты из ПВЛ, в которых упоминаются несколько очень странных с точки зрения ортодоксальной истории случаев, произошедших с князем Владимиром за время его правления.

а) "...сказали варяги Владимиру: "Этот город наш. Мы заняли его, и хотим иметь откуп по 2 гривны от человека." И сказал им Владимир: "Подождите, пока куны вам не соберут за месяц". И ждали месяц. И не дал им. И сказали варяги: "Обманул ты нас, так покажи нам путь к грекам". Он же ответил им: "Идите". Выбрал из них мужей добрых, умных и храбрых и раздал им города, остальные же отправились в Царьград. И послал он перед ними посыльного, с вестью для цесаря: "Вот идут к тебе варяги. Нельзя держать их в городе, или то же они сотворят в твоем городе, что сотворили здесь; но рассели их по разным местам, только сюда не пускай ни единого..."

б) "...В год 6493 (985). Пошел Владимир на болгар с Добрыней, дядей своим, в ладьях, а торков берегом привел на конях. И так победил болгар. И сказал Добрыня Владимиру: "Осмотрел я пленных, и все они в сапогах. Эти дани нам платить не станут, пойдем искать лапотников." И заключил мир Владимир с болгарами..."

Несколько неожиданно, не правда ли? Однако если мы примем за основу предположение, что профессией варягов был не разбой, а охрана, то с болгарами все легко объяснимо. Идя войной на них, Владимир не столько грабежа искал, сколько клиентов, то есть тех, кто может согласиться платить ему дань за охрану. Военные действия были только предлогом продемонстрировать силу. Болгары в клиенты не годились (как и греки, кстати), отсюда и странный результат войны: взаимные клятвы в вечном мире.

Второй вывод, не менее важный: киевские князья по рангу считали себя равными царьградским цесарям (советы давали!). Заметим также, что варягов к грекам Владимир послал на службу, а не для чего иного; И последнее: вместо того, чтобы отомстить Владимиру за то, что тот не заплатил им столько, сколько они захотели получить за работу по захвату киевского престола, варяги вежливенько просят отпустить их восвояси. То есть перед нами действительно типичные наемники.

Как же поступил с присланными ему варягами константинопольский монарх? Судя по дальнейшим событиям в Западной Европе, то есть тому, что донеслось оттуда до нас нынче, он послушался дельного совета и отправил присланный ему отряд на дальние рубежи своей империи - к Сицилии. Потому что именно в то время в данном месте оказывается невесть как там очутившееся войско якобы норманнов.

Что же касается Рюрика, то Задорнов раскопал об этом историческом деятеле все, что было можно. Правда, мы можем еще обратиться за некоторым разъяснением к историку XVIII века Татищеву.

Татищев пишет, например, что будто бы будучи в Новгороде некто из монастырских чинов держал в руках местную летопись, не являвшуюся копией ПВЛ (так называемую "Иоакимовскую") Вот фрагменты из его выписок:

F. Гостомысл имел четыре сына и три дщери, сынове его ово на войнах избиени, ово в дому измроша, и не остася ни единому им сына, а дщери выданы быша суседним князем в жены, и бысть Гостомыслу и людем его о сем печаль тяжка, и иде Гостомысл в Колмогард вопросите боги о наследии, и возшед на высокая, принесе жертвы многи, и вещуны угобзи. Вещуны же отвещаша ему, яко боги обещают ему наследие от ложесн его; но Гостомысл не ят ему веры, зане стар бе, и жены его не раждаху: посла паки в Зимеголы к вещунам вопросите, и тии реша, яко имать наследовати от своих ему, он же ни сему веры не ят, пребываше в печали. Единою спящу ему о полудни, виде сон яко из чрева средния дщере его Умилы произрасте дерево велико, плодовито, и покры весь град великий, от плод же его насьщахуся людие всея земли: восстав же от сна призва вещуны, да изложат ему сон сей, они же реша: от сынов ее имать наследите ему землю, и земля угобзится княжением его, и вси радовахуся о сем, еже не имать наследите сын большия дщере, зане негож бе. Гостомысл же, видя конец живота своего, созва вся старейшины земли от Славян, Руси, Чуди, Веси, Мери, Кривич и Дрягович, яви им сновидение, и посла избраннейшие в Варяги, просити князя, и приидоша по смерти Гостомысла Рюрик с двумя браты и роды его".

(Здесь о их разделеньи, кончине и проч. согласно с Нестором, токмо все без лет. - Примечание Татищева.)

"Рюрик по смерти братий облада всею землею, не имея ни с ким войны. В четвертое лето княжения его преселися от Старого в Новый град великий ко Ильменю, прилежа о расправе земли и правосудии, яко и дети его. Дабы ему всюду расправа и суд не оскудел, посажа по всем градом князи от Варяг и Славян, сам же проименовася князь великий, еже Греческий Архикратор, или Василеве, а онии князи подручны, по смерти же отца своего облада Варягами, емля дань от них. Имел Рюрик неколико жен, но паче всех любляше Ефанду, дочерь князя урманского; и егда та роди сына Ингоря, даде ей обещанный град с Ижорою в вено. Славяне, живущие по Днепру, зовомии поляне и горяне, утесняемы бывше от козар, иже град их Киев и прочии обладаша, емлюще дани тяжки и поделиями изнуряюще, тии прислаша к Рюрику преднии мужи просите, да послеть к ним сына или ина князя княжите. Он же вдаде им Осколда, и вой с ним отпусти. Осколд же шед облада Киевом, и собрав вой повоева первее козар, потом иде в ладиях ко Царю граду, но буря разби на море корабли его, и возвратися посла в Царьград ко царю..."

"G. Рюрик по отпуске Осколда бе вельми боля, и начат изнемогати; видев же сына Ингоря вельми юна, предаде княжение и сына своего шурину своему Олгу, варягу сущу князю урманскому. Олег бе муж мудрый и воин храбрый, слыша от киевлян жалобы на Осколда, и позавидовав области его, взем Ингоря, иде с войски ко Киеву. Блаженный же Осколд предан киевляны, и убиен бысть, и погребен на горе, иде же стояла церковь святого Николая; но Святослав разруши ю яко речется. По сем Олег облада всю страну ту, многи народы себе покори, воева же на Греки морем, и принуди мир купите, возвратися с честию великою и богатствы многими, повоева же козары, болгары и волоты до Дуная"

(волоты римляне, ныне волохи, час. II. н. 8. - Примечание Татищева).

"Егда Ингорь возмужа, ожени его Олег, поят за него жену от Изборска рода Гостомыслова, иже Прекраса нарицашеся, а Олег преименова ю, и нарече во свое имя Олга; име же Игорь потом ины жены, но Олгу мудрости ея ради паче иных чтяше".

До какой степени следует верить Татищеву или тому, от кого он получил рукопись - неизвестно. Вполне возможно, что часть сведений восходит к записанным в Польше Мекленбургским преданиям о некоем Рюрике, к которому возводят свое происхождение некоторые тамошние династии. Но ничего невероятного или противоречащего ПВЛ здесь нет. Особенно если заметить информацию о нескольких женах, которых имел Рюрик. Ну и вспомнить, что Олег и Игорь - имена абсолютно точно не славянские.

Что же касается Рюрика Ютландского из Дании, то из-за полной запутанности датировок вопрос о родстве его или идентичности с нашим Рюриком следует оставить открытым. Несомненно одно: эта династия была смешанной, датско-славянской. И право наследования там было аналогичным праву наследования у наших русских князей. То есть когда престол переходил не к сыну покойного, а к старшему в роду.

Благодаря этому странному и абсурдному с нашей современной точки зрения праву первые наши князья постоянно перемещались из города в город. И если дополнить такое перемещение регулярным размещением на пустующих землях пленных, вывезенных из других местностей с целью возведения новых поселений и городков, то секрет единого языка на территории нашей страны сразу же перестает быть секретом. Мы действительно единый народ - так уж сложилось исторически, и процесс этот восходит своими корнями ко временам Владимира Красное Солнышко.

Кстати, о том, что Рюрик к моменту появления Олега с малолетним Игорем у стен Киева был жив-здоров, говорят аргументы, предъявленные Олегом Аскольду, Диру и их дружине: подняв вверх малолетнего Игоря (то есть тот был еще ребенком), он заявляет его право на княжение в качестве Рюрикова сына. Кто бы подчинился, если бы Рюрик был мертв? Но Рюрик был силой, и Олег смог стать у власти.

Да и Новгородская летопись младшего извода дает несколько иную картину, чем ПВЛ. Там Игорь отправляется в поход на Киев четко во времена Рюрика, и Олег при нем не князь, а только воевода. О смерти Рюрика Новгородская летопись не сообщает. Так что существует вероятность того, что тот просто вернулся к себе на родину.

Ну и в добавок еще один нюанс, упомянутый в Новгородской летописи:

"И седе Игорь, княжа, в Кыеви и беша у него Варязи мужи Словене, и оттоле прочии прозвашася русью."

То есть: "И сел Игорь княжить в Киеве, и были у него варяжские мужи славяне, а с тех пор и прочие были прозваны русью."

- 20 -

Комментарии: 2, последний от 09/09/2023. © Copyright Седова Ирина Игоревна (irina.sedova.56@mail.ru) Размещен: 20/03/2019, изменен: 06/07/2020. 42k. Статистика. Эссе: История Иллюстрации/приложения: 2 шт. Скачать FB2		Оценка: *5.003** Ваша оценка:

Седова Ирина Игоревна : другие произведения.

О подлинности Повести временных лет