Седова Ирина Игоревна : другие произведения.

След Индейца

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Русские за границей... В этой истории переплелись в одно целое: Поиски драгоценного камня и убийство. Игра и жизнь. Приключения и желание отдохнуть. Прошлое и настоящее. И, конечно же, читателя снова ждет встреча с необъяснимым - с тем, что стоит по ту сторону от обыденности.

След индейца

Ирина ДоваСе

Пролог

   Вы видели когда-нибудь, как плачут идолы? И никто не видел, потому что плачут они без слез. Плачут, когда бессильны.
   И этот был бессилен - бессилен помочь, когда убивали тех, кто был ему дорог. Когда срезали скальпы с их голов, пронзали штыками младенцев, вспарывали животы беременным женщинам. Целое стойбище за несколько минут превратилось в кровавую кашу. Не пощадили никого, даже цветущих юных красавиц, чей взор способен был воспламенить самую очерствевшую душу - но у напавшего на мирно спавших людей отребья не было душ, была лишь жажда наживы и ненависть ко всем, кто на них не походил.
   Как он жалел сейчас, что не был живым, что будучи лишь духом, помещенным в деревянный обрубок дерева, не сумел поднять тревогу, что сигналы, которые он подавал, оказались слишком слабыми и недостаточно выразительными. И что во всем стойбище не нашлось никого, кто бы понял, что нельзя верить лживым обещаниям чужеземцев, никого, кто бы вошел с ним в контакт...
   Ведь он, дух племени и его защитник, напрасно пытался разбудить хоть кого-то перед нападением, без пользы шумел ветром, скрипел деревьями, кричал птицами - сигналы не воспринял даже тот, кому это полагалось по должности: последний шаман стойбища оказался лишенным чутья. Услышав непонятные явления природы, он вышел, взглянул на ясное небо, усыпанное звездами - и вернулся в свое типи, чтобы завернуться там поплотнее в одеяло из шкур и заснуть. И уже никогда не проснуться...
   Наглая грубая рука между тем схватила идола, затолкала его в грубый холщовый мешок, и его куда-то поволокли в этом мешке, пока не вытряхнули оттуда возле бивуачного костра вместе с другими предметами, награбленными в стойбище: ножа с рукояткой "хвост бобра", парой расшитых бисером мокасин, и девичьей налобной повязки.
   На этих вещах не было отблеска крови их владельцев, и здесь, среди чужеземцев, никого из стойбища тоже не было - пленников чужаки не взяли. Те, кому раньше принадлежали вытряхнутые из мешка предметы, были живы и свободны, и это подавало надежду, что племя однажды возродится.
   И невидимые слезы перестали струиться из глаз идола - дух его перестал плакать: он вновь приобрел способность принимать решения. Ведь если хоть кто-то из тех, кто его любил и почитал, жив, он не должен сдаваться. Ему незачем покидать эту землю, ему есть кому помогать - надо лишь придумать способ остаться здесь, за что-то зацепиться... Только вот за что?
   - Зачем таскать с собой это деревянное чучело? - услышал он голос одного из убийц, и толчок грязного сапога заставил идола уткнуться лицом в траву. - Брось его в костер, и вся недолга!
   - Не-а, не брошу, и ты не бросишь. За это чучело, как ты выразился, можно заполучить немало звонкой монеты. Я знаю одного падре, который собирает всякое старое барахло, принадлежавшее индейцам, и платит за каждый резной чурбан больше, чем ты получишь за все скальпы, притороченные к твоему седлу... Где же соль-то... да вот она, нашел!
   Уже знакомая грубая рука схватила бывший тотем уничтоженного стойбища и удивленный голос произнес:
   - А почему у него пустые глазницы?
   - В смысле?
   - Глаза где?
   - А разве они у него были?
   - Вроде бы, да...
   - А, ерунда! Так даже интереснее стало: "безглазый" значит "особенный". Падре заплатит полную цену...
  

Глава первая.

   - Ну ты и даешь, отец! - насмешливо произнес Матвей, хозяин дома, выслушав очередную тираду на тему: "Да, были люди в наше время, не то что нынешнее племя!".
   Среднего роста, крепкого сложения, русоволосый и голубоглазый, он казался добродушным и простоватым. Но это был лишь обман зрения. Умный и деловитый, Матвей был практичен до предела.
   - Скажи, что завидуешь, - усмехнулся Никита Маркович. - Я в своей молодости где только ни побывал, и видел многое, о чем не пишут в официальных рекламах. Вот что ты знаешь про Испанию, например? - обратился он к старшему внуку, который носил гордое прозвище "Трувор", потому что просто бредил историй Рюрика и своих предков.
   То есть не то, чтобы мальчишка возводил свою биографию к первым князьям, но любил в них играть и даже самодельный меч из обрезка деревянного бруска выстругал.
   - Коррида, - важно ответствовал он. - Там быков убивают.
   - Я тоже слышала, - сказала его бабушка, она же Матвеева теща. Хотя у нее и был собственный домик, но она предпочитала проводить время здесь, в окружении пятерых любимых внуков. - Это ж какими живодерами надо быть, чтобы так измываться над скотиной.
   - А я на корриду не ходил. Времени не хватило. Я в деловой поездке был, в командировке по обмену опытом. И мой тамошний приятель, Мигель, пригласил меня побывать на одном андалузском празднике - самом необычном заграничном из всех заграничных. Включи-ка ноутбук, сынище, я покажу вам кое-какие фото ....
   Матвей пожал плечами и вошел в VK. Открыв отцовскую страничку, он отыскал там папку "Испания" и протянул ноутбук отцу. Нажав на кнопку пульта к полутораметровому экрану, занимавшему центр противоположной от дивана стены, он включил его и посчитал на этом свою миссию выполненной.
   - Сейчас... сейчас... готово! - сказал "старик".
   На экране возникла картинка со странным пейзажем. Весь передний план снимка был занят высокими столбами, соединенными между собой веревками с нанизанными на них кусочками белой ваты. Столбы стояли на какой-то площади, и на заднем плане за ними проглядывала небольшая церковь. Архитектура церкви была западной, небо было прозрачно-голубым, стены церкви ослепительно белыми, а вместо асфальта внизу лежал чистый желтый песок.
   - И что это? - с интересом спросила Дуняша, главная семейная почемучка - родители никогда не обрывали лепестки ее любознательности, и она этим широко пользовалась.
   - Испанский Новый год? - предположила вторая из девочек, по имени Олюшка.
   Она была здесь в гостях, в отличие от своих кузенов и кузины, была вполне современной и в свои двенадцать лет мыслила не по возрасту рационально, что окружающим казалось восхитительным. Всем окружающим, без исключения, даже если они не были ее родными. Бывают такие очаровательные дети - вместо того, чтобы их ревновать, их любят. Вот и Олюшка была такой. Ее всегда ставили в пример: девочка не только была безусловно и безупречно красива, но и вести себя умела.
   От отца ей достались слегка раскосые глаза - так думали все, решительно игнорируя непреложный факт, что на фото цвет радужки отцовских глаз везде выглядел карим, а у нее они были светло-голубые и бездонные. Зато то, что золотистые волосы, блестящие и волнистые, были материнским наследством - это было несомненно. Темные брови и ресницы с яркими пухлыми губками довершали портрет.
   Олюшка настолько привыкла к незримой этикете на лбу: "умница и красавица", что уже ее не стеснялась. В доме компаньона своей бабушки она давно чувствовала себя как рыба в воде, поэтому говорила, что думала, не заботясь о том, как это воспримут.
   - Бедные! У них там нет настоящего снега! - подала голос третья из девочек. Она тоже была здесь гостьей, и подобно сестре, также была ребенком без комплексов. Вместо джинсов или нарядных юбочек она предпочитала всюду щеголять в брючках из поскони: крепких и практичных.
   Никита Маркович засмеялся.
   - Но на фото не зима, а лето, - пояснил он. - Пятидесятый день после пасхи, селение Аль Росио. Площадь перед церковью украшена в честь праздника Белой голубки, так зовут местную Богородицу, и народ ей поклоняется аж с конца 13 века. Это самый старый испанский фестиваль. Паломники собираются туда босиком, переходят вброд реку, едут на лошадях в старинных повозках или верхом, одеваются в старинные костюмы. Это праздник братства. Статую богини по очереди несут из города на руках на специальных богато украшенных носилках аж 15 километров, и нести ее считается большой честью. Вот смотрите, в какую одежду одета эта статуя .
   - Как русская барышня! - удивленно воскликнула его невестка, хозяйка дома.
   - То-то и оно-то. Но народ об этом, естественно, помалкивает. Пусть будет так, как есть.
   Все чуток подумали.
   - Хочу! - вдруг сказала невестка. - Я хочу увидеть это собственными глазами!
   - Не получится, - показал головой Никита Маркович. - Отпуск у тебя когда начинается? В июне ?
   - Ну и что? - упрямо процедила сквозь зубы невестка. - На Испании мир не кончается. Да и жарынь там летом будет несусветная. Поедем в Канаду. В Канаде тоже полно наших, и я хочу посмотреть, как они там ... ммм... адаптировались.
   - А дети? А хозяйство? -
   В голосе мужа прозвучало нескрываемое любопытство: такой он свою супругу не видел еще никогда. До сих пор все 15 лет их совместной жизни она не рвалась никуда перемещаться, и поездки на сессию в Псков казались ей верхом приключенческого сериала.
   Злые языки говорили, что Матвей жену себе подбирал с расчетом, чтобы она разделяла его взгляды на жизнь. Заботливая, преданная, неленивая и умная, молодая женщина даже чертами лица походила на своего мужа. Поэтому ее внезапно высказанное желание бросить все ради того, чтобы посмотреть на заграничную жизнь явилось для него полным сюрпризом.
   - Можно подумать, у вас за всем этим некому присмотреть! - снова подала голос ее мать. - Не бойся, зятек, не надорвусь. Я не из городских белоручек, чтобы забывать куриц кормить!
   - А огород?
   - А автополив?
   - Да пошутила она.
   - Даже не надейся!
   Чтобы нам поточнее понять дальнейшие события, лучше будет сразу описать и место действия, и собравшуюся в доме компанию.
   Итак, представьте себе глухое лесное село на Псковщине, из тех, которым удалось не только сохраниться на переломе истории, но и возродиться, чуть только тому представилась малейшая возможность. Сохранили село старики, упорно державшиеся за землю, доставшуюся им после объявления частной собственности, а возродила молодежь, начавшая в село возвращаться после того, как там опять появилась работа.
   И не удивительно. Слишком много было тех, кто уехав, так и не смог прижиться в городе. Нахлебавшись по самое не могу смеси запаха асфальта с бензином и наскитавшись "в большом мире" по съемным квартирам, сельчане тосковали по чистому воздуху и собственным домам. И по садам с вишнями и яблоками, которые бы пахли, а не выглядели раскрашенными муляжами.
   Однако у каждого дела, сколь бы прекрасным оно ни было, всегда бывает инициатор. Кто-то должен был позвать людей, найти способ для молодежи обустроить их быт на новом, привлекательном уровне. Кто-то неравнодушный. Кому пейзажи, не оживленные дымком из соседских труб и стайками детворы на улицах, казались бы унылыми и бессмысленными.
   Матвей, хозяин усадьбы, в которой прозвучала приведенная выше реплика, и был одним из таких инициаторов. В этом селе он родился, сюда приезжал из Городка на лето, и сюда стремилась его душа, когда он выбирал свой жизненный путь. Получив после окончания сельхоз колледжа диплом агронома, он убедил всех своих родственников передать ему их земельные паи и организовал фермерское хозяйство. Ну а поскольку о сбыте производимой продукции он позаботился сразу, еще в процессе оформления документации, то и не разорился.
   И даже больше: ко времени прозвучавшего разговора он был совладельцем так называемого ООО "Конопрод" (в просторечии, фирмы по выращиванию технической конопли), на базе которой действовал в селе фабричок по переработке этой самой конопли.
   Фирма с самого начала своего основания, а тому уже было 13 лет, нуждалась в рабочих руках и платила зарплату - и народ потянулся. Доходы всех участников дела были отнюдь не впечатляющими, но догадаться об этом было невозможно: в возрожденном селе функционировало все, что необходимо: и сельсовет, и школа, и больница, и даже детсад с клубом.
   Правда, здание сельсовета использовалось еще и под почту, и под опорный полицейский пункт, но это не смущало никого. Точно также как и множественность задач, которые были возложены на клуб: там пел местный хор, была библиотека, причем не только на бумажных носителях, но и на электронных, раз в неделю крутилось кино, по субботам устраивались танцы и имелся собственный ансамбль народного рок-направления.
   Примерно раз в месяц ансамбль давал концерты фольклорной музыки - в общем, культурной жизни села мог бы позавидовать и Псков. Матвей в этом ансамбле тоже играл - на свирели. Клубом он гордился, и не зря: клуб почти целиком был выстроен из стройматериалов, производимых ООО "Конопрод" от фундамента до отделки, и сам по себе служил отличной рекламой ее продукции, а также продукции строительной фирмы-компаньона.
   Впрочем, то же самое можно было бы сказать и про остальные общественные сооружения села - все они, кроме больницы и фабричка, были возведены из блоков костробетона и различались лишь размерами, планом и отделкой. Блоки для строительства использовались хитрые, особой конфигурации, с пазами наподобие кубиков ЛЕГО, и после монтажа отлично держали тепло. А после облицовки декоративными панелями приобретали водоотталкивающие свойства - рельеф панелей был разным, как и цвет.
   Только кровля у всех общественных зданий была покупной. Она была набрана из солнечных панелей - этот же вариант кровли Матвей использовал и для своего дома: момент, предусмотренный на случай отключения электричества, что, увы, иногда случалось. И даже когда госэнергосеть не подводила, накопленное за день автономное электричество все равно расходовалось по назначению, то есть для освещения, в том числе и снаружи - от сети работал фабричок, и к ней же были подключены частные дома остальных сельских жителей.
   Выглядело все это умопомрачительно роскошно, но на самом деле роскошь была иллюзорной: на общественные нужды ООО "Конопрод" использовала материалы отнюдь не высшего качества. Внутрь стен был заделан брак либо блоки, имевшие недостаточно товарный вид. Строились здания не все сразу, а постепенно, и отделывались тоже не вот одновременно. Кстати, заодно все применяемые компаньонами новинки и обкатку проходили, на качество и долговечность.
   Самым последним в этом комплексе сельских строений был дом, в котором сейчас собралась компания. Небольшой по периметру, он был двухэтажным с мансардой для размещения гостей. Впрочем, крыша мансарды была покрыта солнечными батареями не на всю площадь: те ее элементы, на которых зимой лежал снег, этой чести не удостоились.
   Технический подвал и аж три санузла были неотъемлемой частью конструктивного решения архитектуры здания - удобства были заложены в него непосредственно при строительстве. И, естественно, перед домом была скважина для питьевой воды, а возле хозпостроек - колодец для сбора воды дождевой.
   Сам хозяин всего этого архитектурного великолепия также сочетал в себе черты взаимоисключающие: на улице он выглядел как типичный мелкий фермер из наследственных крестьян, но, приходя домой, предпочитал расслабляться и отдыхать, превращаясь в сибарита.
   Да и отчего бы ему было не посибаритствовать иногда, когда позволяли обстоятельства? Сейчас ситуация была как раз такой: все было в полном ажуре, к тому же в гостях кроме двух племянниц был еще и отец, Никита Маркович, приехавший из Городка на выходные.
   - Жаль, что я не смогу поехать с вами, - проговорил Никита Маркович в раздумье. - Летом меня не отпустят, да и заменить некому...
   Вся присутствовавшая в зале компания знала, что он прав: являясь подполковником полиции, "старик" к должности своей относился очень серьезно. В своем кабинете, среди подчиненных или занимаясь очередным внезапно нарисовавшимся делом, он ощущал себя нужным и не заменимым. До некоторой степени это так и было: пульс города он чувствовал как никто другой, и местная гопота его уважала.
   - А хотите, я спишусь с Мигелем, который как раз проживает в Канаде, чтобы он вас там принял и что-нибудь присоветовал менее избитое, чем походы по обычным туристическим маршрутам? - неожиданно предложил он.
   Матвей повернулся к своей супруге.
   - Ты как больше хочешь, Любонька, посмотреть, как за границей люди живут, или увидеть только то, что нам захотят показать Канадские гиды?
   - Их байки можно прочитать и в местных путеводителях, - хмыкнула супруга. - Тонны лапши, которую потом замучаешься снимать. Лучше в гости.
   - Договорились, - хлопнул себя по колену отец и свекор. - Ну, мне пора, завтра рано вставать. А вы готовьте загранпаспорта - их не сразу выдают, имейте в виду. И фотографии нужны будут.

* * * * *

   То, что Никита Маркович не в состоянии был бы договориться насчет летнего отпуска, не совсем соответствовало истине. Теоретически он вообще мог бы уже два года как быть в отставке. Проблема была в том, что увольняться со службы он не собирался - в полиции он воспринимал себя на месте, и представить себя бездеятельно сидящим в городской квартире или пасущимся на сельских просторах он был не способен категорически. А уехав на пару недель отдыхать, он мог бы по возвращении обнаружить, что его должность занята. Так что со своими далекими коллегами и друзьями бурной молодости Никита Маркович предпочитал общаться через Интернет.
   Вот и на этот раз. Приехав домой и поставив машину, он немедленно позвонил старому приятелю. Дела, связанные с визами и прочими загрантонкостями, требовалось проворачивать быстро и оперативно.
   - Buenas tardes! - поздоровался он с Мигелем.
   - Ты хотел сказать "Buenos dias!", - проворчал тот.
   - Неужели разбудил?
   - Не то чтобы совсем, но поднял ты меня с постели... Ладно, рад я тебе, рад. Та-ак, сегодня не праздник, и не мой cumpleanos. Значит, по делу... Выкладывай!
   - Ты как всегда догадлив. В общем, мой старший со своей супругой и двумя детьми хотят поехать в Канаду на пару недель. Как ты смотришь, чтобы принять их у себя в качестве гостей? Деньги на еду и на расходы они привезут с собой, экскурсии тоже за их счет.
   - А почему не обычными туристами?
   - Когда это ты видел, чтобы русские любили ездить обычными тропинками? Они хотят увидеть, как живут простые люди, побывать там, куда туристов не возят, потрогать то, чего трогать запрещено, искупаться там, где не рекомендуется и попробовать то, чего у нас нет. Они хотят эксклюзива!
   - Моя esposa готовит однообразно и весьма посредственно.
   - Борщ варить умеет?
   - Нет. Откуда?
   - Наша Любаня ее научит. Обменяются парой рецептов - обе будут довольны.
   - И что я им смогу предложить? Какую развлекательную программу?
   - Свозишь на какой-нибудь водопад, устроишь моему Матвею рыбалку на местном озере, сводишь в горы. Какие-нибудь индейцы у вас неподалеку обитают?
   - Вообще-то да.
   - Вот и организуйте им туда экскурсию. Только наряды для своих туземцев выберите более аутентичные - русские ребятишки знают, что индейцы должны быть в кожаные одежды одеты, а не вот в эти ленты из разноцветной яркой фланели.
   - Флизелина.
   - Да хоть из шерсти попугая - все равно выглядит одинаково нелепо. Ты ведь там типа шерифа в своем городке?
   - No, soy un oficial de policia normal.
   - Не суть важно - договориться сумеешь.
   - А вдруг не справлюсь?
   - Чтобы у тебя да не получилось? Не может быть такого - я тебя знаю. В заповедник ребят своди, где разные звери гуляют, в пещеру какую-нибудь. В общем, я хочу, чтобы мои внуки запомнили эту поездку на всю жизнь.
   - Хм-м... А что еще любят русские дети?
   Никита Маркович подумал...
   - Возникла тут у меня одна идея - твоему Джо тоже должно понравится. Организуй им игру "12 записок". Пусть побегают по окрестностям всем хором!
   - Не слышал о такой!
   - Поиски клада. Прячешь сверток с чем-нибудь вкусненьким так, чтобы никто не видел и животные не достали, и пишешь послание, где этот клад находится. Послание тоже прячешь - в другое место, и пишешь следующее: "12-я записка находится там-то". Ну, и тоже прячешь, а потом пишешь "11-я записка находится..."
   - Да понял я, понял! Думаешь, им понравится?
   - Так записки все равно искать придется, ведь не на открытое место они кладутся. Ну и можно сделать еще интереснее: писать их не на бумаге, а на бересте или на коже или шкурах. И не по-английски или французски, а на каком-нибудь левом языке, чтобы необходимо было расшифровывать.
   - Принято. Я их еще в музей один неподалеку могу свозить, с ископаемыми древностями... А твоя невестка? Чем мне развлекать ее?
   - Да ничем. Пусть они с Матвеем сами за себя думают. Подсунешь им список популярных туристических маршрутов, и пусть это у них мозок пухнет, на что им глянуть сначала, а на что потом... Ты, главное, вызовом сразу же займись, чтобы им в Канадском посольстве визу без тормозов открыли.
  

Глава вторая

   Мигель задумался. Звонок Никиты Марковича вогнал его в нечто близкое к полному душевному разгардяшу. Отказать приятелю он бы мог, но это бы обозначало конец старой многолетней дружбе. Кроме того, Мигель намеревался при первом же удобном случае слетать в эту загадочную и манящую Россию. Возможность такая должна была представиться ему примерно через год, и очень неплохо было бы перед поездкой завязать хорошие отношения со всем семейством, а не только с его главой. Конечно, если он хотел побывать в чужой стране не интуристом, а человеком со связями и получить от поездки максимум возможного.
   А это обозначало, что и сам он здесь, в Британской Колумбии Канады, обязан не ударить лицом в грязь. Программа должна быть рассчитана на все две недели, то есть, дней на 12, если вычесть день отъезда и день приезда. Ну, пару раз семейство отправится куда-то в полном составе...
   Хотя конечно приглашать в гости русских - это был еще тот квест. Их поперебывало в Скалистых Горах достаточно, чтобы портрет сложился впечатляющий. Во-первых, их сложно было чем-нибудь удивить, так как они тщательно к поездкам готовились и приезжали, напичканные информацией по самые брови. Как следствие, о будущем туристическом маршруте они чаще всего знали не меньше гида, а иногда и больше,
   Да, вести себя они старались культурно: не хамили, не мусорили, и на чай давали. Но в каждой группе находился кто-то заранее знающий, чего именно он хочет увидеть, и готовый ради этого на самые непредсказуемые поступки. А фантазия у русских была безгранична, и отвечать за каждого отставшего, заблудившегося, намокнувшего или сломавшего себе ногу не хотелось никому.
   Так что персонал, и особенно гиды чувствовали себя при русских как на квалификационном экзамене и больше всего боялись попасть под ироническую усмешку очередного доморощенного эрудита. Вопросы могли быть заданы самые неожиданные, съемки велись и тайно, и отрыто, и снимаемое весьма часто сразу же отправлялось неведомому адресату в просторы Интернета.
   Здесь Мигель усмехнулся - он вспомнил, как когда-то познакомился с Никитой Фатьянофф, русским полицейским капитаном, и что из этого вышло.
   Лет 20 тому назад, когда он еще был гражданином Испании и служил в полиции Малаги, к ним в участок поступило заявление от какого-то "нового русского" о том, что в его отсутствие неизвестная семья захватила купленный им в прошлую поездку особняк, в результате чего он не может своей собственностью воспользоваться.
   Особенно его возмущало то, что по дурацким (таково было подлинное выражение в заявлении) испанским законам он обязан был оплачивать коммунальные счета захватчиков и не имеет права их отключать от водопровода и канализации. В общем, заявитель настоятельно требовал принять меры, то есть выселить наглое семейство маргиналов из его собственности.
   Начальство велело Мигелю проигнорировать заявление, потому что по законам Малаги сделать там было невозможно ничего, однако заявитель успокаиваться не собирался, и Мигель оказался между молотом и наковальней. К счастью, в их полицейском участке как раз появился "новичок", то есть их коллега из России, направленный в Испанию по программе обмена опытом между представителями закона обеих стран. И начальство посоветовало Мигелю обратиться к нему как к лицу, лучше понимающего, с кем ему приходится иметь дело.
   - Так... - произнес русский капитан, ознакомившись с заявлением, - ты сам-то выезжал на место действия?
   - Еще не успел, - буркнул Мигель.
   - Ну так поехали. Кстати, меня зовут Никита.
   Семья маргиналов, захватившая особняк шебутного интуриста, была непонятной национальности, зато очень большая, горластая, и ее взрослые представители отлично знали, что закон защищает их, а не юридического владельца занятой ими собственности.
   И что даже нанять кого-то для того, чтобы выкинуть или вытолкать их отсюда взашей тот права не имеет - при сопротивлении и следами рукоприкладства они бы считались подвергнувшимися нападению со всеми последствиями для владельца - он автоматически становился преступником.
   Естественно, Мигель было попытался как-то убедить семейство оккупантов прислушаться к голосу разума и уступить особняк законному хозяину, если уж тот приехал, но призывы его были встречены демонстрацией группы мелких оборвышей, бурными рыданиями напоказ и прочими элементами спектакля, рассчитанного на слабые человеческие нервы: несчастным беднякам некуда было деваться, и они никуда не уйдут.
   Русский полицейский с хмурым интересом наблюдал всю сцену и лишь пару раз усмехнулся, услышав очередное "вы обязаны предоставить нам".
   - Насколько я понял, полиция предпочитает не разбирать дела подобного рода? - спросил он у Мигеля по дороге обратно в участок.
   - Совершенно верно.
   - И что предлагается делать потерпевшему?
   - Подавать в суд.
   - На этих? - русский кивнул в сторону особняка.
   - Угу.
   - А тем временем отпуск у владельца закончится, и он вернется к себе домой?
   - Угу. На это и расчет.
   - То есть если он не сможет решить свою проблему сам, то вместо дома у него насос по выкачиванию денег из его кошелька?
   - Выходит что так.
   Русский усмехнулся - недобро так, с прищуром.
   - Дай-ка мне номер телефона владельца, - попросил он. - В общем, можешь идти пока в свой участок, а я пообщаюсь кое с кем...
   Весь следующий день почти с самого утра русский полицейский кому-то названивал - точнее, звонили ему, а под конец смены он спросил у Мигеля, хочет ли тот посмотреть, как будет проходить операция по освобождению особняка и, возможно, сам в ней поучаствовать.
   - Хочу! - с энтузиазмом новичка согласился Мигель.
   Еще бы ему было отказаться - увидеть изнутри спецоперацию, проводимую русской полицией - да такого ему больше не доведется увидеть за всю последующую биографию!
   И он не прогадал, нет!
   На место они прибыли, когда на город уже спустилась ночь, и по странному стечению обстоятельств фонари на улице рядом с особняком не горели. Лишь луна на небе частично освещала пейзаж, но и она светила далеко не в полную силу - так, тоненький серп давал возможность хоть что-то видеть.
   Возле особняка их уже ждали пятеро с темно-серыми рюкзаками, сливавшимися по цвету с опорами ограды, окружавшей особняк, и в точно такой же неопределенной раскраски одежде свободного покроя.
   - Ты все принес, что я просил? - спросил одного из них русский полицейский.
   Вопрос прозвучал не по-испански, но Мигель его понял, потому что в их школе одним из языков в качестве иностранного был русский, и по какой-то прихоти судьбы Мигель не только выбрал его, но и приложил все усилия для того, чтобы освоить в объеме, необходимом для практического применения.
   - Сомневаешься? - и не успел Мигель опомниться, как в его руках оказалась точно такая же как у остальных куртка,
   - Надевай! - скомандовал ему русский и Мигель осознал, что куртку полагалось натянуть поверх полицейской робы.
   За курткой последовала балаклава, на среднюю часть которой были дополнительно нашиты усы и бородка, затем странная остроконечная шапка с ушами и пятиконечной звездой над козырьком, посвечивавшей выразительным красным отблеском.
   - Начали! - скомандовал русский полицейский, убедившись, что Мигель одет как остальные.
   Двое из пятерых участников операции, молниеносно очутившись по ту сторону ограды, отперли калитку - и путь во двор был открыт. Мигель с Никитой вошли последними, и когда они там оказались, он поимел возможность заметить, что их никто не поджидал - четверо из пятерых парней как испарились.
   Да и русский полицейский тоже, закрыв за собой калитку, не остановился перед парадным крыльцом, а потянул своего напарника за дом, к черному входу. Пока они двигались, прозвучало два приглушенных щелчка, похожих на выстрелы из пневматики с глушителем, и проходя мимо балкона, Мигель увидел свисавший оттуда канат, по которому с поразительной скоростью уже лезла темная бесформенная фигура.
   С тыльной стороны дома, как оказалось, события также развивались своим чередом: в двери вокруг замочной скважины зияло круглое отверстие, замок был аккуратно открыт вместе с задвижками - и можно было входить. Проделавший все это умелец остался внизу, а оба полицейских поспешили наверх, на второй этаж.
   Мигель старался не топать и двигаться так же быстро, как и его напарник. Достигнув конца коридора, тот встал, взглянул на наручные часы, выждал минуту, поднес ко рту какую-то коробочку и на весь двухэтажный особняк раздалось оглушительное:
   - Levantate! Па-адъем!
   Пауза...
   -Atencion! - (короткая пауза) -Aqui esta la mafia rusa!
   Пауза...
   - В доме русская мафия! Все на выход с вещами! Todos fuera con cosas!, если кто не понял!
   Пауза...
   - Первыми выходят женщины и дети! En 20 minutos empezaremos a limpiar el edificio! (через 20 минут начнем зачистку здания)
   Русский полицейский сунул в руки Мигелю муляж автомата, так называемого "калаша" и велел стоять как бы целясь, а сам пошел с пистолетом обшаривать помещения второго этажа. Почти сразу к нему присоединились еще двое.
   Впрочем, особой нужды в том не было - спустя 15 минут никого из проблемного семейства в особняке не осталось - все стояли во дворе под дулами наведенных на них автоматов и с ужасом ждали решения своей участи. Дети плакали, один из пятерых "мафиози" снимал всю публику на видеокамеру, затем начал щелкать членов семейства по одному.
   - В общем так, - произнес русский полицейский, выйдя на крыльцо. - Если хоть кто-то из вас будет замечен вблизи этого дома ближе чем на 100 метров, пусть пеняет на себя.
   Пауза. Открывание ворот...
   - Ahora sal de aqua!
   Вся толпа припустила наружу - любо дорого было смотреть. Не успело семейство скрыться, как с другой стороны послышался звук приближающейся полицейской машины.
   - Быстро внутрь! - скомандовал Никита.
   Очутившись внутри особняка, все пятеро участников действа быстро стащили с себя куртки, шапки и балаклавы, (Никита и Мигель сделали то же самое), запихнули их в одну клеенчатую сумку и куда-то утащили.
   Раздался громкий стук в дверь.
   - Ты идешь открываешь, а остальным здесь лучше не маячить, - сказал русский полицейский хозяину особняка и остальным своим соотечественникам. - Автоматы тоже прихватите с собой... А ты пока крикни, что, мол, идешь.
   Когда дежурный наряд ввалился в вестибюль, там никого не было, кроме Никиты с Мигелем и "потерпевшего", встретившего их на пороге.
   - В чем дело? - спросил он новоприбывших весело. - Ваши коллеги уже навели здесь порядок.
   Никита встал, вынул из кармана удостоверение, раскрыл его для проверки - то же самое проделал и Мигель.
   - Соседи позвонили, что отсюда слышался какой-то подозрительный шум, объяснил офицер патруля.
   - Ах, это! - воскликнул русский. - Да, было дело. В наш полицейский участок поступило заявление от хозяина этого дома о его самозахвате группой подозрительных лиц. Мы вчера как и положено, сходили, побеседовали. Мой коллега разъяснил этим людям, что они неправы, и дал им 24 чесе на то, чтобы освободить помещение. Пока они собирали вещи, пока то да се - в 24 часа они не уложились - маргиналы, знаете ли. Ну и вели они себя недостаточно дисциплинированно: спорили, шумели... Мигель, ты прихватил с собой заявление Потерпевшего?
   - А как же! - подтвердил Мигель, доставая из сумки на боку папку с нужным документом. - Кстати, заявитель там должен поставить подпись, что меры приняты, и претензий у него нет.
   - С большим удовольствием, - откликнулся хозяин дома, доставая из кармана ручку. - Где расписаться?
   Офицер покрутил головой, Мигель проследил за его взглядом и вдруг заметил большую картонную коробку возле столика в углу. Коробка была странно чуждой интерьеру вестибюля, всем своим видом располагавшего к отдыху и безделью.
   - А это что? - строго спросил офицер, показав в соответствующее место. - Это ваше?
   - Не знаю, - покачал головой бывший потерпевший. - Вряд ли. Я сейчас прошелся по этажам: ничего не пропало. Ну, может, постельное белье, так я все равно куплю новое. Это, наверное, мои сбежавшие квартиранты оставили.
   Офицер подошел к коробке, раскрыл ее и достал оттуда небольшую статуэтку, завернутую в пузырчатую пленку. Поставив статуэтку на стол, он извлек из коробки еще одну, затем еще и еще...
   - Не очень это похоже на вещи бездомного семейства, - покачал он головой, когда столик заполнила коллекция сувениров из фарфора, а коробка опустела. - Украли, наверное, где-то. Вот что: заберу-ка я это бесхозное имущество к нам в участок.
   - Повезем его все вместе, - возразил Никита. - Кто его знает, что это за коробка? Если уж мы с Мигелем оказались здесь первыми, то нам за все косяки и отвечать. Только надо сначала сфотографировать это разноцветье. Вдруг это экспонаты из Севильи? Музей там третьего числа грабанули, ну, припоминаете: сводка поступала? Так что лучше эти сувенирчики здесь действительно не оставлять, от греха подальше, и сопровождать как положено.
   - Угу, - радостно согласился Мигель, потому что отсюда до жилья, которое он снимал, было намного дальше, чем от участка, и намек Никиты на "проехаться" прозвучал как нельзя более кстати. - Если вещицы не из музея, то, значит, наши сбежавшие квартиранты "обнесли" чей-то особняк. Статуэтки-то сразу видно, что старинные, не ширпотреб.
   Русский капитан Никита действительно сфотографировал все до единой статуэтки, перед тем, как те были заново завернуты в упаковочную пленку и аккуратно уложены в ту же самую коробку, из которой были извлечены. Так что груз был доставлен в участок в целости и сохранности. А утром неугомонный русский полицейский притащил туда же свой ноутбук, открыл там страничку с каталогом из музея Севильи и наглядно сравнил фотографии сувениров в коробке с пропавшими музейными предметами.
   - Послушай, - спросил его Мигель, - а тебе не кажется, что ты суетишься впустую? Вот например, освободили мы вчера дом твоего соотечественника. Но убытка мы при этой операции нанесли владельцу... в общем, много чего повредили и ремонт обойдется дороже, чем проживание в отеле. Да и не сможет он там безвылазно сидеть, охраняя свою собственность.
   - А с чего ты взял, что он там будет сидеть, тем более среди каких-то мифических повреждений? Уже к обеду замки в двери снова будут вставлены, отверстия красиво заделаны, тем более что с улицы их не видно. Уже обговорен найм обслуги и покупка видеокамер постоянного наблюдения. Не дрейфь - все будет пучком.
   - А если местные bandidos вернутся за своей коробкой?
   - После того, как там побывала полиция? Да они уже сделали ноги-ноги - искать будете, при всем желании не найдете.
   Оказалось, в точку - розданные по полицейским участкам распечатки снимков членов криминального семейства оказались бесполезными: оно растворилась в европейских просторах в полном составе и бесследно. За найденные и возвращенные государственные ценности начальник Мигеля получил повышение по службе, а Мигель с Никитой - трехдневный отпуск на традиционные празднования Девы Белой Голубки в Эль Росио. Мигель не сомневался, что русскому капитану праздник понравится.
   Действительно, Никита был впечатлен. Он немедленно заявил, что шествие это есть свидетельство давних связей России и Испании, и что развешенные на веревках куски ваты символизируют снег. Мигель с ним не спорил. Но на обратной дороге он как бы невзначай поинтересовался, что бы Никита делал, если бы семейка маргиналов не поверила в "русскую мафию" и оказала сопротивление.
   - Пришлось бы применить Вариант ! 2, - пожал плечами Никита.
   - То есть использовать кое-какие штучки?
   - Угу.
   - Из запрещенных?
   Он произнес это с нажимом, так как даже не сомневался, что кроме муляжей автоматов Калашникова русские просто обязаны были иметь в экипировке хоть что-то из отнюдь не рекомендованного к применению на городских улицах. Однако ответ Никиты опять его удивил.
   - Конечно, у ребят были некоторые приспособления, которые они тебе не показывали, но все в пределах допустимого по санитарным нормам. Ты бы даже не догадался, если бы их увидел, каким образом это можно при необходимости использовать. Но и сами по себе ребята кое-что из себя представляли. Все отслужили в армии, двое из бывших морпехов. Ничем незаконным они у вас, кстати, не занимаются - в Испании они на заработках.
   - Значит, это была не мафия?
   - Ни в коем случае - обычные ребята из русской диаспоры.
   - А я было решил, что они теперь будут постоянно крутиться при особняке.
   - А смысл? После отъезда владельца дома там останется на постоянку та семейная пара, которую он нанял для помощи по хозяйству. Ну, чтобы было видно, что жилье не заброшено.
   - Ему это обойдется в кругленькую сумму.
   - С какой стати? Они же там не сторожами будут - просто бесплатно проживать, пока не захотят вернуться домой или не уедут в другой город. А уедут - их место займут новые жильцы из русской диаспоры. Я договорился, ему в случае чего подберут. Двор постоянно будет освещен, в прихожей за жалюзи также будет по вечерам включаться свет...
   - Видать он богатый, что готов выкладывать уйму деньжищ на свои забавы!
   Русский полицейский взглянул на него удивленно как на неисправимого чудака.
   - Какие деньжищи? Думаешь, если кто-то "новый русский", то он дурак? Уличные фонари на солнечных батареях, автоматические, а внутри дома он сразу же поменял все лампы на светодиодные. Электричества они "едят" совсем чуть, а плиту или отопление зимой будут оплачивать сами квартиранты - сколько израсходуют, столько и заплатят...
   Вспомнив все это, Мигель усмехнулся: теперь он знал, какое развлечение организовать внукам своего русского коллеги, чтобы они запомнили эту поездку на всю жизнь!
  

Глава третья.

   Следующий эпизод нашей истории происходил в ближайший погожий день в Городке на Псковщине, куда все фермерское семейство в полном составе отправилась, чтобы заказать загранпаспорта четверке будущих туристов. По дороге они заехали в контору "Под березой", чтобы завести туда обоих племянниц, мать которых держала там детективное агентство одноименно названия. Агентство представляло из себя скромную комнатку за черной дверью, открывавшуюся из увитого зеленью вестибюля. Вестибюль не полностью принадлежал детективному агентству - на паях с ним данное пространство принадлежало также клинике доктора Аруса, знахаря и экстрасенса. Вход в приемный кабинет доктора находился напротив двери к юристам, и был для контраста оббит белым дерматином, имитирующим кожу.
   - Привет, Матвеище! - сказал "доктор Арус", выходя на крыльцо навстречу приятелю. - Все хозяйствуешь?
   - Взаимно, привет! А ты все шарлатанишь?
   - Да доводится, как же без этого. Увековечивать свои физиономии на документах прикатили или хочешь, чтобы я тебе будущее предсказал?
   - Не, гадать у тебя мне не по карману, - засмеялся Матвей. - К тому же больше четырех клиентов ты в день не принимаешь, а нас целая толпа. Ты лучше покажи, где у вас нынче паспортный стол располагается вместе с фотостудией.
   - Показать - это можно, - засмеялся в свою очередь Руслан, ибо конкретно так звали нашего экстрасенса по-настоящему. - Вон у вас там из салона выглядывают два наших аборигена, и они вас проводят!
   - А как же мама? - спросила Оля деловито. - Мы должны у нее отпроситься!
   - Работает ваша мамка, опять деньгу зашибает. Освободится только к вечеру. Отвезешь дядю Матвея в наш старый "Дом быта", на документы теперь фотографируют там, а после подачи заявления жду вас всех в нашем замке, на поляне.
   - Но мы тоже хотим сфотографироваться на документы! - сердито проговорила младшая из девочек.
   - Нет проблем! - сказал Матвей. - Закрывайте дверцу микроавтобуса и едем...
  
   И опять мы пропустим некоторое время - вторую поездку в городок за готовыми загранпаспортами, получение приглашения от Мигеля, хлопоты по обращению в Канадское посольство за визами. Мы перенесемся в тот момент, когда радостный Матвей в сопровождении своего отца вернулся, наконец, на ферму с пакетом полностью заполненных бумаг и разрешением на поездку в количестве четырех лиц: двоих взрослых и двоих детей.
   - Дай посмотреть! Ну дай же! - загомонила детвора.
   - Сначала я! - строго сказала мать семейства.
   И она принялась раскладывать полученные из рук мужа документы на столе гостиной.
   - А это что? - вдруг проговорила теща, глянув на листок, где значились несовершеннолетние дети супругов - по введенным не так давно законам там не просто значились их имена, но и были наклеены фотоснимки из тех, что были отвезены в посольство при подаче заявления на визы.
   - А в чем дело? - удивился Никита Маркович и взял в руки озадачившую свояченицу бумагу.
   Да и присвистнул - вместо фотографии Дуняши с документа на него смотрело лицо внучатой племянницы.
   - Как это надо понимать? - грозно обернулся он к Оле, которая снова пребывала здесь вместе с младшей сестренкой и выглядела, словно сама скромность.
   - Это я виновата! - ответила вместо нее Дуняша. - Я не хочу ехать, я хочу остаться дома и помогать бабушке!
   - Ну так сказала бы! - всплеснула руками мать. - Мы бы просто не стали включать тебя в заявку!
   - Но Оля сказала ей, что очень хотела бы поехать, - пояснила младшая из девочек. - Она сказала, что побывать в других странах - это ее мечта.
   - В самом деле? - обернулся Матвей к Оле.
   Та кивнула.
   - А мамка как на это посмотрит? Она в курсе твоих планов?
   - Пока нет, но мы ее спрашивали, согласилась ли бы она на эту поездку, если бы дядя Матвей взял туда Олю. Она сказала что да, - опять подала голосок младшая из сестричек.
   Никита Маркович засмеялся.
   - Вот кому-то жена достанется! - произнесла Матвеина теща.
   - А меня вы спросили, хочу ли я вместо отдыха отвечать за чужого ребенка? - сердито сказала мать семьи. - Неужели невозможно все исправить?
   - То есть оформлять заново всю кипу документов и потерять еще 50 тысяч рублей?
   - Подавать заявление заново уже поздновато, - сказал Никита Маркович. - Кроме того, не любят там тех, кто скоропалительно меняет свои планы и могут в визах вообще отказать. Лучше тебе, Любаня, смириться.
   - Тебе-то что, не тебе с ней возиться!
   - Не надо со мной будет возится, - тихо проговорила Оля. - Я не собираюсь нарушать, я буду наоборот, помогать. И все выполнять, что вы мне скажете.
   - Тебе что, живая аптечка помешает? - улыбнулся Матвей.
   - Я обычную возьму.
   - Взять-то ты возьмешь, вот только на таможне из твоей аптечки выпотрошат все ценное, что там будет кроме аспирина и трубчатого бинта, - хмыкнул Никита Маркович. - Есть целый список препаратов, запрещенных ко ввозу в страну, и этот список постоянно меняется.
   - Угу, - поддакнул Матвей. - А с Олюшкой ты сможешь провести чего угодно, потому что при ней нас досматривать не станут.
   - С чего вдруг такая уверенность?
   - Ты забыла, чья она внучка?
   - Ну, тети Олеси... Ой! Но я не понимаю, как это нам может помочь на таможне. Или ты веришь деревенским сплетням, будто твоя тетка - колдунья и ведьмачка?
   - Это ты одна у нас такая сомневающаяся. А только кто твой венок на Ивана Купалу к моим ногам подогнал и напротив меня утопил, чтобы мы с тобой сразу же обвенчались еще до окончания школы?
   - Да я сама груз к венку подвесила, чтобы он чуть-чуть поплавал, намок и на дно быстро пошел, - вздернула нос супруга.
   - И в аккурат точно все рассчитала, зная, где я буду стоять и как волна пойдет? - засмеялся Матвей.
   - Ты с Олеськой в сговоре был? - с интересом спросил Никита Маркович.
   - Угу. Еще тогда. Я попросил ее это сделать, потому что хотел проверить, на что она способна.
   - Проверил?
   - Проверил. Поэтому Олюшка с нами поедет, и это больше не обсуждается.
   - Хм... не знала я, что ты суеверен и обычного сельского медика способен считать особой, связанной со всякой чертовщиной. Но даже если бы "предположим", то яблочко от яблони, порой, далековато падает!
   Обе сестрички переглянулись и хихикнули.
   - Угу. А когда твоя любимая Зорька захромала, не Олюшка ли ей копыто починила?
   - Она всего лишь вытащила занозу!
   - Ага. А потом подержала в руках, и копыто стало как новенькое... Не дури, жена! Наша Оля в свою бабушку уродилась. И она не только лечить умеет. С такой помощницей ты через таможню сколько захочешь валюты пронесешь, и в обратную сторону тоже. И любые сувениры. Я ведь правильно говорю, наша юная лесная поросль?
   Девочки закивали головами.
   Мать семейства подумала.
   - Значит, все это время ты нас гипнотизировала? - хмуро произнесла она.
   - Нет, - сказала Оля. - Мама запрещает нам применять гипноз на родных, друзьях и знакомых.
   - Она говорит, что мы должны учиться общаться с людьми, не применяя наши способности, - добавила младшая.
   - К тому же держать контроль - это очень утомительно. - А внушать что-то надолго мы пока не умеем.
   - А насколько умеете? - спросил Трувор.
   - Примерно на полчаса. Может быть, на час.
   - Ну, этого хватит, - сказал Никита Маркович. - Кроме того, если тебя будет провожать бабушка Олеся или дядя Руслан, то вся таможня встанет по стойке смирно и помашет вам на прощание ручкой.
   И девочки снова засмеялись, соглашаясь.

* * * * *

   Руслан действительно провожал свою племянницу, а заодно и друга с его женой и сыном до самого прохода на посадку и присутствовал при регистрации багажа. Таможенную декларацию они заполняли втроем, то есть в присутствии Оли, чтобы она знала, что там написано и могла при необходимости озвучить это там, в Канаде, для тамошней пограничной службы.
   Ничего криминального Матвей и его супруга, конечно же, не везли, кроме обычных подарков и продуктового набора, ценимого за границей: ржаного хлеба, пачки гречки, качественной водки, "Российского" сыра и трех сортов сырокопченой колбасы из чистого мяса без сои и усилителей вкуса. Ну и уже упомянутой аптечки с набором лекарств первой помощи и градусника.
   Еще - несколько дисков с хорошими советскими и русскими фильмами, в основном с комедиями, и знаменитый сериал "Место встречи изменить нельзя", который Никита Маркович давно обещал показать другу. Сериал на диске был с английскими субтитрами домашнего производства. Ноутбук у Оли был старого образца, с дисководом, чтобы все можно было показать без проблем.
   И посадка в самолет в Москве, и растаможка в Ванкувере прошли без сучка и задоринки. Их спросили, куда и зачем они летят, на какой срок намереваются задержаться и о цели визита. Чемоданы их даже не смотрели. Узнав, что принимающая сторона - служащий полиции, им пожелали доброго пути и любезно объяснили, где находятся кассы внутриканадских авиалиний с расписанием.
   Вариантов передвижения до место назначения было несколько. Матвей заранее выбрал прямой перелет до Форта Сен-Джона, потому что оттуда совсем близко было до города N, и в случае отсутствия автобуса легко можно было нанять частника на машине.
   Им повезло - автобус подгадал почти к приземлению самолета, то есть с достаточным запасом времени, чтобы можно было успеть взять такси, доехать до автовокзала, купить билеты и без суеты погрузить свои четыре чемодана в багажное отделение. Два больших рюкзака с палаткой и спальниками их убедили сунуть туда же, а оба детских были взяты в салон - Трувор с "Авдотьей" вцепились в них мертвой хваткой и расставаться со своими "сокровищами" не захотели. Притом, там была минералка в дорогу и по два пакета с чипсами, купленными в привокзальном буфете.
   - Неужели сухомятка вам не надоела за двое суток дороги? - удивилась мать.
   - Не-а, - дружно ответствовали оба младших члена семейства и уселись рядышком, едва не передравшись за место возле окна.
   - Тяните жребий, - со вздохом сказал отец. - Здесь не самолет, места не именные, так что подчинимся воле случая. Кто вытянет короткую спичку, тот и выбирает место.
   - Ну вот еще, - хмыкнул Трувор. - Мне жеребьевка и дома в напряг. Пусть Олька сидит у окна, она девчонка.
   - Ты встать рядом можешь, мы оба уберемся, - сказала Оля, вовремя вспомнив об обещании вести себя скромно.
   Впрочем, выехали они как и положено - все сидя и пристегнутыми. Зато чуть автобус вырулил за пределы последнего признака каких-то построек, как Трувор отстегнулся, протиснулся между рядами сидений, и ребятишки с интересом принялись обозревать открывшийся перед ними пейзаж.
   Им все было в новинку и все любопытно. Во-первых, сначала мимо них промелькнул уже знакомый им аэропорт, и лишь затем вдоль дороги протянулись прямоугольники полей и прочие детали рельефа. Очень много прямоугольников было желтых, причем это точно была не пшеница - пшеницу дети узнали бы сразу. А вдалеке за полями виднелись самые настоящие горы.
   Где-то через четверть часа мимо них проплыл какой-то населенный недо-пункт, затем последовал длинный мост через реку, затем снова автобус мчал мимо полей, полей и полей. Полей бескрайних и очень однообразных. Пялиться на них было совершенно неинтересно. Через некоторое время Трувору надоело стоять, и он занял свое билето-место в кресле.
   Олюшка же не отрываясь глазела в окно, жадно впитывая в себя структуру расположенных в отдалении горных цепей, поросших деревьями, и стараясь представить себе, есть ли там возможность укрыться лесному народу. Она пыталась угадать растения, куртины которых попадались между полями, и фантазировала, что непременно отыщет там, в этих горах, таинственный белоснежный цветок, излечивающий все болезни.
   Пару раз дорога прорезала какие-то постройки, вероятно нежилого назначения, и еще раза два мелькнули домики вдалеке. А потом Олины глаза зарылись, и она заснула. Очнулась она, когда автобус уже стоял.
   - Вставай, соня! - ткнул ее в бок Трувор. - Мы уже приехали, все только тебя ждут. Рюкзак не забудь!
   С огромным трудом скидывая с себя остатки сна, Олюшка оторвала голову от поручня кресла, служившего ей подушкой, и села, прогоняя наваждение. Она только что видела во сне красивый синий камень. Камень был не очень большой - примерно с два Олиных пальца, не совсем правильной формы и полупрозрачный. А еще она увидела человека в странной яркой одежде, который лежал на земле и не шевелился.
   "Держи у себя, пока я не приду за ним," - снова прозвучал у нее в голове надтреснутый голос...
   Помотав головой, Оля соскользнула с сидения вниз, взяла рюкзак за лямки и поспешила к выходу из автобуса. Дядя Матвей с тетей Любой и Трувором уже принимали чемоданы, чтобы присоединить их к рюкзакам на асфальте, и обсуждали важную проблему: идти им к нужному им дому пешком или все же взять такси. Тем более что стоянка этих такси была тут же, и возле приехавших немедленно нарисовалась пара русскоговорящих смуглых персонажей, с предложением отвезти в один из местных отелей.
   Но вообще-то пейзаж, что окружал остановку автобуса и стоянку такси, на город у подножия гор ничуть не походил. Впечатление было, будто их привезли в небольшой поселок на равнине. Странный поселок, где почти не было деревьев, везде стояли оштукатуренные или покрытые полосатым сайдингом дома, а зеленые насаждения прятались где-то на задворках и выглядывали из-за плоских крыш. Зато перед домами были стриженые по шаблону однотипные газоны.
   И с 2182 футами над уровнем моря тоже был напряг. Однако повертев головой, Оля убедилась: путеводитель на соврал, горы никуда не делись. Они исправно высились вдалеке, покрытые не только луговой растительностью, но и лесами тож.
   А вот никого похожего на приснившегося Оле человека в рубашке со странным рисунком поблизости не виднелось, и это ее полностью устраивало: сон не был вещим, быть хранительницей чужого имущества ей не предстояло. И она переключилась на проблему гораздо более близкую, а потому насущную: раскошелится дядя Матвей на такси, или ей придется не только рюкзак тащить, но и чемоданную тележку волочить, изображая бессребреников.
   Оказалось - второе.
   - Простите, но мы доберемся самостоятельно, - отверг Матвей предлагаемую колесную помощь.
   Он сделал это намеренно: местная публика не должна была почуять, будто у их семьи есть хоть что-то помимо разрешенной суммы на банковских картах. Об остальном, то есть чего можно, а чего нельзя, он намеревался разузнать у Мигеля.
   Да и в самом деле: не настолько Мигель далеко жил от автостоянки, чтобы сильно напрячь деревенских жителей, привыкших измерять километры ногами в походах за грибами и ягодами. А тут какие-то жалкие полчаса - они еще по Интернету поняли, что топать им предстоит никак не дольше. Поэтому, вынув планшет с планом города N, извлеченным из Интернета, Матвей развернулся так, чтобы направления основных объектов, обозначенных на плане и видневшихся поблизости, совпали, и произнес, махнув рукой в сторону гор:
   - Нам туда.
   Взвалив свой громадный рюкзачище на плечи и взяв за ручку походный чемодан-тележку, он двинулся по выбранному маршруту, и остальным поневоле пришлось сделать то же самое. Впрочем, двигались они не особо быстро, и Трувор с Олей не запыхались - ими просто владело нетерпение. Что ощущала мама Люба, та оставила при себе. Главным принципом ее жизни было спорить с мужем как можно меньше - надо так надо, а остальное значения не имело.
   Свернув один раз направо, а второй раз налево, глава семейства, наконец объявил:
   - Дошли. Вот этот дом.
   Не успел он это произнести, как послышался цокот копыт, и перед нашей компанией возникло видение из голливудских фильмов: полицейский верхом на лошади.
   - Эгей! - крикнул полицейский. - Вы почему не сообщили, выехав из Форт-Сен-Джона, что уже в пути? Я бы вас встретил, да и Дейзи успела бы подготовиться к приему гостей.
   - Вообще-то мы послали вам э-мейл из Ванкувера.
   - А позвонить?
   - А сим-карта? В аэропорту мы не успели обзавестись местным дивайсом, а в Форт-Сен-Джоне даже не вспомнили о нем, пока не сели в автобус. Да и не слишком много у нас канадских долларов в бумажках, только американские. Ты нам поможешь с обменом?
   - Американские тоже сгодились бы. Здесь почти каждый день собираются караваны машин, направляющихся на Аляску, и туристов хватает, поэтому доллары США принимают везде... Погодите... вы хотите сказать, что они у вас не на карточке, а наличкой? И что вы провезли через таможню живую валюту США?
   - Само собой, не могли же мы приехать совсем пустые? На банковской карте только минимум: на обратные билеты и сумма, которую полагается иметь по закону. То есть на экскурсии, питание и проживание.
   Заключительный этап этого диалога состоялся возле крыльца, то есть конечной точки пешего маршрута всей честной компании. На крыльце к тому моменту уже стоял еще один представитель юного человеческого племени, в данном случае канадского, а в дверях дома замерла худощавая женщина средних лет. В молодости она явно была черноволоса, но сейчас ее косы были щедро украшены сединой, однако лицо было еще красиво, и сетка неглубоких морщинок его совсем не портила. Одетая в домашний халат, она приветливо глянула на обвешенных рюкзаками пришельцев и мягко улыбнулась.
   - Русски? - спросил мальчишка.
   - А что, не похожи? - ответил вопросом на вопрос Трувор. - Фазер, мазер, систер энд ми. Ар ю Джо?
   - Si, - ответил мальчишка, сверкнув белозубой улыбкой. - Tu Ingles es comico.
   - Tu ruso es comico тоже. Soy Трувор, - и он хлопнул себя по груди правой рукой.
   - Come in! - произнесла женщина приветливо и, распахнув дверь, слегка посторонилась, как бы освобождая дорогу.
   - Заходите, не стесняйтесь! - сказал Мигель. - Будьте как дома! А я пока своего Бaйo пастись привяжу и зайду следом.

Глава четвертая

   Оставаться во дворе и в самом деле было глупо. Взяв оба чемодана в руки, Матвей поднялся по ступеням крыльца и вошел в дом. Но если он и ожидал узреть здесь нечто неожиданное, то сильно ошибся в расчетах. Особой новизной вестибюль их не встретил. А если сравнивать с их особняком в российской глубине, то здесь было тесно, и мебель выглядела далеко не новой. Впрочем, как раз это гостей и не удивило. Они помнили, что друг Никиты Марковича - рядовой полицейский офицер, а жена его скромная госслужащая в местной администрации. Еще они знали, что два старших его сына живут отдельно, а Джо - младший, на год старше Трувора.
   Незнания местного языка Матвей не боялся - какие-то базовые обрывки английского у него еще не успели улетучиться после школы, к тому же он подновил их за полтора месяца подготовки к поездке.
   Ну а Любаня учила в школе испанский, и она тоже не потеряла напрасно конец мая и первый летний месяц - приобрела самоучитель и зазубрила по нему все что только можно. Тренировалась она на Труворе и на остальных домочадцах, не интересуясь, по нраву ли им дополнительные уроки испанского.
   Отвечали ей, естественно, по-русски - все, кроме Трувора, который вместо того, чтобы уклоняться, тоже старался говорить только "на языке латинос", "потому что мы едем к настоящему испанцу". Доводы девчонок о том, что в Канаде второй государственный язык французский, его нисколько не убеждали.
   Как оказалось, их гостеприимные хозяева в ожидании друзей из страны под кодовым названием "Раша" делали то же самое - то есть учили русский язык, и в результате спустя пяток минут после того, как компания приезжих переступила порог дома Мигеля, там воцарилась истинное вавилонское столпотворение - смесь лексем была просто убойной и оставалась такой до самого конца пребывания наших туристов на чужой территории.
   Каждый говорил те слова, которые знал или помнил, а чего не знал, заменял языком жестов. В самых безнадежных случаях выручал Гугл-переводчик, хотя нужда в нем возникала почти исключительно на улицах, при посещении общественных мест, да и то редко.
   Однако поскольку большинству читателей испанский язык не знаком совсем, да и английский они порядком подзабыли, то автор не станет превращать текст этой книжки в набор ребусов, и диалоги персонажей будет излагать на языке ему родном, то есть на русском.
   - А вы кто по национальности? - спросила Олюшка хозяйку дома.
   Все привезенные подарки к тому моменту были показаны и вручены, компания расселась по диванам и креслам и немного успокоилась, а на кухонной плите уже грелся большой чайник.
   - Не смущай народ, это невежливо, - одернул ее Трувор. - Или ты забыла, что нам говорили о толерантности?
   - Я вовсе не забыла, просто это глупо, скрывать то, что написано на лице.
   - Да, я тоже заметила, что ты больше похожа на нашего Джо, чем на своего брата, - улыбнулась жена Мигеля. - Моя мать была индианкой из племени секани. Они - старожилы этих мест. Она умерла при родах, мой отец меня удочерил и вырастил. Я получила хорошее образование.
   - Мы познакомились с Дейзи на празднике братства в Аль Росио в Испании, когда она приехала туда с отцом. Я сразу влюбился в нее и понял, что хочу остаться с ней навсегда. Ее отец предложил мне переехать ним в Канаду, сказав, что хороший полицейский везде останется хорошим полицейским, и что работа здесь есть.
   - И вы совсем-совсем не знаете обычаев народа своей матери? - снова обратилась Олюшка к хозяйке.
   - Нет, - беспомощно улыбнулась та. - Ведь я воспитывалась среди белых.
   - Ой да что это мы все о делах и делах, - вскочила Любаня. - Дорогой, не пора ли нам достать из наших рюкзаков то, что мы везли аж из самого далекого далека? Так сказать, от нашего стола - в вашему?
   Матвей сразу же засуетился и ринулся в прихожую за снедью.
   - Вот, вот, и вот - приговаривал он, выкладывая перед лицами изумленных хозяев один деликатес за другим.
   Впрочем, черной икре те не удивились - они ее ожидали. Копченый лосось и домашние колбасы впечатлили их намного больше.
   - И куда все это девать? - ахнула Дейзи, когда стол оказался завален продуктами. - Я же тоже кое-что приготовила на ужин!
   - Ну, тогда это, это и это оставляем, а остальное в холодильник или в погреб. Недельку оно вполне протянет, не испортится.

* * * * *

   После обедо-ужина женщины занялись посудой, Джо повел своих новых друзей наверх, в игровую, а мужчины остались в гостиной.
   - Вы не вовремя к нам приехали, - сказал Мигель. - В этот период у нас обычно пусто. Основной поток ожидается как раз когда вам уезжать, когда будет очередной аукцион по распродаже изделий местных умельцев.
   - Ну, пару сувениров и сейчас наверняка можно приобрести. И подешевле.
   - Пару сувениров? Разве ширпотреб какой-нибудь! На аукцион выставляется вещи единичные, настоящие эксклюзивы. У нас есть такие резчики по дереву, и такие художники - любой Сотбис обзавидовался бы!
   - Наверняка современная мазня, рассчитанная на модные тренды, - усмехнулся Матвей.
   - Оскорбляешь? Я не мошенник, чтобы предлагать своим гостям всякую муть. Нет, такое тоже будет, даже наверняка, но есть и истинные шедевры. Не хуже, чем у Эндрю Кисса. Слышал о таком?
   - Извини, но не приходилось.
   - Значит, увидишь. Он у нас однажды выставлялся, правда, давно это было, еще когда он не был настолько знаменит, и одно из его полотен висит у нас в музее в качестве подарка.
   - У вас хорошая охрана, если у вас его до сих пор не грабанули. Если ваш Кисс такая знаменитость, то его работы больших денег должны стоить.
   - Не грабанули, потому что красть эту картину бессмысленно: она без подписи, и ее не продашь. Кисс был еще молод, в моде был столь не одобряемый тобой кубизм, и он сильно расстроился, что на его лучшее тогдашнее полотно не нашлось покупателя. Вот он и бросил его у нас, не захотев вести в Ванкувер непросохшим. А когда стал знаменит, то о нем даже не вспомнил.
   - А вы и не напоминали.
   - Естественно. Тем более что один из наших самоучек решил набить руку на копировании его стиля, и ему нужен был образец. Всякая мазня к тому времени публике надоела, и живые пейзажи расходятся "на ура".
   - Решено: завтра ты ведешь нас в этот ваш музей. И вообще показываешь, что у вас тут есть интересное. Что можно осмотреть спокойно, не торопясь ...
   - Без экскурсовода...
   - Угу.
   И оба мужчины засмеялись, поняв друг друга с полуслова.

* * * * *

   - А как тебя зовут по-настоящему? - спросил Джо у Трувора. - По документам?
   Трувор насупился.
   - Фатьян, - ответила за него Олюшка. - Фатьян Матвеевич Фатьянов. Так звали дедушку его прадедушки.
   - Его? - прищурился Джо. - А разве у вас дедушки разные?
   - Она мне не родная, - буркнул Трувор. - Она приемная.
   Олюшка медленно кивнула.
   - Мой настоящий отец живет на Байкале, - важно проговорила она. - Он белый шаман.
   - Шаман? - глаза Джо широко распахнулись. - Скажи, что ты это сейчас придумала.
   - Почему это я придумала?
   - Потому что у русских нет шаманов, а у шаманов нет детей.
   Оля и Трувор переглянулись.
   - Это у вас здесь ничего нет, - возразил Трувор. - Кругом один асфальт, и не на что смотреть.
   - Как это не на что! Да вы знаете, что здесь начинается знаменитое шоссе на Аляску? Нулевая миля?
   - Там, где вот эта вот примитивная тумба с табличкой стоит? И вокруг пустота?
   Глаза Джо засверкали, а кулаки сжались.
   - Вы ничего не понимаете! - воскликнул он. - вы ничего у нас не видели!
   - Ну так покажи!
   - И покажу! Завтра!
   - Дети, пора спать! - заглянула в комнату Дейзи. - Девочка идет со мной, а твой новый приятель будет жить здесь у тебя. Тебе на каком ярусе постелить: на втором или на третьем?
   - На самом верхнем, конечно! - отвечал Трувор, выпрямляясь.
   - Вот и отлично. Джо покажет тебе, где санузел, а я пока принесу белье.
   На следующее утро Дейзи подняла гостей в 9 по местному времени, усадила за стол и за завтраком объявила:
   - Сегодня у нас по плану поездка в музей местного искусства и посещение деревни первых поселенцев. Если успеем - съездим к объекту, давшему название нашему городу.
   - А завтра? - спросил Трувор.
   - Планы на завтра проявятся только к вечеру. Вы у нас гости, и мы не хотим, чтобы у вас создалось впечатление, будто мы что-то от вас прячем... Еду с собой брать не обязательно, здесь полно ресторанов и кафе... Да, не забудьте прихватить куртки - у нас бывает ветрено, и температура может внезапно понизится градусов на десять.
   - Горы? - спросил Матвей
   - Не только. Еще прерии играют роль - лесозащитных полос у нас на равнине нет, и если задувает, то несется без остановки.
   - А почему пыль черная? Пахота? - поинтересовалась Любаня уже на улице, пробежавшись глазами по стенам дома.
   - Не в том дело. У нас здесь недалеко производится разработка нефтеносных песков открытым способом. Бывает, что пылит оттуда, хотя и редко.
   - Как интересно! - сказал Трувор. - Пап, я хочу посмотреть!
   Матвей достал блокнот и сделал там пометку. Компания упаковалась в мини-вэн, Дейзи села за руль и принялась вещать через микрофон, куда именно они направляются.
   - Наш Музей Местного Творчества размещен в бывшем элеваторе, отреставрированном и приведенном в соответствующий вид. Это здание по значимости является центральным и хорошо видно всем проезжающим через наш город. Перед ним находится площадь, где время от времени проводятся праздничные мероприятия. Некоторые экспозиции располагаются снаружи, и вы их сразу увидите...
   Действительно, на заметить бывший элеватор было невозможно. Здание впечатляло - трехэтажное, красного цвета, с надписью на торце белыми крупными буквами, оно просто манило подойти и рассмотреть его поближе. На одной его стороне под навесом располагалась техника времен строительства железной дороги, до сих пор проходившей через городок в виде одноколейки.
   - Пассажирские поезда здесь давно не ездят, но грузовые составы - бывает...
   Впрочем, выставленных снаружи экспонатов было всего ничего, зато внутри точно был музей - очень небольшой, но там был и уголок, посвященный местной природе а также деятельности конторы времен строительства дороги и ее функционирования во время войны: несколько пишущих машинок разных фирм, телефонный аппарат, сейф, посуда, принадлежавшая явно не низам населения. Было даже целых три свадебных платья и масса всяких приспособ непонятного назначения.
   Наверху размещались жилые помещения для семьи инженера или других служащих - даже детская. Все веселенькое, и хозяева явно не экономили на самом необходимом. Но наших четверых путешественников ретро-быт верхушки населения не впечатлил: по сравнению с современностью, и тем более с обстановкой в их собственном особняке здесь было тесно и неуютно. Впрочем, Олюшку и Трувора детские игрушки было привлекли, - если бы их можно было потрогать и ими поиграть, то они бы задержались в этих комнатах подольше.
   Но оба взрослых: и Матвей, и Любаня рвались в художественную галерею. Матвей немножко покривил душой перед Мигелем и ввел его в заблуждение: перед поездкой в Канаду он неплохо проштудировал в Интернете раздел "Канадское искусство", и имя Эндрю Кисса не было для него незнакомым.
   Да и Любаня тоже неплохо рисовала. Она даже положила на дно своего чемодана небольшой планшет, папку с листами ватмана, набор акриловой гуаши с кисточками из колонка, и со вчерашнего вечера присматривала, выйдя наружу из гостеприимного дома, что и с какого ракурса будет рисовать после каждого ужина. Ну и от поездок по предполагаемым маршрутам она ожидала многого. Акрил там, конечно, не подошел бы: на него не хватало времени. Точно также как и количество красок не было рассчитано на несколько "настоящих" картин, но зато было два набора разной пастели и карандаш для набросков.
   Поэтому ее тянуло туда, где можно было бы не просто ознакомиться с работами таких же как она любителей, но и попытаться угадать среди них руку того, чьим поклонником она была по репродукциям в сети. Она хотела вобрать - и насладиться. И, конечно же, сравнить себя с другими.
   Итак, трепеща от предвкушения "сейчас мы разгадаем эту загадку", наша компания из шести человек переступила порог галереи. Впрочем, трепетало всего четверо. Картин оказалось немного. По сравнению с ожидаемым, все они были скромного размера и не впечатляли - обычная подборка полотен портретного и пейзажного жанров.
   Стилистика, то есть исполнение также не отличалась особой самобытностью: от примитивизма до попыток изобразить импрессионизм и его течения. Впрочем, несколько полотен, из тех, где авторы не пытались новаторствовать, были не слишком плохи. Их вполне можно было бы вывесить в кабинете без риска прослыть профаном или лохом. Особенно выделялось одно из них - в ней была глубина, и где-то там, в этой глубине сияло невидимое солнце - и было много-много воздуха.
   - Этот? - обернулась Любаня к Дейзи.
   Пока взрослые рассматривали развешенные на стенах полотна в позолоченных рамках, дети нашли себе развлечение поинтереснее. А именно: сосредоточились на витрине, где за стеклом были выставлены поделки, распространенные, наверное, в любой местности, где есть резьба по дереву.
   Там были медведи, распиливающие бревно, дровосек с топором, утка с выводом утят, и яйцо, внутри которого было вставлено еще одно яйцо, видневшееся сквозь прорези. Джо небрежно пояснил, что игрушки эти движущиеся, и работают с помощью веревок: дровосек машет топором, пила как бы пилит, а яйцо внутри яйца легко поворачивается с помощью тонкой палочки, лежавшей там же.
   - А это что? - показала Олюшка на соседний полупустой отдел, где на специальной наклонной подставке висело штук несколько подвесных украшений из цилиндрических бусин разного цвета и дисков, явно выточенных из створок перламутровых ракушек.
   - Вампумы, - ответствовал Джо с напускным равнодушием. - Вот эти узкие - повязки на голову для женщин. Это на шею. Это браслеты-нарукавники. А это пояса... - Нравятся?
   - Я спрашиваю про него, - показала девочка на статуэтку какого-то индейского божества, выполненную из темного старого дуба.
   Высота статуэтки была сантиметров тридцать пять, но Олюшка зависла перед ней конкретно. Было в этом грубо обработанном куске древесины нечто ее притягивавшее. Возможно, пустые глазницы или ничего не выражавшее лицо.
   - Эй, ты что? - дернул ее за рукав Джо. - Обычный тотем "бобров". Племя такое здесь жило, до прихода белых.
   - Не знаю, он словно пытается мне что-то сказать. Там раньше камни были вставлены, разве ты сам не видишь?
   Джо засмеялся.
   - Это же новодел, неужели не ясно? Никто здесь подлинник бы не поставил. Просто очень точная копия.
   - Откуда ты так уверен? - спросил Трувор.
   - Так ведь ни одной трещины. В старом дереве, долго простоявшем на воздухе, такой сохранности не бывает.
   - А это не важно, сколько лет тотему. Духи могут переходить в новое вместилище и жить там.
   - Ну, и какие же камни ты бы назначила ему глазами?
   - Опалы или яшму. Яшма лучше. Она теплее... Только рисунок подбирать придется...
   Она говорила это так серьезно, как будто и впрямь подборка глаз для тотема-новодела была исключительно важным, порученным лично ей делом.
   - С твоей сестрой часто такое бывает? - обернулся Джо к Трувору.
   - Не мешай! - проговорила она бесцветным голосом. - Да, поняла, запомнила. Поищу...
   Поглощенная созерцанием, Олюшка не сразу заметила рядом с музейной витриной еще одного человека, увлеченного псевдо-древними артефактами. А увидев его, она замерла в предчувствии беды. Странная рубашка... И шляпа... Это был человек из ее сна!
   Сейчас девочка осознала, отчего рубашка показалась ей странной - ткань, из которой та была сшита, имела рисунком ярких желто-красных павлинов, похожих на жар-птиц из русских народных сказок. Встретить их здесь было как-то... неожиданно...
   - Сеньорита так уверенно говорит... - осклабился любитель жар-птиц, заметив ее внимание. - Как будто реально что- то слышит.
   - Да, и слышу, и вижу, - молвили Олюшкины губы без всякого ее в том участия. - Вам угрожает опасность.
  

Глава пятая

   Человек в странной одежде ответить не успел. Дверь хлопнула, и громкий голос заполнил помещение.
   - Внимание! Всем оставаться на своих местах! Лечь на пол! Это ограбление!
   Олюшка повернула голову в сторону двери и увидела трех мужчин в куртках с капюшонами и особых шапочках, закрывавших их головы целиком вместе с лицами кроме прорезей для глаз и рта. Впрочем, на этот раз вместо долгого разглядывании она предпочла послушаться ценного указания и оперативно приземлилась на пол, дернув за полу куртки Трувора, который было застыл столбиком, словно парализованный.
   Мельком она успела заметить, что мужчина в странной рубашке также предпочел не изображать из себя героя-защитника национальных ценностей и бухнулся с ней рядом, прикрывая руками голову. Больше она на него не смотрела, потому что все внимание ее вновь было поглощено действиями налетчиков.
   И по очень простой причине - один из них решительным шагом направился к витрине с тотемом, так что Олюшке даже пришлось откатиться в сторону чудака с желтыми павлинами и почти прижаться в нему, чтобы не быть задетой ногами в берцах.
   Налетчик каким-то образом открыл переднее стекло витрины, сгреб ловким движением выложенные там индейские украшения, спихнув их в большой бумажный пакет с ручками, похожий на те, что продавались на автовокзале в Форт-Сент-Джоне, и прихватив тотем-новодел, отправил его туда же.
   - Полиция! - крикнул бандит, стоявший в дверях, и волшебным образом троица налетчиков испарилась.
   Впрочем, никакой полиции Олюшка не увидела. Зато, поднявшись, она успела заметить, что на полке витрины, где раньше стояло резное изображение тотема, лежал большой пухлый конверт из плотной бумаги.
   - Мам, смотри! - сказал Трувор, показав на конверт.
   И не успела Олюшка выговорить "осторожно", как опасный предмет уже очутился в его руке, описывая траекторию от места обнаружения к главе семьи.
   Конверт был заклеен. Матвей не спеша достал из кармана складной ножик и аккуратно вскрыл оставленную налетчиками корреспонденцию. В конверте был кусок тонкой выделанной шкуры с непонятной надписью на неизвестном языке и лист обычной почтовой бумаги, содержащей текст более близкий к цивилизованному, судя по обращению "Hi, Russians!" в верхнем левом углу страницы.
   - Переводи! - протянул Матвей листок Олюшке.
   "Привет, русские! - было написано на листочке, вырванном из обычной школьной тетрадки. - Вы считаете себя самыми умными? А сможете ли вы отыскать похищенные сегодня предметы искусства, чтобы вернуть их назад в наш музей? Каждый день вы станете получать по одному посланию, на котором будут даны приметы схрона, куда мы будем класть по одному предмету. И вот - первое послание. Расшифруйте его вечерком на досуге, а завтра начнем нашу игру."
   - Хм, - сказал Матвей, покрутив в руках листок. - Я не для того сюда приехал, чтобы заниматься глупостями. На завтра у нас с Мигелем намечена рыбалка, и ничто меня не заставит от нее отказаться в угоду каким-то местным забавникам. Кстати, что там на этом клочке замши нашкрябано?
   - Это на языке "бобров", ну, племени бивер, - выдал резюме Джо.
   - То есть нам еще и переводчика искать? - ахнула Любаня. - вы как хотите, но я не для того брала мольберт и тащила в рюкзаке треногу, чтобы решать кроссворды подобного рода.
   - Не надо переводчика, - наморщила лоб Дейзи. - Это не "бивер", это язык секани. У меня дядя его знает. И если бы Джо почаще с ним общался, он бы и сам смог расшифровать намеки на то, где искать первый из экспонатов.
   Джо покраснел и набычился.
   - Я попробую, - проговорил он, - но надо хорошенько подумать.
   - Что ж, - сказала Дейзи, - для расшифровки у тебя уйма времени, ведь раньше завтрашнего утра искать что-то будет бесполезно. А сегодня у нас по программе тоже запланировано кое-что туристически вкусненькое. Мы сейчас поедем в Деревню Первых Поселенцев. Это недалеко, в сторону выезда из города.
   - Только сначала перекусим, - сказал Матвей. - Если молодежь не возражает. Потому как лично у меня при виде любого вида направленного на меня оружия всегда просыпается волчий аппетит. А здесь даже и загрызть уже некого - все посетители давно сбежали.
   Действительно, в Арт-галерее было пусто: даже смотритель куда-то пропал. Наша компания из шести человек тоже двинулась к выходу, И все было бы просто чудесно, если бы не вчерашний сон, и откуда-то возникшая тяжесть, оттягивавшая правую полу Олюшкиной куртки. Ощущение было, словно за подкладку куртки каким-то таинственным образом набился песок, и она неприятно била по ноге при спуске со ступенек крыльца.
   Сунув руку в карман, Олюшка едва удержала вскрик - пальцы ее нащупали холодный твердый предмет. Продолговатый. С гранями. И сердце ее нехорошо забилось - вид, который отрылся ей с крыльца был один-в-один тот самый, из вчерашнего сна. Ноги Олюшки стали ватными и дальше двигаться не захотели.
   - Ты чего? - обернулся к ней Трувор.
   - Там, - указала Олюшка на угол здания, где рос густой бурьян, успевший вымахать выше чем положено после последнего туристического мероприятия.
   - Ты никогда не видела травы? - пожал плечами Джо.
   - Я хочу убедиться, что там никого нет...
   Олюшка ринулась с крыльца и рванула к обозначенному в ее видении месту. Впрочем, "ринулась" - это еще как сказать: по мере приближения к урочной точке пространства ноги ее замедляли свой бег, и последний шаг дался ей с огромным трудом - все было точно как она запомнила...
   В том числе и распростертое в положении "навзничь" тело мужчины в рубашке с жар-птицами.
   - Нет! - исторгла Олюшка из себя крик, снова обретя силы для рывка. - Он еще жив!
   Глаза лежащего человека открылись на мгновение, а губы шевельнулись и замерли, обнажив два ряда кривых неровных зубов.
   - Держи у себя, пока я не приду за ним... - донеслось до Олюшки.
   Каким-то непонятным десятым чувством она постигла: перед ней - мертвец, и прикасаться ей к нему нельзя. Правая рука ее вновь протянулась в карман и нащупала лежащий там предмет, оставленный ей на хранение. Одно она знала твердо: мертвые не могут прийти за своим имуществом, но волю их желательно не нарушать без особого на то основания.
   Как оглушенная восприняла она дальнейшие события того дня: и приезд "скорой помощи", и полицию, и допрос, который устроил ей дядя Мигель, неведомым образом тоже очутившийся здесь. Олюшка молча глотала слезы. Что говорить -
   она даже не представляла, потому что рассказывать про вещий сон было нельзя, и тем более нельзя было упоминать про камень.
   Почему про находку в кармане куртки надо было молчать, Олюшка не ведала, она лишь ощущала всеми фибрами души, что откровенность бывает очень опасна, и что это был как раз такой случай.
   Наконец от нее отстали, и Мигель лично повез своих гостей в кафе, чтобы пообедать. Пока они ели, Олюшка сумела успокоиться и даже успела придумать, как она сможет объяснить свою ненормальную проницательность.
   - Я услышала шум в той стороне, и мне показалось, будто трава колышется не совсем естественно, - сказала она, когда возник перерыв между шницелем и колой, и Дейзи озвучила тот же самый вопрос, которым пытал ее полицейский инспектор возле крыльца Арт-галереи.
   - Но ты ведь знала этого человека раньше, разве не так? Ты же пыталась предупредить его об опасности? Это все слышали! - произнес Джо.
   - Да я просто брякнула наугад! - возразила Олюшка с искренним недоумением в голосе. - От его жар-птиц ужасно разило страхом. Трувор, ты ведь тоже заметил?
   - Ну-у.. - протянул Трувор неопределенно. - Что-то такое было в лице.
   - Олюшка у нас очень внимательная девочка, - торопливо вмешался Матвей, перехватывая инициативу. - Она всегда чувствует настроение других и кидается на помощь.
   Девочка опустила глаза и изобразила смущение. На самом деле она испытывала лишь беспокойство и нетерпение: ее тянуло взглянуть на камень, который лежал в кармане ее верхней одежды. И еще: ей очень хотелось показать этот камень Трувору и дяде Матвею, рассказать им подробно всю историю и спросить совета. Хотелось, аж свербило...
   ... Вот только исполнить этого было нельзя - то есть рассказывать в подробностях. Это ей доходчиво объяснили когда-то мама и дядя Руслан: тайное должно оставаться тайным, и о ее общении с духами никто кроме таких же как она знать не должен. Иначе ее ждет пожизненная психбольница или роль подопытной лабораторной крысы в какой-нибудь исследовательской организации.
   Или она попадет в руки преступников, которые начнут ее заставлять делать разные нехорошие вещи... Бр-р... Последнее уж точно было хуже всего... Да и камень у нее отберут, и она нарушит просьбу умирающего человека, а значит нарвется на месть здешних духов...
   "Со всеми последствиями..."
   Нет, камень полагалось как можно быстрее спрятать, чтобы никто не нашел.
   Движимая подобным настроением, Олюшка очень обрадовалась, когда дядя Мигель объявил, что в Деревню Первых Поселенцев ехать уже поздно, поэтому пусть Дейзи их отвезет домой и они займутся подготовкой к завтрашнему походу. Сам же он должен вернуться к музею, чтобы позаботиться о своем коне и узнать точную причину смерти обнаруженного их компанией трупа.
   Все снова погрузились в мини-вэн... и уже настроились было на выполнение распоряжения Мигеля... Но хозяев в каждой нормальной семье бывает двое, и в середине пути Дейзи объявила, что если они не хотят питаться одними бутербродами, то сначала им придется посетить фермерский рынок и затариться денька на три. На что компания с восторгом согласилась.
   Впрочем, Олюшка выходить из автобуса отказалась под предлогом усталости. На самом деле ей хотелось остаться одной, и она осталась. Проследив в окно, как все пассажиры мини-вэна, один за другим отходят от дверей машины, она, наконец, решилась вытащить подкинутый ей предмет на вольный свет и выпрямить пальцы.
   Да и замерла с восхищении - на ладони ее лежал, отсвечивая гранями, продолговатый кристалл глубокого синего цвета. Если бы Олюшка разбиралась в геммологии, она бы поняла, что кристалл был безупречной чистоты и прозрачности, без вкраплений, и что он никогда не подвергался обработке.
   То есть форма его, слегка неправильная, была следствием воздействия природных сил, а не человеческих. В сочетании с насыщенным чудесной густоты синим светом, отбрасывавшим на Олюшкину ладошку голубую полосу, постепенно сходящую на нет, камень выглядел пришельцем из загадочного подземного мира. И только одно его слегка портило: на одной из широких граней было два плоских пятна белого цвета, похожих на следы босой ноги. Как будто кто-то маленький и невидимый прошелся по льду над синим озером, оставив там свой след.
   Стоимость кристалла по любым меркам была баснословной, и догадайся об этом девочка, она бы сильно испугалась. Она бы не просто сопоставила смерть человека в странной рубашке с найденным в кармане камнем, но и сообразила, что опасность теперь будет угрожать уже ей. Но о том, что натуральные прозрачные камни стоят намного дороже синего стекла, сказать ей было некому.
   В видеоиграх в Интернете на персонажах сплошь и рядом висели камни почти такие же, а в ларьках с сувенирами, замеченными ей на станциях и вокзалах по пути следования, она видела флаконы с парфюмерией и стаканы с декоративными свечами еще большего размера. Поэтому причин для испуга она не осознала, зато желание спрятать камень и никому не показывать лишь укрепилось.
   Камень был бы для полиции свидетельством того, что Олюшка и человек в рубашке знали друг друга, иначе с какой радости он бы отдал его ей на хранение? Или еще того хуже - решат, что это она превратила незнакомца в труп, приказав упасть и умереть из-за какой-то стекляшки...
   Вопрос был теперь в одном: куда в чужом доме можно было спрятать "подкидыша"? Чтобы его не нашли при уборке или неожиданном бандитском обыске?
   И переступив вслед за Джо и Трувором порог гостеприимного домика возле местной парковой зоны, Олюшка вдруг поняла: камень можно переложить в нагрудный карман куртки и там зашить! Ничего сложного! Для симметрии, чтобы выглядело одинаково, во второй нагрудный карман можно засунуть... ну, например, бинт или упаковку пластырей...
   А остаток дня она потратит на разведку: поищет тот ручей, про который ей рассказал дух тотема...

* * * * *

   Мигель вернулся к Арт-галерее не только из-за коня. Проблема была еще в том, что, в отличие от Олюшки, с покойником он был знаком. То есть не то чтобы знаком буквально, но однажды в своей биографии он уже сталкивался с ним, и знакомство это вовсе не было приятным или мимолетным. Парень в рубашке с фениксами (так по-настоящему назывались красно-желтые павлины с распущенными хвостами) напомнил Мигелю начало его службы в Испанской полиции - то, как они с русским капитаном по имени Никита выкуривали из одного из оставленных без хозяйского присмотра особняков засевшее там криминальное семейство.
   Мигель вряд ли бы о том эпизоде своей биографии вспомнил при виде данного трупа, но приезд гостей из России, да еще и родственников капитана Никиты, всколыхнул в нем память о том замечательном времени. И вообще об Испании, по которой он, если честно, здесь, на пыльной равнине возле отрогов Медвежьей горы, отчаянно скучал.
   Мигель тосковал по родному морю, такому теплому летом, по пляжам, где можно было пройтись, зарывая босые ноги в горячий светлый песок и вдыхать, вбирать в себя соленый запах брызг вместо осточертевшей каждодневной пыли.
   Да и банда, которой они с Никитой тогда перешли дорогу, была связана с похитителями антиквариата из известного на всю Андалузию музея. Неожиданно возникший труп также появился возле музея, только Канадского, и, мало того - успел побывать внутри здания в момент, когда там происходила разработанная Мигелем акция.
   Если бы не все эти тонкости, то вряд ли бы Мигель сумел тело опознать. За двадцать с лишним промелькнувших с его испанской молодости лет парень безусловно изменился, и не в лучшую сторону. Сейчас он был небрит и одет иначе. Но фотографии каждого члена преступного семейства Мигель изучал в подробностях, и достаточно было слабого намека, чтобы в его памяти всплыли выразительные скулы, сросшиеся у переносицы брови, крючковатый нос и шестой палец на левой руке.
   Этот палец и довершил опознавание. Несомненно, и в их городок этот молодчик прибыл, чтобы чем-то поживиться. Вот только чем? Неужели и впрямь он намеревался "экспроприировать" пейзаж Эндрю Кисса?
   "Хорошо, что картина не подписана, - подумал Мигель, и в который раз. - Хотя если разобраться, то подделать автограф художника дело плевое..."
   "Но вот забавно: не успели здесь появиться русские, как сразу же вокруг них возникли приключения. А я-то еще боялся, что моим гостям будет скучно... теперь о скуке можно забыть до самого их отъезда..."
   "Однако что там за движуха продолжается за бурьяном? Тело-то давно у патологоанатомов... кстати, надо будет затребовать копию отчета..."
   Действительно, не успел Мигель приблизиться, как с места упокоения безвременно усопшего персонажа из Мигелевого испанского прошлого выпорхнул персонаж номер два - на этот раз более старый и менее опознаваемый, но цыганская физиономия которого исключала возможность ошибки.
   Этот еще-не-покойник был смугл и бородат - от таких смуглых лиц Мигель давно отвык: местные индейцы были куда белее и бород не носили. Едва не очутившись под копытами полицейского коня, смуглый бородач отпрыгнул в сторону и стремительно ринулся к стоявшей рядом разрисованной под зебру легковушке. Где его по всем признакам ждали, если было судить по открытой дверце, которая сразу же захлопнулась, стоило бородачу юркнуть в салон.
   Это произошло так быстро, что Мигель даже не успел отреагировать. Его разум лишь машинально отметил марку колесного средства передвижения - старенький форд и зафиксировал номер на заднем бампере.
   "...наверняка фальшивый..."
   Потому что мозг Мигеля оказался загружен отнюдь не отловом убийцы криминального персонажа в яркой рубашке - опыт службы Мигеля в качестве офицера полиции подсказывал ему, что этим должен заниматься Интерпол. Но в глубине его подкорки прорастал и оперативненько пробивал себе путь на волю животрепещущий вопрос: что именно искал бородач там, где полиция не заметила ровно ничего. Вообще ничего кроме грубых стеблей густой травы, примятых упавшим телом и ботинками того, кто это тело здесь уронил?
   Это требовалось прояснить немедленно. Мигель спрыгнул с коня, привязал его к поручню крыльца и вновь поспешил погрузить взор в гущу высоких зеленых стеблей, остаток которых сейчас беспомощно и беспорядочно торчал, даже не пытаясь как-то прикрыть собой белый цоколь бывшего элеватора.
   Кинув взгляд на диспозицию, и убедившись, что кто-то и до него уже пытался приподнимать вмятые в землю растения, Мигель достал из ножен, притороченных к поясному ремню, наваху. Впервые он использовал ее столь странным образом. Раскрыв это аутентичное оружие криминальных элементов своей незабвенной родины, Мигель принялся срезать одичавшую растительность. Со стороны оно выглядело, словно полицейский изо всех сил пытается исправить оплошку местных муниципальных служб.
   Спустя пятнадцать минут площадка была подровнена так, что результату позавидовал бы и машинка для стрижки газонов. Пятачок пространства был тщательно просмотрен трижды, жаль лишь что положительного эффекта усилия Мигеля не поимели - кроме мусора здесь не валялось ничего. Довелось пересмотреть и мусор - для чего срочно послать помощника в ближайшее кафе за мешками и тщательно перебрать все до единой бумажки, раскрывая каждую.
   - Вам не противно, шеф? - ответил помощник на предложение Мигеля сгрести уже просмотренные им пластиковые стаканчики и обертки от чипсов в принесенную тару. - Конфетные-то фантики зачем расправлять?
   - Затем, что то, что мы ищем, наверняка было маленьким по размеру. Иначе бы наш труп не в кармане его держал, а в руках, чего камеры при входе и в салоне не зафиксировали.
   - Может, девчонка взяла?
   - Девчонка к трупу даже не подходила. И к земле она не наклонялась, то есть подобрать ничего не могла... Сгреб? А теперь помогай: в четыре руки мы управимся быстрее.
   - Вот увидите: мы не найдем ничего.
  

Глава шестая

   Действительно, уборка мусора не дала Мигелю с его помощником ни малейшей зацепки и вообще ничего существенного. Несомненно, приведение в порядок клочка территории возле здания бывшего элеватора тоже было достижением, но не такого сорта, которым можно было похвастаться опытному полицейскому офицеру со стажем. Оставалось проверить, не исчезло ли чего-нибудь из экспозиции музея, а для этого зайти внутрь и повнимательнее оглядеть выложенные там богатства. Ну и заодно помыть грязные руки, что и было проделано.
   Беглый осмотр нарушений в местоположении предметов не выявил, и, передав помощнику мешок с собранным мусором, Мигель не торопясь поехал в полицейский участок. Он ехал и думал, что же они могли упустить, и вообще, не поднял ли он кипишь зря. Предмет, из-за которого парня с фениксами превратили в труп, вполне мог умыкнуть бородач, и таким образом это оборачивалось разборками, которые N напрямую не касались.
   К тому же на завтра он уже договорился взять отгул, чтобы отвезти своего русского гостя на обещанную рыбалку. Туристы для N - это было святое, это был один из источников пополнения бюджета, на туристах зарабатывало почти полгорода, и только дурак на месте Мигеля огорчился бы, что именно благодаря отсутствию материальных следов чего-то криминального дело рассыпалось само собой. В общем, отгул оставался отгулом, и удовольствие от приезда русских гостей он мог получить сполна.
   Что по сравнению с этим предвкушением полной свободы значил жмурик какого-то 40-летнего пришлого уголовника? Ну упал человек, ударился виском о камень и - финиш. Полежит в морге пару дней и будет отправлен в Оттаву, если его не заберут родственники или Интерпол. Дела проезжающей по 49-й трассе всякой шантрапы никого в их городе никогда не задевали - вызывались дознаватели из центра.
   "Особенно если машина, на которой смылся шаривший здесь бородач, была с американскими номерами и ехала с Аляски..."
   "Выкинь из головы, и расслабься. За столько лет службы не научиться расслабляться - так и с тормозов слететь нетрудно..."
   Несомненно, расслабон было тем, что Мигелю доктор прописал бы немедленно. Хотя вернувшись домой, Мигель обнаружил полную идиллию: жена хлопотала на кухне, из духовки лился аромат томившейся в ожидании стать украшением стола индейки, а гость Матвей сидел на диване, уставившись в телевизор и пытался что-то извлечь из новостного потока, но тем не менее полицейская голова все равно продолжила искать причины для тревоги.
   Некоторый повод, конечно, имелся: никого из троих ninos не было нигде в обозримом пространстве, а гостья Люба преспокойнейше восседала во дворе на складном стульчике за мольбертом, полностью поглощенная процессом пачкания холста разноцветными акриловыми мазками. Глаза ее были устремлены в сторону возвышавшейся вдали горы, и ничего в целом мире не способно было ее от этого процесса оторвать.
   - Дети где? - спросил у нее Мигель, не обнаружив ни в доме, и вообще нигде никого из троих представителей юного поколения.
   - Гуляют, - отвечала та, даже не обернувшись.
   - Побежали искать какой-то ручей, - пояснил гость Матвей, неведомо как переместившись наружу.
   - И вы разрешили им уйти одним, без взрослых?
   - Мы не ожидали, что вы вернетесь так рано, вот и отпустили, - сказала гостья Люба.
   - Без присмотра? - всплеснула руками Дейзи, тоже появляясь в дверях.
   - А чего за ними присматривать-то? - удивился гость Матвей. - Им не по пять лет, чтобы нуждаться в няньке. Они привыкли. У нас в деревне все дети в свободное от школы или дел по хозяйству время бегают по окрестностям сколько хотят и где хотят. Они давным-давно знают, где можно лазить, а где нельзя. В лесу не блуждают, направление домой всегда находят. Возвращаются к объявленному сроку, с этим у нас строго. К семи они явятся как штык.
   - У нас здесь проходит трасса, - напомнил Мигель. - И сегодня убили человека.
   - Тот мужик был не местный, разве не так? А с вашим Джо ребят никто не тронет, я больше чем уверен. Если хотите, я сейчас позвоню своим и позову домой.
   - А я как раз дорисую вот это место, пока освещение не изменилось, - добавила гостья Люба. - Сегодня солнечно, и жаль, если я упущу момент.
   Мигель промолчал. То, что он видел на будущей картине и вдалеке перед собой, не поражало ни красотой, ни новизной. К окружающей его жилище панораме он привык, и хотя силуэты горы на холсте и пятен на ней имели определенное сходство с подлинным пейзажем, но краски рисунка были слишком яркие, мазки аляпистые, и оттого зелень на изображенных горных склонах казалась линялой и невыразительной. А передний план вообще был гол, словно тут ничего не росло.

* * * * *

   На ручей ребятишки побежали, потому что так захотела Олюшка. Разрешения она не спрашивала - объявила, что отправляется искать место, показанное ей индейским тотемом, и если надо, то пройдет ручей от истока до устья по обоим берегам, и ничто ее не остановит. Трувор сказал, что идет с ней, и Джо ничего не оставалось делать, как возглавить всю процессию.
   Впрочем, по дороге к ручью Олюшка призналась, что точное место ей неизвестно, потому что за 200 лет русло ручья должно было сильно измениться, берега передвинуться из-за оползней и поэтому она не ожидает найти "глаза" деревянного идола в первый же день. Два кусочка камня размером с фалангу пальца, пусть даже и полированного, и пусть даже таких красивых как яшмовые, вряд ли должны были свободно валяться на поверхности. Но ее поиск пробудит эти камни, и они непременно подадут о себе знак.
   Это она провозгласила, когда они уже пришли на место. Джо, конечно же, услышав такое, покрутил пальцем у виска, благо что увлеченная открывшимся видом Олюшка видеть его жесты уже не могла. Они стояли на крутом косогоре, и ручей плескался где-то далеко внизу. Постояв, девчонка воздела вверх ладони, а потом с разочарованием произнесла:
   - Не отвечают. Духи этой земли не хотят меня признавать. Я для них чужачка.
   Вздохнув, она опустила руки и молча побрела вдоль косогора, глядя не столько в траву, сколько на растущие поблизости с кромкой обрыва деревья и на противоположный берег. А потом зазвонил мобильник с приказом возвращаться, и пришлось прекратить интересное занятие.
   - Джо, - сказала Олюшка на обратном пути, - в кроссовках я не чувствую ни земли, ни травы, ни воды. Мне нужны мокасины. Только не поддельные, а из настоящей кожи, сшитые руками настоящих прирожденных индейцев. Поможешь достать? Я заплачу... Папа Матвей заплатит.
   Джо весело засмеялся - этих русских не было необходимости раскручивать на сувениры - они сами рвались покупать и покупать в первый же день.
   - А не слишком ли много хочет маленькая белая скво? Может, тебе их еще и вампумом расшить? - произнес он.
   - Не надо вампумом, - прозвучал ответ. - Мне нужны самые простые, чтобы была перегородка между моими ногами и почвой. Мне... мне опасно ступать на этот берег босиком - духи могут забрать меня и не отпустить.
   Джо снова не смог удержаться от смеха - эта девчонка не шутя воображала, что ее смазливая физиономия нужна кому-то кроме ее папы с мамой:
   - А в мокасинах, значит, не заберут? Почему бы тебе тогда не попросить сшить для маскировки полный индейский костюм? Какой носят секани?
   - Потому что в вашем городе никто не знает, как настоящий индейский костюм должен выглядеть. Судя по фото, все секани давно одеваются в одежду белых, и даже вампумом себя не украшают. Разве не так?
   - Так, - вынужден был согласиться Джо, погрустнев, потому что это была неприятная правда. - Хорошо, будут тебе мокасины. Только ты обувь свою дай как образец, чтобы с размером угадать.
   - Настоящие? Кожаные? Мокасины? - встрепенулся Трувор. - А мне нельзя? Пусть не завтра, я подожду!
   - Если вам не обязательно на заказ, а сгодятся готовые, то можно купить хоть сегодня, - наморщил лоб Джо. Вид он сделал такой, словно выдавал великую тайну. - Есть у нас один мастер, он работает на продажу для туристов и использует кожу, потому что ее хорошо берут.
   - А он точно настоящий индеец?
   - Настоящей не бывает. Он с этого живет, и все делает сам, без подвоха.
   - Даже не метис?
   - Нет. Он получает пособие от канадского правительства как компенсацию за отобранную когда-то у индейцев землю. Так что полная гарантия. Но о цене надо договариваться заранее.
   - Само собой, - важно согласился Трувор. - Бизнес есть бизнес.

* * * * *

   - Почему бы и нет? - согласился Матвей, услышав про мокасины. - Звони своему мастеру, и если цена будет сходная, пусть приезжает, мы купим. Или мы сами к нему подъедем завтра с утра. У нас денег хоть и не шибко много, но кое-что на покупку сувениров мы отложили... А как продвигается дело с расшифровкой записки с хитрым заданием?
   - Сейчас займемся!
   - Сейчас - мыть руки и за стол! - строго сказала Дейзи. - Индейка ждать не будет, пока вы проникнитесь и осенитесь.

* * * * *

   Этот день вообще оказался богат событиями. Сразу после ужина-обеда приехал мастер-мокасинщик, с целой партией готовой обуви, и Олюшке с Трувором осталось только подобрать подходящие по размеру. К неудовольствию Олюшки, они все были расшитые: бисером, иглами дикобраза, ракушками. Пришлось смириться и выбрать из того, что было, то, что показалось ей наиболее скромным.
   Зато Трувор был в восторге от бахромы и от кисточек на той паре, которая пришлась ему по ноге. Да и Люба не устояла - она взяла целых две пары: одну себе, а другую, расшитую бусами, в подарок матери.
   То, что мастер был несомненно хорошим знакомым семьи Мигеля, Олюшку не смутило - удивительно было бы, если бы в городе с населением в 12.000 жителей, люди, связанные с туристическим бизнесом, друг о друге ничего бы не знали. Расстались довольные друг другом, после чего взрослые ушли готовиться к завтрашней поездке на рыбалку, а дети убежали наверх, расшифровывать послание похитителей музейных ценностей.
   Было бы неправдой сказать, что ни Олюшка, ни Трувор не волновались, справится ли Джо с трудным для него заданием. Сами они глядели на клочок кожи с нацарапанными на нем знаками в полной прострации. Послание было написано мало того что измененной латиницей, но еще и на языке, из которого они не знали ни слова.
   Даже картинка, нацарапанная на обратной стороне, мало помогла делу: изображенные там мостки могли находиться где угодно. Одно было ясно: это был какой-то водоем. Ну и еще - что это была какая-то туристическая достопримечательность, потому что их несомненно приглашали в какое-то известное место.
   - Что ты думаешь, Оль? - спросил Трувор.
   - Я думаю, что сначала пусть Джо озвучит то, что там написано. И если мы встретим какое-то знакомое нам слово, - вот тогда и начнем гадать.
   - Я узнаю только слово "mun" - озеро, - упавшим голосом сообщил Джо.
   - Это мы и так поняли. А как называется это озеро? Вслух озвучь слова которые до и которые после.
   Джо произнес вслух сочетания букв...
   - Понял! - воскликнул он радостно. - Это на Лебяжьем озере! Вот здорово! Нам повезло - там такая рыбалка - закачаешься! Только лицензию надо брать, без этого никак...
   - Есть у меня лицензия, - сказал Мигель, когда ребятишки спустились вниз, чтобы сообщить ему о своем открытии. - Что же я за дурак был бы собираться на рыбалку, не озаботившись разрешением. - На всех нас четверых взял.
   - Четверых? А как же?...
   - Женщины рыбачить не намереваются, насколько ты можешь догадаться.
   - Я хотела бы покататься на каноэ, - тихо произнесла Олюшка. - Научите меня грести?
   - А если лодка перевернется? На этом озере нет спасателей! - сказала Дейзи.
   - Я хорошо плаваю. Утонуть мне не грозит.
   Дейзи с сомнением на нее глянула...

* * * * *

   На следующее утро компания встала рано, дети нехотя позавтракали (аппетит их еще не проснулся) и вслед за взрослыми выглянули во двор. Было довольно холодно, и Олюшка сбегала за своей курткой. То же самое сделал и Трувор.
   - Э-гей, что твой отец там делает в нашей машине? - дернул его за рукав Джо.
   Трувор с Олюшкой глянули - Матвей что-то привинчивал на приборную панель между "бардачком" и лобовым стеклом.
   - Устанавливает видео-регистратор.
   - А зачем?
   - Так это ж очень удобно - машина будет ехать, а камера писать все, что будет твориться на дороге. И наши голоса тоже. Разве у вас так не принято?
   - Ну и глупо. Только батарейку зря разрядите.
   - Какую батарейку? Камера подключается к аккумулятору и может работать без перерыва пока хватит памяти, то есть часов 12. На целый день хватит!
   - А потом?
   - А потом, если память не очистить или не вставить чистую флешку, начинает стирать старые записи за счет новых. У вас что, автомобилисты регистраторами не пользуются?
   - Не-а, у нас видео снимают на айфон.
   - Это само собой. Но регистраторы фиксируют еще и те события, к которым заранее не подготовишься, потому что они неожиданные. На дорогах много всего случается. А у вас тут, в Канаде, как мы слышали, бывает, что дикие звери выходят на дорогу и бросаются под колеса.
   - У нас то же самое говорят про Россию.
   - Ну и правильно говорят... Потому и регистраторы...
   - Разве русские чего-то боятся?
   Олюшка засмеялась.
   - Мы не боимся, - покосился на нее Трувор. - Зато потом такие видео смотреть бывает очень интересно.
   Мигель между тем раскрыл заднюю дверь и засунул в багажное отделение надувную лодку с парой весел, насос, надувной матрас, палатку и теплое одеяло.
   - Мы что, собираемся там заночевать? - спросила Люба, укладывая рядом ящик с рисовальными принадлежностями и треногу.
   - Нет, это на всякий случай. Вдруг машина по дороге сломается?
   - Тогда надо переносную плиту захватить с парой газовых баллончиков и термос.
   - Все предусмотрено, - сказала Дейзи. - можно уже садиться?
   - Можно. О! чуть не забыли самого важного: удочки.
   Все засмеялись - каждый по-своему.
  

Глава седьмая

   Ах, какая это была поездка! Ровное шоссе, ясное небо, чистый воздух, не успевший прогреться до обещанных прогнозом 30 градусов. И по обоим сторонам шоссе - деревья, деревья и деревья. Зеленые! С пышной листвой - оказалось, что достаточно было трех дней отсутствия вот этих вот живых стен вдоль домов на улицах, чтобы душа затосковала и запросилась домой. По крайней мере, душа Олюшки.
   Лебяжье озеро находилось в каких-то 36 километрах от N, и это было еще лучше, потому что за полчаса дороги невозможно было устать. А само озеро было даже прекраснее, чем можно было предполагать.
   Безграничное в длину, в ширину оно выглядело медленно движущейся рекой, глубокой, но приветливой со множеством заводей. Противоположный берег был возвышенным, и, казалось, хранил множество тайн, но тайн, благосклонных к человеку. А здесь, куда приехали наши путешественники, все и подавно улыбалось гостям: и низкий кустарник, и травы, и дорожки для неторопливых пеших прогулок вдоль кромки воды.
   Поставив машину на парковку, общество немедленно высыпало наружу и принялось ахать - женская его половина так точно. Зелень была потрясающе свежей, и словно просила запечатлеть ее любым доступным гостям из России способом. И глаза Любы принялись немедленно искать место, с которого она сделает это без помех.
   Пробежавшись по мостикам, соединявшим берега впадавшей в озеро речки, (на обоих было по табличке "Ловить рыбу с моста запрещено", компания разделилась. Мигель с Дейзи отправились в административный павильон регистрироваться и оплачивать все, что необходимо было оплатить, в том числе парковку, место для пикника и прочее, а Матвей, выдав своей супруге ее рисовальные принадлежности и треногу, повел ребячью компанию к причалам.
   - Ну, - проговорил он, откидывая ногой один из плоских камней и усаживаясь рядом на другой камень, побольше и повыше, - что там говорит ваш путеводный лист? Есть там указание, где искать спрятанный клад?
   - Сейчас, - сказал Джо, доставая из кармана шорт свернутую трубочкой шкурку. - Здесь на рисунке вот это место - причал. Начали!
   И ребятишки полезли обшаривать деревянную конструкцию.
   - Э-гей! - окликнул их Мигель, появляясь. - я готов!
   - Ну и где твое каноэ? - поднялся с камня Матвей. - Ты обещал нам экзотику!
   - За экзотикой надо немножко проехаться или пройтись. Лодочная станция находится примерно в километре отсюда.
   - Ну так пошли! Заодно разомнем ноги!
   - А дети? - спросила Дейзи.
   - Они к нам присоединятся позднее. Мы заберем их, когда арендуем плавсредство.
   - Зачем вам каноэ? - удивилась Дейзи. - У вас же собственная лодка с собой?
   Матвей засмеялся.
   - С нее неинтересно, - объяснила Олюшка. - На ней мы могли порыбачить и у себя дома... Ребята, вам не кажется, что здесь, в этих мостках, спрятать ничего просто невозможно?
   - Кажется, - сказал Трувор. - Дерево новое, зазоров почти нет, доски пришиты по высшему разряду.
   - Давай еще раз пройдемся и просмотрим "брюхо" - ты слева, а я справа.
   Они добрались до самого конца причала, но с тем же результатом - никакого тайника или прилепленного предмета их глаза не увидели и пальцы не нащупали.
   - Может, вещь спрятана в той части опор, которая под водой? - предположила Дейзи, наблюдавшая со стороны за ребячьими усилиями.
   - Нету под водой, - сказала Олюшка. - Это было бы слишком просто.
   - Просто? - возмутился Джо. - Может, ты даже знаешь, что там и где запрятано?
   - Нет, откуда? - вынуждена была согласиться Олюшка. - Но я думаю, что нам надо сесть и подумать.
   - Вот сиди и думай, а мы поныряем.
   Мальчишки в самом деле принялись за ныряние "с чувством, толком, расстановкой".А Олюшка приземлилась на камень, на котором только что сидел Матвей, и принялась за ними наблюдать. Никаких особых идей у нее в голове не было, просто ее ум, привыкший все анализировать, скребло ощущение какой-то неправильности во всей этой истории с записками от неизвестных похитителей музейных ценностей.
   Вдруг взгляд ее привлек плоский камень, который сковырнул ногой дядя Матвей прежде чем усесться на место, которое сейчас занимает она, Олюшка. Камень этот опять лежал на старом месте, только был слегка приподнят... А может, это ей лишь казалось...
   Олюшка наклонилась, схватила камень обоими руками и попыталась его передвинуть...
   Камень был тяжел, но кое-какой эффект ее действия поимели - из песка показался кусок полиэтиленовой пленки, и потянув за нее, она обнаружила, что это не просто пленка, а краешек пакета. Там явно что-то было закопано...
   Только вот что? Вдруг обычный мусор?... Но зачем хоронить мусор на пляже таким трудозатратным способом, если можно просто бросить его в предназначенный для этого контейнер?...
   Встав на колени перед камнем, Олюшка уперлась в него кулаками и поднатужилась. Камень слегка приподнялся и, подсунув под него колено одной ноги, она получила возможность извлечь на поверхность то, что там пряталось - действительно пакет, в который было вложено нечто, завернутое в серую тряпицу.
   Еще несколько телодвижений - и камень плюхнулся на место, а Олюшка получила возможность достать из пакета сверток. Распаковав его, она...
   - Ура! - закричала Олюшка, триумфально подняв руку с найденной вещицей.
   Судя по музейному каталогу, это была девичья налобная повязка.
   - Ну-ка надень! - потребовал Трувор.
   - А... а можно? - обернулась Олюшка к Дейзи.
   - Конечно! - отвечала та со снисходительной улыбкой. - Давай я тебе завяжу.
   - А это тебе! - сказал Трувор Джо, протягивая ему то, что Олюшка сначала приняла за тряпку.
   - Сфотайте нас втроем! - повернулась Олюшка к Дейзи.
   - Давайте! - только пусть мальчики встанут по бокам, а ты посередине... Вот так, а теперь пусть Джо развернет и покажет на своей груди записку, найденную вами сегодня... Что бы еще придумать? ... О, а вот и наши папы наконец-то показались! Щелкнем их тоже! Ничего не забыли?
   - Теперь вас, вас с Джо! - запрыгала Олюшка. - Вы такая красивая, как настоящая индианка!
   - Э-ге-гей! Кто здесь хотел заняться греблей? - громко провозгласил Матвей, выпрыгивая на причал.
   - Мы! Мы! - бросились к нему ребята.
   - Тогда немедленно загружайтесь в это каноэ, а мы с Дейзи отправляемся жарить шашлыки.
   - Но разве ты не поплывешь с нами? Ты же хотел порыбачить! - удивилась Олюшка.
   - Э, да что это за рыбалка такая, когда всю выловленную рыбу надо назад в озеро кидать? Это извращение какое-то, а не удовольствие!
   - А как надо? - изумился Джо.
   - Надо: поймал и съел. Я покажу вам что к чему, когда вы приедете к нам в гости.
   - И никаких лицензий? - усмехнулся Мигель.
   - А у кого я должен их брать? У самого себя?
   - У вас есть собственное озеро? Вы так богаты? - удивилась Дейзи.
   - Богат? - нет, просто земля вокруг нашего села в общественном пользовании. Все свободно ходят куда хотят, и никто никому ничего за это не платит. У нас что-то вроде заказника, туристов нет, и свои леса мы бережем для себя сами.
   - Как в индейской резервации?
   Матвей подумал.
   - Пожалуй, похоже, - сделал он вывод. - Хотя мы на себя с этой стороны ни разу не смотрели.
   - Папа Матвей, - сказала Олюшка, снимая с головы повязку. - Вот, отнеси в машину, вы же все равно сейчас ее открывать будете. И у Джо забери его кожу, чтобы не потерялась, не упала в озеро...
   И компания снова разделилась. Дейзи с Матвеем отправились переносить мангал, мясо и остальное необходимое для пикника на оплаченное место, а каноэ с ребятами и Мигелем поплыло к середине озера. Туда, где было разрешенное для ловли рыбы место, чтобы спустя два часа объединиться на берегу с остальными пассажирами их мини-вэна для совместной трапезы на свежем воздухе.
   - Ну что, нагулялись? - спросил после обеда Мигель. - Поехали домой, или у нас еще не вся программа выполнена?
   - Мы еще не купались толком, - сказал Джо. - Спорим, тебе слабо переплыть озеро даже в самом узком месте?
   Последние слова предназначались для Трувора, и тот моментально подхватил идею.
   - Это тебе слабо! - возразил он.
   - Здесь нет спасателей, - напомнила Дейзи.
   - Я их подстрахую, - сказал Мигель.
   - Мы их подстрахуем, - поправил его Матвей.
   - Ты же говорил, что тебе не понравилось рыбачить?
   - А я и не собираюсь рыбачить. Так, поупражняюсь в гребле и сниму несколько пейзажей прямо из лодки... Дорогая, ты же ничего не имеешь против?
   - Я? Вот еще! - ответствовала Люба. - Первый слой акрила как раз подсох, и пока светит солнце, я готова оставаться здесь хоть до посинения... И еще у меня просьба: пока вы не уехали, сделай пару кадров с того места, где у меня стоит мольберт, чтобы потом дорисовать дома недостающие детали.

* * * * *

   Лебяжье озеро принадлежало к мелким водоемам, и питали его исключительно приповерхностные воды, поэтому летом оно легко прогревалось возле пляжа на температуру, подходящую для купания. А этот день был еще и жарким. К тому моменту, когда состоялся заплыв, вода была уже прогрета настолько, что даже Олюшка, не особо любившая мочиться, сняла свои шлепанцы, чтобы остаться босиком. Она помогла Дейзи натаскать воды, чтобы та могла помыть посуду, и подошла к "маме Любе".
   - Как красиво! - воскликнула она. - Вода у тебя словно живая.
   - Не слишком фотографично? - озабоченно спросила Люба.
   - Не, наоборот - словно попадаешь в сказку. Трава как будто шепчет, какая она мягкая и чистая...
   - Для сказки здесь не хватает пары лебедей, - вздохнула Люба. - ну хоть бы для смеха показались, чтобы название озера оправдать!
   - Если ты так хочешь... - едва слышно прошептала Олюшка.
   И как была в сарафане, так и шагнула в воду напротив того места, где рисовала свою картину Люба. Да и пошла вперед, воздев вверх ладони, пока не оказалась в воде по пояс. Потом она возвела к небу лицо и взмахнула несколько раз руками, создавая иллюзию больших птичьих крыльев.
   - Ты мне мешаешь! Уйди! - хотела крикнуть Люба... и осеклась.
   Потому что увидела, как над озером словно из ниоткуда возникли две большие белоснежные птицы. Это были лебеди! Мало того - вопреки всякой научной логике, они летели прямо по направлению к тому месту, где стояла, изгибая крылья-руки девочка в светло-голубом сарафанчике.
   Вот девочка снова пошла вперед, но уже не погружаясь глубже, а так и оставаясь в воде по пояс, и руки ее больше не изгибались, а, слегка вытянутые вперед и вверх, манили птиц опуститься возле нее.
   Коснувшись воды возле маленькой золотоволосой фигурки, лебеди склонили перед ней свои гордые головы... Еще шаг - и вот уже девочка оказалась погруженной в воду не по пояс, а только по бедра, и оба лебедя замерли в неподвижности, пока руки девочки гладили их, даря им одним понятную ласку.
   Позабыв все на свете, Люба принялась торопливо рисовать, стараясь хотя бы эскизно передать волшебство момента: сочетание белых перьев, рефлексов на воде и золотистого ореола волос струившихся по спине возникшей перед ее внутренним взором красавицы.
   Пробежавший по поверхности озера ветерок откинул в сторону косички девочки, и картина, развернувшаяся перед художницей стала почти экзистенциальной. Окружающий мир перестал для нее существовать - были только она, природа и краски, которые ложились сейчас на холст словно сами собой.
   - Твоя Олюшка удивительный ребенок, - вернул ее к реальности голос Дейзи. - Никогда не видела, чтобы дикие птицы подплывали к человеку, потеряв бдительность.
   - Олюшку все животные обожают, - отвечала Люба, выпадая из созданной ее воображением грезы.
   - Девочка-солнце...

* * * * *

   Возвращались они из поездки на озеро возбужденные и счастливые. До упора опустив окна мини-вэна, ребятишки дышали горячим ветром, а после ужина бутербродами с чаем и кофе (кто что пил) снова разошлись по своим углам - доделывать сегодняшние недоделки.
   Впрочем, ни Матвей, ни Мигель особо не суетились. Они быстро согласились, что ехать завтра за пределы N - это перебор, а послезавтра лучше посвятить делам, то есть тому, что вызвало интерес у Матвея как у человека, занимающегося бизнесом. Дейзи отправилась в магазин за продуктами, а гостья Люба вновь погрузилась в создание на холсте мира собственных грез с помощью акрила.
   Что же касается детворы, то там тоже все было распланировано до последней световой минуты дня: надев на ноги мокасины и повязав волосы лентой-вампумом, Олюшка снова поспешила на косогор, с которого открывался вид на ручей, протекавший мимо города, и обоим ее кавалерам пришлось идти с ней.
   Мигель строго-настрого запретил Джо оставлять гостью из России одну, и тому поневоле пришлось помогать ей в поиске того, что он считал безнадежным делом. Впрочем, скептического отношения к этой ее затее он по-прежнему не скрывал.
   - Ну, как сегодня? - спросил он Олюшку ехидно, когда она, дойдя до обрыва, встала над ним, воздев руки кверху. - Теперь ты чувствуешь землю и траву?
   - Да, - согласилась Олюшка, - теперь они со мной говорят. Они помогут мне найти каменные глаза и покажут мне место. Но чтобы они лучше на меня настроились, нам надо продолжать поиски самим, и пройти вдоль берега там, где это возможно.
   - А почему нельзя спуститься вниз? - спросил Трувор.
   Ничем особенным косогор, по которому они сейчас шли, в его понятии не отличался, и там, где журчала вода, ему казалось не в пример занимательнее, чем наверху..
   - Потому что глаза у идола выпали где-то метрах в 10 от края, или даже в 15. Эрозия, конечно же, подмыла берег, и теперь это место ближе к кромке, но вряд ли оползни могли захватить слишком большое пространство.
   - А если камни смыло вниз паводками?
   - Скорее они ушли вглубь, и поверх них давно выросла трава, - сказал Джо.
   - Ну тогда мы точно ничего не найдем.
   - Завтра я совершу обряд поиска, и нужное место нам откроется.
   - А почему нельзя сегодня? - в голосе Джо звучало такое елейное любопытство, словно он и в самом деле верил в разную чертовщину.
   Однако лицо его, обращенное к Трувору, изображало откровенную насмешку над самозванной кандидаткой в шаманки.
   - Это называется "рекогносцировка на местности" - важно пояснил Трувор, очень довольный, что смог выговорить такое трудное слово.
   - Рекогно... что?
   - Разведка, грубо говоря. Олюшка сейчас заполняет свой бортовой "черный ящик" нужной информацией. Завтра она своему "черному ящику" даст конкретное задание. Там шарики завертятся, ролики закрутятся, и послезавтра будет результат.
   - Ух ты! - засмеялся Джо. - Так она у вас еще и био-робот?
   Олюшка тоже прыснула.
   - Так всегда делает мама, - сказала она. - Она сначала смотрит, а потом думает.
   - А кто у нас мама?
   - Сыщик.
   У Трувора сделались большие глаза... Он показал Олюшке тайком кулак и быстро проговорил:
   - "Мамой" Олька называет папину двоюродную сестру, которая ее нянчила. Интересно, куда мы завтра поедем?
  

Глава восьмая

   Вторая записка предполагала рейд на деревянный мост, сохранившийся здесь со времен строительства шоссе на Аляску. По мосту все еще можно было ездить, и в этом была его изюминка. И еще - он был изогнутым. Мост был не через ручей, хотя такой тоже имелся, и по нему они проехали вчера, его не заметив. Нет, изогнутый мост был через самую настоящую реку. Он был посещаемым всеми туристами местом, и значился во всех списках достопримечательностей N.
   Чтобы к означенному мосту попасть, надо было проехать мимо Деревни Первых Поселенцев - еще одного музея, на сей раз под открытым небом. Если верить путеводителям, там была куча всего интересного, но для наших юных изыскателей поиск индейских музейных ценностей оказался более захватывающ, чем самые заманчивые аттракционы.
   - Сначала к мосту! - провозгласил Трувор. И Джо с Олюшкой согласно закивали.
   - К мосту так к мосту, - согласился Мигель. - Дорогая, ты как? Я знаю: ты с удовольствием осталась бы дома, но кроме тебя некому вести машину.
   - Вообще-то мы и сами могли бы найти этот ваш мост, - сказал Матвей. - И у меня есть отметка в правах на вождение микроавтобусов.
   - Мигель пошутил! - всплеснула руками Дейзи. - Я сама хотя и родилась здесь, и выросла, но ни разочка возле нашего деревянного моста не была. Так что надо восполнить этот пробел в моем образовании, а то стыдно бывает перед туристами, честное слово!
   - Это далеко? - спросила Люба.
   - Не очень - какие-то двадцать километров. Мы даже еды с собой брать не будем - только минералку и сухие завтраки.
   - И чипсы, - сказал Трувор.
   - Заметано, - согласился Матвей. - Но долго мы там оставаться не будем, так что акрил можешь с собой не брать,
   Это он говорил уже супруге.
   - Ничего, пастелью тоже можно сделать парочку неплохих набросков...

* * * * *

   Мост произвел на ребят просто потрясающее впечатление - можно сказать, он их почти пришиб. Прежде всего он был большой, высокий и длинный - излазить его весь за пару часов нечего было и мечтать. Надо было включать мозги и подумать, где таинственные похитители могли сделать схрон.
   - Давайте исходить из предположения, что задача должна быть выполнимой, иначе она не имела бы смысла, - сказала Олюшка.
   - Ну и? - скривился Джо.
   - Логически рассуждая, нашими жизнями здесь никто рисовать не намерен - следовательно в опасные места можно не лазить.
   - И это должно быть в пределах досягаемости, - подхватил идею Трувор.
   - Снова под камнем? - включился и Джо.
   - Вряд ли, - с сожалением отмела идею Олюшка. - камней здесь слишком много, все не перекидаешь.
   - Да и не интересно было бы дважды использовать один и тот же способ, - согласился с сестрой Трувор.
   - А я попробую, - и Джо принялся переворачивать все камни подряд.
   Между тем Олюшка не сводила глаз с "папы Матвея", отслеживая все его действия. Вот он помог "маме Любе" спуститься вниз, взяв на себя заботу о треноге и мольберте... Вот вернулся к машине и прошел на мост ...
   Ничто в его действиях не намекало на то, что он успел бы что-то где-то спрятать.
   - Знаю, где надо посмотреть! - сказал вдруг Трувор. - Если бы я захотел здесь что-то быстро схоронить, я бы воспользовался плавнем!
   - Плавень это что? - без интереса спросил Джо.
   - Это принесенные водой мелкие стволы и ветки деревьев, - пояснила Олюшка.
   Пока они с Джо перебрасывались репликами и сомневались, Трувор подбежал к ближайшей к опорам моста куче хвороста, немного там пошвырялся, откинул пару веток и - гоп-ля! замахал в воздухе знакомым по прошлому схрону прозрачным полиэтиленовым пакетом, в котором виднелся кусок чего-то похожего на холстину.
   Спустя мгновение остальные двое ребятишек уже были возле него и с нетерпением ждали, пока Трувор не извлечет на вольный свет коричневатый сверток. Положив его на прибрежную гальку, Трувор развернул кожу - и взору ребят явилось два нешироких ремешка, переплетенных низками с разноцветными цилиндрическими бусинами, выточенными из ракушек.
   - Это мужские браслеты - пояснил Джо. - Они одеваются вот здесь - он показал на плечевую часть руки. - Можно прямо поверх рубашки или куртки.
   - Я вижу, вы отыскали второй схрон, - сказал Матвей, подойдя. - Сам будешь целый день таскать находку, или мне отдашь на хранение?
   - Пусть побудет пока у тебя, - сказал Трувор, важничая. - А в Деревню Первопроходцев мы скоро поедем?
   - Немного погодя - пусть мама еще порисует.
   - Вот что, - сказала Дейзи, обратившись к Джо. - Если вам не терпится, то мы вчетвером можем выдвинуться туда пешком, а гостья Люба и гость Матвей нас потом на машине догонят. Ну, юные скауты, готовы ли вы прогуляться вдоль по Аляскинской трассе?
   - Я-то всегда готов, я дорог не боюсь, не то что некоторые, - отвечал Джо, догадавшись, что его мать хочет дать возможность двоим взрослым побыть наедине.
   - Можно подумать, мы никогда пешкаря не ходили, - пожала плечами Олюшка. - Я лично хоть до самого Ванкувера способна передвинуться, если понадобится.
   - Долго топать придется.
   - Ничего, у нас каникулы... - хмыкнул Трувор.
   - А почему ваша река носит такое странное название: "Целующиеся котики?" - спросила Олюшка, когда они отошли от моста на приличное расстояние и были уже почти на шоссе.
   Дейзи рассмеялась.
   - Какие котики? - хмыкнул Джо. - "Река высоких берегов". Это на языке кри.
   - А почему ты никогда не был в "Деревне поселенцев"?
   - Зачем? Посмотреть, как жили те, кто отнял у нас нашу землю? Да и не настоящая это деревня, правда, мам?
   - Правда, - подтвердила Дейзи. - Ее выстроил в 1969 году олдермен Уолтер Райт при участии какого-то Исторического Общества.
   - А в путеводителях написано, что она относится к началу прошлого века, - в голосе Олюшки прозвучало сомнение.
   - С каких пор ты стала верить путеводителям? - хмыкнул Трувор. - Если бы мы захотели сделать наше село туристическим местом, мы бы тоже многое могли присочинить такого, что все бы поверили. Сказали бы, что твоей бабушке не 50 лет, а сто, и что она ведьма и может порчу наслать - думаешь, никто бы не повелся?
   Олюшка побледнела и прикусила губу.
   - Повелись бы, однозначно, - наконец выдавила она из себя сердито. - Но после этого пришлось бы закрывать фабрику. И твой отец разорился бы, это я тебе уже сейчас могу гарантировать.
   - Я пошутил, - быстро сказал Трувор. - Я же не с дуба рухнул, нарываться.
   Дейзи и Джо переглянулись.
   - А кто она такая, ваша бабушка? - спросил Джо.
   - Сельский врач.
   - Дипломированный, - быстро добавила Олюшка.
   - А почему бы все поверили, что она ведьма? - спросила Дейзи, и в голосе ее прозвучала озабоченность.
   - Потому что она лечит слишком хорошо, - снова пояснил Трувор. - После того как она в село вернулась, никто у нас не ездит ни в райцентр, ни в область. Все к ней идут.
   - Трепло ты! - снова нахмурилась Олюшка. - Не обо всем плескать языком можно, что на нем вертится. Спросить кого хочешь в селе - все скажут, что операции она не делает.
   - Конечно не делает, - снова хмыкнул Трувор. - Потому что не болеет народ ничем таким. Я за 10 лет ни разочка не слышал, чтобы у нас хоть кто-то от рака помер, и старики до 100 лет начали доживать.
   - До 90.
   - Ты считаешь, что этого мало? И все они в разуме, ни одного слабоумного...
   Тут он опомнился - глянул на Дейзи, у которой глаза излишне сильно округлились, и замолк.
   - Он преувеличивает, - быстро проговорила Олюшка, стараясь сгладить впечатление. - Но моя бабушка в самом деле хороший врач... А что, в вашей туристической Деревне реально есть на что посмотреть?
   - Имеется, - кивнула Дейзи. - Там есть настоящая техника конца 20-х, и некоторые предметы, сохранившиеся аж с 1908 года. И можно на лошадях покататься в самой настоящей повозке.
   - О! - сказал Трувор. - тогда я "за" обоими руками.
   - А теперь давайте перекусим, - предложил Джо. - Чур я крабовые чипсы и колу.
   - Мне минералки, - сказала Олюшка. - Только давайте сделаем привал и подождем наших здесь.

* * * * *

   В Деревне Первопоселенцев и в самом деле было интересно. Она была небольшая, там была хижина охотника, целых две крошечных церкви и даже школа. Вдоль каждой "улицы" тянулись высокие дощатые мостки, и домиками там сплошь были разные конторы: телеграф, кузница, больничка, цирюльня...
   Вот только на "первых поселенцев" все это никак не тянуло: дома были 30х, 40х годов. Что же касается техники, то там и вовсе было много экземпляров послевоенных, даже из 60-х . Старье, но отнюдь не древность. Самое же непонятное - почти все дома были обшиты вполне современной вагонкой бежевого цвета. Не было ощущения того, что ты в прошлом.
   - Обман, - презрительно сказал Трувор. - В истории N написано, что первыми сюда пришли фермеры...
   И - осекся, заметив как зло блеснули глаза у Джо и презрительно скривила губы Дейзи.
   - Ну, из белых людей, - поправился он. - А тут вон даже плакат висит: "Штатским заходить запрещено".
   - У нас на заборах тоже пишут слово из трех букв, - фыркнула Олюшка. - Но ты когда-нибудь замечал его во дворе, открыв калитку?
   - Какое слово? - спросил Джо, уловив по интонации и ухмылкам всех четверых русских гостей, что это должна быть очень остроумная шутка.
   - Понял, - усмехнулся он после того как Трувор прошептал ему на ухо то, что вслух произносить в культурном обществе было не принято.
   - Ну что ж, мы осмотрели то, что должны были осмотреть, сделал вывод Матвей. - В карете не покатались, зато знаем, как выглядели молотки, топоры и пилы канадских лесорубов столетней давности.
   - Точь-в-точь как и у нас, - фыркнула Люба. - Короче, программа выполнена, теперь можно с полным осознанием исполненного туристического долга перемещаться к месту базирования, то есть к вам, дорогие хозяева. Дейзи, ты наш главный гид - тебе и исполнять роль погонщика при лошадках, спрятанных под этим капотом.
   - А как же за продуктами? - улыбнулась Дейзи. - У нас закончился хлеб. И рис на исходе.
   - Идея! - воскликнул Матвей. - Заодно прикупим мяса и сбацаем плов.
   - Пока мы ждем твоего плова, мы рискуем истечь голодной слюной, - сказала Люба. - Поэтому вы как хотите, а я за остановку в ближайшем кафе. Кто со мной, поднимите руки...Единогласно!

* * * * *

   - В общем, так, - сказал Матвей по возвращении домой. - Варка плова - это ответственное дело, и вы нам будете мешать. Убедительная просьба исчезнуть на часик-полтора, а когда все будет готово, мы вас позовем. Лады?
   - Лады, - сказал Трувор. - Олюнь, что нам надо для сегодняшнего похода? Саперная лопата подойдет?
   - Еще ножик. Мы сегодня будем заниматься лозоходством!
   Она снова переобулась в мокасины, надела на голову повязку-вампум и куртку (вечерело) и отправилась к косогору. Мальчишки пошли за ней. Дойдя до ближайшего ивового куста, она срезала кусок одного из стеблей попрямее с двумя отходившими в разные стороны веточками, обрезала их на одинаковом расстоянии от развилки и сняла с них кожицу.
   - Инструмент готов! - было ее резюме. - Можно выдвигаться.
   Держа палку на вытянутых руках развилкой вниз, она медленно пошла вдоль кромки берега, по прежнему не приближаясь к ней, зато часто останавливаясь, словно к чему-то прислушиваясь. Губы ее при этом произносили нечто наподобие стиха, и как бы скептически ни был настроен Джо, но и он начал проникаться торжественностью момента.
   Ветер восточный, ветер все знающий,
   ветер вечерний, зной прогоняющий,
   ветер, везде бывающий,
   ветер везде летающий
   не сбей с дороги найденной,
   покажи путь правильный!
   Ты, землица здешняя,
   ты, землица честная
   Отдай то, что для людей хранила,
   Что не твое, что сберегла, схоронила.
   Хозяин глаза хочет вернуть,
   Время пришло вновь на мир взглянуть
   Ты, трава-мурава, прими эти слова:
   Я пришла к тебе не со злом, не со зла.
   Ты ковром покрываешь все, что наверху
   Твои корни идут сетью тонкой внизу...
   Девочка произносила свой речитатив медленно, нараспев, и был в них странный, завораживающий ритм. Из всех слов, что звучали из ее уст, Джо понимал лишь некоторые, но непостижимым трансцендентальным образом до него доносился их смысл.
   Увлеченный впитыванием в себя непонятных звуков, он не заметил, как палка с развилкой в руках девочки повернулась, и та быстро пошла туда, куда вел лишь одной ей понятый знак. Пройдя несколько шагов, она остановилась и опустила рогульку вниз, воткнув ее в траву.
   - Это здесь, - сказала она. - Трувор, снимай дерн.
   Трувор вонзил лопату несколько раз в землю, обойдя то место, которого коснулась палка с рогами. Поддев дернину, он аккуратно перевернул ее, отодвинул и принялся рыхлить грунт в получившейся ямке.
   Пока он делал это, порыв ветра ударил Джо в спину. Его толкнуло и он почти упал на корточки возле вывороченного лопатой Трувора травяного лоскута. Руки его сами собой погрузились в сплетение корней и принялись перебирать каждый из них, получая от этого необъяснимое удовольствие. И Джо даже не удивился, когда пальцы его нащупали и извлекли на поверхность один за другим два камушка размером с фалангу большого пальца.
   Камушки были темно-красные, с желтоватыми и темно-голубыми прожилками.
   - Ты что-то нашел? - кинулась к нему Олюшка. - Дай посмотреть!
   - Нет, не отдам! Это мое! - воскликнул Джо, сжимая в кулаке добычу.
   - Но я не собираюсь их у тебя отнимать! - недоуменно произнесла девочка, удивленная его горячностью. - Если "глаза" выбрали тебя своим хранителем, то так тому и быть. Я хочу убедиться, что это они, и больше искать здесь нечего.
   - И чего мне за это будет? Ну, что я их нашел?
   Олюшка и Трувор переглянулись.
   - Ты собрался их продавать? - насмешливо спросила девочка.
   - А разве нельзя? - в тон ей ответствовал Джо.
   - Не все в жизни меряется деньгами, - сказал Трувор.
   - То есть я должен их вам просто подарить? Можете переглядываться сколько влезет, но нет.
   - Джо, - проговорила Олюшка, - ты вообще хорошо представляешь, что если это подлинные глаза индейского тотема, то цены они не имеют? И если ты попытаешься их кому-нибудь сбагрить, то духи тебя жестоко накажут?
   - И что я по-вашему, должен с ними сделать?
   - Исполнить их волю. Когда мы найдем украденного идола, вставить ему в глазницы эти камни.
   - Чтобы вы могли увезти его с собой в полном комплекте.
   - Тю, дурной, - сказал Трувор. - Мы вовсе не собираемся тащить с собой в Россию то, чему место в местном музее.
   - Этот идол не настоящий. Его вырезал дядя моей мамы. Он может наклепать таких сколько угодно.
   - С глазами он будет настоящей не бывает. Особенно если под ним будет висеть табличка, что это копия, и резал ее такой-то имярек.
   - Мы вообще удивляемся вам, местным, - сказала Олюшка. - В вашем городе 16% населения - индейцы, то есть каждый шестой. Куча музеев всяких напихано непонятно кого, кто здесь что-то делал. И ничего от того народа, который не только жил здесь раньше, но и продолжает жить сейчас. Вы что, не в состоянии скинуться, чтобы купить домик и сделать из него музей своей культуры, свой центр? Выставить там свои поделки, свои картины, рассказать историю своего народа?
   - И то, как белые вырезали целое стойбище, всех женщин и детей, пока мужчины были на охоте? - теперь в голосе Джо были боль и злость, которые он даже не пытался скрыть.
   - Так ведь никто не знает, что это были за белые. Назовите их бандитами, тем более что скорее всего это так и есть.
   - Они были в мундирах, - возразил Джо. - Солдаты. Наши мужчины их догнали и убили.
   - Отомстили, значит.
   Все трое помолчали.
   - Но ведь не все в стойбище погибли. Одна семья уцелела. Беременная женщина и двое ее детей, - сказала Олюшка.
   - А ты откуда знаешь? - вздрогнул Джо.
   - Один из солдат не был законченным мерзавцем. Он накрыл их старыми кожами и сказал, что в этом типи никого нет.
   - Да, так оно и было. Их внуки потом вернулись сюда и стали торговать с хорошими белыми, обменивая у них пушнину на ружья и припасы к ним. Они назвали себя "секани", то есть "люди с гор".
  

Часть II

Глава первая (9)

   Этот день, как и было ранее намечено, был предназначен для деловых экскурсий, и первая его половина - для поездки на очистные сооружения N.
   - Папа, - спросил Трувор, - а зачем нам нужно это знать? У нас в селе очистка сточных вод не производится - все идет на огороды. Либо хозяева домов сами чистят свои туалеты и скотные дворы, либо кого-то нанимают, но все равно все потом в землю уходит. Земле ведь тоже подкормка нужна, ты же сам говорил!
   - Так-то оно так, конечно, - вздохнул Матвей, - но в каждой нормальной реке водится рыба, а рыбе нужна чистая вода. Самое же печальное, что чистая вода необходима не только рыбам, наш завод тоже без нее функционировать не может. И я чувствую, что очень скоро ему воды будет не хватать. А завод этот для нашего села - палочка-выручалочка. И ты, и твои школьные товарищи вот-вот подрастете, отслужите в армии и вернетесь - и всем будет нужна работа. Куда вы пойдете? В Городке своих парней хватает. Так что да здравствуют наши цеха и производимые в них изделия. Сейчас их перечень не слишком впечатляет, но мы будем понемногу расширяться. Вот только оборудование и технику приходится мыть, и нехорошо, если грязная вода из новых цехов начнет стекать в наши водоемы, делая их мертвыми.
   - Я думала, что у нас экологически чистое производство, - хмыкнула Люба.
   - Как бы да, сами мы ничего вредного не производим, но используем для водонепроницаемых панелей составы, закупаемые на стороне И вот они-то далеко не всегда безопасны для природы.
   - Бабушка говорила, что вы очищаете воду перед тем как ее сбрасывать в реку.
   - Конечно, очищаем. Но здешняя технология предполагает степень очистки такого качества, что воду можно использовать заново, без сброса ее в водоем. То есть получается замкнутый цикл. Вот на это-то я и хочу посмотреть.
   - Я уже договорился с SHALL pic., - сказал Мигель перед тем, как отправиться на службу. - Управляющий очистными согласен вас принять и все вам показать.
   - Из того, что можно, - улыбнулась Дейзи.
   - Ну, это само собой, - согласился Матвей. - Производственные тайны с технологическими подробностями без лицензии никто нынче не раскрывает. Однако в общих чертах ознакомиться с процессом очень даже не лишнее.
   - Мам, можно я останусь дома? - хмуро спросил Джо, когда за отцом закрылась дверь.
   - Поедем все. Тебе тоже полезно увидеть, как функционирует одна из самых важных систем городского хозяйства. Без понимания того, как и что в нашем городе устроено, ты навсегда останешься "на низах".
   - А я "наверх" и не рвусь, - буркнул Джо.
   - Неужели тебе даже не любопытно? - изумилась Олюшка. - Это же очень интересно: все равно что держать руку на пульсе города. Видеть его, как единый организм!
   - Я никогда над этим не задумывался...

* * * * *

   Впрочем, недовольство Джо к моменту, когда они подъехали к очистным, незаметно для него растаяло. А затем представитель фирмы начал рассказывать и показывать на стендах этапы, через которые проходила вода городских стоков, превращаясь в такую, которую можно было использовать в технических целях. Оказалось, что в идеале она должна была быть даже чище, чем питьевая, иначе быстро забьет фильтры, трубы и это приведет к порче дорогостоящих механизмов.
   - Мы хотели бы увидеть все на практике, - сказал Матвей.
   - И отстойник?
   - И его. Нам обещали.
   - Но там ничего особенного нет. Просто большой бетонный пруд, прямоугольной формы, заполненный грязной водой.
   - Угу.
   - Пахнет там не очень.
   - Ничего страшного. Мы не гордые, принюхаемся.

* * * * *

   - Ну как? Вам понравилась экскурсия? - спросила Дейзи у детей после того, как они всей компанией вновь загрузились в свой мини-вэн.
   - А то нет! - сказал Джо. - Теперь я знаю, как трудно сделать так, чтобы не загрязнять городскими отходами наши ручьи и реки.
   - Я думал, что это делается проще, - сказал Трувор. - Думал, что всего лишь отстой и фильтрация. А тут целых четыре ступени, куча механизмов задействуется, и ил с песком куда-то надо потом девать... Куча деньжищ нужна, чтобы это все построить и потом обслуживать.
   - Пять ступеней, - поправила Люба. - Еще дополнительная очистка после хлорирования. Нам такое не потянуть.
   - А ты, Матвей, каково твое впечатление?
   - Я понял, что компания Shall проспонсировала строительство этих очистных для себя - для того, чтобы всегда иметь воду для технических целей, не покупая ее ни у кого, и не спрашивая разрешения у городского водоканала, потому что мощности у того ограничены. Правда, я не увидел самого главного - как очищаются промышленные стоки. Но уже одно то, что компания SHALL предпочитает закачивать в свои скважины переработанную воду, а не питьевую, говорит в пользу здешнего филиала. Хотя, если честно, я не одобряю добычу газа из сланца методом гидроразрыва. Есть данные, что при этом происходит загрязнение грунтовых вод.
   - Добыча производится аж в 48 километрах от N, и пока нет сведений о том, чтобы чье-то хозяйство пострадало.
   - Как я догадываюсь, вы бы о том непременно узнали, - сказала Люба.
   - Конечно. Но в нашем городе есть и альтернативные источники энергии, не только газ. После обеда мы отправимся смотреть на аллею ветрогенераторов. Оттуда потрясающий вид, и все туристы непременно норовят там побывать.
   - Уф! - выдохнул Трувор. - Значит, сегодня мы успеем найти еще один предмет из музея и одну записку.
   - Интересно, где на этот раз они устроят схрон? - наморщила лоб Олюшка.
   - Мне тоже хотелось бы это знать заранее, - отозвался Джо. - Под камнем уже было, под принесенными водой сухоломом уже было...
   - А далеко отсюда находится эта ваша ветростанция? - спросил Матвей.
   - Меня больше волнует, действительно ли там так красиво, что есть резон мне туда ехать, - вздохнула Люба.
   - Конечно же, есть! - убежденно сказала Дейзи. - Для станции было выбрано самое ветреное место возле нашего города. Там просто непередаваемо для любителя острых ощущений и ракурсы для любого художника "выбирай не хочу".
   - Дорогая, - мягко произнес Матвей. - Я снова все сниму на видео, чтобы ты потом могла превратить свои эскизы в полноценные картины. И, потом, это ведь альтернативные источники энергии. У нас в поселке их нет. Неужели тебе совсем нелюбопытно?
   - Убедил! - вздохнула Люба. - Только чур, вы меня высадите там, где я захочу, и не заставите бегать рысью по всей территории. Кстати, ехать-то хоть недалеко?
   - Всего 14 километров. Это на Медвежьей горе, за лыжной базой.
   - По грунтовке, значит?
   - Ага, и по грунтовке тоже.
   То, что Дейзи так уверенно описывала ветрогенераторную станцию, четко указывало: она там побывала. Действительно, за время пути она успела рассказать, и с воодушевлением, что место, где стоят столбы с лопастями, называется "Парк Ветра", и что самый лучший обзор возле установки ! 14, добраться до которой очень легко, потому что вдоль всех ветрогенераторов проходит отлично укатанная дорога. "Почти как асфальт".
   Высадив там взрослых, Дейзи повезла младших гостей дальше, к последнему столбу с крылышками, тридцать четвертому. Установки стояли не как солдаты на плацу, выстроившиеся в безупречную линию, а прихотливо, словно некоторые из этих ветеранов энергетической службы были новобранцами и еще плохо умели держать равнение.
   - Так сделано специально, чтобы лучше ловился ветер, - пояснила Дейзи. - Будете выходить?
   - Обязательно! - воскликнула Олюшка. - Я хочу попробовать на вкус здешний воздух.
   - А я хочу залезть вон туда -
   Трувор указал на металлическую лестницу, обвивающую нижнюю часть последнего громадного столба. Крылья для ловли ветра виднелись где-то далеко вверху. Металлическая лесенка доходила едва ли до уровня пары метров от земли, но дверь, также металлическая, в корпусе сооружения, намекала на то, что она продолжается внутри опоры. Вот только доступа к этому продолжению не было.
   Ребята все втроем поднялись на площадку, постояли перед вышеупомянутой дверью и обозрели пейзаж вокруг.
   - Если бы я хотела спрятать пакет, я бы прикрепила его где-нибудь на ступеньках, - вдруг произнесла Олюшка. - Странно, что здесь ничего нет.
   - Надо убедиться, - возразил Джо.
   И мальчишки принялись обшаривать каждую арматурину конструкции, а Олюшка спустилась на землю и дважды обошла вокруг, осматривая площадку снизу. Но оказалось, что она угадала верно: четвертая записка была спрятана не здесь.
   - Ну что, возвратимся к твоим папе с мамой? - предложила Дейзи приунывшему Трувору.
   - Поехали, - вздохнул тот разочарованно.
   Он представил себе, как они с Джо осматривают все 34 ветроустановки и поежился: нет, вряд ли у взрослых хватило бы терпения дождаться, пока младшее поколение закончит обыск. Следовательно...
   - Я почти уверен, что пакет спрятан либо возле самого первого столба, либо возле четырнадцатого, - тихо, чтобы не слышала Дейзи, проговорил Джо.
   - Или между ними.
   - Сомневаюсь. Там тоже дистанция - будь здоров.
   Но на лесенке опоры ! 14 опять ничего подозрительного не было заметно, и под первой ступенькой, возле земли, также ничего не лежало. Оставалось разведать тропинку, ведущую в заросли.
   - Папа! - крикнул Трувор, пройдя с десяток шагов.
   - Мама Люба! - крикнула Олюшка.
   - Ау! - отозвалось где-то впереди. - Осторожно! Тут обрыв!
   И точно! Хотя передний край лесопосадки и был обозначен пустым пространством, чтобы сразу было видно, где кончается безопасное место, но с разбегу ухнуть, не успев затормозить, шанс имелся.
   Долина внизу казалась отсюда игрушечной. Она открывалась вся, целиком, словно с высоты птичьего полета, и была прекрасна. Особенно головокружительно она выглядела с громадных плоских камней, на одном из которых расположилась художница. Однако рисовала она вовсе не панораму - нет.
   В этом фантастическом месте обрыв изгибался дугой, и взору являлся ряд стройных рукотворных искусственных деревьев, уходящий вдаль: высоких столбов с медленно вращающимися лопастями. Даже зная их подлинную толщину, трудно было отрешиться от впечатления, что там, вдалеке, энергетические установки не настоящие.
   Отсюда, с каменной площадки, они не казались великанами: наоборот, они выглядели хрупкими и изящными, словно творения скульптора-футуриста. Все оставшиеся двадцать из тридцати четырех штук.
   - А где папа? - спросил Трувор.
   - Папа? Снимает видео. Ну как, удалось вам догадаться, куда похитители запрятали свою добычу?
   - Пока нет, - отвечал Трувор. - Но мы уверены, что это где-то здесь.
   - Уверены - ищите. Только к самому краю платформы не подходите: там точно ничего нет и быть не может.
   И - все. После этих слов наших юных следопытов красоты пейзажа уже не интересовали. Даже то, что корни деревьев в этом месте располагались не в земле, как было положено, а поверх нее, расходясь красивыми полукружиями и дисками, не заставило их удивиться. Они ринулись обшаривать данный клочок территории с энтузиазмом трех гончих, напавших на след
   - Я догадалась! - вдруг воскликнула Олюшка через пять минут бесплодных поисков. - Я сейчас!
   И, развернувшись, она направилась назад к столбу ! 14. Впрочем, она не побежала, сломя голову, а шла, посматривая на обочины тропинки. Поколебавшись, и Трувор, и Джо двинулись за ней, опять же не сговариваясь.
   Подойдя к ветроустановке, Олюшка показала на площадку перед металлической дверью вверху лестницы и спросила:
   - Мальчики, вы ничего не замечаете?
   - А что мы должны заметить? - спросил Трувор.
   - Ну, чем отличаются перила этой лестницы от той, которая ! 34?
   - Они оплетены травой. И что? - сказал Джо.
   - А зачем?
   - Ты думаешь...?
   - Ну, не сама же она здесь появилась!
   Ребята принялись торопливо выдергивать из перил растительные ошметки.
   - Ох, вы и намусорили! - присвистнул Матвей, появившись возле столба с номером 14 почему-то не в одиночку, а рядом с Дейзи, давно уже с улыбкой наблюдавшей за ребятней на лице.
   - Зато нашли схрон! - и Трувор помахал пакетом, сложенным на этот раз жгутом и обмотанным для маскировки травой - той же самой, что обвивала нижнюю часть каждого железного прута перил.
   - Мы сейчас уберем, - сказала Олюшка виновато.
   Она извлекла из багажника мини-вэна щетку и принялась обметать лестницу. Впрочем, стоило ей взмахнуть щеткой пару раз, как налетевший ветер сдунул с площадки все до единой травинки и покатил их по земле туда, где они когда-то росли, то есть к придорожному кустарнику. Выглядело это так, словно ветру захотелось поиграться и своим дыханием доделать то, что Олюшка начала было производить руками.
   - Ну, что в этом пакете лежит? - обернулась она к мальчишкам.
   - Нашейная повязка, - сказал Джо. - Девчоночья. Для тебя. Значит, в следующий раз будет пояс либо нагрудник.
   - Угу, - согласился Трувор. - По очереди. Чтобы никому не было обидно.
   - Ну, если все найдено, то пора ехать домой, - сказал Матвей. - Сбегай, покличь маму.
   Не успел он проговорить эти слова, как из леска появилась та, кого они собрались звать.
   - А меня не надо кликать, - произнесла она. - Не рисуется мне сегодня. Тревога гложет.
   - И меня, - сказала Дейзи. - Не выходит из головы тот труп почему-то. Я знаю, что это глупо, и что у Мигеля такая работа, но поделать с собой ничего не могу.
   Матвей глянул в сторону Олюшки...
   - Все будет хорошо, - молвила она. - Дядя Мигель жив- здоров, и через полчаса будет дома.
   Дейзи немного успокоилась - голос девочки излучал такую уверенность, что не поддаться его обаянию было невозможно. Она села за руль, и четырнадцать километров обратного пути промелькнули в полном молчании.
   Матвей сидел и думал, как повезло Мигелю отхватить себе в жены такую красавицу. Нет, его Любаня тоже была ничего, но в ней отсутствовал вот этот блеск, эта бьющая через край энергия. Люба была ни рыба, ни мясо - она была приложением к Матвеевым хотелкам. Нужна была Матвею жена-учительница - Люба отучилась на педагога. Нужно было, чтобы она разбиралась в бухгалтерии - пошла на соответствующие курсы. Четверо детей - пожалуйста, проект сельского клуба - пожалуйста. Идеальная супруга, если хорошо подумать.
   Если бы не одно "но" - жизнь с Любаней была совершенно лишена острых ощущений. Эта женщина никогда не умела отстаивать собственное мнение. Ведь согласилась же она прихватить в поездку чужого ребенка, хотя он мешал ей чувствовать себя свободно и налегке?
   Ах, как часто Матвею хотелось, чтобы его жена хоть в чем-то проявила самостоятельность, как часто он намеренно предоставлял ей возможность покомандовать! Увы, стоило ему ослабить вожжи, как вместо того, чтобы пытаться заполучить кусочек власти, его дражайшая половина немедленно хваталась за кисти с красками и сбегала "пачкать" очередной холст или клочок ватмана.
   А Дейзи... главой семейства несомненно была она, а не Мигель!

* * * * *

   Наверное, были какие-то скрытые от рассудка признаки, пробудившие интуицию Дейзи, когда она решительно заявила, что пора возвращаться. Вот как сейчас - не успела Дейзи поставить мини-вэн в гараж, как уже прониклась уверенностью, что в их дворе побывали посторонние.
   И впрямь, ошибки не было - в прихожей ее встретили грязные следы на полу, а в кухне - полноценный разгардяж, со столом, являвшем доказательство своевременности выводов. Банка из-под риса, должно быть, последняя из просмотренных неизвестным инспектором, сиротливо высилась пустой рядом с горкой дорогущего коричневого зерна, в которую этот инспектор для уверенности потыкал еще и пальцем.
   - Ну и дела! - воскликнул Матвей. - Кто-то здесь хорошо пошарил в наше отсутствие.
   Здесь явно чего-то искали...
   Это было столь очевидно, что все пятеро русских гостей рванули в свои комнаты производить ревизию. Да и Дейзи немедленно побежала инспектировать свои сокровища. Хотя она и знала, что ни драгметаллов, ни драгоценностей в ее шкатулке нет, но зато там лежали милые ее сердцу и памяти безделушки, каждая из которых символизировала какой-то важный эпизод ее семейной жизни.
   Свадебные подарки дяди и отца, простенькое колечко из олова, самостоятельно отлитое мужем на их первый юбилей, медальон, в котором хранилось фото ее матери, и коллекция сережек, привозимых ей из каждого путешествия в другой город или страну - настоящие грабители не позарились бы, конечно, на эту дешевку, но шпана могла вполне.
   - Ну как, - спросила Олюшка, которая стояла рядышком и с горящими глазами разглядывала чужие сокровища, - пропало что-нибудь?
   - Вроде бы все на месте. А у тебя?
   - А у меня здесь ничего нет, кроме шмоток. Все свое я ношу с собой на манер черепахи.
   - Даже ноутбук?
   - Мой ноутбук - это старье, которое уже десять лет как вышло из моды. И вся информация с него сдублирована еще дома. Я подстраховалась перед дорогой.
   - Деньги не пропали? - просунула голову в дверь Люба.
   - Деньги мы храним на своем счете в банке. Вот разве что за вашей наличкой охота началась.
   - Нашу не найдут. О ней никто не знает. Мы даже проверять не станем, смысла нет.
   - Искали что-то именно у вас. Небольшое и компактное, судя по рассыпанной крупе и муке, - сказал Матвей. - Придет Мигель, у него и спросим.
   - Я уже здесь, - отозвался Мигель снизу. - Что у вас здесь творится, и почему я должен что-то об этом знать?
   - На кухню загляни! - крикнул ему Матвей.
   - О-ля-ля! Да-а, вот так сюрприз... Хотел бы я знать, какую же ценность и у кого стибрил тот красавчик с фениксами, что кое-кто никак не успокоится?
   - Золото с приисков, наверное. Если они имеются возле N.
   - Возле N - нет, но прииски есть возле Доусон-Сити. Про Клондайк слышали?
   - А разве это не на Аляске? - спросил Трувор сверху лестницы.
   Его вывеска лыбилась, подобно розе c июльской клумбы. На Труворе словно транспарант висел: с его собственностью был порядок. Олюшка не улыбалась, но и не рыдала в истерике. Впрочем, в истерике не бился никто.
   - Клондайк - это Канада, на Юконе. Туда летом сезонников набивается - уйма, - хмуро проговорил Джо.
   - И власти разрешают им там копаться?
   - А зачем запрещать? Прииски давно выработаны, и сливки давно сняты. Но легенды ходят, и это привлекает. Местные хорошо навариваются на притоке желающих быстро забогатеть, это их бизнес. Пришлые ведь покупают у них лицензии на принадлежащие им участки, потому что свободных уже не осталось.
   - И никого не смущает рыться в отвалах? - изумилась Люба.
   - Откуда ж туристам известно, что это отвалы? Согласно закону, после окончания работы они обязаны вернуть землю в исходное состояние, и после их отъезда пейзаж по-прежнему остается покрытым травкой и зеленеет. Так что город ничего не теряет даже в экологии. Ходят слухи, что некоторым везунчикам удается намыть достаточно, чтобы окупить поездку, и с лихвой.
   - Здорово! Ольк, ты слышала?
   - Слышала! - отвечала та.
   - Ты не хотела бы протестировать свои способности на металле?
   - Папа Матвей не позволит, - в голосе девочки прозвучало искреннее сожаление.
   - Отчего же? Я бы не против и сам поехать, но месить грязь и мокнуть в холодной воде для того, чтобы отдать всю добычу чужому дяде? Может, я и стану когда-нибудь лохом, но пока воздержусь.
   - Ну, - сказала Дейзи, - вообще-то по закону намытое на прииске золото не отбирается у того, кто его нашел. Если все сделано юридически правильно, конечно, то есть с лицензией. И участок зарегистрирован как положено.
   - На что у нас нет времени. Мы сможем съездить...
   - Слетать, - внес поправку Мигель...
   - ... туда максимум на сутки. Конечно, взглянуть на город золотоискателей было бы любопытно, но без попытки попробовать удачу лично это будет не то ощущение.
   - Мой отец может все устроить. В Доусон-Сити у него есть знакомый, у которого имеется участок. И он его вполне может уступить в аренду на один-два дня. Этот человек и доставку обеспечит на место, если вы приедете, и оборудование арендует.
   - А если он потом захочет наложить лапу на нашу добычу?
   - Так ведь можно составить письменный договор у тамошнего юриста. Только с оплатой лучше договориться заранее.
   Матвей посмотрел в сторону супруги... сына... Умоляющий взгляд Трувора был более чем красноречив.
   - Это меняет дело... - проговорил он словно бы в раздумье. - Дейзи сможет договориться на послезавтра?
   - Думаю, что да. Я сейчас же позвоню отцу.
   - Вот и отлично, - хмыкнул Мигель. - А мы с Матвеем тем временем сходим в лавку за продовольствием. Все что сейчас на кухне имеется, придется выкинуть - мало ли какие руки здесь шарили и с какой целью? У меня сама мысль об этом сразу аппетит отбивает.
   - А разве вы не станете обращаться в полицию? - удивился Трувор.
   - Обращаться в нашу полицию? - хмыкнул Джо. - Да они даже заявление не примут, не то чтобы искать тех, кто здесь побывал! Скажут, что это был какой-нибудь голодный бродяга, и посоветуют получше запирать двери. Правда, пап?
   Мигель кивнул, и мужчины покинули дом.
  

Глава вторая (10)

   - Ребята, мы будем вам очень признательны, если вы не будете мешаться у нас под ногами и куда-нибудь исчезнете на время, - сказала Любаня. - Нам с Дейзи необходимо прибраться.
   - Пошли наверх, - скомандовал Джо. - Надо же узнать, что нас ждет завтра.
   А назавтра, исходя из задания ! 4, их ждала поездка туда, где водились большие самосвалы желтого цвета - если судить по рисунку. Ну, или на какое-то место по добыче чего-то. Так обещала записка.
   - Ура, едем на прииск! - сделал вывод Трувор.
   - На прииск раньше послезавтра не получится, - резонно возразил Джо. - Ты же сам слышал: надо сначала договориться, чтобы и транспорт был готов, и отсюда с расписанием самолетов определиться. Если добираться до Доусон Сити на колесах, то это слишком далеко, и мы два дня потеряем только на дорогу туда и обратно. Тут что-то другое...
   - Хочешь поспорим?
   - А на что?
   - На одно мороженое.
   - Лучше на пачку чипсов. Самых дорогих, которые есть в N.
   А утром...
   - Битумные пески? - изумилась Люба. - Уволь меня от таких приключений! Нет, нет и нет - даже не уговаривай! Не хочу отправляться к черту на куличики с единственной целью вымазаться в саже и надышаться сырой нефтью. Может, там и есть, на что посмотреть, но я желаю спокойно посидеть и дорисовать то, что у меня уже намечено. Сегодня снова солнечно, и горы отлично видны. Я хочу на улицу, на вот этот дворик, на пленэр.
   - Да и у меня нет желания убить целый день на поездку туда, где нормальной женщине делать нечего, - присоединилась к ней Дейзи. - К тому же я не только никогда не была на нефтеносных песках, но даже и представления не имею, пустят ли нас туда без специального разрешения. А если узнают, что вы из России, то ничего существенного постараются не показать.
   - Как же быть? - спросил Матвей. - Я ведь действительно интересуюсь.
   - У меня есть идея, - сказал Трувор. - Давайте поищем в Интернете ролик с показом этого места. Подсоединим смартфон к экрану, который внизу в гостиной, и найденное видео просмотрим там. Эффект присутствия будет, и мы поймем, хотим ли мы увидеть все это в натуре.
   - Угу, - с облегчение выдохнула Люба. - Мы ведь не завтра собираемся покидать Канаду? Сможем заглянуть туда перед самым отъездом. По пути.
   - Конечно, - кивнула Дейзи. - Так даже лучше будет. С нашего аэродрома каждое утро летают самолеты до Эдмонтона, а оттуда несколько рейсов до Ванкувера с интервалом в два часа. Так что вполне можно подгадать с расписанием. И обойдется оно гораздо дешевле, чем спецрейс на нефтепромысел и обратно всей нашей компанией.
   - Убедили, - сказал Матвей. - Ищи, сынонька: "Канада. Добыча нефти из песка."
   - Нашел. Подключаемся к большому экрану...
   Видео, обнаруженное Трувором в Интернете, было недлинным - так, минут на 10. Но чтобы произвести впечатление на зрителей, его вполне хватило. Чрез пару минут экранного времени, после разъяснения на разные лады для всех непонятливых, почему добычу нефти следует увеличивать, пошло описание собственно процесса.
   Начинался этот процесс весьма незамысловато: на выбранной площади выкорчевывался лес и выбирался грунт до глубины залегания битуминозных песков, то есть примерно до 50 м. После того в действие вступали экскаваторы, ковши которых были рассчитаны на 90 т. песка каждый черпок, и дальше либо с помощью транспортера, либо самосвалами песок доставлялся к дробилкам.
   Самосвалы перевозили до 350 тонн песка каждый...
   - Стоп, - сказал Трувор, - я не понял... это что, вот в этот куцый кузовок можно загрузить песка больше, чем в 5 железнодорожных вагонов?
   - Ага, - отвечала Люба. - И земля под его колесами не продавливается. А ковш экскаватора каждый раз зачерпывает в полтора раза больше, чем умещается в такой вагон.
   - Давайте досмотрим до конца, - оборвал их дискуссию Матвей. - Я хочу понять процесс. По сути им, как и нам, тоже приходится извлекать из сырья некую субстанцию... Дробление породы... измельчение на еще более мелкие фракции.. смешивание с горячей водой... взбалтывание внутри трубопровода. Теперь отстой... сбор всплывшей битумной пены... снова добавка горячей воды.... Ага: к полностью промытому и обезвоженному битуму добавляется как растворитель нефть, и ожиженный битум по трубе идет на нефтеперерабатывающий завод...
   Видео закончилось.
   - О нет! - раздалось с того места, где сидела Олюшка, и в голосе ее прозвучал ужас.
   Все как по команде оторвались от экрана и обернулись к девочке. Она дрожала, и из глаз ее ручьем катились слезы.
   - Она чего, припадочная у вас? - недоуменно произнес Джо, обернувшись к Трувору.
   - Вспомнила что-то? - спросила Дейзи сочувственно.
   - Да не поедем мы туда, не бойся! - сказал Матвей. - Нечего нам там делать: битумной пылью дышать.
   - Они... они уничтожают природу! - всхлипнула Олюшка. - Там же теперь долго ничего расти не сможет!
   - Кампании обещают восстановить все как было, - мягко проговорила Дейзи.
   Но в голосе ее уверенности не было.
   - Не станут они ничего восстанавливать! Как только добыча станет невыгодной, они бросят все и сбегут!
   - Откуда ты... - скептически скривился Джо.
   - Ты предполагаешь или видишь? - нахмурилась Дейзи.
   Олюшка вскочила и побежала наверх, к себе в комнату.
   - А чего сомневаться-то? - пожал плечами Матвей, глядя ей вслед. - Все три фирмы, что там действуют - американские или британские. Им вашей земли не жалко. Объявят себя банкротами и исчезнут в небытии. А Канаде останутся битумная пустыня и вонючие ядовитые песчаные бури. Вместо лесов, которые здесь когда-то росли.
   - Ох! - вымолвила Люба.
   Все помолчали.
   - Вы, русские, все видите в мрачном свете, - наконец, молвила Дейзи. - И вы очень не любите американцев.
   - А за что нам их любить? Ну хоть одну причину назовите?
   Снова на секунду возникла пауза.
   - Успокойся, дорогой, ты не на митинге, - сказала Люба примиряюще. - Я рада, что ты принял разумное решение не тащить нас в этот филиал ада, и я могу спокойно отправиться туда, докуда американцы пока еще не добрались - то есть на свежий экологически чистый воздух. Где глазам моим предстанут не испорченные никаким прогрессом горы. Настоящие, нерукотворные.
   Она тоже встала и удалилась, чтобы через минуту появиться с мольбертом и штативом и профланировать за порог.
   - Пойду проверю машину, - сказал Матвей, также поднимаясь.
   И вскоре мальчишки остались в гостиной одни.
   - Что же теперь делать? - озабоченно сказал Трувор. - Если мы не поедем на битумные пески, то как мы сможем отыскать обозначенный в послании схрон и следующую записку?
   Джо подумал.
   - Скорее всего схрон не там. Ну сообрази: нафига тому, кто решил с вами поиграть, переться в ад с пирожными, да еще в такое стрёмное место? Да и где бы он там что-то смог спрятать? Для чего? Чтобы заставить нас обыскивать 33 самосвала?
   - Погоди, с какими пирожными?
   Джо достал смартфон и включил Гугл-переводчик.
   - "У черта на куличиках", - прочитал Трувор. - Здорово! Хотя вообще-то мама говорила, что "куличики" - это старинное название болот.
   - Скажешь, и ад там не при чем?
   - Угу. Пословица обозначает "далеко-далеко, очень трудно добраться".
   - Ну значит я вдвойне прав: схрон наверняка где-то в N.
   - Или прямо здесь, в этой гостиной. Что, если вчера не грабитель забирался к вам в дом, а наоборот - тот шутник? И схрон он устроил за вашим телевизором?
   - Упс, не срослось! - с сожалением констатировал Джо, заглянув за экран. - Ценная версия, но мимо.
   - И чем мы тогда займемся?
   - Понимаешь, я где-то уже видел такой самосвал, какие в этом видео показаны... Вспомню - скажу... Может, кино посмотреть? Из тех, что вы привезли.
   - Все диски у Ольки. А какое ты хочешь?
   - Про итальянцев. Как они клад искали в России.

* * * * *

   А в обед появился Мигель и сказал:
   - Я, собственно, предупредить заехал, что сегодня вернусь поздно. Нынче вечером концерт будет в Культурном центре - цыгане выступают.
   - Ваши цыгане?
   - Не, какие-то гастролеры. Моя очередь дежурить, так что придется задержаться.
   - А нам можно посмотреть их выступление? - спросила Люба.
   - Нет проблем. Только билеты надо купить заранее. Зал обычно полон на такие мероприятия. В N мало что происходит, поэтому когда приезжает кто-то со стороны, народ валом валит.
   - У нас и местные фестивали бывают, но там даты известны заранее, и расчет, в основном, на туристов, - сказала Дейзи. - Дорогой, ты же все равно там будешь, возьми шесть билетов. Я тоже хочу цыган увидеть не только в телевизоре. Обеспечишь?
   - Будет исполнено, дорогая. Только вы все же пораньше подъедьте, чтобы ваши места не занял то-то из тех, у кого "свободная посадка". Ну и чтобы не опоздать.
   - Начало во сколько?
   - Я тебе позвоню.
   А по дороге в "Центр Местной Культуры" ребятам - о чудо! - удалось разгадать тайну четвертой записки. Ожидаемая неожиданность подкараулила их, когда они и надеяться-то перестали. Джо вспомнил, где он видел точь-в-точь такое чудо техники, как на нефтяном карьере. И счастливая догадка вспыхнула в его голове.
   - Мам, тормози! - воскликнул он возле магазина игрушек.
   - Видишь? - показал он Трувору на витрину.
   - А на что смотреть? - спросила Олюшка.
   - Вот сюда, в это большое окно.
   И впрямь - на подоконнике размером чуть больше квадратного метра был изображен фрагмент песчаного карьера, по которому "ползали" экскаваторы, грузовики разных моделей и просто автомобили. Там был транспортир, и даже фрагмент железной дороги с электровозом и прицепленными к нему вагончиками.
   Но самым главным экспонатом магазинной витрины был большой карьерный самосвал, который казался гигантом по сравнению с остальной выставленной там миниатюрной техникой. Отлитый из желтой пластмассы, он стоял слева, был хорошо виден с улицы и на фоне сувенирных машин выделялся четко и зазывно. В кузове самосвала что-то лежало, прикрытое черным колпаком, изображавшим груз.
   Ребята подбежали к двери и попытались ее открыть - увы, безрезультатно: рабочий день магазина уже закончился, о чем свидетельствовала табличка на внутренней стороне двери. Они опоздали всего на минуту!
   - Там кто-то есть... - проговорил Трувор, вглядевшись сквозь стекло.
   - Дяденька! - крикнула Олюшка и забарабанила в дверь.
   Действия ее поимели результат - маячившая возле прилавка темная фигура медленно направилась в их сторону, сдвинула внутренний засов и высунулась наружу. Продавец в магазине был черным! Негром! Симпатичным таким, высоким и отнюдь не похожим на дистрофика.
   - А ну прекратите хулиганить! - свирепо гаркнул негр, сверкая белками глаз. - Сейчас полицию позову! ... Хм, и ты с ними, Джо? Вот я отцу нажалуюсь, всыплет он тебе!
   - Впустите нас, пожалуйста! - умильно глядя продавцу в глаза, произнесла Олюшка. - Мы ищем одну вещь, и она должна быть здесь, на витрине.
   - Хм... - смягчился негр. - И как эта вещь должна выглядеть, молодая леди?
   - Это прозрачный пакет с вложением, оставленный специально для нас, - сказал Трувор, слега важничая, потому что Олюшка смутилась и покраснела. - Мы должны его найти.
   - Это игра такая. Вроде скаутов, - пояснил Джо. - Если мы не найдем, то над нами будут смеяться.
   - Ну если даже так, - снова хмыкнул негр, - тогда ищите, конечно. Только мне не забудьте показать вашу находку. Договорились?
   Олюшка и Трувор покивали головами и побежали осматривать пространство под подоконником.
   Чуток подумав, Джо последовал за ними. Он не торопился. Он уже постиг, что таинственные похитители музейных ценностей повторяться не любили. Чего-то здесь должно было быть лишним... Точно - вот эта горка из черной пленки на карьерном самосвале - она ничуть не походила на отлитую на фабрике... Ее словно намеренно сюда положили. Для контраста?
   Еще раз окинув взглядом экспонаты, выставленные на витрине, он наклонился над самосвалом и нажал на черный мятый колпак из мятой пленки, изображавший груз. Верхушка "груза" легко подалась под его пальцами, а вот дальше... в пленке явно что-то было замотано! Оставалось проверить, что именно...
   - Ура! - воскликнул Джо, извлекая из черного нутра "груза" прозрачное содержимое с вложением.
   На этот раз то, что было запрятано в схроне, оказалось более габаритным, чем ошейник или повязка - это были мужские нарукавники на предплечья.
   - А вот и новое задание! - молвила Олюшка, подхватывая выпавший из пакета кусок исписанный с одной стороны замши. - А вот и рисунок...
   - Ну что ж, граждане скауты, если вы нашли, что искали, то пожалуйте на выход., - сказал продавец, прерывая их ликование.
   - Мы вам что-то должны за хранение? - спросила Люба, принимая молодежь на улице.
   - Нет, ни в коем случае. Мне уже заплатил за хлопоты тот, кто арендовал место на витрине для ихней игры. И детишек мне описали, чтобы я их ни с кем не спутал.
   - Значит, вы нас узнали? - улыбнулась Олюшка. - Ой какой вы хитрый!
   - Разумеется, узнал, сладкоголосая леди! Но даже не спрашивайте, кто устроил для вас это испытание - я все равно не раскрою секрета. Тайна должна оставаться тайной!

* * * * *

   День этот, плохо начавшись, завершился не просто хорошо, а великолепно: вечер превзошел все ожидания. Даже без обещанного концерта - русских гостей поразил сам местный Центр Праздничных Мероприятий.
   Не снаружи - экстерьер его был невзрачен, как почти у всех зданий N: не на что было смотреть. Но устройство зрительного зала для городка размером с большую российскую деревню - это было нечто. Внутри разместился амфитеатр - да-да, самый настоящий, только не каменный, а сделанный из современных материалов. Там были и сцена, и площадка посередине, на которой, как объяснила Дейзи, иногда выступал заезжий цирк и устраивались так называемые "автородео", то есть битвы между машинами,.
   Ну и дополнительные ряды кресел для зрителей выставлялись, когда фестиваль был запланированный и съезжалось много туристов. Сегодня нужды в дополнительных стульях не было, потому что цыганский ансамбль приехал неожиданно, и реклама в Интернете и на улицах провисела всего три дня.
   - Им бы подгадать накануне Аукциона - вот тогда бы точно зал был в набивку, - сказал Мигель, передавая Любе билеты.
   - Накануне аукциона нашим гостям достались бы только стоячие места: ты забыл, что у нас всегда в этот день собственные городские мероприятия? - возразила Дейзи.
   Мигель вздохнул, соглашаясь.
   - Тебя ждать после выступления труппы?
   - Пока неизвестно. Если что, я тебе позвоню.
   - А у вас разве не действует правило выключать мобильники на время концертов или походов в театр? - удивилась Люба.
   - Положено переводить вызов на виброрежим, - ответствовал Джо небрежно. - Хотя я сегодня свой айфон оставил дома.
   - Рация у нас с мужем есть, - пояснила Дейзи. - Действует в радиусе пяти километров, и для N самое то.
   - А в чем разница? - спросил Трувор.
   - Рация не зависит от сотовой связи или спутников. За нее не надо платить никаким операторам, и нужна лишь батарейка... Тс-с, все: концерт начинается.
   Действительно, свет в зале погас, зато загорелись огни рампы и подсветка по бокам кулис. Раздалась красивая музыка, (гитара, как определил Матвей), и на сцену медленно вышел бородатый брюнет в яркой одежде: в красных сапогах, блестящей рубахе навыпуск, подпоясанный платком и в жилетке нараспашку. На боку у бородача была прицеплена наваха (теперь Матвей знал разницу между навахой и кинжалом). Бородач вел под уздцы нечто с лошадиной мордой и в лошадиной шкуре, с трудом переставлявшее ходилки с копытами.
   При появлении этого тяглового недоразумения по залу пронесся смешок: в N не было секретом, как выглядят настоящие лошади. Пара оглобель, прицепленных к хомуту, волокли кибитку, также на слишком похожую на настоящую, потому что из четырех колес у данного транспортного средства имелось только два. И было непонятно, отчего эта пародия на телегу с тентом не заваливается набок, продолжая сохранять вертикальность.
   Впрочем, когда следом за псевдо-кибиткой из-за кулис вышла группа мужчин, женщин и детей, зал поощрительно захлопал в ладоши. Трувор с Олюшкой к ним присоединились. Артисты были одеты весьма живописно: женщины в длинные широкие юбки и кофты с широкими рукавами, расшитые блесками, и у самой старой из них на голове был красивый цветастый платок, также блестящий. У остальных женщин платки, точнее шали с кистями, висели на шее. Мужчин за всем этим великолепием Олюшка не заметила: нет, они были, но совершенно не впечатляли.
   Дойдя до края сцены, бородач, ведущий "коня" остановился. Музыка стихла. Бородач что-то протяжно выкрикнул на неизвестном языке, отчего все остальные артисты красиво разбежались по сцене, ритмично стуча каблуками туфель, затем собрались возле него, неся в руках чего-то похожее на палки, и соединились в единый круг. А когда круг распался, то на полу уже горел небольшой костерок. Красиво горел. Без дыма.
   Зал ахнул от восторга.
   В руках у одного из мужчин заиграла откуда ни пойми взявшаяся гитара, и к ней присоединились еще две.
   - Майсиго! - крикнул бородач.
   Одна из девушек встала, вышла на середину сцены и - затанцевала, время от времени кидая призывный взгляд в сторону сидевшей группы соплеменников. Она танцевала как-то необычно, не столько телом или ногами, сколько руками. По крайней мере так казалось. На губах у нее играла полуулыбка: дерзкая, насмешливая... Ее черная с красной оборкой юбка то приподнималась, обнажая ноги до колен, то взметалась еще выше, но под ней оказывалась юбка другая, не позволявшая видеть больше, чем хотела танцовщица.
   - Фламенко... - прошептала Дейзи восхищенно.
   Танцовщица не стояла на одном месте. Она приближалась то к краю сцены, то к группе у костра. Один из мужчин поднялся, отложил гитару и подойдя к танцующей девушке, тоже начал двигаться под музыку.
   Теперь это был танец двоих. И снова Олюшка увидела не просто взмахи рук, сопровождавших ритмическое перестукивание каблуков. Перед ней развернулся разговор, объяснение, где не нужны были слова, где все передавали взгляды и движения. Парень словно чего-то требовал от девушки, а она, дразня, манила его и влекла за собой, ускользая из его объятий. Еще один удар по струнам - тишина. Девушка побежала за кулису, оглянулась - и мужчина побежал за ней.
   Вышел он уже с другой стороны, без девушки. Тем временем гитары снова зазвучали, и от группы сидевших на сцене артистов отделились дети - мальчик и девочка. Впечатление было, что они тоже захотели потанцевать фламенко, но их фламенко не был улетным. В танце обоих цыганят не было страсти, не было влечения друг к другу, зато был четкий ритм каблуков и отточенные, уверенные движения.
   Они танцевали красиво, с задором, словно стараясь перетанцевать друг друга, и глядя на них Олюшка почувствовала, что она тоже хочет двигаться в такт музыке. Руки ее сами собой зашевелились, а ноги приготовились ...
   - Что с тобой? - услышала она сердитый голос Трувора. - Очнись!
   - Я хочу туда! Вобрать в себя музыку, как они, ловить на себе восхищенные взгляды! - прошептала Олюшка в забытьи. - Вот так, как они!
   - Тебе нельзя! - наклонился над ней Матвей. - Если ты начнешь танцевать, тут такое может начаться! Если ты не в состоянии сдержаться, нам лучше уйти.
   Олюшка очнулась.
   - Я в состоянии! - молвила она печально.
   - А если тебя снова переклинит? - Трувор, Джо, хватайте ее за руки и не позволяйте встать.
   - Не переклинит. Не надо меня хватать. Не бойтесь, дядя Матвей, я уже отключилась от этих двоих... Это музыка на меня так подействовала. Одна из гитар звучит просто волшебно... Ага, точно! Теперь я знаю причину, и все будет в порядке.
   Олюшка действительно продержалась до конца концерта. Она снова впала в подобие транса, но желания включиться в танец в ней больше не просыпалось ни разу. Она не отрываясь смотрела на сцену; цыганское пение с хрипотцой заставило ее глаза блестеть, а египетский танец-бабочка привел в полный восторг. Концерт для нее промелькнул как одно мгновение.
   - Не знал я, что ты такая впечатлительная, - сказал Джо, когда они уже подходили к своему мини-вэну.
   - Разве тебе не понравилось?
   - Понравилось. Ведь это танцы родины моего отца. Правда, мам?
   - Правда, сынок. Не знаю, как у Оли, а душа Мигеля сегодня уж точно была не на месте. В Андалузии фламенко -народный танец.
  

Глава третья

   - Простите, что подвела вас, - сказала Дейзи утром, - но я должна признаться: с перемещением в Доусон-Сити по воздуху возникли проблемы. Нет туда прямых рейсов. Понадобится несколько пересадок, а это часы ожидания и неизвестно как с билетами.
   - А если через Форт-Сент-Джон? - в голосе Трувора прозвучали деловитость и нотка азарта. - Там аэропорт крупнее, и рейсов гораздо больше, чем из вашего города.
   - Все самолеты оттуда летят в Ванкувер, - пояснил Матвей.
   - Не все, но результат тот же: потеря времени и минимум еще одна лишняя пересадка, - согласно кивнула Дейзи. - Так что единственный приемлемый вариант - это трасса на Аляску ну и дальше после съезда с нее еще 500 с лишним километров.
   - Мы согласны, - сказал Матвей.
   - Вы-то да, а вот я - нет. Выдержать 27 часов за рулем - это выше моего терпения. Вот когда у Мигеля будет очередной выходной и парочка отгулов, тогда пусть он вас и везет.
   - Вы можете посоветовать что-нибудь поближе? - спросила Люба.
   - Да. Заповедник Джаспер Парк. Это один из самых первых Канадских заповедников, организованных специально для любителей дикой природы. Там настоящие леса, несколько очень живописных озер и еще - бьют горячие источники, при которых организованы купальни. Въезд в Джаспер Парк за плату, но разочарованы вы не будете. А если вас охватит желание увидеть самую высокую гору Британской Колумбии Маунт Робсон, то это тоже можно будет организовать без труда - она там рядом.
   Русские гости переглянулись.
   - А сколько туда ехать? - спросила Люба.
   - 4 - 5 часов. Это мне под силу. Мы прибудем туда сразу во второй половине дня, получим все удовольствия, которые возможны, чтобы не объесться впечатлениями, и вернемся домой до полуночи.
   - Или не вернемся, - сказал Матвей. - Там у вас где-то рядом значится на карте одна из индейских резерваций. Заночуем в местной гостинице, а на следующий день съездим туда. Если молодежь не возражает.
   - Конечно, мы не возражаем, - ответила Олюшка.
   - Мне тоже такой план больше по душе, - улыбнулась Дейзи. - Тогда мы сможем не гнать всю дорогу без остановки, а делать привалы. Костер, правда, нам не разрешат разводить, но что нам помешает размять ноги, поваляться на травке, сделать пару интересных снимков?
   - А каким маршрутом мы поедем? - спросил Трувор.
   - Самый короткий путь через Гранд-Прейри. И он более интересный.
   - Гранд-Прейри? Где Музей динозавров? Вот здорово! Папа, мы ведь туда заедем? Да? Помнишь, ты обещал?

* * * * *

   - Знаешь, дорогой, - молвила Люба, когда мини-вэн уже выехал из города и они покатили по знакомой дороге к Лебяжьему Озеру. - Я вот все думаю над вчерашним роликом: помнишь видео о нефтеносных песках?
   - Ну? - сказал Матвей.
   - Если чтобы добраться до нефтеносного слоя надо снять 50 м грунта, то куда они весь этот грунт девают? Это же гора земли в 17 этажей... Я не заметила ни на видео, ни на фото курганов километровой высоты.
   - Да там вообще никаких курганов нет, даже 100-метровых. Только холмики из черных битумных песков, которые один экскаватор насыпает, а второй - черпает из них содержимое для отправки на самосвалах.
   - А что если эти пески залегают на глубине не 50 метров, а только 5? И 50 метров - это мощность пласта?
   - Ты хочешь сказать, что запасы нефти там преувеличены, как и выходная мощность завода по переработке?
   - Ну да. Если из всех упомянутых в том ролике цифр убрать ноль, то картинка нарисуется намного более реалистичная. Девятитонные ковши, самосвалы грузоподъемностью в 35 тонн... Верхний горизонт песков на глубине 5 метров, в толщина пласта - 50. Они ведь сказали, что это была дельта древней реки. Как ты представляешь себе реку глубиной в 500 метров?
   - Никак. Мне вот только непонятно, зачем понадобилась такая громкая и наглая ложь.
   - Вы обвиняете мое правительство в неправде? - недобро прищурился Джо.
   - Не правительство, а нефтяные компании, - важно пояснил Трувор. - Правда, папа?
   - Совершенно верно, сынок. Американцы - спецы по разного рода фейкам. Но они никогда не запускают их просто так. И Канадское правительство об этом обмане наверняка даже не подозревает. Все продуты переработки получаемой нефти идут в США, и там их судьба не прослеживается. Однако ходят слухи, что американцам не удалось обеспечить Европу нефте- и газо-продуктами вместо нефти из Ближнего Востока и России.
   - Может, они сделали это ради привлечения инвестиций? - спросила Люба.
   - Не знаю. Не хочу гадать, не имея информации.

* * * * *

   Музей динозавров ребят поразил - всех ребят, и Джо тоже.
   - Я даже не мог себе представить, что динозавры такие огромные, - сказал он.
   Но взрослые отнеслись к экспозиции скептически.
   - Самих костей мало, - сказал Матвей. - Большая часть выставки - картины и видео из кино.
   - Зато кости настоящие. И были все найдены здесь, на этом месте, - возразила Дейзи сердито. - Вы ведь, русские, любите все подлинное?
   - Прямо под музеем? - у Трувора загорелись глаза.
   - В окрестностях, конечно.
   - Или свезены со всей Альберты. Тут, если послушать, везде, где ни копни - одни кости доисторических зверей валяются, - сказал Матвей.
   - То есть вы теперь вообще ничему из того, что вам показывают, верить не станете?
   - Ну что ты, Дейзи! Если бы кости, выставленные здесь, не были подлинными, то музей бы организовали не в 20 км от Грейт-Прейри, а прямо в городе. И экспонатов было бы на порядок больше. Чтобы уж если поражать так поражать.
   - Посмотри: детям нравится! - толкнула его в бок Люба.
   Трувор с Джо и в самом деле рассекали по музею с азартом бывалых охотников. А Олюшка так буквально замирала возле каждого скелета.
   - Хорошо, что экспонаты закрыты стеклами или прикручены, - тихонько засмеялся Матвей. - Через месяц тут бы мало чего осталось.
   - Наши не воры - они бы и так ничего не прихватили.
   - Наши бы нет, но есть ведь и другие, не столь щепетильные обожатели древностей.
   - Потому и перестали водить людей на карьер, где все это было добыто, - хмыкнула Дейзи.
   - Разве там еще что-нибудь осталось на поверхности? - изумился Матвей.
   - Нет, конечно, - вмешался служащий музея. - Но некоторые посетители сразу же начинали копаться в овраге.
   - А вы бы за плату! Как это повсюду делается в вашей стране.
   - То есть превратить научный полигон в турцентр??? Здесь проводится серьезная работа, а не фигли-мигли. Сборы с этого музея идут на возможность продолжать исследования. Это место уникально - здесь наверняка был "карман", куда река сносила останки животных и растений! Сохранность окаменелостей просто удивительная!

* * * * *

   Больше ничего примечательного за все последующие три часа дороги не произошло, если не считать оленя, вздумавшего пересекать шоссе на участке километров за двести до Джаспера. Капал дождь, видимость была не очень, резко тормозить было бы самоубийством из-за скользкой дороги. Дейзи сбросила скорость, насколько было возможно, и даже повернула руль, но глупому копытному, привыкшему к своей безнаказанности, хватило, чтобы упасть, сломать себе передние ноги и получить удар в голову, не совместимый с жизнью.
   Что и было установлено после того, как мини-вэну был придан задний ход, и пассажиры его высыпали наружу в нескольких метрах от животного.
   Дейзи осмотрела крыло мини-вэна - так и есть: вмятина!
   - Ерунда! - сказал Матвей. - Доедем до ближайшего автосервиса и все будет пучком.
   - Не будет! - Дейзи едва не рыдала. - Здесь заповедная зона, и убивать животных запрещено. Штраф будет - не образуетесь, и весь день пропал.
   - Никто же не видел, кто его сбил, - возразил Трувор.
   - Ты канадскую полицию за дураков считаешь, - сказал Джо. - Они сразу сопоставят вмятину на крыле с обнаруженной тушей.
   - Стоять! - крикнул Матвей Олюшке, которая рванула было к распростертому на асфальте существу. - Не вздумай до него дотрагиваться! Мертвое должно оставаться мертвым - забыла?
   - Я знаю, что делать, - сказала Люба. - Перед нами - около 30 кг отличного свежего мяса. Загрузим оленя в мусорный мешок, спустимся к кустарнику, где он погуще, снимем шкуру и разрубив тушку на несколько частей, загрузим мясо в дорожный холодильник. Голову и копыта сразу закопаем на том же месте.
   - А шкура? - спросил Джо. - Жалко же выкидывать! Из нее целых две пары мокасин могло бы выйти.
   - Ты умеешь их выделывать?
   - Он - нет, но один наш родственник умеет, - сказала Дейзи.
   - Я думали, что вы законопослушная семья, - усмехнулся Матвей.
   - Мы да, но к индейцам это не относится. Те могут тайком нарушать, и на это обычно смотрят сквозь пальцы.
   Они не стали съезжать с трассы вместе с машиной - оставили там Олюшку для контроля и для того, чтобы она смыла с асфальта красное пятно. Остальные спустились к кустарнику и принялись за работу. Пока Матвей перерезал животному горло, отрубал ноги и голову, и вспарывал живот, Люба аккуратно срезала дернину и принялась копать яму глубиной в две лопаты.
   - Койоты все равно разроют, - сказал Джо.
   - А мы еще и камнями привалим. Вон те булыжники видите? Тащите их сюда!
   Даже странно, но пока они занимались сокрытием следов невольного преступления, мимо по шоссе не проехало ни одной машины. Правда, проделали они все аккуратно и быстро. Шкура была спрятана в герметичный пакет, мясо порезано на куски и перенесено в машину.
   Срезать мясо с костей и расфасовать в пищевые пакетики можно было и на ходу, благо в салоне имелся походный раскладной столик. Шкуру тоже натирать солью было сподручнее там, где соль была. Лишние кости опять же закопали, сделав ради этого еще одну остановку. Оставшееся чистое мясо и ребрышки удалось запихнуть в холодильник.
   Правда, продукты оттуда пришлось перегрузить в картонную коробку, чтобы освободить место, но это были уже мелочи. Кстати, в промежуточном населенном пункте, возле дорожного автосервиса, им повезло разжиться тарой, уксусом и специями, что позволило часть мяса замариновать.
   - Зачем? - спросила Дейзи.
   - Шашлык организуем. Там же где-то должны быть площадки для пикников и для костра?
   Действительно, в Джаспер-Парке нашлось место для всего. И вообще, путеводитель не обманул: виды там были потрясающие. Горы оказались честными горами, а не так себе, холмиками на горизонте. Они выглядели высокими, недоступными, холодными и враждебными человеку. Они нависали, словно грозные стражи и некоторые даже были порыты снегом.
   - Давайте сразу определимся, чего мы здесь хотим увидеть в первую очередь, - сказал Матвей при въезде в городок. - Территория большая, чтобы побывать везде, надо пару недель, да и незачем.
   - Посмотрим на водопады, - сказала Люба.
   - Спустимся на плоту по реке Атабаске, - сказали Трувор и Олюшка слаженным дуэтом.
   - Заметано. Тогда мы сейчас же звоним в их контору, бронируем рейс и узнаем расписание.
   - А почему мы не можем спуститься по реке в собственной лодке? - это уже спросил Джо.
   - Потому что там пороги, и переправляться через них надо уметь. К тому же наша лодка не рассчитана на то, чтобы скрестись днищем по камням. Хотя здесь вряд ли глубоко, и мы будем в спасательных жилетах, но вода наверняка холодная. Да и твоя мама тогда не сможет с нами прокатиться - кому-то же надо будет пригнать мини-вэн к конечной точке маршрута.
   - Ну, мама не очень любит экстрим. Она мечтает поплавать в горячих источниках.
   Дейзи хмыкнула.
   - Как я предполагаю, ты далеко не все знаешь про свою маму, - возразила Люба. - Но горячие источники - это здорово! Этого в нашем поселке нет.
   - Олюшка, ты как? Если согласна, то ставим их третьим пунктом программы.
   - А как же знаменитые здешние озера? - проговорила Дейзи меланхолично.
   - На них - если останется время. Что мы, озер не видели? Их в Канаде полно, особенно в Скалистых горах. Осмотрим парочку завтра, при поездке в индейскую резервацию.
   На том и порешили. Забронировали рафтинг, узнали, что старт через два часа и, оплатив въезд на территорию заповедника, отправились на стоянку для пикника по дороге вдоль той реки, по которой намеревались сплавляться.
   Прелесть этого маршрута состояла не только в любовании пейзажем, который действительно был для гостей из Псковщины нов и занимателен, но еще и дорога вела их прямиком к самому знаменитому из здешних водопадов - водопаду Атабаска по имени реки, на которой он находился.
   - Дорогой, ты не забыл купить древесного угля для мангала? - спросила Люба, заметив при выезде из Джаспера хозмаг.
   - Ценная идея. А ты присмотри себе шляпу с полями пошире. Вон там висят, видишь? Чувствую я, пригодится она нам. Ох, пригодится! И путеводитель прихвати.

* * * * *

   - А теперь - в путь. К новым приключениям!
   - Подальше от цивилизации? - усмехнулась Дейзи.
   - Ага, - сказал Трувор. - Вот бы еще клад здесь найти хоть самый малюсенький. Тогда можно было бы поискать следующую записку.
   Взрослые переглянулись.
   - Не понял связи одного с другим, - пожал плечами Джо.
   - Ну как же? - сказала Олюшка. - В записке сказано о каком-то сокровище, которое рядом.
   - А если я неправильно перевел?

* * * * *

   Первые две площадки для лагеря их компания пропустила
   - Отъедем от Джаспера километров на 10-12, где нет толпы, - сказал Матвей. - Тут на плане подходящая показана, под номером 5. Хотя вообще-то у нас по курсу она третья.
   - Третья так третья, - согласилась Дейзи. - Площадка эта после моста, и основная трасса там проходит уже по другому берегу реки. Там точно спокойнее.
   Действительно, площадка номер 5 для лагеря оказалась самое то.
   - Мне нравится пейзаж, - сказала Люба, обозрев окрестности. - В нем что-то есть, и галечник красив.
   Чем этот галечник отличался от камней, щедро рассыпанных по берегам реки Атабаска на всем протяжении ее русла, можно было даже не спрашивать. Это было бесполезно - капризная Любина муза никогда ничего не объясняла, она действовала. Она хватала Любину эстетическую жилку за горло, нажимала на особую рисовальную точку внутри ее души и - вуаля: Любины глаза устремлялись в неведомые дали, уши переставали реагировать на какие-либо звуки, а руки хватали мольберт, треногу и раскладной стульчик.
   После этого Любины ноги послушно перемещали ее туловище вместе со всеми причиндалами в избранную музой точку, и лучше было нашу художницу в такие моменты не трогать - она забывала про отдых, еду и все на свете. И только маленький штришок ставил под сомнение уверения Любы насчет ее полного подчинения коварным богам искусства: оставалось загадкой, как при такой одержимости Люба ухитрялась не только успешно трудиться на ниве школьного просвещения, но и не забывать вовремя доить коров и кормить кур?
   Здесь кур не было, поэтому Матвей кивнул Дейзи остановить мини-вэн, и они принялись выгружаться. На площадке для лагеря был уголок с готовыми столиками и лавочками для пикника, поэтому куда тащить шампуры и детали мангала, было ясно без объяснений. Ребятишки приняли в разгрузке самое деятельное участие, а Люба под шумок незаметно переместилась в избранную ей точку пространства.
   - Шашлык - это забота мужчин, - напомнил Матвей Дейзи после того, как разжег огонь в успешно смонтированном ими жестяном ящике на ножках и достал из багажника разделочную доску. - Поэтому попрошу дам не мешать... Кстати, Дейзи, ты не могла бы отнести Любане шляпу, которую она в спешке забыла надеть?
  

Глава четвертая (12)

   Поскольку Олюшка относилась к дамской половине человечества, то просьба не вмешиваться в священнодействие над мангалом относилась и к ней. Поэтому пока мужская когорта пассажиров мини-вэна увлеченно занималась нанизыванием мяса на шампуры, Олюшка неспешно двинулась к реке, а дойдя, захотела прогуляться вдоль пляжа. Река притягивала ее, словно магнит кусок железа, и это было странно.
   Еще более странным было то, что вода, протекая мимо Олюшки, словно звала ее к себе присоединиться, но не для того, чтобы искупаться, нет. Она манила не погрузиться в волны полностью, а зайти по колено, чтобы побрести вниз по течению, осматривая дно, усыпанное разноцветными обкатанными камушками.
   Привыкшая доверять голосам окружающей природы, Олюшка скинула шлепанцы и куртку, закатала брючины и зашла в реку. Зов усилился, Олюшку просто тянуло подчиниться и начать послушно перемещаться вдоль береговой линии. Влекла ее не глубина, а камушки на речном дне - они казалась достойными украсить любую коллекцию сувениров.
   Жаль только, что попав в Олюшкины руки, каменные лепешки переставали быть восхитительно красивыми, и их приходилось с разочарованием бросать. Обратно. Но азарт, охвативший Олюшку, отпускать ее не собирался. "Возьми вот это, - подсказывал он. - И вот это..."
   И внезапно все разом кончилось.
   "Дошла, - поняла Олюшка. - это где-то здесь... напротив меня..."
   Она подняла еще пару галечек - так, на всякий случай. Вдруг - что это? Среди подводных камней блеснуло нечто яркое и блестящее. Олюшка нагнулась - в руке у нее очутился браслет желтого металла со вставками из прозрачных оранжево-желтых камней. Как этот браслет оказался на дне реки, тоже было понятно: сломанная застежка объяснила достаточно.
   - Ура! Клад! - закричала Олюшка, подняв руку вверх с зажатой в кулаке находкой.
   Выскочив на берег, она побежала навстречу повернувшимися к ней мальчишкам, лишь на пару секунд задержавшись, чтобы сунуть ноги в шлепанцы и подобрать куртку.
   - Смотрите, что я нашла в воде!
   - Вряд ли это золото и настоящий янтарь, - с деланным равнодушием проговорил Трувор, стараясь перебить впечатление.
   - А нам и не надо, чтобы он был настоящим! - счастливо улыбнулась Олюшка. - Ты же сам загадал, чтобы клад был хоть какой-то, пусть даже самый маленький. Это значит...
   - ... что предметы из музея и следующую записку мы найдем здесь и сегодня? - теперь скепсис был в голосе Джо.
   То, что к рукам Олюшки чуть ли не липли разные находки, ему отчаянно не нравилось. Словно было в этом нечто запретное, отнимающее у него, местного обитателя, его законную добычу.
   - Вопрос "как и где"...
   - Ну-ка, покажи! - сказала Дейзи, подойдя к ребятам. Она взвесила в руке находку, и сделала вывод: - Тяжелый. Похоже что это не медь. А вставки ... Сейчас очень хорошо подделывают янтарь.
   - Да какая разница: янтарь это или подделка? - пожал плечами Матвей. - Мы же все равно не собираемся браслет продавать. - Любань, мы ждем тебя! Шашлык готов!
   Пока компания трапезничала, подъехала еще пара машин. Увидев треногу с мольбертом, новоприбывшие ринулись к картине, которую Люба легкомысленно оставила сохнуть, не озаботившись даже прикрыть. Впрочем, реплики, донесшиеся до ее ушей, весьма потешили ее авторское эго.
   - Все, - сказала она, - больше не могу съесть ни кусочка. И вообще, нам пора сворачиваться и ехать, иначе мы никуда не успеем.
   Матвей кивнул и, сняв с мангала три последних шампура, пошел угощать шашлыком соседей. Пока все это происходило, Дейзи с мальчишками извлекли из мангала непрогоревший уголь с пеплом, чтобы высыпать его в пакет и забрать с собой, и разобрав конструкцию, сложили ее туда, откуда она была извлечена за час до этого.
   - Ну, все, - сказала Люба, зафиксировав свое творчество так, чтобы никакие дорожные приключения не могли нанести вред ее нынешнему шедевру, - поехали!
   - А твоя новая шляпа? - с иронией проговорил Матвей. - зря ты, что ли, ее покупала?
   - Ах да! Но где же она?
   - Сейчас наша молодежь тебе ее разыщет... Трувор, Джо, будьте джентльменами, откопайте и принесите сюда это произведение местной промышленности!
   Ребята кинулись туда, куда указывал его вытянутый палец, но никакой шляпы они не увидели. Зато на означенном месте виднелось нечто вроде круглого тазика, наполовину заполненного галькой. Они переглянулись - рисунок из пятой записки выглядел очень похоже!
   И впрямь - спустя минуту торжествующий вопль вырвался из двух мальчишеских глоток. Добыча была честно разделена пополам: в руках у Трувора был прозрачный пакет, а у Джо - дамская широкополая шляпа.
   - Ну что там на этот раз? - с нетерпением спросила Олюшка.
   - Украшение для кос, - сказал Трувор, развернув кусок тонкой кожи и демонстрируя публике два больших кругляшка из перламутра с висюльками из меха. - А ехать нам предстоит...
   - В индейскую резервацию, - докончил Джо. - Видите, здесь голова с убором из перьев нарисована?
   - Но только не сейчас, - укоризненно пригладила лепестки его энтузиазма Дейзи. - Я лично хочу к водопаду: самому знаменитому водопаду в Парке Джаспер.

* * * * *

   К горячим источникам они едва успели, и ночевать им пришлось там же, в кемпинге. Зато утром они спокойно сели, открыли Интернет и обсудили, какую из индейских резерваций им лучше всего посетить.
   - Ближайшую, - сказала Люба.
   - Если только у Дейзи и Джо нет где-то родственников, которых они бы хотели навестить, - сказал Матвей.
   - Все наши родственники проживают в N, - сказал Джо. - Правда, мам?
   - Не все, но кого мы знаем лично - да, - подтвердила Дейзи.
   - Тогда все в порядке. Итак?
   - Я пробил в Инете, что есть такой уникальный поселок Бёч-Лейк, часть которого занимают две индейские резервации, и еще две расположены поблизости. Основное занятие жителей - деревообработка. Если нам удастся туда попасть - точно не промахнемся и узнаем много интересного.
   - А в чем проблема?
   - Дорога плохая.
   - Наш мини-вэн выдержит, - сказал Джо. - Правда, мам?
   - Правда. Но в любом случае на плохую дорогу мы попадем не сразу. Сначала надо доехать до шоссе 97, а это целых 375 километров.
   - Ого! - сказала Люба. - Это же 4 с лишним часа езды.
   - Ага. А до конечной точки маршрута еще 230.
   - Да еще столько же назад, - сказал Матвей.
   Ребята переглянулись.
   - А поближе к вашему городу ничего нет? - спросила Люба. - Если верить Интернету, то ничего особо занимательного мы там не увидим, все то же, что везде. День аборигена уже прошел, месяц тому назад, День Канады был 1 июля, и устраивать пляски ради нас никто не станет.
   - Есть одна небольшая резервация по Аляскинской трассе за Форт-Сент-Джоном.
   - Люба, ты как? - спросил Матвей.
   - Я малость приустала. Две подряд поездки по полторы тысячи километров я не выдержу.
   - 1200, - сказал Трувор.
   - А мыть золото? В Доусон-Сити? Уже передумал?
   - Нет, конечно.
   - Тогда все, разворачиваемся и на отдых, пока мы не уморили нашего бессменного гида окончательно.
   Дейзи засмеялась:
   - Главное, чтобы вы остались довольны. А мне что - я привыкла к сидячей работе. Знай держись за руль, а колеса сами крутятся. Вам хоть понравился самый большой заповедник Альберты?
   - Ага, - сказала Олюшка. - Было здорово!
   - Особенно рафтинг, - поддержал ее Трувор. - Было весело! Правда, Джо?
   - Угу.
   - Ну и отлично! Завтра-послезавтра Мигелю обещали выходной и плюс еще два дня отгула, и двинем всей компанией на Юкон. Только надо будет не забыть инвентарь приобрести, чтобы не покупать его в Доусон-Сити втридорога...
   Знали бы они, какое известие ждало их по прибытию в N!

* * * * *

   Мигель нисколько не был огорчен тем, что "русcо-туристо" вместе с его супругой и отпрыском не вернутся домой раньше следующего полудня. Более того, он был рад поскучать один вечерок в тишине и спокойствии. Потому что как ни ценил он свою Дейзи, но иногда даже ее забота его напрягала. Он очень уставал на работе от постоянного общения с людьми и любой неожиданный шум в помещении воспринимал как сигнал к действию.
   Итак, он ехал верхом своим обычным маршрутом: сначала мимо площади для керлинга по 13 Street, где должен был свернуть к публичной библиотеке, далее вдоль Кин Парка (резвящаяся там детвора должна была знать, что полиция не дремлет). Дальнейший путь его должен был пролегать к торговому центру, для чего предстояло пересечь шоссе ! 2, куда он и направился, весь в мечтах о блаженном вечернем ничегонеделании.
   Одним словом, рутина. Однако как раз в этот день, избранный Мигелем для отдыха и расслабона, судьба решила доказать ему, что не зря Фортуну некоторые называют злодейкой. Не успел его конь пересечь шоссе, как под его стройные, не знавшие беды лошадиные ноги бросилась молодая человеческая особь в длинной юбке, цветастой шали и платке на голове - короче, испанская хитана одна штука, классика жанра.
   То есть девица цыганской наружности вряд ли искала себе смерти от удара копытом по лбу - она просто неожиданно выскочила наперерез бедному животному из боковой улочки.
   Будь вместо коня живое существо примерно одинаковых с девицей габаритов, дело закончилось бы взаимными объятиями с непредсказуемыми последствиями, но в данном случае весовые категории пешехода и объекта его устремлений были явно не равны. Полицейский конь, будучи законопослушным животным, решил во что бы то ни стало избежать дорожно -транспортного происшествия, для чего резко затормозил и уклонился в сторону.
   Увы, незнание законов физики привело его в состояние "на дыбы", отчего всадник, которого он до этого бережно нес на своей спине, свалился вниз, прямо на серый, твердый, разогретый лучами июльского солнца асфальт.
   Вспоминал об этом впоследствии Мигель с улыбкой, но тогда ему было никак не до веселья. Тем более что девица вместо того, чтобы помочь ему подняться, принялась обшаривать его карманы с явным намерением конфисковать их содержимое в свою пользу.
   Неизвестно, чем бы это приключение закончилось, но, на счастье Мигеля, к месту происшествия ринулась толпа, иначе он бы точно остался без своего служебного Смидт-энд-Вессона, без навахи и айфона с рацией, не говоря уже о кошельке с банковскими картами. Мигель был столь слаб, что не в состоянии был оказать хоть какого-то сопротивления чужим рукам. Однако девицу он узнал - она была той самой красоткой, что зажигательно трясла юбкой на сцене Центра Праздничных Мероприятий накануне вечером.
   Как и мужчину, чей голос до него донесся перед тем, как темнота окончательно его поглотила - этот тоже был из артистов.
   - Mi corazon, ты хочешь, чтобы за нами начала бегать вся канадская полиция? - тихо прошелестел этот голос.
   - Я хочу, чтобы он вернул мне мою вещь, - зло прошипела красотка.
   - А она точно у него?
   - У кого же еще, если он остался там шнырять, когда мы уехали?

* * * * *

   Очнулся Мигель уже в больнице. Первое, о чем он попросил сиделку - это не сообщать его жене о происшествии, потому что та находилась слишком далеко, чтобы явиться немедленно. К тому же он знал, что, явившись, Дейзи сразу начнет причитать и плакать, а он хотел-таки провести ночь спокойно, пусть даже в больничной палате.
   С него было достаточно и перепуганных физиономий обоих старших сыновей, которые немедленно примчались, чтобы окружить его непосильным бременем концентрированного внимания, и через пяток минут после начала их визита голова у Мигеля уже раскалывалась. А если присоединить к тому многочисленные ушибы, и что один бок у него был содран, а кисти рук не только не функционировали, но еще и болели, то отключиться и забыться было единственным его желанием.
   - Вам повезло, что все переломы закрытые, и нет смещения костей, - сказал хирург, просмотрев снимки. - Но реабилитация предстоит долгая.
   - И сколько это будет стоить?
   - Большую часть стоимости покроет страховка. Разве что потребуются дополнительные исследования вроде томографии. Ну и если после первых процедур, как только мы убедимся в стабильности вашего состояния, вас заберут домой. Это будет через три дня: сегодня мы сделали, что могли, сутки на то, чтобы проверить эффективность назначенного лечения, и послезавтра - проверка на наличие осложнений.
   - То есть? - спросил старший сын.
   - У вашего отца была потеря сознания. Это типичная черепно-мозговая травма средней тяжести. В подобных случаях возможен быстрый рост внутричерепного давления, развитие гематомы и даже опухоли. Это если говорить простым внятным языком. В общем, может потребоваться дренирование или введение дорогостоящих препаратов, которые страховкой не предусмотрены.
   - Ясно. Значит, будем думать, где брать деньги на операцию.
   - Не торопись, может, все еще обойдется, - проговорил Мигель через силу. - И, главное, не волнуйте маму, пока она не вернется в N. Не дай бог, она вообразит бог знает какую катастрофу, накрутит себя и вместо того, чтобы ехать не торопясь и по правилам, помчит со стеклянными глазами, наплевав на все скоростные ограничения. И хоть бы был в том какой-то прок - меня собираются до утра продержать на снотворных, анализы возьмут только во второй половине дня, и тогда же начнут пускать посетителей.
   - Понятно. Ну, мы пошли, нам уже знаки подают, что время для посещения закончилось.
   Мигель знал, что говорил - не успела Дейзи въехать во двор дома, как немедленно позвонила супругу, чтобы поинтересоваться, что готовить на ужин. Ответил ей полузнакомый женский голос с сообщением, что Мигель в тяжелом состоянии находится в больнице, и что навестить его можно там-то и тогда-то.
   - Мы с вами, - сказала Люба, - это даже не обсуждается. И помни: главное, что он жив, а остальное приложится.
   - Дядя Матвей, я прихвачу нашу аптечку, - робко произнесла Олюшка, ловя его взгляд.
   Матвей чуток подумал.
   - Да, это тот случай, когда риск оправдан, - кивнул он. - Хотя торопиться не будем, сначала надо будет пообщаться с лечащим врачом. - А ты сдюжишь?
   - Да. Бабушка сказала, что если человек не стоит на пороге смерти, то мне это вреда не нанесет.
   - Это она о чем? - тихо спросила Люба у Матвея, пока Дейзи и Олюшка вместе направились к дому: одна, чтобы его открыть, а другая - чтобы сбегать за аптечкой.
   - О рецептах ее бабушки, разумеется. Олюшке запрещено пытаться вылечить то, что за пределами ее возможностей. Во избежание разборок с властями и местным здравоохранением. Но судя по тому, что Мигель лежит в травматологии, а не в реанимации, у нас есть реальный шанс ему помочь.
   - А почему ты сам этого не сделаешь? - угрюмо проговорил Джо.
   - Потому что я не медик, я фермер. Олюшка ассистировала своей бабушке лет с пяти, и она прошла полный курс мед. подготовки.
   Всю дорогу до больницы в компании не прозвучало ни слова. Впрочем, к лечащему врачу пропустили только Дейзи и Олюшку.
   - Вот, - сказал врач, выводя последовательно на экран снимки головы, правой руки пациента и его ребер. - Пока ничего угрожающего не видно, но необходим постоянный контроль за его состоянием. Если у вас есть средства подержать вашего мужа недельку в больнице, то это было бы лучше всего.
   - Мы подумаем, - одними губами проговорила Дейзи. - А сейчас мы хотели бы его навестить.
   - Только не долго, - кивнул врач. - вашему мужу сейчас необходим полный покой. И накиньте халаты, пожалуйста.

* * * * *

   В палату вместе с ними зашел и Джо, а остальных не пустили. Впрочем, они и сами не рвались, да и правильно - Мигель был в отключке. Он спал, тяжело дыша при этом, и к локтевому сгибу у него была присоединена капельница.
   - Оставьте меня с пациентом один на один, - потребовала Олюшка, подержав ладошку на лбу лежащего без сознания человека.
   - С ним все в порядке? - спросила Дейзи, плохо понимая, что заставляет ее доверить самое ценное, что у нее было, чужой малознакомой девочке, по сути еще ребенку.
   - Будет в порядке, если вы не станете мне мешать.
   - А где твоя чудо-мазь? - угрюмо спросил Джо.
   - В кармане. Проследи, чтобы сюда никто не входил минут 20, а еще лучше - полчаса.
   Чуть за матерью в сыном зарылась дверь, Олюшка убрала подушку и, приподняв голову Мигеля, села на кровать так, чтобы голова его переместилась ей на колени, и можно было прижать ее к своему животу. Халат Олюшки при этом был расстегнут, куртка осталась лежать в коридоре, и лишь тонкая блузка не позволяла голове пациента соприкасаться с кожей ее туловища.
   То, что пациент был без сознания, Олюшку не смущало - обезболивающие не могли помешать процессу выздоровления. Но собственная поза ей не понравилась. Вернув себя в исходную позицию, а подушку пациенту под голову, Олюшка взобралась на кровать с ногами, так что очутилась на лежащем мужчине верхом (по крайней мере так казалось бы со стороны), и приложила ладони к его вискам.
   Подержав их неподвижно где-то с минуту, она принялась оглаживать голову целиком, прошлась по лицу, спустилась к шее, ключице, плечам... Она не давила на грудь больного своим весом - она опиралась на кровать коленями, и теперь переместилась ниже, чтобы удобней было провести процедуру с грудной клеткой пациента.
   На ее удачу, под больничной пижамой грудь была полностью обнажена, ему не стали ее бинтовать - трещина в ребре прикованного к постели человека особой фиксации не требовала, и доступ к коже был отрыт. Огладив ее всю, Олюшка дошла до сломанного ребра и задержалась там - на сколько, она не знала: пока не стала заполняться соединительной тканью трещина. Затем она спустилась ниже...
   Поясница с почками, живот - там пришлось подзадержаться...
   Область таза Олюшку смутила - воспитанным девочкам смотреть на орган, которым мужская половина человечества отличается от женской, не полагалось.
   "У животных же ты смотришь, и ничего страшного не случается? - укорила она себя за нерешительность. - Ну неприятно немножко к этому прикасаться, так потерпи для пользы дела. Нельзя человека недолеченным оставлять!"
   В общем, огладила она и нижнюю часть тела, уделив особое внимание позвоночнику и отходящим от него нервным корешкам. Ну и мышцы заодно подремонтировала
   С ногами было проще и быстрее... как и с левой рукой...
   А вот правая... правая была не просто примотана к лангетке, а загипсована... Нужны ножницы...
   - Тетя Люба, у вас нет в сумке маникюрного набора? - спросила Олюшка, высунувшись в коридор.
   - У меня есть, - сказала Дейзи. - Как он там?
   - Лучше, чем я думала... Дядя Матвей, купите там внизу, в аптечном пункте, бинт для гипсования, простой широкий бинт и вату.
   Вернувшись в палату, Мигелю, Олюшка раскурочила гипсовую повязку с помощью маникюрных кусачек и ножниц и удалила ее, а после, обхватив верхнюю конечность пациента своими ладонями, принялась ее "прогревать", сканируя. Она, естественно, запомнила содержание рентгеновского снимка и была рада, что трещина была только в одной лучевой кости, а не в обоих, и что обошлось без смещения, но в процессе излечения остальных частей тела ей пришлось эту руку перекладывать, да и снятие гипсовой повязки было не совсем безупречным.
   Поэтому мало ли что могло там внутри произойти, среди плотно прилегающих соседних костей, сухожилий и мышц? "Заштопав" трещину, Олюшка передвинулась к кисти. Переломов там не было, зато имелось растяжение, и кисть опухла, что не только увеличивало болевые ощущении, но и мешало нормальному кровотоку.
   Приведя руку в более-менее нормальное состояние, Олюшка, разумеется, понимала, что она лишь запустила процесс регенерации, а не довела его до победного. Поэтому некоторое обездвиживание руки пациента было весьма желательным. По счастью, она знала, как это делается профессиональными медсестрами, кроме того, в ее распоряжении был снятый с руки пациента "старый" гипс.
   Слегка подумав, Олюшка решила, что самым лучшим будет использовать его вместо лангеты. Позвав Матвея в качестве ассистента, она обложила проблемную руку тоненьким слоем ваты, зафиксировала ее деталями бывшей гипсовой повязки, обмотала все вместе в один слой бинтом для гипсования, а затем, когда конструкция затвердела, замаскировала бинтом обычным и положила руку так, как та лежала до ее вмешательства.
   - Выходим, - кивнула она Матвею.
   Впрочем, она сделала и еще кое-что: тщательно помыла стакан, в котором они смачивали гипсовый бинт. Не для маскировки - для безопасности тех, кто захотел бы из него попить.
  

Глава пятая (13)

   Матвей был поражен, насколько бледной и усталой вышла Олюшка из палаты. Там, помогая ей с перевязкой, он был занят делом, и ему было не до разглядывания темных кругов под ее глазами и прочих признаков внутреннего истощения. Но сейчас ему стало понятно, что девочка едва держится на ногах.
   - Спать... - произнесла Олюшка и повалилась на ближайшее сидение.
   - Что с ней? - озабоченно спросила Люба.
   - Перенапряглась. Ей сейчас необходим полноценный отдых. Дейзи, немедленно вези нас всех домой!
   - Я остаюсь здесь, возле своего мужа.
   - Ты сейчас будешь ему мешать. Он под капельницей и снотворными. Проснется только утром. Ну же, возьми себя в руки!
   - Я не могу вести машину.
   - Не беда, я сяду за руль. Но твое присутствие в салоне необходимо, чтобы меня не обвинили в угоне транспортного средства. Джо?
   Тот покачал головой:
   - Я никуда не поеду. Буду дежурить возле палаты.
   - Туда нельзя сейчас заходить, - сказал Трувор. - Ты нарушишь процесс выздоровления.
   - И все-то ты знаешь.
   - Олюшка рассказывала. Процесс регенерации лучше всего происходит во сне.
   - Ты сейчас нужен матери. Посмотри, в каком она состоянии. А к отцу поедете завтра, когда ему станет лучше, - мягко сказала Люба. - Лекарства, изготовленные нашей сельской знахаркой, творят чудеса.
   Люба и сама не до конца верила в то, что Олюшка способна хоть что-то сделать. Но в одном она была уверена твердо: хуже от ее лечения быть не могло, и каждый следующий день помогает самовосстановлению организма. Тем более под присмотром врачей.
   Уже одно то, что Мигель дышал самостоятельно, а не через трубочку, подведенную к носу, обнадеживало. Поэтому можно было расслабиться и перестать паниковать. Добравшись до автобуса, Олюшка опять легла на два смежных сидения и все пятнадцать минут поездки, парковки и высадки проспала. По приезду "домой" Матвей отнес Олюшку в ее комнату и спросил:
   - Ужинать будешь?
   - Не-а, - и девочка вновь отключилась.
   На завтрак она тоже не встала. Матвей на всякий случай нарезал ей бутербродов, поместив их в контейнер в холодильнике, поставил на стол электрочайник с кипятком и банку растворимого кофе. Подумав, он положил рядом и коробку с пакетированным чаем. Затем снова отрыл холодильник и написал маркером на контейнере с бутербродами: "Для Олюшки".
   И присоединился к остальным, с нетерпением ожидавшим его в мини-вэне, чтобы отправиться в больницу. Они ехали, отлично зная, что до обхода лечащего врача нечего даже и пытаться лезть к больному. И что часы для посещений больных пробьют еще нескоро.
   - Я хочу, чтобы Мигель знал: мы будем его поддерживать и сделаем все, чтобы он поправился. Даже если ради этого придется залезть в долги и продать дом, - пояснила Дейзи.
   - Не надо продавать дом - мы же собирались поехать на золотые прииски, - сказал Джо. - Мы намоем там много металла и вернемся с нужной суммой.
   - Ты думаешь, это так легко сделать?
   - С Олюшкой получится. Она, знаешь, какая находчивая? Она возьмет в руки палку-рогульку и проведет нас к богатимому месту. Вот увидишь, мам!
   - Если на том участке, который нам удастся арендовать, хотя бы что-то осталось! - возразил Матвей. - Но в любом случае паниковать не надо и торопиться в долги залезать тоже. Мы за все время пребывания у вас не израсходовали и половины прихваченной нами из России суммы. Все что там - ваше. Пусть это не бешеные деньги, но на некоторые процедуры хватит.
   - Мы не расплатимся, - всхлипнула Дейзи.
   - И не надо, - сказала Люба. - Мигель друг моего свекра, Вы столько с нами возитесь, и мы вам доставили массу хлопот! Это будет только справедливо.
   Каково же было удивление и Дейзи, и гостей из России, когда в приемном покое медсестра попросила их немедленно проследовать в кабинет главврача, где уже сидел, ожидая их, Мигель собственной персоной.
   - Забирайте своего супермена! - сказал главврач. - Нарушителям режима здесь не место. Не успел глаза продрать, как отсоединился от капельницы, начал самостоятельно передвигаться и рваться домой.
   - Да я уже здоров! - пылко возразил Мигель. - Вот, смотрите сами!
   Он бодро вскочил со стула, воздел руки кверху и сжал их в плечах, демонстрируя мускулы.
   - Хорошо-хорошо, - поморщился медик. - Но при малейших симптомах травмы головного мозга, а именно: тошноты, рвоты, головокружения или просто головной боли, немедленно сюда. Если вы не собираетесь безвременно отправиться в "лучший мир".
   - Куда? - переспросил Трувор.
   - Умереть твой папка может в любой момент, вот что. А вы, леди, проследите за супругом. Никаких перегрузок, питание легкое, насыщенное и постоянно измеряйте температуру. И не торопитесь снимать гипс...
   Дейзи слушала все это в полнейшей прострации. Она помнила, в каком состоянии был ее супруг еще вчера вечером - ни о какой симуляции не могло быть и речи. Своего мужа она всегда чувствовала: пьяного или трезвого, усталого и всякого. И вчера он точно был серьезно болен. Кроме того, она внимательно прочитала его медицинскую карточку, где был подробно описано и сотрясение мозга, и перелом ребра, и многочисленные ушибы. Где все это было сейчас?
   Она кинула взгляд в сторону русских гостей - Матвей откровенно ухмылялся.
   - Это что, чудо-мазь вашей бабушки? - ошеломленно произнесла она, наконец.
   - Угу, - важно произнес Трувор. - Пошли отсюда поскорее, Олюшка, должно быть, уже проснулась!
   - Вот торопыги! А рекомендации вашему знакомому на работу, чтобы ему предоставили отпуск на восстановление здоровья, не нужны?

* * * * *

   Олюшка хоть и проснулась, когда ее пригласили к обеду, но сразу же после отправилась досыпать. Полностью пришла она себя только вечером, и ничуть не удивилась чудесному воскрешению хозяина дома.
   - Гипс с руки можно уже снимать, - молвила она невозмутимо. - Там тоже все срослось.
   Выглядела Олюшка уже вполне живой, хотя и несколько бледноватой, и это Матвея успокоило.
   - Как насчет поездки на золотые прииски? - поинтересовался он у хозяина дома.
   - Завтра с утреца и рванем.
   - А у вас осталась еще ваша чудо-мазь? - спросила Дейзи.
   - Не-а, - отвечал Матвей, кинув косой взгляд на Олюшку. - И состава его мы не знаем.
   Дейзи проследила за его взглядом и вздохнула. Можно было даже не гадать - задала вопрос она о чудо-мази далеко не из праздного любопытства...
   - В общем, так, - сказал Мигель на следующее утро. - Если мы хотим, чтобы наша поездка прошла благополучно, то дисциплина, дисциплина и полная дисциплина. По поселкам, через которые мы будем проезжать, не разбредаться, угощения из чужих рук не принимать, не ссориться и все найденное разделим поровну.
   - Ясно. Мы одна бригада, - согласился с ним Матвей. -Горы и толпа авантюристов - это гремучая смесь. Если видите каких-то подозрительных личностей, то изображаете из себя немых и слепых. По всем вопросам любопытных отсылайте или ко мне, или к Мигелю.
   - Лучше к нему, - сказала Люба. - Он представитель закона, и у него больше шансов быть услышанным.
   - Он же без формы, - возразил Трувор.
   - Зато умеет себя держать, и с ним постараются не связываться.
   - Ой, сколько же можно об одном и том же? - поморщилась Дейзи. - У нас сутки с лишним дороги впереди, вместе с остановками, успеете наговориться! Никто не хочет лишних происшествий на свою пятую точку.
   Однако человек предполагает, а бог располагает, и если кому-то суждено попадать в переплет с интервалом в 48 часов, то избежать этого у него не получится, каким бы предусмотрительным он ни был. Приключения ждали их пеструю компанию сразу же при выезде из N. Они даже до моста через реку Кискатино не успели доехать, как на дорогу перед их машиной выскочила женщина и принялась махать руками.
   Если бы Мигель не был полицейским, то ничто не могло бы его заставить остановить мини-вэн. Более того, в связи с участившимися разбойными нападениями на дальнобойщиков, инструкция поведения на пустынных трассах требовала продолжать движение даже не притормаживая, наплевав на все, что могло такое движение нарушить, тем более что дальше шел поворот, и оттуда очень просто могла выскочить вооруженная банда.
   В общем, техника безопасности предписывала прошурувать мимо, не мучая себя излишними сомнениями. Но профессия накладывает на любого человека свой отпечаток, и Мигель исключением не был. Он остановил мини-вэн, велел Матвею сменить его за рулем и приказал в любом подозрительном случае срываться с место в карьер и вызывать полицейский наряд.
   - А ты? - спросила Дейзи, наморщив лоб. Идея бросить мужа среди леса ее явно не вдохновляла.
   - Я постараюсь их задержать. В случае чего меня подберут наши.
   И вышел на обочину. При ближайшем рассмотрении выбежавшая женщина оказалась все той же цыганкой, из-за которой он упал с лошади, только переодетой в более цивильную одежду. Это уже переходило все границы.
   - Шит! - выругался Мигель. - Mierda tan mierda...
   - Это она? - услышал он громкий голос Олюшки у себя за спиной. - Та самая тетенька, что красиво танцует?
   - Угу. Дотанцуется она однажды... - А ты что тут делаешь? Я же велел сидеть в автобусе?
   - Но разве вы не хотите узнать, отчего звезда канадской сцены, рискуя жизнью, сначала бросается под ноги вашему коню, а затем под колеса мини-вэна?
   - Испанской сцены, - буркнул Мигель.
   Цыганка засмеялась.
   - Уважаемая, - обратилась к ней Олюшка, и тон ее как по волшебству сменился. Рядом с Мигелем теперь стояла юная гадалка, королева, способная приказывать и подчинять. - Поведай, что тебе надо от этого доброжелательно настроенного к твоему искусству сеньора, потому что танцы твои напомнили ему о его любимой и далекой родине!
   - Пусть он отдаст мне "След индейца", - буркнула цыганка.
   Олюшка повернула голову к Мигелю.
   - Отвечай! - холодно произнесла она.
   - Не видел я никакого Следа индейца. Возле трупа были следы, но это были следы обычных кроссовок. Все что я нашел, я отнес в Управление полиции, но это был обычный мусор.
   - Ты слышала, - обратилась Олюшка снова к цыганке, - нет у Мигеля предмета, который вы ищете. Возможно, ваш парень в рубашке с жар-птицами, который его вез, спрятал эту вещь в каком-нибудь тайнике. Пообщайся со своими, а если ты ясновидящая, то вызови дух этого парня, пусть он тебе укажет, где схрон.
   Она отрыла дверцу мини-вэна, впорхнула туда сама и втащила за собой Мигеля, которой, прослушав резюме от его речи, превратился в точно такой же соляной столб, что и цыганка. Он даже обратно за руль сесть не сподобился, чтобы сменить там Матвея - просто плюхнулся на ближайшее место в салоне. Так что Матвею ничего не оставалось, как только сдать назад, чтобы избежать наезда, объехать продолжавшую стоять фигуру и нажать на газы, чтобы затем плавно набрать скорость.
   - Где ты так наловчилась? - спросил Мигель у Олюшки, приходя в себя.
   - У дяди Руслана. Он профессиональный экстрасенс, и я иногда ему ассистировала. Я изобразила парочку интонаций, которые всегда действуют на клиентов, только и всего.
   - И ты так спокойно об этом говоришь? - изумилась Дейзи.
   - А чего волноваться-то? Дядя зарабатывает этим себе на жизнь. Он всегда сначала побуждает клиента раскрыться и рассказать о своих проблемах, а затем ищет способ ему помочь. Он не шарлатан, нет, и плату берет разумную, чтобы клиенты передавали его из рук в руки, но чтобы их не было слишком много.
   - Ловко! - засмеялся Джо. - Значит, это был не гипноз?
   - Ни в коем случае! - сказала Люба. - Руслан друг моего мужа, и он никогда не совершает ничего противозаконного!
   Быстрота, с которой она произнесла эти слова, Мигелю не понравилась. Гостья Люба явно чего-то не договаривала. Но он помнил по испанским событиям, что Никита действительно всегда действовал в рамках закона, и кивнул.
   Таким образом под серьезные разговоры и легкую болтовню компания добралась до Форт-Сент-Джона, где они заправились, приобрели дополнительную канистру с бензином и не торопясь двинулись дальше.
   Путь их лежал к индейской резервации, куда цивилизация не успела проникнуть во всей красе. По крайней мере, они на это надеялись. Маршрут, избранный Мигелем, был намного короче того, который предполагался от заповедника Джаспер - какие-то 100 км на запад от трассы на Аляску вдоль реки Пис (не подумайте плохого: переводится "мирная"), а дальше к озеру Уиллистон, на берегах которого до строительства плотины было множество поселений индейцев.
   - Есть шанс, что если мы поедем вдоль этого озера, то рано или поздно наткнемся на кого-нибудь из старожилов, - пояснил Мигель.
   - А будет ли у нас возможность с ними договоримся?
   - Имеется. Это территория одного из племен секани, и их язык Дейзи знаком. Но даже если население сменилось, то вряд ли никто там не знает английского. Согласно государственной программе, все дети, достигшие определенного возраста, либо добровольно посещают школу, либо изымаются у родителей и отправляются в интернаты.

* * * * *

   Подробности того путешествия как-то не очень отложились у Мигеля в памяти. Он никак не мог отойти от шока после встречи с цыганкой. Мини-вэн катил сначала по асфальту, затем по грунтовке. Все 200 км до озера за рулем сидел Матвей, да и дальше тоже. К счастью, далеко продвигаться в лесные дебри им не довелось: проехав еще километров 10 вдоль берега, они наткнулись на тех, кто был целью их устремлений.
   И хотя поселение индейцев оказалось совсем крошечным, но оно все же было, и обитали там реальные представители "первой нации". С большим трудом удалось убедить их, что устраивать танцы для туристов из России вовсе не обязательно, и что те просто хотят познакомиться с их бытом.
   Впрочем, особо знакомиться там было не с чем: эти индейцы жили как самые обычные бедняки: в домах, но небольших, и одевались в самую обычную современную одежду: джинсы, матерчатые юбки, куртки-ветровки. Занимались они также самыми обычными делами: что-то выращивали, ловили рыбу. В общем, никакой экзотики. Даже вождь у них отсутствовал: роль его исполнял "отец семейства". Из чего следовало, что в поселке все приходились друг другу близкой родней.
   Однако оказалось, что туристическая зараза успела проникнуть и сюда: несмотря на все уверения Дейзи, что русские торопятся, спустя минут 15 жители поселка повыскакивали из своих домов, одетые в красочные тряпки, а мужчины прицепили на свои головы пучки из перьев. Заметив такое преображение своих родичей, глава семейства тоже поспешил в свой дом переодеваться.
   - Ты не могла бы выяснить, в какую сумму нам выльется будущий импровизированный концерт? - спросил Матвей у Дейзи.
   Дейзи кивнула, и пошла следом за стариком. Вскоре они вышли. Теперь на голове у старика красовалась традиционная корона из перьев, предплечья были охвачены плетеными браслетами, а с шеи свисал нагрудник из продолговатых бусин.
   И начался танец. Это был какой-то странный танец, и по мере того, как действо разворачивалось, Джо все больше хмурился. Взглянув на него, и Олюшка прикусила губу.
   - Они недовольны нашим появлением... Они нам угрожают? - прошептала она.
   - Да. А ты как догадалась? - ответил Джо одними губами.
   - Чувствую. Нельзя это как-нибудь остановить?
   - Невозможно. Согласно обычаю, речь должна быть произнесена до конца. Иначе будет невежливо.
   - Дядя, - повернулась Олюшка к Матвею, - если мы обнаружим пакет с запиской на территории этого поселка, эти люди нас не простят. Они очень сильно обидятся, и решат, будто мы обвиняем их в воровстве. Придумай что-нибудь!
   - Мы это предусмотрели, - так же тихо ответил Матвей. - Все обойдется мирно.
   Наконец, танец закончился.
   Старик остановился, вынул откуда-то из глубин своего одеяния знакомый ребятам пакет, протянул его Джо и сказал:
   - Недавно я встретил одного метиса, и тот мне передал для тебя послание. Разверни, покажи нам, что находится в этом свертке. Он тяжелый и большой. Мы не хотим, чтобы нас обвинили в хранении чего-нибудь плохого.
   Джо вынул из пакета кусок кожи и развернул его. На прибрежный песок упал пояс из ракушек. Индейцы так и ахнули. Трувор наклонился и поднял пояс. Глаза старика жадно блеснули...
   - Покажи! - потребовал он.
   Кинув взгляд на отца, Трувор протянул пояс старому индейцу.
   - Настоящий вампум! - проговорил тот восхищенно.
   - Да, настоящий! - проговорил Джо гордо. - Он не старинный, конечно, но составлен по правилам.
   - Моя страна называется Россия. Люди моей страны хотят мира с индейцами, - сказал Матвей, постигнув ситуацию с полоборота. - Они прислали вам этот вампум в знак доброго к вам отношения, чтобы вы знали: не все белые плохие люди, есть и хорошие.
   Старик кивнул и что-то сказал на местном наречии одному из подростов. Тот зашел в дом и вынес какой-то предмет. Передав его старику, юноша отступил назад. Старик протянул предмет Матвею... - это был широкий нож необычной симметричной формы, в чехле и с рукояткой из кожи.
   - Мужчина из страны Россия, прими и от нас подарок. Храни его как залог дружбы и памяти о нашем племени. Раздели с нами нашу трапезу, и пусть твои близкие присоединятся к нам.
   - Спасибо, - сказал Матвей.
   Что говорить дальше, он не имел представления. Да это и не требовалось. Уехать они смогли только через два часа, и то отпустили их лишь потому, что через три часа спускались сумерки, и надо было успеть на трассу до темноты. Перед тем, как отправиться в путь, посовещавшись и присмотревшись к продуктовым запасам в доме у старика, наши путешественники оставили хозяевам чай, соль и муку с крупой.
   В общем, выгребли у себя почти все, оставив только копченую колбасу и мясо для шашлыков, замоченное в рассоле с укусом и специями - то, что было невосполнимо. От долларов в оплату за танец индейцы отказались.
   - У нас так принято, - сказала Люба в ответ на укоризненный взгляд Дейзи. - Мы сейчас будем проезжать через несколько населенных пунктов, и там затаримся по новой.

Глава шестая (14)

   - Джо, а почему эти индейцы ненавидят белых? - спросил Трувор, когда они уже отъехали от поселка на достаточное расстояние и очутились аж на Аляскинском шоссе.
   Джо засопел и промолчал.
   - Ты бы тоже их возненавидел, - ответил вместо сына Мигель, - если бы тебя сгоняли с твоей земли, стоило там обнаружиться чему-нибудь путному.
   - Да ну?! - не поверил Трувор.
   - Угу. Это происходило не раз и не два - это делается регулярно. Индейцы не имеют никаких юридических прав на ту землю, которую занимают. Их передвигают на участки, никому не нужные и чтобы они не сдохли с голода, платят пособие.
   - И вам платят? - спросила у Джо Олюшка.
   - Нет, нам не положено. Мы метисы, - ответил Джо мрачно.
   - Мы не приписаны ни к какой общине "первой нации", - пояснила Дейзи. - К тому же я замужем за белым. Так что никаких прав у нас нет вообще.
   - А какие у этих индейцев права? - спросила Люба.
   - Могут бесплатно обучаться в университете. Ну и при найме на работу на вакантную должность при равных с другими соискателями резюме их обязаны принять в первую очередь.
   - Значит, тебе предстоит поступать на общих основаниях? - сделал вывод Трувор. - Мне тоже! Так что не дрейфь, прорвемся! Намоем кучу золота, и вернемся домой богачами!
   Взрослые не смогли сдержать улыбок.
   Доусон-Сити русских поразил - всех четверых. Там реально были старинные или аутентичные здания, причем еще и раскрашенные в разные цвета. Но восхищения гостей хватило ровно до того момента, когда они обнаружили, что красивые разноцветные фасады являются всего лишь декорациями, выходящими на центральные улицы, а остальные три стены почти каждого дома являют собой самые обычные бревенчатые постройки: серые, потемневшие, как и положено строениям, выдержавшим в холодном континентальном климате не одну зиму.
   - Зато подлинные, - усмехнулась Дейзи. - Вы ведь не ...
   И осеклась под взглядом мужа.
   - ... Да-да, мы не признаем обмана, - закончил ее реплику Матвей. - А теперь давайте определимся: мы возьмем только общие лицензии на право добычи золота и отправимся на свободный для приезжих туристов ручей, или дополнительно арендуем у вашего здешнего знакомого закрепленный за ним участок.
   - Я хочу и туда, и туда, - сказал Трувор. - Я хочу посмотреть на настоящий земснаряд и на то место, где был найден первый золотой самородок. И попробовать бесплатно намыть золота.
   - 40 долларов с человека ты называешь бесплатно? - усмехнулся Джо.
   - Так дорого? - ахнула Люба. - это же 280 долларов за всю нашу компанию!
   - Да, Доусон-Сити на этом неплохо зарабатывает. За сезон сюда приезжает до 60.000 желающих попытать счастья. Все это вместе дает муниципалитету доход около двух миллионов в год. Не считая доходов частных лиц: владельцев отелей, кафе, ресторанов и с продажи инвентаря.
   - На детей не надо брать лицензию, - возразила Дейзи. - Только на взрослых.
   - Вообще-то мне все равно, обидно только, что деньги вылетят в трубу, да и время потеряем, - пояснил Мигель.
   - Так ведь все расходы оплатим мы, - сказал Матвей. - А время? ... Ну, задержимся на пару лишних дней, что за печаль? У Любы отпуск до конца августа, я независимый бизнесмен, и у меня дельный управляющий. Да и компаньон не из худших. Другое дело, если мы порушим ваши планы - ну так вы не стесняйтесь, скажите нам, и мы больше не станем таскать вас за собой в свои поездки. Арендуем машину, можно даже вместе с шофером.
   - Нет у нас никаких планов! - сердито блеснула глазами Дейзи. - Мигель о вас беспокоился.
   - Значит, заметано. Айда за лицензией и к твоему знакомому за разрешением рыться на его участке. Если, конечно, закон, по которому все найденное мы сможем забрать с собой, здесь остался в силе.
   - Остался. Вот только я не уверен, что мы обнаружим хоть сколько-то, чтобы окупить эту поездку.
   - Вы не переживайте, дядя Мигель, - сказала Олюшка. - Мы же приехали развлекаться. Это все равно что в казино, или в игровых автоматах - хотим рискнуть и почувствовать азарт.
   - Ага, - поддержал ее Трувор. - У нас же дома ничего такого нет - все чинно и скучно. Даже в лес за грибами ходим тогда, когда сезон и наверняка.
   Олюшка прыснула в ладошку, но сразу же сделала серьезную мину.
   - И часто вы возвращаетесь с пустыми корзинами? - с интересом спросил Джо?
   - В том-то и проблема, что всегда с полными. Пошли, набрали и домой. Никаких неожиданностей и разочарований!
   - Ну если так, - усмехнулся Мигель, в который раз уверившись, что русскую душу ему не постичь, - тогда все в порядке. Двинули разочаровываться!

* * * * *

   Но разочароваться в этот первый день пребывания в Доусон-Сити никто из их компании не смог. Чтобы разочароваться, надо было сначала очароваться, а это трудновато сделать, когда на пятачке всего ничего вдоль крошечного ручья каждый день толпа народа с лотками пытается чего-то извлечь из сотни, нет - тысячу раз перебранного песка и гальки, и вы явились, чтобы сделать это в 1001-й.
   Увидев такие впечатляющие обстоятельства, Олюшка сразу сказала:
   - Вы тут покопайтесь, а я на разведку схожу. Вверх по ручью.
   - Я с тобой, - сказал Джо.
   - Но там, на частных участках, мыть золото запрещено.
   - А я не мыть, я тебя сопровождать. Отец сказал, чтобы я не отходил от тебя ни на шаг.
   - Ну если так... Только не обижайся, если я на тебя не стану обращать внимания.
   - Принято. Я - человек-невидимка.
   Если честно, то Джо, когда вызвался идти с Олюшкой, ни о каком приказе отца не вспомнил ни в первый момент, ни даже во второй. Ему просто захотелось понять, по каким признакам эта странная девчонка намеревается определить богатимое место. Девчонка, которая сроду не бывала не только на золотом, но вообще ни на одном прииске
   Но она уверенно пошла - не по суше, а по воде, благо ручей был мелким, с прозрачной водой, и дно просматривалось - лучше некуда. Она шла медленно, к чему-то прислушиваясь, иногда опуская ладони в воду, словно пробуя ее на ощупь.
   - Здесь уже частные заявки, - произнес Джо, наконец.
   - Ты мне мешаешь, - отвечала Олюшка отстраненно.
   Она вышла на берег, прошла еще сколько-то вдоль ручья и произнесла:
   - Да, здесь есть золото. Не сказать, что слишком много, но покопаться стоит... Ты не запомнил, где находится тот участок, который мы арендовали?
   - Сразу за этим. Там должен быть колышек с номерами.
   - Отлично. Пошли туда скорее.
   - По ручью?
   - Нет, поднимемся выше, в гору. Туда, где стоит самый верхний столб.
   И она почти побежала - легко, как козочка. Словно что-то тянуло ее туда, придавая ей силы. А добравшись, Олюшка принялась методически утюжить ногами склон, опять же не замечая своего сопровождающего. Лишь один раз она обернулась к Джо и молвила:
   - Запоминай. Это здесь. - и топнула ногой.
   Джо пожал плечами и вынул из кармана айфон. Сделав снимок, он подождал, пока Олюшка продолжит движение и подошел туда, где она только что стояла. Ничего особенного там не было - все то же самое, что и вокруг: та же растительность, та же земля. Он устал от бессмысленного хождения и присел отдохнуть.
   Между тем Олюшка попросила его сфотографировать еще несколько мест и предложила вернуться - на этот раз снова по ручью.
   - Ты меня разыгрываешь, - сказал Джо. - Ты не металлодетектор, чтобы видеть сквозь пустую породу, где и что в земле находится.
   - Разве я не угадала с глазами вашего тотема?
   - Подумаешь, два камешка! Ты их сама туда подбросила, чтобы меня разыграть!
   - Завтра увидим. Если ты участки не перепутал. Иначе придется начинать все сызнова.
   - И по ручью ходить?
   - Угу. И по ручью.
   - Зачем?
   - Чтобы настроиться, чудак!
   Когда Олюшка и Джо дошли до того места, где мыли золото в ручье остальные члены их компании, было уже достаточно поздно. Впрочем, темнота словно и не собралась спускаться на территорию, где стоял Доусон-Сити, и на реку, благодаря которой он возник.
   И не удивительно - 280 километров, отделяющих этот город от Полярного круга - было слишком близко для полноценного деления суток на две равные половины, и белые ночи, столь красочно описываемые русскими писателями-петербуржцами, здесь не казались романтичными никому. Это была всего лишь одна из примет местного быта.
   Как бы там ни было, но отдыхать все равно было надо. Посовещавшись, компания решила раскинуть лагерь непосредственно на месте будущего временного "прииска", чтобы приняться за работу сразу с утра пораньше. Погоду на следующий день обещали без осадков, и завязнуть всеми четырьмя колесами в грязи можно было не опасаться.
   Что и было исполнено - заезд, палатка с надувными матрасами внутри, и организация трех спальных мест внутри мини-вэна посредством выдвижных досок. В микроавтобусе ночевала семья Мигеля, чтобы Дейзи могла утром приготовить завтрак, не потревожив раньше времени гостей.
   После трапезы компания побегала по участку, осмотрела пять точек, отмеченных Олюшкой, и Матвей сказал:
   - Согласно нашему обычаю, один делит, другой выбирает. - Это значит, что первыми начинаете работу вы - там, где вам покажется выигрышнее или проще. И помним, что сначала надо будет снять дерн, аккуратно отложив его в сторону, затем расстелить пленку, и уже на нее сваливать выкопанный грунт, чтобы перед уходом оставить это место в таком же виде, в котором мы видим его сейчас.
   - А глубоко копать придется? - спросила Дейзи.
   - Около полуметра, - ответила Олюшка. - Следы золота здесь есть везде, так что и выше этого уровня можно кое-что намыть, если не терпится, но там, ниже, концентрация больше по крайней мере в 10 раз.
   - Тогда мы выберем вон ту точку, поближе к ручью, чтобы не слишком далеко таскать ведра с грунтом.
   - А мне больше нравится повыше - в ложбинке, где в центре бугорок, - сказала Люба. - Необычный он какой-то... В общем, пошли за инструментом!

* * * * *

   - Ты чего-то боишься? - спросил Матвей, взглянув на побледневшую Олюшку, которая остановившимся взглядом сопроводила первый же его коп, сделанный с намерением прорезать щель вокруг холмика для более планомерной работы лопатой
   - Я не сказала бы, но мне сегодня ночью приснился странный сон. - Я видела этот дерн снятым, а там...
   - Но золото там есть?
   - Да, и много.
   - Тогда копаем.
   - А что тебе приснилось? - тихонько спросил ее на ушко Трувор, пока Матвей с Любой снимали с холмика траву.
   - Будто там лежит труп.
   - Труп? Смеешься? Он же там не поместится!
   В самом деле: возвышение было круглым, в диаметре сантиметров 70 не более. Короче, он ничуть не походил на могильный холм - скорее на выброшенный и незасыпанный назад грунт. Но лопата входила в землю легко, словно там уже копали, и это слегка настораживало.
   - Вот сейчас, - прошептала Олюшка, когда дернина была снята, и яма углубилась еще на один штык полотна лопаты.
   Не успела она произнести это, как лопата ударилась обо что-то твердое, поддела... и о ужас! На поверхность вылетело нечто-то белое и округлое. Брошенное в общую кучу, оно лишь потому не покатилось вниз по склону, что помешала трава. Это был человеческий череп!
   - Ай! - закричала Люба.
   - Что там у вас? - крикнул снизу Мигель.
   - Ничего особенного, - отвечал Матвей. - Моей супруге что-то померещилось.
   - Ты называешь это "померещилось"? - спросила дрожащим голосом Люба, указывая на то, что некогда было человеческой головой.
   И как доказательство того, что человеческая голова перекочевала на этот клочок суши отнюдь не из музея анатомического театра, на черепе ее выразительно темнела борозда пролома от удара острым продолговатым лезвием. Причем, борозда была явно несвежей.
   - А ты хочешь, чтобы Мигель сейчас все бросил и занялся служебным расследованием? - возразил Матвей. - Мы сюда прибыли в надежде собрать средства ему на лечение. Ты подумала, что будет, если ему и впрямь понадобится сложная дорогостоящая операция, а денег взять будет неоткуда? Нет уж, если приехали, то надо пройти этот путь до конца... В общем, я буду копать, а вы складывайте все кости в одну кучку. Перед отъездом мы сообщим о находке скелета в местную полицию, и на этом наш гражданский долг будет выполнен.
   - Обрывки одежды тоже туда же складировать? - спросил Трувор, показав на клочок какой-то ткани, виднеющийся в яме.
   - Обязательно. Все это пригодится для будущей экспертизы.
   В восемь рук работа продвигалась быстро. Спустя какие-то четверть часа все человеческие останки с сопутствующими предметами были извлечены на поверхность и аккуратно сложены в небольшую кучку. Кроме костей из ямы были извлечены молния от куртки, останки прорезиненной накидки с капюшоном, ремень из кожзама с металлической пряжкой и пластмассовые пуговицы трех разных видов.
   - Ну вроде бы все, - сказал Матвей, вытирая пот со лба. - Теперь займемся тем, ради чего мы сюда прибыли...
   - Не-а, - сказала Олюшка. - Не все. Сейчас начнется вторая часть моего сна.
   И опять, не успели стихнуть в воздухе последние ее слова, как их сменил звук подъезжающей машины. Звук этот имел конечной точкой маршрута конкретно этот, выбранный нашей компанией участок, что и продемонстрировал, замерев где-то возле дороги.
   Оба семейства насторожились, а затем четверо руссо-туристо узрели трех персонажей, с завидной резвостью спешивших к ним отнюдь не с намерениями благословить их на трудовые подвиги. Монтировка в руках у одного из персонажей явно предназначалась не для накачки мышц. Да и остановилась решительно настроенная троица на пару метров выше по склону, что давало определенное стратегическое преимущество. В драке - уж точно.
   - Что вы здесь делаете? - спросил персонаж с монтировкой, демонстрируя любопытство, хотя тон его голоса, издевательски-грубый, обозначал предложение убираться, и немедленно.
   - У нас имеется разрешение от хозяина участка, - сказала Люба как можно вежливей: пока не прозвучало прямой угрозы, качать права было бы неразумно. - И лицензия есть. Мы можем показать.
   - А если мы позовем полицию? - вставил реплику второй из троицы.
   - Полицию? Это можно, это мы всегда пожалуйста! - усмехнулся Матвей.
   Он уже понял: персонаж с монтировкой далеко не все изложил тем двоим, которые с ним сюда явились. Он взглянул на еще более побледневшую Олюшку, которая смотрела не отрываясь на персонажа с монтировкой, и ужас, нарисовавшийся на ее лице, очень ясно напомнил ему, как она вот так же смотрела на мужчину в рубашке с фениксами, валявшегося возле арт-музея в N. И он подтолкнул Трувора:
   - Ну-ка сынок, сбегай за Мигелем!
   - Дяденька, - проговорила между тем Олюшка, заглядывая в глаза персонажу с монтировкой, - мы кое-кого нашли в этой яме. С дырой в черепе. Может быть, вы знаете, как его зовут? Кто его мог убить? И за что?
   - Здесь производится полицейское расследование, - сказал Матвей, с полунамека подхватив Олюшкину идею. - Тот бравый мэн, который сюда снизу спешит - офицер со спецполномочиями. Если вы хоть что-то знаете об этом инциденте, ваш гражданский долг нам об этом сообщить. Мы готовы зафиксировать ваши показания... Любонька, принеси блокнот, чтобы записать данные свидетелей.
   "Свидетели" попятились, развернулись и резво рванули к своей машине.
   - Что случилось? - спросил Мигель, приблизившись. - Ого! Вот так сюрприз!
  

Глава седьмая (15)

   - Вау - это то, что я подумал? - спросил Джо, и в голосе у него прозвучало неподдельное восхищение.
   - Угу. Сейчас будем вызывать наряд из местной полиции, или погодим? - сказал Матвей.
   - А куда торопиться-то? Бедняге теперь ничто не поможет, и лишние полдня под солнцем ему вреда не нанесут.
   - Но если эта компания заявится сюда снова, уже с огнестрелом, а не с монтировками? - озабоченно спросила Люба.
   - Не-а, наверняка один из них и есть убийца. Они примчали, чтобы предотвратить обнаружение трупа. Это не гангстеры, скорее всего, имела место бытовая драка.
   Матвей глянул на Олюшку - та кивнула.
   - Дейзи, позвони хозяину участка, уточни номер и спроси, не может ли его пропавший когда-то компаньон сюда неожиданно явиться, - сказал Мигель, обернувшись к жене.
   - Вот это да! Выходит что у этого участка не один хозяин, а два! - сказал Матвей сердито. - Жаль, что мы не знали этого раньше. Давай, Дейзи, перед тем как звонить, поведай, наконец, миру в нашем лице то, что ты знаешь об этой twix-парочке. И о чем ты беспечно умолчала.
   - Ну, для Доусон-Сити это обычная история. Началась она лет 20 тому назад, может даже раньше. Два парня приехали сюда, в легендарный город, в надежде на удачу. Взяли по лицензии, на год. Зашли в казино, и им повезло как новичкам - один из игроков поставил на кон свой участок и проиграл.
   Парни решили, что это знак судьбы, оформили заявку как положено и принялись копаться. Участок оказался средним по продуктивности, но до морозов они собрали достаточно, чтобы приобрести ресторан - опять же вскладчину. Зимой этот ресторан много прибыли не давал, но одному из компаньонов удалось выгодно жениться на владелице расположенного рядом отеля.
   Еще через год этот парень понял, что на туристах зарабатывать гораздо выгоднее, чем губить свое здоровье в холодном ручье, о чем и заявил компаньону. Тот покопался еще пару лет и уехал - в Штаты, если не ошибаюсь. Несколько лет они изредка переписывались: оставшийся в Доусон-Сити посылал уехавшему отчеты о ресторане, а тот выслал ему разрешение на сдачу участка в аренду туристам. И после этого - все, никаких известий.
   - Да-а, - протянула Люба. - Действительно, история типичная.... А почему вы думаете, что убийца не он?
   - А ты бы стала на его месте давать разрешение на раскопки, имея в земле такие сюрпризы?
   - Нашему трупу здесь не более пяти лет. А компаньон его исчез лет уже пятнадцать как, - пояснил Мигель.
   - Вы тоже умеете читать кости?! - уважительно молвила Олюшка.
   - "Криминалистику" надо изучать, - насмешливо пояснил Джо. - Там четко прописано, как происходит разложение трупов, что исчезает сначала, а что сохраняется дольше всего. Ну и одежда еще. Пряжка проржавела, но не насквозь. И "молнию" можно оживить.
   - Тогда продолжим, - сделал вывод Матвей. - Оленька, милая, не согласилась бы ты поспать еще немного, чтобы узнать, в каком месте нам лучше копать, и будут ли еще на сегодня неприятные неожиданности? Вот прямо сейчас поспать, а?
   - А я и так знаю, где много металла, без всякого сна, - нахмурилась Олюшка.
   - Здесь! - указала она уверенно на пятно в стенке ямы возле самого дна. - Бандитов сегодня мы больше не увидим, так что теперь можно мыть свободно.
   - Значит, говоришь, сюрпризы закончились?
   Лопата в руках Матвея заработала в усиленном режиме, и буквально через несколько ее движений взорам склонившихся над ямой троих явилась закрытая металлическая коробка. Вообще-то коробка пряталась в углублении, и явлению ее предшествовал звук скрежета металла о металл, то есть полотна лопаты о переднюю стенку коробки.
   Именно этот звук и заставил любопытные носы свеситься вниз в предвкушении очередной находки. К костям и черепу ассистенты копальщика уже успели привыкнуть, и пара новеньких впечатлений после визита персонажей с монтировкой им бы сейчас не помешала.
   - Интересно, что там? - выразил Трувор всеобщее настроение.
   - А если она пустая? - усмехнулась Олюшка.
   - Не-а, ты же сама сказала: "Металл там".
   - Но я не назвала этот металл золотом.
   - Не томи, вскрывай! - сказала Люба.
   - Да она тяжелая!
   Судя по тому, что в коробке что-то звякнуло, когда Матвей ставил ее на край ямы, та явно не была пустой.
   - Открывай! - повторила Люба. - Или ты нарочно взялся нас дразнить?
   - Не получается! Не видишь - крышка прикипела. Сынок, подай нож, сейчас вскроем эту консерву! И что бы вы ни увидели - не вопить и не прыгать, вы не на стадионе.
   Последние слова Матвей приговаривал, уже пытаясь отделить кромку крышки коробки от ее краев.
   - Ра, два, три... готово!
   В коробке действительно оказался золотой песок с мелкими самородками. Она отнюдь не была полной - так, примерно на половину объема, но явно это был результат не одного дня старательства, и даже не недели.
   - Как всегда: труп, а под ним то, из-за чего бедолагу в этот труп превратили, - сказала Олюшка.
   - Ну, не везде и не всегда, - отпарировал Матвей. - на наших болотах такого не бывает, у нас трупы ничего ценного под собой не прячут.
   - В общем, так, - сказала Люба, извлекая из кармана пустой полиэтиленовый пакет. - Полиции и нашим компаньонам о находке ни звука.
   - Они честные люди, - сказал Трувор.
   - Конечно, честные. И откровенные тоже. И если их будут спрашивать, то опытные дознаватели сразу догадаются, что те что-то скрывают. Начнут допрашивать... И тогда мы просто не доедем до дому - трасса длинная, и 27 часов - это слишком много, чтобы не нашлось места, где бы можно было организовать засаду и отнять у нас что можно и чего нельзя.
   - Ты полностью права, - согласился Матвей. - Поделить можно и по возвращении. Но я вот что сейчас подумал: не за этой ли коробкой приходила та компания с монтировкой?
   - Тогда нам надо звонить в полицию немедленно и сообщать о трупе прямо сейчас... В общем, пересыпай-ка ты все, что там есть, вот в этот полиэтиленовый пакет, а коробку закрой и засунь обратно, будто мы ничего не находили.
   - Тут около пяти килограмм, пакет не выдержит.
   - А мы его в твою куртку завернем, в автобус отнесем и там перепрячем.
   - Лучше это сделаю я, - сказала Олюшка, - а вы изобразите бурную деятельность, для маскировки.
   На этот раз Матвей не стал возражать против звонка полиции - волновал лишь срок, через который следовало ожидать полицейский наряд.
   - За двадцать минут справишься? - спросил он Олюшку.
   - Должна. У меня есть идея, как замаскировать золото так, чтобы не наткнулись случайно.
   - Угу, - засмеялся Трувор. - Только ты не перестарайся, чтобы мы случайно не выкинули твои схованки вместе с мусором.
   - Хватит пикироваться, - оборвал их словесную дуэль Матвей. - Работаем! Я копаю, мать относит ведра с песком и щебнем к ручью, а ты, наш жизнерадостный сынище, моешь грунт в лотке. Наша задача - изобразить до приезда служителей Фемиды трудовой энтузиазм. С демонстрацией результата.

* * * * *

   Полиция Доусон-Сити тоже, должно быть, посчитала, что кости, которые пролежали в земле более трех лет, могут полежать на ее поверхности еще сколько-то, потому что явилась на место действа часа через два после звонка, да и то далеко не в полном составе - то бишь в количестве одного-единственного представителя.
   - Этим должен заниматься округ, - сказал прибывший равнодушно. - У них есть и картотека с приметами пропавших, сведения о лицах в розыске и возможность экспертизу провести.
   - А сколько их ждать? - спросил Мигель.
   - Часов пять-шесть. Может быть, четыре, если у них самолет не занят и не в ремонте. Поэтому спокойно занимайтесь тем, за что заплатили, и получайте удовольствие.
   - Вообще-то у нас сегодня вечером запланирован отъезд в обратный путь, - осторожно проговорила Люба.
   - Вот и поедете, вместе с полицейской бригадой, под надежной охраной. Переночуете в окружном управлении, с вас еще разок снимут показания, проверят ваши личности...
   - Помурыжат, - не смог сдержать сарказма Матвей.
   - Угу. И отпустят с миром.
   Как можно догадаться, наших руссо-туристо перечисленные действия будущего полицейского наряда более чем устраивали, но признаваться в этом в их намерения не входило. Зато можно было расслабиться. Люба была отправлена разогревать консервы, готовить бутерброды и поставить на огонь котелок с водой для чая и кофе, и был объявлен обед, на который был приглашен и местный представитель закона.
   Отказываться тот не стал. У них с Мигелем нашлось достаточно точек соприкосновения, чтобы прийти к выводу: даром деньги нигде не платят, и служба в полиции - это не та должность, на которую стоит стремиться. Впрочем, Доусон-Сити местный полицейский любил и считал очень красивым городом - с чем немедленно все согласились.
   После обеда работа на мини-прииске возобновилась. Местный представитель закона уткнулся в какую-то компьютерную игрушку на своем смартфоне, и нос никуда не совал. Мигель в свою очередь торопливо орудовал лопатой и киркой, а Дейзи с Джо добросовестно промывали извлекаемый из вырытого им шурфа состав, тщательно просматривая остаток. Матвей, Люба и Трувор с Олюшкой старались не столь рьяно, больше изображали рвение.
   Впрочем, скоро и они увлеклись, потому что золотые крупинки в "их" яме были в изобилии. Им даже интересно стало, какое из двух мест окажется более богатимым: то есть кому повезет больше. Толщина жилы в обоих мини-копях была невелика, примерно 40 см, ниже шли коренные породы, на разработку которых оборудование старателей-индивидуалов рассчитано не было. Но уже то, что там, где они копали, до них не рылся никто, было приятным бонусом к избранному виду развлечения для туристов. Похоже было, что эти пятачки пространства были пропущены и хозяевами участка, и последующими арендаторами.
   Если бы это было иначе, то вряд ли золотинок здесь было бы больше, чем в ручье, то есть по три блестяшки на ведро песка и гальки. Того, что оседало на дне лотка у наших компаньонов, было достаточно, чтобы энтузиазм не глох, и чтобы было чего сгребать в приготовленные для находок пластиковые бутылки. Так что следующие три часа до приезда дознавателей из Уайтхорса для ребятишек промелькнул незаметно.
   Увлеченные негласным соревнованием, они даже едва не пропустили момент, когда мимо них по ручью проплыл прозрачный упаковочный пакет со знакомым вложением - их следующее задание. Увидели они его все трое чуть ли не одновременно, и все трое кинулись его ловить.
   Как и ожидалось, украшение в пакете было женским - круглые серьги из перламутровых ракушек. Но что неведомый игрок нарисовал на тыльной стороне обертки, было не вполне понятно - какой-то обрывок карты без подписей. Оставалось надеяться, что текст записки хоть что-то прояснит, но расшифровать его можно было только дома.
   Так сказал Джо, и ему следовало верить.

* * * * *

   Приезд полицейской группы нарушил ритм работы старателей - даже странно, но Трувор с Джо полностью потеряли к ней интерес. Зато Олюшка взяла кирку и полезла в яму что-то из нее выковыривать. То есть в яму, вырытую Мигелем - вокруг той, где были найдены кости, суетились полицейские. После этого на траве из Мигелевой ямы оказались несколько пригоршней из сростков кварца, грязных и темных.
   - Я это заберу с собой, - пояснила Олюшка. - Только помою сначала.
   - Фу, - проговорил Джо, взглянув на ее добычу, - неужели такое тебе нравится? Они же серые и мутные.
   - Олюшка не ровно дышит к камням, - оскалил Трувор свои тридцать два. - А по кристаллам она вообще сходит с ума.
   - Я сделаю из них каменную розу. И подставку для ручки, в подарок маме.
   А в общем-то особо скучать в ожидании свободы нашим туристам не довелось, долго их не задержали. Сфотографировав яму, где были найдены кости и саму груду костей, полицейские сгрузили все криминальные находки в большой полиэтиленовый мешок, позволили Матвею с Любой завалить яму, накрыть ее дерном и предложили последовать за их машиной в окружной полицейский отдел.
   Мигель с Дейзи к тому моменту также скрыли следы своей бурной деятельности по нарушению горизонтальности земли и возражать не стали. Сидя в микроавтобусе, обе команды принялись с упоением сравнивать, кому сегодня повезло больше - оказалось, что родителям Джо, хотя и русские не остались в накладе.
   Карманные весы сказали, что общее количество металла было около 200 грамм - если вычесть стоимость четырех лицензий (160 долларов), аренду участка (еще столько же) и сожженного за дорогу туда и обратно бензина (400 $), то все равно на этой экскурсии семья заработала достаточно, чтобы прием гостей из России перестал казаться Дейзи убыточным мероприятием.
   Так она и ляпнула мужу, когда тот был за рулем и она думала, будто русские их не слышат.
   - Дорогая, но они же покупают продукты за свой счет и оплачивают все поездки? - удивился Мигель.
   - Это да, но я вынуждена была взять отпуск на работе, и ничего не вносила в этом месяце в наш семейный бюджет.
   - Зато отдохнула. И Джо побывал везде, где только можно. В общем, расслабься. Сегодня автобус веду я, и ночевать в салоне тоже будем мы с Матвеем, А ты - вытянешься в мотеле на чистых простынях, можно даже в отдельной комнате.
   - Нельзя в отдельной, - подошел к ним Матвей. - Пока мы не доберемся до вашего дома, ночевать лучше всем вместе. А еще лучше - прямо в этом микроавтобусе.
   - Мы все не уберемся, - возразила Дейзи.
   - Семь-то человек? Один за рулем, он спать не будет. Второй - на задних сидениях, его сменщик, отдыхает. Багаж можно переместить вперед под сидения, и там разложить надувной матрас - тесно, конечно будет, но ничего, ребятишки упакуются. Распихав багаж под сидения, мы получим еще два места, где вполне можно будет подремать.
   - Жестко и неудобно.
   - В тесноте да не в обиде. Нам надо побыстрее рвать отсюда когти, а не по мотелям разлеживаться.
   - А если нас задержат до утра?
   - Тогда есть вариант разделиться. Дейзи берет в аренду авто вместе с водителем, пересаживается в него с Любой и Джо и едете до ближайшего крупного населенного пункта. Что там у нас по дороге?
   - Ничего у нас нет по дороге крупного аж до Форт-Сент-Джона, - отвечал Мигель. - И вообще лучше не суетиться. Чего вы так испугались? Я думал, что русские ничего не боятся.
   Матвей помолчал.
   - Осторожность - это не трусость, - наконец произнес он. - Я не доверяю обстоятельствам, и мне та компания с монтировкой очень не нравится. И моей жене тоже.
   - Я вот о чем подумала, - подойдя, сказала Люба. - Нам лучше не задерживаться в здесь и уехать сразу же, как нас отпустят. А чтобы мы могли отдыхать в пути, приобретем прицеп-фургон, лучше подержанный, внутри которого побросаем на пол спальные принадлежности - и нет проблем.
   - Мы приедем туда очень поздно, - сказал Мигель.
   - То есть у вас не имеется там человека, которому вы могли бы позвонить и попросить его найти нужное даже с доплатой за услугу? - удивилась Люба. - Я думала, будто в Канаде и США за деньги можно все, что в пределах закона.
   - Вообще-то есть там у меня один дальний родственник, который может пробить ситуацию, - сказала Дейзи неохотно. - Он может узнать все, что вас интересует.
   - Да что особо узнавать-то? - влез в разговор Трувор. - Интернет может рассказать все! Смотрите: Уайтхорс, аренда подержанной техники. Прицеп-фургон. Номер телефона там же.
   Все снова уселись и некоторое время изучали сайты, причем Люба с Дейзи подоставали блокноты и принялись что-то туда записывать.

* * * * *

   - Странно, - сказала Люба, когда все варианты были уже обговорены, колбаса доедена и до окружного полицейского управления оставалось всего ничего. - Если биологические объекты в земле быстро разлагаются, каким же образом археологи находят полностью сохранившиеся тела в погребениях, иногда даже в одежде, спустя тысячелетия после смерти человека?
   - Находят? - изумился Джо. - Но криминалистика утверждает, что через 800 лет от человека в земле не остается вообще ничего, даже костей.
   - А украшения?
   - Смотря из чего они были изготовлены. Если из меди, то тоже только следы. Зеленые такие. Медь в малахит превращается. Серебро окисляется и темнеет. Железо - ржавеет.
   - А золото?
   Джо задумался.
   - Золото в старину для украшений почти не использовалось, - сказал Трувор. - По крайней мере у нас, в России. У нас оно применялось для золочения куполов, медных крыш и церковной утвари. Чтобы те не тускнели. Даже княжеская гривна на шею делалась из серебра.
   - Откуда ты знаешь?
   - Историю изучать надо, mi companero.

Глава восьмая (16)

   Может, из-за того, что Мигель был полицейским, а может благодаря чему-то другому, но в полицейском участке их особо не задерживали. Взяли показания от всех четверых взрослых, сняли копии документов и отпустили, порекомендовав мотель, автосервис и все остальное, о чем они спросили. Покивав для вежливости головами, наши путешественники, тем не менее, от выполнения своего плана не отказались - страх гнал Матвея и Любу вперед, как двух соленых зайцев.
   Впрочем, кое-какие коррективы в свои планы им все же внести пришлось: вместо фургона они приобрели прицеп более простой, примитивный и дешевый - низом ему служил высокий металлический кузов, а верхом - тент из ПХВ, натянутый на каркас.
   Плюсом было то, что прицеп был практически новым, внутри чистым, пропускал достаточно воздуха, чтобы не задохнуться и длина его - три метра по длине при ширине в полтора с лишним, позволяла спать не только двоим взрослым с ребенком, но и организовать дополнительные, четвертое и пятое место для ребенков номер 2 и 3.
   Грубо говоря, там могло на трех надувных матрасах разместиться не только все семейство русских туристов, но и кто-то из их гостеприимных хозяев. Спальные мешки и общие одеяла решали вопрос тепла.
   Кроме того, утром спальные принадлежности можно было сдвинуть, сложить и освободить место для приготовления и приема пищи, а затем перебраться в микроавтобус, чтобы наслаждаться дорогой в сидячем положении, любуясь видами из окна. Кстати, это позволяло человеку, уступившему руль сменщику, перебраться в прицеп, спокойно вытянуть там ноги и тоже выспаться.
   Возможно, конечно, что все эти сложности были излишними, то есть можно было добраться до N без всяких нервов, медленно и с остановками, так как никто за их мини-вэном не гнался, и тысяча долларов на приобретение прицепа были выброшены впустую. Но опыт обе семьи несомненно приобрели бесценный.
   По крайней мере, как показали дальнейшие события, опасения русских туристов были не совсем паранойей. Ну и часы дороги они себе сократили значительно: вместо вечера они очутились во дворе дома Мигеля уже в полдень следующего дня. На этот раз никто в их отсутствие шмона там не наводил, все было на своих местах и радостно улыбалось возвращению хозяев.
   Олюшка и Матвей вышли из мини-вэна самыми последними. И покинули они его не с пустыми руками.
   - Вот, - сказал Матвей, вываливая на стол тяжелые полиэтиленовые "колбаски" с желтоватым содержимым, - наша добыча, из-за которой мы с Любой, собственно и торопились покинуть "золотую столицу" побыстрее.
   И он опорожнил содержимое "колбасок" прямо на обеденный стол.
   - Половина ваша, как и договаривались, - сказала Люба.
   - Это то, что мы сейчас подумали? - спросил Мигель настороженно.
   Дейзи не сказала ничего. И Джо тоже.
   - Нам тоже кажется, что это золото, - отвечал Матвей. - И что с ним делать - мы совершенно не представляем.
   - По закону вы имеете право оставить его себе, - осторожно проговорила Дейзи, наконец, обретя голос.
   - Угу. И что дальше? Через таможню его официальным образом не провезешь. Если не у вас тормознут, то у нас - обязательно. Но если даже и получится, то куда мы его денем в России? Тут больше пяти килограмм, то есть на нашу долю приходится два с половиной.
   - Откроете ювелирную мастерскую, - подсказал Джо. -Сразу разбогатеете.
   - И привлечем внимание налоговых органов, - вздохнула Люба.
   - Не только. Еще псковских бандюганов и нашей местной мафии. Не хватало еще, чтобы они из-за нас передрались.
   - И в чем прикол? Пусть дерутся. Чем меньше их останется, тем лучше.
   Матвей и Люба снова переглянулись.
   - Местная мафия - это "крыша", - пояснил своему отпрыску Мигель. - Они наверняка имеют свою долю и не отсвечивают. А с новой группировкой отношения придется выстраивать заново.
   - Примерно так, - согласился Матвей, отнюдь не горевший желанием распинаться о своих дружеских связях с теми, кто контролировал их райцентр. - Но даже если наши мафиози победят, прольется кровь, и мы не сможем отмазаться, будто не при делах.
   - Вообще-то и мы в похожем положении, - сказала Дейзи. - Если бы мы не озаботились купить лицензии и не оформили юридически аренду участка, то можно было бы рыть под нашим домом ямку и прятать всю эту груду металла поглубже.
   - Но поскольку с документами у нас полный ажур, то вы можете отнести вашу долю добычи в банк и там превратить в циферки на семейном счету.
   - Не нужно нам вашего золота! - возразила Дейзи. - Не мы его нашли, не нам им и пользоваться. Мигель поможет вам и без раздела - пойдет с вами завтра и организует счет в долларах США, а как его перевести в Россию, придумаете после. Да мы и сами готовы стать вашими гонцами, чтобы доставить вам ваше имущество. Только спасите брата моей матери!
   - Не понял? - сказал Матвей.
   - У него рак, ему нужна операция, а она очень дорого стоит, - сказал Джо угрюмо.
   - Ну и отлично... То есть, я хотел сказать, что теперь у вас есть на такую операцию деньги. Если не хватит, то возьмите отсюда столько, сколько надо. Мы же сказали: с переводом в Россию почти неразрешимые проблемы, а здесь нам за оставшиеся дни столько не потратить.
   - Ах, вы действительно ничего не поняли! Мы не доверяем канадским врачам, русская медицина гораздо сильнее!
   - Ну и как вам могут помешать в такой поездке несколько десятков тысяч долларов?
   - Вы снова ничего не поняли... Мы хотим, чтобы брата моей матери осмотрела родственница вашей Олюшки, о которой вы рассказывали!
   Матвей с Любой снова переглянулись, на этот раз встревожено.
   - А если мы немножко присочинили? - произнес Матвей осторожно. - И нет у нас на селе никакой знахарки?
   - Присочинили? После всего, что вы нам явили? После вот этой кучи металла у нас на столе и того, что на выработанном прииске ваша девочка точно указала, где можно намыть 100 грамм золота за один день?
   - А разве это много? - удивилась Люба.
   Теперь переглянулись хозяева дома и на их лицах заиграли усмешки.
   - Самородок, с которого на Юконе началась золотая лихорадка, весил 8 грамм, - пояснил Мигель.
   У Любы отвисла челюсть.
   - Я уж молчу о чудо-мази, которая за одну ночь срастила сломанные кости сорокалетнего мужчины. Простите, но я не дура! - сказала Дейзи.
   Матвей и Люба помолчали. Они были пришиблены, несомненно.
   - Ой! - пискнула Олюшка. - Простите, дядя Матвей, я вас подвела, я не подумала!
   - Ты ни в чем не виновата, милая! - проговорил Матвей. - Не могли же мы позволить другу моего отца остаться инвалидом... Ну хорошо, я поговорю с ее бабушкой. Операций сама она не делает, зато может порекомендовать отличного хирурга, который имеет право оказывать такие услуги по диплому. Однако есть маленькое препятствие...
   - Какое? - спросил Мигель.
   - До нашего села в российской глубинке вашему родственнику придется добираться. По-русски он наверняка не говорит, то есть ему необходим сопровождающий, который хоть немного, но в состоянии помочь ему проделать весь маршрут, а также ухаживать за ним в больнице. Ему понадобятся лекарства, питание - да много чего. На все это нужны деньги. Так что не дурите, берите свою половину, кладите на свой лицевой счет, и после займемся расчетами: что, чего и как.
   - В общем, завтра вы втроем пойдете в банк и по всем нужным инстанциям, чтобы пополнить свои финансы до нужного уровня. Ну и моему охламону подскажете, как это делается, - поставила точку в вопросе Люба.
   - Не надо ждать до завтра, лучше сегодня, - возразил Мигель. - Если наши русские друзья чувствуют опасность, значит, она реальна. От вот этого золота надо избавляться как можно быстрее.
   - А обедать? - спросила Дейзи.
   - После пообедаю, в кафе.
   - Олюшка, ты с нами, - сказал Матвей. - Люба, своди мальчишек в местный парк развлечений для детворы. "Кин-парк" называется.
   - А Дейзи?
   - Я займусь ужином.
   Люба кивнула. Она решила, что хозяйка дома утомилась от гостей, и ей хочется побыть одной. Она и сама устала от новых впечатлений и не знала: радоваться ей или печалиться, что день, на который у них намечено возвращение в Россию, стремительно приближается. Кроме того, ей очень хотелось дорисовать пейзаж, который открывался из дворика этого дома.
   Дорисовать полностью на пленэре, потому что на воздухе ощущения от красок были другими, особенными, живыми. Но не сводить сына на местную игровую площадку ей показалось сродни преступлению. Ну и было одно маленькое дело, которое также можно было осуществить только в Кин-Парке.
   Впрочем, из парка она ушла примерно через полчаса после того как убедилась, что оба парнишки вполне освоились, и их можно оставить одних. Мигель с Матвеем вряд ли могли вернуться раньше, чем после четырех, так что у нее теперь была толика личного времени.
   Но ее удивлению, Дейзи дома была не одна - рядом с ней на кухне сидел тот самый индеец, у которого они недавно купили мокасины Увидев его, Люба вежливо поздоровалась и прошла к себе за мольбертом, треногой и прочим. Выскользнув во дворик, она отключилась ото всего, что было вокруг. Взорвись позади нее бомба, она этого, наверное, не заметила бы. Хотя где-то в уголке сознания и брезжило впечатление, что индеец сидел за столом на кухне не случайно, да и некоторое сходство его с Дейзи наводило на определенные мысли...
   Оказалось - все верно.
   - Кожаный Мокасин, - представился он, когда вся компания из гостей и хозяев собралась снова в маленькой гостиной. - Для белых людей - Дик. Я христианин, считаюсь первой нацией, приписан к общине секани вблизи озера Уиллистон, где вы уже побывали, паспорт у меня есть. Я хотел бы поехать в Россию, чтобы там из меня вырезали большого паука, который сидит в моем теле и меня ест.
   - Но если лечение вам не поможет? Врачи не всесильны, - сказала Люба.
   - Да, я понимаю. Я знаю, что рискую. Но даже если Великий Маниту призовет меня к себе раньше, чем я подержу на руках своего первого правнука, то я хотя бы увижу вашу страну, о которой столько наслышан.
   - Заметано. Тогда я соединяюсь с врачом, чтобы предупредить его о новом пациенте, - сказал Матвей.
   - Уже! - сказала Олюшка, протягивая ему свой ноут.
   - Руслан! - позвал Матвей приятеля, - ты меня слышишь?
   - Угу.
   - Есть интересный случай. Настоящий индеец, рак поджелудочной железы, то ли вторая, то ли третья стадия. Мечтает оперироваться у тебя.
   - Хм... Мечтает, говоришь? ... Ты не мог бы мне своего индейца предварительно показать? ... А то, может, он уже в терминальной стадии, и тогда я не возьмусь, даже не проси.
   - Да вот он сидит сейчас рядом со мной.
   - Отлично. Передай ему экран... Так: анфас, профиль, белки глаз... Ладони... тыльные стороны кистей рук... Теперь глаза... Приблизь радужки к камере, да по очереди, чтобы я мог сделать снимки... Отлично! Поздравляю, вы, батенька, пока еще не покойник, и надежда не потеряна. Берусь!
   - Значит, он может приехать?
   - Хм... Может-то он может, но у него счет на дни идет. Через месяц будет поздно.
   - Поняли. Мы завтра же вылетаем в Оттаву, за российской визой.
   - Хм... Ладно, мне сейчас некогда с вами болтать. Потом как-нибудь пообщаемся, на досуге.
   И Руслан отключился.
   - Все всё поняли? - строго спросил Матвей.
   - Да, - сказал индеец.
   - Тогда садись поешь с нами, и дуй домой собирать документы. Греби все, что найдешь, запас карман не тянет, и завтра к семи утра будь готов с вещами. Мы за тобой заедем...
   - Я сам к вам приду.
   - Отлично, только слишком рано не надо - нам необходимо передохнуть перед новым рывком. Оттава не ближний путь, и нам тоже надо будет хорошенько подготовиться. Продумать маршрут, залить в бак бензин... Если вдруг поплохеет - сразу звони нам, а не в 911 или 411. Не геройствуй - нам надо довести тебя живым и пригодным к перелету в Россию. О деньгах не думай - твоя племянница с мужем уже все оплатили.
   - Деньги просто пропадут! - соврал Мигель, не моргнув глазом.
   И Джо, даже не покраснев, закивал головой наподобие китайского болванчика.
   После ухода индейца компания погрузилась в изучение всех мыслимых вариантов движения. Проблема была в том, что аэропорт, обслуживавший N, работал нестабильно и напрямую лететь в столицу из него бы не получалось даже на чартерном рейсе. Если бы такие и имелись вопреки действительности. Тащиться в Форт-Сент-Джон тоже был не вариант - оттуда можно было попасть в Ванкувер, используя его для пересадки, но расписание в совокупности с погодой могло подгадить очень нехило.
   - В общем, так, - сказал Мигель, - кто за поездку через Эдмонтон, поднимите руку... Единогласно! Там мы поставим наш мини-вэн на прикол и вылетим на восток первым же подходящим рейсом. Лучше, конечно, если удастся приобрести билеты на прямой рейс до Оттавы, но в крайнем случае и с пересадками будет быстрее, чем трое суток утюжить колесами шоссе.
   - А сейчас расходимся по комнатам - и баиньки, - предложила Люба. - Я хочу, наконец, забыть хоть на некоторое время этот кошмар и поспать на мягком матрасе в теплой комнате. Кстати, что там написано, в следующей записке?
   - Мы пока ее не читали.
   - А что было в нее завернуто? - это уже спросила Олюшка.
   - Нагрудное украшение. Мужское. И лежал пакет под одной из скамеек.

* * * * *

   Да, в возможности забыть хотя бы на некоторое время о сюрпризах больших и разных несомненно нуждался каждый в этом доме. И самым замечательным для этих людей было то, что они даже не подозревали, насколько.
   Потому как столица Канады преподнесла русским гостям треволнения такого рода, что пятнадцать часов поездки от по Аляскинскому шоссе и шесть до Эдмонтона впоследствии вспоминались Любаней как блаженный отдых.
  

Часть III

Глава первая (17)

   Дорога до Эдмонтона тянулась бесконечно. Очень долго все молчали, и каждый думал свою думу. Шальное, дармовое богатство давило на всех взрослых подобно тяжелому прессу, а дети поддались всеобщему настроению. Сумма казалась нереальной, вымороченной, призрачной, способной испариться так же быстро, как и возникла.
   Каждый - в том числе и индеец помалкивал. Он сидел хмурый и мрачный, и норовил отвернуться каждый раз, когда ловил на себе чей-то взгляд. Впрочем, его-то понять было можно - болезнь не позволяла о себе забыть, почти не оставляя надежды на благополучный исход.
   Однако и Мигель чувствовал себя неуверенно, несмотря на все предпринятые им меры безопасности в упрочнении своего положения на новой ступеньке финансового благополучия. Нечеткость перспектив точила Мигеля как вода ручья точит камень - медленно, но упорно. Чего-то он не предусмотрел, в чем-то промахнулся... Хотя вроде бы сам отследил перемещение горки песка от оценщика до банковского хранилища с передачей всего означенного количества приемщику. Расписку брал? - Брал. Копии всех документов сделал? - Сделал. А затем и ознакомился с изменением циферок на своем счете.
   И даже подсуетился, чтобы эти циферки не были сконцентрированы на одной-единственной банковской карте и в одной-единственной валюте. Более того, он там и тогда же выделил и положил треть суммы на счет Дейзи.
   Почему не половину? - потому что вовремя вспомнил, что из оставшихся 100.000 $ ему еще надо будет заплатить налог и позаботиться о будущем детей, оплатив их учебу в колледже. Да и дорогу в Россию их четверых, включая индейца, он решил взять на себя. Вместе с визовыми расходами.
   Вот поэтому он и нервничал вместо того, чтобы ликовать - распоряжаться деньгами оказалось муторно и хлопотно. До сих пор он от таких хлопот был избавлен - финансами в их семье занималась Дейзи, причем занималась разумно, аккуратно и экономно. Неожиданно свалившееся на голову Мигеля богатство сбросить на супругу не получалось - это было бы неразумно, потому что тогда он единым махом превратился бы в подобие нищего на содержании у жены-миллионерши.
   А если бы Дейзи после этого задрала нос и с ним бы развелась? От одной мысли об этом Мигеля пронзила дрожь - что он смог бы поделать против тестя из администрации? Мигель лишился бы не только жены, но и авторитета - он стал бы посмешищем в глазах всего N...
   В общем, новую судьбу приходилось принимать, тем более что увеличение количества долларов на счету открыло перед ним и его семьей некоторые ранее недоступные им возможности. Пусть даже вместо облегчения от груза забот на него свалились новые!
   Например, не тесть, а Мигель теперь обязан был обеспечить всем трем своим отпрыскам бакалавриат. Или оплатить получение ими полезной специальности. А также приобретение лицензии на работу после получения диплома. И покупку соответствующего мелкого бизнеса в N или Форт-Сент-Джоне.
   Хорошо хоть самому Мигелю оно было не нужно -должность в качестве рядового конного полицейского его вполне устраивала. И дом, в котором он проживал, ему нравился, и район города, где этот дом стоял - словом, все было OK, и даже лучше.
   Даже вот этот старый мини-вэн за рулем которого он сидел, Мигелю теперь казался не таким уж и старомодным - тем более что работал тот вполне исправно, бензина лишнего не жрал, был удобным и привычным. Но "Толстая пачка денег" на банковском счету зудела и не давала покоя, подбивая потратить ее как можно скорее... Какая уж там была радость?
   - Дорогой, - подошла к нему Дейзи, когда они уже проехали чуть ли не полдороги, - Я вот что подумала... не заказать ли нам визы в русском посольстве сразу на всю семью? Вдруг наши старшие тоже захотят посмотреть мир, пока есть такая возможность?
   - А раньше ты не могла об этом подумать? - психанул Мигель. - Ты хоть убей меня, но назад я не поверну. Хотят ехать с нами - пусть догоняют. Подождем их в Эдмонтоне, так и быть.
   - Не надо ждать. Я взяла их документы с собой. Как несовершеннолетние, они пока еще под твоей опекой, и ты имеешь право подавать заявление в русское консульство от их имени.
   - А роспись при получении виз?
   - Решим этот вопрос потом.
   Как оказалось, точно такая же идея, то есть организовать поездку в Россию для всей Мигелевой семьи, явилась и к Фатьяновым, причем в полном составе.
   - Дейзи, - обратился к супруге Мигеля Матвей, чуть та снова села на свое место, - почему бы вам не взять визу сразу на всех троих своих ребятишек? Разница в хлопотах не настолько велика, как тебе кажется. Если вы от нас уже устали, и не хотите, чтобы мы вас сопровождали в ваших поездках по России, обратитесь в какую-нибудь турфирму и возьмите конкретный маршрут. Ваш дядя прекрасно сможет добраться до клиники и без вас, например, с нами, а у вас будет полная свобода от каких-либо обязанностей: вас и в отель поселят, и питание обеспечат, и транспорт - все удобства!
   - Мы будем вам в тягость? - спросила Дейзи.
   - Ни в коем случае. Если вы примете от нас гостевую визу, то Любаня в отпуске, и она с удовольствием продолжит погружение в мир искусства вместо подсчета количества снесенных курами яиц и бесконечного контроля за уровнем надоя от каждой коровы.
   - Угу, - согласилась Люба. - Я считаюсь бизнесменшей, а за все тринадцать лет нашего с Матвеем брака нигде за пределами Пскова, Городка и родного поселка не была. Поэтому с удовольствием съезжу в Москву на поезде, чтобы посмотреть вашими глазами на лучшее в мире метро, побывать в Кремле, прогуляться по "Кольцу" старинных русских городов. Если нам повезет, и остались билеты на круизы по Волге, то мы непременно этим воспользуемся - поверьте, в России есть на что взглянуть и что показать.
   - И обойдется это вам совсем не дорого. Если же нам удастся переправить в российский сбербанк доллары, полученные здесь за нашу долю от золота, то вообще даром, - это снова сказал Матвей.
   - С чего вдруг такая щедрость? - прищурился индеец, внимательно прислушивавшийся к их разговору.
   Недоверчивость из него так и хлестала, кружась в воздухе и заполняя все пространство салона мини-вэна скепсисом вперемешку с едва ощутимым налетом вины.
   - Это не щедрость - это что-то вроде традиции. "Золотые деньги" - это для нас деньги шальные, которые полагается потратить с размахом. На пользу моему бизнесу они не пойдут.
   У Трувора с Джо округлились глаза. Шальные? Вот этот металл, который они намывали целый день, стоя по щиколотки в холодной воде - шальные деньги???
   Только Олюшка сидела спокойная и невозмутимая, словно знала причину, отчего на Матвея напал приступ болтливости и расточительства. Отчего тот молотит языком, почти не думая, о производимым им впечатлении. Она тоже видела, что Дейзи угнетена, а Мигель хмур, и знала, что эти двое с огромным трудом смирились с необходимостью принять половину добычи с прииска у Доусон-Сити. И что они воспринимают свою долю как подачку, чуть ли не как милостыню, не желая верить, что без их участия никакого бы золота у русских туристов не появилось.
   Кроме того, легальная переправка двухсот тысяч долларов через две таможни действительно была проблемой. И если бы с помощью Мигеля и его семьи эту проблему удалось решить хотя бы наполовину...
   - А почему твои братья не захотели полететь в Оттаву с нами? - спросил Трувор у Джо.
   - Потому что им некогда, они работают. Нельзя их срывать, пока все не определилось. Оформление визы - это очень долго, это не меньше десяти дней.
   - В общем, Дейзи, звони обоим своим старшим детищам, чтобы они немедленно сфотографировались на загранпаспорта в нормальном ателье, потому что размеры и качество важны, и переслали тебе или отцу на эмейл файлы с фото прямо от фотографа. Ну и, естественно, эти самые загранпаспорта начали оформлять, - закончил Матвей свою тираду.
   Больше эту тему они не обсуждали до самого прилета в Оттаву, да и в Оттаве им было некогда. Им вообще повезло - едва успели они поставить мини-вэн на парковке аэропорта и пройти в здание, как увидели информационный стенд, и тот их порадовал: количество свободных мест на ближайший рейс равнялось цифре 8 - и от покупки билетов до начала регистрации был целый час. Они даже перекусить успели и выпить по чашечке кофе.
   В Оттаву их самолет прилетал рано утром, то есть ночью по местному времени. Обзвонив несколько недорогих отелей и созвонившись со служащими на ресепшене, они выбрали тот, где были места для всех восьмерых, что обозначало два четырехместных номера, забронировали их и отправились на стоянку такси.
   - Не стоит ждать утра, - сказал Мигель. - Мы приехали по делу, трудному и важному, и нам нужны свежие головы для успешного разрешения всех проблем. Поэтому чем быстрее мы сможем получить полноценный отдых, тем больше выиграем. Делимся на две группы: в одном такси поедет Дейзи с Диком, Джо и Олюшка, а в другом - я и остальные. В отеле разобьемся по семьям.
   - Забито, - сказал Матвей. - Чья машина будет ехать первой?
   - Со мной. До самого конца поездки наши русские друзья молчат, если они хотят заплатить за такси по счетчику, а не в десять раз больше. Уяснили?

* * * * *

   В хостеле (самый дешевый вид отелей, найденный ими на сайтах в Оттаве, назывался именно так) все снова разбились по семьям, то есть Мигель и Олюшка поменялись местами и в таком составе заселились в забронированных комнатах. Обе комнаты оказались небольшими, зато кровати в них были двухъярусными, с бортиками, чтобы тот, кто спит наверху, не свалился вниз. Сделаны они были из дерева, как нары, но матрасы на них лежали мягкие, и подуши тоже.
   Простыни были чистыми - по крайней мере, на вид. Спать договорились до 9 по местному времени, после чего Олюшка взобралась на свое место, там нашла в себе силы снять джинсы и - вырубилась.
   Утром ей показалось, что ее разбудили излишне рано - сказывалась разница в часовых поясах. Но холодное умывание помогло справиться с зевотой. Впрочем, особо зевать было некогда. Быстренько позавтракав и вогнав в себя по стакану кофе, каждый скинул себя остатки сонливости, Матвей записал всех пятерых взрослых из их пестрой компании на прием, и они снова на двух такси отправились в русское консульство.
   Олюшка включила свое обаяние, и их пропустили внутрь без звука. В вестибюле Матвей взял пачку бланков и заполнил гостевые приглашения для семьи Мигеля и Дика. В приглашениях он обязался обеспечить приглашаемых жильем, питанием и развлечениями в полном туристическом объеме, если понадобиться, в том числе и взять на себя транспортные расходы по их перемещению по России.
   В свою очередь Мигель, Дейзи и Дик заполнили декларации, в которых указали, что на их счетах имеются суммы для приобретения билетов туда и обратно, перемещения по России до места жительства лиц, которые их приглашают, а также на жилье, питание и осмотр достопримечательностей, в том числе и на турпоездки.
   Естественно, все это было не голословно, а с указанием сумм, которые для этого были необходимы - у Дика на одного человека, а у Мигеля с Дейзи и их тремя детьми - в 5 раз больше. Кроме этого на их счетах должно было оставаться еще по такой же сумме, недвижимость и название бизнеса, за счет которого они живут, как свидетельство того, что они честные гостящие и не намереваются сбегать в чужую страну по причине нищеты.
   - Уф! - сказал Мигель, заполнив данную декларацию. - Я не удивляюсь, что к вам нет туристического паломничества. Тут год надо не есть не пить, чтобы хотя бы в одно тело собраться.
   - Теперь заполним анкеты на детей: кого как зовут, сколько лет, и кто за них отвечает, - сказала Дейзи.
   - И про медстраховки не забудьте, - напомнила Люба. - Кстати, не вздумайте указывать, что у вас есть какие-нибудь проблемы со здоровьем - наше консульство этим не занимается, но возиться с пассажиром, скончавшимся от инфаркта посреди перелета над Атлантикой, удовольствие для экипажа было бы так себе.
   - Да и международные разборки, последовавшие бы после этого, никого бы не порадовали.
   - Как же мне быть? - спросил Дик. - я же лечиться еду!
   - Ты до Оттавы долетел? - вздохнул Матвей. - Значит, и до Москвы дотянешь. Тебе же сказали: пара недель у тебя еще есть в запасе. Не дрейфь, прорвемся!
   - А у меня точно на счету столько денег, сколько я написал?
   - Пока нет, но как только мы выйдем отсюда и дойдем до ближайшего банка - появится. В долларах США, как и положено. В случае чего говори, что это деньги неизвестного спонсора.
   - Лучше пусть он скажет, что заработал их на американских туристах, которые проезжают через N, и копил всю жизнь, - сказала Дейзи.
   - Вы молодцы, - сказала Люба, но только забыли о самом главном: заявление на визу написать.
   Смешки, которыми обменялись все, кто слышал ее слова, сразу сняли напряжение. Собрав в единую папку все документы, разложенные на три стопки и помещенные в три прозрачных пленки-файла, компания из Мигеля, Дика, Матвея и Олюшки продвинулась в приемную, чтобы передать документы секретарше для дальнейшего оформления.
   - Лишние за дверь! - строго сказала молодая особа за канцелярским столом.
   - Здесь нет лишних! - сказала Олюшка, посмотрев ей в глаза. - Мы все одна группа, и нам надо срочно оформить визы для наших канадских друзей. Мы хотим, чтобы они смогли выехать в Россию вместе с нами. Потому что мы живем в глубинке, и без нас им будет очень трудно до нас добираться!
   - Если надо будет доплатить за срочность, то мы готовы это сделать. Глава этой семьи - (Матвей кивнул в сторону Мигеля) - друг и соратник моего отца. Они вместе обезвреживали опасную банду в Испании и не виделись много лет.
   - Хм... - молвила девица, - друг вашего отца, говорите? И вы готовы доплатить за срочность? А сколько готовы?
   - Сколько требуется.
   - Ну что ж... В вашем пакете кое-чего не хватает - вы позабыли оплатить пошлину и визовые сборы. То есть к каждой из этих стопок документов должны быть приложены по два банковских чека о переводе денег на счет посольства. Что же касается срочности...
   Секретарша взяла из пачки стикеров на своем столе самый верхний, и написав на нем несколько строк, передала их Матвею.
   - Вот моя визитка, - с улыбкой произнесла она, приложив к стикеру прямоугольник картона. - Как только все сделаете - позвоните, и вас пропустят...
   - Так просто? - произнес Мигель, когда они вышли из консульства. - То есть мы сейчас заплатим за визы и пошлину - и все будет сделано?
   - Ну, не станем торопить события и радоваться прежде успешного завершения дела. В любом случае за визу и пошлину требуется заплатить, мы просто упустили это из виду. Так что двинули в банк, какой у вас тут есть, посолиднее.
   - Может, сделаем перевод через банкомат? - спросила Люба.
   - Нельзя, банкоматы иногда не выдают квитанции. А нам эти квитанции необходимо приложить к документам. Да и Дика предстоит сделать солидным гражданином собственной страны.
   - Ой, у него же загранпаспорта нет! - всплеснула руками Дейзи.
   - Есть, - возразил индеец. - я его тогда же сделал, когда и вы. - Я же думал, что слетать за границу - это недорого, и что денег надо только на билеты и проживание там. Вот и копил. Пока не узнал про рак.
   Все помолчали.
   - Не будем о плохом, - сказал Матвей. - Нам сюда.
  

Глава вторая (18)

   Они успели на повторный прием в консульство, однако секретарша их разочаровала.
   - Раньше завтрашнего дня оформить такую груду бумаг я не успею, тем более что там не только моя подпись нужна. Так что приходите завтра после обеда, а пока отдыхайте и погуляйте по Оттаве.
   - Вы можете что-то порекомендовать?
   - Прогулку по каналу Ридо и королевский монетный двор. Правда, туда пускают не всех, но, может, вам повезет.
   - Спасибо.
   - Ну что, - спросил Матвей честную компанию, когда они очутились вновь на улице, - послушаемся ценного совета и совершим прогулку на речном трамвайчике?
   - Почему бы и нет, - сказала Люба. - Мне надоела суета, хочется чтобы меня куда-то везли не торопясь, мимо проплывал берег, и симпатичный гид рассказывал, на что нам следует обратить внимание. В общем, травил байки.
   Дейзи фыркнула.
   - Только сначала - плотный перекус в одном из кафе там же, на набережной, - сказала она.
   - Принято. Фаст фуд мне уже надоел, хочется чего-нибудь более традиционного.
   В общем, вечер был как вечер. Он прошел в ожидании, да и утро было как утро. Обе сбившиеся в одну компанию группы и русских, и канадцев, были едины в своем стремлении побыстрее разобраться с делами и все развлечения оставить на потом. Впрочем, секретарша при консульстве не обманула: оформление бумаг она провернула оперативно, и еще до полудня долгожданные визы были им выданы с пожеланием "хорошо провести время в России".
   - Ну а теперь куда? - поинтересовался Мигель после того, как пакет с драгоценными листочками был бережно уложен на дно чемодана, а чемодан помещен под кровать в гостинице подальше от посторонних глаз.
   - В торговый центр! - не сговариваясь выпалили обе женщины. - В Байвард!
   На заграничный торговый центр, к описанию которых "руссо-туристо" привыкли у себя в России, Байвард ни чуточку не походил. Это не был "молл" или громадное многоэтажное здание с лифтами, фонтанами внутри и прочими привлекательностями для гуляющей публики.
   Нет - это было всего лишь несколько улиц с площадями, на которых располагалось бесчисленное множество овощных и фруктовых торговых рядов, а также кафе, самых разнообразных по названиям и меню. Кафе были мелкие, и то, что там подавалось, несомненно соответствовало пищевым пристрастиям владельцев и их национальностям. Цены в этих кафе были вполне демократичные, чем наши путешественники и воспользовались.
   - Да, здесь намного дешевле, чем в ресторане отеля, где мы остановились, - высказала общее мнение Дейзи.
   - Да уж, - согласилась Люба. - Не удивлюсь, если по вечерам здесь собирается вся молодежь Оттавы.
   - Группами по интересам: каждая группировка в своем кафе, - хмыкнул Мигель.
   Но проверить, так это или не так им возможности не представилось. До темноты было еще далеко, и просидеть несколько часов в состоянии ничегонеделания - это было немыслимо. Посовещавшись, компания решила купить в местных лавчонках какие-нибудь сувениры на память об Оттаве и заглянуть в собор - уменьшенную копию Нотр Дам, как уверял путеводитель.
   Однако с сувенирами едва не произошел облом - то есть лавки-то были, но покупать в этих лавках было решительно нечего. Ничто особенного там не продавалось, ничто не кричало: "я буду напоминать тебе об Оттаве" - все то же самое, что везде в мегаполисах западного мира: по большей части куколки и фарфоровые статуэтки самого разнообразного происхождения. Металлические изделия, вязаные и деревянные безделушки тоже лежали и висели в изобилии. Не сказать, чтобы это было совсем уж плохо, но...
   - Мне нужен колорит, - сказала Люба. - И да, я избалована. В Москве на Арбате Россия и страны бывшего СССР представлены куда шире, чем в здесь, в центре столицы Канады специфически канадское.
   - Угу, - согласился Матвей. - Даже в N колорита куда больше. Не мучайся. Затаримся там...
   - Только не говори, что в N есть вот это - Люба показала на памятные медали производства местного монетного двора.
   Действительно, монеты несомненно были находкой; они были разные, и можно было купить их аж двадцать штук, чтобы десять потом оставить себе, а десять - подарить знакомым и родным по возвращении в псковскую глубинку.
   - Папа, - сказал Трувор возле столика с одеждой, - купи мне такую же куртку как у Джо. Этого уж точно у нас на улице ни у кого не будет.
   - Выбирай и меряй. - А ты, Олюшка, разве не хочешь обновки?
   - Того, чего я хочу, здесь нет.
   - Она хочет настоящую канадскую дубленку из настоящей шкуры и меха. Только им сейчас не сезон.
   - Да уж, запросы у тебя как у принцессы, - усмехнулся Джо.
   - А то! - немедленно согласилась Олюшка. - Мне всегда в магазинах нравятся самые дорогие вещи. Но ведь мне их никто никогда не купит, и я не раскатываю на них губу.
   Люба переглянулась с Матвеем.
   - Ну что, подобрал обновку? - спросила она у Трувора.
   - Ага. Можно мне еще вот эту кепку?
   - Бери.
   Вот так не спеша они и продолжили движение вдоль торговых рядов. Взрослые шли впереди, а детвора следом, даже не подозревая, что за ними может наблюдать несколько пар внимательных глаз. Однако факт имел место, и глаза те были отнюдь не доброжелательного фасона. Обнаружилось это быстро и незамысловато.

* * * * *

   У Матвея зазвонил мобильник с российскими номерами - не смартфон, нет: на отдых он его не взял намеренно, чтобы никто из бизнес-партнеров, клиентов или сотрудников не мог его достать. А в простенькую примитивную трубку были "забиты" только три номера: Никиты, потому что тот был отец, Олеси, потому что та была совладелицей его фирмы, и Руслана как лучшего друга. Мобильник за все эти дни проявил себя впервые, и звонил именно Руслан.
   - Я в Оттаве, - сообщил тот вместо "здрасьте". - Еду из аэропорта. Где вас искать?
   - Сейчас скину адрес отеля... Получил СМС?
   - Угу. До встречи.
   И Руслан отключился.
   - Насколько я понял, нам пора возвращаться, - сказал Мигель, остановившись, потому что остановились все русские.
   - Угу. Только подождем детей. Да вот же они!
   - А где Трувор? - спросила Люба.
   - Он был все время сзади, - сказал Джо. - Правда, Оль?
   - Правда. Я все время его чувствовала. Спиной. И сейчас чувствую, только он удаляется. Вот в этом направлении.
   - Трувор! Трувор! - принялись кричать все наперебой.
   Все, кроме Олюшки.
   - Бесполезно, - сказала она. - Он нас не слышит. Его уже здесь нет. Он уехал.
   - Как это, "уехал"?
   - А ну-ка, быстро за ним!
   Пока они вызывали такси, время ушло. Ниточка, привязывавшая Олюшку к Трувору, истончилась и перестала ей ощущаться. Одно она понимала: Трувор уехал не по собственной воле - его увезли. И что в отеле в их номере она найдет предмет, с помощью которого ниточка между ними восстановится.
   Действительно, в отеле имелись не только личные вещи всей компании, но и человек, с помощью которого отыскать пропавшего можно было легко и быстро, где бы тот ни находился.
   - Ну Руслан, ты и даешь! Какими судьбами ты здесь, в Оттаве? - воскликнул Матвей после того как приятели обнялись, и тот обменялся "Приветом" с Олюшкой и Любой. - Знакомься: Мигель, Дейзи, Джо и Дик, он же "Кожаный Мокасин".
   - Здравствуйте, Здравствуйте, Здравствуйте! - и Руслан обменялся рукопожатием с обоими мужчинами и мальчиком. - Рад познакомиться, леди. Рук я дамам не пожимаю и не целую, так что вам придется меня простить. А Дик, как я уже догадался, и есть мой пациент?
   - Я ваш пациент? - скривился индеец. - Ты будешь меня резать?
   - Пошли в наш номер, - сказал Мигель. - Поговорим там.
   - Я думал, что Руслан - это тот старый человек, который разговаривал с Матвеем в Интернете.
   - Опять двадцать пять! Все как в старинном анекдоте: "Вам шашечки или ехать?"
   - Каком анекдоте? - спросил Мигель.
   - Анекдоте о том, как одна дама заказала такси, но к ее дому вместо желтого автомобиля с черно-белыми квадратиками на боку подъехала обычная "Волга". "А где шашечки?" - спросила эта дама у шофера. Вот шофер и спросил: "Вам шашечки или ехать?" - пояснил Матвей.
   - Я дипломированный специалист. Семь лет проучился на лекарском факультете и проработал три года в больнице в хирургическом отделении. Я прилетел сюда специально ради вас по просьбе своего друга. Так что ложитесь, Я должен вас осмотреть, - сказал Руслан укоризненно.
   Индеец подчинился и расстегнул рубашку.
   Руслан сначала провел руками по его груди от ключиц до пупка, затем от поясницы вверх и задержался в районе поджелудочной железы. Подержав там руки, он провел ладонями от боков к центру и, когда те соединились, снова подержал там руки, несколько сместив их влево...
   - Та-ак, - вдруг произнес он, - а это что такое?
   И он указал на темный металлический квадрат, прикрепленный к рубашке индейца с тыльной стороны под верхней пуговицей.
   Ответить индеец не успел. У Мигеля подал сигнал айфон.
   Полминуты журчала речь с характерным цыганским акцентом...
   - Я подумаю, - произнес Мигель, наконец, и айфон отключился.
   - Что это было? - спросил Матвей, несколько озабоченно. До этого момента мысль о том, что с сыном могла произойти беда, его голову не посетила ни разу. - От Трувора известия?
   - Да, его похитили, - хмуро подтвердил Мигель. - Требуют сто тысяч.
   - Что значит похитили? - удивился Руслан.
   - Ах! - воскликнула Люба.
   - Мы тебе вернем, - сказал Матвей.
   - Вы не знаете самого главного. Они думают, что похитили моего Джо.
   - Ах! - вскричала Дейзи.
   - Вот тебе и "ах". А теперь два вопроса. И первый: оттуда похитители узнали, что у меня на счету появились 100.000 долларов?
   - Должно быть, у них в банке осведомитель? - предположила Олюшка.
   - Это я виноват, - проговорил индеец. - когда я в тот вечер вернулся домой, я сразу оповестил своих, что отправляюсь на лечение в Россию, потому что Мигель сумел достать кучу деньжищ для поездки за границу. Я не знал, что про это нельзя говорить, ну и к ночи об этом уже знала половина N. А рано утром ко мне нагрянул какой-то смугляк, прикрепил к моей рубашке вот эту черную штуку и велел помалкивать. Откуда я мог знать, что это бандиты? Я думал, что он из секретной службы, и что вам ничего не угрожает. Вы ведь клялись, что ваши деньги законнее не бывает!
   - Конечно, они законные, - сказала Дейзи. - Мы продали банку в N золото с приисков возле Доусон-Сити, и у нас на это золото есть сертификат. Но только даже если мы отдадим бандитам все до цента, то проблему это не решит.
   - Угу, - подтвердил Мигель. - Потому что похитители обычно убивают похищенного сразу после того, как получают за него выкуп. Они знают, что мальчик запомнил их лица и выдаст их полиции. И принимают превентивные меры к тому, чтобы не быть пойманными.
   - Но нам нет никакого смысла связываться с полицией в этой истории, - возразила Люба. - Если возвращать нашего сына нам предстоит самим, то на кой ляд ваша полиция вообще нам сдалась? Похищения они предотвратить не могут, спасти не могут, зато потом, если поймают хоть кого-то, мы не сможем уехать до самого суда, потому что им нужны будут потерпевшие и свидетели.
   - Значит, платить нельзя? - хмуро спросил Матвей.
   - Бесполезно, - подтвердил Мигель.
   - Я знаю, что делать, - сказал Руслан, кивнув в сторону "жучка" на рубашке индейца. - Обратимся к нашим.
   - К русской мафии?
   - Угу. Пока бандиты не подозревают, что это русский ребенок, у нас есть время все про эту банду узнать и раскинуть сеть.
   - Я и так про них достаточно знаю, - сказал Мигель. - Кто из этих к тебе приходил? - показал он индейцу ряд фотографий на экране своего айфона.
   - Вот этот, - прозвучал ответ.
   - Я так и подумал. Я звоню, угу?
   - Звони. Только поставь мобильник на громкую связь. И сообщи, что согласен выплатить выкуп, но только завтра, потому что банк уже закрыт. И что обменивать будешь строго деньги на мальчика, притом живого и невредимого.
   - А на самом деле?
   - На самом деле к завтрашнему утру соответствующие люди в русской мафии будут уже в курсе, где прячется банда. И в случае смерти нашего ребенка банда будет отловлена в полном составе, и все до единого члены ее будут убиты - их не спасет ничего.
   - Даже дети? - дрогнувшим голосом спросила Дейзи.
   Руслан подумал.
   - Нет, детей мы, конечно же, не убьем - просто сотрем им память. Может, просто сотрем и отдалим полиции, а может внушим ложную личность...
   - Ты... ты на это способен? - вымолвила Люба потрясенно.
   Руслан с Матвеем переглянулись.
   - Я никогда этого не делал, зато у меня есть один знакомый, который до того как женился, занимался этим регулярно. Он поставлял девочек в публичные дома и наносил им ложную память, чтобы не было нареканий от клиентов. Он гипнотизер высочайшего уровня, и у него сшибок не бывает.
   - И сколько ему придется заплатить?
   - Он мой должник, поэтому все проделает бесплатно. А если там представится возможность еще и подзаработать в процессе, то даже с удовольствием.
   - Но это... это чудовищно! - прошептала Дейзи.
   - Вы полагаете, леди, будто убить детишек было бы гуманнее?
   - А кто будет убивать? Вы? - спросил Джо с интересом.
   - Вообще-то мои докторские руки смертями еще не запятнаны, но за своих я глотку перегрызу кому угодно. Не пугайтесь, пока еще ничего трагического не случилось: Трувор жив, здоров, и поскольку это так, то есть возможность договориться.
   Он кивнул Олюшке, Любе и они втроем перешли в смежный номер.
   - Дядя Руслан, - сказала Олюшка, - мы ведь не станем ждать утра? Пока бандиты не знают, как вы выглядите, прогуляйтесь, купите мне парик с проседью и все остальное, чтобы я могла переодеться в старушку-метиску. Как метиски выглядят, присмотритесь к народу на улицах. Еще "бешеную табуретку" для передвижения по городу.
   - Если ты имеешь в виду старую советскую "инвалидку", то их здесь не водится.
   - Я имею в виду скутер. На чем поедете вы сами, это решать вам.
   Она загнула подол, извлекла из потайного кармана пачку долларов США и протянула их Руслану.
   - Обменных пунктов здесь полно, только не меняйте все сразу. А я пока пороюсь в вещах Трувора: посмотрю, из чего можно сделать поисковую стрелу.
   - Вы отправитесь прямо сейчас? - дрогнувшим голосом проговорила Люба. - А я думала, что это всерьез про мафию...
   - Конечно же, всерьез, - пожал плечами Руслан. - Если понадобиться, то мы сможем организовать команду быстро и без проволочек. В Оттаве русская диаспора наверняка есть, а значит есть и те, кто собирает с тех, кто здесь ведет бизнес, деньги "в общак".
   - Но это долго... наверное...
   - Я хакер. Компьютерные программы - моя первая специальность. А тут и взламывать ничего не понадобится. Свяжусь кое с кем, и мне дадут связь с нужными людьми в Канаде и все рекомендации к ним. А хакнув полицейские архивы, я и о цыганской банде заполучу необходимые сведения.
   - Но все равно на это понадобилось бы несколько часов, - сказала Олюшка. - А мы с Русланом найдем место, где бандиты прячут Трувора, быстро и без тянучки. Лишь бы они не пронюхали, кто мы такие, когда очутимся рядом с их апартаментом.

Глава третья (19)

   Впрочем, разыскивать дом, где окопалась цыганская банда, никому не пришлось. Где-то на полдороге "поисковая стрела", сделанная Олюшкой из лично вырезанного Трувором деревянного акинака, просигналила смену курса. Акинак был выбран ей не случайно: он "фонил" ярче всего, хотя и попал в Канаду без ведома Трувора в багаже его отца.
   Этот макет традиционного скифского оружия был коротким, всего 40 см, но достаточно неудобным, чтобы один раз его изготовив и им похваставшись, нигде его после за собой не таскать, и он просто висел на стене кабинета Матвея, будучи предметом его гордости за изобретательность сына.
   Гордость отца была вовсе не удивительна: Трувор вытесал его из обрезка дощечки перочинным ножиком, когда ему было всего 10 лет. Рукоятка получилась грубой, особенно навершие и упор, но это была его первая самоделка, и Матвей берег бесполезную в хозяйстве вещицу как хранят память о каком-то важном событии. Он и в Канаду его приволок на всякий случай - чтобы показать, но постеснялся
   Спрятанный за подкладку на дне его чемодана, кинжал не мешал, но сейчас пригодился. Прикрепленный к передней части скутера рукояткой вверх (техника безопасности прежде всего), он отклонялся от вертикали, стоило Олюшке свернуть с нужного направления.
   И вдруг, спустя какие-то 10 минут движения, рукоятка словно взбесилась. Сначала она качнулась в сторону проехавшей мимо легковушки, а затем "потребовала" разворота назад к гостинице. Да и сама Олюшка внутри своего сознания почувствовала, что объект поиска начал перемещаться, а какой-то миг неуловимый миг находился совсем близко.
   В тот самый миг, когда мимо нее пролетела изумрудная тойота.
   Развернувшись, Олюшка помчалась следом. Краем глаза она успела заметить, что и черный мотоцикл с Русланом в качестве седока совершил подобный же маневр. Это успокаивало: Руслан тоже, значит, успел заметить передислокацию объекта к которому они устремлялись.
   Впрочем, обсудить между собой ситуацию новоявленные сыщики не успели. Тойота подъехала ко входу в хостел, где сейчас пребывали русские туристы с канадцами из N, выпустила из своего чрева одного пассажира, развернулась и снова промелькнула мимо Олюшки, на этот раз в обратном направлении.
   Внутри нее Трувора уже не было, и преследовать ее смысла теперь не имелось. Впрочем, на всякий случай Олюшка успела-таки сделать несколько снимков машины. Номера, кстати, как впоследствии выяснилось, были подлинные. Сам же Трувор сейчас стоял возле входа в гостиницу и, судя по его позе, пытался дозвониться до кого-то, причем небезуспешно.
   - Ну ты и заставил нас за тебя поволноваться, дружок! - воскликнул Руслан, приблизившись и убедившись, что мальчишеская фигура в куртке местного покроя и кепке действительно принадлежит его племяннику.
  

Рассказ Трувора

  
   - А чо рассказывать? Ну задержался я у одного стола с сувенирами, а потом меня зажали с двух сторон, и один говорит: "Дернешься - прирежем". А другой мне что-то острое в бок как упрет...
   - А ты?
   - А что я? Пошел, куда меня повели. Там у тротуара машина стояла, зеленая такая, велели сесть, я сел, и мы поехали. А потом мне на голову надели типа балаклавы дырочками назад, чтобы я дорогу не видел, и сняли ее только в какой-то комнате. Когда они позвонили Мигелю, я просек, что они меня за Джо приняли, но не стал кипишевать, потому что смысла не было. А потом прибежала ихняя тетка и давай кричать по-цыгански, что они лохи, и что я "русский чувак" и что теперь их всех убьет mafia rusa.
   - А ты? Прям все-все понял? По-цыгански?
   - Так она руками махала и все твердила: "амэ чороро". Потом начала меня спрашивать, правда ли, что мой отец крутой бизнесмен. Я ответил, что мы фермеры из России, и наш бизнес законный. И что у нас, конечно же, есть "крыша", и в полиции тоже знакомые.
   - И про золото она спрашивала?
   - А как же! Я все выложил как на духу: и про заброшенный прииск, и про богатимое место. И что мы там три дня мылись-старались всей бригадой. Нашли большой самородок, сдали его и получили кучу деньжищ. Но сколько точно я не знаю.
   Мигель засмеялся.
   - В твоем сыне пропал великий артист, - сказал он Матвею. - А дальше что было?
   - Дальше она куда-то убежала, потом снова прибежала. Они надели мне на голову ту же самую балаклаву, вывели, мы сели в машину, и они привезли меня к гостинице. Все.

* * * * *

   Компания еще немного позубоскалила, а затем канадцы ушли в свой номер, пообщаться между собой. "Жучок" с рубашки индейца давно сняли, и все четверо наконец-то снова почувствовали некоторую свободу делать что хочешь, а не развлекать туристов. Не сговариваясь, они захотели просто отдохнуть, то есть посидеть в номере, посмотреть телевизор, помыться по очереди в душе и позвонить оставшимся в N другим членам семейства. За остаток дня они еще успели сходить в ресторан, расположенный поблизости, набрать в магазине продуктов быстрого приготовления и - залегли, договорившись встретиться с русскими не раньше 8 утра следующего дня.
   Русские на такой расклад аж никак не обиделись - им было не до этого. Они обсуждали животрепещущую проблему: как быть с внезапно свалившимся на них богатством, точнее, как его переправить в Россию.
   - В общем, так, - сказал, наконец, Руслан. - Насколько я понимаю, четверть вашей добычи принадлежит Олюшке. А ее бабушка когда-то пообещала мне, что после того, как я закончу обучение, отработаю на государство и вернусь в наш Городок, она поможет мне восстановить в моем кабинете диагностическое оборудование, увезенное ей в вашу сельскую больничку. Но не срослось - денег накопить ей так и не удалось.
   - Оттуда деньги? - пожал плечами Матвей. - Мы только недавно начали получать стабильный доход, до этого все уходило на расширение дела.
   - Угу. А сейчас? Ты не знаешь, куда девать шальные доллары, а я не знаю, где достать средства на обновление своего кабинета. В Канаде, насколько я припоминаю, медоборудование когда-то производилось, и неплохое.
   - То есть я выплачиваю тебе Олюшкин пай, ты закупаешь на него свои медицинские штуки - и все довольны?
   - Угу. Ты имеешь что-то против?
   - Наоборот, это самое то. И ты завтра же заводишь себе счет, на который я переведу тебе 50 тысяч долларов США, а ты ищешь то, что тебе надо и закупаешься. Только не забудь, что тебе надо оставить еще сумму на растаможку в России. В общем, если не хватит - сразу же сообщи, пока мы здесь, и я добавлю.
   - А нам разве ничего не надо? - спросила Люба.
   - Надо, наверное. Я сегодня же созвонюсь с Олесей и посоветуюсь, что она считает необходимым для нашего завода, если мы станем расширяться.
   - Стоматологический кабинет вам нужен в больницу, - сказала Олюшка укоризненно. - В поселке много приезжих, и с зубами мучаются даже местные, но в Городок не наездишься, чтобы пломбы вовремя поставить. Бабушка говорила, что лучшим выходом было бы приглашать специалиста на один - два дня в неделю, но на чем он будет работать, если даже самое примитивное зубоврачебное кресло отсутствует?
   - Записываю, - сказал Матвей. - Что еще?
   - В общем, так, - сказала Люба спустя пяток минут, - я чувствую, что твой отдых подошел к концу. Ты вернулся к бизнесу, и это надолго. Что будем делать?
   - Дорогая, ты же сама понимаешь: дело прежде всего. Мне надо не только поискать на сайтах, что чего где производится, сколько стоит, и где это можно купить, но и съездить лично, чтобы не быть обманутым и не заплатить за фейк.
   - Да, я это понимаю, но что делать мне?
   - Ну, сопровождать меня везде ты все равно не сможешь, тем более с ребятишками. Они не выдержат бесконечных скучных переговоров и сидений возле кабинетов. Да и меня вы будете напрягать и нервировать. Поразвлекайте себя сами пару деньков, а дальше я к вам снова присоединюсь. На слишком многое я размахиваться не собираюсь - всего одну дополнительную линию, чтобы обновить ассортимент.
   - Точно?
   - Точно. Кстати, я слышал, что часть денег можно переслать через "Вестерн Юнион". В Онтарио они должны быть - поищи их контору, подумай, кому можно переслать некую сумму как адресату, и хотя бы частично, но финансовое давление на себя мы уменьшим.
   - Дорогой, вспомни: мы имеем право набрать отсюда всякого личного барахла аж на 10 тысяч на каждый билет.
   - Вот и отлично! Займитесь шопингом, а потом, не дожидаясь меня, возвращайтесь в N вместе с семьей Мигеля. Встретимся там!
   - Ладно, до утра! - сказал Руслан. - Мне тоже надо где-то искать ночлег.
   Руслан распрощался и ушел.
   - Ольк! - сказал Трувор. - Ты действительно вот так спокойно отдаешь свою долю дяде Руслану, а не матери?
   - Конечно. У нас ведь общий бизнес.
   - Общий? Она же сыщик!!!
   - Угу. Только ее контора почти ничего не зарабатывает - едва на жизнь хватает. Клиентов почти нет, потому что наш Городок маленький. Поэтому мама помогает Руслану в свободное время, и я тоже ему ассистирую, когда приходят его клиенты.
   - А он?
   - Он тоже помогает нам в розыске, если маминых сил не хватает, и надо направлять "стрелу" втроем.
   Люба взглянула на нее с большим сомнением.
   - Ты говоришь с такой убежденностью, - высказалась она, наконец. - Неужели вы сами верите в разную чертовщину?
   Олюшка взглянула на Матвея, и тот усмехнулся.
   - Верим или не верим, но результат имеем, - проговорила она меланхолично. - Вы же сами все видели.
   - И что мы видели? Действие мази, изготовленной твоей бабушкой-знахаркой? Ну так сейчас очень много в продаже патентованных средств, которые действуют не хуже. Опыт, накопленный поколениями и знание растений - огромная ценность.
   - А как ты объяснишь, что она нашла на арендованном нами участке сначала труп, а затем спрятанное золото? - с интересом спросил Матвей.
   - Наблюдательность. Там ложбинка, а посередине - возвышение. Это место отличалось от остальных, даже я заметила.
   Олюшка усмехнулась.
   - Спасибо, тетя Люба, вы просто камень у меня сняли с души. Ну хоть у кого-то во мнении я не ведьма, а обычная наблюдательная девочка. Вы только индейцу Дику так не говорите, а то он примет дядю Руслана за шарлатана и откажется у него лечиться.
   - Ты думаешь, будто я всю жизнь мечтала, чтобы его клиентура явилась в наш особняк и там тусовалась?
   - Дик не у вас будет жить, а у бабушки в больнице. Как и положено пациенту.
   - Жена, тебя куда-то не в ту степь занесло, - укоризненно сказал Матвей. - Нас встретили хорошо - и мы должны будем ответить тем же.
   - Да знаю я все это, не дура ведь. Просто я уже устала телепаться туда-сюда и наматывать километры ради того, чтобы полюбоваться парочкой щербатых тарелок или еще каким-нибудь старьем. В меховой бутик мы и в Эдмонтоне заглянем. Да и вообще странно покупать за границей русские меха.
   - Не русские, - сказал Матвей. - Здесь можно купить настоящие парки из шкуры альпаки и хорошую зимнюю обувь. Но если тебе в Оттаве тошно, то намекни об этом завтра нашим хозяевам из N, чтобы согласовать с ними свои передвижения. Уверен, что к консенсусу вы придете быстро. Аэропорт работает круглые сутки.
   - А Ниагарский водопад? - возмутился Трувор. - Мама, ты обещала нам его показать! И еще здесь есть какой-то "Музей детства" и Монетный двор. Я хочу увидеть, как делают деньги!
   - Хорошо-хорошо, - улыбнулась Люба, хотя улыбка ее и выглядела на этот раз нарочитой. - Водопад так водопад. Только ты от меня больше не отходи. Договорились, сынок?
   - Обещаю, мамусь!

* * * * *

   - Неужели ты нисколько не испугался, когда тебя похитили? - с интересом спросила у Трувора Олюшка перед сном.
   - Вот еще: бояться. С какой стати? Они же не собирались меня убивать. Им просто от дяди Мигеля что-то было нужно. Какой-то след, который он у них то ли взял, то ли должен для них найти.
   - А для чего им этот след?
   - Я не понял. Наверное, он их куда-то привести должен. Как ваши с дядей Русланом стрелы.
   Олюшка покачала головой:
   - Нет, тут что-то другое.

* * * * *

   Ниагарский водопад находился не вот рядом с Оттавой, до него надо было пилить по трассе часа три с лишним в сторону Торонто, и еще час до Ниагары. Люба едва не застонала, узнав об этом. Лететь, может, было бы и быстрее, но если сложить путь до аэропорта, время ожидания рейса, сам перелет и дорогу от аэропорта, то экономия времени была бы сомнительной. Поэтому она смирилась.
   Как смирилась и Дейзи, потому что Джо тоже захотел посмотреть на знаменитое природное явление. Мало того, Мигель со стариком-индейцем тоже заявили, что взглянуть на самый знаменитый водопад северной Америки было мечтой их жизней.
   - Дик же болен! - шепнула Люба Дейзи, когда та заглянула к ним в номер (Матвей с Русланом уже отбыли по своим делам). - Вдруг ему плохо станет в дороге?
   - Не станет. Утром ваш доктор его еще раз осмотрел, и сказал, что посильные нагрузки старику не повредят. Только за питанием надо следить и кушать в одно и то же время.
   - А как он сам себя чувствует?
   - Болей нет, если вы об этом. Я вот думаю: пусть мой старший дядя хоть порадуется напоследок.
   - Вы очень нему привязаны?
   - Конечно. Мои дети паслись у него в мастерской все выходные и проходные. Он учил их индейским ремеслам, обычаям и языку. Своих сыновей у него нет - только дочери и внучки, вот он и привечает моих.
   - Это он изготовил идола?
   - Не-а, резчик по дереву - другой мой дядя. У нас и кузнец в роду есть - брат моего дедушки, хотя это уже более современная профессия, не для туристического бизнеса. Но ему нравится возиться с металлом. Он говорил мне как-то, что много лет тому назад один белый показал ему как выглядит руда, и он был потрясен, когда увидел, как из камня вытекает железо или медь. Сейчас он уже стар, и сам по горам не ходит, да и работать уже не может, но его старший внук кое-что от него воспринял.
   - Интересная у вас семья... Знаешь, пожалуй, я уговорю Матвея задержаться в Канаде на пару дней, чтобы попасть на ярмарку-аукцион в N. Заранее уверена, что там будет гораздо интереснее, чем все, что я увидела здесь, в Оттаве... Да не бойся, я не собираюсь ничего брать у твоих родственников бесплатно. Я буду вести себя как самая обычная туристка. Тем более что я она и есть.
   Ниагарский водопад компанию потряс. Он действительно был грандиозным, мокрым, оглушающим и зрелищным. Брызги долетали даже до смотровых площадок. Вода не была слишком холодной, одеты наши туристы были по погоде, так что неожиданный импровизированный душ никого не расстроил. День был солнечным, небо исправно голубело, и проплывавшие по нему белые облака довершали картину.
   Несколько подпортил впечатление рассказ гида о том, что красота, которую туристы видели, была не совсем натуральной. Оказалось что водопад размывает ложе Ниагары и отступает вглубь по ее течению примерно на один метр ежегодно. Поэтому внизу скапливается немыслимое количество обломочного материала, перепад высот делается не таким резким и приходится русло под водопадом чистить.
   То есть отводить воду по обводному каналу, убирать обломочный материал, скопившийся там, куда вода падает, для подправки вертикальности, и большего впечатления от высоты. Ну и все такое.
   - Вот дурачье! - воскликнула Люба, услышав полную повесть с упоминанием того, сколько именно мелочи в валюте разных стран было выгребено из-под камней в последнюю чистку. - Такую красоту нарушать! В естественном виде ведь еще интереснее было бы! Ярко выраженный природный процесс, постоянно наблюдаемый. Можно было узнать так много об изменении ландшафтов водной эрозией! Несколько научных работ можно было написать!
   - Интересно, а что случиться, когда вся Ниагара будет смыта, и кромка водопада подойдет к самому озеру Эри? - в задумчивости произнес Джо.
   - Наверное, Эри начнет мелеть, а Онтарио переполняться, - сказала Дейзи. - Но случится это еще очень нескоро, не при нашей жизни уж точно.
  

Глава четвертая (20)

   Несмотря на то, что совмещенная компания из русских и канадцев задержалась в Онтарио на целых два дня (еще один день пришлось потратить на обещанные Трувору экскурсии), но в Эдмонтон им пришлось вылетать все же без Матвея, да и там поймать его не довелось - он был занят, о чем и сообщил кратко и без объяснений. Сообщение об этом пришло к Любе на ее мобильник уже по приземлении в пункте назначения, и даже чуть позже - когда они втроем и Мигель с семьей разместились в зале прибытия.
   Трувор, Олюшка и Джо вдруг ни с того ни сего ощутили, что им нечем заняться - вообще нечем. За время перелета их айфоны сели, Олюшкин ноутбук также демонстрировал черный экран, а телевизор в этом зале отчего-то не работал. Должно быть, временно, но на настроении тех, кто хотел сократить время до начала движения городского транспорта или кого-то ожидал, это не отразилось. Кто-то спал, кто-то читал, а кто-то слонялся из угла в угол, пытаясь опровергнуть пословицу "В ногах правды нет."
   - Стоп, - сказал, наконец, Трувор после того, как они обошли зал ожидания три раза. - Вам не кажется, что мы кое о чем забыли со всеми этими перелетами?
   - Не кажется, а точно. Вы забыли о последней записке, - ответствовал Джо.
   - И что в ней было написано? Ты расшифровал?
   - Угу. Мне Джо помог. Там написано: "Ищите последнюю записку там, где летают железные птицы."
   - Ну и?
   - Я искал, и в самолете тоже. Обшарил все "карманы" на задних сторонах кресел - везде было пусто.
   - Сам, значит, хотел найти? Без нас?
   - Ну да. И это - последнее место, связанное с самолетами, до дня нашего вылета в Россию.
   - А, может...
   - Не может. В последней записке должно быть указано, где спрятан тотем. А поскольку тотем должен быть возвращен в музей, то вот и делайте вывод.
   - Ты хочешь сказать, что последний пакет находится в этом зале?
   - Угу.
   - Отлично. Приступаем.
   Шнырянию по залу был придан новый импульс, и оно приобрело более целенаправленный характер. Почти разумный. Троица сыщиков сначала обследовала кресла того ряда, который оккупировала их компания, затем заглянула под остальные. Безуспешно - было ясно, что таинственный игрок решил, что вариант "скамейка" им уже использован и подобрал из своего арсенала нечто поновее.
   Пришел черед подоконников и батарей отопления и - снова неудача. Они даже к "оператору по клинингу" (в просторечии, "уборщице по залу") решились подойти и спросить, не находила ли она чего-нибудь похожего - и снова была осечка. Пакет, кстати, описывал Джо.
   - Откуда ты знаешь, как он должен выглядеть? - с подозрением спросил у него после Трувор. - Если ты его не видел раньше?
   - Там должен находиться нож "хвост бобра". Помните, он был среди предметов, выставленных в нашем музее? Остальное мы все нашли.
   - Может, стоит поискать среди сувениров, которые продаются вон в тех киосках? - предположила Олюшка.
   - Вряд ли, - сморщил нос Трувор. - Это вообще был бы изврат.
   - Но посмотреть-то можно?
   Посмотрели. Какие-то ножи в киосках имелись, но не те. Так сказал Джо, а уж он-то в этом вопросе заслуживал безусловного доверия.
   - Я готов сдаться, - наконец, сказал Трувор.
   - Ты забыл, что русские не сдаются? - легонько ткнула его в бок кулачком Олюшка.
   - Не сдаются без боя. А бой мы уже дали.
   - Лучше сядем и подумаем, где можно не искать.
   Сели.
   - Камеры хранения можно исключить, - сказал Джо. - Никто нам не позволит открывать все подряд ячейки.
   - Угу. А оставлять в открытой наш "игрок" бы не рискнул - ячейка могла кому-нето приглянуться, и мы бы туда уже не попали.
   - Теперь взглянем на картины на стенах. Они либо нарисованные, либо это постеры. Шевелить доски, на которых постеры наклеены, опасно: могут свалиться, и криков будет - мало не покажется.
   - Остается буфет, - сделал вывод Трувор. - Вперед!
   Но едва ребята наклонились над первым столиком, чтобы его обшарить, как бармен вызвал охрану, и ребята с позором были препровождены к родителям.
   - Я знаю, где мы еще не смотрели! - воскликнул Трувор, когда охранники отошли, получив причитающуюся порцию извинений и объяснений. - В автоматах по продаже конфет и жвачки!
   - Не заметил я почему-то подходящего пакета среди их ассортимента, - хмыкнул Джо.
   - А за автоматами? Между ними и стеной?
   - Там нельзя, там мотор.
   - Пакет узкий, уберется. Внизу возле самого пола...
   Переглянувшись, ребята кинулись к ближайшему автомату.
   - Ура! - воскликнул Трувор, глянув за агрегат. - Есть!
   - Только как его достать? - спросил Джо. - Даже моя рука не пролезет.
   - Я знаю, - сказала Олюшка. - Нужна палка. С крючком.
   - А крючок зачем?
   - Чтобы зацепить.
   Ребята подумали, оглядели зал...
   - Нету здесь палок, - сделал вывод Джо.
   - Может, отодвинуть? - сказал Трувор.
   - А потом тебя самого отсюда "отодвинут", выкинут нас всех из зала и больше не пустят. Здесь вам не Россия. Охранники видишь вон там стоят и уже пасут. Даже гипноз твоей сестры не сработает.
   - Мне нельзя гипнотизировать.
   - Тем более.
   Ребята подумали еще... Трувор нахмурился...
   - Знаю, где взять палку! - воскликнула Олюшка. - Твой акинак! Ну, который твой папа в чемодане с собой возит.
   - Так папы сейчас здесь нет! И его чемодана тоже.
   - А и не надо! Твой акинак сейчас у меня, он примотан к моему скутеру!
   Ребята кинулись к багажу.
   - Вот он, мой скутер, вот он мой родненький... И акинак на месте, не сломался...
   Она размотала упаковочную пленку и отсоединила деревянный кинжал.
   - Это и есть ваше чудо-оружие? Простая щепка? - изумился Джо. - То, что вы возите с собой как амулет?
   - Это всего лишь детская игрушка, - засмеялся Трувор. - Изображать древнего воина. Это была моя первая самостоятельная поделка, и папа у меня его отобрал, потому что я кончик сделал слишком острым. Он сказал, что этой щепкой можно убить.
   - Но сейчас ее острый кончик поможет нам достать нужную нам вещь оттуда, куда длины наших пальцев не хватает. Вручаю тебе твое оружие - и действуй!
   Через минуту пакет был извлечен на вольный свет, вскрыт, и торжественное "ура!" неслышимым никому кроме посвященных триумфом разнеслось по залу. Трувор поднял оба кинжала вверх и потряс ими в воздухе, демонстрируя находку взрослым, самым внимательнейшим образом наблюдавшим за действиями юных сыщиков.
   - А ты говорила: "не достанут", - обернулся Мигель к супруге. - Ты еще не знаешь, на что эти юные головы способны, если они работают совместно!

* * * * *

   Обе женщины переглянулись, а старый индеец усмехнулся.
   Но усмешка усмешкой и радость радостью, однако из аэропорта пора было уходить. Трувор уложил индейский нож в свой рюкзак (порезаться он не боялся, потому что тот был в ножнах), а Джо то же самое сделал с последней запиской, предварительно в нее глянув. Бережно положив "акинак" в свой чемодан и обмотав скутер остатками упаковочной пленки, Олюшка также объявила о готовности.
   - Куда двинемся? - спросил Мигель, когда они разыскали на платной приаэропортовой стоянке свой мини-вэн и приготовились к проникновению внутрь.
   - Домой, конечно, - выдохнула Дейзи.
   - А по магазинам?
   - Разве что в продуктовый, - сказала Люба.
   - Значит, единогласно.
   Спустя полчаса они уже нарезали километры по сорок третьему шоссе по направлению на Гранд Прейри. И единственное, на что они потратили в пути какое-то количество циферок на счету - это на бензин, чипсы с крекерами и запас напитков. Впрочем, остановками в придорожных забегаловках они тоже не пренебрегали.
   Время тянулось для обоих женщин бесконечно. За рулем сидел, в основном, Мигель, Дейзи подменяла его всего дважды, и то по полчаса.
   - Вы какие-то нестандартные леди, - сказал он обоим дамам, когда они в третий раз остановились в каком-то из кафе возле заправки на перекус. - Я 100 раз слышал, что женщины обожают шоппинг и гребут что надо и что не надо, были бы деньги.
   - Мы с Матвеем договорились одеждой заняться в Ванкувере, в день отлета в Москву, - пояснила Люба. - Без него этот процесс мне не интересен. Слишком всего много, и я теряю ориентир: что мне идет, а что нет.
   - А если не успеете сделать покупки? Погода, бывает, подводит, и вылет задерживается, а то и вовсе рейс могут отменить.
   - Тоже не трагедия. Кстати, мы можем вылететь из Форт-Сент-Джона с запасом, накануне, провести последнюю ночь в Ванкувере в каком-нибудь хостеле, забронировав его заранее, и без суеты побродить по магазинам. А ты, Дейзи?
   - Я хочу все покупки сделать в России. Приехать туда с пустыми чемоданами, а уехать с полными.

* * * * *

   - Как хорошо, что вы ничего не собираетесь покупать в Ванкувере! - сказала Олюшка, когда они уже вернулись в автобус. - Значит, вы сможете помочь нам переправить подарки для моей мамы!
   - Конечно, а в чем проблема?
   - Согласно таможенным правилам, каждый пассажир может перевозить с собой только личные вещи, причем в единственном экземпляре. И, получается, что я смогу привезти дубленку из альпаки или для себя, или для нее. А так вы положите одну в свой чемодан, и буква закона будет соблюдена.
   - Я не подозревал, что ты такая хитрая, - сказал Трувор. - Может, ты придумаешь и что-нибудь для... или ты совсем забыла про Дуняшу?
   - И вовсе я ни про кого не забыла, только не хочу раскрывать все секреты до приезда домой. Меньше знаешь - крепче спишь.
   Услышав такое из ее уст, представители "первой нации" растерянно переглянулись.
   - Я думал, что русские хотят знать все, - молвил старик с грустной усмешкой. - Или это миф?
   - Конечно же, хотим, - хмыкнула Люба. - Но существуют некоторые тайны... В общем, иногда лучше оставаться в неведении. Например, когда ничего невозможно изменить.
   - Или ты можешь нечаянно выдать тайну врагу, - добавил Трувор.
   Компания замолчала, и больше никто не произнес ни слова, исключая деловые моменты. Старик-индеец сумел даже заснуть, растянувшись на трех последних сидениях мини-вэна, которые он занимал в качестве привилегированного лица. Олюшка тоже задремала, склонившись на плечо Трувора.
   По приезде в N Мигель сначала выгрузил дома семью, а потом повез старого Дика туда, где тот проживал. Это не было проявлением неуважения - просто дом Мигеля с Дейзи стоял на том конце N, который был ближе к трассе на Эдмонтон.
   Женщины сразу пошли на кухню - посидеть-поболтать, нарезать бутербродов и вскипятить на всю компанию воды.
   - Завтра отдых, - сказала Люба. - Завтра мы не едем никуда, по крайней мере я. Мелькание деревьев и травы за окном меня уже достало.
   - Меня тоже, - согласилась Дейзи. - Эта неустойчивая поверхность под ногами... Не понимаю, что мужчины находят хорошего в профессии шофера?
   - Твоему Мигелю нравится. Мне показалось, или он не рвется возвращаться на работу?
   - Не показалось, это так и есть... Ты обещала мне продемонстрировать, как правильно варить борщ, чтобы он был вкусным. Вот завтра и займемся.
   - А дети?
   - Они завтра будут заняты поиском тотема. N хоть и небольшой городок, однако укромных мест и здесь хватает. А сегодня...
   - Сегодня давай просто пожарим картошку. Если ты не против.
   - Я "за", если чистить будем в четыре руки. А с чем?
   - Выставим на стол несколько разных соусов, и пусть каждый ест с чем хочет.
   - Может, сосисок добавить?
   Люба подумала.
   - Нет, давай устроим разгрузочный день. Ни мяса, ни рыбы, ни яиц.
   - Молоко?
   - Это можно. Сойдет как один из соусов. Картошка с молоком у нас в деревне считается вполне себе едой.

* * * * *

   На следующий день действительно никто из N не рвался: ни русские, ни их Канадские хозяева. Все проснулись поздно, и каждый с вечера попросил его не будить. Поэтому по договоренности Дейзи с Любой наготовили несколько контейнеров с бутербродами, нарезали три сорта салатов, в числе которых был знаменитый российский "оливье" и объявили, что утром будет нечто вроде "шведского стола": проснувшись, каждый берет себе бутерброд по вкусу, накладывает салат, включает электрочайник и заваривает свой любимый напиток.
   И обе поварихи отправились отдыхать.
   Так что к приготовлению борща они приступили поздно, но зато с размахом: То есть сначала сделали заготовки: нажарили лука (на свином сале), обжарили свеклу (отдельно), морковь (тоже отдельно), потом поставили вариться мясо с костями и занялись картошкой. Люба едва успела предупредить Дейзи, что капуста кладется в кастрюлю только после того, как картофель сварится, иначе он будет жестким, зато все остальное было видно в процессе готовки.
   - Главная прелесть борща, - сказала Люба под конец их труда, - заключается в том, что его не обязательно потреблять весь сразу. Можно наварить на несколько дней большую кастрюлю, поставить ее в холодильник и затем черпать оттуда сколько надо, разогревать и есть. Вкус у борща от этого нисколько не испортится!
   Ну а пока женщины так развлекались, ребята также не скучали. Как и предполагала Дейзи, они были полны единственным и единым устремлением: найти тайник, куда неизвестный автор записок мог поместить статуэтку размером с человеческий локоть.
   О, они внимательнейшее изучили и текст, и рисунок на тыльной стороне обрывка кожи. Рисунок изображал дерево с дуплом. Точнее, часть ствола дерева, и в этом была главная трудность. Деревьев в N была уйма!
   Когда их позвали на обед, ребята почти обрадовались. Поиски можно было прервать, подумать и посоветоваться со взрослыми.
   Но взрослые даже намекать на их ошибки отказались, не то чтобы хоть что-то посоветовать.
   - Включайте мозги, - сказала Люба. - Голова нужна не только для того, чтобы шляпу носить.
   - Может, ты ляжешь и поспишь? - спросил Трувор Олюшку. - И тотем скажет тебе, где его искать?
   - Ты думаешь, моя мама работает сыщиком, навевая себе сны по заказу? - изумилась Олюшка. - Пришла, посмотрела, легла спать, а утром выдала результат? Вещий сон заказать нельзя. И нельзя загадывать, когда ложишься спать, чего ты хотела бы увидеть. Иначе ты не только во сне - и наяву скоро начнешь путать правду с ложью. Самообман - страшная сила. Стоит ему поддаться - и будущее ты уже не сможешь видеть никогда!
   Впрочем, Олюшка вещала в пустоту - философия никогда не была сильной стороной натуры Трувора. Опасность самообмана, по его мнению, могла грозить кому угодно, но не им троим. Самообман он вообще считал чушью собачьей - как так: врать самому себе - да кто же на это пойдет! Вот он, Трувор, вполне мог бы учиться на одни пятерки - просто не хочет. И никакого самообмана в этом нет - он умный, просто немножко ленивый.
   Трувор даже не подозревал, что именно вот в этом "ленивый" и заключалось то, почему он не был отличником: ему не хватало терпения, чтобы старательно выводить все буквы в тетрадках, прорешивать задачи разными способами и доучивать до конца стихи. Что начав какое-то дело, он терял к нему интерес, если дело это требовало напряжения всех его сил.
   То есть "не хочет" и было самообманом Трувора - он не мог переступить через отсутствие терпения. А поскольку качество это бывает врожденным, то признавать себя слегка ущербным Трувору казалось западло. "Лень" выглядела более красиво. Логикой здесь и не пахло, но кто спрашивает логики от мальчишки в его возрасте?
   - В общем, так, - сказал Джо, когда они трое собрались в детской, - Давайте подведем итоги. Интересующее нас дерево должно быть по ширине в три раза больше идола, то есть не меньше шестидесяти сантиметров в диаметре. Далее: оно должно быть живым. В третьих, оно должно находиться в общественном доступе, а не в частном владении.
   - И в четвертых - не очень далеко, чтобы можно было до него дойти пешком. Все это мы уже поняли.
   - Вот и отлично. Давайте нарисуем схему. Здесь мы уже были - здесь старых деревьев нет. В этом парке мы тоже побывали - деревья есть, но отсутствуют дуплистые. Осталось два направления, значит, рысью - и вперед.
  

Глава пятая (21)

   К разочарованию ребят, ничего похожего на рисунок, значившийся на куске кожи с запиской, ни в одном из парков на той стороне N, где жили родители Джо, они не нашли. Было несколько деревьев с дуплами, но совсем маленькими, и спрятать там крупную вещь было невозможно. В общем, они отчаялись, и задача начала казаться им неразрешимой. О чем они и сообщили домашним.
   - Что ж, - сказал Мигель, - "утро умнее вечера", так, кажется, говорят в России? Идол от нас никуда не сбежит, чего не скажешь о моем отпуске и отпуске Дейзи. Завтра последний день, когда мы можем еще хоть куда-то съездить, и я хочу предложить вам нечто особенное: кусок субтропической природы в нашем холодном климате.
   - Дорогой, я пасс, - сказала Дейзи. - Послезавтра аукцион, а у меня почти ничего не готово. Надо обновить объявления на сайте, посмотреть, развешены ли рекламные постеры в нужных местах, и составить список предметов, которые будут продаваться. Кстати, я предлагаю нашей русской гостье выставить и одну из ее работ. Зацени, что она сумела рассмотреть из нашего дворика!
   - Картина еще не доделана, - залилась румянцем Люба.
   - Ничего-ничего, того, что уже есть, достаточно, чтобы Мигель увидел, стоит ли это показывать знатокам искусства. Тащи сюда свою треногу с мольбертом, а нето мы решим, что ты решила умереть от скромности. Я вообще не представляю, что там еще можно добавить. Джо, помоги нашей гостье. А ты сядь, дорогой, пока не упал от неожиданности.
   Мигель послушно сел на диван, готовясь к пытке лицедейства, когда хвалить не за что, но раскритиковать язык не поворачивается. Если честно, то современную живопись он едва переносил, особенно авторов-самострельщиков, кредо которых было: "Я художник я так вижу". Тем более что он не разбирался в теории, и в перспективах, ракурсах и колоритах был полный профан.
   Зато во всем этом разбиралась Дейзи и ее родственники по отцу. Один из художников был его племянником, и именно про него она говорила, а Мигель послушно повторял, как о подражателе кисти Эндрю Кисса. Может, это и было так, Дейзи было виднее. Еще она утверждала, будто художественные аукционы приносили в городскую казну неплохой доход, в совокупности с самой обычной ярмаркой, которая бывала после.
   Насчет доходности ярмарки, кстати, Мигель сильно сомневался: торговали там большей частью местные индейцы, а они делали это беспошлинно. Хотя, возможно, он был неправ: кроме индейцев в N было полно метисов и их потомков, которые от налогов отнюдь не были освобождены. Ну и имелись еще белые старожилы и иммигранты, тоже изготовители сувениров. Кстати, за право разложить на ярмарке свой столик необходимо было заплатить.
   Разница между ярмаркой и аукционом была в том, что на аукцион всегда выставлялись изделия штучные, рассчитанные на туристов побогаче, и очень часто они сбывались за цену, гораздо более высокую от первоначально объявленной. Они были подписанные, авторские, и успешная продажа давала возможность вывесить свое имя на ярмарочном прилавке с остальным выставленным товаром, с ширпотребом.
   Ну и можно было после рекламироваться в Интернет-просторах - для изготовителей сувениров это, может, и не было актуальным, зато соответствовало устремлениям местной творческой богемы. В общем, как Мигель подозревал, интернет-известность и была истинной целью участников аукциона.
   Итак, Любанина картина была внесена в гостиную, закреплена на треноге, повернута лицом к зрителям...
   И - все. Мигель - пропал. Потому что теперь пейзаж на холсте был для него узнаваем. Каждое пятнышко на горе, что проступала там в отдалении, он изучил досконально как крыльцо собственного дома, потому что они маячили перед ним по два раза на день: поутру и по возвращении домой.
   Маячили - и оставляли равнодушным. Канаду Мигель так и не смог полюбить. Ему было здесь холодно. Он не был в восторге от бесконечных полей с рапсом, или люцерной. Он ненавидел ветра, дувшие в N с завидным постоянством, разной силы и с разных сторон.
   То есть не то чтобы они совсем уж Мигеля доставали, но ему отчаянно хотелось теплого моря. В Андалузии были другие краски, даже цвет неба был другим. Другими в Канаде были даже туристы и улицы городов - слишком широкие, слишком малолюдные. Поэтому природу там, на холодной Медвежьей горе, куда никто не рвался аж до начала лыжного сезона, Мигель предпочитал не замечать: ну, гора и гора, леса и луга, все как положено. Не родина - чужбина.
   А вот теперь он словно очнулся - он увидел. Увидел не тюрьму, которую терпел ради любимой женщины, а ощутил всеми фибрами своего организма, что эта не похожая на Испанию местность - частица ее натуры. Что местность эта успела пустить корни и в его сердце тоже. Что если бы вдруг ему пришлось отсюда уехать, то он начал бы тосковать не только по жене и детям - нет, ему не хватало бы и вот этого.
   Ослепительной вершины, пылающей в лучах закатного солнца, шелка травы и острого аромата хвои. Исчезни они - и чего-то в его мире не станет. Важного.
   Деревья побольше, те самые, что росли на берегу ручья, давшему название их городу, показались теперь Мигелю знакомыми незнакомцами. И хотя названия их он не помнил, да и не пытался никогда запоминать, но на нарисованной приезжей туристкой картине они выглядели близкими и родными. И по мере того, как он на них глядел, они оживали, словно двери в сказочно-прекрасный мир.
   Картина словно была пропитана светом, воздухом, она заставила сердце Мигеля биться в предчувствии... нет, в предвкушении праздника. Того самого праздника, которого у него не было аж двадцать с лишним лет!
   Не то, чтобы эти двадцать лет Мигель прожил плохо - наоборот, по любым меркам он жил хорошо. Он имел все, о чем мечтает половина населения Земли - стабильную работу, собственный дом, настоящую крепкую семью. Отчего же ему всегда казалось этого мало?
   Почему после переезда из Испании он словно разучился радоваться? Ведь он не был разочарован, он получил все обещанное, и даже "большой куш" в виде золота не проплыл мимо его рта... Где же ликование?
   Оно было - краткий миг, когда они в Дейзи взвесили 100 грамм собственноручно намытого ими золотого песка, жалкой щепотки по сравнению с пятью килограммами найденного русскими туристами металла. Была ли это зависть? - нет, тем более что русские честно поделили найденное пополам.
   Дармовщина? - опять же не то, потому что обнаруженный труп, встреча с тремя бугаями при монтировке и последующие допросы в полиции ничуть не походили на блюдечко с голубой каемочкой.
   Наоборот: словно некий груз, лежавший на плечах Мигеля все эти двадцать лет и давящий на его плечи, не давая им расправиться, лишь возрос Глядя на русскую семью, оккупировавшую их дом в последние две недели, Мигель отчаянно пытался понять, отчего эти четверо так беспечны. Почему швыряют деньгами вместо того, чтобы экономить каждый цент? Почему их так трогает все, что напоминает о родной земле? И вот теперь эта картина...
   " В следующий отпуск непременно съезжу в Испанию. На Аль Росио. Со всеми детьми. Я покажу им, где я вырос, угощу самым вкусным в мире рыбным супом. Устроим пикник на природе, соседей позовем..."
   - Да, дорогая, ты права. Грех не выставить это произведение на аукцион. Только подписи не хватает, - произнес он вслух.
   - Я не собираюсь этот пейзаж продавать, - возразила Люба в унисон к Мигелевым мыслям. - Я хочу увезти его с собой как память. А для аукциона я могу отдать какую-нибудь другую свою работу. В которую я не вкладывала столько души.
   - Конечно, конечно, - закивала Дейзи. - Мы с тобой что-нибудь завтра выберем, и я внесу в каталог.
   - Вы, русские, странный народ, - выразил Мигель, наконец то, что его тревожило. - Вы живете одним днем, не думая о будущем.
   - Как это не думаем? - отпарировала Люба. - А Матвей с Русланом чем сейчас, по-вашему, занимаются?
   - Я не об этом. Я о том, что когда у вас случается какая-нибудь катастрофа, вы не паникуете, а относитесь к ней словно к неизбежному. Словно катастрофы должны быть в порядке вещей.
   - Так ведь у нас климат такой - наводнения происходят каждую весну, а иногда и летом. И снег исправно выпадает каждую зиму, и морозы до сорока градусов не считаются чудом. В общем, как у нас шутят: "Зима каждый раз приходит неожиданно".
   - Вот-вот: у вас всегда находятся те, кто устраивает из катастрофы развлечение. Наводнение - значит, можно поплавать по улицам в надувных лодках. Снегопады до крыш - копаете тоннели и снимаете об этом видеоролики.
   - Ага. Помните Челябинский метеорит? - сказала Дейзи. - Если бы у нас полетел над головами огненный шар - все бы решили, что наступил апокалипсис и будет конец света. А у вас взволновались только те, у кого от взрыва метеорита разбились окна.
   - Угу. Потому что осколки стекол - это серьезно. Все знают, что стеклом можно пораниться. А если какая-то дура куда-то летела - так люди до сих пор хотят знать, что то была за дура, и откуда она взялась.
  

* * * * *

   Увы, свозить всю компанию в уникальную аномальную зону Мигелю не довелось. Утром кроме Дейзи, забастовала Люба, а затем и его самого вызвали в полицейское управление.
   - Ты хоть повязку на руку надень, чтобы изобразить калеку, - сказала супруга.
   - Угу, а то накроется твоя поездка в Россию.
   Это сказал Матвей, появившийся ночью, довольно мурлыкающий как кот, дорвавшийся до сметаны.
   - Все сделал, что наметил? - деловито поинтересовалась Люба.
   - А то! Теперь осталось только дождаться прибытия груза в Москву и там его принять.
   - Что заказал?
   - Линию по производству упаковочной бумаги и другую - для нашей пилорамы. Пусть осваивают полностью безотходное производство: мебель из опилок, то есть из типа ДВП - там, кстати, не нужна фенолформальдегидная смола, чистейшее прессование под паром. Экологично, современно и модно.
   - Значит, объявляем вылет послезавтра?
   - Угу, после аукциона и ярмарки.
   - Билеты заказывать заранее не будем?
   - Не, надо до Ванкувера сначала добраться, а там будет видно... Хотя, можно заказать вылет в Москву еще на день позднее. Побродим по городу, переночуем в гостинице.
   Люба победно глянула на Дейзи: мол, "я же говорила".
   - Стоп, дорогие, - продолжал Матвей. - Зачем нам а) переться в Форт-Сент-Джон, если вылет оттуда - раз в сутки. И б) - отдельно тащиться в заповедное реликтовое место, если оно находится в аккурат неподалеку от ванкуверской трассы? Я предлагаю поступить точно так же, как мы действовали в поездку из Юкона - берем наш прицеп, оборудуем там спальное логово и выдвигаемся сразу после аукциона через знакомый нам Джаспер.
   - Утром мы навещаем реликтовое место, и уже оттуда продолжаем путь на Ванкувер. Куда мы попадем опять же утром, и если билеты на самолет заказать на вечер, то времени у нас будет на то, чтобы сделать там покупки, больше чем надо, - подхватила Люба.
   - А если вместо блуждания по горам мы с моей русской подругой захотим снова поплавать в горячих источниках, то вы туда за нами потом заедете. Угу? - лукаво добавила Дейзи.
   - Заметано. Если Мигель не возражает.
   Мигель не возражал. Более того: оборудование спального места в прицепе он целиком свалил на Матвея, взяв на себя оповещение обоих сыновей и старика-индейца, чтобы те приготовились к поездке в Россию заранее, потому что в день старта на это времени уже не будет. Документы у них он забрал сразу после возвращения из Оттавы.
   Что же касается Матвея, то тот приступил к выполнению задуманного с чувством, с толком, с расстановкой. Совершенно справедливо рассудив, что разместить семь человек в один слой на пространстве 3 на 1,6 метра не получится, он решил организовать там подвесные лавки наподобие тех, которые когда-то использовались в деревнях для перевозки в кузовах полевых рабочих.
   Благо, высота бортов это позволяла сделать без риска для пассажиров вывалиться наружу во время сна. Кроме того, борта можно было нарастить, растянув по паре полотнищ полубрезента внутри кузова. Ну и утеплить необходимо было и стены, и пол. Оставалось поспешить в ближайший строительный магазин и запастись там всем необходимым согласно списку:
   1. доски для пола струганные для двух лавок длиной по 2 м и одной - 1,60.
   2. бруски для сплачивания досок в щиты.
   3. петли дверные 15 штук
   4. цепи для подвешивания щитов к бортам кузова - 10 погонных метров, на всякий случай
   5. болты с головками в виде колец для закрепления на них цепей. - 6 штук + 4 запасных.
   6. пенополиэтилен в качестве утеплителя на обивку кузова вместе с тентом изнутри и на лавки вместо матрасов. - 50 метров толщиной в 1 см.
   7. Мешковину на обивку сидений.
   8. Экструдированный пенополистирол, толщиной в 50 см, размером 120 на 60 см, - 8 штук, на пол.
   9. Постельные принадлежности, самые дешевые: 10 подушек, столько же комплектов постельного белья и 20 метров синтепона на то, чтобы засунуть его в пододеяльники вместо настоящих одеял.
   10. Шуруповерт и крепеж.
   11. Бензопилу - небольшую, но достаточной мощности для столярно-плотницких целей. Может, она и была в хозяйстве у Мигеля, но спрашивать и искать было некогда. Время поджимало.

* * * * *

   Разумеется, сам Матвей в срок вряд ли бы уложился, если бы ребята ему не помогали. Пока он сколачивал нары, Трувор и Джо, занимались обивкой кузова, а Олюшка - изготовлением одеял. Надо было не только отрезать от рулона синтепона кусок нужной длины и засунуть его в пододеяльник, но и простегать получившееся изделие по краям, чтобы не мучиться потом в дороге.
   Дейзи помогать ей было некогда, а Люба доканчивала рисовать свой шедевр, добавив на переднем плане для полноты картины еще одно дерево - то, которое росло прямо во дворе Мигеля. Теперь ее работа получила нужную глубину и законченность - так сказала Дейзи, кинув взгляд на то, что проступало на холсте, частично прикрывая собой и ивняк над ручьем, и вершину Медвежьей горы. Не полностью перекрывало, а так, слегонца - ослепительный свет заходящего солнца был по-прежнему виден во всей своей красе, и ствол старого кривого клена по контрасту с ним казался почти черным.
   К окончанию процесса устройства гнездышка в кузове прицепа картина была выставлена в гостиной для всеобщего обозрения. Сама же художница находилась неподалеку, чтобы не пропустить ни одной порции заслуженных ею комплиментов.
   - Ой - воскликнула Олюшка, спустившись сверху.
   - Джо, узнаешь? - повернулся Трувор к приятелю.
   - Ну я тупой! - воскликнул Джо чуть ли не одновременно с ним. - Перед собственным носом ничего увидеть не способен!
   Абрис клена на картине, которая была перед ними выставлена, был один-в-один тот же, что и на оборотной стороне последнего послания таинственного шутника! А не узнавали они его потому, что дерево там было изображено не целиком, а лишь фрагмент!
   Не сговариваясь, ребятишки бросились во двор. Действительно, вот оно, старое дерево с дуплом. Сколько раз Джо лазил на него в детстве! Как любил играть в его тени и качаться на качелях, привязанных к его могучим ветвям! Сейчас ветви клена-ветерана уже не казались могучими, и, пожалуй, не выдержали бы его тяжести, но дупло в их развилке оставалось все тем же дуплом, полным тайн и возможностей.
   Схватив табуретку, стоявшую возле прицепа, Джо перенес ее к клену, влез на нее, встал на цыпочки... и... - оп-ля! извлек из дупла тщательно замотанный в упаковочную пленку продолговатый сверток размером с локоть взрослого мужчины.
   Несомненно это было именно то, что они искали, однако убедиться следовало немедленно! Упаковочная пленка была аккуратно смотана быстрыми Олюшкиными руками (мальчишки держали с двух сторон, помогая процессу), и лишь убедившись, что ошибки нет, три дружные глотки завопили:
   - "Ура!".
   - Тише, - укоризненно сказала Дейзи, выглянув на улицу. - Соседей перебулгачите!
   Со всей торжественностью идол был препровожден в гостиную. Вместе с табуреткой, на которую и был поставлен рядом с картиной.
   - А почему он у вас слепой? - нахмурился Матвей. - Разве у ваших идолов нет глаз?
   Переглянувшись с Олюшкой, Джо побежал наверх в свою комнату, и вернулся с двумя кусочками пестроцветной яшмы. Оба камушка были неправильной формы и ничуть не походили на кругляши из голливудских фильмов или выставленные в магазинах ужастиков для Хэллоуина.
   Но повертев их в своих руках, Джо понял, в чем был подвох: камешки следовало не просто вставить в глазницы, но еще и довернуть, чтобы они прочно сидели в гнездах и не выпадали при каждом движении статуэтки. Вставляя их, он ощущал, будто кто-то или что-то направляет движения его пальцев. Возможно, это ему лишь казалось, да наверняка оно так и было, но...
   Докончив работу, Джо отступил на пару шагов, чтобы убедиться, что все проделал правильно, и едва не ахнул: идол словно ожил. Он - смотрел!
   - Вы действительно не собираетесь брать его с собой? - спросил Мигель озабоченно.
   - Естественно, - отвечал Матвей. - Тотему место в музее, и только там.
   - Нельзя нам его брать - духи ревнивы, и они не терпят соперничества, - сказала Олюшка.
   - Только вы не забудьте под ним прикрепить табличку, что это копия, - добавила Люба.
   - А он не обидится? - нахмурилась Дейзи.
   - Нет, я спрашивал у дедушки Дика, он подтвердил, что так будет лучше всего. Он видел вещий сон, - сказал Джо. - Тотем надо поместить за стекло, чтобы никто не соблазнился. А уменьшенные копии продавать в магазине. Несколько штук уже готовы для ярмарки. Половина с глазами из бусин.
   - Шустро! - засмеялся Матвей.
   - Мы работаем на туристов, - пояснила Дейзи. - Тотемы биверов хорошо идут, как и все, что с ними связано.
   - А секани? - спросила Люба.
   - Мы - один из их родов. Когда-то отделились. Но мы все помним, и не торгуем тем, что продавать нельзя.
  

Глава шестая (22)

   На следующий день и гости, и хозяева проснулись синхронно, словно по единому на всех будильнику. Наскоро позавтракав, они переоделись в свои самые парадные из взятых в поездку одежд - то есть это взрослые принарядились, а ребята просто переоделись во все чистое, �чтобы не позорить родителей�, как выразилась Люба.
   Сама она была одета в строгий костюм учительского стиля, с безупречно белым отложным воротником и белыми манжетами. Она не хотела, чтобы публика на аукционе догадалась, что из выставленных там картин кое-что принадлежало ее кисти, и меньше всего мечтала, чтобы ее принимали за художницу.
   Ребят же волновали не тонкости экипировки - они направились в Арт-галерею, чтобы под руководством Мигеля вернуть на место индейский тотем. И закрыть музей, пока не завершится торжественная часть сегодняшнего действа - аукцион. Окончания его ждала вся площадь перед Арт-галереей. Заставленная столами под навесами, она замерла в предвкушении момента, когда можно будет выложить из-под прилавков товар и предложить его вниманию покупателей или просто туристов.
   Аукцион должен был состояться в зале кинотеатра, и за полчаса до его начала в вестибюле были разложены буклеты с каталогом выставляемых изделий. Люба намеревалась походить и послушать, что будут говорить люди о ее работах, поэтому и оделась намеренно строго.
   Каждый художник выставлял в вестибюле по две свои картины, но без цены, и после аукциона предполагалось, что он будет их продавать уже самостоятельно, за сколько сумеет. В каталоге, была третья картина каждого из участников, уже с начальной ценой, и там торг вела представительница администрации. Доход от этой третьей картины шел в городскую казну, художнику возмещалась лишь стоимость материалов, то есть холста и красок. Так сказала Дейзи.
   Всего в вестибюле, вместе с Любиными двумя пейзажами, висело десять картин. В отличие от скульптор - этих было четыре, среднего размера. Две из них являли собой нечто абстрактное, две - людей, причем если одна статуэтка изображала веселого мужчину, то вторая - кричащую от ужаса женщину.
   - Неужели такое покупают? - тихонько спросила Люба у Дейзи.
   - Иногда находятся. Ну как, удалось подслушать что-нибудь полезное?
   - Не знаю пока. А почему фамилии художников прикрыты картонками?
   - Так ведь здесь не за знаменитые имена платят, а ищут нечто, чем можно похвалиться как открытием. Да и художникам полезно честное соревнование, чтобы услышать, сколько готовы заплатить коллекционеры или любители живописи за то или иное полотно. После окончания аукциона картонки можно будет убрать. Ну все, я пошла, через пять минут мне выступать перед людьми. Видишь, народ переходит в следующий зал? И ты иди, ищи себе место где-нибудь позади, чтобы не так заметно было, что ты ничего не покупаешь.
   - Мне страшно!
   - Мне тоже. Но ты не расстраивайся: даже если никто твои шедевры не приобретет, ты получишь ценный опыт.
   И началась эта пытка - по иному не скажешь. Любина картина была последним лотом. Люба сидела и проклинала себя, зачем она согласилась на такое измывательство над своими нервами. Жила она до сей поры, рисуя для себя и своих соседей, то есть бесплатно, радуясь, что есть чем украсить сельский клуб, что несколько ее картин органично вписались в интерьеры близлежащего санатория - чего еще? Мировой славы захотелось? Обрадовалась, что тебя в каталог включили?
   �Ты же видела, что почти все работы, выставленные здесь - абстракции, кубизм или еще какие-то -измы. Ты же знаешь, что ты �не в потоке�. Что такую манеру как у тебя, современные искусствоведы называют трэшем и презирают.
   �И ведь это не просто картина, а избранная ... Попавшая сюда как перспективная...�
   Полотно, которое Дейзи взяла у Любы для аукциона, называлось �Гроза над Кискатино�. Она не была реальным пейзажем - она была, скорее, Любаниной фантазией. Изображала картина знаменитый изогнутый деревянный мост через реку в сумерках, при вспышке молнии. То есть сочетала в себе нечто, отдельные элементы которого Любаня наблюдала в разных местах и в разное время.
   Сюжет позволял не копировать сделанные Матвеем фотографии, а выделить отдельные камни на дне, принесенную недавним паводком кучу хвороста поперек течения и воду - темную и одновременно прозрачную. Колорит был построена на контрасте света и тени. Центральную часть переднего плана занимали две фигуры: мужчины и молодой женщины, пытавшихся выбраться из каньона, по которому текла бурная река, на мост, где стояла их машина.
   Лицо женщины, искаженное страхом, тем не менее оставалось прекрасным, ее глаза были полуприкрыты, и одной рукой она цеплялась за руку тянувшего ее мужчины, в то время как другая опиралась о неровности берега. Особенную выразительность сцене придавал камень, катившийся по склону из-под ноги, обутой в модельную босоножку на шпильке.
   Какими изобразительными средствами воспользовался художник, чтобы передать движение камня вниз, а людей вверх, это могли поведать миру разве что искусствоведы будущего, а в настоящем их предположения на эту тему молчали. Написанная масляной пастелью, картина являла собой сочетание расплывчатых пятен, долженствующих отобразить объекты, прячущиеся в темноте, и несколько четко прописанных деталей среднего плана. Особенно хорошо Любе удались здесь волны.
   Отдавая Дейзи свое полотно на аукцион, она не сомневалась, что картина будет замечена и по достоинству оценена. Но это было тогда. А теперь... Тревожные сомнения одолевали художницу, буквально лишая ее рассудка.
   �Этот парень, что пишет в манере Эндрю Кисса, рисует ничуть тебя не хуже... Между прочим, стиль его действительно похож... Но у тебя-то другое! У тебя - жанр...�
   �А если тебя вообще никто не купит? ... Да нет, вроде кто-то поднимает номер с цифрой ... один... еще один ...�
   �Ты забыла, что - аукцион благотворительный? Если и есть желающие купить, то не потому, что прониклись, а чтобы милостыню подать на развитие города...�
   �Все, больше не могу...�
   Люба осторожно встала и пробралась к выходу. Какая цена прозвучала последней из уст Дейзи, она уже не слышала. В боковом коридоре она присоединилась к остальным четверым художникам.
   - Первый раз, что ли? - спросил один из них, помоложе.
   Люба кивнула.
   - Слишком тщательно выписываешь. Такое нынче не модно. Никто не купит.
   - А я и не спешу продавать. Увезу с собой на память о Канаде.
   - Так ты туристка?
   - Не совсем. Скорее, гостья. Мы из России. Дейзи попросила один из моих пейзажей, я и согласилась, не подумав.
   - А остальные два?
   - Я их сейчас сниму. Как только нас туда пропустят, где они висят.
   Художники переглянулись. Родственник Дейзи посмотрел на нее как на сумасшедшую.
   - И ты не хочешь узнать, сколько ты стоишь? Рисовала-рисовала - и впустую? Спрячешься в чулане, чтобы никто не увидал?
   Люба промолчала. Не могла же она признаться, что на самом деле панически боится, что как художник не стоит ничего. Что ее отвергнут. Что лучше действительно засунуть свои творения куда-нибудь подальше, чем обнаружить, что они никому не нужны. Она знала, что вторую пытку - стоять и ждать безмолвного приговора, приговора равнодушием, приговора невостребованностью, она не выдержит.
   Поэтому чуть двери аукционного зала распахнулись и публика хлынула в вестибюль с картинами, висевшими на стенах для свободной продажи, как она юркнула туда же и быстрым шагом направилась к своим картинам. Чтобы сначала снять картонки, прикрывающие имя автора, а затем и сами полотна. Но она успела проделать только первую часть задуманного.
   - О! - услышала она за своей спиной. - Так это вы автор данного шедевра?
   Люба оглянулась. Мужчина. Средних лет, тщательно выбрит, похож на бизнесмена.
   - Да, это она, - сказала подошедшая Дейзи. - Знакомьтесь, наша гостья из России. Это ее картина вызвала сегодня в зале такой фурор. Возможно, скоро нас ждет ее персональная выставка.
   Бизнесмен кивнул.
   - Сколько? - указал он на ту картину, что висела справа.
   - Что сколько? - не поняла Люба.
   - За сколько вы это продаете?
   - Десять тысяч, - произнес Любин язык прежде чем она успела хоть чуток подумать.
   Она действительно посчитала в тот миг, что 10.000 рублей за три неполных дня работы над небольшим полотном - это неплохая цена. Ей даже в голову не пришло, что здешние деньги - это доллары.
   - В евро можно? - спросил бизнесмен.
   - Если у вас есть наличные, - произнесла она вслух.
   - Тут неподалеку есть банк, там наверняка можно обменять по курсу. Пакуйте свой шедевр и мы туда проедем.
   Люба мгновенно подсчитала в уме: 10.000 разделить примерно на 100, получится какие-то жалкие 100 ""евриков"... "Впрочем, здесь, за границей, все давно уже расплачиваются кредитками..."
   - Стоп, - разбила ее розовые мечты Дейзи, - у нас так не делается. Чтобы провезти картину через границу, вам потребуется сертификат, где будет указано, когда и где вы ее приобрели, и что картина не представляет из себя исторической ценности. То есть, что она не краденая. Переведите на вот этот счет 10.000 в валюте США, возвращайтесь сюда, и мы все оформим.
   Бизнесмен кивнул.
   - Только эта цена окончательная, - сказал он, - и вы никому другому картину не уступаете. А лучше снимите ее со стены и уберите в запасник.
   - Она будет ждать вас ровно один час, и озвученную цену назначил сам автор. Скандал нам не нужен, и ей тоже. Люба, дай-ка господину Маршаллу свою визитку...
   - "Фатьянова Любовь Викторовна" - прочитал вслух бизнесмен. - А почему на полотне другое имя?
   - Это моя девичья фамилия, мой творческий псевдоним.
   - Вы не беспокойтесь, в сертификате все будет указано, - сказала Дейзи. - Вы же сами видите: картина не одна, и почерк художника явно прослеживается. На визитке телефон и домашний адрес - все проверяемо. В том числе и то, что краски совсем свежие. Да и на мост, изображенный здесь, вы можете съездить, полюбоваться. Он указан в каждом путеводителе по N.
   Она достала из сумочки пластиковую табличку с надписью "Продано" и вставила ее в угол картины под раму, прикрыв подпись художника.
   Спустя минут пятнадцать была продана и вторая картина - "Туман над Атабаской", написанная в технике классической пастели. Люба разбогатела еще на пять тысяч долларов.
   - Ну вот, а ты сомневалась, - сказала Дейзи. - Жаль, что ты уезжаешь, а то бы мы из тебя звезду местного масштаба сделали.
   - Некогда мне ерундой заниматься, - засмеялась Люба. - Аукционы у вас раз в году бывают, а кушать приходится ежедневно, да еще по три раза. Но спасибо тебе, конечно. Сама бы я целый день простояла в ожидании покупателей и отпугнула бы всех. Я ведь не торговка, я - беспомощная русская интеллигентка в первом поколении.
   - Это тебе спасибо. Твоя "Гроза над Кискатино" улетела за 50 тысяч.
   - Шутишь, наверное? Нет? Послушай, да у тебя настоящий торговый талант!
   - Скажешь тоже, просто опыт, - смутилась Дейзи. - Я в туристическом бизнесе уже лет пятнадцать как. И в административном котле варюсь с малолетства. Пошли лучше на ярмарку заглянем, только ты помоги мне со сцены все лишнее убирать. Вечером киносеанс здесь будет, и надо сделать чисто.
   - А картины в вестибюле? Ваших художников? Те, которые еще не проданы?
   - Картины будут висеть еще долго. Видишь: там теперь внизу под каждой не только название, но и имя художника, его номер телефона, Интернет-адрес и цена. Кстати, под шумок и моему двоюродному братцу повезло: один из его пейзажей тоже купили сразу.

* * * * *

   Ярмарка произвела на Любу впечатление гораздо более сильное, чем торговые ряды в Байварде Оттавы. Ей нужен был колорит - тут его было хоть отбавляй! Вот теперь она могла поверить, что в N проживает 16 процентов представителей так называемой "первой нации".
   Здесь было все - от кукол в национальной индейской одежде (Люба купила пару в подарок Дуняше) до сумочек, расшитых бусами. Естественно, она купила две: одну побольше, размером с обычный магазинный формат, и вторую - дамский несессер типа косметички. И два разных кошелька - один себе, а другой для матери. Большая сумка, кстати, тоже предназначалась ей - похвастаться перед соседками.
   Были и украшения, подобные тем, за которые заплатил Матвей, чтобы сыграть с Трувором, Джо и Олюшкой в игру "12 записок". Кстати, в отличие от обычных бус, которых было множество, разной ширины и конфигурации, изделия с использованием ракушек были дорогими, и их было мало.
   - Ракушки для вампума привозят издалека, - пояснила Дейзи. - Они натуральные.
   Были широкие большие шарфы, расшитые вручную, как утверждала торговка. В последнем Люба несколько усомнилась (вряд ли японские швейные машинки были здесь неизвестны), но зато узоры были традиционными, и смотрелось экзотично. Были кожаные платья-рубашки с кожаной бахромой по краям.
   Была керамика... Ой, сколько ее было, натуральных теплых цветов, разрисованной натуральными разноцветными глинами! Люба не удержалась, купила один набор: кувшин и четыре чашки цилиндрической формы.
   - Я много чего купила бы, - пожаловалась она Дейзи, - но, боюсь, что мы не довезем. Или отберут на таможне.
   - А мы на что? - улыбнулась та. - Поможем, нас целая бригада. Для таможни я составлю документы, подтверждающие покупки на ярмарке. С подписями и печатями... Ты чего-то высматриваешь?
   - Ну да! Красивые головные уборы из перьев, с какими всегда изображают индейцев на фото и картинах.
   Дейзи откровенно расхохоталась.
   - Ох, Люба, ты меня сегодня уморишь! Их и не должно здесь быть! Настоящие головные уборы из перьев не продаются и не покупаются. Каждое перо там - это символ достижения его обладателем какой-то важной ступени. Либо он добыл на охоте редкую птицу, что нынче запрещено. Или повалил в одиночку медведя, что тоже не поощряется законодательством. Или одержал победу в кровавом бою, что также невозможно.
   - А как же танцы на сцене?
   - Ну так бутафория же! У нас что, мало домашней птицы? Обычных перьев у нас навалом!
   - Вообще-то я думала, что роскошные короны - символ вождей.
   - А это так и есть. Только вождями у нас раньше становились мужчины заслуженные, совершившие много подвигов во славу своего народа или для его выживания. Вот и получалось, что с возрастом у каждого старейшины перьев становилось все больше и больше. Разве такое можно продавать?
   - Понимаю, - сказала Люба. - Это все равно что продавать медали отцов и дедов, полученные ими в боях за свою страну. У нас тоже не одобряется. Даже когда это подделки... Ой, гляди, этот ряд уже не ваш!
   Действительно, на следующих шести прилавках обнаруживался уже совсем другой ассортимент. То есть там тоже имелись и куклы, и деревянные безделушки, и украшения, но они были совершенно иными и по форме, и по расцветке. Кстати, куклы были фабричными, только одеты в экзотическую одежду: индонезийские саронги, просто сари или даже японское кимоно.
   Возле этих прилавков тоже толпились покупатели, но у Любы особого желания приобрести там хоть что-то не возникло. Африканский столик она вообще обошла стороной.
   - Даже не подходи, - предупредила она Дейзи. - Там лучше ни чему не прикасаться.
   - Ты веришь в Вуду? - изумилась Дейзи. - Ты, которая всегда подсмеивалась над Олюшкой?
   - А ты взгляни на лица их идолов и на ритуальные маски. Они выражают злобу и ненависть. У меня мороз по коже, когда я на них смотрю. Осторожней с неграми - эти люди не забыли, что они были рабами, и мечтают отомстить. Они считают себя выше белых, это точно.
   - Ну, с индейцами они носов не задирают.
   - Вам виднее. Просто они могут втянуть вас в свое противостояние с властями. А оно вам надо? Я же вижу, что индейская община в N стремиться интегрироваться в цивилизованную жизнь, и что вы уже стали важной частью этого города.
   - Даже без собственного музея? - улыбнулась Дейзи.
   - Ага, даже без него.
  

Глава седьмая (23)

   К пяти вечера основной поток туристов схлынул, а к шести с ярмарочной площади был убран последний столик. Дежурство Мигеля к том времени закончилось, и его отпуск по болезни был продлен еще на две недели. Собственно, и вызывали-то его исключительно для количества: любые виды подвигов совершать категорически запретили, и в случае эксцесса приказали немедленно вызывать подмогу.
   Мигель на подвигах не настаивал. Он был ими сыт по самую завязку. Более того, он весьма опасался, что предприимчивая компашка цыганских артистов снова возникнет перед копытами его коня, полная энтузиазма что-нибудь от него потребовать. Но пронесло - ни с чьими следами к нему никто больше не приставал, и все пестрые юбки принадлежали исключительно представительницам мирного населения.
   Дейзи тоже к моменту закрытия ярмарки освободилась. Она заполнила документы на все покупки, сделанные русскими гостями в N, сдала дела в администрацию и уже сидела в микроавтобусе. Сыновья ждали дома возвращения родителей, Матвей, Трувор и Олюшка были там же.
   В общем, прихватив старого Дика с его видавшим виды саквояжем, ветеран мини-вэн отправился к стартовой точке своего последнего за этот сумасшедший июль большого путешествия. Он лишь печально вздохнул, когда багажное отделение его оказалось до отказа набито ручной кладью. Впрочем, половина чемоданов были пусты, а пассажиры, хоть их и был целый десяток вместе с шофером, не страдали от излишнего веса. Так что колесам груз был в подъем, и мотор тоже мог работать без перенапряга, даже с прицеленным позади кузовом.
   Последняя трапеза....
   - Посидим на дорожку, - сказала Люба.
   - Зачем? - удивилась Дейзи.
   - Русский обычай... Мы ничего не забыли? - произнес Матвей. - Главное документы!
   - Я проверял - наши в моем чемодане, - сказал Мигель.
   - Наши в моей сумочке, - сказала Люба, заглянув туда для уверенности.
   - Отлично. Билеты на самолет в Ванкувере заказаны на послезавтрашний вечер. Едем старым маршрутом через Гранд-Прейри и теплые купальни. Торопиться не будем, и часть ночи проведем в каком-нибудь кемпинге. Встанем там на прикол, чтобы не вводить в соблазн где-нибудь на трассе "романтиков с большой дороги."
   - В смысле? - спросил Мигель.
   - Местную гопоту. Или на 43-м или 16-м шоссе таких нет, и все персонажи с монтировками остались на Юконе?
   Дейзи засмеялась.
   - Вообще-то на шоссе останавливают не с монтировками, а с короткостволом, - подал голос старый Дик.
   - А разница?
   - Дядя Матвей, не пугай народ. Никто нас в дороге не остановит, и до Джаспер-парка мы доедем без помех. Только за руль первой пусть сядет тетя Дейзи, а дядя Мигель повязку снова на руку наденет, чтобы соседи не доложили его начальству, что их дурят.

* * * * *

   Дорога действительно обошлась на этот раз без приключений и эксцессов. Не считать же приключением то, что отправившись в прицеп спать, и Люба, и все остальные с удивлением обнаружили некоторое изменение его интерьера: в брезенте были прорезаны окна со вставленными кусками прозрачного пластика и шторками, его прикрывающими, а торцы боковых лежанок были зашиты полубрезентом.
   - Техника безопасности прежде всего - пояснил Матвей. - Я и ремни предусмотрел, чтобы во сне вам не свалиться. Зашел в автомагазин в N, пока вы были на ярмарке, и купил шесть штук. Они нормального размера, чтобы не давили и висели свободно. Но в случае, если кузов тряхнет, вы не вылетите на дорогу и не попадаете тем, кто внизу, на головы.
   - Отлично, - сказала Дейзи. - Значит, ложимся так: мальчики наверху, Олюшка и Трувор внизу поперек, а на остальной части пространства - я, Люба и Матвей, каждый под своим одеялом.
   - Нет, отдельно спит Олюшка, - возразил Матвей. - Она так привыкла, ей нельзя спать рядом с кем-то.
   Больше ничего интересного в пути не случилось. К горячим источникам они прибыли глубокой ночью, ни Дейзи, ни Люба не захотели покидать уютного места в кузове, и с большим трудом Мигелю удалось убедить их утром перейти в комнату в мотеле.
   Сам он остаток ночи продремал в салоне мини-вэна на чемоданах, что было лучше, чем просидеть скрючившись в водительском кресле, хотя и не намного. Но бросить багаж на старика индейца он не решился. Его волновало не столько барахло, сколько бумаги, на восстановление которых у них времени не было. Кстати, и пакет документов русских гостей также еще в начале поездки перекочевал из Любиной сумочки в ее чемодан.

* * * * *

   Потом, вспоминая это время, Мигель не мог понять, какая сила заставляла его страстно желать попасть в реликтовую рощу, на приблизительные координаты которой он накануне наткнулся в Интернете. Словно наваждение на него нашло - его тянуло туда как на аркане. Он был словно под гипнозом, словно влекла его туда необоримая сила. Надо! И он, бросив обеих женщин в мотеле посередине пути, ломанулся туда, где ни разочка до этого не бывал.
   И, главное, ради чего туда было ехать? Ничего особенного он там не увидел - ничего родного, Андалузского. Ну, моря там не было, это само собой, какое море в горах? Однако все остальное, любимое и желанное - неужели нельзя было обойтись без обмана? Несколько градусов выше в среднегодовом подсчете разве были субтропиками?
   Возможно, оно и было теплее, чем в N или Джаспере, но догадаться об этом летом было невозможно. По описанию в Интернете, росла тут какая-то особая сосна - действительно, несколько сосен Мигель увидел, но это было и все, что соответствовало рекламе. Хотя, возможно, он просто ту рекламу невнимательно читал...
   Или не был ботаником... Однако отличить именно эти сосны от множества сосен, растущих где-то еще, он не сумел ни с первого взгляда, ни с последующих - для его обычного мозга нормального человека эта задача оказалась непосильной. Ну, может, были их стволы несколько потолще, чем у тех, которые росли на Медвежьей горе. А может даже это было лишь иллюзией. В N на лесопилку каких только великанов не привозили за эти двадцать лет, и с избытком.
   Правда, воздух вокруг этих сосен был какой-то непривычный. Вдыхая его, Мигель чувствовал полное удовлетворение: он был на нужном месте. Но Олюшка голодными глазами пожирала каждый пятачок пространства - она явно чего-то искала, и не могла найти.
   - Мне нужен белый цветок, - сказала она, наконец. - Бабушка говорила, что где-то в Канаде есть трава, которая излечивает от всех болезней. Что она растет в одном-единственном тайном месте, куда трудно попасть. Я чувствую, что это здесь. Кто идет со мной?
   - Только не я, - сказал Мигель. - Я устал, нет сил. Возьми с собой рацию, для связи.
   - Я пойду с ней, - сказал Джо. - Ты же сам говорил, чтобы я не оставлял ее одну.
   - Так она не одна пойдет, а с нами, - сказал Матвей. - Мы с Трувором за нее отвечаем перед ее семьей.
   - Вот и заметано, - кивнул Мигель. - Ребята посторожат багаж, а я пойду посплю. Мне еще пилить назад, до горячих ключей, и дальше до Ванкувера. Пошли, Дик, отдохнем по-человечески. Жаль, что ты не захотел остаться вместе с Дейзи погреть косточки.
   - Побоялся я, - признался индеец. - При моей хвори радуешься тому, что боль отпустила, и кто его знает, как моя болячка себя повела бы, вздумай я ее погреть?
   И он взглянул на Олюшку. Та кивнула и, помахав им обоим рукой, быстрым шагом направилась в лесную чащу. Матвей, Трувор и Джо двинулись за ней.

* * * * *

   - Зачем ты спешишь? - спросил Джо у Олюшки, с ней поравнявшись. - На такой скорости трудно что-нибудь рассмотреть. Ты пропустишь свой цветок, как пить дать!
   - Я не из-за цветка тороплюсь, - отвечала Олюшка печально. - Меня зовут. Если я опоздаю, случится беда.
   - У тебя глюки, - сказал Трувор. - Я ничего не слышу.
   - С кем случится? - спросил Матвей деловито.
   - Ты и не услышишь. Меня зовет мой народ. А беда с теми, кто живет там, дальше.
   И она протянула руку в ту сторону, куда направлялась.
   - Джо, - обернулась она к сыну Мигеля, - не удивляйся ничему, что ты сейчас увидишь. Мне нужен будет переводчик, поэтому я тебя и взяла с нами.
   Джо промолчал. Он тоже, как и Трувор, ничего не слышал кроме шума ветра, звуков шагов под ногами четверых людей и пения птиц. Птицы были совсем другими, чем в окрестностях N, и голоса их были непохожими, но в щебете их было нечто тревожное. И еще - они словно плакали. Джо хотелось развернуться и убежать назад, к мини-вэну. И он бы точно развернулся, если бы не гордость. Он не мог продемонстрировать слабость перед двумя белыми, один из которых был ему ровесником - и даже младше, на целый год. И еще - девчонка, которую он пообещал отцу охранять.
   - Осторожно! - воскликнула вдруг Олюшка. - здесь обрыв!
   И хоп - исчезла! Подбежав к тому месту, где она только что стояла, двое мальчишек и один взрослый увидели то, о чем она пыталась их предупредить - обширный провал между двумя горными грядами. И глубокий, между прочим. Стены провала были не совсем уж отвесными, потому что их покрывала растительность.
   Да и внизу, на дне, нечто зеленело. Но Олюшкиного тела там не валялось, и это было уже хорошо. Живая и здоровая, она стояла на пару метров ниже троицы зрителей.
   - Отойдите от края, - крикнула она. - здесь осыпь. Привяжите к чему-нибудь веревку, и осторожно спускайтесь.
   Увы, благие рекомендации хорошо раздавать, но следовать им удается редко. Отойти не успел никто из них троих - земля под ногами Джо дрогнула, и он быстро заскользил вниз по склону, увлекаемый рыхлым потоком песка. Не успел он подумать, откуда здесь взялся песок, как уже стоял рядом с Олюшкой, Трувором и Матвеем на неширокой площадке, организованной природой для таких как он неосторожных созерцателей.
   А может, площадка была организована и не природой - с другого ее края вниз уходили ступеньки, явно сделанные человеческими руками. Ступеньки были древними, выкрошившимися от многовекового чередования сезонов и перепадов температур. По крайней мере, так казалось, и фантазировать на тему вечности у Джо желания не возникло.
   А возникло у него желание немедленно спуститься вниз следом за Олюшкой. И он торопливо переставлял ноги, не замечая, как менялось все вокруг него: как сужалось небо, расширялось пространство внизу, и зеленый ковер превратился в кукурузное поле, за которым росло еще чего-то, не столь высокое. Тем более что на последних трех метрах от земли ступеньки снова закончились, и Джо пришлось преодолевать эти три метра опять же на собственном заду.
   "Джинсы точно придется выкидывать", - подумал он напоследок.
   Если и мелькнули в его голове какие-то дополнительные мысли, то уловить их он уже не успел. Потому что панорама, раскинувшаяся перед ним, любые мысли враз бы выбила хоть из кого.
   Трава, на которую путники приземлились, несколько поодаль превратилась в чахлую растительность, сменившуюся утоптанной площадкой, на которой лежал плоский валун. Возле валуна стояла девушка с ребенком, привязанным у нее за спиной, рядом прыгал некто с ножом в руке, облаченный в наряд шамана, и за ним наблюдала толпа народа.
   Но поражало не это, и не то, что торсы мужчин были обнажены, а женщины были одеты в грубые одежды из шкур, весьма далекие от парадности - позади этих людей виднелись их жилища. Вот эти-то жилища и заставили челюсти обоих мальчишек поотвисать - поселение было пещерным! Часть скалы была словно выдолблена изнутри.
   Причем выдолблена гладко, и в этой гладкости просматривались темные прямоугольные прорези, не оставлявшие сомнения в своем предназначении - это были окна и двери. Селение не просматривалось сверху, потому что вдоль него, как и на самой площадке, росли высокие деревья, раскидистыми кронами прикрывавшие и площадку валуном, и пещерное поселение от любопытных глаз.
   - Нет! - завопила Олюшка, прерывая танец шамана, и помчалась прямиком на толпу, вынуждая Джо, Трувора и Матвея последовать за ней. - Вы не тронете ее! Этот ребенок священен!
   Она обернулась к Джо и потребовала:
   - Переведи!
   Однако перевод не потребовался. Или потребовался не сразу...
   - Убить их! - крикнул шаман, для выразительности взмахнув рукой.
   - Стоп! - воскликнула Олюшка властно, окинув толпу горящим взором, по крайней мере таково было ощущение у Джо. И опять же переводить не потребовалось, потому что толпа не шевельнулась, зато на лице у человека в шаманском облачении проступила ненависть.
   - Ответь мне, ты, машущий ритуальным ножом, веришь ли ты в духов? - обратилась к нему Олюшка, и глаза ее сейчас были не голубыми словно озера, а черными, как сама тьма. - Поведай правду!
   И легкий толчок в бок Джо возвратил ему способность соображать.
   - Скажи, веришь ли ты в духов, шаман? - перевел он.
   - Нет, - отвечал тот пустым, отстраненным голосом, и лицо его сделалось неподвижным, как маска. - Никаких духов не существует.
   Толпа людей ахнула.
   - А вы, - обратилась к ним Олюшка, - вы в духов верите?
   - Верим, верим! - послышались отдельные голоса.
   - Готовы ли вы их сейчас увидеть, чтобы спросить, отчего у вас стала плохо родить земля и начали безвременно умирать молодые? Говори, вождь! - обратилась она к мужчине, одетому наряднее остальных: грудь у того была разрисована символами из черной и красной красок, а на голове была корона из перьев.
   - Да, мы готовы, - отвечал тот угрюмо.
   - Дядя Матвей, сыграй песню пробуждения!
   Матвей снял со спины рюкзак, достал оттуда плоский футляр и у него в ладонях оказался музыкальный инструмент, состоящий из трубочек разного размера, расположенных в ряд. Он поднес инструмент к губам - и по долине понеслась чистая, звонкая. мелодия. Словно в ответ этой мелодии раздалась птичья трель, затрепетали листья, и само пространство зазвенело в едином порыве.
   Джо потерял способность четко воспринимать реальность - ему захотелось взлететь в вышину и обнять весь мир... нет, найти в этом мире чуткую, светлую душу, способную его понять, чтобы соединиться с ней, стать единым целым. "Весна! Весна!" - запело его сердце.
   - Хватит! - произнесла Олюшка, коснувшись руки Матвея.
   И этот простой жест Джо приземлил. Он взглянул вокруг - из каждого дерева, обрамлявшего долину, отделилась полупрозрачная фигура, чтобы стремительно передвинуться сюда, к толпе людей и к валуну, возле которого стояла девушка с ребенком за спиной, человек в облачении шамана и людская толпа. Он увидел дриад!
   - Зачем ты позвала нас, младшая сестра? - спросила самая прекрасная из дриад - и самая старая. Каким образом морщины на ее лице создавали впечатление красоты, это было непонятно, и от этого щемило сердце, но красота эта была притягательна до потрясения.
   - Чтобы восстановить справедливость и помочь людям вашей долины выжить, - отвечала Олюшка.
   - А кто с тобой?
   - Этот человек, - Олюшка указала на Матвея, - приехал сюда из далекой страны России. Там он заключил союз с моим народом, чтобы круг жизни не прерывался. Он заботится о своих людях, и чтобы союз наш был нерушим. Заслуживает ли он смерти?
   - Нет, не заслуживает.
   - Этот мальчик его сын, - показала Олюшка на Трувора. - Его отец посвятил его духам священной рощи. Когда ему исполнится 17 лет, он придет туда, чтобы совершить ритуал плодородия и дать клятву служения. Он станет вождем среди своего народа. Заслуживает ли он смерти?
   - Нет, не заслуживает. А кто второй человеческий детеныш, похожий на тех, ради кого ты пришла, и говорящий на их языке?
   - Он живет наверху, он смешанной крови. Он хочет посвятить свою жизнь охране того, что там растет, чтобы в лесах вокруг него пели птицы, шумели леса, зеленели поля и никто не погибал от недостатка воздуха или пищи. Заслуживает ли он смерти?
   - Нет, не заслуживает.
   - Спасибо, старшая сестра. Он никому не расскажет о том, что здесь увидит.
   - Человек, - обратилась Дриада к девушке с ребенком, - поведай, что у вас произошло.
   - Детей моего народа постигла неизлечимая болезнь. Шаман сказал, что меня надо принести в жертву, и тогда болезнь прекратится.
   - Это шаман? - усмехнулась дриада, указав на фигуру, облаченную в ритуальные одежды. - Это мошенник. Он сам съедал те жертвы, которые ваш народ должен был приносить нам согласно древнему договору...
   По людской толпе пронесся нестройный гул.
   - Вот ваш шаман, - указала дриада на мальчика за спиной девушки. - Он станет им, когда вырастет. А это мать шамана, и ее устами мы будем передавать свою волю.
   Она обвела глазами толпу, и люди опустились на колени.
   - А ты, - обратилась она к бывшему шаману, на лице которого сквозь неподвижную маску проступил ужас, - подойди сюда ко мне. Ближе, ближе... По твоей вине духи этой земли голодают почти три года. Сегодня ты накормишь их.
   Она взглянула ему в глаза, и превращенный в послушную марионетку человек, с трудом переставляя ступни, преодолел расстояние, разделявшее его и дриаду.
   - Поднимись, мой народ, - обратилась дриада к коленопреклоненным людям. - Смотрите внимательно, что бывает с теми, кто считает себя хитрее предков и умнее самой земли. Этот обманщик ел плоть ваших младенцев и пил их кровь, из-за него ваши поля перестали плодоносить.
   Она коснулась щеки несчастного, и щека эта почернела. Мгновение - и остальные дриады окружили его. Еще мгновение - их круг распался, а там, где только что стоял человек, лишь высилась небольшая горка пепла.
   - Ты! - обратилась дриада к вождю. - Приведи женщину, которую он прятал в своем жилище.
   Вождь развернулся, толпа за ним расступилась - и взору Джо открылся вход в помещение, по бокам которого стояли два деревянных столба - два идола, в глазницы которых были вставлены яшмовые камни: у одного красные, а у другого - зеленые. Выражения лиц у идолов были противоположные - у одного доброе, а у другого злое.
   Поглощенный их изучением, Джо пропустил момент, когда дверь между ними снова открылась, чтобы выпустить на площадку перед плоским валуном вождя и молодую женщину, которую тот толкал впереди себя. Женщина судорожно прижимала себе ребенка двух лет, и слезы градом катились по ее щекам.
   - Вы оба тоже ели человечину и пили кровь, не вам предназначенную, - прозвучали слова дриады. - Поставь ребенка на землю. Его смерть будет легкой.
   Женщина повиновалась. Из-за группы дриад отделился старик. Его черные глаза с золотистыми искрами вместо зрачков поймали взгляд малыша...
   - Иди ко мне, дитя! - мягко произнес старик, присаживаясь на валун, и ребенок радостно побежал к своей гибели.
   Взобравшись к старику на колени, он обнял его за шею... Старик пил его долго, целую минуту, и - молодел. А потом от ребенка тоже остался лишь пепел, который бывший старик, стряхнул со своих колен, вставая.
   - А теперь займемся тобой, - повернулась дриада к оцепеневшей женщине. - Ты ведь очень хотела смерти этой девушки, и это по твоей просьбе бывший шаман велел привязать ее четыре года назад к тотемному столбу там, в глубине долины. Она была твоей соперницей в любви. Сегодня ты получишь ту награду, которую заслуживаешь.
   На площадке из ниоткуда возник еще один представитель местной лесной растительности, на этот раз в образе парня. И если старая дриада была прекрасна, то парень являл собой предел совершенства. Он был бос, кудряв и полностью обнажен за исключением передника, прикрывавшего его чресла.
   Поразительно, но этот парень не был полупрозрачен, он был весь плоть, и только черные как сама темнота глаза выдавали в нем принадлежность к миру дриад. И выражение этих глаз было отнюдь недоброе.
   - Приди ко мне, и я утешу тебя, - прошептал он, глядя в заплаканное лицо своей жертвы, только что потерявшей самое драгоценное, что может быть у женщины: ее единственное дитя. В голосе у него был холодный мрак бездны, и его слышали все. - Приди, я дам тебе забвение.
   Несколько минут спустя и от женщины остался лишь пепел. А потом возле валуна возник ветер, поднял пепел в воздух и понес в сторону кукурузного поля. И все дриады кроме одной исчезли.
   - Младшая сестра, я разрешаю тебе вылечить этих людей, повернулась та к Олюшке.
  

Глава восьмая (24)

   Никогда впоследствии Мигель не мог вспомнить, каким чудом ему удалось выбраться из реликтовой рощи на трассу. Колеи, по которой они приехали, почти не было видно, кустарник подступал столь тесно и склонял свои прутья-ветви-стволы столь низко, что казалось невозможным протиснуться даже легковушке, не то что мини-вэну с прицепом, а где-то сбоку "квакало" болото, и то ли справа оно находилось, то ли слева - было не понять.
   Они явно ехали по гривке между двумя впадинами, и пара неверных движений руля грозило проблемами. Даже возможности вызвать эвакуатор не было - Мигель представления не имел, где он находился, и в какой точке пространства его следовало бы искать. Ведь обнаружена-то была эта самая реликтовая роща совсем недавно, и не было на дорогах точных указателей, как туда проехать!
   Оставалось положиться на шоферский инстинкт, который его русские друзья назвали бы своим знаменитым "авось". Рассудили бы они просто: если Мигель сюда благополучно заехал несколько часов назад, и в промежутке не случилось ни ливня, ни землетрясения, ни еще какого-то катаклизма - следовательно, и выехать есть шанс.
   Вот он и ехал, точнее, медленно полз, и дивился сам с себя: как он мог настолько потерять голову, что при цейтноте времени довериться неясным Интернет-подсказкам, рискуя заблудиться? Нет, он точно утром сошел с ума - видать, сыграла свою роль полубессонная ночь. Сейчас он был свеж и бодр, и рядом на откидном кресле сидела Олюшка, крутя головой по сторонам с нескрываемым любопытством.
   - Ну как, ты нашла свой белый цветок? - спросил ее, наконец Мигель. - Или по-прежнему надеешься его увидеть?
   - Найти-то нашла, - отвечала Олюшка, - только выкопать его не получилось.
   Джо, услышав последний обмен репликами, усмехнулся. Девчонка горазда была врать - выкопать! Чем она собиралась копать призрак, галлюцинацию?
   - "Белый цветок" не растение, - подал голос Дик. - Так звали девушку одного индейского племени, появившуюся из леса, когда к ним пришла беда. Ингизы занесли к нам язву, которая покрывала все тело человека нарывами, и его забирал Маниту. Перемерло много народа, но в этом племени не умер никто. Люди там ничем не болели, пока эта девушка жила среди них. Так гласит легенда.
   - А куда она делась, эта девушка? - спросил Матвей.
   - Прожила свою жизнь как все остальные знахарки.
   - Так не интересно, - сказал Трувор.
   - А как бы ты хотел?
   - Ну, чтобы любовь была. - Вот скажи, Джо, ты мог бы влюбиться в такую, как наша Олюшка?
   Джо вздрогнул, вспомнив тьму, которая струилась из Олюшкиных глаз, когда та разговаривала с мнимым шаманом и вождем.
   - Нет, ни за что! - произнес он. - Девушка должна быть нежной, доброй, ласковой. Она должна уметь вести дом, а не переть как бронетранспортер с обрыва, рискуя сломать себе шею.
   Он отвернулся к окну, но вместо пейзажа за стеклом видел последнюю сцену, в которой участвовал как переводчик, и ощущал на губах горечь лекарства, которое ему довелось выпить. Полную чашу. Он хотел бы это забыть, но упрямо вспоминал

* * * * *

   - Младшая сестра, я разрешаю тебе вылечить этих людей...
   Золотоволосая девочка взмахнула рукой, и на том месте, где только что стояла старая дриада, из земли выклюнулся росток. Это был росток папоротника-орляка, Джо узнал его сразу, потому что по весне собирал такие же для салата. Но проросток папоротника не долго оставался проростком - он быстро тянулся вверх, и спустя несколько минут превратился в пышную куртину. А потом... Джо едва не ахнул - из центрального стебля поднялся бутон, превратившийся в огромный белоснежный цветок!
   - Принеси ритуальный сосуд, - повернулась Олюшка к девушке, ребенок которой по-прежнему был привязан к ее спине.
   "Мать шамана" юркнула в свой будущий дом и вынесла оттуда огромную деревянную колоду, с одной стороны которой торец был превращен в условную голову бобра, а с другой - в бобровый хвост. Поставив колоду на валун, девушка склонилась в ожидании дальнейших указаний.
   - Наполни его водой из родника... Ты, сама, лично.
   Девушка вновь повиновалась.
   - А теперь самое трудное. Ты должна сорвать этот цветок и опустить его в эту чашу. Твоим ладоням будет очень больно, но ты должна выдержать, если любишь свой народ и способна служить ему верой и правдой...
   Девушка кивнула и подошла к кусту папоротника. Едва она коснулась цветка, как зрачки ее глаз расширились, и гримаса боли исказила лицо.
   - Рви! - приказала Олюшка. - Скорее, пока не завял.
   Сейчас она казалась и выше ростом, и старше, и одежда ее отсвечивала белизной - лишь глаза оставались черными и волосы по-прежнему отливали золотом.
   Закусив губу, девушка проделала требуемое и подошла к колоде, стоявшей на алтаре - теперь не было сомнений, что этот плоский валун играл важную роль в ритуалах племени.
   - Разожми пальцы и дай ему упасть в воду...
   К удивлению Джо, едва коснувшись поверхности воды, цветок опустился на дно и растворился без остатка.
   - Принеси маленькую чашку. Из которой пьют. Вот такую.
   И снова девушка повиновалась. Но когда она протягивала деревянный, потемневший от времени бокал стоявшей перед ней пришелице с горящим взором, на лице ее была написана такая мука, что Джо это едва смог выдержать.
   - Пей! - приказала ему Олюшка, зачерпнув из колоды бурлившую там жидкость. - Ты должен выпить все!
   Джо глотнул - и ему показалась, что он пьет пламя. Впрочем, ни горло, ни язык его это пламя не обожгло - во рту осталась просто горечь, зато горечь эта была самой горькой из всего, что ему в его биографии довелось попробовать.
   - Теперь ты - протянула Олюшка следующую порцию Трувору, причем жидкости там было гораздо меньше.
   Напоив Матвея (тому досталось вообще на дне), Олюшка снова зачерпнула полный бокал и сунула его в обожженные ладони своей помощницы.
   - Пей до дна! - приказала она тоном, не терпящим возражений, и девушка послушно выпила.
   Чуть она возвратила опустевший бокал, как красные пятна исчезли с ее ладоней, а лицо преобразилось радостью. Подняв вверх руки, она показала их толпе народа, и Олюшка сказала:
   - Смотрите, люди! Ваши духи стали снова сильными, они вернули вам свою благосклонность. Они послали вам лекарство, которое излечит ваших детей. Несите из дома чаши!
   Люди ринулись по домам, "мать шамана" напоила своего малыша.
   - Что теперь? - спросила она дрогнувшим голосом.
   - Теперь ты сама будешь разливать по чашкам лекарство. Много не черпай, чтобы всем хватило. А я постою посмотрю.
   И - началось. Почти все жители селения вынесли из своих жилищ не только бокалы, но и своих детей, чтобы те приняли снадобье возле алтарного камня. После больных настала очередь здоровых. Когда последний ребенок был напоен, в колоде оставалось около половины жидкости.
   - Принеси еще воды и дополни содержимое, - скомандовала Олюшка своей помощнице. - Пусть взрослые тоже пригубят. Это лекарство от всех болезней, но оно не может храниться, и эффективно только пока я нахожусь здесь, рядом с алтарным камнем. Его действия хватит, чтобы в каждой семье могло родиться в этом году по ребенку, и количество жителей вашего селения снова стало сто.
   - Нам еды не достанет, - сказала девушка, когда ритуальный сосуд опустел. - Засуха.
   Олюшка глянула на небо.
   - Завтра пойдет дождь, - сказала она. - Постарайся изучить все местные травы, среди них есть съедобные. И не бойся советоваться с отцом своего ребенка - духи заинтересованы в процветании вашего племени, если вы не будете забывать их чтить и иногда кормить. Кровь им не нужна, и мертвое мясо они тоже не одобряют. Так что никаких особых жертв - все только согласно договору.

* * * * *

   Повернув голову к Матвею, Джо внезапно понял, что тот всегда знал, кто такая Олюшка, но почему-то ее не боялся. В отличие от Трувора - тот не знал, но, узнав, не заторопился бросаться на колени или паниковать. Кстати, сразу же после того, как ритуальный сосуд опустел, она приняла свой обычный вид двенадцатилетней девочки. И глаза ее вновь стали голубыми.
   "Кто их знает, этих русских, - подумалось Джо внезапно. - Может, у них принято не считать врагами никого, как бы те ни выглядели?"
   Придя такому полезному для себя выводу, он уже спокойно воспринял момент, когда Олюшка пересела на свое обычное пассажирское место. Он глянул на дорогу - мини-вэн теперь катил по обычному шоссе по направлению к Джасперу. Зачем Олюшка целый час развлекала Мигеля, Джо стало вполне ясно.
   - Я посредник между миром лесных духов и людьми, - пояснила Олюшка тихонько, чтобы не услышал старый Дик. - Я же говорила: мой отец - белый шаман.
   - Ваши духи тоже пьют людей?
   - Могут, но обычно они этого не делают. Они обитают в священных рощах и помогают людям выращивать урожай, стараются оберегать их от ошибок, чтобы те не навредили сами себе.
   - Зачем?
   - Потому что люди им нужны. Человек ведь тоже часть природы. Не будет его - на его место встанут другие хищники, менее разумные и более жестокие, с которыми нельзя договориться.
   - Ясно. А ты откуда знаешь, что я стану экологом?
   - Потому что ты сам выбрал этот путь. У твоих родителей сейчас есть деньги, чтобы ты смог обучаться в колледже и получить степень бакалавра.
   - Значит, то, что мы видели - это был самовнушение? Я про "белый цветок" и лекарство из него?
   Олюшка вздохнула.
   - Эффект плацебо. Эти люди поверили, что я приготовила волшебный эликсир, поэтому он им и помог.
   Трувор усмехнулся.
   - Лучше признайся, что ты использовала одно из лекарств своей бабушки, - проговорил Матвей укоризненно. - Джо, наша Олюшка большая фантазерка и владеет гипнозом. Она может внушить кому угодно что угодно. И всего лучше для тебя будет, если ты решишь, что видел сон.
   - Для иллюзии в моем бокале было слишком много горечи, - возразил он.
   - Каждый ощутил то, что ожидал. Ты выбрал путь борца, а на этом пути не бывает одних лишь побед - поражений тоже будет навалом.
   Джо промолчал. Одно он знал точно: жить так, как жили обитатели горной долины, он бы не хотел.
   Больше приключений за всю дорогу до Ванкувера у наших путешественников не было. Обе дамы поджидали их в Джаспере. Дейзи сменила Мигеля за рулем, дав ему возможность поспать, а старый индеец практически не вылезал из микроавтобуса, взяв на себя обязанности добровольного сторожа. В одиннадцать часов Мигель снова принял вахту и поставил их мини-караван на прикол только на окраине Ванкувера, в месте, предназначенном для таких как они любителей колесного передвижения.
   Проснувшись в шесть утра, оба семейства устроили очередное совещание. Было ясно, что разъезжать по большому городу с прицепом была идея не слишком удачная, их уютный мини-дом необходимо было где-то оставить. К счастью, у Дейзи и здесь нашелся знакомый, и они быстро договорились, что тот за сходную плату обеспечит им место в гараже у своего приятеля. Там же они зарезервировали квадратные метры для микроавтобуса и отправились приобретать дубленки из лам и прочую Канадскую фирму.
   Больше их в Ванкувере не заинтересовало ничего.
   - Я сыта впечатлениями на половину оставшейся жизни, -сказала Люба. - Режьте меня на части, но еще одного музея или выставки я не потяну. К тому же нам вовремя надо попасть в аэропорт, то есть к началу регистрации - чует мое сердце, что где-нибудь на чем-нибудь, но нас тормознут.
   Люба как в воду глядела. Канадцы прошли без осложнений, Матвея и детей пропустили даже без досмотра, но Люба со своими пятьюдесятью тысячами долларов США отчего-то показалась присутствовавшим в зале регистрации таможенникам страшно подозрительной. Взволновали их не деньги (про деньги они ничего узнать не успели) - их заинтересовали две картины, которые она везла с собой на подрамниках, аккуратно упакованные в гофрокартон и водонепроницаемый пакет с ручками для переноса.
   - Распаковывайте и показывайте, - равнодушно сказал офицер.
   Люба без звука подчинилась.
   - А почему они не задекларированы? - прозвучал вопрос. - У вас должны быть документы на эту покупку с указанием ее стоимости и уплаты налогов.
   Трувор прыснул смехом. Олюшка хихинула.
   - Я? Должна была задекларировать собственноручно написанные мной картины? - взорвалась Люба. - С указанием несуществующей цены? Люди добрые, где ж это видано-то? Как я могу что-то доказать, если я их ни у кого не покупала?
   - Подпись внизу на картинах какая? А что написано в ваших документах? Вы в курсе, что одна из картин этого художника была продана на одном из местных аукционов за полмиллиона долларов?
   И офицер сунул ей под нос местную газету. "Пра-правнучка знаменитого художника ..."
   Люба схватилась за сердце.
   - В моем роду не было художников! - воскликнула она в отчаянии. - Все мои предки до единого были крестьяне! Это знает все село и все мои коллеги!
   - Они и в цифрах наврали, - сказал Матвей. - Не смогли не приписать нолик! Впрочем, чего ты хочешь от журнашлюг? Им сенсацию подавай!
   - Моя работа была продана не за полмиллиона, а всего за 50 тысяч, - сказала Люба, придя в себя от шока. - А во-вторых, посоветуйте, как можно доказать, что мои картины писала я, а не кто-то другой. Начальника вашего позовите!
   - Да вот он идет.
   - Хм... - произнес начальник. - Я вижу один-единственный вариант. Мы проходим в мой кабинет, и там вы рисуете мой портрет.
   - Но я не умею рисовать быстро... И у меня не всегда получается портретное сходство.
   - А вы постарайтесь. Бумагу, карандаш и ластик я вам дам,
   - Мама, не тупи, - сказал Трувор. - Ты же всегда возишь с собой масляную пастель с планшетом. Не обязательно рисовать шедевр размером с плакат. Достаточно в пол-листа. И не забывай про время, а то самолет улетит без нас.
   - Дорогая, я позабочусь об оформлении багажа, - сказал Матвей.
   Пока его супруга доставала из чемодана цветные мелки и прочие приспособления для творчества, он запаковал обе картины так, как они лежали ранее, и засунул их обратно в тару, из которой они были извлечены, чтобы повезти вместе с обоими чемоданы туда, куда направлялись все остальные граждане, желающие улететь из Канады вовремя и без нервов. После чего Матвею пришлось срочно успокаивать канадцев и договариваться с ними о том, чтобы в крайнем случае те улетали в Россию без них и ожидали их уже в Москве.
   Вот это был аврал! Пока Матвей разрывался между багажом и канадцами, а Трувор с Олюшкой крутились под дверью кабинета, куда начальник таможни увел "маму Любу", Любаня пыталась выжать из себя какое-то творчество. В таком темпе она не рисовала еще никогда!
   Набросав контур, она торопливо нанесла основной красочный слой, благословляя идею явиться к самому началу регистрации, что давало ей хотя бы час запаса. Фон она детализировать не стала, ограничившись тоном стен кабинета, а главное внимание уделила глазам с хитрым прищуром и фуражке с гербом. Прорисовать мундир и погоны Люба толком уже не успела - в кабинет просунулась физиономия Трувора с понятным для всех русскоязычных "Цигель, цигель".
   - Все, извините, - сказала она необычному клиенту, - нам пора!
   - А автограф?!! - усмехнулся тот.
   "Л.В.Рубель", - расписалась Люба.
   - Отлично, - сказал начальник таможни, взглянув на подпись. - Счастливого пути...
  

Эпилог

* * * * *

   1. Олюшка сидела в салоне самолета и грезила, каким необычным получится каменный цветок из дымчатого хрусталя, если в центр его вмонтировать высокий голубой кристалл, хозяин которого так и не явился за ним ни в одном из ее снов за все две недели, проведенные Фатьяновыми в Канаде.
   "Наверное, это будет самое лучшее место, куда его можно будет спрятать. И сувенир получится идеальный, и никто не украдет".

* * * * *

   2. - О, дорогой, ты, кажется, начал разбираться в живописи. Наконец-то что-то путное приобрел! - сказала женщина, зайдя в гостиную.
   - Ты лучше взгляни на подпись...
   - Душа озера. Л.В.Рубель... - прочитала дама. - Но милый, Врубель не мог писать акрилом - это исключено. Ты не сумеешь эту картину продать, это выброшенные деньги!
   - А я и не собираюсь ее продавать. Я хочу, чтобы она висела здесь, и чтобы все мне завидовали. Вглядись: в ней действительно есть нечто Врубелевское. Посмотри на это небо с серебристыми облаками, на прибрежную траву, которую так и хочется потрогать. И на реку - она ведь течет, забодай меня комар!
   - Это озеро.
   - Да, Swan Lake, я там был. И сидел как раз на этом месте. И даже лебедей видел.
   - И девушку.
   - Нет девушки на озере не было. Посмотри: она чем-то похожа на тебя.
   Женщина усмехнулась. Золотоволосая красавица на картине мало имела сходства с реальным человеком. Она была словно соткана из света, солнца и пары прозрачных крыльев, поднимающихся за ее спиной из воды. Она не стояла - она сидела на волнах, и лицо, изображенное в четверть оборота, смотрело не на зрителя, а на лебедя, столь же прекрасного, сколь и сама.
   Чуть склоняясь нему, она гладила его гордую голову, и столько неги было в этом жесте, что хотелось смотреть, не отрываясь. Другой, второй лебедь летел к ним двоим с противоположного берега, и взглянув на него, женщина сделала шаг назад, чтобы лучше проникнуться: лебедь действительно летел...
   "Какая несусветная глупость знаменитые имена и высокие рейтинги", - подумала она вдруг. А вслух произнесла:
   - Ты как всегда прав, дорогой. Через сто лет люди назовут это полотно шедевром.
  
   No Седова Ирина Игоревна, июнь 2024 г
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   - 236 -
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"