Геофронт. Штаб-квартира NERV. Кабинет командующего Икари.
– Ева-01 доставлена на базу, – сдержанно докладывала блондинка, чьё напряжение выдавали лишь слегка подрагивающие кончики пальцев, – нарушений в работе или следов радиации не обнаружено. Всё прошло по сценарию, за исключением поступка пилота.
– Что с майором Кацураги? – не поднимая взгляд от лежащих на столе фотографий, спросил хозяин кабинета.
– Здоровье в норме, физических и ментальных отклонений не обнаружено.
– И как тогда всё это объяснить? – включился в разговор замком, каменным изваянием застывший за плечом Икари-старшего. – С каких пор обычные люди могут синхронизироваться с Евангелионом после появления у того души?
– Я не знаю, – на миг прикрыла глаза Акаги. – Судя по их показаниям, она не синхронизировалась с Евой, а повторила опыт первого дитя по синхронизации с человеком.
– Вы всё проверили? – руки в белых перчатках сплелись перед лицом сидящего человека, а взгляд из-под очков упёрся в женщину.
– Нет, ряд тестов требует времени, но мы проведём их в ближайшую неделю.
– Синдзи?
– В полном порядке. Такое ощущение, что всё произошедшее его не касалось.
– Защитная реакция? – предположил Фуюцуки.
– Не похоже. Он прошёл медосмотр с посещением психолога, никаких отклонений... новых.
– Ранее вы докладывали, что он был ранен... – не меняя интонации, заметил командующий.
– Да, осколок стекла задел мягкие ткани левой руки, но ничего серьёзного.
– Ясно... Сколько человек знает о происшествии?
– Кроме нас, Третьего Дитя и майора Кацураги, трое. Двое из них в курсе только самого факта присутствия майора в капсуле пилота, про синхронизацию известно только лейтенанту Ибуки, она ассистировала мне во время проведения тестов.
– Кто первые двое?
– Техники, успевшие добраться до ангара к моменту деактивации Евы, сейчас находятся под наблюдением.
– Превосходно, – Гендо Икари на несколько секунд опустил глаза на фото со спутников, где мощная человекоподобная фигура возвращалась от груды покорёженного металла, недавно являвшейся грозным боевым роботом, к своему ангару, – засекретить всю информацию о случившемся, по завершении необходимых процедур, вернуть майора Кацураги к работе. На этом всё.
– Как прикажете, – женщина бросила короткий взгляд на замкома и развернувшись, прошла к выходу.
– Премьер-министр уже выразил желание лично поблагодарить пилота, вероятно, ожидается пышная церемония с награждением, что мы ответим? – спустя секунд двадцать, нарушил тишину пожилой профессор.
– Он пойдёт на неё?
– Не уверен, но детям должно импонировать подобное. Твой сын, конечно, особый случай, но не вижу причин, почему это не должно тешить его самолюбие.
– Есть информация по нашим «друзьям»?
– Тебе лучше знать.
– ...
– Так что ответим? – вновь прервал молчание заместитель командующего.
– Я подумаю...
Три часа, двадцать семь минут пополуночи, квартира Кацураги Мисато, Икари Синдзи.
Электронный замок коротко пикнул, и я толкнул входную дверь, убирая ключ-карту в карман. Прихожая встретила меня тишиной и небрежно сброшенной на коврике школьной обувью Аянами, самой девочки видно не было, но это и не требовалось — я ещё до дому доехать не успел, а уже ощутил сияние её души.
Привычно поставив снятые ботинки к стене, я аккуратно положил рядом обувь Рей и прошёл внутрь квартиры. Аянами нашлась в моей комнате, где трогательно приоткрыв во сне ротик, крепко прижимала к груди мою подушку. Бледное лицо выражало что-то вроде неуютной растерянности и едва заметно хмурилось, похоже, сон у неё был тревожный. Присев рядом, я, аккуратно — едва касаясь волос, чтобы случайно не разбудить, погладил небесного цвета шевелюру, одновременно окутывая девочку чувством заботы, спокойствия и нежности.
Прошло уже больше суток, как мы вернулись в Токио-3. За всё это время Рей я увидел только сейчас, да и самой девочке, как я знал, ни разу не позволили даже близко подойти к палате, где меня обследовали. Оно и к лучшему, наверно, хотя бы сможет выспаться, а то, как я успел понять из обрывков реплик, мы прилетели как раз к окончанию её дежурства у Евы, после чего она, вместо законного сна, ещё добрых 20 часов терпеливо ждала возможности с нами встретиться, пока не была в приказном порядке выгнана спохватившейся Акаги. Кабы не это, даже не сомневаюсь, что приехали бы мы домой исключительно вместе, а так, часа четыре она уже успела поспать, что уже хорошо.
А вот Мисато повезло куда меньше, меня-то изучали так, для галочки, а вот её взяли в оборот очень круто и думаю, слезут не скоро. Акаги вообще умудрилась начать брать анализы ещё на полигоне, Мисато скрипела зубами, злобно зыркала на меня, но терпела, а вот что с ней будет через пару дней не представляю, однако виру с меня, за все пережитые унижения, определённо спросят. Но шутки шутками, а временно исполняющим обязанности начальника оперативного отдела назначен Фуюцуки. То есть официально назначен. Отклонений у Кацураги ещё не нашли, а с должности, де-факто, уже сняли, какие уж тут шутки.
Одно радует — ничего они у неё не найдут, а замены для майора нет, хотя бы в силу наших с ней отношений. Не тех, что интимные, конечно, а тех, что официальные — пытаться вновь выстроить с нуля всю комбинацию влияния и контроля за пилотом, то ещё удовольствие, а ведь есть ещё фактор срыва, подросткового бунта и прочее, прочее. В общем, никому оно не надо. А не найдут, потому как искать пока нечего. Подарок девушке я, так сказать, вручал с предельной осторожностью и раньше чем через год найти что-то будет в принципе невозможно, да и то, ещё надо знать где и что искать...
Лицо Аянами разгладилось, хоть подушку она теперь стиснула ещё основательнее. Полюбовавшись ещё пару минут этим чудом, я поправил сползшую простыню и покинул комнату, направляясь к ванной.
Тёплые струи воды, упруго били в лицо медленно вымывая и унося в своих потоках накопленную усталость и остатки сна. Впрочем, это вполне мог быть и самообман, так как на смену им приходили ленивый пофигизм и светлая нега, а эти состояния, как известно, очень легко переходят в здоровый сон. Как бы то ни было, процесс приносил истинное наслаждение, чему очень способствовало спокойное сияние души Рей, по которому я оказывается успел до безумия соскучиться.
Но всё хорошее заканчивается, так и я закончил водные процедуры, увы, повернув в коридоре совсем не в том направлении, куда очень бы хотелось.
Кухня встретила меня закономерной темнотой и звуком закрывающегося холодильника. Щёлкнув выключателем, я остановил взгляд на пингвине равнодушно топающем к своему обиталищу с упаковкой шпрот под мышкой.
– Привет, дружище, как вы тут без нас?
Пен-Пен повернулся ко мне, чуть наклонил голову на бок и совсем по-человечески пожал плечами, глубокомысленно изреча:
– Уаар...
– Банку открыть? – взгляд пингвина опустился к ноше, птиц на миг задумался и протопал ко мне протягивая жестяную тару.
– У'рррк, – кивнул с важной хрипотцой пернатый. И наблюдая как я работаю, добавил: – Р'ррей. Печаль. Уарк! – последнее уже относилось к полученной назад рыбе.
– Знаю, спасибо, – пернатый кивнул и поковылял к своему холодильнику. – Приятного аппетита.
– Уаар! – автоматическая дверца пикнула и встала на место.
– Любопытный факт, – пробурчал я себе под нос, подходя к чайнику, – я регулярно разговариваю с пингвином и считаю это нормальным... Всё-таки, что-то с этой конторой не так.
Чай с бутербродами приятно отяжелили давно намекавший о своей сиротливой пустоте желудок. Само собой, в госпитале NERV меня кормили, но когда это было? К тому же, есть в этом что-то... парадоксальное... даже диковинное. Мало кто из людей может по достоинству оценить это удовольствие — когда обычная пища насыщает, и ты не зависишь от наличия поблизости запасов чужой крови. Вроде бы и привык уже давно, но всё равно что-то такое чувствуется...
Покончив с запоздалым ужином, я бросил прощальный взгляд на циферблат часов и, выключив свет, пошёл к себе в комнату. Рей безмятежно спала, уже не сбивая простыню тревожными движениями, хотя моя подушка по-прежнему была категорически недоступна для использования по назначению, но право слово, могло ли это меня огорчить?
Тихо раздевшись, я лёг рядом, бережно стараясь не нарушить сон девочки. И вот, когда я уже готов был уснуть, умиротворённый мерным сопением Аянами, в её эмоциях резко полыхнуло, а в следующий миг по чувствам ударило чужое трепетающее и напряжённое внимание.
– Рей? – спрашиваю тихим шёпотом, хотя и не вижу в этом особого смысла.
Словно того и ждав, девочка подняла голову и два рубиновых омута, с непередаваемым выражением, всмотрелись в моё лицо. Не произнося ни звука мы играли в гляделки несколько секунд, а потом Рей отложила подушку и зарылась лицом мне в грудь, плотно прижимаясь всем телом. В эмоциях ангела царили умиротворение и радость...
На утро следующего дня я почувствовал себя... странно. Очень странно. А причина была в том, что всё утро меня непрерывно... тискали. Не в том смысле, что как плюшевую игрушку, хотя и это имело место ночью и в самом начале дня, а... Ну как описать явление, когда некая часть твоего организма постоянно в плену чужих объятий, причём ладно бы ещё рука — взяла девочка за руку, что тут такого? Но когда меня сосредоточенно и очень задумчиво начали медленно щипать за спину, это... ну скажем, я не ожидал. А главное — сопровождалось всё это таким Взглядом, именно с большой буквы, и сосредоточенным, буквально сконцентрированным трепетом в эмоциях, что желание, даже не возразить, а просто нарушить момент любой вербальной речью, подыхало в корчах задолго до посещения моей головы.
Так что всё утро мы не разговаривали.
А дальше была школа...
Собственно, рано или поздно это должно было случиться, я и так умудрился отлынивать бессовестно много, особенно в свете той пресс-конференции, в результате, ещё вчера мне заявили что мой «больничный» более не действителен. С завуалированного на человеческий это можно было перевести примерно как: «Не путайся под ногами, пока мы будем разбирать по кусочкам твоего опекуна.»
Молчание продолжало сопровождать нас и по пути, хотя Рей ни на секунду не отпускала мою руку. Портфель, кстати, мне доверили безропотно, в эмоциях девочки вообще ничего не скользнуло, так, как будто он занимал её даже меньше чем пятнышко на подошве форменной обуви. Впрочем, утверждать, что она вообще не обращала внимания на окружающий мир и ей было плевать на то куда мы идём, значит самым гнусным образом покривить против истины. Аянами видела всё, всё понимала и на всё обращала внимание, просто это «всё» нисколько не занимало её мысли, принимаясь как данность. Также было бы ложью сказать, что её занимали какие-то возвышенно-бурные чувства. Эмоции Рей действительно отличались редкой интенсивностью, но ничего схожего с «бурей» или «накалом страстей» не имели, являясь довольно прохладными и сдержанными, просто... очень личными и важными для неё.
Как бы то ни было, можно считать что по мне просто соскучились.... и не мешать. А любопытство о причинах... да пошло оно.
В учебном заведении нас встретили любопытные взгляды, шепотки и обсуждения за спиной, на миг я даже испытал чувство дежавю, хотя ничего кроме пресного внутреннего хмыка оно мне не принесло. Рей же вообще происходящее проигнорировала, уделив на порядки больше внимания вопросу освобождения моей руки из объятий, в свете необходимости сесть за парту.
Учителя, видимо, уже были хорошо проинструктированы и вопросов никто не задавал, делами не интересовался и в целом — все делали вид, что ничего не произошло. Преподаватель обществознания так вообще, скорее всего, ничего не заметил и продолжил бубнить себе под нос про Второй Удар и его последствия, благо тех последствий хватит лет на десять постоянных лекций. Несколько иначе дела обстояли со школьниками — расспросить нас до начала занятий они не успели (подобрать оптимальное время прихода было нетрудно), а потому градус интереса к нашим персонам, равно как и горка сообщений на школьный компьютер, росли постоянно на протяжении всего занятия, и стоило ему закончиться…
– Икари, Аянами!... – наши парты оказались в плотном кольце.
– Я знал! Я говорил!... – радостно вопил знакомый голос с той стороны толпы.
– Почему вы скрывали, что вы пилоты?... – девчонки, те самые, что уже допытывались у меня о пилотаже в первый же день, обвинительно поджали губки, при этом возбуждённо сверкая глазами.
– Я сразу говорил, но он!... – опять голос...
– А долго вы готовились?...
– Икари, ты!... да пустите меня! – вперёд протолкался Судзухара. – Что теперь скажешь, а?! А ведь я говорил, я!... – негодующе-злорадное разоблачение «спортсмена» потонуло в очередном ворохе вопросов, где все пытались друг друга перекричать. Получалось, правда, у ребят не очень, в смысле — перекричать, больше половины вопросов просто заглушались и наслаивались друг на друга, лишь некоторым счастливчикам удавалось попасть в «окна», да и то не полностью, так что на примерно минуту я стал недоступен для широкой общественности в силу её — общественности, энтузиазма. Увы, дети народ сообразительный и сообразили они слегка сбавить обороты довольно быстро:
– ...А какие нужно сдавать экзамены на пилота?!... – «голос Кенске... Кто бы сомневался?»
– ...А как далеко у вас всё зашло с Аянами?!... – «а за такой вопрос можно и в глаз...»
– ...А какие девочки тебе нравятся?!... – «а за такой полагается сально пройтись оным глазом по фигурке спрашивающей...»
– ...А ты ещё девственник?!... – «о, выходим на новый уровень. К слову, голосок подозрительно напоминает Хикари...»
Лениво размышляя в таком ключе, я неторопливо доставал наушники. В эмоциях Рей, с момента начала приступа «бесцеремонных», возник лёгкий дискомфорт и вторя мне, Первая вытащила книгу. Видимо, староста класса что-то такое почувствовала, а потому поспешила разогнать детей, как всегда, особо сильно досталось самому шумному:
– Так, разошлись, раз не сказали, значит, так было нужно, – «а ведь точно, её это был голосок.», – Судзухара, – скатанная в трубочку школьная газета прилетела в голову спортсмена, – не приставай к людям с дурацкими вопросами!
– Да ладно тебе, Хикари, всем же интересно! – с видом человека оскорблённого в лучших чувствах, потёр место ушиба парень, – правда, ребята? – ребята поддержали его нестройным гулом, но больше согласным, нежели отрицательным. Я молчал слушая первые аккорды.
– Эй, Икари, ну так что? – чужая рука легла на мою парту и на меня сверху дыхнуло запахом фруктовой жевательной резинки.
– Я готов честно ответить на один вопрос не связанный со строго секретной информацией, – Рей чуть удивилась, но промолчала и даже не шелохнулась, хотя я мог поклясться, что взгляд её глаз сейчас остановился на одной точке и всё внимание обращено в слух.
– Э-э-э-э... Так не честно! – попробовал было надавить Тодзи.
– Один вопрос, – бесстрастно повторил я, не отрывая взгляда от панели плеера.
Народ задумался, но пауза продлилась не долго. Одна из подружек старосты — короткостриженная брюнетка, по имени, если не ошибаюсь, Саю, пока остальные не опомнились, быстро выпалила:
– Какие девушки тебе нравятся?! – толпа взвыла, особенно старался Айда, видимо так до конца и не поверивший в мои слова о связи со строго секретной информацией и жаждущий выпытать подробности про ОБЧР. В чувство его привела только «кара небесная» в виде взбешённой Хораки. Однако, уже спустя минуту люди успокоились и пришли к выводу что «это тоже интересно» и десятки взглядов скрестились на мне.
– С большой грудью, – лаконично ответил я, едва установилась тишина.
– Уа! – пискнула какая-то девчонка, в шоке закончив: – Не в бровь, а в глаз.
Класс упал.
– Хотя я могу влюбиться и в девушку с маленькой грудью, – с тем же индифферентным выражением лица и серьёзным голосом, подливаю масла в огонь.
– И про запасной вариант не забыл! – почти синхронно, прозвучало несколько не то обвинительных, не то восхищённых реплик от представителей обоего пола. Народ загомонил, перемежая шепотки руганью и чертыханиями.
– Наконец, – добиваю общественность, – самое главное чтобы фигура была сексуальной, без этого ничего не получится.
«Всё...» Аккуратно оцениваю результат, скосив взгляд. «... это займёт их на сегодня.»
И я был прав, получив «жареную новость» дети быстро рассосались по группкам, а кое-кто поспешил и аудиторию покинуть, не иначе как по работе в «Сарафанном радио». Только пылающая негодованием Хикари осталась стоять рядом статуей богине Мщения, чем только ещё больше способствовала рассасыванию толпы. И вот, когда последние «уши» оказались вне зоны слышимости, староста грозно наклонилась ко мне:
– Что это за цирк, Икари? А как же Рей? – вышеупомянутая Рей уже вернулась к чтению, прекрасно ощутив мои эмоции во время ответа. В них было многое: злорадство, предвкушение мелкой пакости, веселье... много чего, но только не святая искренность. Хотя, говорил я чистую правду.
– Один вопрос, староста. Только один.
– Но!... – Хораки похоже не находила слов.
– Я полигамный кобель, это генетика, – сочувственно утешаю девочку, подняв на неё взгляд.
«Не утешил. Вот по глазам вижу!»
А глазками меня пытались реально прожечь. К счастью, на этом дело и ограничилось, рукоприкладство применять староста не решилась, а ответить словесно... Думаю, у неё было что мне сказать, возможно в этом «было» имелось даже что-то для меня новое, в конце концов, японская нецензурная лексика для меня пока находится лишь в начальной стадии изучения, но Хораки подвело воспитание и чувство долга. Ругаться и шуметь в классе, где ты должна поддерживать порядок, нет, такое для любой «хорошей девочки-отличницы» нонсенс, а уж в сочетании с японским менталитетом, где долг возведён в культ... То самое «Долг тяжелее горы, смерть легче пуха», что не вытравили даже годы американской оккупации и приобщения к «общечеловеческим» ценностям. Короче, Хикари не решилась и посверлив меня уничижительным взглядом, ушла на своё место.
На этом славном моменте, интерес к нашей паре и стих, разумеется, далеко не сразу, но много ли нужно почти что детям? На вопросы не отвечаю, на провокации не реагирую, а почесать языками и без меня можно, благо пищи дал с избытком, на детский-то вкус.
После окончания занятий (и получения списка домашнего задания и дежурств по классу от злой, но всё ещё педантичной Хикари), мы отправились навестить Мисато, пусть меня мягко и ненавязчиво отослали куда подальше, но прямого запрета на общение никто не ставил, так что нашей бравой командирше от нашего общества отделаться будет не так просто, хе-хе. Рей, уже сама, без каких бы то ни было понуканий, передала мне свой рюкзак и мы, взявшись за руки, отправились к госпиталю NERV, где и томилась в неволе несчастная принцесса Кацураги…
Чуть позже, закрытый госпиталь NERV. Кацураги Мисато.
В дверь тихо постучали...
Из груди Мисато вырвался беззвучный стон и девушка упрямо повернулась на другой бок, вытаскивая из-под головы подушку и накрываясь ей сверху.
– Меня нету, – тихо пробурчала себе под нос майор, совершенно не веря в результат, но молчать она просто была не в силах. Перед глазами опять вставала безумная, пискающая машинерия, отдаваемые менторским тоном команды Рицуко и ощущение затёкших ног, рук и даже, непонятно как, волос, – исчезла, похищена Ангелами, сбежала на попойку к немцам...
Дверь скрипнула отворяясь.
«Дайте мне пистолет, я застрелюсь...»
– Привет, – донёсся сквозь пух и ткань спокойный голос. – Как ты тут?
«Синдзи...»
С сердца девушки словно рухнула многотонная глыба. Мисато встрепенулась и настороженно подняла голову, всё ещё опасаясь подвоха, но слава Ками, в дверях стояли двое подростков с одинаковым внимательно-ожидающим выражением лица. И никаких демонов в белых халатах!
– Синдзи... – хотелось возопить что-то про гадов, паразитов и предателей, обрёкших её на Ад, но изо рта вырвалось только: – Забери меня отсюда!
– Настолько всё плохо? – поднял бровь парень, подходя ближе.
– Ты даже не представляешь как!
– Эм... – Синдзи слегка неуверенно кинул взгляд на Рей. – Ты вот сейчас пошутила, да?
– Давай, – со вздохом села на койке девушка. – Как вас хоть сюда пустили-то?
– Как обычно, – изобразил что-то очень отдалённо напоминающее пожатие плечами (так как жест с лёгкостью мог быть принят за обман зрения) Синдзи, протягивая ей жёлтое яблоко. С небольшой задержкой фрукт Мисато приняла и с лёгким недоумением оглядев со всех сторон, подняла на пилота недоверчивый взгляд.
– То есть, погоди... Меня тут Рицуко чуть ли не препарировать собралась, из палаты не выпускают под страхом урезания зарплаты, с должности сняли на неопределённый срок и даже отказываются говорить, что происходит в мире и при этом тебя пускают сюда «как обычно»?!
– Я бы не стал использовать термин «пускают», – с предупредительными нотками в голосе, сообщил парень, откусывая кусок от своего яблока, – просто Рей хорошо знает Геофронт.
– Это... – в сознании девушки забрезжили вполне конкретные подозрения, – то есть...
– В штаб мы прошли обычным образом, а дальше Рей просто провела меня коридорами для служебного пользования, – полностью подтвердил их верность этот... паршивец!
– Ты... – свободная рука сама собой легла на лицо. – Синдзи, ты хоть понимаешь что будет, если вас тут найдут?
– Что будет если нас тут найдут? – с совершенно невинным выражением в чистых, синих глазах спросил Икари.
В ответ Мисато хрустнула яблоком и отчаянно замотала головой, помогая себе бурной отрицательной жестикуляцией.
– Всё! Забыли! Пощади мой измученный организм!
– Я?...
– Ты-ты! – яблоко оказалось удивительно вкусным и девушка поспешила откусить ещё один сочный кусок. – Между прочим, в того проклятого робота меня затащил именно ты! – «Как же я проголодалась.» Кусь. – Ты виноват во всех моих мучениях! – «Вот бы сейчас лапши с мясной подливкой...» По губам скатилась капелька сладкого сока, которую майор поспешно облизнула, наслаждаясь тающей во рту мякотью. – Да, именно ты и не спорь!
– Как скажешь... А можешь ещё раз так облизнуться?
– Классное зрелище... – вынес вердикт Синдзи, с непередаваемой смесью абсолютной бесстрастности и вожделения на лице, разглядывая девушку. Рей молча стояла рядом, тоже глядя на неё, хоть и без этих эмоций.
– Э?
И тут взгляд брюнетки упал вниз...
– ПАРШИВЕЦ! – одеяло мгновенно взлетело до уровня глаз. – И тебе не стыдно?! Хоть бы намекнул, паразит! Извращенец, малолетний!
– Ты опять путаешь понятия, – как ни в чём не бывало возразил Синдзи, невозмутимо поедая яблоко, – вот если бы я намекнул, то как раз и был бы паршивцем, паразитом и извращенцем по отношению к себе и своему чувству прекрасного, а так я действовал совершенно правильно и с полным одобрением собственного Эго.
– Заткнись, а? – сдавленно попросила Кацураги, изнывая от стыда и желания кое-кого «нежно» подержать за горлышко.
– Как скажешь...
«Вот же паразит! Ему это нравится, зуб даю! Прррредатель!» Виновник всех бед и объект мрачных размышлений был подвергнут тщательному и злобному сверлению взглядом, но совершенно никак на это не прореагировал. Только крайне цинично и провокационно (тезисы не совсем соответствовали истине, но в тот момент девушка была твёрдо уверена в обратном) зажевал сердцевину фрукта с косточками и даже засохшим стебельком. «Бррр... Фу, гадость.»
Молчание затягивалось и с каждым мигом внутреннее чутьё всё активней подсказывало Мисато, что тяготит это только её одну. Синдзи уплетал уже второе яблоко из тех, что, по идее, принесли для неё, Рей бесстрастно сидела рядом, хотя, успев её немного изучить, Кацураги не сомневалась что та полностью удовлетворена таким положением вещей и только для самой брюнетки каждая секунда отдавалась тяжёлой поступью очередного раунда неотвратимо приближающихся процедур и обследований.
Мрачная действительность подавляла...
– Мм... – девушка прошлась блуждающим взглядом по палате, неуютно поправляя одеяло, – как у вас прошёл день в школе? – не то чтобы она верила в развёрнутый рассказ от Синдзи, но не молчать же дальше? Эти-то двое и без слов прекрасно общаются.
– Нормально, – Синдзи залез рукой в пакет и достав три маленьких сока протянул один Мисато, второй вручая Рей.
– Мм... Спасибо, – Кацураги скользнула взглядом по трубочке закреплённой на упаковке и подняла его на Аянами. – Рей, а ты что скажешь?
– Концентрация внимания окружающих была выше чем обычно, думаю это из-за пресс-конференции, – сообщила девочка, тоже не спеша открывать сок. – После первого урока все захотели задать вопросы и узнать о нашей работе. Синдзи ответил на один и они успокоились.
– Так... – невидящий взгляд Мисато устремился вверх, – если я узнаю, как всё было, мне от этого будет сильно плохо? – со здравым опасением и толикой надежды чуть наклонилась к девочке Кацураги.
Рей задумалась.
– Да. Думаю, что да.
– Тогда я не хочу ничего знать! – трубочка была резко оторвана, вскрыта и воткнута в пакетик, а сама майор поспешно приступила к дегустации апельсинового сока.
– Это-то не проблема, – заметил Синдзи, абсолютно никак не показывая своих эмоций, – но меня другое волнует — что мне дальше делать?
– В каком смысле?
– В том, что я твой, с позволения сказать, заместитель. Инструкции будут?
– Мм... – Кацураги задумалась, не спеша допивая сок.
Вопрос был серьёзный, но в тоже время... что она могла сказать? «Продолжай разбирать документы, пока меня не будет»? Как-то это... в общем-то... если смотреть правде и здравому смыслу в глаза... и раньше было не очень правильно... мягко выражаясь. А уж теперь, когда она временно (очень хочется в это верить!) отстранена...
– Знаешь, сделаем так, – приняла решение майор, – ты продолжаешь посещать стандартные занятия, ну кроме тех, что вела я, если, конечно кого-то не назначат на замену, а про то как ты мне помогал с работой временно забудь. И вообще, – брюнетка задумчиво пожевала губу, – старайся поменьше попадаться на глаза замкому!
– Он что, не знает?
– Знать-то он знает, – неохотно подтвердила Кацураги, припоминая многозначительно вздёрнутые брови Фуюцуки когда она первый раз подавала документы за подписью Икари-младшего, – но раньше, если бы вопросы возникли, я всегда могла списать на то, что тебе помогала и вообще это часть обучения, а сейчас... короче, не отсвечивай, так всем будет лучше!
– Ясно...
Разговор прервал скрип двери и последовавший за ним нарочито официальный голос:
– Майор Кацураги, гото... хм, – в дверях появилась Акаги и теперь с неподдельным интересом осматривала посетителей.
– О нет, – простонала Мисато.
– Не паясничай, – дежурно и явно на рефлексах отозвалась подруга, – осталось совсем немного и... не хочу спрашивать как вы двое здесь очутились, – с показной небрежностью обратилась Рицуко к пилотам, – но время на посещение кончилось. Майя, проводи пожалуйста.
– А?.. Д-да! – пискнуло из коридора.
Когда за посетителями закрылась дверь, взгляд блондинки резко похолодел.
– Скажите мне, майор Кацураги, вам что неизвестно, что перед сдачей анализов есть нельзя?
– Ни о каких анализах не знаю! – ушла в несознанку девушка, цапая оставленный Синдзи пакет. – Ты из меня за эти дни и так уже сцедила столько, что на прокорм полудюжины вампиров хватит и сегодня они уже были, вот!
– Будешь учить меня вести научные исследования? – прищурилась подруга.
– Буду сражаться за свою жизнь! – категорично заявила Кацураги, крепче вцепляясь в «сокровище».
– Ну-ну, – Рицуко улыбнулась, заканчивая представление. – Ладно, у тебя ещё двадцать минут, жуй свои бананы, и давай сюда руку, – доктор достала из кармана халата тонометр.
– Нету тут бананов, – буркнула Мисато, неохотно протягивая руку...
Тот же день, несколькими часами позже. Икари Синдзи.
Жизнь, можно сказать, потихоньку возвращалась в обычное русло, ну насколько «обычной» может быть жизнь в «институте по спасению Человечества и прочее, прочее, прочее». Тренировка с мечом, под бдительным присмотром Майера, подходила к концу, впереди значилось посещение столовой, занятие по тактике работы парой и тир. Рей уже закончила и сложив тренировочное оружие на место, ушла в душ, мне оставалось повторить движение ещё четыре десятка раз и я тоже мог быть свободен, и как раз в этот момент из кабинета инструктора донёсся звон телефона.
Махнув мне продолжать работать, Майер вышел. Вообще, учителем он был хорошим — в душу не лез, объяснял грамотно и чётко, в общении был сдержан, при этом вполне приятен, без всякого дискомфорта и напряжённости, в общем — идеальный сослуживец. И главное — наши взаимоотношения с Рей его совершенно не волновали, это я к совместному посещению душевой. Оно, конечно, из зала не видно в какую дверь мы там заходим, но той же самой душевой он и лично пользовался, вполне возможно и убирал, с персоналом здесь до сих пор не очень, а там заметить отсутствие каких бы то ни было следов посещения Рей женской половины не велика хитрость. Может мысленно он и восклицал, что все азиаты — психи, или как говорят на сём чудном острове — «бака хентай», но виду не подавал ни словом, ни взглядом. Истинный ариец!
– Икари, – я как раз заканчивал последние повторения, когда со стороны кабинета раздался голос немца, – тебя хочет видеть заместитель командующего.
– Когда? – последние движения совпали с приближением лейтенанта и я повернулся к нему.
– Как освежишься, полагаю, – качнул головой мужчина, тщательно выговаривая слова и протягивая руку за моим мечом. – Про срочность ничего не было.
– Что-то про цель он сказал?
– Нет, просто просил подойти, – немец машинально проверил меч на баланс и повесил на стойку. – Ладно, на сегодня всё, можешь быть свободен.
– Благодарю... – попрощался я с инструктором и пошёл в душ.
Приведение себя в порядок много времени не заняло, да и чёрт его знает, что нужно Фуюцуки. Сомнительно, конечно, что он задержит меня надолго, но обеденный перерыв тоже не бесконечен, а перед дальнейшими занятиями хотелось бы перекусить.
– Меня вызвал Фуюцуки, – сообщил я Аянами, накидывая рубашку. – Подождёшь в столовой?
– Одного? – девочка оторвалась от натягивания носка и повернулась ко мне.
– Да. Целей, к сожалению, не знаю.
– Хорошо, подожду.
Окидываю взглядом, вернувшуюся к своему занятию, «Снегурочку» и не удержавшись окутываю её потоком любви и нежности. Рей вздрогнула и неуверенно повернулась ко мне, медленно краснея. В эмоциях ангела полыхнуло удивление, растерянность и толика чего-то похожего на панику.
– Возьмёшь мне чай, хорошо? – чуть поднимаю уголки губ.
Кивок. В эмоциях всё ещё непонимание, но уже изрядно потеснённое смущением.
– Тогда, до встречи и не переживай, договорились?
– Да... – Аянами несмело улыбнулась и тут же отвела взгляд, пряча лицо.
«Обожаю...»
***
– Да-да, входите, – донёсся голос из-за двери личного кабинета заместителя командующего, после моего стука.
Надавив на ручку, я вошёл внутрь. Тут я был впервые, кабинет, в целом, мало отличался от такого же у Мисато, разве что шкафов для бумаг больше, пара кадок с зелёными растениями в углах, на столе один монитор и почти нет неразобранной документации. Сам Кодзо Фуюцуки сидел за столом и читал что-то с монитора, вернее, конкретно сейчас это что-то закрывал или сворачивал, судя по характерному движению мышкой и поднятию глаз на меня после завершения манипуляций.
– Так точно, сэр, – подтверждаю, внимательно глядя на мужчину.
– Дело в вашем подвиге на токийском полигоне. Вы спасли многих людей и смогли не допустить радиоактивного заражения местности, наверху этим сильно впечатлены и горят желанием провести торжественную церемонию награждения. Как я знаю, вас представили к кресту ООН с мечами и ордену Золотого Коршуна четвёртой степени, майору Кацураги также будет вручена соответствующая награда, однако NERV ещё не дал своего согласия на участие в этом мероприятии. Собственно, я вызвал вас для того, чтобы узнать степень вашей готовности к участию, приказывать вам ехать получать медаль я не могу, но не буду скрывать — для NERV это было бы очень полезно.
– Очередная рекламная акция?
– Именно, – судя по виду замкома ситуация доставляла ему немалое удовольствие.
– Где будет проходить награждение?
– Токио-2, здание министерства иностранных дел. Ориентировочно мероприятие запланировано на 22 мая, в 15.00, – угу, то есть почти полторы недели на подготовку...
– А если появится Ангел?
– Правильное замечание, – кивнул Фуюцуки. – Это тоже одна из причин, почему мы ещё не дали своего ответа, но на этот случай у нас есть второй пилот и ещё одна Ева, так что пойти на некоторый риск мы можем.
– От меня требуется только присутствие, или подразумеваются некие выступления для прессы?
– Только присутствие, – вновь усмехнулся замком, – но так как полностью избежать общения не получится, некоторая консультация от лейтенанта Нагато не повредит.
– А может не надо? – вопрос вырвался как-то сам собой, явно ещё больше подняв настроение старикану.
– К некоторым ситуациям лучше быть готовым заранее, – с нотками отеческого наставления, заметил профессор, – я понимаю, Асакура – довольно энергичный собеседник, но своё дело она знает и, безусловно, поможет наилучшим образом подготовиться к мероприятию.
– Вы сейчас издеваетесь, – бесстрастно констатировал я.
– Ни в коем разе, – ушёл в несознанку мужчина, в неуловимый миг превратившись в памятник японской невозмутимости. – Моя задача на этом посту — наилучшим образом обеспечить эффективную работу подчинённых, несмотря на наличие у части из них некоторых спорных особенностей характера, сентенции про издевательства тут совершенно неуместны.
«А дедок тот ещё монстр. Сколько скрытых смыслов в одной скромной фразе... Интересно, он часом на Гендо в свободное время не практикуется?»
– Что ж, я понял, – «в принципе, хоть это и будет слегка хлопотно, но не многим более, чем школа, да и плюсы имеются...». – Я согласен, но можно вопрос?
– Конечно.
– Когда я убиваю Ангелов, я, вроде как, спасаю мир? – замком подтверждающие кивнул. – а здесь предотвращение экологического инцидента, не более. Действия несоизмеримые по значению, но там я получаю лишь скромные премии, а тут приглашение в столицу, ордена и славу. Вам не кажется, что это нелогично?
– Вы хотите получить награды за Ангелов? – удивлённо откинулся на кресле Фуюцуки.
– Нет, я просто хочу понять, как вы объясняете для себя абсурдность данной ситуации?
– Никакой абсурдности тут нет, лейтенант, – Кодзо расслабился, похоже, уловив суть мысли и имея, что на неё сказать. – Раньше вы были секретным объектом, сами по себе. Сам факт вашего существования был достоянием весьма узкого круга лиц в Японии, а о принадлежности к проекту «Е» знали лишь персонал базы здесь — в Токио-3.
«И в его число, очевидно, входят все мои одноклассники и прочие ученики школы, кому оные могли разболтать.»
– Вечно это продолжаться не могло, майор Кацураги должна была вам всё объяснить, но на тот момент о вас всё ещё никто не знал. Вручение ордена – это довольно объёмная бюрократическая работа, особенно ордена ООН, стоило бы нам заикнуться, и через неделю о вас знал бы весь мир, чего мы никак не могли допустить.
– Хотели убедиться в моей лояльности?
– Не только, – не стал отрицать очевидного Фуюцуки, спорю – у него и диктофон сейчас работает, – второй причиной было обеспечение вашей безопасности. Система была не готова не только по технической части внешней обороны и укомплектованию рабочего персонала здесь — внизу. Мы просто не могли гарантировать безопасность вашего проживания в городе в случае разглашения.
– Безопасность от чего? – мне правда стало интересно.
– От сумасшедших, в основном, – пожал плечами профессор. – Вы же смотрите телевизор, должны знать что творится в мире.
– Вообще-то, не смотрю.
– Да? Ну тогда знайте, что в Америке уже было три случая вооружённого нападения на сотрудников NERV, результат – четверо раненых, двое убитых. Один случай в Великобритании, к счастью без жертв. Месяц назад в Германии раскрыли подготовку теракта против местного отделения. Во всех случаях преступники – религиозные сектанты, верящие, что Ангелы посланы Богом, дабы спасти человечество и открыть праведникам врата в Рай. И это не учитывая район Персидского залива, с его мисо-супом из самозваных пророков и мессий, ведущих священные войны против неверных. Они на NERV ещё не нацеливались, но теракты по всему миру устраивают регулярно, и зарекаться на их счёт нельзя.
– Понимаю, однако Токио-3 – закрытый город, здесь без личной карточки и на автобусе не проедешь.
– Совершенно верно, – вновь кивнул Фуюцуки, что разговаривая о важных вещах, очень мало напоминал весёлого и добродушного старичка, – но фанатикам не обязательно ездить на автобусе чтобы добраться до школы и взорвать себя в толпе детей, а до города можно и пешком дойти. Потому, пока система безопасности не была налажена на должном уровне, информацию о вас и держали в секрете.
– Что ж, я понял, примите мои извинения.
– Не стоит, я бы сам задался похожими вопросами на вашем месте, – замком оттаял и изобразил на лице лёгкую улыбку. – И, пожалуй, вам стоит поспешить, от обеденного перерыва не так уж много осталось.
– Спасибо. Всего доброго, господин полковник.
– Вам тоже, лейтенант. Вам тоже...
Путь до столовой прошёл в раздумьях. С одной стороны, меня в очередной раз подписали на роль тумбочки в спектакле с невнятным сценарием, а с другой, сообщили что Мисато скоро вернётся в строй. Как говорится — баш на баш. Вот только не понимаю, зачем Гендо вся эта постановка с пиаром NERV вообще и моей личности в частности, ведь создание героического образа, как известно, не спасает от политической необходимости. А необходимость у нас вырисовывается весьма солидная, даже отбрасывая все мистические мотивы, никто не позволит существовать независимой организации, располагающей оружием, способным поставить на колени весь остальной мир. Особенно, если её возглавляет такая неоднозначная личность, как Икари Гендо, с таким персонажем не грех и ядерную бомбардировку устроить, чисто для гарантии результата, а то мало ли.
Впрочем. Пару вариантов, объясняющих действия командующего я видел, но они слишком уж сильно выбивались из его портрета, хотя... Только если рассматривать нынешнюю игру с моим участием, в качестве части некой основной линии, а ведь это далеко не факт. Хмм...
Двери подались в стороны и оглядев зал, я быстро зацепился взглядом за небесно-голубую макушку, в одиночестве устроившуюся за дальним столиком.
– Прости, что заставил ждать.
Рей кивнула и указав глазами на поднос рядом с собой, сообщила:
– Я взяла, как ты любишь. Котлет не было, – в указанном подносе лежала тарелка с пюре, сосиски, хлеб и стакан чая. Посуда самой девочки была уже чиста.
– Спасибо, – сажусь рядом, – Мисато скоро выпишут, а вот меня двадцать второго отправят в столицу.
– Что-то случилось?
– Хотят наградить при стечении прессы, – вилкой отправляю в рот первую партию съестного, – думаю, больше суток это не продлится.
– Поздравляю.
– С чем? – прервавшись, поднимаю взгляд на девушку.
– Насколько я знаю, награда – это приятное событие, – Аянами на миг задумалась. – Как высокая оценка твоих действий.
– А, да, наверное... – особой радости я не чувствовал, хотя... что-то такое на периферии из эмоционального наследства Синдзи и правда имелось. Может и Рей что-то выбить за Рамиила?... Внутренний хронометр начал подавать тревожные сигналы, отвлекая от размышлений. Моргнув, я сосредоточил взгляд на тарелке. Хм... – Сколько у нас времени?
– Семь минут.
– Успеваем, но впритык...
Дальнейший «рабочий» день прошёл как обычно, за парой мелких исключений — нас не тянули на синхротесты и до дому добираться пришлось своим ходом. По первому пункту скорбеть как-то не приходилось, а на тему второго от центрального входа ходил рейсовый автобус.
Любопытно, что наружное наблюдение второго отдела и впрямь стало похоже на правду. В том смысле, что теперь это не напоминало толпу клоунов на шашлыках. Заметить пригляд по-прежнему было реально, но вот его уровень подрос — сменяющие друг друга группы в штатском, всё время маячащие в непосредственной близости к нам, никакого пижонства с чёрными костюмами и за километр виднеющихся гарнитур наушников, даже девушки появились. Не сказал бы что особо симпатичные, но подтянутые и вполне профессионально оттеняющие своих «кавалеров».
Кстати о девушках. С момента выхода из штаба в душе Рей творилось что-то непонятное, эмоции, вроде привычные и ясные, скручивались в совершенно непередаваемый коктейль, определить по которому направление мыслей девочки было решительно невозможно. Но больше всего тревоги вызывала, появившаяся неизвестно откуда, рассеянность, мне её даже из автобуса пришлось выводить за руку, иначе бы точно проехала нужную остановку. На мои чувства по этому поводу она тоже не реагировала, вернее реакция была, но выражалась она только в ещё большей запутанности эмоций и их интенсивности. Причём, чем ближе мы подходили к дому, тем хуже обстояли дела, на пороге квартиры я уже вообще разбирал что-то только с пятого на десятое и реально опасался что имею дело с неизвестным ранее видом истерики. Хотя полной уверенности не было, всё-таки Рей девушка, да ещё и не человек.
Дверь с щелчком закрылась, Аянами заторможено снимала обувь, явно находясь мыслями где-то далеко, или глубоко внутри себя. В эмоциях алоглазки царила каша, а на меня старались подчёркнуто не смотреть.
– Что случилось? – звук моего голоса заставил Первую едва заметно вздрогнуть и моргнув, она подняла на меня нечитаемый взгляд.
– ... Ничего, – взгляд был тут же отведён в сторону, а на щеках девушки возник бледный румянец.
– Рей, – делаю шаг ближе и аккуратно беру её за руку. Аянами не сопротивлялась, но её пальцы в моей руке начали чуть подрагивать, – я же чувствую, что с тобой?