Мои хлесткие саркастичные аплодисменты прозвучали диссонансом и так не очень стройному хору чужих. Группа, ради которой я пришел, уже закончила играть. Ребята отработали по полной. И следующий коллектив на их фоне выглядел весьма бледно, как потеющий и трясущийся на собеседовании кандидат, при внезапно приключившемся приступе диареи.
Более всего мне хотелось расхерячить о голову гитариста его инструмент. Но боюсь тогда бармен перестал бы делать мне скидку.
Кто-то полагает, что тусовки рокеров чем-то отличаются от клаберов или мажоров. Но вцелом, это точно такое же тухлое, застоявшееся и нудное болото. Те, кто приходят сюда за романтикой братства, свободы и протеста могут смело проходить мимо, искать другую, не занятую кабинку в толчке общества. Или те рамки ограниченности, которые нравятся больше всего.
Здесь можно найти все тот же же пьяный угар, те же столкновения лбами и меряние членами, скучную еблю и гуляющие как сифилис сплетни.
Многие рокерши несколько мужиковаты (не сочтите за ебаного эстета, но это так). Грубы, любят крепкие напитки и агрессивный секс. И среди них встречаются по-настоящему крутые рокенрольные шлюхи, в которых гораздо больше огня, чем в ком бы то ни было. И это даже интересно до поры до времени. Но в конечном итоге это столь же скучно и убого, как и все остальное, включая вас и меня.
Два толстолобика из охраны, не обращая внимания на игру коллектива, вовсю обсуждали достоинства и недостатки спортивного питания. Пара музыкантов стебалась над выступающими. Похуистическая атмосфера равнодушного равноправия привычно уселась на троне.
Но я смотрел не на толпу. Если бы на собрании рокеров и металлистов действительно проводились оргии и призывы демонов, она была бы одной из тех древних порочных богинь, которыми так пестрит мифология. В каждом ее движении, в каждой черте таилась некая хищная грация.
Бледная кожа, рыжие волосы и яркий агрессивный камуфляж на лице... Сложное плетение украшения на длинной нежной, с трепещущей жилкой шее, не позволяли назвать это кружево ошейником, которым оно являлось. Сразу же захотелось пристегнуть к нему поводок и показать, кто тут хозяин, довести до слез и размазанной туши, слизнуть их со щек, а потом заставить визжать от радости и удовольствия. Высокие грубые ботинки на длинный стройных ногах, юбка, больше напоминающая широкий пояс. Длинные выше локтя перчатки, вязь тату на плече. Топ лишь слегка прикрывал большую грудь, едва не оголяя нижнюю часть упругих полушарий. Казалось, еще немного и они выглянут как каска солдата из-за укрытия, осторожно и боязно.
В голове я раз за разом прокручивал мысли о расстоянии до туалета и уголовном сроке за изнасилование. И решил, сперва, дать девочке шанс.
Я еще раз пригубил ту мочу, что ублюдок за барной стойкой выдавал за пиво и с отвращением отодвинул от себя тару, притворившись, что не имею к ней ни малейшего отношения, в очередной раз поразившись как эту сивуху может пить даже такой гнилой сброд. Я всегда беру пиво в бутылке, патлы бармена в стакане, не мой фетишь... Но и оно нынче раскрывало новые ароматы в букете отвратительности.
За время моих размышлений то унылое говно, что бесновалось на сцене успело завершить свое феерическое выступление. И на сцене снова появились хорошие музыканты. Член на их игру явно не стоял, но зал раскачать они могли. Я решил еще немного подождать. Когда звучали аккорды их второго трека, зал пустился в свой неадекватный пляс, где-то в сторонке тихонько переворачивая столы слэмились кабанчики, а основная часть зала воздела свои шипастые верхние конечности в порыве хэви-метального благоговения и грозилась забодать ими потолок, царя и отечество.
Я проигнорировал порыв и дружный рев в ритм барабанов, и убогую попытку зала подпевать припеву, больше похожую на рев тролля в момент обрезания. И протолкнулся в первые ряды, где бесновалась пока что не моя рыжая бестия, с твердым намерением это исправить.
Демоница танцевала, более всего это напоминало пляску пламени. Так грациозно, я чувствовал себя Нероном, наблюдающим за пылающим Римом. Я хотел сгореть в этом огне, диком и необузданном. Женский танец это демо-версия секса, и он обещал быть волшебной феерией. И если в ее глазах полыхали огни ада, я хотел сгореть в этом пламени...
А потом меня слегка перекосило, впереди нее выперлись двое упитых громил, загородив девушке сцену. Теперь ее танец стал похож на чудесный рассвет на фоне свалки, как если бы позади Джульетты на балконе устроили хорошее порево. Дежавю. Я вспомнил похожую ситуацию, тогда я не сделал ничего, хотя и не я должен был... В этот раз я не стал молчать.
- Друг, ты девушке вид загородил, - одернул я одно из трясущих пустой башкой тел.
Тот уставил на меня недоуменно свои крохотные, узко посаженные заплывшие глазки.
- Братан, говорю, не видно нихрена, подвинься!
Мне не свернули челюсть за дерзость, видимо я плохо старался. И поэтом вынужден сказать в защиту всего того жалкого бухающего быдла, что наполняет рок-клубы, вцелом это сброд более уравновешенные и доброжелательный чем обычные клаберы. И драки здесь случаются реже, и большей частью - по делу. То ли объемы выпитого сказываются, то ли мифическая атмосфера "братства", то ли габариты... Айсберги предпочитают не сталкиваться.
Сам я айсбергом не был, но меня услышали. И "друг" ушел мотать бритой башкой, больше напоминающей головку члена, в сторону. Я указал раскрытой ладонью девушке на освободившееся место, она благодарно улыбнулась.
- Постой, - обратился я к ней. - Обернись.
И сделал характерный жест рукой, повращав кистью. Девушка прокрутилась.
- Что-то не так?
- Да нет, все так, просто... У тебя лучшая рокенрольная задница с тех пот как Алисия Сильверстоун снималась в клипах Аэросмит.
И задница действительно была великолепна! Ее великолепие пробуждало во мне волка, готового наброситься на эту рыжую шапочку. Она хохотнула.
Заиграл следующий трек и я подошел ближе, протягивая руки к ее пламени. Она их небрежно сбросила, сперва. Потом с паузой, а после, будто и вовсе забыла о них. Группа закончилась играть и я сказал ей:
- Может, оставим это душное помещение? И прогуляемся?
- У меня есть парень, - отрезала она, ответив вовсе не на мой вопрос.
- Бросай его, он мудак, - ухмыльнулся я.
Она отстранилась от меня, уперев мне руки в грудь, слегка покачнула головой и приподняла бровь, будто говоря: "Может оно и так, но, нет". И я отступил.
Пообщался с корешем. Послушал еще одну дерьмовую группу и, догадавшись, что сегодня больше ничего стоящего не предвидится, вышел из прокуренного помещения, оставив позади ревущую толпу беснующихся гуннов. Ублюдки не заслужили моего общества.
Я вдохнул полные легкие свежего прогазоаванного выхлопом воздуха, закинул куртку на плечо подмигнул звездам, охлопал карманы и не нащупав искомого, поднял воротник пошел вниз по улице. Я не успел сделать и двадцати шагов, когда услышал бодрый стук нежных женских ножек в тяжеленных говнодавах.
Это была она. Лукавая полуулыбка и легкий коварный прищур. Я эту секунду я готов был поверить, что она из тех ночных летуний, что сосут кровь по ночам и прячутся в гробах днем. И мне было плевать, я готов был слить всю кровь, лишь бы это пламя билось в моих руках.