Уставший Вяземов Родион вошел в бар и присел возле стойки. Стул, на который Родион водрузил седалище, обтянули кожзаменителем, возможно, когда еще и Ленин не пришел к власти.
Бар - плохо освещенное помещение на пять столиков и стойка, с выстроившимися перед ней высокими стульями без спинок. Стены заведения, когда-то оклеенные уютными бархатно-синими обоями, теперь покрылись налетом табачного дыма и в углах превратились в дряблые лоскуты. Два окна по сторонам простой, но крепкой деревянной двери, просто молили, чтобы их, наконец, вымыли.
Должно быть, вид у Родиона был настолько измученным, что бармен брезгливо сморщился и развернулся к полке с разнообразнейшими напитками. Вяземову это не понравилось: он давным-давно привык к тому, что мужчины смотрели на него с тихим трепетом, как на самого удачливого журналиста в Москве, а девушки валились с ног, как только он появлялся на горизонте.
Посетители вымерли, подобно динозаврам-алкоголикам. Попахивало прокисшим пивом, но все равно Родион почувствовал себя уютно. По сравнению с сентябрьской грязью на улице, ветром, смешанным с изморозью, бар казался райским уголком.
В зеркале, за разномастными бутылками и баночками, отражался слегка небритый, немного растрепанный мужчина лет так тридцати. Голубые глаза по-прежнему отливали льдом, за что хозяин и получил прозвище, за спиной конечно, Айс.
Вяземов вытащил сторублевую купюру и помахал ею так, чтобы бармен увидел отражение банкноты в зеркале. Паренек, отчаянно подражающий солисту группы "Пейн", мигом развернулся к посетителю и по-лакейски наклонился над стойкой:
- Чего желаете?
- Самого лучшего коньяка. - Родион не привык себе отказывать, тем более что работа в "Криминальной Москве" давала прекрасную возможность шикануть. Бармен, старательно смахивая длинные волосы со лба, плеснул в пыльный стакан коричневатой жидкости. То, что должно было быть "Армянским", на поверку оказалось левым, воняющим керосином, пойлом. Родион отхлебнул коньяка, брезгливо сморщился и достал пачку "Голуаз", которые друг специально привозил из Франции.
- Как там тебя?
- Александр, - ответил бармен и кривенько улыбнулся. Родион прикурил сигарету и со вкусом затянулся.
- Ты, Александр, хочешь заработать? - спросил Вяземов и выпустил струю дыма в потолок, где голые почерневшие стропила склеились древней паутиной.
Бармен с готовностью подался вперед. Кривая улыбка-ухмылка не слезала с лица.
- Я тебе даю еще две таких приятно хрустящих бумажки, а ты выкладываешь все, о чем тут шептались последние два дня. - Как можно спокойней сказал Вяземов. Затем он вытащил из кожаного бумажника "Гуччи" две сотни и положил под стакан с отвратительным коньяком. В стену ударился порыв ветра. Глаза парня алчно загорелись. Он несколько секунд не отрываясь, смотрел на деньги, а затем, запинаясь, заговорил:
- Ну... Здесь гудят об убийстве Мишки и Ромы... Идет слушок, что они были гомиками, - бармен наклонился к Родиону и перешел на шепот, - и только за Тем-Самым поперлись ночью через лес в соседнюю деревню. Мать Мишки, по-моему, все узнала и выгнала из дому...
Родион вспомнил фотографию двух обнаженных истерзанных тел. Ничего человеческого в них не осталось: две окровавленные туши с конечностями, висящими на одних сухожилиях. Тошнота подкралась к горлу: довольно привычное чувство за последние три месяца. Он поспешно затянулся.
- ...Ну... Говорят, что дело совсем не чисто... Говорят, что человеку такое не под силу... Нашла мертвеца бабка Клава, она за грибами пошла часов в шесть. И сразу на опушке наткнулась на них...
- Подробнее.
- Ну... Говорят, что там были не то волчьи, не то медвежьи следы - никто толком не разобрал. Чертовщина какая-то!..
Скрипнула дверь бара, и послышались тяжелые шаги. Опережая вошедшего, налетел промозглый ветер. Волосы Александра затрепетали, словно шторы у распахнутого окна. Бармен поднял глаза на гостя и запнулся. Лицо стремительно побледнело, пока он не стал похож на живого трупа. Парень быстро схватил стакан с купюрами и исчез в подсобке. Заинтригованный Родион с интересом посмотрел на подсевшего рядом мужчину. На брезентовом плаще блестели подсыхающие ручейки дождевой влаги. Незнакомец вытащил пачку " Sobranie" и ловко выудил темно-зеленную сигарету. Затем из недр огромного кармана вытащил дорогую "Zippo". Мужчина небрежно прикурил, щелкнул крышкой зажигалки и глубоко затянулся - над стойкой поплыл ароматный дымок. Родион удивленно приподнял бровь: такой шик весьма и весьма необычен для человека в старом брезентовом плаще и заляпанных грязью и хвоей кирзовых сапогах. Густые черные волосы странного гостя плавно переходили в бороду, скрывающую почти что половину лица и топорщащуюся в стороны. Ярко зеленные, живущие своей, загадочной жизнью глаза блестели в тусклом свете пыльной бра. Насколько мог судить Вяземов, пред ним сидел довольно обеспеченный лесник. А значит, сегодня Госпожа Удача на стороне Родиона: именно из уст лесника и нужно услышать эту историю с двойным убийством, ведь только он может безошибочно определить, чьи следы были возле трупов. Хотя Родион и знал, что ответит лесник - нужно было убедиться. Журналист объехал восемь деревень, потрясенных страшными кровавыми убийствами. И везде, в каждом доме говорили одно и тоже: в подмосковных лесах появился волк-людоед. Доблестная милиция имела собственный взгляд на происходящие события, еще невероятней, чем у деревенских жителей. Милиция разработала версию, что в округе якобы трудится банда торговцев органами. То, что у жертв не хватало нескольких жизненно важных и очень дорогих на черном рынке органов - не секрет для Вяземова. Но вот то, что эта банда в целях заметания следов, умело имитирует волка - новость. И Родион не верил в нее. Для него это скорее выглядело ритуальными убийствами с церемониальным поеданием некоторых важных для обряда артефактов. Печени, например.
- Парень, принеси ледяной водки! - крикнул мужчина, не обращая внимания на журналиста. Бармен мгновенно явился из подсобки и поставил на стойку широкий запотевший стакан. Причем тот сиял идеально начищенными гранями. Но прежде чем водрузить водку перед незнакомцем, парень подложил под стакан белоснежную салфетку.
- Очень приятно, - продолжил Родион, привыкший к любым ухищрениям и увиливаниям от интервью.
- Что тебе надо? - голос гостя был тихим и холодным. Когда он говорил, двигалась только борода, чем начинал напоминать чревовещателя.
- Я пишу статью, посвященную серии убийств в подмосковных лесах... - Мужчина взял водку и полуобернулся к говорящему журналисту. - " А был ли убийца?" По-моему удачное название. Тем более в свете открывающихся фактов. Мне нужно мнение профессионала...
- Я не занимаюсь убийствами, - слишком резко ответил незнакомец и снова отвернулся от Вяземова.
- Но вы же лесник, я прав? - Журналист хотел поразить собеседника прекрасно развитым чутьем.
- Ты обратились не по адресу, - проворчал мужчина и залпом проглотил свой напиток. Затем медленно поднялся, демонстрирую огромный рост и могучее сложение, и вышел из бара. Дверь напряженно заскрипела, закрываясь за спиной незнакомца.
Родион раздраженно хмыкнул. Посмотрел на часы, убедившись, что этот тип вышел на улицу в 00:23, как раз самое время для прогулок, если не учитывать, что где-то поблизости бродит изголодавшийся волк. Появился бармен, трясущимися руками взял стакан из-под водки и пошел обратно в подсобку.
- Постой, - окликнул Родион парня.
Бармен застыл и медленно, словно заводная кукла, обернулся.
- Ты ведь его знаешь... Назови имя. - Родион говорил ровно, тоном, способным загипнотизировать и удава.
- Отшельник, - прошептал Александр, боязливо заглядывая через плечо Родиону в темное окно. - Он поселился в лесу пол года назад и иногда появляется здесь, в магазин не ходит... Он нехороший человек, не стоит вам с ним разговаривать...
- Ну это мое дело, так? - Вяземов позволил себе улыбнуться, - Почему нехороший?
- ... Бабки наворожили на него... Говорят, будто он нечистый на душу, темный, что ночь за окном... - дрожа всем телом, поведал бармен. - Не говорите ему про меня...
- Не скажу, если покажешь, где он живет. - Журналист сменил повелительность в тоне на наплевательство, тем самым давая понять парню, что и вправду сможет выдать его. Эффект проявился сразу: Александр покачнулся и ухватился за край стойки. Было заметно, что ему трудно удержаться на ногах. Он неверующими глазами посмотрел на небритое лицо Родиона, затем обвел бар потускневшим взглядом, будто ища поддержки у заскорузлых стен.
- Вы не должны... Он... Я его боюсь, он... Пожалуйста, не заставляйте меня, я умоляю, - парень балансировал на грани срыва, на глазах блеснули крупные мальчишеские слезы, и Вяземов в душе обругал себя за то, что взял лишку. Пришло время стать великодушным. Мужчина по-приятельски перегнулся через стойку и похлопал трясущегося парня по плечу.
- Успокойся... Скажи мне просто адрес. Знаешь, где он живет?
Александр качнул головой, еще не доверяя дружескому тону Вяземова.
- Ну... - Мужчина отпустил бармена и ожидающе склонил голову.
- До выезда из Лесного, затем налево и пока не появится грунтовка... По ней ехать примерно полчаса... Через лес. В конце дороги стоит его сторожка. Точнее не его, а сторожка умершего лесника, теперь в ней живет Он.
Вяземов зловеще улыбнулся и хлопнул ладонью по стойке. Когда пальцы мужчины соскользнули с липкой деревянной поверхности, на той осталась одинокая сторублевая банкнота.
- Буду к утру, приготовь кофе... Только вот не надо какого-нибудь пойла, типа "Нескафе". Постарайся дружок и получишь денежку! - В ответ Александр смог лишь кивнуть.
- Пакедова! - с этими словами Вяземов толкнул дверь бара ногой и скрылся в непроглядной тьме. Через мгновение на улице послышалось сытое урчание БМВ 7-ой серии. Неожиданно громкий вой двигателя, а затем удаляющееся шуршание шин.
* * *
Родион без труда нашел узкую колею, частично засыпанную гравием, что уводила глубоко в лес. Журналист включил дальний свет, выхватив из тьмы искореженные, изуродованные мутациями сосенки. Слушая мерное бормотание двигателя автомобиля, он потянулся к кассетам. Вяземов специально приобрел однажды кассетную магнитолу, тем самым не оставляя себе выхода, как купить диктофон. Тот оказался просто незаменимым в деле репортера, став блистательным интервьюером. "Sony" безропотно вжикнула и проглотила прямоугольный кусочек пластика. Дисплей стал отбрасывать яркие сочно-голубые блики на лицо мужчины, подстать черному магу из какой-нибудь фентезийной новеллы. Динамики, зашипев, словно разъяренная королевская кобра, исторгли из наэлектризованных недр надтреснутый старческий голос. Родион сдержанно улыбнулся, вспомнив, что за старик сейчас с ним разговаривает. Лесник из самой первой подмосковной деревеньки, где нашли окровавленный труп, знаменующий собой победное шествие Хирурга. Газетчики всегда умели называть убийц громко и даже "вкусно" как-то. Старик постоянно потирал руки и, не скрываясь, косился на бутылку водки, которую Родион предусмотрительно захватил с собой.
- Темно было очень... Я вышел пораньше, еще утречком хотел попасть в город. И в темноте не заметил... Я наступил на что-то осклизлое, подумал, что гнилуха и хотел уже вытащить ногу... А оказалось, что сапог торчит в грудине.
- Следы?
- Да там все волки затоптали! Помню, еще подумал, что волков в наших краях отродясь не было...
Вяземов нажал на перемотку и, посчитав про себя до пяти, снова включил воспроизведение. Достал сигареты и быстро закурил.
Впереди, где-то на границе света фар и темноты лесной чащи промелькнула огромная тень, подняв в воздух облако пыли. Огромное такое облако, которое может отставить лишь олень или нечто покрупнее.
- Мертвец сидел у сосны. Поначалу я подумал, что страдалец заблудился и замерз ночью. Но, когда я тряхнул его за плечо, тот отвалился в сторону и на спине... Вот такая вот дыра была.
Родион хохотнул, припомнив, как лесник (журналист встречался с ним после четвертого убийства) приложил левую руку к сгибу локтя правой, демонстрирую этим размер раны. Сквозь эту рану Хирург вытащил печень и почки.
- А следы? Были следы?
- Ой! Да, полно, будто целая волчья стая побывала... Только никому не говори, а то сумасшедшим посчитают старика...
- Да, конечно.
- Там, подальше за сосной были следы от керзачей, размера, наверное, сорок пятого, если не больше...
Вяземов снова стал перекручивать кассету, ощущая при этом непонятную, ежесекундно нарастающую тревогу. Ему вспомнились детские страшилки, которые лично рассказывал девчонкам во дворе, бросая жуткие слова в сгущающиеся сумерки. Как там было? Жертва лежала в темном тупике лицом вверх. Волосы ее превратились в толстые сосульки из-за спекшейся крови. А крови было предостаточно, она затопила тупик и теперь медленно подсыхала. Немудрено, ведь у жертвы не было горла - остался лишь маленький кусочек кожи, соединяющий голову и плечи... А дальше, уводя в темноту, тянулись кровавые волчьи следы, превращающиеся, словно в страшной шутке Природы, в ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ. Оборотень вышел на охоту...
Родион тихо вздохнул, жалея те давно прошедшие времена.
- Да-да, следы были. И человеческие и волчьи... Да, все свежие... Нет, никаких царапин на стволах... Органы?.. Легких не было... Да, обоих... Что?..
Этот разговор Вяземов записал, подсоединившись к телефону начальника отделения милиции села Победное. Не сказать, конечно, что журналист обычно брал с собой шпионскую аппаратуру, но однажды зачем-то захватил, еще раз убедившись в безошибочности интуиции. Сейчас же, она подсказывала, что в доме лесника Родиона ждет нечто очень важное. В бывшем доме лесника, как устрашающе не звучало бы.
Мужчина выключил магнитолу, пощелкал радиостанции, слушая хриплый шепот статических помех, и закурил вторую сигарету подряд. Дым горький и не такой уж приятный, как обычно. Вяземов на мгновение прикрыл глаза, воспользовавшись давно зарекомендовавшим себя способом собраться с мыслями. Итак, существует три варианта.
Шум ночного леса стал проникать в кабину, какой бы звукоизолированной ее не расхваливали.
Первый вариант: убийца-волк, причем попробовавший человечины. Да и гурман, скорее всего, если предпочитает "сладкое" мясо. Этот вариант выдерживал критику только в начале, дальше шел один бред.
Второй вариант: человек плюс волк. А почему бы и нет? Какой-нибудь отшельник, проживший в лесу несколько десятков лет, словно Маугли, приручает волка. И однажды, насмотревшись телевизора (хотя какой в лесу телек?!), решает пустить своего мохнатого и клыкастого друга в дело... Тоже полнейшая чушь!
Третий вариант: и тут Родиону пришлось согласиться с ментами. Возможно, и правда существует сумасшедший, который охотится за органами и пытается свалить это на волка. Почему бы и нет?.. Но были ведь еще и разорванные горла, и следы огромных клыков на теле. В любом случае, будет сенсация.
Вяземов ухмыльнулся и потрогал "ТТ" во внутреннем кармане пиджака. Теперь нужно соблюдать осторожность, а не то окажется, что тот самый мужик из бара и есть Хирург...
Господи! Вяземов от неожиданности самой мысли резко наступил на педаль газа. "БМВ" взвыл и просился в атаку на огромный ствол сосны, покоящийся посреди дороги...
* * *
Родион открыл помятую дверь и вывалился в грязь. Откинулся на спину и облегченно вздохнул.
В какой-то момент, пока он боролся с подушкой безопасности, заполнившей всю кабину, ему показалось, что раздается шуршание бензина, тонкой струйкой вытекающего из пробитого бака. Ему по-настоящему стало страшно. Всю жизнь боялся сгореть заживо, как обычно бывает с наркоманами, уснувшими с зажженной сигаретой. В руку как будто сам забрался холодный "ТТ", и Вяземов прострелил чертову подушку.
И теперь, валяясь в грязи и слушая беспокойное эхо выстрела, скачущего меж стволов сосен, он начинал понимать, что может расстаться с очень драгоценной жизнью в любой момент. В этом лесу, в этой темноте, в этом кровавом волчьем кошмаре...
Лес затих. Иногда где-нибудь испуганно вздыхал филин или погибала очередная сухая веточка. Но все равно было тихо.
Родион, крякнув, встал и с пистолетом на перевес отправился посмотреть на злосчастное дерево. Еще не дойдя нескольких шагов, в свете уцелевшей фары журналист разглядел чудовищные, свежие шрамы оставленные когтями на коре. На секунду мужчину охватила паника, рука заходила ходуном, будто в лихорадке. Но Родион справился. Он быстро развернулся, хватая на мушку кривые сосны и собственную мечущуюся тень.
Тихо и душно. Иногда острожный хруст, словно под чьей-то тяжелой ногой... Или лапой.
Фара, тот спасительный островок реальности, стала нервно подмигивать и постепенно угасать, словно боец после тяжелого ранения.
- Ничего. Вернусь в столицу с материалом и куплю себе "Мерс"... Главное уцелеть.
Хирург... Конечно, есть сомнения, но совпадение слишком очевидно. Эти сапоги, дорогие сигареты... Да и вообще, кто в здравом уме отправится на улицу в полночь, если прекрасно знает, что поблизости обретается убийца? Ответ: никто, кроме самого Хирурга!
Вяземов снова повернулся вокруг оси и вгляделся в темень, царящую по ту сторону поваленного ствола. Ему стало казаться, что он видит силуэт сторожки.
Фара, будто живая, ослепительно вспыхнула на последок и погасла. Тьма и ужас вцепились в единственного человека в этом лесу.
Вяземов осторожно попятился к дереву, целясь из "ТТ" в каждый сгусток мрака. Брюки от "Хуго Босс" зацепились за острый сучок ствола сосны. Он резво перемахнул на другую сторону и побежал.
Бег и мокрый ветер, бьющий в лицо. Впереди, пред глазами, привыкшими к темноте, маячит фигурка крохотного домика. Соломенная крыша царапает ночной воздух неряшливыми зазубринами. Мужчина спотыкается, но чудом удерживается на ногах, ощущая, что попавшееся на пути склизко, будто разлагающийся труп. "...Я наступил на что-то осклизлое, подумал, что гнилуха и хотел уже вытащить ногу... А оказалось, что сапог торчит в грудине..."
Домик, теперь без сомнений, равнодушно наблюдал за бегущим мужчиной единственным черным окном. Где-то в чаще выстрелом сломалась ветка, а затем какая-то огромная тварь стала ломиться сквозь переплетенные ветви кустарников и стволы уродливых сосен.
Древесина стонала под неподъемным телом, проснувшиеся звери истерически вопили, разлетаясь и разбегаясь.
Вяземов рванулся из последних сил. Он задыхался и прикусывал губы, чтобы не чувствовать жгучий огонь в уставших легких. И, наконец, достиг покосившейся двери сторожки. Он с размаху влетел внутрь и тут же, схватив покрытый пылью засов, запер новую крепость.
И тут, нарушая законы природы и здравого смысла, воздух рассек звенящий злобой волчий вой. Он меньше всего напоминал о звере, живущем на этой бренной земле. Это был рев существа, которое по какой-то страшной ошибке попало в наш такой желанный мир. Мир, где полно добычи, где много сочного мяса.
Вяземов отшатнулся от двери, зачем-то махнул пистолетом, будто в воздухе кружили надоедливые мухи, и выплеснул ночной коньяк, да и плотный рыбный обед, на дощатый пол дома. Немного отдышавшись, устало сел на подвернувшуюся под руку табуретку. "ТТ" прислонил ко лбу, ощущая приятную прохладу вороненой стали. Еще слыша осторожные шаги вокруг дома, но уже не в силах совладать с телом, требующим отдыха, Родион погрузился в беспокойный сон.
Разбудил мужчину деликатный стук в дверь. Он вскочил с табурета и мгновенно взял на мушку темное окно. Сквозь стекло осторожно проникали тоненькие нити лунного света. Родион еще не понимал, где находится, пока в дверь вновь не постучали. Звук получился глухой, и поэтому казалось, что стоящий у двери обмотал руку чем-то мягким.
- А может, рука сама мягкая, может, она покрыта шерстью, - спросил Вяземова внутренний голосок, до боли напоминающий собственный в детстве.
- Не говори чепухи, я не верю во все эти бредни, которые, между прочим, сам и сочинял! - огрызнулся журналист и вздрогнул, так как последнюю фразу сказал слишком громко.
Родион тихо подкрался к двери и прильнул ухом к дереву. На улице определенно стоял кто-то живой, возможно больной воспалением легких или чем-то похуже - дыхание было хриплым и иногда даже свистящим.
- Кто там? - задал Вяземов глупый вопрос, учитывая, что находится в чужом доме.
В ответ - молчание. Ни звука, даже дыхание остановилось.
Вяземов подумал, что следовало бы выстрелить в закрытую дверь, но внезапно нашел другой выход.
Он тихо подошел к окну и, стараясь не скрипеть старыми заржавевшими петлями, приоткрыл. Зная наперед, что увидеть стоящего у двери можно, если вылезти из окна почти на половину, журналист ухватился за раму и рванул тело наружу...
Долговязая фигура в грязном брезентовом плаще с капюшоном стояла прямо у окна, будто знала, что Родион вылезет. Мужчина дернул руку с пистолетом, но та безнадежно застряла так, что теперь он стал похож на готовый ужин: голова и плечи снаружи, остальное на десерт. Незнакомец медленно скинул капюшон. И Родион чуть не обмочился, когда заметил длинную, спутанную шерсть на его ладонях.
- Здр-р-равствуйте, я такх-х-х р-р-рад видеть вас-х-х-х снова, - чувствовалось, что говорить (если утробное, едва различаемое рычание можно назвать речью) этому существу с мордой волка трудно. Вяземов, парализованный ужасом, смог почувствовать запах псины смешанный с ароматом "Собрания". И, конечно, увидел огромные клыки, щедро измазанные кровью.
- Мне нужны ваши глаза, вы очень много выдели, - прохрипела тварь и потянулась к лицу журналиста. Но прежде чем уродливые, но очень острые когти достигли слизистой оболочки, Родион, наконец, поверил в сказки, что рассказывал тысячу лет назад во дворе своего дома.
Было ли это промыслом Господним, мужчина не знал. Он предпочел бы назвать чудом. Сам не понимая как, но неожиданно он двинулся навстречу лапам, жаждущим его глаз. Рука, до этого зажатая между правым боком и рамой, сама выскочила вперед. Оборотень, даже ничего не понял, когда черное око дула "ТТ" уперлось ему в ладонь... И, издав приглушенный рык, извергло раскаленную пулю.
Родион упал на землю, не сводя прицела с ревущего оборотня. Тварь свалилась и попыталась одновременно схватить здоровой лапой-рукой и раненную ладонь, и кровоточащую дыру на месте правого уха. Черная кровь стекала по влагонепроницаемому плащу, собиралась в ручейки и впитывалась в землю. Родион заставил перестать трястись пистолет и выстрелил в рычащий комок еще два раза. Первая пуля прошила простреленную руку чуть повыше локтя, вызвав новую бурю рева и какого-то щенячьего повизгивания. Вторая попала в незащищенную на миг грудь. В горле у оборотня громко булькнуло, он раскинул лапы и примял своей тушей черную от крови траву под окном. В лесу повисла звенящая тишина. Полная, бледная, словно голова мертвой женщины, луна во все глаза (пустые, как и тишина в лесу) наблюдала за развернувшимся побоищем.
Родион упал на колени, прямо рядом с трупом человека-волка, и схватился за раскалывающуюся от боли голову. Что-то было не так, не бывает легких побед - это Вяземов усвоил с самого начала работы в роли журналиста. Оборотень не дышал, не дышал и лес. Полная, абсолютная тишина стала окутывать пространство вокруг заброшенной сторожки. Мужчина с трудом поднялся с земли и направил пистолет на тело зверя, готовясь выполнить "контрольные" выстрелы. Хотелось выпустить всю обойму. Вяземов все еще отбивался от навязчивой мысли, что настоящего оборотня можно убить только серебром или огнем. Он нажал на спусковой крючок - услышал сухой щелчок, нажал снова - вновь осечка. Еще - короткий смешок "ТТ". Родион выронил "ТТ". Рука оборотня медленно, словно просыпаясь, пришла в движение. Вяземов стоял слишком близко, чтобы отскочить.
* * *
Ночью Родион стоял в темной утробе леса совершено нагим. С наслаждением вдыхал ароматы сосновой хвои и флюиды силы, посылаемые холодной красавицей луной. Тишина окутывала разгоряченное свежей кровью тело, еще раз подтверждая, что он всемогущ. Оборотень оказался прав. После того, как раненная тварь прокусила ему икру и впрыснула волчий яд, она прохрипела, попеременно давясь то кровью, то булькающим кашлем:
- Деньги... У тебя их будет много...
Да, торговля органами придавала ощутимый вес карману Родиона. Но, что деньги, по сравнению с властью, даруемой луной? Мелочь! Безделушка, предназначенная лишь для слабой плоти! Настоящая ценность - то, что рождается в твоем теле в ночь, когда луна умирает и рождается вновь... Власть Зверя.