Беспрепятственно пересечь второй пост Коляну не удалось. Старый прапорщик Ермоленко чуть не проглотил свисток, увидев такое чудо на колесах. Но опыт, а скорее приобретенный инстинкт, сделали свое дело, и полосатая палочка преградила дальнейший путь москвича.
Прапорщик несколько раз обошел вокруг машины, потрогал рога, возвышающиеся над пробитой крышей и, убедившись, что это не дурной сон, потребовал у Коляна документы. Когда Колян открыл рот для ответа, замычал бычок - жалобно и протяжно.
После долгих и сбивчивых объяснений Коляна, прапорщик распорядился открыть багажник. Ружье Коляна лежало сверху удочек на самом видном месте. С видом знатока, Ермоленко понюхал ствол и убедился, что стреляли из ружья совсем недавно. На очередную просьбу предъявить документы уже и на ружье, Колян бормотал что то невнятное про обоссаную рубашку, чертову рогатую скотину, проклятье тещи, и нес прочую лабуду. Холодная сталь на запястьях даже не расстроила Коляна, он не замечал наручников и монотонно шепотом продолжал материться.
Ермоленко, со школьной скамьи не привыкший много думать, был вынужден решить серьезную проблему, как и в какой последовательности, доложить начальству про ЧП на посту. И еще надо было решить, куда сдать Коляна, в райотдел, или сразу в психушку.
Докладывал Ермоленко несвязанно и путано, майор Нечипоренко долго ничего не мог понять, заставлял прапорщика повторять, посылал его похмелиться и в завершение выслал на пост ГАИ дежуривший недалеко наряд.
Прибывшие на место происшествия лейтенант и сержант от шока и в течении пяти минут не могли выйти из "лунохода", прижавшись лбами к лобовому стеклу. Их застывшие лица с круглыми глазами, напоминали Даунов.
Коляна разместили в заднее отделение "лунохода" а москвича взяли на жесткую сцепку и вместе с бычком повезли в райотдел. Через заднее стекло и решетку Колян наблюдал картину, достойную кошмарного сна Хичкока. Через некоторое время способность соображать вернулась к Коляну, и он даже развеселился, глядя на реакцию прохожих.
Но все имеет конец, и путешествие закончилось во дворе Районного Управления Внутренних Дел. Автопоезд заехал на территорию гаража и подъехал к техническому боксу. Сержант вышел из УАЗа, критическим взглядом осмотрел рога, сплюнул на асфальт и тонким писклявым голосом закричал: "Алло! Гараж!"
Дверь бокса через мгновение открылась и на пороге появился авто слесарь Кузьмич - бывший мент, но даже на пенсии он продолжал работать в милицейском аппарате.
Москвич стоял правой дверью на уровне бокса и Кузьмич замер на пороге с открытым ртом и набранным в легкие воздухом для приветствия коллег по цеху.
В этот момент бычок уставший от длительного переезда, неудобной позы и пережитых волнений замычал и постарался освободиться. От его судорог москвич начал раскачиваться, рога еще прочнее застряли в пробитой крыше, а заднее стекло вывалилось на багажник.
Кузьмич много видел на своем веку. Ему приходилось выезжать на аварии с тяжкими последствиями, собирать фрагменты тел и освобождать из покореженных машин тяжелораненых людей. Но увиденное сегодня его шокировало настолько, что он попятился вглубь гаража, инстинктивно надеясь спастись там от этого наваждения. Это было его роковой ошибкой. Открытая смотровая яма приняла его, как родного. Со страшным грохотом, увлекая за собой ведро с отработанным маслом, Кузьмич, матерясь, упал на опилки на дне ямы. Сверху на него упало полное ведро "отработки", два часа назад слитое с КАМАЗа зятя начальника рай отдела. Теплая и липкая масса заполнила каждую ниточку на одежде Кузьмича и даже частично ослепила его.
Лейтенант и сержант, на время, забыв про существование Коляна, бросились спасать из ямы Кузьмича, по ходу действия объясняя ему, что не бычок был за рулем в момент задержания.
Потирая ушибленные бока, продолжая материться, Кузьмич осторожно подошел к москвичу и критическим взглядом оценил степень разрушений, причиненных машине. Его так же интересовал вопрос последовательности извлечения зверя из машины. Но в этот момент лейтенант вспомнил о задержанном и открыв дверь "автозака" вытащил Коляна на свет божий.
Тем временем чиновники управления, наблюдавшие в окна странную процессию, высыпали на задний двор для удовлетворения своего любопытства. Даже черный от масла Кузьмич, не мог привлечь их внимания.
Тем временем, Коляна завели в одиночную камеру, сняли наручники, и тяжелая стальная дверь с гулким стуком захлопнулась. Второй раз в жизни Колян оказался за решеткой, первый раз это было еще на службе в армии, на "губе".