Селезнева Александра. Нифльхейм

НИФЛЬХЕЙМ

Фантастика, этнический мотив

Роман

Ты рожден давно. Ты имеешь множество лиц и будешь иметь потом. Твое имя - Эйвр. Я дала это имя, потому что только фари был благосклонен к Хель, когда другие отвернулись. Ты попросил эту силу, чтобы быть подле всегда.

- Я любил тебя?

- Я любила тебя. И этого было достаточно.

- Куришь, Станиславский!

- Курю, - не менее трагично согласился и развеял дым ладонью, чтоб он не попал на непосредственное начальство. Заодно решил покумекать над системой вентиляции - что ж не тянет нормально?

- Дуй обратно в девятый, там Прего загибается. Шевелись! До стыковки двое суток.

Последние слова доносились уже в спину - я рванул к подъемнику.

Помощника в девятом доке не оказалось. Заглушка валяется на полу, лестница приставлена к открытому теперь люку и в шахте, если прислушаться, слабое эхо какого-то стука. И феронианского мата. Уж его-то я за время полета выучил.

Просил же не лезть! Что он там натворил?

Лихо щелкнула пряжка надетого пояса.

- Маску надень! - предусмотрительно крикнул в люк и окончательно заблокировал техотсек.

... И в итоге мы оба получили по шапке. Я за то, что отошел с рабочего места, он - потому что вмешался в процесс очистки и стал причиной сбоя. Виновник не мог сказать ничего путного. Махал руками, феро все активно жестикулируют, нес что-то про резко похолодание в северном блоке, замерзшем стыковом люке и подозрение на прорыв в ветхой обшивке. На простой вопрос, почему он доверился древней технике и не посмотрел сам, Прего ответить не смог. Как и на тот, почему не позвал меня.

Он же хотел сделать как лучше.

Глаза б мои его не видели.

Разозленный, вернулся в расчетам.

... Холод. Он дохнул в спину, пробрался до костей. Ломко поедает стальной пол ржа, там, где ступают ноги. Шелестяще тянется вслед длинная, седая и растрепанная коса. Свет преломлялся на чешуйчатой броне, освещал лицо, наполовину скрытое костяной маской.

Я, было осторожно вытягивающий пульсар из заднего кармана, остановился неожиданно сам для себя, замер.

Та, что пришла, властно крикнула что-то на незнакомом языке. Плеснула из глаз жгучая тоска, когда не дождалась она ответа.

Даже на таком судне, старом, полуразрушенном, был охранный периметр. В машинный отсек влетели дроны. Но миг, и пришелицы рядом не оказалось. Какая-то цепочка осталась валяться у ног.

Я поднял её. Зачем?

Крепко сжал, почти упиваясь той болью, с которой врезались в кожу тупые грани медальона. И, разом приходя в себя, быстро спрятал находку, едва в ангар ворвались вооруженные.

Что, черт возьми, со мной происходило минутой ранее?

Лед сковал этот мир так крепко... Я тосковал по солнцу - единственное воспоминание, кусочек потерянной мозаики из прошлого.
Моими руками она развеяна в пустоте. Осталось только знание, кем я был и что я есть сейчас. Большего не нужно.

- Эйвр?

Ладонь коснулась щеки. И от тепла моей улыбки лед в её глазах надломился, пошел трещинами, но не растаял.

Не растает он, пока её Нифльхейм вотчина мертвых.

А значит - никогда.

Запустение. Тусклый свет. Стрекот сверчков сменился посвистыванием ночных летунов с Фьетты. Он убаюкивал.

Сейчас. Ненадолго прикрою глаза и пойду. Обязательно...

Голова откинулась на поручень.

- Лихо тебя потрепали в допросной, брат.

- Это да.

Я не мог не улыбнуться, пожать протянутую руку - всегда приятно видеть старого друга. Старого и проверенного временем. Усталость незаметно отступила в тень.

Гарик, он же лейтенант третьей категории Гаррет Роув, присел на ту же скамейку. А, нет, второй. Добавилась звездочка на погоны. С чем не преминул поздравить. На предложение отметить в местном баре друг махнул рукой.

- На днях пришла посылка большой земли, родины наших далеких пращуров. Настоящий земной кофе! Где еще такой попробуешь, а? - Он хлопнул меня по плечу. - Пошли!

- И куда же?

- На станции нам с женой выделили уголок. Увидишь.

И я пошел, потому что сейчас как никогда хотелось тепла, отдыха и отсутствия инопланетян на горизонте.

Мави была великолепна, как всегда. На моей памяти, когда семейство Роувов сходило с очередного корабля, она создавала уют из ничего. Временное жилище, обшарпанное, грязное, - иное лейтенантам редко выдавали, - преображалось в место, куда хотелось возвращаться как можно скорей. Боевая подруга, верная жена и прекрасная домохозяйка... Я завидовал. Бывало далекой от белой завистью. Как и сейчас. Пришелец на чужом празднике жизни, в измазанной маслом, септиком и черт знает чем форме, небритый и вонючий. Последнее было спешно исправлено. Хозяева уступили душ. И кто бы, что б не говорил, душ - самая лучшая штука на свете.

Особенно после двухнедельного перелета на сломанном корыте.

Ранний завтрак, обмен последними новостями, пара шуток, поцелованная ручка Мави - к вечеру Гаррет и я сидели перед голограммой рассвета и пили обещанный кофе.

- Так ты не знаешь, что это было?

- Я отвечу то же, что ответил группе дознавателей - не знаю. Гуманоид. Возможно.

Пришел в себя уже запустив пальцы в карман, куда переложен медальон. Нет, не смог одернуть руку. Находка завладевала мыслями при каждом удобном моменте.

- Не кипятись, - он удобней расположился в кресле. - Всем интересно.

- Меня выставили дураком, который нанюхался плесени, до того, как увидели следы на полу. Теперь выясняют. Давай забудем.

Друг кивнул и сделал лучшее, что мог сейчас. Переменил тему.

- Какие планы, Олег?

- Не поверишь. Не знаю. Впервые не понимаю, куда двигаться дальше. Одно знаю точно - от этой системы я устал. И от подчиненных тоже.

Гарик хмыкнул. Он уже знал о недавних моих приключениях.

- А Земля?

- Да. Хотел. Одним глазком взглянуть на колыбель человечества и понять, что в ней такого особенного. А потом передумал. Не мой это дом, чтобы так к ней стремиться.

У Гаррета был иной взгляд, но он дипломатично смолчал. Землянин и колонист, рожденный на станции, не сойдутся во мнениях. К чему тогда спор?

- Мы отправляемся в долгосрочный полет, - неожиданно признался мой собеседник. - В течение второго квартала в доке пристыкуются корабли исследовательского центра "Донован". Мави хочет в отпуск, нужно подзаработать. На "долгих" платят хорошо, особенно когда приземлений мало. Что думаешь?

Напиток остыл и потерял привлекательность. Засиделся я.

- Я пас. Побуду на скамейке запасных.

С полудня до не менее условного вечера я был занят на сдаче LMN-24. Рабочие заделали дыру в брюхе, кое-как прикрепили листы обшивки по местам. Самые ржавые места наскоро закрашены. Кто знает, лениво размышлял, завершая осмотр, в прошлом внушал ли трепет звездолет. Четкие линии корпуса, панорамная крыша, удобная рубка. Не казался он неповоротливым, несмотря на размеры - рядом и великан почувствует себя песчинкой. Держатели по бокам намекали на диаметр крупнокалиберных орудий.

Но то в прошлом. Теперь ветеран прошлых войн станет частью станции, очередным жилым сектором для пришлых. Только впарить бы его начальнику станции. Он явно был не в восторге от увиденного. Пришлось напомнить ему про выданную наличность - на ту сумму перегонщикам никак не найти нормальный корабль. Пару часов потратить на споры и доказательства наперевес с голограммой внутренних помещений и коммуникаций. И дождаться-таки старшего перегонщика Саира. Бывшее начальство явно хотело свалить обратно, вот только я получил свою расписку в личной карточке напротив пометки об удачном рейсе и спешно умыл руки.

Пиликнул динамик в правом ухе. Перед глазами развернулась полоска экрана - нужно было удостовериться, что кредитов пришло именно столько, как в договоре. Был выбор - или пойти на рынок сразу, кое-что докупить по мелочи и не только, или обжить наскоро снятую с утра квартирку. Нет, второе намного лучше.

Не хотелось рассматривать ни стен, ни мебели. Типичны. Удобны. Что еще нужно для смертельно уставшего техника по коммуникациям? Тихонько скрипнул матрац. По хлопку приглушился свет. Можно включить звуковое сопровождение, да тишины хотелось. Тишина - лучшее лекарство от головной боли. И худшее для мыслей. Они атаковали, ждали, пока останусь один, неугомонные, надоедливые, совершенно ненужные.

Мелькал меж пальцев медальон, его, как монетку, удобно перебирать. Гладкий. Теплый. Накрепко притягивает взгляд, как и цепочка. На каждом звене надпись, некоторые буквы узнаваемы, они из языка первых колонизаторов - британцев. Мало их, чтобы понять.

Сама прямоугольная железка выглядела потрепанной жизнью, от узора один намек. Медальон часто держали в руках, гладили, вот так перебирали. Может быть. Открывается ли он? Открывается. На внутренней крышке есть надпись.

Helju, мысленно повторил, закрывая глаза. Есть ли у него значение?

Мягкие ладони покоя опустились на плечи. Потом коснулись висков - боль ушла. Другое проснулось. То, чему названия никак не дать. Умиротворение и правильность. Теперь все как должно быть с самого начала. Удивительные чувства - в упоении наслаждался, пока чувство присутствия кого-то не разрушило гармонию окончательно.

Кажется, впервые я дал слабину, не прислушался сразу к развитой на службе чуйке. Не выхватил излучатель-пульсар, с ним расставался разве что самоуверенный чудак, не вскочил. Зато сделал все это потом. И опустил оружие, точнее уж опустились руки, которых не мог поднять на эту женщину. Просто не мог. В голове сразу вспыхивало: "Стоп".

Она смотрела спокойно на все телодвижения.

На всякий случай убрал пульсар и успокаивающе приподнял ладони.

- Я не выдам тебя дознавателям.

Короткий смешок. "Будто я позволю", - он говорил.

- Только не уходи.

Вот чего я хотел. Лишь бы не исчезал покой - никто не знал, что космос я бороздил, похоже, только ради его обретения. И измотанная душа не вспомнила, как металась и рвалась к чему-то неизвестному.

- Хочешь есть? - выдал первое, что на язык скакнуло.

Она хотела. Проследовала в другую комнату и не отказалась от "разносолов", многие родом из тюбиков - остатка корабельного пайка. У самого же кусок в горло не лез. Я рассматривал, пытался... понять.

В какой-то момент она подняла глаза и впервые заговорила.

- Что, страшна? - Голос серебряными шариками отразился от стен. Язык присох к нёбу, как мальчишка не смог ничего сказать. - Дурное мясо. Дай хоть хлеба.

Хлеб точно был, добрая Мави вручила две домашних лепешки. Где там они?

Новое угощение удостоилось одобрительного кивка.

- Так скудно меня давно не потчевали. - Она заглянула в свою кружку, разочарованная. - Но хлеб хорош. Как ты живешь здесь?

- Кто ты?

Нужно было так и начинать - головой понимал. И головой же понимал то, что не нужно мне это особо. Поинтересуйся кто, объяснить не смогу. Так зачем спросил? Может, потому что так принято?

- Хель, - просто ответила, внимательно смотря в глаза. За время путешествий видено много морей, теплых и прозрачных, промерзших, цветных и часто ядовитых. Её глаза навевали воспоминания о северном море.

- Ты останешься, Хель?

Имя приятно прокатилось на языке. Она ничего не стала спрашивать, будто просить о подобном я имел право.

Не готов расстаться. Нужно хотя бы понять.

Кивок.

- Останусь. Иди поспи, Путник. Ты устал.

А Хель Один низверг в Нифльхейм и поставил её владеть девятью мирами, дабы она давала приют у себя всем, кто к неё послан, а это люди, умершие от болезней или от старости. Там у неё большие селенья, и на диво высоки её ограды и крепки решетки. Мокрая Морось зовутся её палаты, Голод - её блюдо, Истощение - её нож, Лежебока - слуга, Соня - служанка, Напасть - падающая на порог решетка, Одр Болезни - постель, Злая Кручина - полог её.

Нифльхейм

Комментарии: 6, последний от 24/12/2013. © Copyright Селезнева Александра (alexandra_selezneva@mail.ru) Размещен: 10/09/2013, изменен: 16/12/2013. 33k. Статистика. Рассказ: Фантастика, Любовный роман Niflheimr Иллюстрации/приложения: 1 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Ты рожден давно. Ты имеешь множество лиц и будешь иметь потом. Твое имя - Эйвр. Я дала это имя, потому что только фари* был благосклонен к Хель, когда другие отвернулись.Ты попросил эту силу, чтобы быть подле всегда. - Я любил тебя? - Я любила тебя. И этого было достаточно. *От древнесканд. fari - путешественник, путник. За основу берутся Младшая и Старшая Эдды.

Селезнева Александра : другие произведения.

Нифльхейм