Жила-была семья. Самая обычная, ничего особенного. Дядя Саша, тетя Маша и двое их детей, Леночка и Андрюшенька. И как и полагается в культурных московских семьях, в праздничные дни родители водили своих малых чад по достопримечательностям городским, ну, музеям там, выставкам. Показывали бедным детишкам памятники каким-то бородатым мужикам на лошадях, или, что не лучше, с мечами или копьями, а то и вообще кошмар - с книгами. В этот день их повели на Красную площадь и показали огромную каменную коробку, называя ее непонятным страшным словом "мафзалей". Андрюшенька с непониманием таращился на отца, с восторгом рассказывающего о каком-то дедушке Ленине и пытался вспомнить, о ком шла речь: он совершенно точно помнил, что с таким именем дедушек у него не было. Дед Николай жил в деревне и они с Ленкой приезжали к нему на летние каникулы. А дед Егор жил недалеко от них и иногда заходил в гости. Никакого Лени, а тем более, Ленина, среди их ближайших родственников не числилось. Почему же папа тогда с такой любовью о нем говорит?
Леночка ж тем временем силилась понять, почему же эта площадь называется красной. Вроде бы камни под ногами серые, почти черные. И мафзалей серый. Ну вот какие-то домики стоят, но они кирпичные, рыженькие. И очень длинный дом, вытянулся через пол-площади, желтый. Ничего красного она не заметила.
Папа зевнул и посмотрел на часы.
-Эй, слышь, мать, времени еще только пол-второго. Рановато домой идти. Куда бы еще детишек сводить?
Тетя Маша высказала необходимость посетить какой-нибудь музей. Она всегда была страшной занудой, а в тот день, казалось особенно. Дядя Саша разозлился не на шутку.
- Что они там не видели по этим твоим музеям? Везде одно барахло. Ты им лучше людей показывай, а не тряпки и картины.
Общим мнением было решено отправиться на Арбат, который оказался длинной и узкой улицей. Гулять по ней было жутко скучно, если не считать того, что им попадались всякие смешные люди. Например, две девочки с тоненькими косичками приставали к прохожим и просили денег. Андрюшка уже полез в карман, но мама сердито глянула на него и он раздумал. Еще там были страшные лохматые парни, наверное, мама с папой их испугались. Тетя Маша схватила детей за руки и оттащила подальше от их шумной толпы. Папа пробурчал под нос что-то невразумительное, дети смогли разобрать только "Эх, где же моя молодость...". Потом старушка в пестром платочке предлагала взять в добрые руки маленьких щенков. Леночка остановилась, чтобы их погладить, но тут на нее налетел рослый парень в разноцветной тюбетейке и мама, негодуя, оттащила непоседливое чадо на середину улицы, где их едва не растоптала группа пузатых дядек с фотоаппаратами.
- Тьфу ты, пропасть какая! - пробурчал дядя Саша. - Не получится нормальной прогулки. Давай, Маньк, детей хоть побалуем, немного уже идти осталось...
Оттопав долгий и муторный путь и очень устав он мамулиных лекций о Москве, Леночка и Андрюшенька несколько приободрились, увидев на розовой стене знакомые буковки желтого и красного цветов. Не успев даже войти в зал, Леночка стремглав бросилась изучать дебелого клоуна Рональда-Макдональда. А Андрюшенька настойчиво двинулся через толпу прямо к девушке, раздававшей воздушные шарики и маленькие мягкие игрушки, намереваясь взять на себя и на Леночку. Папа недовольно ворчал, сетуя на маму, которая одна лишь из этой компании сохранила спокойствие, и именно поэтому папа искренне надеялся, что оно лишь видимое, и что его ненаглядная супруга точно так же взбешена толпами людей и снующими туда-сюда студентиками в клетчатых рубашках, размахивающими швабрами и трясущими подносами с мусором и объедками.
В зале шумела разъяренная толпа, этот гул постоянно прорезали вопли: "КАССА СВОБОДНА!!!", было душно и жарко. К тому же единственное свободное место, которое приглядела тетя Маша, прямо у нее перед носом заняла сухонькая бабуля, волокущая за руку внучонка, орущего не своим голосом и тянущего ручки к девушке с шариками.
Потолкавшись немного, родители потеряли всякую надежду на то, что вдруг освободится целый столик, и решили взять еду на вынос. Отстояв получасовую очередь, мама купила по рожку мороженого и по чизбургеру на всех, и поспешила на улицу, где папа курил и попутно развлекал сгорающих от нетерпения детишек пусканием дымовых колечек.
Мороженое исчезало в бездонных детских желудках едва ли не со свистом, и перепуганная таким непомерным аппетитом своих обычно капризных чад вытащила из сумочки чизбургеры. Леночка вцепилась в свой мертвой хваткой и разжала цепкие пальчики лишь тогда, когда в них осталась пустая бумажка. И то - собрала все крошки и облизала обертку, чтобы ни капли бесценного лакомства не пропадало даром. Ее братик Андрюшенька наоборот, шел, зевая по сторонам, и когда он, наконец, соизволил открыть рот и поднести у нему аппетитно пахнущий чизбургер, идущий мимо парень случайно задел его гитарой, которую преспокойно тащил в одной руке, ухватившись за гриф.
- Ой! - воскликнул Андрюшенька, и от неожиданности уронил свое сокровище, которое тут же пнул пробегающий мимо респектабельный господин в черном костюме, при галстуке и с дипломатом в руках.
Тетя Маша, собравшаяся было уже по привычке заорать на всю улицу: "Осторожнее надо быть, молодой человек! Смотрите, куда идете!", проводила его очарованным взглядом. Из оцепенения ее вывел отчаянный крик расстроенного ребенка:
- А-а-а-а-а-а!!! Мой чибугел! Дайте мне мой чибугел!!!
Народ начал стягиваться со всех сторон, чтобы посмотреть на извергов-родителей, собиравшихся заморить голодом собственного ребенка, вон, даже чизбургер - и тот отобрали, сами жуют. Мама мгновенно сориентировалась: выхватила из своей бездонной дамской сумочки чизбургер, предназначавшийся мужу, и протянула его вопящему сыну, который в ту же секунду успокоился и жадно ухватил его обеими руками...
Меж тем, беглый чизбургер был весьма доволен собой. И свободой, которую получил: ведь еще не далее как пятнадцать минут назад его тискали наглые лапы одного из тех неумелых ребяток, которые по своей глупости позволяют себе думать, что он - всего лишь булка с котлетой и куском сыра. А теперь можно и мир посмотреть, и порадоваться жизни те несколько дней, через которые ему суждено испортиться и, как говорится, помереть своей собственной смертью.
Целенький, едва выглядывающий из приятно шуршащей обертки, он представлял собой вполне привлекательное зрелище для совершенно определенного типа людей. Один такой... хм... людь как раз проходил мимо, перемещаясь вдоль забора, чтобы лишний раз не попадаться на глаза правоохранительным органам. Взгляд его упал прямо на чизбургер, и людь двинулся на него, широко раскинув руки. Изо рта у него текла слюна, глаза горели волчьим голодом.
- Упс... - только и успел подумать бедный чизбургер, как его в очередной раз пнули. Отброшенный мощным ударом ноги с пути безумного людя, скорее, даже, нелюдя, он пролетел по красивой дуге, больно ударился о землю и затих. А когда он осмелился-таки снова выглянуть из своей изрядно запачканной, но все еще целой! - обертки, то обнаружил, что его надежно закрывает что-то очень квадратное, большое и темное, а вокруг - густой лес из ног, больших и маленьких, тонких и толстых. "Замуровали, черти..." - вздохнул чизбургер и принялся размышлять о своем высоком предназначении. Ведь он нашел в себе силы выжить после грязных лап глупых мальчишек в клетчатых рубахах, которые его мяли, тискали и всячески портили его безукоризненные формы. Потом сумел сбежать от маленького убивца, пожелавшего было набить поскорее свой презренный желудок. Его пинали ногами, валяли по земле, но он выжил. И даже уцелел. Так почему он теперь должен на веки вечные оставаться в этой тюрьме?
Тузик бежал, прижимаясь к стенке, дабы не позориться перед окрестными сучками. Выглядел он не совсем хорошо. Точнее, совсем нехорошо, если не сказать больше: плачевно. Шерсть, когда-то густая и красивая, свалялась бесформенными комками, глаза слезились, драный хвост был плотно поджат к лысому брюху. Не так давно на него напала целая свора здоровенных псин, каждая втрое крупнее его. Они с чего-то решили, что он претендует на маленькую рыжую девочку, которую по вечерам сопровождает на прогулку интеллигентный седой человек, и бедняга едва не оказался частью их небогатого рациона.
Провалявшись три дня в каких-то кустах, он отощал, и, как ни странно, приобрел некоторую решительность, ибо терять было уже нечего. Поэтому, почувствовав аппетитный запах, он полез в самую гущу толпы, обступившей лоток с несъедобными бесполезными финтифлюшками, назначение которых Тузику было не до конца ясно. В два прыжка пес достиг заветного обеда, схватил его покрепче, и поскакал в ближайший двор.
Но от обеда его отделяла противная белая бумажка, которая никак не хотела сниматься. И когда Тузик был уже в двух шагах до великого свершения, сверху послышалось зловещее карканье. Пес посмотрел вверх и увидел семейство ворон. Когда-то он ел и их, но сейчас перед ним лежало что-то более приятное, ароматное, аппетитно похрустывающее... Самая большая ворона начала спускаться, перепрыгивая с ветки на ветку. Тузик тяжело вздохнул и начал копать ямку...
Но тут ворона спикировала вниз и больно тюкнула пса в темечко. Тузик горестно взвыл, поджал хвост и опрометью бросился в кусты. Остальные вороны преследовали его, оглашая победными воплями окрестности. И когда ему удалось, наконец, избавиться от погони, он обернулся, и увиденное наполнило его бедное песье сердце невыносимой болью: вороны уже потрошили шуршащую бумажку.
Степан проснулся от истошных воплей воронья и собачьего визга где-то в соседних кустах. Он с некоторым трудом открыл глаза и с облегчением обнаружил себя в куче сухой листвы вперемешку с обычным городским мусором, заботливо собранной дворником. По правую руку лежала недопитая баклажка пива.
- Хорошо вчера гульнули, - подумал Степан. Голова болела немилосердно, и он поспешил было залить боль теплым пивом. Но его и так сильно мутило, а от этой дряни вообще едва не вывернуло наизнанку. И тут он понял, что если не положит в свой недовольно скрипящий желудок хоть чего-нибудь, то завтра дворник найдет в кустах его остывающее тело.
Он пошарил по карманам, но нашарил только несколько железных монет. Семь с половиной рублей - даже на батон хлеба не хватит. А желудок скрипит, ох, как неприятненько скрипит... Ему бы кефирчика...
До ближайшего из друзей еще идти минут двадцать, а в таком чудесном виде его мусора заметут, как пить дать. Да уж, красавчик тот еще: хайры растрепались, на морде - трехдневная щетина, ага, еще какие-то царапины, а взгляд, наверное, и вообще - волчий. Что уж говорить про одежду: куртка в каком-то дерьме, джинсы продрались окончательно, теперь даже ему в кои-то веки стыдно в них ходить, да и понятно - трусы в зеленый горошек видны, как на ладони.
Степан привычным жестом опрокинул в пасть бутылку, кадык судорожно задвигался. Как ни странно, остался жив, ну, или почти жив, что при его самочувствии совершенно не играло роли. Голову немного отпустило, и тут же в уши больно ударил оглушительный птичий гам. Степан, не долго думая, швырнул кирпич в орущую стаю и зашиб одного вороненка.
Степан подобрал птицу и положил в карман, радуясь, что обеспечил себе горячий завтрак, вот только надо бы зажигалку поискать, костер разжечь... Но тут его взгляд упал на предмет птичьего раздора - нечто съедобное, завернутое в бумажку с логотипом "Макдачной"!
- Ба, да это же еда! - воскликнул Степан, отбрасывая в кусты дохлую ворону.
Но мудрый чизбургер вовсе не был согласен с этим страшным панком, который, к тому же, не помыл руки, прежде чем хвататься за него...
- Стой! Стой, не жри! Брось бяку! - со всей силы заорал он. Степан отпрянул, посмотрел изумленно, но чизбургер не отбросил, как тот было рассчитывал.
- Во, бля, допился! Говорящий бутерброд - это покруче всяких там чертиков! Гыгыгыгы! - довольно захохотал он. - Ну ничего, дружок, потерпи немного, сейчас я тобой позавтракаю, а там и посмотрим, кто тут из нас бяка! Гыыыыы!
Но чизбургер явно не был доволен таким поворотом событий:
- Я не бутерброд, я чизбургер! С большой буквы "Ч" - Чизбургер. Поэтому изволь обращаться со мной надлежащим образом, ты, грязная скотина! И закрой пасть, из нее воняет!
- Он еще и выеживается! - изумился Степан. - Ну и ну, действительно, не надо было вчера пить эту дешевую водку!
- Да! Я не обычный чизбургер, я много путешествовал по свету и многое повидал! Я стал умным и хитрым, сегодня утром я сбежал от маленького противного мальчика, который - только подумать! - поимел наглость захотеть попытаться покуситься на мою бесценную жизнь! Я буду писать мемуары, и они станут величайшим народным достоянием! - он раздулся от гордости за свою великую персону.
Степану же было странновато разговаривать с едой, хотя он уже не раз допивался до белой горячки. Главное, - рассуждал он, чтобы эта вкусняшка не оказалась глюком. А там - пусть хоть белочка, хоть бурундучок...
Чизбургер же продолжал распинаться, упиваясь мечтами о своем великом будущем.
- А потом я чудом избежал насильственной смерти от объятий грязного бомжа! О! Он был так грязен и вонюч, что я едва не задохнулся в его ядовитых испарениях! Но я силен, да, хотя я всего лишь чизбургер, нет, не всего лишь, я велик, я Чизбургер с большой буквы!
- Да уж, ты крут, парень, крут! - согласился Степан. - А че еще расскажешь?
- Сбежав от страшного бомжа, я попал в пасть саблезубому волку! Не смейся, водится тут один... такой... - проворчал чизбургер недовольно. - Весь экстерьер мне попортил, МНЕ!!! Великому и крутейшему! Но я не отчаивался, я боролся с ним до последнего! И когда опасный враг позорно сбежал, несметные полчища крылатых демонов явились из преисподней! Их крылья застилали мне дневной свет, от их воплей едва не повяли нежнейшие листики салата, что во мне! Я страдал, о, как я страдал, испытывая собственное бессилие перед ними! - Чизбургер чувствовал необыкновенное воодушевление, и ему даже начало казаться, что его страшный собеседник заслушался, расслабился...
- Но потом явился я и спас тебя! - сказал Степан. - А спасителей принято благодарить!
- О, да, конечно! Благодарю тебя, о, великий! - воскликнул чизбургер, освобождаясь от потрепанной обертки. - Прошу, прими в дар единственное, что у меня осталось - мой чудесный плащ! - и он изготовился уже прыгнуть с широкой ладони и покатиться своей дорогой, но его крепко схватили за румяный бок стальные пальцы.
- Спасибом сыт не будешь. Да и нахрена мне твоя обертка? И вообще: что-то мы заговорились... - он перехватил чизбургер поудобнее, поднес ко рту.
- НЕТ! - заорал чизбургер. - Я открою тебе тайну!
- Что такое? - заинтересовался Степан. - Только говори быстрее, я голоден...
- Я несъедобный! Именно поэтому меня не тронули ни мальчишка, ни собака, ни черные демоны! Ты отравишься мной! Брось меня, пока не поздно, и не забудь помыть руки!
- Ой, ну что за фигню ты городишь, дружок? У меня ж желудок похлеще, чем у той собаки: гвозди переварит. Так что, будь здоров!
- Не-е-е-ет!!! - уже вопил в полный голос чизбургер. Не тронь, сволочь! Не моги!
Но конец в подобных сказках всегда один... Мудрый и опытный чизбургер был нагло сожран похмельным панком по имени Степан. В два укуса.
Но добро обязательно победит зло... Когда-нибудь в следующий раз...