Sba : другие произведения.

Зарницы смуты

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фэнтези с претензией на эпику. Без классического набора остроухих и зеленокожих. Закончено. Сюжет меняться не будет. Первичная правка имеет место быть, но ляпусы и ошибки, понятное дело, в наличии. Название рабочее.

  
   Зарницы смуты
  
   Это не моя история.
   Это история мира. Мира, который никогда больше не будет прежним. Как и не будут прежними населявшие его существа.
   Это не моя история, но расскажу ее я. Моркос, получивший прозвище Халитский.
  

Часть первая

  

199 год Н.В.

Лордство Ромбад. Север

   Глава 1
   Моркос
  
   - Да иди ты сам в задницу, боров жирный! - я с лязгом захлопнул двери трактира.
   Сквозь тонкие доски было слышно, как меня грозятся сдать местным органам правопорядка. Трактирщик орал что-то о треснувшем косяке и упавшей вешалке. В эту забегаловку теперь лучше не заглядывать... впрочем, это не так уж важно.
   - Вот ведь дрянь. - Делать было нечего, кроме как набросить на голову капюшон, сунуть руки в карманы и брести по безлюдной мостовой. - Этой ночью мне ничего не обломится.
   А ночь была холодной, промозглой; начинал накрапывать дождик. Огрызок луны скрылся за тяжелыми тучами, звезды гасли одна за другой; параллельно с ними разгорались огни в домах и ночлежках.
   Тихо выругав себя за непробиваемую тупость и несдержанность, я свернул на улицу Углежогов. Желудок голодно урчал, а пораненный бок ныл просто невыносимо. Сукровица намочила рубашку - плохой знак.
   - Нужно срочно заглянуть в Монастырь, - привычка разговаривать с самим собой у меня развилась давным-давно, - не хватало еще с заражением слечь.
   В последнюю заварушку влип по собственной глупости, а живым, хоть и порезанным, выпутался благодаря счастливой случайности...
   Пять дней тому назад в один из местных трактиров заглянул заезжий купец. Щеголь, видимо, никогда не слыхал о том, что в лордстве Ромбад существует район святой Халиты, где проживает очень мрачный и недружелюбный народец. И, вместо того чтобы нанять парочку громил для охраны и спокойно отдыхать, купец сорил деньгами и нализался как последняя свинья. Мне стоило сразу уразуметь, что на столь аппетитный кусочек найдется не один десяток голодных охотников. Ну и естественно, едва купец оказался на улице, его тут же увлекли в ближайшую подворотню и с удовольствием прирезали. Я успел как раз вовремя: поножовщина только начиналась. Говорят, что даже шакалы и те кое-как добычу делят, а тут люди словно с цепи сорвались. Кровь текла ручьем! Ну, думаю, была не была. И полез ножичком махать... Вот ведь дурья башка! Одного лезвием достал, другого кулаком по роже... но и сам не уберегся. Подлетел ко мне юркий малый, все лицо оспой побито, и всадил в ребра нож.
   Отвратительное ощущение, скажу вам. Валяешься на полу, кровью харкаешь, а по тебе десяток ног топчется, еще и пинают, гады. Один щербатый, курва такая, все пальцы на левой руке отдавил!
   Закончилась кутерьма совсем скверно - подоспели громилы Дормеса. Парни серьезные, при топорах. Что им ворье с ножами ржавыми? Тьфу - и растереть. Дормесовы орлы покрошили всех в капусту, лишь мне повезло, потому как сразу мертвяком прикинулся...
   Минув скверик Праведного Суда, я сбежал по каменному пандусу вниз, к сточным водам, грязи и крысам. Вдохнув полной грудью халитский воздух, поморщился и сплюнул на землю. Вот он, кричащий аромат бедности, от которого хочется прополоскать рот и прочистить ноздри табаком! Вода в каналах была жирной, зеленой, почти неподвижной; над ней роились мухи.
   Возле убогонького пирса болталась на привязи лодчонка, крытая латаной парусиной.
   "О, Жубар вернулся!" - мысленно поприветствовал я контрабандиста и продолжил свой путь.
   Сапоги по самую щиколотку утопали в мокрой глине, отвечающей на каждый шаг мерзким всхлипом. В тесных просветах между халупами громоздился мусор, там шныряли коты, собаки и крысы. С радостью набрасывались друг на друга, разрывая в клочья и наполняя воздух визгом... в общем, вели себя совсем как люди.
   В верхнем городе сейчас зажигали фонари. В Халите о такой роскоши можно забыть. Здесь - самое дно. Нет хуже места на всем севере. Мы живем у русла "Дерьмовой речки", как именуют канал местные, и потихоньку сами превращаемся в дерьмо. Роднимся, так сказать.
   Поднявшись по скрипящей лестнице, я ввалился в свой неуютный, полуразвалившийся домик. В воздухе все еще витал прогорклый запах жира для светильников; несмотря на мерзость, он хотя бы забивал неизбывный смрад сырости и плесени.
   Сбросив мокрый плащ, поднялся на чердак и, поплотнее завернувшись в одеяло, завалился на продавленную кровать.
   "Может, завтра повезет?"

  
   О том, чтобы разжиться в трущобах работой, не приходилось даже мечтать. Выходца из Халиты на постоянную службу мог взять разве что слабоумный. Но иногда и на нашей улице случались небольшие празднички: из Верхнего города в клоаку спускались хозяева грузовых судов. Ни один местный идиот не смел грабить этих людей, потому как только они не брезговали нашей помощью и набирали в трущобах команды грузчиков. Пусть это и не постоянный заработок, но на прокорм семьи денег хватало. А иной раз хозяева судов могли подкинуть и мешок-другой муки или пшена.
   Именно в такой счастливый день я сидел у хозяйского стола в убогой забегаловке "Судьба Барда". Каким образом судьба бродячего поэта была связана с этой дырой, затруднялся ответить даже хозяин - толстый и вечно потный старик Варкол. Он лишь задумчиво пожимал плечами и продолжал методично драить засаленный стол еще более засаленной тряпкой.
   - Хозяин, налей-ка мне пива. - Громкий и уверенный голос нового посетителя заставил меня вздрогнуть.
   С первого взгляда стало понятно, что этот тип не из местных: новенький шерстяной плащ, аккуратная бородка, на поясе висят ножны с мечом. Откуда он здесь взялся и почему до сих пор жив? Ведь с такой одежкой его бы мигом обобрали!
   - Пожалуйста, - трактирщик вытер кружку той же тряпкой, которой вытирал стол, и налил из кувшина нечто пузырящееся, желтого цвета.
   Посетитель положил на столешницу медяк и двинул его вперед. На всех пяти пальцах красовалось по широкому медному кольцу. На них был выгравирован рисунок, но я не сумел разобрать, какой именно.
   - Скажи-ка, любезный, - меня этот гусь попросту не хотел замечать, сосредоточив внимание на хозяине, - есть ли в вашем районе люди, нуждающиеся в работе?
   Я поперхнулся. Он чего, Хвороста обожрался? Да здесь за одно слово "работа" в губы прокаженного расцелуют!
   Трактирщик невозмутимо кивнул:
   - Конечно, это бедный район. Трущобы. А какую работу предлагает господин?
   - Высокооплачиваемую. - Странный посетитель отхлебнул той ослиной мочи, которую здесь называли пивом, и... даже не поморщился. - Опасную. Сложную. Но высокооплачиваемую.
   "Этот парень мне определенно нравится! - подумал я, внимательно разглядывая посетителя. - Интересно, интересно..."
   - Тогда вы пришли куда нужно, - Варкол ухмыльнулся. - И кажется, один работник уже нашелся. Правильно, Моркос?
   Я энергично закивал. Голос мой пропал окончательно, вместо него послышался сдавленный хрип.
   - Прекрасно, - странный мужчина осушил кружку и хлопнул меня по плечу, - подходи в следующий вторник на причал "Надежда", что в Верхнем городе. Четвертый док, склад табака. Запомнил? И, хозяин, сделай милость - пусть об этом узнает как можно больше народу.
   Он развернулся и двинулся к выходу. Только теперь я понял, что это был за тип. Широкая нашивка на правом плече не оставляла сомнений.
   - Гвардеец? И не боится расхаживать здесь один.
   - Похоже на то. - Хозяин был удивлен не меньше моего. - Вчера кто-то обронил, что в порту Верхнего Города причалила большая галендорская каравелла под флагами Каолита. Да и сдается мне, что и не гвардеец он вовсе. Говорили, что на каравелле той полным-полно Рубак...
   "Твою ж мать! Рубака в нашем захолустье? Вот это номер. Пожалуй, он достаточно крут и опасен, чтобы расхаживать по Халите даже без оружия".
   - Из какого они ордена? - спросил я, прикончив последнюю порцию бражки. Варкол достаточно много знал о мире, пожалуй, даже слишком много для простого трактирщика в отвратном кабаке, но всегда делился знаниями с окружающими. За это я его и уважал.
   - Говорили, - пропыхтел он, продолжая наяривать столешницу, - что из ордена Стали. В народе их Рубаками кличут... Сам орден был основан чуть ли не в первый год становления Каолита, как раз тогда же, когда построили знаменитый университет. Больше ничего не знаю. Слухов, конечно, полно, да вот только стоит ли к ним прислушиваться? Ведь народ какой у нас -- наврут с три короба, и рады! Но в одном все сходятся -- лучше с этими парнями не ссориться. Целее будешь.
   Я вернулся домой в хорошем расположении духа. Что случалось редко.
   Остановившись возле лохани с водой, я скинул капюшон и посмотрел в мутное зеркало, украденное по случаю у зазевавшегося старьевщика. С той стороны на меня таращился худой, небритый и мрачный тип неопределенного возраста.
   - Да уж, такой рожей только детей пугать! - Я вытащил из тайничка лакированный ящик с бритвенными принадлежностями. Повезло разжиться ими во время пожара в Верхнем Городе - стащил из груды вещей брадобрея. - Так, где здесь у нас помазок и бритва?
   Я, насколько хватало ловкости и умения, привел лицо в порядок. Затем почистил сапоги, отряхнул старенький латаный плащ и повесил его сушиться возле очага, в котором дотлевали угли. Довольный проделанной работой, уселся в любимое кресло.
   Первые волны щенячьего восторга схлынули, оставив за собой лишь кучу вопросов и сомнений. Чем может быть полезна толпа оборванцев людям Каолита? Вряд ли они пересекли Северное море, чтобы нанять грузчиков в порту захудалого лордства. Как ни крути, скорее всего, придется делать какую-нибудь гадость. Впрочем, Моркосу не привыкать. Он и так по локоть в крови и по колено в навозе...
   Я решил провести остаток недели в Халите. Не хотелось искушать судьбу - благо, острых ножей, на которые можно напороться, кругом предостаточно. Но скверные предчувствия меня не оставляли. Выработавшееся за годы жизни в трущобах шестое чувство намекало, что не все здесь чисто. Оставалось только ждать и надеяться на лучшее. Потому как внутреннему голосу я привык доверять.
   В дождливый воскресный вечер в двери моего домика настойчиво постучали. Взяв со стола нож, я остановился напротив двери, прислушался; осторожно спросил:
   - Кого там демоны носят?
   - Не нервничай, Моркос, - с той стороны донесся скрипучий голосок. - Разве так встречают старого друга?
   - Билл? - Можно было немного расслабиться. - Осел несчастный, ты меня испугал.
   - Боги, ты сегодня просто душка! Давай, отпирай уже...
   Я открыл дверь и окинул незваного гостя беглым взглядом. Билл, как всегда, выглядел растрепанным и немного встревоженным, его глаза так и шныряли из стороны в сторону. Парень был редким прохвостом и умудрялся выделяться своей бессовестностью даже здесь, в пропитанных грехом трущобах. Грабил старух, детей, даже калек иной раз не жалел. Билла не любили. И, наверное, ни для кого не станет неожиданностью, если в один из дней его выпотрошенный труп всплывет где-нибудь в канале. Но Билл почему-то уверовал, что я - его единственный верный друг, и всякий раз наведывался ко мне, когда придавливали обстоятельства.
   - Чего пришел? Правила знаешь? Как стемнеет, к чужим домам ходу нет! В следующий раз я тебя из окна кипятком ошпарю.
   - Ой-ой-ой, как страшно! - скривился он в ответ. - Где кипяток-то возьмешь? У тебя, поди, и дров-то нету...
   Хитроумный стервец говорил правду. Дровишки нынче стоят дорого! Здесь, на севере, хорошие поленья частенько заменяют медяки и серебро: ими можно расплачиваться за еду, одежду и прочие "блага". Люди копят бревнышки, дабы зимой не метаться из кабака в кабак в отчаянной попытке не замерзнуть к демонам. Этой осенью дела у меня шли скверно. В карманах давненько не заводилось звонкой монеты, а последняя попытка разжиться чужим имуществом закончилась дыркой в боку и ушибленным самолюбием.
   Едкое замечание незваного гостя заставило меня вспылить:
   - Чего тебе надо? Говори быстрее, а то последнее тепло выдует. - Дверь была открыта, а этого мерзавца в дом пускать не хотелось. Еще утащит что-нибудь.
   - Ну ты и хам! - делано оскорбился Билл. - Я, значит, к нему среди ночи спешил, напарником сделать собирался! А он... Э-эх.
   Билл махнул рукой и попытался уйти. Выругав себя за несдержанность, я ухватил его за плечо.
   - Постой, извини. Я сегодня не в духе, сам понимаешь... зима на носу, бок ноет, а в кармане только дыры. Некогда от радости плясать.
   - Да ладно тебе, - он широко улыбнулся, - со всеми бывает! Вот, к примеру, Лобин Кунт, ну, тот, которого еще Козлиной Задницей зовут, на днях...
   - Ты вроде хотел поговорить о деле? - я поспешил оборвать словесный понос прохвоста.
   - Холодно здесь! - Билл картинно передернул плечами. - Может, в дом меня впустишь?
   - Заходи.
   Тот осклабился и нырнул в тепло.
   - Крысеныш... - Я захлопнул дверь и задвинул засов. Поежился. На улице поднялся ветер, пухлые от влаги тучи грозили разродиться ледяным дождем.
   Билл тем временем уселся в мое кресло и схватил со стола черствую краюху ржаного хлеба.
   - Я тебе вот чего сказать хочу, - он откусил большой кусок и, давясь крошками, продолжил, - ты, конечно же, слышал про то, что Каолитские прихвостни у нас людей вербуют?
   Я утвердительно кивнул, наградил Билла оплеухой и забрал у него хлеб.
   - Жадюга, - обиженно и уверенно поставил диагноз гость.
   - Ты ко мне не жрать пришел. Договаривай скорее.
   - Ну, так вот: мой кузен, Пастакл Щербатый, выяснил - куда.
   - Занятно. И как он это выяснил?
   - Пьяный моряк сболтнул, перед тем как кузен ему карманы вывернул, что людей набирают для какого-то тайного обряда. Морячок-то с каравеллы галендорской оказался...
   - Что ты мелешь? - Я почувствовал, как пальцы начинают дрожать. - Какой, к демонам, обряд? Они же не язычники какие, и не... колдуны.
   - Ну, это не совсем те обряды, о которых подумал ты, - замялся Билл. - Вернее сказать, совсем не те. На кораблях, прибывших в Ромбад, были маги. Говорят, что нас, жителей трущоб, будут проверять на наличие дара...
   - Зачем? Всех, в ком есть хоть крупица дара, забирают в университет. Да и вообще доводилось не раз слышать, что дар встречается только у людей из знатных родов. А откуда такое чудо в трущобах?
   - Ай, кто ж знает! - мой собеседник махнул рукой. - Только половина из тех, кто подписываться собирался, в отказ ушли. Не хотят связываться с потомками колдунов... даже ради университета. Уж я-то знаю, что они могут, эти маги!
   - Откуда, огрызок ты разнесчастный? - Не хотелось верить словам этого трепача, но сомнения уже подтачивали меня изнутри. - Может быть, твой кузен все это вообще выдумал? Чтобы охочих до работы поменьше стало? С вашей семейки станет!
   - Нет, здесь все чисто! - отрезал Билл. - Пастакл - мужик правильный, врать не станет. Да и семья у него на шее, а он все равно от работы отказался. Но это так - глупости. Ты вот лучше послушай, какой я план намедни сработал! Денег можно заработать... тьму!
   Я выпроводил Билла с легким сердцем. Его план оказался очередной мало осуществимой каверзой. Видите ли, он решил набрать команду отчаянных головорезов и грабануть фургон скупщика краденного, что наведывался каждый месяц в логово Дормеса. Меня это интересовало мало, да и в успех подобной аферы верил с трудом. Вряд ли фургонщик путешествует без охраны. Я попытался было убедить Билла не лезть на рожон, но тот уперся рогом и слушать моих доводов не пожелал. Оставалось только плюнуть на все эти глупости и с нетерпением ждать вторника.
  
  
   Порт Верхнего города встретил меня гулом голосов, тяжелым запахом морской соли, смолы, водорослей и пота. Налетел хлесткий ветер, гвалт разбивающейся об волноломы воды заставлял всякий раз вздрагивать.
   В доках было на удивление пусто: полдесятка торговых судов и несколько юрких боевых коггов Хранителей Порядка, что стерегли бухту от пиратов. По каменной набережной сновали моряки, грузчики - этих можно было узнать по шерстяным жилетам, надетым на голое тело, - и простые зеваки. Хватало любителей порыться в чужих кошельках. Даже один знакомый карманник из Халиты повстречался. Он весело подмигнул мне и скрылся в лабиринте из тюков, мешков, бочонков и накрытых парусиной ящиков...
   Лениво зевнув, я еще раз помянул недобрым словом Билла. Вместо того чтобы вчера нормально подготовиться к вербовке, пришлось целый день разыскивать родственников этого болвана. Хотя о мертвых плохо не говорят... В обозе скупщика оказались пара опытных наемников из местной гильдии - у шпаны, понятное дело, шансов не было.
   Четвертый док располагался на другом конце пристани, у самой кромки моря. Меня не сильно удивило, что люди Каолита выбрали именно его, потому как добраться туда можно было лишь по канатному мостику, что болтался над самыми волнами.
   Еще на подходе к мосту меня остановила странная парочка. Старец и высокий молодой мужчина с восточным разрезом глаз.
   - Стой. - Мужчина вырос передо мной словно из-под земли. - Что тебе здесь нужно?
   - На работу нанимаюсь, - пришлось сильно постараться, чтобы наделить свой голос хоть граммом почтительности. Говорят, люди Каолита грубиянов терпеть не могут.
   - Район святой Халиты? - Оказалось, что старец все это время стоял за моей спиной. - Бумаги есть?
   Порадовавшись своей прозорливости, я протянул старцу сложенную грамотку. Тот быстро пробежался глазами по строкам, кивнул:
   - Все в порядке. Можешь идти.
   Доски тихо поскрипывали, а под ногами плескались зеленоватые волны. Мне стало немного не по себе. Ветер трепал старый, много раз залатанный плащ за плечами, игриво раскачивал мостик. Но взволновала меня отнюдь не перспектива сверзиться в воду.
   - Значит, в Ромбад и в самом деле прибыли непростые гости, - привычные мысли вслух помогали взять себя в руки. Но в этот раз легче не стало.
   На том конце моста пришлось пройти еще одну проверку. Дородный мужик с густой, но заботливо расчесанной бородой тоже потребовал грамоту. Затем приказал закрыть глаза и прикоснулся к моему лбу ладонью. Уж не знаю, чего он там хотел нащупать, но мне подобные проявления мужской заботы пришлись не по душе.
   На старейшей в порту набережной народу оказалось не так чтобы много. Не больше сотни жителей Халиты, причем многие уже с сединой в волосах. Молодняка видно не было. Все столпились около широченного стола, установленного под полотняным тентом, и принимали из рук человека в красной куртке небольшие кулончики.
   Я вклинился в очередь и, прихватив с собой воз терпения, начал ждать. Люди двигались довольно-таки быстро, что не могло не радовать. На каждого добровольца раздававший кулоны человек тратил не больше пяти секунд. Вскоре и мне посчастливилось получить диковинное украшение. Кулон был необычным: на тоненькой веревочке висел большой перламутровый шар, переплетенный позолоченными нитями и оправленный латунью. Человек в красной куртке посоветовал кулон надеть сразу и не снимать до конца вербовки.
   Закончив наряжать будущих работников, мужчина встал из-за стола и направился в сторону многоярусного склада. Едва его фигура скрылась в широких дверях, как набережную заполнил гул голосов. Люди делились друг с другом мнениями, свежими новостями и домыслами. И, естественно, говорили все о предстоящей работе, благо почва для сплетен была плодотворной...
   - Я слышал, - закричал один, - что нас собираются отправить на строительство новой твердыни. В Клэйтон, сердце Каолита!
   - Хорошо бы! - отвечал ему другой. - А то мне рассказывали, что нас вербуют для работы в рудниках Дождливой Гряды.
   - Нет, враки все! На войну вербовать будут.
   - Что ты лепечешь, пенек трухлявый? С кем воюють-то?..
   Куча сплетников.
   Ничего полезного из разговора узнать не удалось, зато настроение испортилось окончательно: на рудники или войну совершенно не хотелось. Уж больно там людей много помирает... Да и присутствие настоящего Рубаки не вязалось ни с одной идеей, высказанной болтунами.
   Зато слова Билла отчего-то перестали казаться глупостью.
   Неожиданно вокруг воцарилась тишина, которую нарушал едва различимый ропот. Я обернулся. Судя по всему, новое начальство: от склада в нашу сторону неспешно шествовал десяток мужчин самого сурового вида.
   Когда группа приблизилась, стало понятно, кто здесь главный. Верховенствовал крепкий поджарый воин лет пятидесяти - а в том, что этот человек воин, сомневаться не приходилось. Уверенная походка, ледяной взгляд, скупость движений и не напускная величавость не оставляли сомнений - перед нами отнюдь не рядовой гвардеец.
   Люди за его спиной стояли тихо, пряча лица под глубокими капюшонами. Одежда их была одного пошива и различалась цветом: преимущественным был белый, но кое-кто носил и темно-синее облачение. Широкие штаны, просторные рубашки, поверх - странные жилеты с глубокими капюшонами...
   Воин брезгливо осмотрел наши ряды и прокричал:
   - Эй, голодранцы! Кто из вас, отбросов, моложе восемнадцати и старше пятидесяти пяти лет?
   По толпе прошел недовольный гомон, но десяток рук все равно взметнулись к небу.
   - Выйти из строя, - командир взмахнул рукой. - Вы нам не подходите.
   Воздух огласили яростные проклятья и стенания - для кого-то этот шанс мог оказаться последним в жизни. Зима на носу, а работы нет...
   - Прекратить! - гаркнул человек. - Все, кто не подошел - на ту сторону дока. Остальным, слушать меня!
   Воин отколол фибулу, небрежно сбросил плащ, оставшись в поношенном колете и шерстяной рубахе. Вышел вперед и принялся прохаживать вдоль рядов.
   - Сейчас наши маги проверят вас на предмет вранья. Вдруг кто-то из вас скрыл свой настоящий возраст, а? Есть такие хитрецы?
   Мне показалось, что по телу скользит чей-то назойливый взор. Но это ощущение быстро исчезло, оставив после себя чувство крайней гадливости. Никогда ничего подобного испытывать не приходилось...
   Осмотр был проведен, и врунов выставили из общей кучи. Теперь нас осталось не больше двух десятков.
   Воин удовлетворенно кивнул и продолжил:
   - Отлично. Значит так, сейчас мы проведем один старый, но совершенно безопасный ритуал. Нам важно знать: есть ли среди вас обладатели дара.
   По толпе пробежал взволнованный гомон. Совершенно неожиданно, но кузен Билла оказался прав. Все происходящее на набережной шло вразрез с общепринятым в Халите мировоззрением. Потому как каждый ребенок знал, что обладающих даром набирают только из знати.
   - Эй-эй, да хорош галдеть уже! Вы не ослышались, - продолжал тем временем воин. - Все благодарности за это - Большому совету и вашему лорду. Их прямое распоряжение. Со дня на день Ромбад переходит под протекторат Каолита... хотя вам, ручаюсь, до этого и дела нет. Перейдем к главному: обряд начнется сразу после обеда. Ждите. Остальные, - он повернулся к тем, кто был старше или же младше необходимого возраста, - пройдите к вон той каравелле. Поработаете немного. За труды каждый получит по четыре клюдиция. Вам их на год вперед хватит.
   Все знали, что люди Каолита держат слово. Вся жизнь в объединенных государствах держится на чести и взаимном доверии друг к другу. Мне подумалось, что остальным северным лордам следовало взять пример с правителя Ромбада. Он согласился на слияние с Каолитом, и, как мне кажется, не пожалеет об этом...
   Громко разговаривая и удивленно оглядываясь на нас, мои не подошедшие магам земляки двинулись в сторону пристани.
   На палубе расставляли длинные столы, помощники кока принесли деревянные тарелки, следом прикатили большой чугунный котел на необычной подставке с колесиками. В воздухе появился манящий аромат луковой похлебки.
   Вот так Каолит и завоевывает любовь местного населения. Немного работы, немного денег и еды. Вот и все: люди смотрят на черное знамя с белым треугольником влюбленными глазами!
   А в стане магов, тем временем, наметились перемены.
   Трое - те, в чьей одежде превалировал белый цвет, - чертили на земле какие-то знаки. Линии, остававшиеся за их странными цветными мелками, едва заметно мерцали. Я почувствовал, как холодеют руки, а лоб покрывается испариной. Уж больно много леденящих душу легенд ходило про этих типов! Они повелевают стихиями, оживляют мертвецов и слушают звезды... Впрочем, многое тут походило на бабкины выдумки. Но и опасаться было за что.
   Долгие годы обыкновенные люди жили с колдунами, предками нынешних магов, в относительном мире. Равновесие нарушилось в восьмом году по Старому Времени. Презрев мирный договор, колдуны создали могущественный артефакт - Кристалл Вечного Льда. До предела накачанный неведомой силой, он помогал трансформировать любые формы жизни, превращая людей и животных в послушных воле создателей чудовищ. До сих пор слабо представляю, как нам удалось разбить орды мутантов и изгнать колдунов за море, в безжизненные пустыни Фростдрима. Туда, откуда они и пришли на нашу землю.
   Меня до сих пор колотит дрожь, когда думаю о тех временах. Предки совершили великое дело, заплатив воистину страшную цену...
   - Эй, оборванцы! - окликнул нас лорд-протектор. Он стоял подбоченившись, задумчиво оглядывая нас. - Когда прикажут - каждый из вас войдет в свой рунный круг. Остальное объяснят маги... если понадобится.
   И, отойдя в сторонку, сделал приглашающий жест одному из загадочных спутников в синей рясе. Тот робко шагнул вперед. Голос из-под низко опущенного капюшона звучал неестественно глухо, но вместе с тем ровно и мощно:
   - Обряд Выявления не несет никакой угрозы испытуемому, - успокоил нас маг. - Через эту процедуру на протяжении вот уже двухсот лет проходит каждый ребенок из знатной семьи. Все, что мы хотим от вас - найти крупинки дара. Прошу.
   Он повел рукой в сторону расчерченного участка набережной.
   Я снова почувствовал легкую дурноту, скудный завтрак попытался выбраться через горло. Пришлось пересиливать себя и, судорожно сглатывая, переступить начерченную мелком линию.
   С моря налетел холодный ветер. Он развевал свободные одежды мага, взобравшегося на бочку.
   Из-под капюшона послышалось негромкое бормотание, руки, доселе покоившиеся на груди, маг поднял к небу. На ладонях забрезжил ослепительно белый свет. Я ощутил, как кожа начала слегка зудеть, и нервно передернул плечами. Только теперь стало заметно, что и остальные маги принимают участие в обряде. Их руки так же были подняты к небесам, а на ладонях играло бликами пламя...
   Где-то совсем рядом ощутимо громыхнуло, и солнечный свет, как показалось, на мгновение погас. Затем мир вновь налился красками. Перепуганные жители Халиты удивленно таращились друг на друга. Я медленно опустил голову, сдавленно выдохнул - там, где раньше были начерченные мелками дорожки, теперь, словно раскаленные угли рассыпали.
   - Четверо! - радостно прокричал маг, рывком скидывая капюшон. - Четверо, угасни во мне дар!
   Я огляделся. Круги, подобные моему, пылали под ногами еще троих человек. Вот только светились они небесно-голубым... А мой - алым.
   "И что все это значит? - закралась осторожная мысль. - Хорошо или плохо, что цвет у меня не такой, как у других?"
   - Прекрасно! - Трэвор Сиглар, разжившись не понятно где виноградной кистью, подошел к магу. Выглядел лорд-протектор страшно довольным. - Крупицы дара есть у четверых из вас! Трое - имеют связь с магическими силами, и один...
   Он повернулся к магу, словно задавая немой вопрос. Тот развел руки в стороны и проговорил, обращаясь ко мне и Трэвору одновременно:
   - Этого нужно проверить еще раз. Явного дара у него нет, но это, впрочем, не исключает склонностей к Зову Стали или Ведовскому ремеслу и даже... даже к Синдрому Валиадо.
   Последнюю фразу он произнес немного тише, и в ней прозвучало неприкрытое опасение. Сути его слов мне было не понять: какое-то ведовство, зов, чей-то там синдром... Так что оставалось лишь стоять покорно и неотрывно пялиться на две фигуры заморских гостей. А между ними едва разряды в воздухе не прыгали!
   Тишину нарушил маг - что-то шепнул своему собеседнику, тот едва заметно кивнул. Шепотом ответил. Оба, словно по команде, повернулись к толпе. Выглядели при этом не сказать чтобы очень довольными.
   Я сжал кулаки и опасливо косился по сторонам, пытаясь найти подходящий маршрут для побега.
   "Главное - добраться до трущоб! А уж там меня сами демоны не сыщут..."
   Но, как оказалось, бояться было нечего. Трэвор Сиглар просто поблагодарил тех, у кого не оказалось дара, и попросил их подойти к столу, где часом раньше раздавали кулоны. Каждый прошедший ритуал получал три клюдиция...
   - Демоны вас задери! - выругался один из оставшихся рядом со мной оборванцев. - И на хрена мне эта магическая кутерьма? Лучше б просто денег дали, да потом в кабак...
   - Ну-у, видели придурка? - присвистнул третий счастливчик; невысокий паренек в серой льняной рубахе и широких брюках из мешковины. - Если нас примут в университет, - а для чего ж еще нас проверяли? - ты сможешь купить себе сотню кабаков!
   Тем временем лорд-протектор и маг спустились вниз. Они ни на мгновение не переставали что-то бурно обсуждать, причем использовали довольно крепкие ругательства.
   Спорить перестали шага за три до первой линии, начерченной мелком. Остановились. Только тогда я смог разглядеть загадочного мага. Он оказался довольно молодым - не старше тридцати; лицо искусано оспой, под глазами черные мешки, губы тонкие, бледные. Лоб лоснился от пота. Я бы сказал, что выглядел маг смертельно уставшим, хотя холодные голубые глаза полыхали от внутренней силы.
   - Трое из вас, - он указал на моих земляков, - сейчас же отправятся на корабль. Там получите рясы учеников и по два десятка клюдицев каждый. На палубе вас встретит магистр Ким - он отвечает за доставку новых послушников в университет. Если у кого в трущобах осталась семья - можете забрать всех с собой. Но жить во время обучения будете раздельно. Правила есть правила. Идите... и, кстати, если кто из вас решит присвоить денежки и остаться в той зловонной клоаке, которую здесь именуют районом Святой Халиты, знайте - мы запросто вас найдем и вытащим даже из мышиной норы. Уяснили?
   Слова молодого мага действовали обволакивающе. Хотелось слушать его и выполнять команды, как дрессированный пес. Мои земляки покорно двинулись к каравелле; их лица светились от счастья. Не стал возмущаться даже тот мужик, что не собирался связываться с магией.
   Я остался в окружении незнакомцев - к нам подошли и остальные, принимавшие участие в ритуале маги. Два десятка любопытствующих глаз рассматривали меня, как диковинное морское животное, выброшенное на берег во время шторма. Было неприятно и страшно. Но возмущаться не решился. Кто знает, что на уме у этих парней?
   - Ну, молодой человек, - улыбнувшись, проговорил Трэвор Сиглар, - придется с тобой повозиться.
   Он сделал шаг вперед и протянул мне ладонь. Снова улыбнувшись, представился:
   - Как тебя зовут?
   - Моркос.
   - Рад встрече, - лорд-протектор хохотнул. - Что-то ты какой-то бледный, боишься, небось?
   В ответ я неопределенно пожал плечами.
   Губы молодого мага искривились в усмешке, наверное, он находил мое смятение забавным.
   - Вам не о чем беспокоиться, - заверил меня он. - Скоро сюда прибудет мастер Гродверд. Он проверит вас на наличие Зова Стали... Сразу поясню: Зов Стали, это нечто вроде недюжинного таланта к владению оружием. Способности врожденные - как и у магов, - но их нужно постоянно развивать, совершенствовать свое умение... Ведовство выявить сложнее, но этим можно заняться и позднее. Сейчас самое главное - отсечь третий вариант.
   Маг громко вздохнул. Его глаза на миг погрустнели, но сила, кипящая в них, заставила мое сердце сжаться в тугой комок. Едва заметно покачивая головой, он промолвил:
   - Есть такой синдром, называется Синдромом Валиадо. Это когда дар у человека развивается не так, как должен. Встречается крайне редко - всего три случая за двести лет существования Каолита - и во всех трех нам не удалось удержать учеников от бездумного использования силы. Стоит ли говорить, что последствия были весьма плачевны! Если вкратце, то синдром значительно увеличивает способности мага, но забирает... хм-м... разум. А страшнее свихнувшегося мага, нет ничего. Ах, да! Был человек, в честь которого и назван синдром, который, в отличие от других собратьев по несчастью, обучения в университете не проходил. И дела его обстояли гораздо хуже.
   - Моли богов, парень, чтобы в тебе проснулся Зов! - сказал Трэвор. - Нам, ручаюсь, что и тебе тоже, не нужны неприятности. А их не избежать, если дар в тебе искажен. На твое счастье в Ромбаде есть человек, способный проверить твои способности.
   На мои плечи словно невидимая гора рухнула. В душе бил колокол отчаяния, холодный пот струился по спине. Очень хотелось убежать, скрыться в трущобах, разом забыв об этом кошмаре.
   "Ага, как же, убежишь тут! Кто ж меня теперь отпустит, раз я - потенциальная угроза? Эх, нужно было слушать покойного Билла!"
   Рабочие тем временем принесли круглый столик, четыре стула и небольшой медный котелок с подогретым вином. Воздух, наполненный запахами моря, разбавили острые ароматы пряностей. Наверное, восточных. Я не выдержал и без спроса ухватил тяжелую глиняную кружку, стоявшую на столе. Трэвор понимающе кивнул и указал на деревянный черпак.
   Вино оказалось божественно вкусным. Даже на мгновение стало страшно, что до конца жизни буду с отвращением смотреть на ту мутную бодягу, что продается в местных трактирах и кабаках.
   Алкоголь меня немного успокоил, и теперь можно было целиком сосредоточиться на мысли о предстоящем испытании.
   "И чего я так разволновался? Одну проверку прошел, пройду и другую. А синдром... Ведь говорят знающие люди: всего четыре случая за три сотни лет! Да и способностей ведуна за мной никогда не замечалось. Зов Стали - вот это дело!"
   Острый приступ боли в раненом боку напомнил, что с оружием у меня тоже пока не складывалось...
   К столу подошел невысокий человек в мундире Каолитской гвардии. Коротко поклонившись лорду-протектору, он доложил, что мастер Гродверд прибыл. Трэвор довольно улыбнулся, откинулся на спинку стула.
   - Мы будем рады видеть его за нашим столом незамедлительно, - промолвил он, наградив гвардейца многозначительным взглядом, - у нас здесь... хм-м, особый случай.
   Солдат коротко кивнул и, развернувшись на пятке, двинулся в сторону склада. Я неотрывно следил за гвардейцем, пока он не скрылся за горой пустых бочек. Гвардия считалась еще одной особенностью Каолита. По закону, каждый из трех Домов, составлявших костяк союза, имел право содержать собственную армию, но при этом они обязаны были каждые три года поставлять на службу в гвардию по пять сотен рекрутов. Цифра была символической, но, тем не менее, объединенная армия союзников постоянно росла.
   Я успел осушить еще один кубок, когда к нам, едва заметно припадая на правую ногу, подошел тот самый Гродверд.
   - Мое почтение, лорд-протектор. Маги.
   Неприятный хриплый голос будто прочистил мне мозги. Оторвав взгляд от пустого кубка, я с интересом разглядывал Рубаку. Это был невысокий человек, одетый в странный костюм, сочетающий в себе гвардейскую полевую форму и обычное облачение путешественника. Небритого, курчавого, неопределенного возраста, его можно было бы назвать неприметным, если б не один дефект - широкие плечи казались страшно перекошенными, а толстые жилистые руки свисали едва ли не до колен. Из-за этого мастер Гродверд становился похожим на кобольда, что обитали в глубинах Дождливой Гряды. К поясу пристегнуты длинные ножны, из которых выглядывала костяная рукоять палаша.
   - Рад видеть столь прославленного воина и, вне всякого сомнения, отличного человека! - Трэвор весело улыбнулся, указал на свободный стул. - Будьте добры, присаживайтесь. Нам есть о чем поговорить.
   Воин нахмурился, но кивнул, соглашаясь, и опустился на заботливо предложенный стул. Сняв перчатку, взял наполненный магом кубок и тремя могучими глотками осушил его. Я заметил десяток белесых шрамов на его кисти, а безымянный палец, как показалось, явно пришивали в Монастыре.
   - Позвольте вам представить Моркоса, - Трэвор указал на меня. - Мы, как вы уже знаете, провели сегодня обряд Выявления. Повезло. Нашли троих магов и этого молодого человека тоже. Но здесь загвоздка... я бы даже сказал, проблема! Либо Зов Стали или ведовство, во что хочется верить, либо, что совсем скверно, Синдром Валиадо.
   Я заметил, как Рубака вздрогнул. Он удивленно уставился на меня, словно не поверив в услышанное. Мне не понравилось то, как он смотрел, но еще сильнее напрягла ладонь, скользнувшая на рукоять палаша.
   - Мы хотим, чтобы вы провели обряд, дабы удостовериться - с чем мы имеем дело, - закончил Трэвор, не заметив повисшего в воздухе напряжения.
   - Можете на меня рассчитывать, - с расстановкой произнес Рубака. - Зов Стали проверить - сущий пустяк. Но вы уверены, что применять магию разумно? А вдруг как у него синдром, и что тогда?
   Маг и лорд-протектор переглянулись. Трэвор покачал головой, его лицо не выражало ничего, кроме наигранной расслабленности.
   - Мы думаем, что проверить все же стоит. Глупо терять очередной ценный кадр из-за простых опасений! Риск мал, синдром встречается очень редко.
   - Пожалуй, соглашусь, - хмыкнул Гродверд. - Только вы должны будете поручиться, что в случае неудачи всю вину возьмете на себя. Мне не улыбается предстать перед Трибуналом за пособничество в уничтожении Ромбада.
   Это прозвучало как угрюмая шутка, вот только смеяться мне не хотелось. Наоборот, стало совсем мерзко, будто вброд переходил босым незнакомую речку, дно которой устилал жирный ил. Здесь речь шла о моей судьбе, а эти трое вели себя так, словно обсуждали мешок с заплесневелым рисом. Выбросить или оставить? И что самое паскудное - любой мог прихлопнуть меня как муху.
   "Нет, зря я сюда пришел! Не мой день сегодня, ох, не мой!"
   - Согласен дать какие угодно гарантии, мастер Гродверд, - насупился Трэвор, - если выясните особенности дара этого человека. Нужно знать, чем все это грозит Ромбаду. Я лично отвечаю перед Верховным советом за это лордство.
   Отставив в сторону кубок, Рубака поднялся. На его лице вновь проступила решимость, но ладонь по-прежнему стискивала резную рукоять из кости.
   - Не будем откладывать. - Повернулся ко мне. - Особых приготовлений обряд не требует: кулон на твоей шее, а магический чертеж еще не утратил силы. Войди в круг и протяни мне ту руку, которой обычно держишь меч или нож.
   Я перешагнул цветную линию и почувствовал, как снова зудит кожа. Ощущение не из приятных, но прежнего напряжения не вызывало. Гродверд расстегнул пуговицы на толстой дорожной куртке и вытащил из внутреннего кармана незатейливое серебряное кольцо. Надев его на указательный палец, сжал кулак и сделал осторожный шаг вперед. На серебряной поверхности кольца заплясали синие искры, лицо Рубаки расслабилось, словно он скинул с плеч суму, набитую камнями.
   Одним коротким движением он выхватил палаш и несильно, плашмя, ударил меня по левому плечу, затем - по правому. Охнув, я попятился и, запнувшись о свою же ногу, вывалился за пределы магического круга. Ладонь правой руки яростно пекло, а в груди кололо. Изо всех сил сжал запястье, в слепой надежде немного унять боль; я увидел, как с ладони срываются жирные алые капли.
  
  
   Позволю себе время от времени прерывать повествование. Моя история не будет полной без упоминания Валиадо. Человека необычного и великого по-своему. Так случилось, что мне в руки попал его дневник и скрывать события тех дней я не намерен...
  
  
  
   Глава 2
   Легенда о Кукловоде

14 год Н.В.

Город Клафин

Столица графства Челемпан. Юг

  
   - Вашу ручку, молодая леди? - гнусавый голос тонул в людском гомоне.
   Девчушка лет двенадцати скромно протянула ладонь невысокому, сгорбленному мужчине. За спиной ребенка весело и гордо улыбался отец.
   Кукловод лукаво подмигнул и, не переставая церемонно кланяться, подвел девчушку к большому квадратному сундуку. Некогда дорогая коричневая обивка истерлась, серебряные звезды и диковинные звери, украшавшие стенки, со временем превратились в едва различимые силуэты. На ровной как столешница крышке неподвижно лежали три деревянные куклы - настоящие произведения искусства: принцесса, рыцарь и колдун в черной мантии. Оставив ребенка, кукловод перебежал на другую сторону сундука. Его ладони застыли над куклами. Толпа, заполнившая ярмарочную площадь, замерла, и лишь осенний ветер завывал где-то над крышами домов, выдувая из стоков сырые листья.
   Кукловод сделал неуловимое движение рукой - куклы ожили, нехотя поднялись, вызвав зачарованный вздох у горожан. Рыцарь вскинул бутафорский меч, закрыв своим телом испуганно прижавшую руки к груди принцессу, а злобный колдун взмахнул резным посохом из тиса.
   - Какой конец нашей сказки выберет прекрасная леди? - прогнусавил кукловод, обводя мрачным взглядом толпу. - Победит ли добро?..
   Рыцарь сделал короткий шаг вперед. На лезвии маленького меча играли блики уличных фонарей, в начищенных доспехах из жести отражался месяц.
   - Или же прекрасная принцесса останется в руках злого колдуна? - Кукловод щелкнул пальцами, и на верхушке тисового посоха загорелась красная искорка. - Решать вам, прекрасная леди.
   Девчушка взволнованно закусила губу. В толпе разразилась настоящая буря: кто-то просил убить чародея, кто-то - наоборот, хотел, чтобы победило зло. На лицах горожан проступило нечто такое, что было присуще лишь истинным вершителям судеб - королям, царям, лордам, или же очень могущественным магам. Каждый чувствовал себя равным правителю. Их внимание поглотило необычайное зрелище, и они не замечали, как пара юнцов выворачивала зевакам карманы и срезала кошельки с поясов.
   - Пусть колдун умрет! - пискнула девочка и, совсем как игрушечная принцесса, прижала кулачки к груди.
   - Исполнено! - Кукловод хлопнул в ладоши.
   Рыцарь взмахнул мечом, и голова злого чародея скатилась с плеч. Минуло мгновение, тело в черном балахоне охватили синее пламя и дым...
   Толпа взорвалась овациями. Горожане смеялись, хвалили иноземного мастера, восхищались смелостью рыцаря и роптали на злого колдуна, что чуть не погубил прекрасную, пусть и игрушечную, принцессу.
   Склонившись перед зрителями, кукловод выдвинул верхний ящичек сундука; тонкие обветренные губы расплылись в улыбке.
  
  
  
   Спустя некоторое время Валиадо сидел на своем сундуке и подсчитывал заработок. Десять мелких крусанов от горожан и один серебряный клюдиций от отца счастливой девчонки - глаз у кукловода был наметан, найти в толпе самого обеспеченного горожанина не составляло труда.
   Денег, заработанных за выступление, вполне хватит на пополнение запаса нафталина и хороший обед в лучшем трактире. Может, останется и на шлюху. Но Валиадо не придавал особого значения монетам, полученным за представление; ведь это крохи! Пусть и честно заработанные.
   Из ночи вынырнули две долговязые фигуры. Молодые воры вразвалочку пересекли площадь, воздух донес до кукловода веселый посвист. Оба парня казались болезненно худыми и были бледными как приведения. У пояса одного из них висел метательный нож. Другой постоянно кашлял, утирая рот чумазой тряпицей, и отплевывался.
   - Ну, как дела? - весело поинтересовался Валиадо. - Много собрали?
   - Все гладко! - ломающимся голосом ответил доходяга. - Полсотни крусанов и десять клюдициев... Кхе-кхе... Вислоухий зевака - булочка с медом... кхрм...
   - Какая наша доля? - спросил другой, как бы невзначай положив ладонь на нож. - Ты, надеюсь, уже докумекал, что большая часть - наша будет? Ага?
   Вместо ответа Валиадо выставил перед собой кулак. Это движение стоило огромных усилий. Глаза обоих воров остекленели. Кукловод медленно проговорил:
   - Сейчас вы отдадите мне все деньги, что есть у вас с собой. От меня получите пустые кошельки и несколько медяков - их отнесете Хранителям и сознаетесь во всем. Запомните, ни с каким Кукловодом вы никогда не встречались и дел не вели! Пошли вон, олухи.
   Когда две человеческие куклы скрылись в подворотне, Валиадо зашелся хриплым смехом. Люди везде одинаковы! С тех пор как он освоил ремесло кукловода, еще не встретил ни единой провинции, где не удалось бы одурачить горожан и мелких воришек. Его пропускали в любой город - странствующий кукловод с коричневым сундуком на колесиках не внушал опасений, а ордены Каолита в последнее время не проявляли интереса к слабеньким магам. Как раз таким Валиадо себя и считал, но надежду посетить таинственный остров в Северном море лелеял вот уже десять лет... Тайны университета манили его.
   Но все эти грезы невообразимо далеки, а жить нужно было сегодняшним днем.
   Вновь хохотнув, Валиадо подхватил за ременную петлю сундук и, не торопясь, потащил его к домику местного представителя гильдии Накопителей. Деревянные колесики, приделанные к сундуку, легонько поскрипывали, стучали по новенькой брусчатке.
   Кукловод улыбался. Сегодня он вновь пополнит свои запасы серебром и медяками! Осталось совсем немного, и он накопит достаточно денег, чтобы открыть собственную лавку или трактир где-нибудь на границе Эйфариноса с Мискареллем. А если потрудиться еще немного, можно обзавестись домом в Клэйтон Бриж и поставить у фасада небольшой лоток с поделками из нефрита и эбенового дерева. Жениться, настругать с пяток детишек и спокойно дожидаться старости... Скука смертная, конечно, но всяко лучше, чем в одиночестве бродить по дорогам, ютиться на постоялых дворах и жить милостью благодушных и щедрых горожан.
   Обменяв деньги на заверенные подписью и тремя печатями грамоты гильдии, кукловод отправился на поиски трактира. Осенью в этих краях темнело рано, да и приближавшаяся зима давала о себе знать, сейчас не переночуешь в скирде с сеном, или, тайком от хозяев, пробравшись в конюшню. Кружка хорошего вина и жирный гуляш из баранины с печеным картофелем были бы нелишними. Ну и девку на ночь хотелось найти. Женщины всегда оставались для него слабым местом. Бродячему артисту, - к тому же, отнюдь не красавцу, - тяжело найти спутницу жизни. А женской ласки и тепла хочется всегда.
   Заметив трех стражей с фонарями, Валиадо поспешил к ним. Те были заняты: двое вытаскивали из сточной канвы баграми труп, а третий переминался с ноги на ногу у них за спиной, сжимая в руках толстые жерди с раскачивающимися фонарями на концах. В стеклянных колпачках роились светлячки - когда их было много, один такой фонарь мог легко заменить пару-тройку смоляных факелов. Ровный зеленый свет падал на землю, придавая ей какой-то зловещий оттенок.
   - Стой, кто идет? - Ближайший к Валиадо страж, отставил в сторону багор, ловко вытащил меч.
   - Кукловод, - быстро ответил Валиадо, - Я в вашем городе спектакль показывал... Про колдуна, рыцаря и принцессу.
   - А-а, знаю-знаю, - мужчина опустил оружие. - Моему сорванцу очень понравилось представление! Правда, говорят, нескольким горожанам карманы вывернули, но что тут поделаешь... К слову, воров уже поймали. Скорее всего, отправим мерзавцев на Дождливую Гряду. Хотя сейчас за воровство карают строго, и шибеницы долго не пустуют.
   - Чего в такое время по улицам болтаешься? - спросил страж, что держал жерди с фонарями. - Вон, глянь, что бывает с теми, кто бродит по ночам где не следует! Клафин - опасное место, хоть и столица графства. Второго за неделю находим, между прочим.
   - Ужас! - просипел Валиадо испуганно. - Умоляю, подскажите: где здесь можно на ночь остановиться? Я пришел издалека.
   - Ступай в трактир "Слива Абаса", - посоветовал третий. - Кормежка приличная и кровати без клопов... почти. Там, кстати, гвардейский отряд квартирует. Так что если захочешь представление устроить - зритель найдется.
   - Гвардейцы? - удивился Валиадо. - На юге?
   - Ты не слышал? Челемпан в Каолит рвется. Пока все ограничивается протекторатом, но полное слияние - вопрос времени. Граф готов кому угодно задницу подставить, лишь бы соседи не донимали...
   Распрощавшись со стражниками, Валиадо отправился в трактир. Мысли его бурлили:
   "Если Большой совет прислал отряд для защиты границ, в нем точно будут маги!"
   Кукловод не считал себя особо одаренным человеком. Всех его способностей хватало на кукол да карманников. В то время как маги, - не говоря уже о колдунах! - могли мановением руки сравнять с землей дом или заморозить целое озеро. Но попытать счастье стоило. Пройди все гладко, и кукловода ждал загадочный университет, облачение мага, почет, слава... словом, все, о чем он грезил.
   Возле трактира собралось человек двадцать. Судя по всему, праздные зеваки после кукольного представления отправились сюда, разглядывать гвардейцев. Здесь запросто могли находиться ветераны Великой бури, поэтому домохозяйки принесли корзины с выпечкой и глиняные крынки с молоком, -- угостить избавителей.
   Люди столпились возле коновязи и яростно спорили, размахивали руками, кто-то кому-то даже пригрозил набить морду. Валиадо кое-как сумел протиснуться сквозь толпу, и до порога оставалось всего несколько шагов, когда сзади послышался удивленный голос:
   - Кукловод? - На него, раскрыв рот, таращился какой-то бородач в нелепой вязаной шапочке. - В трактир, что ли?
   - Да-да, вы очень проницательны, - быстро закивал Валиадо. - Холодно здесь, сыро, да и устал я...
   - Ну-у, - протянул сухопарый старик, стоявший возле колодца, - не думаю, что место для тебя найдется. Придется в курятнике ночевать! А чо? Покажешь спектаклю свою петухам и курам! Ха-ха!
   Валиадо с трудом поборол желание подчинить себе разум старого пердуна и заставить сделать нечто очень мерзкое. Вместо этого Кукловод улыбнулся и спросил:
   - А что стряслось? Мне стражи посоветовали заглянуть в этот трактир. Говорят, и постели, мол, и еда...
   - Так каолитские вояки сюда нагрянули, - пояснил ему здоровяк. - А вместе с ними эти... ну... колдуны новые... маги, сожри и высри их волки!
   Последнюю фразу он произнес полушепотом. Магов на юге, впрочем, как и везде, не любили и боялись. Молва сохранила страшные подробности времени, когда из Фростдрима на континент такая жуть перла, что до сих пор народу икается. И всем наплевать, что колдуны и маги, как волки с псами, не похожи друг на друга.
   - Что ж, - пожал плечами Валиадо, - мне-то как раз к ним и надо. Дайте-ка пройду.
   На вывеске двухэтажного сложенного из осмоленных бревен здания красовалась большая слива, жирно выведенная темно-синей краской. Из сливы выползал задорный червячок. Сквозь щели в дверях на улицу просачивалось доброе тепло, аромат каши, мяса и запах крепкого табака.
   Сглотнув голодную слюну, Валиадо толкнул дверь.
   Внутри было многолюдно. Столы, выставленные рядком вдоль стен, ломились от снеди, глиняных бутылочек с узкими горлышками и толстопузых пивных жбанов. За столами расселись люди, преимущественно мужчины, в одинаковых гвардейских табардах, надетых поверх кольчуг. Цвета одежды, темно-зеленые и золотые, давали понять, что воины принадлежат к дому Эйфаринос. Всего их было человек сорок: все как один жилистые, подтянутые, с обветренными суровыми лицами. Выделялись лишь трое магов в необычных одеждах, да широкий и могучий, как бык, мужчина в ярко-алом камзоле. Галдеж в зале мигом стих, многие удивленно смотрели на появившегося на пороге мужчину.
   Валиадо почтительно поклонился, заложив левую руку за спину, а ладонь правой приложил к сердцу. Люди востока оценили жест незнакомца - в ответ на приветствие зал трактира наполнил гул удивленных голосов. Человек выказывал почтение так, как было принято в их землях.
   Кукловод чинно разогнулся и обвел всех сидящих торжественным взглядом.
   - Почетно бродячему артисту видеть столь достойных и мужественных воинов, посвятивших жизнь служению Каолиту. Также долго можно восхищаться силой и талантом магов, - теперь он поклонился в сторону людей в белых балахонах. Странствуя по миру, кукловод поневоле научился подобострастным речам.
   - С кем имеем честь беседовать? - осведомился мужчина в алом камзоле. Его тяжелые кулаки уперлись в столешницу, грозя оставить вмятины на твердом дереве.
   - Валиадо, - вновь склонился Кукловод, - странствующий кукловод. Неоднократно бывавший в прекрасном Лей-КванЧи и дававший в Парке Восходящего Солнца представления. Небезуспешные, стоит сказать.
   - Кукловод? - удивился мужчина. - Интересно... и что привело тебя сюда, в трактир? Я уверен, тебе уже сообщили, что свободных комнат нет. Но я также уверен -- под открытым небом ты не останешься. На юге, принять у себя дома талантливого мастера было бы честью для любого горожанина.
   - В трактир я пришел по совету стражников. Но интерес мой распространяется гораздо дальше соломенного тюфяка и раскаленных углей в жаровне. Думаю, уважаемым магам будет небезынтересен мой талант.
   - Талант? Я не ослышался? - подал голос из-под низко надвинутого капюшона один из магов. - У тебя есть дар?
   - Ну, мои способности скромны и не идут ни в какое сравнение с умением истинных повелителей стихий и природы, - пожал плечами Валиадо. - Но, если вы разрешите, могу продемонстрировать свое умение.
   Колдуны переглянулись, словно беззвучно обменялись мыслями. Затем один из них встал и поставил на стол перламутровый шарик на деревянной треноге. Внутри шара кружили белоснежные песчинки.
   - Покажи все, что умеешь, - попросил маг, осторожно сжимая шар ладонями. - Нам нужны талантливые новички... Пусть и далеко не юные.
   Валиадо развернул сундук. Открыв крышку, извлек фигурку рыцаря и поднял ее высоко над головой, чтобы каждый человек в зале видел. Захлопнул крышку и положил сверху куклу.
   - Прошу заметить, что на фигурке нет нитей, - важно проговорил он. - А теперь, смотрите внимательно.
   Ладони привычно вспорхнули над неподвижной куклой; часть его разума будто переместилась в деревянное тельце.
   Слабо шевельнувшись, рыцарь встал и быстрым движением обнажил меч...
   В зале стало тихо.
   Маг, что все это время продолжал сжимать шар, с криком оторвал ладони от перламутровой поверхности. Песчинки внутри превратились в угли, в воздухе появился едва заметный запах паленого дерева и мяса.
   - Как... как ты это делаешь? - прохрипел он, глядя на обожженные до черной корки ладони. - Кто тебя научил?!
   Последнюю фразу он выкрикнул. Гомон в зале разбавил леденящий душу шорох стальных клинков, покидавших ножны. Кукловод остановился и удивленно посмотрел на десяток вооруженных бойцов, что спешно выходили из-за столов, окружая его плотным кольцом. Оглянулся на дверь - но там уже стояли, натянув луки, две женщины в лисьих шапках.
   - Потомок фростдримской мрази! - прорычал мужчина в камзоле. Он тоже обнажил меч. - Разве наши предки не всех вас под нож пустили?
   - Нет-нет, что вы! - замахал руками перепуганный кукловод. - Я родился в предместьях Мискарелля, в семье разорившегося мельника. А этому... этому научился сам. Просто всегда знал, что нужно делать!
   - Я не верю ему, - уверенно заявил другой маг. Его правую ладонь охватило странное синее пламя. От него вверх поднимались клубы сизого пара, по залу расползался холод. - Сила, освобожденная здесь, не идет ни в какое сравнение с тем, что я видел доселе. Это сырая, грубая сила. Не магия! Такому просто невозможно научиться... ни в наше время, ни задолго до него. Ты был во Фростдриме после уничтожения Кристалла?
   - Нет, нет! - замотал головой Валиадо. - Я никогда не был на севере! Даже про Хелленвейс знаю только из книг. Клянусь, всю жизнь путешествую между Мискареллем и Эйфариносом!
   Маг долго стоял и смотрел в лицо кукловоду. Холод, идущий от руки повелителя стихии, словно вгрызался в кости Валиадо. Он затрясся как осиновый лист на ветру.
   - Врет, - уверенно заявил маг, сверкнув из-под капюшона холодными глазами. - Пусть угаснет во мне дар, если говорит правду! Схватить! Отвезем его в Клэйтон Бриж. Пусть Трибунал решает, что с ним делать.
   Не успел Кукловод и рта раскрыть, как кто-то сильным ударом послал его на пол.
  
  
   Глава 3
   Моркос

Дом Мискарелль. Запад.

  
   Я еле поспевал за Гродвердом, лихо лавирующим в толпе горожан.
   От его скособоченной фигуры шарахались в стороны, в то время как мне приходилось подолгу продавливать плотные людские заслоны, выслушивая в свой адрес ругательства и получать подленькие тычки в спину. Да и на ноги здесь наступали с особым смаком и цинизмом!
   Легкий мешок с наскоро собранными пожитками пришлось взять в руки, длинный тяжелый плащ с чужого плеча сковывал движения. Скинул бы его давно, да вот только холодно нынче на западе. Начало зимы...
   - Скоро будем на площади! - бросил, не оборачиваясь, Рубака. - Не отставай. А то плетешься, как ишак полудохлый.
   Очень хотелось нагрубить в ответ, но что-то сидящее глубоко внутри меня не давало. Скорее всего - благодарность... Тот день, тот миг, на причале, стал поворотным в моей судьбе. А обряд, проведенный Гродвердом, - отправной точкой в новую жизнь. Как сейчас помню, что было после того, как я поднялся с набережной...
  

   - Зов Стали. - Гродверд утирал пот со лба. - Слабенький, но есть. Это не Синдром, сомнений быть не может.
   - Отлично, прелестно! - прогромыхал где-то неподалеку веселый голос Трэвора. - Я так волновался, так волновался! Подумать только, еще и дня на новом месте прослужить не успел, а здесь такое! Синдром Валиадо! Охо-хо! Такое, демоны меня дерите, в жутком похмельном сне не приснится!
   Я его радость разделял лишь отчасти - рука болела так, что хоть волком вой. Мышцы живота и ног рвали судороги, из глаз потоком лились слезы. Но душа пела. Правда с губ срывались отнюдь не слова из песни.
   - Курва... как больно...
   Трэвор засмеялся.
   - Терпи, сынок. Это небольшая плата за обучение в университете. И пускай, твой дар слабоват, уверен, что и ему найдут достойное применение. Ну-с, к делу...
   Посол дал день на сборы.
   Новый набор в университете начинался в марте. К тому времени я обязан был явиться в земли Дома, которому служил Гродверд, и получить именные грамоты. По сути, бумагами я мог разжиться и здесь, но мой новый кособокий приятель справедливо решил, что деньги для него важнее моего потерянного времени. Дом, которому служил Рубака, был обязан заплатить ему за то, что распознал дар в новичке...
   Спорить с ним - себе дороже. Пришлось подчиниться и бежать домой, собирать вещички.
   Покинул лордство Ромбад я с легким сердцем. Меня никто здесь не ждал, и ничего не держало. Постоянной девушки не было, а родителей помнил смутно - толком даже не знаю, что с ними стряслось...
   Сборы много времени не заняли. Наскоро собрал мешок, запер свой разваливающийся дом и, заглянув в "Судьбу Барда", оставил ключ на столике перед Варколом. Трактирщик оставался единственным человеком в трущобах, к которому у меня осталась хоть капля уважения.
   Холодным и дождливым утром я взошел по трапу на палубу небольшого пассажирского судна под флагами Дома Мисакарелль. Предстояло долгое морское путешествие, в разоренные древней войной земли.
   Когда доки Ромбада растаяли в утренней дымке, я глубоко вздохнул и плюнул через высокие перила в темно-зеленые воды Моря Ветров. Прошлое оставалось позади. Туда ему и дорога.
  
   Мискарелль. Бедная, уничтоженная Бурей земля, в которой человеческих костей больше камня. Здесь до сих пор властвовали страх, боль и постоянное ожидание смерти. Городов на территории Мискарелля осталось не много, но все они напоминали могучие бастионы. В суровых землях доживали свой век искаженные силой Кристалла существа. Они по-прежнему были сильны, опасны, и так же, как двести лет назад, ненавидели род человеческий. Вот только пылу у них поубавилось. Гвардейцы и Серые рыцари нещадно вырезали поселения кронов и месшифов. Уж не знаю, зачем Каолиту понадобились истерзанные колдовством земли, вот только сюда ежегодно отсылают сотни и сотни гвардейцев...
   Такие подробности о Западном Доме я узнал от отставного гвардейского капитана. Гродверд оказался на редкость скупым собеседником, и неохотно отвечал на расспросы, но на счастье, в общей корабельной столовой, мне повезло повстречать Манхандра Однорукого. Полевого капитана, дослужившего свой срок на стенах Бодхардума, столицы запада.
   Седовласый ветеран, потерявший руку в одной из многочисленных схваток с кронами, не так давно завязал с военным делом. Жизненная сила все еще кипела в нем, глаза горели молодецким задором.
   - Клятый возраст, - любил приговаривать он, после кружки-другой пива. - Уже чувствую себя трухлявым пеньком. Скоро начну мочиться под себя, и ворчать на молодняк... Это ж надо, даже оставшись без руки, я умудрился дослужиться до капитана! Проклятое увечье не мешало заниматься любимым ремеслом! А возраст, мать его так, свалил меня. Но глаз по-прежнему остер, точно говорю тебе. Знал бы ты, как лихо мои молодчики из баллист лупят...
   Человеком капитан оказался веселым, знал кучу смешных баек и старинных легенд; не брезговал вином и пивом. По вечерам рассказывал о баталиях времен Бури, жизни в Мискареллье, расспрашивал о Ромбаде.
   Долгое морское путешествие, как ни странно, повлияло на меня хорошо. Хотя ничего удивительного в этом нет: спал на мягкой кровати, трижды в день ел и дышал чистым морским воздухом; да и рану в боку залечил корабельный монах.
   Порт прибрежного городка Паллериз встретил нас легким снежком. Для жителя Халиты снег - предвестник беды. Но меня он нисколько не волновал. Пускай здесь и было холодно, но, в сравнении с Ромбадом, где, наверное, уже вовсю мочь дули северные ветра, а дороги завалило сугробами, зима на западе казалась мягкой.
   Распрощавшись с попутчиками, я и Гродверд направились на ближайшую почтовую станцию, где Рубака нанял повозку. Со слов капитана Манхандра, путешествовать по проложенным через вымершие земли дорогам можно и пешком, да вот только Гродверд отчаянно спешил. Потому и решил раскошелиться на повозку.
   О перевозках в Каолите стоит рассказать подробнее.
   С незапамятных времен, еще до того, как на континент перебрались первые колдуны, дорогами заправляли Орры. Древняя, нечеловеческая раса, они первыми додумались мостить тракты тесаными плитами. Об их облике известно мало и по сей день, они предпочитают скрывать его под бесформенными балахонами. Людей они сторонились, ограничиваясь торговлей. Но Буря коснулась и их. Колдуны жгли деревни, безжалостно убивали детей... Не будучи сведущими в военном ремесле, орры попросили помощи у людей.
   Нашу повозку сопровождала пара наемников вооруженных топорами и луками. Кучер, сутулый и молчаливый орр, правил лошадьми, сидя на высоком облучке с откидными бортами. Рядом лежал заряженный шнеппер.
   Занятно. Лишь у меня оружия не было. Впрочем, эту несправедливость исправили быстро.
   - Вот, - Гродверд протянул мне старый корд, - раз в трущобах рос, управиться с ним должен. Только осторожней, лезвие старое, источенное. Может обломиться, если в кость попадешь.
   Устроившись на лавке, он положил палаш на колени и ухватился за рукоять. Я сунул корд за пояс и забыл о нем. А сам, закутавшись в плащ, во все глаза разглядывал истерзанную колдовством землю...
   Колеса сухо шуршали по старым плитам, над головой со скрипом раскачивалась лампа, а кованая решетка на окнах придавала унылому пейзажу колорита. Наемники от повозки отказались - предпочли жеребцов. Изредка выезжали на лигу-другую вперед, дабы разведать местность.
   Ночами я слышал сдавленные стоны, всхлипы и даже чей-то далекий плачь. Спутники говорили, что это рыдают искалеченные земли... Ночевали мы прямо в повозке, запирая на ночь ставни и вешая на дверь толстую цепь с тяжелым замком. Орр держался от нас отстраненно, почти не разговаривал. Голос его казались низким, хрипящим, словно кучер постоянно задыхается.
   Спалось плохо. Постоянно просыпался храпа, а однажды меня разбудил заунывный вой, разлившийся над бескрайней степью. Гродверд как-то обронил, что это воют месшифы - чудовища Кристалла. Это были странные твари с человеческим туловищем и головами пятнистых гиен. Пугливые и тупые, но уже с зачатками разума. Стая вооруженных кистенями и дубинами месшифов представляла серьезную угрозу.
   Как-то утром, когда мои спутники еще крепко спали, я проснулся от ужасной тяжести внизу живота.
   Сняв цепь с двери, выскочил в утренние сумерки и легкой трусцой отбежал к засохшему обломку дерева... Справив нужду, вернулся к фургону.
   К моему удивлению, орр уже проснулся. Он сидел на облучке и ковырялся ложкой в странном глиняном горшочке. Ел.
   - Ты первый раз в Мискарелле? - прохрипел он. Получив утвердительный ответ, продолжил: - Тогда лезь сюда. Посмотри, что сделали колдуны с нашей землей.
   Скрыв удивление, я забрался на облучок. Вид оттуда открывался не из приятных.
   Серая, изрытая трещинами земля простиралась во все стороны света, теряясь за пеленой утреннего тумана. Чуть восточней, в стороне, куда змеилась дорога, виднелись силуэты Клыков - двух скал по обе стороны тракта.
   - Гляди на восток. Во-о-он там, где ямы с оплавленными краями и вздыбившийся грунт. Когда-то здесь был город. Последний город орров в обжитых землях. После удара колдунов, от него остались шлак и пепел.
   Разглядывая раны на теле земли, я с ужасом представил, сколько же крови пролилось здесь.
   - Мы - не люди, - кучер безжалостно отбросил глиняный горшок, - мы не умели сражаться. Нас интересовали только лошади и повозки. Еще дороги. Что и по сей день манят орров... Чем мы не угодили колдунам?
   - Не знаю, - признался я. - А чем им не угодили люди? Колдуны - отвратительные твари, место которым под дерновым одеяльцем. Ты хочешь понять их поступки?
   - Не хочу. Это риторический вопрос... если знаешь, что это такое. Меня устраивает судьба выходцев Фростдрима, но без боли на искалеченную землю смотреть не могу. Тяжко на сердце... И знаешь, что самое жуткое?
   - Нет. Расскажи.
   - Легион Павших. Слышал о нем? Нет? Коротка человеческая память. Расспроси на досуге своего спутника.
   На том разговор и зачах. Но о Легионе я узнал. И, да, верно, это была самая страшная из всех историй Бури.
   Среди Колдунов были такие, что научились поднимать мертвецов из могил. Легион Павших прошелся по Мискареллю, разбившись о стены Бодхардума. Западный Дом оказался изувечен, но не сломлен.
   "Как мы смогли победить в такой войне? - думал я, разглядывая старый корд с хрупким лезвием. - Может, в университете найду ответ на этот вопрос..."
   Дорога постепенно расширялась, все чаще на обочине попадались черные пятна старых кострищ. Где-то вдалеке торчали одинокие, измученные вековой жаждой деревья. Изредка встречались заросли колючего кустарника, проплешины с сухим коричневым мхом или низкая желтая трава, что на ощупь больше похожа на мочало. К концу четвертого дня из-за тяжелых свинцовых туч осторожно выглянуло солнце. Зима немного попугала мискарелльцев, до поры смирив свою ярость.
   В один из вечеров, когда я пытался прикорнуть на лавке, Гродверд приоткрыл дверь и о чем-то спросил орра. Я не расслышал, что именно интересовало Рубаку, но в вопросе присутствовало слово "фонтан". Меня он слушать не стал, сказав только, что все узнаю в свое время... Если б не он открыл во мне Зов Стали, стоило серьезно подумать над тем, чтобы ночью напихать ему лошадиного дерьма в ботинки! Его ледяное молчание и наплевательское отношение бесило. Отмахивался, будто я - назойливая летняя муха. Оставалось только тешиться надеждой:
   "Ничего. Скоро наши совместные странствия закончатся..."
   - Поворачиваем! - прорычал кучер.
   Я вздрогнул, поглядел в окно. Сумерки сгущались, тусклое солнце опускалось за горизонт; оно выглядело призрачным сквозь дымку, что затягивала безжизненные степи. Повозка съехала с тракта на узенькую грунтовую колею. Заросли здесь были гуще, трава выглядела посвежевшей, да и на кряжистых деревцах порой виднелись листочки.
   - Едем к фонтану Глэдис, - наконец пояснил мне Гродверд. - Во время Бури, когда страну заполонили орды колдовских выродков, Глэдис Тильмора сотворила пять волшебных фонтанов. Она был воистину могущественной Колдуньей, не только не одобрившей войны, но и выступившей против сородичей. Твари из Легиона не могли приблизиться к фонтанам на полет стрелы, и наши воины использовали островки безопасности, как сборные пункты. Сюда стягивались партизаны, отряды Серых рыцарей и простой люд. Фонтаны стали новой вехой в войне за запад...
   Я не заметил, когда остановилась повозка - настолько увлекся рассказом. Один из наемников постучал в дверь:
   - Приехали! Давайте к нам, будем устраиваться на ночь. Ай, красота! Какой же здесь воздух...
   Я стрелой выскочил из повозки, во все глаза таращился на окружившие нас кущи настоящего леса. Конечно, со второго взгляда становилось понятно, что никакой это не лес, а ярок, но даже два десятка зеленых исполинов вселяли в сердце радость. После истерзанной земли вдоль тракта, казалось, что очутился в предместьях Новомирья.
   Мы вышли на очаровательную полянку. Здесь бы очаг, рядом, в деревянном ящичке, лежали заготовленные кем-то березовые поленья. Кресало и трут, завернутые в промасленную кожу, нашлись там же.
   Но то, что открылось моему взору дальше...
   Между двумя дубами, что чудно переплели ветви, бил фонтан. Круглый бассейн, выложенный из булыжников, вместо задней стенки высокая каменная плита с высеченными рунами. Хрустальная вода стекала с плиты в бассейн, словно поток рождался в камне.
   Я осторожно подошел к борту и посмотрел вниз. Вода бурлила, брызги взлетали высоко, медленно оседая на траву водяной пылью. Необычайная свежесть чувствовалась в воздухе. Мигом забылась гниль трущоб. Боль, страх, ненависть... все растаяло, как хрупкий ледок под весенним солнцем.
   Хватило одного прикосновения к борту, одного глотка воды, чтобы ощутить волшебную силу этого места. Усталость как рукой сняло. Тревога, преследовавшая меня всю дорогу, отступила, мысли отчистились, на душе стало легко и свободно.
   Чудное место...
   - Пробирает? - понимающе кивнул мне старший из наемников, - Понимаю. Первый раз все стоят, раскрыв рот. Фонтан прекрасен, вот только построен на костях и кровью омыт. Запомни это. Пока Глэдис возводила это чудо, наши предки бились с Легионом, что охватил кольцом эту часть леса... Да, когда здесь была настоящая пуща.
   - Это имена павших выбиты на плите? - догадался я. - Чтобы потомки помнили героев?
   - Тебе лет сколько? - удивился наемник. - В добрые и красивые сказки до сих пор веришь? Те, кто лег в землю, унесли свои имена с собой. Некогда переписи проводить, воевать надо было! А на плите написано охранное заклятье.
   Тем временем второй наемник, тот, что был помоложе, разжег костер. Поленья весело потрескивали, огненные блики плясали на земле и наших лицах. Говорить не хотелось, ужинали в полной тишине. Слышен оставался лишь скрип ложек по стенкам деревянных мисок, да журчание воды.
   - Караул выставлять не будем, - мощно зевнув, проговорил старший наемник. - Те, что все еще бродят по ночам, к фонтану не сунутся. А разбойников в Мискарелле нет.
   - А что стало с Глэдис потом? - спросил я. - Когда закончилась война?
   - Она не увидела ее конца. Матерь угодила в засаду, когда направлялась к месту, где планировала возвести еще один фонтан. Колдуны отдали ее на поругание своим тварям. Последний раз ее видели во время осады Бодхардума. Глэдис Тильмору водили на цепи вдоль стен. Она была беременна и, как говорят, безумна...
   Когда Гродверд залил костер водой, я поначалу не мог понять - почему на поляне по-прежнему светло? Но потом взглядом натолкнулся на фонтан. От воды шло ровное сияние, разгонявшее тени.
   Под хрустальное журчание я уснул. И видел в ту ночь золотые сны.
   А потом был Бодхардум.
  

  
   Столица запада казалась одиноким солдатом в безжизненной степи. Два кольца городских стен, широкий ров, сторожевые башни, зорко глядящие во все стороны света, в самом сердце - цитадель на высоком холме. Пересчитать все равелины, бастионы, стрелковые площадки и прочие фортификационные премудрости я попросту не успел. Бодхардум выглядел непреступным городом. По сути, он таковым и являлся, ведь именно его стены остановили Легион Павших. Каждый участок стены был надежно защищен, пролеты между башнями простреливались с двух-трех позиций; скорпионы и катапульты хоть и покоились под полотняными чехлами, всегда оставались готовыми к бою. Расчеты дежурили здесь же.
   На высоких шпилях реяли знамена, по крепостным стенам разгуливала вооруженная стража, а под крышами смотровых башен, как утверждал мой спутник, денно и нощно бдели маги. Нынешнее время с трудом можно назвать суровым, и огромный гарнизон западной столицы мог показаться неуместным, но обычаи в Мискарелле блюлись свято.
   Каждый встречный мужчина походил на воина - суровые лица зачастую были покрыты шрамами, у многих, совсем еще молодых горожан, седые волосы выбивались из-под странных шапок с забавно вытянутыми верхушками.
   Мы искали дорогу к большому городскому Собору. Тот самый, что заложили еще в первые годы Бури, чтобы поднимал боевой дух мискарелльцев своим величием. С годами собор обветшал, мозаики осыпались со стен, а узорные крылья на куполах, символы того, что здесь исцелят любого страждущего, покрылись ржой. Сейчас, когда в землях Западного Дома воцарился относительный порядок, рабочие реставрировали собор. Стены были окружены строительными лесами, воздух полнился тяжелым запахом штукатурки и свежих белил. Зодчие стремились завершить работы до наступления настоящей зимы.
   - Загляну в Собор, - не оборачиваясь, бросил Гродверд. - Потом найду мастера ордена и доложу о своем прибытии. Ты можешь пока отправиться в таверну "Кайло" - она рядом с северными воротами. Подожди, пока улажу дела. Возьми, здесь три клюдиция... погоди, прихвати-ка и мой меч. В собор с оружием не пускают.
   Прицепив мне на пояс ножны, он развернулся и растворился в толпе. Я остался стоять в людском потоке, растерянно таращась на тяжеленный палаш.
   "И почему этот кособокий болван не носит его за плечами?"
   Я хохотнул, и двинулся к северным воротам. Моряки, с заходивших в порт Ромбада судов, частенько рассказывали о вкуснейшем пудинге и черном эле, что подавали в тавернах Мискарелля...
   В таверне было немноголюдно, если не сказать - пусто. Человек пять горожан, и трое странного вида мужчин, в жилетах из шерсти грубой выделки, надетых поверх стеганых рубах.
   Хозяин "Кайла" стоял за высоким прилавком и, не торопясь, протирал глиняные кружки. В воздухе витал терпкий запах табака, ароматы подгоревшей каши и пива.
   Следом за мной в таверну ввалилась группа рабочих. От них пахло белилами, волосы у многих казались притрушенными белой пылью. Они явно торопились, потому как едва ли не бегом ринулись к прилавку. Пропивали жалование, не иначе.
   Повесив плащ на прибитые к стене оленьи рога, я неспешно прошелся через зал к стойке. Рабочие уже ухватили по паре кружек пива, и спешно приканчивали его, заедая странным жареным хлебом, покрытым коркой соли и перца.
   Завидев меня, хозяин тепло улыбнулся и, отставив надраенную до блеска кружку, произнес:
   - Гостю рады, - он покосился на ножны на моем поясе, - чего изволит воин?
   - Две кружки черного эля и ваш знаменитый пудинг, - уверенно заказал я, доставая из кармана полновесный клюдиций.
   - Пудинг? - он удивленно воззрился на меня. - Вы уверены?
   - Ну да, а такое?
   - Да нет, ничего, - хозяин пожал плечами, затем вытащил из-под прилавка резной деревянный ларец. - Пудинг так пудинг.
   За заказ он взял на удивление мало - всего четыре крусана. Получив шесть мелких монет сдачи, я двинулся к дальнему столику под лестницей. Наконец-то, почти за месяц странствий, появилась возможность спокойно посидеть и привести в порядок мысли. В одиночестве.
   Моя вялотекущая жизнь сделала настолько крутой разворот, что я до сих пор пребывал в легкой эйфории. Подумать только, месяц назад был нищим оборванцем в трущобах богами забытого лордства, а теперь вот, пью вкуснейший черный эль в таверне Бодхардума. А впереди маячит университет, горы клюдициев и служба ордену Стали. Чудеса!
   - А жизнь-то налаживается, - прошептал я, с удовольствием отхлебывая из кружки. - Куда запропастился Гродверд?
   Пудинг оказался не таким уж и приятным на вид - белая студенистая масса с розовыми прожилками, к тому же постоянно дрожащая. Пах он корицей, молоком, и какими-то неведомыми пряностями. Когда я уже занес над ним ложку, мою руку в воздухе перехватили чьи-то сильные пальцы.
   Надо мной стоял Гродверд. Бледный, глаза возбуждено блестели, а на лбу выступили капельки пота.
   - С ума сошел? - прорычал он, глядя мне прямо в глаза. - Даже и не думай есть эту отраву.
   Резким движением он сбросил миску на пол, расплескав дрожащую массу по полу. Хозяин таверны недовольно заворчал у стойки, но одного взгляда, брошенного разъяренным Рубакой, хватило ему, чтобы благоразумно заткнуться. Потупив взор, принялся скоблить ножом несуществующее пятно на столешнице.
   - Ты чего? - Суть происходящего от меня ускользнула.
   - Эта дрянь, - он указал на пол, - похуже вашего Хвороста будет. Дай-ка угадаю - моряки рассказали, да? Так и думал... Вот ведь сучье племя!
   Я сидел ни жив, ни мертв. Оказалось, что мореплаватели продавали в местные таверны, трактиры и закусочные какую-то странную приправу - смольнейк. Где они ее брали - не знал никто. Было известно одно: попробовав однажды местный пудинг, ты превратишься в раба смольнейка. Гродверд, злобно сжав зубы, рассказал, что в последние годы Большой совет издал указ, согласно которому торговля приправой будет караться смертью. Но моряки никогда в жизни не откажутся от столь жирного куска, что непременно повлечет за собой рассвет контрабанды и рост преступности... Вообще, Гродверд оказался умным малым. Сказывалось обучение в университете. Как раз то, к чему стремился я - хотелось узнать о мире как можно больше. Годы, прожитые в неведенье, давили тяжким грузом.
   Настроение у Гродверда и без недоразумения связанного со мной оставалось препаршивым. Оказалось, несколькими днями ранее мастер ордена Стали отправился в паломничество к священной в этих землях Скале Слез, и вернется не раньше первого весеннего месяца. Так что выбор у нас был скудный: либо мы ждем мастера в столице, и я не успеваю к началу учебного года, либо нам придется отправиться прямиком в обитель Серых рыцарей. И то и другое решение не пришлись мне по душе, но опаздывать в университет было бы большей глупостью.
   - А где этот обитель? И что это вообще такое?
   - Трогдум. Замок на юге Мискарелля, - проговорил Гродверд, ковыряя вилкой остывший ростбиф. - Поганый край. Но устроились рыцари неплохо. Тренировочный лагерь есть, кузница своя, подводы продуктовые каждый месяц... Баб они, правда, не жалуют, но что уж тут поделать. Мир безумен - от желающих присоединиться к братству отбоя нет. Юнцы хотят ходить в пудах стали, с мечами у поясов и бить кронов...
   Кроны. Я слышал о них еще в Ромбаде. Самые страшные создания Кристалла. Поговаривают, что в кронах смешались начала многих существ, при этом основой была не человеческая сущность. Не хотелось даже думать о том, как выглядят эти создания. Про путешествие через их земли вообще молчу.
   - Значит, - сказал я, - отправимся в земли мутантов и рыцарей, предпочитающих доспехи - бабам?
   - Боюсь, что бабам они предпочитают отнюдь не мечи... или - мечи, но не из стали. - Усмехнулся Гродверд. - Прогулка не из приятных, но делать нечего. Не сидеть же здесь до весны? А то от скуки сопьемся к демонам...
  
   Мы прибились к небольшому отряду охотников, что последний раз в этом году отправлялись в мертвые земли. За толстую шкуру кронов неплохо платили местные кузнецы и скорняки, так что понять этих суровых людей, с длинными луками за плечами, можно было. К тому же, заморские богачи давали хорошую цену за рога, копыта и хвосты более редких мутантов все еще обитавших в пустошах. Многие местные мужчины выбирали для себя охотничью стезю, но лишь единицы из них доживали до старости. В мертвых землях опасность подкарауливала за каждым углом.
   В столице поговаривали, что охотники годом ранее возвели небольшое поселение неподалеку от Трогдума. Предполагалось, что в скором времени там появятся первые дубильни, лавки и мастерские.
   Серые рыцари смотрели на нежданных соседей сквозь пальцы. Преград не чинили, но и помощи от них ждать не приходилось. Воины посвятили жизнь борьбе с порождениями Кристалла, и всего остального мира для них словно не существовало.
   - Эй, молодой! - окликнул меня невысокий бородатый мужик, в грубом кожухе с отороченным мехом воротником. - Ты б не сильно мельтешил здеся, а? А то мне во-о-он те вот кустики не нравятся...
   В мертвые земли мы въехали дня три назад. Местность не особо изменилась, только стали чаще попадаться заросли колючего кустарника, да деревья росли кучнее и выглядели покрепче. Но, несмотря на ожившую, как казалось, природу, сам воздух здесь был пропитанным смертью.
   Скорость передвижения отряда заметно упала, а ночью мы палили огромные костры, оставляя в карауле по три-четыре человека. Охотники и так ни особо протестовали, когда мы изъявили желание ехать с ними, а стоило Гродверду надеть на пальцы три серебряных кольца, на лицах мискарелльцев засияли довольные улыбки: мол, не прогадали с попутчиком!
   В эту ночь я дежурил с двумя бывалыми ходоками: Хводром и Склазисом. Первый был полноватым, лысеющим мужичком лет сорока. Всю дорогу он травил байки, описывал свои приключения и хвастался добычей. Многих раздражал его постоянная болтовня, но только не меня - путешествовать в тишине, окруженным кислыми рожами, хотелось еще меньше. Хводр оказался эдаким заводилой, и не давал скучать в карауле. Склазис же был самым опытным и, что вполне понятно, самым знающим среди всех наших спутников, коих насчитывалось полтора десятка. Седой, крепкий и жилистый, он словно олицетворял собой мои представления о жителях Мискарелля. Однажды старый охотник обмолвился, что эта вылазка станет для него последней, и он надеялся как следует подзаработать напоследок...
   Именно Склазис окликнул меня, походя, вытаскивая из большого, обшитого козьим мехом колчана длинную стрелу с цветным оперением. Наложив ее на тетиву, он сдвинул привычную мискарелльскую шапку-стручок на затылок, и чуть подался вперед.
   - Эй, дед! - позвал его Хводр, нервно похлопывая ладонью по топорику у пояса. - Чего углядел-то? Кроны?
   - Не, - отмахнулся старый охотник, - похоже, духи... упокой их земля. Поднимай-ка мужиков, не нравятся мне такие ночные гости!
   Меня бросило в пот. Конечно, в мире хватает чудовищ, но всех их можно усмирить огнем или сталью, но духи! Тени прошлых лет, что бродят по Мискареллю...
   Люди спешно повскакивали с лежаков, на ходу хватая луки и колчаны. Заскрипело, сгибаясь, тугое тисовое дерево, затрещали, исходя дымом и запахом смолы, факелы. Какой-то охотник спешно вытащил из кучи вещей длинный и широкий колчан, в котором хранились осиновые колья. Мужчина продел руки в лямки и, вытащив один кол, двинулся к узкой границе между светом от костра и мраком ночного леса. Там мелькали едва различимые тени. Студеный ветер налетел на наше стойбище, в мое разгоряченное лицо впились сотни ледяных игл. Пламя большого костра опасливо задрожало, словно раздумывая: погаснуть, или нет?
   - Не вздумайте стрелять! - рыкнул на своих спутников Склазис. - Там бродят заблудшие души.
   Над стойбищем повисла тишина. Охотники боялись и слово проронить, внимательно вглядывались в ночь. Там, за порогом света, едва заметно проступали очертания человеческих фигур. Мне казалось, что в фантомах я вижу павших защитников Мискарелля. Легкие стеганые доспехи, обшитые воловьей кожей щиты, кольчужные шапки, тяжелые топоры у поясов... призрачные воины оставались такими же, как и две стони лет назад. Вот только смотрели на изменившийся мир ледяным взором.
   - Уходите! - прокричал Склазис. - Мы - ваши потомки, и не несем людям зла! Убирайтесь обратно в землю!
   Ветер поменял направление. Мне послышалось, что участившиеся порывы доносят до нас тихий шелест голосов. Ночь за порогом света сгустилась, проглотив духов, а ветер унес их шепот дальше на юг.
   - Уф, пронесло... - прошептал Хводр, смахивая перчаткой пот со лба. - Молодец Склазис! Не струсил. А вот у меня до сих пор поджилки трясутся.
   Я запахнул полы плаща и придвинулся поближе к костру, в который кто-то бросил охапку сухих листьев. Желтые язычки пламени скрылись под коричневым ковром, воздух насытился сладким дымом.
   Тепло боролось с внезапно навалившимся холодом, я почувствовал, как веки слипаются...
   - Сегодня обойдемся без караульных, - спокойно проговорил старый охотник, опуская лук и пряча стрелу в колчан. - Ложитесь спать. Призраки распугают всю живое в округе.
   В лагере стало тихо, многие люди уже крепко спали. Лишь Склазис сидел на вросшем в землю камне, да смотрел в ночь. Гродверд тоже пока не ложился - правил точилом лезвие палаша. Рубака насвистывал какую-то песенку, улыбался, чего раньше за ним не наблюдалось, и словно предвкушал нечто по-настоящему приятное.
  
   Дальше лес пошел гуще, стали попадаться нити ручейков и речушек. Охотники разбивались на группы, расходились в разные стороны, разыскивали норы редких зверей.
   Вскоре мы с Гродвердом остались вдвоем. Шли, ориентируясь по указателям - небольшим каменным обелискам, с насечками в виде стрелок. Природа, хотя местность и заметно оживилась, по-прежнему вела себя робко. Не было слышно пения птиц, стрекота цикад, привычного перестука красноголовых дятлов. Лес казался мертвым.
   Признаюсь честно, ожидал трудного и опасного путешествия через мертвые земли, но все оказалось гораздо проще. И когда перед нами вырос приземистый замок с высокими стенами из потемневшего от времени камня, я лишь громко выдохнул - словно сбросил с плеч тяжкую ношу.
   Замок был старым и массивным. Стены заросли вьюном, на шпиле донжона полоскались на ветру два знамени: с цветами Мискарелля и гербом Серых рыцарей. Подвесной мост опущен, свет... свет не горел ни в одном окне. На стенах не было видно дозорных, а дверь бревенчатой караулки оказалась распахнутой настежь.
   Гродверд обнажил меч.
   Я тоже был не в восторге от безжизненного с виду замка. Тишина, безраздельно царившая кругом, наводила на нехорошие мысли. Лишь шелест далеких деревьев, да негромкий посвист осеннего ветра, что гулял над замком.
   От моста к лесу тянулась протоптанная дорожка. Похоже, вела она к поселению охотников.
   "Можно было вначале наведаться к ним..."
   - Будем ждать охотников, - будто прочитал мои мысли Рубака. - Сдается мне, что нынче обитель пустует. И это плохо. Глупо идти туда, где, как может оказаться, пропал целый орден опытных воинов. Нет, с охотниками туда идти тоже глупо... но так, по крайней мере, мы сигнал тревоги подать сможем.
   - Кому? Разве здесь есть поблизости люди?
   - На рубежах Мискарелля и Эйфариноса, а отсюда до границы рукой подать, постоянно снуют небольшие отряды. Бьют кронов, месшифов, ловят разбойников и контрабандистов. Будем надеяться, что кто-нибудь заметит сигнал и придет на помощь.
   Я почувствовал, как желудок подкатывает к горлу. Неожиданно стало жарко, захотелось пить.
   - Что-то не хочется в замок лезть. А где помощи дожидаться будем? Внутри?
   - Не глупи! - прыснул Гродверд. - Пойдем в охотничий лагерь. Может, у них разживемся новостями.
   - А если сразу к охотникам? - Очень уж не хотелось лезть в опустевший замок.
   - Нет. Вначале - сигнал. Заметят нас пограничники, нет ли, дело второе. Вдруг, Серые на время ушли из обители? Так хоть внимание их привлечем... И, вообще, ты ж Рубакой стать хотел, нет? Привыкай шкурой рисковать. А если трусишь, всегда можно сменить меч на мотыгу. Выращивать репу и картошку - тоже почетное занятие.
   Он раскатал на земле спальник, уселся сверху, скрестив ноги. Сосредоточенно рассматривал стены Трогдума, изредка хмурясь, касался пальцами широкого лезвия палаша.
   - Возьми топор, - велел мне Гродведр. - В лесу полно валежника, так что можешь размять ноги и спину. Охотники будут здесь только к вечеру, так что грех не воспользоваться передышкой. У меня в седельной суме есть вяленое мясо и пшеничные лепешки. Мясо жестковато, но если в лепешку завернуть и над огоньком подержать...
   Мысленно обругав Гродверда, я взял колун и побрел к темной полоске леса. Судя по внушительному количеству пеньков вокруг - рыцари пополняли запасы дров прямо тут.
   - Так, - тяжелый топор придавал уверенности, но одному в лесу было неуютно, - где здесь у вас валежник?
  
   Первая группа охотников появилась, когда небо окрасилось мрачными вечерними тонами.
   На пустыре полыхал большой костер, мы сидели на бревнах и продолжали разглядывать твердыню. Мой спутник не проронил за все время ни слова, лишь многозначительно цокал, да елозил точильным камнем по лезвию.
   - Что стряслось? - удивленно спросил Хводр, сбрасывая наземь большой тряпичный мешок. - Вас не впустили в обитель?
   - В замке неладно, - спокойно проговорил Гродверд. Он убрал в сумку промасленную тряпицу, встал и отряхнул руки. - Нет ни дозорных, ни караула у моста. Решетка, кстати, поднята. В бойницах восточного крыла мелькали тени.
   Я удивленно посмотрел на спутника. Почему он не сказал об этом мне? Не хотел пугать? Или не доверяет?
   - Нужно подать сигнал.
   Охотники стояли молча, многозначительно поглядывая друг на друга. Некоторые побросали мешки с дичью и шкурами, потянулись к лукам и колчанам. Хводр, как старший в группе, коротко распорядился, чтобы никто не покидал полосу света, когда стемнеет. Несколько парней помоложе спешно обматывали жерди просмоленными тряпками.
   - Хоть бы Скалзис до сумерек вернулся! - задумчиво проговорил Хводр. - Я вот что думаю... а не разумнее двинуть в замок сейчас, покуда совсем не стемнело?
   - Мысль хорошая, - Рубака пожал плечами. - Большой отряд нам ни к чему, но человек пять-шесть пригодятся. А потом, когда ваши подоспеют, двинем к лагерю.
   Где-то на окраине леса хрустнули ветки. Тихо зашуршала палая листва, вновь усилившийся ветер вывел долгую, вгоняющую в ужас руладу. В прорехах между стволами мелькали огни, слышались хриплые мужские голоса. Вскоре на просеку вышел первый охотник; следом за ним показались и другие. Впереди всех шел Склазис. В меховом тулупе и кожухе, он походил на тощего медведя. И глядел он не на нас, отнюдь. На Трогдум, что тонул в бурлящих тенях наступающей ночи.
   - Почему еще не горят сигнальные огни? - просипел старик, едва оказался возле костра. - Дозорных выставили?
   - Нет, - холодно ответил Гродверд, - не выставили. И не выставим. В такой темноте все равно ничего не видно, а в стороне от костра - опасно. В замке кто-то есть. Нужно решить, как незаметно проникнуть внутрь и зажечь костер.
   - А что потом? - уже немного спокойнее спросил Склазис.
   - Если все пройдет гладко - вернемся к костру, - Рубака сбросил тяжелый плащ, оставшись в стеганке. - Наверх возьму пятерых. Четверо останутся на мосту; остальные будут ждать здесь. Моркос, внутрь тебе соваться рановато, а вот на мосту можешь пригодиться. Склазис, ты как?
   - Пойду, чего бы не пойти-то? - улыбнулся старик.
   - И я с вами! - Подбоченился Хводр. - Мой топорик всяко лишним не станет.
   - Нет, - покачал головой Гродверд, - останешься здесь. Старшим. Натаскайте валежника, нарубите побольше дров, обустройте лагерь. Солнце садится, нужно использовать остатки света.
   Поражало, как быстро он перехватил бразды правления. Всю дорогу молчал в тряпочку, а тут - раз! Все слушают, рты раскрыв. Даже опытный и много повидавший Склазис только кивает.
   Старый охотник уже сменил тетиву и отобрал семерых парней для вылазки в Трогдум.
   Не могу сказать, что обрадовался выбору Гродверда. Я не был бойцом, хотя Зов стали должен когда-нибудь себя проявить. Лучшее, на что способен сейчас старина Моркос, это на подлый удар из-за угла. Если Гродверд хотел проверить меня в деле, ему следовало готовиться к разочарованию.
   - Закончили сборы? - Рубака оценивающе оглядел охотников.
   - Закончили, - отозвался Склазис. - Взял самых лучших стрелков, и парней, умеющих обращаться с топорами. Балластом не станут, некоторым довелось в вольных отрядах лямку тянуть.
   - Идем. - Воин развернулся, скорым шагом направился к замку.
   Холодало.
   Дыханье приближающейся зимы чувствовалось острее, и меня колотило не то от пронизывающего ветра. А может, со страху.
   Остановились мы под аркой ворот. Не оставалось ничего другого, как запастись терпением и ждать.
   Отряд Гродверда скрылся в тени небольшого яблоневого сада, что кольцом окружал замерзший фонтан. От него в сторону сигнальной вышки бежала мощеная дорожка. Чуть дальше от нее отделялся второй рукав, который вел к заиндевевшей глыбе донжона. Сердце замка казалось царством теней. Окна не окна, бойницы не бойницы, а будто черные зрачки. Ставни нараспашку. Слышно, как воет ветер в коридорах. Бр-р...
   В нашей группе за старшего был Склазис. Он попросил парней немного выдвинуться из-под арки; затем - расставить полукругом факелы так, чтобы они образовывали эдакий огненный частокол.
   - Плохое место, - прошептал Склазис, когда последний факел был водружен на место. - Смерть чую.
   - Все чуют, - отмахнулся один из стрелков. - Ничего хорошего здесь нас не ждет.
   - Уходить нужно, - вздохнул старик. - Прямо сейчас.
   - А как же наши? - возмутился кто-то. - Бросить их здесь предлагаешь? Совсем из ума выжил, крокодил старый...
   - Постыди меня еще, щенок! Будь я слюнтяем, вроде тебя, не дожил бы до седин.
   - Угу. Седой - зато курва. Пусть и сдохну рано, зато мне в след плевать не станут...
   Я стоял за спинами охотников, сжав в потной ладони рукоять корда. Нервную грызню их слушал в пол уха. Куда больше интересовала высокая скульптура, украшавшая мраморный фонтан. На большом изрезанном трещинами камне возвышался статный воин в громоздких латах. В правой ладони короткий меч, направленный в небо острием, а в левой руке - отрубленная голова. Башка эта, вне всякого сомнения, принадлежала месшифу - тех легко узнать по песьим рылам.
   Пришлось даже себя отдернуть, настолько увлекся статуей. Место не самое подходящее, чтобы духовно просвещаться. Странно, но теперь, когда жизнь бежала в ином русле, я почему-то стал больше времени уделять окружавшему меня миру. Отчаянно хотелось узнать о народах, населявших его, их обычаях, порядках. Руки чесались от одной лишь мысли о настоящих книгах в библиотеке университета.
   Небо заалело.
   - Огонь!
   Он разгорался на верхушке тонкой башенки, что возвышался над донжоном. Языки пламени встрепенулись, жадно заплясали, разогнав мрак над двором...
   - Чтоб меня разорвало... - пошептал охотник за моей спиной. - Глядите!
   Мы как по команде повернулись к выложенным тесаными плитами водостокам. Подернутая ледовой коркой жидкая грязь не могла скрыть полусгнившие останки человеческих тел. Серая краска на доспехах облупилась, на костяках - тронутые тленом, пепельного цвета тряпки с выцветшими гербами.
   Я почувствовал, как желудок терзают рвотные судороги. Мир перед глазами померк. Повело в сторону, я рухнул на колени; меня несколько раз вывернуло. Порыв ветра принес тяжелый и густой запах тухлого мяса; будто для того, чтобы учуять вонь, нам следовало вначале увидеть останки Серых рыцарей.
   От сигнальной башни долетел настороженный крик. Следом за ним двор наполнили лязг и скрежет. Охотники рванули к фонтану, на ходу вскидывая луки.
   Встав с колен, я нетвердым шагом поплелся следом. Меня болтало как пьяного, звуки доносились приглушенные, смазанные. За спиной остался барьер из факелов, а впереди мелькали только тени и силуэты.
   Мы обогнули фонтан, минули купу яблонь, и оказались на площадке перед сигнальной башней. Оттуда открывался прекрасный вид на жестокую мясорубку. Гродверд, залитый с головы до ног кровью, стоял на ступенях, ведущих в сигнальную башню, и отмахивался от месшифов. Это был первый раз, когда мне довелось увидеть тварей, созданных Кристаллом. Невысокие, на голову ниже взрослого мужчины, жилистые и крепкие. Тело человеческое, но голова больше смахивала на шакалью. Кожу покрывала рыжая шерсть, вся в язвах и лишае, в глубоко посаженных глазах, словно огонь горел.
   Размахивая кистенями и дубинами, мутанты в очередной раз попытались достать Гродверда. Но тот уходил от атак, не давал загнать себя в угол, да еще и умудрялся огрызаться - на ступенях валялись три неподвижных туши. Рубака постоянно находился в движении, выписывая клинком восьмерки и не подпуская к себе чудовищ. Но месшифов оставалось слишком много - десятка полтора. Эта свистопляска не могла продолжаться долго.
   Но Гродверд, даром, что скособоченный и коренастый, продолжал удивлять.
   Увернувшись от очередной сучковатой дубины, ловко вскочил на резной парапет. Описав полукруг, палаш начисто снес голову ближайшему мутанту. Туша рухнула на ступени, но место погибшего собрата заняли сразу двое. Кистень слегка задел Гродверда по бедру, но даже этого касания хватило, чтобы воин потерял равновесие и слетел с парапета на брусчатку.
   Быть может, это и спасло Рубаку - теперь, когда он не мельтешил перед охотниками, мутанты превратились в замечательные мишени. Захлопали тетивы, кто швырнул в скулящую свору факелом. Жалобно скуля и лая, месшифы растворились в ночной мгле, оставив на ступеньках с десяток мертвых тел.
   Гродверд был уже на ногах. Грудь тяжело вздымалась, руки дрожали от напряжения и боевой горячки, но оружие воин так и не выпустили.
   - Остальные... в башне! - крикнул он нам. - Сейчас спустятся... если успеют.
   Леденящий душу вой снова прокатился над замком. В ночи мелькали огоньки глаз, слышалось утробное рычание. Там, куда не проникал свет, топтались порождения Кристалла. В бессильной ярости щелкали зубами, лаяли и скулили... Холодный ветер доносил до нас отвратительный запах мокрой псины, свежей крови и гниения.
   Лица охотников в мгновение осунулись, побледнели, будто в них не осталось ни капли крови. Ауру страха, казалось, можно потрогать рукой.
   Громкой стукнуло. Едва не стоптав Гродверда, по ступеням сбежали остальные охотники. Рубака зло выругался, но на ногах устоял. Опираясь на меч, как на заправский костыль, подошел к нам. От него пахло кровью, потом и смертью.
   - Будем прорываться к остальным, - прохрипел он сорванным голосом. - С шавками что-то не так. Они организованы.
   - Глупость какая-то, - начал было старый охотник, но Гродверд зло посмотрел на него, процедил сквозь зубы:
   - Я не полный придурок. И не фермер с юга, где считают мутантов выдумкой. Видел их в деле не раз, и знаю, как себя ведут в свалке. Что-то заставляло их... думать.
   - Уходим, - коротко бросил Склазис. - Не по нашим силам здесь беда, как есть говорю! Не по нашим. Уносим ноги.
   Плотной группой двинулись в сторону моста. Рычание невидимых врагов заставляло воздух вибрировать.
   Я старался держаться посередине отряда. По спине туда-сюда сновало стадо мурашек, пальцы мелко дрожали, холод пробирал все сильней. Хотелось не идти - бежать. Но паника может обернуться смертью, и об этом следовало думать в первую очередь...
   Слова Гродверда не показались мне бредовыми. Было, было что-то в этой промерзшей каменной громаде. Жуть какая-то.
   Мы покинули двор Трогдума побежденными, но не убитыми. Да и сигнальный огонь горел по-прежнему ярко.
   Наши спутники тоже потрудились на славу - на пустыре было светло, как днем.
   Чуть в сторонке от большого костра стоял на раскаленных камнях котелок - в нем бурлила похлебка из репы, мяса и лука. В воздухе витали ароматы трав, сушеного хвоща и поджаренного хлеба. Охотники, не теряя времени даром, разделывал мелкие тушки незнакомых мне зверей, с виду смахивающих на белок, но только с очень длинными и пушистыми хвостами. Мясо заворачивали в большие желтые листья, напоминавшие лопух. Хводр сказал, что это мясо будут коптить в дорогу.
   Я устраивался у огня, когда моей щеки коснулось что-то холодное и мокрое. Раскрыл ладонь и поймал на нее кружевную снежинку.
   Громко взревев, ветер обрушил на нас рой белых мух. Снег косо падал на землю, таял над костром, обращаясь в пар. Люди подсаживались ближе к огню, посильнее запахивали плащи, надевали шапки и перчатки. Из леса, стуча зубами и кляня непредсказуемую погоду, вернулись дозорные. На их плечах лежали настоящие сугробы рыхлого снега, а изо рта вырывались клубы пара.
   - Бежать отсюда надо, - пробормотал Хводр, обгрызая мясо с ребрышек. - Этот снег уже надолго! К утру засыплет по самую жопу...
   - Нельзя отходить от костра ночью, - перебил его Гродверд. - Местность кишит месшифами. Да и еще хрен знает кем. Дождемся утра. Если не перережут нас ночью - отправимся в деревню.
   - Если ту еще по бревнышкам не разметали, - мрачно закончил один из охотников, зло уминая пальцем табак в трубке.
   Завернув в лепешку кусок парующего мяса, я еще ближе придвинулся к костру и поджал ноги. Долгий и нервный день не смог отбить аппетита, нажитого за годы, проведенные в трущобах.
   Снег ровно ложился на промерзшую землю, кое-где ветер уже намел небольшие сугробы. Наше стойбище окружал ореол тишины. И страха.
  
   Еще немного отвлечемся от истории. Надеюсь, мне удастся объяснить, насколько важную роль сыграл Валиадо в судьбе Каолита. Хорошую или плохую - судить не возьмусь. Но то, что мир без него был бы иным, бесспорно.
   Кое-что, быть может, приукрашу; где-то нарочно совру, но суть событий останется той же.
  
   Глава 4
   Кукловод

14 год Н.В.

Южный Эйфаринос

Юго-восток

  
  
   Пальцы кукловода сжимали прутья чугунной решетки.
   Моросящий дождик орошал затянутые утренней дымкой поля, ветер шумел в кронах редких деревьев, мерно скрипели колеса. Изредка повозка застревала в мокрой глине, и тогда воины останавливались, с дружным уханьем вытаскивали ее на более пригодный участок дороги, каковых, к сожалению, встречалось все меньше и меньше - сезон дождей уже вступил в права.
   Холодные капли падали на бледное лицо кукловода, стекали по щекам; ветер остужал разгоряченную кожу, принося временное облегчение. Вздохнув, Валиадо отцепился от решетки, лег на пол. От влажной соломы пахло гнилью и мочой.
   Кукловод осторожно провел пальцами по полоске красной меди, что охватывала его голову кольцом. Заколдованный замок не оставлял шанса избавиться от нее, а маленькие и острые иглы с внутренней стороны причиняли постоянную боль. Именно так маги решили обезопасить свой разум от проделок кукловода - непрекращающимися муками. В первые дни пленения Валиадо пытался сорвать обруч, но потерял сознание от боли. Новые попытки следовало выбросить из головы сразу. Бесполезно.
   Слезы наворачивались на глаза. Он никогда не был хорошим, честным человеком; на жизнь зарабатывал грабежом, прикрываясь, точно щитом, своим редчайшим талантом. Но ведь и отъявленным душегубом или мерзким насильником его не назовешь! Разве заслуживал он такого украшения, как проклятый обруч?
   Пальцы вновь нащупали зачарованный замок. Легкое покалывание напомнило о неминуемой расплате за любопытство. На лбу выступили крохотные алые капельки. Валиадо опустил руки и крепко зажмурился.
   Собственное бессилие угнетало не меньше плена. Боль не давала собрать мысли, направить их в нужное русло, и здесь можно было только подивиться изощренности магов - они лишил Валиадо единственного оружия. И если раньше, когда его только взяли под стражу, он не собирался причинять вреда своим конвоирам, то теперь с удовольствием отправил бы в Иномирье каждого гвардейца, каждого мага. Раньше ненависть была мало знакома кукловоду, скорее, он смотрел на мир сквозь призму сарказма. Но только не сейчас.
   Повозка подскочила на очередном бугре, боль пронзила сдавленную голову. По виску потекла тоненькая багровая дорожка, спустилась на щеку... Кукловод нервно стер кровь рукавом, всхлипнул. Он ждал дня, когда они доберутся до Лей-КванЧи. Дальше терпеть не было сил, и даже смерть казалась избавлением.
   На очередном привале его вытащили из повозки и загнали в реку. Маги сняли обруч, правда, тут же заставили выпить кружку терпкой настойки бело-серого цвета. Она одурманивала почище халифатских наркотиков. В воспоминаниях остались лишь обрывки: как бултыхался в холодной реке, смывая дорожную грязь и пот, как получил свежую одежду, как уплетал кашу с жареным мясом, улыбаясь гвардейцам и болтая околесицу.
   А дальше и эти обрывки сменились чернотой. Кукловод оказался в плену у изломанной, искаженной реальности мира духов. Странный напиток на время лишил его рассудка, и большую часть дороги Валиадо провалялся на полу фургона, пуская пену изо рта и глядя в темно-коричневый потолок. Что он видел во время болезненного забвения - загадка. Но... последствия транса оказались совершенно неожиданными.
  
   Сейчас можно рассуждать: опрометчиво ли поступили маги, опоив Валиадо зельем? Думаю, что однозначного ответа не существует. Сложно сказать, как повлияло это на дальнейшие события. Известно лишь одно - с тех пор он видел нечто такое, что человеческому взгляду недоступно. Будь ты хоть самым могущественным магом в Каолите...
  
   Пришел он в себя посреди небольшого лагеря, в незнакомом лесу. Какой-то человек в белой сутане плеснул ему водой в лицо, обтер мягкой тканью, что-то проговорил. Валиадо попытался сесть, но завалился на бок. Мир померк, растерял краски. Язык распух и с трудом помещался во рту, жажда иссушила горло, кукловод не мог говорить, только хрипел.
   - Ты с ума сошел, Доро'Эш? - кричал кто-то. - А если бы я его не откачал? Ты бы привез в столицу закоченевшее тело грязного кукловода?
   - А что такого? - в знакомом, ненавистном голосе мага проступило смущение. - Разве он настолько важен, Риасс?
   - У него редкий дар, остолоп ты этакий! - выпалил незнакомец. - Откуда тебе знать, где он обучился управлять им? Боги... да он же может вообще не знать, что у него дар!
   - Но куклами-то управлял, - огрызнулся Доро'Эш.
   - При чем здесь куклы? Это разукрашенные деревяшки в цветных тряпках! Речь идет о людях, мой дорогой друг.
   - Людях... - задумчиво повторил маг. - Я об этом подумал, едва увидел, как куклы слушаются его мыслей. Поэтому на него надели обруч, а потом опоили настойкой.
   - Обруч - это страшное дело. Ты ведь и сам его нашивал, правда? - усмехнулся Риасс. - Очень сомнительная радость, наверное.
   Немного пришедший в себя кукловод почувствовал, как воздух вокруг него сгущается. Доро'Эш был взбешен:
   - Будь ты хоть трижды императорским лекарем, я никому не позволю меня оскорблять! Я - ренегат! И обруч схлопотал только из-за клеветы плененных собратьев. Если еще раз посмеешь намекнуть на мое происхождение... клянусь снегами Фростдрима, Риасс, я вспомню искусство былых лет.
   - Успокойся, прошу тебя, - в голосе Риасса появились опасливые нотки. - Моя смерть не принесет тебе облегчения, зато неприятностей - сколько угодно.
   Они еще долго разговаривали над неподвижным телом кукловода; тот лежал тихо и внимательно вслушивался в каждое слово. Было решено, что отряд двинется прямиком в Клэйтон Бриж. Валиадо должен предстать перед Трибуналом, чтобы там решилась его судьба.
   Как ни увещевал Риасс колдуна-ренегата, тот слушать не стал и поступил по-своему.
   Старый целитель лишь грустно смотрел, как безжалостная медная полоса вновь замыкается на затылке кукловода. Тот, в свою очередь, по-собачьи глядел в лицо Риассу. Хотя в душе не надеялся на помощь, но...
   И вновь дни потянулись чередом. Мрачные, дождливые, подернутые дымкой постоянной боли и лишений. Валиадо все чаще стал проваливаться в тревожный, прерывистый сон. Он видел смутные тени, далекие страны, где из земли выглядывали черепа и кости. Их было так много, что сердце замирало. Приходили видения еще более странные. О севере, о ледяных пустынях, черных скалах и голубом огне, что горел в их недрах. О свече над морем, которую задула тень. Орды мутантов, разбегающихся по дальним уголкам обжитых земель. Рассыпающийся в прах Легион... радость защитников Бодхардума, их песни и пляски...
   Зловонные болота...
   Знамя Каолита, что реяло над полем боя...
   После встречи с Риассом многое изменилось. Кормили хорошо, обращались тоже терпимо. Никто не говорил грубых слов, не издевался и уж тем более не бил. Объяснение такому странному поведению гвардейцев нашлось довольно быстро: никто не мог предположить, кем в конечном счете станет загадочный кукловод. Висельником или студентом университета.
   Воины вообще вели себя достойно. Отцы и деды многих из них бились под объединенным знаменем во времена Бури, побывали на берегах Фростдрима, многое повидали и пережили. Им не было чуждо слово "честь".
   Ренегат относился к нему с подозрением, маги - с опаской. Их единило другое - они видели в нем шпиона Фростдрима, врага, которого следует вздернуть на ближайшем дереве.
   Шло время, менялись земли за решетчатым окном повозки, менялся и Валиадо. Боль, страх, злоба и наркотическое забвение изломали его.
   Они приближались к столице Каолита, и это чувствовалось.
   Тракт стал шире, на нем свободно могли разъехаться четыре телеги, вместо утоптанного грунта колеса стучали по ровным базальтовым плитам, за которыми рьяно ухаживали орры.
   Не единожды на дороге встречались конные разъезды, на вершинах невысоких холмов виднелись сторожевые башни, а кое-где - и настоящие заставы, обнесенные частоколом. Но Валиадо редко смотрел в окно. Его больше интересовало содержимое собственной головы: мысли, чувства, тайные видения. Они редко оставляли его даже днем, а ночью заполняли все пространство маленькой темницы.
   Клэйтон Бриж встретил их гулом голосов, букетом запахов, грохотом строящихся домов, стойким запахом ила и завесой из пыли. Здесь еще не возвели крепостную стену, не было казарм и оружейных. Три деревянные башенки дозорных магов, ров и земляная насыпь - вот и вся защита. За порядок в столице, как и в любом другом городе Каолита, отвечали хранители, и никто лучше не мог справиться с этой задачей.
   В центре высился городской Монастырь, один из самых больших в обжитых землях, а на отшибе, куда еще и дороги-то нормальной не проложили, находился амфитеатр Трибунала.
   Загнав повозку во двор небольшой таверны, воины, сопровождавшие кукловода, разошлись кто куда. Охранять пленника остались лишь четверо гвардейцев и молодой маг в темно-синем одеянии. Он опасливо косился на Валиадо и никогда не подходил к повозке ближе, чем на десяток шагов.
   Один из воинов сходил в таверну, притащил запотевший жбан пива и мясо с сыром. Валиадо перепал большой, хорошо прожаренный кусок хлеба и ломоть сыра, кисло пахнущего плесенью. Но аппетита у кукловода не было. Желудок сжался в тугой комок, одежда пропиталась потом, исцарапанную кожу под обручем немилосердно саднило...
   Солнце клонилось к закату, когда вернулись Риасс и Доро'Эш. Оба выглядели усталыми, но довольными. Первый подошел к повозке и заглянул внутрь. Увидев валяющуюся в соломе еду, строго сказал:
   - Не глупи, парень! Силы тебе еще понадобятся. И не сверкай на меня глазищами, я тебе не враг, а лучше пожуй хлеба.
   - Не хочу, - мрачно отмахнулся Валиадо. Приложил палец к медной полосе: - Вот это мешает.
   - Потерпи еще немного, - подбодрил Риасс. - Трибунал завтра рассмотрит твое дело. Я, конечно, слабо разбираюсь во всех тонкостях, но, насколько могу судить, никаких законов ты не нарушал. Ты ведь не подчинял себе волю других людей, так?
   Кукловод раздраженно хмыкнул. Но все-таки ответил:
   - Нет. Я заставлял двигаться только куклы. Зрители платили мне сами. Им нравились мои представления.
   - Завтра, когда начнут расспрашивать, так и ответишь! - прошептал целитель, прильнув лицом к прутьям. - Я не набитый дурак, как Доро'Эш. Вижу, что ты никакой не шпион. Но, что поделать, Трибунала теперь не избежать. Если сумеешь убедить их в своей невиновности - отправишься в университет. Если же тебя сочтут врагом... молись. Пусть помогут тебе Падшие Боги.
   "Слишком часто он богов поминает, - думал Валиадо, когда ночь опустилась на землю. - В обжитых землях немногие еще верят в них... Интересно, почему Риасс помогает мне? Странно это все".
  
  
   Амфитеатр Трибунала мог удивить кого угодно. Его широкие ступени брали начало от уровня земли и убегали глубоко вниз. Вместо стен - балконы и ложи, а в сердце амфитеатра торчал высокий каменный столб.
   Заседание было закрытым. Как в прямом - над провалом в земле натянули толстый полог, - так и в переносном смысле - в зрительские ложи горожан не пускали.
   Валиадо стоял у каменного столба; оковы лежали на земле, поскольку вину подсудимого еще не доказали. Рядом стояли три хранителя порядка с обнаженным оружием в руках. К основному составу Трибунала присоединился высокий, старый мискареллец с тяжелым золотым медальоном на шее: представитель Большого совета.
   Вершители правосудия расселись за длинным столом из красного дерева. Многочисленные факелы отражались в отполированной столешнице, из-за этого казалось, что стол охвачен пламенем. Перед каждым заседающим лежал пустой лист, стояла шкатулка с песком и банка с чернилами.
   По лестнице спустился темноволосый человек в красном дублете, черных брюках, сапогах с высокими голенищами и с деревянным тубусом в руках. Он поклонился судьям, представил Валиадо. Вытряхнул из тубуса пергамент, хорошо поставленным голосом зачитал обвинения.
   Кукловод слушал вполуха. Его больше интересовали лица судей, что скрывались за безликими деревянными масками. Неживые физиономии были настолько похожи на лица марионеток, что Валиадо не смог сдержать улыбки. В масках он увидел очередную игру судьбы, приведшей его сюда. Лишь человек из Верховного Совета не пожелал скрыть свое лицо.
   - Что может сказать в свое оправдание кукловод Валиадо? - спросил один из судей. Голос из-под маски звучал бесстрастно.
   - Ничего такого, чего не было бы сказано мною раньше, - вздохнул Валиадо. - Я кукловод. Никогда не был за морем, до встречи с Доро'Эшем вообще не видел колдунов. Мое ремесло - представления. Отпустите меня. Прошу. Не поступайте так, как поступил проклятый ренегат...
   - Тебе предъявлены серьезные обвинения! - холодно одернула его женщина. Ее густые каштановые пряди обрамляли лакированную маску. - Доро'Эш был вправе вздернуть тебя на ближайшем суку, но вместо этого доставил сюда! - Она обратилась к остальным судьям: - Взгляните-ка на этого кукловода! Его кормили, с ним хорошо обращались, а он поносит грязными словами героя войны. У него нет чести.
   В ответ на ее пламенную речь Валиадо постучал пальцами по медному кольцу на голове.
   - Не хотите примерить? Если это называется "хорошо обращались", то как у вас обращаются плохо? Заживо в землю зарывают или варят в масле?
   Кто-то что-то записывал, другие переговаривались, многие просто таращились на подсудимого сквозь узкие щелочки в масках.
   - Зря стараетесь! - неожиданно выкрикнул кукловод.
   Трибунал замолчал. Лишь старик из Верховного Совета встал и, опершись руками о стол, нагнулся вперед.
   - Поясни, пожалуйста, - вкрадчиво попросил он.
   - Неверно, все неверно! - невнятно ответил Валиадо. Его глаза бездумно блуждали по залу. - Весь ваш Каолит и все ордены - это совершенно не то, что нужно миру. Война не закончилась! Ищите настоящего врага! Он ждать долго не будет... Колдуны всего лишь оружие. Но кто держал его в руках? Кто?
   - Я тебя не понимаю, - старик покачал головой. - Что ты имеешь в виду? Откуда знаешь, что колдуны действовали не по свое воле?
   - Услышал в мире духов. Увидел. Нечто затаилось там и ждет... ждет часа, чтобы вернуться.
   Амфитеатр наполнился хохотом.
   Кукловод затравленно глядел на смеющихся людей, и отчаянно жалел, что не может приказать хранителям изрубить всех в фарш.
   - Он безумен! - вволю насмеявшись, проговорил один из судей.
   - Его разум окутан туманом! - крикнул другой.
   - Сослать в лепрозорий, и делу конец! - гневно воскликнула женщина с каштановыми волосами.
   Старик из Верховного Совета громко кашлянул. Все замолчали, обернулись к нему. Взяв маленький деревянный молоточек, он ударил по медному диску, подвешенному над столом.
   - Запишите ваш вердикт и сдайте бумаги. Наше время слишком ценно, чтобы тратить его на полоумных.
  
   Заседание вошло в анналы истории как "Дело Валиадо". Лишь оно, и название синдрома - вот и все, что сохранилось в памяти поколений. Большая ошибка.
   Кукловода признали сумасшедшим и приговорили к заключению в лепрозории. Начальный срок мерился тремя годами, после чего Валиадо вновь должен был предстать перед Трибуналом.
   Где провел эти три года опальны кукловод? Загадка. Очень может быть, что и в Чертогах Отчаяния; кто знает.
   Его история на этом не закончилась. Только началась.
   Но обо всем по порядку.
  
   Глава 5
   Моркос
  
   Утро застало нас замерзшими, злыми и не выспавшимися.
   За ночь снега натрусило много. Ветер намел большие сугробы, тропинки скрылись под рыхлым и искрящимся покровом. Над лесом повисла густая морозная дымка, стволы деревьев серебрились инеем в лучах по-зимнему яркого солнца.
   Пока охотники сворачивали бивуак, а над костром исходил паром наполненный снегом котелок, я решил немного пройтись, размять ноги, и повнимательнее рассмотреть замок.
   Мохнатая снежная шапки громоздилась на черепице донжона, такая же, но чуть поменьше, венчала сигнальную. башню. Мох на стенах замерз, покрылся ледяной коростой. От Трогдума веяло могильным холодом. Ветер выводил рулады в щелях и закоулках, грохотал ставнями. Я почувствовал озноб. Как оказалось, не только мне стало не по себе от созерцания стен.
   - Я тоже чую что-то. - Склазис подошел незаметно. Задумчиво поглядел на сигнальную башню, проговорил: - Нутром. Костями. Но я-то - старик. Мир привык ко мне. Я тоже привык к миру. Мы понимаем друг друга без слов... иногда. Но что привлекло твое внимание? Ведь по глазам вижу, тебя тоже что тревожит.
   - Конечно тревожит. Там в сточных канавах несколько сот человек гниет. По-моему, веская причина, чтобы волноваться.
   - Я не о том.
   - А о чем?
   - Это дар себя проявляет, - уверенно заявил охотник. - Не зыркай так, я хоть и в университетах штаны не просиживал, а читать обучен. Люблю книги. И кое-что знаю про таких, как ты. Чувствуешь тяжесть? Гнет?
   - Верно. Будто мешок щебенки на плечах ношу.
   - То-то и оно, что мешок. Как по мне, ваш дар - проклятие. Веками люди обходились без него, на кой же ляд он проявился теперь?
   Мы некоторое время молча разглядывали замок. Каждый думал о своем. Наконец, я спросил:
   - Ты действительно хотел бросить охотников в башне?
   - Да. И тебе советую впредь поступать так же. Дольше проживешь. Спасибо за самоотверженность тебе никто не скажет, а за собой в могилу утянут... У меня жена. И дети. Реши сам - кто мне важнее.
   Он развернулся и отправился к костру, на ходу раздавая команды своим спутникам.
   Трогдум остался позади.
   Мы с трудом пробирались по заметенной снегом тропе. Не помогали даже самодельные снегоступы из хвороста и коры.
   Вдоль дороги тянулся густой лес; изредка в буреломах встречались узкие просеки, уходящие в чащу. Самих дорожек под снегом видно не было, но охотники хвастались, что запросто найдут их даже в середине зимы.
   Поначалу мискарелльцы бодрились, даже пробовали шутить. Но чем ближе подходили мы к деревне, тем мрачнее и неуверенней становились наши спутники. Несколько раз от группы оделялись два-три человека, надолго пропадали в лесу. Видимо, искали тайники и секреты, надежно упрятанные в чащобе. Возвращались все такими же мрачными, словно не находили того, что искали...
   Худшие опасения оправдались. Вместо шумного поселения мы наткнулись на большое пепелище, укрытое нехоженым снегом.
   Наши разведчики, первыми вошедшие в разоренную деревню, сразу натолкнулись на последствия резни. Изуродованные тела поселенцев так и остались лежать на промерзшей земле. Из сугробов выглядывали почерневшие конечности.
   В воздухе до сих пор витал терпкий запах гари.
   Трое охотников побросали луки и колья. Вынув из заплечных мешков лопаты на коротких ручках, они принялись расчищать сугробы. Трупы были изуродованы, растерзаны. Огрызки, а не человеческие тела.
   - Оставьте их под снегом, - металлическим голосом велел Склазис. - Яму нам все равно не вырыть - земля скованна холодом.
   - А если до них доберется зверье? - спросил кто-то.
   - Значит, так тому и быть. Мы не можем тратить силы на ковыряние мерзлого грунта, - поддержал старика Гродверд. - Если мутанты увяжутся за нами - нужно встретить их отдохнувшими и готовыми к бою.
   Оставив в покое мертвых, мы ушли с места бойни и принялись за обустройство нового лагеря.
   - Правильно, - пробурчал Гродверд, обернувшись ко мне. - Только падшие боги ведают, когда прибудет помощь, а зима ждать не станет. Хочешь, поделюсь наблюдением?
   - Давай.
   - На первом трупе, который вытащили из-под снега, заметны следы от удара лезвием. Может, топор. Может, секира.
   - И что? - Я не понимал, что имеет в виду воин.
   - А то, - он презрительно дернул щекой, - что месшифы не куют топоров. Огня они, кстати сказать, тоже побаиваются. Тебя не удивила сгоревшая дотла деревня?
   Охотники натаскали из леса валежника, свалили несколько сухих стволов, кто-то отправился собирать мох.
   Я старался быть полезным. Сновал между работающими людьми, подавал бревна, помогал вязать и стягивать ветви для крыши. А вот Гродверда, казалось, совершенно не волновало, что из всей группы только он не принимал участие в обустройстве лагеря. Просто стоял в стороне, на крутом пригорке, и мрачно оглядывал окрестности. Обнаженное лезвие палаша покрылось изморозью, ярко блестело на солнце...
   К вечеру убежище было готово, костер разведен, а дозорные разбрелись по условленным участкам. Нас ждала еще одна ночь в месте, где сам воздух пропитан смертью. Сердце мое трепетало как у зайца, когда думал о том, что эта ночь может стать для нас последней... И мы так же останемся лежать в застывших лужах крови, под белоснежным саваном снега. А когда подоспеет пограничный отряд, какой-нибудь бывалый воин - вроде нашего Склазиса - посоветует не тревожить покой павших до весны.
   Вздрогнув, я пододвинулся поближе к костру. Жаркий огонь избавлял от черных мыслей...
  
   Пограничный отряд состоял из двух групп. Первая насчитывала десяток тяжеловооруженных всадников. На них были одинаковые стальные нагрудники и шерстяные плащи с капюшонами. Все вооружены копьями. Дубовые щиты, окованные железом, за спинами.
   Во второй группе скакали легковооруженные воины. Кони у них были красивые, поджарые. Из брони на бойцах - длиннополые куртки из вареной кожи; вооружены короткими луками, у седел приторочены сабли. С отрядом путешествовали ведун, писарь, и важный, но совершенно бесполезный, как думалось мне тогда, слуга Каолита, именуемый креатуром.
   Казалось, что от топота копыт дрожит земля. Всадники окружили лагерь плотным кольцом.
   Капитан пограничного отряда выехал вперед. На его плече переливался серебром офицерский наплечник с вытравленным треугольным гербом. Длинный, подбитый мехом плащ имел золотые и темно-зеленые тона, выдавая принадлежность капитана к Дому Эйфаринос. Но отряд, судя по снаряжению и мискарелльским гербам на панцирях всадников с копьями, был смешанным.
   - Кто такие? Что здесь стряслось? - с сильным восточным акцентом проговорил капитан. Как и большинство эйфариносцев, он сильно тянул шипящие.
   Гродверд выступил ему навстречу. Протянув пятерню, ответил:
   - Я - Гродверд Хейкард из ордена Стали. Рядом со мною путешествует будущий студент университета северянин Моркос из лордства Ромбад. Эти люди - свободные охотники Мискарелля.
   - Рад встрече, почтенный Гродверд! - командир соскочил с коня, коротко поклонился. - Капитан Иридин Найхмули. Мы заметили сигнальный костер на башне Трогдума и сразу поспешили сюда. Неужто ордену в кои-то веки потребовалась помощь?
   - Боюсь, что помогать уже некому, - хмыкнул Рубака. - Замок кишит мутантами.
   - Кроны? - воскликнул мужчина в темной мантии креатура - высокий и седой, с реденькой бородкой. Он восседал на белом жеребце, сжимая в правой руке деревянный жезл.
   - Месшифы, - ответил ему Склазис. - Большая стая. Стоки забиты трупами рыцарей. Охотничью деревушку тоже сожгли. Вряд ли кто уцелел.
   - Дожили, - грустно вздохнул капитан. - Хочу взглянуть на замок. Все одно, доклад писать... Я эти земли знаю плохо, так что от помощи вашей не откажусь. Далеко до обители?
   - Три мили по тракту, - Склазис указал на едва заметную дорожку. - Даже если не сильно нахлестывать скакунов, к Трогдуму доберемся засветло. Вместе пойдем. Нам все одно домой поворачивать.
   - Ну, вот и работка для наших копий, - Иридин, несмотря на довольно громоздкие латы, легко взобрался в седло. - Гродверд, если не секрет, куда идете вы?
   - Печать на грамоты поставить нужно, - недовольно пробурчал Рубака. - Да вот что-то не удается никак. Мастер моего ордена отбыл из столицы, рыцарей под нож пустили... Придется до весны в Бодхардуме киснуть.
   - Почему же? - улыбнулся капитан. - Наш креатур - полноправный представитель Каолита в пограничных землях. У него и печать имеется и полномочия пошире, чем у многих. Советую поехать с нами в Дубовый Щит. Всяко лучше, чем бездельничать до самой весны. Таить не стану - не бескорыстно предлагаю. Отрядный писарь оформит на вас денежное довольство... скажем, на два месяца вперед. Оно ведь, монеты не лишние! И вам хорошо, и мы за вас лишний кубок опрокинем.
   По лицу моего спутника было трудно понять, доволен он или нет. С одной стороны, не придется торчать в столице. Но и путешествие с отрядом вряд ли можно назвать приятным. Все-таки граница двух государств - место не самое спокойное, а Гродверд явно хотел передохнуть. Да и были у меня подозрения, что получил он от месшифов гораздо крепче, чем показывал.
   - Мы с вами, - махнул рукой Гродверд. - Найму себе экипаж где-нибудь в Сестрах. В Щите гильдия Накопителей ведет дела? Да? Вот и отлично.
   Охотники двинули на запад. Недовольные, замерзшие, изрядно напуганные. Дичи набили немного, время зря потратили, но, главное, всю дорогу приходилось трястись и шарахаться от каждой тени. Да и вести несли домой не радужные.
   Нам же еще предстояло вернуться в Трогдум. Что, как справедливо заметил Гродверд, было глупостью неописуемой. Но капитан решения менять не собирался.
   Замок казался еще мрачнее и пустыннее, чем в прошлый раз. Солнце скрылось за тучами, облака по небу плыли серые, плотные, готовые вот-вот исторгнуть из себя новый заряд снежинок.
   Чуть в сторонке виднелось припорошенное наше кострище и следы спешно снятого бивуака.
   - Здесь следы, - уверенно заявил один из отправленных на разведку пограничников. - Месшифы. Большая стая ушла на север. Но это еще не все. Есть и еще следы. Эти двинулись на восток...
   - Слишком много мутантов в одном месте, - угрюмо сказал протектор. - Неужели тоже месшифы?
   - Нет, - покачал головой разведчик. - Мы с Бродди так и не смогли разобрать, кому они принадлежат. Не кроны и не месшифы.
   - Тогда кто же? - удивился капитан. - На западе только эти и остались... Остальных перерезали давно.
   Пограничники удивленно переглядывались, словно не могли поверить услышанному.
   - Когда я оказался у стен замка, - мне захотелось нарушить тягостное молчание, - почувствовал... какую-то тяжесть. Склазис, старший из охотников, тоже ощутил что-то похожее.
   - Старики находятся ближе к миру духов, чем мы, - пробормотал капитан. - И ведуны. Будевейн, есть там что-нибудь?
   Тот направил свою пегую кобылку к мосту. Как и любой другой ведун, перешагнувший сорокалетний рубеж, он жестоко расплачивался за свой дар. Всю его кожу покрывали мелкие язвы и гнойники, а руки туго были замотаны бинтами.
   - В замке никого нет, - дрожащим голосом молвил Будевейн. - Аура смерти сильная, но ничего необычного не чувствую. Мутанты, смерть, мучения... ох! Какой странный запах. Человек... но в то же время и не человек вовсе. Нечто среднее.
   - Так не бывает, - покачал головой Иридин.
   - Сам знаю. Но это так.
   Креатур кивнул. Писарь вытащил толстую книгу в кожаном переплете и деревянную колбу для хранения грифелей.
   - Замир, не нужно, - остановил его Иридин. - Эта запись совершенно ни к чему.
   - Но отчеты...
   Капитан так выразительно посмотрел на писаря, что тот поспешно спрятал книгу в седельную суму.
   - Убираемся отсюда! - зычно выкрикнул Иридин. - Пусть замок остается пустым. Я не хочу, чтобы кого-нибудь из моих парней потом отправили сюда таскать трупы. Да и ведунам здесь тоже делать нечего. По седлам!
   Пограничники, конечно, в седла впрыгнули. Но мы с Гродвердом остались стоять на обочине, утопая по колено в снегу. Рубака вопросительно поглядел на командира отряда.
   - Придется вам прогуляться пешком, - не без сарказма произнес тот. - В семи милях отсюда вторая часть отряда разбила лагерь. Там заводные кони есть. А пока - увы.
   Он слегка пришпорил скакуна.
   Заложив вираж, отряд вновь выбрался на тракт. Под аккомпанемент ругани Гродверда мы двинулись следом.
   Я устал, замерз и зверски проголодался. Бредя по утоптанному, местами даже подтаявшему снегу, несколько раз поскальзывался и падал в слякоть. Хорошо еще, что позади нас не было воинов с рубежей, а то, чего доброго, еще бы на смех подняли.
   Рубака шел медленно, еле переставляя ноги. Ночной бой и рейд к сожженной деревеньке отнял у него последние силы. Клубы пара вырывались изо рта все чаще, лицо покрылось нездоровой испариной. Он то и дело одергивал промокший плащ, без нужды поправлял ножны. Несколько раз касался левого ребра, болезненно морщился.
   - Давай меч понесу? - Дальше смотреть на его мучения не хотелось.
   - Нет. Со мной все в порядке... разве что устал немного. Да и ребро, мать его в темя, побаливает.
   Я оббежал его, повернулся и продолжил идти спиной вперед.
   - Ты сейчас мордой в снег рухнешь. Если собрался помереть в пути, то, будь так любезен, сделай это, когда у меня на руках будут все необходимые грамоты.
   Воин вновь ругнулся, отстегнул от пояса тяжелые ножны и бросил их мне под ноги. Я хмыкнул, но ножны поднял. Лед намерз на лакированной коже. Клинок со скрипом выходил из своего убежища.
   Палаш был тяжелым, надежным, от него словно веяло пролитой кровью.
   "Сколько жизней забрало это стальное чудовище? - подумал я, разглядывая простую, без затейливых украшений рукоять из пожелтевшей от времени кости. - Даю зуб, что далеко за сотню!"
   Гродверд немного ожил: прибавил шагу, перестал постоянно спотыкаться и хрипеть.
   Тракт петлял между густым лесом и голыми полями выжженной колдовским огнем почвы. Мимо нас проплывали присыпанные снежком холмы, несколько раз встречались странные овальные проломы в земле, из которых веяло то могильным холодом, то несло жаром преисподней. Я собственными глазами видел, как таял снег вокруг кромки. Но проходили секунды, и талая вода застывала льдом. Эти ямы, как рассказал мне повеселевший Гродверд, также являлись наследием Бури. Колдуны частенько устраивали подобные ловушки, и не один отряд погиб, провалившись под землю.
   Пару раз к нам подъезжали бойцы, присланные капитаном. Привозили горячее питье, кусочки тягучего, пахнущего необычными приправами мяса.
   В целом дорога к стойбищу отряда оказалась не такой уж и трудной, как можно было предположить. Не прошло и трех часов, как мой нос уловил едва различимый запах горящих поленьев и аромат жареного мяса. Сделав очередную петлю, тракт вывел нас на длинный, очищенный от снега участок дороги. По левую сторону была старая, поросшая мхом и сухой травой трясина. Над вечно горячими водами корячились чахлые деревца. Трясина тянулась далеко на восток, скрываясь среди серого лысого леса.
   По другую сторону дороги раскинулось безжизненное, словно выжженное летним палом поле. Именно там и был разбит лагерь пограничников. Десяток просторных шатров, сколоченная на скорую руку коновязь, огромный костер в середине и несколько костерков поменьше.
   Мы вошли, а пограничники въехали в лагерь, когда небо только начало наливаться густыми ночными тонами. С наступлением сумерек на землю обрушился шквалистый ветер. Жгуты холодного воздуха хлестали по лицу, выдували последнее тепло из окоченевшего тела. Где-то звонко хлопала под порывами ветра холстина шатра.
   Подобравшись к огню, я присел на корточки и протянул вперед окоченевшие руки. От мокрых перчаток повалил пар; меня начало немного потряхивать - холод покидал тело.
   Рядом со мной присел Гродверд. Он скинул плащ, снял рукавицы и куртку, оставшись в кольчуге, надетой поверх плотной шерстяной рубахи. Только теперь, при ровном и мощном свете костра, я заметил, насколько странной работы была его броня. Обычная кольчуга составлялась из плотно нашитых колец или наклепаных на тонкую кожу пластин, но эта скорее напоминала рыбью чешую.
   - Ну, как вы? - к нам подошел довольный, румяный от долгой скачки на морозе капитан. Он оттряхивал перчаткой налипший на полу плаща снег.
   - Добрались нормально, - мрачно ответил Гродверд. - Вот только место твои люди для стоянки выбрали не самое удачное.
   - Чем тебе поляна не по нраву? - удивился Иридин. - Хорошее место, открытое...
   - Ага, колдовским огнем сожженное, - хмыкнул Рубака. - Да и Девичья трясина рядом.
   - Какая трясина? - не понял капитан. - Девичья?
   - У писаря своего спроси, пусть в летописи заглянет, - отмахнулся мой спутник. - Я устал и хочу есть. Говорить недосуг. Но вот тебе совет - выходить нужно завтра же, слышишь? Не стоит особо рассиживаться здесь.
   Капитан нахмурился, но спорить не стал. Кивнул и отправился к своему шатру, возле которого на ветру реяло каолитское знамя.
   - Что за топь? - поинтересовался я, когда помощник отрядного повара принес нам по глубокой миске с гуляшом и кашей.
   - Дурное место. Как и весь Мискарелль, - пробурчал Гродверд, орудуя ложкой. - Говорят, когда Буря только разыгралась, сгинули в этих краях послушницы из какого-то древнего капища. Это ведь сейчас у нас одни безбожники кругом, а раньше с верой было строго! Себя не щадили, зато святыню спасать кинулись. Но разговор про другое. Так вот, угодили послушницы в колдовскую ловушку. Их всех - всмятку. Крови расплескало на десяток шагов по всем сторонам света. Но вот, поди ж ты, одна девка не померла. Прокляла, со злости, богиню, которой раньше поклоны била. Оно и понятно, помощи от богов люди так и не дождались.
   - И что дальше? - Несмотря на подкрадывающуюся дрему, мне хотелось узнать, чем закончилась история.
   - Прикончили девку колдуны. Капище сожгли, из алтаря сделали подставку для книг... А земля испортилась. Почва смягчилась, деревья гнить изнутри начали. Вот, спустя поколение, и появилась трясина. Ни одному проводнику так и не далась она. Каким бы опытным ни был, все одно - оступишься и захлебнешься тухлой водицей.
   - А кому она нужна, трясина эта? Зачем туда ходить?
   - Не знаю. Может, и не нужна никому. Пробраться в леса за топями никому еще не удавалось. Что в том лесу теперь - неизвестно... Вдруг, колдуны прячутся?
   Он захохотал.
   Ночью я спал на диво крепко. Разбудил меня не в меру веселый и задорный рев рога. Не боевого, как оказалось, но возвещавшего, что утро уже наступило.
   Зевая и щурясь, я подошел к железному чану в углу шатра. Холодная вода немного взбодрила, прогнала остатки сна. В животе голодно заурчало, намекая, что стоит заглянуть к отрядному повару.
   Оглядев шатер, я с удивлением обнаружил, что Гродверда нет в кровати. То ли встал ни свет ни заря, то ли вовсе не ложился. Странный он, этот Рубака.
   Набросив на плечи просохший и пахнущий дымом плащ, я вышел из шатра.
   За ночь утоптанный снег подмерз, схватился ледяной коркой, что звонко хрустела под сапогами. По лагерю сновали вооруженные люди, где-то лязгал металл, воздух пропитался запахами кожи и оружейного масла. На отшибе лагеря уже начали сворачивать шатры, несколько пограничников усердно сбивали намерзший за ночь лед с канатов и креплений. У коновязи суетились отрядные конюхи, снимали с лошадей теплые попоны, подтаскивали мешки с фуражом и талой водой.
   Мои ноздри уловили запах мясной похлебки. Голодная слюна наполнила рот, но я решил повременить, и отыскать Гродверда.
   Недолго думая, отправился к капитану. Его шатер уже начали сворачивать, а сам Иридин стоял возле флагштока со знаменем Каолита и пытался счистить лед с полотна.
   - синц Иридин! - я выудил из памяти вежливое обращение, принятое на востоке.
   Капитан обернулся. Его тонкие губы тронула едва заметная улыбка:
   - Синц? Ты ошибаешься. Я уроженец Старого Халифата, а обращение "синц" - это к раскосым жителями Империи.
   Я почувствовал себя полным придурком.
   - Извини, капитан. Спросонья перепутал... Ты сегодня Гродверда не видел? Не могу найти.
   - Он пошел к тракту, - коротко пояснил воин. - Караульные говорят, что отправился туда еще затемно. Взял с собой факел и меч. Если найдешь дружка - поторопи. Я велел моим людям седлать коней.
   Утро было теплым, солнце впервые за три дня выглянуло из-за мраморных туч. Светило ослепительно, блики играли на чистейшем нехоженом снегу.
   Прикрываясь рукой от яркого света, я быстро взбежал по пригорку на тракт. Приземистая фигура Рубаки, окутанная паром, возвышалась над широким бочагом. Стоял воин на поросшей жухлой травой кочке, что-то внимательно разглядывая в незамерзающей воде.
   - Гродверд! Капитан велел поторапливаться, хватит грязь месить.
   Тот медленно обернулся, махнул рукой, словно подзывая. Возвращаться он точно не собирался.
   Ругнувшись, я спустился на мягкий, пропитанный тухлой водой грунт. Под подошвами сапог противно чавкнуло, из земли выступила, пенясь, зеленая жижа. Приходилось ступать по едва различимым следам, что не провалиться в трясину. Но, несмотря на предосторожности, изредка оступался, и тогда теплая вода переливалась через голенище сапога, а я громко и забористо ругался.
   Пускай с некоторыми трудностями, мне удалось пробраться через нескончаемую череду неглубоких ям и луж с жидкой грязью.
   - Если зря сюда полз, - мой голос сочился недовольством, - ночью тебе в постель ушат болотной воды выверну.
   - Смелое заявление, - спокойно проговорил Рубака. - Где твоя благодарность? Хотя, от вас, оборванцев, и не такого дождешься... Гляди-ка, что видишь?
   Я склонился над удивительно чистой водной гладью. На дне были видны очертания какой-то фигуры.
   - Что это? Тело?
   - Нет, - Гродверд покачал головой. - Мраморная статуя. Или гипсовая. Древняя.
   - Откуда ты знаешь?
   Вместо ответа он протянул мне какой-то маленький, продолговатый предмет. Это был искусно высеченный человеческий палец. Гладкий, теплый, внутри него словно тлел крохотный уголек.
   Почему-то у меня заслезились глаза. От переносицы ко лбу поднялась боль.
   - Смотри сюда, - он указал на кромку леса, граничащего с топью. - Там тропа. Чуть в стороне грунт, будто плугом перепахан. Не так уж лес и необитаем. Да и статую эту, сдается мне, притащили сюда недавно. Следы на грязи свежие.
   - Глупость какая-то. Кому это нужно? И как они прошли через топь... Да и вообще, тебе-то это зачем? Мозги лишний раз размять?
   - Я любопытный, - ухмыльнулся он, - а статуя не простая. Чую. Вот с какой целью, и кто ее притащил - большой вопрос. Не стоит отмахиваться от того, что на первый взгляд кажется несущественным. Попрошу капитана отправить сюда отряд следопытов.
   - Так он тебя и послушает...
   - Послушает. Есть у нашего ордена кое-какие привилегии. Не зря же мы эти кольца и мечи носим? Ладно, идем в лагерь. Может, успеем поесть.
   Капитан со всей серьезностью отнесся к совету Гродверда, чем немало меня удивил. Отправил в лес десяток всадников, с которыми поехал и ведун.
   Полевую кухню уже разобрали, так что довольствоваться нам пришлось солониной и сухарями.
   Я оказался никудышным всадником.
   Лошадь меня не слушалась, постоянно сворачивала с дороги, выбивалась из колонны. Ветер сек лицо, крепко держать поводья мешали неудобные перчатки, но снять их - сразу отморозить пальцы. К вечеру, после всех мучений и нескольких часов позора, я ощутил ноющую боль в спине и бедрах. Задница превратилась в сплошную мозоль.
   На привал остановились как раз тогда, когда меня уже одолевала мысль слезть с седла, пристукнуть топориком норовистую кобылу, и никогда, ни при каких обстоятельствах даже на шажок не приближаться к проклятому седлу.
   Хромая и постанывая, я рухнул на скатку с одним-единственным желанием - поскорее умереть...
   Во время ужина отрядный писарь обмолвился, что к Сестрам мы доберемся вечером следующего дня. Эта новость меня порадовала, а уверенности добавляло по-весеннему чистое небо и подтаявший на тракте снег.
   Шатры разбивать не стали, ограничившись костром и грудой камней, выложенных рядом у кострища. Когда булыжники нагревались, от них шло приятное тепло, и сохранялось оно довольно долго.
   Ужинали снова солониной, жесткой, тягучей, как подметка, и сухими рисовыми лепешками. Интендант от щедрот своих выделил всем по кружке браги. Сытый и изрядно захмелевший, я улегся спать едва ли не в самом костре, прижавшись ноющей спиной к теплым камням.
   Сон пришел быстро.
  
   Сестры. Так здесь называли десяток сторожевых башен, что растянулись вдоль границы Мискарелля с Эйфариносом. В каждой башне имелся небольшой, но крепкий и хорошо вооруженный гарнизон. Несколько метательных орудий и конный отряд. Именно с этих башен отслеживались сигнальные костры в близлежащих поселениях по обе стороны границы, и именно из них отправляли гонцов в главную твердыню в смежных землях - форт Дубовый Щит.
   Первая Сестра, встретившаяся нам на пути, оказалась непохожей ни на одно из видимых мною укреплений. Здесь уже сказывалось влияние востока, особенности местной культуры и зодчества. Наследие цивилизаций, упоминания о которых сохранилось лишь в древнейших летописях.
   Башня выглядела изящной и грациозной, как подарочная свеча из Карохара, но вместе с тем было в ней что-то могущественное. Эдакий стальной клин - простенький с виду, но попробуй его согни...
   У подножья башни располагалась невысокая, но довольно длинная пристройка - конюшня. Именно под ее крышей ждали своего часа скакуны знаменитых "летучих" отрядов Эйфариноса. Летучими их прозвали за стремительность.
   Давным-давно коневоды Старого Халифата вывели новую породу лошадей - схарцаммов, что на общем языке звучало как "восьмикопытные". Писарь, любезно поделившийся со мной частичкой истории, говорил, что в названии породы заключен тонкий намек на одну из народностей, что входила в состав Эйфариноса - большое кочевое племя, именующее себя схарцианами. Когда Восточный Дома еще не был единым, Империя не единожды предпринимала попытки подчинить коневодов своей воле. Соперничать с многочисленно превосходящими силами схарцианы не могли и поступили на диво мудро - попросили защиты у Халифата.
  
   Замиру Цуалдану, моему другу и первому учителю:
  
   Стоило сделать это раньше, но, надеюсь, читающий эти строки меня не осудит и поймет.
   В те годы я был глуп и темен, многого не знал и о гораздо большем даже не догадывался. Но такие люди как Замир Цуалдан, отрядный писарь и хранитель летописей Дубового Щита, помогли мне измениться. Многое из того, что описывалось выше, я узнал именно от него. Истории былых времен навсегда пленили, окутали цепями из легенд и преданий оборванца из Ромбада... Именно писарю обязан я своей страстью к летописям и истории нашего мира, которой не без удовольствия делюсь со всеми желающими.
   Удивительно, но нам посчастливилось встретиться еще раз. Много-много позже. В другое время, в изменившемся до неузнаваемости мире. Знаю, что Замир прожил совсем недолго после нашей встречи. Умер над своими летописями, в полуразрушенном форте.
  
   Мы натолкнулись на возвращавшийся с дежурства разъезд.
   Легко одетые воины выглядели уставшими, их сапоги и штаны пропитала грязь - на границе третий день хлестал дождь, иссушенная земля жадно впитывала влагу. Всадники, все как один невысокие, худощавые, под стать скакунам. Из оружия лишь короткие луки да узкие кривые сабли. На головах странные тряпичные косынки с нашитыми кольчужными кольцами, лица крылись за серыми платками.
   - Схарцианы, - пояснил Замир Цуалдан. - В строю от них мало толку, зато как разведчики и ловцы разбойников просто незаменимы. Видишь, у седел кнуты подвешены? Жуткие штуки - кожу секут почище сабель.
   От башни брал разбег широкий тракт, утопающий в грязи. Орры почему-то на дух не переносили Восточный Дом, и за дорогами здесь ухаживали мастера Каолита. А они, мягко говоря, уступали оррам в мастерстве.
   Высокий каменный обелиск, словно выраставший из земли у обочины, сообщал путникам, что они вступают в земли объединенного Эйфариноса. Самого большого, богатого, загадочного и противоречивого из всех Домов. Многотысячные города, древние библиотеки, необъятные рынки, сотни дорогих борделей и жесткие, безжалостные законы - все это Эйфаринос. Цветущие сады и безжизненные пустыни Халифата, остовы древних строений и полноводные реки, сладкие фрукты и отравленные клинки - и это тоже Эйфаринос. Родина величайших ученых и лучших наемных убийц, прекрасных, как распускающиеся лилии женщин и вспыльчивых мужчин... Я мог бы много рассказывать об этом месте теперь, но в те дни меня не интересовало ничего, кроме жесткого седла и сбитых в кровь бедер.
   Народы севера и запада недолюбливали восточных собратьев, не без основания считая тех редкими хитрецами и прохвостами. Правда, это не мешало им ценить хорошие клинки, сработанные мастерами городов Тац-Цао и Нинан-Науи, и вдоволь дымить табачком с ароматами ванили и редких трав, поставляемом из Халифата.
   Есть еще одна особенность, про которую упоминал раньше, но так и не удосужился подробно описать. "Единым" Дом был только по названию. На деле Эйфаринос оставался разделен на Империю и Старый Халифат. "Заклятых друзей" строивших друг другу козни не одну сотню лет... Император и Халиф до сих пор вели заочное соревнование, в котором, по всеобщему убеждению, победу одерживал первый. Но на деле, как и во всем остальном Каолите, Домом правил Большой совет.
   Остаток дня занял путь к Дубовому Щиту.
   Скучное путешествие, скрашиваемое болтовней писаря.
   Мимо нас проплывали поля, небольшие поселения отшельников и глинобитные хижины приверженцев старых религий. Благо, ручейков и озер в этих местах хватало. Меня интересовало решительно все - от крытых соломой крыш, до одежды местных жителей и ковки подков.
   - Не понимаю, зачем нужны Император и Халиф, если все решения все равно принимает совет? - Настало время отвязаться от Замира и завалить вопросами Гродверда.
   - Пес их разберет, этих правителей - отмахнулся он. - Я многое знаю о битвах, правильной заточке мечей, неплохо знаком с тонкостями жизни в Мискарелле и быте наемных отрядов. Пару легенд помню. Но политические игры для меня - темный лес. Дам тебе хороший совет: не забивай голову этой ерундой.
   К вечеру мы добрались-таки до Дубового Щита. Это был даже не форт, а большой каменный блок на холме, с десятком стрельчатых окон, неглубоким рвом и смотровой башенкой. Писарь говорил, что строился форт в спешке, - когда первый "ветерок" Великой Бури достиг земель Эйфариноса, - но добротно и старательно. Стены толстые, внутренний двор надежно укрыт покатой крышей из просмоленных досок и черепицы. На стенах хватит места для трех сотен стрелков. Правда, ров пришел в негодность: с годами размытая дождями земля заполнила его, и теперь искусственная преграда поросла сорняками.
   Городские ворота был распахнуты настежь, а в небольшой караулке несли стражу хранители порядка. На плечах - белые плащи, доспехи начищены до блеска. Рядом с ними воины местного гарнизона казались невзрачными в своих серых стеганых куртках и мешковатых штанах.
   Капитан пограничного отряда сплюнул и выругался, когда один из бойцов, пробегая мимо нас, засмотрелся, запнулся о собственную пику и шлепнулся в грязь.
   - Доложите коменданту, что отряд воротился, - процедил Иридин сквозь зубы, когда солдат закончил отряхиваться. - Пусть созывает офицеров к ужину, есть что обсудить.
   Мы въехали в форт.
   В нос ударил запах сырости, холод каменных стен остудил мое разгоряченное скачкой тело. Я соскочил с лошади и поморщился от боли. Ноги словно одеревенели, спину простреливало всякий раз, когда делал шаг. В голове появилась счастливая мысль о кровати, горящем очаге и миске солдатской каши, заправленной салом и луком.
   - Советую не медлить и сейчас же отправиться в штаб к креатуру, - развеял мои грезы Гродверд. - Поторопиться не мешало бы. Близится время штормов, навигацию закроют до весны, и тебе придется куковать три месяца в порту Квар-Муа. А на это никаких денег не хватит.
  
   Креатур капнул на конверт красного воска и придавил тяжелой печатью с гербом Каолита. Подписал грамоту и вручил ее мне. Вместе с кошелем.
   - На дорогу должно хватить, - пробурчал он, делая запись в гроссбухе. - А если будешь рачительным, сможешь протянуть на острове до самой весны. Если деньги кончатся - иди в Монастырь. Там накормят, койку выделят... в общем, на улице не останешься.
   С Гродвердом попрощаться я так и не успел - уехал на продуктовом подводе, что направлялся за фуражом в город Чуан. За время нашего путешествия я с ним так и не сдружился. Голова моя в то время была забита другим - предстояло интереснейшее путешествие через бесконечные пески Вурды-Дуона.
  
   Говорят, спустя полгода Гродверд Хейкард погиб. Повел группу хранителей в логово контрабандистов, промышляющих смольнейком, и был смертельно ранен стрелой в горло.
  
   Глава 6
   Кукловод

16 год Н.В.

Граница королевств Тускен и Паут

Юго-восток

  
   Валидо задумчиво разглядывал маленькую книжицу в жестком переплете. Редкого света, что попадал в фургон через зарешеченное окно, едва хватало, чтобы разглядеть позеленевшие от времени латунные завитки на углах. Переплет был не простым - с секретом. Книжицу не удавалось открыть вот уже четыре дня, со дня отбытия из застенков Красных башен. Кто-то подбросил ее кукловоду в мешок с вещами...
   Два года он провел среди слабоумных. Далеко на юге. Там, где Парусный мыс врезается в беспокойное море туманов.
   Под неусыпным оком ведунов, каждый день проходил через жуткие процедуры. Окунание в бадью с ледяной водой, бесполезное и бесконечное созерцание пересыпающихся песчинок в часах, ингаляции едким дымом, кровопускание и "лечение" голодом. Утешало одно: вечером ему разрешали снимать обруч и сидеть на берегу озерца в яблоневом саду. Несмотря на постоянную хандру и грудной кашель, кукловод находил свое положение терпимым. Он ожидал худшего.
   Зато появился простор для полета мысли. Куча свободного времени располагала к размышлениям, изредка прерываемым всхлипами соседа по келье.
   Еще были сны.
   Их-то Валиадо боялся больше всего! Темные, мрачные, непонятные и пугающие. Они оставляли в памяти яркие образы: золотое солнце, черное солнце, зеленое солнце. Тени...
   Когда появляются тени, мир наполняет шелест...
   Кукловод вздрогнул и едва не выронил книжку. Погрузившись в воспоминания, не сразу заметил, что повозка остановилась. Конвоиры о чем-то жарко спорили.
   Дверца со скрипом отворилась, в проеме появилась приземистая фигура Тойшао - отрядного мага. Кукловода теперь не считали опасным и решили не отрывать ведунов от работы в Красных башнях, а обойтись магом, тремя арбалетчиками и семеркой наемных бойцов из южан. Лысый, пухлый Тойшао не выглядел грозным. Но первое впечатление бывает обманчивым.
   - Вылезай, - он поманил кукловода толстым, похожим на сардельку пальцем.
   Конвой остановился у границы леса. В начале весны незамощенные дороги представляли собой жуткое месиво. Пробираться по ним - сплошная мука. Приходилось постоянно вытаскивать повозку из грязи и чаще обычного давать отдых жеребцам. Люди мокли под моросящим дождиком, спорили, срывали друг на друге злость.
   Валиадо глядел на них с улыбкой - в фургон влага почти не просачивалась.
   - Сегодня заночуем здесь, - недовольно проговорил десятник, командовавший вооруженным эскортом. - Река вышла из берегов и размыла тракт.
   - А что же завтра? - подал голос седовласый проводник, нанятый в небольшой деревеньке по дороге. - Или командир думает, что дорога подсохнет за ночь?
   - Не подсохнет, - согласился десятник. - Но завтра мы натаскаем бревен из леса и соорудим небольшой мосток через жижу. Людей у нас много, должны управиться.
   - Проще съездить в ближайшую деревню, - предложил какой-то молодой всадник явно расстроенный решением командира. - Наберем мужичья, инструментов и нескольких быков с телегами пригоним. Всяко быстрее выйдет, чем самим возиться!
   - Не нужно. Добровольно с тобой никто не пойдет. Силой заставим - поднимут вой. Да и вряд ли королю Тускена понравится, что мы его народ гнобим. Разве только заплатим деревенским...
   В толпе зароптали. Интендант возмущенно упер руки в бока. Валиадо мрачно улыбнулся. Никто не хотел тратить монеты на столь неблагодарную затею. Но рубить лес всадникам хотелось еще меньше...
   - Есть обходной путь, - негромко проговорил один из мечников. От других наемников его отличало то, что поверх кольчуги он носил потертый табард с вышитым на груди гербом Каолита.
   - Что ты сказал? - переспросил маг.
   - Говорю: есть другая дорога - через Мон-на-Мор. Место тихое, дороги сносные. В прошлом году, когда еще к вам не прибился, охотился за разбойниками в тех краях. Только заплутать легко. Сами не пройдем.
   - А проводник на что?
   - Не-не, мы так не договаривались! - неожиданно заголосил проводник. - К руинам не пойду. Там призраки водятся.
   Десятник заржал. Остальные поддержали командира хохотом и колкостями. Даже Тайшао не сдержал улыбки.
   - Старик, мы не боимся призраков! - давясь смехом, проговорил тот самый всадник, что предлагал съездить в деревню. Его ладонь легла на рукоять меча. - Я ж говорю - годом раньше мой отряд разбивал там бивуак. Самое страшное, что может с тобой случиться - подотрешь задницу борщевиком. Его там мно-о-ого растет.
   - Верно, - все еще давясь смехом, десятник утер слезы. - Духов боятся малые дети да вислоухие селяне. Что за Мон-на-Мор? Кто знает?
   - Развалины. Глыбы песчаника, остовы башен, плющ, вьюн, пыль и бурьян, - принялся объяснять маг. - Раньше там был город... не скажу точно - чей. Может даже одного из мертвых народов.
   - Руины как руины, - пожал плечами мечник в табарде. - Помню, что было холодно и сыро. Сквозняки. Ничего особенного.
   Десятник хмыкнул, развернул коня и подъехал к проводнику. Свесился с седла. Глаза воина оказались на уровне глаз старика.
   - Проведешь нас к развалинам? Или утереть тебе сопли и дать на прощание кусочек жженого сахара? Решайся. Ты давно вырос из детских штанишек.
   - Отведу, - недовольно пробурчал проводник. Лицо налилось краской, но он продолжил: - Только кроме обещанных монет дадите мне нож со стальным лезвием и десяток стрел с четырехгранными наконечниками.
   - По рукам. Хрен знает, зачем тяжелые стрелы в этой глуши... Повозку оставим здесь. Бартол, Локол! Сторожите ее. Если объездной путь окажется сносным - пришлю за вами кого-нибудь из ребят.
   Проводник сказал, что нужно вернуться назад. Туда, откуда начиналась узкая тропка, петляющая через лес.
   Валиадо кутался в плащ, пытаясь сберечь остатки тепла. Впрочем, без особого успеха. Спасал хмельной отвар из фляг наемников.
   На ходу перекусили сыром и размоченными в воде ржаными сухарями. Еда казалась кукловоду гадкой. От нее в животе словно гранитный блок образовался.
   В лесу еще встречались сугробы, ноздреватые и серые. С голых ветвей вязов срывались капли, над землей начинал стелиться вечерний туман. Сам воздух казался пропитанным влагой, густым, как каша.
   Кукловод закрыл глаза. Он мечтал о горячей похлебке с репой и сушеным мясом, которую воины готовили на ночных стоянках, и кружке горячего вина с корицей и душистым перцем... От мыслей не отвлекало даже нацеленное в спину острие арбалетного болта. Смерть принесла бы облегчение. Тревожил лишь Тайшао. Маг был примером того, как человек, не обладающий могучим даром от рождения, может отточить мастерство до остроты клинка. Пусть повелевал Тайшао лишь ментальными потоками, но делал это мастерски. Валидо то и дело ощущал невидимые пальцы, осторожно касавшиеся его сознания. Маг следил за ним, готовый в любую секунду жестоко наказать за неповиновение.
   Лес то редел, то деревья вновь выстраивались плотно друг к другу, как пехотинцы на поле боя. Попадались срубы лесничих, землянки с обвалившимися крышами. Всадники изредка разъезжались в стороны, громко разговаривали и размахивали факелами, чтобы отпугнуть лесных хищников и предупредить разбойников - мол, не вздумайте сунуться. Валиадо находил это пустой тратой сил и времени, так как считал, что ни один вменяемый грабитель не будет устраивать засаду в подобном месте, где путников днем с огнем не сыщешь. Именно поэтому всегда выбирал для странствий такие тропки - вблизи от считавшихся проклятыми развалин, мрачных трясин и полей битв. Обычно не прогадывал. Зато на оживленных трактах его грабили трижды, а один раз главарь шайки заставил Валиадо неделю развлекать своего сосунка кукольными представлениями... И еще к нему проявила интерес кашеварка. Тонкая, как обглоданная кость, и такая же привлекательная. Однажды ему пришлось уступит...
   Кукловод поморщился, будто надкусил зеленую сливу.
   - Приехали! - гаркнул вернувшийся из очередного разъезда бородатый детина в промокшей стеганке с меховым воротником. - Дальше лес кончается. Впереди три дряхлые башни.
   - Хорошо, - оценил новость десятник. - Заночуем в одной из них. Ночью опять будет моросить, а мне до смерти надоело посыпаться мокрым! Култон, поезжай-ка за парнями к тракту. Дорога в лесу терпимая, повозка проедет... а застрянет - вытолкните. Не криви рожу!
   Коней стреножили, напоили, накормили овсом и завели под своды накренившейся башни. Бойцы разложили два больших костра, на крепкой жерди подвесили чугунный котелок, наполнив его из бурдюка водой. Вскоре в воздухе разлился запах перченой каши.
   Стоя под мелкой моросью предсказанной десятником, Валиадо задумчиво разглядывал остовы башен. Еще в детстве он слышал, что Мон-На-Мор был самой древней постройкой, когда-либо упоминавшейся в летописях. По крайней мере, в обжитых землях. Первым о них написал знаменитый путешественник Болионад Аджвени в году 896 по Старому Времени. Уже тогда руины были безжизненными и пустовали не один век. С тех пор многие графы, лорды и даже простые торговцы и крестьяне пытались обжить Мон-На-Мор. Здесь возводились дома, небольшие замки и сторожевые заставы. Но теперь их и след простыл, а башни и стены из красного песчаника по-прежнему стоят, вбитые в землю грузом минувших столетий.
   Вернувшись под темный свод башни, Валиадо выпросил солдат факел и уселся в углу, рассматривая книжицу. От долгожданной похлебки и вина клонило в сон, но кукловод продолжал внимательно изучать заколдованный переплет. Книга никак не хотела открываться, и это только подогревало интерес...
   - Что у тебя там такое, одержимый? - Маг появился словно из неоткуда.
   - Книга, - отрывисто бросил Валиадо. - Взял из библиотеки, когда собирался уезжать.
   - Позволь взглянуть, - Тайшао протянул пухлую ладонь. - Ты получишь книгу обратно, даю слово.
   "А чего, собственно, боятся? Он ее не все равно откроет..." - подумал Валиадо и передал Тайшао книгу.
   Толстый маг задумчиво покрутил ее в руках. Провел пальцем по латунной окантовке, попробовал открыть. Безуспешно. Нахмурился, бросил угрожающий взгляд на кукловода.
   - Что за шутки? Как отрывается замок?
   - Не знаю, - пожал плечами Валиадо.
   - Здесь должна быть защелка...
   Маг долго возился с книжкой, но так и не сумел открыть. И решил использовать свой талант. Кукловод почувствовал, как воздух сгущается. Вокруг рук Тайшао появилось бледноватое свечение. Мгновение, и послышался звонкий щелчок.
   - Зачарована! - Маг, несмотря на промозглый ветер и вечернюю прохладу, обливался потом. - Чтоб тебя... да ведь это колдовство. Гр-р-рх...
   Валиадо не понял, что произошло. Он просто увидел, как из груди мага, разрезав балахон, высунулось окровавленное острие. Послышался душераздирающий скрип - лезвие провернулось в ране. Маг хрипел, на губах пузырилась кровавая пена. За спиной Тайшао стоял тот самый воин в табарде с гербом Каолита.
   Мечник освободил свое оружие, презрительно толкнул ногой в спину Тайшао. Маг, еще совсем недавно грозный и надменный, с глухим хлопком упал на заросшие жухлой травой камни. Дернулся и затих.
   Валиадо застыл, не в силах пошевелить даже пальцем. Воин стоял понуро, опустив руки и склонив голову так, что подбородок касался груди. Люди у костра, обернувшиеся на шум, медленно поднимались. Скрипнула сталь - кто уже успел выпростать меч.
   Убийца вскинул голову. Улыбнулся кукловоду. Глаза воина застлали черные бельма, по щекам текли струйки крови. Кровь лилась изо рта, носа и ушей. Подмигнув, человек завалился на бок. Его рвало кровью.
   Шелест...
   Обруч на голове Валиадо задрожал, стал обжигающе холодным. Острые зубья терзали кожу, боль сделалась просто не выносимой.
   Трое воинов двинулись вперед. Один остался чуть позади - спешно заряжал арбалет. Впереди всех шел сержант. Он выставил перед собой клинок, ловя лезвием блики костра.
   - Ублюдок! - прорычал командир.
   Валиадо, терзаемый болью, понял, что оправдываться бессмысленно. Он хотел бежать, но какая-то сила приковала его к месту. Обруч продолжал дрожать и рвать в клочья кожу на голове. Если не бойцы, то он точно его доконает...
   Кукловод вцепился в медный обод и что есть силы дернул вверх. Об боли сознание едва не померкло. Снять зачарованный обруч не удалось, пришлось сделать еще рывок.
   Удачно.
   Тут же хлопнул арбалет. Болт прошел совсем рядом с головой Валидао, оцарапав висок и вырвав клок волос, со скрежетом воткнулся в стену.
   "Свободен!" - Мысли были на диво ясными и четкими.
   Ярость, ненависть и отчаяние, накопленные за годы заточения в Красных башнях, вырвались на волю.
   Кукловод легко завладел сознанием двух воинов. Они обрушили мечи на ничего не подозревающих соратников. Затем обменялись смертельными ударами, и кровь вновь оросила каменные плиты.
   Арбалетчика сбежал. Оказался покрепче остальных, и завладеть его сознанием не получилось.
   Было тихо, лишь стреноженный лошади испугано ржали у импровизированной коновязи.
   Валиадо вернулся к трупу Тайшао и поднял книгу. Теперь она открылась легко... Мигом позже, кукловод выскользнул на улицу.
   Дождь хлестал землю, ветер нес водяную пыль, рвал плащ - мокрая накидка звонко щелкал по воздуху под напором бури.
   Валиадо бежал.
   Оскальзывался, падал в грязь, но всякий раз поднимался. Громады полуразрушенных башен обступали его со всех сторон. Ветер ревел в бойницах, пыльных залах, стонал в арках и осыпавшихся дверных проемах. Звуки сливались в монотонный, загробный гул.
   Добежав до края поляны, Валиадо вломился в лес.
   Кукловод был свободен.
  
   Под сводом башни догорал костер. Ветер разметал угли по полу, в воздухе стоял запах крови, горелой каши, вина и смерти. Одинокая книжица лежала в багровой луже. Все страницы в ней оставались пустыми... кроме одной. Искусный рисунок. Воин в табарде с гербом Каолита убивает мечом мага. Кругом мрак и красный камень. За спиной воина распахнула крылья похожая на ворону тень.
  
   Глава 7
   Моркос
  
   Пока весь остальной континент заваливало снегом, а яростный ветер выл за окнами застывших под ледяной коркой домов, в Вруды-Дуоне господствовало лето. Это не мои родные северные края, где солнце лишь изредка высовывает свое блестящее рыльце из-за туч. Здесь этот багровый шар занимал четверть неба. Пекло так, что мозги начинали потихоньку закипать. Местные жители посоветовали обвязать голову платком, а то меня точно бы удар хватил.
   Жизнь здесь кипела лишь в городах. Мне они напоминали муравейники. Тесные улочки, всюду грязь, вонь, постоянный гомон и духота. Стен не было, дома строились, как кому заблагорассудится. От оазисов, вокруг которых в былые годы вырастали города, остались только воспоминания.
   Я, по мере сил, старался не задерживаться в этих муравейниках, предпочитая ночевать в фургоне или под открытым небом, но дышать чистым воздухом. До сих пор подташнивает, когда вспоминаю, какой смрад стоял в крупном городе Ашменаль, славном своими мыловарнями.
   Каолит был щедр к своим будущим защитникам. На полученные от креатура деньги я нанял повозку, закупил впрок воды в глиняных кувшинах, и путешествовал в удовольствие. Особенно красиво было вечерами. Когда раскаленное солнце клонилось к закату, пески наливались багрянцем, а небо казалось нежно-нежно розовым. Смотреть на него в такие мгновения - душу радовать.
   Мы ехали по мощеному широкими плитами тракту. Дорога была слегка присыпана песком, кое-где ветер нагнал небольшие барханчики.
   Я поинтересовался у возницы, как часто орры чистят тракт. Ответ меня удивил.
   - Зачем чистить? С этим управятся бури. Ливень прибивает песок, ветер выдувает его с тракта. Орров здесь нет. Плитам же веков больше, чем самому старому королевству на юге...
   Тогда, конечно же, я не поверил этому сморщенному черносливу в тюрбане.
   "Скажет тоже - дождь! Похоже, приезжих дурачат везде. Не только у нас в Ромбаде. Да и разве может дорога просуществовать так долго? Ведь как по маслу катимся!"
   Дикий оазис я видел лишь однажды. Первые впечатления кажутся сейчас смешными.
   "Вот тут-то без магов точно не обошлось! - думал я, глядя на раскидистые пальмы, кристально чистую воду и свежую поросль травы на берегу. - Чудо..."
   Вокруг озерца высились шатры из тонкой кожи. Днем в них прохладно, ночью - тепло. Спать - одно удовольствие. У вкопанных в песок жердей, заменявших коновязь, лениво пережевывали жвачку чудные горбатые животные. Верблюды. Мне их вытянутые морды сразу не понравились. Так что когда одна из животин надумала плюнуть в вашего покорного слугу, я был готов и увернулся от плевка размером с грушу.
   Погонщики верблюдов сочли это хорошим знаком. Корабли пустыни почтили меня вниманием. Ура.
   Странные они, люди пустыни. Мудрые, улыбчивые, скрытные... но не упускающие возможности поделиться знаниями. Многое я узнал той ночью, у костра. Внимательно слушал слова сморщенного, иссушенного жаром песков человека. Он помешивал угли длинной железной жердью, внимательно следил за искрами, что взмывали к темному звездному небу.
   Ел местный люд мало, но вкусно. Не скупясь на изыски и лакомства. Отдавали предпочтение фруктам, овощам, перченому вяленому мясу. Похлебок здесь не варили, каши готовили непривычно жидкие, без сала или жира, приправляя сушеными фруктами. Запивали неплохими персиковыми и сливовыми винами, охлажденным чаем или же столь любимым мною шербетом. Заедалось все диким количеством сладостей из теста, сахара и, до сих пор плохо себе представляю это, лепестков роз.
   Осколки древнейшей империи в обжитых землях все еще сверкали. Мудростью в словах пустынников, остовами пирамид и башен, выглядывающих из-под песка. Пустыми городами и храмами, высеченными в редких скалах.
   Квар-Муа обозначил себя рядом высоких колон. Их верхушки венчали металлические шары. Мой извозчик рассказал, что ночью в этих шарах разгораются огоньки, дабы каждый путник мог без проблем добраться сюда. Оказывается, похожие столбы - правда, пониже этих - были разбросаны по всей пустыне, служа чем-то вроде маяков для заплутавших путников.
   Курорты - единственное, что позволяло правителям Вурды-Дуона гордо держать голову. Единственное, что не давало Каолиту подмять под себя этот чудной край. Владыки песков бросили все ресурсы и силы на то, чтобы превратить побережье в уголок Новомирья в обжитых землях. Не прогадали. Вся знать из лордств, королевств и Домов стремилась побывать здесь...
   Пески уступали буйству цивилизации. То тут, то там виднелись рядки пальм, озерца, мраморные бассейны, купальни, настоящие дворцы из белоснежного гипса и мрамора. Фасады строений увивал плющ или виноградник, вместо заборов цвели и зеленели ухоженные палисады. На балконах задорно топорщились зонтики их тонкой кожи и перьев, а под ними прятались от солнца какие-то люди.
   Я с грустной усмешкой осмотрел себя. Потертый стеганый жилет, домотканая рубаха, штаны из грубой мешковины и солдатские сапоги.
   - Потрепанный путник и сверкающее великолепие Квар-Муа. - Оставалось только ухмыляться. - Вор и убийца в обители роскоши.
   Жизнь порой выкидывает такие фортеля, что любой драматург обзавидуется. Даже Эймануль Сульский, над романами которого рыдают женщины Каолита...
   Возница остановил повозку у высокой платформы из оструганных досок и бревен. Я как раз собирался выходить, как заметил двух молоденьких девиц, неспешно прогуливающихся вдоль зеленых насаждений. Они с интересом разглядывали повозку, словно ожидая - кто же этот новенький, приехавший на побережье? Мне в одночасье перехотелось выходить.
   Только когда девицам надоело ждать, и они ушли, я выбрался на платформу. Жилет спрятал в мешок, расшнуровал до груди рубаху и потопал в гильдию перевозок. Путешествие через пустыню обошлось в семь клюдициев - крепко, но каждая монетка стоила полученных впечатлений.
   Воздух на улице полнился ароматами диковинных цветов, запахом зеленой травы и вечноцветущих фруктовых деревьев. А где-то вдали - мне не было видно из-за громоздких дворцов и постоялых дворов - шумело море. Бриз выдул из головы тревожные мысли. Хотелось просто идти по улицам, мощенным разноцветной брусчаткой, зачарованно разглядывая витрины, выхватывая взглядом из толпы красивых девушек в кокетливых шляпках и с зонтиками в руках.
   Правда, последние на меня внимания не обращали. Видимо я был похож на слугу, или того хуже - попрошайку, невесть как добравшегося сюда.
   - Милостыню не даем! - Управителю хватило одного взгляда в мою сторону, чтобы все для себя решить. - Давай-ка, парень, уходи подобру-поздорову... Чего смотришь волком? Кликну стражу!
   Мужчина еле помещался за письменным столом. Перед ним на столешнице лежала кипа бумаг, стояла чернильница, рядом - подставка для перьев и печать в коробочке. Все аккуратно, со вкусом. В общем, другого ожидать не приходилось - место не простое.
   - Не тужься. Штаны замараешь. - Я положил на стол бумаги.
   Толстячок внимательно рассмотрел оттиск треугольника Каолита, потом долго таращился на подпись креатура. Наконец пробормотал:
   - Вроде все в порядке. Смотри, парень, если спер ее у кого-то - лет шесть на рудниках камень крошить будешь. Кто таков?
   - Моркос. Еду в университет. В вашем городе задержусь ненадолго - пока не подышу подходящее судно. Если нужно, могу показать и другие бумаги.
   Я вытащил из мешка деревянный тубус. Управитель хмыкнул, но спорить больше не стал. Лишь когда подписывал разрешение на заселение, пробубнил, сохраняя при этом напыщенно-важный вид:
   - Извиняюсь, не сдержался. Это только с виду к нам тяжело добраться, а так - от бродяг и попрошаек проходу нет! Перетопить бы их море... Ах, о чем это я? Ну да. Спутал вас, за что уже извинился, с воришкой. Хм-м, а обычно я редко в людях ошибаюсь.
   - Вы и в этот раз не ошиблись.
   Управитель, который оказался не таким уж и плохим человеком, помог с заселением и даже подыскал корабль. Он мог бы отправить меня в тот же день на небольшой ладье под Хеленнвейским стягом, да я не захотел. Хотел немного послоняться по побережью.
   Следующим утром отправился купаться, прихватив особый муанский хитон - белый, с золотой вышивкой на груди, - плетеные сандалии и коврик из тростника. Так что теперь от остальных отдыхающих я отличался лишь буйной шевелюрой и обветренным лицом. Хотя, последнее свойственно большинству северян, независимо от положения в обществе и образа жизни.
   На побережье солнце не обжигало, но приятно грело. Высокие перистые облака представлялись тысячами молоденьких барашков, гуляющих по небосводу. Бриз остужал разгоряченное тело, шелестел листвой палисадов...
   Песок на пляже разительно отличался от того, что в пустыне. Здесь он был белым, как мрамор в местных дворцах. Море - светло-голубое, чистое, непривычное взгляду северянина. Волны медленно накатывали на песок, обдавая пеной и солеными брызгами стайки игравших у воды детишек. Родители сидели под широкими зонтами и степенно попивали вино или же ели большие полосатые ягоды в твердой кожуре. Бросалось в глаза, что одиночек на пляже почти не было.
   Раскатав коврик, я лег на спину и закрыл глаза. Солнце припекало, но приятный ветерок, дувший с моря, уносил зной в сторону городка.
   Кажется, я задремал.
   - Кокосовое масло?
   Возле меня стояла девушка - судя по оливковой коже и темным глазам, родом из Халифата. В ее угольно-черные волосы был вплетен белоснежный цветок с алой сердцевиной. Короткое белое платье с цветной вышивкой на груди. На шее - ожерелье из ракушек и мелких драгоценных камней.
   - Ты сгорел, - девушка забавно сглатывала окончания слов, говорила торопливо, и понимать ее удавалось с трудом. - Возьми. Лучше тебе на солнце не сидеть. Прячься под зонтом или купайся вечером. Как только садиться солнце - на пляж сбегается молодежь. Приходят музыканты, мы пьем вино и пляшем! Приходи, если хочешь, будет весело.
   Улыбнувшись, она неспешно пошла дальше по берегу, весело разбрасывая песок ногами. Я взял глиняную банку, а взгляд не отрывался от оливковой кожи и белого платья...
   - Северянин! - Теперь возле меня выстроилась целая куча каких-то парней и девушек. Все они были смуглыми, глаза горели весельем - в воздухе висел легкий запах вина и фруктового табака.
   Впереди всех стоял паренек лет двадцати. Может, немного старше. На шее толстенная цепочка с медальоном, а на указательном пальце медное кольцо. Смутно знакомое.
   - Да вы поглядите! - пропищала какая-то рыжая деваха, с толстым слоем румян и пудры на щеках. - Он ведь белый, как сметана! Ой, теперь весь красными пятнами пошел!
   Ее шутка показалась спутникам удачной и все просто покатились со смехом. Вот еще не хватало! Чтобы юнцы надо мной потешались.
   - Не вижу ничего смешного. Шли бы вы отсюда?
   - Ого, да у него и выговор не наш, - удивился курчавый парень с медным кольцом. - Ты северянин? Откуда?
   - Ромбад...
   Договорить мне не дали. Просто засыпали вопросами:
   - Твой папа лорд?
   - Вы уже вступили в Каолит?
   - Никогда не видел настоящего северного лорда!..
   - А правда, что у вас до сих пор молятся забытым богам, а женщин перед сном бьют?
   - Я не лорд! Не бастард. Не дворянин. Не сын купца... Нет, и сам не торгую мехами и медом! Вас не касается ни мое прошлое, ни будущее. Но, чтобы вы отвязались поскорее, скажу, что еду в университет.
   Ну да. Не смог сдержаться. Похвастался. Но оно того стоило - мои собеседники удивленно замолчали. Лишь курчавый усмехнулся и спросил:
   - Дар? Какой?
   - Зов стали.
   - Правда? Интересно. У меня тоже. К слову, я - Мелгер.
   Отделаться от назойливой компании так и не удалось. Они толклись вокруг меня весь день, а вечером затащили в Сады солнца, где танцевали разряженные в пух и прах девицы, пели менестрели, было много, много и еще раз много вина, сладостей, перченого мяса, свежих соков и красивых женщин столько, что голова кружилась.
   Я плюнул на все условности. Никогда так не веселился! Правда, вечер омрачило одно происшествие - когда на сцену выбрались темнокожие певцы и жонглеры с далеких островов, столбы и каркасы беседок, которые оплетали виноград и вьющиеся розы, как по команде обрушились. Никто серьезно не пострадал, но веселье было испорчено. Потом нагрянули хранители и перевернули все вверх дном, разыскивая следы возможного саботажа. Насколько мне известно - не нашли ничего.
   Утро застало меня врасплох. Обожженная кожа зудела, сильно хотелось пить, а ноги болели так, словно провел весь день в седле. Одевшись, я выхлестал кувшин шербета и отправился на прогулку. Но далеко, впрочем, не ушел.
   Меня будто порыв ветра подхватил. Закружил, развернул и впечатал во что-то твердое с такой силой, что сознание на мгновение погасло. Пробуждение было не из приятных.
   "Почему стало темно? Голова болит... Не могу пошевелиться..."
   - Не дергайся. Станет хуже. И смотри на свет - быстрее проморгаешься.
   Верно. Помогло. Правда, боль в голове не исчезла, зато я мог видеть, кто меня так ловко приложил. Напротив стояла женщина в серых бесформенных одеждах. На голове вязаная шапка, из-под которой выбивались сальные русые локоны. Взгляд пронзительный, зрачки черные-черные. В руках - тяжелый фонарь.
   Я прижимался спиной к холодной стене.
   Попытался добраться до спрятанного в рукаве корда, но не смог даже руку поднять - тело словно веревками опутали.
   - Мать твою... - прошипел я. - Это ты меня так по башке огрела, курва?
   - Выбирай выражения, северянин, - проговорила незнакомка. В проулке запахло дождем. Меня еще сильнее вжало в кладку. Голос у девки был на удивление низким и хрипловатым.
   Сказать, что я испугался - ничего не сказать. Даже стая месшифов и беспокойные души мискарелльских воинов не произвели на вашего покорного слугу такого впечатления!
   - Перестань ерзать! Представь, что ты в трясине. С каждым движением тебя все сильнее затягивает вглубь.
   Послушно замер, прикидывая, как бы слинять от этой стервы, но ничего дельного на ум не приходило. Пришлось дальше играть в покорность.
   - Я тебя внимательно слушаю.
   - Замечательно. Люблю умных мужчин. Чтобы избавить себя и тебя от лишних разговор - вот. - Она сняла с шеи деревянный медальон. На нем была изображена пятиконечная звезда. В каждом луче - символ пяти основных элементов. Знак ментальной магии - человеческий элемент, как называют его ученые, - мерцал.
   - Орден магов. Понял, - кивнул я и тут же пожалел. Невидимые ремни врезались в кожу. - Может, отпустишь все-таки? Слово даю - мстить не стану.
   Незнакомка пожала плечами. Меня обдало морозом, воздух вновь наполнился запахом дождя, и путы звонко лопнули.
   - Знаешь, можно было бы просто подойти, похлопать по плечу и поздороваться, - сказал я, лежа на земле.
   - Извини. Не хотела испугать.
   - В следующий раз лучше пугай... В чем дело? Это какой-то ритуал, которым приветствуют новичков?
   - Нет, - мрачно усмехнулась девушка. - Отчаянная мера. Меня, к слову, зовут Райвелин.
   - Моркос. Так что за мера такая? В чем трудности?
   - Дело особой важности. Не Каолитского масштаба, конечно, но жизнь осложнить может многим.
   - Я весь внимание.
   - Вчера ты видел, как обрушилась беседка в садах Солнца. - Она не спрашивала, а утверждала.
   - Видел. Грустное зрелище. Мне там понравилось.
   - Так вот это, - она не обратила внимания на мою ремарку, - следствие древних чар. Колдовства.
   Меня замутило. От одного лишь слова "колдовство" веяло неприятностями.
   - Так... - протянул я. - И что дальше? Для чего ордену нужен даже не студент, а кандидат в студенты?
   - Дело касается дипломатии. Причем - трехсторонней. Это сложно. - Райвелин вздохнула. - Ни в коем случае нельзя допустить шумихи. Ты мне нужен, чтобы провернуть одно дело. Сразу оговорюсь - выбрала тебя, поскольку остальные отдыхающие не подходят. Ты - тот, кто недавно на побережье. Темная лошадка для всех в округе. Незнатного происхождения, а внешность... хм... подозрительная. Селишься в одном из лучших особняков, соришь деньгами. Загадочная личность. Вызываешь интерес.
   - Тогда я не подхожу. - Меня это даже порадовало. Не хотелось связываться с колдовством. - Нужен человек неприметный.
   - Нет. Тебе не обязательно быть тенью, чтобы помочь ордену.
   - Занятно.
   - В общем, есть одна особа - дочь Халифатского посла. Ношиа Кельви. Капризная, строптивая интриганка, помешанная на магии и колдовстве. Дара в ней нет. И это не дает гордячке покоя.
   - Предлагаешь очаровать ее?
   - Нет. Я бы нашла кого-нибудь посимпатичнее и более знатного рода. - Снова улыбка. - Глупышка приобрела на черном рынке обруч. С виду ничего особенного - безделица из медной проволоки. Но в ней есть сила. Наш орден не против некоторых игрушек, доставшихся обжитым землям после Бури: вроде колец, распознающих яды, или нефритовых палочек, кипятящих воду. Не знаю, откуда выплыла эта вещица, но печать колдовства на ней иная.
   - Ага, слышал про такое. - Наконец-то появилась возможность показать магессе, что я не круглый дурак и дикарь. - Наделение - самое сложное и опасное из видов колдовства, верно?
   - Удивил. Верно. - Райвелин пустилась в объяснения: - После того, как уничтожили Кристалл, многие артефакты начали работать не так, как задумывали колдуны. Обруч притягивает несчастья. Причем носителя они нисколько не касаются. Достается лишь окружающим и, насколько мы можем судить, со временем станет только хуже. Ментальные потоки искажены, не иначе.
   Я вспомнил, как меня шибануло балкой по плечу.
   - Какая нехорошая особенность!
   - Ты даже не представляешь, насколько... Ношиа отказалась внять гласу рассудка, заявив, что обруч - ее собственность, и орден не имеет права диктовать свою волю на нейтральной территории. Здесь она права.
   - Сложное дело.
   - Сложное, - согласилась Райвелин, - но это лишь два угла конфликта. Третий - правители Вурды-Дуона. Есть договор о том, что на территории курортов не должны применяться ни колдовство, ни магия. Ответственность за это несет орден. В обмен Каолиту открыли торговые пути через море Туманов и часть Восточного моря, а в порту Квар-Муа не взимаются пошлины с судов гильдий.
   - Ага. Кажется, начинаю соображать. Если кто-нибудь прочухает, что дело в колдовстве, и орден не может силой отобрать побрякушку у девки, а неприятности все множатся, - разразится скандал?
   - Именно, - кивнула Райвелин. - Отношения с правителями Вурды-Дуона, понятное дело, такой мелочью не испортить, да и игрушку у дочери посла все равно отберут, но гораздо разумнее замять дело сейчас. Так, чтобы никто вообще ничего не узнал.
   - Резонно. Но какова моя роль?
   - Сыграешь опального мага, - девушка ухмыльнулась. - Всего-то и нужно, перехватить Ношию, напустить туману и вручить записку. Тщеславие не даст посольской дочери проигнорировать такое предложение. Ни с кем из ордена эта дурочка разговаривать не станет, меня она знает в лицо, зато среди ее знакомых водится много магов-нелегалов... Таким тебе и предстоит стать. На время. Представительство ордена в Квар-Муа твою кандидатуру одобрило.
   - А дальше?
   - А дальше - я вступлю в игру. Приведи Ношию к монастырю. Ночью. Девушка не пострадает... если не будет глупить.
   - К слову, а сама-то ты кто?
   - Глаза и уши ордена. Чуть реже - руки.
   Я согласился.
   Почему? Хотел набрать вистов. Так или иначе, мое дело не окажется забытым. Каолит честен, а орден магов непогрешим. Так что в университет я приеду, имея за спиной небольшие заслуги.
   Обмануть дурочку, помешанную на колдовстве и магии? Что может быть проще. Я решил, что эта история станет эдаким прощальным подарком прошлому. И заделом на будущее.
  
   Найти Ношию Келвьи не составило труда - каждое утро девушка начинала посещением бассейнов с лечебной грязью. Вот подобраться к дочери посла оказалось сложнее. За ней по пятам шествовали три наперсницы с широкими зонтами в руках, угрюмый лысый распорядитель, оплачивающий любую прихоть девицы, и пара крепких, плечистых охранников. Оружие им заменяли широкие ремни с массивными пряжками.
   Девушка мало походила на уроженку Карохара. Светлые волосы, темно-зеленые глаза, белая кожа. В теле красотка.
   Райвелин надела мне на правую руку довольно неудобный медный браслет - метку всех магов, не принадлежавших к ордену.
   Натянув поглубже капюшон легкого серого плаща, я старался не показываться на глаза компании, но все время держался неподалеку, чтобы не терять из виду. Шанс представился, когда один страж отправился за кувшинами с водой, а другой увлекся курчавой наперсницей, с аппетитом уплетающей большой персик. Признаться честно, меня самого пленили капельки сока, стекающие по шее к ложбинке между грудей, но мысль о том, что тружусь на благо Каолита, пересилила плотский интерес.
   Скользнув за спиной увлеченного охранника, я незаметно срезал кошелек с пояса лысого. Не переставая двигаться, бросил кошель на брусчатку. Медные кругляшки, звеня и подскакивая, покатились в разные стороны. Распорядитель всплеснул руками, и бросился собирать монеты.
   Я вытряхнул из рукава пергамент. Проходя мимо Ношии, закатал рукав, показывая браслет. Глаза у девушки расширились.
   - Прочитай. - Пергамент скользнул ей в корзинку, а я свернул в проулок между домами, спиной чувствую удивленные взгляды наперсниц.
   "Повезло..."
   Ночью у Монастыря прохладнее, чем где бы то ни было на побережье. Впрочем, такая уж особенность монастырей - летом в них прохладно, а зимой - чем злее стужа, тем теплее камни. Жаль, что на севере нет подобных строений. Думаю, нищие оценили бы их по достоинству.
   Здесь же монастырь почти пустовал.
   Но яблоневый сад цвел буйным цветом, дорожки были тщательно выметены, трава между деревьями аккуратно подстрижена. Неподалеку от сада - пасека. Это притом, что ухаживали за всем здесь всего семеро послушников, две сестры и пара монахов.
   Лишь позади удивительного пятиугольного строения раскинулся безжизненный клочок земли, утыканный старыми и новыми родовыми обелисками, а еще высокими урнами из толстой глазурованной глины. Кладбище. Обелиски внутри полые, южане высыпают в них пепел и прах, оставшийся от погребальных костров.
   Как и завещали давно всеми забытые боги - никакой жизни не должно было быть на кладбище. Землю посыпали солью, безжалостно выпалывали сорняки и траву. Безжизненная проплешина. Не самое приятное зрелище, надо признать, особенно - ночью. Только в урнах, наполненных песком, торчали букеты засохших роз. Мертвые цветы для мертвецов.
   Я стоял в тени сторожки, в которой, судя по всему, хранились заступы, щебень, песок, цемент, ведра и прочие необходимые для поддержания порядка на кладбище вещи.
   Как и условились - я зажег лучину, когда колокол пробил полночь.
   Долго ждать не пришлось.
   Ко мне, хрустя гравием узкой тропинки, направлялась невысокая фигурка в простом хитоне.
   Девушка явно торопилась... Что ж, ее можно было понять.
   Конечно, я не удержался и раскаленным ножом вскрыл сургучовую печать на свитке. В послании говорилось, что, дескать, маги-нелегалы - в моем лице! - предлагают Ношии в полной мере раскрыть могущество обруча. Потому что он - могучий артефакт, в который колдуны заключили великую силу. Якобы, носящий его потихоньку раздувает в себе искорку дара.
   Ну, как говорят у нас на севере, человеческая глупость - страшное оружие. А наивная глупость - смертельное. Причем именно для того, кто этим оружием обладает.
   - Приветствую, маг! - Вблизи, да еще без дорогой одежды, корсета, румян, помады и прочих женских хитростей, девушка не выглядела красавицей. Но и дурнушкой такую назовет только круглый дурак.
   - Не здесь. - Я потушил лучину. - Следуй за мной.
   Мы пошли, петляя между высоченными, широкими, массивными и изящными обелисками. Мою кожу словно морозец пощипывал, а глаза чесались и слезились. То ли кладбищенская земля так подействовала, то ли просто нервничал. Хотя, с чего бы вдруг?
   У меня в кармане лежал оправленный бронзой кристалл, который горел во тьме ярче любого фонаря, но я пока не хотел его доставать. Луна в достаточной мере освещала дорогу, а привлекать к себе внимание колдовским светом не хотелось, - хранители с ряженым проходимцем церемониться не станут.
   - Положи обруч сюда. - Мы остановились напротив большого рассохшегося дубового стола, окруженного четырьмя обелисками семейства Ялирити.
   Ношия водрузила на столешницу обруч, завернутый в шелковый платочек.
   - Стой смирно. Сейчас разбужу в тебе дар.
   Девушка затрепетала. От нее пахло волнением и ароматическими маслами. Я осторожно развернул платок. Что же. Вещь и вправду не выглядела чем-то особенным. Витой обруч из меди, украшенный крупным янтарем.
   - Никогда бы не подумала, что в нем скрыта такая сила, - прошептала дочь посла.
   Я властным жестом велел ей замолчать. Вспомнил, как вели себя ментальные маги на причале во время обряда Выявления. Поглубже натянул капюшон. Поднял руки к небу. Голову опустил на грудь. Выждал...
   Хлоп!
   Воздух сотряс негромкий взрыв. Меня уже знакомо обдало морозом. Я вскинулся испуганно.
   Ношия, казалось, ничего не заметила.
   "Что за дьявольщина? Неужели обруч проявляет себя?"
   Ничего другого не оставалось, кроме как продолжить игру...
   Отвлек меня от всего этого маскарада сдавленный вздох девицы. Янтарь на украшении начал едва заметно мерцать. Пожалуй, днем этого не заметишь даже. Зато в ночи выглядело внушительно. Налилась пылающей зеленью медь. Воздух над ней заметно трепетал, как над раскаленным песком в пустыне. Обруч задрожал, запрыгал, рассыпая искры. Вокруг него сгустился, наэлектризовался воздух.
   - Да. Кажется, у тебя есть дар, - сказал я.
   Радостно запищав, Ношия бросилась мне на шею, трижды горячо поцеловала.
   - Спасибо! О! Благодарю! Я знала! Знала! Это лучший день в моей жизни! Уж теперь-то я покажу всем этим курицам, смеявшимся надо мной в Карохаре. Не верили, стервы, что и у меня в роду были колдуньи...
   Даже в столь жарких объятиях мне сделалось холодно. Вновь накатила головная боль. Я пошатнулся и едва не упал, повезло, что рядом находился стол.
   - Что такое? - спросила девушка. - Тебе плохо от моего могущества? Может...
   Ее прервал жуткий скрежет. Обдав нас колючим облаком из пыли, цементного крошева и праха, ближайший обелиск развалился на четыре части. Вазы взорвались песчаными фонтанами. Воздух сделался густым, как студень, лип к рукам и ногам, мешал двигаться быстро. Я увидел, как Ношию слегка приподняло над землей и бросило в сторону. Девушка приземлилась на зад, сдавленно вскрикнув. Вокруг ее ладоней зарделось багровое сияние...
   Второй обелиск обратился облаком пыли. Из него, дикое воя и размахивая руками, на нас устремилось нечто, закутанное в старый саван. Глаза чудовища горели холодным и плотоядным огнем голубого цвета.
   Даже ожидая чего-то подобного, я чуть сознания не лишился. Ношия же закричала так, что у меня заложило уши.
   - Беги! - Пришлось воздеть девчонку на ноги и подтолкнуть. - Беги! Ты подняла покойника!.. Некромантка!
   Девушка припустила так, что схарцианские жеребцы позавидовали бы. Вазы за ее спиной взрывались, обдавая несчастную песком и пылью. Когда девчонка скрылась из виду, раздался заливистый хохот Райвелин.
   - Ну ты и вырядилась! - Я тоже не удержался и рассмеялся.
   Вблизи магесса походила на нищенку, проведшую зиму в пыльном и затянутом паутиной подвале. Натертое мелом лицо, распущенные волосы, подведенные углем глаза... Никогда не видел таких длинных и пышных волос! Да еще и угольно-черных.
   - Замечательно! Все прошло даже лучше, чем можно было бы предположить! - Она была страшно довольна. Подхватила обруч и тут же нацепила на голову.
   - Чего творишь? - Мне стало не по себе. - Это ведь опасный артефакт?
   - Ага. Опасный! - вновь заливисто захохотала девушка. - Для того, кто пытается отнять его у меня.
   Магесса разительно изменилась. От сдержанной, холодной служительницы ордена не осталось и следа. Передо мной было пламя эмоций и страсти, заключенное в довольно аппетитное тело.
   - Демоны бы тебя побрали! Кто ты такая и, ради всех забытых богов, что мы сейчас сделали?
   - Небольшая месть. Сладкая, как спелый финик. - Она сбросила с себя тряпье, отряхнула роскошные волосы от праха и песка. На девушке было красивое дорожное платье, целиком, казалось, состоявшее из атласа, кружев и вышивки. - Она знала, как мне дорог обруч. И все-таки выкупила его у ростовщика! Лучше бы Ношия его в море утопила или переплавила в бесполезный кусок меди. Но нет! Шлюхе все было мало! Она нацепила мой обруч на ручную обезьянку одной из своих наперсниц...
   Я молча схватил ее за плечи, развернул к себе лицом.
   - Ты меня надула?
   - Конечно.
   Нечто подняло и отбросило меня в сторону. Я приземлился на плечо и зашипел от боли. В тело, обездвижив, будто тысячи ледяных игл впились.
   - Вот, - девушка бросила в меня мелкой медной монеткой. - За труды. Из тебя получился отличный дурак.
   - Я доберусь до тебя! - Во мне говорила злость. Что можно противопоставить колдовству? Корд? Умение незаметно кошелек срезать? Смешно.
   - Какие мы сердитые. - Вновь насмешка. - Малыш, найди меня, если тебя не примут в университет. Я напишу тебе отличную рекомендацию. А что? Станешь людей веселить в Карохаре. Может, когда-нибудь дорастешь до звания придворного шута.
   Она сорвала с шеи медальон и сжала в кулачке. Через мгновение он обратился пеплом.
   - Пока, дорогой! - Райвелин сдула пепел в мою сторону и скользнула в ночь.
   Никогда я не чувствовал себя таким идиотом! Ни до, ни после нашей встречи.
   Было обидно. Злость клокотала в горле. Но я встал и поспешил прочь с кладбища, потому что от монастыря в мою сторону двигались три фигуры с фонарями в руках.
   Как хорошо, что корабль мой отплывал утром! Иначе эта история могла оборваться где-нибудь здесь, и последним ее штрихом стал бы клинок хранителя порядка.
   К слову, тот медный браслет я по-прежнему держу у себя. Как символ глупости, женской мстительности и того, что нельзя доверять никому.
  
  
   Глава 8
   Кукловод

Королевство Тускен. Юг

   Валиадо сидел под старым, раскидистым дубом и глядел на узкую полоску заросшей бурьяном дороги. Холодный утренний дождь шелестел по палой листве, маленькие ручейки стекали по изрезанной трещинами и морщинами коре прямо за шиворот кукловоду, но того мокрая одежда нисколько не волновала. Он три дня плутал в чаще. Да не просто плутал, а убегал от жуткой тени, неотступно преследовавшей его от самого Мон-на-Мора.
   Появлялась она по ночам: стоило остановиться на ночлег, как где-то близко, едва ли не над самым ухом, слышался шелест:
   Протяни руку... Не бойся... нас...
   Валиадо зажимал ладонями уши.
   - Я этого не слышу! Тебя нет! Тебя не может быть! - кричал так, что болело горло. Днем тварь оставляла его в покое. Лишь в краткие утренние часы кукловоду удавалось прилечь, зарывшись в сырую листву.
   Было трудно дышать - боль распирала ребра, страшно хотелось есть и спать. Но едва Валиадо засыпал, сны превращались в череду непонятных картин. На них рисовались горящие города и замки; выжженные поля, заваленные человеческими трупами реки, воды которых позеленели от гнили. Неведомый берег, озаренный тысячами огней. Разноцветные бутоны роз, опутанные черными нитями. Тотемы и топи. Пирамиды и подземные залы, освещенные кристаллами мерцающей соли.
   Однажды ему приснилось громадное войско, что двигалось через заснеженные равнины.
   Метель, лед, обветренные лица... Голод... Лишения... Лошади умирают прямо под седоками...
   Теперь даже для снов сил не осталось.
   Протяжный скрип вытащил Валиадо из мира грез. Кукловод подскочил, привалился плечом к дубу, но сама мысль о беге внушала отвращение и страх. Не лучше ли позволить преследователям схватить себя, чем продолжит бессмысленное шатание по лесу?
   Валиадо в тупом оцепенении уставился на дорогу.
   Это были не наемники. И не гвардейцы. Даже не кроваво-красный фургон охотников за головами.
   Повозка, - старая, с натянутым на каркас полотняным тентом, - раскачивалась на ухабах. Дородный возница едва удерживался на козлах, всеми силами стараясь не свалиться в грязь. Вдруг, свистнул и сильно потянул поводья.
   - Дальше не повезу! - крикнул он. - Колея неровная, одни колдобины да ямы. Если оси сломаются - назад на своих двоих добираться будем.
   Взметнулся полог, двое мужчин соскользнули в бурую дорожную жижу.
   - Да и хрен с ним! - Один из них, длинноволосый здоровяк в поношенном кожухе и мешковатых штанах, заткнул за пояс топор. - Надоело трястись в твоем поганом сарае на колесах...
   - В следующий раз верхом на осле поедешь, рожа бесстыжая! - толстяк погрозил кнутом.
   - Заткнитесь уже, трепачи, - третий, немолодой коротышка с охотничьим ножом в руках, указал острием внутрь фургона, - кончаем страшилище и едем домой. До утра хочу свалить из Тускена. Желательно - с деньгами.
   Возница слез с козел, принялся помогать подельникам. Они с большим трудом выволокли из повозки огромный тюк. Кукловод вздрогнул - с одного конца тюка торчали ноги.
   Толстяк мотнул головой в сторону леса. Мужчины потащили пленного к деревьям. Валиадо даже привстал, чтобы получше разглядеть происходящее. Ему вдруг стало не по себе. А случайно ли он оказался тут, у дороги? Ведь здешние леса густые и территории занимают настолько огромные, что в них можно плутать до бесконечности. И все же он здесь. Что если тень гнала именно сюда? К размытому тракту?
   Пленник отчаянно дергался, что-то хрипел. Кукловод, спрятавшись за широким стволом дуба, продолжал наблюдать за происходящим. Длинноволосый душегуб вытащил из-за пояса топор, примерился и крепко приложил связанного обухом по голове. Тот содрогнулся, зарычав от боли, но дергаться и биться в путах не перестал, чем изрядно удивил Валиадо. Удар-то увесистым был.
   Сглотнув, кукловод прикрыл глаза и призвал дар. Разум здоровяка открылся даже легче обычного, нарисовав полную ненависти картину.
   Молоденькая красивая девушка, ряды деревенских домов, речка... Перекошенное лицо пленника, - не такое, изуродованное шрамами и залитое кровью как сейчас, а чистое лицо обыкновенного юноши. Он улыбался...
   Мысли развернулись в другую сторону:
   Кровь, меч, выскальзывающий из ладони, полные боли и отчаяния глаза верзилы, два тела возле его ног. Парня обступает толпа. Горят факелы, где-то вдали горько плачет женщина...
   Валиадо встряхнул головой, освобождаясь от плена чужих мыслей. Внутри здоровяк клокотал от чувств! Ничего подобного кукловод никогда не ощущал в людях, никто не мог делиться с ним воспоминаниями. Закусив губу, сосредоточился на коротышке, занесшем над жертвой нож. В последний миг рука убийцы дрогнула, и вместо того, чтобы прикончить здоровяка, ударила длинноволосого в живот. Взвыв, подельник уронил топор и повалился на землю. Коротышка отточенным движением перерезал себе горло, захлебываясь кровью, рухнул на спину.
   Крик, наполненный ужасом, разлетелся над лесом. Грузный возница взлетел на козлы. Щелкнула плеть, повозка рванула вперед, разбрызгивая грязь и дико раскачиваясь на ухабах...
   Валиадо сплюнул кровь - прокусил губу насквозь. Глубоко выдохнув, как после тяжелой работы, оттолкнулся от дуба и поплелся к пленнику. Тот, ворочаясь в луже крови, негромко всхлипывал.
   - Сейчас-сейчас, - приговаривал кукловод, вспарывая путы ножом. - Да не дергайся! Я помочь хочу.
   Он попытался завладеть разумом брыкающегося парня, и... ничего не получилось. Здоровяк, казалось, оградился непробиваемой стеной.
  
   - Клогарт, говоришь?
   Пришлось изрядно потрудиться, прежде чем кукловод разжег огонь. Хорошо еще, что у убитых нашелся мешочек с кресалом и сухим трутом. Ветви кругом были сырые, горели плохо, но давали хоть какое-то тепло.
   Валиадо уже порядком подзабыл, что это такое - греться возле костра.
   - Ларт Клогарт. Из города Саарша, что у границы королевства Ит и Хехора. - Парень был необычным. Курчавые волосы редкого серо-пепельного оттенка, круглое лицо, чуть раскосые зеленые глаза. Поразительно высокий и крепко сложенный. Пожалуй, Валиадо не встречал никого выше. Плечи как у кузнеца, ладони широкие, мозолистые. На пахаря или лесоруба этот молодой мужчина не походил. Да и на гребца - тоже.
   - Ты разбойник? - Валиадо подбросил в огонь более-менее сухих веточек, собранных под деревьями.
   - Нет, - клацая зубами, выдохнул Ларт. - Рубака... был им, во всяком случае. До вчерашнего вечера. Кто теперь - не знаю.
   - Неужели? - удивился кукловод. Он почувствовал легкий укол зависти. - Нужно очень постараться, чтобы влипнуть в такую заварушку, будучи учеником университета.
   - Я не ученик, - нахмурился Клогарт, - а полноправный брат ордена! Самый молодой за всю историю университета, между прочим. Мне было девятнадцать лет, когда получил кольцо. До вчерашнего дня у меня их было три.
   Он замолчал. Что-то терзало его душу, рвалось наружу. Парню нужно было выговориться. Валиадо понимал, что останавливало Рубаку: перед ним сидел незнакомец - грязный, рано постаревший человек с безумным взглядом. Разве о таком собеседнике мечтаешь, когда на душе тяжело?
   Но Ларт не сдержался:
   - Я так любил ее! Бросил ради ее улыбки орден, провалил задание, порученное мне мастерами! А она... - В его глазах разгоралось безумие. Жуткое, черное. - Шлюха! Тварь! Ненавижу! Презираю...
   - Не стоит говорить об этом, раз тяжело даются слова, - торопливо проговорил Валиадо. Ему сделалось жутко. - Я видел кое-что и кое о чем догадываюсь.
   - Видел? - Парень нахмурился.
   - Потом объясню. У всех свои тайны. Не стоит забивать голову такой ерундой, когда живот пуст. - Кукловод давно не ощущал подобного прилива сил и бодрости. Обруч не истязал его, проклятая тень исчезла, от преследователей ни слуху, ни духу... можно было сосредоточиться на насущном. - Что это за лес? Далеко мы от Клэйтона?
   Было видно, что Ларт смутился.
   - Лес как лес, названия не знаю. Меня привезли с юга, из деревни Тыквенный Дол. Где-то здесь течет река Кавага, значит, от столицы Каолита мы не так уж и далеко. Двадцать дневных переходов... А куда нам, собственно, надо?
   - Нам? Я тебя с собой не звал. Или так нужна компания? Не постесняешься путешествовать с кукловодом?
   - Кукловод? - теперь уже улыбался Ларт. - В детстве я любил кукольные представления... А назад мне все равно дороги нет.
   Он показал Валиадо обрубки указательного, большого и безымянного пальцев левой руки. Затем расстегнул ворот грязной рубахи - на груди, обрамленное воспаленной кожей, вздулось тавро, каким обычно помечают домашний скот.
   - Орден не прощает. Я пролил кровь братьев, нарушил указ мастеров... Сайтар Мейральд, мой друг, не стал слушать объяснений. Он мог бы позволить уйти, но не захотел. Заплатил тем душегубам, чтобы мне глотку перерезали в лесу, подальше от людских глаз... Когда-нибудь мы вновь встретимся с Сайтаром. Тогда он пожалеет, что не прикончил меня в Тыквенном Доле своими руками.
   В его глазах вновь появилась искорка безумия. В этот раз - кроваво-красная.
  
   Сняв с убитых не испачканную кровью одежду, забрав деньги и собрав все, что только может пригодиться в дороге, кукловод и опальный Рубака вышли на тракт. Ларт прихватил топор, - сунул в ременную петлю на поясе, что больше подходила для ножен. Лишь когда они двинулись по дороге, Валиадо осознал, насколько могучим станет Клогарт, когда войдет в мужской возраст - кукловод еле поспевал за спутником, настолько размашисто и резво шел Ларт.
   Местность, окружавшая их, была одинаковой и лишенной красок; Валиадо казалось, что они ходят кругами. Куда ни глянь, всюду полуголые ряды деревьев, чахлый кустарник. Редкие полянки сменялись непроходимыми буреломами. Дождь неистово хлестал по капюшонам дорожных плащей. Земля превратилась в густую бурую жижу, в которой утопают ноги.
   - Деревенские говорили, - Клогарт стучал зубами, - что в сезон дождей Кавага может выйти из берегов. Хотелось бы до зимы перебраться на другую берег. Меня могут преследовать. Орден никогда не прощает предателей. Мы - плевок в лицо всем мастерам... Нужно надежное убежище. Но лучше - убежать как можно дальше.
   - Будет тебе убежище. Зима настанет - выгонишь медведя из берлоги, - буркнул Валиадо. Он устал, промок до нитки и страшно проголодался. - А насчет преследования... мне, пожалуй, тоже стоит поостеречься. Как можно перебраться через Кавагу?
   - В приречном городе Маленькая Бухта есть паром, - Клогарт легко перескочил огромную лужу, а кукловод снова набрал полные сапоги воды и грязи, - правда, идти придется по тракту. Это опасно, ведь меня будут искать... да и тебя, по всей видимости, тоже.
   - Хорошо, - кукловод, взвесив все "за" и "против", решил согласиться. - Если пойдем чащобами - не успеем и к следующей зиме. Вряд ли нас так быстро хватятся... меня уж точно. В кошеле есть немного монет, так что какое-то время протянем. Может, еще и на комнатушку на постоялом дворе выгадаем.
   - Мне нужен меч, - неожиданно заявил Ларт.
   - Зачем? - не понял Валиадо.
   - Я не могу жить без оружия, - горячо затараторил юноша, - оно для меня как хлеб и вода! Вырос с клинком в руках, с ним же и умирать буду. Зов Стали не зря прозвали именно так. Мечи манят Рубак, просят напоить кровью. Три дня без оружия - уже руки дрожат...
   Кукловод задумался. Он еще не решил, чем стоит заняться прежде всего: найти загадочного Риасса или попытаться отомстить Трибуналу? К первому взывал разум, ко второму - ненависть. "В любом случае, - Валидо покосился на Ларта, - здоровяк обеспечит хорошую защиту".
   - Будет тебе меч, - пообещал Валиадо. - Если в Маленькой Бухте есть оружейник, обязательно купим. Почему бы и нет? Но тогда останешься без горячей еды и крыши над головой.
   К вечеру они выбрались на тракт. К вящему недовольству обоих, он был изрядно загружен. Торговые караваны, телеги крестьян и пешие путники - все торопились перебраться на другой берег Каваги до холодов. На Ларта удивленно таращились дети, мужчины завистливо покачивали головами, а женщины бросали полные восхищения взгляды. Валиадо нервничал, вздрагивал каждый раз, когда замечал в толпе белые плащи хранителей.
   - Ссутулься, болван! - шикнул на Клогарта кукловод. - Ты слишком приметный.
   Смеркалось, когда они, смешавшись с толпой, вошли в Маленькую Бухту. Это был уютный, небольшой городок на берегу реки, выросший здесь по милости Каолита. Одноэтажные деревянные дома под дощатыми крышами, пара трактиров, большой постоялый двор и казарма - вот и все, чем могла похвастать Бухта. Главное ее достояние - крохотный причал и ряды торговых палаток со всякой всячиной.
   На паром выстроилась внушительная очередь.
   - Пойдем в таверну, - предложил Валиадо. - Нужно обсохнуть и... демоны! Так хочу горячего вина с перцем!
   Ларт улыбнулся.
   - Если спросят, кто мы такие, что отвечать будем?
   - Положись на меня, - после того, как отделался от тени, Валиадо почувствовал невероятную уверенность в себе. - Заставим всех думать, что я - странствующий историк из королевства Ит, а ты - молчаливый и злой охранник. Идем. До смерти надоело мокнуть.
  
   Глава 9
   Моркос
  
   Три недели минуло с тех пор, как наше судно покинуло Восточное море и оказалось во власти моря Льдов. Оно встретило нас ветрами и грохочущими волнами серо-стального цвета. Здесь дыхание зимы ощущалось острее, а морозы крепчали с каждым днем.
   На палубу я поднимался редко, укутавшись толстым шерстяным плащом с облезшим меховым подбоем. Подолгу стоял, ухватившись за штормовые леера, и смотрел на бушующую воду.
   Время штормов еще не наступило, так говорил наш кормчий, но скоро Северное море превратится в бушующий, опасный котел, и навигация закроется до первого месяца весны.
   В первые три дня морских странствий я дико страдал от солнечных ожогов. Кожа немилосердно чесалась под рубахой и слезала лоскутами. Здорово выручало кокосовое масло, да и корабельный монах изредка давал отвар, на время успокаивающий зуд. Гораздо хуже было осознавать, как обвела меня вокруг пальца та девчонка - Райвелин. Кто она? Неужели, весь спектакль разыграла ради глупой мести? Пожалуй, хорошая взбучка стерве не повредила бы... Но - руки коротки. С тем же успехом можно грозить голубю, нагадившему вам на новенький дублет.
   Я выбросил из головы Райвелин. Лучше наслаждаться морским путешествием, чем клокотать от бессильной злости. А идти к острову оставалось недолго...
   Огромное судно казалось мне пустым и заброшенным - пассажиров было всего десять, да и собирались мы лишь за обеденным столом, в остальное время предпочитая одиночество.
   На остров университета не попадают случайные люди, так что остальных, как и меня, вели туда дела и заботы. Богатые пожилые супруги с юга, например, собирались навестить сына. Или группа знаменитых зодчих, приглашенных для проектировки и возведения очередного университетского крыла. Из учеников, кроме меня, никого больше не было. Что, в общем-то, легко объяснялось: до начала учебного года далеко, и вряд ли кто-либо торопился расстаться с семьей и друзьями.
   Дни шли, сливаясь в сплошной поток. Сумерки опускались на мир все раньше, ветра усиливались. Севернее, там, где море сковывали льды, где невозможно судоходство и бушуют штормы, где сгустилась мгла, раскинулась безжизненная пустыня. Фростдрим. Меня радовало, что нас разделяла морская бездна.
   Весь путь занял немногим меньше месяца, погода окончательно испортилась, и когда на горизонте замаячили грозные силуэты "дракков" северян, матросы как раз заканчивали сбивать с оснастки намерзший лед.
   Боевые корабли морских волков Хеленнвейса быстро приближались к нашему судну; грациозные и стремительные. Носы "дракков" украшали резные морды змеев и бурых медведей; на белых парусах сиял древний герб Северного Дома - огненное зубчатое колесо божества Амнор.
   Когда "дракки" приблизились, мне удалось разглядеть знаменитых яронов, яростных воинов и непревзойденных мореплавателей. Именно они покорили три моря, колонизовали все мало-мальски важные архипелаги и острова; благодаря их картографам мы знаем, какие очертания имеет наш континент. Яроны первыми добрались до Фростдрима, встретились с колдунами и привезли их послов на материк... Впрочем, это сомнительное достижение, о котором лучше лишний раз не упоминать.
   - Эй, на пассажирском! - зычно крикнул высокий мужчина в бесформенном тулупе. - К острову плывете?
   - Да, куда ж еще! - Капитан стоял, подперев плечом стенку бака и набивал трубку. - Спокойной Воды тебе, Эйрих!
   - И тебе спокойной Воды, старый демон! - хохотнул мореплаватель. - Давненько тебя не видел... На обратном пути заходите в нашу бухту. Ты знаешь, где мой фьорд...
   - Зима на носу. Успеть бы до материка добраться.
   - В пучину морскую твой материк! - Эйрих плюнул за борт. - Перезимуете у нас. Мяса мы накоптили вдоволь, в подвалах полно репы и хлебных клубней, а женщины сварили пива столько, что моим парням за жизнь не вылакать! Но с твоим-то пузом, думаю, управимся дня за три...
   "Дракки" отстали, ветер погнал наш корабль дальше. Я остался на палубе, хотя вновь посыпал снег, да и качало судно немилосердно.
   Сквозь вечерний туман можно было разглядеть скалистый берег. Именно отсюда начинались земли Северного Дома. Тогда у меня появилась еще мечта - побывать в Визмерграде, чудесном, древнейшем городе, где все строения возводились из бревен и досок. Главным чудом в столице считалось большое укрепление, которое горожане называли кремлем. Сам Виземград пережил с десяток крупных осад, мелким подходам к стенам вообще нет счета, а во время Великой бури был разорен и сожженной колдунами. Возродился еще более прекрасным и удивительным. Сердце севера.
  
   Остров.
   Он появился неожиданно, словно прятался и ждал, когда мы окажемся достаточно близко. Высокие отвесные утесы, обросшие ледовой броней и ощерившиеся сосульками, принимали на себя удары волн
   Пока мы в поисках бухты огибали остров, я насчитал четыре охранные вышки, возвышавшиеся на скалах. Сквозь бойницы пробивался яркий свет, у подножий башен виднелись силуэты укрытых парусиной баллист.
   Путь в бухту проходил через короткий рукотворный тоннель, пробитый в скалах. Сам проход перегораживала толстая цепь, натянутая локтях в десяти над волнами.
   Где-то заскрипели невидимые глазу механизмы, цепь медленно опустилась в воду. Из двух сторожевых башен, что располагались по обе стороны туннеля, высыпали вооруженные арбалетами люди. Капитан сказал, что это такой странный обычай - встречать приплывающие суда при полном вооружении и в боевой готовности.
   Мир погрузился во мрак, едва мы оказались под гранитной аркой, но вскоре тьму озарили сотни факелов и ламп - это воины гарнизона вышли на боевые посты. Вдоль стен тянулись балкончики, на которых стояли защитники острова. Все в черных кожаных доспехах, в руках арбалеты и луки. Солдаты казались безликими и страшноватыми. Но вот впереди замаячил белый свет, и мы вновь оказались перед корабельной цепью. И снова вышки-близнецы по краям, снова люди с оружием, снова скрип механизмов...
   Я удивленно разглядывал переливавшийся магическими огнями древний обелиск на выступающей из воды скале. На гладкой поверхности были выбиты слова приветствия на всех наречиях, которые только существовали в обжитых землях. От вида некоторых букв становилось не по себе. Было в них что-то жуткое.
   На берегу нас встретила группа молчаливых людей в темно-синих сутанах, расшитых золотыми и серебряными нитями. Лица они прятали под глубокими капюшонами.
   Маги.
   Чуть в стороне от пирса виднелось небольшое поселение - четыре двухэтажных строения и целая россыпь одноэтажных домиков; еще дальше, выглядывая из-за невысокого холма, притулилась широкая, но невысокая башенка с пристройками - казармы. В центре поселения высился молчаливый и прекрасный в своей гротескной красоте Монастырь. Все было построено из камня.
   Под молчаливым присмотром магов мы прошествовали к приземистому зданию с черепичной крышей. Человек в темно-зеленом кафтане долго и тщательно изучал наши путевые бумаги, после чего подписал каждую из них и заверил печатью.
   Дальше за дело взялся рыжебородый капитан хранителей порядка. Он увел всех прибывших, за исключением меня, к таверне.
   - А мне куда? - Я удивленно поглядел на молчаливых магов.
   Один из них пожал плечами, ответил:
   - Ты будущий ученик. Раз начало учебного года еще не скоро, придется какое-то время провести в Монастыре. Настоятель с радостью примет будущего Рубаку... Читать умеешь?
   - Немного, но только на всеобщем языке. У нас дома не шибко научишься.
   - Ничего, - отмахнулся маг, - монахи помогут. В пристройке есть хорошая библиотека, полистаешь летописи, жизнеописания и научные труды. А там, глядишь, и весна наступит. Можешь, конечно, остановиться в таверне... но это накладно.
   Меня и вправду поселили в храме. Это место было единственным на острове, где за проживание не надо платить ни крусана. Хоть и приходилось изредка помахать метлой или колуном во дворе, но это было лучшее, что мне могли предложить. Так что жил я в свое удовольствие. Кормили до отвала, разрешали читать летописи военного времени и трактаты о разных тварях, созданных Кристаллом. Местные послушницы не обременяли себя венцом безбрачия, а в подвалах было полно терпкого сливового вина, необходимого для обрядов и лечения. В общем, жизнь в храме оказалась на диво веселой и даже интересной.
   Несколько раз мне разрешали покинуть поселок, и когда снегопады были не такими уж сильными, я прогуливался по мощеным разноцветными плитами дорожкам, разглядывал сторожевые башни, подолгу глазел на гипсовые и мраморные статуи древних полководцев. С самого высокого пригорка была видна длинная петляющая дорога, что бежала от ворот в сторону широкой каменной гряды. Вела эта дорожка прямиком к университету.
   Снега сошли.
   Небо очистилось от туч, багровое, помолодевшее за зиму солнце изливало на промерзшую землю робкое тепло. На семнадцатый день первого весеннего месяца в порт вошел маленький, но красивый корабль. Принадлежал он какому-то богатому купцу-южанину - на парусе неизвестный мастер искусно нарисовал весы и несколько бочек.
   На мощеный камнем пирс по трапу сошла целая делегация: женщины, дети, мужчины - все в дорогих нарядах, золотых украшениях, надушенные так, что у меня закружилась голова от обилия запахов. Следом шли многочисленные слуги и наемные работники. Грузчики тащили на закорках всяческий скарб, необходимый семейству купца в путешествии. Видимо, в сыне торговца также обнаружили какие-то крохи дара, и вся родня решила присутствовать при столь грандиозном событии, как поступление в университет.
   Когда люди покинули причал, в воздухе еще долго не мог рассеяться стойкий запах духов и притираний. Чета торговца целиком заняла один из местных трактиров - хозяин вывесил табличку, уверяющую, что мест больше нет...
   С этого дня начался массовый наплыв будущих студиозов. Кого здесь только не было! Люди богатые, люди бедные, ремесленники, землепашцы, охотники и матерые воины - народ наводнил некогда тихий и спокойный припортовый поселок. За место даже на самом захудалом постоялом дворе порой разворачивались настоящие сражения, с оскорблениями и рукоприкладством. Никто не хотел ночевать в неуютных шатрах, растянутых в местном парке скульптур и статуй.
   К двадцать пятому дню начавшейся весны, порт превратился в настоящий муравейник.
   В один из вечеров, предшествующих Дню Приема, я неспешно прогуливался по набережной. Волны медленно накатывали на высокий пирс, разбивались тысячью соленых брызг, водной пылью оседая на покрытые водорослями и мхом камни. Воздух оставался сырым, но свежим и приятным. В нем чувствовался привкус зимы, разбавленный слабыми ароматами наступающего тепла.
   - Эй, северянин!
   Со стороны постоялого двора ко мне направлялся высокий человек в алом дублете с серебряными заклепками. Поначалу я даже не признал в нем Мелгера.
   - Так ты уже здесь? - он улыбнулся. Следом за ним семенила невысокая девчушка лет пятнадцати. На ней был красивый подбитый мехом плащик, дорожные брюки из мягкой кожи и высокие расшитые бисером сапожки.
   - Полтора месяца в Монастыре живу. - Мы обменялись рукопожатиями. - А это что за красотка? Сестра?
   - Похожа? - Он снова улыбнулся и положил руку ей на плечо. - Навязалась с нами, хочет посмотреть, как меня зачислят на второй курс.
   - Ничего я не навязывалась! - зло отмахнулась девчушка. - Просто не хотела оставаться дома с тетей Фэрис... А на тебя, Мелгер, я вообще смотреть не хочу! Ты мне дома надоел со своими железяками.
   Она развернулась и быстро потопала в сторону постоялого двора.
   - Маленькая змеючка... Хотя насчет тети Фэрис Арная права! Несносная женщина старого воспитания... Руками не ешь, не кидай камнями в котов, не щупай служанок.
   - Веселое у вас семейство, - я покачал головой. - А откуда вы? В смысле, где живете?
   - Хладный Рубеж. Да-да, именно на нашей земле взяла разбег Буря... Мой отец служит Хеленнвейскому трону - отставной сотник с границы. Живем на отшибе царства. Зато, если стоять на самой высокой башне нашего замка, в лунную ночь можно увидеть очертания Крук'Альиона. Мы с отцом частенько рассматривали руины в подзорную трубу... жаль, что он не смог приехать.
   В голосе Мелгера проступили нотки горечи. Я решил сменить тему, дабы не сильно расстраивать нового знакомца:
   - Ты бывал в столице? Мечтаю хоть одним глазком взглянуть на Визмерград. Он что, действительно весь из бревен?
   - Абсолютно, - заверил Мелгер.
   - Странно. Ведь камень-то понадежней будет! А ну как опять война? Я видел Бодхардум - вот это дело. Скала неприступная. Не то что доски и бревна... Визмерград ведь сжигали однажды.
   - Сгоревшим стенам города лет было больше, чем нашим отцам, дедам и прадедам вместе взятым! - Казалось, что он немного удивлен моей глупостью. - Никогда не слышал про железные ели из хеленнвейских тундр? Они плохо поддаются топорам и редко падают даже от старости. Древняя ель, обожженная в огне, в сотни раз прочнее камня. В городе есть даже хранилища для готовых стволов.
   - Так вот оно что...
   - Стены неприступны. Другое дело, что ко времени разгара Бури колдуны пробрались внутрь города. Ворота были открыты - Визмерград пал...
   Он ненадолго замолчал. Видимо ждал, пока я переварю все услышанное.
   - А ты был в Бодхардуме? - неожиданно нарушил молчание Мелгер.
   Я вкратце рассказал историю о недолгом, но интересном путешествии с Гродвердом. Глаза Мелгера загорелись восторгом, когда он услышал о Серых рыцарях и их мертвой крепости. Парень грезил странствиями, восхищался воинскими подвигами, которые воспевают северные скальды...
   Вскоре мы распрощались. Он ушел к постоялому двору, а я направился в сторону Монастыря. Нужно было помочь послушникам снять деревянные саркофаги со статуй во дворе и наколоть побольше дров. Старое каменное строение еще хранило в себе остатки стужи.
  
   Долгожданный день приема наконец-то наступил. Хриплый гул сигнального рога возвестил об этом, когда я, надев самый лучший дорожный костюм, уже вышел на улицу припортового поселения. Воздух был наполнен самыми разнообразными ароматами, голоса сливались в рокот, дома украшали цветные флажки и ленты, над некоторыми постоялыми дворами и тавернами ветер трепал знамена с родовыми гербами и символами Домов. По улицам сновали скоморохи, странствующие певцы, кукловоды и лоточники.
   Ближе к празднично украшенному помосту зевак становилось больше, и проталкиваться сквозь толпу удавалось с трудом. Люди кидали на меня озлобленные взгляды, но я демонстрировал большой латунный медальон, и они расступались. Так и добрался до самого помоста, - окруженный улыбками и подбадриваемый зеваками.
   Каолит представляли трое: пухлый и румяный креатур, черноволосый мужчина из Малого совета и довольно молодая женщина в богато расшитом парчовом платье. Высокопоставленные гости сидели в креслах с узорными спинками, за длинным, крытым зеленой скатертью столом. На столешнице не было ничего, кроме трех штофов и семи кубков.
   - Что это за женщина? - спросил я у соседа справа. Он, судя по одежде, был островитянином. - Мужик, похоже, из торговой гильдии. А она кто?
   - Сафания Куд'Барун, - пояснил он. - Бездарная дочь одного из отцов-основателей университета.
   "Ренегатка! - впервые в жизни я видел потомка колдунов. Это было волнительно и захватывающе. - Но ничего особенного в ней нет..."
   Сафания выглядела как самая обыкновенная женщина. Каштанового цвета волосы, острый подбородок, близко посаженные глаза и тонкие губы.
   - Гляди, маги пожаловали! - сосед указал на три фигуры в разноцветных балахонах. - Значит, скоро и настоятель подойдет.
   Дахтер Саргун, тот самый настоятель университета, оказался стариком лет семидесяти от роду. Низкий, щуплый, седой как лунь. На плечах скромненький плащ, зато пояс оттягивали ножны. Но судить о мастере Саргуне по внешнему виду было неправильно. Пальцы старца унизывали золотые кольца ордена Стали.
   Разговоры смокли. Все смотрели на настоятеля, а он, в свою очередь, разглядывал гостей.
   - Поздравляю вновь прибывших! - громко проговорил Дахтер. - Приветствую и вас, почтенные родственники студиозов и просто честные жителей обжитых земель. Как всем давно известно, двери университета всегда открыты для тех, в ком еще спит, или уже проснулся Дар...
   Он выдал долгую, но довольно интересную речь о том, как в разгар Бури Ненависти некоторые колдуны отреклись от сородичей и перешли на сторону простых смертных. Ренегаты в час нужды взялись отыскивать в людях крупинки дара и развивать их в нечто большее. Тогда дар смертных не шел ни в какое сравнение с истинным могуществом создателей Кристалла. Позже, когда полчище мутантов было разбито и рассеяно по континенту, колдуны и одаренные люди, которых в ту пору уже величали магами, возвели на острове в море Льдов университет.
   Когда Дахтер Саргун закончил говорить, я с удивлением обнаружил, что жутко проголодался, а солнце уже давным-давно в зените. Уходя, настоятель объявил о скором начале Переходного Испытания и попросил зрителей не расходиться.
   Пока рабочие подготавливали арену к испытаниям - туда целую неделю подвозили мешки с песком и галькой - все внимание к себе приковали лоточники. У них можно было купить любые вкусности, какие только существовали в обжитых землях. Леденцы из жженого сахара, медовые коврижки, лимонные пирожные, пряники с клюквой, засахаренные фрукты и замороженное молоко. Вина на любой вкус: от терпкого и крепкого сливового, так любимого на севере, до бархатного и ароматного вина из Карохара и королевства Ипат. Было здесь несколько сувенирных лавок, у которых выстраивались длинные очереди. Многие хотели оставить себе память об острове - будь то газовый шарф, атласные ленты, или же резные фигурки из можжевелового дерева и поделочной кости.
   "Что за развлечение придумали нам в университете?" - подумал я, когда увидел, как с одного из кораблей у пирса спускают большие, укрытые холстиной клетки.
   Первыми к испытаниям приступили молодые маги. Никогда раньше не видел их игру со стихиями - это потрясающее зрелище, хотя я ждал большего. Рой искр, превратившийся в настоящий вихрь; фонтаны воды, вырывающиеся из бочки в такт барабанному бою; и самое незаметное, но ощутимое - ментальный шторм, устроенный какой-то темноволосой девушкой. Не могу объяснить, что именно увидел, но ощущения остались неописуемые. Мир словно изменился, пошел рябью, цвета перемешались, звуки стали совершенно незнакомыми. Но спустя бесконечное мгновение все вернулось на круги своя. Южная красавица изящно поклонилась и, не обращая внимания на возмущение реплики некоторых мастеров, удалилась с арены...
   Я ее узнал. По жестам, по гордой осанке и озорному блеску в черных глаза. Райвелин!
   - Глазам не верю! - восхищенно пробормотал согбенный старик, что стоял у самого ограждения арены. - Восхитительное мастерство, но... не маг она.
   - Да? И кто же она?
   - Колдунья. Возможно, одаренная дочь какого-нибудь ренегата.
   Он повернулся. Мне стало не по себе. Лицо старика было изрезано глубокими морщинами, лоб покрывали старческие пятна, кожа на подбородке обвисла, но глаза были молодыми и полнились скрытой силой. Старец усмехнулся - зубы белые и ровные, хотя в его-то возрасте даже пара пеньков за редкость.
   - Не бойся. Я - ведун. Если интересно, мне всего тридцать четыре года... Плоховато сохранился, да? - Смешок его был нервным.
   - Дорого за силу расплачиваетесь. - Я почувствовал легкий холодок в душе.
   - Честно сказать, - ведун достал из кармана сверток с жевательным табаком, - выбор у нас есть. Не пользуйся даром - и забудь о расплате. Вот только я готов еще и правую руку в довесок отдать, лишь бы дар во мне не угас. Это ни с чем несравнимое блаженство: чувствовать мир, а не видеть его.
   Он замолчал. Уставился себе под ноги и улыбался.
   Мне было смешно. Выходит, Райвелин ученица? Но, забытые боги, она колдунья! И, судя по всему, не из слабых. Пожалуй, я поступил верно, забыв про месть...
   Следом к испытаниям приступили воины. Их было всего семеро. Семеро! И это на целый курс. Зов Стали и вправду был редким явлением.
   Среди испытуемых оказался и Мелгер, но первым на песок арены вышел не он. Высокий смуглый парень с мечом в руках выглядел довольно уверенно. Длинные волосы завязал в косу, снял кожаные латы, оставшись в кольчужной безрукавке. Испытуемый первым делом поклонился мастерам и только потом поприветствовал почетных гостей.
   К арене на телеге прикатили клетку. Она дрожала, из-под тяжелого полога доносился глухой злобный рык.
   - Медведь там, что ли? - спросил я у ведуна.
   - Нет, - тот покачал головой, - кое-что похуже.
   Рабочий сорвал полог с клетки. По толпе прокатился испуганный гул. За решеткой стоял огромный, на голову выше любого человека в толпе, монстр. Кожа грязно-серого цвета, острые уши торчком, мясистые ноздри словно вывернуты наизнанку, глаза с крупными желтыми зрачками близко посажены к носу.
   - Ах, вот оно что... - выдохнул ведун. - Мутант! То-то у меня на языке привкус гнили появился... Это, кажется, крон. Да-да, именно крон! Видишь, какие короткие ноги, а ручища громадные?
   Я не ответил - был поглощен разворачивающимся на арене действом. Рабочие потянули за цепи, вынимая клинья из запоров. Одна из решетчатых стенок рухнула, и крон оказался на свободе. В тот же миг мутант ринулся в атаку, готовый растерзать ненавистного человека, осмелившегося встать у него на пути. Сложно представить, как грузное создание, спаянное из тугого мяса и мышц, может двигаться с подобной скоростью. Вроде бы только что крон стоял у повозки, а теперь его могучий кулак едва не раскроил череп молодому воину. Но испытуемый оказался готов к подобному повороту событий. Легко качнувшись в сторону, словно обтек гротескного мутанта, пропустив его вперед. Легкий клинок с тонким, слегка изогнутым лезвием, вспорхнул как бабочка. Алые капли оросили лицо воина - толпа взвыла от радости. Крон громко хыркнул, сделал два шага и повалился на живот. Из рассеченной шеи хлестала темная кровь, превращая песок в мерзкое, вязкое болото. Народ неистовствовал! Им так понравилась смерть мутанта, что они скандировали: "Еще! Еще!".
   Я мрачно глядел на тело крона, утаскиваемое рабочими с арены. Теперь о смерти существа напоминала только горка свежего песка на месте кровопролития. Мне стало жалко этого мутанта, и даже сам не мог понять - почему? Но что-то в нем, несмотря на жуткий внешний вид, вызывало жалость... правда, далеко не у всех.
   - Как он его... р-р-раз! - Размахивал руками толстый ребенок в шикарном белоснежном дублете. - Кровищи-то!
   Отец мальчугана, рыхлый купец в расшитом красном кафтане, тоже улыбался во весь рот. Видно, чужая смерть доставляла удовольствие и ему.
   Тем временем на арену вышел Мелгер. Его меч немного отличался от оружия предшественника. Короткий, с широким лезвием и простенькой гардой. Не будучи искушенным воином, я так и не смог понять, зачем нужно такое неудобное оружие. На Мелгере была куртка из вареной кожи, голову защищал остроконечный полушлем с бармицей.
   Здесь обошлось без мясорубки - мастера выбрали для моего приятеля иное испытание, где нужно было проявить не столько умение убивать, сколько уходить от ударов. Испытуемого окружили трое бойцов в форме наемничьей гильдии, вооруженные укороченными алебардами и мечами. Дрались они в полную силу, в поддавки не играл никто. Несколько раз тяжелое лезвие алебарды едва не достало Мелгера, но тот в последний миг умудрялся уклоняться. Впрочем, совсем без крови не обошлось - один из наемников все-таки достал Мелгера мечом, ранив в предплечье. Положение моего приятеля осложнялось тем, что бить в ответ он не мог, только парировал и отводил самые опасные выпады. Конец испытания возвестил звонкий арбалетный щелчок. Мелгер резко выставил перед собой меч. Звякнуло, в толпе испуганно вскрикнула женщина.
   Северянин сумел отразить болт с затупленным концом.
   Мастера поздравили моего приятеля с переходом на второй курс. Довольный, парень вприпрыжку побежал к служителям монастыря, перевязать раны и отдохнуть.
   Остальные испытания уже не были столь захватывающими и леденящими кровь. В основном экзаменуемые демонстрировали какие-то связки ударов и сложные пируэты, понять которые, не будучи опытным фехтовальщиком, довольно сложно.
   Когда последнему из молодых Рубак повесили на шею медальон второгодки, был объявлен большой перерыв.
   Люди разбрелись по трактирам и лавкам. Обсуждали увиденное, делились впечатлениями и спорили. Больше всего народу понравились маги огня, да и убийца крона не остался обделенным вниманием. Я заглянул в одну из закусочных, где купил бумажный сверток с мелкими булочками с повидлом и кружку горячего молока, подслащенного медом. Уплетая нехитрую снедь, отправился прогуляться к пирсу. Теплый ветер, запахи моря... здесь было хорошо и тихо. Покончив с едой, решил спуститься с каменной набережной. Редкие волны накатывали на берег, мокрая галька шуршала под подошвами сапог, где-то на скалах кричали птицы. Вдруг мое внимание привлек шум. Причем доносился он не с площади или арены, а от самого дальнего причала, подходы к которому обычно преграждали цепь и вооруженная стража. Сейчас там собралась изрядная толпа: маги, хранители порядка, офицеры гарнизона и, что совсем удивительно, креатур. Все они толклись возле трапа, приставленного к кораблю под оранжевым парусом.
   Но вот вновь зазвучали трубы, возвещавшие, что представление продолжается. Пока люди выбирались из-за столов, спешно допивали пиво в тавернах и тушили трубки, я быстренько протиснулся к самому борту арены. На песок уже выкатили пузатые чугунные котлы, поставили рядом высокие стеллажи, на полках которых лежали какие-то колбы, реторты, баночки, перегонные кубы, резные деревянные ларцы и шкатулки из кости.
   Мастера вывели на арену молодых алхимиков. Их, как и магов, было не в пример больше Рубак.
   Началось эдакое соревнование: кто сильнее удивит мастеров и зрителей, причем условия выдвинули довольно суровые. Учеников, выступивших хуже других, ссылали на год в приграничные земли между Хехором и южными королевствами, или на один из многочисленных остров в море Туманов.
   Соревнование алхимиков меня захватило.
   Вода в котлах кипела, меняла цвета, испарялась, обращалась в лед или же горела, как сухая трава. Какой-то паренек умудрился превратить варево в красный песок, чем заслужил отдельную похвалу от старшего мастера над алхимиками. Небо над ареной заволокло разноцветным паром, воздух полнился разнообразными едкими запахами, от которых чесалось в носу и слезились глаза. И здесь второй шанс получил один из не сдавших экзамены магов. Паренек настолько раздухарился новой возможностью, что поднял сильный ветер, угнавший облако пара далеко в море, чем приятно удивил всех мастеров.
   Небо заалело, солнце скрылось за скалами, когда объявили об окончании Переводных Испытаний. Всех новичков, имеющих необходимую протекцию и бумаги, попросили подойти к учетному столу. Колонна будущих учеников растянулась на добрую сотню шагов. Хорошо еще, что двигались мы споро - писари ловко управлялись с кипами бумаг и бесчисленными грамотами. Мастера стояли в стороне отдельными группками, рядом с каждой полоскался на ветру герб их школы: меч, котел алхимиков и пятиконечная звезда магов.
   Как только последняя печать украсила мою грамоту, я быстрым шагом направился к высокому молодому человеку в нарядной куртке. Он стоял, опершись спиной о каменную стену таверны, и завистливо разглядывал галдящую толпу, что окружала представителей школ магии и алхимии. Под гербом с клинком было всего шесть человек, считая меня. Мастер добродушно улыбнулся, спросил:
   - Зов Стали? Отлично. Становись-ка рядом. Дождемся, когда толпа разбредется. Вдруг еще кто-нибудь подвалит? В этом году отбор ведут по-другому, так что, может, и изменится чего...
   Он оказался прав. К нашей группе присоединилось еще семеро будущих Рубак.
   - Очень хорошо, - молодой мастер потер ладони. - Значит, задумка с просеиваньем простого люда не так уж и глупа. Урожай хорош! В прошлом году было всего трое... Значит так, ученики, мы уходим из поселения. Кто захочет перемолвиться словечком с родными и близкими - поторопитесь! Мы будем ждать отставших за той каменной грядой, на небольшом лодочном причале. Опаздывать не советую. Если кто-то проявит нерасторопность, неважно, зажимал он там свою деваху в темном углу или же пускал сопли в мамашин подол, тот будет добираться до острова вплавь. Вода холодная, а замок наш далеко, так что торопитесь...
   Многие непонимающе уставились на Рубаку. Мастер заметил смущение подопечных, хитро ухмыльнулся:
   - Удивлены? Думали, вас сразу отведут в прекрасный, полнящийся загадками университет?
   Один совсем еще юный южанин пролепетал:
   - Ну...да. Дома все только об этом и говорили.
   - Забудь все, что слышал о нас дома. Первые два года ученики проводят в замке ордена на другом берегу озера.
   Он сделал два шага вперед, развернулся на пятке и внимательно посмотрел на притихших подопечных:
   - Чего замолчали-то? Ваш дар - штука полезная, редкая, но и очень опасная. А магия... забытые боги, да она в десятки раз опаснее! - Его рука метнулась в сторону женщины в красном балахоне, что в тот миг сосредоточенно наставляла юных магов. - Их отвезут в Башню Грез, где продержат до следующей весны. Поверьте мне на слово: им будет гораздо хуже!
   - Почему? - Я был самым старшим среди новобранцев и поэтому решился задать вопрос первым.
   - Дар уже проснулся. Но детишки не могут его контролировать, и в этом кроется большая опасность. Любая вспышка гнева или затаенная обида могут повлечь разрушительные последствия. Им нужно научиться контролировать эмоции и силу - мастера вколотят это в их головы. Также будет и с вами! Драки у нас запрещены уставом... но любой, кто захочет решить спор с помощью силы, вправе вызвать противника на дуэль.
   Откуда-то из-за каменной гряды послышался трубный гул. Мастер кивнул непонятно кому, сказал:
   - Уходим. Раз никто не захотел повидаться на прощание с родичами, не будем напрасно терять время. Кстати, зовут меня Шедор. Я подмастер, и буду приглядывать за вами весь первый год обучения. Можете звать меня просто - Шед, если так удобнее.
   Стражи никогда не разрешали выходить за пределы поселения, так что я во все глаза разглядывал нагромождение серых скал, что обступили узкую, не мощеную дорожку, бегущую далеко на север. Где там, среди утесов и мелких озер, притаился университет - тайна, от разгадки которой меня отделял, по меньшей мере, год.
   "Так близко.... И так далеко..."
   Шед свернул на едва заметную тропку, что робко ныряла в расщелину среди скал. Мы шли за ним, спускаясь к самой кромке большого озера. Жутковато-черные воды бились о берег, большая ладья колыхалась возле узкой каменной полосы пирса. На берегу нас уже поджидали второгодки. Их предводитель, коренастый, седой мастер с уродливым рубцом на правой щеке, весело скалился, глядя на нас. Целых зубов у него почти не осталось, нижняя губа казалась сшитой из лоскутов.
   Пока мастер с подмастерьем неспешно переговаривались, оценивая пополнение в рядах Рубак, меня окликнул Мелгер. От парня сильно пахло лечебными травами и вином.
   - Ну, как тебе представление? - негромко шепнул Мелгер. Он был страшно доволен собой и постоянно поглаживал медальон второгодки. - Ловко я от тех тюфяков отбивался?
   - Ловко, - согласился я. - Особенно мне понравился фокус со стрелой...
   - А как тебе маги? Потрясающее зрелище!
   - Не сильно они меня впечатлили... да и вообще, к магии отношусь с опаской. Не могу отделаться от мыслей о Буре и колдунах... Зато алхимики порадовали. Правда, в толпе говорили, что у них от испарений рассудок мутится.
   Мелгер огляделся, наклонил голову и шепнул:
   - Корабль на пристани видел? Маленький такой, под оранжевыми парусами?
   - Видел, - так же тихо ответил ему, - а что такое?
   - Это послы из Хелленвейса. Оранжевые паруса у нас - знак. В Каолите неспокойно. Охрану в порту острова усилили, а гарнизон теперь несет дозор не в четыре, как раньше, а в две смены. Удвоили силы на стенах и в башнях.
   - А что могло произойти? Уж не пираты ли?
   - Мне-то откуда знать? Хотя из-за пиратов такую бучу не подняли бы.
   Договорить нам не дали. Мастер и подмастерье загнали всех в ладью, гребцы оттолкнулись длинными шестами от пирса. Мы скользили по темной воде, теплый осенний воздух был пропитан запахом соленой воды и водорослей. Смеркалось, ветер заметно окреп, наше суденышко изрядно покачивало.
   Я внимательно разглядывал берег, что приближался с каждым ударом весел. Обитель ордена представлял собой уродливый каменный блок, высотой в три этажа, с широким, крытым черепицей ристалищем перед фасадом. Вместо жировых светильников или волшебных огоньков в лампадках, на крепостных стенах полыхали смоляные факелы. От замка веяло холодом и сыростью.
   Недалеко от берега, между скалами, возвышались над водой руины. Обломки колонн покрывали коралловые наросты и зеленые водоросли, кое-где виднелись полуразрушенные арки, мраморные ступени густо покрывал ил.
   У небольшой пристани нас встречала делегация из учителей, мастеров и простых рабочих при замке. Но поприветствовал нас лишь старый кастелян - все остальные хранили молчание. Старик сказал, что работники замка покажут, где наши комнаты.
   Места в обители было полно - замок явно строили с расчетом на большее число учеников! - и на каждого приходилось по небольшой, прилично обставленной коморке. Мой провожатый, молчаливый юнец в сером балахоне, зажег светильник и оставил на столе глиняную бутылочку с жиром и пару фитилей, завернутых в просмоленную кожу.
   - Вот так будет лучше! - Я закрыл дверь за пареньком. - Теперь можно и осмотреться.
   Возле северной стены, завешенной старым гобеленом, стояла широкая кровать, на которой лежала аккуратная стопка свежего постельного белья. Возле кровати находился небольшой сундук с откинутой крышкой; у восточной стены - шкаф. Половину западной стены занимало большое окно, наглухо закрытое тяжелыми ставнями. Сквозь небольшую расщелину в старом дереве виднелся кусочек ночного неба, затянутого тучами.
   Насвистывая веселую песенку, подошел к шкафу и открыл дверцу. Внутри он был разделен на три неравные части. В каждой лежал набор одежды. В одном - легкая коричневая рубашка с нашивкой новичка, серые бриджи и легкие туфли на однослойной подошве. Вторую полку занимали: плотная куртка из вареной кожи и шерстяные штаны, усиленные на коленях кожаными вставками; внизу стояли высокие, по колено, ботфорты. В третьей части было пусто, но полки там были не в пример массивней предыдущих. Хмыкнув, я захлопнул шкаф.
   Вскоре две женщины принесли небольшую лохань с водой и пару полотенец. Одна из них ловко растопила небольшой очаг и сказала, что скоро начнется праздничный ужин. Но меня еда уже нисколько не интересовала. Смыв с себя пот и пыль, я улегся на мягкий матрас и вскоре уснул, предвкушая начало учебы.
  
   Глава 10
   Кукловод
  
   Клонер Файк даже не поморщился, когда капля горячего воска попала на пальцы. Он отнял печать от конверта, оставив стилизованный оттиск буквы "К". Креатур удовлетворенно кивнул и спрятал конверт в верхний ящик стола. Небрежным взмахом руки отослал двух дюжих гвардейцев, что в удивлении застыли на пороге его приемной, и едва воины скрылись за дверью, Файк немигающим взглядом уперся в столешницу. Зрачки остекленели, но губы продолжали едва заметно шевелиться...
   Толстый гобелен, скрывающий нишу в правой стене, едва заметно колыхнулся. Оправив дорогой дублет со вставками красного и лазурного бархата, Валиадо бухнулся в старинное кресло с резной спинкой и, закинув ногу на подлокотник, громко выдохнул. Ему удалось обвести вокруг пальца проклятых ищеек!
   Кукловод со спутником не провели в Бухте и трех дней, когда гонец привез из Клэйтон Бирж приказ. "Живым или мертвым". Причем за голову опального Валиадо назначили приличное вознаграждение, ради которого многие душегубы из кожи вон лезли.
   Именно приказ толкнул кукловода на рискованный шаг - подчинить городского креатура. Это разом избавило беглецов от многих проблем: не нужно было платить за постоялый двор, прятаться по сырым подвалам и амбарам от гвардейцев. Зато появился страх перед ведунами и магами. Но сейчас куда ни плюнь, везде риск. Да и представителей ордена в Маленькой бухте не было.
   Еще оставались тени. Они появлялись редко, приходили ранним утром и шелестели во мраке. Кукловод спал с тремя горящими лампами в комнате, но даже такого яркого света не хватало, чтобы отогнать бесплотных созданий.
   Зато от неприятностей другого порядка кукловода защищал мрачный великан Ларт Клогарт. Как раз в тот миг он занимался очередной бандой головорезов, явившихся в Бухту на поиски беглецов.
  
   Четыре деревянных фургона представляли собой эдакое подобие городской стены. На крыше одного из них сидел худой лысый мужик с арбалетом на коленях и, пуская кольца табачного дыма, таращился в ночь. Между повозками горел внушительных размеров костер, невдалеке от него громоздилась гора сухого валежника. Вокруг огня собрались вооруженные люди. Некоторые из них даже на ночь не снимали кожаных доспехов; женщины не были исключением. Шестой день отряд безуспешно прочесывал леса, насколько позволяла погода. Следов беглецов так и не нашли. Воины зарабатывали на жизнь тем, что отлавливали преступников и особо опасных разбойников. За головы многих полагалась приличная награда, так что эти суровые люди всегда оставались и при деле, и при деньгах. А работа здесь казалась легче легкой - подумаешь, беглый кукловод! Да еще и умом тронувшийся... Им доводилось убивать магов и ведунов.
   Хранители не подпускали охотников за головами к городам ближе, чем на лигу, так что пришлось разбивать лагерь у кромки леса.
   Ларт наблюдал за бивуаком, притаившись в глухих зарослях шиповника. Ладонь, размером с большую глиняную тарелку, лежала на оголовье меча. Пусть кусты больно впивались шипами в тело, зато гиганта здесь не мог разглядеть даже зоркий дозорный. Цена ошибки - полуметровый арбалетный болт. Нагрудник из прессованных слоев бычьей кожи не выдержит подобного удара, а умирать молодой воин не собирался. Действовать нужно было осмотрительно.
   Стараясь не создавать лишнего шума, Клогарт выбрался из зарослей. Присел на корточки и вытащил меч из ножен. Дважды негромко ударил оголовьем в щит...
   Лес ожил. Переодетые в форму гвардейцев наемники покинули убежища.
   Охотников за головами было не больше пятнадцати, в то время как наемников набралось почти два десятка. Все благодаря полному клюдициев сундучку креатура. Их хватило с избытком, чтобы набрать достаточное количество мечей.
   В ночи зло стукнул арбалет. Один из "гвардейцев" развернулся и с негромким всхлипом повалился в траву. Ларт оскалился - за каждую смерть придется доплачивать, уж лучше, если все наемники полягут под мечами охотников...
   Люди Клогарта осыпали лагерь стрелами. Закричали раненые, кто-то ревел о перемирии и взывал к гласу рассудка; лысый арбалетчик рухнул на землю, пронзенный тремя стрелами. Следом заполыхали повозки. Некоторое время наемники носились по лагерю и добивали ошеломленных охотников. Те, откровенно говоря, разочаровали Ларта. Никакой выучки, никакой дисциплины. Стадо перепуганных баранов. Кое-кто все же ухитрялся отбиваться, даже четверых "гвардейцев" убили, но надолго запала не хватило.
   Вскоре все было кончено. Повозки тлели в ночи, над разоренным лагерем кружил пепел.
   Ларт остался доволен проделанной работой. Потеряли восьмерых человек, но это не страшно. Денег хватало, а жалеть наемных убийц он не собирался. Можно было смело рассчитываться с главарем отряда и отправляться в Бухту.
   - Что здесь происходит? - за спиной Ларта раздался удивленный возглас.
   Человек в мундире хранителя порядка соскочил с лошади. В одной руке у него был факел, другую положил на обух боевого топора. Немолодой воин быстрым шагом подошел к разоренному лагерю. Взглянув на скорчившуюся в луже крови женщину, обомлел.
   - Кто позволил? - взревел хранитель, выхватывая топор. - Вы что, с ума посходили? Где капитан гвардии?
   Ларт вздрогнул. Он и забыл, что хитроумный Валиадо велел нарядить разбойников в гвардейские мундиры! Вот почему хранитель не побоялся спешиваться в окружении вооруженных мужчин. В кармане у великана лежало письмо Файка, заверенное печатью Каолита. Клогарт сунул руку в карман... вдруг, заметил на пальцах хранителя три серебряных кольца.
   Изгнанный из ордена воин потерял рассудок. Швырнув измятую бумагу в траву, тремя ударами повалил изумленного хранителя наземь. Четвертый удар отсек оглушенному воину кисть, пятый - лишил жизни.
   "Вы отняли у меня кольцо!.. Отняли меч!.. Разрушили мечту!.."
   Он остановился, когда понял, что рубит землю. Трава на три шага вокруг покрылась кровью, а от хранителя осталась бесформенная туша.
   Слезы брызнули из глаз Ларта, он упал на колени, откинул меч. Рыдания сотрясали гиганта, воин с корнями вырывал пучки жухлой травы и старался стереть с лица и рук кровь.
   Много повидавшие на своем веку наемники молча стояли в стороне. Они не осмеливались даже рта раскрыть, настолько страшен в своем безумии был Клогарт. Просто стояли и ждали, пока к нему вернется рассудок.
  
   - Убил? - Валиадо не хотел верить в услышанное. - Зачем? Почему? У тебя ведь были бумаги!
   Ларт Клогарт стоял перед ним невозмутимый, как скала. Лицо в запекшейся крови, одежда перепачкана глиной, в волосах застряли сухие стебли травы. Руки великана по локоть в земле, несколько ногтей сорваны до мяса. В глазах - спокойствие.
   - Он не поверил, - ровным голосом проговорил воин. - У меня не осталось выбора.
   - Дурак... какой же дурак! - застонал кукловод, ухватившись за голову.
   - Прости. - Ларт неловко поклонился. - Виноват. Впредь буду осторожней. И убедительней.
   - Уходи, уходи с глаз долой! - махнул Валиадо. - Если понадобишься - найду.
   Кукловод не мог видеть холодной улыбки, что играла на губах Клогарта, когда он выходил через заднюю дверь во двор.
   Валиадо откинулся в кресле. "Если меня не прикончит Каолит, эта образина точно доконает..."
   Положение требовало решительных действий. Кукловоду не нравилось то, что придется сотворить - так можно и внимание к городку привлечь! Но как иначе, если единственный союзник - косноязычный болван?
   - Будут трупы...
   Набросил плащ, нахлобучил на макушку широкополую шляпу с мягкими полями. Торопливо засеменил к выходу, спуская креатура с невидимого поводка. Файк не очухается до утра - будет сидеть и пускать слюни на рубашку. Валиадо выскользнул на улицу.
   Охваченный спешкой и страхом, кукловод не заметил притаившегося возле амбара невысокого толстячка. Одет тот был неприметно: дорожная куртка, штаны из мешковины, на ногах - ботфорты. На одутловатом лице читалось разочарование.
   - Чем ты занимаешься, несчастный? - горько выдохнул толстяк, по привычке поправляя небольшую сумочку на поясе. - Разве ж для этого тебя спасали?
   Вздохнув, Риасс нырнул в людскую толпу. Ему хотелось схватить кукловода за шкирку и оттащить туда, где безопасно. Но пока слишком рано для решительных действий. Он не один в этом городе жаждет заполучить Валиадо.
   Лекарь покосился в узкий просвет между домами. Там, подобно густому дыму, клубились тени.
  
   На городской площади, где публично вздернули убийц капитана, царило оживление. В народе хранителей порядка любили и уважали, так что когда восторжествовала справедливость, радовались стар и млад.
   Душегубов нашли быстро, и многие видели в этом руку добросовестного креатура Клонера Файка, который неожиданно преобразился. Стал за собой следить, опрятно одеваться, любезничал с простыми жителями Маленькой бухты. Вот и теперь он шел сквозь толпу, приветливо улыбаясь горожанам.
   Позади помощников и прислуги, покорно склонив голову, семенил неприметный худощавый мужчина в широкополой шляпе...
   У Валиадо словно камень с души свалился! Ухитрился провернуть все так ловко, что ни у кого не возникло ни малейших подозрений, кто на самом деле убил хранителя.
   Душегубами оказались наемники, разыскивающие Ларта. Они заявились в Бухту спустя два дня после смерти хранителя, потрясшей город. Устами Фейка кукловод пообещал им всяческую помощь, а как только те ушли, на столешнице перед креатуром появился приказ о задержании. Небольшой допрос, учиненный Лартом, и головорезы сознались во всем. Им обещали помилование, но...
   Валиадо отделился от толпы и свернул в проулок, по которому можно быстрее всего добраться до трактира. После удачного дела можно было пропустить кружечку-другую пива.
   Он не прошел и десяти шагов, как из-за груды бочонков, выставленных рядком вдоль стены, вынырнул коренастый человек. Кукловод лишь охнуть успел, когда получил жесткий удар в подбородок. Мгновение, и его прижали лицом к стене. Злой голос прошептал в ухо:
   - Глупец засраный, бросай свою мышиную возню! - Злоба звенела в каждом слове.
   Кукловод попытался завладеть разумом незнакомца, но тот, словно почувствовав легкое прикосновение, вынул нож. Острие уткнулось Валиадо в шею, пришлось оставить попытки подчинить напавшего человека своей воле.
   - Ты кто? - прошептал кукловод, страшась повернуть голову. - Чего тебе от меня нужно?
   Давление ножа усилилось, по шее потекла теплая капелька крови.
   - Чтобы ты не сдох раньше времени, - незнакомец хохотнул и развернул Валиадо лицом к себе. - Если не перестанешь привлекать внимание, окажешься в петле довольно скоро.
   Кукловод обомлел. Перед ним стоял Риасс - дворцовый лекарь из Эйфариноса. Мясистое лицо осунулось, кожа на подбородке и возле глаз обвисла. Взгляд был холодным, недобрым.
   - Удивлен? - усмехнулся лекарь, пряча нож. Он вытащил из рукава платок и протянул кукловоду: - Вытри кровь. Дублет испачкаешь... Ну-ка, иди за мной, нужно поговорить в каком-нибудь тихом местечке.
   Приложив платок к порезу, Валиадо хрипло проговорил:
   - Пойдем в особняк креатура - там точно не подслушают.
   - Нет! - вскрикнул Риасс. - Больше ни ногой туда.
   - Это еще почему? У меня там деньги, одежда...
   - Пойдем-ка, кое-что покажу! - Толстяк ухватил кукловода за ворот и потащил за собой.
   Они забрались на задний двор прачечной, прошли берегом реки и оказались между причалом и сушильней, где на ветру полоскалось свежевыстиранное белье. Сильно пахло мылом и хвоей. Отсюда открывался хороший вид на городскую площадь и особняк Файка.
   - Отсюда наблюдаю за тобой пятый день, - проговорил Риас. - И не только за тобой. Посмотри-ка на старый колодец.
   У сложенного из нетесаных глыб основания стоял мужчина. Лица с такого расстояния не разглядеть, но кожа у незнакомца была темного, почти черного цвета. Одежда неброская, мешковатая, голова покрыта платком.
   - Кто это? - Валиадо облизнул пересохшие губы.
   - Убийца, - спокойно ответил толстяк. - Не простой головорез. Г'янва. Мучитель, если переводить на всеобщий язык. Может заставить говорить даже камень... и инструментов много не нужно. Всего-то молоток и пара гвоздей потолще. Догадайся, кого убийца поджидает?
   - Меня?!
   - Не дрожи, - Риасс поморщился. - Как умудряешься делишки проворачивать, если такой трусливый? Предвижу вопросы и потому отвечу сразу: он работает не на Каолит. Если интересно - ему даже не заплатили и не заплатят за твою голову. Есть вещи дороже серебра и золота.
   - Ничего не понимаю.
   - Все объяснения - потом. Сейчас лучше сосредоточиться на побеге. Беда в том, что я не уверен, что мучитель в городе только один.
   - А если заманить их в ловушку? - Валиадо отчаянно трусил, но, как это с ним уже бывало, в такие моменты начинал соображать гораздо лучше. Решения находились сами собой. - Ларт - настоящий мясник, он десяток таких, как этот урод, по стенам размажет. Вряд ли их, кем бы они ни были, целая армия. А уж если заставлю гвардейцев под мою дудку плясать...
   - Убить мучителей можно, но это ничего не даст. Пришлют новых.
   - Послушай, Риасс, - кукловод разозлился, - либо ты сейчас же расскажешь, кому я так сильно помешал, либо выбирайся из города без меня...
   - Это ты послушай, осел безмозглый! - Лекарь снова ухватился за нож. - Представь, что колдуны - марионетки в руках тех, кто желает твоей смерти. Марионетки!
   Валиадо почувствовал приступ тошноты, пришлось несколько раз быстро сглотнуть, чтобы не расстаться с завтраком. Ноги задрожали, дыхание стало тяжелым, как после долгого бега.
   - Я бы на твоем месте закрыл рот и следовал указаниям человека, знающего несравненно больше, - бубнил Риасс. - А именно - меня.
   Тем временем темнокожий убийца уже вошел во двор особняка и, не обращая внимания на оклики стражей, поспешил к двери.
   - Они перешли к решительным действиям! - почти пропел лекарь, указывая пухлым грязным пальцем на падающего наземь стража. - И кому ты должен сказать спасибо за очередное спасение?
   Второй страж рухнул, пронзенный стрелой. Витраж на первом этаже разлетелся в дребезги, и чернокожий человек забрался в особняк. Тем временем во двор вбежала еще пара убийц.
   Поднялся крик. Горожане, привлеченные шумом, прыснули в разные стороны.
   - О да, - толстяк улыбался, - они на многое готовы. Будут убивать всех и себя не пожалеют...
   - Сейчас попробую найти Ларта! - прошептал Валиадо, с трудом перебарывая тошноту.
   Громила по утрам частенько просиживал штаны в трактире "Приречном". Дешевом, грязном местечке, где можно хорошенько напиться, посплетничать и, не страшась угодить за решетку, разбить кому-нибудь морду.
   - Здоровяка придется бросить! - махнул рукой Риасс.
   Первый убийца впустил в особняк подельников. Вскоре строение наполнилось криками и звоном оружия.
   - Не могу его здесь оставить, - решительно проговорил Валиадо. - Я трус, но не предатель.
   - Глупец! - взревел лекарь. - Как не поймешь, что твоя жизнь стоит десяти клогартов! Сотни!
   Темнокожие выбрались во двор. Их руки и одежду покрывала кровь.
   Примерно тогда же появились хранители порядка. Арбалеты и пики не оставили шансов легковооруженным убийцам.
   - Не думал, что начнется так рано, - пробубнил Риасс. - Они накопили достаточно сил, чтобы устроить резню, значит...
   Договорить лекарю не дали - сквозь узкую щель между строениями протиснулись двое. Г'янва. Каждый сжимал по паре странных кинжалов с треугольными лезвиями, темные лица лоснились от пота, глаза были белыми и без зрачков. Убийцы рванули к кукловоду, что-то громко крича на неизвестном языке.
   Валиадо действовал быстро - страх вновь придал остроты уму, помог найти верное решение. Первый остановился, выронил оружие и удивленно хлопнул ладонью по лбу... В следующий миг догнал напарника и ударил локтем по затылку. Оглушенный убийца рухнул на колени, непонимающе обернулся. Получил сапогом в лицо и отлетел к стене.
   Риасс спокойно зарезал обоих.
   - Кто они такие? - Валиадо нервно облизнул губы. - Откуда?
   - С дальнего юга, - лекарь вытер нож об одежду мертвеца, - и я рад, что послали именно мучителей... Хозяева зверей гораздо хуже. Как и каннибалы, живущие у русла реки Хоур. Нам стоит поспешить! На первом же пароме переправимся на другой берег и пойдем трактом на восток, в пустыни Халифата.
   - Без Ларта - с места не сдвинусь, - отрезал кукловод. - Его меч еще послужит нам.
   После дневного нападения в городке воцарился хаос. Валиадо пришлось контролировать всех помощников креатура, капитанов хранителей и гвардейцев, так что к вечеру чувствовал себя обессиленным и едва держался на ногах. Вдобавок ко всему, пришлось разыскивать Клогарта, который как сквозь землю провалился. В суматохе, охватившей город, эта задача оказалась воистину невыполнимой, и кукловод, мысленно обругав воина последними словами, побрел во временное укрытие.
   - Убираемся отсюда, - толстяк поджидал его у входа в заросший бурьяном подпол, что остался на месте давно сгоревшего дома. Как оказалось, лекарь прожил под землей неделю, пока наблюдал за кукловодом и его другом.
   - Давай хотя бы перекусим! - взмолился Валиадо. - Я с ног валюсь, а голова раскалывается от боли. Если придется пленить чей-то разум, боюсь, ничего не получится.
   - Плевать, - отмахнулся Риасс, забрасывая за спину мешок. - Мучителей перебили, а если что-то пойдет не так - у меня есть нож.
   - Забавно будет посмотреть, как орудуешь ножом против пики или гвизармы, - хмыкнул кукловод. Он поднял с земли бурдюк и обильно полил себе голову водой. - Ух... хорошо!
   Лекарь покосился на него, но ничего отвечать не стал.
  
   Кукловод бежал из города следующим утром, когда движение на реке возобновилось. Отыскав-таки Ларта Клогарта, они с Риассом сели на паром. Через неделю Маленькая Бухта была предана огню, а жители и защитники перебиты. Кем? Сейчас я почти уверен, что знаю ответ. Но в те годы тайна тайной и осталась.
  
   Дорога стелилась широкой серой лентой. Ныряла с холмов, оббегала озерца и густые участки лиственных лесов, коими так богат юг.
   Стоял довольно теплый, ветреный день. Большая повозка ехала навстречу поднимающемуся солнцу, колеса стучали по тщательно подогнанным, одна к другой, плитам.
   Правил лошадьми Риасс. Он переоделся в длиннополую мантию, голову покрыл странной шапкой из мягкой кожи и шерсти. Рядом с лекарем пристроился Ларт. В кольчуге, толстой кожаной безрукавке и с мечом на коленях, он укутался бесформенной накидкой, скрывая снаряжение от глаз случайных встречных, вжал голову в плечи, но все равно казался ожившей горой. Валиадо устроился под тентом, окруженный бочками. Под голову подложил мешок со сменной одеждой, лицо накрыл шляпой. В фургоне воняло рыбой, зато не так докучал ветер... и толстяк, что безустанно твердил о важности общего дела.
   "Общее дело! - кукловод поморщился. - Когда что-то делаешь вместе, принято делиться с напарником тайнами".
   Риасс говорил много, но когда речь заходила о том, кто прислал мучителей, замолкал. Стоило на него надавить - фыркал, обижался и вел себя как полный болван, чем изрядно Валиадо раздражал.
   "Но сейчас лучше держаться него, - решил кукловод. - Многое знает, имеет хорошие связи в Халифате. Обещал защиту и помощь".
   Для маскировки лекарь купил в приречном поселении старую повозку и много рыбы. Толстяк собирался прикинуться торговцем, чтобы без лишних хлопот добраться в Карохар.
   - Рыбу мы везем в город Таль-Самор, - объяснял он спутникам. - Там на карасей и щук большой спрос, а торговая гильдия не так сильна. Вопросов возникнуть не должно. Нам важно, не привлекая внимания, перебраться через эти земли. Пусть тут много гвардейцев и хранителей, зато, если за нами тянется хвост, враги побоятся вступать в открытую схватку.
   Сейчас они находились где-то на полпути к Таль-Самору и, если верить Риассу, уже приближались к землям Восточного дома.
   - Чудо новой столицы в том, - рассказывал лекарь зевающему Ларту, - что расположена она на пересечении всех крупных трактов в обжитых землях. Три крупные реки огибают город, по ним ходят корабли и торговые баржи. В Клэйтон Бирж есть большой порт, и охраняют его десятки боевых коггов, построенных северянами.
   "В столице я видел только стены темницы и ярусы Трибунала", - мрачно подумал Валиадо.
   Повозка медленно ползла на холм, лошади недовольно всхрапывали, но Риасс правил умело и животные слушались. Он вообще производил странное впечатление...
   - Риасс, - позвал его кукловод. - Мы долго путешествуем вместе, но я так и не знаю, кто ты. Простой лекарь? Смешно. Служишь халифу? Верится, но слабо... Кто ты? Зачем помогаешь?
   Тот что-то недовольно забубнил, разговор грозил оборваться, так и не начавшись, но Валиадо напирал. Ему надоели недомолвки:
   - Отвечай как есть.
   - Какая разница? - отмахнулся лекарь. - Я помогаю вам выжить, неужели этого мало?
   - Верно. Мало. Ты даешь мне книгу с загадочным рисунком, постоянно угрожаешь какими-то силами, что хотят моей смерти! Откуда все это узнал дворцовый лекарь?
   - Тебя это не касается, - Риасс терял терпение.
   - Ларт!
   Здоровяк работал поразительно быстро, когда дело касалось драки - за это Валиадо его и ценил. Клогарт без обиняков приставил острие кинжала к горлу лекаря и слегка надавил. Толстяк булькнул, едва не упустил повода. Лошади почувствовали испуг возницы, заржали и остановились.
   - Мне жаль, что приходится поступать именно так, - проговорил кукловод, перебираясь из фургона на облучок. - Но ты сам виноват.
   - Ладно... ладно, - Риасс тяжело сглотнул. - Будь по-твоему. Только скажи своему мяснику, чтобы кинжал убрал.
   Ларт отнял оружие от шеи толстяка.
   - Внимательно слушаю, - молвил Валиадо.
   - Зря я в это ввязался... - пробормотал лекарь. - Пойдем по порядку. Ты видел в книге рисунок тени?
   - Да... эта тварь преследовала меня. Долго.
   - Не стоит их бояться. Они безобидны, хоть и выглядят жутко...
   - Одна из них вселилась в гвардейца! - вскрикнул кукловод. - Он устроил резню той ночью, когда я бежал.
   - Это невероятно, - проговорил Риасс. - Хотя... Может быть, ты правильно делаешь, что опасаешься. Тени - они всегда окружают и окружали нас. Немногие люди способны видеть их, но, уверяю тебя, в обжитых землях ты далеко не единственный. Чего они хотят - неизвестно. Но в летописях упоминаются всякий раз, когда в мире происходят важные события. Так было во времена Бури и за сотни лет до прихода на материк колдунов - в Медвежьи войны, к примеру. Раньше тени никогда не проявляли интереса к людям, но... тогда не было магии, колдовства. Твоего дара древний мир тоже не видел... Все меняется.
   - Ладно, оставим их, - поморщился Валиадо. Он не был удовлетворен ответом, но предстояло вызнать еще многое: - Кто ты? Кому служишь?
   - Я служу Халифу! - вполне серьезно ответил толстяк. - Мой предок был одним из основателей монастырских объединений, знал и хранил секреты врачевания. Позже я перенял этот опыт и еще двадцатилетним юнцом был принят на службу во дворец... в гарем. Не ухмыляйся так! Это самая сложная работа на свете: тебя окружает полтора десятка прелестниц, а ты даже осматривать их боишься, потому что не хочешь быть обезглавленным или оскопленным!
   - Ну, хватит, - кукловод подавил смешок. - Твое отрочество, уж извини, меня мало волнует. Лучше расскажи, почему помогаешь мне? В чем корысть?
   - Нет никакой корысти, - устало покачал головой Риасс. - Ты, впрочем, как большинство в обжитых земель, не понимаешь сути монастырских объединений и ордена лекарей.
   - О, так у лекарей все-таки есть свой орден? - неожиданно в беседу вмешался Ларт. До этого он просто сидел и делал вид, что происходящее его не касается.
   - Что тебя так удивило? - нахмурился Валиадо. - В Каолите принято объединяться... кстати, почему?
   - Наш разговор ушел не в ту сторону, - теперь настал черед улыбаться лекарю. - Ордену проще отстаивать свои интересы. Основателями монастырей был написан устав. Каждый, кто нарекает себя лекарем, обязывается делать все, ради сохранения мира и порядка в обжитых землях. Не допускать кровопролития.
   - Ты человеку горло перерезал!
   - И сделаю это снова, если понадобится. Мир редко достигается беседой или красивыми поступками... лучше я пролью кровь убийцы сейчас, чем через столетие ему подобные зальют ею улицы наших городов и деревень. Ты спрашиваешь, для чего помогаю тебе? Хочу сохранить редчайший дар, когда-либо появлявшийся в обжитых землях! Мы боимся севера, но настоящая опасность где-то на юге. Я говорил со многими ренегатами, знаю цели колдунов, начавших войну. Их вынудили на нас напасть! Понимаешь? Вынудили!
   - Кто и зачем? - вновь влез в разговор Клогарт.
   - Так ли это важно сейчас? - Риасс устало вздохнул. - Война выиграна, враг разбит и вряд ли появится снова. У них свои дела за морем, у нас здесь - свои.
   Он тряхнул поводом, свистнул. Лошадки тронулись с места, оси повозки заскрипели.
   - Кто за мной охотится? - спустя какое-то время спросил Валиадо. Ветер стих, кукловод долго глядел на затянутые дымкой поля. - Почему хотят убить?
   - Юг плохо изучен, - немного помолчав, начал рассказывать лекарь. - Землеописатели никогда не забирались дальше Гнезда Виверн. Лишь Сэмелиди Баль-атен прошел вглубь топей, но он был безумцем и многие его работы - чистейшей воды бред. Топи лишь малая часть Хехора, это мы знаем, а вот что дальше... загадка. Я могу познакомить тебя с человеком, который побывал на другом берегу реки Хоур. Он из нашего ордена и ему можно доверять. Пусть попробует объяснить цели истинных хозяев юга, я же не могу.
   - И последний вопрос, - Валиадо уже собирался перебраться обратно в повозку, так как солнце затянули серые тучи и заморосил дождь, - зачем нужен мой дар?
   - Когда увидел тебя в первый раз и услышал слова Доро'Эша, описывающего твои способности, меня словно громом оглушило. Твой дар - клинок из уникальной стали. Он прекрасен. Но вот вопрос - в чьих руках окажется это оружие? Что важнее для мира? Один-единственный клинок или - руда, из которой можно выковать новый?
   - Опять говоришь загадками! - воскликнул кукловод.
   - Нам нужен не твой дар. Твое потомство.
   - Но... зачем?
   - Всему свое время, кукловод... всему свое время. И последнее. Вот тебе еще кусочек правды: если мы ошибаемся, наши враги не станут убивать тебя, а попытаются взять в плен. Если так - я без раздумий перережу твою глотку, как только станет понятно, что дело проиграно. Запомни это, кукловод.
   Валиадо усмехнулся и покосился на Ларта. Тот провел ладонью по покрытым дождевыми капельками ножнам.
  
   Глава 11
   Моркос
  
   Утром во дворе замка трижды пробил колокол.
   Умывшись теплой водой из лохани, я стоял перед шкафом. Выбрал легкую одежду и удобные туфли. Рубашка оказалась великовата, так что пришлось закатать рукава и подпоясаться, как принято у северян. Кусок мыла и острая бритва помогли избавиться от щетины. Я распахнул ставни, впуская в каморку свежий воздух.
   Колокол зазвонил в четвертый раз и умолк - следовало поторопиться, чтобы не опоздать на утреннее построение.
   Собрали нас в длинном, узком коридоре между залом мастеров и библиотекой. Было жарко и тесно. Многие новички не преминули облачиться в доспехи из шерсти и вареной кожи, о чем сильно пожалели, когда начали обливаться потом и краснеть. Вдоволь над несчастными поиздевался грандмастер ордена - Тарий Лавитри. Высокий, широкоплечий и довольно молодой человек.
   - За стол тоже в доспехах садитесь? - Он ухмылялся. - А над отхожим местом в них же трудитесь? А с женой как? В полной выкладке? Веселенькая жизнь вас ожидает!
   Тарий внимательно оглядел нас. За ним тянулась настоящая колонна мастеров. Их было даже больше, чем новичков, что несколько удивляло.
   Тем временем грандмастер продолжал:
   - Наш орден - из старейших в Каолите, и построен на дружбе, верности слову, и служению тем, кого мы обязались защищать. Мастера научат держать меч, защищаться, бить самим. Научат думать как воинов. Закалят ваши тела и укрепят дух. Вы многое получите в стенах этого замка, но обязуетесь дать миру гораздо больше. Если понадобится - а так, скорее всего, и будет, - отдадите жизнь. Дар, как и мастерство, каждый будет оттачивать до последнего вздоха. Рубака перестает тренироваться, когда уже не в силах держать меч, а только лежит и попердывает в продавленный матрас. Тогда же заканчивается и Соревнование. Конечно, о нем говорить еще рано, но вы должны познакомиться с особенностями ордена сейчас. Как только Рубака покидает стены университета, для него начинается Соревнование. Дуэли. Каждый может вызвать на бой каждого. И ставка в бою - серебряное кольцо ордена. Деритесь хоть каждый день! Собирайте кольца, оттачивайте умение владеть мечом. Чем больше наград соберете - тем сильнее будут уважать вас братья. Проиграете все - не беда! Всего-то и нужно, что вернуться на остров и попросить новое кольцо у меня, грандмастера. Правда, в обмен придется послужить на благо Каолита, и работа будет не из легких, обещаю. Ладно, и так уже достаточно сказал. Оставляю вас на мастера Доркеса. Именно станет вашей бородатой мамой на все время учебы...
   Грандмастер развернулся и направился к выходу. Его место занял коренастый чернобородый мужчина. Толстую шею туго оплетала золотая цепь с необычным кулоном, напоминавшим мускулистую руку. Сам мастер казался неповоротливым и громоздким из-за мощных плеч и широкой груди.
   - Вы теперь в моих лапах, новички! - весело сообщил нам Доркес. - Я Ахтер Доркес, мастер над всем этим богатством...
   Он указал на площадку, где рабочие вовсю трудились над полосой препятствий и собирали спрятанные на зиму тренажеры.
   - Работать с телом нужно осторожно, - принялся рассказывать мастер. - Стоит переусердствовать с упражнениями - и ты потеряешь скорость, ловкость. Но тренируясь умело, вы получите кое-какие преимущества. Если враг лучше обращается с мечом, сильнее бьет и прекрасно защищается... вы, скорее всего, умрете. Но можно пойти на хитрость. Измотать его. Быть проворным, неутомимым, взять лук... Ну да ладно. Для этого еще будут лекции. А сейчас отправляйтесь к кастеляну. Самое время познакомиться с нашим гнездышком.
   Кастелян, дряхлый и лысый старик, первым делом познакомил нас со сводом законов. Таковых оказалось не много, и они по большей части касались запретов на драки и всего, что дурманит голову. Затем мы побывали в конюшнях, где растрепанный и нервный новичок по имени Леор вывозился в навозе. Потом было стрельбище, глубокий мраморный бассейн и кузница. Скорняк занимался доспехами, но, не отрываясь от работы, пообещал сделать заплатку на заднице, если вдруг кому понадобится.
   На выходе из мастерской нас поджидал Шэд.
   - Сейчас будет интересно, - пообещал он. - Момент важный, так что ушами не хлопайте... забытые боги, да это один из самых важных дней в вашей жизни!
   Он отвел нас к дальнему концу озера, туда, где заканчивался деревянный причальный настил. На каменных колоннах над водой возвышалась постройка из темно-коричневого дерева. Окон нет, печных труб тоже. Оббитая железными полосами дверь распахнута настежь. Пахло смолой и опилками.
   - Вот, - подмастерье указал на постройку, - хранилище вашего будущего оружия. Внутри никого нет, так что искать придется самим. В темноте.
   - Искать? А что? - спросил какой-то курчавый паренек, с кожей цвета эбенового дерева.
   - Заготовки из хеленнвейской железной сосны! - с благоговейным трепетом проговорил Шэд. - Найдете заготовку, которая позже станет вашим оружием. Идите, не стойте, раззявив рты!
   Мы, как зачарованные, устремились во тьму хранилища. Тайны, загадки... они всегда манят людей. Запах смолы, пыли, восхищенный шепот новичков. Именно таким мне запомнился выбор: восторг, граничащий с волнением.
   - А чего она такая тяжелая? - послышался возмущенный голос Леора. - Что за дрын я схватил? С меня ростом!
   - Взявший заготовку - не вправе от нее отказываться! - прокричал от двери Шэд. - Кто был первым? Леор-зануда? Давай на выход! Запомните, это не вы ищите оружие, а оно ищет вас...
   Под злорадный смех Леор потащился к выходу.
   Я остановился у стеллажей. Многие уже обрели оружие, нас, не определившихся с судьбой, осталось совсем мало. Спешить не стоило, но и заставлять сотоварищей ждать не хотелось.
   "Ну, что там меня ждет?"
   Пальцы ухватили пустоту. Протянул левую руку - ладонь легла на гладкую доску. Почему-то стало жутко и холодно. Но пот потек по лицу, словно я стоял под солнцем. В дикой спешке принялся обшаривать полки, нахватал заноз и перепачкал пылью руки, - все впустую. Развернулся, бросился к груде чурбанов, мимо которых уже проходил... ладонь жадно обхватила гладкую рукоять. Меня обуяла радость! Хотелось танцевать и смеяться!
   Сердце продолжало лихорадочно стучать, ноги ощутимо дрожали.
   - Поздравляю, новички! - улыбнулся Шэд, когда последний из нас вышел на улицу. - Теперь ваша учеба началась по-настоящему. Вечером, после ужина, каждый получит инструменты для работы над сосной. Сами придадите форму заготовкам. По весу это дерево вполне схоже со сталью. Сосна еще молодая, работать над ней тяжело. В конце года наши кузнецы изготовят по вашим поделкам настоящее оружие, так что старайтесь изо всех сил - вам с ним не расстаться до самой смерти.
   Я поглядел на заготовку. Прямая палка, тяжеленькая, довольно длинная. Как из нее выстругать макет оружия? Время покажет. Сейчас это не так уж и важно...
   По дороге к замку мы только и говорили о заготовках из "железной" сосны. Удивительно наблюдать мальчишескую радость на лицах взрослых мужчин! Наш выпуск, как удалось узнать позднее, был уникальным. До этого года в университет набирали лишь отпрысков знатных родов, да и то лишь тех, кто не достиг двадцатилетнего возраста. Теперь все изменилось. Шарп был старше меня лет на шесть, Хим Кван - настолько же моложе. Леор, Клэвис и темнокожий Орзус примерно одного возраста - восемнадцать весен...
   Кто-то уже начал размахивать заготовкой, вопя во все горло, кто-то шел молча, замкнувшись в себе. Леор заявил, что не пройдет и двух дней, как он сломает свой дрын. А если и не сломает, то обязательно выточит из него нечто такое, за что его, Леора, на следующий день вышвырнут из университета.
   - Твое самомнение погубит тебя... зануда, - подбодрил его Клэвис. Невысокий паренек с широченной улыбкой и плутоватыми глазами. - Веселей надо быть! Ты - Рубака! Почти... ну, совсем чуть-чуть, но уже Рубака.
  
   Помню, кормили в замке хорошо. Отлично, демон побери, кормили!
   Жареные ломти мяса, обложенные луком и печеной картошкой, наваристый бульон с куриным мясом, теплый хлеб и миски с маслом. Горячий мед, слегка приправленный корицей, холодный морковный сок с молоком и лимоном... Даже сейчас, когда прошло столько времени, слюнки текут, едва вспомню наши застолья! Кругом друзья, смех и веселье. Пожалуй, лучшее время в моей жизни...
  
   Насытившись, я буквально повис на спинке стула. Сыто отдуваясь, покосился на Клэвиса. Тот уплетал мясо за обе щеки - как столько еды влезало в его тщедушное тело, было совершенно непонятно. Леор(?) гречневую кашу и мягкое куриное мясо - от свинины у него случалось несварение.
   Внезапно скрипнули двери. В зал размашистым шагом вошел грандмастер Тарий. Следом за ним семенил высокий человек, с ног до головы закованный в тяжелые доспехи темно-зеленой эмали. Больше всего меня поразил шлем - литой, со стрелкой, закрывающей нос. Вместо шишака на макушке топорщилась тонкая змеиная шея с плоской головой; короткие крылья придавала шлему поистине странный, если не дурацкий, вид.
   - У нас еще один новичок, - громко проговорил грандмастер. - Он должен был начать обучение вместе с вами, но... из-за неприятностей в пути пришлось задержаться. Лестер Нест, из Гнезда Виверн. Примите его как брата.
   Тарий вышел из зала.
   - Гнездо кого? - не понял Клэвис. Он только сейчас оторвал затуманенный взгляд от тарелки, в которой аккуратной горкой лежали обглоданные кости.
   - Виверн. Гнездо Виверн, - пояснил Леор. - Большой замок где-то в Хехоре. Когда-то был важнейшим аванпостом старых королевств. Позже, когда разыгралась Буря, форт и прилегающие к нему земли перешли в руки лорду Балестеру Ан-Мураган. Тот умудрился отбить клок земли у населявших ее язычников и разгромить три крупные стаи мутантов, бежавших в болота. Кстати, если парень носит фамилию Нест - он бастард. Так уж у нас заведено, на юге...
   Тем временем новичок, бряцая доспехами, прошел через зал и уселся на самом краю лавки. Когда проходил мимо нас, мне показалось, что от него исходит запах сырости и... холод. Не понял тогда точно, что ощутил. Но было странно.
   Усевшись на лавку, Лестер расстегнул ремень и снял шлем-виверну. Короткие, придавленные подшлемником волосы серые, глаза такого же цвета. В них крылся... испуг?
   Бастард был молод.
   - Не люблю этих... из болот, - пробормотал Леор. - Как говорят у нас в Тускене: "От Хехора ничего хорошего не жди!"
   Знал бы я тогда, насколько мудрыми окажутся южане...
  
   На следующий день, после легкой разминки и пробежки вокруг замка, новичков ожидала первая лекция.
   "Теория Боя".
   Сопровождал нас Шэд. Он дружелюбно хлопнул по плечу Лестера:
   - С прибытием. Как там у вас на болотах?
   - Мокро. И много комаров. - От слов бастарда веяло холодом. Сам он походил на стальную глыбу: чешуйчатая кираса, поножи; на плечах - тяжелый плащ, расшитый вивернами.
   "Хоть шлем снял! Нужно быть сумасшедшим или фанатиком, чтобы изо дня в день таскать на себе такую тяжесть..." Меня ввергает в уныние даже самая легкая кольчужная безрукавка, а эти куртки из вареной кожи, шерстяные рубахи... жуть!
   - Да ты болтун! - Шэд продолжал улыбаться. - Ладно, становись в конец колонны. Давайте к делу. Сегодня мастер Хомла Кровлик познакомит вас с азами боевого искусства. Лекция будет небольшой, но интересного узнаете много.
   - Про оружие? - переспросил Леор.
   - Нет, про любовь быков с козами! Ты проявляешь поразительную догадливость, мой угрюмый друг. Мастера не хотят, чтобы в первом же учебном бою вы проломили друг другу головы... Идемте, отведу вас к шестому залу.
   Шестой зал походил на амфитеатр. На небольшом возвышении, окруженном рядами скамеек, стояла тумба из мореного дуба, рядом - кресло. В нем сидел пожилой мужчина в жилете лимонного цвета, рубахе со шнуровкой у горла и шерстяных штанах. Мастер был обрит наголо, лишь с левой стороны цирюльник оставил несколько прядей седых волос, что доставала до плеча.
   - Этот из Чубатых, - тихо поясни мне Леор. - Я читал про них в Истории Великих Домов. Они из Хелленвейса, какое-то братство воинов... не помню точно.
   На лавках были расставлены чернильницы, подставки для перьев и коробочки с песком. Пергамент приходилось класть на ровную, покрытую лаком доску и держать ее на коленях.
   - Слушай, Леор, - шепнул я южанину, - а у тебя есть какие-нибудь книги?
   - Есть, - тот разглядывал расплывающуюся на пергаменте кляксу. - Три тома "Обжитых Земель" и "Свен Мореход". Советую взять последнюю, потому что три другие - нуднейшая история...
   Я решил взять историю.
   Зал огласил сочный бас мастера:
   - Приветствую, ученики! - Он положил на столешницу огромный фолиант в золоченом переплете. - Меня зовут Хомла Кровлик. "Рубака: хозяин или раб стали?" - вот мой предмет. Теорию читать буду дважды в неделю, когда хоть немного поумнеете, начнутся практические занятия. Мастер Доскрейт Болтлиш, хоть и практик, цену теории знает. Поэтому не ковыряйтесь в носу, а прислушивайтесь и записывайте мои слова. Лучше потрудиться сейчас, чем выглядеть дураками потом.
   Мастер Хомла оглядел зал. Глаза его весело блеснули, он произнес:
   - Ну, начнем. День первый. Лекция первая: "Меч - друг или враг?"
  
   Потянулись учебные дни. Мы с утра и до самых сумерек бродили от одного зала к другому, писали, читали, слушали лекции мастеров и работали по замку. Мастер Доркес нещадно гонял нас по полосе препятствий, не скупясь при этом на крепкое словцо. Постоянные вывихи, синяки и ссадины сделались вечными спутниками учеников. Нрав у мастеров был крутой - никакой жалости, никаких поблажек. Не раз я видел слезы в глазах учеников. Шэд изредка подбадривал нас, говоря, что без этого не обходится: "Все мы - люди! - рассказывал он. - Слезы высыхают, обида проходит - но крепкий дух и тело остаются. Держитесь".
   Весна медленно переродилась в лето. После холодов и лихих ветров яркое солнце сводило меня с ума. Никогда не любил жару! В залах было душно, окошки под потолком казались слишком маленькими. Временное облегчение приносили лишь прохладный бриз да влажные полотенца.
   Наконец, когда миновала середина второго летнего месяца, состоялся первый учебный бой. Общая схватка. Мастера - Доскрейт Болтлиш, Хомла Кровлик и Шэд, - от души посмеялись, глядя, как мы неистово лупим друг друга плохо оструганными деревяшками по спинам и плечам. Бить по голове запретили, но иногда все равно доставалось так, что искры из глаз сыпались!
   Некоторое время мне удавалось сдерживать натиск темнокожего Орзуса - здорово выручали ловкость и инстинкты, выработавшиеся за годы жизни в трущобах. Атаковать не получалось, зато защищался не плохо. Правда, недолго. Лестер словно из-под земли вырос! С поразительной легкостью обезоружил Орзуса, добил, обернулся ко мне. В руках у него была не деревянная заготовка, нет. Искусно вырезанный меч. Длинный, ровный, с опасно заостренными краями. Лицо бастарда не выражало никаких эмоций. Словно не на арене бился, а читал скучнейшую книгу. Он двинулся ко мне. Пришлось немного отступить. Я хотел найти возможность для атаки, но... оказался на песке быстрее, чем успел что-нибудь придумать. Левый бок горел от удара, а один из рабочих арены уже присыпал меня охрой - так у нас отмечали убитых...
   Я привстал, морщась от боли в боку, и побрел к остальным неудачникам, рассевшимся на лавках вокруг арены.
   - Ты шестой! - крикнул Шэд. - Не так уж и плохо для твоего дара...
   Тем временем мой обидчик схлестнулся с Кваном. Рядом отношения выясняли Леор, который оказался весьма неплохим бойцом, и огромный северянин Форад. Больше на арене никого не осталось. Все наблюдали за битвой, что уже не казалась детской забавой - бойцы почувствовали вкус сражения...
   Лестер наседал на противника, загнал в угол и уже готовился добить, но Кван увернулся от удара и пнул в пах бастарда. Тот рухнул на колени, правда, меч из рук не выпустил. Восточный хитрец попытался закончить дело, но нарвался на череду жестких ударов и ретировался.
   Форад, несмотря на бычью силу и поразительную скорость, умудрился проиграть Леору. Наш зануда был из старого знатного рода и прошел хорошую школу фехтования еще в детстве...
   Но удара в спину не ожидал.
   Кван продолжал удивлять, казалось, что желтокожий уроженец Эйфариноса не признает никаких условностей, его интересует лишь победа. Торжествующе улыбаясь, он обернулся к Несту и нарвался на полный холодного презрения взгляд
   - Сейчас что-то будет! - предсказал подковылявший к нам зануда. У него была разбита губа, а рубаха пропиталась потом.
   Лестер ринулся в атаку, вновь осыпав Квана градом ударов. Хитрец из последних сил отражал выпады. Уклонялся то влево, то вправо, отводил удары, отпрыгивал и несколько раз даже перекатывался по песку. Во время одного из таких перекатов, Хим ухватил горсть песка и запустил им в лицо Несту.
   Бастард отшатнулся, сощурив глаза и закашлявшись.
   Я поглядел на мастеров. Шэд, красочно жестикулируя, что-то рассказывал мастеру Кровлику. Болтлиш лишь одобрительно кивал, глядя на бой. Они не обращали на подлые приемы никакого внимания! Словно так и должно быть...
   Кван, воспользовавшись замешательством соперника, бросился вперед. Лестер, вместо того чтобы защищаться или же прекратить бой, со всего маху запустил мечом в лицо противнику. Хрустнуло, Хим, держась за лицо, опрокинулся на песок.
   - Первая кровь! - восторженно крикнул мастер Болтлиш, бодрым шагом направляясь к арене. - Я уже и волноваться начал - будет ли?
   Лестер побледнел сильнее обычного, губы сжались в жесткую линию. Холодные глаза смотрели мимо мастеров, осматривающих Квана.
   - Хороший бой, - кивнул Кровлик. - Очень поучительный.
   - Поучительный? - рыкнул Форад. - Да они оба подло сражались! Били в спину...
   - Замолчи, - оборвал северянина Болтлиш. - Запомните накрепко: общая схватка - хаос. Если ты не готов окунуться в него, отринуть правила и условности, долго в настоящем бою не протянешь. Твой враг должен умереть, если не хочешь кормить червей сам. В бою нет места милости, а честь - пустой звук. Она хороша лишь в книгах.
   Шэд вышел на арену. В руках держал завернутый в полотно меч. Настоящий, стальной.
   - По итогам первого учебного боя победу одержал Лестер Нест! - Подмастерье кивнул победителю. - В награду за проявленную смекалку, мастерство и мужество он получит три занятия с оружием.
   Вздохи удивления и горького разочарования вспорхнули над ареной испуганными голубями. Ученики, все как один, не могли дождаться дня, когда им разрешат тренироваться с настоящими мечами...
   - Шэд, отведи-ка Квана в монастырь, - мастер Хомла устало махнул рукой. - Пусть сестры приведут в порядок его мордашку. Нос подозрительно посинел и распух...
   - Идем! - подмастерье ткнул носком сапога в бок раненому ученику. - Да хватит ныть, что ты как девчонка! Вам "Крепость Духа" преподают? Да? Тогда заткнись и вспоминай уроки уважаемого мастера Стегнора.
   После общей схватки мы сосредоточились на оружии. Даже после отбоя можно было услышать, как кто-то ошкуривает железную сосну. У меня с мечом... не клеилось. То ли дерево было слишком старым, то ли плотник из меня никудышный. Не мог ни шкурить, ни опиливать! Ко всем бедам, во время тренировочной дуэли с Клэвисом клинок моего меча переломился. Шэд посоветовал не выбрасывать обломок. И у меня для него нашлось применение. Я выстругал корд. Работа шла на диво легко и гладко, словно сосна вмиг смягчилась, стала податливой, как теплый воск...
  
   Время бежит, уходят дни, стираются из памяти недели...
   Жизнь в замке была похожей на сказку. Суровую, но счастливую. И обязательно, как казалось мне тогда, со счастливым концом. Но что поделать, раз живем мы в эпоху перемен? И наши желания и мечты не стоят ровным счетом ничего?
   "То, что забыто, должно воротиться..."
   История делает новый виток. Я видел его начало. Вам суждено увидеть конец.

Конец первой части

   Глава 12
   Уонтер
  
   Хехор всегда был загадочным местом. Топи, остовы древних пирамид, жуткие зверолюди и ведуны. Городов нет, лишь мелкие шахтерские деревушки и вечный аванпост обжитых земель на юге - Гнездо Виверн.
   Тайны - еще одна отличительная особенность топей. Даже с Фростдримом все более-менее ясно в наши дни, но Хехор... Он как дно бочага с мутной водой.
   Ил, ряска, кости, кровь, храмы, ночные ужасы и сонмы удивительных существ - это Хехор.
   Ах, да. Розы...
   Это пришло из глубин времен. Темного времени, о котором сейчас никто ничего не знает. В этом-то и кроется наша ошибка.
  

7 год н.в.

Хехор. Юг

   Смоляной факел трещал на ветру, пламя опасливо съеживалось, но разгоралось вновь, едва порывы становились слабее.
   - Я устал. - Антер остановился. За его плечами висел огромных размеров мешок, к которому был пристегнут чехол с кротким луком. В руках человек сжимал бамбуковый шест.
   Его спутники - толстая женщина в бесформенном дорожном плаще и мужчина в боевом облачении и с мечом у пояса, - продолжали идти. Оба налегке. Единственный факел оставался в руках у Тулены.
   Антер огляделся. Его окружали вековые деревья, что переплетались ветвями высоко над землей. Старые, мшистые, увитые лианами и в наростах лишайника, эти исполины вызывали смутную тревогу. Но куда страшнее была темнота, окружавшая Антера.
   В болотах даже ночью не бывает тихо. Шорохи, скрипы, звуки вырывающихся из глубин топей газов. Где-то вдали зашелся криком бугай. Налетел ветер, деревья угрожающе заскрипели, ветви хищно потянулись к отставшему путнику.
   - Проклятые предатели! - Он поплелся вслед за удаляющимся огоньком. - Ненавижу. Ненавижу вас...
   Он вспомнил, как безжалостно резал глотки друзьям. Подло, пока те спали. Бульканье, сдавленные хрипы... руки в крови... скользкая рукоять кинжала... тошнота... радость.
   - А мы думали, ты решил сделаться отшельником и провести остаток жизни, трахая ящеров и размышляя о вечном, - усмехнулся Уонтер Нест, когда Антер догнал их. - Да хватит стонать! Тулена говорит, что до Рудной Долины недолго осталось. Будем сегодня спать на кроватях и есть горячую похлебку.
   - Быстрее, - женщина скинула капюшон. Ее толстое лицо было обезображено оспой. Маленькие глазки, нос крючком. - Нас могут догнать раньше, чем доберемся в безопасное место.
   - Не волнуйся, - бросил Уонтер. - Я в них дырок понаделаю, если сунутся.
   - Дурак, - безобразная женщина ускорила шаг. - Это не разбойники. Не мутанты и даже не колдуны! Тебе с ними не сладить. Мне тоже.
   - Сумеют ли выследить? - усомнился Антер. - Три недели петляли по болотам. Убили всех, кто мог бы нас выдать!
   - Не знаю, - Тулена дернула плечом. - Но уверена - за нами идут. Мой дар не подводит. Никогда.
   До Рудной Долины добрались еще затемно.
   Поселок был старым. Частокол местами покосился, кое-где уже виднелись пятна гнили. Насыпь и ров густо поросли камышом. На сторожевой вышке горел огонь - хороший знак.
   Уонтер вытащил меч и постучал оголовьем в ворота. На стук откликнулись не сразу.
   - Кто там шляется в ночи?! - из-за частокола послышался сиплый мужской голос. - Законы Хехора знаете?
   - Знаем, - Уонтер хмыкнул. - Именем Балестера Завоевателя, графа Ан-Мураган. Открывай ворота, мать твою.
   - Пышно, - страж скучающе вздохнул. - А подтверждение есть? Эдак любой проходимец может ночью заявиться и потребовать ворота открыть.
   - Гляди, тухлятина болотная! - Нест снял с шеи медальон и поднял над головой. Серебряная виверна сверкнула в свете факелов. - Я - брат Балестера Завоевателя. Ублюдок, правда, но разве ж это важно? Думаю, не стоит лишний раз напоминать, что Уонтер Нест - лучший меч Хехора, и медальон этот можно снять с меня только вместе с головой.
   - Ладно, сейчас откроем...
   Шахтерская деревушка кое-чем отличалась от многих других болотных поселений - здесь имелся небольшой каменный форт. Приземистый, из серых булыжников, крытый дранкой, с крепкими дубовыми дверьми и зарешеченными окнами. Воинов в деревушке было не много. Человек двадцать. Все, как и заведено в Хехоре, несли дозор по ночам, в то время как охотники отвечали за безопасность деревни днем.
   Дороги были выстланы досками, бревенчатые и глинобитные домики тесно лепились друг к другу, окружая форт. Где-то лаяли собаки, едко пахло дымом.
   - Идите в форт, - посоветовал путникам высокий страж с длинным луком за плечами и рогатиной в руках. - В западном крыле все койки свободны. Воду для мытья найдете сами, пожрать дадут на кухне.
   Внутри каменного строения было холодно и сыро. В западном крыле давно не топили, в очагах оставалось немного старой золы. У стен стояли узкие деревянные кровати со скатанными тюфяками. Шерстяные одеяла лежали в изголовьях.
   - Мертвые комнаты для мертвых солдат, - пробурчала Тулена.
   Антер мелко дрожал. Даже избавление от тяжелого мешка не принесло облегчения.
   - Сейчас согреемся! - Нест сорвал мешковину с поленницы и быстро развел огонь в очаге. - Ведунья, иди-ка, погрей косточки.
   - Обойдусь, - женщина ушла в другой конец комнаты.
   - Корова толстозадая, - Уонтер расстегнул куртку и вытащил из-за пазухи флягу. - Теперь и выпить можно... Антер, будь хорошим братом, сгоняй на кухню. Принеси чего-нибудь пожевать. Горячего, желательно. Если понадобится - вытащи повара из постели, пускай потрудится на благо родины. Медальон у тебя есть.
   Антер Ан-Мураган поплелся на кухню. Он ненавидел сводного брата - убийцу, насмешника и крохобора. Но себя младший из Ан-Мураган ненавидел гораздо больше...
  
   Горькое пойло разогрело кровь. Огонь выгонял холод из костей, заставлял блаженно улыбаться. От усталости и долгого недоедания Уонтер быстро захмелел. Вынул нож, осторожно вспорол швы на подкладке плаща. В руках у него оказался небольшой ларец. Казалось, он был высечен из цельного куска мрамора. Крышку украшал сложный мозаичный рисунок - четыре розы, соединенные лозой. Белая, алая, желтая и черная. На одной из стенок красовалась гравировка на непонятном языке: "Саргхулум авад'туйшара".
   - Тулена, - позвал Уонтер. - Что такое "Саргхулум"? "Авад", если не ошибаюсь, "внутри".
   - Не знаю, - ведунья уже успела переодеться в чистое домотканое платье и теперь расчесывала седые волосы. - А болтать на этом наречии - глупо. Навлечешь беду.
   - Интерес, мать его! - Он вновь приложился к фляге. - Я хочу отнести ее сам. Задать пару вопросов.
   - Как знаешь, - Тулена пожала плечами. - Но я бы поостереглась связываться с ними.
   - Нечего бояться. Они на нашей стороне. Сейчас, во всяком случае...
   В комнату вошел Антер. В руках у него был медный поднос с тремя мисками, над которыми клубился пар.
   - Почему вы открыли окно? - недоуменно спросил младший из Ан-Мураган. - Зачем вы его открыли?!
   Уонтер обернулся. Ставни были распахнуты, а решетки превратились в черный, жидкий, дымящийся шлак, стекавший на пол. Опершись руками о подоконник, в комнату заглядывало нечто. Скуластое лицо покрыто трупными пятнами, вместо глаз - гноящиеся раны. Волосы спутались, в них застряли тина и листья.
   Загрохотал поднос.
   Уонтер вмиг оказался у двери. Шкатулку сунул в карман, перехватил поудобнее меч и нож.
   - Тулена? - крикнул Нест. - Чего ты ждешь?
   - Я бессильна, - женщина опустила руки. - Они нашли нас.
   Существо перебралось через подоконник. За ним оставались мокрые следы, в комнате появился жуткий запах разложения и плесени. Мелко задрожали миски на полу, огонь в очаге погас.
   Что произошло с ведуньей, Уонтер так и не понял. Она превратилась в иссушенный труп раньше, чем жуткий монстр коснулся ее. Антер взвыл.
   Нест выскочил в коридор. Ему было наплевать на сводного брата - главное, выжить! Он захлопнул дверь, не обращая внимания на душераздирающие вопли, заклинил ее ножом.
   В деревне творилось демоны знают что! Кричали люди, звенела сталь, испуганно выли и лаяли собаки. Уонтер побежал к конюшням. Пришлось немного повозиться, прежде чем удалось успокоить пегого жеребца. Нест вскочил на дрожащее от страха животное - о седле даже не подумал. Припал к шее и безжалостно уколол мечом. Конь рванул с места, Уонтер удержался лишь чудом.
   Повезло, что ворота оказались распахнутыми. Вернее - выломанными. Жеребец вылетел на залитую лунным светом дорогу и припустил в сторону Гнезда Виверн.
   - Умойтесь, скоты! - захохотал Нест.
  
   К утру крики стихли, город наконец-то окутала тишина. Языки багрового пламени перестали облизывать раскаленное небо, а дым медленно таял под напором ветра. Маги сделали свое дело - усмирили огонь. Горожане не спешили расходиться по домам, предпочитая оставаться под надзором хранителей. Домов, к слову сказать, уцелело довольно много. В некоторых трактирах уже заблестел робко свет, но не привлекал, не манил, как раньше.
   Среди служителей Каолита кипел ожесточенный спор. Удивляюсь, как до рукоприкладства не дошло, настолько горячими были взаимные возражения. Маги обвиняли в невнимательности хранителей, те, в свою очередь, пеняли примерно на то же самое магам.
   Я стоял на палубе, опершись локтями о борт. Тонкая тканевая повязка на глазах приятно холодила веки. Зрение вернулось полностью, но монашки из городского монастыря строго наказали не снимать повязку двое суток, делая исключения лишь на время сна. Хорошо еще, что ткань оказалась тонкой, почти прозрачной.
   Мы стали заложниками стихии. Шторм не на шутку разбушевался, отрезав пути отступления. Что поразительно - в бухте вода была спокойной.
   Два дня провели в каютах. Мастера запрещали выходить даже на пирс, а о визитах в город можно было забыть сразу. Изредка тревожные вести приносил Шэд - измученный, донельзя усталый. Поиски особых результатов не давали.
   Выручили маги.
   - По зданию ударили Ледяным Взрывом, - рассказывал подмастерье, склонившись над тарелкой с кашей. - Заклинание не самое сложное, но под завязку накачанное силой, что во много раз увеличивало наши шансы превратиться в фарш. Мастер Этли уверен, что в подготовке удара участвовало больше трех человек... эх, нам бы ведуна сюда хорошего! Местный умелец тремя днями ранее преставился, а замену прислать не успели... вот ведь, мать их так, скверное дельце! Ведун остыть не успел, а у нас уже полгорода магией раздолбали... Нет, не чисто тут.
  
   Здесь стоит заметить, что маги не проявили к нам должного уважения - не раскрыли истиной природы удара. Много позже мне удалось выяснить, что на острове был применен один из самых страшных подвидов магии: Насыщение. Магам Каолита разрешено пользоваться им лишь в случаях крайней нужды, и только на поле боя. Насыщенное заклинание убивает не десятки, а сотни, тысячи человек разом. Хотя, если не ошибаюсь, сейчас Насыщение запретили вовсе. Ведь мертвые пустоши Мискарелля - наглядная картина последствий таких ударов. Черная Некромантия, Насыщение, Наделение - то, против чего бились наши предки во времена Бури. Не думал, что доведется увидеть это.
  
   Утром третьего дня я вновь стоял на палубе и глядел на изуродованный город. Зрачки вновь защипало, пальцы зло сжали резные перильца. Время от времени боль возвращалась, но влажная повязка и капли, взятые в монастыре, помогали.
   - Ну, как ты? - За моей спиной выросли Леор и Клэвис.
   - Лучше не бывает.
   - Чего такой хмурый? - усмехнулся Клэвис.
   - Слезы водопадом хлещут. Повязка просто бесит, царапины и порезы саднят, будто солью натерли. Вроде бы и есть хочу, а кусок в горло не лезет. Как, по-твоему, я должен себя чувствовать? Да еще и от вопросов голова вот-вот лопнет...
   - Ну, вопросы не только тебя заставляют ворочаться по ночам, - проворчал Леор. - Мне вот тоже непонятно - когда мы, наконец, вернемся в университет?
   - Университет? - прыснул Клэвис. - На нас напялили одежду, превращающую плоть в гниль, неизвестные маги разнесли в пух и прах треть острова, а двадцать три гвардейца погибли во время облавы на ублюдков. А ты хочешь вернуться в замок?
   - Да.
   - Меня больше волнует, - сказал я, - кто хотел нас пришлепнуть.
   - Пусть над этим Совет голову ломает, - проворчал Леор. - Наше дело учиться и мечами размахивать, а вопросами магии должны заниматься маги.
   - Ладно, хватит болтать попусту, - глаза Клэвиса опасно заблестели. - Лучше послушай, что нам Эйту рассказал! Оказывается, наш бастард прошлым вечером с корабля сбежал. Шэд его полночи разыскивал с хранителями, а под утро вернулись ни с чем.
   Не могу сказать, что такой фортель меня удивил. Вокруг Лестера Неста всегда вились загадки и тайны. Он сам был тайной. Непонятные слова на пирсе, нелюдимость, показная холодность к окружающим.
   - Эйту какое-то время следил за ним, - продолжил Клэвис.
   - Мать вашу, да вы - два самых больших проходимца, встречавшихся мне после Ромбада! - Парни меня удивляли не меньше Лестера. - И я вас понимаю. Что может быть заманчивее тайн?
   - Все, что угодно, - насупился Леор.
   - Ой, вот только не надо снова ныть! - отмахнулся Клэвис. - Не хочешь - не иди. Можешь сидеть в каюте и пускать ветры...
   - А я не отказываюсь, - зануда перешел в наступление. - Да и как вы Лестера без меня найдете? Медальон-то здесь...
   Он снял с шеи удивительную вещицу. Гладко отполированный камень серого цвета на золотой цепочке. На поверхности камня, сильно походившего на мрамор, едва заметно сверкала багровая, чуть изогнутая стрелка.
   - Что за чудо?
   - Поисковый медальон, - пояснил всезнающий Леор. - Читал о них дома. Во времена Бури их было пруд пруди, да вот с годами подрастеряли. Одно из немногих изобретений Колдунов, которое удалось обратить во благо.
   - А где его взял ты? - мне уже надоело удивляться тем утром.
   - Свистнул у мастера Этли! - Клэвис самодовольно улыбнулся. - Не я, а Леор. Еще тут из себя святошу корчит...
   - Ничего я не крал! - зануда ощутимо толкнул приятеля в грудь. - Просто, когда мы бежали к кораблю, мастер обронил медальон... а я поднял.
   - Как им пользоваться? - Я осторожно снял чудо с его ладони. Камень был холодным, легким, в нем пульсировала сила, - чувствовал ее кожей.
   - Не знаю, - пожал плечами Леор. - Он уже был настроен, когда попал ко мне. Нужно только следовать за стрелочкой, и когда Лестер окажется рядом - она загорится зеленым огнем.
   - Настроен? Хочешь сказать, маг следил за Нестом?
   - Верно! - Клэвис хохотнул. - Наш бастардик - диковинный зверь, раз его так опекают.
   - Вы не задумывались, что Нест важен для ордена? - Такие мысли у меня и раньше появлялись, но теперь деталей в мозаике стало больше. - Может, лучше вернуть медальон мастеру Этли?
   - Ты веришь в людей, Моркос, - очень странный тон был у Леора, когда он произнес это. - Будто и не в трущобах вырос, где каждый готов соседу в глотку вцепиться. Это удивительно.
   - Не понял.
   - Нас хотели прихлопнуть магией? - Клэвис тоже подрастерял веселый настрой. - Этли кто? Правильно, маг. А что, если пляшет он не по нашу сторону залы?
   - Он был с нами в трактире, - напомнил я. - Сидел за соседним столом. Разгадай неприятель маневр Шэда, и от мага осталась бы кучка пепла.
   - Тоже верно, - согласился зануда. - Ну, как с корабля бежать-то будем?
  
   Через час после отбоя мы уже прятались за пустыми бочками и мешками с песком на пирсе. Зачем я пошел за Лестером? Он был мне интересен. Но это лишь повод для рискованного поступка. Причина глубже и проще - хотелось заполучить почтового голубя дочери креатура...
   Отполированная сотнями подошв брусчатка освещалась редким, слабым светом. После погрома, учиненного в городе, люди опасались появляться на улице в ночное время. Фонарщики не были исключением, и хранители порядка собственноручно зажигали фитили и подливали жир в лампадки. Нам неразбериха была на руку, так как освещались теперь только пандус и несколько самых оживленных переулков.
   Стараясь слиться с плотной ночной тенью, я аккуратно нырнул в узкий лаз между тавернами. Парни последовали за мной. Место оказалось не самым приятным и чистым - под ногами, на сотни шагов вверх, протянулся сточный желоб. Сквозь покрытую ржавчиной и зеленой слизью решетку была видна мутная вода, что стекала из таверн в море. Задержав дыхание, быстрым шагом пошел вверх. Повязку снял еще на корабле - ночью зрение привычно возвращалось, - пальцы скользили по заросшим мхом стенам, в нос шибал смрад человеческих испражнений и горячей мыльной воды. Лицо тут же покрылось испариной. Несмотря на омерзение и желание поскорее выбраться из узкого лаза, все мужественно терпели - тень надежно скрывала нас от возможных проблем, да и кто в здравом уме полезет в вонючие стоки?
   Шли тихо, почти беззвучно. Оружия при нас не было, лишь у меня за голенищем покоился кухонный нож, а Эйту где-то раздобыл разбойничью дубинку, окованную медью.
   Наконец меня потянул за рукав Леор. Стрелочка на медальоне изогнулась влево, кончик едва заметно позеленел.
   - Идите без меня, - мой план был довольно прост, но друзей в тонкости решил пока не посвящать. - Встретимся через три забегаловки от трактира, который взорвали первым...
   - Ты куда собрался? - удивился Клэвис.
   - Мне нужен почтовый голубь.
   Я осторожно перебрался на другую сторону пандуса и нырнул в сточную щель. Места здесь оказалось побольше, воняло поменьше, но и хлама хватало. Рассохшиеся бочки, овощные ящики, поломанные стулья и треснутые столешницы. Ноги скользили на картофельных очистках, приходилось обходить обглоданные псами и крысами кости. Как оказалось, у всего прекрасного есть иная, неприятная сторона.
   Вскоре подобрался к уничтоженному трактиру. Магический взрыв действовал в лучших традициях Бури - много шума, разрушений и горы трупов. Меня прошиб холодный пот, когда в шагах двадцати от остова разглядел оплавленное отверстие в граните. Вновь на глаза навернулись слезы, несколько раз сильно кольнуло зрачок. Зашипев, я спешно ретировался с проклятого места. И вот что интересно, стоило снова нырнуть в узкий сточный лаз, боль и слезы как рукой сняло.
   Ближе к вершине пробираться стало сложнее. Мелкие изгороди шиповника и палисады сменялись крепенькими заборчиками, увитыми плющом и ползучим горошком, а серый булыжник и дерево сменились на мрамор и дорогие лесные породы из северных тундр. Натолкнувшись на очередной кусок высокого забора, преграждавший путь по стоку, я, скрепя сердце, все-таки свернул к пандусу.
   Оставалось только удивляться, что во время предыдущего визита в верхний город не заметил всей его прелести. Аккуратные садики, окультуренные изгороди и высокие заборы из кованых решеток скрывали от любопытных глаз дома местной знати. Оставались видны лишь хорошо освещенные черепичные крыши. Цвет их разнился, потому как зачастую черепицу покрывала глазурь. Жизнь на острове, должно быть, и вправду была сказочной, жаль, что именно наше появление превратило сказку в ночной кошмар.
   Задумавшись, едва не пропустил нужный забор. Упершись взглядом в родовой герб, не сразу заметил, как с той стороны ограды вырос высокий страж в кожаных доспехах и с заряженным арбалетом наперевес. На поясе висели ножны с мечом.
   - Кто такой? - гаркнул страж, вскидывая оружие.
   - Ученик из университета, - нужно было поскорей заговорить незнакомца, чтобы не схлопотать болт в пузо. - Сандора, дочь хозяина, помогла мне во время нападения. Хотел поблагодарить.
   - Вот еще! - прыснул страж. - Креатур два дня рвал и метал, когда узнал, где была его дочь во время нападения. Вали-ка отсюда, пока хранители не нагрянули.
   Он тряхнул арбалетом. Не оставалось ничего другого, кроме как, подняв руки вверх, отступить на шаг.
   - Да не нервничай ты так, - выдавил слабенькую улыбку. - Просто передай ей письмо.
   Я расстегнул плащ. В белоснежном конверте лежало написанное прошлой ночью письмо, к нему приложил парочку медных крусанов, дабы послание непременно дошло до Сандоры. Страж коротко кивнул, сунул конверт за пазуху.
   - Слушай, а не смог бы ты достать... хм... почтового голубя? Думаю, немного серебра тебе тоже не повредит.
   Переведя дух, я неторопливо брел обратно. Плащ щелкал на ветру, потоки воздуха несли запах соли и йода. В правой руке я нес клетку с сизым голубем, левой протирал слезящиеся глаза. То ли ветер нанес пыли, то ли болячка давала о себе знать, но видеть стал я хуже.
   Из-за призрачных туч выглядывал огрызок бледной луны, серебристые шляпки звезд едва заметно мерцали. Удивительно, но в верхней части города практически не было хранителей. Лишь два раза мне приходилось вжиматься в узкие прорехи между домами, пропуская патрули, и надеяться, что голубю не взбредет в голову закурлыкать.
   Чем ниже спускался по пандусу, тем чаще приходилось прятаться в тени. А вскоре и вовсе вернулся в зловонный лаз. Но, не сделав и десяти шагов, замер, как прибитый гвоздями. Немного впереди, в робком свете факела, у стены скрючились две фигуры. Разглядеть их как следует я не мог. Зато кое-что услышал:
   - ...не получилось?! - Даже по этому обрывку фразы становилось понятно, что один из незнакомцев разъярен. - Ты же не думаешь, что хоть кто-то станет выслушивать оправдания? Тебя в порошок сотрут.
   - Вот только не надо угрожать! - огрызнулся второй. Страха в его голосе не было, скорее - ярость. - Это их план дал трещину, никто не мог знать наверняка, что в последний момент они выберут другую таверну.
   - Другую таверну? - говоривший вскинулся. - Удар, подготовленный тремя умелыми магами, должен был смести в море половину острова!
   - Ты прав, магами, - капюшон на голове второго человека был остроконечной формы. - Не путай их с колдунами.
   Под глубоким капюшоном пульсировали два голубых огонька. Я еще сильнее вжался в стену, волны непонятной силы словно плетьми хлестали! Глаза наполнились слезами, тошнота становилась невыносимой. Вдруг где-то выше зашуршали шаги. Знакомый голос громко произнес:
   - Я видел, он скользнул в эту щель между домами...
   За моей спиной мелькнули тени.
   - Бегите, идиоты! - Мои друзья только сунулись в сточный проулок, но я уже мчался к ним навстречу.
   Над головой с треском разорвался воздух, запахло озоном, страшно лопнула каменная кладка, обдав градом мелкой щебенки и пыли. Ударная волна швырнула меня на землю, перевернула несколько раз. Боль в глазах и голове стала невыносимой.
   Цепкие пальцы сдавили предплечье. Меня вытащили на лестницу, вздернули на ноги и несколько раз наотмашь хлестнули по лицу. Картинка перед глазами неожиданно стала непривычно четкой, резкой, наполненной невидимыми доселе тонами и красками.
   - Жив? - испуганные глаза Клэвиса резко сменились холодной маской спокойствия Лестера Неста. - Что это у тебя в руках? Голубь? Зачем тебе голубь?
   Болотный бастард выглядел как ожившая статуя: левой рукой прижимал к груди сумку с порванной лямкой, в правой держал длинный стальной меч. Серо-зеленые глаза горели азартом и злостью. За спиной Неста переминался с ноги на ногу бледный Леор, рядом - Эйту с дубинкой.
   - Быстро ищите ближайший патруль! - Лестер толкнул в плечо Зануду. - Нужно известить магов...
   - Колдуны на острове, - я сплюнул кровавую мокроту, - в проулке...
   Договорить мне не дал топот подкованных сапог. Улицу быстро заполняли вооруженные люди в странных меховых куртках. Все с круглыми щитами, вместо мечей - дубины и топоры.
   - Давайте на ту сторону, - неожиданно нашелся Клэвис, - там тоже проулок со стоком...
   Здесь зазор между трактирами был гораздо меньше - в лаз с трудом протискивался даже один человек. А вооруженные воины, в диковинной броне и при щитах, застревали на каждом шагу. Нам даже удалось оторваться, правда, ненадолго. Еще одна группа поджидала у сгоревшего трактира.
   Мужчин было четверо - почему-то очень хорошо удалось разглядеть их, хоть нас и окружала тьма. Маленькие глазки, горбатые носы и массивные подбородки придавали лицам звероватый вид. Волосы у всех густые, длинные, слегка серебристого оттенка. "Прямо как у Лестера..."
   Развить мысль дальше не удалось. Не дали.
   Нож словно сам скользнул мне в руку - и вовремя. Удары посыпались градом. Хорошо, что у нас был Нест! Его меч превратился в стальную стену, непреодолимую для нападавших. И пока бастард отвлекал душегубов, я полоснул одного из них по бедру. Куда лучше всего ударить врага знал из лекций, и вскоре мерзавец бухнулся наземь, ухватившись за обильно кровоточащую рану. Двух других прикончил Лестер - он был страшен в бою. Последний головорез дал деру. Гнаться за ним, понятное дело, никто не стал.
   - На пристань! - Нест присел, вывернул карманы одному из убитых. По грязным камням зазвенели костяные кубики, точеные камни и маленькие фигурки зверей из дерева. - Забытые боги! Ничего нет... - Обыскал остальных. Безрезультатно. Швырнув безделушки в канаву, припустил вниз. Мы рванули следом.
   Правда, далеко не убежали. На одном из участков стоял на диво большой трактир, перегородивший проулок.
   - Мать твою! - взвизгнул Клэвис. - Какими бы неуклюжими ни были эти остолопы, здесь они нас точно достанут.
   Как подтверждение слов, проулок огласили хриплые крики и скрип сапог.
   Я оглядел закуток. Холодные, облепленный мхом стены, узенькие решетки сливов... Крякнув, хлопнулся на колени и мазнул рукой по жирному слою мха на левой стене. Чутье не обмануло. Чугунная затворка, присобаченная здесь для неясных целей, никак не хотела поддаваться, но страх быть убитым и валяться в сточных водах придал сил - заслонка с чавкающим звуком вышла из пазов. Я шлепнулся на задницу, взметнув в воздух тучу брызг.
   - Тут есть лаз под стеной! - прокричал, вставая из лужи. - Спуск в подпол или выгребную яму...
   Мои спутники были заняты - отмахивались от наседающих душегубов. Леор подхватил меч одного из убитых Нестом воинов и теперь здорово помогал бастарду. Эйту действовал мудро и осмотрительно. Доспехи для его дубинки не были преградой, и удары таили в себе большую опасность для нападавших. Но, хотя мы и были поумелее, врагов становилось все больше и больше. Десятеро против четверых - смертельное преимущество.
   - Прикрывайте, мне нужно передохнуть!.. - тяжело дыша, Лестер похромал к стене. Несмотря на выдающееся мастерство, его все-таки ранили. И, судя по тому, как его шатало, достаточно серьезно.
   - Клэвис, забери клетку с голубем! - громко крикнув, я изо всех сил запустил тяжеленной заслонкой во врагов. Грохот от удара разлетелся по проулку, но утонул в новом, быстро нарастающем реве. Где-то полыхнуло, ночное небо окрасилось алыми, а затем и оранжевыми тонами. Земля содрогнулась от взрыва.
   Наши преследователи бросились прочь, словно забыли про нас. Лишь в грязной жиже остались лежать убитые чужаки.
   - Помощь пришла, - простонал бастард, съезжая по стенке вниз. - Ну и вечерок вы мне устроили...
   Он приложил ладонь к порезу, будто надеялся унять боль. Бесстрастное обычно лицо исказила мученическая гримаса.
   Земля вновь задрожала, в небе полыхнула ветвистая молния. Послышался сухой треск, грохот падающих камней.
   - Шэд нас убьет, - простонал Леор, прислонившись плечом к стене. - Он будет в ярости.
  
   - Я вышибу все дерьмо из ваших голов!
   Зануда оказался прав - на подмастерье было страшно смотреть. Будь он магом, давно бы превратил нас в жаб, а то и вовсе - в дымящиеся головешки. От красного лица Шэда можно было трубку подкуривать, настолько он разъярился. Но, хоть никто этого не хотел признавать, наша хулиганская вылазка принесла пользы больше, чем труды хранителей и магов вместе взятые. Люди Каолита схватили троих преследовавших нас воинов и прикончили их мага - нашпиговали урода болтами.
   Наоравшись всласть, Шэд отпустил-таки нас. Но пообещал, что в университете мы заплатим за все.
   В щелях свистел ветер, волны продолжали неистовствовать, но в каюте было тепло и уютно. Четыре подвесные кровати у стен, короткий прямоугольный стол и четыре табуретки - вот и все убранство. На приколоченном к полу столе, в углублении с зажимами, по-прежнему стояла лампа с потухшим фитилем, а возле нее - моя книга. Листал ее перед ночной "прогулкой".
   На одной из кроватей развалился Леор, заложив ладони за затылок, и задумчиво разглядывал узор паутины в углу.
   - Мы еще легко отделались, - вздохнул он. - Будь подмастерье построже - мог бы и в ухо дать.
   - Ничего, еще получим! - Эйту вытащил из-под матраса бутыль. - Лавитри еще ничего, а вот настоятель... Вина не хотите?
   - Нет, - я подвесил клетку на крюк для одежды. Взял со стола кусок сухого хлеба и раскрошил его для птицы. - Что там с Нестом?
   - Плохо дело, - откликнулся Клэвис. - Лихорадка колотит. То ли оружие у них ядом смазано было, то ли заразу какую-то в рану занес. Все-таки по канавам шастали.
   - Бредит сильно, - подтвердил Леор. - Все про какие-то розы бормочет! Вот зачем ему, спрашивается, розы?
   "Розы... что это еще за розы? Он ведь уже говорил про них!"
   - Пойду, подышу свежим воздухом, - я накинул плащ. - Пока дождь снова не зарядил.
   - Лучше Шэду на глаза не попадайся! - посоветовал раскрасневшийся от вина Клэвис.
  
   В каюте корабельного монаха было прохладно. Пахло спиртом, сушеными травами и гноем. Нест лежал на кушетке, укутавшись с головой в одеяло. Парня слегка потряхивало. Старый монах спал, прислонившись плечом к приземистому шкафу. Рядом с ним стояла дорогая фарфоровая бутылка и чашка.
   Стараясь не разбудить старика, я подошел к кровати и уселся на самый угол. Лестер вздрогнул, сорвал одеяло с головы. В ярком свете лампад мелькнуло стальное лезвие кинжала. Оно остановилось у самого моего горла.
   - Что ты здесь делаешь? - Нест был бледен, лоб и щеки лоснились от пота.
   - Хочу кое-что спросить, - горло сжалось от страха, так что говорил я хрипло. - О каких розах ты постоянно бормочешь? Кто тебя ищет? От кого-то прячешься?
   - Не твое дело, слышишь? - Он подался вперед. От него пахло... страхом, ненавистью и болью. - Из-за вас я подохну на этом треклятом корабле!
   В его словах была доля истины. Ведь это мы притащили к нему магов и убийц...
   - Прости. Не думал, что так получится. - Как часто нам приходится говорить такие слова?
   - Забавно, - он обессилено рухнул на подушку. Кинжал со стуком упал на пол. - Искал в университете спасение, а что нашел? Смерть?
   - Ты пока жив. Корабельные монахи достаточно умелые и могут поставить на ноги даже смертельно больных.
   - От этого яда лекарства нет, - прошептал Лестер. - Смерть невозможно вылечить. Я умер, когда пропустил тот тычок. Теперь есть два пути: убить себя или же превратить оставшиеся дни в бесконечную агонию.
   - О чем ты? - он пугал меня все больше и больше.
   - Да... легкая и быстрая смерть! - Лестер будто не слышал меня. - Раз - и ты в блаженной тьме. Не нужно постоянно бежать, прятаться и бояться...
   Он вскочил. Глаза его выпучились, в уголках рта выступила пена.
   - У меня никогда не было выбора! Никогда! Я проклят от рождения...
   - Что здесь происходит? - Монах от шума проснулся. Он поспешил к постели, на ходу снимая с пояса флягу. - Этот маковый отвар поможет снять боль и...
   - Если подойдешь хотя бы на шаг, - бастард подхватил с пола кинжал, - я укорочу тебя на голову... Нет, мне не нужен маковый отвар. Разум должен оставаться чистым. Розы... розы расцветают... Я чувствую это. Легкая смерть для слабаков. Лестер Нест, сын Декстера и правнук Уонтера Кровавого, пройдет путь до конца. Буду терпеть, пока не найду того, кто сможет выдержать ношу.
   Той ночью я не смог уснуть. Перед глазами постоянно вставало изуродованное мукой лицо бастарда, его слова звучали в ушах.
  
   - Зрачок здоров, но за нерв не поручусь! - отец Муласкори отложил блестящее стеклышко в костяной оправе.
   За моей спиной расхаживал Тарий Лавитри. Ножны на перевязи легонько бряцали при ходьбе, что здорово раздражало. Правда, тем утром меня раздражало все.
   - Он может потерять зрение, - слова лекаря, как многотонная плита, обрушились на мои плечи. - Но, - старец выудил из деревянного ящичка запечатанную воском глиняную колбу, - есть у меня кое-какие предположения.
   Едва лекарь сковырнул восковую печать, мой нос уловил странный, приторно-горький аромат.
   - Чувствуешь что-нибудь? - лекарь протянул сосуд грандмастеру.
   - Абсолютно ничего. - Тот громко втянул воздух носом.
   - А ты? - лекарь обернулся ко мне.
   - Воняет копченым дерьмом! - Я едва сдержался, чтобы не сплюнуть. - Что за пакость?
   - Кровь мохара, - передернул плечами лекарь. Лавитри витиевато выругался.
   Старик размял пальцами печать, подогрел над огнем свечи и залепил узкое горлышко:
   - Мохар - редкая, но отвратительнейшая тварь. Порождение Черной Некромантии. Были истреблены Серыми рыцарями в первое десятилетие после уничтожения Кристалла. Их кровь - сильнейший алхимический ингредиент, запах которого может уловить лишь ведун.
   Ворота монастыря захлопнулись за нашими спинами. Ветер трепал плащи, щелкал невидимыми бичами, нес тучи пыли и сора над неровной брусчаткой. Ранняя осень мигом выстудила последнее летнее тепло, принеся с собой нескончаемые дожди и буйные ветры. Небо заволокло массивными черными тучами, что словно древние горы нависали над миром.
   На улицах припортового городка было тихо, но, несмотря на поздний вечер, в окнах постоялых домов и здании городской управы по-прежнему горел свет. Даже здесь, на острове университета, чувствовалось напряжение, сковавшее Каолит. Нападение на учеников - такого мир после Бури еще не видел.
   - Ну и повезло же нам с тобой! - пробубнил Тарий, уткнувшись носом в легкий шарф. Он всегда одевался изящно, по последней моде. - Зов дохленький, зато ведовство выявили...
   - Хреновое везение, - буркнул я, когда мы подходили к лестнице, ведшей на причал у озера. - Мир перед глазами иногда меркнет, то появляется вновь. Яркий, даже смотреть больно. Иногда - будто из цветных ниток сотканный. А если и вправду ослепну? Что делать?
   - Здесь есть и другая сторона, - грандмастер заметил огонек над лодкой и слегка подтолкнул меня вперед. - Мечник ты, буду откровенен, хреновый. Не думаю, что соберешь даже пяток колец; а я в этом кое-что понимаю. Но вот ведовство... оно открывает для тебя новые возможности. Потеря зрения для ведуна - проблема условная. Говорят, что даже слепыми они видят мир в таких красках и тонах, что нам остается только завистливо выть. Ловят малейшее изменение ветра, слышат шорох трав и прочие глупости.
   - Всю жизнь только об этом и мечтал! - Я аккуратно ступил в лодку. - Шелест травы...
   Гребцы оттолкнулись шестами от каменной пристани, и мы, мерно покачиваясь на волнах, заскользили к противоположному берегу. Большой фонарь на толстой жерди раскачивался, скрепя скобами, гребцы едва слышно переговаривались, обмениваясь мнениями о последних событиях.
   - К тому же, - Тарий достал кисет и глиняную трубку с коротким мундштуком, - всякая нечисть ведунов стороной обходит. Нападение на острове - знак всем нам. Рано мы расслабились. Очередной меч для ордена? Хорошо. Но ведун... поверь мне, человеку, объехавшему все три Дома и десятки лордств и королевств, ведун стоит гораздо больше.
  
   Глава 13
   Кукловод
  
   В Таль-Саморе они торчали четвертую седмицу. Выбраться не могли - ливни подмыли почву под мостом через реку Самор и внушительный участок бревенчатого настила оказался в воде. Исправить поломку вызвались орры; обещали управиться за четырнадцать дней, но погода не позволяла. Ветры с полей, ливни и частый град не лучшие помощники в работе, хотя смотрители дорог не жаловались...
   Риасс старался изо всех сил показать, что все идет так, как он и задумывал, но получалось плохо. Каждый день приближал возможность нового нападения. До Карохара предстояло преодолеть огромный путь через пески и глинистый участок пустыни Пальхо, образовавшийся на месте высохшего две сотни лет назад моря. Самое жуткое место на всем востоке, где нет ни единого оазиса. Даже шатровых поселений бедуинов, наловчившихся добывать воду посреди песков и не раз спасавших страждущих путников, не было. Правда, где-то между форпостом Толь-Сурими и самим Карохаром есть большой монастырь с неиссякаемым водяным ключом, бьющим посредине зала, но это пристанище еще надо найти. Да и преследователям не составит труда подкараулить беглецов именно в этом месте жизни.
   Спутники находились не в лучшем расположении духа и занимались кто чем.
   Риасс отправился в торговый район, чтобы продавать привезенную рыбу и загодя раздобыть бочки с подсоленной водой, сушеные фрукты, мясо и рисовую муку, из которой можно готовить лепешки даже в дороге.
   Ларт умирал от скуки. Надо же было застрять в проклятом городишке, где выпивку продают лишь после заката, женщины прячут лица за темными вуалями и носят бесформенные наряды, скрывающие фигуру, а местные нарочито не разговаривают с приезжими на всеобщем языке, хотя Клогарт слышал, как они общаются между собой именно на нем.
   - Подскажи-ка, друг, - он остановил смуглого мужичка в ярко-зеленой тоге, - есть ли в городе заведение, где можно выпить днем?
   - Дасул си-асио тао! - пропищал тот, красочно размахивая руками, даже не подумав остановиться.
   - Недоросток засраный, - прорычал вслед Ларт.
   Логика в поступках этих людей отсутствовала напрочь, и он отчаялся понять причины такого странного поведения. Другие люди - другие земли; иные правила жизни - иные обычаи. Только Ларт тот же. Большой, сильный, злой и напуганный, оттого - нервный. Нет, он не боялся темнокожих убийц, наводнивших Бухту, не боялся преследования властей и теней, которые тоже видел, хотя и не говорил об этом спутникам. В обжитых землях был один человек, по-настоящему пугавший опального Рубаку, - он сам. Сложно жить, когда не знаешь, что можешь выкинуть во время очередного приступа ярости, когда глаза не видят ничего, кроме багровой пелены, а кровь в венах превращается в бурлящий кипяток. Хочется потрошить и резать всех, кому не посчастливилось оказаться рядом. Ларт помнил, как крошились передние зубы, когда он с силой сжимал челюсти; помнил боль в растянутых мышцах, и, что самое страшное, угрызение совести.
   Так было, когда он зарезал Антиру; так было, когда разделал ни в чем не повинного капитана хранителей. А еще не стоило забывать мертвых лошадей на отцовской ферме, когда Клогарт выпал из седла; обезглавленного соседского волкодава, неожиданно гавкнувшего из-за высокой поленницы...
   Ларт сочно выругался и плюнул в клумбу, больше напоминавшую забор из безлиственных палок и серых обомшелых камней.
   "Что красивого в этом убожестве? - недоумевал здоровяк. - Иное дело у нас, на севере! Сирень в цвету, хрустальные речки, ручейки... сверкающие белизной горные пики, высоченные ели и сосны, вкусно пахнущие смолой..."
   - Забытые боги меня утащите, если понимаю, что люди востока находят в этих каменных огородах!
   Клогарт обернулся, удивленно хмыкнул.
   Рядом с ним стоял высокий чернявый мужчина. Немолодой, одет богато, в темно-синюю парчу; сапоги из мягкой кожи, пряжки отливали позолотой. Под мышкой незнакомец сжимал пакет из промасленной бумаги, в руках трость из эбенового дерева с ручкой темной меди.
   - Смешно, но мгновение назад я подумал о том же, - ухмыльнулся здоровяк.
   - О, ничего удивительного, - мужчина скривился, будто надкусил неспелую сливу. - Думаю, у всех приезжих мысли примерно одинаковые. Чего уж тут, паршивый город, если ростом ты выше собачьей будки и хотя бы немножко светлее чернослива. С тобой обращаются как с дерьмом, а ты недоумеваешь - почему? На всеобщее наречие горожане переходят только тогда, когда хотят что-нибудь купить.
   - Один из моих компаньонов с вами согласится, - Ларт вспомнил Риасса, обругавшего утром местных торгашей. - Торгуются как бесы, так он сказал. А получат свое - делают вид, что совершенно не понимают, чего хочешь.
   - Неужели ты тоже купец? - удивился чернявый. Он, заметно приволакивая левую ногу, отступил на шаг и оценивающе оглядел Клогарта. - При такой стати и размахе плеч - ни в жизнь не поверю.
   - Охранник. - "Не сболтнуть бы лишка! А то влетит от кукловода с лекарем". - Торговыми делами не занимаюсь... а вот если разбойники где, или же какой-то прохвост попытается надуть компаньонов - мастера лучше меня еще поискать.
   - Хм, какая, однако, удивительная компания. Вам обязательно следует заглянуть ко мне. Запомни: "Дом Юлера Сартона". Не откажусь пропустить стаканчик-другой винца в хорошем окружении - даже днем, смею заметить! - и, быть может, наладить новые связи. Жена обрадуется - любит гостей, а здесь, в дурацком городишке, даже пригласить некого.
  
   Кукловод из дому не выходил. Его нервировали отряды хранителей, с завидным постоянством патрулирующих улицы Тал-Самор. Да еще и Риасс на пару с Лартом куда-то запропастились!
   "Лекарь-то ладно, у прохвоста повсюду связи и влиятельные знакомые, а вот здоровила что поделывает? Как бы опять не влип в неприятности..."
   Встал и прошелся взад-вперед по комнате. Половицы тонко поскрипывали под сапогами, что лишь усиливало раздражение Валиадо. Вроде бы все тихо и спокойно, никто не старается его прикончить или арестовать, но кукловод никак не мог отделаться от нехороших предчувствий. Он редко влипал в передряги до того дня, когда постучался в двери трактира "Слива Абаса". Затем жизнь дала трещину, превратилась в череду нелепиц, убийств и страхов. Смерть, зачарованный обруч, нападение темнокожих мучителей - завидный выбор! Избавит ли поездка в Карохар от всех бед? Валиадо не верил в это. Жизнь научила одному: спокойно можно спать лишь когда враг мертв. От Валиадо просто так не отстанут.
   - Что же такого есть на юге? - Он подошел к окну, чтобы в очередной раз увидеть четверых молодцев в форме хранителей, прохаживающихся по улице. - И какой резон устраивать резню ради одного человека? Даже не человека, а его дара...
   Люди сторонились вооруженных служителей порядка. Арбалеты, копья, мечи... многовато оружия. Иногда кукловоду казалось, что оружия вообще всегда слишком много и что без него жизнь стала бы лучше, а люди - добрее. Но он понимал - такое просто невозможно.
   "Схожу-ка в городскую библиотеку. Раз уж толстяк не собирается делиться некоторыми тайнами, нарою что-нибудь сам. Все одно - делать нечего".
   Он проскользнул через улицу незамеченным и скрылся в темных подворотнях.
   На западе и севере самые бедные районы располагались в относительном отдалении от центра, но в Эйфариносе все иначе. Вдоль оживленных улиц высились роскошные особняки и магазины, за ними ютились высокие дома в три-четыре этажа, там в крохотных комнатенках жили горожане победнее. Следом тянулись нескончаемые ульи из дерева, холстины и натянутых на каркасы кож, где влачили жалкое существование самые бедные жители. Заходить туда опасно, даже хранители не всегда решались сделать это, но если хочешь скрыться от возможных преследователей - лучшего места не найти. Валиадо предпочитал ходить именно через нищенский район. Тем более Риасс научил, что нужно делать...
   - Проводить, дяденька? - Не успел кукловод оказаться в трущобах, как словно из ниоткуда появился чумазый мальчонка.
   На ногах обмотки, волосы, слипшиеся от грязи, всклокочены; лицо усыпано прыщами и гнойниками. Зато протертую тунику стягивал крепкий кожаный пояс, за которым торчал нож с обмотанным тряпкой лезвием.
   - Крусан и еще вот это, - Валиадо вытащил из небольшой сумки четвертинку пропеченного белого хлеба, - сойдет за плату?
   - Ага, давай сюда!
   Пацан вгрызся в краюху с яростью, едва не подавившись крошками. Корочка хрустела на зубах, послышалось довольное урчание. Конечно, кукловод запросто мог подчинить юнца, тогда бы не пришлось платить, но... не мог заставить себя сделать это. К тому же сопляк неплохо говорил на всеобщем, так что можно было кое-что вызнать.
   "Может быть, монета поможет не загнуться семье оборванца от голода... с тем же успехом он легко спустит ее на семена дурмана или свекольную бурду. Но это уже меня не касается. Я даю возможность выбора..."
   У трущоб свои законы. Когда кто-то нанимается проводником, даже самые безжалостные и жестокие убийцы не осмеливаются нападать на ведомого. Нельзя же лишать себя и окружающих последнего заработка? Вот и приходилось людям, жадно разглядывающим сумку Валиадо, сдерживаться.
   Оборванцы палили костры под закопченными котлами с камнями и водой, возле которых грели руки. В воздухе стоял удушливый запах гари, под ногами чавкало тошнотворного вида месиво из грязи, обрывков тканей, истлевших вещей и, о чем думать совершенно не хотелось, человеческих испражнений.
   Кукловод подавил тошноту, вскинул голову. Тут же уперся взглядом в худую женщину с острыми плечами и обвислой грудью, проглядывавшей сквозь тряпье. Вокруг нищенки крутились детишки и с нетерпением ждали обеда - на вертеле поджаривалась собака. Что удивляло, так это полное отсутствие людей средних лет. Кругом либо дети, либо старики.
   "Предместье Ямы, - испуганно подумал Валиадо. - Родившись среди отребья, в грязи и нужде, превращаешься в старика к тридцати годам... Надеюсь, Каолит когда-нибудь поможет им".
   - Дяденька, а чегой-то вы так вылупились? - спросил малец со всей вежливостью, на которую только мог быть способен.
   - Не представляю, как люди могут жить в таком свинарнике, - предельно честно ответил кукловод. Он не хотел обижать сопляка, просто искренне недоумевал. - На западе и севере даже самые бедные люди строят дома из дерева и камня, а у вас из чего?! Неужели власти запретили вырубку?
   - Ну, скажете тоже! - воскликнул оборванец. - Кто ж запретит? Теперя все можно... да вот только не хотят наши ничего делать. И так проживем, чего надрываться-то?
   - А что вы едите, если не секрет? С домами все понятно...
   - Крыс, кошек, собак. Когда куру или гусака у богатея утащишь - вообще праздник! Cуп маманя сварганит, потом можно жареной требухи поесть! Мясо, правда, никогда не дают... Все - отцу. Он у нас главный добытчик, рыбачьи баркасы на реке потряхивает с дружками. Видимся мы редко, зато когда приходит, приносит гостинцы. Иной раз даже пряник с повидлой, или яблоки в сахаре... Да вот только давненько не заглядывал к нам. Стал быть, порешили, суки глистявые.
   Больше Валиадо вопросов не задавал. Изначальная жалость к нищим превратилась в презрение, а так и до ненависти не далеко: уж больно мерзкой оказалась обратная сторона жизни города. Ты видишь фонтаны, аккуратные и ухоженные сады из камней, особняки, расписные лавки и лотки со вкусностями, но стоит сделать шаг в сторону - ступишь в зловонную клоаку, в которой сидят кровожадные жабы, не способные... нет, хуже!.. не стремящиеся!
   "Безразличие... Нет ничего страшнее безразличия к самому себе. Лучше ненавидеть, любить, презирать или насмехаться. А быть безразличными - удел мертвецов и кукол".
   Библиотека оказалась старым, пыльным и мрачным строением, находящимся, вдобавок ко всему, глубоко под землей. Книги стояли на узких полках, выдолбленных прямо в каменных стенах, обросшие пылью и паутиной; от некоторых фолиантов пахло плесенью... видимо, это место не пользовалось популярностью у горожан.
   Дряхлый смотритель несказанно удивился гостю, к тому же - чужеземцу, предупредил, что внизу темно, и подал старый каганец. Свет плавающий в жире фитилек давал слабенький, стеклянные стенки потемнели нагара, приходилось постоянно останавливаться и внимательно разглядывать высеченные на полках хронометрические метки. Валиадо с цифрами не дружил, но по количеству палочек, число которых уменьшалось, по мере того как он спускался в недра библиотеки, хоть как-то можно было сориентироваться. Кукловод искал летописи времен освоения Хехора. Не особо надеясь на успех, но попытка, как известно, не пытка.
   Вскоре насечки сменили столбцы перекошенных крестов. Каждый из них обозначал столетие.
   - Триста лет... - пробормотал кукловод, огибая очередной ряд полок, - двести... вот, то, что и нужно!
   Снял с полки кипу бумаг, связанных навощенной бечевой. Все листы объединяла метка - почти стершаяся печать южного королевства Айрат, самого близкого к границам болот.
   Изрядно поплутав по коридорам, Валиадо нашел крохотный закуток: у стены - каменная тумба, поверх которой лежала решетка-сиденье из потемневшей древесины, рядом - рассохшийся пюпитр.
   Сидеть было неудобно, зато рядом на стене нашелся крюк для каганца. Кукловод кое-как устроился на тумбе и принялся разбирать летописи. Многие листы рассыпались под пальцами, так что приходилось обращаться с бумагой крайне осторожно. Записи вел Сарталий Хоффур, выходец из Карохара, устроившийся писарем при дворе королевства Айрат.
  
   Король Илькар Третий, тогдашний правитель из династии Труворлианнов, первым решился начать колонизацию Хехора. Юг всегда страдал от нехватки руды, а в топях, по рассказам трапперов и землеописателей, осмелившихся отправиться туда, скрывались богатые залежи. По приказу монарха началась подготовка к освоению ничейных, как казалось в те годы, земель... Попытка закончилась полным провалом: четыре группы разведчиков и два обоза с вещами первой необходимости бесследно исчезли.
   К тому моменту сам самодержец скончался от "грудной жабы", и трон занял средний сын - Ультес Первый. Он, не вдохновившись отцовской идеей завоевания крайнего юга, сосредоточился на мирной политике. Так были подписаны союзные договоры с соседскими державами Иррат и Ит; образовался мощный триумвират, просуществовавший без малого две сотни лет и властвовавший над землями от Хехора до реки Клэйтон, подмяв под себя более мелкие государства.
   Ультес погиб в возрасте тридцати двух лет, пав жертвой дворцового переворота. Его место занял Ольтар Первый, двоюродный брат Илькара Третьего. Королевство охватили беспорядки.
   Неизвестно, сколько еще продолжалась бы смута, но в дело вмешались союзники, возмущенные вероломством узурпатора. Объединенная армия за три дня взяла, почти не разрушив, столицу - Урт. На трон взошла младшая дочь Илькара Третьего, Ярисфена Мудрая. Первая женщина-правительница в обжитых землях и, как считается, лучший политик Старого Времени.
   Спустя десять лет после возвращения короны династии Труворлианнов была предпринята вторая попытка колонизовать Хехор. На этот раз переселенцев было много, их поддерживали войска, а снабжение шло бесперебойно. На границе с болотами вырос первый аванпост - крепость Эбруль. Впоследствии ее трижды захватывали жители болот, трижды отбита войска южан, и, в конце концов, Эрбуль превратилась в могучую твердыню, сравнимую разве что с Бодхардумом...
  
   Валиадо вздрогнул. Ему послышалось, что где-то в коридорах старинной библиотеки прошуршали шаги.
   "Смотритель? - подумал он, ненадолго отрывая взгляд от рукописей. - Демоны знают, что ему здесь понадобилось... Или показалось?"
   Для пущей уверенности прикрыл глаза и призвал дар. Если даже кто-то и был рядом, то кукловод не почувствовал - в библиотеке только он и смотритель. Валиадо хотел продолжить чтение, но сосредоточиться не удавалось. Запоминались лишь отрывки: истребление агрессивных туземцев, встреча с загадочными хозяевами зверей, отказавшимися пропустить переселенцев вглубь Хехора, какие-то твари из болот, пожирающие плоть, каннибалы и язычники, сжигавшие на тофетах детей и женщин, захваченных в разоренных поселениях. На том продвижение и закончилось. Последняя крепость была заложена на берегу реки Хоур, где по сей день и стоит.
   Кукловод отложил последнюю страницу в стопку и пригладил ладонью. Ничего полезного в этой куче писанины так и не нашел, зато скоротал день. Ах да, еще узнал, что в топях, оказывается, полным-полно неизвестных народов. Разных, таких непохожих... но объединенных общей, как оказалось, чертой характеров - жестокостью. Пытки, ритуальные увечья, каннибализм и жертвоприношения.
   - В задницу к демонам этих дикарей! - Валиадо бросил кипу бумаг на ближайшую полку и побрел наверх.
   "Теперь точно в руки к ним не дамся. Оскопление каменным ножом... это же надо такое придумать! А на кол как сажали?! Нет, это не люди - дикие твари, не заслуживающие ничего хорошего. Вот и пусть гниют в своих проклятых болотах".
   Он так увлекся размышлениями, что не заметил, как от дальней стены отделилась тень. Зашуршали одежды, в тусклом фонарном свете мелькнул нож. Этот отсвет кукловода и спас - он отшатнулся и, вместо смертельного укола в горло, получил скользящий удар по плечу. Всхлипнув, Валиадо повалился назад и скатился по ступеням. Плечо охватило такое нестерпимое жжение, что боль от ушибов почти не чувствовалась. Он попытался встать, но неведомый убийца мигом оказался рядом и ударил сапогом в лицо.
   У Валиадо зашумело в ушах, он откатился к стене и прикрыл голову руками. Нападавший человек заметил и пнул в живот.
   - Тупая... тварь! - прорычал с жутким акцентом. - Ты долго бегал, но сейчас никуда не спрячешься.
   Последним, что увидел Валиадо, была толстая подошва сапога.
  
   - Я не знаю, куда он пошел, - в который раз повторил Ларт, но толстяк словно не слышал его.
   - Ты же телохранитель, защитник, мать твою! - Риасс брызгал слюной. - Должен - обязан знать!
   "Как же ты меня достал, - устало подумал воин. - Столько шума, а толку от тебя, как от вялого члена... Свернуть бы шею, да только нужен нам этот жирдяй".
   В двери дома, любезно предоставленного друзьями лекаря, торопливо постучали. Вернее - тарабанили, покуда Риасс не отпер засов. На пороге стоял грязный, растрепанный малец с крупными, испуганными глазами.
   - Кто тут Риасс? - воскликнул он. - Ты, толстый?
   Лекарь задохнулся от возмущения. К излишней полноте он относился довольно чувствительно и уже совсем было приготовился разразиться гневной эскападой, но не дал Ларт.
   - Чего тебе? - Он недвусмысленно постучал указательным пальцем по висящим на поясе ножнам: - Прежде чем побираться или отвлекать нас по пустякам, подумай.
   - Вот я уже испугался! - хмыкнул оборванец. - Вас просил разыскать... этот... имя такое странное... Вадидо? Вальдадо?
   - Валиадо? - осторожно подсказал Риасс, мгновенно успокоившись.
   - Вот-вот, именно он! Лежит сейчас у нас дома, помирает, кажись. Мать его подлатала, как могла, да вот чей-то все равно плох.
   - Что?! - взревел лекарь. - Где... как?! Веди к нему немедля!
   - Гони клюдиций, - без обиняков заявил мальчишка. Явно заподозрил, что дело серьезное и решил заработать на чужом горе деньжат. - А лучше - два.
   - Вот один, - Клогарт наотмашь ударил его по лицу тыльной стороной ладони, - а вот и второй! - Хлопок.
   Оборванец упал на спину, зажимая кровоточащие нос и губы, - на перчатке Ларта были нашиты железные чешуйки. Бил он не сильно, иначе мальчишка остался бы без головы.
   - Лови, - огромный воин снял с пояса полный кошель, расшнуровал, и высыпал монеты хнычущему грязнуле на голову. - А теперь - веди; иначе получишь кое-что покрепче оплеухи.
   - Я бы на твоем месте не стал с ним спорить, - покачал головой Риасс, подавая оборванцу руку. Когда тот приподнялся, прижимая к груди вожделенные, закапанные кровью кругляшки, толстяк протянул белоснежный платок.
   Они долго петляли по узким, утопающим в грязи и отходах улицам. Даже не улицам, а тропкам среди ветхих убежищ, что и домами-то назвать нельзя. Ларту доводилось видеть сараи получше да почище.
   Вновь принялся накрапывать мелкий и противный дождик, когда оборванец вывел их к остову старой, до половины разобранной местными жителями сигнальной башни. Вместо крыши были натянуты сшитые бычьи шкуры, сквозь которые сочилась влага. Стены покрывала копоть, большой чугунный котел сильно паровал, вода в нем почти выкипела. Вокруг расселись чумазые дети. Под лестницей хлопотала седовласая женщина в поразительно чистой и новой тунике, расшитой по вороту васильками. Казалось, хозяйка башни забрела сюда из другой части города, настолько неуместной виделась ее чистота и ухоженность посреди царивших кругом упадка и разрухи. Обуви женщина не носила, так и ходила босой по не очень чистому настилу из притоптанных камышовых кисточек и сыромятных шкур.
  
   Валиадо пришел в себя от жуткой боли. Правый глаз заплыл, дышать носом мешала распухшая перегородка. От верхней губы остались ошметки; левая щека нестерпимо болела и кровоточила, распоротая обломками зубов.
   "Наступил на лицо... - с ужасом подумал кукловод. - И как только башку не размозжил?"
   Ответ нашелся, когда Валиадо, преодолевая тошноту и головокружение, приподнялся на локте. Несостоявшийся убийца стоял у стены и смотрел в потолок. Было слышно бормотание.
   "Дар, - понял кукловод, ощутив знакомую тяжесть в голове. - Он спас меня! Я ведь совершенно забыл со страху, что могу подчинить мерзавца! Ну, держись, выродок..."
   Он приказал убийце поднять его на руки и нести наверх. Попутно вызнал, что помимо этого, у входа в библиотеку подкарауливает еще один душегуб, вооруженный духовой трубкой. Следовало бы расспросить насчет таинственных Хозяев но, ни сил, ни времени не оставалось. Рана на плече полыхала, как перцем натертая.
   "Скорей бы добраться до Риасса..."
   Смотритель библиотеки был мертв. Лежал на полу в луже крови, с перерезанным от уха до уха горлом.
   Остановив у входа, кукловод приказал марионетке положить его на пол. Затем отправил на улицу. Сам подполз к выходу и, прислонившись к стене, осторожно выглянул во двор.
   "Как я и думал! Мучители, что бы их всех... - Убийцы оказались темнокожими и высокими, в мешковатых штанах и свободных крутках с капюшонами, отороченными мехом. - Караулили меня? Что ж, пора расплачиваться".
   Первый мучитель резким движением всадил нож в грудь соратнику. Тот закричал, непонимающе уставился в лицо напарнику. Его пальцы сомкнулись на запястьях второго темнокожего, но тому все было нипочем.
   Удар... Еще удар... Еще...
   Так ничего и не понявший человек упал на живот, заливая кровью брусчатку. "Марионетка" бросил нож, обернулся и пошел к библиотеке.
   "Надеюсь смогу удерживать его в узде до самых трущоб..."
   Боль в плече нарастала, несколько раз тащивший кукловода на закорках мучитель сбивался с шага, начинал бормотать какую-то околесицу. Невидимый поводок потихоньку спадал, если убийца освободится, придется туго.
   Решив, что дольше ждать нельзя, Валиадо приказал "скакуну" остановиться. Через мгновение темнокожий вскрыл себе глотку, оглашая узкий переулок между двумя четырехэтажными постройками булькающими хрипами и свистом.
   - Ублюдок поганый, - прохрипел кукловод, приподнимаясь. - Чтоб тебя крысы обглодали.
   Он с удовольствием пнул бы мертвеца, но сил не осталось. Пришлось идти, привалившись здоровым плечом к стене, и просто уповать на удачу. Хотя эта вертихвостка в последнее время совсем от Валиадо отвернулась...
   Боль разливалась огненной рекой. И если вначале ныла лишь рана, то теперь жар охватывал всю левую сторону тела. Язык распух, горло то и дело перехватывало; Валиадо прикладывал все силы, чтобы не поддаться панике. Наконец, когда смерть приблизилась достаточно близко, обдав ледяным дыханием, он доковылял к трущобам. Дождь промочил одежду, сумерки сгустили вечерние краски; в воздухе сильно пахло дымом и влажной грязью.
   - Что-то случилось, дяденька? - Как всегда, едва переступив незримую границу, он натолкнулся на ребенка-проводника, что всегда обретались где-то неподалеку.
   В этот раз его встретила девчонка; настолько тощая, что, казалось, очередной порыв ветра просто унесет ее в другие края. Вместо платья - старый сюртук с пришитыми рукавами, на ногах большие сапоги, стянутые у голенища веревкой.
   - Мне нужен лекарь, - пробормотал Валиадо.
   - Ну так идите в кварталы к богатеям! - хмыкнула оборванка. - У нас не богадельня.
   - Нельзя... - вяло ответил он. - Разве у вас коновала нет?
   - Пять крусанов, - ответила маленькая нищенка.
   - Возьми все, - кукловод сунул руку в карман и вытащил горсть момент. - Бери, чего вылупилась!
  
   Кукловод был плох. Лицо приобрело землистый оттенок, волосы у корней поседели, он тяжело дышал. Женщина - все почему-то называли ее Матерью, - время от времени прикладывала ему ко лбу смоченные дождевой водой компрессы и поила чем-то густым и темным из старого костяного стакана.
   - Его отравили, - низким, почти горловым голосом сказала она, когда Риасс подбежал к тряпичному тюфяку, громоздившемуся на ложе из потемневших от старости и влаги бревен. - Оружие смазано ядом. Дождевая вода, посланная небом и природой, сдерживает жар. Но ему будет сложно выкарабкаться.
   - Понимаю, понимаю, - Риасс опустился на колени перед Валиадо и приложил два пальца к горлу. - Жила бьется сильно, - раздвинул веки и внимательно всмотрелся в глазные яблоки. - Белки нормального цвета... женщина, чем ты его лечила?! Никогда не видел, чтобы яд останавливали так быстро!
   - У всех ремесленников свои секреты, а у каждого лекаря - свое мастерство, - отмахнулась Мать.
   - Давно он без сознания? - толстяк порылся в поясной сумке и вытащил флакон из дорого карохарского стекла, в котором бултыхалась вязкая жидкость бордового цвета.
   - Попросил разыскать паренька, обретающегося возле прохода с улицы Сирени, выпил чарку отвара из маковой соломки, дурманящей муки и пепельной соли, а потом уснул. Сон лечит, как вы, надеюсь, знаете.
   - Я лекарь в седьмом поколении, - довольно напыщенно, на взгляд Ларта, ответил Риасс. - Знаю. Но... никогда не видел, чтобы человек, отравленный этим ядом, засыпал. Обычно все ограничивается бредом, галлюцинациями и забвением разума.
   - Умные слова, - усмехнулась женщина. Лицо ее было жестким, некрасивым. Тяжелый подбородок, нос с горбинкой, узкие губы. Ларт с детства считал, что люди с узкими губами - злые.
   - Вы тоже разговариваете не как оборванка... В каком монастыре вас обучали?
   - Поразительная настойчивость, - Мать хохотнула. - Может, вначале отведем смерть от вашего друга, а потом уж поговорим по душам?
   Ларт согнал с перевернутой бочки какого-то подростка в потрепанном гвардейском мундире, явно снятом с чужого плеча, уселся и поставил перед собой меч. Сложил ладони на шарообразном оголовье и оперся на них подбородком. Так и сидеть удобнее, да и местные должны видеть, что у него есть кое-что пострашнее кулаков. Переживал ли он за Валиадо? Скорее - да. Клогарт если не привязался к этому угрюмому и несчастному человеку, то, по крайней мере, привык.
   Риасс взялся за дело. Отвинтил резную крышку со стекляшки и вылил жидкость в стакан. Затем залил содержимое кипятком и отправил туда щепотку размолотого моха. Пар повалил густой, в нем чувствовался терпкий аромат паленой травы и каких-то сладких и острых специй, коими так богат восток.
   Лекарь чему-то улыбнулся, вынул из сумки бумажный конверт.
   - Личинки? - догадалась Мать. - Старомодно.
   - Может и так, - толстяк бросил в стакан конверт и легонько прижал ступкой. - Зато действенно...
   Ларт поморщился, когда Риасс выловил из получившегося варева клубок переплетенных личинок. Они были светло-розового цвета, в слизи отвратительного вида; так и хотелось плюнуть.
   - Где рана? - деловито спросил Риасс.
   Мать приподняла край шкуры, которой был укутан кукловод, указала на пропитавшуюся кровью и гноем повязку на плече. Ветер донес до Клогарта сладковатый запах тления. Воин поежился.
   - Личинки вычистят рану, - пояснил лекарь. - Малютки - творение колдунов. Одно из немногих, способное принести пользу. Жрут только пораженные гнилью мясо и мышцы, а их слизь - лучшее обезболивающее. Какое-то время рука будет оставаться неподвижной, но это небольшая плата за жизнь. К вечеру влейте в глотку Валиадо еще вашего отвара. Я приду затемно и принесу еще червей, у меня запас большой.
   - За помощь надобно заплатить, - Мать заботливо укутала кукловода. - Слишком много здесь нуждающихся, чтобы отказываться от лишней монеты. А вы, насколько могу судить, не из бедных. Так что не обессудьте.
   Краем глаза Ларт заметил, что малец, приведший их сюда, по-тихому встал с камня и юркнул за башню. Великан улыбнулся - видать, сопляк испугался, что у него отнимут кошель.
   - В долгу не останусь, - Риасс снял с шеи мешочек и положил на покосившуюся столешницу самодельного стола. - Три золотых самородка и десяток клюдициев. Хватит, чтобы купить небольшое поместье за стенами города... Вы, как я успел заметить, человек здесь уважаемый? Так вот будет к вам просьба: за нами охотятся, и, если вдруг ваши осведомители заметят темнокожих чужеземцев, переступающих границу трущоб, пусть разберутся с ними...
   - Деньги - это хорошо, - Мать взвесила на ладони мешочек. Ее жесткое лицо потемнело. - Но мне не нужны неприятности, так же как и моим подопечным. По крайней мере, ваша плата должна быть более существенной.
   - Ты с ума сошла, женщина? - воскликнул толстяк. - Да я дал вам больше, чем вы стоите вместе взятые!
   - Дашь еще - получишь такую защиту, что сами колдуны до тебя не доберутся, - она хлопнула в ладоши. Несколько человек заголосили что-то на местном наречии.
   Клогарт заметил легкое движение на крыше близлежащей постройки. Там появились оборванцы с большими луками в руках. В проулках стало тесно от вооруженных стилетами головорезов. Где они прятались до этого и почему не появились раньше, великан не понимал. Пришлось встать и закинуть меч на плечо. Пусть все видят, что ему плевать на их стрелы и копья. Свое Ларт Клогарт возьмет всегда, и начнет с той, которую называют Матерью.
   "Тонкие губы... в этом я никогда не ошибался. Нельзя доверять людям с тонкими губами".
   - Нас много, а занять людей нечем, - хозяйка трущоб уперла руки в бока. - Вот и пришлось сколотить небольшую армию, способную не пустить сюда даже отряды хранителей. Властям дешевле забыть про оборванцев, чем попытаться навести здесь порядок.
   - Что ж, защита будет не лишней, - лекарь побледнел, но постарался сохранить невозмутимость. - Думаю, семь бочек солонины, пять мешков репы и три бочки браги из подвалов "Хартура и Сыновей" приятно дополнят мое предложение.
   - Годится, - Мать взмахнула ладонью и стрелки, как и бойцы в проулках, словно испарились. - Я чувствую силу в вашем раненом приятеле, но, заметь, даже не спрашиваю - кто он. Просто обеспечиваю безопасность, пока вы не захотите нас покинуть... Риасс, так ведь вас зовут?.. лучше попросите вашего стража убрать меч. Он и так выглядит достаточно грозно, вам незачем попусту запугивать одинокую женщину... Отлично. Итак, мы хотели обменяться некоторыми вопросами? Преступим, пожалуй.
  
   Глава 14
   Моркос
   "Проклятье! Как здесь что-то можно найти?"
   До сих пор не могу понять, какому тугодуму пришло в голову выстраивать такие запутанные коридоры: с бесконечными лестницами, сквозными пролетами, кучей дверей и крытыми мостами. Наверное, для молодых магов это нормально, а я там чуть с ума не сошел! Башни, башни, башни... ни указателей, ни людей. Можешь бродить по коридорам хоть всю жизнь напролет! Хорошо еще, что света здесь в избытке.
   Уставший и озлобленный, я шел по очередному мосту. Над башней, к которой направлялся, клубился пар - чем не "Алхимический Блок"?
   Мост продувался со всех сторон. Порывы сильные, колючие. Как говорил старый лодочник: "Дыхание Фростдрима". Волшебные огни в лампадках испуганно трепетали, где-то под треугольной крышей опасно скрипели балки и черепица.
   "Вот сейчас как рухнет на башку все это дело!"
   Поскорее добежал к двери и скользнул внутрь башни. Здесь сильно пахло сыростью. Света было значительно меньше, да и выглядело все каким-то ветхим. Всюду полки, старые сундуки, выгоревшие гобелены...
   - Ты что здесь делаешь?
   Я обернулся на голос и словно дубиной по лбу получил. Еле удержался на ногах, ухватившись за старый канделябр без свечей. Передо мной стояла невысокая, худая девушка с роскошной копной иссиня-черных волос. На ней было коричневое платье с глубоким вырезом, в руках - большая свеча. Девушка излучала силу.
   - Повторяю для глухих: что ты здесь делаешь? - голос у нее оказался на диво низким, с повелительными нотками. - Если грамоты с разрешением нет... - Она замолчала.
   Я привык к темноте.
   - Твою-то мать! - схватил первое, что попалось под руку - старые удила, пылившиеся на крюке.
   Черноволоска, пискнув, отскочила к стене. Тоже узнала меня. И, похоже, не на шутку испугалась.
   - Ну привет, Райвелин... или - не-Райвелин? - я с наслаждением похлопал удилами по ладони. - Неужели судьба дает мне шанс отыграться?
   Девушка гордо вскинула голову. Глаза вызывающе блестели. Надо признать - она умела держать себя. Ни дать ни взять - аристократка.
   - Только посмей поднять на меня руку, скоморох сиволапый! Я тебя за шкирку к потолку подвешу и поджарю, как гуся.
   - Ну-ну. Исправь, если я ошибаюсь: ученикам запрещено пользоваться даром без разрешения мастеров! - Мой выпад достиг цели, и кое-кто черноволосый и хитрый получил удилами по аппетитной попке.
   Девушка стукнула меня по голове толстой свечой, крутанулась, уходя от ответного удара. Схватила старую метлу и выставила ее перед собой на манер копья.
   Как назло, у меня слезы хлынули из глаз. Так что ощутимый тычок древком я пропустил. Зашипел скорее от досады, чем боли. Ведь будь передо мной настоящий враг с реальным оружием - дело кончилось бы худо.
   Я привалился плечом к стене, выронил удила. В глаза будто уксусом плеснули.
   - Эй, что с тобой? - послышался взволнованный голос.
   - Ничего не вижу...
   - Погоди, сейчас. - На меня подул легкий ветерок, и боль прошла. Девушка стояла, уперев руки в бока, и задумчиво глядела на растоптанную во время нашей схватки свечу. - Я перестала колдовать. Но мне влетит от мастеров - теперь ты доволен?
   - Не совсем.
   - Да ну тебя! Обиделся он, видите ли! Это ж весело было! Мы обдурили стерву, выставили ее идиоткой...
   - Ага. И меня заодно!
   - Забудь. Я не со зла, - она хохотнула. - Ну заносит меня иногда. Хочешь, я тебя в честь дружбы познакомлю с одной подружкой? Глупой, но красивой. Пышненькой - знаю, вы, северяне, от таких без ума.
   - В другой раз, хорошо? - Я поморщился. - Мне некогда. И так плутаю тут полдня.
   - А чего надо-то? Я все знаю! Могу подсказать, что и где.
   - Ищу алхимическую лабораторию.
   - Правда? - она вела себя странно. Только забытые боги знают, что на уме у этой интриганки. - Красноглазики совершенно в другой стороне.
   Хотел было выругаться, но... заметил странное марево над ее головой. Буйство цветов, красок, яркие всполохи и рваные куски мрака. С каждым ударом сердца они становились четче и четче, пока не приобрели структуру умело сотканного гобелена. Нити, нити, нити... сотни, тысячи разноцветных нитей вокруг точеной девичьей фигурки.
   Почему-то вспомнилось, что не-Райвелин устроила на испытаниях в начале года. Молодая колдунья, так впечатлившая моего соседа-ведуна. Сила ее и вправду поражала.
   - Твой ментальный шторм был удивительным, - признался я.
   - Да, было такое, - она самодовольно ухмыльнулась. - Как потом наш грандмастер лютовал!
   - А что это за башня? - я огляделся. - Похоже на кладовую с хламом.
   - По сути - кладовая и есть. Только хлам тут... гм... разной ценности. И силы. Сегодня дежурю здесь я. Ответственное дело, между прочим! А знаешь, давай-ка, отведу тебя к алхимикам. Иначе будешь до утра их искать. Меня, кстати, Тайдеона Халбиб зовут. Это настоящее имя, не криви морду!
   Мы вышли на улицу. Ветер вмиг растрепал волосы моей спутницы.
   Никогда бы не подумал, что доведется вот так идти бок о бок с настоящей колдуньей. Они представлялись мне жуткими чудовищами, вроде кронов. Тайдеона Халбиб была красавицей. Стройная, грациозная, с большими карими глазами и пухлыми, чувственными губами. Оливкового цвета кожа, буйные курчавые волосы. Но, несмотря на весь блеск и шик ее облика, Сандора вызывала во мне более глубокие чувства. Здесь сладострастно урчала плоть, на острове - приятно щемило сердце.
   - Почему никого нет в башнях? - я решил нарушить молчание.
   Тайдеона подняла к небу указательный палец. Произнесла:
   - Погоди немного. - Вдруг ветер стих. Нет, он по-прежнему свистел в щелях и раскачивал балки, но мы перестали чувствовать порывы. Девушка пояснила: - Создала защитный кокон. Нас такому на пятом курсе учат, но я это все уже на втором умела... О чем ты там спрашивал?
   - Э... а почему никого нет в башнях? - Мне еле-еле удалось отойти от ее фокусов. - Сколько слонялся по коридорам, ни одного ученика так и не встретил.
   - Запрещено после ужина выходить из комнат, - Тайдеона хитро улыбнулась. - Многие и вправду сидят тихо, как мышки.
   - А ты?
   - Мне разрешено больше, чем другим. Могу изредка делать то, что хочу. Встречаться с парнями, например. У меня дома, в Карохаре, в этом нет ничего постыдного! А тут все корчат из себя недотрог и святош. Зачем тебе логово Красноглазиков?
   - Красноглазиков?
   - Увидишь - поймешь. Чего, говорю, тебе от них нужно?
   - Какие-то капли. Меня ведовской дар корежит последнее время, вот и отправили к мастерам алхимии.
   - Ведун? - Девушка оценивающе на меня посмотрела. - Не похож. Они обычно выглядят заморышами. А ты ничего так, здоровенький... Ах, да. Теперь понятно, почему ты весь скукожился, когда я колдовать начала. Может, распустить кокон?
   - Нет. Так лучше.
   Мы прошли через три башни, так и не встретив ни души. Моя спутница болтала всю дорогу, хвасталась и хохотала. Вообще-то, если бы она не была столь привлекательна собой и талантлива, могло показаться, что ей просто не хватает общения, и она пытается каждый шаг сопроводить историей или шуткой.
   Мы добрались-таки до алхимической лаборатории. Башня отличалась от других - неведомые зодчие высекли ее прямо в скале. Окон почти не было видно, зато из печных труб снопами курился дым. У фасада громоздились бочки и оббитые жестяными полосами ящики, с которых ветер сорвал холстяные тенты.
   - Это здесь, - Тайдеона прислонилась к стене. - Знаешь, зачем потребовался маскарад в Квар-Муа?
   - Тебе хотелось выставить свою заклятую подругу дурой?
   - И это тоже. Но причины глубже. Обруч действительно мой. Отец подарил его матери в день свадьбы. Для меня эта медная хреновина дороже любой диадемы с рубинами и сапфирами. Так вот - наше семейство, когда я отправлялась на остров для учебы, почти разорилось. Пожар слопал все виноградники, принадлежащие матери. Она - человек. Не колдунья, как многие думают. Колдун - мой папа. Ренегат. После того, как закончилась Буря, он поклялся никогда больше не колдовать. И слово держит. А значит, Каолиту бесполезен. Вместе с виноградниками семья потеряла единственный прибыток. Жизнь в Карохаре не из дешевых! Распустили рабочих, челядь... Деньги, врученные мне на дорогу Креатуром, пришлось отдать кредиторам, иначе родителей выкинули бы из дому. Сама это сделала. Тайно. - В ее голосе проскользнули нотки грусти. - Потому пришлось пойти и заложить обруч, чтобы оплатить поезду на остров. Но я взяла с ростовщика слово, что он не продаст его никому! Да и вообще - кому нужна эта безделица? Но Ношиа Кельви, сука паршивая, узнала, что я заложила обруч. И дала за него такую цену, что ростовщик не смог устоять. С ним я тоже поквиталась, и теперь его жалкий стручок уснул вечным сном!
   - Сурово. Напомни, чтобы я тебе не переходил дорогу.
   - Лучше сам не забывай, - она улыбнулась. - Бывай, Моркос. Приятно было прогуляться! Может, мой горе-ухажер уже доплелся к складу...
   "Ага. Дежурит она на складе, конечно. Нет, определенно доверять этой особе не стоит!"
   Я подождал, пока девушка скроется из виду, и только тогда постучал в дверь.
   Едва она отворилась, в нос ударил едкий кисло-сладкий запах. На пороге вырос паренек в кожаном фартуке, шапке и перчатках; ноги обуты в сапоги на высокой деревянной платформе. Судя по удивленному чумазому лицу юноши, в лабораторию нечасто наведывались незваные гости. Впрочем, держался он вполне дружелюбно.
   - Привет, - я протянул свиток с просьбой о помощи из монастыря. - Мне нужен мастер Тельхрами.
   - Ага, один момент! - Парень взял свиток и скрылся в недрах лаборатории.
   Не дожидаясь приглашения, я последовал за ним и оказался в самом странном месте, в котором доводилось бывать. Больше всего оно напоминало мозаику, собранную из всего, что можно найти в обжитых землях. Правда, лаборатория не была такой уж большой, но из-за непомерного количества разнообразного хлама и рядов стеллажей складывалось ощущение, что находишься в лабиринте. Каменный пол покрывал толстый слой песка, вдоль стен рядами стояли бочки, ящики и лотки.
   - О, так вот кого к нам прислал почтенный Тарий Лавитри!
   Ко мне приближался невысокий, лысоватый мужчина с изрядным брюшком. На нем была белая рубаха, поверх нее - кожаный фартук. Подковыляв ко мне, мастер добродушно улыбнулся и протянул руку:
   - Рад приветствовать в нашей лаборатории! - в рассеянности он забыл снять толстую перчатку, к слову сказать, сильно испачканную маслом. Или чем-то, очень на него похожим. - Что, молодой человек, проблемы с глазами?
   - Не то слово. Боли просто невыносимые!
   - Так у тебя смешение даров? - Он вытер моим свитком перчатки и сунул скомканную бумагу в карман. - Редчайшее явление. Еще и изрядно друг другу мешающие подвиды дара... интересно.
   Не давая слова вставить, ухватил меня под локоть и потащил по лабиринту, на ходу сшибая старые глиняные кувшины, переворачивая плетеные корзины со всяким хламом и разгоняя басовитым голосом некстати подвернувшихся учеников. Несмотря на бешеную спешку, я заметил, что большинство из них - сущие дети. Ребята были в простых серых балахонах, а на девочках красовались коричневые сутаны. У тех, что постарше, одежда оказалась иной - фартуки, шапочки и перчатки. Еще стало понятно, почему Тайдеона называла их красноглазиками - то ли от дыма, то ли от постоянной возни с разной алхимической мутью у детей зрачки и белки стали багровыми.
   Наконец, когда мы достигли противоположного конца лаборатории, мастер немного сбавил шаг и, борясь с отдышкой, зычно гаркнул:
   - Лора! - Из-за угла стеллажа с доброй сотней мензурок показалось удивленное лицо молоденькой девицы. - Эссенцию Краала, морские капли и мое любимое ситечко!
   - Сюда? - робко пискнула девушка, неуловимым движением натянув на голову вязаную шапочку. - Я мигом...
   - Не сюда, глупое дитя! - отмахнулся мастер, снимая с пояса связку ключей. - В мой кабинет. Да, кстати, пускай Демис принесет пару свечей и ведерко со льдом. И не снимай шапку, пока в лаборатории находишься! А то к матери отправлю...
   В кабинет мастера вела крошечная круглая дверка, которая настолько хитроумно была упрятана в стену, что я поначалу принял ее за обыкновенную неровность кладки.
   - В кабинете слишком много всякого... - словно прочитав мои мысли, пояснил алхимик. Разговаривал он странно, постоянно недоговаривая предложения и сглатывая окончания некоторых слов: - Два десятка лет собираю всевозможные ингредиенты. Даже к Хехору добирался! Да что там, мне и с севера кое-что перепадало...
   Дверь со скрипом отворилась. В небольшой каморке, что и кабинетом назвать нельзя, оказалось на удивление чисто; повсюду царил порядок. На подвесных полочках, что занимали все пространство стен, покоились старинные кувшины, с запечатанными воском горлышками; шкатулки сменялись рядами бумажных конвертов, колб и глиняных баночек.
   Помимо узкой кровати и круглого стола, мебели в кабинете не было. Лишь пара тяжелых сундуков, окованных бронзой, да четыре пюпитра, на которых покоились фолианты.
   Несмотря на внешний порядок, в покоях мастера Тельхрами висел тяжелый запах пыли и сырости.
   - М-да, - протянул алхимик, недовольно скривившись, - давненько я здесь не был. Предпочитаю спать и работать в верхней части башни. Там, знаешь ли, воздух такой свежий!
   Он неторопливо прошествовал к столу и, усевшись на стул, критически оглядел разбросанные на столешнице бумаги.
   - Даю руку на отсечение, Лора сюда даже не заглядывала! - недовольно пробурчал мастер, вытаскивая из-под груды скомканных пергаментов большую алхимическую ступку из красного дерева. - Сейчас, подождите немного, молодой человек, мне поднесут необходимые ингредиенты. Мои капли всегда пользуются спросом. Скажу без ложного хвастовства, я - лучший алхимик в Каолите.
   - Хорошо, если так, - я уселся на застланную старым коричневым пледом кровать.
   Меня эта проблема нешуточно тревожила, ибо ослепнуть к тридцати годам не хотелось совершенно. Но, с другой стороны, все мои друзья, да и мастера в придачу, твердили, что ведовство - гораздо полезнее Зова.
   - Переживаете? Не стоит! - мастер Тельхрами улыбнулся. - Потеря зрения в вашем случае - дело добровольное и...
   Он не успел договорить, так как в комнатку вбежал высокий, конопатый юнец. Демис, если не ошибаюсь. Поставив на пол небольшое ведерко со льдом, он протянул мастеру деревянную коробку. Коротко кивнув, алхимик жестом отослал паренька. Тот, торопливо отступая к дверям, не переставал пялиться на нас, из-за чего чуть не сшиб зазевавшуюся у входа Лору. Вместо этого пострадало содержимое корзины с крупными черными ягодами и бутылка пахучего масла.
   - О, несносное дитя! - покачал головой мастер Тельхрами. - Ты почему не убиралась в моем кабинете? Все пылью заросло.
   - Вы ж мне ключи не даете! - насупилась девчушка. - Дважды просила! И это только на прошлой неделе. Дядя, вы никогда меня не слушаете!..
   Девочка казалась очень забавной. Крупные глаза, пухлые щеки, тонкий нос. Из-под вязаной шапочки выбивалась роскошная, толщиной с запястье, золотистого цвета коса. Лора пыталась казаться строгой и взрослой, ей это неплохо удавалось.
   "Интересно, какими дети будут у меня? Думаю, довольно милыми внешне, со скверным характером и волосами цвета меди".
   Усмехнувшись таким мыслям, я отвернулся. Уж лучше разглядывать убранство кабинета...
   Поражали воображение многочисленные шкатулки: от старинных, изготовленных из поделочной кости, до современных, медно-серебряных чудовищ, что дворцами возвышались над своими более скромными соседками.
   Нашел я и полку с книгами. Фолиантов было много. Все в твердых переплетах, с цветными бирками на корешках. Одна книга заинтересовала больше других. Аккуратно снял ее с полки - пальцы ощутили холодный металл. С удивлением обнаружил, что переплет целиком состоит из покрытой узорами бронзы. Расстегнув пряжку и откинув крепкий кожаный ремешок, раскрыл книгу...
   Вначале показалось, что это древний словарь с алфавитом забытых народов, но среди мешанины закорючек и каких-то палочек попадались и наши, хорошо знакомые буквы. В самой середине книги, где наружу пробивались стяжки медной проволоки, неизвестный автор нарисовал довольно подробную карту обжитых земель - мне было с чем сравнивать, так как за время странствий успел повидать несколько карт. Но здесь имелись отличия.
   Во-первых, присутствовал изрядный кусок южного Хехора, что само по себе непривычно и даже странно - в такие дебри не забирался ни один землеописатель. Во-вторых, от берегов Фростдрима к Мискареллю протянулся внушительных размеров перешеек, здорово походящий на мост...
   - Изучаете карту Сэмелиди? - Я и не заметил, как за моей спиной вырос мастер Тельхрами. - Отличный землеописатель был! Жаль только, сгинул где-то в Вурды-Дуоне...
  
   Сэмелиди Баль-Атан.
   Для многих он до сих пор остается безумцем, оставившим после себя довольно спорные записи об устройстве мира. Для меня - величайший путешественник, появлявшийся когда-либо в обжитых землях. Труды его, быть может, еще спасут всех нас, но в те годы их ценили немногие.
   Из книг я узнал, что когда Сэм нарисовал ту карту, он был молод, хотя и успел побывать почти во всех важных точках континента. Карты, составленные им, всегда самые точные, описания жизни - самые близкие к правде. И это притом, что свои странствия Сэм начал еще в восемьдесят шестом году Старого Времени! Но вот тот перешеек... эта тайна не раскрыта и по сей день. Хотя, как утверждали друзья и спутники великого землеописателя, последние годы жизни он вел себя довольно странно. Стал дерганным, постоянно бормотал себе под нос, чурался старых друзей и знакомых. Я не исключаю, что Сэммелиди просто потерял рассудок. Он видел много смертей, плавал к Фростдриму и два года прожил в глубине Хехорских топей...
  
   - Понятно, - я с грохотом захлопнул книгу. - Ну, так что там с каплями?
   - Ах да, капли! - мастер Тельхрами направился к столу, где уже вовсю булькала вода в реторте над необычной спиртовой горелкой. Капельки выпариваемой влаги собирались в перегонном кубе и стекали в фарфоровое блюдце.
   Бухнувшись за стол, алхимик неторопливо открыл деревянный ящичек. Аккуратно подхватив маленькую бутыль, он ногтем сковырнул печать...
   Я почувствовал, как желудок завязался узлом. Над горлышком поднималась струйка черного пара. Скручиваясь жгутами, устремлялась к потолку, обвивая, подобно змее, деревянные балки и крепления. Комнату наполнил запах мертвечины и тлена.
   - Что... что это такое? - приходилось сдерживаться, чтобы не выскочить вон.
   - Обыкновенная эссенция, - невозмутимо пояснил алхимик, добавляя по капле содержимое бутылки в воду.
   - С ней что-то неладное! Видны следы этой... как ее... - я не сразу вспомнил название. Уроки ведовства начались совсем недавно, а так как приходилось брать все знания из книги, многое забывал. - О, точно! Порча!
   - Вы изучаете гербологию? - поинтересовался мастер Тельхрами, наблюдая, как бурлящая вода меняет цвет, превращаясь в непонятную алую жижу. Капли на стенках куба также потемнели. - Вам рассказывали о ядах и ядовитых растениях? Яд может убить, а может и спасти. В алхимии действует тот же принцип. Даже самому мерзкому, темному и злобному существу алхимик может найти достойное применение...
   Только теперь я поверил в россказни, что под университетом есть тайный бестиарий. Раньше мы неоднократно хохотали над Леором, который уверял нас в этом. Стало быть, многие байки на проверку могут оказаться реальными.
   Тем временем алхимик погасил горелку и теперь, склонившись над ретортой, бросал в бурлящую жидкость кубики льда. Цвет субстанции постепенно терял алый оттенок, становился бледнее. Миазмы зла, что заполняли комнату раньше, рассеялись. Остался лишь гаденький привкус на моем языке.
   - Ну вот, - мастер Тельхрами аккуратно разливал получившуюся смесь в небольшие бутылочки, затем добавлял очищенную воду из блюдца. - Ваши глазные капли готовы. Они не только снимут болезненные ощущения после контакта с колдовством, но и помогут сохранять обыкновенное зрение как можно дольше.
   - Обыкновенное? - спросил я, рассовывая бутылочки по карманам.
   - Да, - улыбнулся алхимик. - Многие добровольно отказывались от этого, - он коснулся своих глаз, затем поднял руку и коснулся виска, - чтобы внутреннему зрению ничего не мешало. Выбор всегда остается за ведуном: видеть мир по-настоящему или же довольствоваться его отражением в неспокойной воде. Запомните: по одной капле, едва почувствуете жжение.
  
   Во внутреннем дворе замка кипела работа: второкурсники прятали на зиму тренажеры и подметали дорожки, ученики помладше скоблили ступеньки и счищали грязь со дня бассейнов. Многие смотрели на меня с завистью, кое-кто - с нескрываемым недовольством. Еще бы, ведь они работают до самых сумерек, а я спокойно расхаживаю по острову!
   У колодца стоял Мелгер. Хмурый, с метлой в руках. В последнее время виделись с ним нечасто, поэтому всегда довольно долгое время проводили за беседой. Но в тот вечер я сильно спешил - Лестер уже два дня находился без сознания, и монахи только разводили руками: яд никак не унимался. Бастард гнил изнутри, кровь его стала густой, как кисель, мясо становилось рыхлым, жилы чернели. Но Нест по-прежнему отказывался умирать.
   - Ты куда? - Мелгер перебросил орудие труда из руки в руку.
   - В монастырь. В смерти Лестера отчасти есть и моя вина. Это непросто, но я должен перед ним извиниться. - Оставалось только горько усмехнуться: - Да разве ж извинениями делу поможешь?
   Мелгер покачал головой. Он отличался здравым мышлением и нашей ночной прогулки не одобрил:
   - Ну и кашу вы заварили. Боги с этим бастардом, он всегда вел себя странно, но вы-то, зачем с корабля улизнули? Чтобы голубя взять? Умно, ничего не скажешь. И как вас еще из университета не вышвырнули... О, забыл спросить, что тебе сказал настоятель?
  
   А настоятель неожиданно не стал меня ругать. Наоборот, я нашел его приветливо улыбающимся.
  
   - Ну, вот что, Моркос, - он взял с полки свиток с безжалостным приказом, - мы от событий на острове Сирен кое-что выиграли. Точнее - выиграл ты.
   - Да ну? - Утром, еще не успев обзавестись алхимическими каплями, я чувствовал себя скверно. - И что же?
   - Неужели не догадался? Ведовство. Бросай, бросай бесполезные тренировки и сосредотачивай внимание на новом даре...
   - Не хочу ничего бросать! - Мне порядком надоело, что каждый хотел запустить пальцы в мою судьбу. - Мне нравятся упражнения с оружием, нравятся дуэли и свалки.
   - Ты настолько эгоистичен, что свои интересы ставишь выше Каолитских? - Дахтер терял терпение. - Мне ничего не стоит приказать грандмастеру, чтобы он отстранил тебя от тренировок. Но я этого не сделаю. Пока. Но подумай вот над чем: твой меч - бесполезен для обжитых земель. На острове Сирен с вами было трое мастеров, и что? Попади взрыв куда нужно, привезли бы вас в университет в табачном кисете. А вот будь там опытный ведун... мы бы просто скрутили ублюдков. Твой меч - кусок железа в неумелой руке; а вот содержимое головы - золото. Поверь, за ведовские способности люди платят гораздо более весомую цену, чем зрение. Я видел мужчин с женскими грудями, гниющих заживо и плачущих кровью...
   - Я тоже видел нескольких. - Слова настоятеля заставляли задуматься. А время ли сейчас для эгоизма? Что затевается в мире? Может, мой дар и вправду полезнее.
   - Подумай о моих словах, - Дахтер бросил свиток в очаг.
   Ох, и долго же я думал! Но никак не мог сделать тот единственный, правильный выбор. Ведовство было полезным, но сердце мое принадлежало оружию. И плевать, что я не мог управиться с мечом и кинжалом одновременно! Схватки радовали меня, так не хотелось отказывать от этого пьянящего восторга, когда все-таки удается одолеть противника.
   Для меня победы были ценны вдвойне - по умению я уступал всем без исключения. Неизвестно, какое решение принял бы в итоге, но все перевернула последняя тренировка с Шэдом. На ней присутствовали мастера Хомла Кровлик и Хамсун Лурдверд.
   - Бей! Меть в сочленение между кирасой и предплечьем! - подсказывал с одной стороны теоретик.
   - Больше движения ногами, ученик! - покрикивал с другой стороны тактик. - Ты проворнее Шэда, используй козыри!
   "Легко сказать... используй..."
   Я сделал короткий шажок, пируэт, резко и сильно ударил. Шэд легко парировал, удачно ответил. Мое бедро онемело от боли. Пришлось отступить на три шага, нанести мечом несколько отвлекающих ударов и попытаться выкроить время. Младший мастер невозмутимо отбил все мои выпады, крутанулся на пятке, показал удар сверху... Я купился на ложный маневр. Пинок пришелся под дых. Ноги подогнулись, каменные плиты коридора неожиданно оказались перед самыми глазами.
   - Неубедительно. Медленно. Ожидаемо.
   Шэд бросил учебный меч в бочку. Я приподнялся, оперся спиной о стену. Сырой камень приятно холодил ушибы и ссадины.
   - Делаю... что могу, - дыхание уже выровнял, отдышки, как ни бывало.
   - Из-под левой руки пропускаешь все, что летит, - докончил мастер Кровлик. - Ты собранный, достаточно проворный и яростный. Удар кинжалом крепкий, хорошо поставленный. Ногам, как правильно заметил уважаемый мастер Лурдверд, не хватает скорости, но это поправимо. Очень рваные, неряшливые связки; теряешь ритм во время с собственных атак.
   - Он, в общем-то, не так уж плох, - подмастерье утер пот с лица чистой тряпицей. - Хотя дар и невелик.
   - Его почти нет, - усмехнулся теоретик. - Удары мечом совсем неопасны и легко угадываются даже со стороны.
   - Без меча я могу быстрее нападать и защищаться лучше! - Слова мастера Кровлика задели меня за живое.
   - Я без брони и оружия совсем неуязвимый, - хмыкнул Шэд. - Бегаю как молоденький жеребец - хрен кто догонит. Только воину без меча не обойтись.
   - Ты не прав, - ответил мастер Лурдверд задумчиво. - Есть в нашей библиотеке такой трактат: "Сильные слабостью". Не вспомню уже, кто автор, но когда изучал основы тактики, очень многое взял именно оттуда. Моркос, советую его почитать! Много полезного узнаешь о сражениях, ведовстве и про ответственность тоже. Поможет сделать выбор.
   Он был прав. Та замечательная книга в самом деле помогла определиться с тем, чего хочу... Нет, не так! Выбрать то, что принесет Каолиту большую пользу.
   Я отказался от меча. Отказался от колец. Корд оставил при себе, чтобы продолжить тренировки с Шэдом. Грандмастер решил не изгонять меня из ордена, наоборот, даже пообещал, как только утихнут шторма, найти хорошего учителя-ведуна. Так что азы нового дара я постигал сам, просиживая вечера над большими фолиантами.
   Выбор был сделан.
  
   Человек, написавший трактат "Сильные Слабостью"... он заслуживает гораздо большего, нежели трех строчек в моих письменах. Поэтому я решил не говорить здесь о нем вовсе. Его история теперь есть в "Хроносе" и пытливый ум отыщет ее, если сочтет нужным.
  
  
   Мелгер решил пройтись со мной до монастыря. Подмастерье второгодок был немного мягче Шэда и позволял своим подопечным значительно больше. Например, улизнуть с замковых работ...
   Монастырь на острове выстроили небольшим, и выглядел он мрачновато.
   Старый, из массивных глыб, окна закрыты мозаичными витражами, на маковке куполообразной крыши ветер игрался с флюгером. Флигели и служебные пристройки тонули во мгле наступающей ночи. Ни деревьев, ни кустов вокруг не росло.
   Меня всегда интересовало происхождение монастырей. Первые появились задолго до Бури, когда в них и нужды-то не было.
   Забавно, нынешние служители оказывают безвозмездную помощь всем нуждающимся, в то время как раньше, за услуги расплачивались серебром и медью. А все потому, что изначально монастырями управляли торговые объединения, но испепеляющая война многому научила людей. Например, что за помощь далеко не всегда следует платить и брать деньги...
   Лестер сильно похудел. Лицо осунулось, глаза превратились в узкие щелочки. Кожа покрылась темно-синими пятнами, волос на голове почти не осталось. Три послушницы окружали его; две протирала терзаемое жаром тело влажными тряпицами, третья держала свечу в изголовье - больше источников света в комнатушке не было.
   - К нему нельзя! - строго заявила девушка со свечей в руках. - Новомирье почти прибрало его душу, но тело не хочет умирать...
   На стуле у изголовья кровати лежали сверток и нож. Доспехи грудой валялись в углу, там же последнее пристанище нашел великолепный меч. В комнате сильно пахло потом и камфарным лавром.
   - Мы ненадолго. - Мне и вправду не стоило здесь задерживаться. Жуткое зрелище представлял некогда могучий воин, смотреть на такое тяжело и страшно.
   Сестры немного расступились, я приблизился к умирающему человеку...
   И тут Лестер сел. Откуда у него взялись силы - ума не приложу! Только что лежал тряпкой, вдруг, словно ожил! Выставил перед собой тонкую руку. Мне показалось, что дрожащий палец бастарда указывает на меня - мол, вот он, виновник моей смерти! Но я ошибся.
   - Ты... подойди ко мне.
   За моей спиной глубоко вздохнул Мелгер.
   - Чего ты хочешь? - Он побледнел, словно почувствовал нечто неладное.
   - Ближе... Ближе! - прорычал умирающий бастард.
   Мелгер сделал шаг. Он оказался возле кровати, присел на корточки. Их взгляды встретились. На какое-то время в комнатке повисло гнетущее молчание.
   Губы Неста расползлись в улыбке.
   - Да... да! Нашел, я нашел тебя.
   Он потянулся и взял сверток. Прижал его к груди, затем, с какой-то необъяснимой ненавистью, сунул в руки Мелгеру. В следующий миг Лестер словно усох. Упал на подушку, пробормотал, закрывая глаза:
   - Розы распускаются. Больше нельзя... на одном месте... Смерть... это надежда... Саргхулум... это надежда!
   Он ухватил ошарашенного Мелгера за руку.
   - Ищите розы. Ищите отгадку... они уже идут за тобой! Только... смерть. Только... Саргхулум!
   Лестер замолк. Готов поклясться, что на губах его застыла улыбка.
   - Ушел! - едва ли не нараспев проговорила послушница. - Он уже в Новомирье! Там всегда светло, нет страха и боли. Какое счастье!
   В следующее мгновение девушка погасила свечу, и мы остались в полной темноте. Одежда моя пропиталась потом.
   - Я сбит с толку. - Едва мы оказались на улице, Мелгер развернул сверток. В нем оказалась диковинная шкатулка, с необычным рисунком на крышке, а к ней бечевой был примотан конверт из промасленной кожи. - Как это понимать? Зачем он таскал с собой эту ерунду?
   - Что там нарисовано на крышке? - Я наклонился, чтобы получше рассмотреть мозаику. - Розы?! Он ведь о них все время болтал... Слушай, а что внутри?
   Мелгер крутил-вертел шкатулку, но крышку открыть так и не смог. Встряхнул - что-то тихо зашелестело, словно песок в часах.
   Мы вернулись во внутренний двор. Озадаченные, подавленные и, чего уж скрывать, перепуганные до икоты. Словами Лестера, его поведением и страшной смертью.
   - Как думаешь, - негромко спросил Мелгер, когда мы подходили к воротам замка, - "они" - это кто? Кого Лестер имел в виду? Уж не колдунов ли? Может, мутантов?
   - Эй, болваны! Где вы шляетесь?
   - Забытые боги, - мой друг ссутулился, - я же пообещал Тервису, что не задержусь надолго.
   - Где ты ходишь, ученик? - подмастерье строго посмотрел на Мелгера. - Ужин давно начался... А это что у тебя такое? Где взял?
   - Шкатулка Лестера Неста.
   Все, что произошло потом, не укладывалось в голове. Тервис выхватил шкатулку из рук Мелгера и рухнул так, словно ему на плечи обрушилась гора. Разбил в кровь лицо, пальцы правой руки задымились, превращаясь в месиво жуткого вида.
   - А-а-а! - Вопль подмастерья заставил меня вздрогнуть. Сильно захотелось выблевать завтрак.
   Тервис катался по земле, прижимая к животу изувеченную руку. Не знаю, от чего кричал бедняга: от боли или же от понимания, что со служением в ордене отныне покончено.
   Я нагнулся и внимательно поглядел на шкатулку. Не своим привычным зрением, а ведовским. Так, как учили в книгах. Может быть, сделал что-то неправильно, но никаких аур и колдовских плетений не увидел, а странных запахов не уловил.
   Взял жердь и осторожно попробовал сдвинуть шкатулку с места - без толку. Она словно приросла к земле, стала тяжелее скалы. На ее поверхности запузырилась черная жидкость. Стекая на брусчатку, она прожигала дыры в камне. Миг - ее и след простыл.
   - Дай-ка, я попробую, - Мелгер легко приподнял шкатулку.
   Обернувшись, пронзительно посмотрел мне в глаза.
   - Во что мы вляпались, Моркос? - его голос дрожал. - Во что вляпался я?
   На крик и шум начали сбегаться мастера и ученики. Двор озарили десятки огней. После случая на острове Сирен многие решили, что на этот раз напали на замок.
   - Не знаю, - ответил я. - Не знаю...
   И покривил душой. Лестера преследовали, это стало ясно уже после слов, произнесенных в горячке. Он прятался, бежал от кого-то! Искал... розы? Но это же полное сумасшествие!
   "Саргхулум... надежда... смерть. Что бы все это значило? - думал я, наблюдая за тем, как уносят потерявшего сознание Тервиса. - Саргхулум..."
   Той ночью, после допроса и ругани, учиненной мастерами, я так и не уснул. Просидел до самого рассвета на стуле у открытого окна. Море продолжало бушевать, ветер трепал мои волосы и завывал в трубе. Птиц не было слышно, лишь рев прибоя нарушал предрассветную тишину.
   - Дыхание Фростдрима... - пробормотал я, когда очередной порыв ветра принес на своих крыльях мелкие кристаллики льда.
   Контраст был поразительным.
   Двумя днями ранее мы отправили в вечное плаванье тела Лестера Неста и Тервиса Заррета, а сегодня сидели за застеленными белоснежными скатертями столами в обеденном зале. Ярко полыхали свечи в канделябрах, прибывшие из припортового городка музыканты наяривали на скрипках знаменитую песню "Рыжая Элли", рабочие замка развесили на стенах старые, но от этого не менее прекрасные гобелены. В зале было шумно, тепло и крайне уютно. Столы расставили так, чтобы получился большой квадрат. Внутри квадрата восседали за круглым столом мастера. Там же находился и настоятель Дахтер Сорган в праздничном, бело-голубом дублете, но с постным, недовольным лицом.
   Рубак завели в зал первыми, рассадили за уставленными легкими закусками столами, велели ничего не трогать, пока не закончится представление. Следом явились алхимики - в забавных вязаных шапочках. Оставались только маги...
   Первый год учебы подходил к концу, тем вечером нам предстояло получить мечи и первые медные кольца.
   Ученики-первогодки сдали свои заготовки еще на прошлой неделе, причем я не стал исключением.
   Чувство скорого празднества немного заглушало волнение. Перед глазами до сих пор маячил образ лодки, теряющейся в бушующем море...
   Тервис покончил с собой, едва пришел в сознание - перерезал горло осколком глиняной тарелки. Его нашли залитым кровью, с пузырями алой пены на губах.
   "Проклятая шкатулка, - я сорвал виноградинку с грозди и повертел в пальцах. - Десять человек в трактире, отряд гвардейцев, Лестер, подмастерье Заррет... сколько народу погибло!"
   Сок и сладкая мякоть брызнули на скатерть. Пальцы я вытер об подол рубахи.
   "Хуже всего, что проклятая хреновина теперь у Мелгера..."
   Он постоянно носил ее с собой. Так же, как делал Лестер. Только вместо того, чтобы заворачивать в кусок ткани, прятал в небольшую сумку. Вот и сейчас Мелгер держал левую руку на ремешке с пряжкой, а правой поглаживал оголовье меча.
   Двери беззвучно распахнулись, и в зал вошли молодые маги. Их мантии переливались цветами разных школ - я в этом плохо разбирался, но цвета, кажется, соответствовали стихиям. Некоторые, правда, носили мантии белых и желтых цветов. Мастера, как один, вырядились в комбинированные одежды: длиннополые куртки, свободные штаны и жилеты с капюшонами. Шли гордо, с нескрываемым величием.
   От общей группы отделилась одна фигура. Я сразу узнал ее - колдунья Тайдеона. Одна из всех, девушка не надела таинственный капюшон. Волосы ее оказались прямыми и спускались темным водопадом чуть пониже пояса. Как она смогла превратить копну буйных кудряшек в такое послушное чудо - не представляю.
   - О, кого я вижу! - улыбнулась колдунья. - Моркос-ведун.
   Вблизи ее мантия отличалась от одежд других учеников. По всей длине лифа вилась искусная вышивка, а рукава были подколоты булавками с драгоценными головками. Да и мантия не касалась пола, а маняще заканчивалась, едва закрывая колени.
   Тайдеона без обиняков уселась между мной и опешившим Мелгером.
   - Лаббер! - на ее крик повернулся один из подмастерьев. Он скинул капюшон. Чуть вытянутое лицо, глубоко посаженные глаза карего цвета, ямочка на подбородке, темные волосы... он казался излишне смазливым. Да еще и губы надул, как обиженный ребенок. Колдунья прокричала: - Я не хочу сидеть за столами магов. Мне больше нравится общество настоящих мужчин.
   Она обняла нас за плечи.
   - Как знаешь, Тай, - буркнул подмастерье и набросил на голову капюшон.
   Едва молодой маг отошел от нас, колдунья убрала руки и зашлась звонким смехом. Другие ученики оглядывались на нее, о чем-то негромко перешептывались. Явно не одобряли поведение однокашницы.
   - Думаю, это его немного встряхнет! - Тай утерла кружевным платочком слезы в уголках глаз. - Такой ревнивый, такой ревнивый!
   - Жестоко ты с ним, - я покачал головой. - Да и остальных приложила недурно.
   - Пусть их... - она махнула рукой. - Все равно меня не любят... ну, за исключением милашки Лаббера Солье. Тот еще с Карохарских Садов ко мне неравнодушен... Эх, было время! Увитые розами беседки, прозрачная вода в бассейнах, тайные лавки в зарослях сирены... Ну, да что с Лаббера взять? Избалованный ребенок богатых родителей.
   Она вновь засмеялась. Мелгер покосился на новую знакомую. Он всегда вел себя излишне чопорно и придерживался общепринятой морали. Тайдеона его явно шокировала.
   - Ученики! - громогласный возглас Дахтера Соргана заставил всех замолчать. Даже музыканты перестали петь о похождениях любвеобильной Элли. Настоятель встал, поднял серебряный кубок над головой: - Сегодня мы пьем за тех, кто больше никогда не будет сидеть с нами за одним столом. За тех, кто не выпьет чарку вина с братьями. За тех... кто ушел навсегда. Лестер Нест, Тервис Заррет!
   - Тервис! Лестер! - громко прокричали ученики и подмастерья, выливая вино на выскобленные до блеска плиты зала.
   - А теперь время смеха и радости, - Дахтер отставил пустой кубок. - Грандмастер Лавитри, грандмастер Таор!
   Рабочие вкатили в зал две накрытые плотной тканью телеги, как показалось вначале. К одной подошел Тарий, к другой - глава магического ордена. Эклид Таор оказался огромным, грузным стариком с плечами молотобойца и длинной, завитой в три косички бородой. До этого дня я его ни разу не видел.
   - Мне всегда казалось, что наших грандмастеров перепутали местами, - хихикнула колдунья. - Ваш - красавец, каких еще поискать, ну вылитый маг. А наш... ему бы дубину, меховой тулуп и хоть сейчас в разбойники!
   Мелгер недовольно засопел, покосился на девушку так, словно от нее дурно пахло. Та не обращала на него никакого внимания.
   - Ну, ученики, начнем! - у Эклида Таора голос оказался дивно высоким. Даже смешно немного стало.
   Здоровяк сорвал покрывало с телеги. Конструкция сильно напоминала дикобраза: множество тонких деревянных жердей, прикрепленных к массивному основанию, у кончиков жердей - медальоны на цепочках.
   - Уставар Зартан! Прими свой медальон...
   Это заняло много времени. Не знаю, зачем понадобился такой долгий ритуал, но я успел проголодаться к тому времени, когда последний из молодых магов получил отличительный знак ордена.
   С нами дело обстояло значительно проще. Тарий аккуратно снял покрывало с огромной, кованой подставки для мечей. Будущие Рубаки просто подходили и забирали свой. Там же, в небольшом медном ларце, лежали кольца.
   Кинжал мне принес Шэд. Простое оружие в ножнах из полированного дерева. Обмотанная шершавой кожей рукоять, лезвие тонкое, с оттиском нашего оружейного мастера.
   - Сталь - лучшая, - коротко бросил подмастерье. - Но не забывай чистить и натирать клинок маслом.
   Наконец-то принесли настоящую еду! Мясо вареное, жареное, тушеное с овощами и в сладкой подливе. Курица, говядина, свинина, рыба... м-да, сейчас о таком изобилии только мечтаю...
   Кажется, я обгладывал кроличьи ребрышки, когда восточная стена обеденного зала превратилась в пыль и щебень. Камни недурно исполнили роль снарядов - головы учеников лопались под ударами, как переспелые тыквы. Скамейка вылетела из-под моей задницы, я рухнул на Тайдеону, сверху нас припечатала тяжелая столешница... может, только это и спасло.
   Из-под обломков помогли выбраться ученики. Судя по оружию в руках - из нашего ордена. Всех с головы до ног покрывала толстым слоем каменная пыль.
   - Мать... - Мелгер прижимал ладонь к рассеченной брови, - что это было!?
   Воздух разорвал жуткий треск, сноп ярко-алых молний устремился из зала прямо в стенную пробоину. Следом полетели огненные шары, что сжигали на своем пути частицы пыли и оставляли дымный след. Замок тряхнуло, заскрипели дубовые балки.
   Я вытащил кинжал. Ведовское зрение помогало видеть даже сквозь пыльную завесу, и картина поражала своей чудовищностью. Под камнями, обломками столов и лавок лежали мертвые ученики. Десятки. Кровь текла по камням ручьем, скапливалась в углублениях.
   У пролома высились четыре фигуры в облачении магов. Они высматривали кого-то в ночи...
   Один выставил перед собой руку - воздух перед ним задрожал, из марева вырвалась ветвистая молния. На улице раздался хлопок.
   - На улицу! - по залу метался Тарий Лавитри с мечом наперевес. - Уходим из зала!
   Не знаю, что было дальше.
   Очнулся, когда людская волна втащила нас в коридор, едва не размазав по стенам. Пальцы мои жестко сжимали запястье колдуньи, Мелгер трусил следом; лицо его превратилось в страшную маску из крови и пыли.
   - Это за мной! - зашипел он мне в ухо, когда все остановились перед воротами. Ждали, когда поднимут решетку. - Слова Лестера... они пришли! Колдуны! Это они...
   - Нет, - я покачал головой. - У Тайдеоны другая аура. Она чем-то схожа с магической, только гораздо сильнее. А тут... я не уловил никакого запаха, не увидел вязи. Только страшный удар по мозгам.
   Решетку подняли и мастера вывели всех во внешний двор. Земля, во многих местах изрытая взрывами, превратилась в запекшийся шлак, над ней поднимался пар. Повсюду валялись обугленные трупы, кажется, я даже раздавил чей-то череп...
   - Гляди! - Мелгер оббежал меня с левой стороны и указал на мертвое тело меж двух полыхающих березок.
   На мертвеце был меховой доспех, рядом лежали топор и круглый щит. "Точно такое же облачение, как и на ублюдках с острова Сирен! - я испуганно поглядел под ноги. Всюду - останки, части амуниции и оружие. - Откуда их столько? Как они попали на остров?.."
   Мы бежали к причалу. Где-то вдали кипел магический бой, остров трясло и земля, казалось, ходила волнами. Огонь, взрывы, треск молний... Это похоже на сумасшествие!
   - Твари! - Тайдеона всю дорогу крыла нападавших самой отборной руганью. - Моркос, мать твою, отпусти меня! Я покажу этим верблюжьим плевкам, что может разозленная колдунья...
   - Тай! - откуда ни возьмись, выскочил Лаббер Солье. Он изрядно прихрамывал, но сквозь толпу прошел тараном. - Тай, ты жива?
   - О, дорогой! - девушка освободилась от моей хватки и бросилась к парню в объятия. - Я так испугалась, так испугалась...
   Колдунья ухитрилась высунуться из-за плеча подмастерья и показала мне язык. Она игралась! В такой-то момент!
   - Ненормальная, - пробурчал Мелгер. - Смотри, вон там, твои дружки!
   Хван, Леор, Клевис, Форад, Эйту... все столпились возле Шэда. Тот зажал под мышкой меч и что-то яростно кричал одному из магов.
   - Почему эта игрушка попала к ним в руки? - наш подмастерье потрясал поисковым медальоном.
   В маге я узнал старого знакомого - мастера Этли.
   - Об этом поговорим, когда утихнет бойня! - он выхватил медальон. - Эй, а почему стрелочка сияет? Вы смогли его настроить на кого-то еще? - маг ухватил Кэвиса за ворот и притянул к себе.
   - Нет! - испуганно пискнул прохвост. - Как только бастард умер, камень погас... но загорелся снова! Смотрите, стрелка краснеет!
   Мне стало страшно.
  
   Весь следующий месяц мы провели в университете. Что творилось на острове теперь - никто из учеников не знал, а мастера и подмастерья помалкивали...
   Ночь битвы я запомнил хорошо! Огни в небесах, грохот, дрожь земли под ногами и стоны умирающих.
   У самого причала путь нам преградил отряд бородачей в меховых доспехах. Бились они яростно, с каким-то тупым упорством, коего не убавилось даже после трех молний, посланных в них магами. Наши все были при оружии, но дрались плохо: испуг после нападения смешивался с главной проблемой всех начинающих бойцов - большинство учеников никогда не лишали жизни других людей, что не так-то просто сделать в первый раз. В ином случае эта робость могла дорого обойтись, но с нами были мастера.
   - Деритесь, сучьи дети! - орал теоретик Хомла Кровлик. В правой руке он сжимал испачканную кровью саблю, в левой - мечелом с тремя лезвиями. - Я не для того год лекции читал, чтобы потом об ваши трупы спотыкаться!..
   Грандмастер Лавитри, Доскрейт Болтлишь и Хомла Кровлик стали эдаким тараном, что, при аккуратной поддержке магов, пробил ряды неприятеля. Дрались они как сумасшедшие. Без доспехов, щитов, в парадных одеждах и чужим оружием. Я в этом не много смыслю, но враги такой прытью похвастать не могли. Медленные, неповоротливые, упорные и злые, бородачи держались до последнего.
   Многие ученики той ночью впервые смочили оружие человеческой кровью. Многим потом снились изувеченные страшными ударами трупы, по которым топтались, ломая кости и дробя черепа сапогами, сражающиеся люди.
   Скажу сразу: в битве участие принял неохотно, да и толку от меня было немного. Добивал раненых, лез в редкие одиночные схватки и резал так, как привык в трущобах - со спины, втыкая корд в бок или в шею, чуть повыше плеча. В этом мало чести, но жизнь... она ведь одна. Убивая подло бородатых ублюдков, я спасал многих достойных, в моем понимании, людей.
   Когда все закончилось, подошел на трясущихся ногах к пирсу и наклонился над водой. Блевал долго, желудок крутило узлами, сильно хотелось облегчить мочевой пузырь...
   Где-то рядом толпились юные алхимики. Для детишек мастера ментальных плетений создали заслон, не позволяющий видеть ужасы войны. Маги держались дружно, смело, но в битву не вступали. Как объяснил потом Шэд, вреда от них могло быть больше, нежели пользы. Насмотревшись на кровь и кишки, перепуганный мальчишка-маг мог запустить молнией в сражающихся, не сильно задумываясь над тем, где свои, а где - чужие.
   Позже, когда закончили скручивать немногочисленных сдавшихся бородачей, с другой стороны озера приплыли лодки с воинами гарнизона. Все суденышки, на которых в замок прибывали гости, безмятежно покоились под водой, сожженные и с пробитыми днищами. Поразило ледяное спокойствие, с которым за всем происходящим наблюдал Дахтер Сорган. Меч он обнажил лишь однажды, только для того, чтобы добить шевелящегося бородача. Словно кровопролитие его не касалось; зритель, а не прославленный воин...
   В университет добирались в тишине - бой был закончен, в стороне, где когда-то возвышался замок ордена, полыхало красное зарево. Тысячи искр кружили над островом алыми светлячками, дым стелился по небу, таял под напором ветра.
   - Кто победил? - бормотал за моей спиной Тапалис Лаптук, ученик, лишившийся в драке правого глаза. - Кто... мы?..
  
   Месяц канул в прошлое. Башни замело снегом, на шпилях намерзли сосульки, во дворе громоздились рыхлые сугробы. Все радовались метели и колючим снежинкам. Воздух стал чистым, ветер перестал приносить запах разложения с поля боя.
   Учеба продолжалась. Мастера молчали.
   Клэвис растерял былой задор, все время оглядывался, боялся засыпать без горящей свечи, чем изрядно надоел соседям по комнате - мне и Леору.
   - Он может прийти! - зло кричал он, когда мы заставляли гасить фитиль. - Прийти за мной! За вами.
   - Лестер - мертв, - настаивал я. - Его труп уже сожрали крабы! Ты бы лучше проклятых бородачей боялся - они-то могут нагрянуть в любой миг и раскроить тебе башку топором...
   Никто больше не чувствовал себя защищенным. Пусть мастера и твердили, что подобраться к башням незамеченным нельзя, ученики им не верили. Всюду таскали с собой оружие, стали мрачными и неразговорчивыми.
   Второгодки роптали больше других. Им предстояло постигнуть последние азы обучения, укрепить дух и научиться готовить исцеляющие бальзамы, после чего отправляться в мир, служить народу и ордену. Вместо этого их заперли в башнях.
   Во время общих застолий я часто виделся с Мелгером. Бровь его зажила, но кожа вокруг глаза все еще сохраняла зеленовато-синий оттенок.
   - Показывал магам шкатулку, - сказал он как-то. Мы ели густой суп из солонины с кусочками сильно перченого теста. - Говорят, что прикоснуться к ней может любой, а вот сдвинуть с места не под силу даже мастеру Доркесу. Нашему подмастерью крупно не повезло...
   - М-да, но не ему одному, - я вспомнил смертные муки Неста, мертвецов на пристани и в зале. - Не слышал, кто те проклятые дикари в мехах?
   - Ни словечка, - он выловил из тарелки кусок мяса с желтыми прослойками жира и отправил в рот. - А ты?
   - Из книг тоже ничего не почерпнул. По описанию подходят жители юга, но там, где раньше носили такие доспехи, сейчас процветает королевство Арлат. Территория Каолита.
   - Арлат? - приподнял брови Мелгер. - Почти у границ с топями... Знаешь, а ведь многое сходится: Лестер - из Гнезда Виверн, от королевства недалеко совсем. Что-нибудь знаешь о Хехоре?
   - Вот не пойму, - я жевал размоченную в супе лепешку, - кто из нас дворянин? Мне-то о болотах ничего узнать не удалось - книг подходящих здесь нет, а вот чем ты всю юность занимался? Дома, поди, и библиотека своя есть.
   - Есть. Но страсть как не люблю читать землеописания и летописи! Вот истории из "Хроноса" - совсем другое дело!
  
   В один из дней второго зимнего месяца я допоздна засиделся в читальном зале. Свеча почти догорела, на латунной подставке остался небольшой огарок. Задув фитиль, решил пробираться в спальню с помощью ведовского дара. Не баловства ради - необходимо тренироваться, чтобы не терять сознания после особо сильных магических выбросов. В башнях, где меня окружали маги, учиться стало легче. Теперь видел плетения, мог разгадать, к какому виду искусства оно принадлежит. Рвать их не удавалось... пока. Иногда, среди нитей, попадались черные. К ним даже "притронуться" не получалось - словно в костер руку засунул.
   В коридорах стало темно. Лампы горели через одну, всюду встречались вооруженные солдаты из гарнизона или хранители. Чаще - и те, и другие вместе. Пики, копья, арбалеты и мечи - зуб даю, столько оружия стены университета еще не видели!
   - Чего шляешься в темноте? - рыкнул на меня хранитель с пышными усами. - Дождетесь, вот уговорим настоятеля ввести комендантский час!
   Я добрался до комнаты. Зевая, открыл дверь...
   На моей постели сидел какой-то мужчина и уплетал куриное крылышко. Рядом с ним стояла тарелка с костями, на прикроватной тумбочке - глиняная бутыль и кубок.
   - Дай-ка угадаю - Моркос? - спросил незнакомец. Ни Леора, ни Клэвиса в комнате не было. Мне почему-то сразу представились два мертвых тела под кроватями или в сундуках у стен.
   - Да, - корд скользнул в руку, - а ты кто такой?
   Мужчина встал, вытер руки об одежду. Средних лет, лицо морщинистое, худое, острый длинный нос, густые брови. Гладко выбритый подбородок, левую щеку пересекает тонкий шрам. Довольно высок, темные волосы аккуратно острижены. Одет был человек в комбинированный костюм из кожаного жилета, длиннополой куртки с заклепками и плотных матерчатых штанов. Вся одежда густого серого цвета. На ногах - высокие сапоги. Облачение немного смахивало на офицерскую форму...
   Он слизнул с пальцев остатки куриного жира, ухмыльнулся. Выпил вина и довольно причмокнул.
   - Я, если ничего не путаю, твой новый наставник. На первое время сойдет и такое объяснение, а дальше видно будет.
   - А чему, собственно говоря, ты собрался меня наставлять? - Магом он точно не был. Воином... может быть, но слишком уж худосочный. Если только...
   - Ведовству, - спокойно ответил нежданный гость. - А вот и твои настоящие учителя.
   Он вытащил из-под кровати туго набитый мешок и вывернул содержимое на пол. Загрохотало.
   "Книги! - мысленно возликовал я. - Сколько книг!"
   - Здесь фолианты о ведовстве и магии, - пояснил незнакомец. - Чтобы ты самостоятельно мог развивать дар, пока орден не подыщет хорошего учителя.
   - Но... как ты попал на остров? Навигация закрыта до весны... - "Хотя бородачей это не остановило!"
   - Приплыл, - спокойно ответил мужчина. - Знаешь, эти северяне - отчаянный народ. А клюдиции и приказы, подписанные Малым советом, способны убедить кого угодно.
   Человека звали... хм... Призрак. Так, во всяком случае, он представился.
   Никаким ведуном Призрак не был - это всего лишь прикрытие для любопытных. Кто он в действительности такой, новый знакомый рассказывать не стал. Просто обмолвился, что давно и крепко дружит с грандмастером Лавитри, а тот попросил его о помощи, едва мы притащили шкатулку. У него имелась грамота с подписями Дахтера Соргана и грандмастера нашего ордена. Такому человеку хочешь не хочешь, а поверить придется!
   - Где эта штуковина? - спросил он, когда расправился с куриными крылышками и вином. - У второго... как его там...
   - Мелгер. Да, у него.
   - Хорошо, тогда... идем к Мелгеру! - Призрак вскочил с кровати, его немного пошатывало от выпитого. - Хочу посмотреть на шкатулку, пока не надрался в дымину...
   "Ну и ну", - подумал я, глядя новому наставнику в спину.
   Шумно отрыгивая и икая, приятель Тария Лавитри шел по темным коридорам, но, что сразу бросилось в глаза, ни разу не споткнулся. И, что поражало еще больше, знал, куда идти.
   - Кто там? - настороженно спросил из-за двери Мелгер. Жил он, в отличие от других учеников, один, правда, ютиться приходилось в чулане.
   - Свои, - ответил я. С той стороны послышался знакомый шорох, с каким меч входит в ножны.
   Шкатулка стояла на круглом столике, укутанная каким-то тряпьем. Призрак со свечой в руках крутился вокруг нее очень долго. Гладил, нюхал, вот только что не лизал. Я даже успел рассказать приятелю все, что услышал от нового знакомого, когда тот, наконец, произнес:
   - Вина нет?
   - Нам запретили пить хмельное, - с грустью в голосе ответил Мелгер.
   - Правильно... это - правильно, - Призрак пожевал губами. - Ну, вот что, ребятки. Шкатулка ваша - не такая уж и редкая вещь. Я бы сказал, что видел... демоны, как пить-то хочется... в общем, уже видел такие штуки.
   - Неужели? - Мелгер, что было довольно заметно со стороны, не проникся к новому знакомому уважением.
   - Да-да, - словно не заметив сарказма, ответил тот. - Знаете, есть ларцы с секретом? Ну, в которых прячут золото, драгоценности и прочий мусор? Нет? Ладно... В общем, эта шкатулка так просто не откроется. Крепко запечатана.
   - Кто бы мог подумать! - всплеснул руками мой друг. - Воистину, ради этого открытия следовало плыть через зимнее море и будить меня посреди ночи...
   Клац!
   Узкий, заточенный железный штырь воткнулся в стену рядом со щекой Мелгера. Я ошалело поглядел на Призрака - тот спокойно продолжал разглядывать шкатулку. Его движение было настолько быстрым и неуловимым, что меня продрал мороз.
   - Смеяться будешь над своими мастерами. Я не для того, как уже было верно подмечено, три недели блевал овсянкой в каюте и ни капли вина в рот не брал, чтобы меня здесь за танцующую мартышку принимали.
   Мелгер побледнел, покосился в мою сторону, словно искал поддержки. Я пожал плечами - мол, сам виноват! Нечего над людьми насмехаться.
   - Шкатулка не просто закрыта - любой замок, так или иначе, можно взломать. Здесь поработали колдуны.
   - Я же проверял! - Мне не понравились его слова. Совсем не понравились! - Раз семь - точно. Никаких плетений, никаких запахов...
   - Ее не заколдовывали, - покачал головой Призрак. - Тогда бы плетение увидел даже такой неуч, как ты. Ее создали колдовством... подобно Кристаллу.
  
   День не задался с самого утра.
   Всю ночь мы по пятам ходили за Призраком: то в библиотеку, то в алхимическую лабораторию, а под конец поплелись в башню мастеров, где и проторчали до самого утра под дверью в покои грандмастера.
   Кажется, я задремал, когда окованная бронзой дверь распахнулась и в коридор вышли Тарий и Призрак. Никогда не видел грандмастера в боевом обмундировании! От того щеголя, в легкой курточке и шарфике, не осталось и следа. Даже в ночь бойни, залитый кровью и весь в пыли, глава нашего ордена не выглядел настолько грозно. Кольчуга, вареная кожа, рукавицы с кольчужными набойками. На плече покоится длиннющий меч, обмотанный полотном. Такое оружие неудобно носить ни на поясе, ни за спиной. Двуручные мечи - большая редкость, а люди, способные управляться с ними, всегда мастера своего дела.
   - Пора растрясти жирок, - усмехнулся Тарий. Призрак стоял позади, глаза в кучу, от него сильно пахло пивом. - Деррик хочет взглянуть на последствия нападения, а мы будем его сопровождать...
   "Ага, - подумал я, - у нашего таинственного гостя есть имя. Мискареллец он, что ли?"
   Все, что нам позволили сделать, это умыться и съесть по тарелке холодной каши. С кухни грандмастер взял мешочек сухарей, кусок сыра и пару вареных реп.
   - Как в юные годы, - вздыхал он, протягивая мне провиант. - Голодный, не выспавшийся, уставший, с бадуна... красота!
   Снег на улице немного подтаял, по крышам тарабанила звонкая капель. День обещал быть теплым, на дорогах появилась коварная слякоть. С моря дул пронизывающий ветер, трепал полы плащей, лицо горело от его прикосновений. Впервые за долгое время небо очистилось от стальных туч, мир немного посветлел, стало легче на душе и даже немного спокойнее.
   Я предпочел кольчуге добротный доспех из кожи и шерсти, но сапоги и перчатки надел с железной обивкой. Мелгер мелочиться не стал - нацепил стальной нагрудник, наручи, в заплечном мешке грохотал литой шлем, где-то рядом покоилась шкатулка. Призрак ничего из оружейной брать не стал. Зато привесил к поясу две фляги, одну из них, к слову сказать, прикончил еще по дороге на причал. Внутри была отнюдь не вода.
   Вот кого стоило пожалеть, так воинов из портового гарнизона! То тут, то там слышался треск поленьев в кострах и вился едва заметный дымок. Многие возвышенности заняли дозорные - стучащие зубами солдаты, с головы до ног укутанные в тряпье. Может быть, где-то под слоями одежды у них скрывались кирасы с искусной чеканкой, но со стороны эти люди походили на нищих.
   - Каолит любит своих защитников, - проговорил Деррик, когда мы проходили мимо очередного поста. Он оглядел хмурые, обветренные лица солдат, ухмыльнулся: - Неужели на острове нет теплой одежды?
   - Оба хранилища с амуницией сгорели, - Тарий поморщился. - С бедолагами одеждой поделились горожане, да вот не на всех хватило.
   Озеро замерзло. Лед был ноздреватым, изредка неприятно похрустывал под ногами, но солдаты на пирсе нас заверили, что корка достаточно толстая и идти можно безбоязненно.
   Страх провалиться в воду никуда не делся. Даже грандмастер немного нервничал, когда потрескивание разносилось над хрустальной гладью.
   На противоположном берегу дозорных не было, и вскоре стало понятно - почему. Никто и не подумал предавать земле тела убитых бородачей, и зрелище на пирсе открывалось душераздирающее. Почерневшие на морозе лица, скованные льдом тела... Разве можно нести службу в окружении непогребенных мертвецов?
   - Вот это накромсали! - восхитился Призрак. Его, казалось, подобная картина нисколько не трогала. - Это ж сколько их тут?
   - Человек пятьдесят, наверное, - пожал плечами Тарий. - Некогда было считать. Слушай, а тебе доспехи подобной работы не встречались?
   - Посмотрим, посмотрим... - пробормотал Деррик, смахивая перчаткой снег с ближайшего тела. - Ух, хорош удар! Полбашки снесли.
   Я отвернулся. Уж лучше смотреть на проглядывающее сквозь тучи солнце, чем на изувеченных мертвецов.
   - Доспехи неплохие, - подытожил Призрак, отхлебнув из фляги. - Мех теплый, слоев кожи много... но такой амуниции давно уже не делают. Даже - очень давно! В обжитых землях подобные кирасы остались лишь в музейных хранилищах, да и у коллекционеров найдется парочка. На юге такая броня использовалась повсеместно... - Я мысленно поздравил себя и Мелгера с верной догадкой.
   - Все-таки юг, - Тарий двинулся к замку, мы - следом. - Что ж, теперь скрывать это не вижу смысла, да и ученикам обо всем давно известно... кто-то яростно желает заполучить шкатулку. Интересно, что в ней, если столько народу уже положили?
   - Вообще-то, - Деррик утер рот тыльной стороной ладони, - она стоит целое состояние даже пустая. О лучшем хранилище для сокровищ можно только мечтать! Да и создал ее, прямо скажем, не ремесленник Виттор Трехпалый из королевства Паут... колдуны постарались.
   Замок наш напоминал оплывший огарок свечи. Сажа, обгоревшие бревна, кое-где - изувеченные магией тела и пятна растрескавшейся земли, вокруг которых таял и испарялся снег. Ставни посрывало с окон, в монастыре и библиотеке высыпались витражи, арену и бассейны завалило каменными обломками.
   Здесь хватало следов - руины, как объяснил грандмастер, два или три раза прочесывали солдаты. Несколько групп, рискуя жизнью, даже поднимались на скалы, искали веревки или лестницы.
   - Никто так и не понял, как чужаки попали на остров, - рассказывал Тарий другу, а мы с Мелгером внимательно слушали. - Скорее всего, пришли с восточной стороны, это как раз над озером. Там же сгорела сторожевая вышка... недаром, видать.
   - Маги с ними были, что ли? - Деррик оценивающе рассматривал внушительную дыру в стене обеденного зала. - На работу колдунов не похоже - те бы весь замок в море смахнули. Хотя, если им действительно нужна шкатулка, такая осторожность оправданна.
   - Ну, работай, дружище, - грандмастер размотал тряпицу и оперся о меч. Длинное лезвие чуть ближе к рукояти было перевязано грубой кожей, основание клинка казалось толстым и прочным, затупленным. - Если появятся вопросы - спрашивай.
   Призрак вел себя примерно так же, как и при знакомстве со шкатулкой. Приседал на корточки, подолгу и внимательно разглядывал следы взрывов на кладке, нюхал воздух и много, часто пил.
   - Я вас огорчу, - наконец изрек он, когда день перевалил за середину. - Все-таки колдовством здесь пользовались.
   - Уверен? - Тарий жевал посыпанный солью сухарь и, казалось, пугающую новость воспринял спокойно. - Не забывай, в университете есть потомки ренегатов.
   - Я отличу сырое колдовство от колдовства, обработанного мастерами, - хмыкнул загадочный друг грандмастера. "Кто же он такой, - думал я, глядя в его неэмоциональное, морщинистое лицо, - каким даром обладает?"
   - Плохие новости, - Лавитри плюнул в снег, забросил на плечо меч. - Я-то голубя в Голлендор послал, да вот только когда мое письмо дойдет в Клэйтон?
   "Голубь, - невольно улыбнулся, поглаживая аккуратно сложенное письмо в кармане. - Второе послание с острова Сирен..."
   Захотелось хотя бы ненадолго почувствовать себя счастливым, но слова Призрака огорошивали:
   - Некогда помощи дожидаться! - Он махнул рукой. - Если здесь замешаны колдуны, Мелгера могут поджарить в любой миг. Все, что можно сейчас сделать - по-тихому свалить на континент. И всех ренегатов повесить. На ближайшем суку!
   Мелгер поперхнулся куском репы, закашлялся. Тарий звонко похлопал его по спине, сказал другу:
   - Чувство такта тебе никогда не изменяло. Про ренегатов забудь - они под крылом Каолита и уже давно не враги нам. Бежать с острова... пожалуй, здесь я соглашусь. Но положение наше имеет много углов. В башнях легче обороняться, хотя там как в капкане. На море шторм, а врагам известен каждый наш шаг... тоже скверное дело.
   - У нас есть бумаги! - неожиданно вспомнил Мелгер. - Их вместе со шкатулкой передал нам Лестер. Никто не понимает букв в письменах, но вдруг поймешь ты?
   - Посмотрим, - кивнул Деррик. Он не без удовольствия ел сыр и сухари. - Но сути дела это не меняет. Чем скорее уплывем - тем лучше.
   - Уплывем? - хмыкнул Тарий. - Разве не ты собирался забросить дела и осесть где-нибудь на побережье Квар-Муа?
   - Дело необычное, - пожал плечами Призрак, - почему бы не посмотреть, что из всего этого выйдет? Ведуна-недоучку возьмем с собой, все-таки я его... гм... наставник. Да и пригодится он, если придется иметь дело с колдунами.
   Грандмастер засмеялся. Его смех разлетелся над руинами замка, унесся в сторону озера и растаял вдали.
   - Не поверишь, но позапрошлой ночью я решил отказаться от титула грандмастера. Семеро моих учеников погибли за последний месяц, от замка остался остов. Ордену мое правление не пошло на пользу. Уверен, Хомла или Стегнор справятся лучше... А я вот теперь знаю, чем буду заниматься дальше.
   - Как в старые времена? - впервые за весь день Деррик улыбнулся.
   - Нет, так никогда уже не будет, - покачал головой Тарий. - Квитли мертв, Халлиса замужем и у нее трое детей... младшенький - жирный, как поросенок! Весь в отца. Нет, дружище, как раньше уже не будет. Но, быть может, мы сумеем уловить приятный аромат тех дней? Свобода и опасность.
   Мы с Мелгером переглянулись. Он пожал плечами, прошептал:
   - Я согласен с ними. Башни - ловушка, а не убежище. Вот только куда бежать? В Клэйтон?
   - Нет, - в разговор вмешался Деррик. - Столица слишком близка к югу и Хехору в частности. Я бы советовал плыть в Верфи или Даргон, но вряд ли капитан согласится на это.
   - Можно высадиться где-нибудь на Хладном Рубеже. - Мне та местность была хорошо знакома - много читал о ней в "Хроносе" и даже видел пару карт.
   - И то верно, - согласился Тарий. Он повел нас обратно к пристани. - Оттуда до Хеленнвейса рукой подать.
   Я остановился. Какое-то странное сияние пробивалось из-подо льда у берега. Словно тонкая, едва различимая паутина, вокруг которой дрожал воздух.
   - Эй, что с тобой? - спросил взволнованно Мелгер. - Ты... почувствовал что-то?
   - Не знаю. Обрывки плетений вижу.
   - Где? - коротко бросил Призрак.
   - У берега, возле самой насыпи.
   Он спустился к замерзшей воде, опираясь на обломок чьей-то пики, подобранный с земли. Двигался Деррик ловко, словно не опустошил в одно горло пару фляг. Следом спускался Тарий - меч ему изрядно мешал, сапоги скользили по оледенелым булыжникам, но грандмастер отлично сохранял равновесие. Я бы так не смог.
   - Там труп, - пояснил Призрак. - Сейчас попробую сломать корку...
   Лед долго не поддавался, Тарию даже пришлось пусть в ход меч, чтобы сладить с ним. Наконец, пробив широкую лунку, Деррик, с помощью грандмастера и Мелгера, вытащили тело на берег. На трупе была грубая коричневая куртка с капюшоном, ноги перебиты чуть повыше коленей, руки превратились в обгоревшие обрубки.
   - Странно, - Тарий шумно втянул носом воздух. - Вони почти нет. Да и не раздулся он совсем! Только лицо немного рыбы объели.
   Я старался не смотреть на мертвеца, а разглядывал его ауру.
   - Смотри-ка, у рта - обрывки ниток, - хмыкнул Деррик. - Рот ему зашили, что ли? Бред какой-то.
   - Ты прав, бред, - покачал головой грандмастер. - Но над верхней губой рядок шрамов. Стяжки, чтоб меня!
   - Нехорошее дело, - Призрак встал, вымыл руки в холодной воде. - Уверен, что тело утащили с поле боя и сбросили в воду намеренно. Мертвец обожжен, а следы от взрывов отсюда далековато. Кто-то не хотел, чтобы труп обнаружили.
   - Не вижу логики, - не согласился с ним друг. - Зачем?
   - Спросим у магов - они-то все знают! Но сдается мне, что у простых людей аура не столь богата, правда, Моркос? Вдруг этот мешок с костями - колдун? Ну-ка, ребятки, поторопимся! Отвезем его в башни, пока не начал вонять.
   Мы смастерили волокуши из копий и обломков бревен, бросили на них тело. Тащить по льду мертвеца было легко, по подтаявшему снегу и камням - гораздо сложнее.
   "Неужели среди солдат есть предатели, - думал я, поправляя ремень упряжи на плече. - Если так - наше дело плохо..."
  
   Глава 15
   Кукловод
  
   - Спасибо, - Валиадо принял из рук чумазой девчушки деревянную миску желто-зеленой бурды, именуемой местными супом.
   На вкус он оказался еще хуже, чем на вид, но Матери перечить нельзя. Она и палкой по хребтине перетянуть может, и оплеуху влепит, если что не по нраву придется. Кукловод видел, как эта женщина задала трепку двум верзилам, ограбившим хромую старушку на улице. Те едва ноги унесли! Знахарка стряпала снадобья за большой и, без сомнения, дорогой ширмой из бамбука и лакированной бумаги. Можно было бы попытаться незаметно вылить помои на пол, но от взгляда суровой женщины ничего не укроется. Так что пришлось съесть варево - благо от жидкости бодрости прибавлялось, - и даже начисто вытереть дно и стенки миски кусочком плохо пропеченного хлеба.
   Он лег на спину и до самого подбородка натянул шерстяное одеяло. Выздоровление отнимало последние силы, приходилось подолгу валяться в кровати, чего кукловод никогда в жизни не делал, и бездельничать днями напролет. Так уж сложилось, что с детства Валиадо большую часть своих дней проводил в дороге. Деревенский быт не устраивал его, а, скорее, даже раздражал. Ведь помогать отцу на мельнице - далеко не самое лучшее и интересное занятие для любознательного мальчишки десяти лет от роду. В те годы Валиадо больше нравилось вырезать из дерева и камня куклы. Рыцари, колдуны и прекрасные девушки соседствовали на подоконнике с жуткого вида мутантами и мифическими чудовищами. При тусклом свете лампы, сидя на чердаке в окружении мешков с зерном и мукой, Валиадо разыгрывал целые истории, полные трагической любви, ненависти, предательства, вечного счастья и смертей... Тогда они казались ему гораздо реальнее самой жизни! Их было много, они никогда не повторялись, как и в настоящем, невымышленном мире. Когда Валиадо стукнуло пятнадцать лет, впервые проявил себя дар. Жизнь мельничьего сына изменилась окончательно и бесповоротно. Он ушел из дому, стал кукловодом; им и оставался до злополучного вечера в трактире "Слива Абаса". А сейчас... сейчас Валиадо превратился в испуганного зайца, за которым гонится стая голодных волков. Но заяц хоть может скрыться, убежать от серых преследователей, в конце концов! У него такой возможности нет. Куда ни беги, в какую нору ни забейся - убийцы, пришедшие в обжитые земли по его душу, найдут везде.
   Странно, но среди нищих кукловод чувствовал себя хоть немного защищенным. Риасс, перед тем как вернуться в район богачей, рассказал ему о вооруженных голодранцах, наблюдающих за улицами трущоб с крыш. Тайно пробраться к вотчине Матери не удастся даже самому ловкому и опытному убийце. Правда, никто не знал истинных возможностей хозяев юга...
   Ларт пропал надолго. За последние десять дней появлялся лишь раз - принес большой бумажный сверток с копчеными колбасками, кукурузными лепешками и медовыми коврижками. Где он все это время обретался, не рассказывал. Валиадо особо не переживал за Клогарта и лекаря, но так как громадным количеством друзей похвастать не мог, чувствовал себя брошенным. Мать с ним почти не разговаривала, оборванцы сторонились, а единственной, кто удостаивал его вниманием, была ученица хозяйки трущоб. Захария, пухленькая девушка, в грубом домотканом платье и с коротко остриженными волосами каштанового цвета, ухаживала за кукловодом. Но вот ведь незадача - за десять дней она не произнесла ни слова. В общем, жизнь превратилась в болото.
   "Что ж, по крайней мере, я все еще жив, - подумал кукловод, глядя на влажные шкуры высоко над головой. Он встал. Ноги держали плохо, даже легкий порыв ветра грозил повалить обратно на ложе. - Большое достижение..."
   - О! А это кто здесь у нас такой бодрый? - Риасс стоял, подбоченившись, и критически разглядывал Валиадо. - Я, кажется, запретил тебе шевелиться.
   - У меня задница затекла, - устало отмахнулся кукловод. - Попробовал бы сам полежать в одном положении денек-другой... Каждая косточка ноет.
   - Лучше не противься и слушай Мать, - толстяк погрозил пальцем. - Ты мне нужен здоровым.
   - Не уверен, что скоро очухаюсь. - Он обессилено плюхнулся на тюфяк. - В голове туман, руки и ноги по-прежнему плохо слушаются.
   - Идти тебе не придется, - проговорил Риасс, осторожно оглядываясь по сторонам. - Оборванцы доставят нас к тайному выходу из города, где будет поджидать повозка. Я выложил за нее солидную сумму, так что цени заботу.
   Валиадо не понимал взаимоотношений двух лекарей. Мать давала им много, но и прижимистый толстяк, судя по всему, возвращал долги сторицей. Они часто и подолгу беседовали, устраиваясь в каком-нибудь закутке; споры вели жаркие, изредка даже срывались на крик, но, что немного удивляло, после разговоров всегда обменивались улыбками. Два мастера, понимающие друг друга.
   - Спасибо, Риасс, - ответил Валиадо. - Но... чем мы будем расплачиваться с Матерью? Мне так кажется, что деньги ее мало волнуют. Весь сброд, существующий в этой сточной канаве, все равно тратит их не на еду и одежду. Посмотри - они пьют дорогое вино! Вместо того чтобы подлатать свои халупы, целый день жуют Хворост!
   - Нам их не понять, - пожал плечами толстяк. - Но кое в чем ты прав. Мать и вправду нисколько не волнуют деньги ... как и любого другого настоящего лекаря. Ее волнуешь ты. Твой уникальный дар. И вот тут наши интересы переплетаются. Знаешь, можешь считать меня бессердечной гадиной, Валиадо, но скажу вот что: рад, что тебя чуть не убили в библиотеке. Рад, что ты истекал гноем два дня и теперь толком не можешь ходить.
   - Ты это о чем? - опешил кукловод.
   - Если бы тебя не настигли в библиотеке, мы бы не встретились с этой прекрасной женщиной. Она подкинула отличную мысль, как обезопасить то, ради чего я ушел из Карохара.
   - Помню, помню. Мой дар, так? Потомство и все прочее... ты уже рассказывал. Но при чем здесь Мать?
   - Ее предки так же, как и мои, были одними из основателей первых Монастырей. Только выбрали не жизнь во дворцах и роскоши, предпочтя этому мытарство в зловонных трущобах. Они считали, что здесь больше людей нуждается в их помощи. Что ж, мотивы их ясны, да вот только кажутся мне глупыми.
   - Я бы так не сказал, - кукловод покосился на группу детей, чьи лица покрывали гнойники. Им-то помощь хорошего лекаря точно не помешает.
   - Вы говорите не о том, - Мать вышла из-за своей ширмы. - Кукловод, мы с Риассом не сходимся лишь в одном - я не думаю, что Карохар безопасное место. Конечно, он далеко от болот, и вряд ли люди Хехора смогут преодолеть огромную пустыню. Но это касается лишь людей.
   - Не пойму, к чему вы клоните, - нахмурился Валиадо.
   - Мучители не самое страшное, что могут предложить миру топи. - Женщина уселась на край лежанки. От нее сильно пахло камфорой и йодом. - Мой прадед какое-то время служил палатным лекарем при дворе королевства Ит. Он ухаживал за племянницей монарха, страдающей "падучей". Уже в те годы, задолго до Бури, в пограничных землях ходили легенды о жутких порождениях Хехора. Нечто, властвующее над древнейшими землями на континенте. Боги это, или же демоны Ямы... никто, увы, ныне не скажет. Но лично я склоняюсь ко второму.
   - Они были сильны? - Кукловод облизнул пересохшие губы. - Если да, то насколько?
   - Кто знает, - Мать пожала плечами. - Минуло больше сотни лет с той поры. Но вряд ли стоит надеяться, что существа, удерживающие в узде топи, ни на что не способны.
   - Все беды от незнания! - с наставительной интонацией и очень громко проговорил Риасс. - Сейчас невозможно отыскать ничего, что могло бы помочь в нашем деле. Я... кое-что знаю о хозяевах Хехора. Но до поры буду молчать.
   - Что ж, а мне держать рот на замке не нужно. - Знахарка встала и разгладила складки на юбке. - Как вы уже говорили - деньги для меня роли не играют. И я не хочу, чтобы твои способности так бездарно пропадали... Поэтому использую тебя как племенного жеребца. Не обессудь, кукловод, но твой дар нам всем еще может пригодиться.
  
   Ларт брел через вечерний город, накинув на голову капюшон и сунув руки в карманы. Мелкие капельки барабанили по жесткой ткани, умудрялись просачиваться меж швов и уже изрядно промочили его стеганую рубаху. Дождь разогнал горожан по домам, наполнил воздух запахом влажной глины и сырости. Ни души не было видно на улицах, Таль-Самор превратился в город-призрак...
   Вот уже который вечер Клогарт проводил в компании Юлера. Этот хмурый, не очень приветливый с виду мужчина оказался кладезем интересных историй и предположений. Пожалуй, таких людей принято называть философами. Измышления он любил подкреплять стихами, изречениями мудрецов и тонкими колкостями. Жена Юлера, красивая немолодая женщина со странным и сложным именем Эрхра, появлялась редко, предпочитая время проводить за вышивкой, сидя у камина. К Ларту она относилась прохладно.
   Жила чета Сартонов в новом квартале Тал-Самора, еще не успевшем даже обрасти многоэтажными домами и трущобами. По большей части здесь были поместья, зачастую недостроенные, а кое-где встречались мраморные статуи и остовы разобранных зданий. Раньше здесь находился парк.
   Обогнув старый фонтан с помутневшей от взбаламученного ила водой, Клогарт остановился. Почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Ему было знакомо такое чувство тревоги, и оно зачастую помогало одерживать победы в схватках, увертываться от неожиданных ударов и предугадывать маневры противника. Чутье Рубаки - так называли это мастера в университете. И оно никогда не подводило... никогда.
   Ларт свернул в узкий проулок и прижался спиной к стене. Если кто-то крался за ним по пятам, вряд ли пройдет мимо. Тут-то он его и подкараулит!
   Великан огляделся в поисках какого-нибудь оружия - меча с собой не было, потому что однажды жена Юлера пришла в ужас, когда заметила ножны на поясе Клогарта.
   Как назло - кругом ничего подходящего не нашлось; лишь старые бочки, под самый край набитые мусором. Ругнувшись, Ларт перевернул одну из них и проломил подгнившие доски сапогом. Пришлось приложить немного усилий, чтобы снять кованый обруч. Не бог весть что за оружие, но всяко лучше голых кулаков.
   Он выждал какое-то время, но преследователи так и не появились. Особым терпением опальный Рубака похвастаться никогда не мог. Так и вышел из проулка - с ржавым ободом в руках, перепачканный грязью и промокший до нитки. Зло оглядел улицу.
   Пусто.
   Но чувство тревоги никуда не делось. Чей-то взгляд буравил спину, колючими иголками впивался в тело. Если бы Ларт мог почувствовать страх - испугался бы. А так лишь нервно повел плечами и продолжил идти, не выпуская обруча из пальцев. Рано или поздно он заставит ублюдка показать себя, а потом свернет ему шею. Нужно только заманить его в подворотню потемнее.
   Клогарт улыбнулся и направился к недостроенному дому, приютившемуся между двумя роскошными особняками. Он выбросил обруч и подхватил из прикрытой старой холстиной поленницы бревно. Сучковатое, в руку толщиной, тяжелое и надежное. Эдакой палицей запросто можно крушить черепа.
   Калитка не была заперта, а во дворе не оказалось даже сторожевого пса. Никто не помешал Ларту пробраться внутрь строения. Там было пыльно и сыро, на полу скопились лужи, по стенам стекала просочившаяся сквозь не осмоленную крышу влага. Из окон задувал ветер.
   Долго ждать не пришлось. Клогарт скорее почувствовал, чем услышал, что кто-то приближается к дверному проему. Весь напрягся, приготовился вложиться в один-единственный удар. Как всегда, когда его охватывал боевой азарт, Ларт напрочь забывал обо всем. Он не думал о том, что в дом может заглянуть сторож или же попрошайка, спешащий переждать здесь дождь. Ярость застила глаза.
   Едва размытая тень появилась на пороге, Клогарт рванул вперед. Массивное полено описало полукруг... и замерло, словно завязнув в воздухе. Сам Ларт превратился в статую - не мог даже продохнуть, настолько сильны были невидимые путы, стянувшие его.
   В дом вошел человек. Серый дорожный плащ из грубого сукна, высокие сапоги на толстой подошве; в руках - гладкий посох из темного дерева. Острый нос, скуластое лицо, лоб в глубоких морщинах. Седые волосы едва доставали плеч, прилипли ко лбу и щекам мокрыми прядями. С холодком Клогарт заметил, что глаз человека не видно. Просто черные провалы под надбровными дугами.
   - Ничтожество, - сухо проговорил человек, разглядывая замершего Ларта. Он странно выговаривал слова - растягивал шипящие. - Ты на кого руку поднял?
   Ладонь в перчатке звонко шлепнула здоровяка по щеке. Тот вздрогнул, зарычал, как бешеный пес. На губах выступила пена. Клогарт находился на грани безумия, и если смог бы добраться до незнакомца - разорвал голыми руками. Но в тот миг он был беззащитнее новорожденного младенца.
   - Отвечай быстро и коротко. Все равно умрешь, так что не противься мне. Смерть... она бывает разной. Иногда - в мгновение ока. А иной раз превращается в бесконечную агонию, когда просто начинаешь мечтать о спасительном ноже, воткнутом в сердце.
   Хлоп!
   Безумие настолько владело Лартом, что он ухитрился разорвать плетение незнакомца. Наверное, нечто подобное мешало кукловоду подчинить волю Рубаки.
   Он лбом ударил старика в лицо, отшвырнув к стене. Подскочив, пока тот не очухался, семь раз приложил поленом по голове. Стряхнув кровь со своего орудия, Ларт плюнул на дрыгающееся тело и злобно выругался...
   Поясницу пронзила жуткая боль.
   Он обернулся. Со стороны улицы в окно таращился темнокожий ублюдок. Возле рта он держал длинную плевательную трубочку, вроде тех, какие любят вырезать из камыша дети. Взревев, Клогарт бросил в мучителя поленом. Со смачным хрустом оно врезалось в лицо убийце; на подоконник и пол брызнуло красным.
   Боль разливалась по спине огненным потоком. Ларт чувствовал горечь на губах, кишки скрутила судорога. Пока брел, шатаясь, к двери, его вырвало кровью.
   Клогарт не помнил, как выбрался на улицу. Мощное тело боролось со страшным ядом, но все было тщетно. Повезло лишь в одном. Дом Юлера оказался совсем рядом.
   "Нет уж, - мысли кружили в голове, - я так просто не подохну".
   Ларт взобрался на крыльцо, сломав небольшую оградку вокруг клумбы и растоптав жалкие отростки цветов. Грянулся об дверь, едва не снеся ее с петель. Так или иначе, он дал о себе знать.
   Потом послышались крики.
   Юлер о чем-то отчаянно спорил с женой. Клогарт уже ничего не чувствовал, не понимал. Но услышал одно, очень странное слово, от которого ему впервые в жизни стало жутко.
   "Нерлок".
  
   Глава 16
   Моркос
  
   Несмотря на события, предшествующие нашему побегу, чувствовал я себя просто замечательно. Люблю море. Даже суровое и безжалостное, как в это время года.
   Стены серых волн с грохотом расшибались о нос нашего корабля, палубу заливало соленой водой. Капитан, седовласый северянин с заплетенной в толстую косу бородой, что-то громко и весело кричал на непонятном языке. Лавитри утверждал, что это древнее наречие морских народов Хеленнвейса. Мореплаватели разговаривают на нем редко: лишь во время штормов и лишь со стихией-прародительницей.
   - Они почти одержимы морскими просторами, - пояснял бывший грандмастер ордена. - Погибнуть в шторме, подобном этому, - едва ли не мечта всей жизни! Но рано вы пугаетесь, жить северянам нравится гораздо больше...
   Здесь не поспоришь! Стремление спасти свою шкуру и толкнуло нас в это отчаянное путешествие. И проходило оно далеко не так гладко, как хотелось бы.
  
   Помню, как вернулись мы с прогулки к замку и передали в руки магов мертвеца. Те лишь головами покачивали - ни с чем подобным сталкиваться не доводилось и им. Я, как мог, описал ауру трупа, но особой пользы это не принесло. Мастера уже отчаялись найти ответ и даже попросили рабочих сжечь тело, когда все резко изменилось.
   - Не спишь? - в один из вечеров ко мне в комнату заглянул Мелгер. - В каминном зале большое собрание, мастера хотят, чтобы ты присутствовал.
   И взглянуть там было на что. В первую очередь - на вдрызг пьяного Призрака, что вольготно развалился в кресле, водрузил ноги на столешницу, и переливисто храпел. Рядом с его сапогами стоял неровный рядок из четырех винных штофов. Пустых. Посреди зала на носилках лежал достопамятный всем нам мертвец - кожа воскового цвета, вся в темно-синих прожилках. Страшный шов над верхней губой налился багрянцем, остекленевшие глаза смотрели в потолок. Странно, но труп не сгнил в тепле. Он даже не вонял.
   В сторонке стояла миниатюрная светловолосая девушка в мантии мага-ученика. Ее можно было бы назвать миленькой, но личико с крупными зелеными глазами безжалостно портил длинный, широкий усыпанный веснушками нос. Аура, окружавшая ее, казалась настолько яркой и насыщенной красками, что хотелось прикрыть глаза рукой. Девушка - колдунья. Нити, окружавшие ее, указывали на это - они дрожали и постоянно меняли цвета. Такие же, только немного ярче и длиннее, я видел над Тайдеоной Халбиб и спутать не мог ни с чем. В комнате также находились мастер Тарий, новоявленный глава ордена Стали - Стегнор, и пожилая мастересса Леода Телькинталь, представлявшая орден магов. Темноволосая, полная, излучавшая доброту женщина.
   - Теперь все в сборе, - подытожил Тарий, когда мы с Мелгером появились в дверном проеме. - Нисси, можешь начинать рассказ.
   Юная колдунья, а с виду она казалась еще моложе Тайдеоны, неловко переступила с ноги на ногу и проговорила:
   - Как уже известно мастерам, колдун-ренегат Эр'Барталон - мой прапрадед. - Голос у нее был высокий и звонкий. - Когда-то он являлся главой школы некромантии на Фростдриме, но во время войны отвернулся от сородичей и перешел на сторону Каолита. Все мужчины в нашем роду, начиная с самого прадеда, женились лишь на простых смертных женщинах, желая разбавить кровь и очистить потомков от скверны их дара. В какой-то степени у них получилось - мой отец был... бездарен. Его родной брат - тоже. Но у меня есть зачатки дара.
   - Как это все интересно, - пробурчал Деррик, утирая выступившую на губах слюну рукавом. Как он ухитрялся одновременно храпеть и слушать ее рассказ - не знаю. - Но давай, дорогуша, ближе к делу.
   - Да, сейчас, - щеки колдуньи залил румянец, она продолжила: - Этот человек... мертвец... он - нерлок... вот.
   В зале повисла тишина.
   "Какой такой нерлок?" - подумал я.
   - Это что еще такое? - воскликнул Тарий. - Никогда ни о чем подобном не слышал.
   - Ну, как же, - пробормотала Нисси, - разве вы не читали летописи времен Бури? "Хронос"?
   - Читали, - подтвердил грандмастер Стигнор. Высокий, длинноволосый и сухощавый, он преподавал "Силу духа" у второгодок. Голос его был громким, сильным, совершенно не подходившим телу. - Но там ни слова нет о нерлоках. Что они такое?
   - Живые мертвецы, - отрывисто бросила колдунья.
   Призрак вмиг оказался на ногах, в руках точно из воздуха появились стальные штыри. Лавитри, пришедший в зал без оружия, ухватил тяжелый латунный канделябр.
   - Нет-нет, не волнуйтесь! - попыталась успокоить всех Нисси. - Этот - мертв!
   - Так, душечка моя, расскажи-ка о них поподробнее, - Деррик неохотно спрятал свое странное оружие в рукава. - Сколько странствовал, сколько книг прочитал...
   Довольно жутким получился тот вечер. Мы расселись в кресла и укутались теплыми шкурами, Мелгер подбросил дров в камин, но меня трясло, как на морозе. Оказалось, что нерлоки были не совсем теми живыми мертвецами, о которых мы привыкли читать в летописях. Они... сохраняли разум. Некроманты использовали их вместо погонщиков для солдат мертвого легиона, что превратили в безжизненную пустыню Мискарелль. Эти создания не чувствовали боли, им не знакома усталость... Безжалостные к врагам, не знающие страха и голода - идеальные солдаты.
   - Вот этот - точно подходит под описания, прочитанные мною в дневниках прадедушки, - закончила свой рассказ колдунья. - Странно, что в истории обжитых земель не сохранилось о них ни строчки.
   - Все легко объяснить, - впервые за весь вечер слово взяла мастересса Леода. - Простым людям незачем знать, на что были способны колдуны. Такими рассказами легко заронить страх в сердца земледельцев и ремесленников. Они просто не поймут всего! И кто знает, как будут относиться к потомкам выходцев с Фростдрима? Когда человек напуган, он может совершать жуткие поступки.
   - Молодец, Нисси, - похвалил девушку грандмастер Стигнор. - Ты помогла всем нам и, как мне кажется, Каолиту. Твой прадед - один из величайших героев времен Бури, и плевать, что сам он колдун.
   - Впрочем, - подавив зевок, бросил Призрак, - особо не радуйся. Лично я тебе не доверяю... А еще лучше - собирай вещи. Нам скоро отплывать.
   - Что? - пролепетала колдунья. - Но... куда? Зачем?
   - Потомкам ренегатов не место на острове, - мягко улыбнулась Леода Телькинталь. - Сейчас, по крайней мере. Мы знаем слишком мало обо всем, что происходит в последние месяцы. Университет и наш орден в долгу перед ренегатами, мы не можем подвергать вас опасности. Если колдуны все-таки возвращаются - вам они мстить станут в первую очередь.
   - То есть поплыву не только я одна? - немного оживилась Нисси.
   - Да. Тайдеона Халбиб и Лаббер Солье также покинут остров.
   По-моему, упоминание Тай не сильно обрадовало юную колдунью. Но она промолчала, покорно опустив очи долу.
   - Что ни день - подарок! - воскликнул Призрак, поднимаясь из кресла. - С вами точно не соскучишься... ладно, детишки, марш по кроватям! Я хочу, чтобы завтра вечером вы были свеженькими и бодрыми, как молодые оленята. Корабль будет ждать в порту, так что набирайтесь сил. От себя добавлю - в дорогу не наедайтесь. Блевать на палубе в шторм опасно, а в каюте - неудобно и противно.
   Я недооценил хитрость мастеров. Нас подняли той же ночью, никто не стал дожидаться следующего дня. Мне оставалось лишь увязать стопкой книги и сложить в мешок немногочисленные личные вещи. Пожилой смотритель башни провел меня каким-то узким коридором вниз, к дверям.
   Там уже собралась вся компания беглецов. Мелгер, Тарий, Нисси Клифорт, Тайдеона рука об руку с Лоббером Солье и Призрак. Все в неброских дорожных одеждах - лишь у Тай шерстяной плащ был с кожаными вставками на плечах, спине и локтях, а пуговицы переливались перламутром. Нисси с сомнением поглядывала на старшую колдунью, хмурила брови. Не много понимаю в женских делах, но правнучка великого некроманта, кажется, завидовала Тай. Или в их отношениях крылось нечто иное.
   - Отлично! - Деррик один из всех был налегке - за спиной висел небольшой дорожный мешок. - Можно трогаться. Будем выбираться осторожно, постараемся держаться подальше от дозорных. Если среди солдат предатели - разумно будет им не попадаться на глаза.
   - Плывем мы к Хладному Рубежу, - пояснил Тарий, когда смотритель отворил двери. - Оттуда отправим в столицу послание.
   Я улыбнулся и приложил ладонь к груди. В потайном кармане лежало аккуратно сложенное письмо. Сандора отвечала трижды, всякий раз заставляя мое сердце трепетать. Это было такое непривычное и волнующее чувство, совершенно незнакомое ранее.
   "Неужели старина Моркос влюбился? Да быть того не может! Он же отпетый негодяй из трущоб, душегуб и вор. Ха. Говорят, время способно изменить кого угодно?"
   Ночью было холодно, к тому же вновь поднялся сильный ветер. Он глухо ворчал в скалах, нес серебряную морось и запах стужи. Запах Фростдрима.
   Шли в полной темноте - Деррик запретил зажигать факелы, и мы всецело опирались на его чутье и способность ориентироваться во мраке. К слову сказать, он не разочаровал. Провел незаметно группу через весь остров.
   В портовом городке царило оживление. Всюду слонялись хранители, маги, на крышах многих строений дрожали под злым ветром гвардейцы с арбалетами в руках. Улицы озаряли десятки огней, было светло, как днем. В бухте одиноко покачивался на волнах корабль. Настоящий "дракк", с носом, украшенным деревянной медвежьей мордой. Капитан оказался истинным яроном - огромный, сам смахивающий на медведя, в плаще из грубо выделанной шкуры.
   - Я готов плыть хоть сейчас, - прорычал он вместо приветствия, когда заметил Призрака. - Но предупреждаю сразу - будет несладко. Если море расшалится еще сильнее, все вместе отправимся ко дну!
   - Пойдет, - махнул рукой Деррик.
   - Чего вам на острове не сидится? - недоумевал капитан, когда мы поднимались по сходням на судно. - Дождались бы весны, а там, глядишь, и отплыли бы.
   - Скучно учиться, - пожал плечами Призрак. - Молодежь нынче такая - готовы на любую глупость, лишь бы ничего не делать.
   Так началось наше морское путешествие.
  
   Я сидел за столом в каюте и, несмотря на изрядную качку, пытался читать. Фонарь дрожал в креплениях, заслонка так и норовила распахнуться, но вязь букв и старинные гравюры не отпускали меня ни на мгновение. Помешать мне могло лишь нечто совершенно невообразимое... Тайдеона, например.
   - Что за книга?! - она бухнулась рядом со мной на кровать, смахнув ненароком со стола кувшин с водой. - Ох... туфли намочила!.. Что за книга, говорю?
   Девушка была назойлива как разозленный процентщик. Никакие разумные доводы на нее не действовали, поэтому приходилось покорно отвечать на вопросы и притворяться, будто разговор мне интересен.
   - "Мир Глазами Ведуна", научный трактат.
   - С рисунками? - она вырвала фолиант из моих рук и пролистала несколько страниц. - Почему все ведуны такие... э... уродливые?
   - Никто не знает, - я мягко отнял у нее книгу. - Но принимают это все без исключения - как расплату за полученные способности. Мне такой подход не нравится.
   - Могу понять, - она пожала плечами, провела рукой по идеально завитым кудряшкам. - Я побуду у тебя немного. Лоббер с утра такой нудный! Пусть понервничает.
   - Будет хохма, если он застанет тебя в моей каюте. - Можно было лишь пожалеть паренька, попавшего в сети этой бестии. - Не изжарит меня на месте? Из-за ревности многие хорошие люди отправлялись в Новомирье раньше времени или отправляли туда людей не менее хороших.
   - Он добряк. Мухи не обидит! Так что не волнуйся. Ой, забыла спросить! У вас с Мелгером есть какие-то бумаги с непонятными письменами, так?
   - Есть, - я немного смутился, потому что про них редко вспоминали. - Где-то в каюте лежат.
   Пришлось самовольно влезть в ящик друга. Это не очень красиво, но жутко не хотелось разыскивать Мелгера по всему кораблю. К тому же Тай - колдунья. Мало ли на каких наречиях умеет читать?
   Девушка какое-то время разглядывала каракули на старой, совершенно непонятного происхождения бумаге. Мягкой, навощенной, темно-желтого оттенка.
   - Не знаю такого наречия, - колдунья покачала головой, отчего ее кудряшки забавно задрожали. - Но... вот здесь, внизу, есть сноска на фростдримском - Гх'айшаре.
   Я жадно всмотрелся в то место, куда уткнулся длинный накрашенный ноготь. Надпись мало отличалась от всех соседствующих.
   - И?
   - "Авад". Внутри. То есть нечто "внутри" шкатулки, насколько понимаю.
   - Ого! - радостный возглас сам вырвался из моего горла. - Да мы продвинулись в изысканиях.
   - Погоди, - оборвала меня Тайдеона. - Погоди... здесь еще есть сноски. Вот их прочитать не могу. Хотя... гхар'хад... тартровос... язык сломаешь с этими буквами!
   Она еще какое-то время бормотала себе под нос режущие слух слова. Сбивалась, начинала снова, смачно и совершенно не по-девичьи ругалась. Ее настолько поглотило чтение, что колдунья даже не заметила появившегося в каюте Мелгера.
   - Есть хорошие новости, - ухмыльнулся я. - Она перевела одно из слов на шкатулке. "Авад" - значит "внутри".
   - Здорово, - мой приятель особой радости не выказал. Его мучила морская болезнь, и большую часть путешествия он проводил, склонившись над ведром. - А что именно там внутри - не написано?
   - Не знаю, - недовольно прорычала Тайдеона, откладывая бумаги в сторону. - Вроде ничего не понимаю, но буквы все какие-то знакомые. Ах, вот еще что! Попадалось слово... Цоаркхиль! "Розы" по-нашему. Не знаю, к чему их можно здесь привязать - может, составитель письмен увлекался разведением цветов, но розы упоминаются раз восемь по тексту.
   - Розы. - Мелгер сверлил меня взглядом.
   Я сглотнул образовавшийся в горле ком.
   "Эти проклятые розы повсюду! Что они такое? Кому нужны? Как связаны со шкатулкой, нерлоками и чудными воинами в древних доспехах?"
   Всюду вопросы, вопросы, вопросы! Ответов нет. А всех все глубже и глубже затягивает в болото неизвестности. Я вдруг почувствовал, что наше положение напоминает выбор оружия для учеников: так же шарим в темноте по полкам, но за каждым поворотом, под каждым стеллажом таится смерть.
   - Чего переглядываетесь? - насупилась Тайдеона. Она запустила пальцы в кудряшки: - У меня что-то с волосами? Перо от подушки застряло?
   - Нет-нет, у тебя чудесная прическа, - неловко попытался успокоить ее Мелгер. - Перед смертью Лестер много говорил о розах! Смерть, надежда, розы... Саргхулум.
   - Не просто говорил, - поправил я приятеля, - а просил их разыскать. А уж потом были слова о смерти и надежде.
   - Разыскать, говоришь? - в глазах Тай сверкнул бесовской огонек. - Вы ни за что не поверите, что прячет мастер Лавитри в верхнем ящике стола... Кажется, я знаю, как найти ваши розы.
  
   - Вот, - Тарий положил на столешницу поисковый камень. - Орден магов передал его мне, чтобы мог следить за Мелгером, если что-то пойдет не так. Для чего вам понадобился артефакт?
   - Тайдеона расшифровала кое-какие письмена, - я кивнул на кипу листов. - Причем одно слово, "внутри", написано и на шкатулке. Также в бумагах упоминаются розы... ну, про них мы вам рассказывали.
   - Пока связи не улавливаю, - поморщился Лавитри. - К слову, долой официоз. Никаких больше "вам". Мы не в университете.
   - Что здесь непонятного?! - гаркнул Призрак. Он был зелен лицом, зол и постоянно тяжело сглатывал. - Девка может настроить камень на эти ваши розы, мать их в почву!
   - А толку-то? - хмыкнул Тарий. - Приведет нас этот камешек к ближайшему кусту у фасада какого-нибудь трактира, и что дальше? Поздравим друг друга, обменяемся рукопожатиями и вернемся в университет счастливые и довольные?
   - Ты не совсем понимаешь, о чем говоришь, - хмыкнула Тайдеона. - Роза, как цветок, на фростдримском - "цоарк". В письменах розы упоминаются несколько в ином значении, подобно именам или названиями чего-либо. Скорее всего, речь идет о вещах.
   - Или строениях, - робко подала голос Нисси. Она стояла в самом углу каюты и смотрела куда угодно, только не на Тай. - А может... о местах. Вроде городов, рек или гор.
   - Сложно, - Деррик давился икотой, постоянно морщился. Но флягу с крепким вином из рук не выпускал. - Авантюра, достойная нашей молодости, но совершенно неподходящая здравомыслящим людям. Сейчас есть определенные цели - спрятать шкатулку как можно дальше. А потом, пока Мелгера будут разыскивать бородатые головорезы, изучить все ее секреты.
   - И все-таки мне видится в новом плане кое-что интересное, - покачал головой Лавитри. - Быть может, найдя розы, проще разгадать загадку шкатулки? Не зря же Лестер столько говорил про них. Тайдеона, ты сможешь перенастроить камень? Хотя бы на время.
   - Нет, - покачала головой колдунья. - Когда речь заходит о Наделении, я бессильна.
   - Я тоже не сумею, - вздохнула Нисси Клифорт. - Может, Лоббер знает, как это сделать?
   - О, самая подходящая кандидатура, несомненно! - захохотала Тай, не дав и рта раскрыть своему возлюбленному. - Его задница постепенно принимает форму библиотечного стула - столько времени проводит над книгами. Очень умный, но рассеянный. И скорее заколдует вот эту столешницу, чем камень, лежащий на ней.
   - Скажешь тоже! - тихонько возмутился Солье, а потом добавил: - Я провожу над книгами времени не больше, чем ты - перед зеркалом.
   Мы с Мелгером переглянулись и обменялись ухмылками. Это было что-то новенькое! Обычно парень вел себя с Тай как трусливый теленок, бормотал под нос, со всем соглашался. А тут вдруг решил огрызнуться.
   - Можно подумать, что тебе не нравится! - хмыкнула Тай. - Или ты хочешь, чтобы я перестала за собой ухаживать? И стала похожа... не в обиду присутствующим сказано... на Нисси?
   - Может нам всем уйти? - прорычал Призрак, обводя взглядов участников спора. - И прийти завтра... скажем, к полудню? Успеете наболтаться? Мы-то и до самого материка подождем, дел ведь никаких!
   Лицо Клифорт стало пунцовым. Ей явно пришлись не по душе отповедь Тай и грозный рокот Деррика. Девчонку было жалко и оставалось надеяться лишь на то, что ее не доведут до слез раньше, чем успеет укатить домой.
   - Я знаю, как перенастроить камень, - вновь взял слово Лоббер. - Только способностей моих не хватит. Тай смогла бы...
   - Нет! - отрезала та. - Не думайте даже упрашивать! К этой гадости не прикоснусь и под страхом смерти. Хоть вешайте.
   - Было бы недурно, - хмыкнул Деррик, потом покосился на Нисси. - А ты? Тоже побоишься? Разговоров про вас, колдунов, много, а на деле - пшик!
   Клифорт бросила полный вызова взгляд на Тайдеону и сказала:
   - Смогу. Если Лоббер объяснит как.
   Над камнем они провозились довольно долго. Не могу описать, чем они занимались, потому как ушел из каюты, едва Нисси взялась за работу. Голова от колдовства болела дико, а из глаз лился настоящий водопад - даже капли не помогали. Пришлось какое-то время провести в общей каюте моряков "дракка". Поболтал о жизни в море и на побережье, выиграл парочку крусанов в кости. Наконец, за мной пришел Мелгер. Довольный и румяный.
   - У них получилось! Правда, Нисси стошнило прямо на Солье, но дело того стоило.
   Поисковый камень был в руках у Тария. Тот, в отличие от моего приятеля и Призрака, казался мрачным.
   - Четыре стрелочки, - грандмастер покачал головой. - Четыре! Мы либо нарушили действие камня, либо действительно встали на нужный след... что думаете?
   - Надо искать, - пожал плечами Призрак. - Самим, или же просить помощи у властей, но это нужно сделать.
   - А вдруг приведем недругов прямиком к этим... Цоаркхиль? - возразил Мелгер. - Если Лестер так пекся о розах, значит, и его убийцам они могут быть интересны.
   - Тоже довод, - согласился Тарий. - Можно свалить заботы о поиске на плечи Каолиту, а самим засесть в какой-нибудь уютной и хорошо защищенной дыре.
   - Засесть-то можно, - сказал Призрак, - да вот надолго ли? Вряд ли ваш болотный бастард одного веселья ради сбежал из Гнезда. Я видел этот город... скорее - замок! И раз за его стенами небезопасно, то прятаться не имеет смысла вовсе.
   - Он прав, - поморщилась Тайдеона. Она время от времени саркастически поглядывала на несчастную Нисси и, готов поручиться, победно улыбалась. - Будешь всю жизнь ждать, дождешься только смерти. Если мои сородичи вступили в игру, никакие стены не помогут. К тому же, мне кажется, что в этот раз действуют они умнее.
   - Что ты имеешь в виду? - не понял Мелгер.
   - Ты летописи времен Бури изучал? Колдуны бросались на ваши города как голодные собаки на кусок мяса.
   - Наши предки не знали, что такое война, - вставил Лоббер. - Они создавали могущественные артефакты, выращивали мутантов, повелевали стихиями и мертвыми... но с тактикой не были знакомы даже отдаленно. А в обжитых землях любой селянин знает, с какой стороны браться за меч. Вы столетиями проливали кровь друг друга. Междоусобицы, экспансии, восстания... опыт был несопоставим. Поэтому, когда появились первые ренегаты, а за ними и ведуны, колдунов разгромили и вышибли с материка.
   - Славное время, - ухмыльнулся Призрак. - Жаль только, что не всех перебили... ну, речь сейчас не об этом! Я так понимаю, что под "умнее", наша ренегатка подразумевает мелкие и неожиданные нападения?
   - Именно, - кивнула Тайдеона. - Впрочем, причины ухищрений могут быть иными. Недостаток сил или трусость.
   - Мы отклонились от темы, - напомнил Тарий. - Уже поздно, да и шторм вроде бы утих. Деррика даже тошнить перестало! Разговор продолжим, когда высадимся на берег. Очень многое предстоит обдумать.
   Хладный Рубеж оправдывал свое имя. Я никогда в жизни так не мерз, даже во время странствий по мискарелльским пустошам и за годы прозябания в Ромбаде. Снега нигде не было, но стоял чудовищный мороз и дул пронизывающий ветер. Он выстуживал последнее тепло из-под одежды, искал прорехи в плащах, шерстяных рубахах и безжалостно жалил тело. Над взморьем стелилась утренняя дымка, она скрывала от взглядов коварные зубья скал; я услышал, как ругается кормчий и советует гребцам "глядеть в оба".
   Дикий берег покрывала ледовая корка, и, когда мы выбирались из вгрызшегося в мерзлую гальку ялика, я едва не сверзился в воду.
   Постоянно приходилось перебираться через большие, опутанные заиндевевшими водорослями камни, идти против клятого ветра. Плащи глухо хлопали за спинами мужчин, девушкам было еще хуже. У Нисси подол шубки едва доставал бедер, а Тай... первое время она гордо шла в богато расшитом плаще, что был тоньше моей шерстяной рубахи; и лишь потом, изрядно продрогнув, согласилась напялить поверх грубый, но теплых кожух с меховой оторочкой, подаренный на прощание одним из моряков - очарованным парнишкой, не спускавшим всю дорогу глаз с восточной красавицы... Призрак шел, как ни в чем не бывало, но надел меховую шапочку с завязками и поднял воротник.
   - На тракт выберемся к вечеру! - перекрикивал ветер Тарий. Он орудовал длинным мечом как костылем, чтобы ловчее перебираться через препятствия. - Карта у нас не самая точная, но ориентиры совпадают.
   Я вжимал голову в плечи, шарф возле рта покрылся белоснежным инеем, от постоянного напряжения болел затылок и ныли икры. Помимо навьюченного на спину мешка, скатанного одеяла и чугунного котелка, приходилось тащить в руках и вещи Нисси. У нее-то не было Лоббера Солье и Мелгера, на которых Тай взвалила весь свой скарб. Призрак, путешествующий налегке, лишь посмеивался, глядя на многочисленные тюки и увязанные в холстину ларцы. Колдунья наотрез отказалась оставлять вещи в университете и, несмотря на грозные предупреждения Тария, забрала весь гардероб.
   - Я буду тщательно думать, прежде чем выберу жену... - простонал Мелгер, когда мы остановились на небольшой привал.
   - Правильное решение, - усмехнулся Лавитри. - Правда, Деррик?
   - Да иди ты! - рыкнул Призрак, откупоривая флягу.
   "Призрак - женат? - Вот это стало для меня настоящим открытием! Грубиян, выпивоха..."
   - И чего тебе дома не сидится? - продолжал подначивать его Тарий. - Мог бы целыми днями ничего не делать, пропивать серебро Ролинды. Эх, что за женщина!
   - Мать вашу... - Деррик рывком поднялся на ноги и ушел в сторону трех больших камней.
   Тайдеона смеялась во все горло, Мелгер и Лоббер тоже ухмылялись. Я спросил:
   - Неужели он женат? На ком?
   - Не пойму вашего удивления, - хмыкнул Тарий так, словно это не он мгновением ранее подтрунивал над Дерриком. - Он далеко не урод и не глупый человек, а перед Каолитом заслуг имеет гораздо больше, чем вы все вместе взятые.
   - Что он такого сделал? - меня вновь обуяла жажда знаний. - И кто его жена?
   - Сейчас не время для таких разговоров! - отмахнулся Лавитри. - Но... можешь поискать в летописях что-нибудь о форте Пракс. Может, тогда поймешь, откуда у него все эти причуды.
   Дальше начался подъем на холм. Карабкались по осыпи, и времени на это ушло немало. Кроме того, взобравшись наверх, приходилось помогать девушкам. Хорошо еще, что ветер поменял направление и не задувал в лицо, доводя до исступления. Зато мы согрелись, на лбу у Мелгера даже выступил пот, когда он втаскивал на плато последний узел с вещами Тай.
   Каменная площадка была небольшой. Кое-где пробивалась жухлая трава, у крохотного распадка торчало невесть как уцелевшее дерево. Немного в стороне тянулась серая лента дороги из темных базальтовых плит. Она петляла между скалами и утесами, взбиралась на пригорки и пропадала за далекими холмами.
   - Скудный пейзаж, - устало пробормотал Лоббер. Он явно не был приучен к нагрузкам, и дорога вымотала его. - Отдохнем немного?
   - Нет, - покачал головой Тарий. - Здесь негде укрыться от ветра. Скоро стемнеет, ночью станет еще холоднее. Шевелитесь, хлюпики.
   Местность вдоль побережья оказалась безжизненной, немногим лучше мискарелльских пустошей. Безлиственные кустарники, пучки жесткой серой травы между камней, редкие деревца. Здесь даже птиц слышно не было, что, признаюсь, странновато.
   Рубеж являл собой полосу пограничных земель между Домами Хеленнвейс и Мискарелль. Много удобных бухт, где разрастались в старое время припортовые города и рынки, мелкие рыбацкие деревушки, сторожевые заставы, рядом пролегали торговые пути. Буря смела все. До сих пор Каолит так и не смог полностью возродить жизнь на Хладном Рубеже и вряд ли в ближайшее время сделает это.
   Вдоль тракта изредка попадались странные хибары. Каменные пирамиды, обложенные уже изрядно прогнившими досками. Кое-где виднелись стрелочные указатели, но надписи давно истерлись.
   - Дома орров, - пояснил Призрак. - Живут в них, пока прокладывают или латают дороги.
   - Уютные, - скривилась Тайдеона. - Может, на ночь остановимся в одном из них? Как-никак, лучше ночевки под открытым небом.
   - Не думаю, что это хорошая мысль, - ответил Тарий. - Будем идти дальше, пока не наткнемся на постоялый двор или какую-нибудь деревушку. Правда, их здесь почти не осталось, но, думаю, стоит рискнуть.
   - А чем тебе не угодили пирамидки? - хмыкнула Тай.
   - В них нет очагов, гораздо холоднее, чем на открытом воздухе, и очень темно, - неожиданно ответил Призрак. - Я провалялся в такой хибаре четыре дня, пока заживала рана, и сразу скажу - приятного внутри мало.
   - Почему в домах орров нет очагов? - спросил Мелгер. - Здесь холодно.
   - Они недолюбливают огонь, - я вспомнил, как отсаживался от костра возничий, когда мы остановились на ночлег у фонтана Глэдис.
   - Верно, - подтвердил Деррик. - Я бы даже сказал - боятся. Но терпят, пока рядом есть люди.
   Несмотря на возмущенные возгласы Тайдеоны, мы поплелись дальше. Хорошее настроение сохранял лишь Мелгер. Где-то рядом, в излучине реки Аор, приютилось поместье его семьи, и он был рад оказаться в родных краях. Вдали от шумных городов, у подножья Дождливой гряды. Друг не раз описывал мне их дом, что больше походил на маленькую крепость, три горных водопада, вокруг которых раскинулись поляны изумрудного клевера, место казалось чудесным, но мы туда не заглянем. Так решил сам Мелгер. За ним могут прийти в любой миг, и подвергать семью опасности - предательство.
   Группа шла на север, туда, где вздымались заснеженные вершины гор.
   Порой из-за зубчатых верхушек скал открывался потрясающий вид на море. Доносился шум прибоя, низкий и раскатистый гул ветра. Небо затянули серые тучи, день шел на убыль, вечерние краски придавали окружающему миру угрюмости. Разговаривать никто не хотел, замолчала даже Тай. Все устали, кроме, пожалуй, Деррика, и хотели лишь одного - поскорее найти ночлег. Сумерки сменились ночью, стало настолько темно, что было невозможно разглядеть дорогу под ногами. Холод усилился.
   - Все, дальше идти нельзя, - выдохнул Тарий, когда за очередным холмом мы увидели лишь безжизненную пустошь. Правда, деревьев здесь было побольше, да едва различимые силуэты пирамид виднелись у тракта.
   - И что теперь? - прошипела выбившаяся из сил Тайдеона. - Будем ночевать под открытым небом?
   - Можешь наколдовать нам дом, - с готовностью откликнулся Деррик. - Или переместить прямиков в Верфи! Сумеешь? Нет? Тогда не открывай рот попусту... Что там такое?!
   - Знаешь, что я тебе скажу... - начала возмущенно девушка.
   - Заткнись, - рыкнул Призрак. - Все заткнитесь. Я что-то слышу.
   Он сбросил заплечный мешок и присел на корточки. Какое-то время просто сидел, ничего не говорил, даже, казалось, перестал дышать. Снял перчатку и приложил ладонь к земле.
   - Где-то проехала телега, - уверенно заявил Деррик. - Если не ошибаюсь - не одна. Три или четыре.
   - Это же тракт как-никак, - пожал плечами Лоббер Солье. - Чего удивительного...
   - Удивительно, как ухитряешься чему-то учиться в университете, будучи тугодумом. Где мы находимся, помнишь? В этой части континента по ночам экипажи не ездят... и днем-то не всегда! Духи убитых во время войны людей - частые гости на тракте. Могут перепугать лошадей, тогда никакой возница не справится с животными. Да и темно здесь, дорога узкая, расщелин много.
   Какое-то время потратили на препирания. Тарий неожиданно поддержал Лоббера и Тайдеону - они настаивали на ночевке в одной их каменных хибар. Призрак возмущался, приводил не очень разумные, как тогда казалось, доводы и грубил. Его сторону приняла Нисси. Она, судя по всему, попросту боялась ночевать в пирамиде. Я взял сторону Тай и Мелгера.
   - Чтоб вас забытые боги оттрахали, - махнул рукой Деррик, когда окончательно понял, что проигрывает. - Больше слова не скажу.
   Пирамида внутри оказалась ровно такой, какой их описывал Призрак: много сложенных горками булыжников, никакой мебели. В углу стояла ржавая лопата. Холодно, сумрачно и донельзя неуютно. Но никого это не смутило - на улице ревел ветер, кружил серебристую изморозь, и грозил сдуть в море любого дуралея, отважившегося бродить по тракту ночью.
   - Все, можно погасить один из фонарей, - выдохнул Тарий, когда мы немного обустроились в убежище. - Запас масла и жира небольшой, лучше не палить попусту.
   Колдуньи, впервые за все время путешествия перемолвившиеся парой слов, разожгли огонь. Он трещал и давал свет как настоящий, только горел на каменном полу и почти не грел. Трапезу устроили довольно богатую. Сыр, сухари, полоски вяленого мяса и подогретое пряное вино - то, что нужно уставшему и голодному путнику.
  
   Не помню, почему проснулся. Просто раскрыл глаза и понял, что больше не смогу уснуть. Ноги озябли, нос и уши, казалось, вот-вот отвалятся. Огненный цветок по-прежнему трепетал посредине пирамиды, под потолком плясали тени. Нисси и Тай, несмотря на обоюдную неприязнь, спали чуть ли не в обнимку, укрывшись двумя одеялами. Тарий мощно храпел, завернувшись в какую-то необычную, белую и пушистую шкуру. Призрак прикорнул в углу: под голову сунул кожух, укутался в старое, латаное-перелатаное одеяло. Казался напряженным, словно приготовившийся к прыжку кот. Мелгер и Лоббер разлеглись рядом с девушками, будто оберегали их. Можно подумать, колдуньям нужна чья-либо помощь!
   Я встал и, стараясь не создавать лишнего шума, выбрался на улицу. На востоке занимался рассвет, призрачный, с легким розоватым оттенком. Дымка скрывала побережье и безжизненную долину в низине. Никогда не любил раннее утро. Мне всегда казалось, что это время скорее принадлежит миру мертвых, нежели нашему. Есть в предрассветных часах нечто таинственное, пугающее. Здесь, вдали от крупных городов, чувствуется это намного острее. Но, надо сказать, взволновала меня далеко не близость мира духов.
   Нечто в голове настойчиво твердило, что в округе не все гладко.
   Дар.
   Противиться ему было бы глупо, а я не настолько доверял себе, чтобы будить спутников, поэтому пошел один.
   Конечно, следовало бы взять факел. Конечно, умнее было разбудить хотя бы Мелгера. Но мир принимал вновь вид и структуру великолепно сотканного гобелена, где каждая нить уникальна. И когда я заметил вдали в этом полотне разрыв, из которого выглядывали черные нити, не смог сдержаться и пошел туда.
   Тишину нарушал лишь рокот далеких волн, разбивающихся о прибрежные скалы. Ветер, заметно ослабивший напор под утро, сдувал с дороги высыпавший за ночь снег. Я прикрыл рот и нос шарфом . Так и шел, придерживая шарф левой рукой, правой - сжимая рукоять корда.
   Черные нити привели меня к одной из пирамид. Она мало чем отличалась от других, встреченных за время путешествия. Те же гнилые доски, серые каменные блоки... но из дверного проема лился свет. На подмороженных плитах тракта остались следы колес, неподалеку от входа лежала куча конских "каштанов".
   "Деррик не ошибся, - промелькнула испуганная мысль. - Здесь будут латать тракт, либо... демоны знают, что все это значит..."
   Я тихо подкрался к входу и, опустившись на корточки, заглянул внутрь. На полу догорали четыре свечи. Они обступали...
   - Чтоб меня!
   Скульптура в сердце пирамиды один в один походила на ту, которую нашел Гродверд в Девичьей топи. Женщина, с покрытой платком головой, в длиннополом платье. Левая рука заложена за спину, правая - выставлена перед собой. На ладони лежал темно-зеленый камень. Черные нити, проходящие сквозь потолок, оплетали скульптуру.
   - Интересная находка, - послышался за моей спиной голос Призрака. - Не думал, что когда-нибудь вновь увижу нечто подобное.
   - Ты меня испугал. - Я обернулся. - Не стоит так подкрадываться.
   Деррик стоял, опершись спиной об стену, и внимательно разглядывал статую. Он усмехнулся:
   - Если ничего не путаю, ты - ведун. А раз так, должен чувствовать, когда к тебе подбирается неприятель. - Оттолкнулся от стены и подошел к скульптуре.
   Призрак выглядел немного сонным, двигался вяло и неохотно, но это впечатление, уверен, обманчиво. Он сказал:
   - Да... Почти такая же. Поразительное сходство, чтоб меня!
   - Так ты уже видел нечто подобное раньше? - Я почувствовал непреодолимое желание засыпать его вопросами, но вовремя остановился. Деррика многословным назвать сложно, а уж приятным собеседником - и подавно.
   - Видел, ясное дело. Ты иногда проявляешь поразительную сообразительность, Моркос! - Он осторожно провел пальцами по зеленоватому камню. - Только далеко-далеко отсюда. И давно.
   - А что это за скульптура? - Я решил быть настойчивым, уж больно странной казалась находка. - Божество орров?
   - Нет, с ними она никак не связана. Вроде бы. Скульптура... лучше бы мне ошибиться, но это - портал.
   - Пор... что? Не понимаю.
   - Сложно объяснить, - покачал головой Деррик. - Нечто вроде коридора. По нему можно за короткое время перейти из одной части обжитых земель в другую. Покрыть тысячи километров за полдня.
   - Колдовство? - я еле протолкнул слово сквозь сжавшееся от страха горло.
   - Пожалуй, нет. Во всяком случае, никогда не слышал, чтобы во времена Бури кто-либо путешествовал через них. Тогда бы наши предки проиграли войну в считанные месяцы. Хотя, если я чего-то не слышал, это еще не значит, что этого не было на самом деле. О нерлоках, к примеру, я тоже узнал совсем недавно.
   - Я уже видел одну такую. На западе, у Девичьей топи. Мы тогда путешествовали с пограничным отрядом, и капитан отослал нескольких воинов разузнать что к чему.
   - Камень на ладони был такой же? - быстро спросил Призрак.
   - Нет, - я это хорошо помнил. - Честно говоря, сама скульптура провалилась под воду. Может, камень и был, но его затянуло в ил.
   - Тогда опасаться нечего, - он снял с мраморной ладони переливающийся зеленоватым светом камень и сунул его в карман. - Демоны меня заберите, если хоть что-нибудь понимаю.
   - Кстати, ведовским зрением я вижу разрыв в ткани мира. Из него к скульптуре тянутся черные нити. Сейчас они истончились, стали почти незаметными...
   - Ты сможешь их разорвать? - Деррик нахмурился.
   - Нет. - Я покачал головой. - Не умею пока. Даже не знаю, как подступиться.
   Как только вернулись в нашу пирамиду, Деррик безжалостно разбудил всех. Он ничего никому не объяснял, лишь сухо обругал Лоббера, когда тот перевернул котелок с водой, и пнул в угол одну из Тайдеониных шкатулок, о которую споткнулся. В общем, все вернулось на круги своя: колдуньи держались друг с дружкой холодно, не разговаривали, Мелгер и Солье навьючили на спины тюки, а Тарий погнал всех вперед.
   Рассказывать о находке выпало на мою долю. Лавитри, насколько можно судить со стороны, про порталы кое-что знал и ограничился всего одним вопросом - забрали мы камень или нет? Остальные уделили гораздо больше внимания находке. Что пугало, так это неподдельное удивление потомков первых ренегатов. Никто из них никогда не слышал про порталы. Значит, созданы они не колдунами. Призрак не стал раскрывать подробностей знакомства со скульптурами, оставалось лишь молча страдать от незнания. Но и это продолжалось недолго...
   - Так я и думал! - Деррик вытащил из внутреннего кармана камень. - Вот ведь сучье племя.
   Вещица едва заметно светилась и подрагивала на ладони, воздух над ней сгустился, нити заметно дрожали, растягивались.
   Оба старых друга выглядели встревоженными, молча обменивались взглядами. Наконец, когда камень начал заметно подпрыгивать и испускать ровное свечение, Тарий произнес:
   - Надо от него избавляться. Если ворота откроются прямо сейчас, все мы можем оказаться в незавидном положении.
   - А если удастся взять "языка"? - облизнулся Деррик. - Риск того стоит.
   - Нет, - обрубил грандмастер. - Были б мы с тобой вдвоем - даже и раздумывать не стал бы. Не забывай - теперь отвечаем не только за наши шкуры, но еще и за детишек.
   Решение далось Призраку не просто; он сжал губы, пронзительно и неприятно оглядел наши лица. Готов поклясться, что в его бесцветных глазах сверкнула искорка если не ненависти, то уж глубокой неприязни точно. Должно быть, он отчаянно жаждал приключений, раз согласился путешествовать с такими, как мы.
   Деррик набрал воздуха в грудь, размахнулся и швырнул камень со скалистого утеса прямо в море.
   То, что произошло потом, описать сложно: в полете камень с гулким хлопком разлетелся на куски, и на месте взрыва образовался темный провал. Прямо в воздухе. Из "ворот", как называл их Тарий, будто пшено из рваного мешка, посыпались вооруженные люди. Бородачи. С дикими воплями они падали в ледяную воду, расшибались о зубья рифов и гальку. Море пожирало их, как мифическое чудовище с бездонной пастью, - не оставляя следов.
   Миг - и мир вновь погрузился в тишину. Лишь где-то между берегом и полосой прибоя жалобно выл искалеченный бородач. Внушительных размеров отряд оказался уничтожен в четыре удара сердца.
   - Вот так становятся героями, - хмыкнул Призрак. - Если будут спрашивать, так и говорите: Деррик Энгун в одиночку расправился с целым отрядом.
   Он вразвалочку пошел к тракту.
   - Думаю, не стоит объяснять, что все увиденное должно остаться тайной? - вскинул бровь Тарий. - Быть может, мы нашли лаз, по которому эти ублюдки пробирались незамеченными через полконтинента. Пусть их командиры и дальше считают, что нам эта тайна неведома.
   К всеобщей радости, мы наконец-то вышли к более-менее живым землям. Деревца стали попадаться чаще, у тракта многие склоны поросли травой. Мерзлой, жухлой.
   Набрели на замерзший ручеек, вдоль русла которого тянулись нестройные ряды камыша. Мелгер уверял, что видел ласточку над далекой осыпью. Дорога сделалась шире, солнце показалось из-за туч. Идти стало веселее, несмотря на то, что ноги мои уже изрядно ныли - отвык за время пребывания в университете от тягот пути. Девушки начинали заметно прихрамывать, и, если Нисси периодически всхлипывала и умоляюще поглядывала на Тария, то Тай плелась в самом конце группы, поддерживаемая Лоббером и, не стесняясь, крыла отборной руганью всех и вся. Хорошо еще, что обе понимали - останавливаться надолго нельзя.
   - У моего отца есть три скаковые лошади, - неожиданно громко пробормотала Клифорт. - Ни разу... ни разу в жизни ему не удалось усадить меня в седло! Я боялась лошадей! А сейчас залезла бы даже на бешеного быка.
   - Приличным девушкам в седло садиться опасно, - хохотнула Тай. Она, судя по всему, себя к "приличным" не относила. - Ибо первой брачной ночью мужа может поджидать неприятная неожиданность.
   Я увидел, как покраснел Мелгер. Призрак громко заржал и хлопнул Тария по плечу. Нисси растерянно потерла ладошкой кончик длинного носа и спросила:
   - Какая?
   - Сорванный раньше времени бутон, к примеру.
   Клифорт поперхнулась.
  
   Как можно описать припортовый город Иглтон? Пожалуй, слово "дыра" как нельзя лучше характеризует это место. Узкие грязные улочки, кабаки, рыбная вонь и чумазые, враждебно выглядящие горожане. Нечто схожее с Ромбадом, только куда меньше и, если такое сравнение вообще возможно между двумя выгребными ямами, чище. Еще никогда не доводилось видеть такого гадкого городишки под крылом Каолита.
   - Миру нужны злачные места, - усмехался Призрак. - Если все вокруг будет сахарным, жизнь станет унылой и приторной. Как это ни странно, но можно соскучиться и по грязи, холоду, стертым до крови ногам. По опасности, в конце концов!
   "Это он на себя намекает, что ли? - подумал я тогда. - Скорее всего. Жена у него, судя по всему, не из бедных... неужели надоело жить в роскоши?"
   На ночлег мы остановились в узком бревенчатом домике в два этажа - от постоялых дворов и ночлежек решили отказаться, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. В таверне можно нарваться на драку, а местные головорезы только того и ждут.
   Принимала нас вдова рыбака. Еще молодая, в общем-то, женщина, из-за жизненных тягот, состарившаяся раньше времени. Ее дети давно уехали из Иглтона в Голендор, и винить их в стремлении жить в лучшем месте нельзя. Мне было непонятно лишь одно - почему оставили мать в такой жуткой дыре? Объяснение дала сама хозяйка:
   - Мне и здесь хорошо, - приговаривала она, подавая на стол жареную рыбу, лепешки и соленую печень трески. Ей помогала Нисси. - Ребятки мои хорошо устроились, денюжку шлют исправно. Да я и сама не пропаду! У мужа остались кое-какие связи.
   - Контрабанда? - хмыкнул Тарий. - Не удивляйтесь, мой отец тоже ею промышлял. Только жили мы на юге... в местах, подобных Иглтону, приходится проявлять смекалку и изворотливость, чтобы выжить. Мы не хранители, так что можете говорить смело.
   - Ну, вы же понимаете, что одной рыбной ловлей тяжело прокормиться. А так... у меня есть замечательный домик, корова и даже мерин, на котором муж ездил на базар в город Ганфтул. Еды всегда полно, иногда покупаю книги у приезжих торговцев или обнищавших горожан. Меня все устраивает.
   После плотного ужина и продолжительной беседы, настало время сна.
   - Все-таки женщиной быть хорошо! - философски заметил Лоббер, когда мы устраивались на ночь в сарае. - Почему-то для них мягкие кровати всегда находятся. А нам...
   Он оглядел темное, сырое помещение. С потолка свисали веревки, на которых болтались мешки с крупами и овсом, в углу - ворох потемневшего от влаги сена; за тонкой деревянной перегородкой протяжно замычала корова. Чистая, ухоженная, эдакая полная противоположность всему остальному сараю. Балки под потолком затянула паутина, крохотное слуховое окошко оказалось заколоченным.
   Я кинул скатку на сено и, не раздеваясь, повалился сверху. Здесь было мягко, тепло и безопасно. Если коротал прошлую ночь в ветхой каменной пирамиде, открытой всем ветрам, стоит ли возмущаться, когда над головой настоящая крыша?
   - Изнеженные вы, колдуны, - зевая, пробормотал Призрак. - Все бы вам ныть да жаловаться. Кстати, все никак не спрошу, а твои прародители из каких были?
   - Школа Наделения, - спустя какое-то время ответил Лоббер. - Но к работе над Кристаллом их не подпустили. Проклятые интриганы сделали все, чтобы помешать им! Может, именно поэтому моя прабабка перешла на сторону простых смертных. Обида - опасная штука.
   - А что такое эти ваши "школы"? - О жизни за морем было известно крайне мало, и за любые обрывки знаний я готов цепляться руками и ногами.
   - Вряд ли вы поймете, - отмахнулся Солье. - Даже наше поколение почти ничего не знает о взаимоотношении школ. Из родителей слова не вытянешь! Знаю только, что веками они соперничали между собой за право старшинства над всеми остальными. Деление происходило примерно так же, как сейчас в Университете. Толька не по стихиям, - колдуны из школы Стихии владели ими в равной мере, - а умениям. Знаю, что помимо уже упомянутой Стихийной, были еще Наделение и Некромантия со всеми ее подвидами. Другие, более мелкие школы, мне, увы, уже неизвестны.
   - Чего только со скуки не придумывают, - улыбнулся Тарий. - Зачем такое сложное деление?
   - Проще управлять, - пожал плечами молодой колдун. - Нужно понимать, что древние колдуны были заносчивыми, тщеславными и донельзя уверенными в своих силах. Чтобы не допустить откровенной вражды между школами, мудрые предки придумали эту самую игру со старшинством. К ней у нас относились со всем уважением, и за шестьсот лет правила никогда не нарушались.
   - Ладно, это все уже не важно, - оборвал его Призрак. - Лучше вот что скажи, зачем все-таки твои сородичи напали на нас? Люди приютили их на своей земле, делились едой и кровом. Забытые боги, мы же прожили бок о бок без малого сотню лет!
   - Не знаю, - подавленно ответил Солье. - Из стариков клещами правду не вытащишь... Слушайте, вы так и не объяснили, что за произошло на дороге. Что это за камень? Откуда взялись все эти люди? Прямо из воздуха, что ли?
   - Ладно, спать пока не очень хочется, - Деррик потянулся и заложил руки за голову. - Попробую "разжевать". Камни те в чем-то схожи с артефактами колдунов. Как их делают и, главное, кто - понятия не имею, так что даже не спрашивайте. Знаю только, что сами по себе они недолговечны - хватает всего на один такой "переход", но вот когда эта хреновина соприкасается со статуей, вроде той, что мы нашли в пирамиде, портальный камень можно использовать вечно.
   - А где ты их видел до этого? - спросил я.
   - Хватит на сегодня разговоров, - отмахнулся Призрак, заворачиваясь в одеяло. - Когда-нибудь расскажу... позже.
  
   Несмотря на все усилия Тария, лошадьми в Иглтоне мы так и не разжились. Пришлось нанимать крытый фургон.
   Ехали в жуткой тесноте, но зато было тепло. В городке Ганфтул решили не задерживаться - он славился своими летними и осенними ярмарками, но зимой казался пустым и всеми покинутым. Странно, город даже не обнесли стеной, и с тракта можно было отчетливо разглядеть длинные ряды лавок, арены для потешных боев и представлений, и выделяющееся на общем фоне здание кордегардии. Серое, безликое, с зарешеченными окнами. Улицы, крыши домов, деревянные навесы лавок - все укутано сияющим белым покрывалом. Людских фигурок нигде не видно.
   Нисси и Тайдеона должны были отправиться по домам, как только мы доберемся в Эрград, второй по размеру город на севере. Там и представительство Каолита большое, и резиденция ордена магов имеется. Нам предстояло проехать через Орбургский перевал, минуя Дождливую гряду, углубиться в земли Хеленнвейса. Итого - без малого четыре недели пути. Наконец-то появилось время обдумать все случившееся за последние месяцы.
   Как это ни странно, но шкатулка меня теперь не сильно тревожила. По крайней мере, мы знали, что нужно делать, чтобы остаться в живых - двигаться. А вот с розами, чем бы они там ни были, дела обстояли хуже. На поисковом камне по-прежнему сияли четыре указателя. Время от времени они поразительно изгибались, какие-то бледнели, другие становились ярче. Выяснить что-либо не представлялось возможным. Но вот стойкая уверенность в том, что, найдя розы, отыщем разгадку и для шкатулки, никуда не делась. Остальных мои домыслы не волновали. Призрак и Тарий решили положиться на Каолит, Мелгера волновала лишь шкатулка, а колдуны наши стремились поскорее попасть домой. Правда, не все. Удивительно, но Тайдеону розы интересовали гораздо больше всего остального. Здесь наши интересы совпадали.
   - Я снова пыталась перевести записи, - прошептала она мне. За окнами сгущался мрак, постоялый двор нам так и не встретился, поэтому повозка продолжала шуршать колесами по базальтовым плитам.
   Наши предводители предпочитали не останавливаться на ночь в такой глуши, и я с ними был согласен.
   - Нашла что-нибудь интересное?
   - Да, кажется, расшифровала еще одно слово, - она подсела немного ближе, чем вызвала недовольный взгляд Лоббера. - Вот здесь, в самом низу третьего листа. "Тарт'хатор". В вольном переводе - рок. Злой рок. Плохая судьба или что-то вроде того.
   - Можно предположить, что злая судьба ожидает того, кто не найдет розы? - я размышлял вслух. - Или того, кто обладает шкатулкой?
   - Вряд ли, - Тай покачала головой. - Мне кажется, что шкатулка появилась позднее письмен. Очень даже может быть, ее создали, опираясь на эти самые подсказки. Как же хочется их прочесть! Но... первые строки... демоны их поберите! Буквы там совершенно ни на что не похожи. Вообще не представляю, что они обозначают. Знаешь, я уже не хочу ехать домой.
   - Странно, - меня поражала ее настойчивость. - Что может быть лучше возвращения домой? К родным, подругам и друзьям? Тем более, Карохар - чудесное место. Сад посреди пустыни!
   - Ха, всему свое время, - улыбнулась она. - Никуда твой Карохар не денется. А пока есть возможность хорошо повеселиться - даже не подумаю отступать.
   - Может быть, настанет момент, когда веселье закончится, - я вдруг отчетливо вспомнил смерть Лестера, ошметки человеческих тел в обеденном зале и усеянную трупами пристань. Ничего веселого здесь не было. - Что тогда?
   - Соберу вещички и укачу домой, - нисколько не смутившись, ответила колдунья. - Я привыкла брать от жизни все, но если сама жизнь просит у меня что-то - предпочитаю ничего не отдавать.
   На второй неделе путешествия мы остановились в деревне Гентор, что раскинулась вдоль кромки подмерзшего озера. Места дикие, кругом непроходимый лес. Местные жители - сплошь охотники и лесорубы. Но присутствие Каолита здесь чувствовалось. Довольно высокая каменная стена, ров, смотровые вышки и круглое каменное укрепление у самой воды, где лед был расколот. Четыре десятка дворов, три больших хранилища бревен и каменный амбар для дичи. Коровы, кони, куры и гуси. Не понимаю, почему Гентор величали "деревней", по мне - настоящий городок. Гарнизон насчитывал полсотни солдат, кроме того, за порядком следили три десятка хранителей.
   - Зачем они так сильно укрепились? - спросил Мелгер у Призрака.
   Но тот в ответ лишь пробормотал нечто невразумительное и потопал прямиком в трактир. Он вел себя очень странно. Постоянно облизывал губы, тяжело сглатывал, словно сильно переживал или, во что верилось с трудом, боялся.
   - Воспоминания, - коротко пояснил нам Лавитри. - Все дело в них. Лучше пока не трогайте Деррика, он сейчас не в духе. Может и по зубам дать.
   Оказалось, что Гентор имел для Каолита большое значение. Местные охотники и дровосеки снабжали мясом, дровами и стройматериалами три небольших форпоста у отрогов Дождливой гряды, и, что самое важное, Длани.
   Длани - два могучих форта, соединенных длинной стеной, перекрывающей Орбургский перевал. Левая и Правая. Важнейшее оборонное укрепление на севере. И вот из этого самого Гентора туда пять раз в год отправляли подводы.
   Следующим утром мы вновь отправились в дорогу. Посчастливилось сменить повозку на более просторный фургон. Правда, сидеть приходилось прямо на дощатом полу, но купленные у местных жителей медвежьи шкуры этот недостаток исправили.
   Призрак нализался так, что нам пришлось буквально втаскивать его в фургон. Во сне продолжал что-то бормотать, протяжно стонал, потом - коротко и шумно разрыдался, после чего замолк. Когда проснулся, сохранял прежнюю невозмутимость и даже пытался шутить. Но вскоре опять нахмурился, долго глядел в окно, на вырастающие на горизонте горные кряжи.
   Наш фургон приближался к Орбургскому перевалу.
  

Часть третья: Четыре Розы

  
   Мир менялся, а мы об этом даже не подозревали. И началось это совсем не сегодня, а сотни, тысячи лет назад. Бесчисленные войны кроили границы государств, в сечах истреблялись народы, цивилизации разрастались и превращались в пыль, рождались и умирали культы, новые боги свергали старых, менялись законы, обычаи. Острова бесследно исчезали в морской пучине, от землетрясений под землю проваливались непреступные города с садами, фонтанами и сотнями горожан; на их месте вырастали горы. Разливались и пересыхали реки, озера обращались болотами, леса - безжизненными пустошами.
   Неизменным оставался лишь крайний юг обжитых земель. Из года в год, из века в век. Народы, живущие в топях, словно застыли во времени. Их законы нам чужды, их боги внушают ужас и трепет. Может, именно поэтому наши предки, как и мы сейчас, делали вид, что Хехора попросту не существует. Это гораздо проще, чем попробовать понять мотивы и обычаи далеких народов. Веками лишь трапперы да землеописатели, частенько путешествующие с ними, осмеливались забредать в топи. У государств обжитых земель по другую сторону реки Хоур интересов не было, а запаса рудных залежей на землях, подвластных Каолиту, хватало с избытком...
   Так что же могло столкнуть интересы разделенных тысячами лиг непроходимой земли миров? Были ли причины для подобного кровопролития? В последней части летописей я постараюсь рассказать обо всем, что посчастливилось узнать в дни, когда привычной жизни в обжитых землях еще не пришел конец.
  
   Глава 17
   Уонтер
  

4-й год С.В.

Королевство Айрат. Юг

   Уонтер без особого удовольствия цедил вино в "Королевском" трактир столичного города Урт. Пойло было неплохим, но до безобразия сладким и довольно легким, - чтобы как следует напиться, нужно "приговорить" пару штофов. Гнали его то ли из сливы, то ли из терновника. "В любом случае, - думал Нест, - ничего не могло заменить старого доброго винограда. Ну, и вишневое еще неплохо, но только если пить его без закуски, дома, грея косточки возле камина".
   Он давно и с радостью ушел бы из трактира, навестил дом терпимости и как следует озадачился полногрудой Альтексией, но вначале следовало дождаться посыльного. Якобы тот должен прийти, едва стемнеет, но пока недоносок задерживался. Неста это изрядно нервировало. Он без надобности проверял кинжал на поясе, время от времени поправлял спрятанный за голенищем сапога нож. "Рыбка", его любимое оружие, спокойно дожидалось своего часа в ножнах на предплечье.
   "Пусть только попробует надуть меня. - Уонтер сделал глоток и поморщился - излишняя сладость вызывала тошноту. - Перебью всех, а потом свалю куда-нибудь на восток. Даже самый жадный торговец даст за шкатулку хорошую цену".
   Нест откинулся на спинку стула и оглядел зал. Кроме него здесь коротали вечерок купцы и стряпчие. Именно поэтому он выбрал этот трактир - здесь спокойнее и меньше любопытных глаз, поскольку в "Королевский" приходят исключительно заключать сделки. Зевак нет.
   Купцы, а всего было их человек восемь, сдвинули три стола, а столешницы завалили свитками и мешочками с пробными сортами табака. На полу возле торгашей стояли две бочки. Пергаменты договоров потихоньку обрастали завитками подписей и восковыми оттисками печаток.
   "Все бы им усложнять. Зачем столько бумаг, расписок? Дал табаку мешок, получил причитающиеся монеты - и делу конец. Нет, в этом Мискарелле все не как у людей! Но в табаке, надо признать, толк знают!" - Уонтер затянулся терпким дымом, с едва различимым привкусом ягод можжевельника.
   Переливчато тренькнул колокольчик над дверью. Нест без интереса поглядел - кто пришел. В проеме стояла невысокая узколицая женщина. Медный обруч прижимал русые волосы, в правой руке она держала деревянный кадуцей, с какими путешествовали между королевствами вестовые. Высокие сапожки покрывала грязь, на боку висела большая дорожная сума с двумя медными пряжками.
   "Ну и ну, - удрученно подумал Нест. - Я-то думал, ко мне пришлют мужичка какого, а они бабу отправили. Не люблю убивать женщин... сплю потом плохо".
   - Эй, красавица, подсаживайся! - Он толкнул стоящий напротив стул в перегородку между передними ножками, и тот со скрипом отъехал назад. - Я тебе чарку налью, если поцелуй подаришь.
   Женщина никак на подначку не отреагировала. Просто подошла и села напротив, протерев сиденье платком.
   - Где она?
   "Надо же, какая суровая. Всего два слова, а сколько в них льда! Впору в стакан с теплым винцом добавлять", - подумал Уонтер, но вслух произнес:
   - В надежном месте спрятана. Ни одна свинья ее не сыщет. Раз, голубка, ты решила перейти сразу к делу, я поступлю так же: где мои деньги и расписка?
   Посыльная довольно живописно постучала по сумке.
   - Можете не волноваться, вам выплатят все до последней монеты. Но вначале хотелось бы увидеть результаты работы. - Требовательности в интонациях стало больше, и Уонтера это развеселило.
   - А мне вначале хотелось бы увидеть, что у тебя за пазухой, - он сладко улыбнулся.
   Ее щеки залил румянец. На миг она растаяла, превратилась из ледяной статуи в смущенную девушку-простушку. Но быстро собралась, насупила брови. В нежно-зеленых глазах появилась скрываемая доселе злость.
   - Попрошу оставить скабрезные шуточки при себе. Я на службе у королевства не первый год и имею влиятельных друзей. Не потерплю хамства от какого-то... наемника.
   - Вообще-то я незаконнорожденный брат Балестера Ан-Мураган. Мог бы даже родиться дворянином, но мой папаша угодил членом в дочь трактирщика... хотя, сейчас не об этом. Видишь ли, из-за шкатулки погиб мой сводный брат и еще прорва народу. Из сорока человек, а среди них были сплошь опытные бойцы, прошедшие десятки кровавых стычек, выжил я один. О том, чего насмотрелся в болотах, осмелюсь рассказывать лишь солнечным днем.
   - Вы достаточно толстокожи, чтобы перенести все это. - Она скупо улыбнулась. - И прекрасно знали, на что шли, когда договаривались с моими хозяевами. Понимаю, почему вы не хотите передавать шкатулку раньше, чем получите деньги. Но, поверьте на слово, людей, приславших меня, ваши мотивы нисколько не волнуют. Результат - да; личные переживания - нет.
   - Понимаю, - кивнул Уонтер. - Но, поверь на слово, в этом королевстве есть лишь одно существо, к мнению которого я прислушиваюсь. И оно сидит перед тобой. Мнение мое такое: если не получу половину прямо сейчас, шкатулку не увидит никто.
   - Что ж, спорить с вами бесполезно. - Женщина расстегнула пряжки на сумке и вынула оттуда два запечатанных сургучом свитка. - Это расписки на тысячу серебряных и семьсот золотых монет королевской чеканки. Получить их можно у казначея, либо в гильдии накопителей. Здесь большая часть от обещанного, что, несомненно, показывает, насколько сильно вам доверяют наниматели.
   - Очень хорошо. - Нест поднялся на ноги и с наслаждением потянулся. Пошлой и гадкой болтовней он сумел-таки смутить посланницу и тем самым получил хорошую страховку. - Ну, раз отказываешься от моего общества на этот вечер... а ты ведь отказалась, так?.. предлагаю отправиться прямиком к тайнику. Бован! - Он обернулся к трактирщику. - Забери эти бумаги и спрячь подальше. Если я не вернусь к утру, знай - эта красавица перегрызла мне глотку в порыве страсти... Ты ведь знаешь, что делать?
   - Конечно, Уонт, - кивнул трактирщик. - Отошлю бумаги в Гнездо. И приложу к ним твою записку. Верно?
   - Верно.
   Бастард подмигнул ошарашенной спутнице.
  
   За городом было темно, легкий теплый ветерок так и норовил сорвать капюшон с головы Уонтера. Звезды как-то безучастно таращились на мужчину и женщину, что плелись к яблоневому саду у восточной части городской стены.
   Из города путники выбрались через крохотную дверцу, упрятанную в стене неподалеку от сторожевой будки хранителей. Ряд из трех кованых решеток, две дубовые створки - и они оказались на холме над небольшим ущельем, опоясывающем Урт. Где-то внизу бурлила безымянная река, на каменистом склоне цеплялись за жизнь тонкие деревца и низкорослые кустики. От тайной двери к тракту вела узкая тропка, выложенная досками. Дожди подмыли почву, настил сгнил и заметно просел. Дорожкой пользовались не часто.
   От столицы место тайника находилось не так уж и далеко. Небольшая заброшенная мельница, ручеек возле которой почти пересох и больше не мог крутить лопасти. Она притулилась у подножия одинокой горы, что от старости больше походила на густо заросший лиственными деревьями и травой холм. Три домика с покосившимися заборчиками и ветхими провалившимися крышами. Ставней почти нигде нет, колодезный сруб окантовала трава и мясистые грибы.
   - Нам в амбар, - без особого желания Уонтер поплелся через заросший бурьяном огород к темному дверному проходу.
   - Идите один, - Эйра, так звали посыльную, остановилась у гнилого плетня. - Мне незачем лезть в руины.
   Нест хмыкнул. Размотал тряпицу, защищающую фонарь от влаги, и зажег фитиль лучиной для трубки. В амбаре пахло плесенью и пылью, под ногами опасно скрипели половицы. У стен стояли старые массивные колоды, затянутые паутиной и космами пыли.
   "Не хватало еще провалиться к демонам..."
   Спустившись по заботливо прихваченной с собой веревке в подвал, он подошел к дальней стене... и замер, едва не натолкнувшись на сутулую фигуру. Незнакомец сидел под стеной, привалившись спиной к холодной кладке, и глазел на Уонтера, положив руку на сверток. Камень, за которым Нестом был устроен небольшой тайничок, лежал на глиняном полу.
   - Вот мы и встретились, - незнакомец поднял палец и указал на Кровавого.
   - Что-то я тебя не узнаю, - Уонтер приподнял фонарь, чтобы получше рассмотреть скрывавшегося во мраке человека, а другой рукой дернула за шнурок, тянущийся к ножнам в рукаве. Оружие скользнуло в ладонь, пальцы нащупали чешуйчатую рукоять.
   - Ты меня не знаешь. - Изо рта незнакомца вырывались клубы пара, хотя в подвале было тепло и сыро. - Но позволил себе сделать то, что раньше никому даже в голову не приходило. Забрал вещь, имеющую для нас огромную ценность.
   Он встал. Двигался плавно и мягко, будто состоял не из мышц и костей, а из тумана или воздуха. Облачение носил странное, какого Нест никогда не видел - хаотичное нагромождение обмоток, тряпиц и широких ремней. Разговаривал на южном наречии, как и все в Айрате, но по-особому растягивал гласные звуки.
   - Послушай, дружище, - Уонтер ухмыльнулся, - не люблю, когда незнакомые люди так близко подходят ко мне. Могу выкинуть какую-нибудь глупость! Чего ты хочешь, и, демоны тебя дери, зачем разворошил тайник?
   - Все просто: ты украл шкатулку. Я верну ее.
   - Боюсь, здесь наши интересы расходятся.
   Нож, сработанный лучшим оружейным мастером в Гнезде Виверн, выпорхнул из ладони и с хрустом вошел незнакомцу в грудь. Нест натянул леску, и оружие вернулось в ладонь; еще раз метнул - на сей раз попал туда, где, по всей видимости, находилось горло.
   Но пришелец из топей не падал и не кричал. Просто стоял и смотрел, словно высеченный из дерева.
   - Да кто ты такой, мать твою?! - гаркнул Кровавый, сматывая леску.
   Тот, отбросив завернутую в полотно шкатулку, обеими руками вцепился в тряпье на груди и с силой потянул, разрывая, в стороны.
   Послышался треск. Из груди незнакомца вырвалось нечто. Больше всего это походило на змеиную голову на короткой толстой шее, но в неверном фонарном свете разобрать было сложно. Страшное шипение наполнило подвал, от него волосы на затылке вставали дыбом, а кровь превращалась в лед.
   - Я сын Тар'Гордаха! Повелителя Хехора, Хозяина Зверей!
   Недолго думая, Нест запустил фонарем в чудовище. Грохнуло, яркая вспышка осветила влажные стены, истлевшие остатки соломы на полу и покрытый плесенью потолок. Монстр зарычал, объятая пламенем змеиная голова дернулась к человеку, но тот ловко перекатился по полу, пропустив над собой смертельный выпад. Клацнули челюсти, густая слюна капала на утоптанную глину. Уонтер подбежал к стене, подхватил шкатулку и, заметив движение за спиной, вновь кувыркнулся в сторону. Сзади от удара заскрипела кладка, амбар дрогнул. Тварь полыхала как смоляной факел, но даже не думала дохнуть. Нужно было обездвижить ее, иначе наверх не выбраться...
   "Рыбка" четырежды обернулась вокруг ног чудовища, с хрустом вгрызлась зазубренной стороной лезвия в плоть. Уонтер потянул за конец туго сплетенных и вымоченных в масле жил, подсекая урода. Тот повалился на спину, не переставая страшно шипеть. Чадило и воняло горелой плотью; от дыма слезились глаза, стало невозможно дышать.
   Нест, прижимая к груди шкатулку, все-таки добрался до веревки и уже полз наверх, когда в его ногу вцепились пальцы. Острые ногти прорвали плотную ткань штанов, впились в плоть. По лодыжке потекла кровь.
   Закричав от боли, Уонтер лягнулся; начал, не глядя, отмахиваться, но без особого успеха. Порождение Хехора держало крепко, пальцы все глубже и глубже погружались в плоть, в сапоге стало мокро от крови, да еще и огонь перекинулся на штаны человека.
   - Что здесь происходит? - Эйра, привлеченная криками и струями дыма, потянувшимися из дверного проема, нависла над провалом в полу. - О боги!
   Она закричала, роняя свой фонарь. Нест ухватил ее за ногу и с силой сдернул вниз. Женщина, сдавленно всхлипнув, рухнула прямо на чудовище, сбив то с ног. Хватка на ноге исчезла, и бастард вскарабкался наверх. Внизу обреченно кричала Эйра, но ему было плевать.
   Подхватил фонарь и швырнул вниз, где тут же вновь вспыхнул огонь; захлопнул рассохшуюся крышку лаза. Прихрамывая, Уонтер придавил ее одной из тяжеленных колод, что стояли вдоль стены. Судя по отметинам от ударов, на ней то ли дрова рубили, то ли мясо. Прикатил еще одну.
   Женщина замолчала, сквозь щели в полу сочились струйки дыма.
   "Чтоб вас всех... - Нест плюнул и похромал к выходу. - Я в глубокой заднице. Посыльная мертва, а расписки остались у нее в сумке. Если меня отыскал один урод, найдет и второй. Да и наниматели по голове не погладят, когда узнают, что произошло".
   Он выбрался на тракт и побрел в другую сторону от города, к деревушке Кайнат. Там Уонтер собирался украсть лошадь, потому как денег у него с собой не было, а возвращаться в Урт - смерти подобно.
   Нужно было бежать в Гнездо. Под защиту братца и его отважных воителей. Шкатулку Нест зажал под мышкой, из оружия при нем остались лишь кинжал и нож, которые так и не успел пустить в ход во время схватки в подвале.
   - Выродок проклятый, - пыхтел Нест, слыша, как чавкает в правом сапоге кровь. - Как еще жилы не порвал...
   Монстр говорил, что является сыном Тар'Гордаха. Что ж, во время странствий по Хехору не единожды Уонтеру доводилось слышать это имя. Бессмертный Хозяин Зверей, прямой потомок темных богов, обожающий устраивать роскошные гулянья с купанием в человеческой крови и массовыми жертвенными сожжениями. Говорили, что пол его дворца выстлан отполированными костями, а в изголовье кровати стоят черепа мятежников, осмелившихся бросить вызов его власти. В общем, довольно обыденные сказки и брехня перепуганных пигмеев.
   Но вот чего Нест не мог отрицать, так это силы Хозяев.
   И, насколько он понимал, истоки силы отнюдь не в Хехоре, а еще дальше на юге. В "Краю Цветов".
  
   Так уж случилось, что Кровавый сыграл в истории обжитых земель роль палача надежд. Принес свечу в сарай с сухим сеном. Но я бы не спешил проклинать имя Уонтера Неста.
   Дело в том, что наш "сарай" был окружен полыхающим кольцом тысячелетиями. И рано или поздно ветер принес бы искры к нам. Может, даже хорошо, что случилось это сейчас, когда Каолит един и мощен. Когда наши "Розы" еще не расцвели, а шкатулка оказалась в руках ученика университета.
  
  
   Глава 18
   Кукловод
  
   Валиадо подозревал, что затишье в его жизни не может продолжаться долго. Все эти безликие дни и ночи, слившиеся воедино, нарастали над ним снежным комом сомнений. Он больше не видел жутких теней, а темнокожие убийцы не показывались в трущобах больше недели - последний их приход бесславно закончился на самых подступах к халабудам из тряпок и кож, а все его участники догнивали в сточных канавах или кучах мусора. Кукловод "расплатился" с Матерью, чему, если уж говорить откровенно, был только рад. Он уже забыл, что такое запах женщины, и насколько горячими бывают ее объятия. Но встречи с одной из учениц лекарки долго не продлились. Всего лишь три. Много, но, в тоже время, безгранично мало.
   Потом ему запретили приближаться к Умарии. Для пущей убедительности какой-то плешивый оборванец продемонстрировал дубину, оббитую медью.
   Кукловод настолько свыкся с рутинной жизнью в трущобах, что почти позабыл про Ларта. Тот не казал носа в трущобы больше трех недель, чем изрядно разгневал Риасса. Несмотря на вспыльчивость и даже своего рода безумие Клогарта, толстый лекарь продолжал рассчитывать на его меч.
   Внезапно обострившееся после выздоровления чутье Валиадо твердило, что самое время убираться из Таль-Самора. Но они продолжали тянуть время, откладывать побег. Лекарь выдумывал все новые ухищрения, как бы незаметнее покинуть город. Но на самом деле он просто жадно торговал знаниями, обмениваясь опытом с матерью. Впрочем, кукловод и не думал его торопить. Устал от бегов, лишений и страхов.
   Но требовать покоя от бушующего вокруг тебя океана бесполезно, и опальный кукловод не сильно удивился, когда чумазая и болезненно худая девчонка принесла дурную весть - в городе подняли тревогу.
   Все остальное обрушилось на Валиадо ударом кувалды.
   Некто учинил резню в доме влиятельного купца, после чего вышел на улицу и прикончил троих горожан. Не пощадил даже ребенка! Убийцу легко выследили и попытались пленить хранители порядка, но у них ничего не получилось. Душегуб зарезал одного и серьезно ранил четверых воинов. Как говорит молва - он не чувствовал боли, а раны на его теле не кровоточили. Из обрывков истории и описания внешности кукловод догадался, о ком идет речь. Огромный рост, недюжинная сила и умение обращаться с мечом... В загадочном убийце без труда угадывался Ларт. И если верить молве, что бежит быстрее испуганного зайца, душегуб забаррикадировался в доме и вот-вот будет схвачен или убит.
   Без лишних слов и раздумий кукловод соскочил с ложа. Он хорошо помнил чувство безумного отчаяния, когда заносишь ногу над пропастью, когда помощи ждать неоткуда, а костлявая дышит тебе в затылок.
   "Ну уж нет, - решил Валиадо, - ты, убийца полоумный, не можешь погибнуть так нелепо!"
   Здоровяк заслужил намыленную петлю на шею, но пусть это случится не сейчас.
   - Мать запретила тебе бегать! - осудительно заявил старец, присматривающий за стайкой копошащихся в луже детишек. - Вернись к лежаку.
   - У меня есть кое-какие дела в городе, - на ходу ответил Валиадо. Он порадовался, что рядом не оказалось обоих лекарей, а то бы ему несдобровать. - Вернусь скорее, чем вот этот карапуз закончит вытаскивать червяков из глины.
   - Ну-ну... давай... - неопределенно пробормотал дед и вернулся к лицезрению своего перепачканного воинства.
   Усмехнувшись, кукловод поспешил к выходу из трущоб. Если повезет, он успеет найти и выручить своего незадачливого спутника раньше, чем большую и безмозглую голову Ларта насадят на копье. Лишь бы не натолкнуться на Риасса! Тот пинками загонит на осточертевший лежак и будет сидеть рядом, как заправский цепной пес, и неустанно болтать о глупости и несдержанности Валиадо.
   Он лавировал между лужами и маленькими болотцами из грязи и мусора, стараясь держаться подальше от ветхих строений и мест, где мутная вода поднималась выше щиколотки. Короткая южная зима обильно поливала людей дождем и запугивала ветрами. Иные порывы срывали крыши с хибар. Так, совсем недавно, на пике ярости непогода унесла жизни целой семьи, обрушив дощатые крышу и стены на спящих домочадцев. Но у непогоды имелись и достоинства; например, на узких улочках почти не встречалось нищих. И это не могло не радовать. Все-таки Валиадо продолжал оставаться чужаком в этом мирке грязных, злых, по-уродливому счастливых людей. Не хватало еще чтобы какой-нибудь мерзавец донес Матери, что ее подопечный подкрадывается к городу... Но с другой стороны, стрелки на крышах должны давным-давно его заметить.
   "Будь что будет, - подумал кукловод, глядя на трепещущий на ветру обрывок парусины. - По крайней мере, попытаюсь..."
  
   Ларт никак не мог вырваться из бесконечного кошмара. Словно из последних сил полз по отвесной скале, обламывая ноги и вгрызаясь зубами в базальт, и как бы долог не казался подъем, спасительная вершина по-прежнему оставалась невообразимо далеко. Силы покидали воина, он замерзал на ветру, и кровь в жилах превращалась в студень...
   Потом стало невообразимо жарко и больно. Хотелось вскочить, броситься бежать и крушить все на пути. Изо рта рвался крик полный страдания и ненависти, но челюсти были крепко сжаты, а губы словно срослись.
   Очень, очень жарко! Целое море огня, из которого невозможно выбраться.
   Жар оставил его. Боль ослабла, по телу разлился приятный, но пугающий холодок, словно вместо крови по венам побежала талая вода.
   Клогарт открыл глаза.
   Над ним тускло горел и чадил фонарь, подвешенный на железной цепи к потолочной балке. В нос ударил отвратительный прогорклый запах жженый листьев, травяных бальзамов и хвои. В горле першило, хотелось прокашляться и сплюнуть. Воин попытался раскрыть губы, но не смог. Попробовал пошевелить языком - ротовая полость была словно тряпками набита. Испугавшись, Ларт рванулся так, что легко разорвал сдерживающие его ремни и свалился на пол, сильно ударившись плечом и лицом о плиты.
   Приподнялся, опершись об каменное ложе, на котором провалялся демоны знают сколько времени. Ларт был голым, но холода не чувствовал.
   Воин огляделся.
   Его окружали пустующие каменные столы, в столешницах которых были выдолблены контуры человеческих тел. Всего - пять штук. На одном покоились аккуратно сложенные мешки из парусины.
   В помещении с низкими сводами царили темнота, сырость и тишина, лишь где-то в стороне с глухим стуком падали капельки. Клогарт провел пальцами по груди, - кожа казалась жесткой и холодной; на боку нащупал вздувшийся шрам. Он оказался большим и широким. Похоже, неведомому спасителю пришлось изрядно повозиться, прежде чем он сумел извлечь отравленную иглу из плоти великана. Немного пугало, что пальцы м ступни потеряли чувствительность. Словно онемели.
   Выставив перед собой ладонь с растопыренными пальцами, Ларт пошел вперед, туда, где во мраке проступали полосы света. Под ногами что-то звякнуло. Он наклонился и поднял с пола старый, покрытый налетом ржавчины нож-пилочку. Воин даже предположить не мог, зачем нужна такая штуковина. Тонкий, изящный, с тупым острием и мелкими зубчиками. Таким не уколешь, только пилить и можно...
   Хотелось раскрыть рот, вздохнуть полной грудью, но по-прежнему не получалось.
   "Неужели когда падал, сломал челюсть?" - подумал Ларт, шумно втягивая воздух носом. Он помнил, как однажды его товарищ по ордену получил удар в лицо и два месяца проходил с жуткого вида железным каркасом на челюсти. Не мог раскрыть рта, лишь мычал, да цедил суп через камышовую трубочку.
   Вернувшись, Ларт протер лезвие ножа мешковиной и присмотрелся.
   Его рот стягивали толстые нитяные скобы, губы распухли от небрежных стежков, приобрели синеватый оттенок. Утробно зарычав, Клогарт разрезал нити, нечаянно задев губу. Он не почувствовал боли, а рана не кровоточила.
   Ларт закричал.
   Кинулся на свет, сжимая в ладони нож. С трех попыток вышиб дверь, выломав петли вместе с кусками кирпичной кладки. От ударов кожа на плече повисла лоскутами, а кости, скорее всего, треснули, но... боли не было.
   Всего, что произошло потом, Клогарт почти не помнил. Лишь обрывки...
   Он вырвался из подвала. Очутился в чулане; дверь вниз, как оказалось, была спрятана за широким старым гобеленом.
   Уже знал, куда идти дальше. Бывал в этом доме не раз.
   Взбежал по лестнице и остановился перед дверью в комнату Юлера. Она была распахнута настежь.
   Чужеземец сидел в своем любимом кресле, утомленно прикрыв глаза. Дремал. Даже грохот падающей двери не смог его разбудить. Перед Юлером на столешнице лежал тяжелый фолиант в странном переплете из кожи, серебра и бронзы. Рядом стоял штоф и дорогой кубок из поделочной кости.
   - Что ты сделал со мной?! - Ларт схватил торговца за грудки и приподнял, как пушинку. - Отвечай, ублюдок поганый!
   Он швырнул Юлера на столешницу.
   Мужчина не сопротивлялся. Стонал.
   - Что ты... что ты творишь, дурак? Это не я!.. - Удар заставил его подавиться кровью. - Это не я, говорю же тебе!.. Эрхра! Это она тебя спасла.
   - Спасла? - прорычал Клогарт. - Как? Почему я не чувствую холода и боли?
   - Ты был мертв! Яд сжег твое нутро. Из ушей и носа тек гной, а глаза стали желтыми, как у совы. Эрхра сумела тебя не только спасти, но и сделать сильнее. Знаешь, что такое нерлок? - на губах торговца пузырилась багровая пена. - Знаешь, кто такие колдуны? Моя жена - ренегатка из школы Некромантии. Она удержала тебя на грани жизни и смерти - а это высшее искусство! - не дав превратиться в кучу тухлого мяса. Но тебе придется подчиняться Эрхре, Ларт. Ничего личного. Таковы законы некромантии. Нерлока всегда на "поводке" у создателя...
   Клогарт вспомнил, как удивлялся кукловод, когда не смог подчинить его разум. И теперь он не чувствовал чужой воли.
   - Вынужден тебя разочаровать, Юлер. Никакие поводки меня не удержат.
   Он подхватил фолиант и принялся колотить им торговца. Остановился лишь тогда, когда голова его превратилась в месиво, стол был сломан, а пол и стены заляпаны мозгами и кровью.
   Ларт встал.
   Поднял с пола зубчатый нож и улыбнулся. Он помнил, где находится спальня колдуньи, и собирался отомстить так, чтобы у хранителей, когда обнаружат труп, волосы на головах поседели.
   То, что с ним сделали - страшнее смерти, особенно для человека, чьи предки гибли в Буре, терпели нужду и боролись за жизнь в разоренных землях.
   И он отомстил. Ровно так, как и хотел. А может быть, даже слегка переусердствовал.
   Крики были слышны далеко за пределами особняка, и какие-то бдительные горожане привели хранителей.
   Ларт нежничать не стал. Охваченный боевым азартом, легко убил одного и ранил двоих слуг закона. Вооружившись их мечами, попытался скрыться в трущобах, но не успел. Его окружили, отрезали от спасительных проулков и загнали в торговый район. Здесь было много пустых домов, недостроенных, но Клогарт пробрался именно в жилой. Убил хозяина и стража, жену с детьми выгнал на улицу, просто чудом удержавшись от кровопролития.
   Пока поднимался на второй этаж и искал, чем можно забаррикадировать дверь, внутрь вломились четверо хранителей. И маг. По счастью, не стихийный, а ментальный и совсем еще молоденький, почти ребенок. Он попытался "спеленать" душегуба, но на Ларта такие фокусы не действовали. Он легко размазал неудачника по полу, потом, получив болт в плечо и еще больше рассвирепев, расправился со служителями закона.
   Клогарт пробрался в большой чулан и, завалив двери всяким хламом, растянулся на полу.
   Усталости не чувствовал, боли и страха - тоже. Лишь жажду крови, постепенно остывавшую до простой ярости, и какую-то почти детскую обиду. На кого именно - сам понять не мог. То ли на судьбу, то ли на Юлера и Эрхру. Но, с другой стороны, его ведь предупреждал Риасс, что в Таль-Самор не стоит заводить знакомств...
   Пенять нужно лишь на одного человека - себя. Но Ларт оказался не из тех, кто с легкостью признает свою вину. Ему проще было обвинить кого-то, чем терзаться мыслью, что во всем виноват лишь он один...
   В неуязвимости есть и свои хорошие стороны. Вот только вопрос - где порог этой самой "неуязвимости"?
   Ларт вырвал из тела болт и отшвырнул в сторону. Следов крови на древке и наконечнике не осталось.
   - Хоть не голым подохну, - пробормотал опальный воин, напяливая старый хозяйский жилет и штаны.
   Внизу послышался грохот и крики. "Не убивайте ублюдка! Он нужен нам живым! Просто оглушите и свяжите! Можете ему хорошенько наподдать, чтобы спокойнее лежал..."
   - Ну-ну, - Ларт улыбнулся, поднимая мечи. - Ну-ну.
   Он не собирался прятаться и дальше.
   Чувствовал, что обрел нечто большее, нежели потерял.
  
   Глава 19
   Моркос
  
   Длани на меня особого впечатления не произвели. После главной твердыни Мискарелля, два замка, расположенных на концах стены, преграждавшей въезд в ущелье, казались игрушечными. Может быть, они хорошо укреплены, подвалы их распирает от снеди, а гарнизоны насчитывают полтысячи гвардейцев, впечатление несокрушимости ни Левая, ни Правая не производили. Запомнились они лишь многочисленными пестрыми флажками, полоскавшимися по ветру на высоких шпилях.
   "Вот что значит - напутешествовался вволю, - я улыбнулся таким мыслям. - Раньше даже скромная сторожевая башенка в порту Паллериза поражала воображение, а тут на мощные бастионы времен Бури даже бровью не повел!"
   Проехав под сводом врат, мы, по словам Деррика, оказались на земле Хеленнвейса. Чем меньше за спинами становились кряжи Дождливой Гряды, тем сильнее чувствовался мороз. Ветер задувал яростнее, порой шел мелкий колючий снег. Время метелей наступало в середине третьего зимнего месяца, так что у нас оставалось в запасе примерно шесть недель, чтобы найти подходящее укрытие.
   Местность пока не сильно отличалась от той, что обрамляла испепеленные территории западного Дома, лишь мелкой растительности стало побольше, да леса тянулись погуще. По большей части - дубравы. Также вдоль тракта хватало и высоких грациозных деревьев, с диковинно задранными ветвями, местные называли их золотыми тополями. Нисси как-то обмолвилась, что летом эти красавцы засыпают близлежащие земли пухом, что так хорош для растопки.
   Шла вторая неделя странствий.
   Мы остановились на ночевку в придорожном постоялом дворе "Замерзший Философ". Место людное - где-то неподалеку находились старые соленые копи, рядом - крупное поселение горняков. В другой стороне, между лесом Аббрад и северной веткой Центрального тракта, торчал, как крепко вбитый в пол гвоздь, форт "Вороний Глаз". Первое укрепление на дороге к Визмерграду. Словом, народу в постоялом дворе не убывало.
   Основание у постройки было каменным, почти по самые окна заросшее диким горошком. Бревенчатые надстройки в два этажа заканчивались черепичной крышей, что лишний раз говорило о достатке хозяев, ибо на севере хорошая глина стоит дорого, и многие отдают предпочтение дранке, а те, кто победнее, просмоленной соломе. От западной стены протянулся дощатый скат, накрывающий конюшни, с трех сторон окруженные стеной. В углу лежали вязанки сена, укрытые холстиной.
   В зале было шумно и тепло, несмотря на распахнутые настежь окна. Пахло мясом, луком и медом. Под потолком клубился чудесными узорами дым, на небольшом возвышении бренчал на гуслях скальд. Я уже почти забыл, как выглядят эти странствующие историки. Они, в отличие от бардов и менестрелей, рассказывающих и поющих всем известные баллады и забавные песенки, перекладывали на музыку события старины. Битвы, мрачные легенды, описания погребений монархов и, главное, воспевали особенности северной зимы. Помню, любил слушать их в Ромбаде. В лишнем куске хлеба себе отказывал, чтобы заплатить за вечер в таверне верхнего города. Выглядел скальд таким, какими его собратья по ремеслу сохранились в моей памяти. Немолодой, волосы уже посеребрила седина, густая борода касалась груди. Алого цвета рубаха, отороченная белым шитьем, была стянута широким поясом с медными бляхами. Штаны заправлены в высокие сапоги. У табуретки стоял неизменный атрибут странствующего музыканта - трехперая палица. Голос у скальда оказался низким и чистым.
   - Он не из самоучек, - пробормотал Деррик, склонившись над тарелкой с куском начиненного луком и чесноком мяса. - В излучине реки Инвербор есть настоящий лагерь скальдов. Их там учат истории, тренируют, как заправских солдат. Говорят, жизнь у скальдов полна приключений и подвигов... По моему скромному мнению, откровенная брехня. Никогда не видел певуна в доброй рубке или, на худой конец, пьяной драке. Даже если они и умеют обращаться с палицей, всячески стесняются это показывать.
   - Ты неисправим, - Тарий только что прикончил порцию отбитой баранины с тушеной репой и теперь неспешно набивал трубку табаком.
   - Говорю, как думаю, - Деррик отправил в рот очередной кусок мяса и запил медом, - врунов и без меня хватает.
   Я налегал на пирог с растолченной картошкой и мелко нарезанной свининой внутри, запивал все терпким ромашковым чаем. Уют и тепло делали свое дело, от сытной еды хотелось поскорее завалиться спать. Но перед сном ожидала еще одна приятность - широкий дубовый чан, наполненный горячей водою.
   - Я вот все думаю, - Тайдеона крутила в пальцах поисковой камень, время от времени постукивая по нему вилкой, - что будет, если все-таки попробовать отыскать хотя бы одну розу?
   - Не нашего ума дело, - лениво отмахнулся Деррик. - Пускай разбираются маги, Большой и Малый советы. Наши насущные заботы - обезопасить Мелгера и вас по домам развести.
   - О нас печешься? - Тай воткнула двузубую вилку в почти нетронутую горку бобов. - Неужели непонятно, что удар пришелся вовсе не из Фростдрима? Тебе мало южного обмундирования, письмен и шкатулки? Любой дурак поймет, что дело тут вовсе не в колдунах.
   - Может, расскажешь тогда, кто еще способен одним ударом снести трактир или размолотить в пыль замковую стену? - Тарий выпустил в потолок кольцо дыма. - На магов не кивай, им такое не под силу. Тем более на острове Сирен в дело пустили насыщенное заклинание, а это, как тебе известно, под силу далеко не каждому.
   - Знаете, - до этого Лоббер почти не принимал участия в разговоре - самозабвенно слушал песни скальда о Викторайне Запп, величайшей воительнице древности, сразившей одно из многих земных воплощений демона Иякхана. - Вот сейчас о чем подумал... вы когда-нибудь слышали про таких зверей - тигров?
   - Еще бы, - хмыкнул Деррик. - Я одного даже видел в Халифате. Богатый купец - на свинью, к слову, похож был, - прогуливался с ним по рынку, ведя на золоченом поводке. Но к чему про них вспоминать?
   - Никогда не видел и не слышал про них, - я покосился на Мелгера, но тот пожал плечами. Нисси и Тай, судя по всему, знали гораздо больше нашего.
   - Да это, в целом, не так важно, - Солье поморщился. За время странствий он отрастил небольшую бородку клинышком, очень модную на востоке, и теперь выглядел постарше. - В нашем университетском бестиарии есть две пары. Мастересса, присматривающая за зверинцем, как-то рассказывала, что эти сильные, опаснейшие звери живут как на севере, среди льда, снега и железных сосен, так и под жарким солнцем на востоке. Улавливаете, к чему веду?
   - Кажется, начинаю, - Тайдеона пригладила толстую косу. - Раз колдуны жили на севере, почему бы их дальним сородичам не осесть на юге?
   Какое-то время мы молча слушали переливчатое бренчание гуслей. Скальд рвал струны, рассказывая о легендарном поединке, развернувшемся в подземельях проклятого монастыря.
   Звон мечей, кровь и отвага...
   В песнях битвы кажутся прекраснейшим действом, способным заворожить тысячи зрителей. Реальное сражение выглядело по-другому. Я хорошо помнил булькающие хрипы бородачей, распоротые животы, внутренности и реки крови на талом снегу. Развороченные каменной кладкой головы учеников, оторванные конечности и обожженные головешки вместо тел.
   "Оно и понятно, - мысль казалась темной, как грозовая туча. - Никому не захочется слушать за столом песни о неудержимой рвоте великих героев после сечи или же про их обмоченные штаны. Романтики в этом нет. Правда всегда неприятна на вкус, так пусть хотя бы музыка хранит в себе остатки чистоты..."
   Вдруг двери трактира распахнулись, впустив внутрь холодные порывы ветра. На пороге возникли трое вооруженных мужчин в подбитых мехом плащах и с копьями в руках. За спинами висели щиты, закругленные сверху и сужающиеся книзу. Мужики немолодые, на брови и бороды налип снег.
   - А найдется ли место для царской дружины? - гаркнул один из воинов, стукнув древком длинного копья в пол. Не дожидаясь ответа, продолжил: - Хозяин, вели-ка расставить столы рядками. Праздный люд пускай по комнатам расходится... мы с марша, так что голодные, как медведи после спячки.
   Скальд перестал драть струны и пригубил пива из резной кружки. Народ в зале зароптал, но, судя по всему, с дружинниками связываться никто не собирался. Первыми со своих мест потянулись заезжие торговцы, следом за ними - компания горняков. Остались лишь мы да пара охотников в углу. Деррик презрительно ухмылялся, глядя в спины толпившихся у лестницы людей. Нисси побледнела, закусила губу. Заметив ее беспокойство, Тарий проговорил:
   - Нас они не тронут. А если отряд идет к столице, вообще замечательно!
   Пока два дюжих отпрыска держателя постоялого двора, до этого расхаживающих по залу с большими деревянными дубинами, спешно расставляли столы, в зале народу прибывало. Дружинники походили друг на друга как близнецы: высокие, широкоплечие, в одинаковых плащах, кожаных кирасах; простеганные шерстяные штаны заправлены в сапоги.
   - Вон тот, - Призрак указал вилкой на дородного чернобородого мужика, засовывающего рукавицы за пояс, - если не ошибаюсь, у них - старший. Видите, перевязь алого цвета? Надо будет с ним поболтать.
   Дружинники на нашу компанию изрядно косились, о чем-то перешептывались, но проблем не доставляли. Спокойно расселись за столами и принялись набивать животы, запивая все пугающим количеством дешевого пива. Всего их было человек сорок. Копья и щиты расставили вдоль стен, мокрые от тающего снега плащи расстелили и развесили перед камином. Окна, в которые порывы ветра заносили снежную крупу, затворили, отчего зал быстро наполнился табачным дымом. Двое бойцов собрали немного снеди в мешок и отнесли на улицу; как предположил Тарий - пикетам.
   Выждав немного, Лавитри и Деррик отправились потолковать с чернобородым. Было решено не открывать им тайн нашего путешествия, лишь разузнать, куда идет отряд.
   - Демоны побрали бы этих приятелей, - хмыкнула Тай, глядя им вслед. - Если ничего не предпримем, они все-таки отправят нас домой.
   - И? - не понял Лоббер. - Что здесь не так?
   - Я хочу разгадать загадку роз, - ухмыльнулась она. - Теперь, когда ясно, что народ Фростдрима здесь совершенно ни при чем, меня она волнует еще больше.
   - Не думаю, что стоит лезть в это дело, - пробормотала Нисси. - В Каолите и без нас достаточно людей, способных разобраться, что к чему.
   - Силком за собой никого не тащу, - Тайдеона скривилась. - Боитесь - бойтесь дальше, а я всерьез намереваюсь свалить от наших бравых защитников и отправиться на поиски роз.
   Тем временем "защитники" вернулись и, судя по сияющим улыбкам, принесли хорошие вести.
   - Нам с ними по пути? - с надеждой в голосе спросил Мелгер.
   В последнее время он сделался молчаливым и замкнутым, разговоров избегал, ко всем незнакомцам относился подозрительно. На постоялом дворе вел себя как испуганный заяц в клетке - озирался, хмурился, словно постоянно ожидал предательского удара в спину. К жареной свинине так и не притронулся, съел лишь пару ложек заправленных чесноком бобов и выпил полчарки ромашкового чая.
   - Нет, - покачал головой Тарий, - но это теперь не важно. Кажется, если все удастся провернуть так, как запланировали, нам удалось отыскать такое убежище, где никакие бородачи вас не достанут.
   Они уселись на стулья и, обменявшись хитрыми улыбками, опустошили по стакану.
   - Эринвальд, сын царя Деметрея Третьего, недавно отметил свой семнадцатый день рождения, - пояснил Призрак. - Или, как принято говорить на севере, пережил семнадцатую зиму. В общем, стал настоящим мужчиной. Кем был до этого - лично я не знаю...
   - Здорово, - Мелгер фальшиво улыбнулся, - а нам что с того? На пир-то уже опоздали.
   - Ты, остолоп, вырос не так уж и далеко от Хеленнвейса, неужели не знаешь местных обычаев? - Деррик не без удовольствия нарезал тонкими кусочками остывший кусок баранины. - Он пятый наследник со времен Ордувальда Первого! Что из этого следует?
   - Я догадался, - Лоббер, знавший историю получше многих, хлопнул в ладоши. - Священный огонь, так?
   - Молодец, хоть чему-то в башнях научился, - даже похвала из уст моего совершенно бесполезного "наставника" звучала как скрытое оскорбление. - В конце зимы, когда снега укротят ветер и стихнут шторма, из порта городка Файрод отплывет кораблик, на котором будет находиться наследник короны. Суденышко, огибая земли северных лордств, заскользит прямиком к крохотному маяку, называемому Одинокий Страж.
   - Теперь и я вспомнила! - Тайдеона всплеснула руками. - Один из древнейших обычаев в обжитых землях! Царевич собственноручно зажжет огонь на вершине маяка и будет поддерживать его три месяца. Свет отпугнет темные силы... Дикая чушь, но звучит красиво. Простонародью такие легенды нравятся.
   - Может быть и чушь, - Лавитри слега нахмурил брови, - да вот только огонь этот по всему побережью видно. И в лордствах. Конечно, может и легенда, но она явно не на пустом месте появилась.
   - Только пока не понимаю, как это связанно с Мелгером, - я оглядел всех сидящих за столом. - Что нам-то делать?
   - Ничего особенного, - Призрак сладко зевнул. - Плыть с ним.
  
   Они обещали задействовать все связи ордена, чтобы Мелгер оказался на судне. Перед каждым испытанием набирается отряд, чтобы сопровождать царевича во время путешествия. Весной, когда тают снега и ледники, вода поднимается до самых дверей маяка и затапливает вход, так что внутрь пробраться нельзя, да и выбраться невозможно. Я даже засмеялся - это место и вправду идеально подходило моему другу. Пока будет длиться испытание, враги не смогут добраться до Мелгера. Когда царевичу придет время возвращаться назад, Каолит, как все надеялись, разберется с загадкой шкатулки.
   Решение принято: отправляемся в Визмерград.
   Ночью, когда все спали, я вышел на притрушенный мелким и рассыпчатым снегом двор. Мороз пощипывал кожу, мир заливало серебряное сияние полной луны. Казалось, что на улице раннее утро - настолько было светло. У дороги расхаживали караульные, завернувшись в плащи и шерстяные шарфы, изредка они перекрикивались друг с другом.
   Мне не спалось. Даже горячая ванна не помогла, чего со мной сроду не случалось. Обычно засыпал, едва голова касалась подушки, а тут - сон как рукой сняло. Немного полистал книги ведунов, следом засел за историю западного Дома. Решил прогуляться и, прихватив трубку и кисет, набросив толстый меховой плащ Лоббера, отправился на улицу.
   Но, не пройдя и пяти шагов, натолкнулся на Тайдеону. Девушка сидела возле поленницы, под скатом конюшни, поставив у ног большой светильник, и внимательно разглядывала поисковой камень. Я узнал ее лишь по распущенным волосам, что роскошной копной лежали поверх шерстяной шапочки со вспоротой макушкой.
   - Не спится? - смахнул снег с бревна и уселся рядом.
   - Не только мне, - колдунья нервно дернула щекой. - Знаешь, все больше кажется, что подонок Солье засматривается на эту замарашку Клифорт.
   - Да брось! Не такая уж она и замарашка. Да и на Лоббера зря наговариваешь. Он даже бородку отрастил, по карохарской моде.
   - В этом-то и дело, - она фыркнула. - На дух не переношу бородатых мужчин! Назло мне ее не сбривает, знаю.
   Я поскреб пальцами недельную щетину и незаметно усмехнулся.
   - Пускай катится на все четыре стороны, мне плевать! - Тайдеона сжала камень. Потом повернулась ко мне и резко произнесла: - Ты отправишься со мной на поиски роз? Вижу, как тебя снедает изнутри любопытство, когда мы говорим про них.
   - Скажу даже больше, - мне стало как-то неуютно. - О них все время и думаю. Но... с тобой не пойду. Мелгер в смертельной опасности. Он мой друг... единственный, если уж на то пошло. Единственный настоящий друг за всю жизнь. Ты симпатичная, мне нравятся твои напор и язвительность, но тут дело чести. Прости.
   - Не понимаю, - колдунья, не мигая, уставилась мне в лицо. В животе появилось неприятное ощущение, будто стоял на краю обрыва и глядел на расшибающиеся о скалы волны. - Какой прок торчать посреди моря на поганом маяке, когда можно снискать славу, найдя розы! Вдруг, это какие-то великие артефакты? Способные сделать нас сильнее всех колдунов Фростдрима и магов вместе взятых!
   - Или небольшая речушка, в которой водятся самые большие в обжитых землях раки, - закончил за нее я. - Нет, Тай, то, что предлагаешь ты - захватывающая авантюра. Знаешь, моя жизнь всегда была похожа на сточную яму. Но теперь все изменилось. У меня есть друг, которому нужна помощь, есть девушка, к которой хочу вернуться, когда закончится все это. Не знаю, примет ли она меня, да и не хочу знать раньше времени! Ринуться в рискованное путешествие сейчас - непростительная глупость.
   - Дело твое, - она встала и отряхнула снег с подола шерстяной юбки. - Пообещай мне лишь одно - открой этот конверт, когда окажешься на маяке.
   Тай протянула мне сложенную вчетверо бумагу, запечатанную воском. Я с удивлением взял ее, и сунул в карман. Только тогда заметил, что за дровами лежали увязанные в узлы вещи.
   - Знала, что я откажусь?
   - Вы, парни, чересчур здравомыслящие для путешествий со мною, - она улыбнулась. - А я слишком люблю интриги и врать. Вранье - это всегда весело. Постарайся успокоить мастеров. Камень, как мне кажется, им больше не понадобится.
  
   Утром, после того, как за завтраком вдоволь наслушались возмущенных криков от Деррика и Тария, мы грузили вещи в повозку. Конечно, всем хотелось еще на денек-другой задержаться в трактире, поспать на нормальных кроватях и отмокнуть как следует в чане с душистой водой, пахнущей хвоей, но следовало спешить. Если до метелей не успеем добраться в столицу севера, придется туго.
   Лоббер ходил мрачный, разговаривал неохотно и всячески старался показать, что ему поступок Тайдеоны совершенно непонятен. Когда он в очередной раз разразился ливнем вопросов, ответы на которые никто из нас не знал и знать не мог, Призрак посоветовал колдуну заткнуться и выбросить из повозки вещи сбежавшей девушки.
   - На кой черт нам два сундука цветастых платьев и белья? - воскликнул он, выталкивая ногой шкатулку с ароматными притираниями. - Нисси, тебе нужно что-нибудь из этого барахла?
   Молоденькая колдунья, напуганная его перекошенной рожей, лишь пискнула нечто невразумительное в ответ и поспешила скрыться с глаз долой.
   - Дались ей эти розы... - бурчал под нос Солье, устраиваясь на откидной лавчонке. - Ее мать меня убьет.
   - Чего? - недоуменно уставился на него Мелгер.
   - Мать Тайдеоны, - неохотно пояснил тот. - В прошлый раз, когда чета Халбиб приезжала на остров университета, я обещал, что присмотрю за их дочерью. А теперь Тай сбежала, выставив меня простофилей.
   - Скажу по секрету, - поделился только что забравшийся в повозку Призрак, - ты и им и являешься. Иначе не связался бы с такой оторвой. Ладно уж... Трогай, брат Лавитри! Зима нас ждать не станет.
   Скрипя колесами, наша кибитка покатилась по дороге.
   Утро выдалось солнечным, но морозным и ветреным. Яркие золотые блики играли на белоснежном покрове, покрывшем равнину и протянувшиеся по обе стороны тракта поля. Пару раз я замечал кособокие очертания пирамид орров, возле одной даже стояла запряженная телега, а снег вокруг постройки оказался расчищен. Изредка попадались оставленные до весны фермы и пасеки, утопающие в рыхлых сугробах. Домики здесь были совершенно непохожими на те, что в лордствах или же на западе. Глинобитные, крытые соломой и беленые мелом, они выглядели непритязательно, но казались на диво уютными.
   Скоро поля и поселения земледельцев сменились реденькими полесьями, потом потянулись настоящие буреломы, где даже просвета между старыми, поросшими мхом и лишайником стволами видно не было.
   - Не люблю север, - вздохнул Тарий, которого сменил на облучке Призрак. Мастер грелся, попивая пряное вино из фляги и закутав ноги шерстяным одеялом. - Леса, леса... горы, холмы... Мрачновато здесь.
   - А Тай сейчас где-то бредет одна-одинешенька, - вздохнул Лоббер, глядя в затянутое бычьим пузырем окно. - А если на нее нападут разбойники?
   - Она просто превратит их в головешки, и делу конец, - усмехнулся Лавитри. - За девушку, почему-то, не сильно переживаю. Наглости и изворотливости у нее на семерых хватит, а колдовской силы даже больше, чем нужно.
   Я им про конверт пока не рассказывал. Мало ли, что в нем? Тайдеона - заядлая интриганка. Но мне она по-прежнему была симпатична, и помешать ей, проявив нетерпеливость сейчас, не хотелось.
   Две недели мы провели в пути. Ночи пережидали в повозке, тесно прижавшись друг к другу и закутавшись в одеяла. Нам не очень везло, и на большие поселения и постоялые дворы натыкались либо утром, либо днем - когда толку особого от них не было. Зато не пришлось всю дорогу жевать вяленое мясо и грызть сухари: в деревнях и мелких городках разживались курятиной, которую здесь любили и готовили так, что пальчики оближешь; чесночными супами и, самая большая удача, кукурузной водкой.
   В пути нас настигли неприятные слухи. Поговаривали, что во время последней зимней охоты, ежегодно устраиваемой царем, едва не погиб наследник. Здесь, правда, к единому мнению рассказчики не приходили: то ли лось сшиб Эринвальда с коня, то ли, во что верилось с трудом, скакуна убили стрелой; еще что-то говорили о колдунах, но это справедливо сочли враками. Царевич отделался ушибами и ссадинами, но суеверный северный народ мигом возроптал - плохой знак! Боги шлют предупреждение смертным. Царю следует наследника беречь, а не таскать за собой по лесам да лугам, где подкарауливает смерть. В этом-то и крылась еще одна особенность Хеленнвейса - самодержец здесь... если не собственность народа, то очень близок к этому понятию. В любой день, ночью или ранним утром, подданные вправе позвать его на лобное место, где каждый может задать все интересующие вопросы или же дать совет.
   Вопреки опасениям, метели не торопились заваливать землю снегом. Скорее даже наоборот - сделалось чуточку теплее, и на тракте, заботливо расчищаемом оррами, осталась лишь тонкая наледь.
   - Как раз поспеем к празднику Меда и Пряников, - усмехался Призрак, глядя на тянущиеся вдоль дороги насыпи щебня. - Мы уже находимся неподалеку от бассейна руд. Видите, сколько щебенки? Это оррам оставляют, чтобы могли в дело пустить, когда тракт латают. Эх, с удовольствием заглянул бы в Кворд, повидать приятелей, да вот только неохота рисковать.
   - Может, поедем по Старому тракту? - предложил Тарий. В этот раз править лошадьми выпало Мелгеру, поэтому оба друга находились в повозке. - Пока не метет, можно выиграть еще недельку-другую.
   - Опасно, - многозначительно ответил Деррик. - Слишком много дикой земли придется пересечь.
   - И?.. - непонимающе вскинул бровь Лавитри. - Зато там Бор и Ставень вдоль дороги, обе крепости имеют гарнизоны в полсотни человек в каждом, и монастырь блаженного Эрхаруса. Что тебя пугает?
   - Мы не знаем, где еще могу оказаться статуи. Почему-то мне кажется, что местность, где почти не осталось поселений, идеально подходит для площадки "перехода".
   - Ты становишься осторожным, - не без ехидства заметил бывший мастер. - Возраст?
   - Здравомыслие - единственная достойная плата за безвозвратно уходящие годы, - с усмешкой ответил Призрак. - Странно, но чем дряхлее становится мое тело, тем больше начинаю его беречь. Но вот парадокс - вместо того, чтобы вернуться домой, трясусь вместе с вами в повозке.
   - Значит, не такой уж ты и замшелый валун, - подытожил Тарий. - Ладно, поедем дальше по Центральному тракту.
  
   Вопреки ожиданиям, столицы севера я так и не увидел. Кто знает, на счастье или на беду, но оказалось, что царская чета на время покинула Визмерград, остановившись в городке Эрьярград, что примостился на берегу довольно живописной реки Эрья. Там, как удалось выяснить у местных жителей, монарх давно облюбовал детинец, окруженный яблоневой рощицей. Правда, раньше прибывал в город только летом, и надолго не задерживался.
   Известиями мы разживались по дороге - благо в трактирах и на постоялых дворах болтливого народу всегда хватает. Деррик развернулся во всей красе. Он сумел бы разболтать даже мертвого, если понадобится. А уж как вел себя с завсегдатаями! Тут впору научный трактат писать. Когда надо - льстил, покупал выпивку и закуску; пару раз ему пришлось изрядно помахать кулаками, без большой крови удалось обойтись, но ссадин и синяков понаставил супостатам с избытком, да и сам получил немало. Тогда же выяснилось еще кое-что - Призрак не просто умел и любил драться, он достиг в этом искусстве небывалых высот.
   Обычно Призрак управлялся сам, после чего пропускал кружечку-другую с недавними недругами, и всегда получал то, чего хотел.
   Эрьярград мне понравился сразу. Он возвышался на крутом берегу, с двух сторон окруженный речною петлей, грациозный и красивый. Не твердыня - наследие Великой Бури, - а самый обычный городок. Это-то меня и порадовало! Страшно надоели массивные каменные громады, окруженные рвами, утыканные сигнальными и стрелковыми вышками.
   От тракта к городу тянулась вымощенная плитами дорога, вдоль которой были высажены березы. Она упиралась в широкие створки ворот. Три невысокие бревенчатые стены придавали городу форму треугольника, что довольно редко встречалось на западе, а на севере уже стало чем-то вроде традиции. По углам возвышались высокие столбцы, украшенные громадными деревянными головами медведей и обвязанные многочисленными атласными лентами, трепетавшими на ветру. Небо над Эрьярградом заволокло дымом печных труб и главной достопримечательности города - до приезда царя она таковой являлась, по крайней мере, - пекарни семейства Орталь.
   Детинец располагался у восточного угла стены, на самой высокой точке холма. Большинство окон выходило на реку и ярок, что раскинулся на другом берегу. Строение окружали купы деревьев.
   Город бурлил жизнью. Зима смилостивилась и подарила лишнюю неделю без метелей и яростного ветра.
   - Славное местечко, - усмехнулся Тарий. - Помню, гуляли на свадьбе у Харбора Красного, так ему на корабле к фьорду каравай здешний привезли. Просто чудо! Неделю в полотне провел, а на вкус - словно только из печи вынули.
   - И я помню, - Деррик потирал скулу, на которой красовался огромный синяк, полученный в последней стычке. - Я после празднества три дня болел... Как думаешь, почему царь здесь квартирует? Скоро метели, а он, насколько понимаю, покидать Эрьярград не собирается.
   Меня раздражала манера Призрака задавать все важные вопросы закадычному дружку. Нас для него вообще не существовало. И, что бесило больше всего, в некоторых вещах мнение других его нисколько не трогало. Как решил - так и будет.
   - В любом случае, - ответил, немного подумав, Лавитри, - это нам только на руку. Не придется тащиться в столицу. Да и претендентов на путешествие к Одинокому Стражу тут всяко поменьше будет.
   Мы остановились в просторном съемном особняке. Платить за него выпало на долю ордена, так как Тарий хотел немного поберечь "живые" деньги и наскоро состряпал расписку в гильдии Накопителей.
   Перекусив и разобрав пожитки, приятели отправились в резиденцию монарха. На севере наш орден был в почете, чего не скажешь о магическом, и пользовался у царя определенной любовью и уважением. Оказывается, его отец провел в университете два года, перед тем как надел корону, и даже умудрился собрать четыре серебряных кольца, проиграв всего два. На том дуэли решено было оставить, так как пришло время перенять бразды правления.
   Пока Нисси и Лоббер приводили жилую комнату в порядок и возились с очагом, мы с Мелгером устроились покурить на заднем дворе. Кругом громоздились снежные сугробы, так что предстояло еще изрядно помахать лопатами.
   - Думаешь, сумеют уговорить царя и советников? - спросил мой друг.
   - Уже не знаю, чего от них можно ожидать, - табак на севере оказался гораздо хуже западного, но выбирать не приходилось. - В Деррике загадок столько, что не перечесть. Не удивлюсь, если Деметрей его давнишний приятель.
   - Тайдеона, конечно, себя превзошла, - Мелгер нервно хихикнул. - Вот куда, спрашивается, она отправилась? Ради чего?
   - Говорит, что хочет понять тайну роз, - я пожал плечами, потому что до сих пор слабо понимал ее мотивы.
   Какое-то время мы просто молчали, наполняя воздух горечью табачного дыма, и глядели на заснеженные крыши разноцветных домов. Где-то на другом конце города чадила пекарня, в конюшне неподалеку протяжно скрипела пила. И тут Мелгер выдал такое, отчего мне сделалось не по себе:
   - А что если... - он поглядел на трубку, продолжил: - А что если на уме у нее нечто другое?
   - К примеру?
   - Мы же не знаем, на самом ли деле Тай не сумела перевести письмена. Нам-то она говорит одно, но кто ж поручится, правда ли это?
   - К ты клонишь? Говорю - колдунья звала меня с собой! Сомневаюсь, что она вычитала нечто, способное навредить всем, и ни слова не сказала. Хотя... - я притронулся к письму, вшитому в подкладку куртки, - нет! Никогда не поверю, что Тайдеона замыслила нечто недоброе. Она капризная, избалованная, даже злая по-своему! Но не враг - это уж точно.
   - Может, ты и прав, - Мелгер немного пододвинул к себе шкатулку, с которой почти не расставался. - Я стал слишком подозрительным. Проклятье, да я сам себя не узнаю! Эта вещь гнетет... Не уверен, что внутри лежит нечто полезное или ценное, скорее - злое.
   - Боюсь, в обжитых землях отгадку не найти, - я вздохнул и выбил из трубки остатки табака. - Насколько понимаю, нигде не знают столько о Хехоре, как в королевствах Айрат и Ит. Но туда не добраться, поэтому просто постараемся выжить.
   - Знаешь, а я ведь потихоньку начинаю привыкать к этой дряни, - он с ненавистью покосился на шкатулку. - Чувствую, что никому не могу ее доверить. Видно, так и Лестер искал перед смертью того, кто способен ее взять. Ладно, пойдем в дом. Нужно перетащить дровишек в комнаты, да как следует протопить камин.
   Тарий и Деррик заявились под вечер. Оба злые, уставшие. Сапоги по колено в грязи, словно целый день только и делали, что толклись по слякоти. Зато принесли котелок с жирным гуляшом, круглый хлеб с подрумяненной корочкой и горшочек масла.
   - Царь никого не принимает, - пригубив пива, пояснил Лавитри. - Закрылся во дворце и носа не кажет. Завтра ему предстоит небольшой разговор с городским советом, и возможность встретиться все-таки остается.
   - Наследник также в Эрьярграде, - добавил Призрак. - Мы видели его мельком. Ходит в кольчуге под рубашкой, за ним постоянно таскаются двое копейщиков... И знаете, что самое забавное?
   - Нет, - пробурчал Лоббер, намазывая масло на ломоть вкуснейшего хлеба.
   - Это никакой не Эринвальд! - хохотнул Призрак, словно выдал самую забавную в мире остроту. - Я видел его совсем малышом и не помню никакого родимого пятна под его левым глазом.
   - Но... кто же это тогда? - спросила Нисси.
   - Второй ребенок Деметрея, - кивнул Тарий. - Гринваль, если не ошибаюсь. Царевна-дочь. Она редко показывается на людях, предпочитая власти служение местным богам. В общем, в ее положении это понятно - наследниц женского пола в Хеленнвейсе не было никогда и вряд ли появятся в ближайшее время.
   - Что-то не понимаю, зачем маскарад, - я все больше путался в перипетиях власти.
   - Все очень просто, - Деррик допивал третий стакан. - Либо папаша решил поберечь сынка... - он икнул и сделал большой глоток. - Либо с Эринвальдом что-то случилось.
  
   Я долго не мог уснуть. Вначале потратил много времени на письмо для Сандоры, затем испытывал силу воли, разглядывая запечатанное послание Тай. В итоге спрятал обе бумаги в ящичек стола и задул свечу.
   В большой комнате слышалось тихое посапывание. Помимо меня, здесь находилась Нисси, спящая за ширмой, а также Мелгер и Лоббер. Было тесновато, зато одну комнату проще натопить.
   Разделся и залез под меховое одеяло. Время было позднее, но сон не шел. Что-то мешало смежить веки и утонуть в сладком забвении...
   Но стоило лишь на мгновение задремать, как протяжно заскрипело под крышей. Я приоткрыл один глаз. За окнами гудел ветер. Мир полнился звуками, город шумел даже глубокой ночью, что было несколько непривычно после недель странствий по пустошам.
   - Ты что-то слышал? - Мелгер сидел в кровати с обнаженным мечом в руках.
   Никогда бы не подумал, что спит он настолько чутко. Рядом с подушкой лежала шкатулка и, как мне показалось на мгновение, она мерцала зеленью.
   Над моей головой вновь заскрипело, словно перекрытия проседали под тяжестью.
   - Это крыша, - пробормотал спросонья Лоббер. - Ветер сильный, вот и скрипит кровля.
   Но я его уже не слушал. Ведовской дар жег глаза, по коже бегали мурашки, на лбу выступил холодный пот. Облизнув пересохшие губы, поднял лицо к потолку. Мгновением раньше там ничего невозможно было разглядеть. Но это когда глядел туда обычным, человеческим зрением. Но сейчас...
   - Что за...
   С потолка рухнуло тяжелое тело, едва не размозжив мне голову огромным кулаком. Что это такое было - я так и не понял. Фигура, безусловно, человеческая, а вот все остальное... Больше всего оно походило на вставшую на дыбы ящерицу. Морда плоская, с узкими глазами и широким носом. Из-под верхней губы торчали тонкие загнутые клыки.
   Двигалось существо резко, я глазом моргнуть не успел, как отлетел к дальней стене, сметенный ударом. Здорово приложился головой об стену, едва не откусив нижнюю губу. На мгновение потерял сознание, а когда пришел в себя, не сразу понял, что происходит.
   Монстр, объятый пламенем, отмахивался от наседающего Мелгера. Парень сильно хромал, но бился ожесточенно, и ящер ничего не мог поделать. Короткий меч мелькал как молния.
   Чудище взревело, пропустив укол в плечо, и, потеряв терпение, набросилось на человека. Тот вскрикнул, когда когтистая лапа оставила на лице три тонкие царапины.
   - Тъ'Яр'! Эркх'Аармо! - выкрикнул Лоббер, выставив перед собой руку.
   С пальцев сорвалось несколько искр, что растаяли, так и не коснувшись чудовища.
   Я пытался встать, но все плыло перед глазами. Во рту было солоно от крови, руки и ноги плохо слушались. Корд лежал под подушкой, совсем близко, а вот добраться до него было выше моих сил. Пришлось схватить, что попалось под руку - табурет.
   Хотя мое вмешательство не потребовалось.
   Ящер отшвырнул все-таки Мелгера и скользнул к его кровати. Схватил шкатулку... и дико заверещал, словно обжегшись. И вправду, лапы чудища задымились, едва прикоснулись к свертку. Миг - монстр повалился на спину и забился корчах. Чешуйчатая шкура слезала с мяса лоскутами, темная кровь растекалась по полу, наполняя воздух отвратительным смрадом.
   - Что здесь творится, мать вашу? - на пороге вырос Призрак, вооруженный двумя стальными штырями. За его спиной маячил Тарий.
   Ящер затих, продолжая превращаться в бесформенное месиво из крови, рыхлой плоти и костей. Воняло настолько мерзко, что с трудом удавалось сдерживать рвоту. Пол, кровать и кусок стены вокруг покрывали подпалины.
   - Шкатулка, - пробормотал Мелгер, прижимая к лицу некогда белоснежную, а сейчас перепачканную кровью скатерть со стола. - Она сама защитила себя!
   И вправду, ткань, в которую был завернут артефакт, превратилась в пыль, в то время как на самой вещице не осталось даже пятнышка.
   - Почему это чудище не сгорело? - спросил я, склонившись над останками.
   - Не знаю, - ответил Лоббер. - Нисси удалось поджарить его, но потом... он отразил мой удар. Такого просто не бывает! Не может быть!
   Он перешел на крик, чем заработал полный холодного презрения взгляд Призрака.
   - Не ори, кишки простудишь, - Деррик спрятал штыри в рукава рубашки. - Скажите, а вы тоже сейчас видели ящера, расхаживающего на двух ногах. Да? Это хорошо... А то я уже начинаю думать, что слишком много пью.
   Какое-то время все просто стояли и переводили дух. Мне немного полегчало, боль в голове и шее проходила, кровь перестала сочиться из прокушенной губы. Мелгер сидел рядом со шкатулкой, не решаясь прикоснуться к ней. Деррик с приятелем переглядывались, но не произносили ни слова. Оба находились в смятении. Нисси тихонько хныкала за своей ширмой, укутавшись одеялом.
   Вдруг Лоббер вскочил, рывком вытащил из-под кровати дорожный мешок и принялся спешно укладывать вещи.
   - С меня хватит! - выкрикнул он. - Мне все это не нужно... не нужно, слышите?! Уезжаю прямо сейчас. Домой. Нет, вначале перехвачу Тай! Здесь всего одна большая дорога, деревней и городков наперечет. К тому же упирается северная ветвь тракта в горы, так что если поспешу - найду ее.
   - Опрометчиво, - подытожил Тарий. - Она как снежинка в сугробе. А тебе следует соблюдать осторожность.
   - Нет уж. Хватит. Чем дальше окажусь от проклятой шкатулки, тем лучше буду спать по ночам. Остальное - ваше дело... Нисси, ты поедешь со мной? Нисси!
   Молодая колдунья перестала хныкать, но в ответ лишь покачала головой. Она хотела поскорее добраться домой, а не разыскивать девушку, которую на дух не переносила.
  
   Глава 20
   Уонтер Кровавый
  
   Старый, заросший мохом и вьющимися растениями домик. Крыша черепичная, ставни окованы жестью. Доски дверные толстые, прочные, такие и не сломаешь... сразу.
   Все остальное требовало ремонта. Растрескавшийся фундамент, просевшие ступеньки, покосившийся козырек над ними. Даже колодец, и тот мхом зарос, а у ворота была отломана ручка.
   Жилище не бог весть какое, и уж точно не подходит персоне с таким громким именем, каким мог похвастаться хозяин.
   Подозрительно.
   Уонтер не знал, что такое сомнения, поэтому просто поднялся на крыльцо и сильно пнул дверь. Вытащил меч из ножен, и плашмя прижав к бедру, встал вполоборота. Вечер темный, вряд ли хозяева быстро заметят полоску стали, а этого будет достаточно, если примут гостя неласково.
   Когда дверь распахнулась, он перенес вес тела на выставленную вперед левую ногу. Чтобы сразу можно было сделать выпад, если станет жарко.
   Но пока все складывалось хорошо. Вроде бы.
   - Нест, полагаю? - На пороге стояла немолодая женщина в грубом домотканом платье. - Входите. Мы вас давно поджидаем.
   Ничего не ответив, он вошел в дом и, вопреки принятым на юге правилам приличия, не разуваясь, направился в самую большую комнату. Меч так и держал в руке, готовый пустить его в ход в любое мгновение. Доверие не входило в список тех немногих достоинств и глупостей, которыми обладал Кровавый. А после двух месяцев, проведенных в дороге, таковых заметно поубавилось.
   Уонт был рад, что разжился мечом, пегой лошадкой и горстью монет, позволивших дотянуть до родного Хехора. То, каким способом добыл все необходимое - не важно. Теперь он был на своей земле, всего лишь в трех неделях пути от Гнезда Виверн. Еще чуть-чуть, и его пьяную физиономию можно будет лицезреть в городском борделе каждый день.
   Правда, были и неудачи. Бастарду не удалось избавиться от шкатулки в Айрате, зато старые друзья навели его на семью ренегатов, сильно заинтересовавшихся находкой. Кровавый рассчитывал сбагрить проклятую хреновину, да еще и карманы клюдициями набить. А братец, каким бы чистоплюем ни был, не даст в обиду, если уроды из-за реки Хоур пожалуют по его, Уонтера, душу.
   В зале было холодно, на столе горела единственная свеча в глиняном подсвечнике. Очаг оброс слоем сажи, но в нем находилась лишь горстка пепла. Светильники в скобах собирали пыль и ажурились паутиной.
   "Кроты здесь живут, что ли?"
   Кроме старинного кресла, которое занимал дородный мужчина, укутавшийся в плед, и стола, накрытого скатертью, мебели не было. У погасшего очага стоял мальчонка лет десяти и внимательно разглядывал гостя. Выглядел сопляк весьма недоброжелательно.
   - Как-то у вас неуютно, - передернул плечами Нест. - Темно и холодно, как в разграбленном склепе. Никак все дровишки на белом свете кончились? Эй, здоровяк! - он окликнул ребенка. - Ты бы хоть у соседей пару полешек упер, раз своих не имеется. Видишь, прародитель твой замерз совсем? Да и я бы косточки с удовольствием прогрел.
   - У вас весьма дурные манеры, - строго отчеканил ребенок. - Нас в этом доме все устраивает. Потакать чужим прихотям не станем.
   - Смышленый, - одобрил Уонт. - Чужим прихотям и вправду потакать не стоит. Один раз дашь слабину - мигом выдрессируют.
   - Думаю, мой внук обойдется и без ваших советов, - голос у мужчины, развалившегося в кресле, был хриплым и надрывистым. Складывалось ощущение, что ему тяжело дышать. - Лучше покажите артефакт, и закончим поскорее дело. Вижу, общение не приносит удовольствия ни нам, ни вам.
   Кровавый возвел очи горе и громко выдохнул. Воткнул меч в пол и скинул плащ. Улыбнулся. За плечами воина висел маленький и плохо сшитый мешок, в котором покоился артефакт.
   - Не советую прикасаться к ней, - предупредил Уонтер мужчину, выкладывая шкатулку на столешницу. Не из доброты душевной, а лишь потому, что если колдун умрет - денежки пройдут мимо карманов. - Я видел, как три человека лишились рук, пытаясь сдвинуть ее с места, а четвертому, самому "удачливому", сожгло какой-то пакостью лицо. Остальные, у кого хватило ума быть осторожными, не смогли сдвинуть шкатулку с места. В ней секретов больше, чем в душе у вдовы-торговки из Халифата.
   Какое-то время колдун просто разглядывал артефакт. Хмурился, бормотал нечто невнятное и облизывал губы. Раз-другой провел пухлой ладонью по всклокоченным волосам, подозрительно косился на гостя. Наконец, произнес нерешительно:
   - Не куплю. Можешь уходить.
   - Демон бы тебя побрал, старый засранец! - воскликнул Уонтер. - Я мог быть уже в Гнезде Виверн! Отмокать в чане с горячей водой в обнимку со шлюхой! Вместо этого три дня трясся в седле, сбивая задницу в кровь, ради лицезрения твоей одутловатой рожи, и что получаю в итоге?
   - Проучить его, дедушка Шен'Харод? - тем же ровным и холодным тоном спросил мальчонка.
   - Ты забываешься, щенок! - без тени страха ответил Уонт. Он взял меч. - Если из хибары я выйду даже с самой маленькой царапинкой на лице, даже с занозой в пальце - братец сотрет в порошок ваше поганое гнездо. Думаю, все вы знаете, как он ненавидит колдунов после того, как они его женушку обожаемую прихлопнули?
   - Хэрай, успокойся! - грозно прикрикнул на юнца хозяин дома. - Хватит крови. Во время Бури ее и так пролили слишком много.
   Он откинул плед и встал. Большой, широкоплечий и сильный, как медведь. Ручищи толстые, ладони широкие. Без колдовства в бараний рог любого скрутит. Колдун пророкотал:
   - Не буду скрывать - я презираю человечество. Презираю из-за таких как ты, Уонтер Кровавый. Вы не цените ничего, кроме собственной шкуры. Чужие интересы для тебя - что коровья лепешка на пыльной дороге. Ты пришел в мой дом с оружием в руках, хотя никто не выказывал тебе враждебности...
   - Смешно слышать упреки из уст перебежчика, - перебил его Нест. - Вы когда всем поганым родом приплыли к нам на континент, и вам также никто не выказывал враждебности.
   Сопляк рванул вперед, выставив перед собой руку, но путь ему преградил стальной клинок, замерший у самого горла. Кровавый не за красивые глаза слыл первым бойцом в Хехоре.
   Он осклабился, глядя на побледневшее лицо пацана. Потом покосился на его деда - тот поджал губы, грудь ходила ходуном. Посчитав, что добился нужного эффекта, убрал меч в ножны.
   - Сходи-ка во двор, Хэрай, - посоветовал он ребенку. - Да засунь голову в колодец, охлади пыл. Как видишь, я не убиваю просто так, - последние слова Уонт адресовал старому колдуну. - Но если мне угрожают - прикончу любого, даже дитё не пожалею.
   Когда они остались наедине, хозяин дома вновь уселся в кресло и до самого горла натянул плед.
   - Он еще слишком молод и полагается лишь на силу, - вроде как пожаловался ренегат. - Забывает, что есть вещи не менее смертоносные, хотя и гораздо более простые.
   - Таких учит жизнь, - сказал Нест. - Если наберется ума - дотянет до седых висков. Нет - перережут глотку в каком-нибудь захудалом трактире... Но мы удалились от темы. Почему ты не хочешь покупать шкатулку?
   Шен'Харод помедлил, но все-таки произнес:
   - Эта вещь слишком опасна. Даже для тебя, Уонтер. Даже для меня. Да и для любого другого живого существа в этом мире.
   Он замолчал, а Нест даже не нашелся, что сказать. Просто не понимал как, обладая почти безграничным могуществом, сиречь колдовством, можно чего-либо опасаться?
   - Наше поколение скоро угаснет, - грустно проговорил старый колдун. - Вместе с нами из мира уйдет тайна колдовского дара. До сегодняшнего дня я думал, что забвение - лучшее лекарство. Но... пришел ты и растоптал мои надежды.
   - О чем ты говоришь, дед? - недоумевал Уонтер. - Я ничего не топтал! Просто принес шкатулку.
   - В ней-то все и дело. Я чувствую силу, схожую с нашей. Но это другая сила. Чужая. Артефакт создали не мои сородичи... Где ты его достал?
   Нест решил, что нет смысла скрывать правду. Она ему никак не повредит. Вряд ли старик будет возмущен тем, что произошло в топях, и потеряет последние капли уважения к гостю. Конечно, на руках Уонта кровь ни в чем неповинных спутников, но когда дело касается золота - совесть стыдливо прячется за углом сознания.
   - За рекой Хоур, - ответил он, присаживаясь возле стены. Разговор мог растянуться надолго, так что нечего утруждать ноги попусту. - На развалинах какого-то скверного городишки.
   - Я ничего не знаю про Хехор, - признался Шен'Харод. - Слышал только, что в топях царят жестокие порядки и нет никакой власти.
   - Власть там покрепче нашей будет. А порядок... порядок - вещь относительная. Законы диктует извращенная древняя религия. Говорят, первая на континенте. Да и цивилизация там зародилась гораздо раньше, нежели в обжитых землях. Глядя на разваливающиеся пирами, храмы и города - охотно верится. Местность странная. Там, где заканчиваются топи, начинается край шлака и спекшегося в стекло песка. Много пыли и ветра задувают такие, что не можешь идти. Город тот был занесен песком, стены оплавлены. Похожей архитектуры в обжитых землях нет.
   - Ты много знаешь, - оценил колдун. - И это никак не вяжется с образом безжалостного головореза.
   - Собаку тебе в жены, старик! Я из знатнейшего рода! Хоть и бастард, но обучали-то меня лучшие учителя. От них я и узнал про богатства Хехора. Да... больше двадцати лет лелеял надежду, что однажды сумею ворваться в кладовые и сокровищницы этих болотных пиявок. Пришлось даже прислуживать братцу и воевать с туземцами на окраинах.
   - И ты все-таки добрался туда?
   - Не совсем. По чести сказать, даже не знаю, где, в конце концов, оказался. Мы потеряли направление и углубились в топи сильнее, чем хотелось бы. Со мной было порядка семи десятков рубак, прошедших две войны, и знаменитая на юге ведунья Туленна. Старая и жирная жаба, вечно брюзжащая! Не удивлюсь, если узнаю, что это она приложила руку к нашим неудачам. У нее имелся интерес по ту сторону реки Хоур, и, в конечном счете, мы там очутились. Совпадение, скажешь ты? Не верю. Вот уж где никогда не хотел бы оказаться вновь! Москиты, ядовитые змеи и пауки, жуткие ящеры и болотные огоньки, способные очаровывать и заманивать в трясину путников... Все это просто досадные недоразумения. Края, лежащие за Хехором - кошмар наяву.
   - Очень интересно, человек, - задумчиво изрек колдун. - Топи чем-то похожи на Фростдрим. И в них, и на моей родине - выжить очень трудно. А что если... нет, даже не хочу думать об этом! Просто невозможно!
   - Что такое? - спросил Уонтер. - Демон тебя возьми, старый плут, хватит юлить! Я откровенен с тобой, может, и ты перестанешь отмалчиваться? Что тебя так пугает в шкатулке? Чем топи могут родниться с куском льда в море, который ты называешь родиной? Отвечай!
   - Погоди. Сейчас все разъясню. Только вначале скажи, что написано на шкатулке. Мои глаза уже не так хороши, как в молодости, не могу разглядеть буквы.
   - "Саргхулум авад'туйшара", - по памяти процитировал Уонтер.
   Шен'Харод оттянул воротник рубахи, словно он мешал ему дышать.
   - Язык теней. Ни люди, ни колдуны не должны разговаривать или писать на нем! Он немногим схож с нашим наречием, но это - язык зла.
   - Зло? Тени? Как они вообще могут разговаривать?
   Ренегат громко втянул носом воздух. Проговорил, оглядываясь на дверь:
   - Не уверен, что ты проживешь достаточно долго, чтобы рассказать об этом кому-нибудь еще. Вот тебе пища к размышлению: наш народ получил силу от теней. Силу искажать Мировое Полотно. Большего я тебе не скажу. Это тайна, которую не стоит бередить. Суть колдовства, как и магии, многие люди воспринимают ошибочно. Мир... это материя. Колдовство рвет, спутывает незримые простому глазу нити, из которых сплетен наш мир. Представь себе лист бумаги, который много раз проткнули иглой. Примерно так выглядит наша реальность сейчас, после Бури. Чем все это грозит? Думаю, выяснится лишь спустя поколения.
   - Меня ваши проблемы не волнуют, - отмахнулся Нест. - Продырявили реальность - что дальше? Сесть и заплакать? Конечно, можно всех магов и колдунов перевешать, но кто ж этим теперь озадачится? Вы под крылом Каолита, - не подберешься.
   - Не стоит так пренебрежительно относиться к искажению мира! - наставительно заявил Шен'Харод. - Теням только этого и надо! Они и так взяли с нас избыточную плату.
   Он встал и, тяжело переставляя ноги, направился к очагу. Отсчитав несколько булыжников, приложил ладонь к стыку и что-то пробормотал. На кончиках пальцев заиграли искры. Скрипнуло. Большой тесаный камень медленно и с хрустом выполз из своего ложа, завис в воздухе, словно на невидимых нитках.
   Старый колдун вытащил из тайника кипу бумаг.
   - Вот, - он встряхнул письменами, подняв облачко пыли, - копии Скрижалей Тени. Договора между фростдримцами и существами, даровавшими нам силу.
   На первой странице был виден знакомый Уонтеру знак.
   Черный костер.
   Такими кострами были изрисованы стены в городе, занесенном песком. А что хуже всего - на алтаре в святилище того города рядом со шкатулкой лежала стопка бумаг, придавленная медной печатью. Они никого не заинтересовали - какой может быть прок от каракулей? - кроме одной проклятой коровы. Туленны. Ведунья забрала их.
   Неожиданно Нест разозлился. Ему подумалось, что в бумагах может скрываться нечто крайне важное, а он так бездарно бросил их в деревушке, где сгинули Антер и старая коварная жаба.
   - Все, колдун, мне приелась болтовня, - сказал он. - Даже если в топях найдутся существа покрепче вас - меня это нисколько не волнует. А вот шкатулка - другое дело. Что на ней написано?
   - "Саргхулум" - это, пожалуй, розы. "Авад" - внутри. "Туйшара" - убитая надежда.
   - Как связать этот бред? - не понял Уонтер.
   - Вопрос в тонкостях перевода. Я в этом не шибко разбираюсь. Либо, открыв шкатулку, мы убьем надежду "Роз", либо же "Розы" откроют шкатулку и убьют нашу надежду. А еще возможно, что в шкатулке лежат "Розы", чья надежда была или будет убита, - он улыбнулся. - А также - лишь открыв шкатулку, мы позволим "Розам" убить чью-то надежду. Как видишь - вариантов выбора много. Но который - верный?
   - Счастливо оставаться, - Нест вогнал меч в ножны. - Возвращаюсь в Гнездо Виверн. Может быть, там найду покупателя.
   - Будь осторожен! - бросил колдун, когда человек подошел к двери. - Артефакт по-своему бесценен. Кто знает, на что еще пойдут его хозяева?
   - Не бойся, дед. Если даже меня и выследят, я сумею больно укусить в ответ.
   Он ушел.
  
   Как жаль, что Уонтер Нест, по прозвищу "Кровавый", оказался таким глупцом. Он мог бы рассказать обо всем людям Каолита, либо же сводному брату, и тогда, как мне кажется, история закончилась бы куда удачнее. Вместо этого его одолела алчность, и он взвалил на плечи своих наследников бремя шкатулки.
   Правда, и кое-что полезное все-таки сделал.
   Написал дневник.
   Именно благодаря этому мы способны теперь хоть как-то понять, как все началось. Потомки Уонтера потратили много сил и времени на поиски бумаг, украденных Туленной. И, что совсем уже похоже на чудо, их удалось отыскать. И сделал это не кто-нибудь, а всем нам печально известный Лестер Нест.
   Тогда твари из Хехора окончательно превратили его жизнь в кошмар. Парню даже пришлось просить помощи у Каолита, после чего ему разрешили присоединиться к нашему ордену. Стоит отметить, что всей правды власти так и не узнали. Отец Лестера предпочел скрыть истинные причины бегства, сославшись на придворные интриги семьи Ан-Мураган.
   Так бумаги вначале попали к Мелгеру, а после - их унесла Тайдеона.
   Смешно.
   Замок, ключ, загадка, отгадка и оружие.
   Все было у нас в руках. Все было в руках у Каолита. А потом - раз. Сокровища оказались разбросаны по обжитым землям.
  
   Уонтер лежал плашмя на сырой земле и радовался, что остался жив.
   Изувеченное огнем лицо превратилось в жуткую маску, спину и шею нещадно пекло. Меч с выщербленным лезвием был в зловонной крови по самую рукоять, а нож заметно погнулся от бесчисленных ударов.
   Это грело душу. Взять свое в бою всегда приятно.
   Он вновь ушел от погони, но на этот раз оставил за спиной выгоревшую дотла деревню, три десятка мертвых поселенцев и шестерых ублюдков из Хехора, искромсанных в фарш. Он убил всех, кто пришел ночью по его душу, и с радостью прикончил бы гораздо больше, но вот ведь незадача - его недооценили, прислав небольшую группу темнокожих мужчин и нечто совершенно невообразимое, плюющееся огнем. Большая лупоглазая голова, рот до ушей, бородавчатые щеки... Нест признал бы, что это существо похоже на жабу, если б не человеческое тело с вислой женской грудью и внушительных размеров мужским естеством. Существо вели на железном поводке, подгоняя хлыстами.
   Жабу он выпотрошил с особым смаком, но в бою лишился безымянного пальца на правой руке и фаланги указательного.
   Чувствуя, как вздуваются пузыри на обожженной коже, Уонтер воздел себя на ноги.
   Находился он в излучине одной из тысячи рек, что окружали Гнездо и бороздили Хехор. Неподалеку, за частоколом и земляным валом, дотлевала деревня Чертополох. Жирные столбы дыма поднимались к серому небу, подсвеченные заревом пожара.
   Нест выбрался из деревни через пролом в частоколе и скатился к самой воде, после чего ненадолго потерял сознание. Теперь он вновь мог стоять и даже идти, правда, испытывая боль.
   Он провел ладонью по голове - на пальцах остались сгоревшие волосы. Усмехнувшись, обтер меч влажным зеленым мхом, который здесь в изобилии покрывал деревья и камни. Затем спустился к реке. Многие считали, что ничего не помогает так хорошо от ожогов, как самая обыкновенная моча. Но Уонтеру становилось мерзко даже от мыслей об этом.
   "Уж лучше обойдусь проверенным способом..."
   Нест принялся обмазываться жидкой грязью и илом. Прямо поверх лохмотьев одежды, чтобы хорошенько пропитались. Появилось ощущение приятной мерзости, что холодком расползалось по коже, принося долгожданное облечение.
   Кряхтя и постанывая, он выбрался на берег. Воду из речки пить побоялся - запросто можно подцепить какую-нибудь болезнь и провести остаток жизни, испражняясь кровью. Вместо этого отыскал мох почище и выжал из него влагу. Гадко на вкус, зато куда безопаснее.
   Переведя дух, примотал меч тканью к руке и побрел по дороге, изредка озираясь на подступающие к колее деревья, прислушиваясь к звукам в ночных джунглях. Кровавого одолевало беспокойство, что так и не сумеет продать шкатулку, и ее уволокут обратно за реку Хоур. Пожалуй, это было единственным, что по-настоящему волновало Неста. Ни малолетние дети, ни жена, оставшиеся в Гнезде.
   "А что с ними случится? Братец присмотрит, сопельки утрет. Да и с голоду помереть не даст, он у меня добрый..."
   Увлекшись мыслями и борьбой с нарастающей болью, он едва не прозевал засаду. Спас Уонтера многолетний боевой опыт и чутье, без которого стать хорошим воином невозможно. Он увидел, как дрогнули заросли бамбука впереди, услышал, как зашелестела трава. Понадобилось всего одно мимолетное движение, чтобы пропустить мимо себя копье. Тело Кровавого слушалось плохо, поэтому ценою спасения стала неглубокая рана на левом предплечье.
   Пустячок.
   Откатился в сторону и забыл на какое-то время про кровоточащую плоть под слоем грязи.
   Из зарослей выскочили двое.
   Типичные туземцы, каких без счета истребили вторженцы из обжитых земель. Широкие лбы, массивные надбровные дуги. В носах костяные кольца. Вместо одежды - гадкого вида рубахи и штаны из сыромятных шкур. Из оружия лишь тростниковые копья и топоры. Железо у них всегда дурного качества, потому как нормальной ковки болотники не знали.
   Глухо рыкнув, Уонтер встал. С двумя он мог управиться легко, да вот только приходилось держаться осторожно - кто знает, не затаились ли за деревьями еще неприятели? Не хотелось получить удар в спину.
   Он остановился и сделал приглашающий жест, мол, вот он я, - подходите, милостивые господа!
   Дикари переглянулись.
   Из зарослей выбрался еще один, что позволило Несту в очередной раз порадоваться за свою прозорливость.
   Туземцы не мастера засад и прочих военных хитростей, но такую подлянку выкинуть запросто могут.
   Со спокойным сердцем Нест обмоткой зафиксировал меч в изувеченной руке и принялся закладывать вираж. Поймать ритм было сложно, но это не беда. Главное, не стоять на месте.
   По-звериному взвыв, дикари напали. Попытались окружить противника, оттеснить к вязкой и скользкой земле меж деревьев, но Уонтер на простенькую уловку не попался. Проклиная всех и вся, он перекатился через плечо, пропустив над собой опасный выпад туземца, и оказался позади всех троих. Уже на ногах. Уже готовый убивать.
   Клинок дважды избежал встречи с топорамим, мягко отводя их в стороны; оставил глубокую зарубку на древке копья и, незаметно вспорхнув, коротко и жестко ужалил неуклюжего дикаря в живот. Кровавый любил и ценил такие удары. Без особых изысков, действенные и всегда смертельные.
   Кишки и внутренности в пенной крови вывалились на утоптанную землю.
   Второго свалил, огрев оголовьем меча по плечу.
   Следом настал черед отведать стали туземцу, вооруженному копьем. Тот был ловчее приятелей и по-настоящему умел драться. Пришлось даже на время забыть об атаках, чтобы отстоять удобную позицию на твердой и более-менее сухой почве. Но долго бездействие не продлилось. Лишь немного расслабился дикарь, давая необходимый отдых мышцам, Уонтер своего не упустил. Два удара, нанесенных крест-накрест, отправили копейщика в вязкие объятия агонии.
   Каким бы хорошим воином не был бастард из Гнезда Виверн, но усталость, вкупе с обожженной плотью и ранами, полученными в первой за тот вечер стычке, делали его уязвимым.
   Он сбился с шага. Потерял равновесие. Успел отразить топор вскочившего с земли противника в самый последний миг, отведя полумесяц сырой меди в сторону клинком. Как плата - глубокая рана на предплечье и непоправимо выщербленное лезвие.
   На какое-то время Неста обуяло желание просто закрыть глаза и прекратить свои страдания, но воля не позволила.
   Он вздернул себя на ноги и, не обращая внимания на кровь и боль, расправился с противником. Жестоко. Оправдывая свое прозвище.
   Уже потом, когда обезглавленный туземец перестал шевелить обрубками рук и ног, а крови натекло столько, что воздух стал ржавым на вкус, Нест рухнул ничком и провалился в пучину беспамятства.
  
   За пробуждение пришлось дорого заплатить. Тошнотой, головокружением и ноющей болью во всем теле. Немного погодя, когда мысли перестали порхать неуловимой стайкой бабочек, Уонтер осознал, что лежит не на дороге посреди топей, а на жесткой подстилке в какой-то телеге. Под головой - мешок с теми немногими вещами, которые успел прихватить в Чертополохе. Сквозь густо переплетенные ветви он видел обрывки безликого, серого цвета неба; слышал натужный скрип осей, недовольное всхрапывание лошади и пение возницы.
   "Мне не может так везти и дальше, - рассеянно подумал Кровавый, ощупывая тугую повязку на плече. - Я трижды сбрасывал смерть с закорок, в следующий раз она спустит с меня штаны и вдует так, что мало не покажется... Не пора ли остепениться?"
   Он решил, что, пожалуй, пора.
   - Эй... - слабо позвал возницу Нест. - Где мы? Кто ты такой и почему спас меня?
   - Табариус Эмре. Землеописатель. Еду в Гнездо Виверн, а оттуда - дальше на юг. Нашел тебя на рассвете, неподалеку от сгоревшей деревни. Ты дышал, хотя я видывал мертвецов, выглядевших получше твоего! Мух было столько, что пришлось себе лицо тряпицей закрывать, чтобы не набились в рот и нос. К слову сказать, в дороге мы второй день.
   - Вези меня, Табариус Эмре, - улыбаясь, проговорил Уонтер. - Вези в Гнездо... к семье. К теплому очагу и глубоким погребам, где пылятся в ожидании достойного человека бочки с лучшими винами юга. Смею тебя заверить, что нет на свете более достойного их человека, чем я.
   Нест чувствовал, как пульсирует силой шкатулка под головой и понимал, что вряд ли найдет существо, способное купить артефакт. Его вообще не стоило брать! Пусть бы пылился на алтаре в ожидании своего часа... Теперь же эта проклятая штуковина была намертво связана с Уонтером, он чувствовал и знал это.
   Поддавшись жажде наживы и алчности, заставил Антера Ан-Мураган перерезать глотки своим спутникам. И сам не остался в стороне! Жалел ли об этом Нест? Пожалуй, нет. Не в его правилах лить слезы над невинно убиенными. Но считал, что так судьба расквиталась с ним - лишив пальцев, подсунув под голову шкатулку и отправив домой.
   - Слушай, друг Табариус, а чем это здесь так воняет? Твой конь страдает недержанием и пускает струю под себя всю дорогу?
   - Нет. Так пахнет смесь, что защищает тебя от боли. Губчатая трава, немного толченых листьев болотного мирта и моча. Твоя моча. Нет лучше средства от ожогов!
   - Это божественное средство, - сказал Уонтер. - Но все-таки, Табариус Эмре, я тебя уже ненавижу.
  
   На этом история Уонтера Кровавого заканчивается. Что сталось с ним дальше? Я не знаю. Говорят, Табариус привез его мертвое тело в Гнездо, где передал семье.
   По другим слухам, Уонтер прожил до глубокой старости, став редким ворчуном, обожающим внуков и бродячих котов.
   Еще кто-то говорил, что он вновь отправился вглубь Хехора вместе с землеописателем, где и сгинул бесследно.
   Пусть каждый сам решит, что здесь истина.
   Нынче же нам известно одно: Уонтер никому не рассказал о беседе с колдуном. Лишь сделал несколько записей в дневнике, который позже оказался у нас в руках.
   Так и шла шкатулка сквозь годы. Как семейная реликвия, к которой нельзя прикасаться. Истинные хозяева словно забыли о ней, пока не пришло время Лестера Неста. Пришло время шкатулки и тайны, что хранилась в ней долгие годы.
   Тайны Четырех Роз.
   Тайны, уходящей в незапамятные времена, когда в обжитых землях еще не было городов, а боги и демоны бродили среди смертных.
  
   Глава 21
   Кукловод
  
   Он выбрался из трущоб. В какой район Таль-Самора попал, оставалось лишь гадать, но поиски Ларта не стали неразрешимой задачей. Его можно было найти по возмущенному шуму толпы, растекающемуся эхом по городу.
   Натянув поглубже капюшон, Валиадо вышел из проулка на широкую мощеную улицу. Теперь оставалось лишь идти вслед за встревоженными горожанами, что спешили куда-то к западным районам города, и положиться на удачу.
   Кукловод слабо улыбнулся. Вот на кого точно рассчитывать не стоит, так на эту вертихвостку! Она давным-давно забыла про него, и вряд ли вспомнит в ближайшее время.
   Краем глаза он заметил, как между домами скользит едва различимая тень. Это жуткое существо следило за ним. Валиадо чувствовал, что оно так просто не отстанет.
   Он решил больше не обращать внимания на пугающий силуэт и сосредоточился на даре. Впервые за долгое время вновь предстояло пустить его в ход. Нет, то, что он развлекал детишек в трущобах мелкими спектаклями не в счет! Управлял фигурками из глины и дерева, разыгрывая простенькие пьесы из жизни рыцарей и принцесс, а теперь... теперь предстоит подчинить людей. Много, очень много людей! Иначе Клогарта не выручить.
   Наконец Валиадо добрался до места. Большой особняк неподалеку от торговой площади, окруженный недостроенными домами и старыми скульптурами. Рядом с фасадом топтались хранители с мечами наголо, чуть в стороне от них о чем-то переговаривались маги. Зеваки боялись подойди ближе, чем на добрую сотню шагов и за всем происходившим наблюдали издали. Что, впрочем, не мешало им обмениваться мнениями. Ерунды в их словах хватало.
   - Говорят, его сталь не берет! - кричал один.
   - И магия! И магия тоже! - вторила дородная горожанка в цветастом плаще.
   - А мой сын видел, как он сквозь стену прошел! - сказал рябой доходяга, от которого жутко воняло топленым жиром.
   - Брехня! - отмахнулась женщина.
   - А вот и не брехня вовсе! Как он ухитрился внутрь поместья Юлера пробраться, а? А? То-то же!
   - За что, интересно, он торговца-то погубил? - нахмурившись, спросил какой-то мужчина. - Ведь и жену его не пощадил.
   - Чего гадать? Ограбил, поганец!
   - Я вам вот что скажу, - заявил доходяга, - колдуновский он прихвостень! А то и сам - колдун! Сжечь дотла нужно этот особняк... а то не ровен час превратит негодник землю под нами в болото...
   Дальше спор разгорелся с новой силой. Едва накал утихал, какое-нибудь очередное предположение, зачастую совершенно глупое и немыслимое, брошено ради красного словца или от скуки, распаляло страсти вновь. И так до бесконечности.
   Валиадо стоял молча. Слушал. Наблюдал за магами. Хранители его нисколько не волновали - с ними управиться проще простого, а вот присутствие магов не сулило ничего хорошего.
   "Значит, в первую очередь разберусь с ними".
   Кукловод вытер потные ладони о рубаху и двинулся в сторону трех больших скульптур, прислоненных к стене какого-то обветшалого и заброшенного трактира.
   "Ну, подвесим на ниточках доблестных слуг Каолита?"
   Его обуяло ранее незнакомое чувство, чем-то схожее с боевым азартом. А чувство это, если не умеешь держать его в узде и управлять им, очень быстро превращается из полезного - в губительное...
   Ты не можешь убегать вечно, человек.
   Кукловод обернулся, и нос к носу столкнулся с тенью, что сидела, напоминая огромную ворону, на постаменте одного из памятников.
   - Оставь меня в покое, чудовище! - прошептал Валиадо, сжимая кулаки. - Убирайся в свой мир!
   Этот мир принадлежит нам так же, как и вам. Но мы, в отличие от вас, людей, похожи на костры, вечно полыхающие в пустоте времени. А вы - искры, чья жизнь есть кратковременный полет от горящих поленьев рождения к черному небу смерти.
   Мы возвращаемся.
   - Нет! Нет! - Валиадо закрыл ладонями уши. Этот шепот сводил его с ума, возвращая в первые дни пленения.
   Обруч, истязающий плоть...
   Отвар, вызывающий галлюцинации и рвоту...
   Бесконечная боль и страх...
   - Маги не дадут вам! - закричал кукловод. - Он изгонят вас из нашего мира!
   Тень вся задрожала, словно по ней пошла рябь. Послышался частый шелест - смех.
   Дурак. Мы принесли в мир колдовство и магию. Полотно реальности с каждым днем тоньше, ненадежнее.
   Мы возвращаемся.
   Тень выставила перед собой руку. Кисть покрывала темно-серая плоть.
   Это начало. Старые слуги вспомнят, кому служили на рассвете времен. Ваши правители будут окружены предателями, а раздор превратит союзников в кровных врагов.
   - Какое тебе до меня дело? - взмолился кукловод. - Уйди, прошу тебя! Я не могу больше переносить твоего голоса...
   Твой дар, как и зародившееся недавно ведовство, несут угрозу нашим планам. Нам придется погасить твою искру, но ведовской дар слишком крепок. Так что будем довольствоваться тем, что есть. Ты еще сыграешь роль в наших планах...
   Серые пальцы вцепились человеку в горло. Из бесформенного клубка теней на кукловода уставились два сверкающих зеленых глаза. И он утонул в них, как тонул в своих кошмарах много месяцев назад. Черный туман завладел сознанием.
   Человек, некогда бывший кукловодом по имени Валиадо, вышел из своего укрытия. Глаза его поменяли цвет - левый стал напоминать яркий изумруд, а правый налился чернотой.
  
   Ларт не стал прятаться от явившихся по его душу воинов, наоборот, напал сам.
   Из десятка хранителе в живых оставалось семеро, но даже они ничего не могли поделать с обезумевшим воином. Он орудовал двумя мечами, отражая вражеские атаки и постоянно угрожая своими.
   Клогарт был попросту страшен. Лицо искажала гримаса, в которой смешались злоба и радость, распухшие синие губы обнажили зубы в хищной усмешке. Великан занимался любимым делом - убивал. Ничего не могло испортить ему настроение.
   В просторном обеденном зале, где развернулась битва, на какое-то мгновение потемнело. Воздух задрожал, уплотнился, наполнился запахом озона и влаги - как после летней грозы. Ярко вспыхнула зарница, страшно затрещало, и большая балка под потолком переломилась, сожженная магическим огнем. Один из обломков рухнул точнеханько на Ларта, вдавив его в пол.
   Клогарт сбросил с себя тяжеленный брус и поднялся на ноги. Такой удар даже здорового быка оглушил бы, и страшно подумать, что случилось бы с простым человеком! Но великану было все равно. В глубоко посаженных глазах полыхало пламя безумия, в груди клокотало. Шумно выдохнув, он бросился на хранителей. Мечи остались лежать на полу.
   Ларт, не обращая внимания на удары, легко расшвырял хранителей, как медведь-шатун сторожевых псов, и, орудуя треугольным щитом, принялся избивать магов. Окованное железом дерево превратилось в смертоносное оружие, а маги, лишенные возможности нормально защищаться, стали не опаснее молоденьких овечек. Головы разлетались кровавыми ошметками, хрустели кости. Пол заливала кровь.
   Один из хранителей сумел со всего маха стукнуть великана по затылку оголовьем меча, а другой ловко подсечь ноги древком копья.
   Первый удар должен был проломить Ларту череп или же просто лишить сознания, но тот лишь головой встряхнул. Стоя на коленях, ухватил копейщика за ремни на доспехах и повалил на пол. Отведя предплечьем клинок еще одного противника, рванулся вперед и ударил врага лбом в лицо. Захрустели хрящи и кости, человек без сознания повалился на спину. Ларт вновь воздел себя на ноги, развел руки в стороны и зашелся хохотом.
   Великан чувствовал себя неуязвимым.
   Он хотел бы оживить и расцеловать Юлера и Эрхру. Они сделали его величайшим воином в обжитых землях, а это то, к чему Клогарт стремился едва ли не с пеленок.
   Ларт смотрел на неподвижных магов и хранителей, как голодный хорек смотрит на оставленных без присмотра кур. И шансов у тех было даже меньше, чем у наседок. Клогарт мог разорвать человека голыми руками, чем теперь и занимался.
   Внушит страх горожанам и стражам - проще будет выбраться из Таль-Самора.
   - Бегите! - кричал он вслед кинувшимся прочь противникам. - Бегите...
   Безумие боя схлынуло. Вернулся холод. Вернулась немота в руках и ногах. Вернулся страх.
   Ларт съехал по стенке на пол. Обхватил колени и, совсем как маленький ребенок, разрыдался.
   Он был мертв.
  
   Редкий лесок закончился, дорога пошла под откос, открыв довольно необычный вид с холма. Бесконечная степь, кое-где изрезанная речушками и ручьями, да далекие очертания гор. В низине плавал утренний туман, пушистый, как шерсть молоденького ягненка, и влажный.
   Вдали степь сливалась с горизонтом, и там, за этой несуществующей полосой, начинались земли дома Эйфаринос. Но Ларт шел в другую сторону.
   Он повернулся лицом на запад.
   Вторая дорога делала виток к лесу. Колея была разбита копытами лошадей и истерзана тяжелыми обозами. У лесной кромки виднелись черные точки костров, большие участки вытоптанной травы, поваленные и оструганные стволы деревьев. Двумя днями ранее армия, собранная кукловодом, снялась с бивуака.
   Безумный марш продолжался третью неделю и Ларт никак не мог догнать своего бывшего друга. Да он и не знал, что будет делать, когда догонит.
   Валиадо, тихоня Валиадо, трусоватый и добрый в общем-то человек, превратился в чудовище.
   "Совсем как я, - угрюмо подумал нерлок. - Судьба не зря свела нас вместе..."
   Что произошло в Таль-Самор, он не знал. Просто в один миг его перестали осаждать хранители и маги, а на улице началась настоящая кутерьма. Клогарт под шумок выбрался из окна и дал деру.
   Пробравшись в трущобы он обнаружил, что утром, когда только начались суматоха, Валиадо сбежал. Следом за ним исчезли Риасс, Мать и какая-то девка, по имени Умария. Никто из оборванцев не сознался, куда они запропастились.
   А потом Ларт узнал, что происходит в городе. Вернее даже не узнал - увидел.
   Он крался по-над домами к городским воротам, когда натолкнулся на группу вооруженных людей. Там были все: маги, хранители, наемники и гвардейцы из загородного гарнизона, что явились на подмогу стражам порядка. И все стояли, раскрыв рты, вокруг худощавого человека, возвышавшегося над всем. Валиадо взобрался на крышу повозки и просто внимательно рассматривал людей внизу. Тупая покорность на лицах, в глазах - пусто. Клогарт догадался, в чем дело, но не спешил подходить к другу. Напугали его не вооруженные люди, а жуткие глаза кукловода. Перед ним был другой человек, словно в знакомое тело неведомый и жестокий бог поместил чужую сущность.
   Началось.
   Армия Валиадо росла с пугающей скоростью. В каждом новом поселении, в каждом новом городе войско "марионеток" пополнялось. Как он ухитрился держать в узде стольких людей, было совершенно непонятно.
   Сброд брел к столице, оставляя за собой полосу разоренной земли. Зрелище это пугало даже Ларта. Восемь сотен лишенных воли кукол с пустыми глазами, бредущих непонятно зачем к Клэйтон Бирж. Они ни на кого не нападали, убивали лишь в случаях крайней нужды. Дважды их встречали маги и небольшие гвардейские полки и дважды "марионеточное" воинство разбивало врагов. Валиадо не считался с потерями, а заставы и сторожевые форты безжалостно жег. У него имелось несколько весьма одаренных магов и даже пара ведунов...
   Ларт взобрался на лошадь.
   Если он не может помешать своему горемычному другу и не знает его мотивов, то, по крайней мере, попробует ему помочь, если что-то пойдет не так. Почему-то Клогарт был уверен, что Валиадо обязательно помог бы ему.
  
   Глава 22
   Моркос
  
   Вот уж никогда бы не подумал, что мне доведется восседать за одним столом с настоящей царской четой. Моркос, жующий по правую руку от самого могущественного человека в Хеленнвейсе? Я вас умоляю. Свяжите вору поскорее руки, он же может что-нибудь стащить!
   Принимали нас в длинном помещении с высоким потолком и без окон. Все здесь, даже стропила и подпорные столбы, украшала искусная резьба. Северяне прямо помешаны на ней. Об этом в обжитых землях все знают.
   Деревянные тарелки и блюда, деревянные кубки и кружки, даже жареное мясо подавали на оструганных вишневых прутиках.
   На крючьях и скобах, ввинченных в стены, висели громоздкие светильники из кованого железа. Пол застилала мягкая солома, лишь небольшой участок у камина оставался голым, - там виднелись ровные доски.
   Места царя, его жены и дочери находились на небольшом возвышении, чтобы их было видно даже с самого дальнего уголка стола. Позади них неподвижно стояла пара копейщиков в кожаных доспехах и с кольчужными капюшонами на головах. Лица стражей не сулили ничего хорошего тому, кто выразит хоть капельку недоброжелательности монаршей особе.
   Мы держались тише воды, ниже травы, предоставив свободу действий Тарию и Деррику. Они, в отличие от нас, при виде столь высокопоставленных особ не испытывали никакого трепета. По крайней мере, внешне казались спокойными. Мастерам пришлось выделить немного клюдициев из запасов, чтобы прикупить нам подходящие для пира одежды: расшитые рубахи и жилеты с атласными вставками. Платье для Нисси обошлось бы в кругленькую сумму, но ушлый Призрак нашел среди гор тайдеониных вещей, которые собирался продать всем ворохом ростовщику, подходящий такому случаю наряд. Платье было длинноватым и шире необходимого в груди и бедрах, но местная швея умело подогнала его по фигурке юной колдуньи.
   Царевна была несколько грубовата внешне и скорее походила на отца, нежели на мать. Коротко остриженные волосы, широкие плечи. Коренастая и грациозная, как закованный в латы мечник. Она пригубила клюквенного сока, подслащенного медом, и испытующе поглядела на отца. Тот о чем-то негромко беседовал с Тарием; до нас доносились лишь обрывки фраз, так что суть уловить было невозможно. Деррик сосредоточенно и даже в чем-то изысканно надирался пивом. К еде почти не притронулся, зато почал уже второй жбан. Даже царь не мог смутить Призрака.
   Из того, что удалось узнать нашим мастерам до званого ужина, становилось ясно одно: дела в Каолите идут далеко не так хорошо, как все привыкли думать. Оказалось, на царевича Эринвальда покушались трижды еще в Визмерграде, но лишь подробности случая на охоте сумели просочиться за пределы царских покоев. Молва разнесла их по всем землям северного Дома. Несмотря на ухищрения отца и работающих среди простого люда осведомителей и шпиков, роковой удар так и не предотвратили. И случилось это не где-нибудь за городом или же на столичных улицах, а в самом сердце кремля, у дверей в царские покои. Эринвальд в сопровождении двух копейщиков шел пожелать доброй ночи отцу. Убийцы, а ими оказались две женщины из челяди, имевшие безупречную репутацию и долгие годы служащие самодержцу, выхватили из корзин с бельем арбалеты и разрядили их в стражей. Следом в дело вступил Бэргаль, домовой управитель. Он кинулся на царевича с мечом наперевес, но наследник трона сумел дать немолодому мужчине достойный отпор, отрубив руку и смертельно ранив в живот. На крики и шум сбежались еще стражи, но одна из убийц, за мгновение до того, как ее подняли на копья, успела-таки поразить Эринвальда. Болт попал в поясницу, перебив кости.
   Как это ни удивительно, но, благодаря скорому вмешательству лекаря и монахинь из монастыря, царевича удалось спасти. Эринвальд оказался прикован к кровати, не мог ходить и шевелить руками. Ел понемногу, мочился под себя и, как мрачно заметил Деметрей, для управления Домом не годился. Семьи убийц бесследно исчезли, причем дверь в усадьбу Бэргаля была заперта изнутри. У всех, кто участвовал в покушении, отсутствовали языки.
   Гринваль, облаченная в мужскую одежду и с коротко остриженными волосами, казалась мне совершенно непривлекательной. Такой вот мой заскок - люблю, когда женщина выглядит... женственно. Как Сандора или Тайдеона. Зато на моего приятеля она, судя по всему, действовала просто магически. Всякий раз, когда Мелгер смотрел в ее сторону, взгляд его замирал. Было немного забавно наблюдать друга таким - смущенным, немного заторможенным. Он даже, казалось, про шкатулку забыл. Все порывался что-то спросить, но в последний миг не решался, и щеки его заливал румянец.
   - Нисси, а ты и вправду настоящая колдунья? - спросила молодая царевна.
   Голос у нее был высоким и громким. Спину держала ровно, ухитрялась резать мясо и есть, не касаясь столешницы локтями. От ломтей хлеба аккуратно отщипывала кусочки и отправляла в рот; в каждом ее движении сквозили благородство и хорошие манеры.
   - Да, ваша светлость, - робко ответила Клифорт. - В моем роду были колдуны.
   - Здорово, - в глазах царевны вспыхнул озорной огонек. - Готова поспорить, что это очень интересно - уметь вызывать огонь, дожди и разить врагов молнией. Ты ведь умеешь разить молнией, Нисси?
   - Только огнем... немного, - покраснев, ответила колдунья. - Мои предки принадлежали к школе черной некромантии.
   - О! - Я не сильно ошибусь, если возьмусь утверждать, что Гринваль обуял восторг. Немногие люди в обжитых землях обрадуются, узнав, что с ними за одним столом сидит существо, потенциально способное поднимать из могил мертвецов. - Это же вообще замечательно! В наших краях не принято держать придворных магов, но я, если унаследую корону, обязательно возьму на службу нескольких. Нисси, пойдешь ко мне служить? Могу поклясться, что правители других Домов от зависти сгрызут ногти, когда узнают, что у трона Хеленнвейса есть собственный некромант.
   - Почту за честь служить вам, ваша светлость.
   Мы с Мелгером переглянулись. В словах царевны проскочило нечто совершенно необычное. Как известно, на севере корону может унаследовать лишь потомок мужского пола, цариц в истории Хеленнвейса попросту не было. Непонятно, как отреагирует на такое отношение к древним укладам народ. К тому же некромант в Визмерграде - явный перебор. Еще свежа память, как часть мертвого легиона штурмовала стены столицы.
   Но Гринваль, судя по всему, это сейчас нисколько не волновало. Она безмятежно болтала с колдуньей, охваченная непонятным азартом. И та, к моему немалому удивлению, преодолела робость. Нашла общий язык с высокопоставленной особой. Чего Клифорт не удавалось раньше сделать ни с кем другим, кроме Лоббера. Она даже хихикнула над какой-то шуткой, отпущенной царевной.
   Пир длился долго, меня начало все это утомлять.
   Тарий продолжал о чем-то разговаривать с монархом, в то время как Призрак, изрядно набравшись пива, уже клевал носом над тарелкой с остывшей бараниной. Девушки, наплевав на условности, сдвинули стулья, Гринваль яростно жестикулировала. Мелгер молчал, то разглядывая царевну, то вертя в ладонях шкатулку, которую весь пир держал на коленях.
   Ближе к ночи, когда мы отправились спать в пропахшее гарью поместье, Тарий, придерживая раскачивающегося и бормочущего несусветную чепуху Деррика, вкратце описал содержание беседы. Как и ожидалось, монарх с дружеской теплотой относился к нашему ордену. Деметрей согласился отправить меня и Мелгера к маяку, но вместо царевича с нами должна была плыть Гринваль. Чтобы не вызывать волнения в народе, Большой Совет решил утаить ранение наследника, для чего и затеяли весь маскарад.
   - Деметрей сам не знает, что выйдет из всего этого, - объяснял Лавитри, пока Мелгер отпирал калитку. - Сможет ли женщина зажечь огонь на маяке? Сам он говорит, что пламя - это только обычай, ничего важного. Символизм. Но если царь заблуждается...
   Этой же ночью я не утерпел и распечатал конверт от Тай. Колдунья любила напускать пыли в глаза, и этот случай исключением не стал. Ничего важного. Лишь пара острот, завуалированное сарказмом пожелание удачи и указание места, где колдунья Халбиб будет нас ждать, как только добьется хоть какого-то результата.
   Женщины. Загадок в них гораздо больше, чем в шкатулках.
   Опасность бродила рядом, я чуял это. Существа, охотящиеся за артефактом, следили за нашей компанией неотрывно. Почему не нападали - неясно. Быть может, опасались; но мастера были уверены в том, что неизвестный враг просто выжидает подходящий момент. И им он непременно представится, как только мы окажемся на тракте, и лучше держать ухо востро. У царя пышная свита, в ней хватало копейщиков и стрелков, но мы видели, что могут сотворить бородачи и те, кто стоит за их спинами. Нерлоки, неизвестные колдуны или маги, разворотившие замок на острове университета, а теперь еще и чудовища, способные незаметно пробираться даже в закрытые помещения.
  
   Одинокий Страж сиял в лучах заходящего солнца. На белоснежных камнях, истерзанных ветрами и солеными брызгами, играли медные блики. Он возвышался на скалистом холме, устланном мерзлой галькой и обломками скальной породы. Над шпилем кружили чайки.
   Я, впервые за последние месяцы, по-настоящему почувствовал себя защищенным. Не каменными стенами или вооруженными гвардейцами, нет. Морем. Бесконечными бушующими водами, что начинали вскипать за нашим кораблем, след в след; ветрами, порождавшими их, и готовыми разрывать в лоскуты паруса, разламывать по досточкам ничтожные суденышки, отважившиеся покинуть уютные бухты во время штормов. Яроны сумели с невероятной точностью подобрать для нас день отплытия, словно предугадав, когда разгуляется стихия.
   Мы с Мелгером первыми ступили на берег священного для всех северян острова. Ничего необычного я не почувствовал. Ведовской дар упорно молчал, так что все россказни о маяке вполне могли оказаться суевериями.
   Следом за нами по сходням соскользнули обе девушки. Нисси и Гринваль. Последняя, как и наказывал отец, облачилась в форму царской гвардии: кожаная кираса, отороченная по воротнику мехом, шерстяной подшлемник и накинутый поверх него кольчужный капюшон. На плечах тяжелый плащ с богатой вышивкой, застегнутый серебряной фибулой в виде морского змея, как знак уважения к яронам.
   Колдунья ограничилась лишь шерстяной туникой алого цвета и непромокаемым плащом из тюленьей кожи, купленным в столице морского народа. Клифорт меня удивляла: вместо того чтобы отправиться восвояси домой, к любящим родителям и горячему очагу, она навязалась плыть с нами. Никто ее не отговаривал.
   Девушки еще крепче сдружились за время странствий; среди прислуги и охраны даже пополз дохленький слушок, что наследник нашел себе молоденькую пассию. Не просто очередную смазливую мордашку, способную лишь расточать улыбки и таскать на себе груды злата и ворохи шелков, но способную превратить средних размеров замок в пыль. И это, безусловно, лишь играло на руку Эринвальду, но...
   Как царь собирался выкручиваться из своей лжи, когда маски будут сброшены - не могу даже предположить, да и не мое это дело. Важно другое: мы на острове посреди терзаемого штормами моря, а преследователи Мелгера остались на континенте.
   Деррик и Тарий покинули нас еще в Эрьярграде. Им не хотелось торчать три месяца на маяке, да и грандмастеру предстояло отчитаться перед Верховным Советом. Дорогой они хотели найти Тайдеону, чтобы потом продолжить поиски Роз вместе. "Если в этом есть хоть капля смысла, - говорил за последним нашим совместным обедом Лавитри, - мы разыщем их. Бремя шкатулки с наших плеч спало, так что теперь можно уделить толику времени другим загадкам..."
   Мой наставник - Призрак - научил меня за все время странствий лишь тому, что даже в мертвецки пьяном состоянии можно переломать кости чертовой прорве народу. В общем, учителем он оказался таким же поганым, каким был человеком. Я не скучал по нему ни дня. Тарий - другое дело. Он ухитрялся сочетать в себе качества строгого отца-наставника, способного запросто дать в зубы нерадивому ученику, и эдакого старшего приятеля, с которым всегда можно обменяться шуткой или пропустить стаканчик-другой вина.
   Наши дороги разошлись.
   Рабочие и челядь перетаскивали из корабельных трюмов провиант, выкатывали бочки с водой и крепленым вином, выносили огромные вяленые окорока и вязанки дров. Много, очень много дров! Торчать нам на этой пяди земли посреди северного моря довольно долго.
   Внутри маяк чем-то отдаленно напоминал замок нашего ордена на университетском острове. Голые стены, пол из утоптанной гальки, холод, которой ощущался даже сквозь толстую подошву сапог. Медные канделябры обросли пылью и паутиной, в углах под потолком зияли темно-зеленые пятна какого-то склизкого мха. Но в целом, стоит признать, помещения для жизни выглядели вполне пригодными. Старинная мебель, много темной меди и латуни. В спальнях стены обтягивали гобелены. На них красовались лесные пейзажи и залитые солнцем луга; мне даже попалось на глаза полотно с обнаженными женщинами, стирающими белье в широком ручье, на усыпанном золотым песком берегу. Надо признать, мастер довольно точно передал очертания и формы тел. Так что оторваться от созерцания было делом непростым.
   - Пожалуй, к концу нашего пребывания здесь этой красотой можно будет пытать, - оценил работу писарь.
   Я подумал, что свободному мужчине приударить на маяке не за кем, и мысленно согласился с ним.
   Дрогмор казался мне неплохим человеком. В меру веселый, словоохотливый, велеречивый и, что я особо ценил в людях, умный и знающий. Способный объяснить любую непонятную вещь... правда, познания его ограничивались лишь жизнью на севере, а вот про остальной мир он знал крайне мало.
   Комнат на маяке не хватало. Три внизу и одна, для царской особы, на самой верхотуре. Ну и еще обширный погреб, из которого веяло вековым холодом, так что пришлось даже завесить вход старым одеялом.
   К покоям наследника хеленнвейской короны вела широкая винтовая лестница из дуба и бронзы. Ступени поскрипывали под тяжестью поднимающихся, но все равно казались крепкими и надежными. Как, впрочем, и весь Одинокий Страж. На верхней площадке, защищенной высоким каменным парапетом и покатой крышей, возвышалось медное ложе для кострища. За века оно заметно потемнело и оплавилось, кое-где все еще оставались горсточки хрупкого пепла и промерзшие головешки.
   - Впечатляет? - хмыкнул Мелгер. - Меня, если честно, не очень.
   Ветер трепал его волосы, щелкал плащом. Лицо моего друга казалось осунувшимся и бледным, на лбу пролегли глубокие морщины, а под глазами появились синие круги. Он казался постаревшим, как бы смешно это ни звучало, и до невозможности усталым. Даже теперь, оказавшись посреди моря, он не чувствовал себя защищенным. Причем боялся не за свою жизнь. Сохранность шкатулки его волновала сильнее.
   - Маяк и не должен впечатлять, - резонно заметил Дрогмор. - Он прост как древко копья, на конце которого вместо железа - пламя. Когда знаменитый огонь севера озарит небо, вы заговорите по-другому.
   - А правду говорят, что его видно даже с континента? - спросила Нисси.
   - Его видно даже в западных портах! - расхохотался писарь. - В наше время, после Бури и многих лет забот и бесконечных трудов, последовавших за ней, этому перестали придавать значение. А зря!
   Я повернулся лицом к северу. Где-то вдали, сквозь уплотняющиеся сумерки, проступали едва заметные очертания скалистого берега. Мне стало страшно и холодно, словно оказался на дне глубочайшего колодца, из которого не могу выбраться.
   - Да, да... - выдохнул писарь, когда все мы, как заговоренные, уставились на далекий берег. - Это Фростдрим. Край мира, земля смерти и родина колдунов. Кто знает, что сейчас творится в этих, скованных кандалами холода и снегопадов, краях?
   - Отец говорит, - негромко начала Клифорт, - что наш народ окончательно вымер. А еще, что лучше бы люди уничтожили их, когда появилась такая возможность.
   - Наши предки были гораздо мудрее нас, нынешних, - наставительно проговорил Дрогмор. - На их глазах гибли тысячи! Дети, старики, родственники и друзья. Всех перемалывала Буря. Но даже в миг ярости, когда Каолит мог растоптать колдунов, навсегда вычеркнув из летописей жизни, люди сумели проявить величайшую милость. Думаю, для многих это должно послужить хорошим примером.
   Когда мы закончили изучать нутро маяка, царская особа изъявила желание откушать. Немного капризно и даже с напускной чванливостью, - девушка старалась скопировать повадки брата, известного своим скверным характером. Поскольку рабочие и челядь были заняты ремонтом причала, за столом прислуживали Брог и Бэкмор. Выглядело все это забавно, поскольку оба воина выглядели довольно грозно... но только не с подносами в руках.
   После ужина все разбрелись по комнатам, чтобы приготовиться к ритуалу. Я воспользовался моментом и перечитал последнее письмо от Сандоры. В каждом слове, в каждой букве чувствовалось ласковое тепло. И так приятно от него становилось, что даже заунывный вой ломящегося в закрытые ставни ветра казался прелестной музыкой.
   Из сладких размышлений меня выдернул настойчивый стук в дверь. Молоденькая служанка передала мне приглашение от "царевича". Я напялил камзол, начистил до блеска сапоги и, привесив к поясу ножны с кордом, отправился на верхнюю площадку.
   Гринваль уже стояла возле надраенного до блеска медного ложа, нервно переминаясь с ноги на ногу. На ней красовался мужской дублет, расшитый серебряными нитями, и старинная меховая шапка, украшенная драгоценными камнями и золотом. На плечах лежал белоснежный плащ. Рядом с девушкой топтались копейщики, а чуть поодаль возле парапета застыла Нисси.
   Я направился к колдунье.
   - Она переживает, - сказала Клифорт. - Если не удастся зажечь огонь, в Хеленнвейсе начнутся волнения. Все-таки мне кажется, что лучше не обманывать народ.
   - Я предпочитаю думать, что все пройдет хорошо. Наверняка царь просчитал все, что необходимо для этого сделать.
   - У нее есть флакон с кровью Эринвальда. Мне пришлось немного над нею поколдовать, чтобы не свернулась, - улыбнулась Нисси. - Я так понимаю, что все дело не в самом огне, а вот в этом ложе. Не знаю, что оно такое... но сильно похоже на артефакт. Может, посмотришь? Очень уж интересно.
   Мне пришлось напрячь все свое ведовское умение, чтобы разглядеть тонкие нити, мерцающие под слоем меди. В этой штуковине силы было под завязку. Даже не знаю, с чем можно такое сравнить!
   - Не понимаю, - выдохнул я. - На колдовство похоже. Но это не оно. Я хорошо знаю вашу с Тай и Лоббером ауру.
   - Меня теперь сложно чем-либо удивить, - сказала Клифорт, оглядываясь на бушующее море. - Не знаю, чему можно верить. Мои предки всегда считали, что лишь они одни способны повелевать силами природы. Но потом, невесть откуда, появились маги. А теперь еще выясняется, что где-то в Хехоре есть существа, способные создавать нерлоков и насыщенные заклинания. Почему бы древним северянам не найти в тундре, к примеру, еще один народ, способный наделять силой предметы? Проще говоря - творить артефакты?
   Девушка будто разговаривала сама с собой. Она часто сбивалась, повторяя по нескольку раз одно и то же, глотала окончания слов.
   - Со временем во всем разберемся, - я хотел немного ее приободрить и успокоить. - Сейчас можно выбросить из головы все стороннее. Я так и сделал! Даже про Тайдеону забыл... Мы просто приплыли на этот маяк отдохнуть. Так ведь, Нисси? А заодно понаблюдать за таинственным и древнейшим обрядом в обжитых землях.
   Она улыбнулась в ответ. Но в ее глазах по-прежнему таилась тревога.
   Скоро появились рабочие. Они принесли светильники, на медном ложе сложили березовые поленья и сухой лапник.
   Трудяги закончили с приготовлениями и поспешили вниз, где их уже поджидал накрытый стол и непочатая бочка вина. Как только огонь озарит море, его станет видно на континенте. Люди севера оставят все дела и заботы, бодрствующие растолкают спящих. Погреба будут открыты всю ночь, а гулянья растянутся на неделю. В горах, на сторожевых башнях и холмах днями будут палить костры, чтобы яркий свет и жаркое пламя изгнали тень из обжитых земель.
   Последними к нам присоединились Дрогмор и Мелгер. Писарь не без интереса разглядывал шкатулку в руках моего друга, но все его вопросы разбились об панцирь холодной отрешенности, в который заковал себя Мелгер.
   Все было готово к ритуалу.
   Я напряг ведовские силы, чтобы рассмотреть происходящее во всех тонах и красках. Мировое полотно предстало во всем великолепии.
   Дрогмор положил большую книгу хроник на парапет, поставил рядом письменные принадлежности. Окунув перо в банку с ягодными чернилами, едва заметно кивнул царевне. Он был одним из немногих, кто знал всю подноготную нашего путешествия. И, как и приказывал Деметрей, собирался занести в хроники царства всю правду.
   - Я готов! - Гринваль выступила вперед.
   Копейщики, словно по команде, ударили древками в пол. Только тогда я понял, насколько глухая стояла ночь. Никаких сторонних звуков. Лишь посвист ветра да рокот моря.
   Царевна подошла к ложу и вскинула руки к небу. Жест показался мне театральным и даже смешным, но обычаи есть обычаи. Следовало все делать так, как завещали предки.
   - Клянусь служить своему народу!
   Бэкмор и Брог ударили древками в пол.
   - Клянусь гордо нести корону владыки севера и свято чтить древний уклад!
   Вновь удар.
   - Клянусь перед тобой, Огонь! И пусть кровь моя станет порукою! Я - Гринваль Первая!
   А вот это, судя по всему, Деметрей явно не планировал. Не стоило ему недооценивать честолюбия своей дочери. Потому как флакон оказался отброшен в сторону, а Гринваль полоснула тонким ритуальным ножом себя по ладони, вырезая солнечный круг. Царская кровь потекла по бревнам и лапнику. Девушка закусила губу. Ее глаза слезились.
   Когда первая капелька крови коснулась поверхности ложа, послышалось легкое шипение. Струйка дыма потянулась к потолку, и в следующее мгновение ее растерзал ветер. Огонь жадно расползался по поленьям, хрустел лапником. Кровь царевны кипела и горела не хуже смолы, так что вскоре огонь жадно облизывал каменный свод потолка.
   Гринваль упала на колени, прижимая к порезу полу бесценного плаща. Никто ей даже руки не подал - произошедшее шокировало всех. Даже копейщики недоуменно переглядывались. На какое-то время я позабыл про огонь, который чудесным образом озарял небеса и бушующие воды на сотни лиг вокруг.
   Первым тишину нарушил Дрогмор. Он смахнул со свежих записей остатки песка, подытожил, захлопнув книгу:
   - Итак, поздравляю вас, добрые люди. Этот день войдет в хроники как первый - когда на трон Хеленнвейса взойдет женщина. Да... времена требуют перемен. И как же замечательно, что все мы, добрые люди, здесь присутствуем...
   - Боги! - вдруг вскрикнул Мелгер. - А это что такое?
   Его палец указывал на берег Фростдрима, чьи очертания стали видны более отчетливо. Где-то меж скал и утесов, посреди льдов и безжизненной гальки горел едва различимый костер.
   - Нисси? - окликнул колдунью Брог. - Что это?
   - Я... я не знаю! - девушка побледнела и закусила губу. - Там же никого не должно было остаться. Никого! Невозможно!
   В молчаливом изумлении мы наблюдали, как во мгле Фростдримского побережья блуждают искры. Куда бы они ни направлялись, всюду вспыхивали костры. Вскоре весь берег был усеян багровыми точками, будто там встала лагерем настоящая орда. Сотни, тысячи огней!
   Всеобщее молчание нарушил ветер, что тащил на своих плечах серые тучи, из которых валом сыпался мелкий и колючий снег.
  
   Глава 23
   Розы
  

Дождливая Гряда

Хеленнвейс. Север

  
   Тайдеона поступила неосмотрительно, отправившись на долгие и опасные поиски в одиночестве. Поступила так, как и должна была поступить настоящая Тайдеона. В этом вся она. Доля тщеславия, немножко коварства, жгучая красота и пламенный темперамент, украшенный безрассудством.
   О ее странствиях я узнал много позже, при трагических и грустных для всех нас обстоятельствах.
   Эта часть истории посвящена Тайдеоне Халбиб. Колдунье, чьи предки встали на сторону простых смертных в самый разгар Бури.
  
   Место было чудесным. Горный ручеек с хрустальною водою, что искрилась в багровых лучах заходящего солнца, опоясывал густую березовую рощу. На поляне, явно расширенной руками местных жителей, притаилась крохотная деревушка. Семь дворов, амбар, небольшой загон для скота и конюшня. На крышах домов сверкал снег, морозный воздух пах дымом. Роща тянулась к подножью горной гряды, чьи покрытые льдом кряжи четко вырисовывались на фоне темно-синего неба.
   Деревушку эту довольно сложно отыскать, она как будто нарочно пряталась за холмами, реками и отрогами Дождливой Гряды. Сюда даже возничий не решился ехать, побоявшись, что сани могут сорваться с узких дорог. Тай никогда в жизни не нашла бы ее сама, но... у нее был поисковой камень. Одна из четырех стрелочек настойчиво указывала именно сюда, краснея с каждым шагом. Теперь она просто пылала, оказавшись неподалеку от непонятной цели. Другая стрелка указывала немного западнее, постепенно наливаясь багрянцем.
   "Они где-то здесь, - колдунья ненадолго остановилась перед дорожным столбом, на котором висела потемневшая от времени шильда. - "Березовый Пригорок"... подходящее название для этой деревни. Посмотрим, что это за народ такой - горцы".
   Она забросила за спину тяжелую котомку и поспешила вниз, к приземистым домикам. Тайдеона улыбалась. Скоро она разберется с загадкой роз. Осталось совсем немного. Камень приведет к цели, и тогда... Что произойдет тогда, девушка и сама пока не знала. Быть может, Моркос прав, и "Розами" окажется нечто совершенно бесполезное, ненужное и глупое. Как вот эти пятнистые деревья, например. Да, северяне в них души не чают. Но ей-то что с того?
   Колдунья с удовольствием отметила, что тропка, ведущая к деревне, расчищена от снега. Ей до смерти надоели сугробы, лед и постоянный холод. Ветер дул в лицо, куда ни повернись. Громоздкие пейзажи, угрюмые поселения с такими же угрюмыми людьми, и скудные краски Хеленнвейса вызывали стойкую неприязнь. Куда лучше - ровная как столешница пустыня, сухой жар по вечерам и благословенная прохлада ночью! Вечноцветущие сады, где от сладкого запаха кружится голова, а воздух гудит жужжанием пчел. Порхают бабочки, в зарослях дикого виноградника чирикают птицы. Ребятня играет у фонтанов, подкарауливая момент, когда взрослые отвернутся, чтобы можно было нарвать еще несозревших слив. В детстве даже эта кислятина кажется медом... особенно сладко делается оттого, что плоды запрещают срывать.
   Она как наяву увидела пестрый, пряный, жаркий Карохар. Пусть для ее предков он и не был родным домом, но Тайдеона просто обожала столицу Халифата. Шумную, древнюю, чарующую тайнами. Место любви, жарких страстей и бесконечных интриг, в холодном пламени которых сгорела не одна жизнь. Клубок ядовитых змей на лепестках роз - так называл знатные семьи Карохара ее отец.
   Скоро она вернется домой. Тай верила в это. Но вернется не с пустыми руками, а лишь тогда, когда разыщет Розы, чем бы они ни оказались в итоге.
   Ее увлекло это путешествие, поглотило с головой. Она всегда была подвластна азарту, за что частенько получала выволочки от отца и матери, но никогда не останавливалась на полпути. Кто бы что ни говорил, чем бы ни грозили. Не остановится и сейчас, хотя некоторые слова из рукописей Лестера ее пугали. Тай нарочно скрыла от спутников кое-какие подробности, не из подлости или злого умысла ради, - просто им все равно не понять всех тонкостей...
   По большей части это касалось Хехора, но... некоторые события, едва заметные в общем потоке неизвестных символов и непонятных фраз, имели пугающе схожие черты с прошлым колдунов, о котором теперь даже потомкам говорить запрещено. Это большая, жутковатая тайна. Немногие в обжитых землях знают истинную причину агрессии выходцев из Фростдрима. А даже если бы знали, вряд ли приняли. Конечно, гораздо проще выставить всех кровожадными злодеями, опьяненными жаждой убийства "бездарей". Это-то самое обидное! Вроде бы хочется оправдать предков, но о чужой воле, из-за которой разразилась Буря Ненависти, говорить запрещено под страхом смерти.
   "Никогда не думай о зле, и тогда оно не придет в твой дом..."
   Тай находила эту присказку весьма разумной и поучительной. И за примером далеко ходить не надо - стоит лишь взглянуть на двести десять лет назад и все станет понятно. Предки так гнались за силой и могуществом, что невольно загнали себя в Яму, утянув следом весь Фростдрим.
   Тайдеона не дошла до деревни совсем немного, когда сторожевые псы подняли лай. У околицы тут же вырос бородатый мужик в меховом тулупе и с топором наперевес. За его спиной маячил паренек в шапке заячьим мехом наружу. В руках - заряженный арбалет, что немного удивляло. Стоила такая игрушка дорого, а деревенские жители обычно обходились луками, в крайнем случае - простейшими самострелами.
   - Кто такая? - не больно-то дружелюбно окликнул ее мужик. - Чего нужно?
   - Всегда знала, что слова о гостеприимстве северян - враки, - Тай усмехнулась. - Вот как у вас заведено встречать одиноких путниц?
   - К нам чужаки просто так никогда не забредают! - ломающимся голосом проговорил подросток. - Или по делу, или вообще... не забредают! Вот.
   "Какой смышленый паренек, - мысленно возликовала Тай. - Надеюсь, те, кто постарше, хотя бы поумнее кроликов".
   - Я тоже к вам по делу, - колдунья уже давно определилась, что будет говорить местным жителям. - Позвольте представиться - Тайдеона Халбиб. Странствующий маг и картограф. Исследую древние места силы, чтобы потом составить карту для паломничеств.
   Простые люди, находящиеся невообразимо далеко от магии, колдовства и прочих таинств, относятся ко всему этому с сомнением, если не сказать - боятся. И особой радости от встречи с магом вряд ли стоит ждать. В колдуна могут и из самострела пальнуть. Для них все едино: ренегат ты или не ренегат. Колдун - враг. Убийца. Демон. Ростовщик. Такое существо по определению не может быть хорошим, а значит, его нужно поскорее прикончить. Поэтому Тай и представилась магом.
   Реакция горцев ее не удивила.
   - Только колдовства нам здесь и не хватало! - недовольно фыркнул мужичок. - Нигде от вас покоя нет... Ладно, иди за нами. Пускай старшой решает, что с тобою делать.
   Подросток утвердительно кивнул, встряхнув, для пущей важности, арбалетом, и пошел вслед за старшим товарищем. Ни один, ни другой даже не подумали предложить ей помочь с баулами. Наверняка из страха.
   Послав кислую улыбку в спины горцам, Тайдеона поплелась следом. Натруженные за долгие недели путешествия ноги гудели, в спине противно кололо. Странствия оказались на диво сложным, изматывающим делом. Если бы она не забрела в монастырь по дороге - вряд ли удалось добраться сюда невредимой. Из по-настоящему теплой одежды у нее была лишь шубка Нисси и шерстяные чулки убогого вида, а для странствий по зимнему Хеленнвейсу этого явно оказалось недостаточно. Хорошо, что монахи не скупились на дары страждущим: стеганая рубаха, рубаха из мягкой шерсти, домотканый жилет и отороченный беличьим мехом плащ с каракулевым подбоем. И все это в обмен на жалкую горсть крусанов, которые колдунья и считать-то не привыкла с тех пор, как оказался в университете. Остаток пути, занявший больше десяти дней, Тай провела в относительном тепле и уюте. Во всяком случае, пока можно было путешествовать на санях. Дальше пришлось постоянно карабкаться в горы, благо хоть, деревень вдоль большого Стального Гребня много, и всем необходимым можно было разжиться в них. Да и дороги оказались узкими, но вполне пригодными для ходьбы, а вдоль крутых обрывов тянулись веревки и деревянные шесты, за которые можно было держаться.
   Прямо посреди деревни, рядом с колодцем, на деревянных растяжках висели три туши горных козлов, натертые солью. Возле них хлопотал дряхлый старец. Худой, лицо осунувшееся. Теплый тулуп стянут ремнями, на ногах нелепые обмотки.
   - Старшой! - позвал деда вооруженный арбалетом подросток. - Здесь у нас зайда... Мага, вроде бы.
   - Маг, - поправила его Тайдеона. - Не мага, а маг.
   - Ага, ага.
   Старец долго ничего не отвечал. Он критически осматривал туши, перебирал ножи, разложенные на толстой холстине, что-то бормотал под нос и жевал губами, причмокивая. Наконец уделил подошедшим долю своего бесценного внимания:
   - А это кто? - проскрипел он, всматриваясь в лицо Тай.
   - Мага, я ведь говорил уже, - любезно разъяснил очень сообразительный паренек. - Пришла вот, неведомо откуда пришла... хочет эту... карту составлять.
   - На кой ляд ей на карте наша деревня? - недоумевал старец. - И без нее, без карты этой, столько лет прожили - и ничего. А то, что мага она - не велика беда. Маги... они ведь тоже почти как люди. Вот.
   "Да уж, - Тайдеона не знала, плакать ей или смеяться. Она-то рассчитывала, что местные помогут ей в поисках, но разве такие обомшелые пни могут знать хоть что-нибудь, кроме как туши козлиные разделывать да по камням в горах скакать? - Придется все делать самой. Жаль. Времени уйдет больше, чем хотелось бы!"
   Вслух она произнесла:
   - Карту буду составлять не для вас, а для моего ордена. Лучше скажите, есть ли здесь по соседству еще поселения? Заставы какие-нибудь или более крупные деревни?
   - Так разве ж это деревня? - удивился мужик, обведя окрестности рукой. - Не деревня это совсем. Наши охотничьи угодья, вот! Мы тут дожди и пургу пережидаем, пока дичь бьем. А Березовый Пригорок недалече отсюда, во-о-он за тем кряжем. Застав тут у нас отродясь не было.
   Тай с облегчением вздохнула. Может быть, не все потеряно. Есть шанс найти в поселке кого-нибудь поумнее этих болванов и разузнать, не встречали ли местные жители в горах странное, чудесное. Потому как девушка верила, Розы - это что-то необыкновенное. Ну не могут они быть безделицей, просто не могут! Потому как рукописи, а это было понятно даже дураку, таили в себе нечто крайне важное. Вопрос в том - важны они лишь для одного Хехора, или же это может затронуть и обжитые земли.
   - Как добраться в Пригорок? - спросила она, стараясь придать голосу спокойствия. Восторг и сладостное предвкушение вновь обуяли ее, приходилось сосредотачиваться на контроле эмоций. - Я устала, хочу выспаться и нормально поесть.
   - Если хочешь идти в деревню, отправляйся прямо сейчас, - посоветовал старец. - Может быть, успеешь к ночи. Хочешь - оставайся у нас. Дадим кров, благо домов пустых хватает, жарким угостим из козлятины. В амбаре есть большая лохань, в ней год назад Арбонд карасей солил, можешь снега натаскать и растопить возле коптильни. Чем не ванна?
   Тайдеона прикинула, стоит ли ей оставаться в деревне с тремя охотниками. Никаких притязаний она не боялась, колдовство служило надежной защитой, просто не хотелось терять лишний вечер. Халупы не казались обжитыми, скорее всего в них сыро и холодно. Да еще и дрова, по всей видимости, придется таскать самой.
   - Я выйду немедля, - заявила колдунья. - Только кое-какие вещички здесь оставлю, а потом, когда буду возвращаться, заберу.
   - Это уж как душеньке твоей угодно, - пожал плечами старейшина. - Только учти, придет время снегопадов - перевал превратится в ледовую горку. До весны выбраться отсюда не сможешь.
  
   Тайдеона брела через реденький пролесок, увязая по колено в сугробах. Хорошо еще, что догадалась большую часть поклажи оставить в охотничьей деревушке, иначе пришлось бы бросить все прямо здесь, в глуши. Живот недовольно и голодно урчал, колдунья уже успела не раз помянуть о том, что так пренебрежительно отнеслась к предложению охотников. Сейчас о горячей козлятине можно было только мечтать.
   Деревья здесь росли невысокие, кряжистые. Березок почти не встречалось, все больше осины, дикий орешник и ели. Солнце скрылось за тучами, поднялся ветерок, мир быстро тускнел, готовясь к встрече с ночью. Тай решила, что следует поспешить, ибо очень не хотелось плутать в темноте. В лесу она была от силы трижды, да и то в сопровождении умелых проводников. Теперь же приходилось целиком и полностью полагаться на ориентиры, названные охотниками. И если треугольный камень и три переплетающихся ветвями дерева она уже прошла, то никогда не замерзающее озеро ей так и не встретилось. А по времени должно бы...
   Девушка ненадолго остановилась. Дыхание паром вырывалось изо рта, холодный пот выступил на лбу и спине. Она знала - нет ничего опаснее, чем вспотеть на морозе. Следовало бы скинуть плащ, он сделался тяжелым от налипшего на полы снега, от растаявших снежинок, впитавшихся в толстую шерсть, но тащить его все равно пришлось бы на себе, так что Тай решила продолжить путь. Колдунья жевала снег, когда сильно хотелось пить, однажды даже обтерла им лоб и щеки. Лицо горело, идти становилось все труднее и труднее. Тайдеона привалилась к стволу орешника. Дикого, покрытого сверкающими льдинками и серым лишайником.
   - Это... тяжелее... чем казалось вначале, - пробормотала колдунья, закрыв глаза.
   Она пожалела, что не так сильна в лекарском ремесле, как некоторые ее сородичи. Вернее, абсолютно бессильна. Здесь даже крылась какая-то злая насмешка судьбы: Тай легко может снести с лица обжитых земель дом, а вот восстановить собственные силы - нет. Конечно, можно было бы днями напролет просиживать в библиотеках университета, не вылезать из тренировочных комнат и все свободное время тратить на изучение человеческого тела и всех возможных способов его излечения, но это так скучно!
   Тайдеона с удивлением обнаружила, что умудрилась задремать. Стоя, как лошадь. Узлы выскользнули из пальцев, шлепнулись в сугроб. Капюшон спал с головы, волосы покрывали мелкие снежинки, что ни с того ни с сего начали сыпать из тяжелой, рыхлой тучи.
   Девушка оттолкнулась от ствола и поплелась дальше. На несправедливости жизни можно жаловаться сколько угодно, а идти надо. К тому же снежинки начинали сыпать чаще. Так и метель разыграться может...
   И тут Тайдеоне показалось, что неподалеку скрипит снег и раздается звонкое пение. Нет, не показалось - немного поодаль, где меж рядов деревьев виднелся просвет, ярко горел огонек. По сугробам, ловко семеня ножками в нелепых обмотках, на снегоступах из лапника шла девочка. Тулуп на ней был неказистый, но, это сразу стало заметно, теплый. Шапка беличьего меха, за спиной - плетеная из ивовых прутьев котомка. В одной руке большой фонарь, в другой большая и толстая палка.
   - Эй! - крикнула Тай, подивившись, насколько сильно охрипла. - Девочка, подожди!
   Дите остановилось, недоуменно посмотрев на источник шума. Их разделяло порядка двадцати шагов, так что тщательно рассмотреть друг друга они не могли. К немалому удивлению колдуньи, девчушка не испугалась незнакомки, не бросилась бежать, как поступило бы большинство детишек ее возраста, а остановилась, приподняла над головой фонарь и покачала им.
   - Идите ко мне! - крикнула она. Голосок звенел как хрустальный колокольчик.
   Тайдеона чувствовала себя немного глупо, когда неуклюже пробиралась к ней. Взрослая девушка, почти женщина, а так обрадовалась встрече с какой-то соплячкой, которая в младшие сестры ей годится. Но главное: появилось странное чувство защищенности от вечернего леса, холода и, чего всегда больше всего боялась Тайдеона, - одиночества. Любую напасть можно пережить, когда рядом есть друзья и любимые. На них можно сорвать злость, обвинить в собственных провалах и, к чему она прибегала крайне редко, поплакаться в жилетку. Они всегда поймут и простят, разделят ношу.
   - Фу, - Тай утерла жестким рукавом распаренное лицо. - Никогда бы не подумала, что на морозе можно так вспотеть. Да от меня пар валит! И воняет, наверное, как от лесоруба.
   Девчушка улыбнулась. Зубы белые, остренькие, как у белочки, курносый нос, крупные изумрудного цвета глаза. Она втянула носом воздух, ответила, чуть подумав:
   - Нет, от лесорубов пахнет лучше. Хвойной смолой и стружками. А от вас, тетенька, чем-то сладким... слишком сладким, надо сказать.
   Теперь настала очередь улыбаться Тайдеоне. Ей эта девчушка уже нравилась - такая за словом в карман не полезет, не то что тихоня и зубрила Клифорт. Именно от серых мышек следует ждать беды или подлости, за ними не станет! А человек, вот так открыто улыбающийся, и не стесняющийся говорить незнакомке правду в лицо, не обманет.
   - А что это вы, тетенька, делаете в лесу? - девочка нахмурила брови, став до забавности похожей на взрослую даму, отчитывающую нерадивое дитя. - Разве вы не знаете, что по ночам здесь опасно? Тут волки и горные кошки.
   - Поверь, дорогуша, мне совершенно ничего не грозит. Для котиков и волков я гораздо опаснее, чем они для меня. А вот что здесь делаешь ты?
   - Яйца собирать ходила, - важно ответила та. - Дубовицы, это птички такие, вечером улетают из гнездовий. Только тогда можно подобраться к яйцам. Они крупные и вкуснее куриных. Вот.
   Она каким-то невообразимым движением вытащила из корзины большое пятнистое яйцо в шершавой скорлупе. Затем, когда сочла, что незнакомка достаточно на него насмотрелась, спрятала обратно.
   - А волков я не боюсь. У меня палка есть. Да и вообще, не трогают они меня. Никогда.
   Тай изумленно приподняла бровь. Девочка привирала, что, несомненно, поднимало ее в глазах колдуньи.
   - Ну, раз так, ты меня защитишь, - улыбнулась Тайдеона. - Я ищу Березовый Пригорок, ты, случаем, не оттуда?
   - А то! - кивнула девочка. - Здесь больше никто не живет. Только лагерь охотников неподалеку и наша деревня. Меня, кстати, Эрда зовут.
   - Очень приятно, Эрда. Я - Тайдеона. Маг.
   Девушка открыла рот, да так и осталась стоять, недоуменно разглядывая незнакомку. Видно, даже такие бесстрашные болтушки и живчики боятся магии. Народ обжитых земель запуган Бурей, даже минувшие столетия не смогли исправить этого. А в глуши, куда новости из больших городов почти не доходят, этот страх намного глубже.
   - Боишься? - с вызовом спросила колдунья.
   Этот ход себя оправдал. Девчушка хмыкнула, гордо выпятила нижнюю губу и произнесла:
   - Я никого не боюсь. Мой отец - лучший воин в деревне. Брат - зоркий стрелок. А мать - красавица. Разве может меня испугать простой маг?
   - Простой - нет. А я не совсем простой. Смотри, какая могучая магия! - Тайдеона скосила глаз к носу. Девчушка захихикала. - Ладно, Эрда, давай-ка поспешим в деревню. Я устала, замерзла и есть хочу. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя слопал в лесу голодный маг?
   Они выбрались к озеру на диво быстро. Оказалось, что Тай шла совершенно в другую сторону. Над темною водою стелился вязкий пар, у травянистого берега снег таял, впитывался в землю, образуя настоящую топь. Там было много старых, дряхлых плакучих ив, склонивших ветви к озерной глади. Воздух был горячим, влажным и неприятным. Да и само озеро производило какое-то гнетущее впечатление.
   Деревня оказалась крупной. Больше тридцати домов. Здесь же была настоящая дубильня, кузница, два больших каменных амбара и пасека за оградой. Дома немного отличались от тех, что Тай со спутниками видели на севере. Народу хватало, несмотря на надвигающуюся ночь, по улицам шныряла ребятня. В загоне громко мычали коровы и блеяли овцы. Было шумно и светло.
   В таверне спальных комнат не имелось, поэтому пришлось останавливаться на постой в доме вдовы Гротис. Женщина жила одна, свободного места хватало. Вечер Тай провела в большой бочке, до краев наполненной пахнущей хвоей водой, которую, время от времени, она подогревала с помощью колдовства.
   Колдунья настолько вымоталась, что не сумела заставить себя даже проглотить кусок пирога со свининой. Ограничилась кружкой вина с медом и поскорее завалилась спать. Впереди ее ждал трудный день, и, возможно, грандиозное открытие.
   Она вытащила поисковой камень и поглядела на отшлифованную неизвестными мастерами поверхность. Стрелки пылали багрянцем.
  
   Стоит добавить, что слово свое я так и не сдержал. Открыл конверт раньше времени и прочитал ее послание. Почему не стыжусь писать об этом? Потому что в итоге оказался прав; это главное. Все остальное - чушь. Да и ничего особо важного послание в себе не несло. Лишь несколько колкостей, да заверение, что, едва Тай разыщет хотя бы одну Розу, сразу же отправится в город Дарнарум, Дом Мискарелль, где будет поджидать нас столько, сколько понадобится.
  
   На следующее утро она никуда не отправилась. Проснулась словно в огне. Тайдеону трясло, как в лихорадке, шелковая ночная рубашка казалась жесткой и неприятной телу, губы были сухими и потрескавшимися.
   Она встала с кровати, но, не сумев сделать и шага, обессилено рухнула на ложе. Голова стала невообразимо тяжелой, ноги и спина болели так, что слезы на глаза наворачивались. Девушка зарылась в мягкую перину, набитую овечьей шерстью, и натянула до подбородка одеяло.
   - Мне нужно еще немного поспать, - пробормотала она.
   Сон был крепким, но наполненным какими-то совершенно неописуемыми, вгоняющими в холодный пот кошмарами.
   Проснулась Тай от прикосновения ко лбу чего-то влажного и мягкого. Рядом с кроватью сидела Эрда и сосредоточенно выжимала тряпицу в деревянный чан. В воздухе пахло мятой, ромашкой и ягодным чаем, но сильнее всего - уксусом. Волосы девчушки были заплетены в десятки маленьких косичек, которые прижимала к голове широкая бархатная лента. На Эрде красовалось домотканое платье, украшенное вышивкой; поверх него - серого цвета передник.
   - Что ты здесь делаешь? - Тай еле разлепила губы. Каждое слово давалось с трудом, в теле чувствовалась слабость, но боль, по крайней мере, ушла.
   - Меня посадили ухаживать за тобой, - не по годам серьезно ответила Эрда. - Я не боюсь магов, а все остальные девчонки боятся. Трусихи несчастные.
   Следующие четыре дня Тайдеона провела в кровати. Конечно, ей хотелось поскорее отправиться на поиски Роз, тем более, камень полыхал так, что по ночам освещал потолок и стены; приходилось даже накрывать тряпицей. Но такой вот отдых, когда ничего не нужно делать, а за тобой ухаживают и едва ли не с ложечки кормят, затмил собою все. Наконец-то колдунья смогла полностью восстановить силы после многонедельных странствий! Она ела свежеиспеченный хлеб с медом и маслом, пила чай с ежевикой и калиной, изредка даже удавалось уговорить Эрду раздобыть немного вина. Оно стоило здесь совсем недешево, так как торговцы с равнин пригоняли обозы лишь раз в год, но Тай отвыкла от привычки считать деньги.
   Утром пятого дня Тайдеона все-таки заставила себя выйти из дому. Погода благоволила ей, небо очистилось от туч и сияло голубизной: снег вновь немного попугал горцев, но пока не спешил обрушивать на землю свои сверкающие запасы. Просто притрусил утоптанные сугробы, дав ребятне шанс еще немного позабавиться, играя в снежки. Тай в один из вечеров наблюдала за настоящим побоищем, учиненном детишками. Потом настало время "снежных воинов". Забавные фигуры, состоящие из больших скатанных шаров снега, были расставлены вдоль ограды, как стражи. Для устрашения возможного врага им в руки вставили деревянные мечи и детские луки, а для пущей крепости - облили водой.
   Сопровождать Тай вызвалась, как не трудно догадаться, Эрда. Она и местность хорошо знала, и магии не боялась. А еще обещала защитить от волков, потому что не считала магию чем-то серьезным и вообще была презабавной особой.
   От поискового камня теперь толку не стало совсем. Стрелка застыла на одном направлении, что не менялось уже несколько дней. Тайдеона решила, что Розы это все-таки какое-то место, либо же артефакт, запрятанный в горах. Последнее мнилось ей самым верным предположением. Места здесь полудикие, сторонние людишки почти не появляются, а местным, похоже, до всего сверхестественного дела нет. Колдунья решила расспросить девчушку, потому как мелочь зачастую знает гораздо больше родителей.
   - Не понимаю, о каких "интересных или подозрительных" местах ты говоришь, - недоумевала та. - Нет здесь ничего такого.
   - Ну, может быть, легенды какие-нибудь знаешь? - взмолилась Тай. - Духи, демоны, прочая пакость?
   Эрда лишь покачала головой в ответ. Потом нахмурилась, постучала по подбородку указательным пальцем. Проговорила, довольно мило прищурив правый глаз:
   - Хотя... есть наше озеро. Отец говорит, что обычная вода всегда замерзает зимой. Даже в колодце иной раз, когда морозы сильные. А вот озеро - никогда.
   Тайдеона задумалась. Она-то, в отличие от неучей-горцев, не раз слышала про горячие ключи, что бьют из-под земли в горах. Но на чудо это никак не тянуло.
   - Попытка не пытка, - выдохнула колдунья. - Пойдем, Эрда, прогуляемся к вашему озеру. Погода сегодня хорошая... для севера, понятно дело... пройтись по лесу, надеюсь, будет приятно.
   Лес днем и вправду не производил гнетущего впечатления. Тепло одетая, сытая и отдохнувшая, колдунья даже находила особую прелесть в этих осыпанных кристалликами инея деревьях, сверкающих под лучами солнца. Вот только озеро по-прежнему выглядело мрачным. Тай решила, что все дело в плакучих ивах и горячем тумане, стелившемся по-над берегом. Мох на деревьях был влажным и мерзким на вид, в воздухе сильно пахло илом, сырой глиной. Под ногами чавкала жидкая грязь вперемешку с травой и мелкими продолговатыми листочками; здесь было поразительно тихо, и даже легкий ветерок, казалось, прекратил свою бесконечную свистящую песню.
   Берег был довольно крутым и каменистым, спускаться по такому к воде - не простое дело. Тай даже пожалела, что не захотела надевать охотничьи штаны, потому как юбка стесняла движения и всячески мешала. Подол постоянно цеплялся за камни и старые корни, торчавшие из расщелин. Зато Эрда оказалась проворной, как белка, настолько ловко и быстро спустилась на узкую полосу земли между водой и береговой кручей.
   - За все время здесь не поймали ни одной рыбы, - заметила Эрда. - Просто чан с водой, даже водорослей нет... Почему так?
   - Рыба в такой воде жить не сможет... наверное, - Тай пожала плечами.
   Она надавила каблуком на один из усеивавших прибрежную полосу камней. Тот с чавканьем утонул в вязкой глине.
   - Не знаешь, - спросила колдунья, - везде ли здесь вода не достает берега? Мы сможем по этой полосе обойти все озеро?
   - Не помню. Мне оно не интересно совсем. Хотя, рыбак Огден рассказывал, что однажды в грозу он укрылся здесь, в небольшой пещерке. Старшие называли ее... грот! Потом, правда, больше о пещере не вспоминали, потому что в озере рыбы нет, и ходить сюда незачем. Но это я тебе уже говорила.
   Тайдеону заинтересовал этот грот. Она даже вынула из кармана поисковой камень, чтобы проверить стрелки. Те застыли на одном месте, но лишь одна продолжала испускать ровное и мощное свечение. Это немного раздражало колдунью, она надеялась, что стрелки будут указывать направление более точно, но последние две недели указатели оставались неподвижны. Девушка уже начинала опасаться слов Моркоса: а вдруг это горное поселение и есть "Роза"? Сургхулум...
   И что тогда с ним делать? Завести хозяйство, выйти замуж за какого-нибудь охотника и ждать непонятно чего?
   Такое положение дел ее не устраивало.
   Они брели по берегу, по колено увязнув в туманном киселе. Грот нашелся довольно скоро, но вот ведь незадача - вход в него до половины закрывала вода. Каменный свод был низким, стены покрывали капельки влаги и плесень; из глубины пещеры тянуло сыростью. Ничего необычного колдунья не почувствовала. Даже если где-то внутри и был спрятан артефакт, то его защитили скрывающими силу заклятьями. Лезть внутрь не хотелось совершенно, но Тайдеона не привыкла отступать.
   - Подожди меня здесь, - попросила она Эрду. - Не спорь! Там может быть опасно... кроме того, кто-то же должен охранять вход? А вдруг из озера выберется чудовище?
   - Тогда я огрею его палкой! - храбро заявила девчонка, продемонстрировав свое оружие.
   - Отлично. Теперь я спокойна.
   Колдунья сняла плащ, шубу и шерстяную юбку, оставшись в мужских кальсонах, стянутых на голенях и бедрах узкими ремнями, и теплом жакете из овечьей шерсти. Немного подумав, она решила не снимать сапоги. Дно, скорее всего, каменистое, и поранить стопу легче легкого.
   Ободряюще улыбнувшись Эрде, Тай медленно вошла в воду. В одной руке сжимала походную палку, которой водила по дну, чтобы не угодить в яму, в другой - поисковой камень. Вода оказалась горячее, чем можно подумать. Было непривычно и даже немного приятно.
   Пробравшись в пещеру, Тайдеона сосредоточилась на огне и создала небольшой шарик белого пламени, который, потрескивая и сжигая пылинки, устремился под самый свод, заливая все вокруг светом. Такое заклинание давалось непросто, и девушке даже пришлось ненадолго остановиться, чтобы перевести дух. Даже ментальный удар, способный разнести в пух и прах телегу, отнимает меньше сил, чем этот "фонарик". Таковы законы колдовства и магии - создать нечто, чего не существует в природе, гораздо сложнее, чем подчинить себе, скажем, настоящий огонь или ветер. Именно поэтому в школу Наделения на Фростдриме отбирали самых крепких телом и талантливых детей. Каждый артефакт требовал невообразимых усилий, долгих месяцев работы и, о чем колдуны всегда говорили неохотно, изрядного количества жизненных сил. Если после обретения могущества представители других школ жили в среднем до ста семидесяти лет, а некроманты дотягивали до двухсот, то мастера школы наделения сгорали, так и не переступив рубеж первой сотни...
   Тайдеона дошла до дальней стены и остановилась. Грот был крохотным: всего шагов десять в длину и пять в ширину. С потолка свисали сталактиты, на стенах выступил серый солевой налет. Кое-где виднелись узкие разветвленные трещины, из которых сочилась влага.
   Колдунья принялась обшаривать и простукивать стены палкой в поисках пустот и замаскированных ниш. Вскоре ей улыбнулась удача. Измочаленный конец ветки орешника провалился в какое-то углубление под стеной. Охваченная азартом, Тай спрятала поисковой камень в рукав, откинула палку в сторону, а затем рухнула на колени, оказавшись по горло в воде. Сунула руку в расщелину под стеной, пальцы почти сразу наткнулись на нечто твердое. Потребовалось немало усилий, чтобы вытащить большой деревянный ящик, окованный потемневшей от влаги жестью. Ни замков, ни запоров на нем не было.
   Крышка открылась легко.
   Внутри лежали старые рыболовные крючки, поплавки и кусочки железа. По дну плескалась мутная, протухшая вода. В ней плавал заплесневелый хлеб и крупные разбухшие зерна.
   - Снасти! - Тай выронила ящик в воду, и он с каким-то обиженным бульканьем ушел ко дну. - Рыболовные снасти!
   Громко закричав, она ударила кулаками по воде. Ей хотелось обрушить своды пещеры, иссушить проклятое озеро!
   Ярость от разочарования кипела в колдунье, грозя превратиться в беспощадный вихрь, способный снести на своем пути все. Но...
   Девушка вовремя взяла себя в руки. С раннего детства она научилась обуздывать гнев, пряча его за холодным сарказмом и колкими шутками. Справилась и в этот раз, ограничившись лишь грязным ругательством, от которого непременно сделалось бы дурно даже старому пирату.
   Тайдеона увидела, как сквозь взбаламученную воду пробивается сияние. Это был поисковой камень, выпавший из ее рукава. Девушка достала его и стерла с гладкой поверхности ил и грязь...
   Стрелочка медленно изогнулась, указывая колдунье за спину.
   - Тай, ты здесь? - послышался взволнованный голос Эрды. - Я слышала, как ты кричишь.
   Но Тайдеона не отвечала. Она встала на ноги и вперила взгляд в дитя, которое все последнее время находилось рядом с ней. С одежды колдуньи стекала вода, ее волосы промокли от брызг и легкого пара, который задувал внутрь ветер. Но она не обращала на это ровным счетом никакого внимания.
   - Не может быть, - только и сумела вымолвить колдунья. - Я в это не верю.
  
   Смута. Так окрестили это время теперь.
   Кто даст оценку нашим поступкам? Вряд ли верные подробности сохранятся в летописях. Как говорят философы: история - шлюха, прогибающаяся под тех, кто стоит у власти. Не исключено, что в конечном итоге вся наша компания окажется бандой отъявленных подонков.
   Но мне плевать. Я уверен - мы все сделали правильно.
   Поэтому и стараюсь записать все так, как было на самом деле.
   Я не ставлю точку в этой истории. Лишь откладываю исписанную кипу листов, чтобы взяться за новую.
  
   Глава 24
   Дорога обрывается
  
   Лоббер Солье пришел в себя от боли, что пронзала его голову раз за разом.
   Он находился в душном, темном подвале, в котором воняло кровью, мочой, потом и горелой плотью. Проведя языком по кровоточащим деснам, из которых торчали осколки зубов, колдун жалобно заскулил. Все, произошедшее с ним за последние дни, оказалось явью, а он так надеялся, что это просто кошмар.
   Колдун помнил, как некоторое время брел к тракту, по колено увязая в снегу. Его окружали поля, кое-где виднелись голые кусты и рядки березняка. Устал, задыхался морозным воздух и страшно замерз. Когда на тракте появилась знакомая повозка, с облаченном в серый балахон орром на козлах, Лоббер обрадовался и прибавил шагу.
   А потом - тьма.
   Бесконечная боль и отсутствие надежды на спасение.
   Как только он осознал весь ужас своего положения, ожоги и глубокие раны на теле дали о себе знать.
   "Раскаленные гвозди, щипцы и много, очень много едкой соли!"
   В сумраке кто-то зашевелился. Колдун узнал своего палача: обнаженный торс, кожа цвета эбенового дерева, на голове бесформенный мешок с широкими прорезями для глаз.
   Страх накатил сокрушающей волной.
   Лоббер, прикованный к стене за запястья и голени, попытался призвать на помощь магию, сокрушить ничтожного ублюдка, у которого в одной руке зажат длинный гвоздь, а в другой молоток. Спалить дотла поганый подвал, расквитаться за каждую унцию боли! Но дар продолжал молчать.
   - Отвечай, - приказал мучитель.
   - Я... я... вам все уже рассказал! - прошипел Солье. - Шкатулка у Мелгера. Они остались в Эрьярграде, когда я убежал. Ищите их там или в столице севера!
   - Ты говорил, что с вами странствовала еще одна колдунья, - незнакомец коверкал слова так, словно у него во рту было полно воды. - Куда ушла она?
   Лоббер сцепил остатки зубов, в надежде молчанием спасти жизнь Тай, и истово молил всех богов на свете, чтобы дали ему возможность перетерпеть боль.
   Но боги остались глухи к мольбам.
   - Розы! - заорал он, когда до сумасшествия оставалось совсем немного. - Боги... как больно... Она ищет проклятые Розы, чтоб вы все передохли...
   Последним, что осталось в памяти колдуна, был плотный мешок, который ему натянули на голову, и ощущение жесткой веревки на шее.
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"