Кюнемес. Машинерия

Машинерия

Но техника хочет овладеть духом

и рационализировать его, превратить

в автомата, поработить его. И это есть

титаническая борьба человека

и технизируемой им природы.

Веядреб Ялокин

Квартет ля-минор.

1-ая часть. Nicht zu schnell.

Г. Малер

На светлой поляне в роще из густых древовидных папоротников и саговников паслась семья диплодоков. Огромные серые динозавры вытягивали свои длинные шеи, срывали и глотали сочные листья папоротников. Вдруг глава семейства настороженно замер. До него донесся далекий рык хищников. Промычав, диплодок двинулся в чащу, неуклюже поворачивая своим мощным хвостом. За ним двинулись и остальные члены семейства.

В трехстах метрах от поляны на утоптанной песчаной дороге появилась необычная кавалькада. Два запряженных тираннозавра бежали, издавая протяжный рык, когда всадники натягивали вожжи. Это ехал директор швейной фабрики "Триумф" Ладарц и сопровождавший его секретарь Ларенуф. Ладарц, как обычно, утром ехал из замка на обход своей фабрики.

- Говорят, скоро появятся машины на паровых двигателях, - говорил Ларенуф. - И Ёньлац утверждает, что через десять лет эти паровые повозки полностью вытеснят с наших улиц тираннозавров.

- А кто такой этот Ёньлац? - поинтересовался директор фабрики.

- А вы не слышали? - удивился секретарь. - Это изобретатель из Цога. К нам в Траднац на этих выходных выставка машин приезжает, так вот он, кажется, там будет.

Они повернули направо и выехали на объездную дорогу вокруг Траднаца. Слева по-прежнему тянулся густой папоротниковый лес, справа на склоне холма ровными, стройными рядами протянулась плантация гинкго. Вскоре всадники пересекли не так давно прорытый неширокий канал, связывавший город с судоходной рекой, на водной глади которого одиноко белели паруса небольшой баржи. В лесу показался просвет, и из-за поворота вынырнуло аккуратное кирпичное строение швейной фабрики. Плантация гинкго тоже закончилась, уступив место усеявшим склон ветрякам, дававшим энергию для фабрики. Всадники въехали в широкие ворота и, обогнув здание фабрики, оказались в высокой кирпичной пристройке, где находились стойла. Там директор и секретарь остановились.

- Молодец, Воевода! - похвалил Ладарц своего тираннозавра и похлопал его рукой по кожистому боку. Затем сбросил вниз веревочную лестницу и спустился на землю. Там директора уже поджидал Ларенуф.

- Ваш Смельчак завтракал? - поинтересовался Ладарц, кивнув в сторону тираннозавра секретаря.

- Да, - кивнул Ларенуф.

- Я бы мог оставить ему мяса, - заметил директор.

- Не стоит, - махнул рукой секретарь.

Ладарц повернул встроенный в стене рычаг, и помещение заполнилось неслышной для человеческого уха вибрацией. Она обволакивала кожу динозавров, и те, тихо рыча, опустились на пол.

- Пусть отдохнут, - проговорил директор и вслед за своим секретарем вошел через дверь внутрь фабрики.

В огромном помещении, объединявшем в себе все цеха, гремели, грохотали, жужжали десятки станков. Крутились катушки, нитки разматывались между агрегатами, окрашивались в чанах и заползали в ткацкие станки, кроилось полотно, стучали швейные машины.

- Знаете, меня удивляют ваши ежедневные обходы, - заметил Ларенуф. - Вы же прекрасно знаете, что у вас единственная механизированная швейная фабрика в стране, одна из лучших в мире. Что тут может случиться?

- Чтобы всюду был порядок, нужно, по крайней мере, не запускать себя и следить, чтобы в твоей голове тоже был порядок, - ответил Ладарц. - Тогда ничего и не случится.

За ткацкими и кроильными станками, за швейными машинами сидели женщины в зеленых блузках. Когда Ладарц проходил мимо работниц, они здоровались с ним. Но директор смотрел только на одну из швей, с зелеными глазами, темными волосами, подстриженными под каре, и перьями археоптерикса за ушами. Каждый день Ладарц осведомлялся у Тъялы, как идут дела на фабрике. Директор был влюблен в нее, но никогда не выдавал свои чувства ни одним мускулом лица. Тъяле было уже тридцать восемь, она была замужем и имела дочь. И не в правилах Ладарца было вмешиваться в уже сложившуюся жизнь, несмотря на его широкие полномочия.

- Как работается? - поинтересовался у швеи директор.

- Хорошо, - улыбнулась Тъяла.

- Не сильно загружены? Успеваете?

- Все в порядке.

- Хо-ро-шо, - раздельно произнес Ладарц.

У директора было хорошее настроение. Он развернулся и побежал обратно к двери, лавируя между станками и только каким-то чудом не задевая тянувшиеся с катушек нитки. Швеи, улыбаясь, покачали головой. Их сорокалетний начальник часто удивлял своими чудачествами.

На пороге у выхода в стойло Ларенуф догнал Ладарца.

- Какие-нибудь распоряжения будут? - спросил секретарь.

- Никаких, - сказал директор. - Ступайте. Я еще вечером заеду.

И он почти выскочил в приоткрытую дверь.

Замок Ладарца находился в пяти километрах от фабрики "Триумф". Он представлял собой пять башен в виде вытянутых пирамид, которые были соединены между собой стенами и мостовыми переходами. Зубчатый силуэт замка красиво выделялся на широком сером гранитном выступе, вокруг которого был выкопан теперь уже обмелевший защитный ров.

Ладарц въехал во внутренний дворик своего замка, оставил в стойле Воеводу и отправился по лестнице главной башни наверх. Там его встретил единственный оставшийся в замке пожилой слуга.

- Что прикажете, господин? - спросил он.

- Кинь, пожалуйста, Воеводе мяса на обед, - вспомнил директор фабрики.

- Что-нибудь еще?

- Нет, ступай.

Ладарц пошел в свой кабинет. Путь владельца замка проходил по длинному мраморному залу, на стенах которого висели массивные портреты в позолоченных рамах. Это была родовая галерея. Ладарц всегда замедлял здесь свой шаг, всматриваясь в лица своих предков, у последнего портрета - портрета его отца - директор фабрики останавливался. Отец, седой, с белоснежными пушистыми бакенбардами, казалось, заглядывал в душу своему сыну, и Ладарц чувствовал, что на нем сконцентрировались сейчас все надежды их рода. Впрочем, ему было чем гордиться - фабрикой "Триумф", которая выпускала треть продукции легкой промышленности страны. Одно лишь омрачало душу Ладарца - он был старым холостяком. Он вел свою спокойную, размеренную жизнь и не мог уйти с этого намеченного курса, чтобы найти себе избранницу и обзавестись семьей. Вот почему взгляд отца с портрета казался Ладарцу укоризненным. Еще тридцать-сорок лет, подумал владелец замка, и его портрет станет в этом ряду последним.

Ладарц пошел дальше. Миновал охотничий зал, где были развешаны черепа огромных размеров, а стену украшали панно с изображением сцен из жизни дикой природы, деревянный зал, где паркет, мебель и вставки в стены были сделаны из араукарии, покрытой темно-коричневым лаком, зеленоватую столовую, где, казалось, от самих стен исходит приятная прохлада, роскошную оранжерею с изумрудной зеленью папоротников и саговников.

Наконец он вошел в свой просторный кабинет. Тут стоял блестевший лаком араукариевый письменный стол, маленький кожаный диван, высокий книжный шкаф, несколько полок, на которых теснились его многочисленные коллекции. Коллекционирование было страстью Ладарца. Он собирал все, что ему приходило в голову, но никак не мог остановиться на чем-то одном и постоянно то забрасывал, то начинал снова. Ладарц коллекционировал морские пейзажи, серебряные чернильницы, графины из вулканического стекла, гинкговые трости, гипсовые статуэтки динозавров, входные жетоны на театральные представления... На разбор коллекций у директора фабрики всегда уходило много времени, но этот процесс доставлял ему удовольствие. Вот и теперь, сев за письменный стол, Ладарц открыл ящик и достал оттуда кипу старых серых конвертов из-под писем - он коллекционировал почтовые печати, которые ставились в зависимости от города, в котором проживал адресант, и обозначали гербы этих городов. Вот зеленый саговник - символ Траднаца, а вот синий парусник - герб портового Цога. Перед глазами Ладарца замелькали серебристые диплодоки, желтые гинкго, коричневые аллигаторы, красные птеродактили, золотистые аммониты, черные тираннозавры, фиолетовые араукарии, квадратные, круглые, овальные, треугольные, ромбовидные штемпели. Наконец владелец замка отложил в сторону последний конверт, аккуратно спрятал коллекцию в нужное место ящика стола и задвинул его. С минуту Ладарц сидел в нерешительности, потом поднялся, подошел к массивному гранитному подоконнику и завел граммофонную пластинку. Директор фабрики лег на диван, закрыл глаза и погрузился в звуки могучей музыки. Сначала мелодия была торжественная и отрешенная, потом на смену ее пришло спокойное величие.

Ладарц посмотрел на свои карманные часы. Оставалось полчаса до окончания рабочей смены. Владелец замка поднялся и вышел из кабинета. Нужно было ехать на фабрику: пришло время вечернего обхода.

III

На полпути между "Триумфом" и городом находилось фабричное кафе. Обычно работники и работницы фабрики заполняли его во время обеда. Вечером только некоторые рабочие, в основном, которые жили на другом конце Траднаца, забегали сюда, чтобы выпить папоротникового чая. Вот и сейчас в кафе сидели только две посетительницы - Тъяла и ее белокурая подруга-швея. Бармен с широким бритым лицом и жирными черными волосами лениво протирал стеклянные бокалы.

В кафе вошел бродяга в ободранном сером плаще с капюшоном. Бармен недовольно уставился на него. Бармен не любил, когда в кафе заходили представители низшего класса, но сам Ладарц постановил, что их нужно обслуживать, как обычных граждан. Поэтому бармен презрительно посмотрел на бродягу, положившего на стойку несколько серебряных монет.

- Дай чего-нибудь поесть, - прохрипел бродяга, подозрительно пряча грязное лицо в тени капюшона.

- Что мне дать тебе поесть на такие деньги? - раздраженно проговорил бармен.

- Что-нибудь, - повторил бродяга.

- Жди, сейчас принесут жареных семян гинкго.

Бродяга поплелся в самый дальний конец кафе и сел за столик недалеко от разговаривавших швей.

- Гнать надо вас в шею, - провожая глазами бродягу, пробурчал себе под нос бармен, - да хозяин добрый.

Между тем швеи пили папоротниковый чай и вели оживленную беседу. Бармен, снова начавший от скуки протирать давно уже чистые бокалы, невольно прислушался к их разговору.

- Как тебе работа с новыми машинами? - поинтересовалась Тъяла.

- Нормально. Стало легче работать, - ответила ее белокурая подруга.

- Оно-то так, легче, но... я как-то больше стала уставать, - заметила Тъяла.

- Да, что-то есть такое, - согласилась подруга.

- Раньше, когда я все делала вручную, я могла в любой момент остановиться, сделать передышку, перекинуться словом с соседкой. А теперь надо все время следить за машиной и остановиться невозможно, потому что все поставлено на конвейер, ткани все идут и идут, только успевай работать. Домой прихожу усталая, разбитая, как будто целый день что-то грузила, - пояснила Тъяла.

- Да, я тоже сильно устаю, - кивнула подруга.

- На мужа и на дочь времени почти не остается. Знаешь, раньше я чувствовала, что вкладываю в свою работу душу, а теперь... как будто все кругом чужое, не твое...

Чай был допит. Тъяла задумчиво повертела в руке чашку и поставила ее на столик.

- Пошли, - вздохнув, поднялась швея со своего места. Подруги вышли из кафе. В помещении остался только бродяга.

- Ишь, как уплетает за обе щеки, небось, трое суток ничего не ел, - проворчал сам себе бармен, увидев, как бродяга быстро расправляется со своим блюдом. - Гражданин! Мы уже закрываемся!

- Сейчас, - отозвался бродяга из дальнего угла кафе. Он отставил в сторону пустую тарелку, поправил капюшон и вышел из помещения.

- Вот народ! - насмешливо махнул головой бармен и стал в сотый раз протирать один и тот же бокал.

На следующий день, когда Ладарц вернулся в замок после вечернего обхода, он услышал неспокойное бренчание металлических пластинок. Это звонил телефон. Директор фабрики поднял трубку.

- Слушаю.

- У нас пожар! - кричал на другом конце провода Ларенуф.

- Что?

- Лес загорелся, и огонь уже перекинулся на фабрику!

- Еду, - бросил трубку Ладарц и бросился бегом к Воеводе. Через несколько минут владелец замка уже мчался по дороге на своем тираннозавре. Загнанный динозавр рычал, роняя на землю потоки слюны.

- Потерпи, касатик, потерпи... - приговаривал директор фабрики Воеводе.

Но когда Ладарц выехал на объездную дорогу, тираннозавр в ужасе зарычал и остановился. Из леса за каналом валил сизый дым, в воздухе пахло гарью, и Воевода в панике хотел повернуть обратно. Директору фабрики пришлось отъехать на безопасное расстояние и спуститься по лестнице с тираннозавра.

- Стой здесь! - показал пальцем вниз Ладарц и бросился бегом по дороге к фабрике.

Огонь пылал в лесу. Трещали саговники, их стволы загорались как спички и скручивались раскаленными спиралями. Было слышно, как гудело пламя, карабкаясь по кронам древовидных папоротников. Лесную чащу застилала пелена едкого дыма, из которой проступали пылавшие факелы древесных крон. Когда Ладарц добрался до ворот своей фабрики, он увидел несколько обугленных стволов, протянувшихся от леса к кирпичному зданию. Видимо, от них и загорелась фабрика. Огонь уже бушевал в левом крыле строения, пожирал контейнеры с нитками, выбрасывая через выбитые окна тлевшие обрывки и щепки.

Директор фабрики разыскал своего секретаря. Он стоял в толпе возле ближайшего к дороге ветряка.

- Кто-нибудь пострадал? - запыхавшись, спросил Ладарц.

- Слава Богу, рабочая смена закончилась, к тому времени все уже вышли, - проговорил Ларенуф.

К фабрике начали прибывать пожарные расчеты. На тираннозаврах были надеты огромные красные шлемы с темными стеклами, чтобы животные не боялись огня. Пожарные стали разворачивать шланги по дороге, чтобы качать воду из канала. Вскоре из шлангов полилась вода, но огонь был уже слишком силен, чтобы его можно было потушить. Пламя полыхало уже во всей фабрике. Огонь съедал внутренности дорогих станков и машин, плевался через окна несгоревшими хлопьями тканей. Ладарц неподвижно стоял напротив пылающей фабрики на опасном расстоянии от нее, но на его лице не дрогнул ни один мускул. Ларенуф решил, что так директор фабрики показывает свою гордую непоколебимость перед стихией. Не исключал секретарь и другого варианта: Ладарц позировал перед репортерами, только что прискакавшими на тираннозаврах со своими камерами-обскурами. Может быть, владелец замка хотел, чтобы фотография с ним на фоне сгоравшей фабрики обошла на следующий день первые полосы всех газет.

Наконец на площадку прибыл, тяжело переваливаясь, рогатый трицератопс с красным шлемом. На его спине лежал огромный стальной агрегат - нагнетатель углекислого газа. Двое пожарных стали раскачивать длинный красный рычаг. Толпа вместе с Ладарцем и Ларенуфом посторонилась подальше к ветрякам. Сухой лед внутри нагнетателя стал испаряться, и из трубы агрегата вышло большое облако углекислого газа. Оно проникло внутрь фабрики, останавливая огонь. Пламя было сбито, пожарные со шлангами стали тушить отдельные тлевшие очаги.

С динозавров стали снимать шлемы, и животные некоторое время тяжело дышали. Один тираннозавр, увидев трицератопса, грозно зарычал. В ответ хищнику тот прохрипел, выставив вперед метровые рога.

- Парни, не ссорьтесь, - сказал динозаврам один из пожарных.

Внутрь фабрики по-прежнему нельзя было войти: боялись обрушения крыши. Поэтому Ладарц через окна попробовал оценить ущерб, причиненный пожаром. В помещении стояли покореженные корпуса обгоревших станков, на полу в куче пепла лежали отлетевшие шестерни и втулки. Стало ясно, что оборудование уже не восстановить.

Ладарц медленно ехал на Воеводе по дороге в замок. Директор фабрики задумчиво молчал. Его сопровождал Ларенуф, пытавшийся хоть как-то поднять настроение своему начальнику. Секретарь говорил, что они еще все восстановят, что все наладится, что он готов найти хороших спонсоров.

- К тому же вы застрахованы, - вспомнил Ларенуф. - Предоставьте это дело мне, и я выужу из страховой компании столько, что вы построите на эти деньги две такие же фабрики.

Ладарц по-прежнему молчал. Казалось, он думал о чем-то своем и не обращал внимания на пустую болтовню секретаря.

Они приехали в замок. Ладарц слез с тираннозавра и стал подниматься в главную башню. Секретарь шел рядом с директором, расписывая ему планы на будущее, видимо, абсолютно уверенный в том, что своими разговорами он оказывает неоценимую услугу своему начальнику. Наверху владельца замка встретил пожилой слуга. Ладарц сказал ему бросить мяса тираннозавру. Потом директор фабрики вошел в родовую галерею. Он проходил ее медленнее, чем обычно, наконец остановился напротив портрета отца и очень долго всматривался в его серые глаза.

- Слушайте, а может, этот пожар был не случайным? - предположил Ларенуф. - Может, это был поджог?

- С чего вы взяли, что это мог быть поджог? - спросил Ладарц, не отводя взгляда от портрета. - Кому это надо?

- Тому, кому это выгодно. Конкурентам, - невозмутимо ответил секретарь. - Ведь вам все завидуют.

- Ну, и кто бы мог на это пойти?

- Мало ли кто. Например, Нешкнаф.

- Директор "Фаворита"? Не в жизни. У него и так все хорошо.

- Хорошо, но не отлично. Давайте, я приглашу лучшего в Траднаце сыщика, и он проведет расследование, - предложил Ларенуф.

- Пожалуйста, - пожал плечами Ладарц. - Хотя я не вижу в этом смысла.

- Не беспокойтесь, я все улажу. Он еще сегодня узнает все подробности этого дела. До свидания! - уже с лестницы послышался голос секретаря.

- До свидания, - пробормотал владелец замка, еще раз задумчиво посмотрел на портрет отца и неспешно отправился к себе в кабинет.

Через два дня Ладарц собрал у себя в замке в красной гостиной всех работников швейной фабрики. Ларенуф стоял у входа в зал вместе с приведенным им сыщиком и хвастался, как он получал деньги в страховой компании. Сыщик, молодой, в модных очках с ромбовидными линзами, из уважения к собеседнику молчал, хотя секретарь уже изрядно утомил его.

- Отправился с агентами на фабрику, показал все недочеты в их работе, - рассказывал Ларенуф. - Представляете, я чуть не разорил страховую компанию! Девять миллионов - это не шуточные деньги!

В другом конце просторной гостиной у окна стоял Ладарц. За окном шел дождь. Его капли медленно скатывались по стеклу, оставляя за собой водяные дорожки; они то сменяли направление, сливаясь с ближайшими каплями, то впадали в соседние потоки. Директор фабрики некоторое время заворожено смотрел на это таинственное действо, потом повернулся к залу.

- Все собрались? - владелец замка обвел глазами присутствовавших. В его механизированной фабрике работало всего восемьдесят пять человек.

- Внимание, дамы и господа! - начал Ладарц. - Я собрал здесь всех вас, чтобы сделать одно важное сообщение. В связи с тем, что пожар уничтожил все имущество нашей фабрики, я принял решение не восстанавливать ее.

Послышался недовольный возглас рабочих.

- Это еще не все, - заметил владелец замка. - Наша фабрика была застрахована на круглую сумму. От страховой компании мы получили девять миллионов компенсации. Эта сумма будет поровну разделена между вами, так что каждый из вас получит по сто тысяч наличными.

Рабочие зашумели, переглядываясь и не веря своим ушам. Этими деньгами можно было обеспечить себя до конца жизни. Ладарц поймал на себе удивленный и благодарный взгляд Тъялы.

- Я думаю, что вы с умом потратите эти деньги, - закончил он. - Спасибо за внимание!

Рабочие стали удаляться, в недоумении переговариваясь между собой. Владелец замка подошел к секретарю и сыщику.

- Я удивлен, - признался Ларенуф. - Вы поступили в высшей степени благородно. Только не жаль ли вам фабрику?

- Нет, - усмехнулся Ладарц.

Сыщик тоже уважительно покачал головой.

- Позвольте представить вам сыщика Летиберца, - сказал секретарь. - Он будет заниматься нашим делом.

- Очень рад нашему знакомству, - Летиберц пожал руку владельцу замка. - Особенно после такого обстоятельства.

- Вы уже приступили к делу? - поинтересовался Ладарц.

- Да, был на месте пожара, но следов поджога не обнаружил. Впрочем, это неудивительно - пожарные со своими тираннозаврами давно уничтожили все следы, - объяснил сыщик.

- Может, у вас есть какие-нибудь вопросы ко мне? - спросил владелец замка. - Спрашивайте, не стесняйтесь.

- Нет, у меня к вам нет никаких вопросов, - ответил Летиберц. - Я только хотел поинтересоваться, почему вы решили не восстанавливать фабрику. Она ведь приносила доход, а за страховку вполне можно было выстроить ее заново.

- Да, можно было, - согласился Ладарц. - Но для того чтобы приобрести все эти станки и машины, мне пришлось помотаться по всему миру. Я заказывал их в разных странах, на разных заводах, и я подумал, что мне уже будет не под силу провернуть все это снова.

- Понятно, - кивнул сыщик. - В таком случае разрешите откланяться! Пойду искать след.

Владелец замка поклонился. Летиберц в сопровождении секретаря вышел из гостиной. Ладарц остался один.

Директор швейной фабрики "Фаворит" Нешкнаф вернулся домой за два часа до окончания рабочей смены. Он жил в небольшом уютном особняке на окраине Траднаца, в километре от своей фабрики. Войдя в прихожую, Нешкнаф бросил шляпу на полку, посмотрел на себя в зеркало и, поглаживая бритый подбородок, отправился к себе в кабинет.

- Это ты, дорогой? - послышался из столовой голос его супруги.

- Да, это я, - директор "Фаворита" резко остановился и свернул под прямым углом в столовую. Его жена, Царзова, уже немолодая поседевшая женщина, поцеловала супруга, протягивая ему свежий выпуск газеты.

- Вот, смотри, - проговорила жена. - Мы неплохо вышли на этой фотографии.

Это была статья о семье Нешкнафа. Приглашенный пару дней назад к ним в особняк репортер писал о крепких семейных узах Нешкнафа и Царзовы и поместил в газете фотографию, на которой был изображен муж, обнимавший свою жену, и их сын, студент Цогского университета, специально приехавший в этот день домой. Статья была заказана директором "Фаворита", но все в семье были безумно рады ей.

Нешкнаф довольно промычал и поцеловал жену.

- Я возьму почитать, - сказал он, выходя из столовой.

Директор "Фаворита" уже был у двери в свой кабинет, когда из коридора послышалось бренчание телефона.

- Дорогая, я подниму, - крикнул Нешкнаф, резко разворачиваясь на носках. Он поднял трубку.

- Я слушаю, - громко произнес директор "Фаворита", но вдруг резко перешел на полушепот: - Мулга, я тебе сколько раз говорил не звонить мне домой. Сегодня не могу.

- Кто там? - высунулась из столовой жена.

- Это с фабрики, - ответил Нешкнаф и тут же бодро проговорил в трубку: - Мы обсудим этот вопрос завтра. До свидания!

Директор "Фаворита" положил трубку.

- Звонят и звонят, - пожаловался супруге Нешкнаф. - Без меня ничего решить не могут!

- Ты мой работяга! - ласково посмотрела на мужа Царзова. Тот снова направился в свой кабинет.

- К нам сегодня сыщик заходил по делу Ладарца, - сказала жена. - Спрашивал, где ты был во вторник в пять часов вечера.

Директор "Фаворита" резко остановился.

- И что ты ему ответила?

- Что ты был дома, - проговорила Царзова. - Ты ведь был дома?

- А где же мне еще быть? - раздраженно произнес Нешкнаф и быстро зашагал к себе в кабинет.

VII

На следующий день сыщик Летиберц подошел к особняку Нешкнафа, когда там никого не было дома. Усатый швейцар в блестящей синей фуражке стоял у входа в дом.

- Хозяин есть? - поинтересовался сыщик.

- Нет, никого дома нет, - ответил швейцар.

- Я сыщик, - показал Летиберц документы. - Можно задать вам пару вопросов?

- Конечно, задавайте.

- Вы хорошо помните, когда кто заходит и выходит из дома, не так ли?

- Ну, да, так.

- Помните вторник? Был ли хозяин дома в пять часов вечера?

- Конечно, был.

Сыщик достал из кармана золотую монету.

- Ну, а если подумать? - спросил он.

- Если подумать, - усмехнулся швейцар, забирая монету, - то его не было.

- А хозяйка была?

- И хозяйки не было.

- А когда хозяин вышел из дома?

- Да около четырех.

- И куда пошел?

- Да откуда же мне знать? - развел руками швейцар. - Наверное, на фабрику, он пошел в ту сторону.

- Хорошо. Спасибо вам за неоценимую помощь следствию! - Летиберц похлопал по плечу швейцара и направился по песчаной улице в сторону фабрики "Фаворит".

Сыщик шел по узкому тротуару мимо четырехэтажных домов с зелеными трехгранными колоннами. Мимо него, разбрызгивая лапами песок, то и дело пробегали тираннозавры с таксистами наверху. С двух боков ящеров висели длинные желтые корзины с пассажирами, которых высаживали на специальных балконах на третьем этаже домов. Наконец город закончился, и улица вышла на объездную дорогу. Летиберц свернул влево и вскоре увидел длинные одноэтажные цеха фабрики "Фаворит". На выезде из широких ворот показалось два трицератопса, груженых деревянными контейнерами. Сыщик повернул туда.

У выхода из ободранного склада Летиберцу встретился угрюмый грузчик с недовольным выражением лица.

- Кто вы такой? - раздраженно спросил он.

- Сыщик Летиберц.

Взглянув на документы, грузчик подобрел:

- А, так бы сразу и сказали.

- Можно вам задать пару вопросов?

- Задавайте.

- Вы не помните, не приходил ли ваш начальник на фабрику во вторник в районе четырех часов или половины пятого?

- Нешкнаф? Приходил, но внутрь не заходил. Мелькнул здесь пару раз, возле склада, и исчез.

- А куда, не знаете?

- Я что, слежу за ним? Ходит, ну и пусть ходит. Ушел - и слава Богу!

- Спасибо, - поблагодарил грузчика Летиберц и вышел на объездную дорогу.

Если Нешкнаф в половине пятого был у фабрики, он мог пройти по безлюдной объездной дороге километр и оказаться возле канала. Там он мог совершить поджог как раз около пяти вечера. Поджигал с другой стороны канала, чтобы огонь не угрожал "Фавориту". Впрочем, это гипотеза. Но тогда зачем врать? Возле фабрики промелькнул, но внутрь не входил. Очень подозрительно. Видимо, он все-таки совершил поджог.

С этими мыслями довольный сыщик отправился в город.

VIII

Вечером следующего дня Нешкнаф решил посетить только что открывшуюся в Траднаце выставку машин. Естественно, в первую очередь он интересовался ткацкими станками и швейными машинами, но также было любопытно узнать о новинках техники.

В огромном павильоне стоял невообразимый шум. Сразу у входа знаменитый изобретатель Ёньлац предлагал за одну золотую монету прокатиться на его паровой повозке. Подросток в сером картузе с медным рупором в руках пытался перекричать оглушающий гул машин:

- Спешите! Только у нас! Чудо прогресса - паровая повозка настоящего кудесника техники, инженера Ёньлаца!

Далее потянулись стенды различных отраслей промышленности. Перед глазами Нешкнафа потянулись бесконечные шеренги вывших, гудевших, визжавших, дребезжавших, грохотавших машин. Крутились шестерни, вращались втулки, по шкивам скользили ремни передач, сгибались коленчатые валы, двигались поршни, вертелись храповики. Тысячи деталей сотен машин работали в поразительно четком, дьявольском темпе.

- Подыскиваете себе машинки на фабрику? - послышался ехидный голос за спиной директора "Фаворита".

Это был Летиберц.

- Простите, не имею честь... - начал Нешкнаф.

- Сыщик Летиберц, - он показал документы.

- А, моя жена говорила о вас, - вспомнил директор "Фаворита".

- И все-таки мне хотелось бы узнать от вас лично, где вы находились во вторник в пять часов вечера?

- Дома. И жена моя подтвердит это.

- Но ее тоже не было дома.

- Как это не было? - возмутился Нешкнаф.

- Очень просто, - развел руками сыщик. - Зато у меня есть достоверные сведения, что в половине пятого вас видели возле вашей фабрики, причем, что самое интересное, ни в один цех вы не вошли. Что же вы в это время делали?

- Не ваше дело, - огрызнулся директор "Фаворита".

- Если вы мне не ответите, я отвечу за вас.

- По какому праву?..

- Вы прошлись по объездной дороге к фабрике вашего главного конкурента и устроили поджог.

- Чушь! - бросил Нешкнаф.

- Отнюдь. Все было именно так.

- Вы меня обвиняете?

- Обвиняют, господин Нешкнаф, в суде, я всего лишь констатирую факты, - заметил Летиберц. - Спрашиваю вас в последний раз, где вы были во вторник в пять часов вечера?

- Я не буду вам отвечать.

- Что ж, я хотел по-хорошему, но вы сами вынуждаете меня, - сыщик достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги. - Вот ордер на ваш арест.

- Что? Да как вы смеете? - закричал директор "Фаворита", заглушая гул машин.

- Господин Нешкнаф, вы арестованы как подозреваемый в деле о поджоге швейной фабрики "Триумф", - спокойно продекламировал Летиберц. - И, пожалуйста, без глупостей, у выходов дежурят полицейские.

Директор "Фаворита" обреченно поплелся вслед за сыщиком в сторону выхода из павильона. Их провожали громогласные овации ликовавших механизмов.

Через неделю состоялось заседание суда. Оно происходило в просторном светлом помещении с высокими окнами. На широких араукариевых скамьях сидело несколько свидетелей, в основном, рабочие фабрики "Фаворит". В углу находилась трибуна обвинителя. Адвокат с рыжей клиновидной бородкой в очках стоял за трибуной напротив заключенного Нешкнафа, задумчиво сидевшего в зарешеченной камере. В другом углу сидел потерпевший Ладарц. Он был бледен и заметно нервничал, как будто судить должны были его. Рядом с бывшим директором "Триумфа" сидели Ларенуф и Летиберц. У них был бравый вид: сыщик был доволен результатами своего расследования и сидел, заложив ногу за ногу, бывший секретарь презрительно рассматривал директора "Фаворита".

Наконец за трибуной с изображенным на ней сжатым кулаком показался пожилой судья. Послышался удар гонга, и судья объявил заседание открытым.

Сначала судья сказал краткую вступительную речь. Затем стали говорить свидетели. Среди них был и грузчик, которого спрашивал о директоре "Фаворита" Летиберц. Потом обвинитель начал пространную речь, в которой он высокопарно обличал страшное преступление Нешкнафа. Торжественность этого выступления, правда, терялась за проскакивавшими то тут, то там канцелярскими оборотами.

- Протестую, - не выдержал адвокат. - Следствию не было представлено ни одного вещественного доказательства поджога.

- Однако согласно действующему уголовному законодательству, вина подсудимого будет считаться доказанной, пока он не расскажет следствию, где он находился в момент возгорания, и не представит свидетелей, которые это подтвердят, - невозмутимо отчеканил обвинитель.

- Протест отклонен, - произнес судья.

"Неужели мне придется признаться, что я был у любовницы? - подумал в это время Нешкнаф. - Какой это будет позор! Или все-таки не стоит спешить? Что лучше - потерять репутацию образцового семьянина или отправиться в тюрьму, прикинувшись жертвой несправедливости? Все равно в мою виновность никто не поверит".

Тем временем судья стал зачитывать приговор. Вдруг бледный, как бумага, Ладарц поднялся со своего места.

- Ваша справедливость, разрешите обратиться к суду, - нервно проговорил он.

- С чем? - удивился судья.

- С чистосердечным признанием.

Зал пришел в замешательство. Потрясенный Ларенуф даже вскочил со своего места.

- Разрешаю, - сказал судья.

- Это я совершил поджог собственной фабрики, чтобы получить страховку.

Да, это он, Ладарц, сжег свою фабрику "Триумф", как ни трудно было всем в это поверить.

Владелец замка часто переодевался бродягой и посещал фабричное кафе, чтобы подслушивать разговоры рабочих. Таким образом он хотел проникнуться их проблемами. Но когда директор "Триумфа" услышал от красавицы Тъялы невеселое признание в тяготах труда, он решил уничтожить свое детище - проклятую машинерию, а вместе с ней и фабрику, чтобы освободить своих рабочих от механического рабства.

Видит Бог, он не хотел подставлять Нешкнафа. Он совершал поджог после окончания рабочей смены, чтобы никто на фабрике не пострадал, и с другой стороны канала, чтобы огонь не угрожал городу. Но Летиберц или сам, или по указке Ларенуфа стал копать под директора "Фаворита". Ладарц решил, что игра зашла слишком далеко. Он признался в своем преступлении.

Конечно, ему пришлось выплатить огромную компенсацию страховой компании. Хорошо еще, что выплаченные им рабочим деньги не потребовали вернуть обратно. Крупную компенсацию за моральный ущерб потребовал и Нешкнаф. Но не это обстоятельство удручало Ладарца: денег у него было много. На выплаченную компенсацию Нешкнаф оборудовал фабрику "Фаворит" такими же, если не лучшими, станками и машинами, которые раньше были на "Триумфе". Одной рукой освободив своих рабочих от гнета машин, Ладарц другой рукой поработил рабочих его конкурента. Вот что мучило совесть заключенному Ладарцу. Впрочем, не слишком ли много он взял на себя? Под силу ли одному человеку остановить раскручивающийся маховик технического прогресса?

Ладарцу дали десять лет, но отпустили его через шесть с половиной. Владелец замка уже никому не был нужен, после всего случившегося к нему относились как к чудаку. Он неспешно возвращался по объездной дороге к себе в замок. Местность вокруг изменилась до неузнаваемости. Леса уже не было, на его месте начали возведение какого-то огромного многоэтажного дома. Канал, по которому взад-вперед курсировали колесные пароходы, одели в серый бетон. Сама объездная дорога теперь была покрыта асфальтом. На ней уже нельзя было встретить тираннозавров и трицератопсов. По объездной дороге, громко пыхтя и распуская за собой клубы черного дыма, туда-сюда медленно ездили паровые повозки. Их стальные борта хищно отливали на солнце. Ладарц все шел и шел, тоскливо осматривая чуждые ему окрестности, а паровые повозки все появлялись на дороге, обгоняли его, исчезали за горизонтом и возникали вновь...

Оставить комментарий © Copyright Кюнемес (mauklivy@yandex.ru) Размещен: 19/08/2011, изменен: 19/08/2011. 37k. Статистика. Рассказ: Детектив, Фантастика Эпохи Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Детектив юрского периода.

Кюнемес : другие произведения.

Машинерия