Токун Александр : другие произведения.

Осечка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В лесу находят растерзанное стаей волков тело сельского фельдшера. Что это - несчастный случай или тщательно замаскированное убийство?

ОСЕЧКА

  

I

  
   Тусклое золото фонарей колыхалось в блестевших на мостовой лужах. Дождь давно перестал, но прохожих на улице все равно было мало. Открытые холодным ветрам деревья глухо стенали, роняя последние обрывки своего драгоценного убора, которые начинали свое бесцельное путешествие по городу от одной выбоины к другой.
   Кондрат Линник не любил ноябрь, считая его самым тоскливым месяцем в году: яркие осенние краски уже схлынули, а зимняя белизна еще не успела вступить в свои права. В отсутствие занятого слежкой секретаря сыщик откровенно скучал. Частые взгляды в окно выдавали его нетерпение. Лежавший на столе справочник по химии уже полчаса был раскрыт на статье "мовеин".
   Стук в дверь вывел Кондрата из оцепенения. В первый момент он решил, что это вернулся с задания Онуфрий, но тот не стал бы стучать, а просто вошел. Когда Линник, прихрамывая, подходил к двери, он уже был почти уверен, что это новый клиент.
   Чутье не обмануло сыщика. На пороге стояла бледная белокурая девушка. Тонкие морщины на лбу придавали ей не по годам серьезный и сосредоточенный вид.
   - Добрый вечер! Это вы сыщик Линник? - спросила гостья, изо всех сил стараясь сохранить хладнокровный тон.
   - Здравствуйте, я к вашим услугам, - кивнул Кондрат. - Проходите.
   Кутаясь в шерстяную шаль, девушка нерешительно переступила порог.
   - Чаю? - предложил сыщик.
   - Нет, спасибо... Я отпросилась всего на час... Служу гувернанткой у Корейвы... - сбивчиво пояснила клиентка.
   - За час мы с вами вполне управимся, - заверил ее Линник. - Будет невежливо с моей стороны, если я не угощу вас чаем в такую погоду, тем более что самовар горячий.
   Сыщик направился разливать кипяток.
   - Как вас зовут?
   - Катерина Сушицкая.
   - Вы из дворян?
   - К несчастью, - вздохнула девушка.
   - Почему? - удивился Кондрат.
   - От отца мне достался только герб - вот и все мое дворянство... Насмешка судьбы... Приходится зарабатывать себе на хлеб...
   - Это не самое плохое, что может произойти в жизни.
   - Наверное...
   Линник захлопнул и отложил в сторону справочник и, пригласив гостью за стол, приготовился слушать.
   - Рассказывайте, что привело вас сюда.
   - Я хочу, чтобы вы расследовали гибель моего старшего брата.
   - Что с ним случилось?
   - Его растерзала стая волков.
   Сыщик с недоумением посмотрел на Сушицкую.
   - У вас есть основания этому не верить? - спросил он.
   - Вы не видели Кирилла! Он прекрасно знал лес и не мог так глупо в нем погибнуть! - решительно заявила гувернантка, затем, прочитав скепсис в глазах Кондрата, продолжила более спокойным тоном: - У нашего отца было маленькое имение посреди леса, и мы с братом все время проводили там. Кирилл знал все о растениях и животных - что-то отец рассказывал, что-то попадалось в книгах... Мать умерла сразу после моего рождения, отец умер, когда мне исполнилось семнадцать, а Кириллу - двадцать лет. Я отправилась в Борхов на поиски работы, а брат выучился на медика и уехал трудиться сельским фельдшером в Ворохи Борховского уезда.
   - Там и приключилось с ним это несчастье? - осторожно поинтересовался Линник.
   По тому, как спешно девушка сделала нервный глоток чая, сыщик понял, что ответ на его вопрос утвердительный.
   - Сразу за селом начинается огромный лес, там и обнаружили изувеченное тело брата, в двух верстах от соседней деревни Боянстово. Рядом нашли опрокинутую корзину с грибами. Это произошло две недели назад, он проработал фельдшером не больше четырех месяцев, - пояснила Сушицкая.
   - Честно говоря, Катерина, вы меня пока не убедили, - признался сыщик. - Допустим даже, что ваш брат был выдающимся натуралистом. Излишняя самоуверенность могла сыграть с ним злую шутку.
   - Я принесла его письма, - гувернантка выложила стопку мятых конвертов, которая сразу же разъехалась по столу. - В некоторых из них Кирилл пишет, что местные жители его невзлюбили.
   "Ну, хотя бы что-то", - подумал Кондрат.
   - Вы действительно хотите, чтобы я занялся этим делом? - на всякий случай решил уточнить Линник, не желая браться за безнадежное расследование.
   - Да. Вот ваш гонорар.
   Сыщик бросил унылый взгляд на несколько серебряных монет, и по его лицу побежали желваки.
   - Этой суммы хватит на неделю расследования. Я могу съездить в деревню, допросить жителей, узнать подробности дела у сельского урядника, но за успех не ручаюсь. Да и времени много прошло. Может, оставите все как есть? Я думаю, деньги вам еще пригодятся.
   - Нет, - покачала головой девушка. - Эти деньги я копила, чтобы подарить брату на именины французский анатомический атлас. Теперь Кирилла нет, и я хочу сделать что-нибудь в память о нем.
   Кондрат обреченно вздохнул: придется ехать в деревню. Он договорился с Сушицкой о следующей встрече, и, проводив клиентку, стал убирать со стола почти не тронутый ею чай. Затем, немного подумав, Линник подошел к телефону и, покрутив ручку индуктора, попросил соединить его с полицмейстером. Недавно сыщик помог старому боевому товарищу раскрыть громкое убийство в гостинице "Север", и Кондрат рассчитывал, что Феодосий Климов окажет ему взамен небольшую услугу.
   Линник не ошибся в своих расчетах. Полицмейстер внимательно выслушал его просьбу о помощи, шестерни государственного механизма пришли в движение, и через некоторое время сыщик знал все подробности интересовавшего его дела.
   - Следствие вел полицейский урядник Ольшук из Ворохов, он утверждает, что состава преступления нет. Тело фельдшера, точнее, то, что от него осталось, осмотрел доктор Абанович, он также не сомневается, что причиной гибели Сушицкого стало нападение стаи волков. Труп обнаружил местный лесничий. Вокруг останков было замечено множество волчьих следов. Что тебя еще интересует? - в голосе Климова слышались нотки недоумения.
   - Спасибо, Феодосий! Остальное я узнаю при личной встрече.
   - Как знаешь... Ольшук готов принять тебя в любое время, в случае необходимости он предоставит ночлег в Боянстово или в своей квартире.
   - Извини за хлопоты. Я тебе очень признателен.
   Климов пожелал Кондрату удачи в расследовании и повесил трубку.
   Удовлетворенный Линник достал из массивного книжного шкафа дорожный справочник и разыскал нужные ему населенные пункты: "Село Ворохи. Река Снедва. Наличное население по данным переписи - 243 жителя, от уездного города и становой квартиры - 29 верст, волостное правление - здесь, от станции железной дороги Вудово - 15 верст. Деревня Боянстово. Наличное население по данным переписи - 77 жителей, от уездного города и становой квартиры - 34 версты, от волостного правления - 5 верст, от станции железной дороги Вудово - 20 верст". Как будто недалеко от Борхова. Сыщик остановился возле занимавшей полстены карты и провел пальцем по тракту, связывавшему столицу с Ворохами. Это в юго-западном направлении, по пути в Калебрин, можно за три часа добраться на дилижансе. Южнее села крупной зеленой кляксой, местами иссеченной синими прожилками болот, растянулся злополучный лес. Черная нитка грунтовой дороги вела из Ворохов в лесную чащу и заканчивалась кружком деревни Боянстово.
   За этим гипнотическим занятием Кондрата и застал вернувшийся с задания Онуфрий.
   - Ищите, куда съездить на выходные? - ехидно спросил секретарь со своей неизменной усмешкой.
   - Можно и так сказать, - задумчиво отозвался Линник. - Как дела на анилиновой фабрике?
   - Пока ничего подозрительного. Фрейдиферт поехал обедать в "Венецию", а Столыгво отправился в бордель.
   - А Кевлич?
   - Кевлич так и не появился. Говорят, заболел.
   - Нужно продолжать слежку... Будешь вести ее один...
   - У вас новое дело?
   Сыщик молча кивнул.
   - Вы куда-то уезжаете? - догадался Онуфрий.
   - В деревню. Тут недалеко, тридцать верст от города.
   - Надолго?
   - На несколько дней. Если будет что-то срочное, телеграфируй полицейскому уряднику Ольшуку в Ворохи.
   - Я могу поехать с вами, - предложил секретарь.
   - Я бы и рад взять тебя с собой, да дело выглядит уж очень безнадежным, а барон Штейер платит хорошие деньги, поэтому слежку нельзя прекращать ни на один день. Справишься?
   - Справлюсь, Кондрат Титыч! - бодро ответил Онуфрий.
   - А вот я боюсь, что съезжу впустую, - проговорил Линник, нервно задвигав челюстью.
  

II

  
   На следующий день Кондрат ехал в тряском калебринском дилижансе в Ворохи. Прямой, как стрела, мощеный тракт терялся впереди за пеленой молочного тумана. Обступившие дорогу ровной шеренгой растрепанные тополя и параллельно шедший ряд телеграфных столбов наводили тоску своей однообразностью. Довершала безрадостную обстановку тягучая, заунывная мелодия, которую мычал себе под нос мрачный извозчик.
   Линник внимательно изучил лица других пассажиров, пытаясь отгадать род деятельности человека и цель его поездки. Полный, с темной окладистой бородой сосед сыщика, по-видимому, был купцом. Сидевший напротив с перевязанной бечевкой стопкой книг неопрятный парень в очках походил на возвращавшегося домой студента. Отодвинувшиеся от него женщины - мать и дочь - хранили строгое молчание. Еще одного пассажира, который сидел с другой стороны от купца, Кондрат не успел как следует рассмотреть. Интересно, едет ли еще кто-нибудь вместе с ним в Ворохи? Любопытство жгло Линника, но начинать разговор первым ему не хотелось - это значило бы разрушить пошлыми банальностями молчаливую идиллию дилижанса.
   Чтобы потратить время в пути с пользой, сыщик достал еще не прочитанные им письма Сушицкого своей сестре. В первом из них Кирилл описывал село и его обитателей: "По вечерам здесь довольно скучно, поговорить особо не с кем. На четверть тысячи жителей едва наберется человек тридцать грамотных, из них учитель, врач, урядник, священник, дьячок, служащие волостного правления - это, так сказать, сливки местного общества. Учитель жалуется, что из-за тяжелого каждодневного труда дети ходят в школу редко и учатся кое-как. И это всего-то в тридцати верстах от столицы! Представь себе, как обстоит дело в дальних уголках княжества". Во втором письме молодой фельдшер рассказывал о знакомстве с Ольшуком и продолжительных теологических спорах с отцом Николаем. В третьем письме появились заметки о работе: "Лето в сельской местности - пора кишечных расстройств у детей, часто с летальным исходом. Все оттого, что, изголодавшись за весну, они тащат в рот все что попало. О гигиене там ничего не слышали. Когда начинаешь объяснять родителям о необходимости мыть руки, они в лучшем случае вежливо тебя выслушивают, в худшем - кричат, что я испорчу им детей". В пятом письме впервые упоминается окруженное со всех сторон лесом Боянстово: "В этой деревне мне довелось познакомиться со старостой Цивилько - образованным и на редкость вдумчивым человеком, что составляет резкий контраст с остальными ее обитателями". В седьмом письме Сушицкий негодовал по поводу народной медицины: "В том же Боянстово ребенку пытались снять жар с помощью примочки из картофеля - местная бабка будто бы так сказала. Я выбросил примочку и, побранив родителей, прописал мальчику порошки. У отца был такой свирепый вид, что мне стало не по себе. Я так и не услышал от него ни слова благодарности после того, как его сын пошел на поправку". В восьмом письме Кирилл сокрушался из-за смерти девочки в Боянстово: "Если бы нас с доктором вызвали раньше, она бы выкарабкалась. Но драгоценное время было упущено, а темные крестьяне больше склонны верить советам знахарки, чем врачей. Я не выдержал и выдал гневную тираду в адрес родителей. Отец слушал потупившись и ничего не сказал в свое оправдание. Не знаю, подействует ли это на него. Впрочем, потеря одного из двенадцати детей для крестьянина скорее облегчение, чем горе". Постепенно письма фельдшера сестре становились все более сухими и короткими. Почерк также претерпел изменения: казалось, Сушицкий все время куда-то торопился, оттого и буквы скакали и теснили друг друга. В последнем письме Кирилл сообщал, что в лесу много грибов: "Я часто наведываюсь туда, когда выдается свободная минутка". Вот и ходи после этого по грибы.
   Дилижанс остановился.
   - Кто там до Ворохов? - обернулся недовольный извозчик.
   Кондрат поспешно спрятал письма в кожаный саквояж и выскочил наружу. Дилижанс тронулся дальше, а растерянный Линник остался в одиночестве на сельской улице.
  

III

  
   Центр Ворохов мало отличался от любого другого села: свежебеленая каменная церковь на бугре с облетевшими березками, небольшая квадратная площадь с лужей посередине и несколько просторных изб по периметру -волостное правление, лавки, корчма. Вначале сыщик направился в нарядный бревенчатый дом, где помещались волостные чиновники, объяснившие, как попасть к Ольшуку. Полицейский урядник жил в скромной, но ухоженной избе, выходившей окнами на тракт. Если бы не висевшая у дверей табличка, трудно было бы догадаться, что здесь проживает местный блюститель порядка.
   Приемная, в которой оказался Кондрат, имела совершенно городской вид: солидный, хотя и слегка потертый стол, стулья для посетителей, лампа с колпаком, часовой шкаф. По-видимому, все эти вещи были привезены хозяином из Борхова. Урядник, молодой темноволосый человек с седыми висками и тщательно выбритым приятным лицом, оторвал перо от бумаги и бросил на вошедшего скучающий взгляд:
   - Что вам угодно?
   - Мне нужен Филипп Фомич Ольшук, - сказал сыщик, хотя нисколько не сомневался, что видит перед собой сельского урядника. Очевидно, он родом из города и служит здесь совсем недавно.
   - Я к вашим услугам, - положил перо Ольшук и медленно поднялся со своего места, как будто что-то вспоминая. - А вы, наверное, Кондрат Титович Линник?
   - Так точно, - ответил сыщик.
   Они обменялись крепким рукопожатием.
   - Вас интересует дело Сушицкого?
   - Да. Вы хорошо его помните?
   - Забудешь такое... - проворчал урядник, нервно поглаживая воротник шинели. - Этот расчлененный объеденный труп будет преследовать меня в кошмарах до конца жизни.
   Ольшук достал из ящика стола тонкую папку и протянул ее Кондрату:
   - Вот, полюбуйтесь!
   Внутри оказался написанный мелким почерком рапорт на трех листах. Линник углубился в малоприятное чтение.
   - Это мой экземпляр. Фотографии я отправил в Борхов, но здесь все задокументировано, - пояснил урядник, затем брезгливо добавил: - А какой там запах стоял!.. Тело ведь только на третий день обнаружили... Вы не представляете, каково было мне все это описывать...
   Перед глазами сыщика промелькнуло давнее, как будто из прошлой жизни, воспоминание: окутанное горьким дымом поле сражения, порубленные на куски артиллерией тела солдат.
   - К сожалению, представляю... - хмуро пережевывая пустоту, возразил Кондрат. - Как вы его опознали?
   - По кольцу с печаткой на пальце. Кроме того, доктор Абанович опознал одежду, в которой обычно ходил фельдшер.
   - А его сестра?
   - Было бы бесчеловечно подвергать ее такому испытанию. От этого зрелища даже мужчине дурно станет.
   - Ничего необычного при осмотре трупа не заметили?
   Гладкое лицо Ольшука растянулось в сардонической улыбке.
   - Не знаю, как для вас, но для меня вся эта ситуация была, мягко говоря, необычна... Народ у нас в основном смирный, самое частое, с чем приходится иметь дело - кражи, побои... Убийства случаются очень редко, а тут такое...
   - Понимаю... Тут написано, что труп обнаружил лесничий...
   - Да, наш лесничий Трофим.
   - Он был знаком с погибшим?
   - Насколько мне известно, нет. Он живет один: жена умерла, дети уехали в город.
   - Мне нужно с ним поговорить.
   - И что вы хотите узнать? В рапорте имеются показания лесничего, вряд ли он скажет вам что-то новое. К тому же вы сейчас не застанете Трофима дома.
   - А где он?
   - Осенью дни короткие, так что порядочный лесничий с рассвета до заката обходит свои владения. Если хотите его увидеть, приходите, когда стемнеет.
   - А доктор?
   - Абанович сейчас, наверное, дома. Я покажу, как к нему пройти. Потом возвращайтесь, вместе пообедаем, - предложил урядник. - У меня есть свободная комната, можете остаться на ночь.
   - Благодарю, но я бы хотел съездить на место гибели Сушицкого и в Боянстово, - сказал Линник.
   Ольшук немного подумал.
   - Тогда мы поступим так. Мне нужен час, чтобы закончить работу. Вы сейчас сходите к Абановичу, потом можете заглянуть к отцу Николаю, он живет в ближайшем к церкви доме. После обеда я завезу вас в Боянстово, а по пути покажу место, где нашли труп фельдшера. Заночуете у старосты Цивилько, у него лучший дом в деревне. Согласны?
   - Да, - кивнул сыщик.
  

IV

  
   У доктора Абановича шел прием. В чистой прихожей на широкой лавке сидела ветхозаветная старуха с вырезанной из орешника клюкой и молодая женщина в платке с младенцем на руках, который то и дело начинал пронзительно реветь. Кондрат занял место в очереди и стал ждать. Через четверть часа он вошел в комнату к врачу. За покрытым бумагами столом сидел, склонившись над ступкой, грузный пожилой мужчина с немного одутловатым лицом, украшенным темными усами и такой же узкой козлиной бородкой. Сосредоточенно стуча пестиком, он, не поднимая головы, машинально ответил Линнику на приветствие, после чего равнодушно поинтересовался:
   - На что жалуетесь?
   - Я к вам по другому поводу.
   Озадаченный доктор поднял на посетителя вопросительный взгляд. Сыщик представился.
   - Ах да, припоминаю, - наморщил лоб Абанович, затем тяжело перегнулся через стол, чтобы пожать руку Кондрату. - Меня зовут Павел Платонович. Вы хотите поговорить про Кирилла?
   - Да. Рапорт я читал, но мне нужны детали.
   - Жаль Кирюшу, - посетовал доктор. - Из него мог бы получиться хороший врач.
   - Как бы вы охарактеризовали Сушицкого?
   - Очень способный был парень, много читал... Был неравнодушен к чужой беде, что вообще-то редкость даже среди медиков... Пожалуй, был немного вспыльчив, впрочем, в его возрасте это скорее достоинство, чем недостаток...
   - Насколько я понял, Кирилл часто ездил к пациентам один?
   - Было дело, - неохотно признался Абанович.
   - Но ведь он был всего лишь фельдшер, - заметил Линник.
   - У нас большой врачебный участок и почти всегда много больных. Когда меня вызывали далеко в северные деревни, Кирилл часто принимал пациентов здесь, иногда ездил к ним на дом.
   - Вы настолько ему доверяли?
   - Я обучил Кирилла самым необходимым вещам, он был смышленый малый, все схватывал на лету...
   - В Боянстово он тоже ездил один?
   - Обычно да. Добираться в Боянстово довольно хлопотно - пять верст в одну сторону, и нет других деревень поблизости, чтобы за одну поездку и их охватить. Поэтому, когда Кирилл предложил взять эту деревню на себя, я не возражал. Я сопровождал его туда только в самых сложных случаях.
   - Похоже, местные не очень его любили...
   - Врачей, вообще, не очень-то привечают. До Ворохов я работал в двух других местах в разных частях княжества, и крестьяне всюду относились ко мне настороженно и даже враждебно. Вначале я, как и Кирилл, был очень прямолинеен в своих суждениях и только со временем стал приноравливаться к местным обычаям. Теперь я точно знаю, что суеверия нельзя победить с наскока, здесь нужна гибкость, а порой и хитрость.
   - Может, кто-то из крестьян имел на Кирилла зуб и решил помочь ему отправиться на тот свет? - предположил сыщик.
   - Мне сложно в это поверить, - покачал головой доктор.
   - Почему?
   - Вы не знакомы с деревенской жизнью. Допустим, сегодня вы убили врача, а завтра кто будет вас лечить? Бабка не от всех болезней спасет, это даже крестьяне уже усвоили.
   - Вы делали вскрытие?
   - Вы читали рапорт? - Абанович снисходительно взглянул на Кондрата.
   - Читал.
   - Там уже нечего было вскрывать. Налицо глубокие раны с разрывами тканей и следами волчьих клыков, несовместимые с жизнью.
   - Другими словами, вы не нашли в этом происшествии ничего странного?
   Доктор немного помолчал, как будто сомневаясь, стоит ли говорить об этом Линнику.
   - По правде говоря, меня немного смутило положение тела. Если на вас нападает стая волков, вы будете отбиваться от них руками и ногами. В случае Кирилла я следов сопротивления не обнаружил. Возможно, он пытался отбиться, но силы были слишком неравными.
   - А если предположить, что в момент нападения волков Кирилл уже был мертв?
   - Я слышал от одного охотника, будто бы волки не едят трупы. Впрочем, не знаю, может, это суеверие. Кирилл бы подсказал... - вздохнул Абанович и, немного помолчав, добавил: - Допустим даже, что вы правы, что это меняет?.. Все равно уже ничего не доказать, это я вам как врач говорю.
   - Благодарю, вы мне очень помогли, - задумчиво бросил сыщик, собираясь уходить.
   - Господь с вами! вы же не собираетесь доставать его из могилы? - возмутился доктор, которому показался подозрительным тон Кондрата.
   Тот испытующе посмотрел на Абановича, но промолчал и, не попрощавшись, вышел.
  

V

  
   Когда Линник вошел в украшенный резьбой дом священника, тот сидел за длинным столом, покрытым льняной узорчатой скатертью, и степенно прихлебывал чай из блюдца. При этом курчавая с проседью борода то поднималась, то опускалась на серый подрясник. Напротив мужа расположилась румяная попадья. Вокруг начищенного до блеска самовара будто водили хоровод блюдца с вареньем, баранками, бубликами и медом. Суровые лики святых на иконах, старинные ходики с кукушкой придавали всей обстановке комнаты налет патриархальности.
   - С чем пожаловали? - спросил отец Николай у гостя после обмена приветствиями.
   - Я сыщик Кондрат Титович Линник из Борхова.
   - Вот как? - удивился священник, затем, спохватившись, предложил чаю. - Вы, небось, только с дороги.
   - Нет, спасибо. Меня ждет Филипп Фомич.
   - Что привело вас в наши пенаты?
   - Я расследую обстоятельства гибели фельдшера Сушицкого. Вы ведь его знали?
   - Не то слово!.. Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего Кирилла и прости ему вся согрешения его, вольная и невольная, и даруй ему Царствие Небесное... - отец Николай медленно перекрестился и затем продолжил: - Такую страшную смерть принял, не иначе, кара Божия постигла его. И ведь было за что...
   - За что же?
   - За богохульные речи... Село наше небольшое, все общество собирается в праздничные дни у волостного старшины, там я и увидел впервые Кирилла - такой бойкий молодой человек. Часто заводил со мной споры: он мне свою ересь, а я растолковываю ему Учение Церкви.
   - Кирилл был атеистом?
   - Трудно сказать... Сдается мне, он верил в какого-то своего Бога, но божественную природу Христа отрицал и служителей церкви бранил. Был он деистом или пантеистом - это мне неизвестно, но то, что он не был православным христианином - это бесспорно.
   - У Кирилла были враги в селе?
   - С такими взглядами, как у него, легко себе найти недоброжелателей, но враги... Это слишком сильно сказано.
   - А в Боянстово?
   - Трудно сказать... Это медвежий угол волости, там всякое могло быть, но наверняка не скажу... Собираетесь туда ехать?
   - Да.
   - Остановитесь у старосты?
   - Да.
   - У него лучшая изба в деревне. Будете как у Христа за пазухой.
   - Что за человек этот староста?
   - Михаил Матвеевич - человек дельный и знающий. Слово свое держит. Ходит на все службы в воскресные и праздничные дни... Супруга у него красавица, круглая сирота. Другой с его достатком и положением нашел бы себе богатую невесту, а он женился на бедной, по любви... Не могу сказать о нем ничего дурного.
   - Я могу ему доверять?
   - Вполне.
   - А что скажете о других жителях Боянстово?
   - Обычные крестьяне...
   - Какие грехи за ними водятся?
   - Не думаете же вы, Кондрат Титович, что я нарушу тайну исповеди? - лукаво усмехнулся священник.
   - Я же не прошу, чтобы вы назвали конкретных лиц, - возразил сыщик. - Какие грехи водятся в деревне?
   - Самые обычные среди крестьян... Колдовство, рукоприкладство, пьянство, снохачество... - подумав, перечислил отец Николай. - Чего-то из ряда вон выходящего я не припомню... А вы думаете, что это кто-то из крестьян умертвил Кирилла?
   - У меня пока слишком мало сведений, чтобы так думать, - ответил Линник. - Его сестра так считает.
   - Напрасно, - покачал головой священник. - Пути Господни неисповедимы...
  

VI

  
   Запряженная саврасой лошадкой скрипучая телега медленно катилась по песчаной лесной дороге. Разместившийся на облучке Ольшук держал расслабленными руками повод за самый кончик, задумчиво глядя вперед. Смотревший в затылок уряднику сыщик решил нарушить молчание:
   - Давно из школы?
   Кондрат имел в виду несколько лет назад открывшуюся в Борхове школу полицейских урядников.
   - Три года прошло, - ответил Ольшук.
   Линник усмехнулся: он это предполагал.
   - Я тоже когда-то хотел там отучиться, но потом передумал: служить урядником мне показалось очень скучным делом, - признался сыщик.
   - Конечно, это не Борхов, - невольно вздохнул Ольшук, - но скучать здесь не приходится.
   - А кем служили до этого?
   - Писал бумаги в Тюремном управлении.
   "Пожалуй, там еще более тоскливая работа", - подумал Кондрат.
   Путь в Боянстово показался Линнику бесконечным. Сыщик пытался запомнить дорогу, но вокруг были все те же мокрые ели, голые березки с одиноко повисшими желтыми листьями, покрытые толстым слоем мха серые валуны, медные папоротники высотой в половину человеческого роста. Пропитанный холодной влагой озябший лес стоял притихший и настороженный, словно нахохлившаяся птица.
   - Здесь водится много волков? - попытался возобновить вялый разговор Кондрат.
   - Да, зверья здесь хватает, - не оборачиваясь, кивнул урядник. - Волки, лисы, лоси, даже медведи есть. От Боянстово до границы уезда на много верст вокруг нет ни одной деревни.
   - Местные охотятся?
   - Еще как! В Боянстово у каждого второго мужика ружье есть. По-другому здесь сложно прокормиться. Земля плохо родит, еле на жизнь хватает. Поэтому мужики охотятся, бабы ходят по грибы и ягоды.
   - И как они не боятся?
   - Привыкли. Как говорится, волков бояться - сами знаете...
   - А раньше бывали случаи, чтобы волк или медведь кого-то загрыз?
   - Я спрашивал у старожилов, говорят, что было. Но чаще люди просто пропадали в лесу без вести, а вот что с ними стало - никто не знает.
   Вскоре слева в лесу показалась небольшая проплешина, посередине которой росла толстая кривая береза. Здесь от главной дороги в чащу уходили две колеи, усыпанные обрывками коры и щепками. Ольшук свернул туда, и телега затряслась на торчавших из земли корнях. Через пять минут урядник остановил лошадь возле усеянной кособокими пнями вырубленной делянки.
   - Дальше дороги нет, - пояснил он, спрыгивая на мох. - Пойдем пешком.
   Ольшук решительно двинулся вперед по едва заметной протоптанной тропе, хромавший Линник с трудом поспевал за ним. Сыщик раздвигал ржавые кружева орляка, ломая ветки, пробирался сквозь густой крушинник, нагибался под еловыми лапами, стараясь не намочить дорожный плащ. Острый аромат хвои мешался с терпким запахом прелой листвы. Наконец они с урядником вышли на более открытое место. Здесь ель уступала место сосне, под ногами появились кустики черники. Ольшук замедлил шаг у площадки в виде неправильной трапеции, которая выделялась почти полным отсутствием растительности и была лишь немного присыпана сырыми листьями. Кондрат сразу догадался, что это и есть место гибели фельдшера.
   - Вот здесь лежало тело Сушицкого... основная его часть... - поморщившись, указал рукой урядник, стоя у края площадки. - Рядом лежала корзина с грибами. Вот здесь находился фрагмент тела ! 2, здесь - фрагмент ! 3, там - фрагмент ! 4, согласно рапорту... Черт подери, как вспомню, как мы с доктором все это собирали...
   - Вы тщательно обыскали все вокруг? - строго спросил Линник.
   Холеное лицо Ольшука исказила брезгливая гримаса.
   - Сами видите... Насколько это было возможно... Волки могли утащить останки далеко отсюда...
   Подвигав челюстью из стороны в сторону, сыщик изучил расчищенное место и, не найдя ничего заслуживающего внимания, бросил:
   - Пойдемте назад.
   Остаток пути ехали молча. Урядник, по-видимому, погрузился в не самые приятные воспоминания, вызванные посещением места гибели Сушицкого, Кондрат пытался трезво оценить вероятность неслучайной смерти фельдшера. От кривой березы еще около версты тянулся застывший лес, затем за мостом через ручей он расступился, и перед Линником открылась панорама Боянстово - серый распаханный холм, на его вершине выстроившиеся в ряд поперек дороги избы, за которыми поднималась стеной синяя чаща. Пока саврасая лошадь с трудом карабкалась вверх, со стороны деревни пахнуло печным дымом, послышалась хриплая песня петуха, где-то во дворе гремел топор. Сыщик сразу почувствовал облегчение: скоро он будет сидеть в теплом сухом доме.
   Миновав растрескавшийся, украшенный иконой крест, дорога круто поворачивала вправо, отсекая выходившие окнами на улицу избы от разделенной изгородями земли. Непрошеных гостей встретил разноголосый заливистый лай собак, каждая из которых на свой лад предупреждала хозяина о появлении в деревне чужаков. Проехав несколько домов, Ольшук остановился у блестевших свежей древесиной ворот и слез с облучка:
   - Вот мы и на месте.
   Отворив калитку, урядник вошел внутрь, Кондрат, схватив саквояж, последовал за ним. Аккуратная подметенная дорожка вела к высокому крыльцу просторного бревенчатого дома, окаймленного геометрической резьбой. Выскочивший из будки желтый охотничий пес приветливо завилял хвостом, заметив старого знакомого.
   - Ну что, Барбос, хозяева дома? - похлопал собаку по голове Ольшук.
   Дверь избы открылась, и на пороге показалась статная фигура старосты. При виде урядника его строгое лицо, окруженное короткой желтоватой бородой, просияло.
   - Здорово, Михал Матвеич! Как поживаешь? - произнес Ольшук.
   - И вам не хворать! - ответил Цивилько, перегнувшись через перила. - Благодарю, хорошо.
   - Как тут в деревне, все спокойно?
   - Тишь да гладь, Филипп Фомич.
   - Куцуха все колдует?
   - Так говорят.
   - А Авдей?
   - Все так же пьянствует.
   - Ладно, об этом после. Я тебе гостя привез. Знакомься, Кондрат Титович Линник, сыщик из Борхова. А это Михаил Матвеевич Цивилько, сельский староста.
   Крестьянин неторопливо спустился вниз и протянул Кондрату широкую мясистую ладонь:
   - Очень рад.
   - Взаимно, - пожал руку Линник.
   - Накорми, дай ему ночлег. Расскажи о местных все, что знаешь, он расследует гибель Кирилла Сушицкого, поживет у тебя пару дней, - деловито отдавал приказания урядник.
   - Не волнуйтесь, все сделаю.
   - Я поеду, Кондрат Титович. Если понадобится помощь, я всегда к вашим услугам, вы знаете, где меня найти, - заключил Ольшук и направился к калитке. Барбос проводил его к выходу, затем грустно побрел к будке.
   - Маша! - крикнул Цивилько.
   В дверях появилась миловидная круглолицая женщина.
   - У нас гость, приготовь ему постель.
   Кивнув, женщина исчезла внутри. "Супруга", - догадался Линник, вспомнив слова священника.
   - Милости прошу в наши хоромы, - пригласил хозяин сыщика в дом.
  

VII

  
   Вечером, отдыхая после сытного деревенского ужина в просторной светлой кухне, освещенной керосиновой лампой, Кондрат решил расспросить старосту о погибшем фельдшере. Цивилько сидел за столом, погруженный в чтение "Губернских ведомостей". Мария гремела в тазу посудой. Их сын, подвижный веснушчатый мальчик, беспрестанно донимавший родителей вопросами, вертелся рядом.
   - Вы ведь были хорошо знакомы с Кириллом? - начал издалека Линник.
   - Ваня, иди делать уроки, - строго сказал Михаил Матвеевич сыну и ответил сыщику, только когда мальчик покинул кухню: - Да, я неплохо знал покойного Сушицкого, царствие ему небесное. Он частенько у нас столовался, когда приезжал в Боянстово, один или с доктором.
   - Каким он был?
   - Очень образованный, начитанный человек, дело свое знал.
   - Кирилл лечил кого-то из вашей семьи?
   - Не пришлось. Слава Богу, последние полгода не болели.
   - Очень приятный был собеседник, всегда рассказывал что-то умное, - вставила, обернувшись, Мария.
   - Да-а-а... - помрачнев, протянул Цивилько. - Жаль, что его настигла такая ужасная смерть...
   Жена старосты, зажав рот ладонью, вдруг быстро выскочила из кухни во двор.
   - Простите, не нужно было говорить это при Маше, она у меня очень чувствительная, - вполголоса пояснил Михаил Матвеевич.
   - Вас не смущает то, что хорошо знавший лес Кирилл стал жертвой волчьей стаи? - спросил Линник.
   - Откровенно говоря, я тоже сразу не поверил, - признался Цивилько. - Но факты - вещь упрямая, Кондрат Титович...
   - У Сушицкого были враги или недоброжелатели в Боянстово?
   - Трудно сказать...
   - Вы же здесь староста, вы знаете всех в деревне.
   - Я не замечал, чтобы кто-то из жителей испытывал к Сушицкому ненависть.
   Видя колебания Цивилько, сыщик решил подбросить ему пару мыслей:
   - Как насчет вашей знахарки?
   - Куцуха?.. Вы считаете, что она могла свести со свету Сушицкого? - Михаил Матвеевич с сомнением посмотрел на Кондрата. - Но зачем?..
   - Представьте себе, вы лечите всех крестьян в деревне и пользуетесь безграничным доверием местных жителей. И тут вдруг появляется молодой фельдшер, который начинает всем объяснять, что ваши методы лечения - это глупые суеверия, бранит и настраивает всех против вас. Кому такое понравится?
   - В этом вы, положим, правы, но ведь кроме Сушицкого был еще и доктор. К тому же крестьяне все равно больше доверяют Куцухе, тут уж ничего не поделаешь...
   - Доктора Абановича она знает давно, он не представлял для нее опасности. А вот в Кирилле с его неугомонным, решительным характером Куцуха могла увидеть угрозу своей власти.
   - Все так, но как она могла его погубить? Не думаете же вы, что она натравила на Сушицкого волков? - на лице старосты промелькнула снисходительная улыбка.
   - Посмотрите на меня, - не выдержал Линник. - Я здравомыслящий человек, не склонный к суевериям. Но в то же время я знаю, что есть вещи, которые сложно объяснить холодным рассудком. Помню, в Банате цыганка нагадала моему товарищу, что он умрет на следующий день. Мы еще посмеялись, потому что наш отряд располагался далеко от передней линии. А назавтра его нашли заколотым ножом. Оказалось, местный пастух отомстил за совращение сестры. Вот скажите: откуда цыганка могла это знать?
   Цивилько хмуро пожал плечами.
   - Далее... В начале сентября в деревне умерла девочка. Не помните, чья это была дочка? - поинтересовался сыщик.
   - Осипа Рабца.
   - Он не мог желать Кириллу смерти за то, что тот не спас его дочку?
   - Да нет... - покачал головой Михаил Матвеевич. - Осип мужик смирный, и Сушицкий не был повинен в смерти девочки, их с доктором вызвали слишком поздно. Мне известно об этом от Абановича.
   - В вашей деревне был еще один случай... Кирилл вылечил мальчика, но перед этим разругал его родителей за то, что они слушали советы Куцухи. После этого отец мальчика затаил на Кирилла обиду. Кто бы это мог быть?
   - Я точно не знаю... Может быть, Ченада...
   - Что он за человек?
   - У Ильи скверный характер. Я и сам стараюсь реже с ним встречаться.
   В кухню, тяжело дыша, ввалилась Мария с багровым лицом.
   - Ступай в комнату, Маша, - обратился к ней обеспокоенный супруг.
   Женщина бросила виноватый взгляд на мужа и поспешила выйти.
   - Завтра я собираюсь поговорить с крестьянами. Расскажите о жителях деревни, - попросил Кондрат старосту.
   - Охотно, - кивнул тот.
   Цивилько оторвал неровный лоскут оберточной бумаги, достал из-за пазухи карандаш и провел грифелем длинную прямую линию.
   - В Боянстово тринадцать дворов, все дома находятся на южной стороне улицы, так что не заблудитесь. При въезде в деревню стоит изба Куцухи, - Михаил Матвеевич начертил дорогу на Ворохи и квадрат напротив поворота, надписал дом. - Это пожилая женщина, вдова. Живет одна. Если кто-то в деревне заболел, крестьяне первым делом идут за советом к ней и вызывают доктора из Ворохов, только если ее средства не помогают. Вторая изба - калеки Гаврилы Горбача, за ним присматривает его младшая сестра. В третьей и четвертой избе живут мои братья Адам и Еким со своими семьями, но сами они сейчас на заработках в Борхове.
   - Ваши братья были знакомы с Кириллом?
   - Насколько я знаю, нет. Сушицкий приехал в Ворохи в июле, а Адам и Еким последний раз были в Боянстово в июне. Пятая изба - моя. В шестой живет вдова Лиза Веремей с двумя маленькими детьми. В седьмой - Семен Пудак со своим семейством. В восьмой - тот самый Илья Ченада. В девятой - Наум Малаш. Потом за старым дубом стоит изба Осипа Рабца - у них с женой одиннадцать детей, не считая четырех умерших. В соседнем доме живет его брат Яков, вдовец. У него пятеро детей, самый старший сейчас в солдатах. Дальше изба Саввы Безмена, а в самом конце улицы в доме у леса обосновался Авдей Тукайло, пьяница и тунеядец.
   - И давно он у вас пьянствует? - Линник вспомнил разговор старосты с урядником.
   - Да уж несколько лет. Жена от него сбежала, скотину он всю пропил, лишь один баран остался. Да он и сам охотно пожалуется вам на свою жизнь, только выпить дайте.
   Сыщик насторожился: ему показалось, что из леса доносится глухое завывание.
   - Слышите? - прошептал озадаченный Кондрат.
   - Волки, - подтвердил его опасения Цивилько. - Нужно как-нибудь собрать мужиков и перестрелять этих зверюг к чертовой матери. Если волк отведал однажды человеческого мяса, то уж больше не остановится...
   Михаил Матвеевич повернулся к темному окну и погрузился в мрачное молчание.
  

VIII

  
   Следующее утро выдалось хмурым и дождливым. Стук капель по крыше то переходил в барабанную дробь, то превращался в едва заметный шорох. Таявшее в дымке осеннее поле за мокрым окном выглядело осиротевшим и неприютным.
   - Повезло вам сегодня, Кондрат Титович, - заметил с улыбкой староста, наливая чай из самовара.
   Линник подумал, что Цивилько шутит, но все-таки решил уточнить:
   - Почему?
   Оказалось, Михаил Матвеевич говорил вполне серьезно.
   - Все крестьяне будут дома, - объяснил он с легким снисхождением, и сыщик уже не в первый раз поймал себя на мысли, как далеко он оторвался от своих корней. А ведь дед его был точно таким же крестьянином.
   Первым делом Кондрат направился в дом Куцухи. Неказистая избенка располагалась напротив креста в начале деревни, но была почти не видна с поворота улицы за покосившимся забором и разросшимся бурьяном. Линник миновал отсутствующую калитку и прошел по узкой тропинке к прогнившему крыльцу, нацепив на себя мокрого репея. Постучав в дверь и не дождавшись ответа, сыщик вошел внутрь.
   В жарко натопленной тесной кухне, ловко орудуя ухватом, доставала горшок из печи маленькая сморщенная старушка. На широкой лавке сушились разложенные кучками травы, коренья и грибы. Восседавший на печи пушистый серый кот недружелюбно посмотрел на гостя. Кондрат деловито поздоровался и представился.
   - Здорово, коли не шутишь, - знахарка обвела его проницательным взглядом. - Почто пришел?
   - Я расследую гибель Кирилла Сушицкого.
   - Кто таков?
   - Молодой фельдшер из Ворохов.
   - Енто которого волки порвали? - небрежно бросила Куцуха.
   - Он самый, - кивнул Линник. - Вы были с ним знакомы?
   - Нет.
   - Откуда вы тогда о нем знаете?
   - Добрые люди сказывали, будто он брехал что-то про меня. Грозился пожаловаться уряднику.
   - Вы были недовольны этим?
   - Больно сдался мне ентот дохтур, - возразила старуха. - Думала, молодой ишо, жизни не ведает...
   - Он бранил ваши способы лечения, отбивал у вас посетителей, - не сдавался сыщик.
   - Неужто? - криво усмехнулась знахарка. - Бабку Куцуху все в округе уважают, она здешняя, своя. А ентот заезжий молодец из города книжек начитался и думал, что к нему народ пойдет?.. А ко мне люди ходили и будут ходить, так-то!
   - Разве вам не хотелось с ним поквитаться? У вас же есть особые средства, - понизив голос, проговорил Кондрат.
   - Коли я хотела бы с ним поквитаться, то выбрала бы другой, простой и верный способ, - загадочно произнесла старуха.
   - Какой же?
   - Навела бы порчу... - зеленые глаза знахарки недобро блеснули. - Ентот дохтур сгорел бы за месяц от неизвестной хвори, и никто из его ученых дружков не смог бы ему помочь... А волкам приказывать я не умею, милок...
   Откровения Куцухи произвели впечатление на Линника. Он поблагодарил старуху за помощь и поспешил из душной избы на свежий воздух.
  

IX

  
   Посещение четырех следующих домов не принесло сыщику новых сведений. Словоохотливый Гаврила Горбач, потерявший ногу в Банатской кампании, с погибшим Сушицким знаком не был, но не преминул рассказать Кондрату пару историй из военных будней. Жены уехавших на заработки братьев старосты также не видели Кирилла и слышали о нем только из чужих разговоров. Молодая вдова Лиза Веремей, однажды встретившая фельдшера на улице, мечтательно назвала его "видным мужчиной", после чего начала сетовать на отсутствие в хозяйстве мужской руки. Не без труда отделавшись от навязчивого внимания женщины, Линник направился к избе Семена Пудака. Его дом выгодно отличали от других в деревне расписные ставни и резные наличники окон. Когда сыщик подходил к калитке, хозяин как раз тащил в хлев деревянный чан с каким-то варевом. Кондрат приветствовал крестьянина.
   - Погодите самую малость, - сдавленно откликнулся тот. - Только покормлю свиней.
   Через несколько минут хозяин вернулся. Это был коренастый мужчина средних лет с озарявшей широкое лицо обезоруживающей улыбкой. На коротких гладких волосах и редкой бороде блестели капли дождя.
   - Не желаете подкрепиться? - предложил Пудак.
   - Благодарю, но я недавно ел, - ответил не ожидавший этого Линник. Ему еще предстояло обойти половину дворов Боянстово, а здесь намечалась очередная задержка.
   - Чаю хотя бы выпейте. Намокли, небось? - участливо осведомился Семен.
   - Чаю выпью, - смирившись, вздохнул сыщик.
   Спустя некоторое время он сидел перед самоваром в чистой уютной кухне с хозяином и его супругой и осторожно цедил чай из кружки, чтобы не обжечься. Пришла пора заняться делом.
   - Я расследую гибель фельдшера Сушицкого. Вы были с ним знакомы?
   - Да, - разом сказали муж с женой и переглянулись.
   - Каким он был?
   - Прекрасный молодой человек, - оживился крестьянин. - Умный, дельный. Дочку помог от кашля вылечить. Она всегда боялась докторов, а этот нашел к ней подход... Хороший был парень, жаль, что так рано помер...
   - Он часто приезжал в Боянстово?
   - Не знаю... Мы же обычно каждый день то в поле, то в огороде, то в лесу... Осенью, кажись, я его чаще в деревне видел. Оно и понятно: как только наступают холода, так и начинаются всякие хвори...
   - У него были недоброжелатели в деревне?
   - Вроде бы нет, - потупил взгляд Пудак.
   - Вы слышали, как Сушицкий с кем-нибудь ругался? - ухватился за слова Семена Кондрат.
   - Нет.
   "Явно что-то недоговаривает, - подумал Линник. - И вряд ли удастся чего-то добиться. Видимо, кого-то покрывает".
   - В день гибели Сушицкого не заметили чего-то странного, необычного?
   - Запамятовал... Много времени прошло. Мы, кажись, собирали урожай... Ты не помнишь? - обратился крестьянин к супруге.
   - Нет, - покачала головой женщина.
   - И я не припомню... Видать, ничего такого чудного не было, раз в память не врезалось... - развел руками Пудак.
   Ничего не поделать. Сыщик допил чай и, поблагодарив хозяина за гостеприимство, поднялся из-за стола.
   - Если вдруг что-нибудь вспомните, дайте мне знать, - произнес на прощание Кондрат. - Я остановился у Михаила Матвеевича.
   - Конечно, - заверил Семен Линника. - Приходите еще, будем рады!
  

Х

  
   При приближении к дому Ильи Ченады послышался яростный лай собак. Грозный бас принадлежал по меньшей мере волкодаву, ему злобно вторил сопровождаемый рычанием тенор пса более скромных размеров, также не предвещавший ничего хорошего. При попытке открыть крепкую калитку собаки, захлебываясь от возмущения, приготовились к обороне двора от непрошеного гостя.
   - Эй, есть кто дома? - крикнул сыщик, тщетно стараясь перекрыть своим голосом заливистый лай.
   Разумеется, есть. Хотя из-за высокого забора избу почти не было видно, вырывавшийся из печной трубы густой дым был хорошо различим сквозь паутину дождя. Постояв и помокнув некоторое время перед ожесточенно защищаемой псами калиткой, Кондрат начал терять терпение. Он принялся настойчиво колотить кулаком в забор.
   - Эй, хозяин! Разговор есть.
   Наконец послышался скрип двери, и за калиткой показалась сухощавая фигура лысого остроносого крестьянина с поросшим щетиной узким лицом, на котором колко сверкали угли глаз. Собаки, немного успокоившись, почтительно расступились перед своим господином.
   - Че надо? - набросился он на сыщика.
   - Добрый день! Меня зовут Кондрат Линник, я расследую гибель фельдшера Сушицкого...
   - Че там расследовать? Волки его сожрали - туда ему и дорога! - раздраженно перебил Илья.
   - Что вы имеете в виду?
   - Ничего!
   - Я хочу знать...
   - Не желаю с тобой лясы точить! - огрызнулся Ченада. - Иди-ка отсюда подобру-поздорову, покуда я собак на тебя не спустил.
   Решив, что разговор окончен, крестьянин повернулся, чтобы возвратиться домой, однако сыщик не собирался так легко сдаваться: у него еще был козырь в рукаве.
   - Между прочим, Сушицкий вылечил вашего сына, неужели вы ни капли ему не благодарны?
   - Не трожь мою семью! - взорвался Илья. - Это не твое собачье дело!
   Кондрат хотел возразить, но Ченада опередил его:
   - В моем доме я решаю, как кого лечить! Учить он меня вздумал, сосунок!..
   Крестьянин гневно сплюнул на землю.
   - И все же фельдшер оказался прав, - заметил Линник.
   - Пшел вон! - прошипел Илья и быстрым шагом направился в избу. Псы с новыми силами возобновили атаку на закрытую калитку.
   "Ничего, я все равно выведу тебя на чистую воду", - сердито зашевелив челюстью, подумал сыщик.
  

XI

  
   Двор Наума Малаша встретил Кондрата тишиной. Охотничий пес с подпалинами на боках бросил на гостя скучающий взгляд из будки и тут же вновь свернулся калачиком. Войдя в приземистую, словно придавленную неведомой силой избу, Линник едва не столкнулся в сенях с висевшими тушками бекасов, затем оказался в небольшой кухне с земляным полом, присыпанным сверху соломой. Вся семья - муж, жена, четверо детей - собралась за накрытым столом, чтобы пообедать.
   - Простите, что помешал, - представившись, проговорил сыщик. - Я зайду позже...
   - Вы нам не помешаете, - успокоил его хозяин, мужчина с бледным угловатым лицом и оттопыренными ушами. - Не хотите супа?
   - Нет, спасибо, я недавно из-за стола, - устало отмахнулся Кондрат. - Скажите, вы были знакомы с покойным фельдшером Сушицким?
   - Был у нас однажды. Выписывал глазные капли младшей и какие-то пилюли старшему. А что?
   - Каким он вам показался?
   - Доктор как доктор, - пожал плечами крестьянин. - Малость горяч, но в остальном дельный парень.
   - У него были недоброжелатели?
   - Откуда у фельдшера могут быть недоброжелатели? - картинно удивился Наум. - Он же лечит людей.
   - Фельдшер тоже человек. Сами же говорите, что он был "малость горяч". Вспомните, может, слышали, как Сушицкий с кем-то бранился?.. Не торопитесь...
   Малаш помолчал, как будто собираясь с мыслями.
   - Нет, не припомню, - ответил он, опустив глаза.
   "Почему они так боятся Ченаду? - терялся в догадках Линник. - Что он может им сделать?"
   - Я понимаю, что прошло много времени, но, может быть, вы вспомните что-то необычное накануне или в день гибели Сушицкого? - спросил сыщик.
   - Нет... По правде говоря, я с трудом помню, что делал в тот день... Много воды с тех пор утекло...
   - Ты собирал яблоки в саду, - уверенным тоном заявила жена Наума, поправляя платок на волосах.
   - Верно, Анна, ты у меня всегда все помнишь, - похвалил крестьянин супругу. - Но ничего странного в тот день не было.
   - А вы ничего не заметили? - обратился Кондрат к Анне.
   - Нет, - отрезала она.
   - Что ж, тогда не буду отвлекать вас от трапезы, - заключил Линник, прощаясь.
   Задумавшись, сыщик снова чуть не снес головой висевшую в сенях дичь.
  

XII

  
   За домом Наума Малаша светлела поляна, на которой красовался, величественно расправив узловатые ветви с огненно-рыжими листьями, старый кряжистый дуб. На нижней ветке болталась привязанная веревкой за ручку дырявая латунная сковорода. Заинтригованный Кондрат, подойдя поближе, дотянулся до нее рукой и качнул. Сковорода стала с глухим шумом колебаться взад-вперед, словно огромный маятник.
   Из двора Осипа Рабца доносился стук топора. Линника это удивило: дождливая погода не располагала к колке дров. Но, отворив калитку, сыщик в самом деле увидел одетого в мокрый серый армяк высокого мужчину с изъеденным мелкими оспинами рыжебородым лицом. Многократно отточенным движением крестьянин обрушивал мощь колуна на толстый белый чурбан, отделяя от него ровные треугольные куски.
   - Не лучший день для рубки дров, - заметил Кондрат, поздоровавшись с хозяином.
   - Ваша правда, - согласился Осип. - Спилил вчера березу, хочу порубать, пока она свежая.
   - Я сыщик из Борхова, расследую обстоятельства гибели фельдшера Сушицкого. Вы ведь были с ним знакомы?
   - Был, - вздохнул Рабец, сильным ударом воткнув колун в колоду. - Приезжал однажды с доктором.
   - Простите, что напоминаю вам об этом... - попытался сгладить углы Линник.
   - Да что уж там... - изменившимся голосом сказал крестьянин. - Евка с рождения была слабой девочкой, болела часто... Не уберег...
   - Вы же не в обиде на фельдшера за то, что он обругал вас?
   - И поделом мне... Нужно было раньше за доктором послать.
   - Отчего же вы сразу к нему не обратились? Почему вы все ходите за советом к Куцухе? - недоумевал Кондрат.
   - Куцуха всегда рядом, а до Ворохов поди доберись, - объяснил Осип. - Всякий раз думаешь: "Авось пронесет".
   Сыщик поинтересовался, были ли у Сушицкого враги, уже заранее зная ответ.
   - Враги?.. - испуганно моргая, переспросил Рабец. - Нет, ничего такого не знаю...
   - В день гибели фельдшера ничего необычного не видели, не слышали?
   - Нет... Не помню...
   Линник понял, что от крестьянина ему больше ничего не добиться. Кондрат поблагодарил Осипа за внимание и, прихрамывая, направился к калитке. Позади сыщика, заглушая шелест моросящего дождя, вновь зазвучали мерные удары топора.
  

XIII

  
   В соседнем дворе молодая, крепко сбитая женщина доставала воду из колодца. Кондрат растерянно застыл у калитки: по словам старосты, брат Осипа Рабца был вдовцом. "Наверное, старшая дочь", - решил Линник.
   - Здесь живет Яков Рабец?
   - Здесь, - бросив лукавый взгляд на сыщика, незнакомка обнажила ряд ровных белых зубов.
   - Позовите его.
   - Сейчас.
   Она отнесла два полных ведра к крыльцу и, взяв одно из них, исчезла в доме. Через минуту женщина появилась в сопровождении хозяина и, покачивая бедрами, направилась со вторым ведром в хлев. Мужчина проводил ее долгим плотоядным взглядом. "Нет, на дочь так не смотрят, - подумал Кондрат. - Видимо, наемная работница".
   Яков Рабец был похож на брата - то же испещренное оспинами лицо, чуть более густая рыжая борода, но глаза были с хитрым прищуром. После обмена приветствиями Линник приступил к делу.
   - Я расследую гибель фельдшера Сушицкого. Вы были с ним знакомы?
   - Можно и так сказать, - усмехнулся крестьянин. - Пару раз лечил детей.
   - Каким вы его запомнили?
   - Веселый был человек... Все шутки шутил...
   - Вот как? - не поверил сыщик. - О чем же?
   - Сказывал, как в городе господа живут. Ей-богу, очень смешно у него выходило.
   - У него были враги в деревне?
   - Почем мне знать? - пожал плечами Яков, невинно глядя в глаза Кондрату.
   Линник почувствовал неискренность в голосе крестьянина и от досады начал пережевывать несуществующую пищу.
   - Может, вспомните что-то странное или необычное в день гибели Сушицкого?
   - Нет. В тот день я ездил в Ворохи.
   - Вы так точно его запомнили? - засомневался сыщик.
   - Еще бы я не запомнил!.. Я ведь не каждый день там бываю...
   - Кто-то может это подтвердить?
   - Конечно!.. Спросите хотя бы у лавочника Митяя или в корчме у Шмуля.
   - И вы весь день провели в Ворохах?
   - Да.
   - На обратном пути в лесу ничего не видели, не слышали?
   - Нет.
   Еще раз смерив невозмутимого Якова подозрительным взглядом, Кондрат сухо поблагодарил его и, попрощавшись, вышел на улицу, полный решимости проверить слова крестьянина при первой же возможности.
  

XIV

  
   Визит Линника к Савве Безмену не дал ничего нового: крестьянин с гордостью заявил, что не пользуется услугами докторов и знахарок, а в случае необходимости спрашивает совета у своей престарелой матери.
   - Как видите, до сих пор все живы, здоровы, - самодовольно добавил он.
   Сыщику оставалось посетить только Авдея Тукайло. Его изба имела признаки былого благополучия - выкрашенные в голубой цвет двери и окна, ржавый флюгер в виде кошки на крыше, но запустение понемногу вступало в свои права: покривившийся забор пестрел пятнами сизого лишайника, примыкавшая к лесу крыша погреба покрылась частой осиновой порослью. Миновав расшатанную калитку, Кондрат без стука вошел в дом. Кухонный стол красноречиво хранил на себе следы вчерашнего застолья - две пустые бутылки, рыбьи головы в пропахшей жиром оберточной бумаге, по которым деловито прогуливались мухи, чугунок с приставшими остатками горелого картофеля, заполненные костями тарелки, разбросанные повсюду хлебные крошки.
   - Эй, есть здесь кто? - крикнул Линник.
   Из соседней комнаты послышался сдавленный стон. Сыщик поспешил к источнику звука. На засаленном топчане лежал крестьянин в зипуне с красным приплюснутым носом и светлыми всклокоченными волосами.
   - Добрый день! - приветствовал его Кондрат. - Вы Авдей Тукайло?
   Поморщившись, мужчина что-то невнятно промычал. Линнику пришлось повторить вопрос.
   - Я, - тяжело выдохнул хозяин, с трудом разомкнув веки.
   - С кем вчера кутили? - участливо поинтересовался сыщик.
   - Брат двоюродный приходил... Из Ворохов...
   - Долго сидели?
   - Почитай, до самого утра...
   - И часто вы так проводите вечера?
   - Ага... У меня много родственников... - крестьянин сильно потер глаза дрожащей ладонью. - Слушай, друг, у тебя есть чем горло промочить?
   Кондрат понимающе кивнул и достал из кармана походную фляжку, на дне которой что-то плескалось. Авдей нетерпеливо опустошил ее до последней капли.
   - Ох, спасибо, выручил, - удовлетворенно сказал он, вытерев рот рукой. - Как тебя звать?
   - Я сыщик Кондрат Линник из Борхова.
   - Кого ищешь?
   - Расследую гибель фельдшера Сушицкого. Ты знал его?
   - Знал... Нехороший человек, прости Господи... - хмуро покачал головой Тукайло.
   - Почему? - удивился сыщик.
   - Он проповедовал смуту и беззаконие.
   - Вот как? Что именно?
   - Говаривал, что человек вышел из природы... что баба имеет такие же права, что и мужик... что если в браке нет любви, то он не считается... Смекаешь, к чему он вел?.. Сицилист, не иначе!.. - с возмущением произнес крестьянин.
   - У него были враги в Боянстово?
   - Насчет врагов не скажу, но у нас в деревне его не любили.
   - Кто? - оживился Кондрат. Наконец он узнает ответ на занимавший его весь день вопрос. Но Авдей ловко сменил тему разговора.
   - Может, у тебя еще есть? - жадно улыбнулся он, указывая на фляжку.
   - Прости, братец, это все, что было, - развел руками Линник.
   - Можешь еще достать? А я тебе всю правду-матку выложу, - предложил Тукайло.
   Сыщик немного подумал. Может, пьяница просто набивает себе цену? С другой стороны, как еще можно добыть сведения, когда все кругом молчат?
   - Ладно, - согласился Кондрат. - Завтра вечером.
  

XV

  
   На следующий день Цивилько собрался ехать по делам в волостное правление, и Линник решил составить ему компанию: сыщик хотел купить в Ворохах еды и водки для предстоящего ужина с Тукайло, а заодно встретиться с Ольшуком. Черный жеребец старосты резво бежал по влажной после вчерашнего дождя лесной дороге. Холодный, налетавший порывами встречный ветер гнал по хмурому небу льняные обрывки туч, и продрогший Кондрат кутался в плащ и судорожно сжимал ручку саквояжа.
   - Как ваши успехи? - обернулся Михаил Матвеевич. - Узнали что-нибудь?
   - Вообще-то, немного, - вздохнул Линник. - Крестьяне не очень жаждут рассказывать о Сушицком. Что-то скрывают.
   - Вот и у меня так же. Между собой о чем угодно шепчутся, но стоит мне подойти поближе, как они тут же смолкают. Начинаешь спрашивать - отбрехиваются, - признался Цивилько. - Вы для них чужак, Кондрат Титович, вам они ничего не расскажут. Я испытал это на своей шкуре. Я хоть и такой же крестьянин, как они, но наделен властью, потому и меня тоже не слишком привечают, побаиваются.
   - Только от Тукайло удалось кое-что узнать. Он один из немногих в деревне дурно отозвался о фельдшере, обозвал его социалистом.
   - Не думал, что Авдей знает такие слова, - засмеялся староста. - Кирилл, небось, не дал ему денег на водку, вот он и мстит покойнику.
   Сыщик задумался. В самом деле, насколько он может верить показаниям человека, чья единственная цель в жизни - выпить?
   - А я как раз собирался разговорить Авдея сегодня вечером, - разочарованно протянул Линник.
   - Повезло ему, - усмехнулся в бороду Михаил Матвеевич, но затем серьезно добавил: - Хотя, если поразмыслить, это не такая уж глупая затея.
   Кондрат поспешил переменить тему разговора.
   - Вы знаете лавочника Митяя?
   - Конечно, знаю.
   - Чем он торгует?
   - Бакалеей.
   - А кто такой Шмуль? Корчмарь?
   - Да. Желаете познакомиться?
   - Просто задам пару вопросов.
   Они въехали в Ворохи и, миновав короткую боковую улицу, свернули на тракт. Телега загрохотала по мощеной дороге. Сыщик остановил Цивилько возле дома урядника.
   - Вас подождать? - спросил староста.
   - У вас много дел в волостном правлении?
   - На полчаса.
   - Тогда не стоит, - махнул рукой Линник. - Вернусь пешком.
   - Ну, как знаете, - равнодушно проговорил Михаил Матвеевич и быстро помчался в центр села.
  

XVI

  
   У Ольшука был посетитель. Ожидая, пока урядник освободится, Кондрату пришлось выслушать вместе с ним долгую и запутанную историю о старинной вражде соседей из-за тонкой полоски бесплодной земли. Когда подавший жалобу крестьянин удалился, Ольшук облегченно распрямил затекшую шею и пожал протянутую Линником руку.
   - Как продвигается ваше расследование? - поинтересовался урядник.
   - К сожалению, пока особо нечем похвастаться, - ответил сыщик. - Впрочем, у меня появился первый подозреваемый.
   - Кто же это?
   - Ченада. Он не скрывает своей неприязни к Сушицкому, даже во двор меня не пустил, чтобы поговорить, грозился собак спустить.
   - Думаете, Ченада натравил на Сушицкого своих псов?
   - Почему нет?
   - Любопытная версия, - задумался Ольшук. - Вот только лесничий наверняка отличит волчий след от собачьего.
   - Лесничий опознал их как волчьи, потому что не мог предположить, что здесь побывали собаки, - не сдавался Кондрат.
   - Вряд ли, - покачал головой урядник. - Трофим отлично знает, что крестьяне часто ходят охотиться с собаками.
   - Вы сделали фотографии следов?
   - Конечно.
   - Значит, их можно запросить назад из Борхова?
   - Можно, только зачем вам это? На составление всех необходимых бумаг уйдет несколько дней, и мне еще могут отказать, поскольку ворошить закрытые дела у нас никто не любит, - устало сказал Ольшук. - Ченада, бесспорно, неприятный тип, но отправить его на виселицу будет невероятно трудно. Допустим даже, что следы, в самом деле, собачьи, как вы докажете, что они принадлежат псам Ченады, что он действовал с умыслом на убийство Сушицкого?.. Простите, я говорю как есть.
   По скулам Линника поползли желваки. Слова урядника были полны горькой правды. Сыщик сам часто сталкивался с изъянами полицейского аппарата. Если бы не личное знакомство с Климовым, получать сведения от полиции было бы несравнимо труднее. Конечно, можно снова задействовать связи полицмейстера, чтобы добыть фотографии из дела о гибели Сушицкого, но стоит ли овчинка выделки? Поэтому Кондрат мысленно согласился с доводами Ольшука и попросил того рассказать, как найти избу лесничего, чтобы поговорить с ним лично. Урядник охотно выполнил просьбу Линника, но еще раз предупредил его, что Трофима трудно застать дома.
   Сыщик решил испытать удачу и направился к лесничему в другой конец села, но в скромной избушке у кромки леса никого не было. Кондрату пришлось вернуться на площадь за покупками.
   Линник посетил нужные ему лавки и заполнил саквояж закуской: колбасой, хлебом, сыром, рыбой. У ловкого молодого бакалейщика с родинкой над губой сыщик осведомился, не помнит ли он, как в день гибели фельдшера к нему заходил Яков Рабец.
   - Я не помню точно, какой это был день, но где-то на той неделе он брал у меня соль и сахар, - кивнул Митяй.
   Напоследок Кондрат зашел в корчму, гудевшую от наплыва проезжих, и, купив две бутылки водки, задал тот же вопрос ее владельцу Шмулю.
   - Конечно, помню, - горбоносое лицо корчмаря растянулось в ироничной усмешке.
   - У вас хорошая память, - похвалил его Линник.
   - Благодарю, не жалуюсь. В моем деле приходится много держать в голове, если не хочешь прогореть.
   - Может, тогда скажете, в котором часу ушел Яков?
   - В третьем. И не ушел, а уехал домой, - поправил Шмуль сыщика.
   - Вы уверены?
   - Мне из этого окна все прекрасно видно. Телега повернула в Боянстово.
   "Весь день он провел в Ворохах! Как же!.. - злобно подумал Кондрат. - Погоди, я тебя тоже выведу на чистую воду!"
   - Между прочим, в тот день он не был единственным посетителем из Боянстово, - прервал размышления Линника корчмарь.
   - Кто еще?
   - Авдей, наш завсегдатай, в очередной раз притащился за водкой... Правда, в тот день я ему ничего не продал, уж больно задолжал...
   Сыщик поблагодарил Шмуля за ценные сведения и, спрятав водку в саквояже, покинул корчму. Пора было возвращаться в Боянстово.
  

XVII

  
   Кондрат неторопливо шагал по прибитой дождем песчаной дороге, каждый поворот которой исчезал то в бурых сплетениях ветвей, то в зеленом бархате еловых лап. Голые кроны берез и осин раскачивались и стучали друг о друга, словно толпа скелетов из готического романа. Северный ветер подталкивал в спину хромающего Линника, развевая длинные полы его плаща. Но сыщик как будто ничего не замечал вокруг себя: так часто бывало, когда его мысли набирали свой привычный ход.
   В гибели Сушицкого есть что-то странное, темное. Крестьяне тщательно скрывают свое истинное отношение к фельдшеру, а Тукайло вряд ли чем-то поможет, он источник ненадежный, и, если дело дойдет до суда, будет менять показания в зависимости от того, кто больше предложит водки. Здесь староста прав. И Ольшук прав в том, что собрать доказательства по происшествии двух недель после инцидента будет невероятно сложно. Зачем вообще нужно было браться за это дело? Деньги Сушицкая платит небольшие. Можно было спокойно сидеть в Борхове и работать на анилинового барона. Что подвигло его отправиться в глушь, чтобы мерзнуть в лесу, выставлять себя посмешищем перед неотесанными мужиками? Только благородство, желание угодить даме. Сам загнал себя в ловушку. Что он скажет Сушицкой, когда она явится к нему за отчетом? "Вашему брату, по-видимому, помогли умереть. Но доказательств недостаточно, чтобы арестовать преступника. Смиритесь с этим". Нет, так даже хуже, чем если бы расследование ничего не дало.
   Кондрат остановился у толстой изогнутой березы. Раз уж он здесь, почему бы не попытать счастья и еще раз не осмотреть место гибели Кирилла? Линник неохотно повернул налево в роковой для фельдшера сосняк.
   Сыщик еще издали заметил знакомую расчищенную площадку посреди бора, темневшую подобно разрытой могиле. Кондрат внимательно осмотрел место, прислушался. Как будто все спокойно. Линник опустил саквояж, снял плащ и серый твидовый пиджак, закатал рукава сорочки и принялся энергично разгребать замерзшими ладонями мокрые листья и иголки вокруг площадки. Пальцы сыщика то зарывались в холодный песок, то скользили в пушистом мху, то застревали в кустиках черники, то давили мякоть трухлявых грибов. Кондрат сделал круг, немного расчистив пространство вокруг площадки, но не нашел ни следов, ни каких-либо других улик. Обессиленный Линник поднялся и, тяжело дыша, оперся спиной о гладкий сосновый ствол, посмотрел на стремительно бегущие по небу низкие тучи. Деревья шумели, совещались о чем-то. Они - единственные свидетели разыгравшейся в лесу драмы, возможно, тайного преступления. Сзади послышался жуткий скрип, будто кто-то приоткрыл дверь на несмазанных петлях. Отшатнувшись, объятый внезапным ужасом сыщик обнаружил, что наклоненная сосна, упав на свою соседку, издает под натиском ветра дикий скрежет. Нахлынувший страх начинал пьянить мозг. Кондрат быстро оделся и, едва не забыв про саквояж, поспешил вернуться на дорогу.
   Перед мостом через ручей, отделявший мрачный лес от полей Боянстово, влево отходила когда-то протоптанная, но теперь уже местами заглохшая тропа. Линник решил, что она спускается к воде, и свернул, чтобы смыть прилипшую к рукам пахнущую гнилью землю, однако дорожка пошла, извиваясь, вдоль болотистого берега мимо древних дуплистых ив и вскоре привела сыщика к маленькой ветхой сторожке с подушками мха на крыше. Застыв от изумления, Кондрат долго всматривался в этот сказочный домик, из трубы которого тянулась нитка сизого дыма, пока на пороге не появился худой, как жердь, седовласый старец.
   - Добрый день! - поздоровался Линник.
   - Добрый, - старик направил немигающий взгляд бесцветных глаз на сыщика и удивленно пробормотал: - Я тебя не знаю... Откуда будешь?
   - Из Борхова.
   - То-то слышу - голос незнакомый... Зачем приехал?
   - Расследую гибель фельдшера Сушицкого. Вы его знали?
   - Нет... Меня и доктор навещал в последний раз лет пять назад.
   - Сколько же вам лет?
   - Ох, и много!.. Господь все никак не приберет. Родился я еще в прошлом столетии, при княжении Аристарха Строгого.
   "Значит, по меньшей мере восемьдесят пять лет", - посчитал сыщик.
   - Давно вы здесь живете? - спросил он.
   - Давно уж, полвека, почитай, прошло... Я много лет был тут лесничим, пока не стал терять зрение. Теперь уже почти ничего не вижу. С тех пор меня заменил Трофим, а я доживаю свои дни в сторожке.
   - У вас нет родни, чтобы смотреть за вами?
   - Нету, - скорбно сказал старый лесничий. - Один как перст остался...
   - Чем же вы питаетесь?
   - Чем Бог подаст. Летом грибами, ягодами, рыбачу иногда. Зимой Трофим навещает, кормит.
   - И не страшно вам здесь жить одному?
   - Нет.
   - А как же волки?
   - Начто я им сдался? - усмехнулся старик. - Кожа да кости... Недавно, правда, они задрали кого-то здесь недалече, зверя али человека - не знаю... Вой стоял лютый...
   Кондрат покрылся гусиной кожей. Вот свидетель гибели Кирилла!
   - Вы помните тот день? - голос Линника дрожал от волнения.
   - Как не помнить? Слышу вечером из лесу какой-то не то стон, не то крик о помощи, потом рычание и вой. Растерзали кого-то, думаю.
   - Больше ничего не помните? - затаил дыхание сыщик.
   - Днем в лесу кто-то охотился, - подумав, проговорил старый лесничий.
   - Когда это было?
   - После обеда, часа в три.
   А ведь Яков Рабец возвращался в это время домой. И Авдей где-то мимо проходил.
   - Долго стреляли?
   - Не знаю. Я слышал только один выстрел.
   - Один?!
   - Это странно... Наверное, охотник пошел к Красному Долу, это в трех верстах отсюда, - предположил старик.
   - Благодарю, вы мне очень помогли, - произнес охваченный возбуждением Кондрат и, быстро хромая, двинулся в деревню.
  

XVIII

  
   Вернувшись в Боянстово, Линник сразу направился к Тукайло.
   - Здорово, друг! Я уж начал бояться, что ты не придешь, - нетерпеливо встретил сыщика хозяин.
   Кондрат посмотрел вокруг, словно полководец, изучающий поле предстоящей битвы. На первый взгляд, вчерашний беспорядок на кухне почти не изменился - с грязного стола исчез только чугунок: судя по растопленной печи, крестьянин готовил в нем картофель.
   - Ты бы хоть прибрался, - пристыдил Авдея Линник, с брезгливым видом сгребая в кучу окаменевшие хлебные крошки. - Гостинцы негде положить.
   - Прости, сейчас все будет, - твердо заявил Тукайло, освобождая стол от пустых бутылок, рыбьих голов, костей, тарелок.
   Сыщик некоторое время снисходительно наблюдал за хлопотами хозяина, затем начал доставать из саквояжа покупки. Напоследок на столе появилась бутылка водки. Вторую Кондрат решил пока оставить про запас.
   - О, да у нас сегодня пир горой! - восхищенно воскликнул крестьянин. - И картошечка сейчас поспеет.
   Наконец все приготовления были окончены. Авдей поднял чарку и торжественно провозгласил тост:
   - За встречу!
   Чокнулись, выпили. Линник быстро закусил колбасой, Тукайло понюхал ломоть хлеба.
   - И как это староста терпит твое пьянство? - поинтересовался сыщик. - Я слышал, как он говорил о тебе с урядником.
   - А что ему еще остается? - хрипло засмеялся крестьянин. - Пущай себе говорят, я им не по зубам. Меня уже и розгами секли три раза, но я не поддался. Он и плюнул на меня. Но другие его слушают: никому не хочется отправиться в шахты.
   - Какие шахты?
   - К нам зимой повадились ходить вербовщики, зазывают работать на шахты, барыши сулят немалые. Поначалу многие соглашались, но труд там непосильный, многие помирают, а если кто и остается жив, то приходит домой совсем больным и немощным и тоже быстро помирает. Сейчас вербовщиков этих боятся как огня, уж лучше рекрутчина. Вот староста и грозится отдать им против воли тех, у кого большие недоимки по податям. В этом году старшего сына Осипа Рабца туда упек.
   - У тебя, небось, тоже кругом долги. Что же он тебя в шахты не отправил?
   - Не-е-ет, - значительно потряс пальцем Авдей. - Он-то мог бы меня туда записать, да вербовщики глянут на меня и махнут рукой: сдался им такой работник! Так что пока я пью, меня никто не тронет!.. Твое здоровье, Кондрат!
   Осушив вторую чарку, Линник понял, что пора переходить к делу, пока он еще не успел опьянеть.
   - Так что насчет Сушицкого? Кто в деревне его не любил, не считая тебя? - спросил сыщик.
   - Да никто его не любил, - ответил Тукайло. - Как придет, сразу начинает всех поучать. Отстали от жизни, говорит. Делайте так, как я велю, а не эта ваша бабка.
   - Это он про Куцуху?
   - Ага. Так она всегда тут, а кому охота в Ворохи переться, когда забот полон рот? Он-то человек пришлый, откуда ему знать, как тут жизнь устроена?.. Речи опасные разводил, порядками городскими соблазнял. Баба, говорит, постоять за себя может, коли ее муж бьет, и вообще она сама себе хозяйка. Мужикам нашим это было не по нраву.
   - А бабам?
   - А бабы и рады, уши развесят и слушают. Лиза к нему неровно дышала. Видел раз их вместе: он что-то ей втолковывал, а она стояла и зубы сушила. Она бабенка с придурью, могла и сойтись с ним, мужика-то нету в доме.
   - Давай по порядку. Как староста относился к фельдшеру?
   - Староста его привечал, часто звал обедать. Еще бы! Цивилько мнит себя ученым человеком, он, небось, считал, что дружба с фельдшером возвысит его в наших глазах. Как бы не так!
   - А Пудак?
   - Семен человек незлобивый, не думаю, что он испытывал к фельдшеру дурные чувства.
   - Ченада?
   - Вот Илья - другое дело! - усмехнулся крестьянин. - Этот с кем хочешь поругается, а с таким дерзким человеком, как фельдшер, и подавно.
   - Малаш?
   - Тихий, незаметный мужичок... Если такого обидишь, виду не подаст, а потом такое может устроить, что мало не покажется... Говорят же, что в тихом омуте черти водятся.
   - Осип Рабец?
   - Этот смирный, вряд ли он что-то имел против фельдшера.
   - А его брат Яков?
   - Снохач! Этому речи фельдшера скорее были по нраву.
   - Значит, это была его сноха... - пробормотал озадаченный Кондрат, вспомнив молодую женщину, достававшую воду из колодца, и слова священника.
   - Видал ее? - осклабившись, блеснул глазами Авдей. - Яков все устроил как нельзя лучше: в отсутствие старшего сына оприходовал его жену.
   - А она не против?
   - Нет.
   - Что насчет Саввы Безмена?
   - Скряга, каких свет не видывал. За лишнюю копейку родного отца удавит. Не думаю, что он был знаком с фельдшером.
   - А сам-то ты как с ним познакомился?
   - Ходил по деревне, искал денег на водку. Зашел к Семену, он никогда мне не отказывает. Встретил у него фельдшера, тоже попросил копейку. Тот давай меня отчитывать... И откуда у некоторых людей столько зла?
   "Староста был прав. Не дал пьянице денег - и сразу стал в его глазах исчадием ада", - подумал Линник.
   Тукайло разлил остаток водки и, подняв чарку, заговорщически проговорил:
   - Чтобы такие гадкие люди, как покойный фельдшер, реже попадались нам в жизни.
   После третьей чарки сыщик решил возразить:
   - А что ты, собственно, имеешь против Сушицкого? Объясни мне, городскому. Разве он не прав? Разве баба не человек?.. У нее тоже есть чувства, она хочет, чтобы к ней относились по-человечески.
   Крестьянин несогласно покачал головой.
   - Ты жену свою обижал? - продолжил Кондрат.
   - Ага.
   - Бил?
   - Бывало...
   - И она от тебя сбежала?
   - Сбежала. Я хотел подать жалобу уряднику, а этот негодяй не захотел дело заводить, - возмущенно заметил Авдей.
   - И правильно сделал! Что же, по-твоему, она должна была до конца жизни тебя терпеть?
   - Ну да! А кто же хозяйством у меня будет заниматься?
   - Значит, она должна заниматься хозяйством? А что же будешь делать ты?.. Пить?..
   - Почему нет?
   Линник только махнул рукой.
   - Кстати, пора доставать вторую бутылку, - напомнил Тукайло сыщику.
   - Какую вторую бутылку?
   - Которую ты с собой принес. Думаешь, я слепой?
   Вздохнув, Кондрат извлек из потертого саквояжа вторую бутылку. Придется вспомнить давние армейские кутежи.
   Со следующей выпитой чарки Линник перестал воспринимать действительность. Все происходившее вокруг него окутывал зыбкий дурманящий туман. Сыщик о чем-то ожесточенно спорил с крестьянином, тот в подтверждение своих слов громко ударял кулаком по столу. Потом из уст пьяницы полились слезливые жалобы, тягучие и бессодержательные. Кондрат не помнил, как оказался на вращавшейся, как карусель, темной деревенской улице, как добрался до дома старосты. Сознание на миг вернулось к Линнику, когда он проходил мимо двора Ченады, в котором послышалась яростная собачья брань, вероятно, разбудившая все Боянстово, но затем так же быстро покинуло сыщика.
  

XIX

  
   - Просыпайтесь, Кондрат Титович! - разбудил Линника голос Цивилько.
   - Который час? - едва шевеля языком, спросил сыщик.
   - Скоро полдень.
   - Сколько?!
   Нечеловеческим усилием воли Кондрат оторвал голову от подушки и приподнялся на постели. Сколько времени он проспал? В затуманенном мозгу бессвязно мелькали воспоминания вчерашнего дня - озабоченное лицо Ольшука, неподвижный взгляд старого лесничего, хриплый смех Тукайло. Не приснилось ли ему все это? Кажется, нет. Почему тогда впечатления так обрывочны? Наверное, он уже слишком стар для таких кутежей.
   Лишь выпив подряд две кружки крепкого чая, Линник почувствовал себя легче. Нанизав бусины вчерашних воспоминаний на нить времени, сыщик собрал почти целое ожерелье, и его лицо прояснилось.
   - Ну как, удалось вам что-нибудь узнать вчера от Авдея? - ехидно поинтересовался староста.
   Кондрат стыдливо нахмурился. Что ж, он не останется в долгу.
   - Узнал, и немало, - небрежно ответил Линник. - Например, что вы грозите крестьянам отправить их в шахтеры за недоимки по податям. Это правда?
   - А как еще собрать подати, если им не угрожать? - развел руками Михаил Матвеевич. - Я ж потом от волостного старшины нагоняй получу. Или мне из своих средств отдавать?
   - И старшего сына Осипа Рабца вы отправили в шахты за недоимки своего отца?
   - А то как же! Если крестьянам во всем потакать, они на голову сядут. Просто грозиться - это одно, а вот как кого-то в самом деле заберут, так другие хорошенько подумают, прежде чем плодить недоимки.
   - Еще Авдей сказал, будто бы Сушицкий путался с Лизой Веремей. Могло такое быть?
   - Вздор! - возмутилась чистившая картофель Мария. - Не такой он был человек. Да и чем она могла его прельстить?
   - Кое-чем могла... С тех пор, как Лиза потеряла мужа, она места себе не находит, все жениха ищет, - посмеиваясь, пояснил Цивилько. - Думаю, Кирилл мог завести с ней шашни.
   - Да, вот еще что... - вспомнил сыщик. - Я наткнулся вчера на сторожку старого лесничего... Как его зовут?
   - Харитоныч.
   - Вы ничего про него не рассказывали.
   - Я как-то про него забыл... Да он и не в деревне живет.
   - И Ольшук Харитоныча не упоминал, только нового лесничего Трофима.
   - Наверное, Ольшук о Харитоныче и вовсе не знает. О старике как-то все позабыли.
   - Напрасно. Он сказал, что слышал выстрел в лесу в день гибели Кирилла около трех часов.
   - Вот как?.. - оживился староста. - Вы думаете, Сушицкого застрелили?
   - Это вполне возможно, - кивнул Кондрат. - У кого в деревне есть ружья?
   - Да почти у всех мужиков, разве что Авдей свое пропил... Лиза могла продать ружье мужа... Знаете что? - подумав, предложил Михаил Матвеевич. - Я сейчас всех соберу, и вам будет легче узнать, кто сделал выстрел. Как вам такая затея?
   - Премного благодарен, - согласился Линник.
  

ХХ

  
   Под пасмурным, затянутым сизыми тучами небом деревня выглядела неприветливо и уныло. Разбушевавшийся ветер гремел ветвями гнущихся под его ударами деревьев, терзал полы плаща сыщика, нес пыль с распаханных полей. Захлебнувшийся на подъеме крик молодого петуха вызвал у Кондрата ощущение жалости и тоски.
   - Ну и ветрище! - простонал шедший рядом с Линником Цивилько, прикрывая лицо от летевшего в глаза сора.
   Они приблизились к старому дубу, чья сохранившая бордовые листья крона трепетала в каком-то загадочном танце, и остановились у висевшей внизу испорченной сковороды. Староста вынул из голенища сапога оловянную ложку и пять раз с равными промежутками ударил в самодельный гонг. Медный звон тяжелыми волнами разлился по Боянстово.
   - Сейчас они явятся, - обнадежил сыщика Михаил Матвеевич. - Вы не против, если я сам у них спрошу?
   - Думаете, крестьяне охотнее ответят вам? - засомневался Кондрат.
   - Мне так кажется.
   - Попробуйте.
   С двух сторон улицы показались шатавшиеся от мощного ветра мужские фигуры. Одетые в серые зипуны крестьяне издали были почти неотличимы друг от друга. Только когда мужики подошли к дубу, Линник как будто заново увидел в них своих недавних знакомых.
   - Здорово, братцы! С Кондратом Титовичем, чай, все уже знакомы? Он вчера узнал, что в день гибели фельдшера кто-то стрелял в лесу. Здесь ведь все охотники?.. - Цивилько обвел земляков испытующим взглядом. - Признавайтесь, кто это был?
   Крестьяне, кутаясь в одежды, растерянно переглянулись.
   - Отпираться не выйдет. Харитоныч показал, что слышал выстрел в три часа в день, когда погиб Сушицкий. Кто стрелял? - теряя терпение, повторил вопрос староста.
   Сыщик внимательно посмотрел на стоявших вокруг мужиков. Пудак смущенно опустил глаза. Лицо Ченады исказила презрительная гримаса. У Малаша был задумчивый вид. Осип Рабец, часто моргая, переводил недоумевающий взгляд от одного на другого. Его брат Яков привычно надел маску невинности. Безмен был невозмутим и уверен в себе.
   - Так никто и не признается? - угрожающе повысил голос Михаил Матвеевич.
   - Если кто-то из вас в тот день просто ходил на охоту, скажите мне, - решил вмешаться Кондрат. - Это ведь не преступление.
   Но даже мягкий тон Линника не преодолел стену упрямого молчания.
   - Ладно, по домам, - зло сверкнув глазами, заключил Цивилько.
   Крестьяне стали поспешно расходиться, стремясь спрятаться от ветра в своих избах.
   - Вы это видели? - раздраженно бросил староста. - Не признаются.
   Заметив, что Савва беспокойно топчется на месте, сыщик с надеждой обратился к нему:
   - Может, вы хотите мне что-нибудь сообщить?
   - Нет, мне к Михаилу Матвеевичу, - пояснил Безмен, после чего затеял с Цивилько мелочный спор о взносе хлеба в запасный магазин.
   Постояв на колючем ветру, Кондрат вдруг вспомнил, что на собрании не было Тукайло, а ведь он в тот роковой для Кирилла день должен был возвращаться домой из Ворохов. Линник отправился будить Авдея.
  

XXI

  
   Догадки сыщика оправдались: одетый Тукайло спал на грязном топчане, из приоткрытого рта доносился густой храп.
   - Авдей! - громко позвал его Кондрат.
   Крестьянин басовито всхрапнул в ответ.
   - Авдей! - потряс за плечо Линник. - Просыпайся, дело есть.
   Тукайло поморщился и, обессиленно ворочая головой, издал нечленораздельный звук.
   - Авдей!
   - Кондрат, дорогой, оставь меня в покое... - наконец выдавил из себя крестьянин. - Ты что, не видишь, как мне плохо?..
   - Сейчас полегчает. Потерпи.
   Сыщик бросился на кухню. Окинув взглядом живописный натюрморт из засиженной мухами снеди и жирной посуды, Кондрат обнаружил на дне бутылки немного водки и вылил ее в чарку.
   - На, выпей.
   Сделав глоток живительной жидкости, Тукайло тяжело вздохнул.
   - Больше нет?
   - Это все, что осталось.
   - Зачем ты меня разбудил, а? - зевнул Авдей.
   - Это очень важно, - Линник пристально посмотрел на крестьянина. - Ты помнишь день, когда погиб Сушицкий?
   Тукайло неопределенно пожал плечами.
   - Постарайся вспомнить. В тот день ты зашел в корчму в Ворохах, а Шмуль не захотел продавать тебе водку в долг.
   - Точно! - воскликнул Авдей. - Этот злодей не налил мне даже чарки!
   - Что было потом?
   - В тот проклятый день все было против меня. Я пошел к брату, думал, он меня угостит, а он в Борхов укатил. Так и вернулся домой несолоно хлебавши.
   - Во сколько ты вышел из Ворохов?
   - Почем я знаю?.. Где-то после обеда.
   - Ты, случаем, не слышал выстрел, когда проходил через лес?
   - Не помню.
   - Вспоминай, братец, ты же был трезв, подумай...
   - Может, и вправду стреляли... Запамятовал... В нашем лесу часто охотятся, оттого и не приметил.
   - Может, что-то необычное запомнилось, что-то бросилось в глаза?
   - Да уж, бросилось... - лукаво усмехнулся крестьянин.
   - Что?
   - У кривой березы стояла телега Якова. Я хотел его окликнуть, денег попросить. Пригляделся, а он сноху свою пользует... Я и пошел себе дальше.
   - Благодарю, - собрался уходить сыщик. - Ты мне очень помог.
   - Постой! Ты ничего мне за это не дашь? - разочарованно протянул Тукайло.
   - Ладно, вот тебе на водку, - Кондрат бросил Авдею мелкую монету.
   - Мне этого не хватит!
   - Извини, больше нет. Попроси у Семена, он тебе добавит, - отмахнулся Линник. Ему предстояло теперь строго допросить Якова Рабца.
  

XXII

  
   Сыщик застал Якова точившим во дворе косу. Тонкий звон весело раздавался на всю деревню.
   - Мне нужно задать вам несколько вопросов, - сказал Кондрат.
   - Только если недолго, - принял вид занятого человека крестьянин. - Хочу подкосить отавы.
   - Вы говорили, что в день гибели Сушицкого ездили в Ворохи. Вы были один?
   - Со снохой. После смерти жены она смотрит у меня за хозяйством.
   - И пробыли в селе весь день?
   - Да.
   - А Шмуль сообщил мне, что в третьем часу вы уехали в Боянстово.
   - Так теперь в четыре уже темнеть начинает, - фальшиво простодушным тоном объяснил Яков.
   - Во сколько вы вернулись?
   - Часа в три, наверное.
   - Вашу телегу видели стоявшей у кривой березы. Что вы там делали? - поинтересовался Линник.
   - Дал коню отдохнуть.
   - Довольно странно давать коню отдохнуть за версту от деревни, не находите?
   На лице крестьянина появилось что-то вроде смущения.
   - До ветру я ходил... - вполголоса проговорил он. - Приспичило маленько...
   "Приспичило ему... Не то слово!.. Только не до ветру ты ходил, чертов снохач!" - подумал с едкой гримасой сыщик.
   - Вы понимаете, что находились всего лишь в полуверсте от места, где нашли тело Сушицкого, в то самое время, когда Харитоныч слышал выстрел?
   Наконец раздражавшая Кондрата личина притворства сменилась у Якова неподдельным страхом.
   - Я тоже слышал выстрел, - быстро произнес крестьянин. - Но, ей-богу, это не я!..
   - Почему же тогда вы промолчали на собрании?
   - Чтобы вы на меня подумали? Нет уж, увольте!
   - Разве, скрыв правду, вы сделали лучше?
   - Послушайте, зачем мне было убивать фельдшера? Он мне даже нравился...
   Что верно, то верно: мотива для убийства Кирилла у Якова Рабца нет.
   - Вы никого не заметили, когда проезжали в тот день через лес? - без особой надежды спросил Линник.
   - Нет, - покачал головой крестьянин.
   - Можете идти, - задумчиво зашевелив челюстью, заключил сыщик. Очередная зацепка ни к чему не привела.
  

XXIII

  
   У новых ворот двора старосты Кондрат едва не задел выходившего из калитки с сердитым видом Савву. Стоявший на высоком крыльце Цивилько негодующим тоном пояснил:
   - Представьте, Безмен требует снизить для себя взносы хлеба в запасный магазин! Каков наглец! А у самого амбар ломится от зерна!
   - Чем же он это обосновывает? - удивился Линник.
   - Ждет прибавления в семействе. Так дитя у него когда еще появится! В будущем году! А хлеб нужно сдавать сейчас.
   Вдали, отзываясь гулким эхом, прогремел сухой ружейный выстрел. Сердце сыщика сдавило тревожное предчувствие.
   - Кажется, это откуда-то с ручья, - посмотрев на поле, определил Кондрат.
   - Небось, кто-то охотится в лесу, - предположил Михаил Матвеевич.
   - Я боюсь за Харитоныча, - признался Линник.
   - Вы думаете?.. - недоверчиво пробормотал староста, но сыщик уже бросился на улицу.
   - Куда вы? - крикнул Цивилько. - Погодите, коня запрягу.
   - Так быстрее, - обернувшись, махнул рукой Кондрат.
   - Я вас догоню.
   Хромавший Линник, спотыкаясь, летел с холма, прорываясь сквозь цепкие объятия ледяного ветра. Через несколько минут сыщик миновал бревенчатый мост, пузатые ивы и горестно замер напротив сторожки. На широком пне, опрокинувшись спиной на стену, неподвижно сидел старый лесничий с направленным в голову ружьем в левой руке. На обезображенном дробью лице застыло изумление. Рядом в траве лежал, по-видимому, выпавший из правой руки деревянный шомпол. Кондрат проверил пульс старика - мертв. Выходит, главный свидетель гибели Сушицкого случайно погиб на следующий день после дачи показаний во время чистки ружья? Разве бывают такие совпадения?
   Линник еще раз взглянул в недоуменное лицо покойного, чей приоткрытый рот, казалось, вот-вот выдаст тайну его гибели. Зачем вообще слепому Харитонычу понадобилось чистить ружье? Когда он пользовался им в последний раз?.. А что, если это убийство? Крестьянин, замешанный в гибели фельдшера, решил устранить важного свидетеля после сегодняшнего собрания и подстроил так, чтобы все выглядело как несчастный случай. Кто бы это мог быть?..
   Из-за поворота тропы возникла высокая фигура Михаила Матвеевича.
   - Господи, помилуй! - воскликнул он, увидев мертвого старика, и, торопливо перекрестившись, содрал с головы шапку. - Застрелился, что ли?
   - Выглядит как несчастный случай при чистке ружья, - объяснил сыщик. - Хотя это очень странно... Вы не знаете, когда Харитоныч в последний раз охотился?
   - Давно уже... Он был слаб зрением.
   - Зачем тогда чистить ружье?
   - Может, вещи разбирал, - пожал плечами староста.
   - Вы с телегой?
   - Да, оставил у моста.
   - Гоните в Ворохи за Ольшуком и Абановичем.
   Когда Цивилько ушел, Кондрат принялся осматривать место предполагаемого преступления. Сначала Линник вошел в сторожку. В дрожащем полумраке единственной комнаты пахло ветхим деревом. В маленькой печке догорали сосновые ветки. Кажется, ничего необычного - узкая кровать, короткий стол, самодельный табурет, низки сушеных грибов под крышей, икона в углу. В одну из стен был вбит массивный гвоздь, видимо, на нем как раз и висел злосчастный дробовик. Поиск следов вокруг сторожки также ни к чему не привел. Два дня ветреной погоды подсушили почву, и Кондрату не удалось обнаружить никаких следов ни на тропе, ни на дороге по пути к мосту, обогнуть который убийца не мог, если он шел из Боянстово. На грязном спуске к ручью отпечатались только стоптанные сапоги старого лесничего. Наконец сыщик расположился возле старика и проверил, куда бы полетела дробь, если бы воображаемое ружье в его руке случайно выстрелило. Линник пробовал поворачиваться, опускать и поднимать голову и руку, но у него никак не получалось повторить тот угол, под которым дробь вошла в череп Харитоныча. Значит, все-таки убийство. Кто из жителей Боянстово не мог его совершить?.. Калека Горбач, староста, Савва Безмен, Яков Рабец, Тукайло... Кто тогда остается?.. Пудак, Ченада, Малаш и Осип Рабец... Но как теперь поймать убийцу?.. Проверить их ружья? Но что это даст?.. Сыщик глубоко вздохнул. Жаль, что сейчас рядом с ним нет Онуфрия, тот наверняка бы что-нибудь подсказал.
   Вскоре на дорожке появились урядник и доктор. Сухо поздоровавшись с Кондратом, они медленно приблизились к месту происшествия. Ольшук несколько мгновений смотрел на изуродованное лицо старого лесничего, после чего брезгливо отвернулся.
   - Вы обнаружили тело? - спросил урядник у Линника.
   - Я, - кивнул сыщик.
   - Как это произошло?
   - Мы говорили во дворе с Михаилом Матвеевичем, когда раздался выстрел. Я почуял недоброе и побежал к Харитонычу.
   - Вы беспокоились за его жизнь?
   - Да.
   - У вас были основания для этого?
   - Вчера Харитоныч рассказал мне, что слышал выстрел в лесу незадолго до гибели Сушицкого. Напрасно вы его тогда не допросили.
   Ольшук досадливо замолчал, затем, машинально поглаживая воротник шинели, обратился к Абановичу:
   - Что скажете, доктор?
   - Тут все довольно просто... - устало ответил он. - Смерть наступила около часа назад в результате множественного огнестрельного ранения дробью в голову, несовместимого с жизнью.
   - Несчастный случай?
   - Вероятно.
   Урядник застегнул на руках серые замшевые перчатки и осторожно высвободил ружье из ладони старика.
   - Конечно, здесь нужна проверка, но я почти не сомневаюсь, что выстрел был произведен из этого дробовика с очень короткого расстояния... Вот гильза... А вот и пыж... - Ольшук поднял с земли обгоревший клочок бумаги и бросил взгляд на Кондрата: - Полагаю, вы уже искали следы?
   - К сожалению, кроме следов Харитоныча на берегу ручья, ничего нет, - пришлось констатировать Линнику. - Я буду очень признателен, если вы что-то найдете.
   - Зачем? - удивился урядник. - Я вполне вам доверяю.
   Он вошел с ружьем наперевес в сторожку и через некоторое время вернулся.
   - Вроде бы ничего подозрительного, - заключил Ольшук.
   По лицу сыщика натужно перекатывались желваки.
   - Вас ничего не смущает в этом деле? - снисходительно поинтересовался он.
   - Зачем вы все усложняете, Кондрат Титович? Не ищите черную кошку в темной комнате - ее там нет, - назидательно произнес урядник.
   - Вы отбрасываете все факты, которые не укладываются в вашу версию.
   - Например?
   - Харитоныч почти ничего не видел. Зачем ему понадобилось чистить ружье?
   - Старики склонны преувеличивать свои болезни. Наверное, видел он еще достаточно неплохо.
   - Но он наверняка умел обращаться с оружием!
   - Позвольте не согласиться с вами, - вмешался Абанович. - Даже опытные охотники могут случайно застрелиться. А в таком преклонном возрасте легко допустить роковую ошибку.
   - Тогда посмотрите на разлет дроби! - не сдавался Линник. - На угол попадания!
   - Дробь еще и не так может разлетаться, - возразил Ольшук.
   - Во-первых, если бы Харитоныч в самом деле застрелился, при таком небольшом расстоянии у него все лицо было бы сплошной кровавой раной. Разлет дроби говорит о том, что в Харитоныча стреляли с расстояния двух аршин. Во-вторых, основная часть дроби попала в лоб. Покажите мне, как нужно согнуться, держа ружье в одной руке, чтобы дробь попала именно туда?..
   Доводы сыщика посеяли сомнения в душе урядника. Он тяжело вздохнул и примирительно сказал:
   - Ладно... Сегодня пятница, до понедельника мой рапорт никто не затребует. У вас два дня, чтобы расследовать это дело. Если не успеете - я все спишу на несчастный случай.
   - Благодарю, - Кондрат пожал руку Ольшуку.
   Когда в наступивших сумерках Линник вышел на дорогу, к нему подбежал ожидавший у телеги староста:
   - Скоро там?
   - Сейчас принесут тело.
   - Вы думаете, это убийство?
   - Я так считаю.
   - Выходит, это я виноват в смерти Харитоныча...
   - Почему? - не понял сыщик.
   - Это ведь я сказал сегодня на собрании, что Харитоныч слышал выстрел в день гибели фельдшера, - тихо проговорил Цивилько.
   "А ведь он прав, - хмуро подумал Кондрат. - Если бы не эти слова старосты, Харитоныч был бы жив. Преступник, почувствовав угрозу разоблачения, решил немедленно избавиться от опасного свидетеля. Дни старого лесничего были сочтены".
  

XXIV

  
   Серое субботнее утро выдалось пасмурным, но спокойным. Ветра почти не было, над деревней висела белесая мгла. Тонкий пересвист синиц на яблонях предвещал солнечную погоду.
   Линник отправился проверять ружья у тех крестьян, кто предположительно мог вчера убить Харитоныча. Первым, кого посетил сыщик, был Семен Пудак. Кондрат нашел его с женой в гумне: разгоряченные тяжелым трудом супруги попеременно ударяли цепами по колосьям распластанного снопа. Увидев Линника, хозяин с наслаждением распрямился и, вытерев пот со лба, радостно приветствовал гостя. После короткого обмена любезностями сыщик перешел к делу:
   - Вы знаете, что вчера случилось с Харитонычем?
   - Слыхал... Вот беда!.. - горестно покачал головой крестьянин. - Он сам того?..
   - Пока что неизвестно, - уклончиво сказал Кондрат. - У вас есть ружье?
   - Есть.
   - Мне нужно на него взглянуть.
   Семен послушно покинул гумно и через некоторое время вернулся с дробовиком. Линник переломил ствол и внимательно осмотрел его.
   - Давно стреляли?
   - Почитай, месяц назад, - подумав, ответил Пудак.
   Похоже на правду. Да и не было у него мотива стрелять в Сушицкого, а потом в Харитоныча.
   - Что вы делали вчера, когда случилось это происшествие?
   - Молотил.
   - Вы были один в гумне или с женой?
   - С женой.
   - Больше никто не может это подтвердить?
   - Кажись, нет... Хотя постойте... К нам Авдей приходил, денег просил, - вспомнив, обрадовался, как ребенок, крестьянин.
   Сыщик не сдержал невольной улыбки: ведь это он послал в тот день Тукайло к Семену.
   - Дали? - поинтересовался Кондрат. Вдруг пьяница пошел за водкой в Ворохи и стал случайным свидетелем убийства Харитоныча.
   - Пару копеек только нашел. Кажись, Авдей остался не рад, видать, на большее рассчитывал.
   - Так ему и надо, - пробормотал Линник.
   Он попрощался с супругами Пудак и скрепя сердце направился к их злобному соседу.
  

XXV

  
   Чтобы удостоиться внимания Ильи Ченады, сыщику снова пришлось настойчивым стуком в забор довести псов во дворе до высшей степени ожесточения. Наконец из дома появился раздраженный громким лаем хозяин:
   - Че те опять надо?
   - Вы слышали о том, что вчера случилось с Харитонычем? - вместо приветствия спросил Кондрат.
   - Убился, - равнодушно бросил крестьянин. - А я тут при чем?
   - Я проверяю ружья у всех жителей деревни. У вас ведь есть ружье?
   - Есть. И че?
   - Принесите мне его, пожалуйста.
   - Зачем? Ты меня подозревать удумал? - хищно вскинул нос Илья.
   - Я обязан был это сделать хотя бы из-за вашего скверного характера, - спокойно объяснил Линник.
   - А ежели не принесу?
   - Будете иметь дело с Ольшуком.
   - И че?
   - Послушайте, - решил смягчить тон сыщик, - я не враг вам. Если вы ничего не совершали, просто покажите мне свое ружье, и я от вас отстану. Можете даже не пускать меня во двор.
   - Так и отстанешь? - не поверил Ченада.
   Кондрат нехотя пообещал. Крестьянин пошел в избу и вскоре вернулся с горизонтальной двустволкой.
   - На! - протянул он ее Линнику.
   Сыщик переломил дробовик, изучил патронник.
   - Когда последний раз стреляли?
   - Неделю назад.
   "Двустволка не подходит, - озадаченно подумал Кондрат. - На лице Харитоныча были раны только от одного заряда дроби, и они располагались посередине лба. Вряд ли Ченада, стреляя из двустволки, стал бы рисковать и целиться левее или правее".
   - Где вы были вчера в момент гибели Харитоныча? - осведомился Линник, возвращая ружье хозяину.
   - Дома.
   - Кто-то может это подтвердить?
   - Жена, - недовольно произнес Илья. - А теперь проваливай, раз обещал.
   - С удовольствием, - ядовито парировал сыщик.
  

XXVI

  
   Жена Наума Малаша развешивала во дворе белье. Сидевший возле хозяйки пегий пес с подозрением посмотрел на входящего в калитку Кондрата, но промолчал.
   - Добрый день! - поздоровался Линник. - Где я могу найти вашего мужа?
   - Он в хлеву, - ответила женщина и позвала: - Наум! К тебе пришли.
   Вскоре из-за широкой белой простыни показалось бледное лицо хозяина. Он рассеянно протянул руку не ожидавшему этого сыщику, тот поспешно ее пожал.
   - Вы слышали о вчерашнем происшествии с Харитонычем? - приступил к делу Кондрат.
   - Конечно... Не повезло старику...
   - Не повезло? - переспросил Линник.
   - Да, он же застрелился. Разве нет?
   - Я считаю, что это было преднамеренное убийство, - возразил сыщик. - Покажите мне свое ружье.
   - Зачем? - в глазах крестьянина блеснуло беспокойство.
   - Чтобы убедиться в том, что Харитоныча убили не вы.
   - Я сейчас.
   Наум вошел в избу, Кондрат проводил его недоверчивым взглядом. В поведении Малаша чувствовалось что-то странное, подозрительное. Через минуту он вынес старинное кремневое ружье.
   - Дульнозарядное? - удивился Линник. - Последний раз я видел такие, когда учился в кадетском корпусе. И хорошо стреляет?
   - Как когда...
   Сыщик внимательно осмотрел истертый замок и, открыв крышку полки, обнаружил там отсыревший слежавшийся порох. Вероятно, ружьем не пользовались уже несколько лет. Кондрату все стало понятно. В его душе поднялось жгучее злорадство.
   - У вас нет другого ружья? - на всякий случай решил уточнить Линник.
   - Нет, - упавшим голосом проговорил крестьянин.
   - Покажите, как оно стреляет, - ехидно процедил сыщик.
   Уши Наума стала заливать краска.
   - Мне нужно сходить за порохом и дробью, - тихо сказал он.
   - Разумеется... - криво усмехнулся Кондрат. - И пыж не забудьте!
   В этот раз Малаш пропадал дольше, Линник уже начал беспокоиться. Когда крестьянин вернулся, сыщик торжественно протянул ему ружье:
   - Прошу!..
   Наум дрожащей рукой засыпал порох из пороховницы в ствол, затем с помощью шомпола дослал пыж и дробь. Заметив на полке старый порох, Малаш густо покраснел и принялся яростно выскребать его, после чего насыпал новый, закрыл крышку, взвел курок, отвел ствол в сторону. Нажал спуск - осечка, еще раз - снова осечка.
   - Искры нет - кремень стерся, - удовлетворенно заметил Кондрат. - Когда последний раз стреляли?
   - Давно...
   - А ничего, что в мое прошлое посещение у вас в сенях дичь висела?.. Смотрю, сегодня уже нет, убрали. Как вы это объясните?
   - Это не мое ружье, - признался крестьянин.
   - Конечно, не ваше, - возмущенно произнес Линник. - Это ружье Харитоныча, которого вы вчера убили. Свое ружье вы вложили ему в руку, чтобы все выглядело как несчастный случай, а сами забрали его старое испорченное ружье. Так было дело?
   - Так, - вздохнул Наум.
   - В Сушицкого тоже вы стреляли?
   - Я.
   - Почему?
   - Он был дурным человеком, - глухо ответил Малаш.
   - Людей не убивают только за то, что они дурные, - возразил сыщик. - Вашего соседа, например, тоже можно так назвать, но вы же не идете его убивать. Для этого нужна более веская причина, не так ли?
   - Ты никак на виселицу захотел? - не выдержав, вмешалась разгневанная жена, проскочив сквозь гирлянду из одежды. - Хочешь оставить меня одну с детьми, подлец?
   - Не надо, Анна! - покачал головой крестьянин. - Будет только хуже.
   - Да куда уж хуже!
   - Я тебе говорил...
   - Что ты мне говорил?.. - раздраженно крикнула женщина, затем обратилась к Кондрату: - Не слушайте его! Это староста убил фельдшера за то, что тот обрюхатил его жену!
   - Староста?!.
   - А этот дурак захотел выслужиться, думает, что за убийство Харитоныча Цивилько долг нам простит!..
   Линник начал подавленно пережевывать пустоту. Какой удар по его самолюбию! Как он мог не заметить беременность Марии, ее плохое самочувствие и заботу со стороны мужа? И она всегда защищала Кирилла, когда заходил разговор о нем. Наверное, она хотела рассказать сыщику о фельдшере, но не знала, как это сделать втайне от супруга.
   - У старосты есть ружье? - спросил уничтоженный Кондрат.
   - Берданка, - пояснил Малаш.
   Конечно, Цивилько стрелял в Сушицкого пулей. Дробь было бы легче обнаружить, и не было бы уверенности, что фельдшер умрет... А судя по показаниям Харитоныча, Кирилл, даже будучи раненым, умер не сразу... Почему тогда Абанович сказал, что Сушицкий не сопротивлялся, когда на него напали волки?..
   - Кто еще знает о том, что староста убил фельдшера? - скорбным тоном проговорил Линник.
   - Все в деревне об этом знают, - сказала Анна. - Но молчат, потому что боятся.
   Так вот кто был главным врагом Кирилла в Боянстово! Вот кого крестьяне так настойчиво покрывали!.. А он жил под одной крышей с убийцей и не догадывался об этом!.. Какой позор!..
   - Наум, если вы не хотите закончить жизнь на виселице, мой вам совет - не покидайте деревни, - строго произнес сыщик. - Попытаетесь сбежать - вас найдут и повесят, а прятаться зимой в лесу вы долго не сможете. Вам понятно?
   - Понятно...
   - Не прощаюсь, - заключил Кондрат и, лавируя между простынями, выбежал на улицу.
   Сейчас нужно действовать быстро и решительно, пока Цивилько ничего не знает. Надо кого-то послать за Ольшуком, потом поговорить с Марией... На показания крестьян особо нечего надеяться, нужно попробовать самому разоблачить старосту. Но как это сделать?..
   Войдя во двор Цивилько, Линник увидел игравшего у ворот веснушчатого мальчика.
   - Ваня, ты ходишь в школу в Ворохи? - поинтересовался сыщик.
   - Да.
   - Знаешь, где живет урядник Ольшук, папин друг?
   - Знаю.
   - Можешь выполнить одну мою просьбу?
   - Конечно.
   Кондрат достал из кармана пиджака начерченный старостой план Боянстово и на обратной стороне написал карандашом: "Я знаю, кто убийца. Приезжайте немедленно! Линник".
   - Передай записку Ольшуку, скажи, что это срочно. Все понял?
   - Да, - обрадованно воскликнул Ваня.
   - Ну, беги!
   Мальчик бросился на улицу и вскоре исчез за поворотом дороги. Сыщик некоторое время задумчиво постоял у калитки, потом, прихрамывая, тоже покинул деревню.
   Через четверть часа в лесу треснул револьверный выстрел.
  

XXVII

  
   Когда Кондрат вернулся в дом старосты, тот, старательно выводя чернилами буквы, составлял какой-то список.
   - А где Мария? - небрежно осведомился Линник.
   - Ей нездоровится, - помолчав, сообщил погруженный в работу Цивилько.
   "Может, не стоит беспокоить беременную женщину? - засомневался сыщик. - Расспрашивать ее о Кирилле, просить дать показания против своего мужа - все это не слишком пристойно. Лучше всего поговорить с Цивилько с глазу на глаз".
   Кондрат медленно обошел вокруг большого кухонного стола и сел напротив хозяина. Сосредоточенное выражение лица старосты не сочеталось с похожей на мочалку, будто прилепленной бородой.
   - Узнали что-нибудь новое? - не отрываясь от бумаги, спросил Михаил Матвеевич.
   - Кое-что узнал, - многозначительно изрек Линник.
   Вероятно, тон сыщика выдал его тайные мысли, поскольку Цивилько отложил перо и закрыл чернильницу.
   - Вы нашли убийцу? - с нескрываемым любопытством произнес староста.
   - Представьте себе!
   - И кто же он?
   - Наум Малаш.
   - Кто бы мог подумать! - покачал головой Михаил Матвеевич. - Верно говорят: "В тихом омуте черти водятся"... Никогда бы не поверил... Он признался?
   - Признался, - кивнул Кондрат. - Вот только жена Наума утверждает, что Харитоныча он убил по вашей указке, а Сушицкого убили вы.
   - Что за вздор! - возмутился Цивилько. - Вы сами были на собрании, ничего подобного Науму я не говорил! Если он сам решил зачем-то убить Харитоныча, что за дело мне до этого?.. А баба еще и не такое наплетет, чтобы мужа своего выгородить. Вы же не поверили ей?..
   Линник таинственно промолчал. Староста нервно засмеялся.
   - Положим даже, что она права... Наум - мужик мягкий, он или изменит показания, или вовсе откажется от них. Бабу его на суде тоже никто слушать не станет. Вы ничего не докажете, - развел руками Михаил Матвеевич.
   "Это правда, на Цивилько у меня ничего нет, - зашевелив челюстью, хмуро подумал сыщик. - Одни пустые догадки и целая деревня молчаливых свидетелей. Придется блефовать".
   - Не совсем, - спокойно возразил Кондрат. - Когда Харитоныч сообщил мне, что перед нападением волков на Кирилла слышал то ли стон, то ли крик, я был несколько озадачен. Выходило, что фельдшер был еще жив. С другой стороны, доктор сказал мне, что положение тела Сушицкого было таково, будто он не сопротивлялся. Что-то не сходилось. Тогда я вспомнил свое боевое прошлое, раненных в спину осколками парализованных солдат. При поврежденном спинном мозге человек может быть обездвижен, при этом может сохраняться способность мыслить и говорить. Я подумал, что с Кириллом произошла похожая история. Я отправился на место его гибели и тщательно прощупал каждый кустик на много саженей вокруг. Не скажу, что я получил от этого удовольствие, но моя версия подтвердилась: я обнаружил позвонок, а в нем пулю, - Линник достал из кармана пиджака сплющенную пулю, выпущенную им из револьвера почти полчаса назад. - Похожа на пулю для берданки. Осталось только сравнить ее с вашим ружьем. Вы не против?
   - Конечно, нет, - пожал плечами староста. - Если это вас удовлетворит... Я сейчас принесу.
   С этими словами Михаил Матвеевич исчез в соседней комнате.
   Сыщика стали одолевать мрачные мысли. Похоже, Цивилько не испугался, его так просто не взять. Что делать, когда обман вскроется? Староста наверняка сможет отличить револьверную пулю от винтовочной. Весьма глупая и самонадеянная затея.
   Вскоре Михаил Матвеевич вернулся на кухню с берданкой. Немного помедлив, он направил ствол на Кондрата и передернул затвор:
   - Не двигайтесь!
   - Вы же не собираетесь застрелить меня в своем доме? - попытался пошутить обескураженный Линник.
   - Если не оставите мне выбора, пеняйте на себя, - пригрозил староста.
   Только сейчас сыщик понял, какую оплошность допустил. Задумавшись о неудачном блефе, он забыл достать из кармана револьвер.
   - Я вас слушаю, - вздохнул Кондрат. Преступники всегда хотят выговориться.
   - Знаете... - дрогнувшим голосом начал Цивилько. - Я очень сильно люблю свою жену, больше жизни... А этот недоносок задумал у меня ее увести... Пока я угощал его в своем доме, он делал глазки моей жене!.. Хотел, чтобы я отпустил ее... Наглец!.. Что он знает о моих чувствах к Маше!..
   - И вы решили убить Кирилла?
   - Нет, не так!.. Я знал, что в тот день Сушицкий пойдет по грибы, и встретил его в лесу. Я предложил стреляться на дуэли, а он поднял меня на смех, сказал, что вся эта мораль давно изжила себя... Я понял, что Кирилл - бесчестный человек и заслуживает только смерти...
   - Вообще-то, Сушицкий - дворянин, вы ему не ровня. Даже при всем своем желании он не стал бы с вами стреляться, - заметил Линник.
   - И я выстрелил ему в спину... Я хотел, чтобы за те часы, что ему остались, он испытал ту боль, которую я чувствую, думая о нем и Маше... Я знал, что к ночи он или сам околеет в лесу, или станет добычей хищных зверей... Если бы не вы, никто бы об этом не догадался... Когда я узнал, что ко мне приедет сыщик, я думал, появится еще один такой пентюх, как Ольшук, повертится пару дней и исчезнет, но, к сожалению, вы оказались слишком дотошным... Придется вас убить... Теперь вставайте, медленно и без глупостей, и идите к выходу...
   Бросив украдкой взгляд на часы, Кондрат повиновался. Михаил Матвеевич последовал за Линником, приставив ствол берданки к его затылку.
  

XXVIII

  
   По-видимому, староста намеревался расправиться с сыщиком возле дуба. Кондрат медленно шел по улице, ощущая затылком холодный ствол винтовки. Горьковатый осенний воздух наполнял легкие свежестью. В молочной облачной пелене показались разрывы, сквозь которые проглядывали пятна голубого неба. Пожалуй, не самый худший день, чтобы умереть... Куда, черт возьми, подевался Ольшук?.. Нужно как-то задержать Цивилько, хотя бы на несколько минут. Но как?..
   Они вышли на поляну, где все должно было закончиться. Застывшие листья дуба напомнили Линнику своим цветом запекшуюся кровь.
   - Любопытно, как жители Боянстово отнесутся к новому убийству? - задумчиво протянул сыщик.
   - Желаете знать? - ехидно усмехнулся Михаил Матвеевич. - Глядите!
   Свободной рукой он достал из голенища ложку и начал беспрерывно колотить ей по висевшей сковороде. Под разлетевшийся по деревне набат на улицу стали выскакивать встревоженные мужики с ружьями наперевес. Вскоре крестьяне с недоумением собрались вокруг старосты. Не опуская берданку, тот толкнул Линника в центр круга.
   - Здорово, мужики! Кондрат Титович раскрыл убийство фельдшера и поэтому должен навсегда замолчать, - торжественно объявил Цивилько. - Вы все знали об этом убийстве, поэтому вы все - его соучастники.
   - Не верьте ему! - возразил сыщик. - Ведь он угрожал вам, налицо злоупотребление властью!
   - Злоупотребление властью... - смеясь, повторил Михаил Матвеевич. - Они не знают таких слов, Кондрат Титович.
   - Почему вы его слушаетесь? Почему боитесь? Почему не пожалуетесь на него? - пытался убедить крестьян Линник.
   - Потому что мы понимаем друг друга, мы всегда сможем договориться, - пояснил староста. - Вы здесь такой же чужак, как и этот пришлый фельдшер, и убить вас ничего не стоит... - он обвел взглядом собравшихся. - Раз уж вы все здесь, может, кто-то сам желает застрелить сыщика? Я в долгу не останусь...
   Гробовое молчание.
   - Илья, я знаю, у тебя рука не дрогнет... Кондрат Титович тебя подозревал... Нет?..
   Ченада застыл, зло поджав губы.
   - Яков?.. Ты же не хочешь, чтобы я доложил в консисторию о твоих похождениях?.. Одной епитимьей можешь и не отделаться...
   Снохач понуро опустил голову.
   - Наум!.. Ей-богу, ты меня удивил. Ты такой понятливый, Харитоныча ради меня застрелил, что тебе уже терять? Дважды не повесят...
   Малаш глубоко вздохнул, опершись на бесполезное кремневое ружье.
   - Ну что ж... Раз вы не хотите, придется стрелять мне, - заключил Цивилько. - Жаль с вами прощаться, Кондрат Титович, да уж ничего не поделаешь - или я, или вы... Мужики, разойдись!
   Линник смотрел в темное дуло берданки и почему-то совсем не чувствовал страха. Сыщиком овладело странное оцепенение. Он вспоминал тот роковой вечер, когда к нему пришла Катерина Сушицкая, свое недоумение от ее просьбы, нежелание ехать в глушь расследовать пустое дело. Разве мог он тогда предположить, что к концу недели будет стоять перед лицом смерти без всякой надежды на спасение?.. Как же все это глупо!.. Кондрат вспомнил последние слова убитого осколком в Банатских песках боевого товарища: "Жизнь - дурацкая штука". Губы Линника тронула тень горькой улыбки.
   Прогремел выстрел. Сыщик невольно отшатнулся, но боли не почувствовал. Послышался вскрик Михаила Матвеевича, и винтовка выпала у него из рук. Выстреливший Ченада брезгливо сплюнул на дорогу.
   - Илья, ты чего?!. - негодовал староста, опустившись на землю и наблюдая, как на рукаве расползается кровавое пятно. - Это моя рабочая рука!..
   - Она те уже не понадобится, - небрежно бросил крестьянин.
   - И это благодарность за все, что я для вас сделал? - бушевал Цивилько. - Горите вы все в аду!..
   - Вы тут говорили недавно о любви к жене... Больше всего на свете вы любите себя, - заметил Кондрат.
   Сзади раздалось громыхание телеги. По деревенской улице несся Ольшук с Ваней и двумя сотскими. Увидев раненого отца, мальчик на ходу спрыгнул на дорогу и бросился к нему:
   - Папа, что с тобой?
   - Пустяки, Ваня, - Михаил Матвеевич обнял сына левой рукой. - Мне нужно сейчас уехать... Учись хорошо, слушайся маму, не шали и ничего не бойся...
   - В чем дело? - вместо приветствия спросил встревоженный урядник.
   - Вы немного опоздали, - проворчал Линник.
   - Что здесь стряслось?
   - Арестуйте Цивилько и Малаша. Остальные вам все расскажут, - устало отмахнулся сыщик.
   - А вы куда?
   - Схожу за женой старосты.
   Встретившись взглядом с Ченадой, Кондрат кивнул ему головой:
   - Спасибо, Илья.
   Но крестьянин сделал вид, будто не понял слов сыщика.
  

XXIX

  
   Как только Линник ступил на кухню дома старосты, Мария поднялась из-за стола навстречу сыщику:
   - Слава Богу, вы живы!..
   - А про мужа не хотите узнать?
   - Простите, - смутилась хозяйка. - Вы, наверное, считаете меня плохой женой.
   - Не мне об этом судить.
   - Что с ним?
   - Он ранен. Ченада выстрелил в него, спасая меня.
   - Что ему теперь грозит?
   - Смертная казнь.
   По лицу женщины Кондрат понял, что она не очень расстроена.
   - Вы хотите с ним попрощаться?
   - Нет, - покачала головой Мария.
   - Вы его любите?
   - Я никогда его не любила, - призналась хозяйка. - Тогда в моем бедственном положении я посчитала Мишу хорошей партией. Мне было трудно ему отказать.
   - А Кирилл?
   - А с Кириллом я познала любовь... Никогда не встречала такого мужчину. Не устояла я, согрешила... Он предлагал мне сбежать с ним, но я не решилась...
   - Как вы узнали, что ваш муж убил Кирилла?
   - Я сразу обо всем догадалась, когда Миша вернулся из леса с ружьем. Он редко охотится, а в тот день он пришел ни с чем, и вид у него был жуткий... А потом я узнала, что Кирилла съели волки, и все поняла... Наверное, я должна была быть благодарна мужу за то, что он защитил мою честь, но с тех пор я испытываю к нему одно только презрение...
   - Во всяком случае, теперь вы обретете свободу.
   - Зачем она мне теперь?
   - Найдете себе другого мужа. Хозяйство у вас сейчас завидное, сами будете женихов выбирать, - обнадежил Линник Марию.
   - Вот только Кирилла они мне не заменят... - тяжело вздохнула хозяйка.
   В Ворохи возвращались вшестером: Ольшук правил саврасой лошадью, сидя на облучке, за ним под охраной сотских разместились два связанных преступника, сзади полулежал сыщик. Когда телега, скрипя и подрагивая, миновала бревенчатый мост, Кондрат бросил прощальный взгляд на Боянстово. Пробившийся сквозь толщу облаков солнечный луч озарил деревню мягким желтоватым сиянием. Линник улыбнулся и тайком смахнул с щеки выкатившуюся откуда-то слезу.
  

Минск, осень 2024 г.

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"