|
|
||
СЕМЕНОВ И.Д.
Г Р А Н И Ц А
Пьеса в трех действиях
Д Е Й С Т В У Ю Щ И Е Л И Ц А
Николай Николаевич Мороз, майор, начальник контрольно-пропускного пункта, 44 года.
Валя, его жена.
Николай, его старший сын, 22 года.
Александр, средний сын, 20 лет.
Паша, младший сын, 12 лет.
Александр Николаевич Мороз, его брат, 35 лет.
Жанна, сожительница Александра Мороза, 28 лет.
Алек, их знакомый.
Илья Константинович, их сосед.
Семен Лунец, капитан.
Битков, рядовой.
Водитель грузовика
Женщина с сумками
Страж
Четырнадцатилетний мальчик
Мальчик-горнист
Мужчины, девушки
Д Е Й С Т В И Е П Е Р В О Е
С Ц Е Н А П Е Р В А Я
Суббота 8.30. Конец апреля.
Приграничный российский город N. Кухня в квартире Николая Николаевича Мороза. Обстановка обычная.
Н и к о л а й сидит за столом и пьет чай. В а л я стоит с другой стороны стола.
Н и к о л а й - коренастый мужчина сорока четырех лет с жестким волевым лицом. Лицо хорошо выбрито. Волосы аккуратно подстрижены. На нем китель майора пограничных войск. В а л я - высокая крупная женщина сорока лет. Одета в домашний халат.
В а л я. Так что ему купить? Рубашку, может?
Н и к о л а й. Может. Только получше выбери. И не надо никаких разноцветных, просто хорошую белую рубашку.
В а л я. Хорошо, посмотрю. Пашу-то будем брать?
Пауза.
Н и к о л а й. Нет. Если б ее не было, взяли. А так - ни к чему.
Входит П а ш а. П а ш а - щуплый мальчик двенадцати лет. На нем - черные трусы и белая майка.
П а ш а (начиная задавать вопрос еще от двери). Ма, учебник мой по лит - ре не видела? Доброе утро, па.
Н и к о л а й оборачивается к П а ш е, и его лицо искажается негодованием.
П а ш а (заметив выражение на лице отца). Ты чего, па?
Н и к о л а й. Почему в майке?
П а ш а опускает голову.
Н и к о л а й (поворачиваясь к В а л е). Что это такое, Валя?
В а л я (несмотря на мужа). Да ладно тебе, Коля. Еще ночи холодные.
Н и к о л а й (гневно). Снимай майку.
П а ш а обречено снимает майку.
Н и к о л а й. Я разве тебе не говорил уже, как мужчина должен спать?
П а ш а насуплено молчит.
Н и к о л а й. Почему я сплю только в трусах, а ты надеваешь майку?
В а л я. Коля, он спит с открытым окном.
Н и к о л а й. А что же, с закрытым что ли спать? (П а ш е) Больше, чтобы я не видел, что ты в майке спишь. Понял?
П а ш а. Понял.
Н и к о л а й (уже более спокойно). Ты должен быть закаленным. А какой из тебя военный получится, если ты все время будешь майку на себя напяливать. (Полностью успокоившись) Это не дело, Паша. Вон, и хилый какой. Зарядкой, небось, не занимаешься.
П а ш а. Занимаюсь.
Н и к о л а й. Сколько раз можешь подтянуться?
П а ш а. Восемь.
Н и к о л а й. Плохо. Надо пятнадцать. А отжаться?
П а ш а. Тридцать.
Н и к о л а й. А не врешь?
П а ш а. Сейчас могу показать. (Собирается лечь на пол)
Н и к о л а й. Не надо, я тебе верю. (Подобрев). Иди ко мне.
П а ш а подходит к отцу, и Н и к о л а й обнимает его за плечи.
Н и к о л а й. То, что отжимаешься тридцать раз, молодец. Но подтягиваться еще надо тренироваться. Так не годится. Почему не в школе? Прогуливаешь?
П а ш а. У нас сегодня ко второму уроку.
Н и к о л а й. А портфель почему с вечера не собрал? Что это за разгильдяйство? И что мать за тебя учебник должна искать? И не учебник лит - ры, а учебник по литературе. (Слегка подталкивая П а ш у в спину) Все, иди.
П а ш а уходит.
Н и к о л а й. Что такое, Валя? Почему ты позволяешь ему опять спать в майке?
В а л я. Коля, у него северная сторона и ветреная, а ночи еще холодные.
Н и к о л а й. Что ты говоришь? Заладила - ночи холодные. А как же Николай и Александр всегда спали. Что, разве майки они надевали?
В а л я. Болезненный он, Коля. Недели ведь еще не прошло, как болел.
Н и к о л а й. Вот потому и болеет, что ты его кутаешь все время. Северная сторона! С любой стороны должен спать. В армии его не будут спрашивать, с какой стороны он хочет спать. С какой положат, с такой и будет. Я спал и на полу, и в палатке, и на голой земле. Ты же знаешь все это. И никогда не болел. Ты помнишь хоть раз, чтобы я болел?
В а л я. Ну ладно тебе, Коля.
Н и к о л а й встает из-за стола.
В а л я. Допил бы чай.
Н и к о л а й. Не буду.( Собирается уходить, но неожиданно хватается за сердце)
В а л я (испуганно). Что такое, Коля?
Н и к о л а й (сдавленно). Сердце.
В а л я. Сейчас я тебе валидолу (убегает и через несколько секунд возвращается). Положи под язык. (Передает таблетку)
Н и к о л а й кладет таблетку в рот.
В а л я (поддерживая Н и к о л а я). Садись, Коля.
Н и к о л а й садится.
В а л я. Ну что, Коля, получше?
Н и к о л а й. Получше. Отпустило, вроде.
В а л я. Выматался ты, Коля, очень за последний месяц. Особенно после...(неожиданно замолкает)
Н и к о л а й (недовольно). Чего после?
В а л я. Отдохнуть тебе надо. Поговорил бы с Алексей Григорьичем об отпуске.
Н и к о л а й. Какой отпуск, апрель месяц! Ты что?
В а л я. Так что же, тебе и отдохнуть никогда нельзя? Три года уж без отпуска.
Н и к о л а й. Прекрати, не хочу слушать. (Встает) Все, пошел.
Н и к о л а й и В а л я уходят. Через некоторое время В а л я возвращается. Ставит сковородку на плиту, кладет на нее масло, разбивает яйцо, солит.
В а л я (кричит). Паша! Иди есть.
Пауза.
В а л я (кричит). Паша! Кушать!
Пауза.
В а л я (кричит). Паша, сколько тебя можно звать, яичница стынет.
Появляется П а ш а, на нем уже штаны и рубашка. Он садится за стол.
В а л я со сковородки накладывает ему в тарелку яичницу. Ставит сковородку на подставку.
В а л я. Хлеб возьми.
П а ш а. Не хочу.
В а л я. Что значит не хочу? Кто без хлеба ест?
П а ш а берет кусок хлеба и начинает есть.
В а л я. Сколько у тебя уроков сегодня.
П а ш а. Четыре.
В а л я. Ключи возьми.
П а ш а. Зачем?
В а л я. Может, меня не будет.
П а ш а. Почему?
В а л я. В магазин поеду дяде Саше подарок покупать. Не знаю, сколько там прохожу. (Наливает П а ш е чай)
П а ш а. У дяди Саши день рожденья?
В а л я. Да, сегодня.
П а ш а. Сегодня поедем к дяде Саше?
В а л я. Нет, Паша, ты не поедешь. Мы с отцом одни поедем.
П а ш а (обиженно). Почему это?
В а л я. Там будут одни взрослые, тебе будет неинтересно.
П а ш а. А я что, не взрослый?
В а л я. Понимаешь, Паша... как тебе сказать... ну, в общем, тетя Жанна болеет. Мы сами там будем не долго и быстро вернемся.
П а ш а. Что у нее?
В а л я. Врачи еще точно не знают.
П а ш а. Откуда же ты знаешь, что она болеет?
В а л я. Потому что она плохо себя чувствует. Ну ты же понимаешь, что не всегда сразу врачи диагноз могут поставить. Анализы нужно сдавать, обследование проходить. Но сейчас ей нужен покой.
П а ш а. Понятно. А сколько дяде Саше лет исполняется?
В а л я. Тридцать пять.
П а ш а. Как у папы.
В а л я. Ты что, Паша?
П а ш а. Ну, папе сорок четыре, четыре плюс четыре - восемь. А у дяди Саши тридцать пять, три плюс пять - тоже восемь.
В а л я. А ну, это другое дело, а то я подумала, что ты забыл, сколько папе лет.
П а ш а допивает чай и встает.
П а ш а. С папой не говорила еще?
В а л я. О чем?
П а ш а. О чем! Забыла что ли? Про саксофон.
В а л я. Ой, Паша, не придумывай. Ты еще сам не знаешь, чего тебе нужно. Вон фотоаппарат неделю канючил, а купили, он валяется.
П а ш а. Чего это валяется? Вчера снимал.
В а л я. Когда вчера?
П а ш а. Вечером. Дорку фотографировал, она щенят родила.
В а л я. Какую Дорку?
П а ш а. Ну, дворняжка, у Мишки которая в доме живет, я ж тебе рассказывал.
В а л я. Ладно, иди в школу.
П а ш а. Пять штук. (Показывает руками) Вот такие маленькие. Может, возьмем одного?
В а л я кладет П а ш е руку на плечо.
В а л я (уводя П а ш у). Все, все, иди в школу, а то опоздаешь.
П а ш а. Не опоздаю.
В а л я и П а ш а уходят.
З а н а в е с
С Ц Е Н А В Т О Р А Я
Тот же день, 17 часов, солнечно.
Контрольно-пропускной пункт в нескольких километрах от города N. Это один из тех пограничных постов, которые возникли в огромном количестве на постсоветском пространстве, словно грибы после дождя. Контрольно-пропускной пункт расположен рядом с мостом через реку, по которой проходит граница.
Длинные вереницы людей и машин ожидают своей очереди, чтобы пересечь мост. С разных сторон моста небольшие легкие пристройки для проведения досмотра багажа лиц, пересекающих границу в разных направлениях. Непосредственно перед мостом одна группа пограничников проверяет паспорта, другая досматривает багаж, третья - машины. На некотором расстоянии от дороги расположено административное здание контрольно-пропускного пункта, перед ним - небольшая заасфальтированная площадка.
В правой части сцены и в глубине сцены видны часть дороги, начало моста и полоска реки. В левой части сцены - фасад здания контрольно-пропускного пункта. Посередине дверь.
На площадке перед зданием рядовой Б и т к о в, высокий и худющий, беседует с водителем грузовика.
В о д и т е л ь г р у з о в и к а. Братан, да я же здесь каждую неделю езжу. Ты ж меня знаешь.
Б и т к о в. Ну ты что, баран что ли? Тебе ж говорят: с такими бумагами мы тебя пропустить не можем. Не понятно, что ли?
В о д и т е л ь г р у з о в и к а. С какими бумагами? Да я всегда с ними езжу и все было нормально. Чего случилось-то?
Б и т к о в. Вот что я тебе по десятому разу объяснять должен, какие у тебя должны быть документы? Здесь граница, понял? Какие нам приказы отдают, такие мы и исполняем. Раньше одни бумаги были, теперь- другие, завтра, может быть, будут третьи. Это не наше дело.
В о д и т е л ь г р у з о в и к а. Братан, да что ж теперь мне делать? Обратно, что ли, кирпичи везти? Я ж двести километров проехал. Братан, как же так? Что я скажу?
Б и т к о в. Не знаю. Давай проходи.
Появляется пожилая женщина с двумя сумками, перекинутыми через плечо.
Б и т к о в ( женщине). Куда прешь, (показывая рукой в правую сторону) не видишь, где проходить надо?
Ж е н щ и н а с с у м к а м и. Ой, Бог ты мой, тама, что ли, идти?
Б и т к о в (передразнивая). Тама, тама.
Ж е н щ и н а с с у м к а м и уходит.
Вот до чего тупые, все написано, стрелками показано, барьеры стоят, нет, сюда прут!
Из здания выходит капитан С е м е н Л у н е ц. Полноватый невысокого роста мужчина с крупными чертами лица.
Л у н е ц. Битков, что происходит, почему здесь находится посторонний?
В о д и т е л ь г р у з о в и к а.( Л у н ц у). Товарищ капитан, я двести километров проехал, вчера в очереди день простоял, сегодня почти целый день простоял, а меня не пропускают, говорят, не те бумаги, а я всегда с ними езжу.
Л у н е ц. Рядовой Битков, я спрашиваю, почему здесь до сих пор находятся посторонние.
Б и т к о в. Есть, товарищ капитан.
Б и т к о в выталкивает В о д и т е л я г р у з о в и к а. Из-за сцены еще слышится его голос: Товарищ капитан, товарищ капитан, что же мне теперь делать? Товарищ капитан.... Затем все смолкает. Из здания выходит М о р о з Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч.
М о р о з. Семен, только что получил телефонограмму. Завтра в 11 утра через мост пройдет колонна в 50 машин, приказано обеспечить беспрепятственное и безопасное прохождение.
Л у н е ц. Несет же их нелегкая! Не понос - так золотуха. У нас тут машин на полкилометра. И что ж им не спится-то в воскресенье, идрить твою мать. (громко) Битко-о-ов!
Б и т к о в подбегает и останавливается перед М о р о з о м и
Л у н ц о м.
Б и т к о в (отдавая честь). Товарищ...
Л у н е ц (перебивая). Значит, вот что, (показывает рукой) начиная с того Камаза, убирай все машины с проезжей части, к едреней фене. Утром пойдет колонна. Все ясно?
Б и т к о в (отдавая честь). Так точно, товарищ капитан. Разрешите выполнять?
Л у н е ц. Давай действуй. Погоди, постой, что это еще там за столпотворение?
Б и т к о в (взволнованно, указывая в сторону реки). Товарищ майор, товарищ капитан, смотрите, смотрите!
Л у н е ц (делая руку козырьком и вглядываясь в сторону реки). Мать чесная, опять он!
Б и т к о в(и с удивлением и с испугом). Опять в белой одежде, в капюшоне. Чистое привидение.
Пауза
Все, растворился.
М о р о з. Капитан Лунец, почему распустили подчиненных, здесь граница или что?
Л у н е ц. Виноват, товарищ майор. (Биткову громким командным голосом ) Ты, что, боец или портянка? Почему до сих пор здесь? Ноги в руки и вперед.
Б и т к о в (суетливо). Есть (Убегает).
М о р о з. Черт знает, что такое, Семен. Нужно прекратить все эти разговоры про привидение.
Л у н е ц. Как же их прекратишь, все же видят. Мы же тоже видим, Коля.
М о р о з. Ну что теперь, как глупые бабы, будем стоять с открытыми ртами и пялить глаза на это, а по мосту пускай ходит, кто хочет.
Л у н е ц. Все понял.
М о р о з. Пусть хоть сотня привидений здесь плавает, наше дело- проверять, досматривать и охранять вверенный нам участок.
Л у н е ц. Ты заметил, он росту-то небольшого. (Пауза) Вроде, как пацан.
М о р о з. Что ты хочешь сказать? (Пауза) Нормального он роста, среднего. Не верю я в эту чушь. (Зло) Не верю, понял? Просто хренотень какая-то. (Уверенным голосом) Выбрось, Семен, ты этот бред из головы, его нам только не хватало. Не может этого быть. Всё. Поехал я.
Л у н е ц. Так рано?
М о р о з. У брата день рождения. Так что сам здесь командуй. Дорогу чтобы освободили.
Л у н е ц. Хорошо. Отмечай, не волнуйся, все сделаем.
М о р о з. Давай. (Жмет Л у н ц у руку и уходит).
Л у н е ц. Не-е-ет, росточку-то он не большого. Действительно, хренотень какая-то. Спаси, Господи, и помилуй (Незаметно крестится).
З а н а в е с
С Ц Е Н А Т Р Е Т Ь Я
Тот же день.17.30.
Приграничный город N. Квартира Мороза Александра Николаевича, большая комната. Обстановка обычная. С правой стороны на стене висит ковер, на ковре висит гитара, впритык к стене стоит диван. В центре - стол, стулья, одно кресло. С левой стороны стоит стенка, рядом с ней у передней части сцены - телевизор на тумбочке. В глубине сцены - окно. Между окном и диваном в углу стоит трюмо. Слева в глубине - дверь.
В кресле сидит М о р о з А л е к с а н д р Н и к о л а е в и ч.
А л е к с а н д р выше брата, черты лица тонкие, чуть заметная улыбка на его лице придает ему выражение человека, который чувствует себя в чем-то виноватым.
На нем - тренировочные брюки и светлая рубашка с короткими рукавами, которую он носит расстегнутой и навыпуск. Он курит. Рядом на столе стоит пепельница и лежит пачка сигарет. Слышатся заунывные звуки скрипки.
В комнату заходит Ж а н н а. Она - жгучая хрупкая брюнетка с короткой стрижкой. Видно, что это уже женщина под тридцать. На ее лице угадывается еще былая красота, но опухшее лицо, круги под глазами явно свидетельствуют о нездоровом образе жизни. Ее губы ярко накрашены, что придает лицу вульгарное выражение. На ней надета лишь комбинация.
Ж а н н а подходит к А л е к с а н д р у и достает сигарету из пачки.
А л е к с а н д р вынимает зажигалку и дает ей прикурить. Ж а н н а глубоко затягивается и выпускает дым, слегка откинув голову назад.
Ж а н н а. Я уезжаю. У меня выступление.
А л е к с а н д р. Ты же не собиралась.
Ж а н н а. Алек позвонил. Сейчас приедет.
А л е к с а н д р. Где?
Ж а н н а. Уж не ревнуешь ли ты?
А л е к с а н д р. Я просто спросил: Где?
Ж а н н а. На бороде.
А л е к с а н д р. А день рождения?
Ж а н н а. Алек сказал, что это не займет много времени. Думаю, к восьми я уже буду. Он меня и увезет, и привезет. (Пауза) Когда же этот сумасшедший перестанет пиликать на скрипке? Невыносимо. (Тушит сигарету и собирается уходить).
А л е к с а н д р. Жанна!
Ж а н н а оборачивается к А л е к с а н д р у и смотрит на него снисходительно.
Ж а н н а. Что?
А л е к с а н д р. Не могла бы ты сегодня никуда не ехать?
Ж а н н а. Нельзя обижать Алека, он очень много для меня делает. Если я буду отказываться, меня перестанут приглашать.
А л е к с а н д р. Ну и пусть перестанут. Эти выступления, особенно ночью, тебя выматывают. А тебе после... м-мм... после этого нужен покой.
Ж а н н а. Да? Перестать выступать, и что же мне делать? Идти работать продавцом? Парикмахером? Кем? Или может быть, ты хочешь, чтобы я стала домохозяйкой?
А л е к с а н д р. А почему нет?
Ж а н н а. Сидеть целый день одной в квартире и ждать, пока ты придешь с работы. Спасибо!
А л е к с а н д р. Многие так живут.
Ж а н н а (возбужденно). Мне плевать, что так живут многие, ты слышишь, мне плевать. Я - певица, ты понимаешь это, певица. Меня здесь все знают, все. Меня в Москву приглашали. Я завтра могу уехать в Москву, если захочу, ты слышишь, завтра.
А л е к с а н д р. Успокойся! что с тобой? Пой, ради бога, я ничего не имею против. У тебя красивый голос, но понимаешь, сейчас... после этого... ну ты же понимаешь, тебе же нужен покой.
Ж а н н а. Не нужно из меня больную делать. Я уже вылечилась. И хватит мне бесконечно напоминать о том, что было. Я не хочу об этом слышать. Понятно?
(Пауза)
Просто с ума сойдешь от этой музыки. (Уходит).
А л е к с а н д р тушит сигарету и, откинувшись в кресле, сидит, уставившись в потолок. Заходит Ж а н н а в длинном вечернем платье, красного цвета с глубоким декольте, подходит к Александру и поворачивается к нему спиной. Молния на платье не застегнута.
Ж а н н а. Застегни.
А л е к с а н д р привстает с кресла и застегивает молнию, затем вновь опускается в кресло.
Ж а н н а. Спасибо.
А л е к с а н д р. Пожалуйста.
Ж а н н а поворачивается и смотрит на А л е к с а н д р а.
Ж а н н а. Обиделся, что ли?
А л е к с а н д р. Нет.
Ж а н н а. Хорошо, я никуда не поеду. Расстегивай. (Поворачивается к
А л е к с а н д р у спиной)
А л е к с а н д р. Ты ,что, всерьез?
Ж а н н а. Расстегивай!
А л е к с а н д р встает с кресла и расстегивает. Ж а н н а, не оборачиваясь, идет к двери.
А л е к с а н д р. Постой.
Ж а н н а останавливается, но по-прежнему не оборачивается.
А л е к с а н д р (хрипло). Иди ко мне.
Ж а н н а оборачивается и с лицом манекена идет к А л е к с а н д р у. О н берет ее за талию, притягивает к себе и целует в губы, в шею. Ж а н н а стоит безучастно с опущенными руками и лицом манекена.
А л е к с а н д р (шепчет). Ну прости меня, прости.
Ж а н н а. Тебе не за что просить прощения.
А л е к с а н д р. Ладно, поезжай, только возвращайся пораньше.
Ж а н н а. Я никуда не хочу ехать, я хочу быть с тобой.
А л е к с а н д р. Ну хватит, хватит, я же сказал: Поезжай.
Ж а н н а. Ты не любишь меня. (По ее щекам текут слезы)
А л е к с а н д р (вытирая слезы с лица Ж а н н ы). Ну что, мучить меня будешь в день рождения?
Ж а н н а (со счастливой улыбкой на лице). Да.
Ж а н н а обнимает А л е к с а н д р а за плечи и они горячо целуются.
А л е к с а н д р берет ее на руки и идет к дивану.
Ж а н н а. Ты что делаешь? Отпусти! Помнешь платье. Нету времени.
А л е к с а н д р. Мое желание сегодня - закон.
Ж а н н а. Я выполню твое любое желание, обещаю, но не сейчас. Отпусти!
А л е к с а н д р выпускает Ж а н н у. Она поворачивается к нему спиной.
Ж а н н а. Застегивай!
А л е к с а н д р застегивает на ее платье молнию.
Ж а н н а (направляясь к двери). Совсем забыла о подарке. Постой, сейчас.
Ж а н н а быстро уходит, А л е к с а н д р стоит у стола и крутит рукой пачку сигарет. Возвращается Ж а н н а, в ее руке упакованная в целлофановый пакет рубашка.
Ж а н н а (вручая подарок). Поздравляю!
А л е к с а н д р. Спасибо.
Ж а н н а целует А л е к с а н д р а.
Ж а н н а. Весь в помаде. (Стирает помаду с его лица). Давай надевай.
А л е к с а н д р снимает свою рубашку, бросает ее на диван, извлекает из пакета новую и надевает.
Ж а н н а. Класс! Иди посмотри.
О н и идут к трюмо.
Ну, как? Нравится? Правда, здорово?
А л е к с а н д р. Хорошо. (Собирается снимать)
Ж а н н а. Не снимай. Зачем? Носи. У тебя же сегодня день рождения. Я хочу, чтоб ты в моей рубашке ходил.
(Пауза)
А л е к с а н д р. Брат с женой в семь приедут, постарайся, пожалуйста, вернуться пораньше.
Ж а н н а. В семь не смогу, но пораньше постараюсь. Хотя , честно говоря, особого желания видеть твоего брата у меня нет.
А л е к с а н д р. Перестань.
Ж а н н а. Почему он меня ненавидит?
А л е к с а н д р. Перестань, неужели сегодня нельзя обойтись без этого.
Ж а н н а. Твой брат меня ненавидит, и ты прекрасно об этом знаешь.
А л е к с а н д р. Ты все преувеличиваешь. У моего брата просто другой, чем у тебя, взгляд на жизнь.
Ж а н н а. Конечно, он хочет, чтобы все были солдафонами, а весь мир- одной большой казармой.
А л е к с а н д р. Я не хочу ничего слушать про своего брата.
Ж а н н а. Конечно, у тебя же своей головы нету, ты всегда делаешь, что брат говорит.
А л е к с а н д р. Послушай, мне было десять лет, а брату - девятнадцать, когда у нас не стало родителей. Мне брат заменил и отца, и мать.
Ж а н н а. Я это знаю, но тебе, слава Богу, уже не десять лет.
А л е к с а н д р. Все, замолкни, я не хочу больше слышать ни слова.
Ж а н н а. Да? Может быть, и я тебе надоела? Ты скажи, не стесняйся. Я тогда прямо сейчас соберу свои вещи.
А л е к с а н д р. Жанна, ради бога, ну с чего ты завелась? Что мой брат приедет ко мне на день рождения?
Ж а н н а. Видишь, ты уже говоришь - ко мне, обрати внимание, не к нам, а ко мне.
А л е к с а н д р. О-о-о! Ко мне на день рождения. День рождения-то мой.
Ж а н н а. Ты должен был сказать: Приедет к нам на мой день рождения.
А л е к с а н д р. Хорошо. Приедет к нам на мой день рождения.
Ж а н н а. Это не мелочи, Саша, твой брат стоит между нами. Я это чувствую.
А л е к с а н д р. Ты все преувеличиваешь. А потом, у меня своя голова есть.
Ж а н н а. Да, да, своя голова. Ты не видишь, что для твоего брата люди, их чувства, отношения ничего не значат. Он может пройтись сапогами по кому угодно.
А л е к с а н д р. Ты совершенно не знаешь моего брата.
Ж а н н а. Я не знаю? Он убил человека, подростка. За что? Только за то, что тот переплывал реку.
А л е к с а н д р. Во-первых, он не убивал, а только отдал команду стрелять. Во-вторых, ты прекрасно понимаешь, что речь идет не просто о реке, а о границе.
Ж а н н а. Не понимаю и понимать не хочу. Убить или отдать приказ убить, это одно и то же, может быть, даже еще хуже. Этот парень просто плыл к своей девушке. Понимаешь? Он плыл к своей девушке, а твой брат его застрелил.
А л е к с а н д р. Угу, в апреле к девушке поплыл. Откуда ты знаешь, к кому он плыл и почему.
Ж а н н а. Знаю. Люди говорят.
А л е к с а н д р. Больше слушай. Люди такого понаговорят.
Ж а н н а. Ну, конечно, ты не веришь. Тебе хочется, чтобы твой брат убил шпиона, пересекающего границу.
А л е к с а н д р. Я не говорю, что он был шпион.
Ж а н н а. Еще бы, откуда быть шпионом четырнадцатилетнему парню. Пересекал границу! Какая граница? Когда она здесь была? Сто лет здесь люди ходили свободно через мост, и туда, и сюда. А ты посмотри, что сейчас творится. Как все мучаются.
А л е к с а н д р. Что же, мой брат, что ли, границу придумал?
Ж а н н а. Такие, как он. Ну ничего, теперь он спать спокойно не будет.
А л е к с а н д р. Что ты имеешь в виду?
Ж а н н а. Говорят, что несколько раз видели, как парень, этот, которого убили, проплывал перед мостом.
А л е к с а н д р. Как проплывал?
Ж а н н а. На лодке. А сам одет во все белое, а на голове- капюшон.
А л е к с а н д р (с усмешкой). Чего уж в лодке, по воздуху уж летал бы.
Ж а н н а. Не веришь?
А л е к с а н д р. Нет, конечно.
Ж а н н а. Лариска несколько дней назад сама видела.
А л е к с а н д р. Ей все время чего-нибудь видится: то бабка Глаша у нее предметы двигает, то какой-то колдун Федор по фотографии кому-то карму испортил и всякая другая чепуха.
Ж а н н а. Да что Лариска, весь город об этом говорит, все знают, кроме тебя.
А л е к с а н д р. Ерунда все это.
Ж а н н а. Ерунда? Спроси у брата. Спроси, как ему теперь спится.
А л е к с а н д р. Запомни, если ты это сделаешь, я тебе этого никогда не прощу.
Ж а н н а. Да? Ты никак мне угрожаешь. Это что-то новенькое. Значит, когда ты клялся, что любишь меня, то просто обманывал меня? Да?
Пауза.
Скажи, обманывал меня, да?
А л е к с а н д р. Нет.
Ж а н н а. А что, можно угрожать человеку, которого любишь?
А л е к с а н д р. Не надо брату об этом случае напоминать, он и так все это болезненно воспринял.
Ж а н н а. Так ты угрожаешь или просишь?
А л е к с а н д р. Прошу.
Ж а н н а. Что просишь? Прощения?
А л е к с а н д р. Да. Прости меня.
Ж а н н а. Хорошо. (Приподнимает руками платье и ставит ногу на стул) Целуй и снова клянись, что любишь меня.
А л е к с а н д р встает на одно колено и целует ее ногу.
А л е к с а н д р. Клянусь, что люблю тебя.
Ж а н н а. Учитывая, что у тебя сегодня день рождения, так и быть, прощаю.
Ж а н н а убирает ногу со стула, А л е к с а н д р поднимается, и они горячо целуются.
Ж а н н а (слегка таская А л е к с а н д р а за волосы). Слабовольный ты у меня. Наверное, и люблю тебя за это. Не бойся, не буду я никакие вопросы задавать твоему брату и, вообще, буду очень примерной.
А л е к с а н д р и Ж а н н а снова горячо целуются. Раздается звонок.
Ж а н н а. Это Алек. Иди открой, а мне еще накраситься надо успеть.
А л е к с а н д р и Ж а н н а уходят. Через некоторое время заходит
А л е к с а н д р и А л е к.
А л е к высокий крупный мужчина тридцати лет. Один из тех людей, которые всегда пребывают в жизнерадостном настроении.
А л е к с а н д р (указывая на кресло).Садись, сейчас накрасится и выйдет.
А л е к (с притворным ужасом). Еще не накрасилась? (громко) Жанна! Красатулечка моя, мы же опаздываем.
Слышится голос Ж а н н ы: Иду, иду. Одна минута.
А л е к. Как жизнь?
А л е к с а н д р. Ничего, нормально.
А л е к. Представляешь, колесо полетело, хорошо - запаска была. Второе уже колесо меняю на неделе.
А л е к с а н д р. Послушай, как ты думаешь, не много ли она выступает в последнее время?
А л е к. Я тебя понимаю, сам вижу, как она устает. Но пойми, ей после перерыва надо обрести уверенность, вновь поверить в себя.
А л е к с а н д р. Я боюсь, не сорвется ли она. Эти ночные выступления, публика такая, сам понимаешь.
А л е к. Честно тебе скажу: Кто его знает. Так я за ней поглядываю, но ведь в туалет я с ней не пойду, правильно. А насчет публики, я тебе так скажу, если человек захочет, он будет колоться и дома, это личное дело, ни от кого не зависящее, только от самого человека.
А л е к с а н д р. Не знаю. Эти выступления ее выматывают и из-за этого у нее очень неуравновешенное поведение.
А л е к. Старик, что ты хочешь? Я ведь для нее стараюсь.
А л е к с а н д р. Может быть, не так часто хотя бы.
А л е к. Ладно, подумаем, как лучше сделать.
А л е к с а н д р. Спасибо, Алек, ей так нужен отдых.
А л е к идет к ковру и снимает гитару. Перебирает несколько аккордов.
А л е к ( поет громким голосом под гитару).
Взвейтесь кострами синие ночи,
Мы пионеры - дети рабочих.
Близится эра светлых годов,
Клич пионера - Всегда будь готов!
Клич пионера - Всегда будь готов!
Входит Ж а н н а.
Ж а н н а. Ох, распелся. Пионер! Уж и накраситься нельзя.
А л е к кладет на диван гитару.
А л е к. О-о! Красота - красатулечка! Наконец-то!
А л е к идет к Ж а н н е, и они целуются.
А л е к. Все, все. Побежали.
Ж а н н а. Саша, не забудь салаты из холодильника достать.
А л е к с а н д р. Ладно.
Все трое уходят.
В Т О Р О Е Д Е Й С Т В И Е
С Ц Е Н А П Е Р В А Я
Тот же день 19.15.
Квартира А л е к с а н д р а М о р о з а. На столе стоят тарелки с приборами, рюмки, большие фужеры, , бутылка шампанского и бутылка водки.
Входит А л е к с а н д р с двумя полными салатницами. На нем - черные брюки и подаренная полосатая рубашка. Он устанавливает салатницы в центре стола. Звенит звонок. Он уходит. Из прихожей доносятся приветствия и поздравления. Через минуту появляется Н и к о л а й с
В а л е й, за ними - А л е к с а н д р .
Н и к о л а й - в мундире, парадно-выходной рубашке с галстуком, В а л я - в светлом платье, на шее у нее крупные бусы, в руке она несет хозяйственную сумку из плотной ткани. В руке у А л е к с а н д р а - целлофановый пакет с рубашкой.
Н и к о л а й. Один, что ли?
А л е к с а н д р. У Жанны выступление, она будет позже. А Пашку-то чего не взяли?
В а л я. Ой, Саша, он сегодня с друзьями в кино пошел. Давно они собирались. Мы тут селедочку захватили.
Н и к о л а й. Что ты рассказываешь, давай иди чисть быстрей, да и сядем.
В а л я уходит. Н и к о л а й садится на стул, А л е к с а н д р кладет рубашку на полку, берет пепельницу, пачку сигарет, зажигалку и садится рядом с братом. Достает себе сигарету и предлагает пачку брату.
Н и к о л а й. Нет, я эти заморские не курю. Горит быстро, а толку мало. У меня свои. (Достает пачку папирос) Тут табак настоящий.
Б р а т ь я закуривают.
А л е к с а н д р. Как у тебя, все нормально?
Н и к о л а й. А что у меня, сам знаешь, как сейчас на посту. Работаем, как конвейер, а вдобавок еще колонны приходится пропускать. Так что скучать не дают. Сам-то как?
А л е к с а н д р. У меня нормально.
Н и к о л а й. Вижу я, как у тебя нормально. Нормально - это, когда семья есть, дети. Тебе тридцать пять - это уже не мало. Глазом не успеешь моргнуть, а уж пойдешь на пятый десяток. (Пауза). Надо принимать решения жесткие, может быть, даже жестокие, что делать, брат. (Пауза). Ее жалеешь, а жизнь свою гробишь. Не пара она тебе, Саша, не пара.
А л е к с а н д р. Нормально живем.
Н и к о л а й. Детей иметь не может. Ты что без детей хочешь жизнь прожить?
А л е к с а н д р. Усыновить можно.
Н и к о л а й. Эх, дурья башка. Нешто чужой ребенок своего заменить может. У меня вон - трое пацанов. Как бы я без них? Это ж кровь наша. Продолжение рода.
А л е к с а н д р. По-разному жизнь складывается.
Н и к о л а й. Что значит по-разному? А ты сложи ее, как надо. Ты здоровый мужик, найди хорошую женщину, нарожайте детишек и живите счастливо.
А л е к с а н д р. Коля, мы с Жанной... мне трудно тебе объяснить.
Н и к о л а й. Что объяснять, Сашка, и так все видно. Она пропадает и тянет тебя за собой.
А л е к с а н д р. Зачем ты так?
Н и к о л а й. Пойми, брат, тот, кто стал наркоманом, нормальным человеком уже никогда не будет. Не лечится это.
А л е к с а н д р. Неправда. Она прошла полный курс. Врачи говорят, что есть хорошие шансы на полное излечение.
Н и к о л а й. Много ты их видел-то, излечившихся? Что же, тебе врачи, думаешь, правду говорить будут? Они курс провели - деньги взяли. А через некоторое время опять к ним придешь. И снова деньги возьмут. От наркомании не вылечишься.
А л е к с а н д р. Нельзя так. Неправильно это. Надо верить, Коля. Может быть, все и хорошо еще будет.
Н и к о л а й. Дурак ты. Мне что? Верь, во что хочешь. Мне просто жалко тебя. Ты же мой брат. Ты же пропадешь с ней. Ты посмотри, чем она занимается. Поет в каких-то ресторанах, ночных барах перед какой-то швалью. Ты думаешь, родителям нашим, светлая им память, понравилось бы, что ты связался с такой женщиной. Опомнись, Сашка. Ты же с ней не расписан даже. Что ты за нее держишься, как будто на ней свет клином сошелся. Ей-богу, не пойму я тебя, брат.
А л е к с а н д р. Эх, Коля, мне тоже не все в этой жизни понятно. Это я раньше все понимал, а теперь вот перестал. Ты для меня всегда был примером. Я из-за тебя стал военным. А для чего, скажи, зачем мне это было надо? Может быть, я мог стать художником или писать музыку, вон как сосед, да мало ли кем я мог быть?
Н и к о л а й. Ты стал ракетчиком, Саша, вдумайся, ракетчик - это элитные войска.
А л е к с а н д р. И что? Для чего я семь лет просидел под землей, семь лет!
Н и к о л а й. Что же, работать охранником интереснее?
А л е к с а н д р. Не интереснее, но, по крайней мере, смысл понятен. Я работаю, потому что мне хорошо платят, а когда я сидел под землей, нам платили гроши. Мы нищенствовали. Для чего я сидел под землей? Кто мне вернет семь лет?
Н и к о л а й. Ты служил отечеству, выполнял свой долг.
А л е к с а н д р. Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Ты вот сказал, что вам колонны приходится пропускать. А куда?... зачем?... ты даже не знаешь. Может быть, людям это вовсе не нужно.
Н и к о л а й. Что ты говоришь, что ты говоришь? Тебе ли не знать воинский Устав. Нужно, не нужно. Что это будет за армия, если мы начнем обсуждать приказы, вместо того, чтобы их выполнять.
А л е к с а н д р. Не знаю, брат, не знаю, что правильно, что неправильно, как должно быть. Испортился у меня компас, сломался - крутится стрелка во всех направлениях, и где полюс неизвестно.
Н и к о л а й. Вот именно, Сашка. Как уволился ты из армии, так и потерял ориентиры. И крутит тебя жизнь во все стороны.
А л е к с а н д р. Коля, я тебя очень прошу - только не обсуждай при Жанне никаких острых тем. Ты же понимаешь, ей сейчас лишние волнения не нужны. Если хочешь за жизнь поговорить, то мы потом как-нибудь сами, после, вдвоем.
Н и к о л а й. Да, что я, брат, не понимаю, что ли. Это я тебе. Могу же я брату своему родному все сказать начистоту. А с бабами чего мне разговаривать. Это - что воду в решете носить: отнести не сможешь, а штаны вымочишь.
Пауза.
А л е к с а н д р. Знаешь, Коля, мне кажется, обманула нас жизнь: и меня, и тебя. Посмеялась, пережевала и выплюнула.
Н и к о л а й. Ну уж нет. Никто меня не обманул. Во что я верил, в то и верю. Что считал правильным делать, то и делал, мне не в чем раскаиваться. Мы же семья потомственных военных, Сашка. И сыновья мои - и Николай, и Александр - пошли по этому пути, и Пашка вырастет - тоже военным станет. Мне нечего стыдиться. Это сейчас модным стало охаивать все, поливать грязью.
Входит В а л я. Она несет на тарелке селедку.
В а л я (Н и к о л а ю). Господи, опять ты о политике.(Ставит блюдо на стол)
Н и к о л а й. О чем же еще? О тряпках, что ли, говорить? (Тушит папиросу)
В а л я. Саша, примерь рубашку. Боюсь, не мала ли будет.
А л е к с а н д р. Сейчас.
А л е к с а н д р тушит свою сигарету, встает, идет к полке, забирает рубашку и уходит. В а л я садится на стул рядом с Н и к о л а е м.
В а л я. Не пей сегодня много, Коля, и сердце ведь утром болело.
Н и к о л а й. Ну вот, будешь мне еще здесь! Прекрати.
Слышатся заунывные звуки скрипки.
В а л я. Какая слышимость здесь! Как будто в соседней комнате играет. Пашка-то наш, знаешь, чего выдумал?
Н и к о л а й. Чего еще?
В а л я. На саксофоне, - говорит, - мама, хочу научиться играть. Буду музыкантом в джазовом оркестре.
Н и к о л а й (недоверчиво). Угу, на саксофоне. На тромбоне. Ветер еще в голове. В джазовом оркестре. (Со смешком) Х-х!
В а л я. Где-то в журнале про какого-то музыканта прочитал, а я даже не знаю, что это такое, как выглядит. Ты знаешь?
Входит А л е к с а н д р в белой рубашке.
А л е к с а н д р. Ну как?
В а л я поднимается со стула и осматривает А л е к с а н д р а с разных сторон.
В а л я. Хорошо! Да, Коля?
Н и к о л а й. Хорошо. Давай, садись именинник.
А л е к с а н д р. Садитесь на диван - там удобнее.
В а л я и Н и к о л а й садятся на диван. А л е к с а н д р садится на стул рядом с братом. Н и к о л а й открывает бутылку водки и разливает ее себе и брату. А л е к с а н д р открывает шампанское и передает ему бутылку.
Н и к о л а й наливает в Валин бокал и после поднимает свою рюмку.
Н и к о л а й. Ну что, брат, за твои тридцать пять. Будь здоров, Сашка.
А л е к с а н д р. Спасибо.
Выпивают и закусывают.
Н и к о л а й. Кто это играет?
А л е к с а н д р. Сосед наш, Илья Константинович. Музыкальный учитель. Сам музыку сочиняет.
Н и к о л а й. Что это он какой-то похоронный марш сочинил. Нельзя ли ему что-нибудь сказать? Не можем же мы отмечать день рождения под эти траурные звуки.
В а л я. Ну что ты говоришь, Николай. Как он может сказать соседу: не играть?
Н и к о л а й. А что тут такого?
А л е к с а н д р. Вот что, я сейчас просто Илью Константиновича приглашу. Довольно занятный человек, чудаковатый, правда, малость ( Н и к о л а ю) Не возражаешь?
Н и к о л а й. Нет, конечно, ты ж хозяин. Лучше уж пускай с нами выпьет, чем такую музыку слушать.
А л е к с а н д р уходит.
В а л я. Ну что ты все придумываешь, Коля. Музыка тебе не понравилась. Заставил человека соседа приглашать.
Н и к о л а й. Чего я придумываю? Никого я ничего не заставлял.
Музыка смолкает.
Что, разве хуже стало?
В а л я (укоризненно качая головой). Ну, Коля.
З а н а в е с.
С Ц Е Н А В Т О Р А Я
Там же один час спустя.
По левую руку от А л е к с а н д р а сидит И л ь я
К о н с т а н т и н о в и ч - это невысокий мужчина шестидесяти лет,
его голова сверху совершенно лысая, а длинные полуседые волосы по бокам торчат в стороны, как будто наэлектризованы.
Н и к о л а й и В а л я - на диване.
На столе - наполовину выпитые бутылка водки и бутылка шампанского.
Н и к о л а й. Ну что, брат, давай споем нашу песню, а то, что это за день рождения без песен. Подыграешь, Илья?
И л ь я. Какая песня?
Н и к о л а й. Там вдали за рекой.
И л ь я. Попробую.
Н и к о л а й передает И л ь е гитару, и тот берет несколько аккордов и настраивает гитару. Затем Н и к о л а й запевает, А л е к с а н д р и
В а л я негромко ему подпевают, а И л ь я аккомпанирует.
Н и к о л а й. Там вдали за рекой загорались огни
В небе ясном заря догорала.
Сотня юных бойцов из буденовских войск
На разведку в поля поскакала.
Они ехали молча в ночной тишине
По широкой украинской степи.
Вдруг вдали у реки показались штыки -
Это белогвардейские цепи.
И бесстрашно отряд налетел на врага
Завязалась кровавая битва,
И боец молодой вдруг поник головой -
Комсомольское сердце пробито.
Он упал возле ног вороного коня,
И закрыл свои карие очи.
Ты конек вороной, передай дорогой,
Что я честно погиб за рабочих.
Да, вот какие песни раньше были. А сейчас? Тьфу! Эта песня, Илья, любимая песня нашего вот (делает жест рукой в сторону А л е к с а н д р а) с Сашкой отца. (А л е к с а н д р у) Давай, брат, помянем еще раз наших родителей.
Н и к о л а й разливает по рюмкам водку. И л ь я К о н с т а н т и н о в и ч кладет гитару рядом на стул.
В а л я. Куда ты гонишь, Николай. Вторую бутылку уже кончаете.
Н и к о л а й. А что такого? Три мужика одну бутылку выпили. Молчи! (Поднимая рюмку) За родителей наших, светлая им память.
Выпивают, не чокаясь. Закусывают.
Н и к о л а й (А л е к с а н д р у). Ну что, перекурим, может.
А л е к с а н д р. Давай.
В а л я. Идите на кухню только курить, а то здесь и так дым коромыслом стоит, не продохнуть. Вон и Илья Константиныч - некурящий.
Н и к о л а й. А что, Саша, давай на кухне, еще лучше.
Н и к о л а й и А л е к с а н д р встают. И л ь я К о н с т а н т и н о в и ч также поднимается.
И л ь я. Ну что же, спасибо, Александр Николаевич, что пригласили, пойду я, пожалуй.
Н и к о л а й. Погоди, Илья. Куда ты? Так не годится. Только петь начали, а ты уходить.
И л ь я. Ну, так я на десять минут. (А л е к с а н д р у) Да, Саша? А сижу уже целый час.
Н и к о л а й. Ну и что, Илья, один час с соседом посидел. Сейчас мы покурим, после споем, выпьем еще по стопочке и пойдешь. Хорошо? (Кладет руку на плечо И л ь и К о н с т а н т и н о в и ч а).
В а л я. Конечно, побудьте еще, Илья Константинович. Что вы спешите?
А л е к с а н д р. Посиди еще, Илья.
И л ь я. Ну хорошо, хорошо.
И л ь я К о н с т а н т и н о в и ч садится на стул. Б р а т ь я уходят.
В а л я. Вы так хорошо играете на гитаре, на скрипке, Илья Константиныч, а вот, простите меня за мое любопытство, на саксофоне вы, случайно, не играете?
И л ь я. Нет, на саксофоне, к сожалению, не играю, а почему вы интересуетесь, если не секрет?
В а л я. Да сын мой младший, Паша, загорелся вот желанием играть на саксофоне. Двенадцать лет ему. Прочел журнал какой-то и стукнуло ему в голову.
И л ь я. Ну что же, хорошее дело.
В а л я. Вы так думаете?
И л ь я. Конечно, если он всерьез увлечется музыкой, это может изменить всю его жизнь.
В а л я. Да ну, гитара, пианино - это мне понятно, но где ж ему на саксофоне учиться-то в нашем городе?
И л ь я. Ну это разрешимый вопрос. У меня старый товарищ на саксофоне в оркестре играл, ежели желаете, могу у него поинтересоваться, возьмет он ученика или нет, или может, что другое посоветует.
В а л я. Спасибо, Илья Константиныч, но я, право, сейчас даже затрудняюсь сказать, мы с мужем еще даже не решили. Сами понимаете, мальчик ведь еще. Сегодня одно, завтра другое. Но если мы решим, то обязательно к вам обратимся.
И л ь я. Не стесняйтесь, ради Бога, с удовольствием помогу.
В а л я. А как вы думаете, Илья Константиныч, ему, может быть, лучше начинать не с саксофона, с чего-нибудь другого.
И л ь я. Я вам так скажу, с чего начать - не важно. Я вот начинал с пианино, а потом на скрипку перешел. Главное, чтоб мальчик начал серьезно заниматься музыкой, а потом он сам решит, что ему больше нравится. Нужно оторваться от земного притяжения.
В а л я. Что вы сказали?
И л ь я. Я сказал: нужно оторваться от земного притяжения. Понимаете, настоящая музыка - это ведь небесное явление. Человек без музыки живет в земном пространстве, он со всех сторон ограничен, а музыка - это прорыв всех границ, когда льется музыка , ты паришь в бескрайнем небе, и звуки тебя несут куда-то далеко-далеко.
В а л я (с улыбкой). Саша говорил, вы сами музыку сочиняете.
И л ь я. Раньше сочинял, а в последнее время - нет.
В а л я. Почему?
И л ь я. Вам может показаться странным, но все мелодии, которые я сочинил, я первоначально услышал во сне.
В а л я. Как интересно!
И л ь я. Да, сначала мелодию я слышу во сне. Она звучит где-то далеко, едва-едва. И временами кажется, что она пропадает, но она появляется вновь и вновь, постепенно усиливается, становится все отчетливее, звучит все громче, и, наконец, захватывает тебя... Бывает, конечно, и днем кое-что в голову приходит, но все-таки настоящая мелодия является только во сне. Потом я ее, конечно, развиваю, но сперва надо услышать во сне.
В а л я. И почему же сейчас вы ничего не сочиняете?
И л ь я К о н с т а н т и н о в и ч разводит руками.
В а л я (продол.). Ничего не снится, не слышите музыку?
И л ь я. Не слышу. Не стало музыки - гул один. Вы разве не слышите: гул приближается.
В а л я (с удивлением). Гул??
Слышится, как открывается и закрывается входная дверь.
В а л я. Жанна, наверное, пришла.
Из прихожей слышатся голос Жанны и мужские голоса. Входят А л е к,
А л е к с а н д р и Н и к о л а й.
А л е к с а н д р (представляя В а л ю А л е к у). Жена брата.
В а л я. Валя.
А л е к. Алек. Друг семьи, так сказать.
А л е к с а н д р (представляя И л ь ю К о н с т а н т и н о в и ч а). Это Илья Константинович, мой сосед.
И л ь я . Илья.
А л е к. Алек.
Жмут руки. Входит Ж а н н а с букетом красных гвоздик, подходит к
В а л е.
Ж а н н а. Привет, Валя.
В а л я. Привет.
Целуются.
Ж а н н а. А Паша где?
В а л я. Да с друзьями в кино пошел. Договорились они еще заранее.
Ж а н н а. М-м. О, Илья Константинович у нас.
И л ь я . Здравствуй, Жанна.
Ж а н н а. Здравствуйте.
И л ь я . Я тут... меня вот Александр Николаевич пригласил. Зашел на десять минут. Все, ухожу. Извините, но надо идти.
И л ь я К о н с т а н т и н о в и ч прощается и уходит.
А л е к. Да и мне тоже пора.
Ж а н н а. Не придумывай. Десять минут ничего не решают.
А л е к. Красатулечка моя, не могу.
Ж а н н а. Скажешь тост в честь именинника, потом поедешь. Саша, принеси вазу для гвоздик.
А л е к с а н д р уходит. В а л я забирает со стола грязную посуду и уходит. Н и к о л а й садится на диван. Неловкое молчание. Приходит А л е к с а н д р с вазой, наполненной наполовину водой. Ж а н н а опускает в нее гвоздики и А л е к с а н д р ставит вазу на полку. В а л я приносит чистые тарелки с приборами и расставляет их на столе.
Ж а н н а (А л е к с а н д р у). У тебя рубашка новая.
А л е к с а н д р (смущенно). Да, брат вот подарил.
В а л я. Я все боялась, что мала будет, а смотри, как на нем хорошо. Да?
Ж а н н а. Ладно, что ж мы стоим, надо ж отметить день рождения.
А л е к с а н д р садится на свое место, Ж а н н а на место, где сидел И л ь я К о н с т а н т и н о в и ч. Н и к о л а й разливает водку. А л е к собирается взять рюмку.
Ж а н н а (А л е к у). Стой, стой, погоди.
А л е к. Что такое?
Ж а н н а. А песню в честь именинника?
А л е к. Песню?
Ж а н н а. Да, песню. Что, слабо?
А л е к. Запросто. Саша, какую?(Берет со стула гитару)
А л е к с а н д р (наливая шампанское в бокал Ж а н н ы). Пой, что нравится.
Ж а н н а. Только не про пионеров.
А л е к. Чем тебе мои пионеры не понравились? (перебирает струны)
Бабы любят чубчик кучерявый,
Всюду бабы падки до кудрей,
Как увидят чубчик кучерявый,
Замурлычат ласково скорей.
Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый!
Ах, ты не вьешься на ветру.
Ах, карман ты мой дырявый,
Да ты не нра, не нравишься вору!
Слово чубчик в припеве А л е к особенно залихватски выкрикивает. После его исполнения пару секунд стоит гробовое молчание.
А л е к. Что-то не слышу громких аплодисментов.
Ж а н н а. А у тебя оказывается широкий репертуар.
А л е к. Ну-у, тебе не угодишь: ни про пионеров тебе не нравится, ни про чубчик.
А л е к кладет гитару на свободный стул.
Ж а н н а. Нет, почему. Про чубчик уже не плохо.
А л е к. Да? Ну спасибо. (Поднимает рюмку) Ну что, Саша, с днем рождения! Сказать по честному, завидую я тебе черной завистью. Такая женщина тебя любит
Ж а н н а. Ох, ох, раззавидовался.
А л е к. Да, представь себе, раззавидовался, если б меня такая женщина любила, я был бы самым счастливым человеком на земле.
Ж а н н а. Угу, угу. Бедненький какой! Никто не любит! Смотри, Томка-то узнает, живо тебе чубчик отдерет.
А л е к. Ну вот видишь, Саша, никакой свободы слова нет. Даже тост не дают сказать. В общем, счастья вам и любви, ребята.
А л е к с а н д р. Спасибо.
Ж а н н а. Спасибо, Алек.
Все чокаются, за исключением Н и к о л а я, который даже не поднимает рюмки.
А л е к с а н д р. Давай, брат.
А л е к с а н д р протягивает рюмку в сторону Н и к о л а я, и тот тогда поднимает свою рюмку.
Н и к о л а й (чокаясь с А л е к с а н д р о м, сухо). Твое здоровье, брат. (Сразу выпивает, не чокаясь больше ни с кем).
А л е к стоя выпивает и ставит рюмку на стол.
А л е к. Все, ребята, побежал. Извините, но время. (Н и к о л а ю и
В а л е) До свидания.
В а л я. До свидания.
А л е к уходит. Вместе с ним уходят его провожать Ж а н н а и
А л е к с а н д р.
Н и к о л а й (набычившись). Погубит она Сашку, погубит.
В а л я. Молчи. Ты, что, Коля? Ты уже пьян. Нам тоже надо ехать домой.
Н и к о л а й. Да прекрати ты. Заладила одно и то же: пьян, не пей.
В а л я. Ты же сам говорил: тебе завтра рано вставать. Паша один дома. Поехали домой.
Н и к о л а й (кричит). Сашка!
В а л я. Ты что кричишь? Совсем сдурел?
Входят Ж а н н а и А л е к с а н д р.
А л е к с а н д р. Ты чего, Коля?
Н и к о л а й. Куда ты ушел?
А л е к с а н д р ( улыбаясь). Никуда не ушел. Провожали Алека.
Н и к о л а й. Давай садись.
Ж а н н а и А л е к с а н д р садятся за стол.
Н и к о л а й. Ты помнишь, когда тебе было двенадцать лет, тебе морду в школе набили.
А л е к с а н д р (с усмешкой). Чего это ты вспомнил?
В а л я. Ой, не слушай ты его, Саша. Как выпьет, так сам не знает, чего говорит.
Н и к о л а й. Я пришел тогда в школу, поймал этих ребят, такой белобрысый еще был, все лицо в оспах.
А л е к с а н д р. Генка.
Н и к о л а й. Да, вот этого Генку с товарищем. И сказал: еще раз брата моего хотя бы пальцем тронете, я вас... (сжимает кулак и трясет им). Они за полверсты потом тебя обходили. Ни одна шпана тебя никогда не трогала. Потому что все знали, что у тебя брат - (зычно) Николай Мороз.
А л е к с а н д р. Ну давай, брат, за тебя выпьем. (Разливает водку)
Н и к о л а й (подымая рюмку). Я хочу, что б ты не был размазней, Сашка, что б, наконец, жизнь твоя устроилась. Нельзя, брат, все время висеть между небом и землей. Не годится так.
Ж а н н а. Что-то я не пойму, Саша, почему у тебя жизнь не устроена, и почему ты висишь между небом и землей?
А л е к с а н д р. Давайте не будем углубляться. Я хочу выпить за твое здоровье, Коля. За семью, за детей, чтобы все у тебя было хорошо.
Н и к о л а й. Спасибо, брат. (Чокается с А л е к с а н д р о м).
Ж а н н а (А л е к с а н д р у, негромко, но выразительно). Ты забыл налить мне шампанское.
А л е к с а н д р. О-ох, прости, ради Бога. (Ставит рюмку и наливает
Ж а н н е в бокал шампанское, затем снова поднимает рюмку). Будь здоров, брат!
Ж а н н а поднимает бокал и протягивает руку с бокалом в сторону
А л е к с а н д р а, но когда он собирается чокаться с ней, о н а неожиданно опрокидывает свой бокал, удерживая его за ножку так, что содержимое бокала выплескивается на рубашку А л е к с а н д р а.
О н вскакивает.
В а л я. Ох!!
Ж а н н а. Извини, Саша, не удержала.
В а л я (поднявшись и протягивая А л е к с а н д р у салфетку). На салфеткой, Саша, промокни.
А л е к с а н д р берет салфетку и промокает ею пятно на рубашке.
Ж а н н а. Переодень рубашку.
Н и к о л а й (Ж а н н е, побледнев, мрачным голосом). Ты зачем это сделала?
В а л я. Ты что, Коля? Она просто бокал не удержала.
А л е к с а н д р. Все, все. Ничего страшного не произошло. Я просто переоденусь.
Н и к о л а й (Ж а н н е, не обращая ни на кого внимания). Ты зачем это сделала?
Ж а н н а. Вы не на пропускном пункте, чтобы меня допрашивать.
Н и к о л а й (вскакивая, кричит). Дрянь! Ты мизинца его не стоишь, певичка задрипанная! Как ты смела это сделать?
В а л я (обхватывая Н и к о л а я сзади). Успокойся, Коля, успокойся.
Ж а н н а (поднимаясь). Может, я и задрипанная певичка, но у меня зато руки чистые, не в крови.
Н и к о л а й ( рванув в сторону Ж а н н ы, увлекая за собой, висящую на его спине В а л ю). Что??? Что ты сказала?
А л е к с а н д р перегораживает Н и к о л а ю дорогу, и, обхватив брата, останавливает его.
А л е к с а н д р. Остановись, брат.
Ж а н н а (А л е к с а н д р у). Что ты его держишь? Отпусти. Расправляться с женщинами и убивать подростков - это все, что умеет твой братец. Ненавижу! (поворачивается и идет к двери).
В а л я (кричит). Да как ты смеешь оскорблять моего мужа, змея подколодная, селедка тощая? Он столько для вас сделал. Дрянь, наркоманка! Откуда ты взялась только на нашу голову.
Ж а н н а, не поворачиваясь, исчезает за дверью.
З а н а в е с.
Д Е Й С Т В И Е Т Р Е Т Ь Е
С Ц Е Н А П Е Р В А Я
Вечер того же дня, 23.00.
Большая комната в квартире Александра Мороза. Комната освещена тусклым светом.
А л е к с а н д р в тренировочных брюках сидит в кресле, уставившись в потолок.
Заходит Ж а н н а, на ней - комбинация. О н а подходит к
А л е к с а н д р у.
Ж а н н а. Саша, пойдем спать.
А л е к с а н д р не проявляет никакой реакции на ее слова.
Ж а н н а. Ну что, так и будешь всю ночь сидеть? Хорошо, я тоже буду тогда сидеть. (Садится рядом на стул).
Сидят несколько минут в безмолвии.
Ж а н н а. Я, когда была маленькая, тоже любила лежать с открытыми глазами и смотреть в потолок. На нем всегда играли какие-то причудливые тени веток от большого дерева, которое росло рядом с домом. Когда слышался шум подъезжающей машины, то эти ветки возникали в углу потолка, затем они двигались к середине, становились отчетливыми, вытянутыми, а затем блекли и пропадали вместе с шумом, а потом все повторялось снова. Я могла наблюдать за этим часами, пока не засыпала.
А л е к с а н д р. И мы - такие же ветки.
Ж а н н а. Что?
А л е к с а н д р. Такие же тени на потолке, бессмысленно возникающие и уходящие.
Ж а н н а. Вот ты про что. (Пауза) Пусть и тени, мне все равно. Какая разница, кто мы? Ненужные мысли о ненужном.
А л е к с а н д р. Зачем же ты поешь?
Ж а н н а. Потому что нравится.
А л е к с а н д р. Врешь. Мечтаешь стать известной, богатой. Что бы о тебе печатали в журналах, показывали по телевизору, что бы люди давились, раскупая билеты на твои выступления. Звездная болезнь.
Ж а н н а. А если и так, что с того?
А л е к с а н д р. Смысла нет.
Ж а н н а. Ну и пускай нету. Что мне смысл?
А л е к с а н д р. Вот твоя мать, она не хотела стать знаменитостью, но у нее был смысл: она растила тебя.
Ж а н н а (с вызовом). Да, я не могу иметь детей, и что, мне теперь нельзя жить.
А л е к с а н д р. Я не это хотел сказать.
Ж а н н а. Именно это, а то звездная болезнь. (Пауза) Нет у меня никакой звездной болезни, Саша. Мне тридцать лет скоро. Никакой я знаменитостью не стану, и ты это знаешь, и я. Задрипанная певичка, правильно твой брат сказал. И никому я в Москве не нужна, да и вообще, наверное, никому не нужна.
А л е к с а н д р. Ладно уж, не прибедняйся.
Ж а н н а. А что, разве я не вижу, что ты меня не любишь. Так ведь, признайся. Я видела, ты готов был сегодня убить меня.
А л е к с а н д р. Иногда, мне кажется, я люблю тебя, иногда - ненавижу.
Ж а н н а. Так не бывает. Если человек любит, он не может ненавидеть.
Пауза.
Ж а н н а. Яблоко будешь?
А л е к с а н д р. Давай.
Ж а н н а уходит и возвращается с двумя яблоками, одно дает
А л е к с а н д р у и садится рядом. Молча кушают яблоки.
А л е к с а н д р. У нас рядом со школой был яблоневый сад. Там был сторож, все его звали старик Алехандр. Он был немного того, с приветом. И за яблоко мог убить даже. А мы все равно все время лазили в этот сад, а он за нами гонялся. А яблоки в этом саду были ужасно кислые. По-настоящему-то их никто и не ел, сразу оскомину набивали. Пару раз откусишь и выбросишь. Если бы сторожа не было, мы, наверное, в этот сад и не лазили бы. Что-то такое заложено в человеке, что ему все время хочется сделать что-нибудь запретное.
Ж а н н а (глухо). Хочешь попробовать наркотик?
А л е к с а н д р. У тебя есть?
Пауза.
Значит решила взяться за старое.
Ж а н н а. Только не читай мне морали.
А л е к с а н д р. Делай, что хочешь.
Ж а н н а. Раньше ты так не говорил.
А л е к с а н д р. Знаешь, это просто предательство. Ты же мне обещала, клялась.
Ж а н н а. Не знаю, Саша, сильнее это меня. Всю неделю об этом думала. Сегодня не удержалась - купила.
А л е к с а н д р. Что ты делаешь, Жанна? Что ты делаешь?
Ж а н н а. Брось меня, Саша, я больной человек, ничего у нас, все равно, не получится.
А л е к с а н д р. Ты кололась уже или нет?
Ж а н н а. Нет еще.
А л е к с а н д р. Врешь.
Ж а н н а (показывая А л е к с а н д р у руки). Смотри.
А л е к с а н д р. Слава Богу!
Ж а н н а. Глупыш ты. Не могу я бороться. Да и какая разница? Ты же сам сказал, что мы только тени.
А л е к с а н д р. Нет, теперь мы будем бороться. Если ты не кололась, еще не все потеряно, главное, не думать об этом.
Ж а н н а. А вот этого я как раз и не могу.
А л е к с а н д р. Садись напротив меня и смотри мне в глаза.
Ж а н н а садится напротив А л е к с а н д р а.
Ж а н н а (с усмешкой). Ты, что, гипнотизировать меня собрался?
А л е к с а н д р. О чем ты думаешь?
Ж а н н а. О том, какой ты дурашка.
А л е к с а н д р. Смотри внимательнее. Что ты видишь в моих глазах, какое ты в них читаешь желание?
Ж а н н а. Ты хочешь поцеловать меня.
А л е к с а н д р. А еще?
Ж а н н а. Ты хочешь яблоко.
А л е к с а н д р. Какое еще яблоко?
Ж а н н а. Запретный плод. Мое яблоко. Ты разве не хочешь?
А л е к с а н д р. А-а. Конечно, хочу, но с условием.
Ж а н н а. Я предлагаю тебе запретный плод, а ты ставишь условия? Интересно.
А л е к с а н д р. Отдай мне его.
Ж а н н а. Ты про яблоко?
А л е к с а н д р. Ты знаешь про что.
Ж а н н а. Это глупо, Саша, я куплю опять.
А л е к с а н д р. А я опять заберу.
Ж а н н а. А я тебе больше не скажу. Вот и вся сказка.
А л е к с а н д р. Я буду с тобой все время.
Ж а н н а. Уволишься с работы?
А л е к с а н д р. Уволюсь.
Ж а н н а. Будешь ездить со мной по ресторанам, по дискотекам?
А л е к с а н д р. Буду.
Ж а н н а. И превратишься в сторожа, старика Алехандра.
А л е к с а н д р. И пусть.
Ж а н н а. Только яблоки, все равно, пропадать будут.
А л е к с а н д р. Послушай, с этим можно бороться, твое положение не безнадежное, надо верить.
Ж а н н а. Сашка, Сашка, милый мой дурашка.
А л е к с а н д р. Можно к другим врачам обратиться. Разные ведь лечения существуют. Я вот читал...
Ж а н н а (прерывая А л е к с а н д р а). Не желаю ничего слушать.
А л е к с а н д р. Ну и пропадай, дура, если тебе так хочется. Иди колись!
Ж а н н а. Видишь, ненадолго тебя хватило, уговаривал пару минут и терпение кончилось. Что же ты хочешь от моего терпения? Я хотя бы неделю терпела.
А л е к с а н д р. Я не могу понять. Все в твоих руках, а ты ничего не хочешь делать. Неужели у тебя нет желания избавиться от этой зависимости, которая убивает тебя.
Ж а н н а. Желание-то есть, да силы нету. Слишком притяжение сильное, не оторваться.
А л е к с а н д р. Я дам тебе силу. Смотри мне в глаза и говори: Я верю, что наша любовь сильнее всего на свете, что нет такой силы, которую она не смогла бы побороть.
Ж а н н а смеется.
А л е к с а н д р. Чему ты смеешься?
Ж а н н а. Просто, когда ты говорил, я представила любовь в виде мускулистого парня, который всех кладет на лопатки.
А л е к с а н д р. Ты можешь за мной повторить слова или не можешь?
Ж а н н а. Могу.
А л е к с а н д р. Тогда повтори.
Ж а н н а. Саша, скажи еще раз, а то я забыла.
А л е к с а н д р (произнося раздельно по словам). Я верю, что наша любовь сильнее всего на свете, что нет такой преграды, которую она не смогла бы преодолеть.
Ж а н н а. А сейчас мне представилось, как этот парень перелезает через высокий забор.
А л е к с а н д р. Нет в тебе веры, вот в чем твоя проблема. Ты никогда ни во что не верила.
Ж а н н а. Почему же, я верю, что земля - круглая, небо - синее, и что мы все когда-нибудь умрем и очень скоро нас забудут. Как будто мы и не жили вовсе. А земля по-прежнему будет круглой, а небо - синим.
А л е к с а н д р. И любви не будет.
Ж а н н а. Будет, но не наша.
А л е к с а н д р. Поэтому на нашу любовь тебе...
Пауза
Знаешь, чего я не понимаю, почему ты до сих пор не укололась? Столько же времени было!
Ж а н н а. У тебя было такое лицо, что я не хотела оставлять тебя одного.
А л е к с а н д р. То есть ты хотела меня успокоить, уложить спать, а потом уколоться. Какая забота! (кричит) Мне не нужна твоя забота. Поняла? Не нужна!
Ж а н н а встает и направляется к двери.
А л е к с а н д р (вскочив, громко). Стой! (Тихо) Стой.
Ж а н н а останавливается и оборачивается.
А л е к с а н д р (тихо). Мне не нужна твоя забота, мне нужна ты.
Ж а н н а порывисто бросается к А л е к с а н д р у и виснет у него на шее. О н подхватывает ее и начинает кружить . В этом кружении они плавно отрываются от пола и поднимаются в воздух, все выше и выше.
З а н а в е с
С Ц Е Н А В Т О Р А Я
Вечер того же дня, 23.30.
Спальня в квартире Мороза Николая Николаевича.
В правой части сцены изголовьем к стене - двухместная кровать. На стене- зажженная настенная лампа, освещающая только кровать и небольшое пространство вокруг нее. С одной стороны кровати, ближней к зрителям,- трюмо. На нем стоит обычный круглый будильник.
В а л я лежит в кровати со стороны трюмо. Н и к о л а й сидит с другой стороны кровати спиной к жене. На нем - семейные черные трусы, на ней - белая ночная сорочка.
В а л я. Ложись, Коля, чего сидеть-то.
Пауза
В а л я. Коля, я хочу у тебя один вопрос спросить? Только ты не обижайся.
Н и к о л а й (через плечо). Чего?
В а л я. Правду ли говорят, что у вас там на посту, на речке, кто-то появляется на лодке в белой одежде и в капюшоне?
Н и к о л а й (недовольно). Кого ты слушаешь, Валя? Бабы рады лясы точить, а ты уши и развесила.
В а л я. Да это я так, просто спросила.
Пауза
В а л я. Ложись, Коля, чего сидеть? Завтра ж рано вставать.
Н и к о л а й. Кто же видел, что это пацан, Валя, на таком расстоянии, против солнца. И зачем пацану в апреле реку переплывать? И в воздух стреляли, и кричали, а он все продолжал плыть. Что же я должен был делать? Позволить пересечь границу?
В а л я. Не думай ты об этом, Коля. Это ж просто стерва, чистая стерва, глаза бы ей выцарапала. Ты все сделал правильно, как положено. Ни один нормальный человек тебя не обвинит, слова не скажет. Это был несчастный случай. Парень сам виноват.
Н и к о л а й. Вот именно, сам. Болтаются без дела, приключений все ищут. (Пауза) Нету порядка, Валя, бардак кругом, полный бардак.
В а л я. Ложись, Коля, ложись. Не думай ни о чем. Дай себе отдых. Не отдыхаешь ведь совсем.
Н и к о л а й. Будильник поставила?
В а л я. На шесть.
Н и к о л а й. Хорошо. (Встает, гасит свет и ложится)
Минуту лежат молча.
В а л я (тихо зовет). Коля.
Н и к о л а й. Ну что?
В а л я. Как ты думаешь, может, действительно пусть Паша учится на саксофоне играть. Этот Илья Константинович обещал учителя найти, а?
Н и к о л а й. О чем ты говоришь, Валя, какой саксофон? Представляешь, кто из него вырастет. И так ты слишком его балуешь, сюсюкаешь все с ним. Телячьи нежности до добра не доведут. Будет хлюпиком каким-нибудь.
В а л я. Ну что ты придумываешь, Коля, какие телячьи нежности? А что музыкантом станет, что тут плохого, в оркестре будет играть.
Н и к о л а й. Нет. Никогда. Не дам из Пашки шалопая сделать. Не будет такого, чтоб сын (зычно) Николая Мороза стал бездельником и всю жизнь играл на дудочке. Никогда такому не бывать. Поняла?
В а л я. Что ты раскричался? Я ж просто советуюсь.
Н и к о л а й. Советуюсь. Башкой надо думать. (Скривив губы)Павел Мороз - саксофонист. (Тяжело вздыхая)Ох.
В а л я. Ладно, ладно, Коля, не сердись, это я так сказала. Спи.
Освещается неярким светом только центр и левая часть сцены. Никого нет. Н и к о л а й М о р о з, в одних трусах, входит в освещенное пространство и озирается по сторонам, явно не понимая, где он находится. Появляются трое м у ж ч и н, одетые в белые трико. О н и строевым шагом подходят к Н и к о л а ю.
Н и к о л а й. Кто такие? Что такое?
М у ж ч и н ы безмолвствуют, но кругом слышатся различные мужские и женские голоса, которые, как эхо, повторяют фразы друг за другом, образуя один речевой поток.
Г о л о с а: Орден, будут вручать орден, вручать орден, орден, орден. Орден на грудь, на грудь, на грудь. Орден на сердце, сердце, сердце. Прямо в сердце, в сердце, в сердце.
Н и к о л а й ( в смущении). Какой орден, что такое?
Один м у ж ч и н а встает впереди Н и к о л а я, а два других - по бокам, и Н и к о л а й вместе с ними медленно шествует в левую часть сцены, причем мужчины идут строевым шагом, высоко поднимая ноги, как будто они являются почетным караулом . Появляются восемь д е в у ш е к, одетых в одинаковые красные трико, у всех темные волосы и короткие стрижки, они быстро выстраиваются в левой части сцены в две шеренги, по четыре в каждой, с интервалом между стоящими в одной шеренге на ширину вытянутых рук.
М у ж ч и н ы проходят в эти свободные интервалы и уходят, но когда это хочет сделать Н и к о л а й, д е в у ш к и берутся за руки, образуя две живые цепи и не пропускают его. Н и к о л а й отходит к центру сцены для разбега, затем он в замедленном темпе бежит и врезается в цепочку д е в у ш е к, но разорвать ее не может. Три д е в у ш к и образуют внутреннее кольцо вокруг Н и к о л а я, а пять д е в у ш е к - внешнее кольцо. Одновременно с образованием этих колец в глубине сцены появляется С т р а ж, в длинной белой одежде с капюшоном на голове, так, что лица его не видно. Кольца д е в у ш е к кружатся вокруг Н и к о л а я против часовой стрелки и увлекают его в сторону С т р а ж а. За несколько метров до С т р а ж а, кольца д е в у ш е к рассыпаются и о н и убегают. Н и к о л а й остается один перед С т р а ж е м.
Г о л о с а: Назови свое имя, зови свое имя, свое имя, имя, имя.
Устанавливается мертвая тишина.
Н и к о л а й (тихо). Николай. Николай Мороз. (Пауза) Кто ты?
С т р а ж (очень низким металлическим голосом). Страж.
С т р а ж откидывает капюшон, и Н и к о л а й видит, что это он сам, но только лицо его совершенно белое, как будто намазанное мелом.
Н и к о л а й (отпрянув в ужасе назад). Ох!
Появляется м а л ь ч и к - г о р н и с т, одетый в шорты, белую рубашечку. На шее - пионерский галстук, на голове - пилотка, в правой руке - труба. О н ставит левую руку на бок, выставляет вперед правую ногу, высоко поднимает трубу и играет построение. На сцену тотчас выскакивает
п а р е н ь ч е т ы р н а д ц а т и л е т, одетый в черное трико, на голове его кучерявый чубчик. В правой руке - нож. О н стремительно подбегает к
Н и к о л а ю и наносит ему резкий удар ножом в сердце, и тут же скрывается.
Н и к о л а й (хватаясь за сердце). Ох!
М а л ь ч и к - г о р н и с т трубит отбой и, опустив трубу, уходит. За ним, накинув капюшон, уходит С т р а ж.
Появляются трое м у ж ч и н в белых трико, которые торжественно подходят строевым шагом к Н и к о л а ю, один встает впереди, два других по бокам.
Освещается левая часть сцены. Там в одну шеренгу стоят сыновья
Н и к о л а я М о р о з а: Н и к о л а й, А л е к с а н д р и П а ш а. Старшие сыновья одеты по-военному, П а ш а - в трусах и майке. Рядом с ним в сорочке - В а л я. Перед ними на полу - хорошо заметная толстая белая линия. Все о н и смотрят на Н и к о л а я. О н поворачивается к ним и машет рукой. С т а р ш и е с ы н о в ь я и В а л я опускают головы. П а ш а хочет побежать к отцу, но В а л я его не пускает. Все-таки П а ш е удается вырваться и он, пересекая белую черту, бежит к отцу и прыгает к нему на руки.
Н и к о л а й обнимает П а ш у и несколько секунд так его держит, затем хлопает его по спине, разворачивает и слегка подталкивает по направлению к матери и братьям. П а ш а, понурив голову, возвращается за белую черту и обнимает В а л ю.
Н и к о л а й разворачивается и м у ж ч и н ы торжественным шагом уходят вместе с ним. Свет гаснет. Минутная тишина.
Освещается правая часть сцены. В постели спят Н и к о л а й и
В а л я.
Н и к о л а й (громко). Ох.
В а л я (просыпаясь, встревоженным голосом, присев на кровати). Коля, что с тобой?
Н и к о л а й (просыпаясь). Фу, ну и сон приснился.
В а л я (качая головой). Ну ты и испугал меня. Думала, что случилось. (Пауза) Чего тебе приснилось?
Н и к о л а й. А-а, ерунда всякая.
В а л я. Какая ерунда?
Н и к о л а й. Представляешь, приснилось, что человек в капюшоне, ну тот, который около поста появляется, это я сам. Ну и... ахинея, одним словом.
В а л я. Ты, переутомился, Коля. На тебе лица нет. Неужели ты не можешь попросить отпуск? Ты просто не хочешь. Я уверена, Алексей Григорьич тебе не откажет.
Н и к о л а й (сдавленным голосом). Дай-ка валидолу, Валя.
В а л я (испуганно). Сейчас, сейчас, Коля.
В а л я вскакивает и убегает, через несколько секунд прибегает с валидолом
В а л я (передавая таблетку Н и к о л а ю). Вот, Коля.
Н и к о л а й кладет таблетку под язык.
В а л я. Ну как, Коля, лучше?
Н и к о л а й. Да, вроде, отпустило.
В а л я. Коля, тебе нельзя сегодня никуда идти, тебе надо лежать и хорошо бы, если б врач посмотрел.
Н и к о л а й. Не придумывай.
В а л я. Посмотри, куда ты такой пойдешь.
Н и к о л а й. Молчи, будешь тут еще причитать. Сколько времени?
В а л я (взглянув на будильник). Без десяти шесть.
Н и к о л а й. Хорошо, десять минут еще полежать можно.
В а л я. Не ходи, Коля, сегодня, Богом прошу.
Н и к о л а й. Ну что ты говоришь, Валя? Сегодня колонна пойдет, ты соображаешь?
В а л я. Коля, обещай поговорить с Алексей Григорьичем об отпуске.
Н и к о л а й. Посмотрим.
В а л я. Нет, обещай, иначе я тебя никуда не пущу.
Н и к о л а й. Ладно, ладно, поговорю, но не сегодня, завтра, в понедельник, а вообще, я уже лучше себя чувствую.
В а л я. Угу. Смотри, Коля, не обмани.
В а л я набрасывает халат и уходит. Через минуту возвращается и начинает причесываться у трюмо.
В а л я. Что на завтрак будешь, Коля?
Н и к о л а й. Ты вот что, Валя...
В а л я. Да?
Н и к о л а й. Вчера я, может, погорячился малость... Пусть Пашка играет на саксофоне. Хоть и бестолковое это дело, я думаю.
В а л я. Да ладно, Коля, не бери в голову.
Н и к о л а й (громко и гневно). Я сказал: пусть играет.
В а л я (испуганно). Хорошо, хорошо, пусть играет.
Н и к о л а й (успокоенно). Пусть Пашка играет.
З а н а в е с.
С Ц Е Н А Т Р Е Т Ь Я
Воскресенье,10.50 .
Контрольно-пропускной пункт.
Перед зданием капитан Л у н е ц и рядовой Б и т к о в. Курят.
Б и т к о в. Что-то товарищ майор сегодня как сам не свой.
Л у н е ц. Брата день рожденья вчера отмечал. Видать, лишку принял.
Б и т к о в. А-а.
Л у н е ц. К обеду полегчает. К обеду всегда легчает. Сам-то балуешься?
Б и т к о в. Никак нет, товарищ капитан.
Л у н е ц. Ага, все вы такие - никак нет. Может, и с бабами не балуешься?
Б и т к о в. Где баловаться. Служба все силы забирает.
Л у н е ц. Ага, все силы. Анекдот, как солдат на постой останавливался, знаешь?
Б и т к о в. Никак нет.
Л у н е ц. Слушай. Возвращается солдат в свою деревню, а идти далеко. Вот проходит он через одну деревню, а уже смеркается. Думает, дай на ночлег попрошусь. Стучит в окно, открывает женщина. Он ей, так мол и так, пусти, хозяюшка, на ночь. Она ему говорит: Как я тебя пущу. Муж в город уехал, а ты приставать начнешь. А он говорит: Ты посмотри на меня, я ж на ногах еле стою, как я приставать к тебе смогу. Смотрит она на него, да и в правду, кости одни, ну, как у тебя, и стоит еле. Ладно, - говорит, - так и быть, пущу тебя. Только смотри, не балуй.
Ну, зашел он. Показала ему хозяйка, где лечь можно, он уж собирается ложиться, а хозяйке жалко стало солдата. Кашу, - говорит, - будешь?. Солдат, конечно, согласился. Посмотрела она, как он жадно кашу съел, и спрашивает, может, и щей будешь. Солдат, конечно, и от щей не отказался. Потом блинов съел. Водочки пропустил. И вот сидит он, уже сытый, за столом, живот потирает и спрашивает ее: Так о чем мы давеча говорили? Понял? Вот тебе и сил нету.
Улыбаются, курят.
Б и т к о в. Как вы думаете, товарищ капитан, кто это в лодке-то плавает?
Л у н е ц. А леший его знает. Мож, паренек, кого подстрелили.
Б и т к о в. Как же он, мертвый-то, плавает?
Л у н е ц. Почто я знаю. Но по росточку точь-в-точь, как тот паренек.
Б и т к о в. Нет, он малость повыше будет, как вы или как товарищ майор.
Л у н е ц. Ах, ты стервец, как я или товарищ майор, типун тебе на язык. Как дам тебе пять нарядов вне очереди, сразу глаза прочистятся.
Б и т к о в. Виноват, товарищ капитан, извините, не то хотел сказать.
Л у н е ц. Ежели это не паренек, то кто ж это может быть?
Б и т к о в. Может, это Хирон?
Л у н е ц. Какой еще Хер-рон?
Б и т к о в. Древние греки считали, что он перевозил в ад души умерших. У нас учитель по истории очень мифы любил, всегда чего-нибудь рассказывал.
Л у н е ц. Ну и что, этот Хер-рон на лодке плавал?
Б и т к о в. Вот именно. Там река была, вроде как граница между живыми и царством мертвых, а он как раз и перевозил души в лодке с одного берега на другой.
Пауза.
Л у н е ц. Ты вот что, любитель мифов, смотри, при майоре такое не ляпни, а то тебе такой Хер-рон будет.
Б и т к о в (показывая рукой). Товарищ капитан, Хирон!
Л у н е ц. Он, мать чесная.
Б и т к о в. Смотрите, нам машет.
Л у н е ц. Пресвятая Богородица, спаси и помилуй.(Крестится)
Б и т к о в. Все - растворился.
Возникает шум приближающихся машин.
Б и т к о в. Товарищ капитан, колонна!
Л у н е ц. Бегом доложить товарищу майору.
Б и т к о в убегает в здание. Шум нарастает. Выбегает испуганный
Б и т к о в и что-то кричит Л у н ц у, и о н и убегают в здание. Мощный гул.
З а н а в е с.
45
45
|