Аннотация: Ещё одна попытка развлечь себя литературоведением - на разборе всего двух стихотворений разных авторов
"Мысль изречённая есть ложь"
Романтическая идея невыразимости бытия в стихотворениях "Невыразимое" В.А. Жуковского и "Silentium" Ф.И. Тютчева
"Мысль изречённая есть ложь"... Впервые услышанное или прочтённое, режет слух, бьет по чувствам. И что-то внутри требует категорического отрицания. Но, начиная подбирать опровержения, рано или поздно начинаешь понимать, что сказанное верно. Нам не узнать, кто и когда первым сказал это. Но то, что это повторяли многие и многие, пусть и несколько разными словами, несомненно. Кто-то - резко, наотмашь, как Ф.И. Тютчев, кто - помягче, поромантичнее, подобно В.А. Жуковскому. Отсюда же и народное "ни в сказке сказать, ни пером описать", и "краса несказанная", и, наверное, даже, "Слово - серебро, а молчание - золото".
Суть одна: любое явление, событие, вещь, любой портрет, не говоря уже о чувствах невозможно передать с абсолютной точностью словесным описанием. Впрочем, как и посредством живописи или ещё чего-то. Если подходить к самому понятию "ложь" не как только к чему-то намеренному, но как ко всякому искажению действительности, то любая передача оказывается искажённой. Причём - дважды, как минимум. Первый раз: искажение передающим. Во второй - искажение полученного принимающим. И то, и другое - в силу личностных возможностей, словарного запаса и, главное, в силу субъективности любого личностного восприятия. Окружающее нас, увы, формулами и цифрами не описать. А для прочего не хватит, пожалуй, и способностей идеального человека, свободно использующего весь запас слов и выражений родного языка. Простейший пример: попросить максимально подробно описать словами вкус, допустим, огурца. Все сделают это по-разному. И ни один не сможет опознать этот самый хорошо знакомый огурец из прочтения описаний, сделанных остальными. Если честно, кто мог точно понять у дегустаторов все эти их "ореховые нотки" и "вишнёвые послевкусия"? Особенно, если в жизни ни орехов, ни вишен не пробовал... Что это, в случае с огурцом, значит? Значит - солгали все! Но мысли-то у всех были об одном предмете! Вот и выходит грубо, по Тютчеву - "мысль изречённая есть ложь"! Наверное, рано или поздно, но к этому убеждению приходит каждый. Как минимум - каждый задумавшийся.
Но, даже понимая невозможность точной передачи, каждый из нас всё равно будет вновь и вновь пытаться донести до других. Уже даже сознательно не гоняясь за точностью, а просто из желания поделиться. Пусть не образом, не чувством, а собственным его восприятием. Просто потому, что чувства и ощущения человека не могут оставаться в нём, они ценны для нас лишь возможностью ими поделиться. И хорошо, если наше "Я так вижу" находит отклик в видении других. А отклик может быть лишь в том случае, если это не полный бред, который достоин изучения лишь лечащим психиатром - из серии "Я художник, я так вижу!", чего, увы, в том, что именует себя "современным искусством" более, чем можно выдержать здоровой психике вменяемого читателя, зрителя и прочего человечества, на кое эти "шедевры" сейчас обрушиваются нескончаемым селевым потоком. Миль пардон, граждане, не селевым - фекальным.
Мотив "невыразимого" в русской романтической картине мира первой половины XIX века.
Невыразимое" присутствует в романтической картине мира на этом эволюционном этапе как знак иной реальности, но данное мотивное значение уходит на периферию, в центре оказывается невыразимость души, тех процессов, которые в ней происходят.
Элементы романтической картины мира, объединение или разделение которых обозначается через мотив "невыразимого", следующие: 1) Бог, небо, идеальное пространство; 2) природа, природное пространство; 3) человек, человеческое пространство (мир людей). Первый элемент представляет собой сферу сверхреального, второй и третий - сферу реального.
Недостижимость и стремление к недостижимому, с моей точки зрения, главные черты подлинного романтизма.
Потому, разумеется, тема "невыразимого" так часто появляется в романтической картине мировосприятия, утверждаясь затем в литературе, особенно в поэзии, в изобразительном искусстве, в музыке. Да! Можно петь картинами и рисовать нотами! Для романтиков это аксиома, в противном случае не было бы романтизма, как течения в искусстве вообще. А, если говорить о лирике XXI века, то поиск способов передачи невыразимого и несказанного, при отрицании самой возможности точной передачи стал, как мне кажется, важнейшим двигателем и важнейшей темой творчества, особенно творчества литературного, поэтического - в первую очередь.
Поэт творит и сам при том не верит в возможности слова, как инструмента. Наверно, отсюда и позднейшие эксперименты со всякими новоязами, вплоть до знаменитого "тыр бул щил" и уже просто непереносимых "Экспериментов с экскрементами". Отсюда и призывы к молчанию - призывы и к самому себе, и к "товарищам по несчастью стать поэтом". Для понимания поэтической картины поэтического мира это просто нужно понять. И принять, пусть и интуитивно попав в такт "такого же неровного дыханья" (в данном случае, я говорю не только любви, по-Высоцкому, но и о чувствах и ощущениях в целом). Иначе поэзия и вы навеки останетесь по разные стороны железного занавеса непонимания.
"Невыразимое"... И можно ли "выразить это коварное невыразимое"?... И как, собственно, менялась трактовка этой темы? И менялась ли, меняется ли эта трактовка вообще? Как видели это разные авторы? Рассмотрим это на примере стихотворений В.А. Жуковского и Ф.И. Тютчева - по одному от каждого. Почему именно этих авторов? Всё предельно просто. Баллады и сказки Жуковского я любил с очень раннего детства (впрочем, отчего "любил"? - люблю и по сию пору). А Тютчев мне близок духовно, и, пожалуй, в большей степени даже не творчеством, а профессией, биографией, убеждениями - в первую очередь - убеждением, что Россия должна и политически, и духовно обособиться от Запада. Согласен абсолютно, а теперь ещё и убеждён, что в наше время это более, чем необходимо для выживания нашей страны.
Мотив "безмолвия". Существует множество работ по изучению проблемы невыразимости как в лирике классиков, так и в творчестве наших современников. Потому как менее болезненной тема для людей творческих за века поэзии так и не стала. Исследованию комплекса мотивов безмолвия / немоты / молчания посвящён целый ряд статей: В. И. Абрамова (Мотив "невыразимого" в русской романтической картине мира: от В.А. Жуковского к К.К. Случевскому), Н. Бабенко (Семантический комплекс "молчание/немота/тишина" в языке русской поэзии второй половины ХХ века), Т.Г. Кучина (Муза безмолвия: мотивы молчания и немоты в метапоэтике С. Гандлевского и Л. Лосева) и многие другие.
Обсуждаемое в работах можно подразделить так:
- Молчание с древности осмыслено не только как философская, но и как эстетическая категория.
- Молчание - трансцендентный феномен, оно приобщает к непостижимому, НесказАнному, сообщается с ним.
- Молчание - состояние мироздания, предшествующее тварному миру и воспоследующее за его концом.
- Молчание культа, ритуала - знак и условие контакта с Мировой Душой, Богом. Оно позволяет отрешиться от обыденного, освободить дух (например: сектанты-молчальники, немотствующие по обету). Сакральное молчание сродни экстатическому косноязычию.
- Молчание - высший способ выражения, проявление высшей гармонии.
- Молчание сигнификативное (т.е. могущее разрешиться речью) может быть следствием активного нежелания субъекта говорить, являясь в этом случае плодом более или менее свободного выбора субъекта между говорением и неговорением.
- Немота как неспособность к речи изобличает ущербность, несвободу субъекта. Отсюда изначальная дисгармоничность, отрицательное напряжение немоты, её болезненность.
У В.А. Жуковского "Невыразимое" -- одна из главных тем в романтической картине мира. Сознательный отказ от речи (читаем - от поэзии) мыслится и провозглашается Жуковским не как просто отказ от всякой коммуникации, а как "перевод" поэтической речи на новый, максимально соответствующий самому понятию истинной поэзии - язык молчания, как своеобразный криптоязык: "И лишь молчание понятно говорит".
Жуковский пишет: "наш язык земной" не способен передать красоту окружающего нас мира, утверждая, что ни один словесный изыск не поможет изобразить то, "что видимо очам". Пересоздавая "создание в словах", человек омертвляет живое. Жуковский свято верит: "лишь молчание понятно говорит", лишь оно способно выразить "невыразимое". Постепенно в монологе лирического "Я" появляются размышления об искусстве. Автор утверждает, что вдохновение способно ловить только отдельные черты окружающего мира, "Но льзя ли в мёртвое живое передать?" - Жуковский уверен, что нельзя, невозможно., что выразить это нереально,. И есть лишь один шанс познать окружающий мир - если научится слушать его душою, летящею ввысь (горе), когда "всё необъятное в единый вздох теснится". Жуковский спрашивает - и себя, и читателя: "Кто мог создание в словах пересоздать?", "Невыразимое подвластно ль выраженью?". Мысль наша - у Жуковского "крылата", а вот язык наш - бескрыл и немощен.
В стихотворении отражается понимание мира, присущее романтизму в целом. Оно выражается посредством феномена "двоемирия": окружающий мир остаётся недоступным для человеческого понимания. Даже, не столько для понимания, сколько для передачи такого понимания другим. За внешними явлениями природы, которые представляются вполне понятными, в действительности обязательно скрыта таинственная и прекрасная истинная суть. Постижение этой сути мира, сути бытия, сути чувств и является для романтика главной целью поэтического искусства, искусства вообще. Но постижение это требует с каждым шагом всё более и более серьёзных душевных усилий, и не каждому человеку оказывается по силам сделать следующий шаг на этом пути. И вот такое пребывание поэта "в двух мирах" только и помогает ему хоть в малой степени передать и состояние души автора, и его восприятие мира, и даже дисгармонию и нехватку сил и средств, которые он испытывает при передаче читателю.
Вслед за Жуковским традиции русского романтизма продолжает Ф.И. Тютчев. Название его произведения "Silentium!" переводиться с латыни как "молчи", или "молчание".
"Мысль изречённая есть ложь"... Понимать это можно так: всё, что произнесено вслух, может быть искривлено и неверной подачей, и неправильным пониманием. А, значит, чистота мысли тогда будет потеряна. И верность её, даже если она была, неизбежно будет утрачена.
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Отношения между реальностью и ирреальным, заданные "невыразимым", - это отношения прежде всего чувственного (а не "аналогового") идеального постижения идеального мира. Поэтому в поэтическом творчестве, в поэтическом языке по мере его развития обозначается стремление к максимальной "дематериализации" слова, стремление не характеризовать, не пытаться копировать, а "транслировать кодированные сигналы" в надежде, что читатель осилит раскодирование, в надежде внушать читателю то, что не пока поддается словесному выражению.
В собственном восприятии себя, своей сущности как поэта, он предстаёт чуть ли не единственным носителем связи со Сверхреальным, с Истиной, с Сутью. И понимая такую свою высочайшую миссию, причём, добровольно на себя взваленную, пониманию того, что, возможно, лишь он, поэт, способен совершить хотя бы попытку соединить все элементы подлинного мира - природное, человеческое и божественное, поэт решается на Творчество. Порой, как на бросок на пулемётную амбразуру - безнадёжно для себя, но с верой в приближение Победы для всех. Но и то прозрение, к которому приходит поэт, - есть нечто невыразимое. Невыразимое и для него. Поэтому цель поэта - как минимум поиск способа облачить свои прозрения в слова.
Впрочем, у Тютчева в "Silentium!" нет попытки и стремления к объединению с другими людьми, поскольку для автора "открытие" своего внутреннего мира может стать причиной его разрушения.
Тютчев не касается возможностей и попыток передачи личного восприятия окружающего мира. В отличие от Жуковского, Тютчев высказывается лишь о безмолвии личном, внутреннем, безмолвии чувств, доказывая, что тайны в глубине человеческой души невозможно выразить и личные внутренние переживания никогда не смогут быть понятными для другого человека.
Тютчев призывает нас таить свои чувства, лишь в этом ссылаясь на неизбежную ложность любого выражения. Стихотворение Тютчева по сути представляет собой своеобразную версию "парадокса лжеца": автор призывает молчать, чтобы не впадать в неизбежную ложь, но поскольку он сам говорит, он лжёт... И где же тогда правда?...
"Кто мог создание в словах пересоздать?" Вопрос, заданный потом, так и остаётся открытым... Или нет? Ведь, если верить самой поэтической строке самого поэтического Евангелия от Иоанна, "А в начале было Слово"... Потому, наверное, мне очень хочется верить, что когда-нибудь Человек, в полной мере овладев Словом, изречёт Мысль, которую никто не сможет назвать ложью. Изречёт, при всё при том, не сухо, не языком цифр и формул, а Словом - прекрасным и воистину могучим. Зря мы, что ли созданы, если верить Библии - по Образу и Подобию. А, значит, созданы Творцами. Значит, должны осилить, смочь. И всё Невыразимое, всё НесказАнное, наконец, предстанет во всё своей красе... А мысль изречённая будет только Правдой - но во всём её многообразии.
Тема "невыразимого", введенная в русскую поэзию В. Жуковским, неоднократно варьировалась в творчестве многих русских поэтов. Противопоставление языка чувств языку мыслей и слов - общее место романтической эстетики, одна из основных тем ее рефлексии.
Жуковский своим стихотворением утверждает, что интуитивные прозрения, возникающие на фоне внешнего пространства и впечатления от него, невыразимы. Поэтому автор делает вывод, что молчание (само по себе) и есть то нечто, где таится все то, что невозможно передать словами.
Тютчев же настаивает на необходимости молчать о своем чувственном постижении ("Молчи, скрывайся и таи"). Потому что каждое слово, которое есть попытка воспроизвести свои переживания, это ложь. И лучше молчать, чем пытаться лгать, слепо надеясь на возможность того, что другие смогут понять, чем живет другой человек.
Увы, доселе, по самому большому счёту: "Мысль изречённая есть ложь"!