В зале свободных мест не было. Когда конвой ввёл Терентия Павловича, ему удалось посмотреть в глаза всем этим зевакам. Он заметил немало знакомых лиц, но не смог вспомнить, откуда их знает. Память в семьдесят уже не та.
Обвиняемого усадили за стол перед массивной трибуной. Невыносимо пахло кожаной обивкой и дешёвым кофе.
- Здравствуйте, я ваш адвокат, - обратилась молоденькая девушка к Терентию Павловичу. - Учитывая вашу ситуацию... В общем, поймите, что я...
- Барышня, что вообще тут происходит?! - надрывно вскрикнул Терентий Павлович. Гул в зале поутих.
- Вы на суде. Меня зовут...
- На каком, к чертям, суде? - прошипел старик.
- Меня зовут Катя. Вы обвиняетесь в вампиризме третьей степени, повлёкшим смерть.
- Что-о?! Что за бред?
Терентий Павлович вскочил с места, но рядом стоявший конвойный молча надавил ему на плечо и усадил обратно. Даже не посмотрел на испуганного старика.
- Терентий Павлович, в вашем случае невменяемость - это проигрышная линия защиты.
Старик обмяк в кресле и рассеянно посмотрел по сторонам. Катя что-то говорила и говорила, но подзащитный её не слушал. Она даже придвинулась поближе. Почти к самому уху, в котором густо росли волосы.
- ... в вашу пользу то, что ваша дочь...
- Что моя дочь? - очнулся Терентий Павлович от бессвязных мыслей.
- ... то, что ваша дочь вас любила, - закончила Катя.
- Люби... ла? - старик сверкнул глазами.
Девушка вопросительно взглянула на него. Потом неуверенно покосилась на стопку своих бумаг и снова посмотрела на подзащитного.
Терентий Павлович привычным жестом потянулся к карману за лекарством. Его там не оказалось, поэтому пришлось справляться с болью самому. Когда старик отдышался, он дрожащими губами произнёс:
- Я не убивал Машу. Я никого не убивал. Я... ничего не понимаю. Маша жива!
- Встать. Суд идёт.
Место за трибуной занял круглолицый мужчина в очках. Не глядя в зал, он показал рукой, что можно садиться.
- Так, что тут у нас? - он начал листать дело. - Третьей степени. Так... Дочь... Ну что ж, давайте выслушаем сторону обвинения.
- Ваша честь, - бодро начал молодой человек, встав из-за соседнего стола. - Это рядовое дело. Обвиняемый на протяжении последних лет активно питался своей дочерью. Параграф три-один-один. Вчера между ним и погибшей случилась ссора, после которой обвиняемый позволил себе превысить дозу. Параграф тринадцать-один-два и тринадцать-семь-один: жертва не выдержала этого и была в тот же день сбита грузовиком.
Терентий Павлович всё это время напряжённо слушал, но после слов "сбита грузовиком" подскочил на месте:
- Как?!
Судья бросил на него суровый взгляд. Терентий Павлович осёкся и прошептал себе под нос:
- Какой грузовик? Как же это?.. Маша...
- Ваша честь, у меня пока всё.
Парень сел и приготовил блокнотик.
- Ваша честь, - вступила Катя. - Защита настаивает на том, что мой подзащитный - не единственный, кто питался жертвой. Её коллеги и муж...
- Протестую! - вскочил парень.
- Основание? - уточнил судья.
- Параграф семь-три-один: на её работе установлен баланс потребления. Всё в пределах нормы. Мария Уткина тоже питалась. А дома... Параграф семь-три-десять: она питалась мужем в гораздо больших дозах, нежели он - Уткиной.
- Протест принят.
Катя замешкалась. Она взглядом скоблила свои записи и с силой крутила пуговицу на пиджаке.
- Ваша честь! Параграф десять-один-один и десять-один-два: Мария Уткина любила своего отца. Если бы не этот факт, мой подзащитный не имел бы возможности для столь глубокого воздействия. Можно предположить, что погибшая чувствовала энергонедостаточность Терентия Павловича и не возражала против его подпитки. Защита полагает, что Терентий Павлович просто не рассчитал своего воздействия и убил дочь по неосторожности. У меня всё, - Катя села.
Терентий Павлович заметил, как его адвокат обильно покраснел.
- Суду всё ясно. Суд удаляется для вынесения вердикта.
- Катя, что всё это означает? - устало спросил старик.
- Что я, наверное, завалила дело, - грустно ответила девушка. - Понимаете, это моё пятое дело. И первое - по вампиризму. Мне казалось, будет проще. У Толика, - она показала на улыбающегося обвинителя. - Это уже тридцать с чем-то... А ведь мы с одного курса.
- Я всё ещё ничего не пойму. Это, наверное, сон. Ущипни меня, Катя. Я не верю...
- Конечно, вы правы. Это всё не наяву. Но в вашем случае щипки не помогут, - Катя уверенно впилась в глаза Терентию Павловичу.
- Как ты сказала? Не наяву?
- Ну да. Только вы не сможете проснуться. Сами.
- Час от часу... И что ж мне делать? Подожди! Значит, с Машей всё в порядке? Это просто кошмар?
- Вашей дочери нет. Это не кошмар.
- Но я её не убивал. Я даже водить не умею. И грузовика никакого у меня нет. И что это ещё за "вампиризм" такой?
- Причём здесь грузовик? А, ясно... Вы же не понимаете, да? - адвокат перешёл на шёпот. - Вы критически истощили жизненную силу своей дочери. Для такого состояния не имеют значения обстоятельства физической смерти. Мог быть кирпич на голову. Или какая-нибудь инфекция. Или...
Толик протянул Кате сложенную бумажку. Катя прочитала записку и кивнула в ответ.
- Вот, - продолжила она разговор. - У Толика ещё один козырь остался. У вашей дочери было больное сердце. И все нити ведут к вам. Не грузовик - так приступ.
- Я-то тут причём?
- Видите папку? Там факты, диалоги, графики, анализы... Все-все ваши ссоры. Эта ваша манера постоянно трясти несуществующим завещанием. И за лекарством вы постоянно в карман тянетесь, хотя оно вам совсем не нужно. А вспомните, что вы сделали год назад, в день её рождения... Помните? Вижу, что помните. И сколько несправедливых обвинений вы ей предъявляли? Терентий Палы-ыч. Вот так вот: по капле...
- Встать. Суд идёт.
Когда в зале воцарилась тишина, судья заговорил. Терентий Павлович не слушал его. Слёзы катились по морщинистым скулам и застревали в седой щетине.
- ... В свете всего вышеизложенного Терентий Павлович Дробин приговаривается к шести годам донорства. Однако, учитывая преклонный возраст обвиняемого и тот факт, что погибшая действительно его любила, суд постановил конфисковать энергозапас обвиняемого вплоть до минимального уровня и пробудить его.
- Что ж, не всё так плохо, - шепнула Катя и протянула старику платок.
- Нет, я точно сплю. Ну ведь это бред какой-то!
- Вы не спите. Вы в обмороке. Если бы вам назначили донорство, то ваш обморок в ментальном измерении времени продлился бы шесть лет. Простыми словами, за один миг вы прожили бы шесть кошмарных лет. Донорский Фонд - это жуткое место, поверьте. Вы бы очнулись лишь для того, чтобы тут же умереть. Вы же пожилой человек. Но теперь, если вы правильно выстроите свою жизнь, у вас есть шанс восстановить силы и жить дальше. Вы верующий? Сходите в церковь...
- Я сплю. Я просто сплю. Я сейчас проснусь. И всё будет хорошо, - Терентий Павлович зажмурился. Он снова ничего и никого не слышал.
Потом он открыл глаза. И увидел над собой фуражку.
Пока старик был в обмороке, полицейские перенесли его на кожаный диван, в спешке опрокинув кружку с кофе. Теперь ребята понимали, что всё-таки правильно сделали, сообщив страшную весть лично, а не по телефону.
Когда полицейские ушли, старик достал снотворное, проглотил одну за другой десять таблеток и лёг в постель.
Терентий Павлович отправился на Суд. Чтобы подать апелляцию. Он решил добиться пожизненного.