Троллейбус, в котором я ехал, стоял у перекрестка, ожидая поворота на Ленинский проспект. Я, от нечего делать, стал смотреть в окно и обратил внимание на группу людей, ожидающих перехода. Вскоре к ним подошла собака. Она постояла, и, видя, что переход затягивается, села, а потом и легла, положив морду на асфальт.
Прошло несколько минут. Некоторые люди, не дождавшись зеленого света светофора, начали перебегать проезжую часть. Но собака на это не реагировала. Она продолжала безмятежно лежать, словно чего-то ожидала. Наконец загорелся зеленый сигнал светофора, и люди начали переходить улицу. Собака продолжала лежать. Я заволновался, так как ожидал от нее другой реакции. Когда люди перешли уже почти половину улицы, собака неожиданно вскочила и побежала вслед за ними. Я был полностью удовлетворен. Конечно, в этой ситуации собака не понимала смысла зеленого света светофора. В конце концов, это условность. Люди могли договориться переходить улицу на желтый или на красный свет. Собака явно ориентировалась на поведение людей, причем она не побежала вслед за некоторыми нетерпеливыми, которые, лавируя среди машин, куда-то спешили. Вероятно, она ценила свою жизнь больше, чем некоторые из пешеходов. В этом смысле собака оказалась мудрее их.
В своих оценках поведения людей и животных мы склонны завышать их умственные способности. Так, собаку, ожидающую перехода вместе с людьми, мы наделяем сообразительностью чуть ли не на нашем уровне. В то же время мы не удивляемся, что ожидая перехода, человек не садится на асфальт, или даже не ложится на него, как это сделала собака. В лучшем случае, человек может прилечь на зеленом газоне где-нибудь в Гайд-парке, но ни как не на переходе.
Собаку по неразвитости сознания можно сравнить с ребенком. Ребенок в основном переходит улицу в сопровождении взрослых. Если по каким-то причинам он окажется на улице один, то будет ориентироваться на поведение окружающих людей: когда переходить улицу будет основная масса пешеходов, то перейдет и он.