Как мы воспринимаем музыку? У одних она вызывает неясные ассоциации, ощущения, эмоции, у других - какие-то картины. Причем вначале музыкальное произведение вообще может ничего не вызывать. С каждым новым прослушиванием музыка все более нас задевает, трогает. Так было у меня с Баркаролой Шопена (фа-диез мажор, ор. 60). Ощущение было такое, что в тебя забивают гвоздь (да простят меня любители музыки за такое сравнение). С каждым разом это произведение становилось для меня все яснее и яснее, пока, наконец, передо мной не возникла следующая картина: по зеркальной поверхности воды безмятежно скользит лодка. Гребец с умилением взирает на чудесные виды, открывающиеся перед ним: бескрайний водный простор, голубые волны, спокойно плещущие в борта лодки и на горизонте сливающиеся с голубым же небом, солнце, ласково смотрящее сверху на все, происходящее внизу. Но вот, в лодке появляется женщина, и характер музыки кардинально меняется: появляется страстность, напряженность, звучит признание в любви, которое не находит ответа. Появляется сожаление: "А счастье было так возможно, так близко!" В человеческом мире его не найти. Только природа одинаково расположена ко всем и всех одинаково одаривает своими лучами тепла и радости. Лишь отказавшись от несбыточных желаний и грез, главный герой находит успокоение и счастье. Снова звучит тема лодки, безмятежно скользящей по зеркальной поверхности воды.
* * *
Посмотрим, что пишут о Баркароле Шопена специалисты, в частности Л.А.Мазель ("О художественном открытии". Глава из книги "Вопросы анализа музыки"). Это произведение написано в балладно-поэмной форме и сочетает черты сложной трехчастной и сонатной структур. Трехчастная форма традиционна для баркаролы (как, например, и для ноктюрна), а сонатная служит тут одним из важнейших средств симфонизации жанра. Самый жанр пьесы уже указывает на некоторый тип содержания. Шопен очень раздвинул рамки этого простого, почти бытового жанра, создал произведение большого размаха, с яркими контрастами и значительным развитием, то есть, говоря современным языком, симфонизировал жанр.
Обычно в баркаролах песня как таковая, лирическое чувство, ощущение природы и размеренного движения слиты в единый и притом несложный комплекс. Баркарола же Шопена в известном смысле представляет собой художественное исследование жанра и стоящей за ним жизненной ситуации. Подобно ученому, композитор как бы расчленил изучаемый объект на составные элементы, а затем вновь сложил, синтезировал их.
Большой первый раздел пьесы (Fis-dur) содержит все элементы баркарольного комплекса, но акцентирует самый жанр баркаролы как определенного рода песни (песня гондольера). В контрастирующем среднем разделе сложной трехчастной формы (А-dur) сначала на первый план выступает картина широкой водной стихии (вместе с разными типами размеренного, волнообразного движения), а затем появляется новая лирическая мелодия, хоть и родственная начальной, но существенно иная: она более подвижна и взволнованна, временами вызывает представление о задыхающейся речи, сопровождение же напоминает скорее аккомпанемент серенады, нежели типичной баркаролы. Связь мелодии с жанром пьесы несомненна, но в сравнении и сопоставлении с начальной темой она воспринимается уже не столько как жанрово определенная песня, сколько как более непосредственное лирическое высказывание, взволнованное выражение чувства (соотношение этих тем-мелодий, связанных интонационным родством, вполне соответствует здесь типичному соотношению сонатных главной и побочной партий в медленных частях классических циклов).
В конце же произведения (реприза и кода) все три названные темы фактурно сближены, проходят в весьма усиленном виде, на одной динамической волне, в одной тональности (последнее тоже характерно для сонатной формы). В Баркароле динамизация этой формы сочетается с появлением в репризе темы средней части, что и создает тот вариант балладно-поэмной формы, который особым образом совмещает черты сложной трехчастной и сонатной структур. Песня, чувство любви, ощущение природы как бы сливаются в едином порыве, восторженном и страстном. И этот синтез также и потому впечатляет несравненно ярче, чем характерное для обычной баркаролы нерасчлененное единство ее сторон, что он достигнут в процессе развития, а входящие в него элементы были в предшествующих разделах произведения воплощены дифференцированно.
Шопен применил здесь к традиционному жанру баркаролы одно из общих открытий (и одну из общих тем) своего творчества, превратив пьесу этого жанра как бы в симфоническую поэму для фортепиано. Как романтик и реалист, он искал контрастирующие образы, допускающие последующий синтез, в самой действительности и сумел извлечь их даже из единого баркарольного комплекса. Тут существенна и еще одна предпосылка, без которой столь масштабное развитие пьесы было бы не вполне оправданным, несколько внешним. Симфонизация непременно требует некоторого напряжения исходного музыкального материала. И Шопен, в отличие от многих других авторов баркарол, почувствовал элементы этого напряжения в самой отражаемой в данном жанре действительности: оно вызывается усилиями гребца, преодолевающими какое-то сопротивление, обходом препятствий, покачиванием лодки, волнением водной поверхности, брызгами, сменами зрительных впечатлений. Мы не рассматриваем средства, какими Шопен создает здесь внутреннее напряжение музыки (оно сказывается даже в интонационно-ритмической формуле баркарольного аккомпанемента). Одна из трудностей, стоящих перед исполнителем, как раз и заключается в необходимости постоянно поддерживать ощущение этого напряжения в пьесе с широкой и размеренной мелодической кантиленой.
С этим связаны и некоторые индивидуальные особенности пьесы, например сравнительно небольшой (нерезкий) контраст между ее частями. Тут нет типично романтических антитез земного и небесного, действительности и мечты и т. п. Характерная для романтиков музыкально-сюжетная конструкция (тип развития и структуры) реализована вне этих антитез, а синтетический финал пьесы неожидан и ярок, несмотря на объединение в нем не столь далеких друг от друга образов.
В работе Ю. Тюлина "О программности в произведениях Шопена" (Л., 1963) к Баркароле удачно присочинен вполне конкретный программный сюжет, который нисколько не противоречит приведенной нами более обобщенной трактовке пьесы. Такая конкретизация иногда может способствовать более яркому восприятию произведения, но, конечно, отнюдь не обязательна.