Я несколько раз бывал в Дивеево. Последнее посещение было летом. Стояла страшная жара, и я, изнемогая от зноя, стремился побыстрее где-то преклонить свою голову. В паломническом центре при монастыре мне сообщили адрес, и я послушно поплелся в указанном направлении. Через десять минут я был уже у цели. Встретила меня приветливая пожилая женщина. Она показала мне мои "апартаменты", которые состояли из небольшой комнатки с кроватью и тумбочкой. Рядом были еще две такие же лачуги. В одной из них кто-то жил, другая пока пустовала.
Я прошелся по участку, который был засажен картошкой, свеклой, морковью и еще какими-то овощами. Из шланга, змеей извивающегося среди грядок, лилась вода, орошая огород. В небольшом загоне деловито кудахтали куры.
Марья Васильевна (так звали хозяйку) постоянно была в работе: то она чистила картошку, то поливала посадки, то стирала. Помогала ей в этом неразговорчивая худенькая девушка, как я потом узнал, ее дочь. Она со свойственной молодости энергией торопливо выполняла порученные ей дела. В мою сторону она даже и не смотрела. Наверное, ей было некогда. А может, она привыкла к постояльцам, и относилась к ним не с большим интересом, чем к каким-то надоедливым мухам. Да и зачем ей было на меня смотреть? Во мне же она возбудила любопытство. По-видимому, нас всегда интересуют молчаливые люди. Нам кажется, что за этим молчанием скрывается что-то такое, о чем мы никогда не слышали, какая-то тайна, которая как раз и нужна нам в данный момент.
Однажды в перерыве между службами я шел в свою "келью" с намерением отдохнуть. Войдя в калитку, я увидел Таню (к тому времени я уже знал, как ее зовут). Она, как обычно, была в делах: мыла полы, стремясь помочь своей матери, а может, выполняя ее задание.
- Проходите, не стесняйтесь, - скороговоркой протараторила она, сторонясь и пропуская меня в дом.
Я вошел в прихожую и спросил, давно ли она здесь живет. Она ответила, завязался разговор. Она стала рассказывать о своей жизни так откровенно и с такой радостью, что я понял: ее молчаливость и внешняя отрешенность были лишь маской. При первом удобном случае эта маска слетела, обнажив красивую и молодую душу.
Оказывается, она приехала к родителям на каникулы из Владимира, где училась в епархиальном училище. Полчаса, которые мы с ней проговорили, пролетели незаметно. В конце разговора она мне доверительно сообщила, что у ней есть жених, который учится в семинарии, что он ее любит, и она его. Когда он окончит, его направят на приход, и она поедет с ним. Глаза Тани при этих словах осветились радостью и гордостью за своего будущего мужа.
Мы с Таней проговорили бы и больше, но неожиданно хлопнула калитка, и послышались грузные шаги. Это была Марья Васильевна. Она грозно посмотрела на Таню, на меня, ничего не сказала и прошла мимо.
Моя собеседница как-то сникла. Огонь в глазах потух, и она снова взялась за тряпку и стала усердно тереть полы. В оставшиеся до отъезда дни я видел Таню несколько раз, но возможности поговорить с ней не было. Вскоре я уехал в Москву. У Тани закончились каникулы, и она вернулась в свой Владимир. Больше я ее не видел, а возможно, и не увижу.
Жизнь порой сталкивает вместе двух совершенно разных людей, которые на миг открываются друг другу, чтобы в следующий момент снова разъехаться, и возможно, навсегда. И какой в этом был смысл, думал я потом над происшедшей встречей. Возможно, она была мне нужна, возможно, я был ей нужен, но лишь на полчаса. Какие-то полчаса иногда дают нам что-то такое, чего не приобретешь и за несколько лет жизни.
![Дивеево. [Семенов С.А.]](/img/s/semenow_sergej_aleksandrowich/tanya/img_0266a.jpg)