Прослыхал дед Пахом, в городе на ярманке, как народ на воздушных шарах катается. Вернулся в деревню, вечора коротает, делать нечего, осенни ветра задувают с моря. Тутоть думу то и надумал. Решил на своей собственной избе в воздух подняться, что на том воздушном шаре.
Все двёрки окошки нарастопашку, сильных ветров морских напустил по всей избе. Наплонилось воздуху в избе, аж венцы затрешали. Позакупоривал все отверстия дед Пахом и ну печь топить. Жаром весь тот воздух ветряной охватило, прогрело и начала изба подрагивать приплясывать. Воздух то жаркий легше холодного - в бане то как упаришься к полу жмешьси, то что прохладней там. Все как по науке, все как от честных людей слыхивал - подняло избу в воздух, верст на пять где-то.
Доволен дед Пахом - эку невидаль учудил. Ну, решил, щас в самый раз ветра на Архангельский задуют, там людей подивлю да назад. Пролетел родну деревню, домишки маленьки таки, люди что муравьи. Вот и город Архангельский показался, люди дивятся, ахают. Да только просчитал дед Пахом, ветром то его дале погнало, по чужим странам землям.
Через горы, через степи, через всяких людей. Бывал и где холод, бывал и где зной. Бывал где пески сплошные, бывал где леса от краю до краю. Бывал где и города на всю земну столешницу, а людей - несчесть. Животных диковиных насмотрелся. Всю свою стару жизнь думал дед Пахом, что тако впечатление с ним от виданого не произойдет, а на ка тебе.
Так вруг шару земного и пролетел. Погнал ветер избу пахомову к родной деревне. Дивится дед Пахом на родны края, с высоты выше птичей, да не на любуется. Всяких краев видал, а лучше, да красивше нашего несыскать.
Открыл дед Пахом окошко, лишний воздух выпустил, охладил, стала изба вниз на землю родну опускаться. В собственной деревне, на собственно место. Вот уж с того разу, дед Пахом, сказов да былин про всяки города да страны набрался, что ученый человек стал, а всякий сказ кончал тем, что нетути края красивше нашего поморского.