Поздняя осень, среди багряных лиственных лесов стоит избушка с деревянной кровлей. А в ней около камина развалился в кресле и греет ноги около огня, в халате белом довольно толстый хрыч. В руке играет искрами бокал, в бокале виски плещется средь льда. Дрова трескуче издают синкопу. Ничто не нарушает уюта тихого. Который надежно охраняют стражи. Но вдруг, откуда ни возьмись, раздался страшный звук. Звук мерзкий, от такого ночью не заснуть, а только лишь проснутся можно. Враг где-то рядом, враг - недалеко, слышна песнь зла... противно воют сирены комара. А вот он сам - незваный появился и хаотично мечется, ужо прицелился и быстро опустился на щёку человечью. Хоботок уткнулся в кожу... Свободной левой (ладонью) пузан устроил казнь. Он громко хлопнул по щеке, потом труп кровопийцы поближе рассмотрел и шелбаном отправил сплющенного сосуна в каминный зёв. И выпил виски. Помолчал. А после паузы изрёк:
- Всё? Вопросов больше нет?
Голод изнывал в утробе. Хотелось есть, хотелось кровь сосать. Так голод мучил, что казалось, пусть бы хорёк какой - так и хорька пронзить. Не будет крови - не будет деток. Прервется род. Да и сама она умрёт. Какие спазмы, как хочется крови! Любого! Хоть мышки малой! Кажется, запахло, да, это жертвой потянуло в нос! Пахнет и пОтом и конечно кровью! Тепло большого тела рядом. Скорее к цели! Нет силы превозмочь желанья хоботок воткнуть и кровь начать сосать! Обманные движенья прекращены, вперёд к горячему обеду, да поскорее! Хмельной крови вид затмевает очи. Живот всё крутит в предвкушении пира. Села мягко - не до маскировки, скорей бы хобот воткнуть! Вот кожа жертвы пронзена - быстрее кровь сосать! Но что это? Тьма, всё перемалывающая тьма. Накрыла. Спасенья нет! И панциря хитин размазан, как сопля. Тьма опустилась и расплющила её. Охотник жертвой стал. Удар переломал в конец... и в бессмысленном коловращение уже труп чья-то злая сила отправила в полет. В огне сгорел комар, точнее комариха (ведь только суки кровь сосут). Не слышала она грома с небес и непонятных звуков, а если б слышала, не поняла бы речь. А сверху раздалось: