Андрей Ревуненков добрался до Измайлово в половине пятого. Поиск нужного адреса занял еще около десяти минут.
Попытавшись достучаться и дозвониться до жилища Никитенко, но потерпев неудачу, Андрей уже собрался ретироваться. Но в этот момент заскрипела соседняя дверь, из-за которой показался дряхлый старик с судорожно трясущимися руками.
- Сударь, - на мгновение показалось, что это продолжает скрипеть дверь, - вы разыскиваете господина, что здесь проживал?
Старик приподнял левую руку и вытянул указательный палец в направлении двери поручика. Выцветшие глаза, периодически прикрываемые пигментированными веками, уставились на Ревуненкова.
- О, да, ммм, - Андрей запнулся, - вы можете знать... То есть как проживал? А сейчас?
- Нет, - заскрипел собеседник, - уехал. Уже полгода.
- Уехал, - повторил газетчик. - Вы знаете куда?
- К дядюшке своему, в Африку, в имение.
- А в какую часть Африки?
Старик громко закашлял, махнул на Андрея рукой и закрыл за собой. Недоумевающий Ревуненков полминуты посмотрел на захлопнувшую дверь, развернулся и вышел.
- Так вот, Борис, я продолжу вчерашний разговор, - заговорил на ходу Роман Валентинович. - В моем сегодняшнем сновидении я, как и Джованни до меня, увидел подземные переходы и большое помещение, в которое нас привели. Здесь было много людей - мои сослуживцы и неизвестные мне люди сидели полукругом перед эстрадой, где находились колумбиец Рамирес, Баньоли, несколько человек из нашего самолета и еще несколько неизвестных военных. Рамирес несколько минут эмоционально выступает за трибуной, люди ему рукоплещут, он что-то кричит и усаживается на свое место. Из зала выходит маленькая девочка, лет шести-семи, такой, знаете ли, характерной латинской внешности...
Гаврилин задел плечом встречного прохожего и извинился перед ним. Собеседники подходили к концу перрона.
- О чем я? Да, про девочку, - продолжил Роман Валентинович. - У нее еще такая родинка была, под левой ноздрёй... Проходит она мимо нас, останавливается около одного флотского, капитана Стефанова. Кладет ему руку на плечо, смотрит в глаза и бубнит что-то. Капитан дождался, пока она закончит и отойдет, встал, подошел к одному из своих коллег, не помню звания и фамилии даже, как звали его. Так вот, Стефанов подошел, расстегнул кобуру, достал свой "ВИС", снял с предохранителя и трижды выстрелил в него - два раза в грудь и один раз в голову. После чего повернулся к залу, поклонился, прижимая пистолет к груди, и вернулся на свое место. Ему все аплодировали, все, в том числе и я. И я тоже хлопал! О, Господи! - вскрикнул Гаврилин, хватая себя за волосы.
В этот миг, быстро шедший навстречу человек в пальто и темных очках резко дернулся, споткнулся и, выставив руки вперед, со всего маху налетел на Гаврилина. Того так отбросило на самый край, что верхняя часть тела ветерана Андской войны оказалась за пределами перрона. Капитонов бросился на помощь, но вышедший из туннеля на скорости в семьдесят километров в час метропоезд настиг Гаврилина быстрее Бориса. Несмотря на отчаянное торможение, подземная махина протащила тело Романа Валентиновича еще несколько десятков метров. Капитонов, застывший в оцепенении, заставил себя оглянуться - человека в темных очках и след простыл.
Через пару минут полиция уже оцепила место происшествия. Любопытные прохожие озирались на прикрытое черным мертвое тело. Полицейский чин, начавший расспрашивать Капитонова, упрекнул того в "предвзятом отношении к людям", когда Борис с жаром начал описывать действия споткнувшегося прохожего, но, тем не менее, все показания журналиста старательно записал. Вскоре Бориса отпустили, и через час Капитонов прибыл в редакцию. Здесь его уже поджидал потерпевший свою неудачу Андрей. Известие о гибели Гаврилина его также совсем не развеселило.
- Андрей, - голос Бориса прервал длительное молчание. - Если сейчас сюда ворвется взвод молодчиков с автоматами и перестреляет нас ко всем чертям, то я не удивлюсь, Андрей.
- И я тоже, Кэп, - меланхолично ответил Ревуненков, чертя по столу пустой стопкой. - Да, тоже.
- И ты уверен, что нам надо продолжать работу?
- Знаешь, Кэп, - Андрей закатил глаза вверх, - мой отец говорил так: "Если ты ввязался в драку, дерись до победы!". Вот так, Кэп. И вообще - русские не сдаются! И, - он хитро прищурился и подмигнул, - австралийцы тоже.
Компаньоны помолчали.
- Все-таки версия со Стефановым лишний раз подтверждается, - продолжил Ревуненков, - видно, что он опасный человек. И непонятно, как с ним действовать. Но еще больше опасений внушает эта, непонятно откуда взявшаяся таинственная девочка, особенно интересен вопрос о том, жива ли она сейчас...
Перебрав множество вариантов, журналисты решили сосредоточить свое внимание на поручике Никитенко, так как друзья справедливо предполагали, что добиться чего-либо и даже пробиться к чиновникам ранга губернаторов и министров, у них шансов мало. Несмотря на их географическую близость. Но теперь вставал один вопрос - где разыскать этого самого поручика? Африка в качестве ответа компаньонов явно не устраивала.
Найти человека, выехавшего из страны, можно было при помощи трех государственных ведомств - либо обращаться непосредственно в МИД (но для этого желательно выезжать в Петроград), либо узнавать у таможенников (здесь и Москвой можно обойтись), либо податься в РОСКА (Русское общество содействия колонизации Африки). Причем последний вариант выглядел предпочтительным вдвойне - главный адрес общества располагался как раз в Москве, а специализация РОСКА на Черном континенте сужала область поиска.
Дело оставалось за малым - добраться до самого Общества, так как на телефон или инфосеть Борис и Андрей решили не рассчитывать.
В городе уже было темно и, справедливо рассчитывая успеть до закрытия, журналисты взяли такси.
Машина стояла в заторе на Мясницкой. В этот час автомобилей на улицах было больше всего, поэтому добираться до точки назначения пришлось долго.
- А где Молотов? - поинтересовался Борис.
- Его в командировку в Дублин отправили. Ты разве не знал? Кстати, Кэп, где твоя машина?
- Все там же, в ремонте. Обещали через пару дней подготовить. Я, может быть, даже сам за ней съезжу.
За час "Дукс" дополз до требуемого места. Репортеры вышли на Смоленской-Сенной, расплатились и подошли к монументальному зданию.
- А знаешь, Кэп, я ведь еще не успел побывать в этом небоскребе. Какой он все-таки, - Ревуненков присвистнул, - громадный. Особенно вблизи. Когда его построили?
- Почти пятьдесят лет назад.
Предъявив свои журналистские лицензии, газетчики прошли в справочный отдел, где для них нашлось аж двадцать шесть Иванов Петровичей Никитенко. Отсортировав только тех, кто уехал в этом десятилетии, сузили список до трех человек. Один из них три года назад уехал в Сенегал, двое - весной этого года.
- Кто-то из этой парочки определенно наш, - догадался австралиец.
Один отправился в Родезию, другой в Германскую Восточную Африку. Оба были военными, оба примерно одинакового, уже немолодого возраста. Ревуненков задумался.
- А разделите их по семейному положению, - попросил он барышню.
Родезиец оказался женатым (с женой он и уехал), а выбравший германские колонии - холостым.
- Это он. Как раз разведенный. Выпишите адрес, - попросил Капитонов.