Безумное белое солнце и белесое небо пляшут на волнах морских. Мой корабль с разорванными парусами дрейфует по прихоти плавных течений, не слушаясь рулей. Соленое море стало братской могилой для моего экипажа, акулы - могильщики сопровождают меня зловещим эскортом с тех пор. Но у меня нет ни сил, ни желания прыгать в море. Чего я жду тут, вдыхая солоноватый воздух пересохшим ртом? Почему не сдаюсь, как сдался мой онемевший пустой желудок? Солнце сожжет меня, доконает голод и жажда, убьет отчаяние?..
Палуба, жаркая как песок пустынь, подпирает мои подкашивающиеся ноги. Я держусь за штурвал, впитывая солнечные лучи бесчувственным телом. Сегодня я не уйду от солнца, я останусь стоять до конца. Глаза мои невидяще смотрят вдаль, туда, где море сливается с небом, а небо падает в море. Солнце уходит в зенит, я не вижу его, а оно давит, вжимая меня в мою черную тень. Тень растекается внутри, заполняет голову и через глаза выплескивается наружу, превращая мачты в чешуйчатые качающиеся столбы, оборачивая паруса в обрывки полупрозрачных покровов, воскрешая моих друзей в новых обличьях.
Оторвавшись от истощенной земли, я взбираюсь на изгибающиеся мачты, лес которых застилает обзор. Мои руки, увенчанные бугристыми крючьями, ловко охватывают стволы и уверенно несут меня вверх. Беспечные друзья остаются сосать сок земли, провожая меня ничего не выражающими взорами всенаправленных глаз, а мне нужно наверх. Живительный нектар день ото дня теряет свой вкус, поверхность земли покрывается трещинами, а лес мачт редеет и становится ломким. Я вижу, что земля умирает, и на это должна быть причина. Наверху, надеюсь, я найду ответ на этот вопрос. Почему?
Я не хочу снова терять своих друзей.
Чем выше, тем сильнее изгибаются стволы, и наконец ложатся друг на друга. Я медленно пробираюсь между ними. Становится жарко, и наверху, в просвете между стволами я вижу белесое небо и белое солнце. И понимаю, что вдаль не взглянуть, не обозреть все вокруг, стволы лежат друг на друге и так до самого горизонта. Я могу смотреть только вверх, на смертоносное солнце. Отчаяние охватывает меня, и земля вздрагивает, поворачивается, кренится. Солнце описывает петлю, и по моим глазам пробегает тень. Перебирая стволы многочисленными руками, я оборачиваюсь и вижу высокую раздвоенную башню, сложенную из волокнистого материала. Она косо торчит, воткнувшись в путаницу стволов, покрывающих измученную землю. С проснувшейся надеждой я представляю, какой великолепный вид откроется мне с ее вершины. Запомнив направление, в котором находится башня, я распахиваю клешни и падаю вниз.
Друзья мои меланхолично бродят по растрескавшейся поверхности, кружа вокруг стволов. С тревогой я спешу к подножью башни, чутко вслушиваясь в биение под ногами, со страхом ожидая новых землетрясений, предвещающих катастрофу. В спешке я чуть не проскакиваю мимо нужного места, но запах не дает мне ошибиться. Висящее надо мной утолщенное подножье башни пахнет очень необычно. Смолой?
Начиная восхождение на башню, мысленно прощаюсь с друзьями. Я хорошо помню злобный облик солнца, и знаю, что таких как я оно убивает в считанные минуты. Но кто, если не я, сможет обозреть окрестности и, быть может, увидеть путь к спасению? Само наличие столь необычного артефакта, как башня, намекает на существование других миров. За этими мыслями не замечаю, как цепляясь за выступы, выбираюсь на солнце. Свет ослепляет меня, я прижимаюсь к башне и упорно продолжаю подъем. Башня колеблется, непривычные ощущения от слабого ветра пугают меня, но не останавливают. По мере подъема горизонт сжимается, освобождая обзор, и я чествую, что вот-вот увижу нечто абсолютно невероятное.
Башня раскачивается все сильнее, заставляя меня прекратить смотреть по сторонам. И неожиданно я понимаю, что достиг вершины. Теперь ничто не защищает меня от губительных солнечных лучей. Я приподнимаюсь, распрямляя руки, и вижу, что горизонт сжался до жалких размеров, открыв другой горизонт, ограничивающий голубое сияющее небо. Жар проникает до самого сердца, ветер сушит меня, пытаясь превратить в мумифицированный труп. Я шарю взглядом, разыскивая вдали что нибудь, непохожее на это безумное сияние, и не нахожу.
Неужели все зря?
И тут земля вздрагивает, раскачиваясь снова и снова, я судорожно цепляюсь за вершину, солнце злорадно выжигает мои мозги, подменяя беспросветное отчаяние кромешной тенью башни, горизонт безумного сияния вращается как белка в колесе, тень башни тянет ко мне свои жадные лапы, горизонт крутится вокруг точки, которая видится мне пустынным миражом в зеленой дымке, и выгорающим рассудком я понимаю, что там спасение. И умираю от ожогов, цепляясь за падающую раздвоенную башню.
Больно стукнувшись затылком, я понимаю, что все-таки отпустил штурвал. У меня гудит голова, непонятно от чего - от солнца или от удара о палубу. Я ощупываю голову, и что-то колет мои пальцы. Это в волосах запуталась длинная раздвоенная хвоинка. Ее принес ветер. Сердце мое начинает биться чаще, и кровь пульсирует в висках. Когда я стоял за штурвалом, ветер дул мне в спину.
Я с трудом приподнимаюсь на локтях и поворачиваю голову. На горизонте виднеется остров, густо поросший деревьями, издалека похожими на пальмы. Ветер дует оттуда. Течения волокут мой корабль к нему. Я подношу хвоинку к глазам и вижу на кончике ее высохший труп насекомого.