Возвращаться домой я не спешил. Ни сегодня, ни в предыдущие дни. Путь в любом случае предстоял долгий - машину пришлось продать еще месяц назад, так что выбор способа передвижения был невелик: либо нелепый рогатый троллейбус, либо долгая пешая прогулка. Второй вариант обычно казался мне куда более привлекательным, поэтому у меня вошло в привычку по паре часов блуждать по казалось бы родному, но очень неприветливому городу. Впрочем, наверное, я несправедлив, и город-то сам по себе совсем неплох, просто отвечает мне взаимностью, а я не питаю ни малейшей симпатии ни к нему, ни ко всему, что связывало меня с последними событиями. Сейчас он раздражал меня еще и тем, что число маршрутов от больницы до дома оказалось таким небольшим. Кажется, я изучил уже все возможные, даже самые длинные, но путь все равно неизменно выходил слишком коротким.
Чтобы как-то оттянуть момент возвращения домой, я стал все чаще заходить в попадавшиеся на пути кафе и кофейни, подолгу сидеть там, наблюдая за посетителями. Все лучше, чем сидеть в пустом доме. В бары я не заходил никогда. Принципиально. Напиваться с горя мне казалось чем-то вроде моветона, к тому же мне нужна трезвая голова на случай того, если все начнет меняться. В ту или иную сторону. Ну, это я сам себя так убеждал. Была еще одна причина попроще: я опасался, что один раз дав слабину, уже не смогу вынырнуть из этого омута. Попросту сопьюсь. Причин было достаточно, а в несгибаемости собственной воли я был далеко не так уверен, как мне бы того хотелось.
На этот раз у меня даже был формальный предлог, чтобы искать подобное заведение, - начинался дождь, и перспектива вымокнуть до нитки в середине октября-месяца, меня не слишком привлекала. Сегодня мне определенно везло - на углу улицы я как раз заприметил вывеску "Шкатулка со специями", туда я и направляюсь. Похоже, это кофейня, и это - лучшее, что я мог бы сейчас желать. Кофе всегда оказывает на меня умиротворяющее действие, поэтому в последнее время я пью его непозволительно много. Но эту слабость я мог себе простить.
Оказавшись внутри, я понял, что мне действительно повезло: за дверью оказалась совсем крошечная комната, пяток столиков и зажатая в углу стойка. И запах - кофе и специи, сильный, но не резкий, а скорее мягкий и очень теплый. Только место привычной кофейной машины, характерной для большинства современных кофеен, занимал совершенно невероятного вида агрегат с большим колесом с ручкой. Похоже, это была какая-то антикварная ручная мельница для кофе, размеры которой по-настоящему поражали. Как ни странно, в таком небольшом помещении она смотрелась вполне гармонично.
За стойкой хозяйничал молодой, слегка лохматый парень в коричневом фартуке. Других посетителей не было, и это меня несказанно радовало. В своем нынешнем состоянии я не хотел никакой даже случайной компании.
Парень за стойкой, завидев нового клиента в моем лице, сделал приглашающий жест и внезапно улыбнулся настолько обезоруживающе и непосредственно, что я невольно улыбнулся в ответ и направился к стойке, намереваясь устроиться именно за ней на одном из высоких табуретов. Они напоминали мне стулья из баров, показываемых в американских фильмах. Наверное, не только американских, но сам я в барах за всю жизнь так и не побывал, а потому не мог судить, насколько сильно реальность отличалась от кинематографа. На поверку стулья эти оказались не слишком удобными, но это вполне можно было стерпеть.
- Ты совсем продрог, - вместо дежурного приветствия сказал бариста, кинув на меня короткий взгляд. - Что будешь пить?
- Неважно. Просто кофе. На ваш выбор, - то, что бариста сразу перешел на "ты" немного подкупало. Такую легкость в общении я всегда ценил. Хотя самому такие фокусы удавались далеко не так быстро. В этом плане мне у него еще учиться и учиться.
- Это можно. Что-то еще? - бариста уже развернулся к столику у него за спиной и привычным движением пристраивал маленькую латунную джезву, пока еще пустую, в специальной песочнице на огне.
- Чудо, если можно. Оно бы сейчас совсем не помешало, - я кисло улыбнулся. Вопреки моим ожиданиям, бариста перестал улыбаться и нахмурился, будто задумался о чем-то серьезном.
- Чудо, значит... - медленно проговорил он, вздохнув, - ну что ж, это тоже можно. Но мне понадобится вторая джезва.
Мне после такого заявления только и осталось, что недоуменно наблюдать, как тот достает вторую джезву - точную копию первой - и начинает над ней колдовать. Полностью проследить за процессом из-за спина баристы я не мог, видел только, что в ход идут какие-то зерна из большой шкатулки, разделенной на множество отделений, затем - ступка, в которой хозяин растолок несколько этих зерен, и наконец - размолотый кофе из ящичка той самой огромной кофемолки.
Я уже понял, что моя хмурая шутка была воспринята излишне серьезно. Но как именно - понять еще не мог. Может, "Чудо" - один из пунктов местного меню, а я его просто случайно угадал?
- Почти готово, - тем временем сообщил бариста, снимая джезву с песка и зачем-то постукивая ею о поверхность стола. Затем привычным движением достал из-под стойки небольшую коричневую чашку с толстыми стенками, поставил ее передо мной и тонкой струйкой вылил в нее содержимое джезвы.
Я стягиваю с рук тонкие вязанные перчатки и осторожно обнимаю чашку ладонями. Когда заходишь в кофейню погреться и подсохнуть, как я сейчас, самое первое удовольствие от кофе - вовсе не вкус и даже не запах, а тепло чашки.
- Это и есть "Чудо"? - спрашиваю я, принюхиваясь к напитку. Пахнет кофе и специями. Приятно, конечно, но ничего чудесного.
- Что? - он сначала недоуменно моргает, потом улыбается. - Да нет, куда уж там. Просто кофе с кардамоном и имбирем. Как раз то, что нужно, что бы согреться. А чудо - это я.
Сказано это таким будничным тоном, без малейшей тени иронии, что я снова невольно улыбаюсь. Приятная непосредственность. Ну, или самомнение, - черт его разберет.
- Прямо-таки оно самое? Во плоти? - от моего вопроса он будто немного смутился.
- Ну ладно, может, и не во плоти. Скажем так - я его младший оперуполномоченный представитель, - с этими словами он поставил еще одну чашку, уже перед собой, и осоторожно перелил в нее кофе из оставшейся джезвы.
Интересно, он каждому посетителю так представляется или только мне повезло? Я даже невольно поискал бейджик на его фартуке - может, там именно эта должность и записана? Но никакого бейджа в наличии не оказалось.
- Ты пей, пей. Когда он остынет, будет уже не так вкусно, - и, как будто в качестве примера, сам сделал глоток из своей чашки. - А пока пьешь, как раз сможешь рассказать, что стряслось такого, раз тебе понадобилось чудо.
Скорее чтобы скрыть растерянность, нежели действительно раздумывая о том, что можно рассказать, а что - нет, я сделал небольшой глоток - и замер. Я очень люблю кофе и не без гордости считал, что совсем неплохо умею его варить, но то, что я пробовал сейчас, не шло ни в какое сравнение с тем, что получалось у меня на собственной кухне. Имбирь и кардамон чувствовались, но совсем немного, лишь слегка дополняя вкус.
Сделав еще один глоток, я поставил чашку обратно на блюдце и стал мучительно соображать, стоит ли изливать душу этому странному парню. Видя некоторое мое замешательство, бариста постучал пальцем по краю чашки и заметил:
- Учти, чудо уже включено в счет, так что, раз уж заказал, лучше воспользуйся возможностью.
Почему-то это нелепое заявление положило конец моим сомнениям, и я стал рассказывать. Все, что случилось. Почему-то это оказалось удивительно просто. Может, от легкомысленной манеры общения этого баристы, может, от этой кофейни, а может просто от того, что за последний месяц я не говорил ни с кем, кроме врачей. А их нельзя назвать хорошими собеседниками. Они уже начали напоминать мне эти дурацкие игрушки - собачек, которые обычно ставят на бардачок машины - точно также одинаково качают головами, да разводят руками. Сначала рассказывал просто о том, почему я не спешу возвращаться домой и зачем зашел сюда. Потом, спохватившись, что он ни черта не понимает из этой белиберды, вернулся к самому началу истории. О том, кто я, кем она была и остается для меня. Об аварии и о последующей операции. О бестолковом и совершенно бессмысленном следствии. О бесконечной череде врачей, о том, что ее состояние не меняется уже больше недели. О том, что продал машину, чтобы оплатить лечение. И что - это признание я делал впервые даже самому себе - я уже начинаю терять надежду, что оно поможет. Постепенно речь моя сводится до какого-то полуразборчивого лепета. Вместе с легким облегчением от того, что выговорился за столь долгое время, как это обычно и бывает, приходил стыд за этот приступ откровенности. Кто меня за язык-то тянул?
Бариста все это время не перебивал, не задал ни единого вопроса, просто очень внимательно слушал, попивая свою порцию кофе. А в конце моего недолгого сбивчивого повествования только покачал головой и сказал как-то невпопад:
- Да, друг, натворил же ты дел.
Я же тупо таращился в уже опустевшую чашку и проклинал себя за внезапную словоохотливость. Ну да, это в твоем стиле - все нормальные люди напиваются в барах и плачутся в жилетку бармену, ты же, альтернативщик, избрал для этих целей баристу. А я-то полагал, что у них работа в этом плане попроще будет. Да нет - даже на их голову случаются нытики вроде меня. Стыдно? Еще как.
- Неприятная задачка, но будем оправдывать свое звание. Вот, что я тебе скажу... - бариста на секунду замолкает, достает из кармана фартука маленький квадратный листок бумаги под цвет фартука и что-то быстро на нем царапает невесть откуда взявшейся ручкой. - Сам я тебе в этом деле не помощник. Но вот здесь обитает один... - он замялся на долю секунды, - человек. Расскажи ему, что случилось. И постарайся сделать это не так сбивчиво.
- Зачем это? - но он меня будто не слушал.
- Для начала скажи, что ты из кофейни, иначе и разговаривать не станет, впрочем, даже после этого не стоит рассчитывать на радушный прием.
- Он что - народный целитель какой-то? - скептически спрашиваю я, изучая листок. Какой-то адрес. Местообитание предполагаемого целителя мне ни о чем не говорит.
- Ты только ему такое не брякни, - качает головой, - спустит с лестницы. Он... скажем так, он может оказаться полезным. Вот только готовься к тому, что разговор будет непростым, с ним очень сложно иметь дело. Не факт, что он тебе поможет, но что-нибудь полезное из встречи с ним ты можешь вынести. Удачи, - с этими словами кладет на стойку счет.
В счет оказываются включены обе чашки кофе, одну из которых выдул сам кофейных дел мастер. Предположив, что по замыслу хозяина это входит в стоимость чуда, я расплатился (впрочем, не оставив чаевых, рассудив, что получившаяся двойная плата за чашку кофе вполне за них сойдет) и несколько более торопливо, чем следовало, направился к выходу, почему-то стараясь не смотреть на баристу.
- Да, еще одно, - уже у самых дверей меня догнал оклик хозяина, - я понимаю, что все это кажется бредом. И сейчас ты, вероятно, думаешь, что я морочу тебе голову. Воля твоя, по счету ты уже заплатил и все, что будет твориться дальше - не мое дело. Хотя мне и интересно, конечно. Я просто хочу напомнить то, что должно быть понятно и так, - чудо очень часто является наградой за любопытство и доверчивость. Еще раз удачи. И да - заходите еще! - уже совсем по-дежурному добавил он, сопроводив фразу совсем не дежурной лукавой улыбкой.
* * *
К счастью, дождь уже закончился, и мне не надо было больше искать новое укрытие. Возвращаться в кофейню не хотелось тем более. Скомканная бумажка с адресом жгла руку, и я мучительно пытался понять, чего хочется больше - то ли бросить ее в ближайшую урну, то ли поддаться искушению поверить странному баристе и отправиться по указанному адресу. Весь этот диалог был неправильным и неестественным, я это прекрасно понимал, и это заставляло чувствовать себя неуютно. Бред какой-то. Рассказать кому - так точно бред. В первой попавшейся кофейне мне рассказывают секрет, который поможет мне, когда не смогли помочь толпы белохалатных экспертов.
Я посмотрел на время. До вечера было еще далеко, домой возвращаться по-прежнему не хотелось. Ничто не мешало при желании отправиться по адресу в записке. Этот вариант по-прежнему казался откровенно дурацким, но пока это не требует подвигов веры. Просто адрес. Может, там знахарская аптека какая, а ты уже навоображал неизвестно чего.
Впрочем, это были лишь попытки внутреннего скептика успокоить разгулявшийся разум. Безымянный бариста сумел не на шутку меня заинтриговать такой немудреной загадкой, да и чего скрывать - посеять зерно пусть призрачной, но все-таки надежды.
* * *
Через сорок минут после разговора с "младшим оперуполномоченным чуда" я уже был на окраине города, и попеременно сверялся то с адресом на бумажке, то с маленькой схемой на обратной стороне этой же бумажки, которую мне набросала какая-то полная тетка, у которой я спрашивал дорогу. По всему выходило, что это именно то место. И это меня нисколько не радовало.
Передо мной стояло широкое приземистое здание, которое определенно видело свои лучшее времена. Вывеска над входом гласила "КТ Искра". Судя по всему, вывеска была родом еще из советских времен, а сам кинотеатр не работал уже не первый год. Ни расписания сеансов, ни афиш, даже самых примитивных. Да и ремонт бы ему совсем не помешал. На всякий случай я все-таки обошел здание сбоку и увидел облезлую и давно не крашеную табличку с адресом. Все было верно, тот же адрес небрежным почерком был написан и на бумажке у меня в кармане. Может, бариста ошибся, когда писал адрес? Или действительно просто морочил мне голову? Или он решил, что искусство - лечит, и что посмотрев кино, мне или ей станет гораздо легче? Зараза...
Неизвестно на что надеясь, я вернулся ко входу и несколько раз пнул высоченные деревянные створки дверей. Подождав с минуту и не услышав ничего с той стороны, забарабанил в нее кулаком. Я был уже почти уверен, что мои старания абсолютно бесполезны, когда дверь приоткрылась и в образовавшейся щели показалось широкое лицо женщины лет пятидесяти. Большая часть лица была спрятана за здоровенными очками, из-за которых казалось, что глаза у нее очень большие, что невольно наводило на мысли об аниме-персонажах.
- Ну и чего ты барабанишь? Мы скоро откроемся.
- Эм.. Я из кофейни! - выпалил я первое, что пришло в голову.
- Прости, что? - нахмурилась она.
- Я... из кофейни, - повторяю уже далеко не так уверено.
Чувствую себя не то персонажем пьесы, плохо выучившим свою роль, не то просто придурком.
Дверь на секунду закрылась, раздалось несколько щелчков, и она открылась вновь, на этот раз полностью. Женщина шагнула за порог. Она была совсем небольшого роста и куталась в теплую шерстяную шаль. Поправив очки, она оглядела меня с ног до головы, и как-то неопределенно хмыкнула:
- Ну пойдем тогда.
Это действительно был кинотеатр. Только очень старый. То есть главный холл, бар, в котором, правда, нет и следа привычного теперь попкорна или аппарата для его приготовления, порядком облезлая барная стойка, пустые полки, широкие двери, видимо, ведущие в зрительный зал. Но женщина направляется к небольшой двери в дальнем конце холла, за ней - узкая лестница, ведущая куда-то вверх. Похоже, в проекторную или в помещение для персонала. На пороге лестницы женщина оборачивается ко мне:
- Феликс наверху. Только разговаривать с ним сами будете, мне этого и так хватает. И не шумите сильно, слышимость здесь хорошая, а у нас скоро показ начнется.
- Эмм... спасибо, - только и нашелся я, не слишком понимая, с кем предстоит встреча, и почему мы обязательно должны шуметь. - Но я пока не очень понимаю...
- Вот заходи и сам все поймешь, - перебивает она. Потом, немного смягчившись, добавляет. - Ты не обижайся. Просто тут рассказывать особого нечего. Я не знаю, какое у тебя к нему дело, да и не нужно мне этого знать. А ты сам пока просто считай, что там мужик со скверным нравом, который может тебе помочь. Чем и как - мне тоже неведомо. Это тебе с ним разговоры разговаривать.
- Ладно, я понял. Тогда только один вопрос: вы что-то с самого начала о показе говорили. Здесь что, действительно показывают фильмы?
- Ну, ты в кинотеатре или где? - сказано это таким тоном и сопровождается таким выразительным взглядом, что я сразу понимаю, что спросил какую-то несусветную глупость, и задавать другие вопросы мне становится как-то неловко.
Женщина тем временем удалилась, оставив меня наедине с лестницей и дверью. Поднявшись по скрипучим ступеням, я постучал. Чувствовал я себя при этом почему-то совершенно по-дурацки. Ответа пришлось ждать совсем недолго:
- Да?! Марта, я помню! Заряжаю уже! - раздался из-за двери сухой хриплый голос. Судя по голосу, - старик.
- Это не Марта. Вообще-то у меня вам дело... - начал я. Не успел я договорить, как дверь распахнулась, и на пороге возникла невысокая фигура. Надо заметить, первое представление о нем было не совсем верным. Или совсем неверным, черт его разберет. Но стариком он не был. Сухая, подтянутая фигура, резкие черты лица, высокие, резко очерченный скулы, длинные и абсолютно седые волосы. Если бы не они и голос, я бы дал ему чуть больше тридцати. А так - я совершенно терялся в вопросе определения возраста собеседника.
- Ты еще кто?
- Я из кофейни.
- Из какой еще кофейни? - нахмурился он.
И вот тут-то я почувствовал себя дураком по-настоящему. Название кофейни напрочь вылетело у меня из головы. Имени баристы я и во все не знал.
- Проклятье... Я не помню, - мрачно признался я. - Там еще бариста такой странный и кофемолка чудовищных размеров.
Отчего-то это признание немного смягчило незнакомца. Он еще раз окинул меня взглядом и открыл дверь пошире.
- Ладно, заходи. Как зовут-то тебя?
- Алексей, - представился я, входя в комнату.
Вернее даже комнатушку. Как я и предполагал, это была проекторная (или как называются помещения в кинотеатрах, откуда ведется показ?). В стене слева от входа было оконце, выходящее в зрительный зал, а возле него стоял старый кинопроектор. Пленочный... В наш век цифровых технологий увидеть такую штуку было, прямо скажем, непривычно. Сама же комната была не просто не прибранной - казалось, что в ней не убиралось примерно с того момента, как перестали использоваться такие проекторы. Из мебели - только стол, стул, диван и два неизвестно как поместившихся здесь стеллажа, заваленных книгами. Книги занимали не только их полки, они были повсюду: на столе, на диване, огромными стопками стояли на полу вперемешку с коробками кинопленок. Судя по всему, комнатка служила не только проекторной, но еще и жильем седовласого.
- Садись пока, мне нужно подготовить все к показу, - он сделал жест в сторону облезлого предмета мебелт. - Надо понимать, пришел ты с некой нешуточной проблемой, с которой никак не можешь сладить, - скорее заключил, чем спросил он, - ко мне ни с чем другим не приходят... И пусть оно так в общем-то и остается.
- Ну, в целом - все верно. - признался я. Ощущение героя пьесы, который не выучил свою роль, только усиливалось, и я понятия не имел, как мне себя вести.
- Тогда переходи сразу к делу. Рассказывай, раз уж пришел, - вздохнул он, оглядывая комнату, будто что-то ища взглядом.
- Вам в двух словах или полную историю, того, что случилось? - меня совсем не привлекает перспектива по второму разу за сегодняшний день изливать душу, но, похоже, именно этим мне сейчас и придется заниматься.
- Историю... - он будто смакует это слово. - Расскажи все с самого начала. Мне все равно нужно зарядить пленку. Не думай - я тебя слушаю.
Феликс порылся в одной из коробок и извлек круглую жестяную коробку с пленкой. Я же все гадал, куда меня занесло. Этот кинотеатр, кинопроектор, пленки - все это было для меня родом из столь далекой эпохи, что я о ней знал только из старых фильмов и фотографий. В голову невольно закрадывались совсем уж фантастические предположения: от некоего тайного общества, до затерянного во времени кинотеатра, куда могут заходить лишь призраки - гости из той же эпохи. Эдакая тоска по былому. Но я постарался унять свое разыгравшееся воображение, в конце концов, сейчас мне до этого нет никакого дела.
Я вновь, второй раз уже за этот день, начал рассказывать то, о чем я хотел бы поскорее забыть. Снова переживая все, что произошло со мной и с ней. Помня указания баристы, я изо все сил старался, что бы речь моя была выразительной, а история увлекательной. Я не бог весть какой рассказчик, но сейчас я старался, как мог.
Феликс, если и слушал меня, то лишь краем уха, сам же при этом возился со старым проектором, заряжая в него пленку. Я смотрел на это действо едва ли не как на чудо.
- Из тебя паршивый рассказчик, - заключил он, заканчивая возиться с киноаппаратом. - Да и история не нова: твоя подруга лежит в больнице, а кучка эскулапов пытается ее спасти. Не особо успешно. И ты надеешься, что у тебя получится лучше. Даже ко мне за каким-то чертом пришел, - резюмировал он совершенно будничным тоном.
- Если кратко, то все так - сухо ответил я, стараясь сохранять спокойствие.
Не то что бы я надеялся на сострадание и сочувствие от каждого встречного-поперечного, но манера старика излагать свои мысли раздражала. Он же меня как будто не слушал, просто стоял, размышляя над сказанным. Наконец, через пару минут он покачал головой и заключил:
- Не годится. Никуда не годится.
- В смысле? Что значит "не годится"?
- Это значит, что твоя история никуда не годится. Она банальна и неинтересна. Да и рассказываешь ты скверно. Но это уже не имеет значения. Стиль еще можно простить, если бы история была интересна, а так... - он махнул рукой.
- Какого черта?! - вот тут я разозлился, я этому говнюку неопределенного возраста изливаю душу, а ему под это дело попкорн, видите ли, в горло не лезет. - Я пришел не развлекать тебя и не сказки рассказывать! Ты можешь мне помочь или нет?! И если можешь, что ты за это хочешь?
- Помочь? - удивленно спросил он, будто впервые услышал мою просьбу. - В общем-то могу.
Он выдвинул один из ящиков стала, порылся там и извлек обычный аптечный пузырек темного стекла без этикетки.
- Вот тут - то, что может помочь твоей подруге, - произнес он, рассматривая его на свет.
- Так просто? - недоверчиво спросил я. - Какое-то чудодейственное средство?
- Просто? - он кисло улыбнулся. - Как забавно вы все-таки устроены. Ты ведь даже примерно не знаешь, что внутри. Но простая оболочка сразу вызывает у тебя сомнения. А если я скажу, что там какая-нибудь исцеляющая кровь древнего ангела?
- Да хоть компот из золотых яблок. Лишь бы оно работало, - скривился я.
Мысленно я уже показывал кулак внутреннему скептику и многозначительно намекал, что ему не помешает взять на сегодня небольшой отпуск.
- Уже лучше, - одобрительно кивнул Феликс.
- Так что вы за него хотите?
Что-то в этом старике заставляло меня ему верить. Может, этот странный кинотеатр родом из середины прошлого столетия, может, сам седовласый. Может, все то, что сегодня со мной творится. А может просто то, что сейчас я был готов поверить очень во многое, лишь бы оно давало хоть небольшую надежду. Так или иначе, я был уже почти уверен, что у старика в руке - самый настоящий ключ к спасению.
- За него? Ничего. В том смысле, что тебе за него нечего дать, - с этими словами он спрятал пузырек обратно в стол.
Вот так поворот. Помахал перед моим носом этим самым ключиком и заявил, что я его не получу.
- Какого?!. Мне есть, чем заплатить, если ты об этом. И зачем тогда был нужен весь этот проклятый спектакль?!
- Уже лучше, какие эмоции! Но лучше успокойся. Кроме лишнего стресса это тебе ничего не даст. Твои деньги мне ни к чему. Уж извини, но, как я сказал, твоя история никуда не годится. А с этим уже ничего не поделаешь.
- История?! Так тебе нужны истории?! Я знаю их достаточно!
- Еще хуже. Поверь, я знаю гораздо больше. Да и рассказываешь ты ужасно. Но не в этом дело - мне нужны только настоящие истории, вымышленных я знаю уже и без того слишком много. Как правило, они повторяют друг друга, - заключил он с какой-то уж очень глубокой тоской.
Меня, впрочем, его печаль ничуть не растрогала. Внутренняя борьба была совсем короткой. Я уже был уверен, что у него есть то, что мне нужно. А эта скотина только и делала, что издевалась. И черта с два я позволю ему мне помешать. Я спокойно поднялся с дивана, и не обращая внимания на седовласого, сделал шаг к столу, намереваясь взять то, за чем пришел.
- Нет, парень. Так дело не пойдет, - Феликс преградил мне дорогу.
Не слушая его, я выбросил вперед руку, намереваясь оттолкнуть его с пути. И тут же взвыл от боли. Каким-то неуловимым движением старик перехватил мою руку, вывернул и оттолкнул меня в сторону.
- Это уже немного интереснее. Но я же сказал, что ты его не получишь.
Я на этот счет имел совершенно другое мнение и вновь направился к нему.
* * *
Я сидел на первой ступеньке лестницы, запрокинув голову назад, и пытался остановить кровотечение из носа. Кажется, не сломан, но саднит зверски, и гнусавить, похоже, я буду еще долго. Глаза слезились, а левый к тому же начинал заплывать. Правое предплечье болело. Это уже, видимо, когда по лестнице катился. Отдыхай, герой, навоевался.
Первая ярость немного отступала, и сейчас мне было больше обидно: какой-то старик... Вот ведь скотина. Ладно, навалял он мне заслужено, сам полез. Хотя черт... Я не бог весть какой драчун, но уж с ним-то сладить, как мне казалось, я вполне мог бы. Черта с два - он далеко не так прост, как мне бы хотелось. Но зачем нужно было все это? Дразнить меня этим проклятым аптекарским пузырьком, какой-то бред на счет историй... Не понимаю.
Вид потолка с тусклыми лампочками сменился на уже знакомое лицо женщины в больших очках. Кажется, ее зовут Марта.
- Ух... - она покачала головой. Сочувственно, но совсем не удивленно. К такому повороту событий, она, похоже, была готова. - Сцепился-то ты с ним зачем? Я знаю, довести он может кого угодно, но от этого все равно толку мало. Впрочем, ты в этом уже сам убедился. Пойдем, бедолага, хоть умоешься немного, - и уже в строну двери проекторной: - Феликс, запускай уже! Пора начинать!
Кровотечение понемногу останавливалось, и я уже вполне мог подняться на ноги и последовать за моей благодетельницей. Умыться, охладить голову и привести себя в относительный порядок - это было как раз то, что мне сейчас нужно.
В туалете нет зеркала, что меня несказанно радует - смотреть на себя сейчас не хотелось. Зато была холодная вода, что радовало меня еще больше. Пара литров на разгоряченную голову оказывает потрясающее освежающее действие. Во всяком случае, соображать я стал хоть немного лучше. На смену обиде вновь приходила ярость. Более холодная и оттого - более полезная. Точно для себя я понимал только одно - у старика есть этот проклятый пузырек. Он мне нужен, и сдаваться так просто я не собирался. Хотя от мысли попытаться взять его силой приходилось отказаться. Опыт общения с Феликсом был коротким, но очень ярким.
- Ты только снова к нему не лезь, - подала голос Марта, стоявшая у меня за спиной, пока я полоскал голову под краном, - кончится все тем же. Успокойся, есть и другие способы. Что бы там ни было. Точно тебе говорю. Я в этом деле крупный специалист. Лучше уж фильм посмотри, пользы точно больше будет.
- А что показывают? - машинально спрашиваю я, скорее просто чтобы хоть что-то сказать.
- "Метрополис" двадцать седьмого года. Как по мне, Феликс слишком увлекся немым кино, в последнее время только его и крутит, но этот фильм совсем неплох. Хоть я и не люблю вариации библейских сюжетов, - заключает она, потом осторожно добавляет: - В зале еще есть места.
Еще бы их не было - я не видел ни единого человека, зашедшего в зал. Да и вообще ни одной живой души во всем кинотеатре кроме этой странной парочки.
- А давайте, - говорю я. - Немое кино - это очень здорово. Я, если честно, ни разу не видел, но давно хотел попробовать.
* * *
Я даже не кривлю душой, как могло бы показаться. Посмотреть немое кино мне действительно давно хотелось. Но в зал я, разумеется, шел не за этим. Просто надо же хоть немного обдумать, что мне делать дальше.
Вопреки ожиданиям, зал заполнен почти наполовину. Мне только и остается таращиться на всех этих неизвестно откуда взявшихся людей, безуспешно пытаясь разглядеть лица в тусклом свете экрана. Марта провела меня к моему месту в одном из задних рядов. У меня даже билет был. Правда, пока я не мог его толком рассмотреть - света было слишком мало. Пожелав приятного просмотра, Марта удалилась.
Очень скоро я понял, что таращиться в экран для меня не имеет особого смысла. Сейчас экзальтированный юноша пытался что-то объяснить старику с тяжелым взглядом, который очень напомнил мне Феликса. Но что именно он пытался сказать оставалось для меня загадкой - субтитры были на немецком, который я знал еще хуже, чем английский. Ни намека на перевод.
Куда больше меня интересовало, откуда здесь взялись все эти люди. Я был уверен, что когда я заходил в кинотеатр, их здесь еще не было. По идее, он был еще закрыт к тому времени. Нет, они, конечно, могли сидеть в зале и раньше, но зачем? Показ начался полчаса назад, не больше. Неужто они все успели прийти за те несколько минут, пока я разговаривал с Феликсом. Черт! Да кто вообще мог прийти на ночной сеанс немого кино выпуска двадцать седьмого года в старый кинотеатр на окраине города, который, я был уверен, не работает уже пару десятилетий? Во всяком случае, официально - так точно. Какой-то сюр. Я все старался разглядеть своих соседей, таких же жертв немного кино, как и я. Но все они сидели в передних рядах, и их затылки мало что мне могли рассказать, а рассмотреть нечто большее через тусклый свет экрана, я не мог. Но со спины - вполне обычные люди, самые разные, смотрят фильм, периодически наклоняются к плечу соседа, переброситься краткими комментариями. Разве что попкорном не хрустят, как это обычно бывает в кинотеатрах, но как раз это меня ничуть не удивляло.
Но я здесь не за этим, напоминаю я себе. Я оглядываюсь назад, и задираю голову вверх, пытаясь разглядеть оконце проекторной. Высоко. Так просто не дотянусь. Но пролезть туда при желании вполне смогу. Пытаюсь разглядеть фигуру Феликса в окне, но безуспешно - отсюда свет проектора слишком яркий, слепит глаза, и кроме сияющего ока киномашинки я ничего не вижу. Но это неплохой вариант.
От вынужденного бездействия я поворачиваюсь обратно к экрану и все-таки пытаюсь понять, о чем фильм. Без особого успеха. Я понимаю только что-то про вавилонскую башню, разум, руки и посредника. Если все закончится хорошо, надо будет раздобыть где-нибудь фильм с нормальным переводом.
Пользуясь тем, что разум отвлекся на попытки понять сюжет, где-то в сознании просыпается внутренний скептик и настойчиво подает свой неприятный голос. Впрочем, чего уж там - дело он говорит, с этим не поспоришь. С чего я вообще решил, что ей может помочь какой-то аптекарский пузырек, неизвестно с чем, да еще и хранящийся у какого-то странного белоголового мужика? Ага, а теперь вспомни, что к нему тебя направил бариста из первой попавшейся на пути кофейни. Отличный расклад, правда? Подумай, какие шансы, что все это действительно поможет? И какие, что все это - некая очень злая, дурацкая и жестокая шутка. Сравнил? А ведь ты сейчас на полном серьезе собираешься ограбить какого-то старика. Ты понимаешь, что это Бред? Впрочем, даже для этого бреда у тебя отсутствует какой-либо план. И прежде, чем ты начнешь его составлять, вспомни, что это кража со взломом, ты в курсе? Ты ведь у нас юрист, помнишь, что за это бывает?
В конце концов, в эту внутреннюю перепалку вступил еще один вкрадчивый голос. На этот раз почему-то больше похожий не на мой собственный, а на голос того самого баристы: "Брось. Какое же у тебя забавное мировоззрение. Для тебя совершенно нормально и допустимо, что твоя девушка может попасть в аварию, может лежать на больничной койке и бороться за жизнь. Ты спокойно допускаешь это. Но при этом мысль о том, что бариста из кофейни, попавшейся тебе по дороге, может указать путь к спасению - нонсенс, хватаешься за голову и готов пить валерьянку. Не забывай то, что он тебе сказал в тот раз. Немного веры. Совсем немного, большего не требуется". От этой короткой, но проникновенной речи внутренний скептик пристыженно замолкает и оставляет меня в покое. Должно быть ненадолго, но хотя бы минута покоя мне не помешает.
* * *
Когда я открываю глаза, фильм уже закончился, и весь экран светится ровным желтоватым светом. Во всем теле неприятная тяжесть, да еще и рука болит сильнее прежнего. Неужели заснул?! Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что в зале кроме меня не осталось ни единой живой души.
Заснул. Как же умудрился-то?! Великий комбинатор... Какие-то планы строил и задрых еще до их начала. Я был рад, что меня сейчас никто не видит, лицо горело от стыда. Достав из кармана мобильник, я тупо уставился на цифры 4:42. Неплохо же я выспался. Но почему Марта меня не разбудила? И почему я не услышал, как остальные покидали зал? Почему мне позволили в нем остаться?
Какая разница, сейчас отсюда пора уходить. Я почти на ощупь направился к выходу из зала, но преодолев половину пути, остановился и бросил еще один вгляд на окошко проекторной. Фильм давно закончился, но проектор был включен. Собственно, если бы не он, в зале была бы кромешная тьма, так же я хоть худо-бедно мог ориентироваться в пространстве. Если так подумать, то все не так плохо. Более того, все очень хорошо. Лучше, чем могло быть. Я в кинозале, один, в двух шагах от оконца, ведущего в комнату Феликса. С одной стороны, это даже подозрительно. С другой - глупо этим не воспользоваться. Но теперь лучше не терять времени, раз уж я дал храпуна на несколько часов.
Я подошел вплотную к стене и запрокиул голову. До окошка все равно высоковато. На всякий случай даже подпрыгнул, стараясь не шуметь. Не достаю. Совсем чуть-чуть, но не достаю, всего десяток сантиметров. Проклятье... Такое небольшое препятствие (о том, что в проекторной сидит Феликс, я старался не думать). Должно же быть что-то, что поможет дотянуться. А если кресла придвинуть? Ага, привинчены к полу, все не так просто. Советские ж еще, чтобы выломать такое, мне понадобится ломик, никак не меньше. Что еще? Я лихорадочно осматривал зал, стараясь найти хоть что-то, что могло бы мне помочь. Кресла использовать не получится. Как на зло, зал был уныло пуст. Кресла, экран, шторы - вот и вся обстановка. Прям-таки спартанский кинотеатр. Стоп. Шторы. Они висели как раз вдоль стен, примыкавших к той, в которой было интересующее меня окно. Это может сработать, хотя выглядеть будет довольно забавно.
Тяжелый занавес синего материала выглядел так, будто способен выдержать двух таких, как я, но для верности, я пару раз с силой дернул его вниз. Вроде держится. Тяжело вздохнув, я подпрыгнул и вцепился в штору. Та в ответ натужно затрещала, но выдержала. Стараясь не думать, как это выглядит, я полез вверх. Оказавшись на одной высоте с окном, я отклонился назад и постарался дотянуться. Не выходит. Совсем не выходит. Покрепче вцепляюсь в штору руками и обеими ногами отталкиваюсь от стены. Оконце уже чуть ближе, но я все еще не дотягиваюсь. Если только допргынуть. Еще один толчок, отцепляюсь и изо всех сил делаю рывок к окну. Рука отдается болью, и я стискиваю зубы, чтобы не завыть. Тише, тише, еще одно небольшое усилие, осталось немного. Тихо подвывая от боли, я подтягиваюсь и заглядываю в комнату.
Темно. Единственное освещение - тусклый отраженный свет от экрана, проникающий через все тоже оконце, да еще я его по большей части закрывал своим телом. Похоже, все точно также, как и несколько часов назад, только диван застелен, и на нем какой-то ворох белья. Довольно быстро до меня доходит, что этот ворох - спящий Феликс. Значит, шуметь мне точно нельзя. Ни в коем случае.
Стараясь не обращать внимания на боль, подтягиваюсь и, переваливаясь телом через границу окна, буквально падаю в комнату. С дивана раздается короткий всхрап, и я испуганно замираю, скорчившись на полу. Но нет, вроде пронесло. Пока он не проснулся. Я отлично понимал, что в свой прошлый визит я отделался еще достаточно легко. Застань он меня в своей комнате, вряд ли дело ограничится лишь тем, что он спустит меня с лестницы.
Какое-то время я так и лежу на полу, восстанавливая дыхание и давая глазам привыкнуть к сумеркам комнаты. Наконец, встаю и почти на ощупь нахожу стол. Так... верхний ящик, это я точно помню. Медленно открываю и понимаю, что тут я попал. Всяческих склянок там - уйма. Лихорадочно стараюсь вспомнить, какой именно была та, что доставал Феликс. Обычный аптечный пузырек темного стекла. Без этикетки, с белой крышкой. Осторожно оглядываюсь назад и, убедившись, что Феликс спит, достаю мобильник и включаю подсветку. Очень жалею сейчас, что в моем телефоне нет встроенного фонарика, но что поделаешь, - когда я его брал, я не рассчитывал, что мне придется грабить кинотеатры. Свет слабый, но так я могу хоть как-то различать пузырьки в ящичке. Наконец, находится именно тот, что мне нужен. В отличии от остальных на нем меньше всего пыли, значит, доставали его совсем недавно. Впервые с облегчением вздохнув, оборачиваюсь - и встречаюсь глазами с Феликсом. Ох, недобрый у него взгляд, недобрый.
- Смотри-ка, угадал нужный, - с каким-то веселым удовлетворением говорит он.
Но я-то с ним вступать в разговоры не собираюсь и попросту опрометью бросаюсь к двери. Не разбирая, заперта она или нет, врезаюсь в нее плечом, вылетаю на лестницу и уже второй раз, но теперь - совершенно самостоятельно, скатываюсь с нее. За спиной слышится хохот Феликса. Спрашивать о причине его веселья у меня по-прежнему нет никакого желания. Марты на этот раз не видно, это меня только радует, еще не хватало, чтобы она мне мешала. Лихорадочно ощупываю дверь, пытаясь найти засов. Нахожу, уже слыша, как Феликс, не прекращая хохотать, спускается по лестнице, и вылетаю на улицу. В легкие врывается холодный воздух осенней ночи, и на секунду у меня перехватывает дыхание. Не останавливайся, сейчас - не останавливайся.
* * *
Бежать пришлось недолго. Все-таки к пяти утра город просыпается, и на дорогах появляются первые машины. Сонный водитель первой попавшейся мне копейки соглашается подвезти меня до больницы. Так что прибываю я даже раньше, чем следовало. Внутрь меня еще с полчаса не пустят. Мне только и остается, что устало присесть на холодный каменный пол прямо под дверью.
Нет, конечно, я мог отправиться домой. Там можно было нормально выспаться, привести себя в порядок. Но, пожалуй, не стоит. Во-первых, я только что ограбил кинотеатр. И каким бы странным он ни был, владельцы вполне могут заявить в соответствующие органы, а значит, времени у меня было не так уж много. Вторая причина звучит куда более дурацким образом, но именно она была основной. Дома я неизбежно начну думать, прикидывать, что это вообще все было. Что мне следует делать с лекарством, и вообще - лекарство ли это? Вера - штука не слишком надежная, и в хаосе этого бреда поверить в то, что в пузырьке именно лекарство - гораздо проще, чем сделать то же самое в уютных и привычных стенах собственного дома. Все же до чего мы зависимы от окружения и антуража событий. Пока беловолосый старик из заброшенного кинотеатра говорит, что в пузырьке - чудодейственное средство, и что я его не получу, потому что моя история недостаточно хороша, я ему верю. Когда приходится от него убегать, опасаясь, что он меня за этот пузырек попросту прикончит, я ему верю. Но стоит мне зайти домой - я точно это знаю, - и первым, кто меня встретит в этом доме, будут сомнения в том, ради чего я, собственно, стараюсь. Уж лучше так. Благо, ждать недолго, лишь бы не замерзнуть...
Я порылся в карманах в поисках перчаток. Пусто. Снял я их еще в туалете кинотеатра. И больше не доставал, по-моему. Похоже, выронил, когда бежал. Или когда пытался влезть в то оконце. В любом случае, это неважно - мне вот сейчас только об оставленных уликах волноваться. Руки, правда мерзнут. А правая не перестает болеть. Интересно, у них тут хотя бы "Меновазин" какой-нибудь найдется? Не бог весть что, но мне бы сейчас он не помешал.
От двери раздается щелчок и она открывается. Надо же, даже раньше положенного. На разговоры с медсестрой уходит совсем немного времени, меня здесь уже узнают знают, так что я почти беспрепятственно прохожу на следующий этаж и легко по памяти нахожу нужную палату.
На секунду сердце сжимается, как и всякий раз, когда я вхожу в эту комнатушку. Все так же лежит... под капельницами и приборами. На глаза наворачиваются слезы. Я понимаю, что если это не сработает... Нет, конечно, я вынесу. Я невероятно выносливое существо, это я прекрасно знаю. Я почти все вынесу. Но вот так - дать надежду, а потом... Заткнись! - говорю я себе. Это очень важно - в нужный момент заткнуть внутреннего истеричного вьюношу, который норовит вылезти при любом удобном случае. Заткнись. Сейчас у тебя есть все, что нужно. Осталось только...
И вот тут я понял, что не знаю, что делать с этим пузырьком. Я никогда не думаю наперед, и сейчас это сыграло со мной злую шутку. Да, у меня было все, что нужно - вожделенный пузырек с лекарством, вера в то, что это именно лекарство, но вот что с ним делать - я не знал. Дать выпить? Но она не может этого сделать. Или ввести внутривенно? Я сильно сомневался, что сумею найти вену. Ага, а если спутать одно с другим, каков будет результат? Спросить у медсестер? Еще хуже.
Я устало опустился на единственный стул в палате. Ну да, это было бы слишком просто, хмыкаю я. Ради интереса подношу пузырек к глазам и смотрю на свет. Какая-то мутная, почти не просвечивающая жидкость. Отвинчиваю крышечку и осторожно нюхаю содержимое. Тяжелый, кисловатый запах железа. Напоминает...
- Да, кровь и есть, - раздается за спиной знакомый сухой голос.
Оборачиваюсь. Ну разумеется, это он и есть. Феликс стоит на пороге и смотрит на склянку в моей руке. Невольно отступаю к стене, пряча пузырек в карман. Старик силен, но так просто отдавать я его не собираюсь.
- Еле успел, шустрый же ты. И извини за такое драматическое появление - меня иногда тянет на дешевые эффекты. Да, кстати, держи, - он достает что-то из кармана и кидает мне. Я остаюсь неподвижным, и это "что-то" мягко ударяет меня в грудь и падает на пол. Опуская глаза вниз, вижу, что это мои же перчатки. Мог бы и поймать. Но выпускать из рук пузырек совершенно не хочется. Как будто стоит мне разжать пальцы, и он испарится прямо у меня в кармане.
- Как вы прошли сюда? - только и нахожусь я.
- При необходимости я могу быть очень обаятельным и убедительным типом. Просто очень не люблю это дело. Да расслабься ты, я не за ним пришел. Впрочем, вернуть все равно можешь, тебе от него немного пользы будет. Я не то что бы тебя обманул, но немного слукавил. Говорю же: расслабься, - улыбается он глядя, на мое выражение лица. Мне от этой улыбки спокойней не становится. - Все нормально. Сейчас-то все уже можно объяснить. То, что тебе нужно - моя кровь.
- Зачем?!
- Книжки читаешь? Значит, должен бы знать, что кровь бессмертного хоть и не отменяет встречу со смертью, но шансы на рандеву с ней существенно снижает. Одна только мелочь - кровь нужна свежая. А та, что в пузырьке, стояла у меня в столе с полгода. Одно только - не сворачивается, а пользы - ни на грош.
Меня подмывает спросить на счет бессмертия, но когда я открываю рот, что бы спросить, все, что я могу сказать это:
- Так все это зря? - собственный голос звучит как-то совсем обреченно.
- Нет, ну почему же зря? Может, я и засранец, но хотя бы честный засранец. Я здесь, кровь, стало быть, тоже. Свежайшая, заметь. Позволь... Да, и посмотри, не идет ли там кто, сейчас нам свидетели ни к чему.
Он отстраняет меня в сторону и подходит к капельнице около больничной койки. Достает из кармана упаковку с одноразовым шприцем, разрывает пакет, вставляет иглу и начинает неспешно закатывать собственный рукав. Только тут я понимаю, что он хочет сделать. Где-то в душе шевелится червь сомнений, потому что все это выглядит как чистейшей воды безумие. Но я остаюсь стоять и просто наблюдаю, как он слегка поморщившись, быстрым движением вводит шприц себе в предплечье. Через несколько секунд вытаскивает и смотрит на свет. А затем таким же быстрым движением вводит в капельницу ярко-алое содержимое. В голове шевелятся какие-то мысли об антисанитарии, но я понимаю, что они здесь совершенно неуместны.
- Ну вот и все. Теперь все будет нормально. Через пару дней будет не просто как было, а еще лучше, - я только сейчас замечаю, насколько он доволен, и что он совершенно не похож на того старика, который спустил меня с лестницы пару часов назад.
- Так зачем же нужно было все это? - тихо спрашиваю я. Пока что мне очень страшно поверить в то, что все будет в порядке.
- Видишь ли в чем дело: моя кровь - довольно ценная штука - прежде всего для меня самого, - и разбрасываться ею просто так я не собираюсь. Даже ради спасения людей - я их не настолько люблю. И считаю себя вправе назначать за нее угодную мне цену. Деньги меня и раньше не особо интересовали, а уж после того, как проживешь столько, на них вообще перестаешь обращать внимание. Но одна слабость у меня все-таки есть - это истории. Человеческие истории. Самые разные, но обязательно настоящие. Поэтому только их и принимаю в качестве платы. Ты уж извини, но твоя никуда не годилась. Но был небольшой шанс сделать ее чуть-чуть лучше.
- Хороша история! "Что бы спасти девушку, парень грабит бессмертного старика-кинооператора". Не годится даже в качестве аннотации к постмодернистскому рассказу.
- Согласен, быть может, не лучший вариант. Но мне захотелось дать тебе шанс. А все, что я понял из твоего рассказа - это то, что время поджимает. Так что, если бы я тебя отправил за неведомым лекарством в долгое путешествие во сне и наяву или заставил проявлять чудеса веры, ты мог бы просто не успеть.
- Гм... - мне в голову пришла не самая приятная догадка, - но ведь даже так это была бы история. Куда лучше, чем эта. Только финал был бы совсем другой.
- Конечно. Но это уже моя личная слабость и твоя большая удача: я люблю истории со счастливым концом. Потому и сюжет вышел немного банальный и, возможно, излишне простой. Потому и Марта помогала тебе как только могла, да и я особо не препятствовал. Мы, наверное, даже перестарались с этим делом. Но я ведь не был уверен, на что именно ты готов пойти. Я вообще не знал, что ты станешь делать. И это один из самых приятных моментов.
- Все равно. Дурацкая история вышла, по-моему.
- Возможно. Но такие тоже нужны.
Я только устало опустился на стул... Это какой-то сюрреализм. Бессмертный, его кровь... Да, с компотом из золотых яблок было бы проще.
Феликс только улыбается и смотреть на меня даже с каким-то сочувствием.
- Ладно, сейчас мне пора. Свою роль я сыграл, ты, кстати, тоже. Теперь все будет хорошо. Эта история почти закончена, и здесь мне в любом случае нечего делать. Пока, - он хлопает меня по плечу и направляется к выходу, - надеюсь, больше мы с тобой не увидимся.
Что тут сказать? В этом я с ним абсолютно согласен.
* * *
- О, я уже и не думал, что ты снова заглянешь!
Бариста был на своем месте за стойкой и удостоил меня лишь мимолетным взглядом. Все его внимание было поглощено джезвой, с которой он возился. На этот раз кроме меня в кофейне был еще один посетитель, сидящий в углу и, похоже, ожидающий своего заказа.
- Да ладно, всего-то пара дней прошла, - улыбаюсь я в ответ. - Мне тоже, что и в прошлый раз, но на этот раз можно обойтись без чуда.
Он бросает на меня пытливый взгляд и снимает турку с песочницы.
- Ты все-таки воспользовался моим советом?
- Воспользовался. Я в общем-то и пришел поблагодарить... - начал я, но он жестом прервал меня.
- Тиши-тише, какие благодарности. По счету ты уже заплатил, а банальное "Спасибо" я слышу по десять раз на дню. Вместо этого лучше расскажи, что было дальше. Я ведь слышал только начало твоей истории. А вытянуть ее продолжение из тебя куда проще, чем из Фелиска.
Он берет из-под стойки чашку и вместе с ней и джезвой уходит к ожидающему посетителю. Я тем временем усаживаюсь на табурет у стойки, который уже понемногу начинаю считать своим.
- Кстати, вот это... - возвратившись, он делает жест около своего лица, видимо, имея в виду мой еще не сошедший фингал, - не работа Феликса, случайно?
- Его, - киваю я, - скажем так - нам не сразу удалось договориться.
Я рассказываю ему окончание этой истории. Все события от того момента, как я вышел из его кофейни. При этом ощущаю легкое дежавю: я сижу на том же табурете и вновь что-то рассказываю этому странному парню. Только на этот раз все дается куда проще, и сам рассказ выходит скорее забавным. Все верно: сейчас мне уже куда проще относиться ко всему произошедшему с изрядной долей иронии. Бариста это понимает и от души смеется, когда я рассказываю ему, как карабкался по шторе в окно проекторной. Сейчас мне и самому смешно, когда я представляю, как это выглядело.
- Но сейчас-то с ней все в порядке? - спрашивает он, когда я заканчиваю.
- Да, пока она еще в больнице, но со дня на день ее должны выписать. Как по мне, это можно было сделать уже сейчас, но врачи уже второй день бегают вокруг нее и пытаются понять, как вообще возможно такое быстрое выздоровление.
- До чего все хорошо вышло, - бариста улыбается и подливает мне еще кофе.
- Да, как и обещал Феликс, конец у этой истории все-таки счастливый, грех жаловаться. Трещина в руке и фингал под глазом - совсем небольшая плата за это.
- Рука у Феликса и вправду тяжелая, в этом я уже не в первый раз убеждаюсь.
- Да ладно, после всей этой истории, зла я на него держу. Но послушай, у меня столько вопросов... - начинаю я.
- Задавай. Хотя я вовсе не обещаю, что отвечу на все. Не то что бы я такой бука, просто о некоторых вещах так просто не расскажешь.
Я хочу спросить про Феликса и его бессмертие, но в последний момент почему-то вспоминаю, с чего это все началось, и спрашиваю:
- Ты всегда представляешься "Младшим оперуполномоченным чуда"? Или это только мне так повезло?
- И это самое важное, что тебя интересует? - он смеется. - Разумеется, нет. Чудеса - это вещь совершенно особого рода - впрочем, это понятно само собой - если довелось в них вляпаться, они не спрашивают у тебя разрешения, а просто происходят с тобой. Вот и все. А моя кофейня - счастливое исключение из правил, здесь привнести в свою жизнь небольшое, но самое настоящее чудо можно совершенно сознательно, - он придвигается ближе и переходит на заговорщицкий шепот. - Скажу по секрету: такие места - повсюду. Просто люди обычно не в курсе, что с ними что-то не так и не знают, как с ними обращаться. У меня чудо достаточно просто заказать.
- Выходит мне просто повезло? Я ведь тогда просто пошутил.
- Повезло, конечно. Но не только в этом делом. Куда важнее оказалась твоя вера в то, что все это может оказаться правдой.
- Мне не приходилось особо выбирать...
- Это как раз хуже всего, - прерывает он меня, - человек готов поверить во что-то, выходящее за рамки его опыта, исключительно тогда, когда ему "не приходится выбирать". А обычно на все "непознанное" и "неопределенное", которое как-то забрело в его жизнь, он кладет немалых размеров прибор и считает, что так и нужно.
Мы немного помолчали. Я - даже как-то пристыженно. Понимаю, конечно, что он говорит вообще в целом, но и ко мне это относится точно в такой же степени. Если бы мне позарез не была нужна хоть какая-то надежда, я бы сам, вероятно, послал баристу со всеми его чудесами куда подальше.
- К слову о "непознанном", - я наконец-то вспоминаю, о ком хотел спросить с самого начала, - Феликс - кто он? Он действительно... бессмертный?
- Да я и сам не знаю. Твой рассказ наводит на мысли, что да, а я сам никогда не интересовался - не так уж это и важно. Знал бы ты, какие истории он рассказывает, - бариста мечтательно прищелкнул языком, - его не так просто на это раскрутить, но уж если удастся - можно слушать и слушать. Рассказчик из него потрясающий. Вообще, истории - это его слабость. Он любит их рассказывать, слушать, собирать и - прежде всего - создавать. В последнем ты и сам убедился.
- Это верно. Хотя и странная у нас история получилась.
- Может и странная, но для тебя главное, что закончилась хорошо, верно?
- Верно, - соглашаюсь я, делая еще один глоток кофе. Сдается мне, я здесь далеко не последний раз, а это - далеко не последний наш с ним разговор.