На полях сражения рыскал отряд нежити. Культисты выискивали наименее повреждённые трупы, дабы вновь вернуть их к жизни. Неважно, бились ли они на стороне Объединённых королевств или под стягом Немёртвых. После смерти все восстанут на стороне нежити и обратят свои клинки против бывших соратников. Почитатели смерти выискивали именно наименее покалеченные трупы, зачастую людей, а не гномов, эльфов и прочих гуманоидов, дух людей был слабее всего. Их было легче всего подчинить.
Несмотря на основную задачу, культисты всё же подбирали не только наименее потрёпанных, ведь войску нежити нужно было мясо, которое можно бросить в первые ряды. Кто-то воскреснет в облике бездумной низшей нежити, безвольной и бездумной. Кому-то повезёт больше, но не намного, и ещё десяток тел создадут голема из плоти. Это огромные, высотой около пяти метров, толстые, гниющие махины. Источники чумы и скверны.
-- Зулкас-с-с, с-с-смотри. -- Прошипел один из культистов -- Здес-с-сь живой. Он без-з-з с-с-сознания.
-- Грузи его на телегу, быстрее! Королева будет рада такому подарку.
Культисты заторопились. Очень редко происходило так, что после боя оставался кто-то живой. Если войска Объединённых Королевств не забирали с собой раненых, то до прихода культистов низшая нежить сжирала всех оставшихся. Низшие не имели разума, а лишь остатки инстинктов, потерянных после воскрешения - утоление голода и жажда крови.
Тем временем почитатели тьмы погрузили выжившего воина в труповозку, а медлительный, но сильный голем из плоти потащил её в недавно захваченный замок. Именно в нём сейчас восседала Королева-банши. Когда-то она была эльфийкой из знатного рода, но ее душу осквернили, а тело было изуродовано пытками. В течении нескольких месяцев какие-то полоумные учёные терзали тело Лары, убивали и воскрешали её, калечили тело. В конце концов постоянная боль и смерть с бесконечной чередой перерождений сделали из неё ту, кем она является сейчас -- Королевой Мёртвых. И однажды, неизвестный сильный маг даровал ей магическую силу, и Лара Осквернённая воскресла не как замученная нежить, а как могущественная банши. Все учёные были найдены мёртвыми, Лара не пощадила никого и выпила из них всю жизнь до последней секунды жизни. С тех самых пор она испытывает ненависть ко всему живому и хочет уничтожить любое проявление жизни.
Советник королевы мёртвых тихо подошёл к трону, на котором восседала банши.
-- Что?! -- Лара очень не любила, когда её отрывают от раздумий.
-- Двое культистов рыскали по полю недавнего боя и нашли... -- советник ещё сильнее втянул голову, боясь резкой реакции королевы.
-- Не мямли, Кель, ты знаешь, я не люблю этого ещё больше. -- Уже более спокойно ответила банши.
-- Они нашли живого воина Объединённых королевств... Человека.
-- Где он?! Веди к нему. Быстро. -- Коротко бросила Лара.
Хоть она и ненавидела всё сущее, но прекрасно понимала, что из живого материала, а особенно из человека, может получиться отличный воин или даже вестник смерти.
Часть первая. Он.
Глава первая.
Твои глаза...
Сознание медленно, с натугой, возвращалось ко мне. Боль постепенно разливалась по всему телу. Или я вновь начал чувствовать онемевшие после долгого забытья конечности? Это было не особо важно. Я хотел было пошевелиться, но руки и ноги не слушались. Только сейчас ко мне пришло осознание, что я не лежу на больничной койке, а прикован к стене цепями.
"Какого беса?" -- Именно эта мысль посетила меня.
Но не успел я ещё её додумать, как дверь в мою темницу... Да, темницу, распахнулась. В камере не было факелов, поэтому тусклый свет показался ослепительно ярким. Мои глаза заслезились, но вскоре я проморгался и поднял голову. В нескольких сантиметрах от моего лица была Она. Королева мёртвых. Королева-банши. Лара Осквернённая. Её было сложно не узнать. Святящиеся красные глаза ярко контрастировали с бледно-фиолетовым лицом и блекло-светлыми длинными волосами. Она смотрела мне прямо в глаза, а затем я услышал вопль банши, тот который сводит с ума и подчиняет волю и разум каждого, услышавшего его. Наверное, мои мысли должны были быть похожи на это: "Неужели я так умру?". Но, единственное, что я успел подумать и сказать:
-- Твои глаза, они такие прекрасные...
Внезапно крик прервался, но я продолжил смотреть в её глаза, сейчас они выражали изумление и становились от этого ещё прекраснее.
-- Что... Что ты сказал? -- Запинаясь, произнесла Королева-банши.
-- Твои глаза... Они очень красивы. -- Сам не веря в свои слова, повторил я.
Она, словно ветер, исчезла из камеры, захлопнув за собой дверь. От неё остались лишь воспоминания и этот чудесный запах леса. Я глубоко вдохнул его и на выдохе мои губы беззвучно прошептали:
-- Лара... Лара Лесная.
Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как меня сюда притащили, но мне казалось, что целая вечность. Что-то в глубине стены щёлкнуло и цепи, удерживающие меня, разомкнулись. Я рухнул на колени и упёрся руками в пол. После боя тело жутко болело, да ещё и сказалось долгое пребывание в подвешенном состоянии. Я одновременно чувствовал, что каждая частичка моего тела болит, и одновременно я вовсе не чувствовал конечности. Руки и ноги занемели, так что я даже толком не мог их согнуть и пошевелить ими.
Всё же с трудом я встал, опираясь о стену, я сделал несколько кругов по периметру камеры, разминая затёкшие ноги, которые от онемения казались ватными. Вскоре одеревенелость прошла, и боль пронзила меня в полной мере.
-- Мда, хотел как лучше, а получилось как всегда. -- сказал я сам себе.
Пол в камере был каменный, а моё мужское достоинство мне ещё пригодится... Наверное. Я не знал, как скоро подвернётся шанс сбежать, но отсюда ещё никто не выходил живым. С другой стороны, никто сюда живым не попадал, и возможно, я первый, кто оказался здесь в свой воле .
"Возможно, живым я не уйду, но обзаводиться дополнительными болячками ой как не хочется"
По этой причине я насобирал из углов и щелей комнаты солому, оставшуюся, видимо, от прошлых хозяев замка. Вряд ли нежить любит комфорт и заботится об удобствах для пленников. Усевшись на собранную солому, я с кряхтением вытянул ноги и облокотился на стену. Сидеть в ожидании было самой последней и глупой идеей, поэтому, решив воспользоваться единственным и возможно, последним моментом на отдых, я закрыл глаза. Уставшее тело почти моментально провалилось в сон.
***
Меня разбудила скрипучая дверь, которую открывал полуразложившийся зомби. Вид разлагающейся плоти заставил бы любого человека напрочь опустошить содержимое своего желудка. На войне против Немёртвых я видел и не такое, так что мой желудок и его содержимое остались со мной.
-- Жри! -- Прохрипел зомби с презрением.
Вот те на, зомби выражает презрение, что дальше? Эльфы леса вырубать начнут, а гномы на деревьях поселятся?
-- Что-то ты чересчур нервный для зомби. - Этот диалог я начал скорее от скуки, нежели от желания пообщаться с мертвяком.
-- Госпожа приказала тебя не трога-а-а-ать. Я бы с радостью откусил от тебя кусо-о-очек. Люди так аппетитно крича-а-ат, когда от них откус-с-с-сываешь вкусное мясцо-о-о-о.
Зомби явно витал в облаках, а меня проняло. Нет, я не испугался этих угроз, скорее они меня разозлили, сказывались выработавшиеся за годы войны рефлексы. Мой ответ не заставил себя долго ждать.
-- А ты такая послушная шавка! Ну! Давай! Попробуй откусить хоть кусочек и я сломаю тебе каждый позвонок!
Это спровоцировало зомби. Всё же либо нам что-то недоговаривали командиры, либо этот зомби был особенным. Я буквально видел, как его глаза застлала ярость. Хоть всё тело болело, но отточенные за многие годы приёмы и адреналин сделали своё. Ловким вольтом я ушёл в сторону и придав зомби дополнительное ускорение в виде пинка под зад, впечатал его в стену. К слову, своё обещание я выполнил, поэтому на протяжении ещё минут десяти из-за приоткрытой двери моей камеры доносились противные чавкающе-хрустящие звуки.
Закончив, я опёрся о стенку камеры, устало съехал вниз, даже не запирая дверь и не пытаясь выйти. Бежать всё равно бесполезно. Замок начинён самой опасной нежитью, а я ранен, устал и не имею оружия. Взяв тарелку, я начал уплетать уготовленную мне порцию.
"Не помирать же на пустой желудок"
Съев кусок мяса явно уже не первой свежести, я понял, что недавний всплеск адреналина не даст уснуть и я принялся кидать мелкие камушки в глазницу зомби -- хоть какое-то развлечение.
Приблизительно через два часа, а может больше, приоткрытая дверь в темницу распахнулась, в неё вошёл лич.
"За семь лет войны я вдоволь их навидался, пусть и издалека, но все они носили одинаковые балахоны. Хотя... Постойте-ка, этот чем-то отличался, но чем? Точно! Обычный серый балахон личей был обшит красной полоской, а у этого она была фиолетовая"
От моих же рассуждений меня бросило в пот. Обычные личи были серьёзными врагами, почти непобедимыми, спасало лишь то, что их было мало, очень мало. Если даже один ОБЫЧНЫЙ лич представлял из себя большую опасность, то какой мощью обладает архилич? В том, что это был архилич, я уже не сомневался, невидимые щупы "силы" пронизывали всё тело. Я был в бою против обычных личей и тогда подобный эффект был в десятки, а то и в сотни раз слабей.
-- Чем дальше в лес... -- Неслышно прошептал я себе.
-- Кель`Тас. Высший лич и первый советник её величества Лары.
В моей голове вспыхнула лишь одна мысль: "Ни-хре-на себе". Но вслух я произнёс совсем другое.
-- Гринвальд. -- Судя по выражению лица лича, он либо умеет читать мысли, либо мои мысли просто "нарисованы" на моём лице. -- Чем обязан столь высокой честью?
-- Тебя хочет видеть Госпожа. -- Он остановился, смотря, слушаю ли я его, а после продолжил. -- Идём, не заставляй её ждать.
Я начал медленно подниматься с пола. Когда моё тело смогло принять относительно вертикальное положение, Кель`Таса в комнате уже не было, поэтому я вышел следом. В узком и тёмном коридоре стоял сам архилич и двое бугаев, судя по клыкам, бывших орков. Один из них держал факел. То, что факел был зажжён специально для меня, я не сомневался. Нежить прекрасно видит в темноте, кстати, по этой же причине и все бои, навязанные Немёртвыми, проходили ночью, так как у них было больше преимущества. Скорее всего, сейчас они зажгли факел, чтобы просто ускорить путь, ведь впереди лестница, а если мою постоянно падающую тушку возвращать обратно, то вряд ли мы быстро дойдём.
Как только лестничные пролёты были преодолены, мы оказались на втором этаже. В основу обучения знатных домов входило и зубрение указа "О Единых Величинах", заняться всё равно было больше не чем, так как из экстерьера мена окружал лишь камни и сами конвоиры. После объединения королевств, большинство величин привели к "общему" значению: дверные проёмы, окна, высота комнат и чердаков, ширина улиц и размеры сидений возницы; в этот список также входила и высота ступенек, поэтому посчитав их количество можно было с лёгкостью сосчитать и высоту на которую ты поднялся. Если же конечно уметь умножать.
Это всё было довольно странно. Куда и зачем меня вели? Почему именно первый советник? Мои конвоиры остановились перед массивной дверью из морёного дуба, дверь была окована металлическими полосами, казалось, что она может выдержать целый штурм.
"Куда же может вести эта дверь?"
Додумать мне не дали. Дверь медленно, но без скрипа распахнулась. Это был чёрный выход из тронного зала, теперь ясно, почему дверь такая массивная. Если захватчики ворвались в тронный зал, то скорее всего штурм бы на этом закончился, поэтому дверь была максимально укреплена. Стоп. А почему лестница в тюремное помещение и лестница, ведущая к чёрному выходу из тронного зала одна та же? За всё время подъёма я не видел ни одного выхода. Или я ошибаюсь, и меня держали не в темнице?
"С каждым мгновением всё страннее и страннее".
За своими размышлениями я не заметил, что тройка охраны сменилась. Если раньше это были обычные зомби-воины, то сейчас меня конвоировали гвардейцы. Мы обошли трон и двинулись к противоположному концу зала, там находился выход на широчайший балкон. По пути я внимательно рассматривал и сам тронный зал. До этого прежде мне не приходилось бывать в таких местах.
Некогда отполированный мраморный пол был покрыт сетью глубоких трещин, где-то были конкретные вмятины и ямы. Запёкшаяся кровь смотрелась на мраморе, как алая роза на платье невесты, так же кричаще и необычно, но от того ещё прекраснее. Композицию завершала ковровая дорожка в гербовых цветах местного герцога: фиолетовый с нитями золотого. Это цвета герцога Гевера. Меньше года назад его сын умер на поля боя, как и отец, сын был настоящим героем. В разгаре боя его сотня оказалась в ловушке, тогда он без раздумий вскочил на своего коня, и, приказав своему войску отступать, увёл полчища нежити по своему следу. Я был в экспедиции, которая после была отправлена Гевером старшим на поиски тела. Именно я тогда нашёл молодого герцога. Он умер, как и полагалось воину, с оружием в руках. Я словно погрузился в это воспоминание и вновь пережил его.
Тело молодого Гевера было растерзано, внутренности выедены, а в руке мёртвой хваткой был зажат фамильный клинок. Я припал перед ним на колени, снял латную перчатку и закрыл смотрящие в пустоту глаза. Я разбил алхимическую колбу с красным дымом, подавая остальному отряду сигнал, что цель операции была найдена. Я так и не встал с земли, неотрывно глядя в лицо герцога. Ему всего-то девятнадцать лет, а он уже заслужил почестей больше, чем целая центурия.
-- Отряд! Честь героя! Честь герцогу Геверу! -- Хоть я и не являлся лидером отряда, но вопросов ни у кого не возникло.
-- Честь герцогу! -- Прогремел десяток глоток.
После этого почти синхронно раздался звон от удара по нагрудной броне. Домой молодого герцога возвращали, как настоящего героя. Его тело было водружено на гербовые щиты рыцарей, которые его нашли, в том числе и на мой щит. Для воина, павшего в бою, нет большей чести, чем вернуться подобным образом. Обычно, когда искали тело погибшего графа или кого-то, кто имел право на ношение герба, поисковому отряду выдавали гербовые щиты того, кого искали, что бы знатный человек мог с достоинством вернуться, пусть уже и неживым. В этот раз щиты были разномастные, каждый рыцарь из поискового отряда желал отдать честь и дань уважения погибшему Герою.
Из воспоминаний меня выдернул яркий свет, мы прошли тот участок, который был сокрыт от солнечного света, и сейчас меня слепили заходящие лучи солнца. На этом балконе стояла Лара. Не оборачиваясь, она произнесла.
-- Оставьте нас. Кель, ты тоже.
-- Но... -- Начал было советник.
-- Никаких но! Ступай! -- жёстко пресекла Королева-банши.
Нас оставили, быстрей всего дошло до советника, он развернулся и обратившись к зомби-гвардейцам произнёс, почти прокричал:
-- Чего встали, не слышали приказа её величества? А ну марш отсюда!
Я подошёл ближе к парапету. Лара по-прежнему не смотрела на меня, да и я на неё тоже, мы оба стояли и смотрели в закат. Она первой решила нарушить тишину.
-- Кто ты? -- оборачиваясь, спросила она.
-- Маркиз Гринвальд из Сконе. Командир Серых рыцарей. Второй конный полк.
-- Что ж, Маркиз Гринвальд из Сконе, если я дам тебе право свободно перемещаться по замку, ты обещаешь не предпринимать попыток сбежать?
-- Нет. -- Тут же ответил я. Видимо, мой ответ ввёл её в прострацию, поэтому я поспешил объяснить. -- Я всегда держу свои обещания. Этого обещания я не могу вам дать, поскольку знаю, что при первой же возможности нарушу его. И можно просто Гринвальд.
-- Тогда почему ты не сбежал, когда... Убил одного из стражей? -- Было видно, что эти слова ей дались с трудом.
-- А был смысл в тот момент бежать? У меня не было оружия, я даже не знал, в какой стороне выход. Да и как выяснилось, единственный выход из места моего заточения напрямую ведёт сюда.
Последние слова я произносил уже на ходу, всё давало понять, что диалог был закончен. На выходе с балкона меня уже ждал советник Лары и та же тройка конвоиров. Мы сделали первые шаги, как я услышал окрик.
-- Гринвальд!
За этим последовал свист рассекаемого клинком воздуха. В войнах я провёл уже десять лет подряд и ни разу не менял оружие. Десятки сотен раз мне доводилось слышать свист моего меча, он уже стал родным, именно поэтому я тут же опознал его и в моей голове пронеслось.
"Неужели это моя Драконья Кровь?"
В отличие от большей части рыцарей и прочих воинов Объединённых королевств, я предпочитал полуторные клинки. В один день, когда я ещё служил на территории эльфов, мне приглянулся один полуторный меч эльфийской работы. Это было удивительно, эльфы предпочитали тонкие клинки, которыми можно быстро махать, так что увидеть полноценный одноручный меч уже было изумительным. Однако несмотря на невостребованность подобного оружия, оно стоило непростительно дорого. Продавец клятвенно заверял, что внутри этого меча находится настоящая драконья кровь. У меча был плавающий центр тяжести. Не знаю, какие умельцы к такому пришли, это казалось мне почти нереальным. И именно из-за плавающего центра тяжести мой меч был хорош как в нападении, так и в защите.
Не отдавая себе отчёта о происходящем, в несколько ловких шагов я выбился из кольца окружения. Ловким и привычным движением поймал летящий меч и чтобы не вывихнуть плечевой сустав, ходя финтом, погасил инерцию.
Особенностью моего меча было то, что у самой гарды находилось сантиметров десять незатаренного лезвия, перемотанного верёвкой, метровая длина лезвия прощала такое отступление. Именно этот участок я и использовал для переноса меча в походном положении. Часто при марш-броске или при поездке на коне я пристёгивал за эту же верёвку крючок, который и выполнял роль ножен. Именно за этот кусок, обмотанный верёвкой, держался я, дабы показать, что ПРЯМО СЕЙЧАС не намерен его применять, однако человек незнающий подумал бы иначе. На самом деле в таком способе носки есть один большой плюс. Не нужно тратить время на то, чтобы вытащить клинок из ножен.
Первым в себя пришёл советник, видимо, он тоже был шокирован тем действием королевы. Он с круглыми глазами отскочил за спины гвардейцев, пришедших в себя долей секунды позже, они выставили на меня алебарды. Я же сделал шаг назад и в любой момент готов был отразить удар. Всё это прервал голос королевы-банши:
-- Гринвальд, ты даёшь мне слово, что пока являешься нашим пленником, не применишь своего меча против меня и моих слуг? -- В этой напряжённой тишине её голос был особенно звенящим.
-- Даю слово воина, пока я твой пленник, я не трону ни тебя, ни твоих слуг. -- После секундной задержки ответил я.
-- Опустить оружие! -- Уже более жёстко приказала она гвардейцам.
По лицу советника было видно, что он хотел возразить, но всё же не решился. Весь обратный путь я почти не заметил, так как витал в своих размышлениях. "Что вообще происходит?!" -- это было главным вопросом. С каждой секундой становилось всё непонятней. Зомби, да и прочая нежить, выражает эмоции, Королева-банши доверяет мне ни с того ни с сего, сильнее, чем своему советнику. Конечно же, я не собирался нарушать данное слово, как и оставлять попытки побега. На балконе всё, что я говорил Ларе, было правдой.
В этот раз меня не завели в ту, как я поначалу подумал, темницу. Моей темницей служила кладовая большой герцогской библиотеки, в этот раз меня не бросили обратно в эту кладовую, а просто заперли дверь на винтовую лестницу, как я понимаю, единственный вход и выход отсюда, но тут уже горели факелы. Теперь я мог рассмотреть всю библиотеку, а посмотреть было на что. Огромные стеллажи с различными писаниями, многие на старых или уже даже "мёртвых", исчезнувших языках.
По долгу службы, лет десять назад пришлось выучить помимо общего и языка людей -- имперского, я выучил илирити -- язык эльфов. Что за долг службы, спросите вы? А очень просто. Хоть все шесть государств объединены в одно, но были и те, кто был не согласен с таким делением и радикально выступал за старые порядки. На собрании шести (собрании шести правителей каждой расы) было принято решение назначить людей во главе службы, которая бы занималась устранением радикальных ячеек. В каждом королевстве создавалось бюро, где сидели всякие писари и иже с ними, а каждому бюро подчинялись по семь-восемь отрядов. Каждый отряд в свою очередь занимался одной ячейкой, а то и сразу двумя. Меня распределили в королевство эльфов. Поначалу я был просто разведчиком, выслеживал месторасположение базы, потом возвращался с докладом и командир группы, в зависимости от размеров базы, или вызывал подкрепление или приказывал идти на штурм. Вскоре, за успехи в работе, мне дали ещё пять таких же разведчиков, только чуть похуже, чем я. Моей задачей было их натаскать до моего уровня. С этой задачей я вполне быстро справился и в конечном итоге повстанцы на территориях эльфов кончились быстрее.
Проходя мимо стеллажей с книгами, я смутно узнавал надписи на эльфийском. Некоторые названия мне так и не удалось распознать, даже определить, что это за язык. Долго мои брожения не продлились, время шло к ночи, хоть я и урвал пару часов сна, но навалившиеся события клонили ко сну. Спать я решил в той кладовой. Нравятся мне маленькие помещения, уютней как-то, если так можно сказать о месте во вражеском замке. Но вновь пришлось бродить между стеллажами в поисках чего-то мягкого "под бочок". Я умел спать даже на голой земле, под проливным дождём, но умел не значит любил, а если так, то почему бы не попытаться улучшить условия своего прибывания здесь, если есть такая возможность.
Спустя ещё четверть часа я нашёл старенький, заляпанный чем-то перьевой матрас. Сейчас было не до гигиены (мягкий и сойдёт).
Мне казалось, что моё тело ещё не полностью легло на матрас, как я уже провалился в сон.
***
Как только моё сознание вернулось ко мне, я оглядел комнату. На первый взгляд в ней не было ничего нового, кроме тарелки с едой у двери. Почему на первый? Потому что библиотека была действительно большой. Вчера, или всё же сегодня, я успел увидеть больше двадцати книжных стеллажей, которые доставали до потолка. К слову, потолки здесь высокие...
Чёрт, а я ведь и правда не знаю, сколько я проспал. Даже не знаю, какое сейчас время суток. Окон здесь не было, а единственным источником света были факелы, висящие на стенах и большая жаровня, стоящая в самом центре комнаты.
"Как-то небезопасно это всё. Здесь же столько книг, не загорятся ли?"
Съев порцию выданного пайка, я поставил тарелку обратно под дверь и отправился изучать помещение. Спустя некоторое время я убедился, что стеллажи не прилегают к стене, образуя тем самым свободный кольцевой проход. Так же у меня появилось убеждение, что эта библиотека пролегает под всей площадью замка, уж очень большим было помещение.
Осмотр книг так и ничего не дал. Вроде бы вижу буквы. Эльфийские. Понимаю, что буквы значат по отдельности, но вместе они в слова не складываются, а если и складываются, то выходит какой-то бред. Захлопнув очередную книгу, я произнёс:
-- Да, чёрт возьми. -- Чтобы не сглазить, постучал три раза костяшками пальцев по стеллажу. -- Тут должна быть книга учёта, гроссбух или что-нибудь!
Судя по всем признакам, библиотекарь здесь был. Любой уважающий себя библиотекарь, не новичок, конечно же, знает, где и что у него хранится, но в случае этой библиотеки я был явно уверен, что он должен был записывать, что тут хранится. Запомнить СТОЛЬКО -- нереально.
И я оказался прав. В начале, за одним из стеллажей, я нашёл письменный стол, по всей видимости библиотекарский. Порывшись немного в ящичках (к слову, один оказался запертым на ключ), я нашёл ту самую книгу учёта. Слава всем богам, она была на всеобщем.
Проведя с десяток минут на изучение, я выяснил, что книги в этой библиотеке были собраны ещё до объединения королевств. Почти все книги были на древних языках. Вообще-то они не такие уж и древние, но просто принято их так называть, так как эти языки ушли навсегда. К слову, языки изменили на следующий месяц после объединения, разве только всеобщий не сильно тронули. Изменения произошли с той целью, чтобы другим расам было проще учить остальные языки.
Судя по книге ведомости, помимо книг на старых языках, имелись переводчики со старого на новый язык, так что хоть что-то прочесть я смогу.
***
На второй неделе я потерял счёт времени, но мне казалось, что я провёл здесь уже более месяца. Дни проходили монотонно, окон здесь не было, поэтому даже положение дня и ночи я не мог отслеживать. Просто спал, когда хотелось. Физические тренировки и чтение стало единственным развлечением. Не то, что я не любил читать, даже наоборот. Дома у меня была приличная библиотека с разнообразными книгами. Я собирал их так тщательно, что мог с закрытыми глазами указать на ту или иную книгу. Местные книги же были написаны преимущественно на эльфийском, что было, кстати, странно, так же как и то, что эльфийский был ДОРЕВОЛЮЦИОННЫМ. Причём не до того, как произошло объединение королевств, ещё раньше в королевстве эльфов произошла революция и правивший в то время дом свергли. Язык всё же отличался от современного эльфийского. Нынешние эльфы сильно разбавили свой язык словами других рас, но язык всё же оставался эльфийским, просто очень резали глаза непривычные обороты речи и некоторые слова. В целом, довольно читабельно, но, как говорится: "на безрыбье и рак щука".
Основное время всё же проходило за размышлениями. Подумать было над чем. В связи с войной времени всегда было в обрез. Порой по несколько дней приходилось проводить в седле, меняя в день по три-четыре лошади. Своего любимого коня Морглена я побоялся брать, боялся загнать животинку. Он хоть у меня и выносливый, даже повыносливее многих других, но всё же не двужильный. Так вот о размышлениях. Несмотря на моё бедственное положение, мысли о прошедших событиях воли не покидали меня. Странно, но меня не оставляло ощущение, что со мной будет всё хорошо. При этих мыслях я напряг левую руку и с внутренней стороны предплечья слегка выпятился пузырёк с особым плетением магии. Оно несёт в себе только одну функцию -- убить носителя. Само "хранилище" запечатано в моём теле с помощью той же магии и защищено от случайной активации. Как всё это работает, мне объясняли ещё в день назначения на должность сотника, но речь придворного мага вылетала из моей головы под тяжестью выпитого в тот день (а пили мы много, хех). Вернёмся к мыслям. Мысли были о мирской жизни. Война началась не так давно, всю мою сотню (и меня естественно) словно одним рывком отправили на фронт. Вот я с друзьями-соратниками и пью вино, и травлю байки о былом, а тут раз-и мы уже несёмся, загоняя лошадей, в гущу битв. Я скучал (да и сейчас скучаю) по моему Морглену, вороной конь с нравом подростка, выросшего в подворотне самого опасного района. Не слушает никого кроме того, кто стоит над ним (не короля, естественно и прочую власть). Даже вычесать и накормить себя никому не даст. Разве что мне и моему лучшему другу и помощнику во всех делах -- Васе. Мы вместе с Васой растили этого жеребца, ох и мороки с ним было, но оно того стоило, Морглен стал настоящим боевым конём, способным равнодушно ступать по лужам крови. Конём, который, когда его попытаются ткнуть копьём, не испугается, а только разозлится и постарается ударить первым. Такой конь готов был даже пойти на ощетинившийся пиками строй закованных в железо двуногих.
"Эх, а хорошо сейчас Васе -- мелькнула в моей голове мысль"
За день до того, как нас сорвали с места и бросили в полымя, он сломал руку. А какой всадник ударной кавалерии, если он может управлять только одной рукой? Вот так и рассудил поручик, прибывший в моё имение с депешей. К слову говоря, имение было по документам моё, но со своей сотней я был дружен. Из нас всех дворянским титулом обладали только я (Маркиз) и Васа (Виконт). И то, должность Васы была получена с моей подачи, мол, если уж присваивать мне столь веское звание (до становления Маркизом я был Графом), то ему (то есть мне) подобает и наместника назначить, чтобы занимался он делами мирскими в моём поместье. Возвращаюсь к имению. Сначала вся моя братия пыталась убедить меня в том, что я должен жить в отдельной усадьбе, но я их перебудил. Раз уж вместе идём на смерть, (а каждое наше ударное наступление -- может быть последним) то вместе и делить радости и горе жизни. При мысли о поместье в памяти всплыла картина большого деревянного двухэтажного дома. Комнаты были в нём настолько просторны, что некоторые жили с семьями (у кого они были). Внутри дома был небольшого размера дворик, что делало из него чуть ли не маленький замок. И над этим всем великолепием развивался мой гербовый флаг. На чёрном фоне был изображён меч, объятый пламенем. А снизу красовалась надпись, которая и являлась девизом моего дома. Igni et ferro, что значило "огнём и мечом". Фраза на языке великих предков.
Но события минувших дней сменились размышлениями о случившемся недавно. А точнее, о моих словах, сказанных Ларе при нашей первой встрече.
"И почему я назвал её Лара Лесная?"
На этот вопрос, впрочем, как и на комплемент её, несомненно, прекрасным глазам ответ я дать не мог. Но это была чистейшая правда. Её глаза... Это невозможно передать. Словно взяли детскую радость, смешали её с опытом живущего давно, разбавили страданиями и щепоткой надежды. Такого взгляда просто не может быть, одновременно холодного, как сталь верного клинка, но при этом ласкающего, как мать после долгой разлуки.
При воспоминаниях об этом на моём лице непроизвольно появилась улыбка. Ещё чуть-чуть и начну пускать слюни, как мальчишка, увидевший грудастую девицу. Я потряс головой, отгоняя эти, несомненно приятные, мысли. Бежать? А есть ли возможность? За прошедшее время я очень подробно изучил всё помещение. Здесь только один вход, это массивная дверь из морёного дуба, толщиной в три пальца, ко всему прочему она была окована металлическими полосами. Даже если мне удастся как-то пробраться через эту махину (всё же назвать это дверью у меня язык не поворачивается), то выход ведёт в тронный зал. Тронные залы самая укреплённая часть почти всех замков. Даже стены порой менее надёжные, чем этот "последний оплот". Может, собственно говоря, потому что это и вправду последний оплот. Место куда отступающим защитникам родных стен можно отойти и держаться либо до голодной смерти, либо до прихода подкрепления.
Что тогда остаётся? Как любил говорить мой отец: "за неимением занятий -- развивайся", -- я и развивался. За долгое время всё же нашёл в себе желание (ага, конечно) заняться дыхательной техникой. Выглядело это так: я усаживался в позу лотоса (и кто только придумал её так называть?! Ни разу же не похоже на этот красивый цветок) и сначала вдыхал через нос, а после с шумом резко выдыхал ртом. Знающие люди говорят, что это упражнение помогает развивать магическую ауру, полезно оно не только для магов. Чем сильнее аура человека, тем дольше он живёт, тем сложнее на него воздействовать боевой магией и тем лучше физическая форма. Сильнейшие маги жили по несколько тысяч (!) лет. Так же удалось подучить древний эльфийский, не уверен, что заговорю на нём как гуру, но понимать смогу точно, да и писать. Тренировать умение говорить на языке помогает только лишь частое общение на нём, а не чтение полуразложившихся (преувеличиваю) книг.
Мысль вновь перескочила на события не столь далёкого прошлого. А точнее на последний бой, по результатам которого я оказался здесь. Ведь что-то в этом бою произошло, что терзало моё сознание весь месяц пребывания здесь.
***
-- Шевелись, черти! -- Раздался мой зычный рык. -- Отряды нежити сами себя на наши пики не насадят! Где мой конь!
-- Здесь, Господин. -- Сказал паренёк из местных оруженосцев, подводя под уздцы закованного в железо коня.
Он был совсем юн, лет четырнадцать. Для оруженосца это самый тот возраст, но не тот что бы оказаться на фронте. Даже если вернётся живым и целым, то явная седина начнёт пробиваться через его шевелюру. Я совершенно мягко улыбнулся и потрепал его по волосам, принимая поводья.
Я оттолкнулся от земли и буквально вскочил в седло, от такого трюка конь подо мной заржал и потоптался на месте. Мне подали специальную пику для конного боя, почти у самого её лезвия висел маленький флажок с изображением моего герба. Я поднял коня на дыбы и в воздухе описал им восьмёрку. К этому моменту почти вся моя сотня была готова. Почему почти? Некоторое из нас пока что остались дома, по тем или иным причинам. Как Васа, кто-то получил травму и ещё не оправился, кто-то был в кабаке и проспал наше отбытие, а отбыли мы крайне скоро. Конечно, все они вскоре прибудут сюда, но этот бой мы проведём без них.
Протяжный вой боевого рога прервал мои размышления. Я довольно улыбнулся, любил я этот вой, как любил и звон стали, как любил бой боевых барабанов, который замещал стук сердца.
-- Не буду говорить лишних слов, братья. Наша задача: поддержка основных пехотных войск, по возможности, опрокинуть врага, создавая преимущество на нашей стороне. -- Я замолчал, обводя взглядом всех стоящих передо мной. -- Всё! В бой! Бааарраааа!
Рык и стон глоток был мне ответом, и мы сорвались с места, по крутой дуге обходя поле основной битвы. Я делаю глубокий вдох, звуки словно исчезли, лишь удары неспокойного сердца. Или это стучат копыта моего коня? Для меня это уже не имело значения, есть только две вещи. Мы и враг. Именно мы, весь отряд словно один человек. Мне не нужно было смотреть по сторонам, чтобы увидеть, где и как движется мой отряд. Разве нужно человеку смотреть, где и как движется его рука или нога?
Далеко впереди начали раздаваться звуки битвы. Лязги железа стали прививаться сквозь пелену отрешения.
-- Полуклин! -- Отдал я приказ.
-- Полуклин! Перестроиться! -- Начали раздаваться приказы моих десятников.
Меньше, чем за минуту, мы на полном ходу из бесформенной кучи превратились в полуклин. Мы зайдём с фланга самой схватки и пройдёмся по вражеским рядам. Обрезанная часть клина пройдётся по линии схватки впритирку с нашими бойцами, оставляя им небольшую горстку врагов. Остальная сторона превратится в совок, который сметёт с поля битвы врагов, как пыль. Конечно, рано или поздно такой клин увязнет и потеряет скорость, пики поломаются. Это даст большее преимущество, помимо прямых потерь, понесённых противником, у бойцов первой линии появится хоть немного времени передохнуть. Нужно ли говорить, что есть пусть даже секунда для перестроения во время ожесточённого боя?
Двести метров до противника. Сто метров. Пятьдесят. Десять.
-- СТОЛКНОВЕНИЕ! -- Орёт над моим ухом один из моих замов.
Взглядом я отыскиваю вестника смерти. Эти твари у них что-то типа десятников, их всегда легко отличить. Они выглядят как живые и на них всегда больше брони. Ударяю ему в грудину с упором в стремена. Пика изгибается и с сухим треском ломается, краем глаза вижу, оставшийся конец пики который торчит из его груди. В руку перекочёвывает мой клинок -- "Драконье пламя". Каждый его взмах приносит смерть. Фьють, падает один, фьють, падают трое, фьють, клинок застревает в костях очередной поганой нежити. Я издаю низкий рык, но не успеваю ничего сделать, скачущий за мной соратник сбивает нечисть сохранившимся копьём. Новый взмах и я падаю с коня. До линии наших войск не так далеко. Замечаю взгляд замыкающего десятника.
-- УВОДИ ЗА ПЕРИМЕТР! -- Перекрикивая шум битвы, отдаю я приказ уходящим вперёд кавалеристам.
-- Ну что, потанцуем, твари. -- - Неслышно обращаюсь я ко вновь наступающим врагам.
Просто побежать в сторону нашего фронта никак нельзя, если не прирежут в спину по пути, то в суматохе битвы могу схлопотать от своих же. Ну да, логично. С боков и передо мною свояки, а передо мною значитца ворог, его и рубить. Тьфу, сплюнул я, передёрнув плечам. Вот новая волна немёртвых уже накатывает. Я встал в стойку. Меч остался на коне, привязанный к тому надёжной верёвкой, так что мне предстояло встретить их голой грудью. Расчёт был на то, что у первого напавшего сумею выхватить оружие из рук. О ногу что-то звякнуло, мой взгляд опустился вниз. Это было лезвие Хогспьёта, копьё с металлической трубкой вместо древка и большим (по меркам копья) рубящим лезвием. Подбрасываю его ногой в воздухе, хватаю рукой. Чтож, опыта с копьями у меня не особо много, тем более с хогспьётами, но это явно лучше, чем голыми руками.
Произошедшее далее я помню смутно, так всегда случалось, когда после самой битвы пытаешься в деталях вспомнить всё, что было. Всплеск адреналина и всё прочее, к тому же, мозгу практически некогда думать. Все действия тело совершает на рефлексах, пусть даже и с малотренированным оружием. Но вот одна странность всё же вспомнилась. К моменту, когда солдаты королевств должны были расправиться со своими противниками и, заметив меня, понять, что тут что-то неладное, двинуться чуть вперёд, прикрывая меня, но вместо этого затылок обожгло, я не успел полностью развернуться, чтобы увидеть происходящее, но помню яркий, слепящий свет. Потом тьма, я потерял сознание, а очнулся уже в этом замке.
Глава 2. Когда враг становится ближе, чем прочие.
Я уже было думал, что про меня забыли.... Дни тянулись своей чередой. Я не знал, сколько провёл здесь, от скудного пайка я потерял, судя по ощущениям, пару-тройку килограмм, на рёбрах сквозь кожу начали проступать кости, но мышечная масса была по- прежнему на месте, тренировки и чтение были единственным моим развлечением. Я подтянул полузабытые навыки эльфийского, жаль, что только теоретическую часть, разговаривать тут было не с кем. Но "скучные времена" закончились. Дубовую дверь, охранявшую меня, словно вышибло.
"Ого, а она-то не такая-то и лёгкая, с учётом толщины и всех металлических наклёпок."
В помещение бывшей библиотеки, а ныне моей тюрьмы, ворвалась небольшая крупа нежити во главе с одним знакомым мне архиличом.
--
ВСТАТЬ, КУСОК МЯСА! -- Чуть ли не визжа, завопил лич.
--
А ещё чего-нибудь тебе не сделать? -- С вызовом проговорил я.
Да, это было опрометчиво глупо, я пленный, хоть и с оружием, но их две дюжины и архилич, но кровь словно вскипела во мне. Вспомнились те, баранчики и прочая мелкая знать, да и не мелкая тоже. Дай Всевышнее Солнце, что хотя бы одна десятая из них достойные люди. Вся эта золотая молодёжь и их родители из "великих" домов, все они презирали не только простой люд, но и друг друга, выверяя в чьей крови, пусть на каплю, но больше благородства. Я всегда был вспыльчив на подобных им, ведь свой титул получил не от папеньки с маменькой, а в пылу сражений, раз за разом ведя свою сотню в бой и вырываю победу у смерти в прямом и переносном смысле. ЛЮБОЙ из моих людей был благородней ЭТИХ, ведь они служили королевству, по-настоящему служили, проливая кровь свою и своих врагов.
Я впился взглядом в лича. Он напоминал мне одного из них. Тварь! Ненавижу! Во мне бурлила кровь. Отойти от удивления он ещё не успел, конечно же, а как бы вы посмотрели на свой ужин, который посылает вас куда подальше.
--
Взять! Взять его! -- Пустив петуха, завизжал лич.
Стоявшие до этого момента недвижимой статуей, скелеты-гвардейцы начали обходить меня по широкой дуге и медленно сближаться. Я покрепче стиснул рукоять Драконьей Крови и тут в моей голове всплыли воспоминания не так давно случившегося диалога с Проклятой Королевой. Я же обещал, что не буду использовать оружие против её подданных. Сплюнув на пол от досады, я взял меч обратным хватом. Что ж, данное слово я сдержу, но и просто так не сдамся. У гвардейцев было древковое оружие: алебарды, гвизармы, режущие копья. Мне нужно лишь сократить расстояние до одного из них, тогда будут шансы, по крайней мере, это лучше, чем оставаться на месте.
Глубокий вдох. Они всё ближе и ближе. Выдох. Совсем рядом.
--
Сейчас. -- Беззвучно произношу я, делая рывок.
Нужно как можно быстрее сцепиться с одним из скелетов, тогда обходившие со спины не достанут меня какое-то время, а те, кто рядом, могут запросто попасть по- своему. Наклон влево, ухожу из-под удара. Вот он. Вот он мой шанс. Скелет напротив меня начал замахиваться для удара сверху, ударить со стороны мешали его же союзники.
Ещё один короткий рывок и вцепляюсь руками в древко алебарды, полуоборот. Теперь он спиной к сжимающемуся кольцу. Я начинаю дёргать оружие скелета из стороны в сторону, в надежде, что мои руки будут крепче рук скелета. Тем временем противники начали перестраиваться так, что в результате я снова окажусь в кругу, и даже если смогу побороть скелета, то меня просто утыкают хладной сталью до состояния дикобраза. Чёрт! Его хватка всё не ослабевает, тогда придётся импровизировать. Налегая всем телом, я начинаю проталкивать нас вперёд, ноги гвардейца неумолимо начинают проскальзывать по полу в латных сапогах. Судьба вновь улыбнулась мне, результатом такой борьбы стала пробитая насквозь грудь моего оппонента, видимо один из его союзников просто на просто не успел убрать оружие с нашей траектории. Дёргаю на себя алебарду, она с лёгкостью отрывается вместе с руками скелета. Плевать. Сейчас не до этого. Хватаюсь за нижнюю часть древка и очерчиваю вокруг себя круг, слегка отгоняя противников и давая себе пространство для манёвров. Нужно отходить к стене, из окружения мне не вырваться по любому, а вот уменьшить возможные стороны
атаки -- запросто.
Мой мозг отчётливо понимал всю безвыходность этой ситуации. Даже если бы я пользовался своим мечом, большого преимущества мне бы это не дало, их слишком много, все они вооружены древковым оружием. Используй я полуторник, то единственное, что мне бы осталось, это отбиваться от их атак, пока не выбьюсь из сил. Но, несмотря на всё это понимание, закалённый характер воина, прошедшего множество битв, не давал сдаться и отчаянно продолжал сражаться.
Мне удалось отойти к стене, теперь меня могли атаковать лишь с трёх сторон, хотя пространство для манёвра уменьшилось, перехватив алебарду поудобнее, я сквозь зубы прошипел:
--
Ну что, твари, подходи по одному, покрошу на мелкие кусочки.
Твари не заставили себя ждать. Спасало лишь одно: отсутствие организации в их рядах. Напади они одновременно, я бы просто не смог отбить столько ударов и большая часть из них просто-напросто проткнули бы меня. Но не всё коту масленица, на очередном ударе алебарда зацепилась за край доспеха одного из скелетов и напрочь отказывалась доставаться. Руки сами отпустили оружие и бессильно повисли вдоль туловища. Это всё...
"Наивный глупец, полагавший, что сможет невозможное. Юнец, пытающийся доказать что-то самому себе, что всё время шёл на острие атаки. Дурак." -- поносил я себя.
Они начали приближаться ко мне, но мне было уже всё равно. Я поднял голову к потолку своей темницы и мои губы беззвучно прошептали:
--
Мама, я иду к тебе, прими же вновь меня в свои объятья.
***
Глаза с трудом разомкнулись. Передо мной была знакомая картина пыточной, именно в этом месте я очнулся первый раз после попадания в плен. Не уверен, что так выглядит моё место на небесах. Очень сомневаюсь в э... Не успела моя мысль завершиться, как голову пронзила острая боль.
--
Чёрт! -- Выругался я, жмурясь, как будто мне это поможет.
Нет, я точно не в "лучшем мире", а во вполне реальном. Моральным усилием, стараясь перебороть боль, я попытался оглядеть себя. Из одежды на мне оставили только портки.
"Ну хоть за это спасибо"
Торс был перемотан куском некогда белой ткани. Видать, всё же, во время моего отчаянного, а никак по-другому не назвать, сопротивления, меня всё же задели. А это плохо. Даже очень. Если они позаботились о том, чтобы я не истёк кровью, значит, будут пытать. Самое время активировать капсулу "последнего решения". Я потянул руку к зубам, чтобы прокусить её, но почему-то рука не слушалась меня и только в этот момент я сообразил, что прикован к стене и вишу в добрых десяти сантиметрах над землёй.
Видать, всё же крепко меня приложило по голове. Но сейчас это уже не так заботило. Самое страшное впереди, главное - сохранить ясность сознания как можно дольше, покуда я мыслю ясно, я смогу претерпевать любую боль. Я попытался дёрнуться в своих кандалах, но ничего не вышло. Жаль, а можно было бы насадиться на нож и что бы сразу насмерть.
Мои палачи не заставили себя долго ждать, наверно услышали шум, издаваемый моей трепыхающейся тушки. Голова ещё продолжала раскалываться, да и ко всему прочему появилась боль в груди и занемевшие руки, но это так, лирическое отступление. Должен признаться, увиденное меня удивило (извиняйте за каламбур). В компании набившего оскомину лича, вышагивал, будто пританцовывая, тёмный альв. Их территории располагались к востоку от людских земель, через горные хребты гномов. Но даже в силу столь близкого расположения доводилось видеть их очень редко. Во время последней континентальной войны, после которой как раз и произошло объединение, тёмные альвы предпочли отстраниться от конфликта и ушли под землю, закупорив все входы. Сколько поколений они там прожили, одним лишь им известно, однако это не прошло для них бесследно. Из-за того, что многие века их тела не видели солнечного цвета, кожа альвов стала блёклой, даже ближе к серому. Они не переносят солнце, даже от короткого контакта с солнцем у них появляются ожоги, как я бы медленно пронёс руку через огонь.
--
Ух ты! Крайне неожиданно. -- Вырвалось у меня, а это плохо. Если пленник проявляет интерес, то он более чем живой.
--
Занятный кусок мяса. -- С улыбкой проговорил серокожий.
Судя по тому, как держались эти двое, стало ясно, что это не лич при альве, а наоборот. И если это так, то это действительно интересно. Не произнося более ничего, альв сразу бросил в жаровню тупой нож. Пока железо калилось, я медленно и глубоко дышал, пытаясь вызвать состояние лёгкого транса, чтобы было проще перенести боль, и это потихоньку получалось. Я прикрыл глаза, а когда вновь их отворил, альв уже стоял ко мне вплотную и заглядывал мне в глаза.
--
Я знаю, что вы, дознаватели, не боитесь ни боли, ни смерти. Но не волнуйся, я не убью тебя. Не-е-е-т, что ты, это было бы слишком просто и скучно. -- Он облизнулся. Ублюдок!
--
Я превращу тебя в кусок гниющего мяса и выкину в лесу вдали от даже самой задристанной деревеньки. Ты будешь бесконечно бродить в чащобе, пока не сгниёшь или не умрёшь от голода.
"Какая же ты тварь!"
Подобная участь действительно пугала. Если бы рядом был друид, то меня смогли бы восстановить, пусть это было небыстро, но я смог бы вернуть прежнюю форму, но при подобных условиях -- это гарантированная мучительная смерть.
--
... Я отрежу тебе твоё же достоинство, запихаю в распоротое брюхо, обвив твоими же кишками, и... -- Он вообще угомонится? -- ... А глаза... Глаза... Я тебе их...
--
Если ты решил меня запытать своей болтовнёй, то у тебя это почти вышло. -- Уже не выдержал я.
Его реакция не заставила себя ждать. Раскалённый докрасна нож с шипением погрузился в моё плечо. Наверное, мой зубной скрежет было слышно за лигу вокруг, но мне удалось не закричать, лишь покривиться.
Тем временем, явно удовлетворённый реакцией альв, лыбился и примерялся, где бы ещё на моём теле оставить его фирменную роспись в виде ожога. Может, мне попытаться его спровоцировать, чтобы он забыл о своих планах и просто смертельно ткнул меня своей железкой. Звучит как план. Как только спазм отпустил мои лицевые мышцы, я набрал в грудь воздуха и плюнул своему палачу в лицо. Да, глупо, согласен. А что я ещё мог сделать прикованный к стене? Я видел, как его скулы напряглись. Вот он, этот момент, сейчас ударит меня куда-то в печень или сердце и боль кончится. Но не вышло... Альв словно прочёл мои мысли и с усилием остановил руку.
--
Так просто ты не отделаешься, маифарт. -- И медленно прошёлся ножом через весь торс. -- А теперь мы посмотрим, насколько у тебя крепкие зубки.
Серокожий удалился обратно к жаровне, накаливать кузнечные клещи. Поначалу меня захватила лёгкая паника, но после... Это сложно описать, словно весь мир замерцал, очертания предметов стали какие-то нечёткие, словно смотришь через мутное стекло. Боль, как и паника, просто-напросто исчезли. Перестали ныть занемевшие руки, запах палёной плоти больше не лез в нос, вызывая рвотные позывы. Было так... Так легко и весело. Вот уже и это смешное существо с серой кожей недоуменно смотрит на меня. Какой же он смешной, настолько, что я не выдерживаю и начинаю смеяться, так, словно малое дитя. В следующий миг лицо альва изменилось на гримасу удивления, такое выражение лица вызвало во мне новый приступ смеха.
За своим смехом я не заметил, что дверь в пыточный зал распахнулась так, будто её выбили тяжёлым тараном, какая смешная дверь. В помещении появилась Королева. Её волосы были взъерошены, а судя по одежде, она только что из спальни, ночнушка из батиста не скрывала её прелестных форм.
--
Ноланд, духи леса тебя побери! Что тут происходит? -- Словно взорвалась Лара.
--
Не твоего ума дело, мёртвая королева! -- Не остался в долгу альв. -- Иди отсюда, а то будет плохо!
"Не понял. Это он Ларе что ли угрожает? И почему вокруг него появилось какое-то противное свечение? Нет, так просто я это не оставлю!"
Хоть я был и надёжно прикован, но словно эта неведомая сила, что избавила меня от боли и принесла в мою душу радость, даровала мне силу. Я начал трепыхаться в своих оковах, выгибаясь и расшатывая их. Забавные оковы, неужели они надеются удержать меня ЭТИМ? Новый приступ смеха накрыл меня.
Серокожий позволил себе непростительную ошибку, он отвлёкся на меня, и в этот же момент гвозди, удерживающие крепления в стене, не выдержали и с натужным лязгом я высвободился. Нужно отдать должное создателю самих креплений, они остались целы. Так, а зачем я это собственно сделал? Крепко задумавшись, я уставился в пустоту перед собой.
--
К-к-как?! -- Удивлённо воскликнул альв, уже перевёдший весь фокус своего внимания на меня.
--
Ахаха, точно, я вспомнил. -- Развеселился я. -- Мне нужен ты!
Рывок вперёд, какой же он медленный, этот серокожий, я словно луч света, а можно или его опередить? У альва вышло, частично. С его рук сорвались ледяные сосульки и наделали во мне ещё отверстий. Кого это волнует? Как вообще можно волноваться о боли, ранах, когда мир так весел и красочен. Красочен и серокожий, теперь свечение вокруг него не вызывает опасение, потому что я знаю: он боится, боится меня и того, что я с ним сейчас сделаю. Правильно боится, смешной альв. С его рук продолжают срываться какие-то заклинания, но большая часть из них даже не успевает достать меня, они такие медлительные, лишь я быстрее всего, быстрее ветра над лугами, быстрее морских волн, быстрее магии!
Между нами осталось не больше двух шагов, и я вновь бросаю своё тело вперёд, сбивая и валя альва на землю. Теперь он подо мной, и теперь он уязвим и находится в моей власти, а не я.
--
Мне нужен ты! -- Почти прорычал я.
Одно колено я упёр в его грудь, а другой ногой прижал его руку. Что с ним сделать такого?
--
Знаешь, а мне понравилась твоя идея, серенький. -- С ухмылкой проговорил я.
--
Жалко, у меня нет твоего горячего ножика, но глазки выдавить это не помешает.
Теперь на его лице появился настоящий ужас, это было довольно забавно и мне вновь захотелось смеяться. И я не сдерживал свой смех. Я положил большой палец на его глазницу и начал медленно вдавливать. Альв закричал от боли.
--
Что такое? Тебе не нравится? Ты же так хотел вырезать мне глаза. -- Произнёс я с ухмылкой. -- Неужели тебе жалко для меня своих глазок?
Он ничего не мог ответить, страх сжал его горло и не давал даже вопить. Но этот страх не помешал ему свободной рукой выпустить в меня небольшой огненный шар, который очень плотно прошёлся по моему лицу.
--
Ах ты шавка!
Веселье вмиг исчезло, остался лишь чистый, как вода подземного озера, гнев. Мои ноздри раздувались, как у породистого быка, а кулаки сжимались так, что костяшки побелели.
--
Я! Я! Я! Я размажу тебе голову!
И я начал бить. Ломая его череп и вбивая мозг в трещины пола. Я бил, бил и бил.
Вновь и вновь. Он уже давно был мёртв, но мне было плевать, ярость плескалась из меня наружу, а желания сдерживать её не было абсолютно никакого.
В конечном итоге я выдохся, ярость, как и былое веселье, словно выветрилась из меня, и моё тело захлестнула волна адской боли. Казалось, что болело абсолютно ВСЁ тело. Не было ни единого участка тела, которое не отзывалось бы разным типом боли. Дыхание с натужным хрипом вырывалось из моего рта, а в глазах потихоньку темнело. Сознание покидало меня, глаза заливала уже не только кровавая пелена. Сил даже что бы сопротивляться этому, у меня не осталось. Я просто сидел на трупе альва и тупо пялился на то, что раньше называлось головой.
"Неужели это сделал я?"
--
Гринвальд? -- Отвлёк меня откуда-то сбоку обеспокоенный голос. -- Гривальд, ты... Окончание фразы я уже не услышал. Тяжесть в веках победила, а как только глаза
Ну и дурной же сон мне приснился. Я обтёр вспотевший лоб. Рука почему-то тоже была мокрой. Я приоткрыл глаза, так как боль в голове неумолимо давила на виски. Я опять, что ли, после пира заснул в ванной? Похоже на то, с каждым годом не молодею, нужно меньше пить, а то скоро в седле буду отрубаться.
-- Ты наконец-то очнулся. -- Донёсся до меня мелодичный женский голос.
Этот голос был мне мало знаком. Это не одна из моих служанок или жён моих людей. Пировали в малой компании, никого из посторонних не было, так что это вряд ли какая-то из приглашённых девиц, которую я увлёк с собой под конец застолья. Вялость в теле мигом улетучилась, а глаза сами распахнулись. Я действительно лежал в ванной, но ванна была какая-то странная, она была из стекла, да и окружение мало смахивало на моё поместье. Я попытался приподняться, но тело слушалось очень плохо.
--
Не пытайся встать, ты был серьёзно ранен. -- Произнёс тот же голос.
--
Кто ты? И где я? -- Старательно скрывая беспокойство, в голосе произнёс я.
--
Ты меня знаешь. -- И, опережая мою новую реплику, из тени вышла Она.